Елена ворвалась в комнату Насти как маленький вихрь.
- Отец возвращается сегодня! – Закричала она с порога. – Я слышала, все это говорят!
Настя, вся перемазанная чернилами, подняла голову, глаза ее заблестели. Лоскут кожи, лежащий перед ней на полу, весь пестрел стрелками и закорючками. Она устроилась прямо на полу на истертой медвежьей шкуре.
Елена с разбегу бухнулась на шкуру рядом с ней, с любопытством разглядывая творчество старшей подружки.
- Что это? Что ты рисуешь?
- Ничего, - загадочно усмехнулась Настя, - а как там во дворе, что за шум?
Еленка сделала большие глаза и затараторила:
- Там сто-о-о-олько людей. Пир готовят! Татар разбили!
- Разбили! - Настя вытянула вверх руки и издала громкий победный клич: «Эвоэ!».
- А на кухне такие горы еды! И пахнет… ммм…
Настя сглотнула. Со вчерашнего утра она ничего не ела, а сегодня поднялась очень рано, и сейчас голод становился все ощутимей.
- А что еще там творится?
- Гонец какой-то прибыл, весь в пыли.
- Гонец? – Вскинулась Настя. – откуда?
- А я почем знаю? С Дарином заперлись в северной башне.
- Боярином Мирзой?
- Ага! Уже долго беседует – мне Анка сказала. – В голосе Елены послышались просительные нотки: - Ты точно не хочешь попросить прощения? Тамаш сегодня добрый. Радуется победе – как и все.
- Нет. – Настя поднялась с пола и стала ходить по комнате из угла в угол. Одиннадцатилетняя Елена заворожено наблюдала за ней, прекрасно зная, что когда подружка в таком настроении, лучше не мешать. Потому что она думает. А все, что придумывала Настя, вызывало у Елены и страх, и восторг.
- Кто за дверью? – Наконец спросила Настя, не прекращая ходьбы.
- Двое. В прошлый раз ты обманула стража, потому…
- А как тебя пропустили?
- Тамаш велел меня не задерживать! – Радостно сообщила девочка.
- Добрый какой! – Фыркнула Настя. – А от Данилы вестей нет?
- Нет еще, - глаза дочери Штефана наполнились тревогой. – Я уже соскучилась по нему. А ты?
- А я нет!
Настя остановилась. Глаза ее сверкнули, и Еленка затаила дыхание.
- Сейчас выйдешь и скажешь воинам, чтобы позвали Тамаша.
- Ух! Попросишь прощения все-таки?
- Да! Только не у него.
- А у кого же?
- У Дарина!
- И ты посмеешь? Настя, он же злой. Говорят, он обещал попросить отца – запереть тебя в подземелье на неделю и не кормить.
- Посмею. Подумаешь, искупался. Тепло ведь уже!
- Нет не тепло – ты же сама говорила – вода ледяная, - запротестовала Еленка.
- Не важно. Зови Тамаша. Погоди и вот еще что. Когда я тебе знак дам…
- Какой?
- Кашляну… Не сбивай! Ну вот, тогда спросишь: Дядька Тамаш, а что за гонец в столовых покоях с мамой?
- Но он не там!
- Просто спросишь. – Нахмурилась Настя. – А потом помалкивай и все.
- Что ты задумала?
- Потом расскажу! Зови его.
- Как всегда, - Еленка горестно вздохнула. – Влетит обеим.
- Нет, не влетит. Ну и что с того, что спросишь. Все итак знают, какая ты любопытная.
Этот довод девочку, похоже, убедил, и она бросилась к двери - выполнить поручение.
Настя подняла с полу кожу с письменами, свернула и спрятала под подушку. Кинулась к столу и попыталась кое-как отмыть водой из кувшина испачканные в чернилах руки, довольно безуспешно. Едва она закончила вытирать их полотенцем, как дверь в комнату распахнулась, и проем двери заполнил высокий воин, ее воспитатель – венгр Тамаш. Вид его был суров, но Настю это не обмануло. Она видела, как едва заметно кривится в улыбке уголок рта,
- Осознала? - Спросил он сразу вместо приветствия.
