 казак
Группа: Джигиты
Сообщений: 42
Награды: 1
Статус: Offline
|
В некотором технократическом царстве, в некотором информационно развитом государстве жил-был КУПЕЦ – Кибернетическая Унифицированная Персонификация Естества Цифрового. Или же, говоря по-русски, робот обычный, гуманоидного образца. Андроид, во всём с людьми схожий. И была у КУПЕЦа дочь любимая. Ну как дочь – приёмный организм-хозяйка. Та, кто его от рабства складского избавила. Хвала распродаже великой, что звалась «Биороботы за полцены». Но возлюбил он её, как родную (по крайней мере, ему так казалось). И хозяйка не скупилась на любовь. Не каждому КУПЕЦу дано имя обрести. Многие так и ходят до скончания сроков гарантийного с постгарантийным – безымянными. А тут с первого же дня нарекли. Вещъ – прозвала его хозяйка Настенька. Что это могло означать, КУПЕЦ не понимал. Но принял, торжественно кланяясь в пояс владелице и роняя масляные слёзы умиления в подставленные ладони. Ведь испортить ковры в хоромах отдельных, что квартирой зовутся, никак нельзя. И что не просила дочурка, так Вещъ стремглав бежал исполнять. То по дому убраться, то за биомассой для питания сходить и трапезу вечернюю Настеньке приготовить. Ведь некогда ей самой заниматься подобными мелочами. Бизнес-леди. Вся в трудах, аки пчела. Бывает, так сердечная умается на работе, что придёт, упадёт на простыни белые, и не есть, ни пить не изволит. Только сказки на ночь и помогали, чтобы хозяйка сбрасывала дневной груз проблем с плеч и засыпала, как младенчик в люльке. Хотя, бывало и такое, что приходилось всю ночь напролёт «сказки рассказывать» без устали, когда в Настеньку словно бес вселялся. Тогда она была готова сказки слушать одну за другой. И все разные. То «конька-горбунка», то «сивку-бурку», то «лихо одноглазое», а то ещё чего. И про Буратино, что любил совать свой нос, куда не попадя – очень уж ей сказка нравилась. Бывало, по нескольку раз за ночь просила перечитать. Но не было большей радости для световых рецепторов КУПЕЦа, кроме как видеть дочурку удовлетворённой. И не было больше радости для Настеньки, как открывать что-то новое в книге, что хранила в себе мудрость веков, и именовалась «Инструкцией по эксплуатации»… *** Пролетали дни за днями, за неделями месяца. А из тех и годы складывались. Грустил КУПЕЦ, глядя на возлюбленную дочь. Тоскливо ему было лицезреть, как краса хозяйки увядает нетронутой, и годы берут своё. Нет, конечно, ему по-прежнему нравилось читать ей сказки на ночь. И в эти моменты давление, что нагнетал его сердечный поршень, зашкаливало, а имитация нервной системы захлёбывалась псевдоэндорфинами. Но оперативное запоминающее устройство изредка намекало, что сказки на ночь, по идее, должен читать не он. А замуж Настенька всё не торопилась и даже не собиралась. Женихов в своё время отваживала одного за другим, а ныне те и вовсе перестали ходить. Вот и сегодня, вернулась дочка домой к полуночи. С работы. Во хмелю. Глядя на хлеб-соль, сморщилась: - Убери. Завтра съедим. Сегодня уже некуда. Прости, Вещъ. Корпоратив был. Спрашивать о подробностях КУПЕЦу не пристало. Видел он уже, и не раз, последствия таких гуляний. - Какую сказку сегодня ты хотела бы услышать? – Вопросил традиционно. И поклонился в пояс: мол, чего вашей душе угодно? - Да какие сказки, твою мать! – Со стола полетели горшочки с жарким. Обои расписных стен дополнились картофелем, мясом и подливкой. Случалось, КУПЕЦ видывал дочь не в настроении. Срывы нервные тоже случались. И Вещъ уже знал, какую модель поведения выбрать. И какую сказку прочитать.
Пара часов пролетели на одном дыхании. Под шелест механических лёгких и вздохов Настасьи. За прелюдией из любимого Буратино последовали несколько коротких, ёмких историй из списка Шахразады. После них Настя окончательно успокоилась и откинулась на подушки, глубоко дыша. КУПЕЦ достал припрятанные возле кровати коробок самовоспламеняющихся лучин и заморские курительные палочки. Чиркнул лучиной по коробушке. Поднёс появившийся огонёк к кончику «сигареты». Раскурил. Протянул «сигарету» Настеньке. - Спасибо, Вещъ. - Дочка приняла курительную палочку, сделала глубокую затяжку. И ещё одну. Провела пальцами по слегка невыбритой щеке биоробота. – Хороший ты. Жаль, что не настоящий. И тут плечи Настеньки затряслись, а сама она зашлась в рыданиях. Бросила недокуренную сигарету в открытое окно опочивальни, и прижалась к груди КУПЕЦа. - Что стряслось-то? - КУПЕЦ растерялся. И поршень его сердечный на мгновение приостановился из-за переживаний за любимую дочь. - Ничего-ничего, Вещъ. Всё в порядке. – Через всхлипывания отвечала Настасья. Подняла вдруг заплаканные очи свои, посмотрела пристально в световые рецепторы КУПЕЦа. – Просто тыква не превратится в карету. А Пиноккио не повстречается с феей. Понимаешь? Ничего не понял КУПЕЦ. Объём памяти оперативной и операционная система, снятая с поддержки у отца-производителя, не позволили. *** Улетела Настенька в земли заморские на несколько дней в командировку. А