|
Вопреки всему
|
|
Майор
|
Дата: Среда, 19.08.2015, 22:22 | Сообщение # 31
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
04 июля 1805 года
Карабаг, замок Шах-Булах
- Несравненный Аббас-Мирза, принц Каджара, законный престолонаследник и второй сын светлейшего Фетх-Али-шаха, да продлит Аллах годы его, шлёт со мной, ничтожнейшим из ничтожных, послание Кара-урусу!
Давешний переговорщик стоял перед воротами замка и в который уже раз талдычил одну и ту же фразу.
Подоспевший Карягин дослушал очередное выступление оратора и приказал открыть ворота. Медленно вышел к персу, стараясь не сильно налегать на трость. Сопровождали его лишь подпоручик Штром и мелик Вани.
- Кара-урус, - расплылся в улыбке переговорщик. - Несравненный Аббас-Мирза, принц Каджара... - завёл по-новой свою шарманку, но, увидев скривившееся лицо полковника, резко перешёл к делу, - ...велел передать письмо и спросить по какой причине русские занимают его земли.
Он подал свёрнутый в рулон лист бумаги. Сломав сургуч с арабской вязью, Карягин развернул письмо. Хм, на русском. Вполне возможно, писал кто-то из перебежчиков, если ни сам Лисенко. Слишком грамотно излагает. Внизу широкий росчерк подписи принца.
Прочитав текст, полковник усмехнулся. Поднял глаза на переговорщика. Переспросил, сворачивая листок:
- Значит, уважаемый Аббас-Мирза желает знать, почему русские находятся на его земле?
Борода чиновника затряслась от частых кивков.
- Так вот, передайте принцу, что прежде я должен испросить об этом своего главнокомандующего. Как только получу от него соответствующее повеление, тогда и смогу ответить на сей вопрос. Однако ж донесения мои перехватываются персиянами. Посему, ежели Аббас-Мирзе угодно получить скорый ответ, пусть сделает распоряжение на свои посты о пропуске моего нарочного.
- Я непременно передам вашу нижайшую просьбу, - осклабился переговорщик.
Распрощались довольно холодно. Пока персидский чинуша не удалился, полковник избегал поворачиваться к нему спиной. Незачем врагу видеть простреленный мундир в крови.
Войдя в крепость, Карягин судорожно сжал кулак, сминая полученное письмо.
- Сволочи! - процедил сквозь сжатые зубы. - Они уже числят нас пленёнными. Делят шкуру неубитого медведя...
- Погодите, ваше превосходительство, - крикнул от ворот солдат, вместе с товарищами запиравший створки на толстый брус. - Мишка им ещё когти покажет. Задницы-то надерёт.
Солдаты засмеялись. Не унывают. Молодцы.
- Сидоров, ты что ль? - вгляделся полковник в лицо солдата. - Жив ещё?
- А чего свиному рылу-то сделается, - весело сказал кто-то из егерей.
- Живее не бывает, ваше превосходительство. Меня ж ни пуля, ни ядро не берут. Проверено не раз. Летять они в меня, значит, а я им хохму какую бац! Ну, их со смеху-то и разрывает ишо на подлёте.
Егеря уже за животы держатся. Вани со Штромом тоже хохочут.
Улыбнулся и Карягин. Глянул на смятое письмо, расправил. Надо бы сохранить для главнокомандующего. Пусть прочтёт. Кое-какие сведения в нём похожи на правду.
На следующее утро Вани с красным от возбуждения лицом ворвался к полковнику.
- Павел Михайлович! Аббас-Мирза фирман прислал! - выкрикнул, потрясая бумагой.
- Что за фирман? - не сразу сообразил шеф.
- Письмо, повелевающее не задерживать нашего посланника. И ещё с сегодняшнего числа он объявил перемирие.
Бумага, само собой, была на персидском. Ну, раз Вани говорит...
- Писаря сюда, - сказал Карягин адъютанту.
- Савельев! - гаркнул Павленко за дверь, в которую незамедлительно вбежал квартирмейстерский писарь.
Прекрасно понимая зачем его позвали, сразу прошёл к столу с письменным прибором.
- Бумагу возьми неприметную, серую, - назидательно произнёс полковник. - Пиши по-русски, но латинским алфавитом. Сдюжишь?
Писарь кивнул.
- Вот и ладно. Ставь дату. Пиши: «Смею доложить вашему сиятельству — поспешайте сюда. Баба-хан непременно будет в Аскарани в понедельник и намерен, оставив для атаки Лисаневича и моего отряда войско, с тридцатью тысячами идти к Елизаветполю, что верно известно из фирмана его к сыну. Мой отряд от провианта в крайности совершенной; четыре дня употребляли траву, а теперь, когда у селений, по лесу и везде персидские пикеты, едят лошадей. Аббас-Мирза с войсками расположен недалеко от крепости и почитает отряд мой своим, надеясь и полагая, верно, что скоро сдамся. Я же стараюсь не допустить его до формальной осады тем только, что тогда на всё могу ему отвечать, когда получу от вас повеление. И если ваше сиятельство не поспешите, то отряд может погибнуть, не от сдачи, к коей не приступлю до последней капли крови, но от крайности в провианте, о котором сколько ни писал Лисаневичу и к Ибрагим-хану, но так ничего и не получил».
Действительно, та провизия, которую удалось доставить в крепость, заканчивалась. До этого же приходилось есть конину. Скоро, глядишь, опять на неё перейдут. Неприятель усилил блокаду, не давая носа за стены высунуть.
- Написал? - строго спросил Карягин. Писарь, не поднимая головы, промычал нечто утвердительное. - Хорошо. Продолжай: «Ещё доношу, что ганжинцы каждый день пишут к Аббас-Мирзе, что у вас войск не более шестисот человек, и что вы с ними выступить никуда не смеете. Аббас-Мирза отделил три тысячи персиян к Елизаветполю».
О многом из того, что Карягин сейчас диктовал, Вани был осведомлён. Однако некоторые сведения даже для него стали новостью. Их, вероятно, полковник почерпнул из вчерашнего письма принца, сопоставив с какими-то другими фактами.
Шеф заканчивал:
- «...Мне отсюда ни шагу сделать нельзя, потому что несколько лошадей израненых издохло, а некоторые уже употреблены в пищу; люди же все ослабевшие, и, словом, я неподвижен. Пишу сие для того так, что если хотя перехватят персияне, то не будут знать содержания оного». Всё. Дай гляну.
Перечитав написанное, Карягин удовлетворённо крякнул и расписался внизу.
- Зовите нарочного. Это письмо пусть везёт тайно. В открытую покажет фирман Аббас-Мирзы с его вчерашним посланием. Дескать, князю Цицианову требуется показать и получить ответ. Даст бог, донесёт...
Посыльный благополучно миновал кордоны и уже на второй день вернулся с ответом.
Главнокомандующий сокрушался, что Карягинский отряд находится в столь отчаянном положении и что сам Цицианов по-прежнему вынужден ждать прибытия войск из Тифлиса. Уверял, что движутся они спешно, форсированным маршем, но едва прибудут к субботе. Коли так, обещался выступить в воскресенье, несмотря на мучившую его лихорадку.
Тем временем Аббас-Мирза, уже считавший запертый в Шах-Булахе отряд пленённым, расщедрился, прислав Карягину продукты. Среди них была даже дичь, подстреленная собственной рукой «несравненного» принца. При этом он продолжал засыпать русского полковника письмами, в которых постоянно предлагал сдаться, суля все земные и неземные блага. Над его щедрыми предложениями даже подшучивать начали, несмотря на воцарившийся-таки в крепости голод. Запасы провизии кончились. В пищу вновь пошли трава и лошадиное мясо. Посланный по близлежащим деревням отряд фуражиров, хоть и смог пройти, но вернулся ни с чем. А тут ещё напасть приключилась. Вани кое-что разнюхал, пока шарил по окрестностям в поисках провизии.
- Баба-хан скоро здесь будет. Не позднее девятого числа, - доложил он Карягину. - Сведения верные, Павел Михайлович. И намерения его известны. Сразу атаковать начнёт. А если не сдадимся, уморит нас голодом.
Полковник горестно вздохнул:
- М-да, Баба-хана только нам не доставало. Если останемся его дожидаться, отряд непременно погибнет.
- Снова уходить?
- А куда? Где мы найдём более безопасное место? Перехватят ведь по дороге и перебьют, словно цыплят. Люди еле шевелятся. Да и не сможем ещё одну крепость взять.
- Замок Мухрат пустой, - выпалил Вани. - Далековато, правда. Вёрст пять ещё от моего села. Зато в ущелье стоит. Местность непроходимая. Туда одна дорога-то и ведёт. Можно попробовать.
Поразмыслив, полковник слабо улыбнулся:
- Семи смертям не бывать... Чёрт с ним. Давай отправим письмо Аббас-Мирзе. Пусть завтра утром занимает Шах-Булах.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Пятница, 21.08.2015, 17:32 | Сообщение # 32
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 9, в которой русские оставляют Шах-Булах
06 июля 1805 года
Карабаг, Шуша, ханский замок
- Не волнуйся понапрасну, Дели-майор. Тебя с войском прислали сюда, чтобы защищать Шушу, верно? Ну, так ты её и защищаешь. Довольно успешно, насколько я могу судить. Персияне даже приблизиться к стенам не смеют.
Наполнив два кубка, Ибрагим-хан подал один из них Лисаневичу.
- На-ка вот, выпей. Ничто не успокаивает лучше вина. Да ты кушай, кушай. Совсем к еде не притронулся. Неужто не по нраву?
Майор скользнул безразличным взглядом по низкому столику с разложенными на тарелках жареными перепелами, горкой мандарин и свисающими с краёв пиал гроздьями винограда. Кусок не лез в горло.
Схватив кубок, осушил залпом. Возвращая его на место, звонко стукнул высокой ножкой по серебряному подносу. Посмотрел на хана.
Тот развалился на подушках. Длинные рукава отливающего золотом халата раскинуты в стороны. Унизанные перстнями пальцы теребят костяные чётки. Густая чёрная борода с пробегами седины покрывает грудь. Губы чуть растянуты в полуулыбке.
- Я чувствую себя виноватым, - хрипло выговорил офицер.
Ибрагим-хан вдруг рассмеялся.
- Что? Виноватым? Это всё от вина. Ха-ха-ха!
Лисаневич смотрел на хохочущего хана, совершенно не понимая, что его так развеселило.
- Ну, как же... - не в силах успокоиться, снова прыснул собеседник. - Вина, вино... Игра слов, дорогой Дели-майор.
Русский продолжал хмуриться. Успокоившись, хан двумя пальцами взял виноградину и закинул в рот.
- Ты всё принимаешь близко к сердцу, - сказал развязно. - Посмотри на это с другой стороны. Шуша не захвачена. Мы в относительной безопасности.
- Но батальон Карягина гибнет. Он в одиночку противостоит всей персидской армии. А мы даже провизию не соизволили ему отправить.
- Ну, допустим, не всей армии. Здесь Баба-хан тоже оставил приличную часть войск. Иначе мы атаковали бы его с тыла.
- Чтобы город сразу пал, как только мы уйдём?
- Вот видишь, - собеседник поднял палец. - Ты всё понимаешь. Мы не можем отсюда двинуться.
- Жаль, что этого мнения не разделяет главнокомандующий. Знаете, какими словами он меня поносил? Цицианов считает, будто в ужасном положении отряда Карягина виноват лишь я. Сам, значит, ждёт войска из Тифлиса и всё равно думает, что будет поздно идти на выручку. Чего от меня-то с одним неполным батальоном хочет!
Сам не заметив, как перешёл на крик, Лисаневич в сердцах грянул кулаком о столешницу. Кубки со звоном упали на поднос, расплескав налитое вино.
- Прошу прощения, - стушевался майор, стряхивая зажатыми в кулаке перчатками липкие брызги с обшлага мундира.
В распахнувшуюся дверь вошёл Мухаммед-ага. В проёме за его спиной маячили бородатые рожи нукеров из ханской охраны. Видать, на шум сбежались.
- Ничего, ничего, Дели-майор, - успокаивающе поднял руки хан. - Я тебя прекрасно понимаю. Ситуация действительно сложная. Надо успокоиться и просто ждать. Скоро, полагаю, всё само собой разрешится. Вон, прогуляйся верхом с моим сыном. Проедете вдоль стен, заодно расположение персиян осмотрите. Он как раз туда собирался. Верно, Мухаммед?
- Да, отец.
- Вот и славно. Кстати, захвати Султанет на прогулку. Она ещё утром просилась.
От упоминания о принцессе Лисаневич мгновенно позабыл о всех невзгодах. Неужели он снова её увидит?
Не помня себя от радости, отвесил хану короткий поклон и поспешил на выход.
Их сопровождал целый отряд из пятидесяти карабагских всадников. Скакали неторопливо, наблюдая дымные столбы от персидских костров. Они были повсюду. Тянулись высоко в небо и редели вверху, распускаясь размытыми султанчиками, похожие на исполинские деревья.
Поначалу майор пытался их считать, но сбился. Да и не до того было. Ведь рядом ехала Султанет. Конечно, между ними скакал её брат, но и такой близости оказалось вполне достаточно, чтобы опьянеть от счастья.
Девушка то и дело бросала на Лисаневича косые взгляды. Однако стоило ему повернуть голову, тут же скромно отводила взор.
Явно заметивший это Мухаммед в какой-то момент не выдержал, громко и заливисто захохотав:
- Вы с моей сестрой так смотрите друг на друга, Дели-майор, что я начинаю думать не пора ли подыскивать жирного барана для свадьбы. Когда резать-то будем?
Бедная Султанет залилась краской.
- Не до свадеб нынче, - угрюмо сказал офицер, хотя в душе звучала соловьиная трель. - Вот персиян прогоним, тогда будет видно.
- Ну-ну, - подмигнул принц и улыбнулся, давая понять, что ничуть не против породниться с русским.
Как же, отдадут её за неверного. Держи карман шире.
Впрочем, ради такой девушки не грех и в чужую веру обратиться. Служат ведь в русской армии магометане. А может, дай-то бог, всё сложится совершенно иначе...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Суббота, 22.08.2015, 17:42 | Сообщение # 33
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
08 июля 1805 года
Карабаг, провинция Джраберд, сады близ селения Касапет
В тени садов Карягин решил дать отдых усталому отряду.
Сюда добрались только утром, отмахав двадцать с лишним вёрст. Люди буквально валились с ног. Всё же пушки по-переменке на себе тащили. Уцелевших лошадей, считанные единицы, впрягли в повозки с ранеными. Попробуй с таким-то грузом по горной дороге всю ночь протопать.
Из крепости вышли в десять вечера, соблюдая полную тишину.
Сначала, помолясь, отправили оба орудия и раненых, дорогу которым показывал человек Вани. Следом двинулся Карягин с основными силами.
Смешно звучит - «основные силы». Всего-то чуть больше сотни людей. Кто-то с пушками управлялся, ещё тридцать пока в крепости оставались перекличку вести. Делали вид, что гарнизон по-прежнему в Шах-Булахе.
- Слушааай! - летело со стен вдогонку кравшемуся в ночи отряду.
- Слушааай! - вторил ему другой голос.
Кричали, пока отряд не миновал персидские пикеты.
Неприятель вёл себя спокойно, убеждённый, что с утра русские откроют ворота и сдадутся. Письмом к Аббас-Мирзе о завтрашней сдаче крепости Карягин, в первую очередь, хотел усыпить его бдительность. Получится ли?
Вани в условленное время увёл «часовых». Им пришлось догонять отряд, успевший уйти довольно далеко. Вот почему туда отобрали самых выносливых. Целая дилемма возникла. Пушки ведь тоже кому-то волочь надобно.
Лишь часа за два до рассвета Карягин смог, наконец, вздохнуть спокойно, когда к нему присоединился Вани с тридцатью егерями. Но тут на беду повстречался персидский разъезд. Было ещё темно. Дружным залпом из ружей удалось быстро рассеять конников.
Не останавливаясь, пошли вперёд. Погоня теперь — дело времени.
С наступлением утра отряд был ещё в дороге. Колонна вдруг встала.
- Что там? - нетерпеливо спросил Карягин у подбежавшего Штрома.
- Промоина, ваше превосходительство. Раненых переносят. Никак через неё не проехать.
Пошли смотреть.
Поперёк дороги зиял самый настоящий ров. Неглубокий, но с крутыми стенками. Объездного пути нет. Скалы, что слева, что справа. Закидать нечем. Ни леса вокруг, ни россыпи булыжников. И откосы не сроешь. Почва каменистая, лопатами не взять.
Раненых уже перенесли. Дело за повозками. Лошади легко перемахивали через промоину, но потом, напрягая все силы, тянули за собою пустые подводы. Ещё и солдаты спрыгнули вниз, перенося их чуть ли ни на руках.
Быстро управились. Но вот орудия...
Восьмифунтовый Единорог и шестифунтовая пушка, верно служившие отряду весь нелёгкий поход, сиротливо стояли друг за другом перед непреодолимым препятствием. О том, чтобы снять стволы с лафетов и перенести на ту сторону, не могло быть и речи. На это ушло бы уйма времени, которого попросту не было. Неприятель дышал в спину. Но и бросить пушки никак нельзя. Бесчестье оставлять врагу собственное оружие.
Солдаты тупо уставились на ров. Оттуда, угрюмо сопя, выглядывали ещё четверо егерей. Никто не знал, что предпринять.
- Братцы, да чего мы тут стоим и думу думаем, - завертелась одна из голов, торчавших в промоине. Карягин узнал запевалу Сидорова. - Стоя, города не взять. Послушайте меня. У солдата русского пушка — жинка родная. А дети ему кто? Ружья наши. Так пущай детки подсобят матери своей через яму енту окаянную перейти.
- Из ружей моста не построишь, - возразил пожилой солдат перед рвом. - Свай нету.
- А это разве не сваи! - Гаврила хлопнул себя по плечу. Положив на него ствол ружья, приподнял приклад. - Ну, кто молодец, давай ко мне сюда!
Ещё двое, не раздумывая, спрыгнули в ров. Быстро разобрали ружья, положили на плечи, встав лицом друг к другу в две шеренги. Получился своеобразный настил. Солдаты и в самом деле походили на крепкие, вбитые в землю сваи.
«А что. Может и получится», - с надеждой подумал Карягин.
Егеря схватились за привязанные к лафету лямки. Потянули, ускоряя шаг.
Пробежали по ружьям, выскочив на противоположную сторону рва. В это время колёса пушки только-только ударили по импровизированному мосту. Солдаты в промоине чуть присели, изо всех сил стараясь удержаться на ногах. С замиранием сердца Карягин смотрел на дрожащие головы, красные от натуги лица, неимоверно вздутые вены.
Слава богу, длилось это недолго. Пара-тройка секунд, и орудие на другой стороне.
Фух! Полковник и сам вспотел от переживаний. Сняв шляпу, принялся ею обмахиваться.
Дело за второй пушкой.
Лямки натянуты. Разгон. Перебежали егеря...
Тяжёлый Единорог неожиданно вильнул в сторону. Левое колесо едва не сорвалось, попав на самый край. Но там стоял Гаврила Сидоров. Оббитое металлом дерево со всего маху садануло весёлого запевалу по голове. Он старался устоять, как делал до этого, но из проломленного виска хлынула кровь. Ноги подкосились, и егерь упал на дно рва. Только чудом орудие никого больше не задело и не сверзилось вниз. Дальше пошло ровно. Не останавливаясь, выскочило на противоположный край.
Гаврилу быстро подняли наверх. Однако помочь ему никто уже не мог. Запевала был мёртв.
Подоспевший Карягин склонился над Сидоровым, заглядывая в бледное, залитое кровью лицо.
- Вот тебе и пуля не берёт... - вздохнул сокрушённо.
- А ведь верно, - сказал кто-то рядом. - Ни от пули погиб, и не от ядра. От колеса своего же орудия.
- Всё равно герой, - повысил голос полковник. - Себя в жертву принёс, дабы пушки наши выручить. И чтобы никто не называл его больше «свиным рылом». Слышите? Я запрещаю!
Все, кто был вокруг, сняли шляпы. Молча постояв, потихоньку зашевелились. Понимали, что неприятель вот-вот настигнет. А ещё ведь раненых обратно грузить.
- Ваше превосходительство, что с телом делать? - спросил подпоручик Штром.
- Похоронить надобно, - сказал Карягин. Предвидя недоумение квартирмейстера, пояснил: - Не здесь, конечно. Заберём с собой. Как только до нормальной земли доберёмся, на привал встанем, тогда и схороним...
Здесь и похоронили, вблизи садов. Хорошее место — всё в зелени.
Раненым отдыхать не пришлось. Их накормили, после чего Карягин тут же отправил всю инвалидную команду в Мухрат.
- Хоть вы укрыты будете, когда персы нагрянут, - сказал он Котляревскому, назначив его старшим.
Майор сильно сдал после взятия Шах-Булаха. Сказывались раны, жара и голод. Еле ходил на простреленных ногах. Потому и занял место в обозе среди раненых. По приказу шефа, разумеется. Сам бы крепился, но шёл, пока не упал бы.
Когда инвалидная команда скрылась из виду, Карягин перекрестился:
- Господи, спаси и сохрани рабов своих.
Осенил себя крестом и стоявший рядом Вани.
- Дальше дорога между лесом и утёсами пойдёт, - сказал полковнику. - Там персидской коннице не развернуться. Надо бы поспешить.
- Людям роздых нужен. Погодим немного. Ты брата с донесением отправил?
- Отправил.
- Отец что?
- Ушёл в Джирмун.
- Ну, и слава богу, - снова перекрестился Карягин.
