Как профессор умудрился достать уран, наверное, одному Богу известно. Впрочем, лучше не поминать при нем имя Господа всуе. Хоть и физик-ядерщик, а весьма набожный человек. За неосторожное слово, а паче того – богохульство – может и по шее приложить. А рука у него ох и тяжелая…
Диву даешься, сколько в нем энергии. Откуда только берется… На зарплату университетского преподавателя особо не зарядишь внутренние батареи жизнерадостности и энтузиазма. А этот лысоватый шустрик по-прежнему горит жаждой исследования. Даже лабораторию себе отдельную выбил у ректора – огромное подвальное помещение под перестраиваемым спортзалом. Все ему надо успеть, все попробовать. Тот или иной эксперимент провести при новых условиях. Все физику микромира на макромир перекинуть пытается. Один раз даже оставили целый район без электричества – в целях эксперимента, само собой. Один черт – не хватило напряжения.
И вот сейчас, профессор Лаптев и я, его скромный ученик, студент четвертого курса Долматов, облачившись в прошитые свинцовой нитью комбинезоны, склонились над миниреактором. Сергей Антонович сам сконструировал это чудо и был необычайно горд тем, что может хоть с кем-то поделиться своими успехами. Я был единственным человеком, которому он доверял. Остальных он, отчего-то, чурался.
Урановые стержни встали, как и должно. Цифры на индикаторе аккумуляторной установки поползли вверх.
- Смотри, Андрюша, в этот раз напряжения должно хватить, - из-под шлема его голос доносился глухо.
- Сергей Антонович, а вы у…
Он даже договорить мне не дал.
- Абсолютно, мой дорогой! Уверен. На сто процентов. Энергии у нас даже в излишке будет. Если беспокоишься о безопасности, то никто и никогда не может быть застрахованным от того, что к нему домой придет пьяный сантехник и разломает гаечным ключом шкаф.
- Что?? – я чувствовал, что в комбинезоне выгляжу смешно. Но, видимо, когда еще и глаза на лоб лезут от удивления, я был настоящим посмешищем.
Профессор громко расхохотался.
- Не волнуйся. Это шутка о теории вероятности, применимая в нашем случае. Как и возможность аварии, это событие маловероятное, но, тем не менее, не невозможное.
О, боги… Когда он начинал так говорить, хотелось лезть на стены или забиться в дальний угол и зажать уши, чтобы не слушать его теоретизирований. Я и так сыт ими по горло. Ему бы проповедником работать или депутатом. Вот речи задвигать мастер…
За два года научной деятельности под чутким руководством профессора Лаптева я такого наслушался... То он рассуждал о теории относительности Эйнштейна. Спорил сам с собой. Приводил аргументы “за” и “против”. Говорил об абсолютности времени. А то тут же возражал, что необратимых вещей не бывает. Доказывал, брызжа слюной и с пеной у рта. Потом, ни с того, ни с сего указывал на существование “высшего разума”, безошибочно угадывая за ним Господа нашего и его “Великий Замысел”. Углублялся в философию абсолюта, лишь изредка выныривая из ее пучин, чтобы закурить очередную сигарету.
Я слушал, хлопая ушами и мотая на ус. Только по истечении двух лет уже и уши устали от постоянных аплодисментов, и усы обвисли от тяжкой ноши. Но приходилось каждый раз изображать заинтересованность, поддакивать. Перспектива остаться без диплома не радовала.
- Понимаешь, Андрюша, - завел он как-то очередную лекцию, - в микромире время обратимо. Оно может течь как в одну, так и в другую сторону, не изменяя физических свойств объекта. Если удастся реализовать переход от микро- к макромиру, то это будет величайшее открытие. Мы реализуем идею путешествий во времени. Мы сможем сделать этот мир лучше!
Помню, я тогда посмотрел на него как на сумасшедшего. Но спорить стал. Причем, возражал не против невозможности создания машины времени, а против последствий, что может повлечь за собой ее использование.
- Тогда появится возможность изменить ход истории. Человек станет равным богу…
За это глупое сравнение человека с Всевышним я и получил первую затрещину... Конечно, профессор потом долго извинялся, объяснял причину своего поступка. Каялся и божился, что такого больше не повторится. Потом доступно объяснил мне о возможности изменения пространственно-временного континуума. Про альтернативные реальности, которые на самом деле станут вовсе и не альтернативными…
В этот момент я понял, что мне не по пути с наукой. Получу диплом, и духу моего не будет в университетских стенах. Пускай мне придется три года провести рядом с этим безумцем. Будущее, порой, стоит дороже.
