aspesivcev, С огромным удовольствием прочел на СИ 5 книг (АА). Очень понравилось. Я технарь и у меня вот какой вопрос Аркадий и Срачкороб делали ракеты из меди, это сложно и дорого, по чему бы не делать их из папьемаше, с керамическими соплами. Корпус прогореть не успеет, на много технологичнее получится.

Петрович, благодарю за тёплые слова.
Ракеты, да в 44 они будут керамическими, может даже из толстого стекла, но в 37 они нужны были срочно, на эксперименты времени не было.

Бронежилет пуля не пробила, но даже сквозь поддоспешник оставила на память о себе большой синяк и ноющее, то ли ушибленное, то ли треснувшее, ребро. На окружающих очередное «чудо» произвело разное действие. Казаки и так знали, что Москаля-чародея пули не берут, знаменитый ведь характерник, а вот балканцы сильно впечатлились. Выстрел в упор из янычарки не выдержала бы и самая лучшая немецкая кираса, а судя по гибкости, на колдуне была всего лишь кольчуга. Получалось, что у колдуна и, правда, шкура пуленепробиваемая. После этого случая он часто ловил на себе удивлённо-испуганные взгляды. Хотя, казалось бы, люди пришли биться насмерть против много более сильного врага, чего переживать из-за чьей-то необычности?
Довелось ему лично участвовать и в допросах висевшего на дыбе террориста. Морщась от боли, невольно прикладывая руку к груди, спустился в подвал. Там уже всё успели подготовить для неторопливой и продуктивной беседы. Грека раздели догола, сорвав с него даже крестик, и подвесили за руки, судя по мученическому выражению лица, ему и без плетей или подпаливания было больно и в крайней степени неуютно. В комнате пылал очаг, не только прогревая воздух – рядом положили что-то железное, неприятное на вид, на столе в углу стояла непроливайка с ручкой и лежала пачка бумаги.
Аркадий подошёл к террористу, невысокому, узкоплечему, без массивных мышц, но жилистому мужчине средних лет. По смуглой его коже гуляли вши и многочисленные мурашки, по телу то и дело прокатывали волны дрожи, то ли от холода, то ли от страха. Появление мёртвого по его расчётам человека поразило грека – лицо заметно побледнело, глаза выкатились, в них вместо привычного уже страха заплескался ужас.
Объяснялось это просто. В момент покушения он бросился после выстрела к упавшему-то только потому, что не знал, удалось ли соучастнику покушения попасть точно в цель. Успел заметить прореху в одежде напротив сердца, мёртвенно-бледное лицо, закрытые глаза и решил, что задание выполнено. Как раз в этот момент его и скрутил Василь, заметив в руке нож. И вдруг этот мертвец является на допрос. Иоаннис Ставридис сначала замер, позабыв о боли в плечах, потом судорожно задёргался, пытаясь разорвать путы и убежать от вурдалака, легенды о живых мертвецах ходили и по Элладе. Бедолага решил, что его ждёт участь хуже смерти – вурдалачество. Но ничего, кроме срыва кожи около запястий, не добился – среди прочих своих навыков, и вязать пленников казаки умели качественно.
Характерник стал напротив подвешенного на дыбу, лицом к лицу. Подтягивать узника к потолку не стали, а тридцатисантиметровая разница в росте не позволяла ему дотянуться пальцами ног до пола. Увидев колдуна так близко, Иоаннис принял его широкую улыбку за оскал, подготовку к укусу и, закатив глаза, потерял сознание. В помещении ощутимо «запахло».
«Однако… Неужели я такой страшный? Или он такой нежный и ранимый? Если уж человек на подобное дело идёт, то должен быть покрепче. Что-то здесь не то…»
- Пане Москалю, гляньте, чем в вас стреляли! – раздался оклик от казака, стоявшего рядом со столом, вызвавшегося «поспрошать» покушавшегося.
Подойдя туда – грек всё равно висел без сознания – Аркадий взял поданный ему скомканный кусок… не свинца, как ожидал, а серебра.
«Эпическая сила искусства!.. Так и турки, получается, уже всерьёз меня колдуном-оборотнем полагают. Вот тебе и действенность пропаганды. Но почему покушение на меня, а не на отобравшего у османов Азов Татарина или много раз обижавшего их Гуню? Мало ли кто и кем числится, бьют-то обычно по вершинам, то есть по главным атаманам. Да… надо, ох надо, его пораспрашивать, расколоть до самого донышка».
Пленника привели в себя. Русского языка он не знал, так что Москалю-чародею для допроса понадобилась помощь переводчика. Упирался покушавшийся недолго, чего-чего, а развязывать языки пленникам казаки умели. К великому сожалению, ничего толком, кроме подтверждения, что послан именно убить Москаля-чародея, грек не сказал. Ни других засланцев в казацкий лагерь, ни объекты диверсий он не знал. Действительно не знал, иначе под пытками наверняка назвал бы, впечатления несгибаемого героя он не производил.
Пытался Ставридис сыграть на жалости, клялся-божился, что пошёл на преступление не добровольно, а под страхом страшной смерти для всей большой греческой крестьянской семьи. Мол, обещал какой-то янычарский ага, если они с соседом убьют запорожского колдуна, то никто родственников двух незадачливых убийц не тронет, а если не смогут, то всех предадут лютой казни.
Пыток подследственный явно боялся, спешил ответить на любой вопрос, но пришедшие на допрос Татарин и Гуня приказали жечь его огнём. Аркадий, убедившись, что и под пыткой грек не меняет показаний, из допросной ушёл. Ионидиса этого он даже немного пожалел, но требовать прекращения пыток, не говоря уже об освобождении покушавшегося, не стал. Не были атаманы садистами или маньяками, так что если продолжили пытки, значит, видели в этом необходимость.
Ставридис умер к утру. В ходе допроса, желая избежать боли, он назвал нескольких сообщников. Но вот их даже пытать не стали, уж очень путался в своих показаниях пленник. При малейшем нажиме сразу называл других «соучастников». Всех их, конечно, допросили, но сочли невиновными. Ясно, что от боли Ставридис готов был оговорить любого, сочли правдивыми именно его первые показания.
На следующее утро решили отправить всех греков в Крым. Однако выполнить это решение не удалось, постоянно штормило, причём нешуточно. А тут и разведка донесла о начале выдвижения турецкого войска в поход на Бургас. Эвакуацию пришлось отложить до наступления хорошей погоды, благо доминирование на море у казаков было полным.
Из коренного населения города в нём к началу осады мало кто остался, женщин, стариков и детей эвакуировали в Крым, иногда добровольно-принудительно, так что человеческого балласта в Бургасе практически уже не было.
Крепость строили почти два года, согнав на строительство огромные массы турок-крестьян, наловленных в Анатолии. Выгодное расположение между морем и двумя озёрами-лиманами, полное доминирование казаков на море позволили сосредоточиться на сухопутных укреплениях.

Бургас: http://wikimapia.org/#lat=42.4910868&lon=27.4495125&z=13&l=0&m=b

aspesivcev,
Я имел в виду следующую технологию изготовления ракеты:
1. Берется отрезок бревна, например длинной 600 мм и диаметром 150 мм, на любом токарном станке (можно даже без привода) обтачивается до диаметра 148 мм у одного торца и 142 мм у другого, такой еле заметный конус. Затем эта заготовка оборачивается листами лопуха в три стоя, после чего любая ткань пропитанная клеем (например рыбьим) наматывается еще в слоев пять. После высыхания клея, заготовка снимается с бревнышка – корпус готов. На него приклеиваем стабилизаторы так же из ткани на клею. Клеим их отдельно на любой плоской поверхности, сначала просто лепешку из ткани с клеем, потом накладываем шаблон и вырезаем стабилизатор всегда одинаковый по размерам. Данную операция выполняет любой неграмотный джура, я думаю как минимум четыре корпуса в день.
2. На токарном станке вытачиваем конус головной части ракеты, из бревна с посадочным диаметром 143 мм для приклеивания к соответствующему торцу корпуса. Форму конуса контролируем приставляя еще один шаблон. Для контроля диаметра штангенциркуль не нужен, достаточно отпилить дощечку длинной 143 мм и с торцов к ней прибить параллельно еще две дощечки. Получив вилку расстояния между зубцами которой всегда 143 мм. Конуса головной части точит еще один джура и тоже не менее четырех в день.
3. На гончарном круге в центре закрепляется деревянный конус, прямо по оси вращения. Размеры конуса – высота 100 мм, нижний диаметр 50 мм, далее сужение до 10 мм на высоте 50 мм, и те же 10 до высоты 100 мм. Это будет канал сопла, который выгорит в процессе обжига глины. Я знаю что у сопла должно быть еще и верхнее расширение, но и без него летать ракета будет стабильно. На этот цилиндр намазываем глину и срезаем до образования внешнего диаметра 149 мм и высоты 100 мм. В день еще один джура налепит таких сопел штук 20, предположим что брак после обжига составит 80 % (что маловероятно), тогда получим 4 идеальных сопла.
4. Остается склеить головную часть с корпусом. В корпус вставить либо пороховой заряд для полета – если ракета шумового действия, либо заряд шрапнели и полетный заряд – если осколочная, либо сосуд с напалмом и полетный заряд – если зажигательная.
Предлагаемая технология во-первых дешева по сравнению с кузнечным изготовлением корпуса из меди, во-вторых более технологична, что позволяет сделать больше ракет за меньший отрезок времени, при этом используя менее квалифицированный труд, в-третьих полученные ракеты будут иметь очень близкие ТТХ, что позволит точнее стрелять ими.

Петрович, все реально и доступно. И намного дешевле, чем ствольная артиллерия - не надо десятков пудов железа на пушки. Да и таскать их с собой не надо. )))
Единственный вопрос по корпусу - как ракеты на направляющие крепить?


А замедлитель горения в порох? что можно использовать?

РОМАН, На корпус клеятся две трубки например диаметром 10 мм, направляющие три железных прута, на нижний прут надиваются трубки корпуса и ракета как бы лежит на нем, а два боковых чуть касаясь корпуса с боков не дают ей перевернутся . У трех прутов общее основание, изменяя угол подъема прутов мождо влиять на дальность.
А зачем замедлять горение пороха?

А чтобы горел, а не взрывался. причем горел более равномерно.
Ал в каком-то посте писал, что можно использовать, вроде. Только я не помню совершенно, где именно...
соотв. не знаю, будет ли это доступно в описываемое время.

Там момент, с тем, что б порох сгорел, а не взорвался. Мои друзья из МАИ использовали сахар, а потом присноровились делать порох из угля коричневого цвета, говорят самое то.