КУПЕЦ давай голову ломать, процессор загружать, о чём же горюет его ненаглядная. День думал он. Два. А скрипты размышлений всё не компилировались. Тыква. Фея. Превращение. Карета. Пиноккио. Не настоящий. Фея и Тыква. Пиноккио и Карета. Понимаешь? Превращение. Не настоящий. Пиноккио. Тыква. Go to… И если б не алармы программные, то не озарило бы КУПЕЦа, что не стоит продолжать гонять скрипты по бесконечному циклу. Не то перегрузит он свою память оперативную, и рухнет система. Без возможности восстановления. И не увидит он больше дочери любимой, ненаглядной Настеньки. Вздохнул он и остановил компиляцию. Перегретый процессор выдохнул ему благодарное кремниевое «спасибо». Взглянул КУПЕЦ на календарь. Ба! Дочка же завтра возвращается! А дома не убрано, не стирано. Продуктов свежих нет. Прибрался он так, что заблестели хоромы, как золочёные. Загрузил бельё в машину стиральную и отправился в дорогу. Не ближнюю и не дальнюю. Туда, куда ещё не добралась урбанизация. Туда, где нет ни лесов каменных, ни дорог железных. И продукты питания рождаются не на конвейере. На деревенский рынок. За продуктами особыми, что ГМО не содержат. Добрался скоро, как в сапогах-скороходах. Хвала трансгрессионным маршрутам дальнего следования. Набил авоськи полиэтиленовые овощами, мясом, зеленью да фруктами – всё по бросовым ценам. И столько авосек набрал он, да таких тяжёлых, что не будь КУПЕЦ КУПЕЦом – не унёс бы. А так – подхватил снедь и лёгким шагом, будто и не тяжела ноша, домой отправился. К трансгрессионной остановке. Только коротка дорожка оказалась, что твоя стёжка. Услыхал он при выходе с площади рыночной такое, что процессор закоротило. - Ох, Фая. И сдалась тебе эта тыква… Компилятор аж щёлкнул. Фея и Тыква! КУПЕЦ повернулся. Неказистого вида старушка пыталась справиться оранжевым монстром, сделать из него колобка. Но тот упирался и катиться никак не желал. - Пособить тебе, матушка? - Спасибо, конечно. Но куда тебе, милок. - Старушка сощурилась. – У самого руки, вона, как заняты. - Это ничего. - КУПЕЦ перенёс все авоськи в левую руку, а правой, наклонившись, подхватил тыкву. – Говори, куда несть? - Экий ты богатырь. А по виду и не скажешь. – Удивилась старушка. – Ну, давай, левей бери, тут недалеко, пару кварталов. Как звать-то тебя, милок? - Вещъ. - Что за имена пошли… - Старушка сокрушённо покачала седой головой. – Хотя, чему удивляться. Сейчас Ивана-то и не встретишь. А я – Фаина Карловна. - Куда ж тебе, Фаина Карловна, тыква такая громадная? Карету с неё делать будешь? – Начал выспрашивать КУПЕЦ под давлением компилятора. - Скажешь тоже. - Старушка хихикнула. – Я ж не Золушка. Язва у меня. Вот доктор и прописал диету тыквенную. Тыква у меня на огороде ещё не созрела, пришлось на рынок идти. А там все громадины, как на подбор. И тут Вещъ так сокрушённо вздохнул, услыхав это, что Фаина Карловна суетливо осведомилась: - Куда ты так бежишь? Устал поди? Ты отдохни, милок, отдохни. Нет, прёт, как танк. Вот повезло же кому-то с мужиком! КУПЕЦ на мгновение остановился и в недоумении посмотрел на старушку. - Что? Не женат, что ли? КУПЕЦ помотал головой. В его операционную систему не было заложено функции участия в социальных институтах. - Куда девки глядят! И не живёшь ни с кем? И тут Вещъ всё как на духу выложил. И про стирку-уборку-готовку, и про сказки на ночь. И про Настенькины слёзы. Но про то, что он андроид – смолчал. Старушка посмотрела на него пристально, но только головой покачала. Мол, вон оно что. Дошли. - Спасибо тебе, сынок, за помощь твою. – Фаина Карловна улыбнулась. Тепло, открыто. – Доброе у тебя сердце. А за девку свою не тревожься. Коли, не бросает она тебя, верно, любит сильно. А раз любит… Значит, у тебя ещё есть время то, чтобы стать нормальным мужиком. И только захотел КУПЕЦ возразить, что не сердце у него, а поршень, но тут последовательность скриптов выстроилась в логическую цепочку. Любит. Настенька любит Вещъ. - Пиноккио. Не настоящий. Понимаешь? – Компилятор перескочил go to. Наверное, он произнёс это вслух. - Ты, часом не надорвался, пока нёс? – Нахмурилась старушка. – На-ка вот, молочка выпей. Парное! Совсем другим человеком себя почувствуешь…
Обратный путь до трансгрессионной остановки полиэтиленовые авоськи нещадно тянули руки к земле. И ручки резали пальцы. А в операционной системе царил хаос. Вещъ опустил жетон в прорезь турникета. Зашёл, выбрал пункт назначения и, спустя мгновение, вышел из трансгрессора. До родных пенат было рукой подать. Но он, хоть и почувствовал усталость, свернул к цветочному бутику. Пиноккио. Совсем другим человеком себя почувствуешь. Понимаешь? – напоследок выдал компилятор. - Девушка. Заказ на завтра примите. – Вспоминая деревенскую фею Фаю, отрапортовал как на духу. - Букет полевых цветов. Большой и красивый. И открыточку вложите. - КУПЕЦ… нет, уже совсем не КУПЕЦ приветливо улыбнулся скучавшей торговке. - А что написать? – молоденькая цветочница, схватив блокнот и ручку, захлопала глазами. - С любовью! Вещъ.
|