Ближе к полудню он дал команду строиться в походный порядок.
- Персияне! - вдруг раздался крик.
Тут же захлопали выстрелы, и откуда ни возьмись выскочили персидские конники. Они сразу оказались у орудий, сумев как-то потеснить находившихся там егерей.
- Ребята, вперёд! - закричал Карягин. - Вперёд! Спасайте пушки!
Солдаты, не успев составить строй, бросились в штыки. Все до единого. Их решимость и напор оказались настолько сильны, что враг не выдержал. Орудия удалось отбить. Штуцерники довершили начатое, метко стреляя вослед убегающему неприятелю.
Так и двинулись по дороге. Впереди пушки, за ними егеря с мушкетёрами, прикрываемые с тыла командами штуцерников.
Отряд преследовало порядка полутора тысяч конных персиян. Шли по пятам, время от времени пытаясь атаковать. Но на узкой дороге, как и предполагал Ованес, развернуться не могли. Получив отпор, откатывались, но не отставали.
И так до самого Мухрата...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Вторник, 25.08.2015, 10:18 | Сообщение # 34
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Прикрепления: 5872418.jpg(146.4 Kb)
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Вторник, 25.08.2015, 10:19 | Сообщение # 35
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 10, в которой Карягин занимает Мухрат
08 июля 1805 года
Карабаг, замок Мухрат
Дорога петляла по горным отрогам, то забирая круто вверх, то скатываясь в распадок. Слева высокая скалистая стена, которую только и видно лежавшим на подводах раненым. Справа склон, уходящий вниз, покрытый густым лесом. Настоящие дебри. Никакого раздолья для конницы.
Но инвалидной команде, которую вёл Котляревский, это вряд ли поможет, если персияне нагрянут.
Вдали отчётливо слышны выстрелы. Похоже, настигли Карягина, только взять его - кишка тонка. Неприятель, правда, не дурак. Может и на перехват кого послать.
- Поспешайте, братцы. Надобно скорее в крепость зайти.
- Рады бы, вашскродь, - отозвался с передка возничий, поглаживая туго забинтованную ногу. - Боюсь, лошадок раньше времени заморим. Чего доброго, не дотянут, родимые. Падут на полпути. Чего потом-то делать будем?
Что правда, то правда. Отдохнуть как следует лошадям не дали. Тянут еле-еле. Поднажмёшь ещё, так и вовсе свалятся.
Крепость возникла неожиданно, когда обоз перевалил очередной пригорок.
Невысокие по сравнению с Шах-Булахом стены, местами потрескавшиеся. Круглые башни по углам. Распахнутые настежь ворота, вполне целые на вид.
- Ружья при себе держать, - скомандовал Котляревский, внимательно вглядываясь в бойницы и прилегающий лес. - Быть готовыми к бою.
Опасения, слава богу, не оправдались. Замок пустовал. Повозки спокойно въехали через восточные ворота в крепостной двор. Натужно скрипнули ржавые петли, словно приветствуя долгожданных гостей, когда несколько солдат из ходячих закрывали створки.
Морщась от боли, Котляревский встал рядом с повозкой. Выпрямился, опираясь на трость. Обвёл взглядом свою инвалидную команду.
- Теперь слушай меня, братцы. Не ровен час, нагрянут сюда персияне. Мы должны продержаться, во что бы то ни стало. Иначе всему отряду конец. Ясно?
Угрюмые, решительные лица. Бледные, правда, что покойники. Особенно те, кто без сознания лежит. Но в этом деле они-то как раз не помощники.
- А коли ясно, все, кто способен держать оружие - на стены. Капитан Татаринцов, попрошу вас вместе со своими мушкетёрами взять южную сторону. Я с егерями на северной. Полагаю, обойдут нас, памятуя Шах-Булах.
В северной стене оказались вторые ворота. Пришлось потрудиться, чтобы их запереть.
Расставив стрелков, Котляревский передал командование капитану Парфёнову, а сам спустился во двор. Тяжело раненым тоже уход потребен, равно как и лошадям.
Здесь трудилась небольшая команда из «одноруких» и «одноногих». Сообща распрягали усталых лошадей. Обтирали, давая корм и воду. Поили беспомощных товарищей, которые оставались лежать на подводах. А то и повязки меняли, коли нужда была.
Тревожно запела валторна. Это музыкант с перебинтованной головой, посаженный на северную башню, подал сигнал.
Котляревский поспешил на стену.
«Чего и следовало ждать, - подумал, увидев скачущих к замку персидских всадников. - Слава богу, мы успели!»
- Товсь! - прокричал майор, бережно выпростав раненую руку из повязанного на шее шарфа. Снял его. Распустив узел, обмотал вокруг пояса, как и положено.
Оглянулся. Во дворе напротив запертых ворот выстраивались «однорукие» с «одноногими», помогая друг другу заряжать ружья. Кто-то ещё подползал, кто-то пытался приподняться в повозке. Каждый готов был грудью встать на пути наступающего неприятеля.
Конников около тысячи. Они уже на расстоянии выстрела.
- Пли!
Вся стена окутывается дымом.
Ружья в сторону. Есть другие, уже заряженные. Это рядом со стрелками сидят, лежат, стоят ещё одни, которые вовсю орудуют шомполами, прессуя пули с порохом.
Не сходя с мест, егеря выставляют из бойниц новые стволы.
- Товсь!.. Пли!
Дробный грохот, и ещё больше дыма.
Опять смена ружей. В руки егерям возвращаются те, из которых произвели первый залп. Всё повторяется.
Внизу в разрывах пороховой гари мелькают силуэты. Слышны крики людей. Хрипят и дико ржут кони. Лязг, топот, пальба...
- Товсь! - продолжает командовать майор, будто заведённая механическая шкатулка. - Пли!
Уже совсем ничего не видно. Вся надежда на слух. Кажется, топот и крики гораздо дальше. Удирают? Как похоже на персов. А чего, собственно, ждали?
Ну, ещё разок вдарить вдогонку.
- Товсь!
Дым относит порывом ветра. Точно, бегут, аж пятки сверкают.
- Выцеливай хорошенько!.. Пли!
Задние падают с лошадей и кубарем катятся по дороге и дальше по склону. На земле порядка сотни неподвижных тел. Плетутся, уползают раненые. Хрипя, пытается встать подстреленная лошадь, придавившая мёртвого наездника. Дёргает головой, вытягивая шею, но тщетно. Наконец, успокаивается, ложась на землю. Какое-то время фырчит, судорожно раздувая бока, после чего совсем замирает.
Всё, атака отбита.
Утерев пот, майор ковыляет по стене к мушкетёрам.
- Как у вас, капитан? - спрашивает сидящего у бойницы Татаринцова. Когда тот пытается встать, машет рукой: - Оставьте.
- Но у вас обе ноги...
- Вот именно. Если присяду, боюсь, не встать мне больше. Докладывайте.
- Пока ничего. Стрельбу периодами слышали, пока бой не начался. Теперь тихо.
- Ладно. Будьте начеку. Я на северной стене. Появится Карягин, дайте знать. И ворота ему откройте.
- Это конечно...
До вечера северную стену пытались штурмовать ещё дважды, но с тем же неизменным успехом. А когда наступили сумерки, в крепость с юга вошли основные силы отряда во главе с шефом полка. Орудия сразу подготовили к бою. Однако преследовавший по пятам Аббас-Мирза почему-то не стал атаковать. Наоборот, ушёл от замка, оставив порядка двух тысяч своих нукеров наблюдать за Мухратом из расположенного невдалеке урочища Кара-Керпи. Больше он Карягина не беспокоил, почётного плена ему не предлагал. Возможно, потому, что получил письмо упрямого Кара-уруса, в котором говорилось: «Имею честь вас уведомить, что, воюя с неприятелем, милости не ищу, кроме изменников; а я, поседевший под ружьём, за счастье почту пролить кровь на службе Его Императорского Величества».
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Вторник, 25.08.2015, 10:20 | Сообщение # 36
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Прикрепления: 5084883.jpg(77.9 Kb)
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Четверг, 27.08.2015, 10:43 | Сообщение # 37
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
14 июля 1805 года
Карабаг, левый берег реки Тертер, около 10 вёрст севернее Мухрата
Цицианова бил озноб. Это в такую-то жару. Чёртова лихорадка. Скосила в самый неподходящий момент.
Приходилось прикладывать немало усилий, чтобы нормально держаться в седле. Хорошо ещё, что переходы короткие. Солнце разгулялось ни на шутку. Настоящее пекло. Солдаты еле брели, будто варёные. Пришлось распорядиться снять галстуки, а тесаки с патронташами подпоясывать на рубахи.
Три дня, как покинули Елизаветполь, а только-только к Тертеру подобрались.
Лишь бы Карягин продержаться смог.
Когда сияющий Воронцов принёс его рапорт о занятии Мухрата, князь дождался, наконец, подхода последних частей и готовился выступить.
Уже в пути отправил нарочного с письмом для Карягина, в котором указал: «Для сближения с вами я намерен остановиться за рекой Тертером, при разорённой деревне Мардагит, которая от занимаемой вами крепости отстоит в двух агачах. Дайте знать, могу ли я ожидать вас ночью с 14 на 15 июля в той деревне».
Он вёл в Карабаг четырнадцать рот пехоты с линейными и донскими казаками при десяти орудиях. Всего Цицианов смог собрать под свои знамёна две с лишним тысячи человек…
Вдали блеснула полоска воды.
Тертер. Наконец-то!
Пока подходили к реке, заметили дым на том берегу.
- Персияне! - доложил подъехавший Воронцов. - Хлеба жгут, сволочи.
- Есаула Фролова ко мне, - хмуро бросил главнокомандующий.
Фролов начальствовал над всеми казаками в отряде вместо заболевшего полковника Сидорова. Лихорадка никого не щадила, не разбирая на чинов, ни званий. Добралась и до командира Донского полка. Правда, свалила-таки его с ног в отличие от Цицианова.
- Берите казаков и быстро на ту сторону, - сказал наместник есаулу, едва тот подскочил на низкорослом скакуне. - Персиян отогнать. Посевы затушить.
Тому никаких пояснений больше не потребовалось. Взял с места в карьер.
- За мной! - крикнул, проезжая мимо своих ребят, ни на мгновение не задерживаясь.
Даже назад не смотрел, уверенный, что всадники послушно следуют за ним.
Казачьи сотни быстро достигли реки. Вроде, только что заводили коней в воду, а уже на берег выходят. И сразу в бой.
Пики наперевес и вперёд, на занятые персами высоты.
Короткая схватка... Нет, не устоять неприятелю против казаков. Бегут. Они всегда бежали, горе-вояки.
Пока тушили разбушевавшийся пожар, вымотались до предела. Цицианов дал команду встать здесь же на ночёвку.
С утра, едва пробив зарю, отряд построился в колонны и зашагал по спасённому полю к деревне Мардагит. Давно покинутая, она выглядела удручающе. Пустые дворы. Осиротевшие дома с выбитыми дверями и окнами. Закопчённые стены. Головешки вместо деревянных построек и крыш. Зато ущелье, через которое до Мухрата рукой подать, вот оно, рядышком.
Неприятель больше нигде не показывался и ничем себя не проявлял. Всё равно вокруг лагеря поставили вагенбург с готовыми к бою пушками. Мало ли...
- Дадим роздых солдатам, - сказал главнокомандующий, собрав своих офицеров. – Ждём здесь Карягина. Сегодня же отправьте к нему передовой отряд с приказом идти к нам на соединение. Быть в готовности встретить и отразить преследователей.
Когда отряд скрылся в ущелье, в лагере воцарилась тревожная тишина…
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Пятница, 28.08.2015, 06:45 | Сообщение # 38
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
15 июля 1805 года
Карабаг, курган близ крепости Мухрат
Второй день кряду Вани сидел на вершине этого кургана, глядя на север, где убегающую вдаль дорогу с двух сторон сжимали сужающиеся скалы. Вчера брат принёс письмо от главнокомандующего, сказав, что Цицианов следует сюда с целой армией. Акоп ещё молод. Ему что полк, что армия — всё едино. Но весть и вправду долгожданная.
Вот и высматривали по очереди, когда со стороны ущелья появится добрый вестник.
Здесь, в Мухрате, Карягин смог, наконец, беспрепятственно высылать фуражиров к ближайшим селениям. Да и Вани постарался, хорошо зная места, где прячутся армяне. Так что голод им больше не грозил. Аббас-Мирза давно ушёл к Аскарани, оставив лишь сравнительно невеликий отряд наблюдателей. Сиди себе спокойно за стенами замка и в ус не дуй, пока подмога не подоспеет.
- Вообще-то Цицианов обещал прибыть ещё вчера, - задумчиво проговорил сидевший рядом капитан Клюкин.
Ованес пожал плечами. Сунул в рот сорванную травинку и принялся жевать.
- Мало ли, что приключилось. Нынче жара сильная. Долго идти невмоготу. Персияне, опять же, шалят.
- Это да. Шалят, чтоб им пусто было, - поморщился капитан, потирая низ живота, ещё отзывавшийся болью от памятной встречи с персидской пулей. - Шеф сказал, у главнокомандующего две тысячи людей и десяток орудий. Если Аббас-Мирза ничего не смог поделать с нами, что уж говорить о Цицианове. Пробовал, помнится, ещё под Эриванью. Но так ничего и не вышло.
- Может, нам просто везёт?
- Половину отряда потерять, это, по-твоему, везение?
- Не знаю. - Вани выплюнул изжёванную травинку. - По крайней мере, вы, офицеры, уж точно счастливчики. За весь поход лишь одного и убило. В самом начале, когда ещё на кладбище пробивались.
- Это Кармазинова-то? Ну да, жаль парня. - Клюкин вздохнул, продолжив с горечью: - Только в феврале подпоручиком стал. Радовался, словно мальчишка. И полгода не прошло...
Немного помолчав, Ованес перевёл разговор на другую тему:
- Ты, Алексей Иванович, ведь недавно в полку? С конца прошлого года, если мне память не изменяет?
- Верно. Мы вместе с Вихляевым в сентябре перевелись. Оба до этого в Уфимском гарнизонном батальоне служили. Я штабс-капитаном, Фёдор поручиком.
- А Смагин разве не с вами был? Вы, вроде как, в одно время объявились.
- Нет. Он позже пришёл. Почти на месяц. Пётр из отставных Ростовского мушкетёрского полка, насколько я знаю.
- Вот как. А почему в отставку вышел?
- Да он особо не распространялся. Там какая-то путанная история... Эй, глянь-ка. Что там блестит? - Клюкин внимательно всматривался вдаль.
Вани тоже уловил глазом неясный блеск в ущелье, потом другой...
Клонившееся к закату солнце играло на штыках, раскачивающихся над головами русских солдат.
- Наши! - выдохнул Ованес. Обхватив капитана за плечи, радостно закричал: - Это же наши, Алексей Иванович! Понимаешь? Наши!..
В крепости, куда вошёл высланный Цициановым передовой отряд, царило счастливое оживление. Люди кричали «ура», обнимали прибывших, как родных, некоторые даже плакали. Карягин расцеловал офицера, командовавшего этим отрядом:
- Слава богу! Слава богу! - повторял дрожащим голосом. - А то мы вас уже заждались.
- У меня предписание главнокомандующего, ваше превосходительство, - сказал офицер. - Князь расположился в деревне Мардагит и ждёт вас там для соединения.
- Да-да, конечно. Этой же ночью и выступим.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Воскресенье, 30.08.2015, 11:40 | Сообщение # 39
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 11, в которой Карягин соединяется с главнокомандующим
16 июля 1805 года
Карабаг, селение Мардагит на реке Тертер
- Идут, ваше сиятельство! – Князь Воронцов буквально ворвался в шатёр наместника, исполняя строгое указание немедля доложить, как только из ущелья появятся первые люди.
Цицианов поспешил увидеть всё сам.
К деревне медленно брели восемь нагруженных ранеными повозок. За ними тянулась вереница усталых солдат, которые, помимо прочего, тащили на лямках два орудия.
«М-да… Коней-то у Карягина почти не осталось».
- Построить войска в парад, - приказал главнокомандующий.
Адъютант сразу исчез, будто растворился в воздухе. Через миг забили барабаны, загудели валторны. Всё пришло в движение.
Суета быстро улеглась, а вдоль дороги, ведущей к лагерю, выросла ровная стена из одетых в мундиры и перетянутых портупеями ротных шеренг. Никто не командовал «равнение налево». Все и без того смотрели на подходившую колонну.
Вот первая подвода достигла левого фланга длинного строя. На ней солдаты в окровавленных бинтах. Какой-то раненый приподнял голову.
- Братцы! Родненькие вы мои…
- На краул, - негромко произнёс наместник.
Тут же над полем пролетела зычная команда:
- На-кра-ул!
Ружья одновременно взметнулись вверх, салютуя сияющими на утреннем солнце штыками. Офицеры поднесли к лицам обнажённые шпаги. Поднятые знамёна, и те величаво развивались, несмотря на безветрие, словно чувствуя торжественность момента.
- Спасибо, братцы, - залился слезами раненый.
- Ура героям! – вдруг прокричал Воронцов.
Строй подхватил, и над округой грянуло раскатистое русское «ура». Под этот оглушительный клич проехали подводы. Прокатились пушки. Уцелевшая пехота, построившись в ровную коробку, шла в ногу, старательно чеканя шаг. Впереди штаб-офицеры, развёрнутое знамя, музыканты. Всё, как положено. И не сказать, что уставшие. Грязные, конечно, и ободранные, не без этого, но держатся молодцом.
- Отряд...стой! - командует Карягин. Колонна замирает по другую сторону дороги. Поднятая пыль медленно садится на сапоги, и без того изрядно запорошенные. - Напра-во! Равнение на-лево!
Взяв под козырёк, шеф направляется к Цицианову. Генерал спешит навстречу, видя, что Карягин ковыляет еле-еле. Встали друг против друга между фронтами двух отрядов. У полковника влажные глаза — то ли от пыли, то ли от волнения. Дрожащим голосом громко докладывает:
- Ваше сиятельство! Вверенный мне отряд прибыл на соединение с вами. За время боёв с превосходными силами персиян из четырёхсот девяноста трёх человек, состоявших при мне во время выступления из Елизаветполя, убито и умерло от ран девяносто; пятьдесят восемь передалось неприятелю и дезертировало. Состоит при соединении с вашим сиятельством триста сорок пять. Около половины уязвлённые. Из шестидесяти восьми лошадей убито шестьдесят. В строю восемь. Оба орудия целы. Доложил 17-го Егерского полка шеф полковник Карягин.
Едва дослушав рапорт, князь Цицианов заключил седого полковника в объятия и горячо расцеловал, приговаривая:
- Молодчина, Павел Михайлович. Просто молодчина.
- Да что я... - Болезненно морщась, Карягин старался сколь мог осторожнее отвечать на пылкие лобызания наместника. - Без офицеров моих и солдатиков горемычных ничего бы не вышло.
- Конечно, конечно! Все молодцы! - Князь бросился к майору Котляревскому. Тоже обнял его и расцеловал. - Герои! Отличные, достойные, настоящие русские воины! И вы, господа... - Он быстро пошёл вдоль строя. - Все молодцы. Чудо-богатыри! Добрые, православные христиане.
Наверное, Цицианов ещё долго благодарил бы солдат и офицеров, но вдруг направился к раненым. Расспрашивал о самочувствии, обещал сообщить Государю Императору о славных подвигах отряда и ходатайствовать о примерном награждении всех отличившихся.
Наконец, решил угомониться:
- Полно, господа. Распускайте солдат. Их с унтер-офицерами ждёт особое угощение. Что же до штаб и обер-офицеров, прошу всех к обеду в мой шатёр. Будем праздновать. Не часто, знаете ли, случаются на войне столь знаменательные события...
За обедом шутили во всю и веселились от души. Цицианов заливисто смеялся, когда Карягин рассказал о письме Аббас-Мирзе, в котором предложил тому занять опустевший Шах-Булах.
- Нет, я всё понимаю, - хохотал и Воронцов, не в силах уняться, - но вытребовать персидский фирман, чтобы отправить главнокомандующему донесение, это уже из ряда вон...
- Господа, у меня тост! - провозгласил наместник, поднимая наполненный бокал. - Давайте выпьем за Павла Михайловича и его геройский отряд, которые три недели вели неравную борьбу с двадцатитысячной армией Аббас-Мирзы. Они задержали персидские полчища, не допустив их сближения с враждебными России народцами, готовыми подняться при первой же нашей неудаче. И, не побоюсь этого слова, спасли Грузию от нашествия варваров и ужасного опустошения. Да-да, милостивые государи. Защитить её теми силами, коими я располагал, едва ли было возможно. Пока Павел Михайлович сдерживал неприятельское нашествие, в Елизаветполе собрался отряд, уже вполне способный открыть наступательные действия. А выйди я с теми небольшими силами, что бы сталось? Наверняка меня ждала та же самая участь, коей подвергся наш храбрейший полковник Карягин. Посему сама справедливость заставляет меня всеподданнейше испрашивать у Его Императорского Величества наградить вас, Павел Михайлович, за отвагу вашу беспримерную... шпагой с золотым эфесом и надписью «за храбрость».
Повскакивав с мест, офицеры грянули троекратное «ура».
После обеда, оставив у себя Карягина с Котляревским, главнокомандующий сказал с грустью в голосе:
- Жаль, расставаться нам скоро. Надобно к Лисаневичу поспешать. Вчера около часа пополудни мимо наших конных пикетов к Тертеру прошёл крупный отряд персиян. Тысячи три насчитали. В бой ввязываться не стал. Правда, вернулся той же ночью. Но и это уже тревожный знак. Выходит, не оставил Баба-хан своих намерений идти в Грузию. Так что вечером я выступаю.