На сколько я знаю (в детстве была книжка по ракетомаделированию) в ракете можно использовать черный порох, без всяких замедлителей. Основное отличае в диаметре сопла, если его сделать менне 3 мм, то ракета не полетит а взарвется на старте. Порох насыпанный на землю не взрывается, а горит. А для еще большего замедления горения например для запала шрапнельного заряда, нужно просто изменить соотношение компанентов пороха, досыпав в уже готовый порох древесного угля, 3-4 опыта позволят получить требуемый результат.

Меня консуьтировали, что замедлитель нужен. Да больше древесного угля добавить, или ещё что... Я специально не уточняю.Но в 37 никаких токарных станков не было, в 38 они только осваивались, поэтому и медь. Теперь-то, прошло 7 лет, новинок будет много.

aspesivcev,
Все вы правильно пишите, не все люди обладают техническим складом мышления.

Из коренного населения города в нём к началу осады мало кто остался, женщин, стариков и детей эвакуировали в Крым, иногда добровольно-принудительно, так что человеческого балласта в Бургасе практически уже не было. Во время вражеской осады мирные люди страдали бы от артиллерийских обстрелов, да и еду на них пришлось бы запасать.
Продовольствия запасли на полгода для тридцати тысяч защитников. Хотели больше, но из-за засух продовольственная проблема на Малой Руси и на Донских землях стояла остро. Не хватало хлеба и на Великой Руси, уж очень большое за последнее время она приняла пополнение – с полмиллиона турок, черкесов, поляков…
Пороха также лучше иметь побольше, но постоянно наращиваемое его производство на Малой Руси, вновь построенные пороходельные предприятия на Дону с запросами не справлялись. Зато улучшенной версии псевдонапалма (всё ещё сильно уступавшего изобретению ХХ века) запасли много. Как и ракет, уже в керамических корпусах, с боеголовками из толстого стекла, с взрывчаткой или горючей смесью внутри.
Припасли для горячей встречи врага и много другого оружия – крепостные барабанные ружья, миномёты, расставленные сразу за валами, в зонах, фактически недоступных для поражения осаждающими. Естественно, на высоких земляных валах, очень неудобных для разрушения артиллерией, поставили и много пушек.
Крепость строили почти два года, согнав на строительство огромные массы турок-крестьян, наловленных в Анатолии. Выгодное расположение между морем и двумя озёрами-лиманами, полное доминирование казаков на море позволили сосредоточиться на сухопутных укреплениях. Спланировал укрепления Боплан. С сорокового года он был уже не пленным, а вольнонаёмным инженером. После дошедших из Франции жутких подробностях разгрома его родной Нормандии он возвращаться туда не спешил. Да и гетман Хмельницкий платил ему больше, чем ранее польский король.
Встретить турок вдалеке от собственных земель, не пустить их на территорию союзной Валахии, которая в этом случае легко может стать уже союзником турок, предложил Аркадий. После некоторых сомнений решили строить укрепления вокруг Бургаса, расположенного у удобной, глубокой бухты. Кто-то вспомнил и о древней крепости возле одного из лиманов, но её расширение посчитали бессмысленным – слишком далека она была от моря, по которому можно подвезти помощь и боеприпасы. Предусматривалось, что, когда удастся измотать турецкую армию, ей в тыл высадится казацкий десант, на помощь крепости подойдёт и союзное войско.
Ранней весной сорок второго года пятнадцатитысячная конная армия под командой Кривоноса прошла по побережью и ударила по кочевавшим на северо-востоке Греции туркам-юрукам. Причём на этот раз запорожцы не взяли с собой обозы, уловив перерыв в штормах, продовольствие им доставил флот. Если казаки наступали на юруков с востока, отрезая их от Стамбула, то спустившаяся с перевалов Родоп валашская армия наступала с северо-запада. Оказавшиеся в клещах, так и не сплотившиеся в одно войско кочевники почти поголовно попали в плен и стали строителями крепости Бургас. Остававшееся в Стамбуле войско оджака выйти им на помощь не решилось, ведь почти все наиболее боеспособные части в это время воевали на востоке Анатолии. Да и не воспринимали гордые османы этих турок как очень уж своих.
Подошедшее позже армия Гуни взяла штурмом Адрианополь, ещё несколько укреплённых городов, ликвидировав таким образом власть турок в Европе вне стен их столицы. Что ещё больше обострило там, в огромном, пусть полупустом, но всё ещё очень многолюдном городе продовольственную проблему. Лишённые возможности подвозить продовольствие морем из-за доминирования на нём врагов власти стали силой загонять бедноту в Анатолию, осаживать их на землю, очень многие участки там за последние годы лишились прежних хозяев.
Два года почти казаки строили крепость без помех – не до них было Гирею и вождям оджака. И вот гиреевская армия наконец собралась с силами для возвращения себе Румелии. Идти на север мимо укрепившихся в прибрежном Бургосе было слишком рискованно, поэтому, собрав всех, кого мог, султан Ислам повёл их на решительный бой.
Для Вольной Руси настал час истины. Решалось, сможет она уцелеть или нет. Вопреки расчётам, испытания нагрянули с нескольких сторон, но для севших в осаду всё решалось здесь и сейчас.

- Не-е, Аркаш, не пойдуть они на приступ, - с улыбкой возразил Михаил, на вслух высказанные опасения об атаке турками крепости в первую же ночь.
- Да який може буты приступ, якщо их мало не утрое меньше, чим нас? – поддержал Татаринова Гуня, разгоняя рукой облако табачного дыма, почему-то зависшее над столом.
- Втрое? – искренне удивился Москаль-чародей. – А мне показалось, что их тысяч двенадцать-пятнадцать.
- Какие там пятнадцать! – замахал руками Татаринов, спрятав, наконец, трубку в карман. – Дай бог семь.
- Ну, у може, восемь.
- Трижды восемь – двадцать четыре, - ехидно посчитал вслух Аркадий.
- А вминня бийцив? Не утрое, а упьятеро! – пренебрёг арифметикой Дмитрий.
- Это точно! – поддержал собрата-атамана Михаил. – У нас казаки – лучшие из лучших, богатыри, все огонь и воду прошли, со смертью не раз здоровкались, а там пастухи турецкие, баранам хвосты крутившие. Ну, в поле… на конях они лучшее многих наших сидят, нелегко пришлось бы, из луков-то они стрелять умеют. Но за такими-то валами да рвами, имея столько пушек…
Настоявший на совещании в тесном кругу Аркадий даже растерялся. Не ожидал он от опытнейших атаманов такого пренебрежения к врагу.
- А если, всё-таки полезут ночью на валы? Вот плюнут на ледяную воду и рванут! Малым числом от навала и не отбиться ведь.
- Не… - замотал головой Татаринов. – Такому числу сюда не прорваться, там сначала тысяч двадцать-тридцать положить придётся, чтоб дорогу до вала промостить. Я уж про мины и ямы-ловушки и не поминаю, их ведь тоже просто так не проскочишь.
- И по морю сьогодни не поплаваешь – витер та волны любу лодку перевернуть.
- А чего это ты всё о ночном приступе толкуешь, предчувствие, какое есть? – встревожился, наконец, Михаил. Воины часто к предчувствиям относились серьёзно. Тем более, что как ни отбрыкивался Москаль-чародей от славы колдуна, его даже ближайшие друзья таковым числили. К предсказаниям же характерника пренебрежения не могло быть в принципе.
- Да нет, вроде ничего такого не было. Только… лучше поберечься. А чего не хотите поставить поболе людей на тот вал?
- Поставить-то их туда можно, да… каков сегодня ветер на вышке почуял?
- Бррр!..
- Вот-вот, холодный и сырой ветрище, насквозь продувает. Те же турки к утру промёрзнут до костей. Так зачем нам своих казаков простужать? Поторчат там и завтрева воевать не смогут. А, думаю, к вечеру следующего дня турок здеся буде не менее тридцати тысяч. Сдуру и, правда, на валы таким числом кинуться могут. Нехай наши казачки ночку поспят, а к завтрему биться, готовы будут.
- Ну, вы атаманы, вам и решать, - сдался Аркадий.
Поговорив, пошли по «хатам». Выйдя на улицу, Аркадий невольно поёжился. Пусть ветер в крепости дул много слабее, валы от него хоть и не полностью, но защищали, однако холод и сырость действительно пробирали, если не до костей, то весьма глубоко.

* - «чеснок» - железный «ёжик», у которого одна колючка обязательно торчит вверх. Густо разбросанные по земле, они могут стать серьёзным препятствием на пути атакующих.

Круто, особенно минное поле. Вот это прогрессорство по полной

Если есть взрывчатка и капсюли, то почему не приготвить сюрпризы для дорогих гостей? Приходите, дорогие, мы вам мнго всегоприготовили.

aspesivcev, По минам полностью согласен, тем более что их можно делать в глинянных кувшинах (чтобы порох не промок).

На ВВВ мне вместо тапка кинули-таки ботфорт со шпорой и гирей внутри - в Бургасе нет пресной воды, приётся переносить крепость в Созополь. И всё по началу перестраивать. Трындец!

Новый вариант:



Попытка разглядеть хвост змеи гиреевской армии, вышедшей в поход, не дожидаясь конца распутицы, и поэтому не пылившей, была заведомо обречена на провал. Аркадий об этом прекрасно знал, её тылы находились, наверное, ещё у Стамбула, если успели выйти из него, но всё же пристально всматривался через подзорную трубу на юг, матеря про себя производителей оптического стекла. Если в пределах километра-двух видимость в неё вызывала лишь лёгкие нарекания, то на больших расстояниях приходилось догадываться, что видишь. Вроде бы чистое, прозрачное стекло давало сильные искажения, и когда удастся производить не только в нужных количествах, но и требуемого качества, никто не знал. О цейсовском идеале, оставшемся в Азове, пока приходилось лишь мечтать, понукая мастеров к новым экспериментам.
С досадой сдвинув свой несовершенный оптический инструмент, Москаль-чародей бережно положил его в футляр. Это придурок Рожественский мог по любому поводу и совсем без оного бить свои бинокли, в семнадцатом веке, да в уже осаждённой крепости, такой поступок вызвал бы у окружающих крайнее удивление. Стоила подзорная труба пока очень дорого, и раскупались эти девайсы влёт, как пиво на следующий день после получки в рабочем квартале. Каждый атаман, черкесский князь, калмыцкий нойон, русский боярин или воевода желал иметь оптику и, может, и кряхтя, но платил за неё большие деньги.
Бог его знает, что рассматривали Михаил Татарин и Дмитро Гуня, руководители обороны, но, похоже, проблемы с различением интересных им деталей наличествовали и у славных атаманов. Они морщились, то и дело меняли "настройки" – чуть раздвигая или сдвигая трубу, запорожец что-то бормотал себе под нос…
- От бисова труба! – уже громко выразил своё неудовольствие Гуня. – Аркаш, когда навчишся-таки робыты, чтоб як у твоём бинокли видно було?
- Легко сказать, да трудно сделать. Не получается пока нужное стекло. Ты вспомни, какое поначалу было.
- Зелёное, как жаба, - ухмыльнулся Татаринов. – Это, ясное дело, лучше, но с биноклем, конечно, не сравнишь… - в голосе предводителя донцов и коменданта крепости послышались сожаление и ностальгия, биноклем из будущего он пользовался не один раз.
- Да будут нормальные подзорные трубы, и бинокли тоже сделаем, но не сразу же! Быстро только кошки родятся, а над сложной техникой приходится долго мучиться, пока до ума доведёшь.
- Да чего в этой трубе сложного?! – удивился Татарин.
- Что сложного?.. – аж захлебнулся от возмущения Москаль-чародей. – Ты знаешь, сколько мы мучились, пока хоть такие стёкла смогли варить? Сколько раз пришлось состав сырья в печи менять, силу жара и время плавки… "Чего сложного"! Хочешь немедленно лучшее – делай сам!
- Так я что? Я ничего, так попросил… трудно рассмотреть ворогов, что далеко идут. Как я могу сам эту колдовскую хрень сделать? Я ж не колдун, атаман, мы такому не обучены.
- Ну и не хрен мне нервы портить! Думаешь, нарочно плохие стёкла льём? Не получаются хорошие! Самого злость и досада берут.
- И что, никакого просвета?
- Ну, заметили стекловары, рассматривая бинокль, что там стёкла впереди и сзади разные.
- Так это ж и слепой заметит! – искренне удивился Михаил. – Впереди большие, сзади маленькие.
- "Большие", "маленькие"… по составу разные, из неодинакового стекла сделаны.
- Так в чём-то трудность? И они пусть из разного сделают!
- Какого "разного"? Чего в одно, а чего в другое добавлять?
- А в стёклышках из бинокля посмотреть нельзя?
- Можно. Вынуть из бинокля и расплавить, а потом пытаться определить, чего там намешано.
- Эээ… постой. Как "взять и расплавить"? А с биноклем что будет?
- Конец ему будет. При этом большой вопрос, сможем ли мы найти отличия, не так-то это легко сделать.
- Не… тогда не надо. Жалко бинокль.
- Вот и мы так подумали. Пробуют ребята разные составы, но пока без толку. Когда-то найдут нужную примесь, а пока… Пошли, наверное, вниз, торчим здесь, как чиряки на носу, без толку.
В общем-то это рассматривание с высоченной деревянной вышки подходящего к Созополю гиреевского войска большого смысла не имело. Благодаря разведке командование крепости и так знало, кто на них движется. Пятьдесят тысяч янычар – две трети недавно набранные в оджак взрослые турки или родственники воинов оджака; пятнадцать тысяч суваллери, всадников оджака – также больше половины новички; пятнадцать тысяч сипахов-тимариотов, вооружённых заметно хуже обычного, сорок – кочевых турок и бедуинов, тридцать тысяч азапов и секбанов, не новобранцев, уже поучаствовавших во внутренних разборках. И, естественно, с войском шло не меньше сотни тысяч работяг из Стамбула. Не янычарам же копать землю в осадных работах и тягать тяжести!
К удивлению казацкой старшины, крымских татар в этом войске не набралось бы и тысячи. Гирей предпочёл оставить одноплеменников в Анатолии, для окончательного усмирения и искоренения сторонников разбитого в прошлом году Лжемурада. Разбить-то его разбили, основные силы рассеяли, однако поймать не смогли. Он то ли погиб, то ли, сняв платок с морды, без которого его, почитай, никто и не видел, растворился среди местного населения, считавшее предводителя антиоджакского и антитатарского восстания ИСТИННЫМ Османом, божьим чудом выжившим при покушении.
И ранее сильно не любившие янычар жители Анатолии их теперь люто, больше любых врагов, ненавидели. Не помогло даже их массовое зачисление в оджак, тем более что под видом турок туда попало немало янычарских родственников потурнаков сербов, греков и албанцев. Да и вроде бы чистокровные турки отличались скорее толстым кошельком для дачи взяток, чем храбростью и воинскими умениями.
Немалая часть этого сильного чувства, ненависти, переносилась и на нового султана с одноплеменниками-татарами. Им султан Ислам выделил земли нескольких тюркских племён Восточной Анатолии, имевших несчастье активно поддержать лжесултана Ахмеда. Уцелевшие мужчины из этих племён сейчас шли в голове войска Гирея, который обещал им за храбрость и заслуги выделить новые земли, здесь, в Румелии и бывших ногайских степях. Им также подробно рассказали, что будет не только с ними, но и с их семьями, если они не проявят храбрости. Семьи остались в Анатолии, обеспечивая верность их отцов и сыновей.
Подойдя к крепости где-то на километр или около того, всадники немного погарцевали перед смотрящими на них с валов защитниками Созополя, благоразумно не приближаясь к городу. О наличии у защитников точного и дальнобойного оружия они были осведомлены, не представляя, впрочем, насколько оно мощное и на какое расстояние стреляет.
Покрасовавшись – кричать оскорбления на таком расстоянии не имело смысла, а подъезжать ближе опасались – начали разбивать палатки для отдыха, благоразумно привезённые во вьюках. А вот с кострами для приготовления пищи у них в этот день не сложилось. На дневной переход от города дерева не было. Совсем не было. Его предусмотрительно вырубили и утащили казаки, два года готовившиеся к этой битве. Узнай о таком умышленном опустынивании – вырубили даже виноградные лозы – зелёные, вандалов бы линчевали, но не водилось тогда таких зверей, зелёных.
Перекусив всухомятку – кочевников такими лишениями не испугаешь – турки устроились в двух лагерях, выставив многочисленных часовых – о пластунах они также были наслышаны.
Невольно ёжась от сильного, сырого и холодного ветра с моря, атаманы, спустившись с вышки, пообщались с защитниками крепости. Гарнизон уступал надвигающемуся вражескому войску более чем на порядок. Впрочем, этих-то казаков, отобранных из добровольцев, испугать было вообще проблематично.
- Что, Сидор, поджилки от вида вражьего войска не дрожат, штаны от страха не запачкал? – улыбаясь, явно не всерьёз, спросил Татарин у старого знакомца, помнившего ещё поход на Трапезунд донца, седого, с морщинистым лицом.
- Поджилки у меня трясутся только после хорошей пьянки, а в походе, чай сам знаешь, Миша, пить нельзя. А штаны пачкать мне, природному казаку, как-то негоже, не этим гололобым меня пужать.
- А если здесь объявится мой дружбан, Ефим? – сделав самую что ни на есть невинную морду лица, спросил Аркадий.
- Свят, свят, свят, - сняв шапку, трижды перекрестился казак. – Тот точно кого хочешь до греха доведёт. Только он-то, слава Богу, аж в Польше, да и если сюда явится, - опять перекрестился, - пугать будет турок, не нас.
Весёлые выкрики со всех сторон показали, что Срачкороба здесь помнят, но вот его появления в крепости жаждут далеко не все. Как раз среди старых казаков имелось немало свидетелей шуточек знаменитого юмориста или их жертв, и у многих воспоминания к числу приятных не принадлежали.
Гарнизон деловито готовился к предстоящим боям. Три тысячи ветеранов-донцов да шесть тысяч запорожцев из числа самых отмороженных и рисковых. К ним здесь добавились пять тысяч болгар, более-менее обученных военному делу, многие успели повоевать в наступившем на Балканах бардаке, все имели потери в семьях или среди друзей. В последний момент – в конце осени и зимой – набежало с пару тысяч греков.
Турки перед походом на север произвели восстановление законного, своего порядка в материковой Греции. Да так расстарались, что там осталась, дай бог, десятая часть населения. Большая часть потомков гордых эллинов сбежала в Морею или на острова, оставшиеся под контролем Венеции, меньшая ломанулась на север, к казакам или в Валахию. Из "домоседов", по какой-то причине не покинувших родные селенья, многие об этом пожалели. Ранее входившая в число самых либеральных стран мира Турция стремительно радикализировалась, отношение к иноверцам в войске, по старой привычке ещё часто называемом османским, стало совсем нетерпимым.
Легко было догадаться, что среди греков-беженцев есть вражеские шпионы и диверсанты, нескольких даже выявили – потурнаков выдало произведённое ими обрезание, но глупо было надеяться, что поймали всех. Пришлось усилить охрану многочисленных пороховых погребов и продовольственных складов, тщательнее охранять водные источники. Зато остальные новобранцы пылали жаждой мести, желанием навредить врагам даже ценой своей жизни.

