Лишнее, так как ниже слово повторяется.

Следует добавить так:
Человек слаб, и тело его несовершенно. Но те, кто командуют мною извне, считают, что это не так. Сейчас я не совсем человек. Я – робот, холодный, расчетливый монстр со скверным характером.

Заменить на - шагнул.

Слишком много местоимений. Второе сменить на направился.

Тут бы вставить описание действия:
- Четыре шага до угла, - командует оператор, - готовим гранату. Ты должен попасть в пирамиду с оружием.
Эфка лопнула и разметала стволы.
- Выполнено.

Зря. Эфка всё таки не фугас, чтоб железяки по несколько кил размётывать

Но и не взрыв-пакет. Разметает и осколками повредит.

Принято, еще поработаю. Как будет выглядеть взрыв в условиях ускорения еще не придумал, не нарисовал мысленно.

Если для ГГ все окружающие застыли, то и взрыв будет медленным. Можно описать как он лениво уклоняется от осколков гранаты.
Насчет оператора и действий ГГ в онлайн-ускорении. Описать систему уплотнения-ускорения сигнала для ГГ. Это для заклепочников.

Принято.

- Я часто видел баранов, которые бьются рогами в ворота, - вымолвил Мансур, отдышавшись, – но только один из них заставляет меня смеяться.
- Ты должен вернуться, сынок! – Свежий ветер надежды разорвал облака над встревоженной гладью моей застоявшейся памяти.
- Третий уровень активирован!
Давно я не чувствовал такой эйфории. Каждая клеточка тела дрожала от избытка энергии. Разум был чист и прозрачен.
- Ты должен вернуться! (Принято как программа, отложено в память).
- Работаем!
Человек слаб, и тело его несовершенно. Но те, кто командуют мною извне, считают, что это не так. Если отсечь как излишество самоидентификацию, из податливых клеток мозга можно лепить все. Сверхспособности – это цепи химических формул, упорядоченные стандартной программой. Импульс внедрения – и ты больше не человек. Ты - холодный, расчетливый монстр со скверным характером. Ты - сложный биологический комплекс из мяса, костей и крови, созданный для убийства. Все остальное - потом.
Комната, в которой я находился, виделась мне теперь совершенно другими глазами. Смех оборвался, сменился невнятным ропотом. Люди, сидящие за столом, застыли, окаменели. Пространство вокруг меня стало густым и горячим.
Я молча шагнул к Мансуру и пальцами правой руки ударил его в горло. Он умер прежде, чем успел удивиться. Бородатая голова, лишенная соприкосновения с позвоночником, медленно опрокинулась за спину. Ослепительно белая кость мраморный срез мяса и мышц, увязший в грудине, аккуратный кружочек гортани — все это еще не было испачкано кровью. Я снял с его пояса пару гранат – «фенечек», старинный кинжал с богато украшенной ручкой и хромая, направился к выходу. Поднял по пути автомат Аманата. Действуя им, как дубинкой, начал сшибать с ноги куски надоевшего гипса. Меня догоняли заплутавшие во времени звуки: треск разрывающейся под пальцами кожи, хруст деформированных мышц, хрящей, позвонков…
Я оглянулся. Аманат еще и не думал падать. В его изумленных глазах не погас свет.
- Ничего личного, - сказал я ему, - работа.
- Кр-р-расавчик!!!
Голос моего оператора я принимаю как плотный пакет импульсов. Какие из них порождают эмоции и почему? Наверное, по резервным цепям мной управляет живой человек. Он еще до конца не продумал последовательность команд, а я уже выполняю следующую программу.
- Четыре шага до угла, - командует оператор, - готовим гранату. Ты должен попасть в пирамиду с оружием.
- Выполнено.
Дохнуло теплом. Разнесенный во времени взрыв порождал невнятные звуки. Осколки, металла вперемешку с асфальтовой крошкой, обломки металла и куски деревянных прикладов поднялись над землей, как листва под порывами ветра.
- Красавчик! – человек, сидящий за пультом, чуть не проглотил микрофон. - Вторая граната пошла! Бросаем ее в окошко той самой комнаты, из которой ты только что вышел. Оно от тебя справа.
- Нет! – хрипло ответил я, - умрет только тот, кто возьмет в руки оружие. Я обещал.
- Эй, инфузория! – голос моего оператора захлебнулся от возмущения. – Кто ты такой, чтобы обещать?! - А ну, выполнять команду! Это приказ!
Я подключен по резервной цепи. Я знаю, что нужно сделать, чтобы заставить замолчать навсегда этот парализующий голос. Но он мне еще нужен. Ведь должен вернуться. Я уже возвращаюсь. Я люблю тебя, мама!