- Мы с вами... - начал было подниматься Карягин.
- Вы своё дело сделали, - отрезал Цицианов. - Дальше моя забота. Силы есть, с какими супостата встретить. А вам одна дорога - в Елизаветполь. Раненых вон сколько. Да и сами... Словом, ничего не хочу слышать. Отправляетесь тоже сегодня. Немного передохнёте и в путь. Распоряжусь дать вам вьючных быков для перевозки раненых. Усилю семьюдесятью егерями вашего же полка. Из Елизаветполя их забрал. Пусть лучше в гарнизоне будут. Не ровен час... Ну, и карабагских армян берите. Какое-никакое, а сопровождение.
Вечером по пробитии зари два отряда разделились. Крупный, которым командовал князь Цицианов, направился на юг, в сторону Шуши. Мелкий же, хоть и усиленный изрядно, Карягин повёл в противоположном направлении, к Елизаветполю. Оба орудия он оставил главнокомандующему, так что двигался, можно сказать, налегке. Впереди скакал Вани со своими армянами, показывая дорогу и проверяя нет ли на пути неприятеля.
Впрочем, враг ни разу не побеспокоил. Несмотря на это и на то, что не пришлось тащить за собой тяжёлые орудия, до Елизаветполя дошли только на шестой день. Отдохнуть, правда, Карягинскому отряду опять не дали. Война, как обычно, внесла свои коррективы...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Понедельник, 31.08.2015, 14:43 | Сообщение # 40
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Прикрепления: 8801059.jpg(112.7 Kb)
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Вторник, 01.09.2015, 07:03 | Сообщение # 41
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
19 июля 1805 года
Грузия, Елизаветполь
Майор Наум Кочнев, командир батальона Тифлисского мушкетёрского полка, торопливо поднимался на башню. Пришла беда, откуда не ждали. Принесла же нелёгкая этих чёртовых персиян. Явились два дня назад. Ночью, словно воры подкрались. Заняли сразу караван-сарай и все сады вокруг крепости.
Обстреливают беспрерывно.
Понятное дело, что елизаветпольские татары тут же изменили, примкнув к врагам. Лишь армяне из селения Калисканд, расположенного близ города, побросав дома, укрылись в цитадели.
Сразу же началась беспрерывная бомбардировка. А вчера неприятель отрезал воду.
Майор с волнением ждал штурма. Устоит ли его малочисленный гарнизон перед полчищами Аббас-Мирзы? Судя по донесениям, под стенами Елизаветполя стоит его двадцатипятитысячная армия. А у Кочнева что? Семьсот с небольшим человек. Это если считать всех до единого - больных, косых, не обмундированных да нестроевых.
Наум как чувствовал. Недели не прошло после выступления главнокомандующего к Шуше, забравшего львиную долю войск. А неприятель уже здесь. И надо было князю назначить комендантом этого злосчастного гарнизона именно Кочнева. Почему не Белавина? Его же полк приписан к Елизаветполю, а не тифлисцы. И с кем, интересно, собрался воевать Цицианов, если персияне вот они, рядышком, по стенам лупят со всех стволов?..
Впрочем, разрывы почему-то пока не слышны, и стены от ударов ядер не сотрясаются. Странно. Временами раздаётся ружейная пальба да непонятные крики на тарабарском языке, но на этом всё.
Наконец, Наум добрался до смотровой площадки.
- Что тут у вас? - немного подвинул Белавина, выглядывавшего из бойницы.
Тот кивнул на караван-сарай, где конные персы гоняли гражданских:
- Татар местных грабят.
- Серьёзно? Те же с ними заодно.
- Видать, не все. Или персиянам плевать на это с высокой колокольни.
- Тогда уж с минарета, - хмыкнул Кочнев.
- Ударить бы сейчас...
- Хотите помочь изменникам?
Белавин повернулся к Науму. Проговорил, не отводя от его лица пристального взгляда:
- Не все татары обязательно изменники. А если даже и так, то почему бы их не выручить? Потом, прежде чем перебегать, сто раз подумают. К тому же момент больно подходящий. Неприятель занят грабежом, и нападение будет внезапным.
Снова глянув на суматоху за стеной, комендант хорошенько взвесил все «за» и «против». Пришёл к выводу, что майор таки прав.
- Ладно, Константин Климович. Возьмите двести человек пехоты из резерва, пятьдесят казаков и три сотни армян. Да, ещё орудие из артиллерийской команды. Лишним не будет. Атакуйте караван-сарай.
- Слушаю! - отдав честь, Белавин торопливо направился к ступеням.
Наум проследил, как он бежал, придерживая шпагу, к резервистам, собранным из команд разных полков. Наспех построенная колонна двинулась на выход из крепости.
- Открыть ворота, - сказал Кочнев адъютанту, и тот немедля бросился исполнять приказ.
Русский отряд быстро набрал ход. В считанные минуты достиг мечети, сбил не успевших опомниться персов и погнал их к садам.
Враги бежали, бросая награбленное и людей, которых не успели увести. На площади осталось лежать несколько десятков трупов. Неприятельских, само собой.
Атакующие, то и дело стреляя из ружей, углубились в сады. Кавалерия прикрывала с флангов. Не слишком ли увлёкся Белавин? Уже предместья близко.
Загрохотали персидские пушки. Проснулись черти. Поздно, слава богу. Видно, что майор повернул назад. Его не преследуют. Хорошо.
Подбегающего адъютанта, запыхавшегося от быстрого бега, Кочнев озадачил очередной командой:
- Приготовиться к бою! Открыть ворота!
Пришлось тому без передышки нестись обратно, по пути раздавая указания офицерам.
Команда Белавина организованно вошла в крепость. Легко спрыгнув с разгорячённого коня, майор подбежал к Науму. Ишь, какой огонь в глазах.
- Ну, хвастайтесь. Видел, что дело выгорело, - улыбнулся комендант.
- Точно так, выгорело! - Белавин тоже расплылся в улыбке. - У нас только десяток убитых с ранеными. Персиян до тридцати человек положили. Удалось отбить несколько татарских семей.
- Отлично. Знай наших...
На штурм Аббас-Мирза так и не решился. Осада Елисаветполя, как видно, в его планы не входила.
Не желая терять солдат и, главное, времени, он, забрав награбленное, ушёл дальше, в Грузию. Здесь же, судя по всему, только соединился с Пир-Кули-ханом и мятежными грузинскими принцами — Александром да Теймуразом. А затем двинул прямиком на Тифлис, желая поднять живущих там татар на войну с русскими, а также принять под свои знамёна разбойных лезгин, живущих постоянными набегами на Кахетию.
Поэтому, когда отряд Карягина рано утром двадцать второго июля прибыл в Елизаветполь, персиян у города уже не было.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Среда, 02.09.2015, 06:46 | Сообщение # 42
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 12, в которой русские преследуют персов
21 июля 1805 года
Карабаг, Шуша, Елизаветпольские (Ганжинские) ворота
Лисаневич возвращался в город в приподнятом настроении. Карягин спасён! Ушёл с отрядом к Елизаветполю. Счастливая весть. Прямо камень с души.
И персияне блокаду сняли. Убрался Баба-хан со всей своей огромной армией от греха подальше, как только узнал о приближении Цицианова. Ещё четыре дня назад. Обратно рванул за Аракс. Это ж надо так бояться русского наместника на Кавказе. А ведь хотел всю Грузию завоевать.
Мухаммед-ага и его брат Мехти готовят шесть сотен карабагских конников к походу, собираясь вместе с Цициановым преследовать улепётывающего Баба-хана. Их отец явно не в восторге от этой затеи, но помалкивает.
Лисаневич подозревал, что Ибрагим-хан совсем не рад известию об отступлении врага. Хмурым стал, замкнутым. Почти не разговаривал. А когда появился отряд Цицианова, так и вовсе сник. Заперся в своём дворце и не выходил, ссылаясь на плохое самочувствие. Не иначе во время осады постоянно поддерживал связь с изменившими родственниками. Да уж, за ним нужен глаз да глаз...
Об этом, кстати, Лисаневич и говорил с главнокомандующим. Тот расположился лагерем неподалёку от крепости, возле селения Аскаран, откуда майор и скачет.
Беседовали долго. Удалось, вроде, убедить наместника, что без русских войск Шуша давно бы пала. Лишь теперь волнения здесь поутихли. Ещё бы. При желании каждый может полюбоваться с вершины горы россыпью белых палаток в долине, ровными рядами орудий и табуном пасущихся лошадей. Такой вид кому хочешь внушит уважение.
Цицианов решил дать отряду трёхдневный отдых. Главным образом, чтобы пополнить запасы еды.
- У меня в обозе одна мука, - признался он Лисаневичу. - Надобно её в сухари перепечь. Вот покончим с этим, тогда и за Баба-хана возьмёмся. Сразу к Араксу пойдём...
Из Шуши, впрочем, главнокомандующий забирать никого не намерен. Разве только карабагскую конницу под командой сыновей Ибрагим-хана. Батальон Лисаневича останется в крепости. Вот и ещё один подарок. Не придётся разлучаться с несравненной Султанет.
Проехав через ворота, майор, не раздумывая, направил коня к ханскому дворцу.
Ого, с чего бы здесь такая усиленная охрана из личных нукеров?
- Хан плохо себя чувствует, - говорит равнодушным тоном старший. - Ему несказанно жаль, что не может выйти к Дели-майору и поприветствовать его, как подобает.
- Я могу и сам войти.
Заросший бородою субъект звонко цокает языком, энергично мотая головой в чёрной лохматой папахе:
- Никак нельзя. Хан боится, что болезнь его заразна.
- Какая забота о ближних, - хмыкает Лисаневич. - Ладно. Пусть поправляется.
Что ж, он уйдёт. Он не гордый. Тем более, что вовсе не для встречи с ханом сюда спешил.
Ничто и никто не в силах испортить ему настроение.
Сейчас по саду должна гулять Султанет. Последнее время она любит бывать здесь одна. Очень хочется верить, что всё это ради встречи с Дмитрием.
Её стройную фигурку на тесной аллее он заприметил ещё издали. Не сдержался, припустил бегом.
- Султанет! - воскликнул почти в самое ухо и подхватил девушку за тонкую талию. Оторвав от земли, закружил, хохоча весело. - Мы победили, милая! Победили!
- Вы что! - взвизгнула принцесса, испуганно вцепившись ему в плечи. - Дмитрий... Дмитрий Тихонович! Немедленно поставьте меня на место!
Ох, какие большие у неё глаза! А эти пунцовые щёки...
Майор замер. Счастливо улыбаясь, бережно опустил драгоценный груз, к тому же нисколько не тяжёлый.
- Никогда больше не смейте так делать, - топнула она ножкой и лишь затем разжала кулачки, отпуская скомканный на плечах мундир.
Но глаза-то просили совсем о другом. Потому, наверное, и отвела их в сторону. Даже освободить талию от горячих ладоней Дмитрия не попыталась.
- Вы не рады нашей победе, Султанет-бегим? - продолжал улыбаться Лисаневич.
Посмотрев на него с грустью, она вздохнула:
- До победы пока далеко. И вы о том прекрасно знаете. Сколько крови ещё прольётся...
- Ну, полно вам. Что мы всё о грустном да о грустном. Глядите на жизнь веселее.
- Чему же тут веселиться, когда война идёт? Любого из моих братьев могут убить. И отца тоже. И вас...
Она скромно потупилась, но Дмитрий ухватился за последние слова:
- Значит, я вам всё-таки не безразличен?
Девушка молча выскользнула из его рук и неторопливо побрела по аллее. Майор, чьё сердце отбивало барабанную дробь, пристроился рядом.
- Хоть намекните мне, Султанет-бегим, - не отставал он. - Дайте надежду бедному рыцарю.
- А то рыцарь ничегошеньки не замечает, - лукаво покосилась девушка.
- Трудно заметить то, что скрыто за семью печатями.
- Если рыцарь пылкий, а помыслы его чисты, никакие печати не помеха.
Она заливисто засмеялась и вдруг побежала. Приняв игру, Дмитрий бросился догонять. Они хохотали, бегая по саду, прячась за деревьями.
Лисаневич будто в детство впал, сам не понимая, как мог поддаться такому безумию.
Когда выдохлись, нырнули под крону величественной чинары и стояли там, прижавшись к широкому стволу. Просто смотрели друг на друга и улыбались.
Дмитрий сорвал цветок с росшего поблизости куста и протянул девушке. Та взяла, на мгновение коснувшись его руки своими тонкими пальчиками. Майора словно кипятком окатило.
Вдохнув аромат цветка, Султанет сказала задумчиво:
- А знаете чего я боюсь больше всего на свете? - Подняла на Дмитрия серьёзный взгляд и тут же, без паузы сама ответила на свой вопрос: - Что вы с моим отцом станете вдруг злейшими врагами...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Суббота, 05.09.2015, 19:32 | Сообщение # 43
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
25 июля 1805 года
Грузия, Елизаветполь, квартира шефа 17-го Егерского полка
Третий день Карягин залечивал раны. Мало того, что мучила простреленная спина, так ещё колено зашиб. Лошадь неудачно прижала к скале по дороге в Елизаветполь. Нога онемела, надолго потеряв чувствительность. Только сейчас более-менее восстановилась, но ходить ещё больно. Вот и приходится дома сиднем сидеть под неусыпным присмотром полкового лекаря.
Когда вошли в город, смогли, наконец, привести себя в порядок. Помылись в бане, смыв опостылевшую грязь. Почувствовав себя гораздо лучше, Карягин стал готовиться к новому походу. На этот раз в Шамшадиль, нагонять ушедшего туда Аббас-Мирзу.
- Времени у нас предостаточно, - говорил он сгоравшему от нетерпения Белавину. - Судя по донесениям, персияне стоят у Шамхора. Ждут, когда с ними соединятся грузинские принцы, а в Шамшадиле начнётся восстание татар. Лишь затем двинут на Тифлис.
- Тем более надобно бить, пока они порознь, - ворчал упрямый Белавин.
- Кем бить-то? Людям отдых потребен. Да и мне подлечиться не повредит.
- Кто бы сомневался, Павел Михайлович, что ты сам на персиян пойдёшь, - не сдержав усмешки, съязвил майор.
- Это да. Сам, - вздохнул Карягин и закряхтел, тяжело поднимаясь из глубокого кресла.
- Ну вот, видишь. - Белавин поддержал его за руку, помогая встать. - Как тебе на коня-то взобраться?
На пару дней майор успокоился. А сегодня утром вбежал к шефу весь запыхавшийся, в сопровождении поручика Павленко и какого-то драгуна, крикнув с порога:
- Персияне атакуют обоз!
- Какой обоз? - приподнялся Карягин в постели.
- К нам шёл. Из Тифлиса. Большой транспорт с мукой. Тысяча сто четвертей вёз.
- Охрана?
- Триста девять человек. Пехотные и драгуны с двумя орудиями. Да только персиян против них тысяч пятнадцать.
- Откуда вести? - Полковник уже надевал мундир, поданный адъютантом.
Белавин выставил перед собой кавалериста, скромно топтавшегося у двери:
- Вот... Двое драгун от них прискакали.
- Кто командует обозом? - спросил Карягин у солдата.
- Подпоручик Донцов, ваше превосходительство, - гаркнул тот, но сразу сбавил тон: - Мы, как только персиян заприметили, вагенбургом встали. Атаку отбить отбили, да подпоручика нашего ранило шибко. Уж помер, поди.
- А тебя кто послал?
- Дык Платковский, прапорщик наш. Он апосля Донцова командовать стал. Пока персияне, значит, не опомнились, отрядил нас двоих в Елизаветполь за подмогою.
- Понятно. Где обоз?
- Вёрст сорок отсюда будет, возле реки Загам. Немного до неё не дошли.
Пока застёгивал пуговицы на мундире и принимал у адъютанта шпагу, полковник прикинул расстояние. Далековато, чёрт возьми. Дня два на поход придётся потратить. Если не поторопятся, могут не поспеть.
- Труби тревогу, Константин Климович, - сказал, опоясываясь шарфом. - Возьмём всех, кого можно, и пойдём на выручку.
Майор, в свою очередь, мотнул головой поручику. Тот всё понял и с быстротой молнии скрылся за дверью.
- Из нашего полка только шефский батальон и сгодится. Да вот без командира он нынче. Котляревскому ещё долго с ранами лежать.
- Знаю, знаю, куда клонишь, старый лис, - усмехнулся Карягин. - Ладно, так и быть. Со мной пойдёшь. Разве ж я не понимаю, что Петру лечение серьёзное надобно. Подумай лучше, кого ещё можем взять.
- Сотню Тифлисских мушкетёров, сотню казаков. Ещё человек по пятьдесят, вероятно, наберём в Кавказском и Севастопольском полках.
Глядя в сторону, шеф задумчиво проговорил:
- Наших егерей порядка трёхсот. Плюс артиллерийская команда. Думаю, четырёх орудий нам вполне хватит.
- Итого, шестьсот пятьдесят человек, - подвёл итог Белавин. Весело, с явным сарказмом спросил: - Не маловато ли против пятнадцати тысяч?
- Самое то, как показала практика, - криво усмехнулся полковник...
Через полчаса они уже выступили. Раньше, чем планировал шеф. Не дал Аббас-Мирза им отдохнуть. Ну что ж, пусть ему будет хуже.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Воскресенье, 13.09.2015, 19:22 | Сообщение # 44
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
27 июля 1805 года
Грузия, река Загам
Карягин спешил, выжимая все силы из лошадей и солдат. Если бы не палящий зной, могли добраться и раньше. А так лишь к вечеру третьего дня подошли к Загаму.
В сгущающихся сумерках на противоположном берегу зажглись фитили персидских ружей. Беспорядочной дробью загрохотали выстрелы.
- В каре! - немедленно гаркнул шеф.
Пока выстраивались вокруг повозок с провиантом и боеприпасами, пришлось торчать на виду неприятеля, под сильным ружейным огнём. Спасало то, что персидским солдатам не доставало меткости. Похоже, они стреляли навскидку, впопыхах. Да и темнота была наруку.
Штуцерники, рассыпавшиеся по флангам, ответили несколькими залпами, заставив персиян прекратить пальбу.
- Стрелки и охотники, вперёд, с богом! - прокричал Карягин.
Команду подхватили обер-офицеры, увлекая за собой солдат. Порядка двухсот егерей бросились в реку. Перешли её по пояс в воде, подняв ружья и портупеи над головами. Вскарабкались на берег. Там встали на позиции, тут же открыв огонь по отступающему врагу.
Под прикрытием штуцерников Карягин спокойно перевёл через реку орудия и каре.
Неприятель пятился.
Эх, сейчас бы по нему из пушек ударить.
- Что артиллерия? - бросил шеф адъютанту.
Поручик Павленко мгновенно всё понял. Метнулся к пушкам и обратно, доложив:
- Стволы намокли, ваше превосходительство. Перезаряжают.
- Нет времени. А ну, братцы, вперёд! В штыки!
Не останавливаясь, каре продолжало маршировать под барабанный бой, преследуя отступающего врага...
В горах темнеет быстро. Вроде, только-только начинало смеркаться, и вдруг напустилась, растеклась всепоглощающая чернильная мгла. Единственный источник света — луна и звёзды. Но много ли под ними разглядишь.
Атаку пришлось прекратить. Версты три протопали от Загама, пока окончательно не остановились. Вошли в лес, а там тьма, хоть глаз выколи. Ни зги не видно. Какое уж тут преследование.
На скорую руку разбили лагерь. Вани, как всегда, ушёл в разведку. Пользуясь темнотой, он смог-таки подобраться к вагенбургу и перед рассветом вернулся с нужными сведениями.
- Обоз ещё держится, Павел Михайлович, - сообщил он полковнику. - Но положение там отчаянное. Четырнадцать человек убито вместе с командиром. Порядка тридцати ранено. Из живых только нижние чины. Офицеров, тех вовсе не осталось.
- А как же прапорщик этот, из драгун?.. - Карягин покрутил поднятым пальцем, припоминая фамилию. - Платовский или Платковский?
- В плен попал по излишней запальчивости своей, когда в штыковую людей повёл.
- Так что, там вообще никто не командует?
- Выбрали старшим одного фельдфебеля. Поклялись друг другу, что не сдадутся и будут драться до последней капли крови.
- Молодцы. Оттого и держатся до сих пор.
- Да, но изнемогают от жары. Персияне плотно их обложили. Укрепления и батареи на полуружейной дистанции от вагенбурга поставлены. Ручей, что там течёт, камнями завален. Люди четверо суток под палящим солнцем, без воды сидят. Ещё и непрерывные атаки отбивают.
- Ничего, Вани. Утром всё разрешится.
- Ну, я примерно так им и сказал, - улыбнулся армянин.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Среда, 16.09.2015, 13:14 | Сообщение # 45
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 13, в которой Аббас-Мирза терпит поражение
27 июля 1805 года
Карабаг, Шуша, ханский дворец
Ибрагим-хан как мог оттягивал встречу с Цициановым, ссылаясь на плохое самочувствие. Князь терпеливо ждал, пока войска стояли на отдыхе и заготавливали провиант. Зато имел возможность досконально изучить крепость и устроить смотр её гарнизону. Увиденным остался доволен. Правда, благостное настроение главнокомандующего длилось недолго.
Получив донесение о том, что Карягин двинулся вслед за Аббас-Мирзой, он засобирался в Елизаветполь. Но перед тем Ибрагим-хану пришлось-таки с ним поговорить.
Во дворец наместник пришёл в сопровождении внушительной свиты. Ещё и приличный отряд оставил в саду. Нукерам, охраняющим ханские покои, ничего не оставалось, кроме как распахнуть дверь перед напористым князем.