Потом были долгие часы, дни и месяцы, проведенные в лаборатории. Нудные процессы компьютерного моделирования и последующие безуспешные попытки реализации этих процессов экспериментально.
Энтузиазм профессора не иссякал. Совсем наоборот. С каждым новым экспериментом глаза Сергея Антоновича приобретали новый блеск. Он знал, к чему шел. Пусть микроскопическими шагами, но двигался к намеченной цели.
Он подолгу задерживался на работе, корпя над своим журналом с заметками, что не решался даже мне показывать. Лишь по случайности я заметил, как он прячет толстенный и довольно потрепанный том в личный сейф. Но виду не подал. Не хочет – его право. У каждого свой скелет шкафу.
И сейчас было похоже на то, что цель близка как никогда. Но я, как и раньше, не сомневался в провале, но профессор был настроен на успех.
- Андрей, неси подопытного, - Лаптев сорвал с себя шлем и расстегнул комбинезон. Я последовал его примеру, после чего пошел в “зоопарк”.
“Зоопарком” я называл небольшую комнату с клетками, где ждали своего участия в экспериментах разнообразные животные: крысы, хомяки, куры и еще какие-то божьи твари.
Сухо щелкнули запоры на двери, створки послушно разъехались в стороны, пропуская меня внутрь.
“Зоопарк” был практически пуст. Лишь одинокий петух встретил мое появление радостным кукареканьем, видно, наивно полагая, что я его кормить пришел.
Прости, Петро, но может статься, что умрешь ты голодным.
Подхватив клетку с кочетом, я поспешил обратно. Профессор уже ждал у раскрытых дверей “машины времени” – металлического бокса, сравнимого по форме и размерам с лифтом.
- Давай его сюда, - Лаптев бережно принял из моих рук клетку с птицей
- А теперь, мой хороший, тебе предстоит небольшое путешествие… - бормотал он, водружая клетку на установленный внутри машины столик.
Закрылись двери “лифта”, и я вслед за профессором оказался у пульта – внушительных размеров приборной доски с множеством кнопок, тумблеров и лампочек.
Взгляд скользнул по часам, чтобы засечь время начала эксперимента. Двадцать пять минут шестого.
- Ну, с Богом! – глаза профессора странно блеснули, когда он потянул за дроссель питания. Машина загудела. Приборная доска озарилась вспышками – словно гирлянды огней зажглись в новогоднюю ночь.
Ничего не происходило.
Я стоял и скептически ухмылялся.
Профессор сокрушенно вздохнул и выключил подачу энергии.
- Ну, куда на этот раз могла закрасться ошибка? – он уставился на меня.
Вопрос явно был риторическим. Оставалось только пожать плечами.
- Что ж, будем работать дальше… - унывать по поводу очередной неудачи профессор явно не собирался, - наверное, я где-то ошибся в коэффициентах уравнений электромагнитного поля.
Двери “лифта” распахнулись. Честно вам признаюсь, я ожидал увидеть обугленные останки или кровавые ошметки, разбросанные по клетке и полу. Размечтался! В клетке, где находился подопытный петух, одиноко лежало крупное куриное яйцо. Оно слегка раскачивалось и, кажется, намеревалось проклюнуться.
- П… профессор… - я в изумлении посмотрел на гения, стоявшего рядом со мной, - это потрясающе!
Лаптев и сам удивленно хлопал пушистыми ресницами. Внезапно он сорвался с места обратно к пульту управления, костеря себя на чем свет стоит. До меня долетали только обрывки: “полярность перепутал, старый балбес…”, ”а тут, идиот, еще и с направлением потока…”, “обратное экранирование…”
Пальцы ученого запорхали по клавишам, что-то меняя в драгоценном цикле.
- Сергей Антонович, зачем?! – я понимал, что не успею ему помешать нарушить программу. Оставалось надеяться, что где-то сохранилась копия, - это же гениально! Вы же открыли путь к вечной жизни, к бессмертию!
Ответом было молчание. В повисшей тишине раздавалось лишь клацанье клавиш, треск скорлупы за спиной и раздавшийся следом писк новорожденного цыпленка.
- Сергей Антонович…
- Да…да, Андрюша? – профессор, наконец-то соблаговолил оторваться от пульта, - секунду, тут всего пара штрихов… Как я мог упустить…
Снова ожесточенный стук по кнопкам.
Хотелось рвать на себе волосы. Я вспомнил, что не делал резервной копии нынешней версии программы. А этот гениальный безумец на моих глазах рушил творение, за которое его человечество по гроб жизни бы благодарило. Да, черт меня дери, какой гроб, если мы могли бы жить вечно?!
