|
Заложники Атлантиды
|
|
Подкова
|
Дата: Воскресенье, 04.12.2011, 14:59 | Сообщение # 31
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Весь день у меня прошел под знаком злополучной командировки. Какая-то черная полоса! Направление на буксир нужно было отдать капитану в течение суток с момента его подписания - иначе запишут прогул. Я старательно обрывал телефоны лоцвахты, диспетчерской портфлота и капитана порта. Все тщетно. «Буран» был «только что здесь», но никто не мог уточнить главное: где и как можно его поймать?
К концу рабочего дня удалось, наконец, выяснить, что проклятия, посылаемые мной на его железную голову, возымели неожиданный результат: «Буран» сломался. Да так крепко сломался, что, как передали по телефону, «в море больше не выйдет, а будет работать плавучей теплоэлектростанцией».
- Позвоните через пару часов, - обнадежил начальственный голос. – Будем что-то решать.
Ох, допек меня этот «Буран»! «Двушки» закончились. Весь в расстроенных чувствах я пошел в ресторан поужинать, благо там телефон всегда под рукой. Позвонил через два часа. Потом еще через час. Потом еще и еще…
Ближе к полуночи телефон возмутился:
- Вы где пропадаете? Вместо «Бурана» на лоцманской вахте будет работать «Молотобоец». Он ждет экипаж у причала на Красной Пристани.
От ресторана до памятника Петру пятнадцать минут неторопким шагом, но я все-таки опоздал. От берега по касательной, раздвигая ледяную шугу, уходил, разворачиваясь, буксир. Что толку играть в Робинзона: орать и махать руками? – тебя все равно не услышат. Поэтому я достал из-за пазухи бутылочку водки и поднял над головой. Меня тут же заметили:
- Ты кто такой?! - громыхнул над полуночью хриплый,
свирепый голос.
- Начальник радиостанции, - пояснил я, особо не напрягаясь,
поскольку именно эта должность была указана в моем направлении.
- А, начальник! Тогда погоди, щас причалим!
На мостике в одиночестве стоял человек в черной фуфайке, стоптанных сапогах и сдвинутой на затылок шапке-ушанке. Редкие белесые волосы на огненно-красной лысине лоснились от пота. Лицо его было гораздо свирепей, чем голос: широко посаженные глаза водянистого цвета, хищный, переломанный в нескольких местах нос. В левой ноздре с твердостью восклицательного знака застыла сопля. Две волевые морщины сбегали от крыльев этого носа к уголкам кривящихся губ. Венчала картину трехдневная, опять же белесая с рыжим, щетина.
Это и был Геннадий Михайлович Зуев. О том, что наши морские дороги переплетутся в будущем, мы оба еще не знали.
- Почто стоим? - поинтересовался я, вручая ему направление.
Он небрежно сунул бумажку в карман. Даже не прочитал.
- Повариху ждем. Отпрашивалась до девяти вечера. Уже половина двенадцатого, а ее, сучку, как будто мужик гвоздями к стенке прибил… Ты что это там, на берегу, доставал из кармана?
Я поставил бутылку на штурманский стол.
- Наливай!
- «Молотобоец» - я «Радио-двенадцать», - громко сказала УКВ-радиостанция «Корабль-2» - где вы находитесь?
- Проходим Соломбальский рейд! - браво отрапортовал капитан, доставая из рундука пару граненых стаканов.
- Запарка, Михалыч! Когда тебя ждать на Березовом Баре?
- Минут через сорок управимся!
- Вас понял, до связи! – тангента довольно хрюкнула.
- До связи… э-эй, у нас так не наливают!
Последняя фраза относилась уже ко мне.
- Умные головы, - пояснил капитан, - граненый стакан в конструкторском бюро проектировали и тещин ободочек предусмотрели. Так что лей пока не заполнятся грани!
Выпили. За неимением прочего, «закусили мануфактурой».
- Ну, что, начальник? – ухмыльнулся Михалыч. – Давай, становись на руль!
- Ха! Для моряков - это пыль!