Воронцов остался снаружи. Однако временами слышал негодующий голос главнокомандующего, несмотря на плотно закрытые створки:
- ...Если уж не надеялись помочь вашей конницею полковнику Карягину соединиться с Лисаневичем, то, по крайней мере, ваше высокостепенство могло каким-нибудь образом доставить ему провиант.
Ибрагим-хан приглушённо бубнил в ответ, очевидно пытаясь оправдаться. Но Цицианов бесцеремонно прерывал:
- В полковнике Карягине я уверен, как в себе самом. Опасался только, чтобы не был он без хлеба. А против персиян стоял бы и никогда бы не сдался, хоть ещё два Баба-хана его бы окружили.
Снова тихо забормотал карабагский правитель. Кажется, хотел в чём-то убедить князя. Однако тот возмутился:
- Конечно! Теперь вы говорите, что ваше семейство и самая крепость состоят в аманатах у Лисаневича. Но я сегодня же уйду. А вернётся Баба-хан, тогда что? Будете поступать по-прежнему, не выполняя ни своих обязательств, ни обещаний?..
Они ещё пререкались какое-то время. Наконец, Воронцов услышал:
- Прощайте, ваше высокостепенство. Советую крепко подумать над моими словами.
В дверях появился хмурый наместник. Не останавливаясь, проследовал к выходу.
Адъютант пристроился сбоку. Офицеры сопровождения потянулись следом, звонко бряцая шпорами.
- Воистину бог хотел наказать меня, заставив иметь дело со здешними ханами, - пробурчал Цицианов. - Боюсь, Михаил Семёнович, изменит нам Ибрагим. Помяните моё слово.
- Тогда, может, не надо Шушу оставлять? Не ровен час, Баба-хан опять явится. Или брат Ибрагима с войском придёт.
- Нет, не стоит нам распыляться. Сил и без того кот наплакал. Их лучше в кулаке держать. Помощи-то не будет. Сейчас в Европе вон что творится.
- Да уж, наслышан.
По долгу службы Воронцов прекрасно знал, что в последнее время в Закавказье даже рекрутов не присылают, не говоря уже о готовых солдатах. Сверху спускались директивы, предписывающие довольствоваться тем, что удалось приобрести самим. Вести бои лишь оборонительные, стараясь привлекать пограничные с Персией ханства, чем и обеспечить границы Грузии. Как тут прикажете воевать? Слава богу, хоть имеющийся мизер не тронули.
- То-то и оно, - вздохнул главнокомандующий.
Во дворе им подали коней. Неторопливо проезжая улицами города, Цицианов разглядывал жителей, спешивших освободить узкую, стиснутую домами дорогу. То бородатый магометянин важно пройдёт в шароварах, долгополой чохе и лохматой папахе, то армянская женщина в характерно повязанном платке, полностью закрывающем подбородок и рот, притянет к себе бычка на верёвке, то стайка ребятишек прижмётся к ближайшей стене и провожает конную кавалькаду любопытными глазёнками. Шуша жила своей обыденной жизнью. Казалось, война обошла её стороной, никак не повлияв на судьбы людей. Впрочем, так оно и было. Похозяйничать врагу здесь не довелось.
Когда поехали вдоль крепостных стен, Цицианов не сдержал восхищения:
- А хорош замок. Редкий для здешних краёв. Надёжный.
Прав главнокомандующий, что ни говори. Настоящая твердыня. С одной стороны высокие стены с башнями. С другой — глубокая расщелина и отвесные скалы, саженей пятнадцать в высоту. Никакой штурм не страшен.
К тому же климат здесь просто сказка. За три месяца ни одного умершего в гарнизоне. Да и не болел почти никто. Шесть человек не в счёт. Вон, в изнывающем от жары Елизаветполе, почитай, целым взводом безвылазно в лазарете лежат, а то и до роты доходит.
- Жаль терять столь укреплённое место. - Главнокомандующий задумался. Через минуту выдал: - Конечно, Лисаневича надобно усилить. Распорядитесь передать ему две роты из батальона Белавина.
- Это всё, что у него есть, ваше сиятельство.
- Ничего, не обеднеет. Там и Карягина с его шефским батальоном вполне достаточно. Кроме того, в Елизаветполе теперь части других полков имеются. Надо бы, кстати, с Лисаневичем встретиться да хвоста ему накрутить. Не нравится мне эта его мягкотелость. Давайте-ка к нему.
Похоже, главнокомандующий перед своим отъездом решил задать хорошую трёпку всем в Шушинском гарнизоне. Что ж, иногда полезно, чтобы впредь расторопнее были.
Приехав к Лисаневичу, князь уединился с ним в штаб-квартире и повёл разговор всё в той же резкой манере, какую использовал в беседе с карабагским правителем. Воронцова посетило лёгкое чувство дежавю, когда невольно слушал доносившуюся из-за двери отповедь:
- Вы глубоко заблуждаетесь, Дмитрий Тихонович, ежели считаете, что походом своим к Араксу снискали себе славу и уважение. Начали хорошо, не спорю. Однако ж окончили скверно. Ни одно из моих предписаний исполнено не было. Вы вместе с Ибрагим-ханом их попросту игнорировали. Могли бы заставить его выслать конницу и провиант. Разве не управились бы сами с волнениями? Думаю, без карабагских конников это далось бы вам куда легче. Никто не помешал бы. А теперь извольте следовать за Абул-Фетхом, чтобы привезти сюда его дурную голову...
Наместник вышел, но задержался в дверях. За его спиной хмурился Лисаневич – красный, словно вареный рак. Цицианов обернулся:
- Оставляю вам две роты егерей вашего же полка. От вас жду самых решительных действий. Не след забрасывать меня реляциями вроде пустого известия о переходе Аббаса через Аракс. Не упущайте свою должность и не забывайте, в чём она состоит. Следите за партией, враждебной России. На этом всё. Прощайте…
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Суббота, 10.10.2015, 16:52 | Сообщение # 46
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
28 июля 1805 года
Грузия, провинция Шамшадиль, примерно в трёх верстах от реки Загам
Едва рассвело, колонна русских появилась у позиций персов, расположенных вокруг изрядно побитого вагенбурга.
Загодя упреждённый майор Белавин, взяв штуцерников под командой поручика Смагина, двинулся вместе с ними к перегороженному ручью. Там их встретил ружейный огонь.
В ответ егеря сделали несколько залпов и рванули вперёд.
Неприятель бежит. Всё. Ручей наш.
Встав на позиции, Белавин отправил Смагина с несколькими егерями разбирать рукотворную дамбу. Те, быстро раскидав камни, пустили воду в русло, и она, радостно журча, устремилась бурлящим потоком по направлению к вагенбургу.
- Ну, теперь нашим легче будет с неприятелем справляться, - улыбнулся поручик, вытирая пот с лица тыльной стороной перепачканной грязью перчатки.
Чуть в стороне основные силы отряда, построенные Карягиным в сомкнутое каре, неумолимо надвигались на персидские укрепления. По ним вели непрерывный огонь из ружей и повёрнутых назад пушек. С ночи, видать, поджидали, предупреждённые теми, кому посчастливилось унести ноги от Загама.
Охотники сновали по склонам. Встав на высотку, палили со всех стволов. Перезарядив ружья, снова бросались вперёд. Кого там только не было. Всех собрали. Даже квартирмейстерский писарь Савельев носился, сломя голову. Он, как выяснилось, не только с пером и бумагою обращаться умеет, но и в стрельбе силён.
Штуцерники подступили к вражеским позициям почти вплотную. И каре, которое тоже не забывало вести огонь, всё ближе.
Вдруг от персидских окопов показались всадники. Их бесконечная вереница, похожая на гигантскую змею, подалась головой куда-то в сторону. На первый взгляд могло показаться, что враги просто удирают. Но вот «змея» вильнула, выгнув бок. Описала дугу, делая глубокий охват русского строя. И её голова устремилась к заднему фасу каре.
- Отряду - стой! – командует Карягин. – Роте Парфёнова отразить нападение с тыла!
Павленко пришпоривает коня и во весь опор несётся назад, спеша передать приказ Парфёнову. Вскоре слышен зычный голос капитана:
- Рота, кру-гом! Товсь!
Вражеская конница летит стремительно, с гиканьем, размахивая сверкающими на солнце саблями. Огромная, всепоглощающая лавина. Неприятеля куда больше, чем одна рота в заднем фасе, чем всё русское каре с орудиями, горсткой казаков и рассыпавшимися по высотам штуцерниками.
- Пли! – Резко падает поднятая шпага, вслед за чем незамедлительно гремит залп.
Свинцовый рой с воем вспарывает воздух. Врезается в толпу конников, калеча людей и выбивая их из сёдел.
В белом пороховом дыму отстрелявшаяся шеренга проворно уходит за спины товарищей, уже поднявших свои ружья.
Остриё капитанской шпаги опять решительно втыкается в небо.
- Цельсь!.. Пли!
Снова грохот и дым. Падают всадники. Хрипя, кувыркаются лошади. Но лавина продолжает надвигаться.
Уже третья шеренга стреляет и отходит назад, уступая место следующей.
В рядах атакующих смятение. Слишком точно бьют русские, слишком ужасные раны оставляют их выстрелы. Чересчур много лошадей мечется по полю боя без седоков. До каре ещё скакать и скакать, а там штыки, не менее страшные, чем пули. Кому охота быть убитым или покалеченным?
Очередной залп окончательно убеждает персов, что к русскому строю лучше не лезть. Они отворачивают. Бросаются в разные стороны, стремясь как можно скорее уйти с линии огня.
- Молодец, Иван Иваныч! – восклицает Карягин, тут же указывая шпагой на вражеские укрепления. До них всего-ничего. – Вперёд, братцы! В штыки!
Решительный бросок, и солдаты с криком «ура» опрокидывают неприятеля. Врываются в окопы. Короткая, ожесточённая схватка заканчивается победой. Кого не перекололи штыками, позорно бегут, выкрикивая на ходу:
- Кара-урус! Кара-урус!
Знают, черти, с кем дело имеют.
Каре и штуцерники миновали артиллерийские позиции, где остались целёхонькими пушки, ещё курившиеся дымком из не успевших остыть стволов. Эти-то больше не причинят вреда. Но есть и другие. Вон, с кургана палят. Высоко забрались. Над всей местностью господствуют. Отличная позиция.
- Трунова туда! - Карягин тычет шпагой в клубившуюся пороховым дымом вершину. - Сбить неприятеля!
Снова работа для Павленко. Уж такова доля всех адъютантов.
Он пулей несётся вдоль строя в поисках штабс-капитана. Благо, знает, где того искать.
Получив приказ, Трунов со своими егерями бежит к высоте. Каре марширует следом, время от времени останавливаясь, чтобы произвести залп.
Непродолжительная перестрелка, и егеря штабс-капитана уже на кургане. Бьются штыками да прикладами. Каре не успевает подтянуться, как дело сделано.
- Высота взята, ваше превосходительство! - докладывает запыхавшийся Павленко.
Лицо в копоти, а на рукаве дыра, явно резаная. Наверняка захотел в драке поучаствовать, шельмец. Полковник недовольно качает головой, но ни слова в укор. Бог с ним. К старости остепенится... Хм, если, конечно, доживёт.
Вид с кургана изумительный. Лагерь Аббас-Мирзы вот он, как на ладони. К нему-то и стекаются выбитые с позиций персы.
Шеф поманил адъютанта.
- Ну-ка, Матвей, скажи артиллеристам, чтобы ставили здесь орудия. Пусть хорошенько саданут по неприятелю. Да захваченные пушки сюда притащат. Нечего им без дела стоять...
Меткий, убийственный огонь русской артиллерии заставил врага бросить лагерь и бежать без оглядки. Наблюдая с высоты за беспорядочным отступлением персов, Карягин пожалел, что у него практически нет конницы. Как бы хорошо было пустить её вдогонку, ещё больше сея панику среди удирающих, истребляя отряд за отрядом, чем окончательно довершить разгром. А так Аббас-Мирза, собрав разрозненные части разбитой армии, ушёл на Хасас. Правда, ему пришлось оставить в брошенном лагере почти весь провиант и добычу, награбленную за время похода. Как говорится, бог дал, бог взял.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Суббота, 10.10.2015, 16:55 | Сообщение # 47
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 14, в которой главнокомандующий возвращается в Елизаветполь
03 августа 1805 года
Грузия, Елизаветполь, ханский сераль
- Не желаете ли испить кофею, Павел Михайлович? - Наместник приглашающим жестом показал Карягину на одно из кресел, придвинутых к низкому столику с кофейным сервизом. - А то я истосковался, знаете ли, по сему волшебному напитку за время похода. – Повернулся к стоявшему в дверях Воронцову: - Князь, будьте любезны, принесите чашку для господина полковника.
Щёлкнув каблуками, адъютант вышел.
- Присаживайтесь, присаживайтесь. В ногах правды нет. Как ваши раны?
- Благодарю, ваше сиятельство. - Карягин с кряхтением опустился в кресло. - Со мной всё в полном порядке. Здоров, как бык.
- Ох, не лукавьте. Вижу ведь, хромаете до сих пор.
- Ерунда, - махнул рукой шеф полка. - До свадьбы заживёт.
Наместник засмеялся:
- Эдак сколько же вам свадеб надобно сыграть, ваше превосходительство? - Вспомнив, что Карягин вдовец, мгновенно переменил тему: - Ну да ладно. Расскажите лучше о вашей виктории при Загаме.
Появился адъютант. Поставив чашку перед полковником, налил кофе и отошёл в сторону, скромно расположившись за спинкой кресла, в которое сел Цицианов.
- Я всё подробно указал в рапорте, ваше сиятельство. Извольте ознакомиться. - Карягин выложил на стол исписанный листок. - Отправлять не посчитал нужным, поскольку получил известие о вашем скором прибытии в Елизаветполь.
- Вот и славно. - Взяв бумагу, наместник передал её Воронцову. - Но, коль скоро мы с вами свиделись, хочу всё услышать из первых уст. Надеюсь, не откажете?
Попробуй отказать увешанному орденами генералу от инфантерии, да ещё и главнокомандующему всеми русскими войсками на Кавказе. Оценив иронию, полковник улыбнулся:
- Как будет угодно вашему сиятельству...
Вкратце он пересказал историю с обозом, заставившую двинуть войска к реке Загам, и описал ход сражения. Не забыл посетовать, что не пустился в преследование, не имея достаточно конницы.
- Я уж намеревался идти за персиянами, но изменившие нам шамшадильские татары спутали все карты. Через Ованеса-Юзбаши мне сообщили, что к ним идут шесть тысяч лезгин, большая партия которых уже разоряет Карасакал. Пришлось отправить туда полторы сотни егерей под командой капитана Парфёнова при одном орудии. Сам же я с прочими войсками вернулся в Елисаветполь за три дня до прибытия вашего сиятельства. На мне, как понимаете, был освобождённый обоз, в котором оказалось много раненых. Пленные опять же. Кстати, в том бою нам удалось ранить шесть ханов и царевича Теймураза.
- Отрадно слышать, - ровным голосом проговорил Цицианов, будто судьба мятежного грузинского принца его нисколько не волнует.
Карягин-то знал, что у наместника двоякое чувство к чете грузинских царей. Родственники всё же. Ведь князь и сам из грузин, хотя родился и вырос в Москве. Однако никогда родственные связи не были ему помехой в деле служения Его Императорскому Величеству. Это заслуга Цицианова, что царицу Дарью, являвшуюся главной зачинщицей всех дворцовых интриг, увезли, наконец, в Россию. А ведь она, если память не изменяет, приходится ему какой-то там тёткой. Получается, что князь двоюродный или троюродный брат её детям.
М-да, непросто всё здесь, на Кавказе. Прям как у Шекспира в Датском королевстве.
Пригубив кофе, наместник поставил чашку на блюдце, после чего спросил:
- Ну, а куда подался Аббас-Мирза? О нём что-нибудь слышно?
- А как же. Ушёл в Эривань. Правда, по дороге туда его хорошенько потрепали наши казахские татары в Делижанском ущелье.
- Вот видите. А вы переживали, что конницы нет. Молодцы казахи! Довершили дело, начатое вашим превосходительством. Значит, об армии Аббас-Мирзы можно пока забыть. - Цицианов снова отхлебнул из чашки. – Вот и Баба-хан восвояси подался. Думаю, что масштабные боевые действия со стороны персиян до следующей весны ждать не приходится. Будут силы копить и малыми набегами беспокоить.
Допив кофе, главнокомандующий поднялся. Махнул рукой, чтобы полковник не вставал, и заходил по комнате, рассуждая вслух:
- Ежели ничего не предпримем, то весной нас могут изрядно побить. Надо использовать эту передышку... - Остановившись, внимательно глянул сначала на Воронцова, потом на Карягина. - Перво-наперво я намерен передать под командование вашего превосходительства по батальону Севастопольского и Тифлисского полков от собранного мною отряда. Остальных направлю в Тифлис. Это шесть рот 9-го Егерского полка и ещё один батальон Тифлисских мушкетёров. Пусть усмиряют лезгин с шамшадильскими татарами. Тем временем подлечим раненых, больных, а по осени выступим против ширванского хана, чтобы заставить подчиниться российской короне. Далее на Баку. Тамошний хан должен ответить за своё вероломство, которое дорого нам обошлось. Думаю, это разозлит и порядком ослабит Баба-хана. Возможно, подвигнет к заключению мира.
- Чтобы спокойно действовать в Ширвани, а затем и в Баку, надобно иметь надёжный правый фланг в Карабаге, - задумчиво проговорил полковник.
- Согласен с вами, Павел Михайлович. Нет у меня веры Ибрагиму. – Кустистые чёрные брови Цицианова сошлись на переносице. – Он предан лишь на словах. А на деле вечно якшается со своим сыном-изменником. Персиян боится пуще огня. Дрянной человечишка. Трусливый и слабый. Самое обидное, что Лисаневичу голову заморочил. Тот лишь в замке сидит и вечно политикует… Что, кстати, с Котляревским? Здоров ли?
- Идёт на поправку, ваше сиятельство.
- Отлично. Хочу командировать его в Шушу. Пусть поможет Лисаневичу поправить там дела. Мне вскорости потребуется карабагская конница. Вот Котляревский и займётся её подготовкой вместе с Мухаммедом и Мехти-агою. Заодно и фланг обеспечит.
- Ему бы ещё подлечиться.
- Я не тороплю. До наступления осени время есть.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Суббота, 10.10.2015, 16:58 | Сообщение # 48
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
30 августа 1805 года
Карабаг, Шуша, штаб-квартира командира 17-го Егерского полка
Прошло несколько дней с тех пор, как Лисаневич вернулся в Шушу.
Седьмого числа он выступил с частью своего батальона в Мигри, где бесчинствовали взбунтовавшиеся капинцы во главе с Абул-Фетхом. Отправился в поход и Мухаммед. Зря, что ли, он своих конников собирал? Не получилось пойти с Цициановым преследовать Баба-хана – ничего страшного. В неспокойном Карабаге работа для ханских сотен всегда найдётся.
Справиться с бунтовщиками труда не составило. Их неорганизованные и плохо вооружённые толпы попросту рассеялись после нескольких неудачных стычек. Сам же Абул-Фетх укрылся в Ордубанских горах.
Преследовать его там было себе дороже, о чём красноречиво сказал Мухаммед:
- Не зарывайся, Дели-майор. Только людей зря положим. Капанцы здесь каждое ущелье знают, каждую тропку. А помощи от них никакой. Разве что пуля в спину прилетит.
Они стояли на кургане, вглядываясь вдаль, где до горизонта вздымались величественные, покрытые снежными шапками горные вершины. Словно бушующее море вспучилось и застыло, став каменным.
Лисаневич наклонил голову, будто продирался сквозь ураганный ветер. Султан на шляпе упрямо показывал на горы.
- У меня предписание главнокомандующего, - произнёс глухо. - Любой ценой привести бунтующих в повиновение и захватить или убить враждебного России Абул-Фетха.
Поднял взгляд на Мухаммеда. Тот играл желваками. Что, не по нраву о брате такое выслушивать? Ничего, пусть потерпит. Пусть знают, что с русскими выгоднее дружить.
В глазах принца вспыхнул огонь, но тут же погас. Понял, как видно, что у Лисаневича на уме. Вздохнув, медленно проговорил:
- Где ты будешь его искать? Сколько времени уйдёт? А наступит зима?..
Прав басурманин. Ох, как прав. Бестолку людей по горам гонять. Кабы самим в лапы изменника не угодить. Возвращаться надо. Солдаты и без того устали. Провизия скоро кончится. У прижимистых капинцев много не возьмёшь. Их уже Абул-Фетх до нитки обобрал. Чего доброго, снова волнения вспыхнут. Нет, пусть Мухаммед порядок наводит, и обратно, в Шушу, к Султанет...
Сердце привычно заныло. Как же долго Дмитрий не видел её больших тёмных глаз, не вдыхал приятный аромат девичьих волос.
Может, бросить всё? Оставить службу, забрать Султанет и уехать с нею в родное имение, в Саприну слободу. Там её крестить. Обвенчаться непременно. Тогда и веру не надо менять. Даже увидел нарядное убранство церкви, священника в церемониальных одеждах и себя с ханской дочкой перед алтарём. Она в белом подвенечном платье. Кто-то держит корону над головой...
Эх, мечты, мечты.
- Пожалуй, и верно, Мухаммед-ага, - сказал отрешённо. - В горах нам делать нечего.
