Бросается в глаза переизбыток местоимений, Оля. Это зачастую сбивает с толку. Вот смотри:
Дальше понятно, что речь идет о Санни. Но первоначально не понимаешь, кого ждет Эжени. Книгу, которую читает?
Второе "она" тоже можно воспринять равно как о героине, так и об упомянутой в предыдущем предложении неделе. Я бы предложил вторую часть этого кусочка начать примерно так: "Торопливо перебрав свой скудный гардероб, решительно надела простую юбку до пола..."
Второе "ей" явно лишнее. Без него смысл не теряется. Можно убрать.
И так далее...

Майор, спасибо за правки.

Глава 21

Обед она все же пропустила. Слишком увлеклась копированием книг о мальчике-который-выжил-и-заразил-полмира-своей-жаждой-стать-настоящим-волшебником.

Санни сидела прямо на полу, разложив вокруг себя книги и стопки тетрадей. К трём часам дня она скопировала все пять книг Роулинг, которые были на русском. Уменьшенные копии походили на карманные словари или записные книжки в твёрдых обложках. Две последние книги, отпечатанные на языке оригинала, копировать оказалось не на что — сама виновата, сделала двойные экземпляры, предполагая, что профессор Робертс захочет забрать для изучения всё, что есть. А ей хотелось и себе оставить для пристального исследования. Мало ли теперь, когда у неё появилось некоторое понимание здешней жизни, она лучше что-то поймёт, зацепится за что-то новое, узнает какой-то важный момент.

Монстрик безучастно дрых на пуфике, стоявшем рядом, не просыпаясь даже, чтобы потребовать пропитание. Но, стоило ей подняться на ноги, чтобы немножко размяться, как он приоткрыл один глаз, понаблюдал за кривлянием хозяйки, и снова задрых, не найдя в разминке ничего интересного.

— Моё ты сокровище, — Санни подхватила на руки дымчатое чудо. — Пойдём тебя кормить, Монстрик, заодно попросим Лакки купить нам ещё тетрадей.

В своих комнатах она устроилась с ногами на диванчике в гостиной и принялась сортировать в две стопки уменьшенные книжки. Те, что предназначались профессору Робертсу, уложила в стопку и перевязала лентой, благо этого добра было навалом ещё у бывшей хозяйки школьного сундука. Вот и пригодилось.

Для себя упаковывать нужды не было. Так и не решив, с какой начинать читать самой, разложила все по карманам брюк и мантии. В одном из карманов, куда пыталась упихнуть сразу две книжки, Санни натолкнулась на что-то непонятное. Но сразу вспомнила жёсткое лицо Рабастана Лестрейнджа, его холодный голос и сминаемый в руках артефакт. Оставив в кармане книжки, она извлекла то, что осталось от прекрасного браслета. Развернув платок на диване, посмотрела на бесформенный комок и потянулась за палочкой. А что если простое Репаро?

— Не вздумайте! — раздался голос со стены.

Санни удивлённо вскинула голову. Мистер Дэн Даркер на картине даже наклонился вперёд, вглядываясь в артефакт. Он стоял за своим креслом, опираясь на его спинку.

— Что это, мисс Прюэтт? Только не говорите, что пытались применить Репаро!

— С чего вы так решили, профессор? — удивилась она.

— Поверьте, догадаться не трудно, я отучил несколько поколений волшебников, прежде чем оказаться в этой нарисованной комнате. Итак, мисс?

Санни сразу пожалела, что вынула не случившийся подарок в гостиной перед портретом. Вот же дура! Надо было в комнату взять. Но пришлось отвечать профессору:

— Совсем недавно это было прекрасным браслетом.

— Из-за него вы плакали? — прищурился мужчина.

— Мистер Даркер…

— Лучше называйте меня профессором, мисс. Итак, это вам подарил мистер…

— Я бы не хотела называть его имя.

— Да полно вам, мисс, мне важно узнать, кто дарит подарки потомку моей лучшей ученицы. Поклясться вам, что разговор приватный?

— Решили взять надо мной шефство? — с грустной улыбкой осведомилась Санни. — Не стоит.

— Я сам решаю, что мне стоит делать, а что нет, — ворчливо не согласился Даркер.

— Вам ведь скучно? — догадалась девушка.

— Что вам знать о скуке, мисс Прюэтт? Не ваш портрет висел больше сорока лет в самом глухом коридоре Хогвартса, а до этого не ваш портрет пылился на складе ненужных вещей среди десятка других портретов более двух сотен лет.

