|
aspesivcev
|
Дата: Среда, 09.10.2013, 13:22 | Сообщение # 1
|
хорунжий
Группа: Авторы
Сообщений: 392
Награды: 10
Статус: Offline
|
1 глава
Шли ходко. Если честно сказать, так на пределе Мартиновых сил и возможностей. Пот заливал ему глаза, из-за чего приходилось то и дело смахивать его рукой, сердце от натуги готово было выскочить из груди, лёгким не хватало воздуха, а ноги… ног он давно не чуял. Несли они его со скоростью, задаваемой идущим впереди Есдом Нчки, ну и ладно. Марти Эс Ю и не подозревал, что приятель, знавший о его куда меньших пешеходных талантах, специально задал темп, как он думал, непосильный для плотного и малорослого приятеля. Но тот вцепился взглядом за латку на заплечном мешке провокатора и тянулся за ним, будто привязанный.
«Не отстану! Ни за что не отстану!»
К этому времени и дыхание у Марти сбилось, он уже пыхтел, как разозлившийся трирог, да и топал как бы не громче здоровенного зверя, но всё ещё выдерживал заданный длинноногим товарищем темп. Есд и сам подустал, да и, наконец, до него дошло, что поднятый шум и распространяющийся вокруг запах пота обязательно привлекут внимание хищников, от большей части которых двум подросткам не отбиться. Что особенно обидно, если вспомнить о добыче, которую они тащили с собой. Привычно подавив злость на нескладного дружка, с которым поддерживал добрые отношения сугубо из-за выгоды, Нчки скомандовал:
- Привал.
У Ю к этому времени не имелось сил даже для радости по поводу отдыха. Он на автомате скинул заплечный мешок на землю, и рухнул рядом с ним.
«Ой, как мне плохо! Ещё немного и сдох бы на ходу. Но помру, а упрашивать сбавить скорость не буду! Надоели все эти подколки про мою толщину и коротконогость. Ну что я могу поделать, если ноги у меня такими выросли?! На каждые два шага Нчки мне приходится делать три, да и вешу, в придачу, раза в полтора больше. Зато поднять могу вдвое больше пацана-южанина, а в драке стою троих из них. Мы, северяне, сильны не в беге, да и папа говорил, что мой родной отец имел рост всего на пару пальцев меньше, чем у него самого».
Пока один из авантюристов, осмелившихся нарушить запрет на вылазки в очень опасные места, выходил из состояния грогги от чрезмерной усталости, второй, также сильно уставший, вслушивался в окружающие звуки и осматривался. Увлёкшись идеей в очередной раз унизить своего приятеля, Есд даже отбросил привычную осторожность, о чём сейчас искренне и сильно жалел. Искоса бросил взгляд на напарника. Тот валялся на спине с открытыми, но явно ничего не видящими глазами. Почти сразу сложился план спасения. Мысленно пообещав себе так больше не зарываться, он приступил к действиям по избавлению от смертельной опасности.
- Марти, раз ты так устал, давай разделимся. Я сейчас двину домой, а ты немного позже, когда отдышишься.
Пока тот непонимающе лупал глазами, пытаясь понять что, собственно прозвучало – уж очень вымотан был – Нчки вскочил на ноги, будто не устал совсем и, забросив свой заплечный мешок на спину, бодро зашагал, с трудом удерживаясь от перехода на бег, чтоб не встревожить раньше времени будущую жертву – а то вдруг увяжется следом и не отстанет? Заодно Есд порадовался, что рядом есть прекрасный ориентир – высокий утёс – по которому легко можно будет потом найти это место и присвоить содержимое мешка толстяка, и, сожалея, что на этом возможность поиметь что-нибудь с него закончится. Он, как и все ребята селенья, испытывал расистское предубеждение в отношении бледнокожего приёмыша вождя, но научился делать вид, что симпатизирует ему. Уж очень удачлив оказался тот, и по-идиотски щедр, чем грех было не воспользоваться.
- Эээ… - растерянный Марти попытался спросить друга, единственного в селении, о причинах его решения разделиться, но обращаться было не к кому. Свои слова тот немедленно претворил в жизнь, даже шорох задеваемых при ходьбе кустов доносился уже с порядочного расстояния.