О возвращении требовалось донести главнокомандующему. Постарался как можно подробнее изложить в рапорте причины, побудившие уйти от Ордубанских гор. Боялся, что Цицианов не поймёт. Слишком предвзятым стал князь в последнее время. Вечно недоволен действиями Лисаневича. Хоть из шкуры вон лезь, всё одно виноватым сделает.
Пока сочинял доклад, не один листок извёл, бросая смятую бумагу прямо на пол. В итоге плюнул, написав по-военному сухо, не вдаваясь в детали.
Теперь вот сидит, читает разгромный ответ: «Я и прежде знал, что поход ваш не к славе российского оружия, что кончится реляцией и извещением об уходе вашего неприятеля. Какая мне нужда, что бунтовавшие жители с Абул-Фетхом приведены в повиновение, когда сам Абул-Фетх, ушёл от вас, и вы его упустили, ничего не сделали; так зачем было и ходить, когда не надеялись об успехе. Вам бы следовало идти в горы, не бояться смерти и поймать его, во что ни стало. Он проживёт в Ордубанских горах до весны, а весною будет в Карабахе то же, что и нынешним летом. Какая же польза от вашего пустого похода! Ваши известия о переходе через Аракс Аббаса, сына Баба-хана, для меня ничего не значат и похожи на ваши военные действия, мне нужно знать, взят ли Кирман и можно ли проехать от меня курьеру к Азид-ханову сыну?.. Бедные солдаты! Сколько им мучений от сих пустых походов, да и дождутся того, что и их не будут бояться Карабагские жители, как Баба-хана, ушедши в горы, и об них будут думать, что они боятся гор, не ведая, что сие произошло от лишней осторожности начальника».
Майор отложил письмо. Снова не слава богу. А чего, собственно, от него ждали? Что небольшой отряд егерей втянется в горный лабиринт и пропадёт вместе с опальным командиром полка? Похоже на какую-то интригу. Неужто и здесь, на Кавказе, невозможно сбежать от карьеристов, ищущих выгоды во всём, даже в смерти сослуживцев?
Нет, не должно быть так. Скорее всего, дело в самом Дмитрие.
Он что, устал?
От чего? От войны?
Влюбился, как мальчишка. Страдает, вместо того чтобы воевать. Вот причина!
Не офицер, а тряпка! Раскис, понимаете ли. Боится лишний раз на неприятеля выйти, встретиться с ним лицом к лицу. Дрожит, как осиновый лист, прячась в крепости. За юбку держится.
Верно пишет главнокомандующий. Нельзя так. Сейчас не время и не место для чувств.
Надо собраться. Любовь подождёт. Она годится для спокойной, мирной жизни, каковую требуется ещё заслужить. Карабаг бы отстоять, а там видно будет...
В дверь постучали. Не дожидаясь приглашения, вошёл майор Джораев. Местный армянин, заслуживший в боях офицерское звание. Мундир, правда, выдавать ему никто и не думал. Ходил в своём. Шаровары, заправленные в мягкие сапоги. Тёмная чоха поверх синей рубахи, патроны в нагрудных карманах. На голове лохматая папаха из чёрной овчины. Спереди к ремню подцеплен кинжал. Сбоку сабля. За поясом пистолет.
- Слушай, Дели-майор, - начал армянин, совершенно игнорируя все правила субординации, о которой, к слову сказать, мало что знал. - Ты моих людей кормить обещал, да? Обещал. Ты говорил брать продукты из ханского амбара? Говорил. Так почему эти ханские шакалы ничего не дают?
- Бумагу мою им показывал?
- Десять раз показывал, слушай. Мне говорят: хан должен писать, а не Дели-майор.
Извечная проблема с этими татарами. Русский офицер им, видите ли, не указ.
Снова идти ругаться с Ибрагим-ханом не хотелось.
- Найди Мухаммеда. Он распорядится.
- Э-э, слушай, давно бы сходил, да. Занемог Мухаммед. Из дворца не показывается.
Чёрт! Этого ещё не хватало. Придётся-таки вытерпеть аудиенцию у карабагского правителя.
Во дворец поехали вместе с Джораевым, который всю дорогу только и делал, что жаловался на Ибрагима. Дмитрий слушал вполуха — всё сказанное для него давно не новость:
- ...Он вообще дань платить не хочет, слушай. Мечтает вернуться под крылышко персиян. Не зря же сынка своего к ним отправил. Потом и сам уйдёт. Не позже, чем следующим летом. Вот увидишь, да. Придётся нам ещё против Ибрагим-хана воевать и всех его агаларов. Я-то хорошо знаю эту гадюку. В лицо улыбается, а за спиной кинжал прячет...
Вот и Цицианов о том же. Верность Ибрагима на волоске висит.
Но ведь он отец Султанет. Как удержать его от рокового шага? И без того много приходится умалчивать. Отсюда и претензии наместника — почему, мол, ничегошеньки не сообщаете о сношениях карабагского правителя с врагом. Долго прикидываться слепцом не выйдет.
Над головой сгущаются тучи. Надо срочно что-то предпринимать. Причём совершенно радикальное...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Понедельник, 12.10.2015, 10:23 | Сообщение # 49
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 15, в которой русские идут в Ширван
28 ноября 1805 года
Карабаг, Шуша, ханский дворец
Чертыхаясь, Лисаневич стремительно шёл по галереям дворца. Чтоб этого Ибрагим-хана!.. Ничего делать не хочет. Словно плевать ему на требования главнокомандующего. Фураж для лошадей и продовольствие для батальона чуть ли ни зубами приходится выгрызать. Тут Цицианов затребовал направить в Ширван две роты егерей под командой Котляревского, так хан заерепенился, отказываясь выдавать провиант. Запасы у него, видите ли, войной истощены. Сами, мол, пускай в походе по селениям побираются.
Пришлось взять снабжение отряда в свои руки. Вместе с Котляревским навестили амбардарагасы, ведавшего ханскими припасами. Тот поначалу не понял, чем дело пахнет, настаивая на письме от визиря или саркара. После порядочной взбучки отдал всё. Лишнего брать не стали. Хану, понятное дело, это не понравилось. Орал, как блаженный, неистово топая ногами:
- Тебе кто дал право распоряжаться моим имуществом? Это форменное самоуправство!
- А что прикажете делать, если вы игнорируете приказы наместника? – парировал майор. – Ему, кстати, очень хотелось бы знать, почему ваше высокостепенство до сих пор поддерживает связь с Абул-Фетхом.
Лисаневичу давно надоело читать грозные письма главнокомандующего, в которых градус недовольства рос день ото дня. Надо ли говорить, что виноватым во всём Цицианов считал именно Дмитрия. Вот, к примеру, в конце октября возмущался: «Доколе, ваше высокоблагородие, будете сидеть там, ничего не делая и не помышляя о выполнении повелений? Не в угодность ли Ибрагим-хану вы не доносите о его вероломстве и сношениях с Абул-Фетхом? Хотите, чтобы и будущим летом они наделали мерзостей? Половина ханства отложилась бы, я жертвовал людьми, а вы писали бы реляции, что Абул-Фетх ушёл. Объявите хану, чтобы он перестал покровительствовать, хотя бы то были родные братья его». А в последнем письме вообще обвинил майора в том, что он, дескать, вовсе не следит за враждебной партией и не доставляет полных сведений о событиях в Карабаге.
Да следит, следит. Поделать, разве только, ничего не может. Не брать же хана под арест лишь за то, что не разорвал связи со своим сыном, пусть даже изменившим России.
Помнится, Цицианов грозился не вручать Ибрагиму знамя и саблю, обещанную Кюрекчайским договором вместе со званием генерал-лейтенанта русской армии. Однако же прислал всё в октябре, сопроводив благодарственным письмом с наилучшими пожеланиями. Как это понимать? Хитрый дипломатический ход? Правильно, а Дмитрию потом отдуваться…
- Абул-Фетх мой сын, Дели-майор, - твёрдо сказал правитель, вторя мыслям Лисаневича. – Ни ты, ни его сиятельство князь, ни сам Государь Император не в силах запретить мне видеться с ним или вести переписку. Отношения с родственниками целиком и полностью моё дело.
- В таком случае скажите прямо, вы считаете себя подданным Российской Империи?
- Да, считаю.
Не сразу ответил. Замялся. Ох, лукавит старый лис.
- Значит, вы не нуждаетесь в напоминаниях о верноподданническом долге. Главнокомандующий просил прислать в помощь Котляревскому ваших конников. Почему их по сей день там нет?
- Сам знаешь... – Хан перестал метаться, устало плюхнулся на кучу подушек и сунул в рот мундштук кальяна. Поцмокал. Выпустив дым, развязно произнёс: - Мирза-Алибек и Фези-бек явно что-то задумали. Сидят по своим селениям, копят силы. Ждут не дождутся, когда придёт Пир-Кули-хан. А тот уже близ моих границ. Не сегодня, завтра двинется на Мигри.
- И всё равно конницу Котляревскому надобно послать.
- С кем? Абул-Фетха от разорения собственных земель разве только Мухаммед мог отвадить. Однако же он слёг. Остаётся Мехти. Я не могу направить его к Цицианову. Самому нужен.
- А сын Мухаммеда?
- Джафар ещё молод. Неопытен. Да и занят слишком.
Не в силах больше сдерживать гнев, Лисаневич перешёл на крик:
- Продолжаете юлить? Ведь нападения пока нет. Даже если будет, неужели справиться некому? Вы способны собрать под свои знамёна двенадцать тысяч конников. Так неужто не дадите Котляревскому даже малости? В конце концов, теперь вы русский офицер, и обязаны подчиняться приказам!
Хан вскочил.
- Остынь, Дели-майор. Коль уж речь зашла о субординации, то и я, и сыновья мои куда выше тебя по званию. Ты нам не указ!
- Это не моё предписание, а главнокомандующего!..
Ну, вот как с ним бороться? Цицианов со дня на день должен выступить в Ширван, собрав для этого в Елизаветполе два батальона Севастопольских мушкетёров, шесть рот 9-го Егерского полка, две роты Тифлисцев и три сотни конницы из казаков и казахских татар. При нём десять орудий с обслугой. Всего порядка двух тысяч человек.
Майор Котляревский с двумя ротами егерей при одном орудии ещё в начале октября, соорудив паром на Куре, у селения Пиразы, переправился на левый берег. Став глазами и ушами главнокомандующего, внимательно следил за действиями ширванского хана. Ему предстояло идти в авангарде, когда подтянутся основные силы.
Только вот карабагской кавалерии у него до сих пор нет. Ибрагим-хан упрямится, а время идёт. Мухаммед болен. Вся надежда на Мехти. Но достанет ли ему смелости противиться воле, а точнее безволию отца?
Сорокадвухлетний Мехтикули-ага носил звание генерал-майора, которое было присвоено ему и его брату Мухаммеду высочайшим повелением после заключения Кюрекчайского договора. Как раз это и подразумевал Ибрагим, напомнив Лисаневичу о субординации.
- Надо поспешать, Мехти-ага. Иначе окажется поздно, - горячо начал уверять Дмитрий, едва обменялся приветствиями с принцем, когда вошёл в его покои. - Поход вот-вот начнётся. Котляревскому нужна ваша конница. Прошу вас отправить её немедля...
- Не самое лучшее время распылять силы, - нахмурил брови Мехти, однако почти сразу кивнул: - Но ты прав, Дели-майор. Мы должны помочь наместнику. Я поговорю с отцом. Возможно, пошлём сыновей беков с личными нукерами.
Слава богу! Принц, вероятно, думал над этим, раз так быстро согласился.
- А кто их поведёт?
- Сам пойду.
- Твой отец против.
- Я постараюсь быть убедительным.
Убеждать Мехти умел, этого у него не отнять. Даже Мухаммед иной раз менял собственные взгляды, не выдерживая неоспоримых доводов младшего брата. А вот устоит ли хан перед напором сына?..
От сердца отлегло лишь когда триста пятьдесят карабагских конников под командой Мехти-аги выехали из Шуши на соединение с Котляревским. А спустя несколько дней пришло известие, что князь Цицианов с войсками двинулся к Ширвану.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Вторник, 13.10.2015, 11:40 | Сообщение # 50
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
25 декабря 1805 года
Ширван, гора Чартма на подступах к Фитдагу
- Разрешите поздравить вас, ваше сиятельство! Воистину знаменательное событие - присоединить новые земли в день Рождества Христова. Это знак свыше. Ура его сиятельству князю Цицианову, господа!
Лужёные глотки офицеров дружно грянули хорошо известный далеко за пределами России клич, неизменно наводивший ужас на врагов. Не сдержался подполковник Эристов. Сразу дифирамбы запел, стоило удалиться ширванскому хану с его делегацией. Да и прочие офицеры хороши. Могли бы чуть сдержаннее быть.
Впрочем, их радость понятна. Только что заносчивый Мустафа-хан подписал соглашение о переходе в подданство Российской империи, по которому обязался платить восемь тысяч червонцев дани, обеспечивать безопасность караванов, следующих через Ширван, и возвести укрепления в устьях Джевата и Куры.
Давно бы так, а то всё тянул, тянул... Нет, российскому подданству он вовсе не противился. По крайней мере, внешне. Даже радовался. Судя по всему, просто пускал пыль в глаза, выжидая, чем закончится война с Персией.
Договор с Мустафой предусматривал условия, практически не отличавшиеся от тех, что предлагались другим правителям. Он же возомнил себя знатнее прочих и требовал исключений. Признайте, мол, меня властителем всего Восточного Закавказья, где испокон веков правили мои предки с титулом Ширван-ханов. Дань платить не хотел, требуя, чтобы, наоборот, ему назначили высокое жалованье.
В течение лета, пока в Карабаге шли бои, Цицианов не оставлял надежд склонить Мустафу к подписанию договора, поэтому вёл с ним постоянную переписку. Ругал, уговаривал, угрожал. Тот, вроде бы, все условия принял, но отказывался приносить присягу лично. Хотел, как видно, служить сразу двум господам. Зимой России, а «зайцу» Баба-хану летом. Вполне в духе востока.
Что ж, ни мытьём, так катаньем. Цицианов двинул несколько батальонов к Арешской крепости, в которой предполагалось разместить русский гарнизон. На Мустафу это не подействовало. Высланный в октябре в Ширван отряд Котляревского насторожил хана, но не более. Когда русское войско переправилось через Куру и миновало Шекинское ханство, ширванский правитель спрятался в горном убежище Фитдаг и сидел там безвылазно с упрямством тупого ишака. Уже подойдя к Новой Шемахе, где соединился с Котляревским, князь пытался его вразумить. Бесполезно. Мустафа-хан по-прежнему наотрез отказывался покидать крепость.
Пришлось идти на него войной, о чём Цицианов не замедлил послать известие несговорчивому хану.
Десять дней назад русские, предприняв энергичное наступление, появились на горе Чартма. Выше, примерно в пятнадцати верстах от неё, в укреплённом Фитдаге засело всё ширванское войско. Этот марш возымел действие. Да и увещевания шекинского хана Селима заодно с присутствовавшим здесь Мехти-агою, надо полагать, не пропали даром. Сегодня Мустафа уступил, подписав-таки долгожданный договор. Всем бы войнам походить на эту - шла считанные дни, к тому же без кровопролития...
Расторопный Воронцов уже раскупорил бутылку с вином и наполнял бокалы.
Князь Эристов протянул кубок Цицианову.
- За очередную победу, ваше сиятельство? - спросил весело, дождавшись, когда офицеры разберут вино.
Пришлось влезать в шкуру тамады:
- За победу, господа. Теперь Ширванское ханство и в самом деле покорено.
- Представляю физиономию Баба-хана, когда это известие придёт в Тегеран, - фыркнул Эристов.
- Расстроится персидский шах, - широко улыбаясь, поддакнул Воронцов. - Того и гляди, впадёт в уныние и ещё сильнее озлобится против «неверных». Теперь куда направимся, ваше сиятельство? На Баку?
Глядя на радостные, полные энтузиазма лица своих офицеров, главнокомандующий думал, что им сейчас море по колено. Пойдут за ним куда угодно, хоть к чёрту в пекло. Вот она, великая сила победы, способная превратить усталых, истощённых тяжёлыми переходами людей в неистовых и неустрашимых воинов.
Улыбнулся в ответ:
- Да, Михаил Семёнович. Теперь путь на Каспий преграждает нам лишь Бакинское ханство.
- Эх, жаль, нет рога, - Подполковник Эристов, осушив свой бокал, вытер усы. - Не пришлось бы так часто наливать... А зачем нам Баку, ваше сиятельство? Ширван тоже к морю выходит. Мы, можно сказать, уже на побережье.
- Здесь нет подходящего порта, - выпалил адъютант и тут же осёкся, виновато глянув на генерала.
Сообразил, что бесцеремонно встрял в разговор между старшими. Сказалось выпитое вино и не менее пьянящая радость победы. Цицианов усмехнулся:
- Далеко пойдёте, господин капитан, коль скоро имеете мысли стратега.
Офицеры сдержанно засмеялись. Кто-то похлопал смущённого Воронцова по плечу. А наместник спокойно продолжал:
- Без портов на Каспийском и Чёрном морях, слишком трудно будет удержаться в Закавказье. На сегодняшний день наша единственная коммуникация с Россией - это Военно-Грузинская дорога. Она, как вы знаете, доступна не круглый год. К тому же в любой момент её могут перерезать горцы. Переговоры с турками об уступке Поти успеха не возымели. Так почему бы нам не использовать войну с Персией, чтобы захватить Баку и утвердиться в южной части Каспия. Закавказье, таким образом, получит морское сообщение с Астраханью. Для этого и нужен Ширван.
- Чтобы добраться до Бакинского ханства?
- Совершенно верно, Михаил Семёнович. Морская экспедиция, к сожалению, сложилась неудачно. Мыслю, нам требуется восстановить справедливость.
- За славу русского оружия! - немедля подхватил князь Эристов и, никого не дожидаясь, приложился к вновь наполненному бокалу.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Пятница, 16.10.2015, 11:10 | Сообщение # 51
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 16, в которой князь Цицианов осаждает Баку
18 января 1806 года
Карабаг, Шуша, ханский дворец
- Отец! - Мехтикули буквально ворвался в ханские покои, где на кровати лежал бледный Ибрагим.
Как же он изменился! Худой, измождённый старик.
Хан слабо улыбнулся, приподнял с покрывала ослабевшую руку и протянул сыну. Схватив её, Мехти опустился на колени. Прильнул губами к сухой, испещрённой морщинами коже. Кисть холодная. Можно принять за ладонь мертвеца, если бы не мелкая дрожь в пальцах.
- Аллах забрал моего старшего сына и твоего брата Мухаммедгасана, - прозвучал едва слышный, надтреснутый голос.
В отцовских глазах стояли слёзы. Горе казалось беспредельным.
- Я отправился в путь, едва только узнал. Ты же помнишь, брат всегда болел. К нему любая зараза цеплялась. Зато теперь не мучается. Приобщился к милости Всевышнего.
Слабое утешение для старика, но ничего лучше в голову не пришло.
Судорожно вздохнув, хан устремил взгляд в потолок, туда, где сходился балдахин. Сморгнув слёзы, более твёрдо произнёс:
- Дела в Карабаге расстроились.
- Я знаю. Дели-майор успел рассказать. Слишком уж много недовольных нашим вступлением в русское подданство. Кое-кто, полагаю, воспользовался смертью Мухаммеда и моим отъездом?
- Да, сын. А также моей хандрой, слабостью и преклонными годами. По правде говоря, вряд ли бы я смог этому противостоять, будь даже молод и полон сил. Нельзя идти против народа...
- Прошу тебя, отец! - Мехти сжал старческую ладонь. – Мы говорили об этом сотни раз. Мои убеждения ты знаешь. Вере своей я не изменник. Договор с русскими заключён. Если кто-то действует ему вопреки, он предатель. Разве твои сыновья могут предать?
Хан в бессилии уронил голову.
- Что ж, так тому и быть, - почти прошептал. Покосился на сына, внимательно разглядывая лицо. - Полагаю, главнокомандующий потому тебя и отпустил. Желает успокоить ханство, если не руками правителя, так его сыновей.
- Майора с егерями, которые уходили отсюда, он вернул со мной. Оказал подобающие почести, вручив богатые дары. Просил передать, что верит в Карабаг.
- Ещё бы ему не верить, - недовольно пробурчал Ибрагим. - Персияне первым делом ударят по нам.
Упрямо боднув перед собою воздух, Мехти продолжил, будто не слышал отца:
- Он сказал, что глубоко скорбит по поводу кончины генерал-майора Мухаммедгасан-аги. Всегда относился к нему с уважением и любовью. Просил передать письмо его сыну. Оно ещё у меня. Вручить не успел. А князь так и сказал: передайте мою исключительную любовь и сочувствие господину полковнику Джафаркули-аге; обещаю ему свои милость и покровительство.
- Как же ты ещё молод, - протянул хан с тоскою. - Нельзя же верить всем на слово.
- Русским можно.
- Сомневаюсь.
- Выполняют же они условия договора. Защищают Карабаг.
- Пока есть внешний враг. Не будет его, кто станет врагом? Те, кто возжелал сохранить свои владения в первозданном виде. Те, кто ратует за целостность своих границ.
Часто дыша, разгорячённый хан приподнялся в постели. На лбу выступила испарина.
- Не волнуйся, отец. Тебе нужен покой. Ни о чём не думай. Мы с Дели-майором наведём порядок.
Ибрагим упал без сил.
- Этого я и боюсь, - прохрипел с трудом. - Позови ко мне визиря.
- Хорошо. Я пока загляну к Джафару. Обязательно навещу тебя, как только выкрою время. Поправляйся.
Мехти вышел.
Бедный отец. Совсем сдал. Не мудрено, что не в состоянии управлять ханством твёрдой рукой, как бывало. Года не те. Смерть Мухаммеда его сильно расстроила. Всё так некстати...