— Но разве вы не могли перемещаться на другие портреты? — Санни посочувствовала бывшему профессору чар.

— Издеваетесь? — нахмурился Даркер. — Перемещение по портретам невозможно, если ты заперт в нарисованной комнате. Выход в коридор перекрыт, ключи от комнат только у предпоследнего директора. Который прислушивается только к директору настоящему.

— О! Сочувствую, сэр. Но теперь вы можете это делать? Вашу комнату открыли?

— Директор Диппет, да. По приказу Дамблдора. Этого полукровки.

— А что вы за это пообещали? Шпионить за мной?

— За кого вы меня принимаете, мисс? — вскинул подбородок Даркер в праведном негодовании. — Требую немедленно извиниться!

— Извините меня, — покорно кивнула Санни.

— Я не могу сказать условий, — сразу смягчился он и вдруг подмигнул: — Но вы же можете угадать.

Санни стало смешно, но она постаралась ограничиться улыбкой.

— Хорошо, сэр. Если не шпионить за мной, то… За моими гостями?

— Мисс Прюэтт, не разочаровывайте меня! Я могу только кивнуть, если вы угадаете, или отрицательно покачать головой.

— А! Вы должны докладывать директору Дамблдору, если меня навестит мужчина?

Профессор важно кивнул и выжидательно посмотрел, предлагая продолжать.

— Не знаю, что ещё, — пожала она плечами.

— Ладно, не буду вас мучить, — поджал он недовольно губы, видя отсутствие интереса. — Я изолировал свою комнату от прослушиваний. Но это ненадолго, чтобы не вызвать подозрений.

— Вы скажете мне? — удивилась девушка.

— Да. Хотя сам не знаю, зачем это делаю, — проворчал он.

— А как же Непреложный обет?

— Не смешите меня, — погрозил он пальцем. — Вы должны прекрасно знать, что Непреложный обет портреты принести не могут.

— А как же тогда…

— Полагаются на честное слово. Портреты, как почему-то уверены некоторые современные маги, не могут врать. Все поголовно джентльмены и леди, и своего слова не нарушают.

— А это не так?

— А это не всегда так, — поправил он. — Но об этом, как и многом другом, к сожалению, сведения давно утрачены. Так что в большинстве своём, портреты действительно не могут нарушать данного слова хозяину дома. Так что условием моего освобождения из-под домашнего ареста, так сказать, и обретения приятной компании в виде вас, леди, было незамедлительно докладывать про посетителей мужского пола, девиц из других домов и преподавателей. Кроме того, я пообещал втереться к вам в доверие, выпытывать ваши мысли, надежды и прочее и рассказывать о них Дамблдору. А также…

— Это ещё не всё? — охнула Санни.

— Дослушайте, мисс. А также мне поручили всячески склонять вас к мыслям о лояльности к нынешнему директору и вашему декану.

— И вы… что вы собираетесь делать?

— Не собираюсь, а уже делаю. А разве не понятно? Втираюсь к вам в доверие, — самодовольно улыбнулся профессор чар.

— Ну знаете, — возмутилась Санни, — мне это совсем не нравится.

— И никому бы не понравилось, — покивал мистер Даркер. — Поэтому я и предлагаю вам сотрудничество на взаимовыгодных условиях — я буду действовать исключительно в ваших интересах, а вы иногда, хотя бы понемногу будете уделять мне внимание, развлекая приятной беседой. А после выпускного заберёте портрет из Хогвартса с собой.

Санни хмыкнула:

— Это возможно?

— Да. Достаточно уплатить десять галеонов завхозу и получить моё согласие. Давняя традиция.

— Допустим, я согласна. И постараюсь вас развлекать, но не слишком часто — у меня выпускной и много учёбы.

— Это понятно, — кивнул Даркер. — Будучи сам профессором чуть больше полувека, могу только одобрить.

— А вы будете действовать только в моих интересах, пока я не закончу Хогвартс?

— Совершенно верно!

— И если вы решите, что в моих интересах шпионить за мной для директора Дамблдора, то будете шпионить? — её хотелось прояснить всё до конца.