Аркадий с содрогание вспомнил недавнее покушение на себя. Тогда он решил лишний раз проверить – не стали ли видны мины и ямки-ловушки с колышками после таяния снега. Впереди по лестнице на вал поднимался охранник, сзади шли ещё несколько и джура, враги ещё не вышли из Стамбула, чего, спрашивается, опасаться?
Выстрел с вала прозвучал как гром среди ясного неба и оказался очень точным. Большая свинцовая пуля попала в титановую пластину, защищавшую сердце, пробить броню не пробила, но с лестницы его сшибла, попутно выбив из сознания. О том, что другой грек пытался его, потерявшего сознание прирезать он узнал уже позже, от командира собственной охраны, Василя Вертлявого. К счастью, одновременно с подсылом к бесчувственному телу попаданца подскочил и сам Василь, успев обезоружить врага и оглушить его. Второго, палившего из ружья, к великой досаде очнувшегося Аркадия пристрелили.
Бронежилет пуля не пробила, но даже сквозь поддоспешник оставила на память о себе большой синяк и ноющее, то ли ушибленное, то ли треснувшее, ребро. На окружающих очередное «чудо» произвело разное действие. Казаки и так знали, что Москаля-чародея пули не берут, знаменитый ведь характерник, а вот балканцы сильно впечатлились. Выстрел в упор из янычарки не выдержала бы и самая лучшая немецкая кираса, а судя по гибкости, на колдуне была всего лишь кольчуга. Получалось, что у колдуна и, правда, шкура пуленепробиваемая. После этого случая он часто ловил на себе удивлённо-испуганные взгляды. Хотя, казалось бы, люди пришли биться насмерть против много более сильного врага, чего переживать из-за чьей-то необычности?
Довелось ему лично участвовать и в допросе висевшего на дыбе террориста. Морщась от боли, невольно прикладывая руку к груди, спустился в подвал. Там уже всё успели подготовить для неторопливой и продуктивной беседы. Грека раздели догола, сорвав с него даже крестик, и подвесили за руки, судя по мученическому выражению лица, ему и без плетей или подпаливания было больно и в крайней степени неуютно. В комнате пылал очаг, не только прогревая воздух – рядом положили что-то железное, неприятное на вид, на столе в углу стояла непроливайка с ручкой и лежала пачка бумаги.
Аркадий подошёл к террористу, невысокому, узкоплечему, без массивных мышц, но жилистому мужчине средних лет. По смуглой его коже гуляли вши и многочисленные мурашки, по телу то и дело прокатывали волны дрожи, то ли от холода, то ли от страха. Появление мёртвого по его расчётам человека поразило грека – лицо заметно побледнело, глаза выкатились, в них вместо привычного уже страха заплескался ужас.
Объяснялось это просто. В момент покушения он бросился после выстрела к упавшему-то только потому, что не знал, удалось ли соучастнику покушения попасть точно в цель. Успел заметить прореху в одежде напротив сердца, мёртвенно-бледное лицо, закрытые глаза и решил, что задание выполнено. Как раз в этот момент его и скрутил Василь, заметив в руке нож. И вдруг этот мертвец является на допрос. Иоаннис Ставридис сначала замер, позабыв о боли в плечах, потом судорожно задёргался, пытаясь разорвать путы и убежать от вурдалака, легенды о живых мертвецах ходили и по Элладе. Бедолага решил, что его ждёт участь хуже смерти – вурдалачество. Но ничего, кроме срыва кожи около запястий, не добился – среди прочих своих навыков, и вязать пленников казаки умели качественно.
Характерник стал напротив подвешенного на дыбу, лицом к лицу. Подтягивать узника к потолку не стали, а тридцатисантиметровая разница в росте не позволяла ему дотянуться пальцами ног до пола. Увидев колдуна так близко, Иоаннис принял его широкую улыбку за оскал, подготовку к укусу и, закатив глаза, потерял сознание. В помещении ощутимо завоняло.
«Однако… Неужели я такой страшный? Или он такой нежный и ранимый? Если уж человек на подобное дело идёт, то должен быть покрепче. Что-то здесь не то…»
- Пане Москалю, гляньте, чем в вас стреляли! – раздался оклик от казака, стоявшего рядом со столом, вызвавшегося «поспрошать» покушавшегося.
Подойдя туда – грек всё равно висел без сознания – Аркадий взял поданный ему скомканный кусок… не свинца, как ожидал, а серебра.
«Эпическая сила искусства!.. Так и турки, получается, уже всерьёз меня колдуном-оборотнем полагают. Вот тебе и действенность пропаганды. Но почему покушение на меня, а не на отобравшего у османов Азов Татарина или много раз обижавшего их Гуню? Мало ли кто и кем числится, бьют-то обычно по вершинам, то есть по главным атаманам. Да… надо, ох надо, его пораспрашивать, расколоть до самого донышка».
Пленника привели в себя. Русского языка он не знал, так что Москалю-чародею для допроса понадобилась помощь переводчика. Упирался покушавшийся недолго, чего-чего, а развязывать языки пленникам казаки умели. К великому сожалению, ничего толком, кроме подтверждения, что послан именно убить Москаля-чародея, грек не сказал. Ни других засланцев в казацкий лагерь, ни объекты диверсий он не знал. Действительно не знал, иначе под пытками наверняка назвал бы, впечатления несгибаемого героя он не производил.
Пытался Ставридис сыграть на жалости, клялся-божился, что пошёл на преступление не добровольно, а под страхом страшной смерти для всей большой греческой крестьянской семьи. Мол, обещал какой-то янычарский ага, если они с соседом убьют запорожского колдуна, то никто родственников двух незадачливых убийц не тронет, а если не смогут, то всех предадут лютой казни.
Пыток подследственный явно боялся, спешил ответить на любой вопрос, но пришедшие на допрос Татарин и Гуня приказали жечь его огнём. Аркадий, убедившись, что и под пыткой грек не меняет показаний, из допросной ушёл. Ионидиса этого он даже немного пожалел, но требовать прекращения пыток, не говоря уже об освобождении покушавшегося, не стал. Не были атаманы садистами или маньяками, так что если продолжили пытки, значит, видели в этом необходимость.
Ставридис умер к утру. В ходе «разговора», желая избежать боли, он назвал нескольких сообщников. Но вот их даже пытать не стали, уж очень путался в своих показаниях пленник. При малейшем нажиме сразу называл других «соучастников». Всех их, конечно, допросили, но сочли невиновными. Ясно, что от боли Ставридис готов был оговорить любого, сочли правдивыми именно его первые показания.
На следующее утро решили отправить всех греков в Крым. Однако выполнить это постановление не удалось, постоянно штормило, причём нешуточно. А тут и разведка донесла о начале выдвижения турецкого войска в поход на Бургас. Эвакуацию пришлось отложить до наступления хорошей погоды, благо доминирование на море у казаков было полным. Пока греков-добровольцев запирали на ночь в вытроенных заблаговременно подземных бункерах, а днём старались использовать, прежде всего, для хозяйственных работ.

* * *

Из коренного населения города в нём к началу осады мало кто остался, женщин, стариков и детей эвакуировали в Крым, иногда добровольно-принудительно, так что человеческого балласта в Созополе практически уже не было. Во время вражеской осады мирные люди страдали бы от артиллерийских обстрелов, да и еду на них пришлось бы заготавливать.
Продовольствия запасли на полгода для тридцати тысяч защитников. Хотели больше, но из-за засух продовольственная проблема на Малой Руси и на Донских землях стояла остро. Не хватало хлеба и на Великой Руси, уж очень большое за последнее время она приняла пополнение – с полмиллиона турок, черкесов, поляков…
Пороха также лучше иметь бы побольше, но постоянно наращиваемое его производство на Малой Руси, вновь построенные пороходельные предприятия на Дону с запросами не справлялись. Зато улучшенной версии напалма (всё ещё сильно уступавшего изобретению ХХ века) запасли много. Как и ракет, уже в керамических корпусах, с боеголовками из толстого стекла, с взрывчаткой или горючей смесью внутри.
Припасли для горячей встречи врага и много другого оружия – крепостные барабанные ружья, миномёты, расставленные сразу за валами, в зонах, фактически недоступных для поражения осаждающими. Естественно, на самих высоких земляных валах, очень неудобных для разрушения артиллерией, поставили и много пушек.
Крепость строили почти два года, согнав на строительство огромные массы турок-крестьян и кочевников, наловленных на юге Румелии и в Анатолии. Выгодное расположение на полуострове, абсолютное преимущество казаков на море, позволили сосредоточиться на сухопутных укреплениях. Спланировал укрепления Боплан. С сорокового года он был уже не пленным, а вольнонаёмным инженером. После дошедших из Франции жутких подробностях разгрома его родной Нормандии он возвращаться туда не спешил. Да и гетман Хмельницкий платил ему больше, чем ранее польский король.
Встретить турок вдалеке от собственных земель, не пустить их на территорию союзной Валахии, которая в этом случае легко может переметнуться к старым хозяевам, предложил Аркадий. После некоторых сомнений решили строить укрепления вокруг Созополя, расположенного у дороги из Стамбула на север, и имевшего рядом удобную, глубокую бухту. Предусматривалось, что, когда удастся измотать турецкую армию, ей в тыл высадится казацкий десант, на помощь крепости подойдёт и союзное войско.
Решающим фактором, склонившим атаманов к принятию плана Москаля-чародея, стало наличие рядом с этим городом богатого месторождения меди. Одновременно со строительством крепости, представители старшины, а потом и купцы из Малой и Великой Руси принялись за добычу руды плавку меди на месте, за несколько месяцев дело было налажено так, что выход металла превысил османский в разы. Причём выплавлялась, сама собой, не медь, а бронза, правда, не оловянная, мышьяковистая. Из-за чего при плавках начались многочисленные несчастные случаи – часть мышьяка при плавке попадала в воздух.
Аркадий поднатужился и «изобрёл» противогаз. Точнее, если честно, его жалкое подобие, но и с ним количество отравлений резко пошло на убыль. Хоть гибли от отравлений турки-рабы, людей было жалко, да они и денег стоили. Вокруг рудников возникло несколько посёлков, с тенденцией сливания в один немаленький город. Ох, и печалились паны-атаманы, когда после рождества пришлось добычу руды и плавку меди прекратить – такие прибыли уплывают! Но на Созополь надвигалась война.
Ещё ранней весной сорок второго года пятнадцатитысячная конная армия под командой Кривоноса прошла по побережью и ударила по кочевавшим на северо-востоке Греции туркам-юрукам. Причём на этот раз запорожцы не взяли с собой обозы, уловив перерыв в штормах, продовольствие им доставил флот. Если казаки наступали на юруков с востока, отрезая их от Стамбула, то спустившаяся с перевалов Родоп валашская армия наступала с северо-запада. Оказавшиеся в клещах, так и не сплотившиеся в одно войско кочевники почти поголовно попали в плен и стали строителями крепости Созополь. Остававшееся в Стамбуле войско оджака выйти им на помощь не решилось, ведь почти все наиболее боеспособные части в это время воевали на востоке Анатолии. Да и не воспринимали гордые османы этих юруков как очень уж своих.
Подошедшее позже армия Гуни взяла штурмом Адрианополь, ещё несколько укреплённых городов, ликвидировав таким образом власть турок в Европе вне стен их столицы. Что ещё больше обострило там, в огромном, пусть полупустом, но всё ещё очень многолюдном городе продовольственную проблему. Лишённые возможности подвозить продовольствие морем из-за господства на нём врагов власти стали силой загонять бедноту в Анатолию и осаживать их на землю, очень многие участки там за последние годы лишились прежних хозяев.
Два года казаки строили крепость без помех – не до них было Гирею и вождям оджака. И вот гиреевская армия наконец собралась с силами для возвращения себе Румелии. Идти на север мимо укрепившихся в прибрежном Созополе было слишком рискованно, поэтому, собрав всех, кого мог, султан Ислам повёл их на решительный бой. Помимо меди рядом, самые рисковые и предприимчивые атаманы наладили уже во внутренних районах добычу свинца, для войска нужного даже больше бронзы. Людей оттуда тоже срочно, в приказном порядке эвакуировали.
Для Вольной Руси настал час истины. Решалось, сможет она уцелеть или нет. Вопреки расчётам, испытания нагрянули с нескольких сторон, но для севших в осаду всё решалось здесь и сейчас.