У вроде бы почти бессознательного парня сработала привычка, что любая неожиданность или неясность может нести опасность или неприятность, ибо с детства дети испытывали на прочность мальчишку выглядящего не так, как они. Северянин немедленно мобилизовал все резервы организма и, с кряхтением и лёгким стоном сел и стал оглядываться и прислушиваться. Хотя из сидячего положения в кустах много не рассмотришь, причина поспешного ухода Есда, прояснилась немедленно. Услышав стрекот радужных четырёхкрылок, преследующих обычно хищников – сам от них страдал на охоте, уж очень часто они распугивали добычу – заметил, что они летят в его направлении. А прислушавшись внимательнее, услышал пересвист рнков.
«Идут по нашему следу. Вот почему сволочь Нчки прервал отдых и сбежал – понадеялся, что хищникам меня на еду хватит и за ним они не погонятся. А я его другом считал… Подозревал же, что гниловат он, но так не хотелось в это верить! Теперь догнать скользкого гада не получится, наверняка он припустил изо всех сил, а в чём-чём, в беге мне с ним не равняться. Всё, отжил Марти своё, одному от стаи не отбиться».
Чувства обиды на несправедливый мир, на конкретного человека, оказавшегося предателем и трусом, сожаление, что ничего в жизни не успел, заполонили мысли парня. И тут бы ему и был конец, скорый и страшный – рнки жрут добычу ещё живой – да воспротивилась этому вся его сущность, прошедшая закалку несправедливых преследований. Вовремя пришло и воспоминание о прекрасной Ласс, вроде бы поощрительно улыбнувшейся при их последней встрече.
Он встал и завертел головой, осматриваясь и выискивая путь к спасению, одновременно невольно прислушиваясь к стрекоту четырёхкрылов и участившемуся пересвисту рнков. Последние часы пути Марти ничего, кроме заплечного мешка Нчки, не видел, окружающим миром не интересовался – не до того было. Сейчас, поглядев по сторонам, заметил, что находится в знакомых местах. Сюда, к зарослям красноягодника, из посёлка каждые весну и осень организовывались экспедиции. Весной женщины и подростки собирали почки, как ничто другое помогавших при воспалениях и тяжёлых простудах. Осенью собирали ягоды – их настой служил прекрасным укрепляющим средством. Каждый раз охранять сборщиков приходили воины, минимум половина мужчин посёлка – уж очень опасные, особенно по осени, здесь места. Особенно осенью, когда спешило полакомиться ягодами множество разнообразного зверья, а вслед за ними подтягивались хищники всех мастей и размеров. Редко когда обходилось без фатальных происшествий, о ранах от укусов и говорить нечего.
«Убежать от быстроногих пернатых нечего и мечтать, подобное разве что длинношеим крыланам по силам. Спрятаться от них в кустах, сбить со следа…тоже не получится. Нюх у тварей такой, что и под землёй найдут, если закопаться. Залезть куда-нибудь наверх?»
Марти прикинул расстояние до высоких деревьев вдалеке и до радужников, кружащих, скорее всего, над стаей хищников.
«Не, к деревьям не успеть, раньше догонят. Остаётся утёс. Какое счастье, что я в этот раз кошку-тройчатку с собой захватил, с тросом из паучьего шёлка, без неё туда не забраться».
Выхватив из ножен коготь ещё времён богов, переселивших людей сюда – ничего ему за тысячу лет не сделалось, люди так делать вещи не умеют – он разрезал завязки собственного мешка и вывалил содержимое на землю.
«Тащить с собой наверх ещё и тяжеленный мешок – глупость несусветная. Да и ничего этой добыче хищники не сделают, их моя туша интересует. Интересно, это пёстрые рнки или ошейниковые? Впрочем, мне не осилить ни тех, ни других, глупости в голову лезут, когда надо только о спасении думать».
