Скиф в лапах «белых халатов» №2.

Зачем мне это?
Зачем по второму разу вспоминать то, что уже пережито и описано?
Нафиг мне надо заполнять тетрадку корявыми строчками, а потом тратить время на их расшифровку?
Вроде бы все тоже самое.
Ну, защемило!
Ну, там боль, рвота, прочие прелести заклинившего кишечника!
«Скорая», в которой боль начала давить с удвоенной силой.
Больница, операция, потом реанимация… Палата. Кровать.
И медленное всплытие наверх – на этот раз очень медленное!
Все это не стоило бы особого внимания и затрат времени…
Если бы…
Когда я начинал писать эти заметки, то никак не мог предположить, что мое пребывание в больнице неимоверно затянется. И, после основной операции, у меня будет еще две маленьких, плюс три перевязки под наркозом.
Много чего было.
Первый месяц я провел в так называемой «чистой» хирургии, потом меня вдруг перевели в хирургию гнойную. Этот перевод до сих пор кажется мне каким-то заговором, потому что мою судьбу решали две перевязочные медсестры и завотделением, а лечащий врач так хорошо спрятался, что я его больше и не видел.
Поэтому повествование мое, само собой, хронологически, разделилось на две части – «Чистая хирургия» и «Гнойная хирургия».

Часть первая. Чистая хирургия.

Шесть ног на пять человек.