- Не-е, Аркаш, не пойдуть они на штурм, - с улыбкой возразил Михаил, на вслух высказанные опасения об атаке турками крепости в первую же ночь.
- Да який може буты штурм, якщо их мало не утрое меньше, чим нас? – поддержал Татаринова Гуня, разгоняя рукой облако табачного дыма, почему-то зависшее над столом.
- Втрое? – искренне удивился Москаль-чародей. – А мне показалось, что их тысяч двенадцать-пятнадцать.
- Какие там пятнадцать! – замахал руками Татаринов, спрятав, наконец, трубку в карман. – Дай бог семь.
- Ну, у може, восемь.
- Трижды восемь – двадцать четыре, - ехидно посчитал вслух Аркадий.
- А вминня бийцив? Не утрое, а упьятеро! – пренебрёг арифметикой Дмитрий.
- Это точно! – поддержал собрата-атамана Михаил. – У нас казаки – лучшие из лучших, богатыри, все огонь и воду прошли, со смертью не раз здоровкались, а там пастухи турецкие, баранам хвосты крутившие. Ну, в поле… на конях они лучшее многих наших сидят, нелегко пришлось бы, из луков-то они стрелять умеют. Но за такими-то валами да рвами, имея столько пушек…
Настоявший на совещании в тесном кругу Аркадий даже растерялся. Не ожидал он от опытнейших атаманов такого пренебрежения к врагу.
- А если, всё-таки полезут ночью на валы? Вот плюнут на ледяную воду и рванут! Малым числом от навала и не отбиться ведь.
- Не… - замотал головой Татаринов. – Такому числу сюда не прорваться, там сначала тысяч двадцать-тридцать положить придётся, чтоб дорогу до вала промостить. Я уж про мины и ямы-ловушки и не поминаю, их ведь тоже просто так не проскочишь.
- И по морю сьогодни не поплаваешь – витер та волны любу лодку перевернуть.
- А чего это ты всё о ночном штурме толкуешь, предчувствие, какое есть? – встревожился, наконец, Михаил. Воины часто к предчувствиям относились серьёзно. Тем более, что как ни отбрыкивался Москаль-чародей от славы колдуна, его даже ближайшие друзья таковым числили. К предсказаниям же характерника пренебрежения не могло быть в принципе.
- Да нет, вроде ничего такого не было. Только… лучше поберечься. А чего не хотите поставить поболе людей на тот вал?
- Поставить-то их туда можно, да… каков сегодня ветер на вышке почуял?
- Бррр!..
- Вот-вот, холодный и сырой ветрище, насквозь продувает. Те же турки к утру промёрзнут до костей. Так зачем нам своих казаков простужать? Поторчат там и завтрева воевать не смогут. А, думаю, к вечеру следующего дня турок здеся буде не менее тридцати тысяч. Сдуру и, правда, на валы таким числом кинуться могут. Нехай наши казачки ночку поспят, а к завтрему биться, готовы будут.
- Ну, вы атаманы, вам и решать, - сдался Аркадий.
Поговорив, пошли по «хатам». Выйдя на улицу, Аркадий невольно поёжился. Пусть ветер в крепости дул много слабее, валы от него хоть и не полностью, но защищали, однако холод и сырость действительно пробирали, если не до костей, то весьма глубоко.

* - «чеснок» - железный «ёжик», у которого одна колючка обязательно торчит вверх. Густо разбросанные по земле, они могут стать серьёзным препятствием на пути атакующих.

Опять Бургас, а не Созоль?

Очепятка, не заменил при размещении. Уже выправил в файле, но в лом менять тексты на форумах.

ПОВЕСТЬ ДОСТОВЕРНАЯ О ПОБЕДАХ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА, О ТОМ, СКОЛЬ МНОГО НАПАСТЕЙ ЗА УМНОЖЕНИЕ ГРЕХОВ НАШИХ ПРИНЯЛИ МЫ ОТ МЕЖДОУСОБНОЙ ВОЙНЫ, ОТ ИНОВЕРНЫХ ПОЛЯКОВ И ОТ ЛИТОВЦЕВ, И ОТ РУССКИХ БУНТОВЩИКОВ, И КАК ОТ СТОЛЬ МНОГИХ БЕД ИЗБАВИЛ НАС ВСЕМИЛОСТИВЫЙ ГОСПОДЬ БОГ НАШ СВОИМ ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕМ И МОЛИТВАМИ ПРЕЧИСТОЙ ЕГО МАТЕРИ И, РАДИ ВСЕХ СВЯТЫХ, ВЕРНУЛ НАС СВОИМ ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕМ В ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ. НАПИСАНО ВКРАТЦЕ,
События описываются Смуты, но думаю будет интересно автору для описания войны Русского Царства в Литве.

Сон, несмотря на выпитые перед укладыванием в постель сто граммов вишнёвой наливки, никак не приходил. Аркадий ворочался на мягкой перине, будто она была набита не пером, а булыжниками.
«Вот дьявольщина! Вроде и не мальчик уже, в военном деле понимаю побольше многих других, а въехать в причины несокрушимой уверенности атаманов в невозможность ночного штурма… нет, ясно, минное поле, широкий ров, покрытый тонюсеньким ледком, бурное море исключающее передвижение на лодках… мины, кажись, не испортились, для турок будут страшным сюрпризом… миномёты в бою испытаем, барабанные крепостные ружья… Интересно, новый заводик по производству серной кислоты уже запустили? Шведы что-то нынешней зимой нехорошо зашевелись, не к добру…»
Мысли прихотливо скакали от одного важного предмета к другому, ещё более важному, что, возможно, и послужило задержкой прихода сна. Москаль-чародей стал в Чигирине очень важной персоной, Хмельницкий без зазрения совести навалил на него кучу дел и поручений, в которых ленивый от природы Аркадий захлёбывался уж который год. Странно, что не потонул. Помимо должности главного производителя оружия, кстати, на Дону тоже, он стал одним из помощников Богдана по иностранным делам (что вылилось в необходимость изучать регулярно массу материалов и зубрить латынь). Попытки откреститься хоть от этой нагрузки провалились, Хмель очень высоко оценил многие предложения тогда ещё «свеженького» попаданца и хотел регулярно выслушивать его анализ текущих и предсказание грядущих событий.
В отличие от казачьих сообществ, на гетманьщине к предложению организовать контрразведку отнеслись с пониманием, возглавил её друг гетмана Золотаренко. Его главным помощником и фактическим организатором «Службы безпеки» был Москаль-чародей. Естественно, никто с него не снимал обязанности по изобретению и поставке в войска, гетманское, Запорожское и Донское, новых видов вооружения, а следовательно, ему же приходилось заботиться о возведении и качественной работе множества предприятий. Не будучи человеком масштаба Лаврентия Павловича, Аркадий справлялся со всеми этими обязанностями далеко не с блеском, но… не было в Вольной Руси другого человека для таких работ. К великой досаде старшины приток специалистов из Европы прекратился совсем. Во-первых, между Западной Европой и Малой Русью стала сплошная полоса земель, охваченных войной, во-вторых, иезуиты постарались разнести везде самые страшные слухи о диких казаках.
От всех этих хлопот и тревог он изменился и внешне. Не только постарел, годы никого не красят, но их прошло не так уж много, выглядел характерник по-прежнему заметно моложе здешних ровесников. Зато присущие ему ранее нерешительность, вяловатость, готовность уступить, лишь бы не было спора или конфликта, в общем, вся интеллигентщина, если не испарились без следа, то канули глубоко внутрь. Аркадий преобразился в резкого, решительного, внешне уверенного в себе и напористого человека. Учитывая его широкую известность как колдуна и друга Хмеля и Татарина, высокий рост и почти всегда красноватые от недосыпа глаза, спорить с ним теперь осмеливались немногие.
Сюда же – в крепость, построенную для осады врагом – Москаль-чародей приехал под предлогом испытания новых вооружений, на самом же деле он сбежал от всех тех обязанностей, манкировать которыми никак не мог. Опасность сгинуть от вражеской пули или ядра по сравнению с тяжестью всего взваленного на него казалась такой несущественной мелочью… Ему жизненно нужен был перерыв, пусть даже такой.
Бог его знает, сколько он провалялся без сна, но, когда дремота, наконец, заглянула к нему в гости, её тут же спугнули раздавшиеся невдалеке выстрелы.
Бах! – поднял тревогу кто-то, выпалив из ружья.
Аркадий приподнял голову с подушки и прислушался.
Бах! – поддержал шумиху второй выстрел, наверняка из другого ружья, перезарядить так быстро первое было бы невозможно.
Тах! Тах! Тах! Тах! Тах! – поддержал веселье револьвер. Учитывая, что далее чем на десять-пятнадцать метров стрелять из револьвера казаки не стали бы ввиду полной бессмысленности подобного поступка, дело принимало неприятный оборот.
Пришлось вставать, зажигалкой воспламенять керосиновую лампу и под уже частую стрельбу, в которую вплелись и «Бабахи» крепостных ружей и пушечные «Бухи», обуваться. Одежду, кроме полушубка, Москаль-чародей предусмотрительно не снимал (ну, может, не предусмотрительно, а из лени, известный эпизод с Незнайкой был ему очень близок). Привычно быстро затянул ремни подмышечной кобуры и сунул в неё ТТ, одел полушубок и опоясался ремнём с ещё двумя кобурами, револьверными. Загасив лампу, бросился на улицу – напророченный им самим ночной штурм набирал обороты.
«Блин! Накаркал, черти б меня взяли! Но как же они мимо минных полей прошли? Взрывов-то не было. Неужели «протухли» мины? А ямы-то ловушки? А покрытый тонким ледком ров, пройти по которому невозможно, но и плыть в ледяной воде он не даст. Чертовщина какая-то, ведь опасался-то так, на всякий случай, сам не веря в возможность штурма сегодня, и на тебе… хоть отрезай себе дурной язык. Впрочем, отрезать надо пустую голову. Но как же они к стенам подошли и каким образом на них влезли? Лестниц-то у них точно не было, изготовить их не из чего… Чудны твои дела, Господи!»
Возле дома обнаружились джуры и охранники, энергично обговаривавшие происходящее. Аркадий завертел головой, пытаясь хоть что-то рассмотреть в окружающей тьме. Погода за время его пребывания в доме не только не улучшилась, но даже ухудшилась. Ветер хоть и немного ослабел, зато щедро всех вокруг наделял мелкой моросью. Грохот выстрелов раздавался, как показалось, со всех сторон, но, присмотревшись к вспышкам выстрелов, можно было заметить, что стреляют в двух местах, на валах у обоих крайних бастионов, где на севере и на юге перекрывающие перешеек валы выходят к морю (крепость располагалась на полуострове).
«Атака с моря? На чём?!! Неужели на бурдюках? Не может быть, при пяти-шести балльном волнении их бы… да и вода ведь ледяная! В такой не поплаваешь, через пять-десять минут сам окочуришься».
В продолжающей разрастаться канонаде чуткое ухо уловило взрыв мины, потом ещё один, затем почти одновременно последовали сразу два или три. Судя по редкости выстрелов в центральной части укреплений, взорвались мины невдалеке от завязавшихся на валах сражений.
«Ничего не понимаю! Ну, как тот мультяшный герой. Значит, сушей атака? Почему тогда только в двух местах, не широким фронтом?»
Но торчать и дальше растерянно лупать моргалами знаменитому характернику не пристало.
- Юрка, мигом в Северный бастион, узнай, что там творится, и обратно, Иван, а ты в Южный, я буду у миномётчиков.
На бастионах к этому времени зажгли факелы, появилась возможность рассмотреть кипевшие возле них схватки. Можно было понять, что и там, и там казаки пытались сбросить вниз забравшихся на валы врагов, но из-за прибывающего постоянно подкрепления очистить крепость от неприятеля пока не удавалось. Отметив по центру затишье, Аркадий решил наугад обстрелять края поля возле укреплений.
«Судя по всему, они двумя колоннами прорываются, вдоль моря, там как раз на узкой прибрежной полосе и мины не закладывались, не было смысла это делать ввиду частых штормов с ударами волн и движением прибрежного грунта. Или плывут? Нет, в ледяной воде и при волнении, они же не тюлени. Но кто им подсказал слабое место?»
Пытаясь выбросить на ходу из головы мысли о предательстве кого-то из своих, добежал до позиции миномётчиков. Их, как и само оружие с боеприпасами, Москаль-чародей привёз для испытания в боевых условиях совсем недавно. Новое оружие представилось ему особенно убойным именно в условиях осады, теперь предстояло в этом убедиться.
Миномётчики успели добраться до своего оружия немного раньше и теперь растерянно толпились, обговаривая между собой происходящее. Большей частью это были бывшие сельские хлопцы без боевого опыта, увидев знаменитого колдуна, они неприкрыто обрадовались - уж он-то знает, что надо делать и как отбить врага.
Хочешь не хочешь, а приходилось соответствовать. Уверенным тоном Аркадий скомандовал подносить заряды, сам, лично выставил миномёты по пристрелянному заранее участку поля близ морского побережья. Вообще-то, куда больший навык подобных действий имелся у самих миномётчиков, но знаменитый характерник уже успел преисполниться сознания собственной значимости и незаменимости. Медные трубы наши предки не случайно в один ряд с огнём и водой поставили.
Бойцы со сноровкой, полученной благодаря долгим тренировкам, начали стрелять. С оглушительными хлопками мины отправлялись в полёт, чтобы почти сразу с воем устремиться на врагов сверху. Или улететь на пустое место, ведь стрельба вынужденно велась наугад. Впрочем, никогда не слышавшим таких неприродно-жутких звуков врагам всё равно приходилось туго. Атаковать под такой аккомпанемент, бежать в темноте сквозь взрывы и под свист осколков… мало быть смелым человеком, чтоб не драпануть, теряя штаны и оружие – необходимо ещё и иметь знания о применённом оружии. Скорее всего, для большинства вне валов на поле боя явились шайтаны из ада. За душами правоверных, естественно. И очень трудно нормальному человеку удержаться от немедленного спасения не тела даже – бессмертной души.
Православные или католики на их месте наверняка думали бы нечто подобное, с конфессиональным акцентом, естественно. Слава о страшных характерниках, казаках-колдунах, не без совершенно безвозмездной помощи иезуитов и мусульманских священнослужителей широко распространилась в мире. Приобретя при этом эпические масштабы. Прежние рассказы об оборотничестве или ловле отдельных незадачливых чертей выглядели теперь такой мелочью…
«Блин горелый! Как же здесь не хватает связи, пусть самой примитивной! И ведь была мысля озаботиться наблюдателями на бастионах, чтоб давали знать, куда стрелять, делая это заранее оговорёнными сигналами! Так кто ж знал!»
Стоять рядом со стреляющей миномётной батареей удовольствие не из самых больших. Но заткнуть уши, к его великому сожалению, Аркадий не мог: надо было слышать, что происходит, ориентироваться в ходе боя приходилось по звукам. У бастионов, где сначала у одного, а через полминуты и у другого, наконец-то догадались применить гранаты. Скорее всего, оборонительные, похожие на лимонки из прошлой жизни – с чугунными, в кубиках оболочками. Вероятно, именно применение нового оружия сломило атаковавших. В течение минуты или двух валы от них были очищены, немного погодя прекратилась и стрельба в поле, в отступающих (или бегущих) врагов.