Нервничая, разбросал кучу вывалившуюся из мешка, подрагивающей от волнения рукой схватил кошку, потом, несколько мгновений поколебавшись, выхватил из барахла несколько наиболее дорогих, вещей – запаска для метателя молний, бинокль – сунул их в мешок и забросил его за плечи. Поднял рогатину , повертел её в руках и воткнул в почву – лезть наверх она явно будет мешать, спастись в данном случае, не поможет. После чего бегом кинулся к утёсу.
Вблизи скала производила неприятное впечатление – будто кончик пальца огромного великана торчала она из ровного, без выхода камней вокруг места, высотой в шесть-семь человеческих ростов. Поверхность её имела тёмно-серый цвет и была на удивление гладкой. От последнего обстоятельства у Марти сжалось сердце. А рнки свистели всё чаще и всё ближе, путая мысли и вводя конечности в дрожь.
«Гадство скользкое… а ведь кошка может и не зацепиться крючьями, если там так же зализано».
Уже откровенно трясущимися руками распутал веревку и метнул приспособление на вершину. Скользнув по суживающей поверхности крюками, оно упало вниз, вызвав у парня приступ не страха даже, а панического ужаса. Однако на переживания времени не было, он подскочил к кошке и, прицелившись, бросил её в наиболее, как ему показалось, подходящее место – с трещинами и выбоинами. Вероятно, кто-то из хищников это заметил, и очень громко свистнул совсем в другой тональности, чем прежде. Другие члены стаи дружно откликнулись, счёт пошёл на мгновения. Крюки, на великое счастье, зацепились за верхушку и, не пытаясь проверить надёжность зацепа – для ещё одного броска уже не было времени – Марти со всей возможной для него скоростью, помогая себе ногами, полез наверх.
Воистину, если хочешь чуда и делаешь для его прихода всё, что можешь и немного сверх того, то оно придёт. Может быть.
Понимая, что на одних руках ему высоко до появления у скалы рнков не подтянуться, Марти, будто по наитию свыше, смог сделать несколько шагов по почти вертикальной скале, оказавшись при этом спиной к поверхности земли. Раздавшееся невдалеке шипение зверей, увидевших добычу, придало ему дополнительные силы. Перебирая руками верёвку, он ещё бодрее зашагал, стремясь убраться из зоны достижимости хищников. Достаточно ощутимый толчок в спину – видимо один из членов стаи смог допрыгнуть – только помог ему забраться повыше. Продолжая подниматься, он прислушался к ощущениям в спине, с тревогой ожидая боли от появившейся там раны. Своими страшными когтями рнки и зазевавшихся на суше крокодилов разделывали. Однако, к его радостному удивлению, обошлось.
Рнки – животные относительно небольшие, здешние так головой достают не выше пояса мужчины, а в длину имеют метра два-два с половиной , зубы у них маленькие, но зато когти страшные, особенно – по одному на каждой из нижних конечностей, с мужской же средний палец руки. Для человека без доспеха и одного удара таким когтем хватит – тяжёлая рана и смерть от потери крови гарантированы.
«Надо будет жертву духам предков принести, отблагодарить за спасение».
Поднимаясь дальше Марти слышал два или три удара когтем по скале и шумы после приземления пернатых гадов, пытавшихся его достать. Нога соскользнула с малюсенького выступа, на который пытался ею опереться и его здорово мотнуло, хорошо, что на верёвке удержался, не свалился на радость пускавших слюни сволочей. Зато внизу раздался громкий вопль.
- Яууу!
Причём, вопль был полон боли, а не радости или предвкушения сытного обеда. Там определённо что-то приключилось, но пытаться рассматривать подробности этого происшествия он не стал. Здесь, невдалеке от вершины, продолжить подъем, шагая по стене, не удалось, пришлось подтягиваться по верёвке, долго ища ногой хоть какой-то выступ для опоры. У и без того вымотанного Марти остаток сил убывал с пугающей быстротой, а отдохнуть пока возможности не имелось.
Наконец удалось на зубах – в прямом смысле этого слова, пару раз пришлось вцепляться зубами в верёвку, когда руки уже не справлялись, начинали скользить, давая таким образам отдых обессилевшим мышцам – добраться до кошки. Тут выяснилось, задача спасения далеко не решена – щель, за которую она зацепилась, оказалась отнюдь не на вершине, существенно ниже.