Джафара удалось найти не сразу. Он ездил с отрядом в селение неподалёку, где успокаивал жителей, наслушавшихся бредней о переходе большей части агаларов к персам. Передал ему письмо от князя. Поговорили накоротке, пока не прервал один из нукеров, сообщивший, что надо спешить уже в другую деревню, из которой люди собираются податься к персидской границе.
Быстро попрощавшись, Джафар запрыгнул в седло и ускакал, сопровождаемый длинной вереницей вооружённых всадников.
Молодец племянник, не теряет присутствия духа. Делом занят, а не горюет о безвременно ушедшем отце. Настоящий мужчина и будущий правитель. Хоть что-то не меняется...
- Мехти-ага! - из-за спины напомнил о себе Лисаневич.
Во дворец они прибыли втроём, вместе с Котляревским. Последний, пока русские ждали, когда принц закончит общаться с родственниками, посвящал Дмитрия в подробности ширванской компании.
- Поначалу-то Мустафа-хан полагался на неприступность своей крепости, - говорил он вполголоса, опасаясь породить эхо в полупустом зале. - Несколько дней слал командующему весьма грубые ответы, отказываясь повиноваться. А нас увидел и понял, что не устоять ему перед столь крупным войском. Цицианов из Шекинского ханства ещё конников прихватил. Тут карабагцы наши давай ближайшие деревни грабить. Ну, Мехтикули мягко так намекнул Мустафе, мол, покорись, и набеги прекратятся. В конце концов, он подписал трактат. Почти такой же, как Ибрагим и Селим-хан. Теперь главнокомандующий идёт через Ширван к Баку.
- Хорошо, не пришлось опять завоёвывать Шекинское ханство, - хмыкнул Дмитрий.
Ни для кого не секрет, что ханство это приняло подданство России вслед за Карабагом, в мае месяце. Селим-хан Шекинский являлся родственником карабахского правителя — был женат на его дочери. А уж чего стоит эта иудина семейка, Лисаневич прекрасно понимал. Редкие исключения не в счёт. К тому же у Селим-хана была своя выгода в присоединении к Российской империи.
В то время в Шекинском ханстве царила смута. Один брат из правящего клана захватил власть, ослепив другого брата. Русские помогли третьему, Селиму, воссесть на престол в Нухе. Между тем, помимо внутренней междоусобицы назревала война с соседним Ширваном. Тамошний владетель уже готовился вторгнуться в Шекинское ханство. Цицианов направил в Нуху отряд, известив ширванского хана, что владения Селима отныне входят в состав России, а значит, всякое покушение на эти земли будет жестоко караться русским оружием.
Справедливости ради надо сказать, что занятие Шекинского ханства оказалось не менее выгодным для главнокомандующего. Джаро-белаканские лезгины оказались меж двух огней. Один русский отряд стоял на реке Алазань, а другой в Нухе. Таким вот образом практически была решена извечная проблема разбойничьих набегов на Восточную Грузию...
- Слушаю тебя, Дели-майор. - Мехти понял, что дела не ждут, и отдыхать сегодня уж точно не придётся.
- Необходимо согласовать наши действия. Майора Котляревского я уже ввёл в курс дела и отправил готовить егерей к походу...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Понедельник, 19.10.2015, 07:23 | Сообщение # 52
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
31 января 1806 года
Бакинское ханство, лагерь русских войск близ Баку
Шатёр главнокомандующего - довольно просторный, к слову — казался тесной каморкой из-за набившихся в него штаб-офицеров. Все внимательно слушали единственного человека, штаб-ротмистра Терского казачьего полка Филатова. Он только что вернулся из крепости, куда ездил посланником, чтобы передать письмо Гусейн-Кули-хану. В этом письме Цицианов предлагал бакинцам сдаться, обещая оставить нетронутыми все их права, имущество и веру. В противном случае грозил прибегнуть к штурму, что, само собой, сводило данные гарантии на нет.
- ...Мне завязали глаза, привели во дворец, - рассказывал ротмистр. - Хан Гусейн, прочитав письмо вашего сиятельства, велел вывести меня в другие покои. Сам же остался совещаться с беками и старейшинами. Затем сообщил мне, что город они не сдадут. Будут защищаться до последнего человека. К нему, дескать, должны подойти дагестанские войска и ещё наемные лезгины, которых он ждёт со дня на день.
- Это всё? - сухо спросил Цицианов, явно недовольный отказом бакинского хана.
А на что, собственно, надеялся? Давно известно - пока не покажешь силу, никто и не подумает воспринимать тебя всерьёз. Или заставь своего врага слизывать грязь с твоих сапог, или омой их в его крови.
- Точно так, ваше сиятельство. Это всё.
- Проводили как?
Филатов поморщился:
- Смею доложить, весьма неприязненно. У дворца собралось много людей. Узнав об ответе хана, шибко уж голосили. Одобряли, в общем...
- Ясно. Можете быть свободны, ротмистр. Спасибо за службу.
- Рад стараться! - Отдав честь, Филатов покинул шатёр.
Главнокомандующий окинул взглядом хмурые лица собравшихся.
- Что притихли, господа офицеры? Неужто думали, будто и Баку без единого выстрела возьмём?
- Да чего с ними церемониться! - подал голос подполковник Эристов, решительно рубанув по воздуху растопыренной пятернёй. - Давайте начнём бомбардировку. Через пару дней Гусейн сам сюда приползёт мира просить.
Офицеры одобрительно загудели.
- Бомбардировать, конечно, будем, - повысил голос главнокомандующий, добиваясь тишины. - Но не забывайте, эту крепость ещё Пётр Великий строил, когда Баку к Российской империи присоединил. Тройная каменная стена со рвом и башнями. Внешние ретраншементы, равелины - опять же каменные. Так просто не подступиться.
- Смелость города берёт, - не унимался Эристов.
Горячая голова этот князь. Что уж тут поделаешь, тоже грузин.
- Нет, ваше превосходительство, одной лишь смелостью здесь не обойтись...
Ему ли не знать — любой штурм укреплённой позиции чреват большими потерями. А тут ещё из Карабага дурные вести пришли. После долгой болезни скончался Мухаммед-ага. Отец, опечаленный горем, занемог. Другой его сын, Мехти, находился здесь, в отряде Котляревского. Этим незамедлительно воспользовались враждебно настроенные агалары, грезившие персидским подданством. Мирза-Алибек и Фези-бек, до того сиднем сидевшие по своим деревням, сговорились, выкрали в Елизаветполе сына Мирзы, находившегося там в заложниках, и бежали к Абул-Фетху. Несколько сот карабагцев под командой Пир-Кули-хана вошли в Муган. Словом, разброд и шатание в ханстве, а Ибрагим, как всегда, отошёл от дел и палец о палец не ударит, чтобы исправить положение, ссылаясь на плохое самочувствие.
Письмо Лисаневича об этом огорошило князя ещё в начале января. Вот оно, потворство майора в угоду татарам. Сколько раз его предупреждал!
Пришлось в срочном порядке возвращать Мехти-агу домой вместе с его мерзким войском. Толку от его конников чуть. Ладно бы только их отправил, а то и всю егерскую команду Котляревского с орудием туда же. Вот с этими расставаться было жаль, да ничего не попишешь, пришлось. Верно говорил Карягин, что без обеспеченного правого фланга о Баку нечего и думать...
На следующее утро загремели орудия. Русские расположились на расстоянии пушечного выстрела от крепости, но наряду с артиллерийским огнём зачастую не умолкала и ружейная пальба. Команды, отправляемые за водой или в окрестные деревни за дровами и фуражом, повсюду вступали в стычки с неприятелем. Как правило, удавалось отбиться. Однако в этих перестрелках - надо признать, довольно-таки кровопролитных - всегда гибли люди. Мест, куда высылались команды, можно было по пальцам счесть.
Дело в том, что долина, в которой раскинулся Баку, практически бесплодна. Здесь даже леса нормального нет. Город ремесленников и торгашей. Вся его ценность лишь в заливе, будто специально созданном природой для стоянки судов.
Не мудрено, что Цицианову пришлось испытывать нужду в строительных материалах и продовольствии. Этот вопрос он решил просто, доставив провиант, овёс и штурмовые лестницы по морю. Началась активная подготовка к штурму. В крепости не могли этого не увидеть.
Гусейн-Кули-хан заметался. Обещанной помощи от лезгин и дагестанцев как не было, так и нет. Об умении русских брать крепости куда сильнее этой он прекрасно знал. К тому же царь Пётр в своё время здесь уже был. Что делать? Конечно, вести переговоры, показывая, что подумывает о сдаче. На самом деле изо всех сил тянуть время, а там будь что будет...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Вторник, 20.10.2015, 21:18 | Сообщение # 53
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 17, в которой гибнет главнокомандующий
08 февраля 1806 года
Бакинское ханство, русский лагерь близ Баку
Ранним утром князь Цицианов покинул шатёр при полном параде. Ослепительно белый мундир с золотыми эполетами, высокий ярко-красный воротник, полностью закрывающий шею. Поверх атласного галстука крест Святого Георгия на жёлто-чёрной ленте. На груди сияющие орденские звёзды. На боку золотая шпага с бриллиантами. Начищенные до зеркального блеска сапоги. Даже лохматый султан, казалось, приподнялся на высокой шляпе и гордо взирал свысока на встречавшую князя толпу офицеров.
- Стоило ли наряжаться ради бакинского хана? - недовольно пробурчал брат, подойдя почти вплотную.
- Стоило, Пётр, - спокойно произнёс главнокомандующий. - Мне подобает одеться именно так, ибо я принимаю город и его ключи в лице государя императора.
- Ну да. И кровь на белом выглядит куда красивее.
Ох уж этот Петя. Всего боится. Конечно, если уж быть откровенным, Гусейн-Кули-хан вовсе не идеален. Долго пытался водить за нос, уверяя Цицианова в личной симпатии, когда сам попросту затягивал переговоры. Понятно, что ждал подмогу. А та всё не шла.
Князя, впрочем, на мякине не проведёшь. Азиатцев знает, как облупленных. Сам такой. Грузинская кровь, как никак.
Подготовка к штурму не прекращалась ни днём, ни ночью. Солдаты под присмотром офицеров рыли окопы, крепили лестницы, тренировались быстро взбираться на стены. И всё в виду неприятеля. Надо полагать, это и подвигло хана объявить, наконец, о сдаче. Само собой, он выдвинул свои условия.
- Умоляю, пощадите, - слёзно просил полковника Эристова, который прибыл во дворец вместе с майором Тарасовым обсудить капитуляцию. - Избавьте от стыда перед народом. Нельзя мне прилюдно подносить ключи от города и признавать себя пленником. Давайте встретимся безоружными на полпути между крепостью и форштадтом, где и совершим эту церемонию. Затем смело можете занять ворота и отрядить караул в город. Надеюсь, князь не заключит меня в колодки?
Хитрая бестия. Во всём выгоду ищет. Ну, пусть ему. Надо проявить великодушие, коль скоро враг решил сдаться на волю победителя. Эристов, правда, хану не верил. Блажить начал напару с Tapaсовым, как только вернулся из крепости — Гусейн, мол, что-то недоброе затевает. Слышали, дескать, пока их принимали в городе, весьма двусмысленные и подозрительные речи старейшин с беками. Глупые страхи. Беки вечно пекутся о своём кошельке. Им же обещано, что каждый останется при своём, никого не тронут. А давши слово, держи.
Гусейн-Кули-хан торжественно поклялся на Коране. Так неужто слово властителя ничего не значит? А как же дух рыцарства, благородство знати?..
Отругав Эристова с Тарасовым, князь в сердцах отослал их от себя, о чём сегодня жалел. Зря сорвался. Непростительно для главнокомандующего.
- Особый отряд подготовлен? - спросил он адъютанта.
- Точно так, ваше сиятельство, - козырнул Воронцов. - Займут форштадт к девяти часам, как велено, и сделают наряд в городовой караул.
- Хорошо... Князь Эристов.
- Слушаю, ваше сиятельство.
- Вы владеете персидским и татарским. Прошу сопровождать меня в этой поездке. Заодно будете переводить.
Полковник без особого энтузиазма пробурчал нечто невразумительное. Не придав этому значения, Цицианов бодро закончил:
- Ну-с, господа, время ещё есть. По традиции можем позавтракать. Прошу всех к столу.
Но и за столом с обильными закусками и водкой Пётр не переставал отговаривать брата от встречи с ханом:
- ...Отправь меня или хотя бы вон, Эристова. Зачем подвергаешь себя опасности?
- По-твоему лучше подвергнуть опасности кого-то другого? Нет уж, Петя. Решения своего не изменю, не уповай. И прекрати, в конце концов, нервировать меня перед важной встречей.
Главнокомандующий против обыкновения налил себе большую рюмку водки, которую тут же осушил залпом. По кругу пустили турий рог с кахетинским. Это князь Эристов расстарался, добыл-таки где-то любимую посудину.
Пётр отсел, перестав, наконец, зудеть над ухом. Как видно, махнул на упрямого брата рукой. Офицеры оживились, заметно повеселев. Даже шутить стали. Много ли для счастья надо? Компания верных товарищей, рог с вином и непринуждённая болтовня. Но всё когда-нибудь да заканчивается...
- Нам пора, господа. Едемте.
Форштадт в двух сотнях саженях от города пустовал. Бакинские жители бежали отсюда ещё в начале осады. Лишь небольшой отряд русских солдат, предварительно занявший здесь позиции, стоял среди брошенных домов, обращённый развёрнутым фронтом к стенам крепости.
Ровно в девять часов, как было условлено, Цицианов с Эристовым не спеша подъехали к одинокому колодцу. За ними следовал пеший гребенский казак без оружия, должный принять лошадей, когда генерал и полковник покинут сёдла.
Перед крепостью ни души. Ворота наглухо заперты. Стены густо усеяны вражеским войском. Гробовое молчание... Словно затишье перед бурей.
- Что-то не спешит Гусейн ключи нам отдавать, - напряжённым голосом проговорил Эристов.
Главнокомандующий нахмурился. Оговоренное время давно вышло.
- Будьте любезны, ваше превосходительство, - обратился он к полковнику. - Отправьтесь к воротам и напомните хану, что мне, как действующему в лице императора, неприлично долее ждать.
Эристов молча пришпорил коня. Но не успел отъехать, как из крепости показался один из ханских сыновей в сопровождении городового старейшины и калабеги, нёсшими ключи от города и хлеб-соль.
Подойдя, вся процессия почтительно поклонилась.
- Где Гусейн-Кули-хан? - потребовал объяснений Цицианов, чувствуя, что начинает закипать.
Это уже чересчур. Уловки бакинского правителя, всеми правдами и неправдами оттягивающего срок сдачи, ему порядком надоели.
Ответил ханский сын, проговорив что-то на своём тарабарском языке. Князь Эристов перевёл:
- Хан опасается русских войск, посему сам быть не может.
- Что за чушь! Скажите им: если уж Гусейн так в нас не уверен, пусть выезжает с тысячью своих воинов, а мы будем встречать его вдвоём. Ежели нет, вернусь к нему не иначе как с лестницами. Пусть уносят обратно ключи с хлебом. Приму их лишь из рук самого хана.
Закончить перевод полковник не успел. В запертых воротах отворилась калитка, из которой вышли трое — хан и два сопровождавших его гайдука. Телохранители, вооружённые до зубов.
Не говоря ни слова, Эристов поскакал им навстречу и решительно заступил дорогу.
- Что вы делаете! - воскликнул, задыхаясь от возмущения. - Присутствие оружных людей нарушает условие сдачи.
Хан остался невозмутим:
- Вы с князем прекрасно знаете наши обычаи. Телохранители неотступно следуют за тем, кому служат. Явиться безоружными для них равносильно потере чести. Поезжайте, успокойте князя. А я подойду к нему сам, без оружия.
Эристов замялся. Хан выглядел убедительным. Лицо спокойное, взгляд открытый. Может, и в самом деле ничего страшного? Скользнув недобрым взглядом по телохранителям, полковник развернул коня. Подъехав к Цицианову, встал рядом, пристально наблюдая за приближающимся ханом.
Когда тот подошёл, главнокомандующий спешился и передал повод казаку.
Князь Эристов напрягся. Если Гусейн действительно замыслил что-то недоброе, самое время этому случиться.
Натянутые до предела нервы буквально звенят в повисшей тишине. Дикое напряжение сдавливает голову. По спине одна за другой стекают струйки пота. Мундир уже мокрый насквозь.
Вот хан забирает блюдо с ключами. Подносит Цицианову. Тот принимает. Князь и хан обнимаются, лобызая друг друга.
От сердца отлегло. Слава богу, всё завершилось благополучно! Даже дышать стало легче...
Разжались объятия...
Как очутились поблизости два всадника? Они показались из городских ворот и ехали, вроде бы, своей дорогой, не обращая никакого внимания на стоявших у колодца людей. Увлечённый процедурой сдачи, Эристов упустил из виду момент, когда эти двое, резко свернув, подскочили к ним, достали пистолеты и разом в упор выстрелили в главнокомандующего. Дальше всё, как в тумане, и вряд ли виной тому облако порохового дыма.
Цицианов безжизненным кулем валится на землю. Сразу видно, что труп. С ужасом, будто в кошмарном сне, оцепеневший полковник наблюдает, как убийцы спрыгивают с коней, достают кинжалы. Один отрезает голову генерала, другой — палец с перстнем. Срывают с него драгоценности, ордена, шпагу...
Из города с гиканьем вырывается конная толпа. Окружив хана, уводят его в сторону крепостных ворот.
Лишь теперь к Эристову возвращается способность двигаться. Он скачет вослед, выкрикивая пересохшим горлом:
- Вы что натворили!.. Это бесчестно!.. Неслыханное злодейство!.. Вы поплатитесь!..
Сухие хлопки выстрелов заставляют его замолчать. Князь падает с коня и замирает на полпути между печально известным колодцем и крепостью. Под ним растекается бурое пятно. А со стен гремит пушечная и ружейная пальба. Целят по форштадту, где расположился русский отряд. Оттуда огрызаются, пытаясь даже идти на штурм. Но кто теперь его возглавит?
Внезапная потеря главнокомандующего не могла не сказаться на войске. В полном расстройстве отряд отступил в лагерь, неся горестную весть о гибели князя Цицианова.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Воскресенье, 25.10.2015, 21:29 | Сообщение # 54
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
26 февраля 1806 года
Карабаг, Шуша, ханский дворец
- Дмитрий Тихонович! Постойте!
Лисаневич обернулся. Он только что вышел из дворца после нелицеприятной беседы с ханом.
Из-за ближайших деревьев сада вынырнула Султанет. Она бежала мелкими шажками, часто-часто переставляя ноги, чуть приподняв юбку, чтобы не запутаться в длинных полах. Майор залюбовался мельканием её башмачков. Не притормаживая, девушка налетела на Лисаневича. Вжалась в него дрожащим от волнения телом, уперев тёплые ладони в грудь.
- Дмитрий Тихонович, что же теперь будет? - спросила, чуть не плача.
Какая же она милая. Даже бледность ей к лицу, равно как перепуганные, блестящие от слёз глаза и пухлые, трясущиеся губки.
Нежно взяв девушку за плечи, майор твёрдо произнёс:
- Не стоит волноваться, Султанет-бегим. Не всё потеряно. Это лишь временная неудача.
- Но ведь князя больше нет...
- Сражений без потерь не бывает. Генералы такие же солдаты. Просто их меньше. Случается, что и они гибнут. А ля гер ком а ля гер, мадемуазель.
- Ах, оставьте свой ужасный французский, - привычно сморщила носик принцесса. - Не понимаю вашего спокойствия. Разве теперь, без князя, не расстроятся дела армии, а то и всего вилайета?
Лисаневич невольно засмеялся:
- Нет, уверяю вас. Пусть даже убьют нескольких командующих или полководцев, это ни в коем случае не нарушит ни твёрдого порядка в армии, ни внутренних дел в крае. Вместо павших придут другие и продолжат начатое.
- То есть, несмотря на смерть князя, кто-то всё равно будет командовать?
- Конечно, моя дорогая. После кончины командующего в эту должность уже вступил генерал-майор Несветаев. Нынче он прибыл из Памбака в Тифлис. Ваш батюшка отправил ему письма с выражением своей преданности.
Наконец-то девушка улыбнулась.
- Я так рада... Спасибо, Дмитрий Тихонович. Вы меня успокоили.
Она попыталась отстраниться, но Лисаневич её придержал.
- Не исчезайте так быстро, моя богиня. Дайте надежду разбитому сердцу.
- Экий вы прыткий, - кольнула та язвительным взглядом. - Для начала у папеньки разрешения надобно испросить.
Легко вывернувшись из податливых рук, Султанет убежала обратно в сад. Лишь косы взметнулись, едва не хлестнув майора по лицу. А он всё стоял и смотрел ей вслед, не замечая застывшую на губах улыбку.
Весть о смерти Цицианова прогремела в Шуше набатом. Никто и подумать не мог, что Гусейн-Кули-хан способен на подобное злодейство. Активнее зашевелились предатели, чуть ли не в открытую подстрекая народ к бунту.
Ибрагим, начавший, наконец, оправляться от болезни, ходил мрачнее тучи. Опять, как видно, решал, что выгоднее - переметнуться к персам или остаться верным договору с Россией. Заискивающие письма к новому главнокомандующему ещё ничего не значат. Бумага всё стерпит. А вот что у карабагского правителя в голове? Большой вопрос...