Даркер хохотнул:

— Какая умная малышка. Твоя далёкая пра-пра-пра-пра-бабушка могла бы тобой гордиться. Разумеется, нет. В ваших интересах — значит, в интересах вашего рода также, хотя и во вторую очередь. А насколько я в курсе, ваш отец не питает к Дамблдору дружеских чувств. В ваших интересах — значит, мы вместе будем обсуждать, что сказать полукровному директору. В ваших интересах — значит, поддерживать вас во всём, в чём смогу, пусть не так много вещей в моей власти. В ваших интересах — значит, заменить вам деда, отца и мать родную, пока их нет рядом. Этого достаточно?

Санни впечатлилась от этой спокойной и вдохновенной речи.

— Вы ведь были слизеринцем? — с самым невинным видом спросила она. — Честное слово дадите?

Даркер восхищённо замер, разглядывая её, и вдруг, запрокинув голову, расхохотался, как мальчишка. Заливисто, весело и беззаботно. Отсмеявшись и утерев выступившие слёзы, он откашлялся, придавая себе строгий вид и серьёзно сказал:

— Нет, мисс Прюэтт, я принесу клятву. Если условия вас устраивают.

— Но вы же сказали, что Непреложный обет вы не можете…

— А кто говорит о Непреложном обете, деточка? Есть гораздо более простая, а главное — самая сильная клятва. Если согласны, то продемонстрирую сразу.

— Давайте, — вздохнула Санни, — всё равно ведь мне от вас не избавиться. Как и вам от меня. Так что, разумеется, лучше уж дружить.

— Эх, Гриффиндор, — всплеснул руками Даркер, — могли бы хотя бы притвориться, что я вам просто понравился. Нет, нет, теперь уже молчите. У вас все на лице написано.

— Спасибо.

— Ну не обижайтесь, мисс. Итак, клятва. — Даркер глубоко вздохнул и выпрямился во весь свой небольшой рост, становясь вдруг каким-то очень значительным и ещё более вдохновенным. Вперёд он протянул правую руку, ладонью вверх. — Клянусь действовать только во благо Александры Мануэлы Прюэтт и во славу рода. И пусть магия будет мне свидетелем.

На ладони его загорелся язычок синего пламени, которое вдруг взметнулось, вырвалось из картины и окутало сиянием портрет, скрыв на мгновение изображение.

Санни вскочила с дивана, испугавшись, что портрет сгорит в этом сиянии.

Но дымка тут же рассеялась. Даркер улыбался.

— Впечатляет?

— Но, сэр! Почему же такую же клятву с вас не взял директор?

— А кто бы ему сказал, леди, что такое возможно?

— О! Даже профессор Диппет?

— Тем более он, бедолаге пришлось вживую работать с этим полукровкой. Да и есть своя этика среди портретов. Теперь вы, мисс, поклянитесь так же.

— Что буду вас развлекать и заберу портрет?

— Нет, для этого мне и честного слова хватит. Клянитесь, что оставите в тайне наши… отношения.

— Но не знания, полученные от вас?

— Верно, — хмыкнул Даркер. — Все же слизеринское в вас тоже есть.

Санни выпрямилась и так же протянула вперёд руку:

— Клянусь хранить в тайне мои отношения с профессором Даркером из портрета. И пусть магия будет мне свидетелем.

Язычок огня, появившись на ладони, оказался изумрудно-зелёным. И рассыпался зелёными искрами вовсе не так эффектно, как на портрете.

— Ну вот и прекрасно, мисс. Дело сделано. И не делайте такое кислое лицо. Ваша клятва не менее сильная, а позёрству, если захотите, я вас научу. А сейчас вернёмся к первоначальной теме. Кто вам дал этот изумительный браслет? Да-да, портретам — разумеется, не всем и не всегда — свойственно видеть вещи в истинном свете, минуя иллюзии, даже материальные.

— Какие иллюзии?! — Санни сразу расстроилась, вспоминая утренние события. — Он испорчен. Басти смял его руками, потом каким-то заклинанием расплавил, а потом ещё каблуком…

— Да что вы, голыми руками смял? — с иронией переспросил Даркер, будто не замечая слёз, выступивших на её глазах. — Значит, запомните, деточка. Такие мощные артефакты, от которых исходит свечение древней магии, если не ошибаюсь — скандинавских корней, можно деформировать только соответствующим мощным артефактом, а уничтожить разве что адским пламенем, да и то — не факт. Так что утрите слёзы и подумайте, нет ли у вас хорошего знакомого мага, вроде мастера проклятий, или мастера иллюзий?

— Да откуда? Разве что…

Она вспомнила, как Руди заставил её раздеться перед важным матчем. Вот кто разбирается в проклятиях! Но Басти его брат, и она просто не сможет к нему обратиться.