Сказание священника Иакова (1634)

[cut]Повесть известна и удивлению достойна о мощах недоведомого святого, како обретошася и в коих странах и в коем граде и в которое время списано многогрешным попом Иаковом

в лето года 7143 (1634) года.

Во времена благочестивые державы Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича всея Руси Самодержца п при пастве великого господина святейшего [688] Иоасафа патриарха Московского и всея Росии во 142-м году случися мне многогрешному попу Иакову быти в Крымстей земли с посланником с Борнсом Дворениновым: ест же убо в Крымстей земли на полуденной стране, на брегу Черного моря, против Бела-города 2 чрез морской рукав, промеж Козлевым 3 и Болыкною 4 гора вельми высока, камонь утес, аки стена, высота горы тоя сажень сто и болшн, от моря версты с три, верхуж тоя горы городок каменной не велик и не многолюден, зовомый по их Татарскому языку Инекермен. Кермен бо по нашему языку град нарицается, и живут в нем Татарове, и Гречане, и Армени, к томуже городку из моря пролива, и тою проливою с моря приходят карабли от многих стран. Под тем-же городком полу тоя горы есть древняя християнская церковь, высечена из горского камени, как во Пскове у Пречистые Богородицы, в церкви-ж писано все стенное писмо и от многих лет полиняло, а олтарь разорен; в ней четыре столпа, толстота вкруг четырех пядей, позади-ж убо левого крылоса стоит гробница каменна длина двунадцети пядей, высота в пояс, как двум лечи широта, а в гробнице земля, а над гробницею выделана каруна, как у Петра Митрополита, в небе у каруны писан Саваоф, оба-полы его Пророцы, над гробницею на стене писаны два Святыя: с правую руку Святый ростом не велик, одежда на нем, как и на Дмитрее Царевиче, приволока багор на золоте, испод празелен, в руке держит меч в ножнах; с левую руку Святый написан ростом велик, одежда как на Дмитрее Мученике Селунском, верхняя риза багор с золотом, испод празелен, верхняя пугвица застегнута, в левой руке держит выспрь крест; подписки главы оборучаны, стены стесаны, во гробнице лежат мощи наги нетленные......

В тоиже гробнице земля, в земле подле тех мощей другие мощи, кости наги. Подле той гробницы другая гробница в помосте церковнем, а в нем главы человечьи многие и кости наги; позади праваго крылоса перила каменны в человека вышиною, промежду перил и церковные стены гробница-ж в помосте церковнем рака, как трем человеком лечи, или четырем, а в ней седм глав человеческих и кости наги. Двери у церкви чинардовые, а с паперти трои двери затворные, против церковных дверей окошко красное для ради свету, как и у Пречистой во Пскове. Во храм идучи направе трапеза, что светлица, а с левую страну храма два предела разорены-ж, да по паперти многие комары, что кельи, а лесвица на паперть, как и у Благовещения; а около тое [689] горы, многие горы высокие, до самых же до Железных-врат и до Томанского-пеперевозу к востоку, а высоки неудоб сказаемы, облаки ходят низко в полу гор, а по горцам многие християнские церкви разорены ж, а промеж гор живут Армен и Християн много, но от насилия Татарского благочестие иссякло. Да около же тех церквей, жития в горах, подобно стрижем, камора об камору высоко и низко на полверсты и болши. В иных живут Гречане, иные пусты, да мимо же того городка промеж гор прошла речка 5, с Яузу, и пала в море.

И во 143-м году Марта во 2-й день восхотех убо ити в тот Ин-городок на поклонение мощем, и на уведение взях с собою посолского приказу толмача Юрья Бурнашова, да Воротынского уезду Рожественского дьячка Силу Кирилова, и поидохом во град во Ин, (да с намиж послано было от посланника Бориса Дворенинова на мощи — одежда срачица, и порты и саван, и венцы, и калиги, и покров) от Яшловского стану, верст с тритцеть, и приидох во град и внидох в пещеру к Русскому полоненику, к Максимку Иванову Новосилцу, а тот Максим живет в полону тридцетьдва года. И дождахомся нощи и татарского ради зазору, и внидохом во храм, идеже б мощи, и выняхом из гробницы и положихом на дщице и отрохом платом с теплою водою, для того, что пала на мощи пыль, и после тое теплые воды те мощи побагровели, аки у жива человека, мы же хваля Бога, оболкше его, в одежду и взяхом от мощей его правые руки болшой перст по первой состав, аки нарочно отпал, и вложихом в дароносицу и отпевши панихиду по всех православных християнех и положихом во гробницу и покрывше покровом и отпевше молебен всем Святым и целовавше мощи отидохом на прежереченное место и дождахомся дни. И созвавше Гречан и полонеников Руских, которые живут лет по сороку и начахом спрашивати про мощи, и многие Гречане сказали: мы де господине тово не ведаем, как тем мощам имя, памятухов де тому у нас нет, а писма де об нем не видали, а запустело де то место и благочестие изсякло после Царяградского взятья, лет с десять спустя. Да Белорусец, полоненик, зовомый Василий Хромой сказал: мне де здеся в городке сорок лет и я де застал те мощи целы а брада де была черна подолговата и одежда де была на мощах цела, а покрытъ де бы черным бархотом, то-де не в давных годех собралися Татарове и взяли де те мощи из гробницы и отнесли от тово городка в степь верст с пять, и закопали в землю глубоко, для того, что стало [690] ставится от мощей страхование Татарам великое, которые живут в городке. над церковию, и наутрее мощи паки обретошася в гробнице, они же паки покусившеся отнесоша в ту же яму и закопавше отидоша; и наутрее мощи паки обретошася в той же гробнице. Татарове же в третий дснь с великою яростию пришедше в церковь идеже мощи, яко львы, рыскающе окаяннии Агаряне, мнеша-бо от Християн или от Грек приносимы мощи бываху, и оцепивше за нозе ужем и потащивше на преждереченное место в степь и свергоша в ту же яму и закопавше и камение тяжко возложиша верху мощей и поставиша стражев, отидоша. И наутрия же паки третицею мощи обретошася в той же гробнице, и един от Татар ярости великие наполнися, живый от града версты с две, пришед во церковь и восхити мощи от гробницы, и взя мощи и сверже в красное окошко на землю, а паперть от земли саженъ с пятьдссят, беже в ту пору была грязь велика. И в тое пору Бог даде отмщение рабом своим: в кою пору Татарин он поганый агаренин свершая свое всесквернавое дело, оборугая мощи, и в тое пору у того Татарина в дому его невидимою силою побило вся сущая его и жену, и дети и скот, он-же безбожый агаренин, окаяный враг, не ведая бывшаго в дому своем, пойде в дом свой и егда престави ногу чрез праг вратной и абие невидимою силою ту убиен бысть и поиде во дно адово, испровергл зле свою окаянную душу в преисподний тартар, и обратися болезнь его на главу его, н наверх его неправда его сниде, бысть двор его пуст и по се время, и не бе живяй в нем. И с тое де поры в ту церковь Татарове ходит не смеют, а мощи паки обретошася в той же гробнице никим же носим, и страхование де великое от мощей Татаром бывает; а называют де тое церковь Святым Юрьем изстари, а мощам де имени отнюдь проведати не можем; а Гречане и Армени и жены их и дети по вся Пятницы и по Воскресением к мощам приходят на поклонение и свещи и фимиян приносят. Мы же паки целовавшие мощи и возложихом цку каменную велию зело, верху гроба, на-утрие возратихомся на стан к посланнику, яже видехом и слышахом сия и написахом, в славу Христу Богу нашему. Аминь.