Дмитрий, надо признаться, вздохнул с облегчением, узнав о смерти князя. Последнее время тот был вечно недоволен действиями Лисаневича. Только и делал, что поносил, на чём свет стоит. Когда вернул Мехти-агу с Котляревским, так и вовсе обещал под суд отдать, если майор не изловит мятежных Мирзу-Али-бека и Фези-бека. Попробуй-ка их поймай. Те только и ждут, когда русские покинут Шушу. Сразу захватят город. Не штурмом, нет. Исподволь, изнутри подберутся. Враз Ибрагима на свою сторону переманят. Слишком шаткое здесь положение. Словно на пороховой бочке сидишь, не зная, откуда и кто поднесёт огонь.
Вздохнув, майор направился к своим офицерам, поджидавшим во дворе с лошадьми. У него много забот. Если Цицианов погиб, это не значит, что можно ничего не делать. Русские не оставят Кавказ. 17-й Егерский полк будет по-прежнему защищать Карабаг и Елизаветпольский округ. Задачи всё те же, только сильно усложнились. И он, майор Лисаневич, призван их исполнить, во что бы то ни стало.
Сев на коня, Дмитрий поправил шапку, подтянул перчатки. Глянул на унылых офицеров.
- Не вешайте носы, господа, - сказал бодро. - Война продолжается. Будем считать, что шансы отличиться у нас отныне изрядно возросли.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Четверг, 29.10.2015, 21:39 | Сообщение # 55
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 18, в которой русские решают что делать
17 мая 1806 года
Грузия, Елизаветполь, штаб-квартира шефа 17-го Егерского полка
- Здравствуй, Павел Михайлович. Здравствуй, дорогой. - Генерал-майор Небольсин, шеф Троицкого мушкетёрского полка, обнял и троекратно расцеловал Карягина.
- Ждали вас, Пётр Фёдорович, - радостно улыбался полковник, с жаром ответствуя дружеским объятиям. - Ох, как ждали. Слава богу, прибыли.
- Неужто всё так плохо? - нахмурил кустистые брови Небольсин.
Вздохнув, собеседник махнул рукой:
- Даже не спрашивай. Хуже, пожалуй, и не припомню. С тех пор, как погиб Цицианов...
Не договорил. Помотал головою. Потом вдруг спохватился:
- Да ты присаживайся. Чайку попей с дороги. Сейчас принесут... Павленко!
Пока генерал облюбовывал кресло, Карягин распорядился насчёт чая. Адъютант вернулся довольно быстро. Судя по всему, готовил заранее. Всё горячее. Молодец. Расторопный парнишка.
Сделав осторожный глоток, Небольсин поинтересовался:
- С телом князя что сталось? А то у нас на линии слухи разные ходят.
- Обезглавили его.
- Это знаю, - снова посуровел генерал.
- Ибрагим-бек, двоюродный брат Гусейн-Кули-хана и убивец князев, отвёз голову наместника Аббас-Мирзе в Тавриз. А тело... В овраг бросили, куда нечистоты свозят. В нём и закопали.
Небольсин в сердцах глухо стукнул судорожно сжатым кулаком по мягкому подлокотнику, воскликнув:
- Да что же такое творится! Неужто смелости никому не хватило за смерть Павла Дмитриевича отомстить, с убийцами подлыми поквитаться!
- Завалишин отличился, - иронично протянул Карягин, обозначив на лице грустную улыбку. - Погрузил все войска на свой флот и уплыл куда подальше.
- Да уж, генерал называется, - пробурчал шеф мушкетёров. - Целое лето и всю осень в экспедиции, а ни Решт, ни Баку не взял. Думаю, если бы не полковник Асеев, так и в Энзели бы не вошёл.
Генерал-майор Завалишин командовал Каспийской флотилией, будучи в Гилянской экспедиции, практически не имевшей успеха. Он подступил к Баку ещё летом, а уже в сентябре снял осаду и поспешил уйти в море. На помощь бакинскому хану спешили тогда дербентский хан Шейх-Али и казикумыкский Сурхай-хан со своими войсками.
- Цицианов очень уж злился на Завалишина за тот отход. - Карягин приложился к своей чашке. Отхлебнул, поцмокав, после чего продолжил: - Говорил, что лучше бы ему совсем не свозить десант. Глядишь, хан бы счёл, что русские приезжали его просто постращать, а на самом деле нацелились на Решт. Сие для нас было бы куда полезнее, чем взятие полковником Асеевым двух пушек и трёх знамен. Хотел сам поспешать на выручку, да болезнь его доконала. На костылях по горнице ходил. К ноябрю только и оправился более-менее.
- А там и Завалишин помощи запросил.
- Точно. Цицианов опять направил его к Баку. Но тот по-прежнему ничего не мог сделать.
- Понятно. Зимовать под стенами глупо. Нехватка провианта и прочее...
- К тому же Павел Дмитриевич полагал эту ситуацию унижением достоинства Российской империи. Потому и решил идти, как сам выразился, на выручку русской славы.
- Несмотря на зиму? - Генерал с явным сомнением глянул на Карягина. - А как же холод в горах, ненастная погода?
- Большие снега сделали непроходимой горную местность от иранского Тавриза до Карабага. При всём желании персияне вряд ли смогли бы прийти на помощь бакинскому хану. Кроме того, если бы нам после Ширвана удалось взять Баку и закончить зимнюю кампанию покорением Эривани, князь намеревался объявить персидскому шаху, что Россия даёт ему мир. Граница установилась бы по Куре и Араксу, и это положило бы конец войне.
- Узнаю князя! Всё на сто шагов вперёд просчитывает, - довольно крякнул генерал, но тут же сник, с грустью добавив: - Жаль, что не в этот раз.
- Не знаю, не знаю, - задумчиво протянул Карягин. - Мне кажется, он предчувствовал свою погибель. Пока готовился к походу, был ужасно мрачен и нелюдим. Поначалу я отнёс это на счёт болезни. Но затем... Понимаешь, Пётр Фёдорович, буквально на всём, что касалось князя, лежала некая мрачная печать. И дело тут не только в тяжком расположении его духа. Вот, к примеру, был странный случай. На крыше дома, где жил Цицианов, здесь, в Елизаветполе, каждую ночь незадолго до похода страшно выла собака. Я приказал её убить. Однако там сразу появилась другая. Зловещий вой по ночам так и не прекратился, пока князь не покинул город. Скажешь суеверие?
- К сожалению, сбывшееся, - бесцветным голосом пробормотал Небольсин.
- К сожалению... - эхом повторил полковник и опрокинул в себя остатки остывшего чая.
Помолчали. В комнате повисла гнетущая тишина.
Оба шефа были практически одного возраста. Год разницы — ерунда, если вам за пятьдесят. Старшинство в званиях тоже. Особенно на войне. Понимаешь друг друга с полуслова, полувзгляда.
- Водки? - просто спросил Карягин.
Генерал кивнул.
- Павленко!
Расторопный адъютант вскоре снова накрывал на стол. Наполненную прозрачной жидкостью бутыль дополняла нехитрая закуска без изысков. По большей части фрукты.
- Ну, а теперь как обстановка? - жующим ртом поинтересовался Небольсин, раскрасневшийся после выпитой рюмки.
На лицо полковника набежала тень.
- А то сам не знаешь. Войска разбросаны мелкими отрядами по всему Закавказью. Магометанское население настроено к нам враждебно. Карабаг и Шекинское ханство лихорадит. Не сегодня, завтра жди восстания. Бабахан, судя по всему, намеревается первым делом идти туда. Собирает армию вдоль Куры и Араксу от Баку до Нухи. А потом, полагаю, пойдёт на Елизаветполь. Сын его, Аббас-Мирза, вместе с грузинским принцем Александром нацелились на Памбак и Шурагель. Подбивают лезгин атаковать наши посты на реке Алазань. Мой полк по-прежнему разорван. Шефский батальон здесь, а другой в Шуше.
- Там у тебя майор Лисаневич?
- Да. Только с апреля он уже подполковник.
- Вот как! Давай за это выпьем. - Заметно повеселевший собеседник наполнил рюмки. - А также за скорейшее производство тебя в генерал-майоры.
Карягин возражать не стал.
Закусив, генерал резюмировал:
- Что ж, думаю, не всё так плохо.
- Было бы, - немедленно подхватил собеседник, - если бы не одно весьма огорчительное обстоятельство. В полку большой некомплект. У меня значительные потери. Причём, понесённые не столько в результате баталий, сколько из-за разного рода болезней. А пополнения скоро ждать не приходится. И этими силами я должен охранять Ганжинский округ, Ширванское, Шекинское и Карабагское ханства вместе взятые. Ничего себе территория, а? Ещё и этот бардак во власти...
- Подожди. Какой бардак? Приехал же из Памбака в Тифлис генерал-майор Несветаев. Я лично видел его приказ о вступлении в командование войсками в Закавказье.
- Вот именно, Пётр Фёдорович. Несветаев сам назначил себя на эту должность. А ты знаешь, что князь Цицианов, отправляясь к Баку, оставил за себя генерала Портнягина? На линии, между тем, начальствует генерал Глазенап, который, хоть и признал Несветаева временно командующим, однако считает себя вправе давать ему приказания из Георгиевска. Портнягин тоже не спешит слагать с себя полномочия, доверенные покойным князем. И все они шлют начальникам частей множество распоряжений, требуя неукоснительно их исполнять. Можешь себе представить, сколько я получаю всяких противоречивых приказов? Кому из них относиться? У отделённого войска должен быть один главный начальник, а не два и не три... После смерти князя нам как воздух нужно единое согласие и исполнение всех его благих намерений и начинаний. Неприятельские партии всё чаще появляются возле границ. А ну как дойдут до них слухи о расстройстве среди начальства нашего? Знамо дело, за слабость примут. Ещё больше навалятся с набегами да грабежами. Что, не так?
- Всё так, Павел Михайлович. Всё так. - Небольсину ничего не оставалось делать, кроме как согласиться.
Снова налив, он молча выпил...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Воскресенье, 01.11.2015, 11:54 | Сообщение # 56
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
24 мая 1806 года
Грузия, Елизаветполь, штаб-квартира шефа 17-го Егерского полка
Рапорт Лисаневича был адресован Карягину. Судя по всему, подполковник составил это письмо ещё до того, как получил отправленное в Шушу с неделю назад уведомление о том, что шеф Троицкого полка генерал-майор Небольсин в качестве бригадного командира принял начальство над войсками в ханствах Карабагском, Ширванском и Шекинском. Надо полагать, уже прочёл его, поэтому следующий доклад понесут прямиком генералу. А пока приходится передавать ему письма из рук в руки. Конечно, после того, как ознакомился с ними сам.
Вот и сейчас Небольсин взял уже вскрытый пакет со сломанным сургучом и хмурился, пробегая глазами чернильные строчки.
- Как тебе это нравится? – спросил Карягин, когда генерал отложил бумагу.
- Чёрт знает что! - выругался Небольсин. - Одна половина ханского семейства открыто воюет против нас, другая мечется, не зная к кому же им примкнуть. А придут персияне? Тут же переметнутся?
- Полагаю, да. Первый удар, как повелось, примет на себя Карабаг. На границе уже вовсю хозяйничают неприятельские партии.
- Может, отвлекающий маневр?
- Нет, не думаю. В апреле Аббас-Мирза хотел подойти к Елизаветполю через Шекинское ханство. Подговорил тамошнего правителя Селим-хана попросить у меня помощи войсками для защиты своих владений. Знал, бесово семя, что большими силами не располагаю. Не пришлю солдат, у шекинского владетеля появится повод вообще отказаться от помощи России. А если пришлю, то немного. С ними легко будет справиться. Вначале-то я Селиму поверил. Потом лишь узнал, что сговорился он с казыкумыкским Сурхай-ханом соединиться с аварским и ширванским ханами, чтобы сообща напасть на мой отряд, когда тот подойдёт к Нухе. А тем временем Аббас-Мирза с принцем Александром повели бы персидское войско сюда, на Елизаветполь.
- Насколько я знаю, помощь ты всё же выслал.
- Истинно так. На границе с Шекинским ханством, у Менгачаура, стоял небольшой отряд под командой майора Ребиндера. Его и отправил. Вместо него послал на границу сто пятьдесят солдат из Елизаветполя. Ребиндер, можно сказать, шёл на верную смерть. Так бы, наверное, и случилось, не будь Вани...
- Кого?
- Вани-Юзбаши. Ованес Акопян по-ихнему. Мой хороший знакомый из армянских меликов. У него, почитай, в каждом ханстве свои глаза и уши. Так вот, прознал Вани, что прибыл к Селим-хану посланец из Тегерана, якобы родственник его. На самом деле то был некий Касим-бек, некогда бежавший из Елизаветполя. Он привёз персидские фирманы Селим-хану и Сурхай-хану. Как только я о том узнал, тут же отписал шекинскому властителю, требуя незамедлительной выдачи лазутчика.
- И что, выдал? - с откровенным сомнением усмехнулся генерал.
- Знамо, нет. Ответил, что Касим-бек отправился к Сурхай-хану. А тот, кстати, уже подходил к Нухе. Зато Селим прекрасно понял, что всё открылось и оставил свои враждебные действия.
- Ну, а с остальными-то как?
- Пришлось ещё и Котляревского на усмирение посылать. Поскрёб по сусекам, насобирал ему сто тридцать человек из егерей, Тифлисских мушкетёров да казаков Сидорова полка. По пути он забрал от Менгачаура тех сто пятьдесят солдат, что я на замену выслал. Ну, с этой силой и двинул форсированным маршем к Ребиндеру. К ним и Селим-хан присоединился с нукерами своими. Вместе они на Сурхай-хана и навалились.
- Жаркая драка-то была? - Небольсин заёрзал в кресле в предчувствии рассказа о кровавой, но победоносной баталии.
Пришлось его разочаровать:
- Да не было никакой драки. Струсил Сурхай, отступил. У него, как выяснилось, половина лезгин из войска сбежало. Сильно в продовольствии нуждались, не сдюжили. Котляревский хотел за Сурхаем в Джары податься, да лезгины пощаду вымолили, обещав своих аманатов ему передать.
- И где они?
- Кто? Аманаты? Отправили на Алазань к Орбелиани, шефу Кабардинского полка. Некогда с ними возиться было. Я приказал Котляревскому возвращаться в Елизаветполь. Со дня на день жду. Обстановка, сам видишь...
- Да-с, чертовски опасная, - согласился генерал. - Уверен, что Селим-хан больше не взбрыкнёт?
Карягин засмеялся:
- Нет, нынче он другим занят. Награду себе требует.
- Вот как? И за что же?
- За то, что самолично заставил казыкумыкского хана бежать в горы. Что вовремя известил майора Ребиндера, благодаря чему тот успел прийти на помощь. Что наголову разбил Сурхая, убив тысячу лезгин и ранив семьсот... Словом, сплошные подвиги, а не вероломство.
- Надо же, совсем совести нет, - посмеялся и генерал. Потом посерьёзнел, подводя итог: - Значит, ждём нападения на Карабаг?
- Ждём, Пётр Фёдорович. Как говорится, чему быть, того не миновать...
В дверь постучали. Заглянул Павленко:
- Ваше превосходительство, майор Котляревский с отрядом прибыли-с.
- Вот и славно. - Небольсин поднялся. - Идём встречать, Павел Михайлович.
- И ещё, ваше превосходительство. - Лицо адъютанта словно каменное, и голос бесцветный. Сглотнув, он закончил: - Значительный отряд персиян ворвался в Карабаг. Идут к Шуше...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Вторник, 03.11.2015, 14:46 | Сообщение # 57
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 19, в которой Ибрагим-хан совершает непоправимую ошибку
27 мая 1806 года
Карабаг, Мирза-Али-беков Сенгир близ крепости Шуша
Медленно… Медленно идут. Приходится выверять каждый шаг. Поспешить бы, да куда там. Тьма, хоть глаз выколи. То и дело спотыкаешься о подвернувшийся под ногу камень или бугор.
Лисаневич упрямо вёл за собой роту солдат, не обращая внимания на заливающий глаза пот. Позади слышались приглушённые матерки егерей, тяжёлое дыхание и топот сапог. Ничего, потерпят. Всё лучше, чем напропалую в лоб переть. Дорогу, наверняка, ханские нукеры стерегут. Потому и пошли в обход. Ночью по пригоркам не набегаешься. Себе дороже. Все ноги переломать можно.
Чёрт! Да где же этот проклятый замок?..
Несколько дней прошло, как персидское войско переправилось через Аракс. Почти сразу в ханском дворце объявились довольно любопытные гости.
- Это люди Бабахана, слушай, - говорил Джораев, разбудивший Лисаневича посреди ночи, как только прознал о тайных визитёрах. Выпучив глаза, он горячо уверял: - Это измена, Дели-майор! Хан ведёт переговоры с персиянами у тебя за спиной, да? Голову даю на отсечение, они прибыли, уже зная, что Ибрагим на их стороне. Им осталось всего чуть-чуть уговорить его и обнадёжить.
Полусонный Дмитрий невольно усмехнулся. Не запальчивости армянина или его косноязычию, а тому, что до сих пор не избавился от старого прозвища, даже став подполковником. Местные по-прежнему называли командира егерей не иначе как «Дели-майор».
Всё же с Ибрагим-ханом требовалось откровенно побеседовать. Возможно, персидские лазутчики лишь плод воображения чрезмерно подозрительного Джораева.
На утро пошёл во дворец. Выслушав Лисаневича, карабагский правитель долго раскуривал кальян. Выпустив дым, заговорил медленно, будто взвешивая каждое слово:
- Наш неприятель слишком силён, Дели-майор. Он уже занимает ханство. Что мы можем противопоставить ему? Кроме твоих малочисленных егерей и воевать-то некому. Львиная доля моих нукеров сейчас на стороне врага.
- Скоро сюда прибудет русское войско, - не совсем уверенным тоном произнёс Дмитрий.
Хан снисходительно улыбнулся:
- Его ещё нет. А пока оно появится, илаты и деревни Карабага будут растоптаны. Скоро наступит жатва. Кому хлеб убирать? Сам знаешь, как тяжко нынче с провизией. Поэтому я счёл разумным принять персидских послов и быть с ними обходительным.
Да это же измена! И он так вот, в открытую заявляет об этом? Прав был Джораев.
Лисаневич дёрнулся, порываясь вскочить, но хан поднял мундштук. Успокаивающим жестом показал, чтобы подполковник остался на месте.
- Я не договорил, Дели-майор. С персиянами я буду приветлив и только. Пусть откровенничают и делятся своими планами. Нам ведь не помешает их знать, верно? Всеми сведениями, которые мне станут известны в ходе переговоров, я, конечно же, намерен делиться с тобой.
Такое объяснение вполне устроило Дмитрия. Но не Джораева.
- Ты ему веришь, да? - опять пучил тот глаза. - Это лживый шакал. Он тебя обманывает. Уйдёт, слушай, и всех нас персиянам продаст...
Ох, зря ему не поверил. Развесил уши, внимая сладким речам хитрого хана.
Три дня назад, когда персидское войско приблизилось к Шуше на два фарсаха, а генерал Небольсин всё не объявлялся, Ибрагим забрал жену, младших детей и со всеми слугами выехал из крепости. Там, видите ли, слишком душно. Свежий воздух ему подавай. Расположился неподалёку, в пустующем, но вполне себе укреплённом замке, называемом Мирза-Али-беков Сенгир. Эдакая летняя резиденция на лоне дикой природы.
- Теперь он спокойно может общаться хоть с Аббас-Мирзой, хоть с изменившими родственниками, - констатировал Джораев, чей взгляд буквально кричал с укором: «Я же тебе говорил! Почему ты меня не послушал, да?»
Что тут скажешь. Прав армянин. Упустили хана. Прошляпил Дмитрий момент, когда карабагский правитель переметнулся к врагу. Ведь предчувствовал, догадывался. Всем своим поведением Ибрагим только и делал, что демонстрировал пренебрежение к подписанному с Россией Кюрекчайскому договору.
И плевать бы на правителя. Взять его в кандалы, заточить в темницу, да и дело с концом. Но с ним Султанет. Знал же, чёртов старикан, о чувствах Дмитрия к дочери. Решил на них сыграть? Если да, то у него получилось.
Подполковник рвал и метал. То к Джафару бегал, то к Мехти-аге, уговаривая отправиться к хану, чтобы убедить его вернуться в крепость.
Мехтикули после встреч с отцом приезжал угрюмый. Говорил мало, в основном лишь то, что ни о каком возвращении в Шушу тот и слышать не хочет. Причины не называл. А вот Джафар…
- Он решил остаться там, - поведал ханский внук. – Сказал, что ты, Дели-майор, вместе с майором Джораевым плохо обходитесь с его народом. Поступаете худо, притесняя подданных. Без ведома хана лезете в его дела, которые вас никоим образом не касаются. Потому пока вы в крепости, он сюда не войдёт.
- А о семье он подумал? – взвился Дмитрий. – Что с ними станет, когда персияне нагрянут? Они уже близко.
- Знаю, Дели-майор. Меня это волнует не меньше твоего. Завтра схожу к деду ещё раз. Может, удастся уговорить.
- Сходи, Джафар-ага. Очень тебя прошу… Ты видел Султанет? Как она там?..
Одна лишь мысль о том, что его могут навсегда разлучить с любимой девушкой, приводила Дмитрия в неописуемый ужас. Он не боялся ничего кроме этого, чувствуя себя беспомощной букашкой в руках всесильной судьбы.
На следующий день Джафар приехал взволнованный. Отозвав нетерпеливо расхаживавшего перед воротами Лисаневича в сторону, гулко проговорил:
- Мне очень жаль, Дели-майор. Мои увещевания на деда не подействовали. – Помявшись, нехотя продолжил: - Боюсь, он принял сторону персиян. Заявил, что признаёт власть одного лишь персидского шаха. Требует, чтобы ты очистил крепость и вышел с войском из его владений.