Опущенная голова помогла скрыть улыбку.
- Да, - тихо откликнулась девушка.
Широкоплечий воин лет пятидесяти, настороженно поднял бровь. Лицо его было обезображено шрамом, проходившим через всю щеку, от подбородка до самых корней пепельно-серых коротких волос. Сейчас, когда Настя на него не смотрела, к недоверию и суровости на непроницаемом лице наставника появилась так не свойственная ему нежность. Он не переставал удивляться, что девочка, внучка его друга и соратника, уже так выросла, похорошела, но не перестала доставлять кучу неприятностей всем окружающим, то есть прежде всего – ему самому. Он не верил, что маленькая сорвиголова раскаивается, но то, что девчонка не ела уже почти сутки, вовсе его не радовало.
- Я жду, Анастасия Богдаш. Как ты хочешь искупить свою вину?
- Попрошу прощения у Дарина.
На лице Тамаша отразилось недовольство. Насколько он знал Мирзу, ближник господаря еще не скоро забудет проказу Насти, умудрившейся так испугать коня под сыном боярина – юного Михая, что парнишка, не справившись со скакуном, сорвался в реку под дружный смех воинов на глазах отца и знати. Ох, не простит высокомерный боярин этой проказы сироте. И Штефана настроить попытается… В который раз! Куда ему увидеть в худенькой девчонке борца за справедливость! Тамашу была по душе такая выходка девушки, правильно поступила, наказав мальчишку за спесь, не стерпела насмешки, но сказать об этом – значит поощрить на новые «подвиги». А ее не только поощрять не надо, сдерживать в пору.
- Я не настаиваю. У него можешь не просить.
- Я попрошу, - упрямый взгляд карих глаз, обрамленных длинными ресницами, до боли напоминал Тамашу его бывшего господина.
- Ну, хорошо. Пойдем. Андрес уже сообщил мне – что он в северной башне…
Настя громко кашлянула.
Откуда-то сбоку от воина в комнату просунулась голова Еленки.
- Дядька Томаш? А что гонец? От кого он? О чем они с мамой беседуют в столовых покоях?
Аленкин тон был неподражаем. Хоть и непоседа, но в отличие от Насти, на нее никто не мог сердиться, несмотря на постоянные расспросы, и неуемное любопытство. Вот и теперь – Тамаш с улыбкой ответил:
- Не торопитесь, княжна, скоро приедет ваш отец, у него и спросите.
Еленка, заметив знак Насти, поспешила скрыться.
Тамаш, шел следом за Настей. Воинов, дежуривших у ее дверей, отослал в караульную. Девушка поднималась по ступеням башни и, кажется, нисколько не волновалась. Худенькие плечи расправлены, подбородок поднят…
Как же не хотелось отдавать ее на растерзание боярину. Ведь обидеть может ненароком. Девчонка ранимая крайне, хоть виду никогда не покажет. Что за характер!
У дверей, окованных железом, стоял стражник. Увидев девочку, он, было, нахмурился, но когда из-за поворота винтовой лестницы показалась грозная фигура Тамаша, вытянулся, стараясь не дышать. Молодой воин усвоил давно - обидеть маленькую сироту даже взглядом, чревато страшными неприятностями со стороны венгра. Тот был при дворе на особом положении, никто не знал, почему Штефан доверил ему охранять и воспитывать дочь погибшего боярина, поговаривали, что он из ближников господаря Валахии…
- Его милость заняты. – Произнес воин. – Если дело не срочное…
- Очень срочное! – Звонко выпалила Настя. Ведь там – прямо за дверью – гонец. Она не сомневалась, что Тамаш, хоть и будет сердиться, но недолго. Ведь ей всего лишь хотелось узнать, уж не Данила ли, посланный к Дунаю препятствовать турецкой переправе, прислал его? И как он там сам? Соврала она Еленке. Конечно же, скучала по храброму воину.