После операции я некоторое время кочевал. Сначала побыл какое-то время в реанимации. Потом задержался на денек в палате интенсивной терапии. Сменил еще пару обычных палат, пока, в конце концов, не осел во вполне комфортабельной палате на пять человек (в других, таких же, лежало и по шесть и даже по семь больных), с раковиной и даже собственным отдельным туалетом. Немаловажная подробность, кстати! Все-таки туалет на пять человек это не то же, что общий туалет на сорок с лишним больных.
Поздоровался, разложил вещи в тумбочке… Начал знакомиться. И, через пару минут, у меня зашевелились остатки шевелюры на голове.
Расклад выглядел следующим образом.
Молодой человек после операции по удалению аппендицита (он сбежал от нас на следующий день, после того как я поселился в палате). Психика у паренька оказалась не железная.
Я – со вспоротым брюхом и кучей проблем.
И…
Двое одноногих и один совершенно безногий!
Вот так у нас и получилось – шесть ног на пять человек.
Инвалиды эти оказались типусами совершенно друг на друга непохожими.
Персонаж первый.
Рядом со мной лежал одноногий дед, годиков этак за семьдесят ему точно перевалило. Самой замечательной деталью его внешности была роскошная седая борода. Главный герой книги о дряхлом патриархе, который еще помнит как «строил» всю семью. Чем-то он мне Черномора напомнил даже… И вот его уже хватил инсульт (парализовало левую руку), лишился ноги из-за тромбофлебита, весь высох, став похожим на недоделанную мумию, но все равно он пытался командовать родственниками, которые его навещали в больнице. Особенно женой.
Мало того! Это нечто, что плевком перешибешь, обладало роскошным басом!
Конечно, его стоны и матерки по ночам не давали мне спать (ему не очень удачно сделали ампутацию и срез постоянно напоминал о себе), но зато как он рычал на медсестер, санитарок и родственников! Никто на его рыки особого внимания не обращал, но все равно это выглядело красиво! Особенно доставалось жене. Но она, видимо, уже настолько к этому привыкла, что просто пропускала все упреки мимо ушей. А дед гавкнет, рявкнет и тут же сникает, покоряется и делает то, о чем его просят.
Инсульт отразился и на его речи, поэтому разговаривал он достаточно невнятно, но, иногда, разум в нем как будто на короткое время просыпался и тогда он говорил вполне разборчиво и здраво. К сожалению, такие случаи были достаточно редки.
Персонаж второй.
Безногий и, похоже, бездомный мужиченка лет пятидесяти. Мелкий усатый живчик. Чтобы ни от кого не зависеть, он долго приспосабливался – как бы ему самому передвигаться, без посторонней помощи? Сначала попробовал на маленькой прикроватной табуреточке, на которую обычно ставят судно. Ан нет! Руки слишком короткие! До пола еле достают, и передвигаться почти невозможно.
Тогда что? Хочется ведь, хотя бы до туалета самому добираться!
Тогда он взял кусок клеенки, которым обычно накрывают то самое судно, чтобы не слишком, простите, воняло, проделал на его краях две дырочки, продернул выпрошенный у медсестры длинный кусок бинта и все! Средство передвижения готово! Надо ему куда-то отправиться, он кладет клеенку на пол, садится на нее, привязывает ее к себе и, отталкиваясь руками, едет куда хочет. Клеенка-то скользкая, а полы в больнице выложены плиткой и она по ним прекрасно скользит.
Его долго не выписывали, ибо ни дома, ни семьи у него не было. Навещали его какие-то дамы, но почему-то забирать к себе не стали. Поэтому он и торчал в больнице гораздо больше положенного. Все ждал, когда за ним приедут из Центра социальной помощи, а проще говоря ночлежки. Но там отговаривались то эпидемией гриппа, то отсутствием машины. В конце концов самой же больнице пришлось выделять машину и людей, чтобы его туда отправить. И какова его дальнейшая судьба…
Кто его знает?
У него-то самого были наполеоновские планы повысить группу инвалидности, да добиться отправки в Дом инвалидов. Но сбылось ли? Не знаю! Может и просто спиться или еще чего…
Но он все равно не унывал.
Карьер-то его, в принципе, был понятен.
Работяга, конечно. Веселый, общительный, выпить не дурак. И личная жизнь какая-никакая была. Он и в больнице всех медсестер и санитарок по именам помнил и общался с ними запанибрата.
Но водка и разгульная жизнь привели к печальному результату. Остался он и без квартиры и без жены. А как оно случилось он помалкивал, хотя обо всем остальном рассказывал без утайки.
А тут еще и проблемы с сосудами, как и у многих курящих мужиков!
И не успел он опомниться, как одну ногу ему чик-чик и отрезали!
А он уже никому и нужен-то не был.
И поехала его жизнь все ниже и ниже, пока не оказался он в той самой ночлежке на Семиреченской, 132.
Но горький жизненный опыт, судя по его же рассказам, ничему его не научил. Разве что фаталистом сделал. Тем более, что пенсион, какой-никакой, но был, а компания желающих выпить всегда найдется. Курил безбожно, о том, чтобы за здоровьем следить надо, только слышал краем уха…
И…
Не прошло и двух лет…
И 31 января 2011 года ему отняли и вторую ногу!
Под самый корешок! Как и первую!
И что же он?
Впал в депрессию?
Как бы не так!
Книжки читает, веселится, анекдоты травит, планы на будущее строит. Видимо, жизнь его уже так побила за 48 прожитых лет, что стал он толстокожим и ударов судьбы уже не чувствует.
А что же в итоге?
Человек так и не вышел из дошкольного возраста. У него слово «хочу» преодолевает любой запрет. Он из-за проблем с сосудами потерял обе ноги, но продолжает смолить. И свое средство передвижения придумал именно для того, чтобы ползать в курилке. Дело в том, что тогда из курящих он палате был один, а сигареты ему приносили очень редко. Ну вот он и «ездил» в курилку, чтобы сигаретку стрельнуть.
Я не знаю, исполнятся ли его планы.
Скорее всего нет. Не хватит ни характера, ни упорства. Слаб человек!
И ведь, что самое позорное!
Через какое-то время выяснилось, что родственники у него есть! По крайней мере дважды к нему приезжала некая тетка. Мы никак не могли понять – кто она ему? Пока он случайно не обмолвился, что это сестра! Но вот жить она его к себе почему-то не забрала…
Чужая семья – потемки и я не стану торопиться с осуждением, но все же, все же, все же…
Персонаж третий.
Самая грустная история.
Мужик, примерно моих лет или немного постарше. Уже отец двух взрослых сыновей, с которыми не ладит, да и с женой развелся, уж не знаю, что они там не поделили. Но остался он один. Всю жизнь работал, старался обеспечить семью, пока она была. Ну а потом вот захотелось ему построить дом. Участок, что ли ему в наследство достался в недалекой от города деревне, где давно уже горожане побогаче строят коттеджи. Вот и он занялся тем же самым, только все делал сам.
Но тут у него умерла мать и он, чтобы достойно ее похоронить, влез в большие долги. А так как человек он обязательный, то, чтобы отдать деньги, устроился на вторую работу. И пошла у него работа на износ! Долг он вернул и даже раньше договоренной даты, но вот только какой ценой! У него и до этого ставили диагноз – диабет второго типа, а вот тут диагноз взял и подтвердился! Работая на двух работах, он постоянно был на ногах, в сырости и холоде, и сосуды ног не выдержали такой нагрузки. И, как всегда это бывает, ударило его, когда спало нервное напряжение, долг был возвращен и можно было расслабиться. Но не удалось! Сначала нога просто заболела, потом на ней появились подозрительные пятна и врачи признали – ганрена!
И отняли ему ногу под самый корешок.
А у него дом недостроенный, вокруг дома стройматериалы свалены, собаки, которые охраняют дом и стройматериалы.
Хорошо хоть он оказался не совсем один. К нему регулярно приходили аж две тетки по матери, каждой лет под семьдесят и какая-то из них ездила в деревню и кормила собак. Это его утешало, но не сильно. Он реально смотрел на вещи и прекрасно понимал, что все его планы рухнули и рассчитывать он может, максимум, на комнату в общаге, которую можно будет купить, продав участок, со всем, что на нем находится. И настроения это ему не повышало…
Но все-таки ему повезло больше, чем второму. Одна из теток забрала его к себе домой. И он больше всего переживал, что вот поживет он в благоустроенной квартире и расслабится, а потом, когда вернется к себе, ему будет очень тяжело перестраиваться. Но все равно поехал к тетке в квартиру, а не к себе в деревню.
Из множества больных, с которыми меня сталкивала судьба в больнице, эта троица запомнилась мне больше всего. Видимо похожей ущербностью, при совершенно разнообразных судьбах.
А, может, и просто на свеженинку, ведь это были мои первые соседи, с которыми я мог сознательно общаться, ибо ни в реанимации, ни в ПИТе с общением всегда некоторый напряг.
Но была еще одна группа людей, которая мне запомнилась, когда я лежал в чистой хирургии.