Пыль то оно пыль, но даже в простеньком деле нужно иметь свой «хист». До меня это сразу дошло. Вести пароход, сверяясь с магнитным компасом, может только матрос первого класса. Кто не верит - пусть попробует покрутить оба указательных пальца навстречу друг другу. Ты руль повернул вправо, а картушка съезжает влево! «Крутить» - это полбеды. Нужно еще и посматривать в иллюминатор: не зашибить бы кого! В общем, без стакана не разберешься. Буксир в моих нетрезвых руках рыскал неровной собачьей рысью.
- Что, на руле стоять больше некому? – сделал я тонкий намек после двух безуспешных попыток выровнять курс.
- Так на ногах уже никто не стоит. Я тут, механик - в машине. Все остальные «бит он зе винд», уроды! Что там с нашим Морконей стряслось? - Михалыч перевел разговор на другую тему, и сделал это довольно мастерски. - Осторожней на поворотах! Держи враздрай вон тому судну!
- Забухал ваш Морконя. В вытрезвитель попал. А оттуда уже - на пятнадцать суток... это как понимать, «враздрай»?
- Враздрай, - это значит. держи между судном и берегом… на сутки попал, говоришь? Ты смотри, человеком становится. Я всегда говорил, что здесь, в «Портофлоте», даже судовой кот обязан быть разгильдяем!
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Четверг, 15.12.2011, 22:06 | Сообщение # 32
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Справа по борту терялся в тумане ровный кильватерный след какого-то мелкосидящего судна. Вода под шугой дымилась на легком морозце.
- Может, по этому следу пойдем? - предложил я, а про себя подумал: все будет полегче.
- Давай, по этому, - согласился Михалыч.
Кажется, я немного переложил руль и вышел правее. Стакан упал со стола и разбился. Бутылка не пострадала, ее подхватил на лету капитан. Буксир по инерции перевалил через невидимый глазу барьер, на несколько метров продвинулся дальше и, хоть машина работала «самый полный назад», сиротливо застыл на месте.
- Вот черт! – огорчился Михалыч, - в самый отлив угораздило… Машина - мостику! Давай-ка еще назад, самый что ни на есть полный!
За кормой вскипали пенные буруны, но мы почему-то не
двигались.
- «Радио-6», «Молотобойцу», - капитан переключился на рабочий канал, подальше от посторонних ушей, - выручай, Петрович.
- Понял тебя! - отозвался эфир. - Буксир «Октябрь», катер «Бакарица», вы там рядом, помогите Михалычу!
Вокруг нас зашарили прожектора. Кто-то не выдержал,
чертыхнулся:
- Глубоко сидит! Близко не подойдешь, сразу рядом
пристроишься!
- «Радио-6", "Радио-12», - в голосе диспетчера «Портофлота» прорезались обертоны профессионального нищего, - где там «Молотобоец»?
- Да здесь он, у Красной пристани, на мели.
- Это как на мели? На какой Красной пристани? Он же сорок минут назад Соломбальский рейд проходил! На пляж потянуло, кого-то, позагорать?! Ну, кто-то у меня точно позагорает!
- Ты что там, салага, языком своим ляскаешь?! – взвился
Михалыч. - Засунь-ка его в задницу!
- Но, но! Ты это мне прекрати, слышишь?!
- А я говорю - в задницу!!! - капитан покраснел и сжал кулаки. - Всем спать!
«Всем спать» - это уже относилось ко мне.
Меня разбудил пронзительный женский визг. Наверное,
пришла повариха и стала качать права. Каюта, в которой я отдыхал, была маленьким закутком между мостиком и радиорубкой.
- Просыпайся, начальник! – проревел Михалыч за переборкой.
Я встал и продрал глаза. Брезжил рассвет. В невнятном свете уличных фонарей падали хлопья снега. Наверное, ночью во время прилива буксир самостоятельно снялся с мели и стоял теперь у самого Морвокзала, поближе к начальству. Капитан прихлебывал кофе со сливками - сгущенный концентрат, разбавленный кипятком. Ушанка была по-прежнему сдвинута на затылок. Из-под нее задумчиво свисали на лоб рыжие волосы. Увидев меня, Михалыч достал и кармана фуфайки бутылку, которую мы не допили вчера.