— Ну-ну, кто же? — поторопил профессор чар.

— Профессор Робертс, — нашлась она. — Он преподаёт ЗОТИ, наверное, знает что-то такое.

Даркер фыркнул:

— Знает и Мастер — это разные вещи, юная леди!

— А вы уверены, что иллюзия? — Санни уже иначе поглядела на бесформенный комок и пять крохотных красных камешков похожих на рубины, которые лежали рядом. — А эти тогда почему отдельно?
— Это слёзы вашего Басти, — неодобрительно хмыкнул Даркер, — какая чувствительная молодёжь пошла!

— Слёзы? — ахнула Санни. — Да он не плакал, я бы…

— Заметили? Ну-ну, вы так самоуверенны, мисс? А между прочим, тоже давно забытое заклинание, способное превратить слёзы в драгоценные камни. Можете их спрятать куда-нибудь, куда девицы прячут всякие памятные любовные записки и прочие локоны от возлюбленных. Эти рубины ничуть не хуже настоящих, даже ценнее, только к вашему браслету не имеют никакого отношения. Он монолитный, и чтобы развалить его на кусочки, надо быть, по крайней мере, Мерлином.

— А почему… рубины? — дрогнувшим голосом спросила девушка. — Они же красные…

— Как и кровь, милочка. Слёзы сердца имеют тот же цвет. Что за мальчик, этот Басти? Рабастан, надо полагать? Только не говорите, что он сам сотворил это чудо! Я о браслете, конечно.

— Он сказал, что сам, — Санни всё ещё никак не могла прийти в себя от потрясения. У неё не было причин не верить Даркеру, и теперь, глядя на крохотные рубины, которые в самом деле, если приглядеться, имели форму слезинок, она сама едва сдерживалась, чтобы не заплакать. И голос был сиплым, когда договорила: — У его кузины есть портативная мастерская. В сундуке.

— Вот это я понимаю! — возбуждённо воскликнул Даркер, севший было в своё кресло, но тут же вскочивший. Он в волнении заходил по нарисованной комнате. — Этот мальчик — настоящий талант или очень хороший лгун.

— Или и то, и другое, — буркнула Санни.

— Хотелось бы с ним пообщаться… Только знаете, о чём вы мне напомнили, юная леди? У меня самого была такая мастерская. А ведь наследников я не оставил.

Рядом с хлопком появилась Лакки.

— Хозяйка Санни, вот! — домовушка выложила на диванчик стопку тетрадей, косясь на серебристо-золотой комок, лежащий на носовом платке. — Пришлось поторговаться. Ой! Слёзы сердца!

— О да, — язвительно фыркнул Даркер, — рядом лежит сокровище, а эльф не видит ничего, кроме этих рубинов сомнительного происхождения.

— Много вы понимаете, — обиженно посмотрела на него домовушка.

— Очень много, — холодно ответил профессор. — И когда домовики успели стать такими дерзкими?

Лакки подбоченилась:

— Я не ваш эльф, мистер, так что не вам и обсуждать моё поведение.

— Спасибо, Лакки, — поспешила вмешаться Санни. — Извините, профессор, у моей тёти Мюриэль не совсем обычные эльфы.

— Я уже не её, — Лакки солнечно улыбнулась хозяйке, — я ваша! Может быть чаю, бутербродов? Вы опять пропустили обед!

— Да, спасибо, я сейчас поднимусь, — кивнула Санни.

— Как интересно, — профессор неодобрительно смотрел на место, где только что была домовушка. — Подобное нахальство я встречал только в доме Мирабель. Говорят, эльфы — долгожители, но не до такой же степени. Не слушайте, меня, мисс, идите подкрепитесь, вы слишком бледненькая и худенькая, просто копия моей лучшей ученицы. Правда, с возрастом она стала настоящим проклятием для мужчин. Пышногрудая, крутобёдрая, талия осиная, а осанка, взгляд…

Санни не стала дослушивать воспоминания профессора, мечтательно смотревшего куда-то вверх. Собрав обратно в платок подношение Басти, она поспешила наверх, в свою спальню.