Неслыханно!
Дмитрия будто молнией пронзило. Не в силах что-либо сказать, он молча стоял, повторяя про себя поражающие откровением слова Ибрагима, переданные Джафаром.
Измена… Это значит, нужно немедленно идти арестовывать хана и силой привести его в город. Помимо семьи с ним порядка тридцати слуг и бог знает сколько нукеров. Мехтикули сообщал о ста телохранителях. Джафар же насчитал около трёхсот. Последнему Лисаневич доверял больше.
Кровопролития не избежать. Но там ведь Султанет…
Если даже она по счастливой случайности не пострадает, как отнесётся к Дмитрию после заточения отца? Или, не дай бог, к его смерти?
«Господи, зачем ты уготовил мне столь тяжкие испытания!»
- Надо его вернуть, - процедил подполковник сквозь крепко сжатые зубы. Пронзительно глянув на Джафара, повторил твёрдым голосом: - Вернуть, во что бы то ни стало.
- Думаешь, после таких слов он просто придёт сюда, как ни в чём не бывало?
- Заверь деда. Я клянусь честью офицера, что не причиню вреда ни ему, ни кому-то ещё из его свиты. Все разногласия уладим.
Ханский внук вздохнул:
- Хорошо. Я попробую. Но ничего не могу обещать.
Сев на коня, он ускакал, а Лисаневич метнулся на поиски Мехтикули. Пусть и сын попытается убедить отца не делать этот последний, роковой для всего Карабага шаг. Русский генерал, как ни крути. Должен понимать…
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Четверг, 05.11.2015, 12:48 | Сообщение # 58
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
До самого вечера Дмитрий не находил себе места. Предупредив караульных, чтобы сразу направили к нему Джафар-бека и Мехти-агу, когда те объявятся в крепости, засел в своей штаб-квартире, мучимый душевными терзаниями.
Но первым, едва заходящее солнце коснулось горных вершин, пришёл Джораев. Со свойственной ему прямотой принялся подливать масло в огонь:
- Сидишь тут, да? А знаешь, что Ибрагим-хан убеждает жителей не разбегаться? Оставайтесь, говорит, в своих владениях. Персияне, мол, идут сюда, чтобы защитить меня и вас. Какая скотина, слушай! А кочующим татарам приказал собираться в горах вокруг Шуши, где они должны примкнуть к войскам Аббас-Мирзы.
Лисаневича уже трудно было чем-то удивить, пусть даже это худшая из новостей. Подполковник всё явственнее ощущал, как в дикой свистопляске понёсшихся вскачь событий от него стремительно удаляется Султанет вслед за своим отцом. Возникшая между ними пропасть неумолимо росла, ширилась, разрушая последние надежды. Видит бог, не Дмитрий тому виной.
Окончательно добил появившийся Джафар.
По хмурому выражению лица Дмитрий понял всё без слов.
- Нет у меня больше деда, Дели-майор, - печально произнёс ханский внук. - Он примирился с моим дядей, Абул-Фетхом. Послал к нему человека с просьбой соединиться с ним этой ночью.
Вот и конец всему. Ибрагим сжёг мосты. Если допустить его встречу с мятежным сыном, чёрта с два потом возьмёшь хана. Под началом Абул-Фетха до двух тысяч персиян. А сколько бунтовщиков примкнуло к нему по дороге, одному богу известно. Что же теперь, весь батальон выводить против карабагского правителя?
- Мехтикули... знает? - еле выдавил из осипшего горла Дмитрий.
- Да. Хан разговаривал с обоими. Просил примкнуть к нему. Как я его не уговаривал отстать от персиян, однако ж ничего кроме брани на русских в ответ не слышал. Дед предложил мне заманить в свой дом тебя и, поймав, передать ему. А ещё брата моего выкрасть из Ганжи.
- И какой... ты дал ответ?
Джафар гордо вздёрнул подбородок:
- Я не предатель, Дели-майор. Присягнув на верность одному, ни под каким предлогом не переметнусь к другому. Буду служить верой и правдой, пока способен.
- А что сказал Мехти?
- Ничего, - не сразу ответил Джафар. - Ушёл молча.
- Куда?
- Во дворце сейчас. Переживает, наверное... Ты не думай, он с ханом не уйдёт. Будет с нами персиян бить.
- И отца? - спросил Дмитрий, глядя прямо в глаза.
- Если понадобится... - спокойно кивнул ханский внук, говоря, в том числе, и о себе.
Протянув руку, Лисаневич с чувством пожал его широкую ладонь:
- Рад это слышать, господин полковник...
Когда Джафар вышел, Дмитрий ещё долго смотрел на закрытую дверь.
Мир вокруг рушился. Жизнь без Султанет казалась бессмысленной. Словно наяву он увидел, как Ибрагим везёт свою дочь в недоступный Тегеран, а то и дальше.
Грудь сдавило. Сердце отозвалось ноющей болью.
Ну, нет, не бывать этому! Сейчас ещё не поздно...
Подполковник ожил, забегал по кабинету. Сгрёб в охапку шпагу с офицерским шарфом и шляпой. Выскочил за дверь, на ходу крикнув перепуганному ординарцу:
- Майора Джораева ко мне!
В полночь, взяв сотню егерей, они двинулись к Мирза-Али-бекову Сенгиру…
Вот он, судя по горящим факелам. Замок - не замок. Скорее, укреплённый лагерь. Шатры за хлипкими стенами, наспех сложенными из камней на невысоком валу.
Чёрт! Здесь тоже охрана.
Заголосили, забегали. Грянули первые выстрелы — оттуда, из лагеря.
- Не стреляйте! - крикнул Дмитрий. - Это подполковник Лисаневич. Где хан? Пусть выйдет. Мне нужно с ним поговорить!
В ответ снова выстрелы.
Заранее предупреждённые солдаты рассыпались, охватывая позицию с разных сторон. Тоже кричали на татарском, кто знал, чтобы по ним прекратили огонь. Сами не стреляли - командир приказал.
По прикидкам Лисаневича они подошли ближе, чем на ружейную дистанцию. Лишь благодаря темноте и счастливому случаю пока никто не ранен и не убит. Ещё оставалась надежда решить всё миром.
- Если не прекратите стрельбу, мы вас атакуем!
Не реагируя на крики, ханские нукеры продолжали беспорядочно палить.
Где-то во мраке вскрикнул солдат.
- Топоркова убило! - заголосили егеря.
Вот и первая кровь. Нет, с ханом, как видно, уже не договориться.
Выхватив шпагу, Дмитрий скомандовал:
- Товьсь!
- Товьсь! Товьсь! - немедленно разлетелось по рассыпанному строю.
Что ж, выбор сделан.
- Пли!
Слаженный грохот прокатился вдоль укреплений. Не чета тому, каким был встречен русский отряд.
- Вперёд! В штыки!
В считанные минуты егеря взбежали на вал. Перемахнули через стены и ринулись в лагерь. А там беготня, суматоха. Кто-то из татар ещё пытался стрелять, но был тут же заколот. Иные запрыгивали на коней и спешили окунуться в спасительную темноту.
Перезарядив ружья, солдаты по команде офицеров палили вдогонку, преследуя убегающих по кустам и оврагам.
Наконец, всё стихло.
Перевернув лежащее на земле тело в богато расшитом кафтане, Дмитрий всмотрелся в мёртвое лицо. Нет, не Ибрагим. Какой-то чиновник из свиты. Видел его во дворце.
- Найдите мне хана! - прокричал вглубь лагеря, где между палатками сновали егеря. Не хватало ещё позволить изменнику бежать. - Всё проверьте, каждый труп!
- Дели-майор! Он здесь! - Возле стены размахивал факелом Джораев.
Ибрагим с пробитой грудью лежал на валу, в луже собственной крови. На морщинистом лице застыло удивление. Широко распахнутые глаза смотрели в ночное небо, словно любуясь причудливым рисунком созвездий.
«Вот чего ты добился, ваше высокостепенство». - Лисаневич закрыл хану веки.
- Бесславный конец предателя, - плюнул Джораев. Поймав на себе хмурый взгляд подполковника, пожал плечами: - Он сам виноват, слушай...
- Ваше высокоблагородие! Ваше высокоблагородие! - подбежал запыхавшийся унтер. - Там, в кустах, нашли женщин... Застреленных...
Сердце оборвалось.
Не чувствуя под собою ног, Дмитрий побрёл за унтер-офицером.
Два тела в длинных платьях лежали рядом. Поблизости ещё несколько мертвецов — нукеры из ханской охраны. Выхватив из рук унтера факел, подполковник вломился в кусты. Посветил на женщин. В одной узнал жену Ибрагима. Вторая...
Султанет! Мертва? Нет, не может быть!
Умиротворённое лицо. Казалось, девушка спит. Вот сейчас пышные ресницы дрогнут, и Дмитрий увидит наполненные небесной глубиной глаза и такую знакомую улыбку...
Ничего не замечая вокруг, он опустился на колени. Сгрёб в охапку безвольное тело и прижался горячими губами к начинающим остывать щекам, на которых медленно таял румянец. Хотелось кричать, но спазм сдавил горло, породив непонятный не то рык, не то наполненный тоскою стон. Почувствовал солоноватый привкус на губах. Слёзы? Он что, плачет?
Как тяжело дышать. Грудь судорожно дёргается, пытаясь набрать воздух. Почему-то его вдруг стало катастрофически не хватать.
Лисаневич зажмурился, мерно покачиваясь, будто баюкая спящую Султанет, свою навсегда потерянную любовь.
- ...Пулями побиты, слушай, - где-то далеко-далеко, за гранью сознания говорил Джораев. - Убегали, похоже, вместе со всеми. В темноте разве разберёшь кого.
- Уйдииии, - прорычал Дмитрий.
Едва ли его голос походил сейчас на человеческий.
Ушёл ли майор, а за ним и унтер, Лисаневич не видел. Во всяком случае, никто больше не бубнил над ухом. Слышал он только себя:
- Боже, что я наделал… Что я наделал, Господи!..
Сколько так просидел над телом, в голове не отложилось. Очнулся, когда небо уже серело, и снова надо было действовать.
- Из Мугана пришло донесение, слушай, - опять стал докучать Джораев. - Сюда идёт двухтысячный отряд персиян с Абул-Фетхом. Он должен быть совсем близко, да?
Пришлось возвращаться к реальности, хоть и не было никакого желания. Скрепя сердце, отдал команду на возвращение в Шушу.
Туда прибыли на рассвете. И вовремя. Почти тотчас в двух верстах от крепости появился отряд Абул-Фетха.
Ещё ночью, выходя из города, Лисаневич приказал усилить караулы на воротах и в проломах, а остальным собраться у орудий. Теперь, быстро собрав сто пятьдесят уже готовых к бою человек, вывел их в сопровождении конников Джораева навстречу персам.
Шли быстро, прямиком на холм, на вершине которого торчали неприятельские всадники. Пехота едва поспевала за решительно настроенным командиром. А тот буквально летел, ничего не видя перед собой, кроме ненавистного врага, мечтая поскорее скрестить с ним шпаги.
В этот раз не получилось. Не приняв боя, персы отступили.
Дмитрий порывался их догнать, но Джораев насилу отговорил, напомнив пышущему злобой подполковнику, что сейчас его должен заботить, в первую очередь, порядок в Шуше. Известие о смерти карабагского правителя наверняка всколыхнёт город и может привести к волнениям. Ничего не сказав, Лисаневич с каменным лицом развернул коня и неторопливо поехал в сторону крепости. Возвращаться ему не хотелось…
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Вторник, 24.11.2015, 12:08 | Сообщение # 59
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Удалил последние 2 главы, поскольку перед ними должна быть еще одна.
Ее и выкладываю теперь. Потом пойдут удаленные.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Майор
|
Дата: Вторник, 24.11.2015, 12:10 | Сообщение # 60
|
|
подъесаул
Группа: Авторы
Сообщений: 1118
Награды: 9
Статус: Offline
|
Глава 20, в которой шекинский правитель мстит за смерть Ибрагим-хана
02 июня 1806 года
Шекинское ханство, лагерь шекинцев у Нухи
Обозрев раскинутые по долине шатры и пасущиеся в стороне табуны лошадей, Парфёнов повернулся к адъютанту:
- Серьёзно подготовился Селим-хан. Никак не меньше трёх тысяч конников собрал.
- Не нравится мне это, господин майор, - скривился молодой поручик.
Его холёное лицо, только что совершенно гладкое, вмиг стало походить на квашеное яблоко. Будто не двадцать лет прожил, а все пятьдесят. А ведь ещё бакенбарды не отрастил. Усики вон, и те жиденькие. Сам щуплый, словно палка. Мушкетёрский мундир мешком висит. Но внешность бывает обманчива. Парфёнов помнил поручика Жудковского по прошлогоднему походу в Карабаг. Потому, не колеблясь, назначил его своим адъютантом, чему молодой офицер явно не был рад. Он мнил себя только в строю, где командовал передовой шеренгой.
- Не ищите угрозу там, где её нет, Алексей, - назидательно произнёс майор. - Селим-хан просил нас прибыть на совет, поскольку располагает верными сведениями о том, что персияне намерены вторгнуться в его владения. Вполне разумно со стороны хана собирать войска.
- Вот и защищал бы границу. Чего здесь-то прохлаждается? Гляньте, сколько народу. А у нас что? Один батальон, и тот неполный.
Это верно. Карягин отправил Парфёнова в Шекинское ханство ещё в мае - взять под своё начало батальон Тифлисского мушкетёрского полка, стоявший в двадцати верстах от Нухи. В нём и трёхсот человек не наберётся. Зато есть два орудия.
Строптивый Селим-хан, вечно недовольный присутствием русских и время от времени требовавший от них уйти с его земель, пока снабжал исправно, хоть и ворчал при этом. Лишь в последние дни начались перебои. Но письмо шекинского правителя, вроде бы, всё объясняло.
- Наша сила не в числе. О том известно в равной степени как союзникам России, так и её врагам. Посему незачем томить хана ожиданием. Вперёд, господин поручик.
Сопровождаемые тридцатью казаками, они спустились в долину и въехали в лагерь.
Прибывших встретил Мирза-бек, ханский чиновник, довольно сносно говоривший по-русски.
- Эй, какой гость дарагой! Проходи в мой шатёр, Парфен-ага. Мала-мала жди. Я хану сказать.
Проводив майора с адъютантом в свою палатку, чиновник мгновенно исчез. Спешившиеся казаки остались дожидаться снаружи.
Оглядев обиталище Мирза-бека, офицеры заметили обложенный подушками низкий столик, ломившийся от разнообразных яств. Парфёнов улыбнулся:
- Вот видишь. Нас ждали. Хорошо принимают.
- Попахивает наживкой, - проворчал поручик, вертя в руке поджаристую ляжку фазана.
Всё же впился в неё зубами, оторвав солидный кусок.
Они с удовольствием отобедали, запивая обильную еду вином. Как-никак с утра в седле. Аппетит нагуляли.
Мирза-бек явился только через час. И не один...
В шатёр ворвались шесть нукеров с обнажёнными саблями.
Ни майор, ни его адъютант и глазом не успели моргнуть, как их бросили на землю. Лёжа с зажатым чьей-то грязной ладонью ртом, Парфёнов чувствовал, как у него забирают шпагу. Сразу двое нагло шарили по карманам. Забрали деньги. Перевернув на живот, начали связывать руки за спиной. Перед этим сняли с пальца перстень, единственную драгоценность, доставшуюся в память об отце, отставном обер-офицере.
С улицы доносился шум драки. Голосили шекинцы, словно стая перепуганных ворон. Реже громко матерились казаки. Судя по крикам, русских попросту резали, навалившись всем скопом.
Наконец, Парфёнова поставили на ноги. Рядом возник порядком помятый Жудковский, тоже со связанными назад руками. Пленников грубо вытолкали на улицу. Первое, что бросилось в глаза, окровавленные трупы казаков. Трое сразу перед входом, остальные чуть поодаль. Кто саблю достать успел, кто вцепился в ружьё. Да так и померли…
Господи! Неужто все перебиты?
Нет, с десяток живы. В сторонке связанные стоят, в одних рубахах. Глядят угрюмо. Похоже, это те, кого татарам удалось-таки разоружить.
Их погнали в Нуху. Пешком, под конвоем почти в сотню всадников.
- Говорил я вам, ...Иван Иванович... - тяжело дыша, бурчал в спину Жудковский.
Удар плетью и непонятные ругательства конвоиров заставили его замолчать. Досталось и Парфёнову. Пленников хлестали, даже когда те не произносили ни слова. Просто чтобы подогнать. А то бредут, понимаешь, еле-еле. Лошадей задерживают.
Так и протопали семь вёрст до самой Нухи.
В крепости майора с поручиком отделили от казаков и запихнули в какой-то подвал. Сняв одежду, снова связали руки. На ноги набили тяжеленные колодки, оставив сидеть на холодном, сыром полу, под охраной двадцати нукеров.
- И как вам шекинское гостеприимство? – криво улыбнулся Жудковский.
- Весьма впечатляет, - прокряхтел майор.
Он пытался сесть поудобней, чтобы шершавые камни кладки не давили на спину. Следы, оставленные плетью, нестерпимо жгли кожу. Но колодки на ногах не позволяли повернуться. Только больнее стало. Из горла невольно вырвался стон. Парфёнов чертыхнулся сквозь зубы. Не хватало ещё слабость показывать перед младшим офицером.
- Вот и я о том же, - вздохнул адъютант. – Что теперь с нами будет?
- Да ничего! – Майор почему-то разозлился. – Прикончат, как тех казаков. Или в рабство угонят… Подлые изменники! Нет, это ж надо так бездарно вляпаться!
- Значит, всё, Иван Иванович? – В тоне поручика сквозила полнейшая безнадёга.
Света из маленького, шириной всего с ладонь, оконца под самым потолком едва хватало, чтобы разглядеть в полумраке лицо Жудковского. Белое, словно мел. Испуганное. Губы поджаты. В глазах тревога.
Никогда не видел его таким. Всегда бойкий, озорной. И в бою молодец, каких мало.
Впрочем, Парфёнов тоже хорош. Распсиховался, почём зря.
Сделав несколько глубоких вдохов, попытался успокоиться. Помогло.
- Видите ли, Алексей, всё в мире относительно, - начал майор умиротворённым голосом. – И зависит от того, как вы сами сопоставляете себя с окружающей действительностью.
Во взгляде поручика мелькнуло недоумение. Всё лучше, чем слепая покорность судьбе. Парфёнов продолжил:
- Виновником нашего нынешнего положения стал Селим-хан. Верно? И вам кажется, что все события и втянутые в них люди вертятся вокруг него. И вы, и я словно песчинки в этом водовороте. Чем сильнее он закручен, тем больше опасность пойти ко дну… А теперь вообразите, что шекинский правитель тут вовсе ни при чём. Он лишь один из многих, кто мелькает в водовороте событий, проносящихся мимо. Вы и только вы - центр мироздания и вершитель своей судьбы.
- Но как?.. – У поручика глаза на лоб.
Он в полном недоумении. Оживает. Значит, в порядке.
- Всё, что с нами происходит, направлено на то, чтобы испытать в невзгодах. Закалить волю и характер. Ежели сломаемся, поддавшись обстоятельствам, то грош нам цена. Ежели выдержим с честью, то станем во сто крат сильнее. Считайте это закалкой. Любые невзгода проверяют человека на прочность.
- Предел прочности, - пробубнил Жудковский.
- Что?
- Есть такое понятие в механике… Ну, я увлекаюсь немного. Галилей там, Ньютон. Из наших Эйлер, Ломоносов, Нартов.
- Слыхал, как же. – Парфёнов неопределённо повёл плечом.
Эк, куда занесло парня. Совсем, видать, ум за разум зашёл. Но взгляд уже не тот, что прежде. Осмысленный, горящий.
- Я вот чего хотел сказать. В нынешней механике среди учёных мужей много рассуждают о прочности разных материалов. К примеру, дерево сломать гораздо легче, нежели какой металл. Так ведь? Значит, у разных материалов и предел прочности разный. Понимаете? Вы сказали то же самое, только про людей. Испытание. Да. Кого-то сломает, кого-то нет. А может статься, деформирует… Ну, изменит, в общем.
- Кхм, - смущённо покряхтел майор. На столь возвышенные материи он явно не покушался. – Что ж, Алексей, суть вы уловили. Помните, год назад, когда сошлись в неравном бою с Аббас-Мирзой? Казалось, конец нам скоро. Но выстояли же.
- Не все. Кое-кто сбежал. Поручик-то ваш, как там его…
- Лисенко, - презрительно бросил Парфёнов, будто сплюнул.
- Вот-вот. Все тогда в равных условиях были. Выходит, предел прочности у него куда ниже остальных.
Успокоился адъютант. Увереннее заговорил. Вот и хорошо.
- Многое, ежели не всё, зависит от командиров, - продолжал рассуждать майор. - Будь в тот раз на месте Карягина кто-нибудь вроде Лисенко, разве мы бы выпутались? Думаю, что нет.
- Ваша правда. С такими, как шеф Карягин, можно хоть в огонь, хоть в воду.
Повисла тишина. Только тарабарские разговоры охранников за окном и слыхать.
- Интересно, что стало с тем поручиком, - подал голос Жудковский.
- Говорят, он в Тавризе. Командует какой-то там образцово-инструкторской ротой у персиян. Сплошь из дезертиров состоит. Аббас-Мирза ими не налюбуется.
Адъютант усмехнулся:
- Плохи же дела у персидских вояк, раз им приходится дезертиров на службу брать…
|
|
все сообщения
|
|
|
|