- Готово! – на лице Лаптева отпечаталась довольная улыбка. Хотя я сейчас с большим удовольствием оставил бы на физиономии светоча науки отпечаток своего ботинка.
Двери “машины времени” захлопнулись. Дроссель подачи энергии вновь был переведен в положение максимальной нагрузки. Установка загудела неслышимым доселе звуком - подобно сотне растревоженных пчелиных ульев.
Что-то щелкнуло… Как оказалось позже – тумблер сознания самопроизвольно переключился в положение “ВЫКЛ.”

В носу засвербело. Едкий запах настойчиво щекотал рецепторы.
Я окончательно пришел в себя, открыл глаза и чихнул. Мир вокруг качался, изображение плыло.
- Слава тебе, Господи! – над ухом раздалось кудахтанье Лаптева, - очнулся!
Возникло желание от всей души съездить кулаком по взволнованной профессорской роже, но не было сил. Не мог подождать, пока я уберусь от треклятого “лифта”? Интересно, чем это меня так шандарахнуло… “Машина” взорвалась?
Я обвел мутным взглядом помещение лаборатории. Никаких следов предполагаемого взрыва не было. Как и следов самого “лифта”.
- Что случилось? – чтобы разлепить спекшиеся губы, пришлось сильно постараться. Подташнивало. Отчаянно хотелось пить.
- Непредвиденный побочный эффект. Я и сам не знаю, в чем конкретно дело, но ты стоял
слишком близко к “машине”, - профессор как в мыслях моих читал – в его руках была алюминиевая кружка с водой. Он протянул ее мне. Подождал, пока я напился.
Несколько глотков воды совершили маленькое чудо – в голове прояснилось.
- А что эксперимент?
- С минуты на минуту грядет завершение, - в ответ я поморщился. Как будто нельзя было обойтись без выспренних фраз…
Профессор продолжил:
- Поэтому нам лучше отойти. Во избежание эксцессов, так сказать…
На ватных ногах, поддерживаемый Лаптевым, я дотащился до табурета за пультом. Сел.
Часы на приборной доске показывали без трех минут шесть. Значит, ориентировочно, я был без сознания менее получаса. Не слабо вырубило…
Прошло еще две минуты.
- Смотри, Андрюша! – голос Лаптева задрожал, - смотри…
Еще порядка двадцати секунд смотреть было не на что. Разве что разглядывать цементный пол, щербинки на нем. Лампочки на панели спокойно перемигивались. Потом возбужденно вспыхнули разом и потухли.
Машина времени (теперь можно именовать ее и без кавычек) вернулась на положенное место. По железному боксу сбегали голубые электрические разводы, скатываясь по поверхности, словно дождевые струи.
Створки разошлись, явив взгляду столик и цыпленка в клетке. Золотистый птенец только освободился от скорлупы и пытался сделать первые шаги на разъезжающихся лапах.
- Получилось! Андрей! Слышишь! Получилось! – в профессорских глазах, обрамленных пушистыми ресницами, сейчас отображалась крайняя степень восторга, граничащая с безумием. Так блестят глаза у маньяков или фанатиков – я видел по телевизору.
Впрочем, я и сам сейчас, наверное, выглядел не лучше. Увиденное не просто потрясало. Хотелось бегать, прыгать и вопить от радости. Свершилось то, о чем мечтали многие ученые, о чем писали фантасты, начиная еще с самого мсье Верна. Что разрабатывалось и браковалось бесчисленное множество раз. В создание чего я сам не верил, относился со здоровым скептицизмом…
Машина времени стояла перед нами во всей красе. А рядом находился гений, что спроектировал и довел до конца кажущуюся бесплодной идею.
- Сергей Антонович, это… - казалось, от волнения я забыл все слова, - это просто невероятно…

Собрались расходиться мы уже за полночь. Отмечали.
В загашниках у Лаптева пылился бочонок с пивом и таранька…
Пять литров исчезли за час. Пришлось сбегать в ближайший ларек за добавкой – вторым бочонком.
Когда я вернулся, профессор спешно оторвался от своего журнала, захлопнув вместе с ручкой, которой делал какие-то пометки.
Выпили еще раз за науку. Вообще, в это был самый популярный тост за вечер. Столько я еще никогда не “занаучивал”.
Вторые пять литров пролетели более заметно. Бочонок показал дно. Мы с профессором изрядно охмелели. У Сергея Антоновича даже язык начал заплетаться. И ноги. Стоило ему направиться в туалет (количество выпитого пива дало о себе знать), как он споткнулся.
- Вам помочь, Сергей Антонович? – икнув, участливо поинтересовался я, попутно выяснив, что и у меня язык заплетается.