Старики… Дорогие ли?

Конечно, их было немного больше – стариков, с которыми я делил жизненное пространство палаты.
Меня, помню, больше всего поразило как разводит в разные стороны и изменяет жизнь людей в общем-то одинакового возраста. Каждому из четверки было немного за семьдесят. От семидесяти до семидесяти трех-четырех. Господи, но какие же они были разные!
Одним из них был тот самый персонаж номер один, о котором я уже писал.
Остальные же появились чуть позже, когда количество ног стало четным.
Второй мне понравился больше всего. Мужик перенес два микроинфаркта, о которых узнал только тогда, когда ему в больнице сделали кардиограмму. Он бы вообще в больницу не попал, но зашевелились камни в желчных протока и его привезли в больницу совершенно желтого и растерянного. Он вообще считал больницу понятием абстрактным и ни разу до сих пор в них не обращался.
Мне он понравился своей энергией. Этакий мускулистый живчик. По его рассказам он перестал работать только года два назад – просто надоело – решил пожить для себя. Пока еще здоровье позволяет.
Но оказался у него и скелет в шкафу. Сын! Проклятье и несчастье! Алкоголик и хулиган. Напьется и в драку… Раз пять или шесть уже отсидел. Но так и не угомонился. Не работает, пьет непонятно на какие деньги (вот тут он признал за сыном одно достоинство – если его посылают в магазин, то сдачу всегда приносит до копеечки) и вообще ведет разгульную жизнь.
О нем он постоянно вспоминал и страдал от непонимания – почему он вырос таким охламоном?
Третий… Ну это был бы старик и старик, но мне он запомнился повышенной слезливостью. Дело в том, что его привезли с тромбозом. И в такой стадии, что лечится обычным спиртовым компрессом. Который ему постоянно и делали. Но тут у него открылась новая болячка! Камни в желчном пузыре! Он об их наличии и не подозревал даже! Тут за него врачи взялись с гораздо большей настойчивостью. Ну и прописали какие-то уколы…
Знаете, я такое видел в первый раз! Сидит старик и плачет! Не от горя, не от потери близкого человека, а от того, что боится уколов! Каждый раз, когда приходила медсестра со шприцами, мы наблюдали маленький спектакль. Господи, каких же страданий ему стоил каждый укол. А потом перед сном он сидел и плакал – вспоминая неприятную процедуру.
Четвертый…
Этот персонаж встретился мне уже в гнойной хирургии, но я перенес его сюда, ибо по возрасту он вполне соответствует трем другим.
Этому досталось больше всего. Привезли в больницу его с перитонитом, прооперировали, вычистили гной, отправили в палату выздоравливать. Но через неделю у старика обнаружились спайки в кишечнике и его повезли еще на одну операцию. А тут надо заметить, что старик инфартник со стажем и в его активе уже два настоящих, а не микроинфаркта. Врач честно ему сказал: «Можешь не выжить!». Но тому выбирать не приходилось, ибо непроходимость кишок был просто другим способом умереть, только гораздо грязнее и болезненнее.
Старик выжил. И, после обязательной реанимации и ПИТа, его привезли в нашу палату.
Вот это был персонаж! Он говорить начал, как только освоился на выделенной ему кровати и монолог его затянулся почти на час, пока его не остановили. Не дай бог было ему что-то посоветовать или как-то помочь – тебя словесно облизывали с головы до пят! И все в превосходных степенях! И это говорилось не только тебе, но и соседям по палате и навещающим его родственникам. И всем, всем, всем… И несколько дней подряд! А ты все это вынужден выслушивать, потому что не можешь встать и уйти. Да и это не спасало, ведь все равно в палату рано или поздно вернешься!
Не знаю как другие, но я был очень счастлив, когда его выписали.
Месяц я провел в «чистой хирургии». Меня задержало то, что к сетке, которую мне поставили, чтобы предотвратить появление грыжи в будущем, никак не прирастала к передней брюшной стенке. Слишком толстой оказалась жировая прослойка… Но все равно я не считал это большой проблемой. Температура у меня была не слишком большой, сукровица из дренажа выходила нормально. И вообще, я настраивался на скорую выписку! В конце концов да сколько можно! Месяц слишком долгий срок для пребывания в больнице!
Господи, какой же я был наивный…