Подняться выше по почти гладкой скале он не мог, как не был в состоянии долго висеть в неопределённом положении между небом и землёй. Гоня прочь желание плюнуть на всё и прекратить изнурительную борьбу за жизнь, разжать окровавленные кисти рук, постарался как можно тщательнее рассмотреть поверхность, надеясь найти какие-нибудь выбоины или выступы для подъёма на самую вершину.
Однако многочисленные царапины и шероховатости, замечаемые там, для зацепа пальцами не подходили, уж очень мелки были, уставшими пальцами за такие надёжно не схватишься. Глаза от пристального разглядывания начали слезиться, пришлось их вытирать о собственную руку, оторвать конечность от верёвки он не решился – не был уверен, что хват одной кистью достаточно надёжен для удержания. Понимал, что соскальзывание, пусть не в самый низ, только на несколько метров, для него – смертный приговор. Осилить ещё раз путь наверх он не сможет.
Попытался повисеть с закрытыми глазами, расслабив хотя бы часть мускулов, однако быстро понял бессмысленность такого занятия. Висение без движения вверх отнимало меньше сил, но отнимало, а их без того осталось всего ничего. Ещё раз принялся рассматривать скалу, уже не веря в возможность найти там путь к спасению. К сожалению, плохие предчувствия оправдывались, в нынешнем своём состоянии ему о подъёме здесь можно разве что помечтать.
Отчаяние совсем было захлестнуло Марти, когда он заметил, что четыре тонюсеньких, совершенно непригодных для хватания за них пальцами щели, образуют прямоугольник величиной с дверной проём.
«Дверь в скале?! Да на самой вершине, куда никто в здравом уме не полезет. Но уж очень ровненькие щели, только внизу у одного из стыков образовалась выбоина, за которую-то кошка и зацепилась. Уж не мерещится ли мне эта дверь?»
Парень попытался убрать пелену с глаз, потеревшись ими о предплечье – боялся разжать кисть, оторвать её от верёвки. К счастью щели ему не мерещились.
«Впрочем, ещё неизвестно, к счастью ли? Сама по себе дверь не откроется, и неизвестно, удастся ли отворить её вообще. Интересно, это захоронка богов или волшебников? А уж сколько там хабара… Так хитро прятать пустышку никто не будет».
Однако на пустые гадания и мечтания время в данный момент тратить было бы просто глупо, поэтому Ю немедленно приступил к действиям, откуда только взялись новые силы и изобретательность. На мгновение зависнув на одной руке, обмотал верёвку вокруг запястья другой конечности – чтоб не соскользнуть вниз в процессе самоспасения. После чего, не обращая внимания на острую боль от впившейся верёвки, попытался нащупать дверь в выбоине. Нащупать-то нащупал, только толку с того? Быстро осознал, что кончиками двух пальцев ему её не открыть. Силёнок не хватит, опора, опять-таки, для значительных усилий неподходящая – от шевеления кошки при этих телодвижениях у него душа в пятки шмыгнула и не сразу оттуда вылезла.
«Ой, как обидно было бы стать едой в самый последний момент перед спасением! Даже странно, что не обоссался от испуга. Беда… ведь тихонько висеть, не шевелясь, смысла нет – пойду на корм летучим падальщикам вместо рнков, разве чуть попозже. Лучше уж упасть и подкормить свирепых хищников, чем трусливых трупоедов. Боги, духи предков, подскажите, как мне спастись?!!»
То ли кто-то его наверху услышал, то ли смертельная опасность подстегнула умственные способности, но Марти вспомнил о висящем на поясе клинке. Перехваченная тонкой верёвкой рука не только болела, пальцы её стали синеть, стоило поспешить – даже в открытую дверь надо ещё забраться. С одной работающей верхней конечностью это будет сделать уж очень мудрено, если вообще возможно.