- Не надо! – профессор резким уверенным жестом отверг любую помощь, - я сам!
Держась за стены, он двинулся дальше. Похоже, что “флагман” штормило довольно не хило.
Мое же внимание привлек его журнал. Что же профессор там пишет такое, что не скрывает от всех? Взглянуть хоть одним глазком, пока он отлучился по нужде.
Я раскрыл журнал на последней записи, где профессор оставил ручку. Пробежал глазами по первым строчкам…
Господи Иисусе, свершилось. Путь открыт. Я спасу тебя.
Ничего не поняв, я перелистнул несколько страниц.
Хмель ушел, оставив вместо себя животный страх.
Хотели сделать мир лучше, профессор? Я такого даже предположить не мог… Да и как, вообще, можно было думать о подобном святотатстве? И это верующий человек? Нет… истинно верующий никогда бы не решился на подобное…
То, что было навязчивой идеей, теперь становилось легко осуществимым. Лаптев намеревался отправиться в прошлое и спасти Сына Божьего от распятия. Он даже автомат приготовил с изрядным запасом патронов.
Я представил, как очередь из “калаша” разбрасывает легионеров, прошивает их кирасы. Как падают так и не успевшие натянуть тетивы велиты. Как в панике разбегается людская толпа… И как Сергей Антонович Лаптев оказывается лицом к лицу с Иисусом.
Что за этим последует: Рай на Земле или что иное? Не хотелось даже представлять. Мне нравился мир таким, какой он есть сейчас. В чем-то грязный и порочный… но живой! Где есть место всему: любви и ненависти, истинным светлым чувствам и страстям, которые порой весьма приятны. Где можно выбирать правду для себя, а не быть всего лишь одной из овец в неисчислимой отаре, которую погоняет заботливый пастух.
В коридоре раздалось шарканье. Профессор по стене полз обратно из туалета.
Я закрыл журнал и бегом вернулся на место к столику. Одним глотком допил пиво и закурил. Меня начал бить озноб.
- Андрюша, дай и мне сигарету, - промямлил профессор. Его соловелые глаза были полуприкрыты.
Пьян вдрободан. И если я дам ему закурить, то его развезет еще больше. А тащить на себе его тушу мне не улыбалось.
- Сергей Антонович, мне пора, да и вам… На улице покурим, - я загасил сигарету.
- Конечно, конечно… - он засуетился, - только пиджак одену.
Пиджак Лаптев искал минут пять. Тот в свою очередь преспокойно висел на спинке его стула.
За время поисков профессор умудрился пару раз упасть.
- Что-то меня мутит, - лицо его внезапно побледнело, - мне нужно на воздух. Закроешь лабораторию, - он бросил мне связку ключей и вышел.
Казалось бы – подарок судьбы. Но что можно успеть сделать за те несколько минут, что я останусь один. Мозг лихорадочно работал, перебирая возможные варианты.
Удалить программу – профессор во всем обвинит меня, и не видать мне диплома как своих ушей. И это в самом лучшем случае.
Что еще?
Взгляд остановился на миниреакторе…

- Идемте, Сергей Антонович, - я повернул ключ в скважине и протянул всю связку профессору, - вызовем такси, время-то позднее.
- Мрбрмн... – пробормотал он в ответ. Его тошнило.
…Приятный женский голос в телефонной трубке ответил: “Ожидайте, в течение пятнадцати минут такси подъедет”
…Запихав засыпающего профессора на заднее сиденье, я уселся рядом с водителем. Тот понимающе улыбнулся. Видимо, не раз приходилось возить домой пьяных университетских преподов.
- Куда едем?
- Сначала в Ленинск, потом на Левый Берег, - я откинулся на сиденье и достал очередную сигарету. Щелкнул зажигалкой. Внезапно накатило спокойствие и умиротворение.
Пусть все летит в тартарары. А профессор считает, что в лабораторию заглянул пьяный сантехник и разломал гаечным ключом все к чертям собачьим.
Я сделал, что посчитал должным. И пусть меня обвинят потомки. Хотя, кто им расскажет…
Поистине, можно начинать верить в высшие силы и судьбу. Ведь, окажись на моем месте кто другой – кто знает, что было.
- Случайность! - скажут скептики.
- Господне провиденье... - пробурчу, запершись в квартире, наедине с бутылкой водки...
***

Главной новостью всех информационных блоков города на следующее утро стал взрыв, произошедший под зданием недостроенного университетского спортзала. Лаборатория, находившаяся там, была полностью уничтожена.
К счастью, никто не пострадал…