И сие убо да не буди молчанию предано. Некогда убо нам великое тщание о сем имущим, да убо уведати про имя Святаго онаго, и увидавше взяти мощи на Русь, и во един от дни, некоему от нас в полудне спящу, явися Блаженный, им же образом написан на стене и главу також имея оборугану и глагола с великим запрещением: мните мя, о друзи, взяти мощи моя на Русь, а яз убо хощу по прежнему зде учинити Русь, а имя ми [691] и память моя бывает в Семенов день. И тако невидим бысть. Оному же воспрянувшу от сна и поведавшу видение посланнику и всем людем, и о сем прославихом Бога и угодника его, ему же имя Господь весть, Аминь.

Во 143 году Апреля в 2 день иа Яшловском стану судом Божим грех ради моих, постиже мя велия скорбь, яко и живота уже ми отчаятися, и пребых в той болезни десять дний, ни ядох, ни пиях, ни с постеля моея двинутися могох и начах призывати оны Святыя на помощь и едва востах и отпев молебен всем Святым и святих воду и пих с части оноя, еже взях от мощей и абие здрав быв яко николиж болех, и прославихом Бога. Некогдаж убо по неколицех днех той убо Максимко Новосилец от великия нищеты покусился взяти с мощей оных одежду и тако впаде в раслабление велие, яко не могий с места двигнутися, ни рукама ни ногама могий владети, ни языком глаголати, мы же поидохом убо на Русь и без нас не вемы, что ему Максимку бысть. Повержетъ бо Господь, безгласны ниц, творящая беззаконие.

Мню бо сему граду Иню быти Ангияню, есть бо в тех странах град Ангиан, в нем же Святии мученицы Анисифор и Порфирий, в тех же бо странах есть и Наин град близ Капернаума, нодалече суть от того места, за Египет; в тех же бо странах и Болгары промежду Дунаем и Непром иже наричутся болшие-Болгары, в них же Средец, славный град, имеет в себе мощи Георгия-Новаго, иже наричется Болгарский. Есть же инии Болгары на востоце, на брегу реки Волги , но в тех Болгарах благоверие не бывало; в Полестинских же Болгарах и странах, благоверие и до ныне; близ бо тех Болгар и Афонская святая гора. Мучен бысть Георгий Болгарский от Селимана царя Турскаго в лето 7020 году, индикта втораго, Маия в 26-й день. В Перекопи была церковь христианская велми чюдна и велика, ныне же сделана костелом. В Козлеве церкви соборная християнская зело велика и украшена, сделана мечетью; в Бакчисараех , где Царь живет , християнская ж церкви велика и высока, сделана мечетью; царь ходит в нее по своей вере молитися. Искиюрт 6 от Бакчисараев с версту, церкви зело велика и украшена велми была, нынеже сделана мечетью; а кладутся в ней Крымстии Цари и царевичи, а простые мурзы и татарове отнюдь не кладутся. Около тех мест многие християнские церкви, иные разорены ж, а в иных службы свершаются и до днесь от Грек. В Кафе три города каменных; город в городи велик зело; грады, в них же многие християнские церкви зело велики и украшены велми; сей убо Кафе мню быти [692] Херсони 7, еже называют Корсунь незнаючи, а еже убо околнии градове, область Корсунская, еже есть Херсонская. От Перекопи по Перекоп до Болыкни 3 днища ходу, от Кафы вдоль до Козлева пол 4 днища ходу не скорою ездою, а все было благоверие. А Старой-Крым 8 стоит пуст, в степь подався гораздо далеко, в Нагайское кочевье. А около Крымской эемли обошло море, а сошлося у Перекопи, толко в промешках восмь верст, а от Перекопи с версту на ся страну, из моря перелива, в мелком мести по ступицы , а в межень пересыхает. Есть же убо и иная Корсунь и в Литве 9, град велик зело и многолюден.[/cut]

Протокол Пинского городского суда освидетельствования и представления частей тела К. Доминика Холевского, проповедника.

[cut]«Vidimus Grodu Punskiego wizyc i psezentacyi czensci ciala JX. Dominika Holewskiego, Kaznodziei.

Лета от Рождества Сына Божьего тысяча шестьсот сорок девятого, месяца февраля, первого дня.

На уроде гродском в замке господском Пинском передо мной Адамом Брестким, стольником и подстаростой пинским, от Ясно Освященного Князя его милости Альбрехта Станислава Радивила, Князя на Олице и Несвиже, канцлера Великого Княжества Литовского, старосты Пинского, Гневского и Тухольского, установленным; ставший очевидцем генерал его королевской милости, повета пинского Андрей Сачковский, квить свой под печатью и с подписом руки своей, и под печатями стороны шляхты, до которых городских пинских признал следующие слова 9: Я, Андрей Сачковский, Генерал его королевского Величества, повета пинского, сознаю этой своею росписью, что нынешнего тысяча шестьсот сорок девятого года, месяца января двадцать первого числа, был взят его милостью, Петром Красновским, проповедником и президентом конвента пинского, ордена Святого Франциска, и послан с братом Каспером Грушневским сего же пинского конвента, на место, где погребены тела убитых, именно на холм, лежащий перед бурсою отцов иезуитов коллегиума пинского, у конца моста, по которому проезжали через ров в город, для взрытия могилы и отыскания тела убитого и жестоко замученного Доминика Холевского, проповедника отцов францисканцев пинских; при нем я, генерал, в качестве возного пинского повета, имел стороною господина Семена Козвлосвкого, господина Юрия Лукашевича и господина Христофора Кудчицкого, с которыми я был при [36] отрытии тел убитых, лежащих в этой могиле; при показывании иноком братом Грушевским, видел я несколько вынутых убитых тел, а после в кусках тело убитое и замученное, потерзанное собаками и зверями (bestyami); только была цела голова с волосами; которую вынув, объявлял, что это голова проповедника нашего: вот и венец духовный, еще довольно заметный, как был выстрижен; а после вынимал и другие части тела, истерзанные собаками и зверями, и мною генералом и при мне находящимися дворянами свидетельствовано, и вложил в приготовленный для этого гроб; рассказывая же протестовал, что это убийство и тиранское замучение произошло от бурмистров, ратманов, лавников, цехмистров и от всего народа разных ведомств, которые, сделавшись изменниками Речи Посполитой, впустили казаков запорожских в город, признали их своими господами и поклявшись им, составили с ними вместе заговор против костелов и священников католических, против дворянства римской веры обоих полов, против начальников духовных и светских; когда же его милость, господин маршал и полковник повета пинского, нынешнего (?) тысяча шестьсот сорок восьмого года, ноября месяца пятого числа (?) въехал в город Пинск, они, поделав с казаками засады, бросились на него, и там и этого проповедника нашего Холевского жестоко убили и замучили, которого-то части тела мы осматривали. – Таким образом я, генерал, с этими дворянами, со мною при этом деле бывшими, представив сии части тела в замок перед судом, и объявивши отзыв, проводили их в монастырь пинский отцов францисканцев, и там, при нас, эти части тела честно, по католическим обрядам, были погребены в склепе. Каковое мое присутствие при этом деле, что видел и слышал, записав в сию мою роспись и подписав рукою моею и стороны дворян, при мне находящихся, по просьбе их милости, отцов францисканцев, что все пространнее и достаточнее, в жалобе их милостей описано и пополнено (?), дал я сие мое донесение для вписания в городские пинские книги. Писан года, месяца и числа вышенаписанного. Андрей Сачковский, генерал, рукою.»[/cut]

Манифест ксендзов францисканцев пинских на бурмистров, ратманов, лавников, цехмистров и пинских горожан за нападение на костел и монастырь и взятие церковных и монастырских вещей, предъявленный в пинские городские акты 1649 г., января 12 дня.