Вытащив коготь, заранее взявшись за рукоять обратным хватом, попытался всунуть остриё в боковую щель. Не тут-то было! Даже острейшее лезвие, произведённое во времена волшебников, туда не лезло, настолько хорошо всё здесь было подогнано. Тогда парень всунул его кончик – щель оказалась очень узкой – внутрь через выбоину снизу и попытался отжать препятствие к спасению. При третьей попытке, когда ему удалось подвиснуть на клинке, он хрустнул и обломался, оставшись без острия.
У Марти сердце ёкнуло и в глазах потемнело. Естественно, не из-за стоимости обломанного клинка. Он чувствовал, что силы уже совсем на исходе, как открыть таинственную дверь не представлял, а внизу его с нетерпением ожидали. На обед в виде основного блюда. В увлечении открывшимися обстоятельствами, он некоторое время не то, чтобы не слышал вопли и шипение доносившиеся снизу, просто перестал обращать на них внимание. Теперь же, крайне расстроенный, на грани отчаянья, вдруг расслышал все оттенки голосов хищников.
Жизнь во враждебном окружении – не любили местные смуглые пацаны и девчата инаково выглядящего, «богато упакованного» бледнолицего парня – приучила Марти к преодолению трудностей и поиску путей к победе. Он принялся елозить остриём у места отлома лезвия по щели, вкладываясь в это дело максимально. Прямо на лицо ему посыпалась каменная пыль, засорился один глаз, но он своих попыток спастись не прекращал, невзирая ни на что. И чудо произошло.
Что-то внутри скалы тихо щёлкнуло, дверь не открылась, а медленно отошла в сторону, спряталась в скале. Глазам (точнее, глазу, запорошенный он зажмурил, не обращая внимания на резь в нём и текущие слёзы) парня открылись потолок и часть стен небольшого помещения – видно было даже снизу верх недалёкой от входа противоположенной стены. Всё – из белого пластика , причём, потолок светился неярким светом.
После краткого мига бурной радости, пришлось сосредоточиться на самом насущном. Задача спасения от гибели стояла по-прежнему в полный рост. В открытое помещение необходимо было забраться. Снизу, притом, что рука, перехваченная верёвкой, онемела до полной потери чувствительности, подтянуться же на одной, нечего было и мечтать. Да и не видел он, за что наверху можно бы было схватиться.
«Ой, кажется, рано радовался. Непонятно, как туда забраться в моём нынешнем состоянии. И сил уже… на донышке осталось, и кисть правой руки нехорошо смотрится, и хвататься не за что. А времени на раздумья нет совсем. Странная какая-то комнатка, непонятная и слишком маленькая. Сени, что ли? Так, здесь, наверху, кроме них ничего не поместится. Но об особенностях сооружения… пожалуй, волшебников, боги немного иначе строили, буду размышлять, когда там уже буду. Не так уж легко туда забраться, придётся барахтаться. Авось духи предков и дальше меня вниманием не оставят».
На предков надейся, а сам не плошай! – выразиться так афористично Марти, скорее всего, не смог бы, но действовал вполне в подобном стиле. Первоочередной задачей для него сейчас было освободить из верёвочной петли руку и не свалиться вниз. С некоторым усилием отвлёкся от разглядывания таинственного помещения для обдумывания способа проникновения в него.
Прежде чем снимать петлю с руки, надо было как-то закрепиться здесь, на верхотуре. Ничего другого, как предварительно обмотаться в другом месте, в голову не приходило. Больше всего для крепежа подходила шея, но отправляться к тем самым предкам молодым добровольно не хотелось совершенно. Да и по верованиям людей, ждало самоубийцу после смерти нечто совсем нерадостное.
Марти перевёл взгляд на собственный торс и взвыл вслух:
- Какого обманного демона я обматывал руку, если можно было подвести петлю под плечи?!!
Демоны к недогадливости, конечно же, отношения не имели. Парень, предельно вымотанный и сильно испуганный, сделал первое, что пришло в голову. Бросилась в глаза рука – обмотал её. Но вот переиграть, сделать петлю вокруг тела, оказалось не так уж легко. Один из рнков, заметив шевеление верёвки, подтягиваемой человеком вверх, уцепился в неё зубами и когтями – сработал инстинкт хищника – и принялся мотать головой туда-сюда. Начинание товарища поддержали собратья по стае, это закономерно отразилось на другом конце верёвки.