- На вот, опохмелись, прочитай и поставь свою подпись, - он протянул мне пустой стакан и листок машинописного текста.
- А ты?
- Нельзя. Комиссия скоро приедет. Вызвали водолазов, будут осматривать днище и во всем разбираться.
Я углубился в чтение. Из написанной от моего имени объяснительной вытекало, что буксиром управляли трезвые люди, искренне болеющие за дело. «Молотобоец», ведомый твердой рукой, хорошо «слушался руля». Машина работала «самый полный вперед». В общем, ничто не предвещало беды, но в 1 час 13 минут внезапно налетел снежный заряд. Это случилось в опасной близости от следующего навстречу груженого теплохода. В условиях нулевой видимости, во избежание столкновения, буксир вынужден был отвернуть влево, машина отработала «самый полный назад» и сразу же – «стоп». Но погасить инерцию так и не удалось. Предотвратив возможную аварийную ситуацию, «Молотобоец» сел на песчаную мель, с которой во время прилива снялся самостоятельно. Повреждений нет. Действия экипажа предлагалось признать героическими и требующими всяческого поощрения.
- Думаешь, нам поверит? - спросил я, поставив автограф.
- А куда они денутся? - усмехнулся Михалыч. - Тут главное в вахтенном журнале все грамотно расписать. Принять меры им, конечно же, будет надо. Но и работать кому-то надо? А тут, для меня и для них надежная отписка – стихия. Что с нее взять, со стихии? Премию, понятное дело, не выдадут, но и разжаловать не разжалуют. Не за что. И заменить некем. Ну, промурыжат пару денечков на берегу... только я все равно уйду! Надоело! Торчишь тут среди пацанов, шпыняют тебя как шавку. А я на морском спасателе капитаном раньше работал. Так что, спасибо тебе, начальник!
- Я ж не хотел...
- Нет, на полном серьезе спасибо! Сам бы я не ушел, толчок нужен был. Пока можешь быть свободен, комиссия - песня долгая. Потом еще водолазы днище осматривать будут... В общем, после обеда наведайся, на всякий пожарный случай...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Среда, 04.01.2012, 11:20 | Сообщение # 33
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Глава 6 Пещера семи мертвецов.
Каюта второго старпома от моей двери справа. Я был здесь впервые и по достоинству оценил военно-морской порядок, царящий на его территории. Все к месту, ничего лишнего. Даже фотография внучки рядом смотрелась весьма органично над широким рабочим столом.
- Проходи, начальник, присаживайся, - прорычал Геннадий Михайлович, указуя перстом на диван.
Я покорно втиснулся в угол.
В этой каюте все, кроме мусорного ведра, пряталось в «несгораемый сейф»: и стаканы, и водка, и даже закуска. Верхняя полка была забита охотничьими патронами. Ружье, если таковое и было, хранилось, наверное, где-то в другом месте.
- Дальше положишь – ближе возьмешь, – пояснил старший помощник, встретив мой вопрошающий взгляд. – Ну-ка, начальник, приподними пепельницу, я постелю самобранку… - Он достал с книжной полки сложенный вчетверо лист плотного ватмана и развернул на столе. - Вчера торопился на вахту, флакончик «Тройного» оставил над умывальником, не убрал. Как говорится, результат на лицо. Утром, после бритья, белым вином пришлось освежать морду.
Белым вином Михайлович называл водку, а все остальное, имеющее хоть какой-то приемлемый градус, соответственно – красным.
Продолжая вздыхать и сетовать, старпом накрывал на стол. Я не слушал его. Я вообще ничего не слышал, потому, что во все глаза смотрел на волшебную «самобранку». Это была не скатерть. Это была фабричная копия меркаторовой карты в укрупненном масштабе. Бутылка «казенки», стаканы, тарелки с крупно нарезанной колбасой, домашними кулебяками и шаньгами поочередно закрывали собой континенты и острова Гиперборейского океана.
- Откуда у вас такое богатство? – спросил я, кивая на стол.
- Так Светка моя в вино-водочном отделе работает, - простодушно ответил Зуев, - она и шанежки испекла…
- Я не про водку – про карту.