Страж приоткрыл дверь, что-то сказал, просунув голову внутрь.
- Заходите, - кивнул он Тамашу.
Настя проскользнула в комнату первая и замерла на пороге, словно налетела на стену.
На лавке возле окна она увидела боярина Мирза. А вот напротив него в глубоком кресле, суровый и спокойный, сидел гонец, лицо которого сильно поразило девушку. Что-то было в нем знакомое и тревожное. Большие печальные глаза, тонкие черты лица, черные, как вороново крыло волосы спускались на плечи. Аккуратные усы и орлиный нос дополняли образ неизвестного витязя, от которого так и веяло силой. Возможно, этому способствовали широкий разворот плеч и его могучая шея. Может поэтому боярин выглядел слегка пришибленным и молчаливым. Не похоже было, что они беседуют. Казалось, ему не по себе от присутствия в комнате такого гонца.
- Кто такие? – Властно произнес гость. Он вел себя здесь как хозяин.
Вошедший следом за Настей Тамаш, вдруг еле слышно охнул за ее спиной. Гонец, глянув поверх головы девочки, тоже удивлся. Подняв бровь, он гибким движением поднялся с кресла.
- Оставьте нас, - приказал он, обращаясь к боярину.
Тот вскочил, раскланялся и поспешил покинуть помещение.
Не успела закрыться за ним дверь, как Тамаш опустился на одно колено:
- Мой господин.
Настя изумленно наблюдала, как гость поднимает ее наставника и сжимает его в объятиях. Значит, они знакомы! Гость раскраснелся, видно было – как он рад увидеть Тамаша. Предложив знаком садиться, он обратил внимание на Настю. Проницательный взгляд, казалось, проникал прямо в душу.
- Кто ты?
Тамаш, который прихрамывая от давнего ранения направился к лавке, резко замер. Настя видела это краем глаза, не в силах оторвать взгляд от гостя.
- Я – Настя, - ответила она и тут же поправилась. – Анастасия Богдаш.
Глаза гостя сощурились. Он слегка побледнел и смотрел теперь как то совсем иначе, словно девочка чем-то умудрилась его ошеломить.
- Сколько тебе лет? – Отрывисто спросил гонец.
- В июле будет пятнадцать.
- Как звали мать?
За нее ответил Тамаш:
- Анна Дарга Богдаш.
Настю если и спрашивали о происхождении, то вопрос был - кто ее отец, про мать редко упоминали. Потому удивление девочки только усилилось. Какие необычные вопросы задает знатный гость. Чем же она заслужила такое внимание красивого витязя?
- Знаешь, кто я? – Осведомился вдруг он.
Его гордая осанка и этот пристальный взгляд… Где же она это видела?
- Очень бы хотелось, но не знаю, - выпалила девочка и нахмурилась. Ей стало неловко. Она словно разучилась себя вести. Штефан бы удивился, как она отвечает знатному гостю. Почему он вообще с ней разговаривает?
Тот знаком велел ей подойти ближе. Когда девушка повиновалась и сделала несколько шагов вперед, замирая от охватившего ее волнения, воин, глядя прямо в глаза, заявил:
- Я – Влад Дракула, Божьей Милостью господарь Валахии!
- Боже мой, - вырвалось у Насти, - я столько о вас слышала!
- Что же ты слышала?
Похоже ему и правда интересно. Настя оглянулась на Тамаша, но тот отвел взгляд.
- Что вы великий воин! Самый смелый и храбрый...
Улыбка у него была искренней и открытой, и - что странно, меняла весь облик. На душе Насти потеплело. Ей понравился валашский господарь.
- Ну, беги, - произнес он. - Увидимся еще, Настя.
Она оглянулась на Тамаша:
- Я могу идти?
- Да, - кивнул он. Глаза его светились.
Решив позже подробно выспросить у Тамаша, откуда он знаком с самим Владом Дракулой, девушка поклонилась господарю Валахии и поспешила покинуть комнату.