Марти начало чуть-чуть покачивать из стороны в сторону, но, самое главное, он заметил, что пару раз сдвинулся крюк кошки, в прочности зацепа которого он уверен не был. Самое обидное – ничего при этом Ю сделать не мог. Висел, как плод на дереве, в который раз потел от страха и молил предков помочь.
Если до этого он вниз смотреть боялся – опасался, что голова закружится – то сейчас не выдержал и опустил взор. Картина открылась, можно сказать, почти знакомая, будто смотришь во двор с крыши дома. Высота, конечно, больше, так и «птички» крупнее. Впрочем, вели себя рнки скорее как домашние мухоловки , змеееды или рсы , любящие «поохотиться» за пучком перьев на шнурке. Животные, откармливаемые на мясо, обычно играми не интересовались.
Хищники наскакивали на веревку, били по ней когтем, хватали её зубами, и немного помотав головой, отскакивали прочь, тут же сменяемые другим членом стаи. Только боги могли знать, сколько это продолжалось бы, если бы один из отскочивших не налетел на рнка не участвовавшего в потехе, а ходившего в сторонке, волоча переднюю лапу по земле и поскуливая. Бедолага пронзительно взвизгнул, заскулил уже громко и очень жалобно. Остальные члены стаи бросили игру и сбежались к пострадавшему сородичу. Кто-то из них неловко наступил на волочащуюся лапу, что вызвало новый визг и приступ скулежа.
Марти, пока твари отвлеклись, поспешно подтянул верёвку вверх, к себе и принялся срочно сооружать петлю для провисания на плечах, гадая про себя о причине травмы этого рнка. В последний момент он сообразил, что расстояние между плечевым подвисом и крюками должно быть не менее двух метров – чтобы верёвка не блокировала залезание в помещение.
Наконец, захлестнув петлю вокруг туловища и закрепив её, в очередной раз взмолился к духам предков. Предстояло освободить руку, что неминуемо означало короткое, на те самые два метра, падение вниз. Если крюк кошки не сорвётся и падение не продолжится – на радость хищникам – до земли.
Предки не подвели. Пережив несколько дли-и-инных и страшных мгновений падения (иногда доли секунды могут восприниматься как немалый отрезок времени), он закачался в паре метров от вершины. Крюк хоть и пошевелился, но не слетел с зацепа. Повисев недолго мешком – верёвка теперь больно врезалась в подмышки – нашёл опору для правой ноги, облегчив, таким образом, боль. Дождавшись полного восстановления работы правой руки, дав небольшой отдых мышцам левой, полез обратно вверх.
- Коготь – из-за похожести формы люди так называли кинжалы из нержавеющей стали. Подобное оружие стоило огромных денег, но человек, лазающий по развалинам в труднодоступном месте, мог обзавестись таким девайсом и бесплатно.
- Рогатина – короткое, в данном случае, копьё с массивным, мечеподобным наконечником, пригодным и для укола и для рубки.
- Во избежание путаницы, все меры будут приводиться в привычной читателям метрической системе.
- Мир постакаполиптический, так что многие его обитатели знакомы с остатками прежней роскоши – вещами и понятиями высокоразвитой цивилизации.
Домашние мухоловки – мини-рапторы, которых содержали в домах для отлова не столько мух, сколько пауков, скорпионов, многоножек и мышей. Имелись практически во всех домах из-за многочисленности ядовитых насекомых. Одомашнены ещё «богами».
Змеееды – рапторы величиной с индейку, специализировавшиеся на отлове змей и ящериц. Содержались обычно во дворах. Также почти непременные обитатели подворий, хотя некоторые хозяева предпочитали ограничиваться во дворе одними рсами. Одомашнены «богами».
Рсы – Одомашненные в незапамятные времена рнки, разошедшиеся генетически с предками в большей степени, чем собаки и волки. Использовались как аналоги собак, сторожевых и охотничьих. Вероятно, первое из одомашненных «богами» животных.
Анатолий Спесивцев
|
|
все сообщения
|
|
|