- А-а-а, - разочарованно буркнул старпом, - еще один зараженный! Знаешь что? Давай лучше вмажем!
Я не стал кочевряжиться, ссылаться на «новую трезвую жизнь» - здесь не поймут. Между нами стояло общее прошлое. Не поднять свой стакан – значит, предать его. Наливал Михалыч по-прежнему, водка плескалась в районе «тещиного ободка». Пилась она не в пример легче спирта, но брала неимоверным количеством.
Старпом захмелел первым. Сказалось, видимо, напряжение рейса и долгое воздержание.
- Откуда, говоришь, карта? – спросил он и стукнул кулаком по столу. – Я тоже хотел бы узнать, откуда? Да только спросить не у кого. В кадрах не удосужился, а капитана у нас нет – одна видимость. Может, ты мне расскажешь: почему, как только Геннадий Михайлович Зуев отсутствует на ледоколе больше четырех месяцев, в его каюте поселяют неизвестно кого? Почему я должен ложиться в кровать, пропахшую бабской «Шанелью», выгребать из-под рукомойника урну, полную бабских затычек? А если бы Светка пришла на отход, меня провожать?!
[/size]
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Среда, 11.01.2012, 16:50 | Сообщение # 34
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Старпом был кровно обижен. Он психовал. И я, со своей стороны, разделял его возмущение. Даже сопливый щенок, имеющий смелость называть себя моряком, должен знать назубок элементарные постулаты. В море нельзя свистеть – насвистишь неудобный ветер. Нельзя плевать за борт – накличешь штормовую погоду. Есть и другие тонкости. Если, к примеру, ты очень не хочешь, чтобы тебя выгнали в отпуск - не затевай ремонта в своей каюте. Стоит всего лишь покрасить стены – замена придет в ближайшем порту. Теперь, что касается правил хорошего тона: нельзя садиться в чужое кресло, равно как допускать, чтобы кто-то садился в твое. Это больше, чем оскорбление, это – твердое намерение «подсидеть». За такие художества бьют по лицу. Но чтобы без хозяйского дозволения поселиться в чужой каюте?! Даже я такого не слышал! Это же беспредел, полное попрание всех флотских традиций! Ну, ладно мужик: забухал, каюты попутал. Но баба?!
В свете последних событий, мне тоже вдруг захотелось покритиковать нашу Наташку, ибо других представителей слабого пола в составе экспедиции не было. Но я не успел, потому, что Михайлович налил по второй.
- С Наташки какой спрос? – вслух размышлял старпом, закусывая домашнею кулебякой, - ей сказали, «будешь здесь жить», а она существо подневольное. С картами тоже все ясно: в спешке освобождала каюту, забыла про самое главное. Теперь вот, стесняется назад попросить.
- Знает кошка, чье мясо съела! – вставил и я свои пять копеек. - Думаю, ей до сих пор стыдно… из-за этих затычек.
- Ширше надо на проблему смотреть, - хмыкнул Михалыч. - Собственноручно выбрасывать нечто подобное за борт – для бабы большой грех. Такой, что не отмолишь потом. Вот они и крутятся, как умеют. Ну, давай… за горькую женскую долю!
Я махнул свой стакан в полтора неполных глотка, чтобы скорее спросить:
- И как же они… крутятся?
- Да так вот и крутятся! – Зуев потянулся за колбасой, понюхал кусочек и отложил в сторону. – Баб у нас… давай посчитаем: две на камбузе у Вани Сорокоумова, дневальная плюс буфетчица… да, чуть не забыл, эта… как ее? – Верка. Ну, и собственно - Окунева Наташка. Итого шесть штук. Так?
- Так.
- И все они…
- Семь! – спохватился я. – На месте буфетчицы у нас практикантка, а та, настоящая, пока проживает у капитана.
- И все они… верней, и она вместе со всеми, - поправил себя Михайлович, - вечерами частенько выходит на палубу прогуляться. Тудым – сюдым, от бака к корме. Так?
- Так. Ну, и что?
Настроение у хозяина стремительно улучшалось. Он позволил себе засмеяться и вынул из сейфа вторую бутылку.