[cut]На ураде гродском (и т. д., как выше) – В Боже Велебны его милости ксендз Станислав Себастьян Мощинский, Гвардиан монастыря пинского рассказ свой на нем с подписом руки своей до которых городских пинских подал такие слова: «Милостивый городской суд. Я, ксендз Станислав Себастьян Мощинский, святого писания бакалавр, Гвардиан монастыря пинского Ордена святого Франциска, во имя моего старшинства и настоятельства и именем ксендзов братьев иноков, живущих в пинском монастыре при костеле Успения Пресвятой Девы Марии, собрав сведения от людей набожных посредством тщательного [37] разузнавания, объявляю и жалуюсь на господ Богдана Стояновича, Якова Поршутыча Сулича, на сей тысяча шестьсот сорок восьмой год избранных бурмистров, на господина Демьяна Козорезовича, Василия Ивацевича, Федора Михайловича, Ивана Левощевича, Осипа Гомзича, Ждана Остафиевича, ратманов; на господина Ивана Сулковского Лантвойта, Богдана Синецкого, Федора Козаковича, Лаврентия Ленковича, Павла Красвоского, Лаврентия Костюковича, лавников; на Богдана Сочивку скорнячьего цехмистра, Ермолая Велесницкого, цехмистра портных, Ивана Шененю, цехмистра седельников, Григория Мешковича, цехмистра шапочников и на других, здесь поименованных цехмистров, в том, что настоящего тысяча шестьсот сорок восьмого года, двадцать пятого октября, когда предшественник мой ксендз Станислав Франциск Жолкевич, тогдашний гвардиан пинский, перед нашествием казаков, с ксендзами братиею иноками, видя, что город склонен поддаться казакам, только с душами должны были уезжать, кто куда мог, а некоторых и убито, оставил монастырь со всем имуществом сего монастыря и костел со всеми украшениями, алтарями, алтарями, образами, золотом, серебром, инструментами, бронзою, оловом и медью, с ризницей, со всей утварью церковной, со склепами и телами достойных людей, с драгоценными напитками и церковными обоями, одним словом, со всем без исключения имуществом и богатством церковным и монастырским, поручив костел и монастырь страже из монастырских мещан; когда же вышеперечисленные бурмистры, ратманы, лавники, цехмистры и простой народ пинского города, сделав заговор с казаками и предательский бунт против властей, их милостей, королей, Речи посполитой, и против всех властей, приняв казаков за господ своих, воздвигли преследование на костелы, монастыри и на всех католиков, уговорили чтобы оскверняли костелы, грабили монастыри, убивали католиков обоих полов, не исключая и малых детей, и имущество их насильственно отнимали, тогда, по их позволению, совету, наущению и приказанию, простой народ, имея приготовленных казаков и разных ведомств, духовных и дворянских, людей, под предлогом казаков, напав стремительно на монастырь наш Пинский, разогнал стражу казаками, чтобы их те наши монастырские мещане не узнали, отбил ворота, вломился в монастырь, все монастырские, церковные сокровища забрал, насилия и неоцененный убыток сделал, золото, серебро, медь, олово, золотую утварь, приборы шелковые, жемчужные, осыпанные драгоценными камнями с узорами и шитьем, алтари и с них образа, на образах осыпанные камнями венцы, обеты (vota) или дощечки, как серебренные, так и золотые, алтари поопрокидывали, образы посекли и порубили, обои разные дорогие, парчи серебренные дорогие, подсвечники серебренные, чаши золотые и серебренные, подсвечники латунные бронзовые, хоругви церковные, братские загробные сукна, красные и черные траурные, атласные и китайчатые гербы, одним словом, все истребили; достав из склепов с дорогими гробницами достойных людей, тела их повыбросили из [38] гробниц в костеле, с гробов дорогих оторвали крышки и захваты, гербы серебренные, у гробов пообрывали бархат и сорвали с тел одеяния; окна в церкви и монастыре повыбили; вырывая из них свинец, давали казакам на пули для защиты себя против войска нашего лили пули и стреляли, колокола большие и малые, органы, инструменты, книги церковные, библиотеку, права купчие, дарственные, некоторые привилегии, дела, векселя и денежные суммы, положенные в залог и некоторых благодетелей, данные для сохранения, заграбивши, в свои дома принесли и разделили между собой; что все случилось, как доходит до нас весть, по дозволению, приказанию, совету и помощи сказанных бурмистров, ратманов, лавников, цехмистров, как правителей города и виновников всему злу. В чем мы, имея обиду и убыток невознаградимый, который списан на реестр и будет изложен перед законом, против выше сказанных, желая с ними ведаться за то законным порядком, протестуем и просим, дабы сия наша протестация в книги городские Пинские была принята и вписана. Idem qui supra. Ксендз Станислав Себастьян Мощинский, гвардиан Пинский рукою своею».[/cut]

PS для описания действий внутри Польши и в Литве.

Присяга на подданство России посланников молдавского господаря Георгия Стефана, митрополита Гедеона и боярина логофета Григория Някула, данная в Московском Успенском соборе (07.07.1656)

[cut]Яз, Молдавского воеводства сучавской митрополит Гедеон, да логофет Григорий обещаемся пред святым Евангелием за себя и за Стефана-зоеводу, и за весь духовной и мирской чин на том, что прислал нас к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу, Стефан-воевода и владетель Молдавской земли бити челом, чтоб он, великий государь, пожаловал, [и] велел ево, Стефана-воеводу, со всею Молдавскою землею принять под свою государскую высокую руку в вечное подданство. И великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец, его царское величество пожаловал Стефана-воеводу со всею Молдавскою землею под свою государскую высокую руку принять изволил.

И Стефану-воеводе и духовного чину людем, также и боярам, и всякого чину людем быти под царского величества высокою рукою навеки неотступным, и слу-жити ему великому государю и сыну его государеву, государю царевичю и великому князю Алексею Алексеевичю Всея Великия и Малыя и Белыя России и наследником верно, и на всякого его государева неприятеля стоять, по его государеву повеленью, безо всякие измены, а к турскому, и крымскому, и к иным государям впредь не приставать. И на том на всем ему, Стефану-воеводе и боярам, и всякого чину начальным людем учинит вера перед его государевыми послы, которых его царское величество изволил к нему. Стефану-воеводе прислать, и письмо о том за своими руками и за печатьми, к царскому величеству для утвержденья и верности послать с теми ж его царского величества послы. А на истинное уверение во всем в том обещаюся государю своему, царю и великому князю Алексею Михайловичю, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу и его благоверной царице и великой княгине Марии Ильиничне и благоверному государю, царевичю и великому князю Алексею Алексеевичю всея [40] Великия и Малы я и Белый России, и их государским наследникам, по непорочной заповеди господа бога и спаса нашего Иисуса Христа, якож во святом Евангелии указался, еже ей, ей на том, служити мне ему, государю своему, царю и великому князю Алексею Михаиловичю всея Великия и Малыя и Велыя России самодержцу и его благоверной царице и великой княгине Марии Ильиничне и благоверному государю царевичю и великому князю Алексею Алексеевичу всея Великия и Малыя и Белыя России и их государским наследникам. И опричь государя своего царя и великого князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца и сына его государева государя царевича и великого князя Алексея Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России и их государских наследников на Московское и на Владимирское государства, и на все великия государства Российского Царствия и на Великое Княжество Литовское и на Княжество Киевское и Черниговское и на всю Малую и Белую Русь иного царя из иных государств, польского и немецких реш (Государств), королей и королевичей, из розных земель царей и царевичей, и из русских, и из иноземских родов никого не хотети, и под государствами, которые под ними государями, не подыскиватися никакими мерами и никакою хитростью.

А где уведаю или услышу на государя своего царя и великого князя, Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, и сына его государева государя царевича и великого князя Алексея Алексеевича, и на его царского величества наследников, и на все его великия государства на Великую и на Малую и на Белую Русь, и на Великое Княжество Литовское каких неприятелей турских или крымских, или коих иных государств собрание и злой умысл, или его царскаго величества в подданных измену, или иной какой злой умысл; и мне (им-рек) государю своему, царю и великому князю Алексею Михаиловичю, про то известити, как мочно вскоре, а самому против неприятелей за государя своего и за его государства стояти, и промысл всякими мерами к помочи делати, и битися не щадя головы своея, а изменника поймать. А где велит мне царское величество быть на своей великого государя службе с своими царского величества московскими ратными людьми, или с его царского величества подданными гетмана Богдана Хмельницкого полку с запорожскими черкасы, и кто будет царскаго величества над войски бояре и воеводы, и мне будучи на государеве службе, тех бояр и воевод слушать, и с его царского величества ратными людьми совет и промысл имети, и с его государевыми недруги битися заодно. И которые со мною будут царского величества подданные молдавские ратные люди, и мне их утверждать, чтоб они царского величества с ратными людьми совет и дружбу имели, и царского величества с недруги бились заодно, не щадя голов своих, чтобы их обещание и клятва у всех была без преткновения постоянна. И из полков мне царскаго величества к неприятелю не отъехати и никакими мерами измены не учинить, и в городех, где мне случитца быть, царскаго величества с подданными, и мне неприятелю города нездать, и неприятеля на простое и безлюдное место собою и иным никем к городу не подвесть, и зла никакова не учинить, и ни в которое в иное государство изменою не отъехать и будучи в полкех, воевод не покинуть и с его государевыми недруги и со изменники не ссылатись, и ни в чем мне государю своему, царю и великому князю Алексею Михаиловичю всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу и сыну его государеву государю царевичю и великому князю Алексею Алексеевичю и их государским наследникам не изменити никоторыми делы, и никоторым лукавством. А кто не станет государю царю и великому князю Алексею Михайловичю, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу и сыну его государеву государю, царевичю и великому князю Алексею Алексеевичю и их государским наследникам служити и прямити, или кто учнет с их государскими недруги ссылатись, и мне с теми людьми за них, государей своих, и за их государство битись до смерти, а самому мне по моему обещанию, еже обещеваюсь ныне пред святым сим Евангелием, ни какой измене и к воровству ни к какому и ни какой прелести не приставати и во всем мне государю своему, царю и великому князю Алексею Михайловичю всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу и сыну его государеву государю царевичю и великому князю Алексею Алексеевичю и их государским наследникам служити и прямити и добра хотети безо всякого лукавства в правду, якоже аз обещахся.

Аз, Григорий Ненюл, второй логофет Гедеон, митрополит Сучавский и всей земли Молдавской 7164 (1656) года июля в 7 день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца указу, великий государь святейший Никон (Никон, патриарх Московский и всея Руси (1352-1653).) патриарх Московский и всея Великия и Малыя и Белыя России, в соборной церкви Успения Пресвятые Богородицы пред престолом господним, по сей записи Стефана-воеводы и владетеля Молдавской земли посланника Сучавскаго митрополита Гедеона к вере привел.

А логофета Григорья и всех людей, которые были от владетеля с посланники, приводил к вере в соборной же церкве тверской архиепископ Лаврентий, да соборной протопоп Михаиле июля 21/-го/ дня.[/cut]

пост 19, новый вариант вторая запятая лишняя.

"и когда удастся производить его не только в нужных количествах," - было безразличное предложение, имхо.

тире лучше вместо запятой, имхо.

"устройства" - ? имхо, неоправданный англицизм.

вторая запятая лишняя.

сплошные запятые...
"Это лучше, ясное дело, но с биноклем все же не сравнишь…" вариант.

лишнее слово.

"Хочешь сразу и лучше" - вариант.

снова запятые...
"Пошли пожалуй вниз, торчим здесь без толку, как чиряки на носу."

150 тыс. армия и 100 вспомог. - так могло быть? реальное к-во?

"считавшего"

тире после "потурнаков" (или до, смотря что имелось в виду...)

лишнее слово, которое было и в предложении выше.

переставить слово - "Узнай зеленые о таком умышленном опустынивании – вырубили даже виноградные лозы – вандалов бы линчевали,"

Вообще-то, на верхнем пределе возможностей. Наверное уменьшу осетра. Спасибо за правку!

пост 19, продолжение содроганием

"сплющенный" точнее.

вторая запятая лишняя, "порасспрашивать" (или - поспрашивать).

вторая запятая лишняя.

"выстроенных"

Можно тире вместо первой запятой.

тире вместо второй запятой

первая запятая лишняя, "за добычу руды и плавку меди" и текст после "на месте" - новое предложение.

"получалась", две первые запятые лишние (с ними получается - сама выплавлялась, по щучьему велению...)

тире вместо первой запятой.

"Подошедшая"

запятая или тире после "врагов"
-----
Читается довольно легко, и начало интересное!