- Эх, молодо-зелено! Моряк, между прочим, должен быть наблюдательным. Выходят они с пакетами, свертками, раздувшимися карманами, а возвращаются налегке. Не замечал? - то-то же!.. Они это дело бросают в правый якорный клюз!
Последнюю фразу старпом прошептал мне на ухо, как будто бы кто-то в этой каюте мог нас подслушать.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Воскресенье, 22.01.2012, 11:35 | Сообщение # 35
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
- А почему не в левый?
Вопрос, с моей точки зрения, получился вполне безболезненным. В нем не ставилась под сомнение достоверность полученной информации, а просто хотелось более развернутых пояснений. Но Михалыч все понял иначе. Лицо его раскраснелось, губы сжались в бескровную линию.
- Ты это что, не веришь?! - почти прорычал он.
Старпом был типичным холериком, по пьяному делу заводился с пол-оборота. Это я заметил еще на буксире. Ему лишь бы был человек, а повод потешить душеньку, он отыщет в любой момент. Люди подобного склада на любом пароходе не редкость. Особенно среди старшего комсостава. От умения с ними ладить во многом зависит спокойная жизнь, а то и карьера в целом. Поэтому, вести себя с ними нужно как с душевнобольными: не юлить, не оправдываться и никогда не идти на попятную.
Я выдержал долгий взгляд одурманенного водкой старпома и сказал, как отрезал:
- Все! За баб мы сегодня больше не наливаем!
На исходе минуты Зуев остыл.
- Умный вроде бы человек, водку, вон, пьешь, - проворчал он примирительным голосом, - а сам задаешь такие вопросы! Почему не в левый? – да потому, что примета плохая: будущий муж будет налево ходить. А еще – потому, что я запретил, под роспись.
- Вон оно что? – изумился я. – Ну, голова! Слушай, Михалыч, честно скажи: ты сам-то как догадался?
- Догадаешься тут, - хозяин каюты довольно хэхэкнул. - В мурманском доке готовились под покраску, отдали оба якоря. А оттуда как сыпанет все, что до этого года три собирали! Боцман чуть со стыда не сгорел.
После третьей бутылки старший помощник поплыл. Я хотел уже встать, уйти по-английски, но Геннадий Михайлович схватил меня за руку, стал стучать по столу и изливать все, что на душе накипело.
- Я ж тебе говорю, Наташка тут не причем. Просто все были уверены, что Зуев на судно уже не вернется. Ты ведь тоже, начальник, поставил на Зуеве крест?! Нет, плохо вы знаете Зуева! Зуев всем вам еще покажет!
С нервами у меня полный порядок. Стучать по столу я не стал, а просто сидел и ждал: когда же иссякнет этот фонтан красноречия.
- Слушай, Зуев, - сказал я ему, дождавшись затишья, - ты вообще с головой дружишь? Ты хоть чуть-чуть представляешь, кто с тобой за столом сидит, кто водку твою пьянствует? Я на «Пахтусове» без году неделя. Кто я такой, чтобы ставить на ком-либо крест?
Но старпом закусил удила. Он долго еще брызгал слюной, склоняя на все лады фамилию, которой, наверное, очень гордился. Я успел вскипятить чайник, зарядить его пригоршней кофе, прежде чем, он снова обрел равновесие мысли.
- Вот и жопа пришла, из-за пашен блестит, - грустно сказал Зуев. – Пошла черная полоса - и нет ей конца, края. Теперь не отвертишься.
- Ты все про случай с «Молотобойцем»? – виновато спросил я.
- Та, - отмахнулся Михайлович, - вспомнила баба про деверя! Про скалу Пахтусова что-нибудь слышал?
- Нет. И по-моему - никогда, - неуверенно вымолвил я.
- Знаешь хоть, кто ее открыл?
- Наверное этот… как его? – Петр Кузьмич Пахтусов, первопроходец?
В ответ раздались непонятные звуки. Старпом трясся всем телом и как будто захлебывался. Наконец, разродился тоненьким выхлопом «и-и-и!». Я даже не сразу понял, что это он так смеется.
- Эту скалу открыл, я, – гордо сказал Зуев, как-то сразу посерьезнев, – по наводке твоего Командора.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