***

***

Антуан Робертс всегда находил общий язык с детьми самых разных возрастов. Втайне он даже гордился тем, что умеет с ними обращаться, понимает их чаяния и знает, как действовать в критических ситуациях, как утешить, успокоить, заставить слушать и слышать. Любил ли он детей? На этот вопрос ему было трудно ответить. Пожалуй, нет. Он смирился с ними в своей жизни, как с неизбежным злом, и никогда не строил иллюзий при виде невинной мордашки с честными-пречестными глазами. Другое дело, что эти маленькие негодяи всё равно забирались в душу, заставляли переживать за них, беспокоиться и бросаться на помощь всякий раз, когда кто-то из слизеринцев в школе, или воспитанников Лестрейнджей в поместье попадал в беду. Решать их маленькие и большие проблемы было делом привычным. И не было среди этих волчат ни одного, к которому он, рано или поздно не нашёл бы подход.

Но один конкретный ребёнок ставил его в тупик, не укладываясь ни в один шаблон и вызывая в душе целую гамму непривычных чувств и эмоций — которые как раз являлись первыми врагами в общении с детьми. И отмахнуться невозможно, когда это твой собственный сын. И рассуждать отвлечённо не получается.

— Северус, не будь ребёнком! — хотел сказать строго и спокойно, а получилось резко. Да и глупость, по сути, он ведь и есть ребёнок.

Сын сверкнул непокорным взглядом исподлобья, но вырывать руку из его ладони перестал:

— Где мама? Я хочу её видеть.

— Малыш, — лорд Прюэтт, удобно устроившийся за столом Сметвика, подмигнул мальчику. — Ты же слышал, целитель просил подождать здесь. Хочешь сока?

Робертс едва не скрипнул зубами. Вот ещё побочный эффект — казалось, что никто не имеет права утешать его сына, а тем более под маской утешения указывать ему, отцу, на ошибки.

— Я ничего не хочу, — буркнул Северус. — Я хочу видеть маму!

— Антуан, отпусти ты его, пусть сядет, — это уже Нотт, развалившийся в одном из трёх кресел, едва сюда прибыли.

Антуану захотелось просто нагрубить другу.

— Магнус…

— А я что? Просто предложил, — примирительно улыбнулся тот.

Джейсон Прюэтт лишь хмыкнул на это и снова уткнулся в потрёпанный фолиант, лежащий на столе целителя.

Миловидная ведьма в лимонной мантии заглянула в кабинет и обратилась к Антуану.

— Вы — мистер Робертс? Можете пройти. Ваша супруга пришла в себя. Остальных прошу подождать. Мальчика оставьте пока здесь.

Антуан вспыхнул, но объяснять, что Эйлин ему не жена — было глупо. Глянул на напрягшегося сына — оставить его? Маленькая ручка теперь вцепилась в его пальцы мёртвой хваткой. По лицу видно, что не останется, по крайней мере — по доброй воле.

— Он пойдёт со мной, — решил Робертс и вышел за недовольно нахмурившейся ведьмой, но возражений не услышал. Малыш едва поспевал за его шагами.

Перед палатой медиковедьма задержалась, заглянула внутрь, приоткрыв дверь, и только потом кивнула ему, мол, проходите.

Едва вошли, Северус вырвался, бросаясь к единственной койке, где лежала белая как простыня Эйлин. Сметвик стоял рядом и задумчиво поигрывал палочкой. Он кивнул Антуану ободряюще.

Робертс застыл на пороге, понимая, что Северусу сейчас важнее её внимание. А ему… Едва ли он услышит что-то новое, особенно в свете самоуправства с домом.

Эйлин уже обнимала сына, лохматя его волосы и нежно улыбаясь, обращая на остальных присутствующих не больше внимания, чем на скудную мебель палаты. И что-то такое было между этими двумя, что захотелось просто тихонько выйти, чтобы не мешать.

Сметвик, оглянувшись на него, решительно двинулся к двери.

Поймав его взгляд, Антуан кивнул и вышел из палаты следом за целителем.

— Пройдём, родич, — сразу предложил тот, — тут слишком людно.

Робертс оглянулся на коридор, где сновали целители и больные в пижамах и мысленно согласился со Сметвиком. Однако далеко идти не пришлось. Лестничная клетка оказалась пустой. Они устроились на широком подоконнике, где стояла чистая хрустальная пепельница. Окно выходило на магловскую улицу. К его удивлению, Сметвик преспокойно вытянул из кармана пачку магловских сигарет и, недолго думая, затянулся. Робертс качнул головой, отказываясь.

— Ну, как прошло? Проклятие уничтожили?

— Да, вместе с домом, — кивнул он, наблюдая за дымом, который целитель сразу превращал в каких-то неведомых зверюшек. Те послушно гарцевали по воздуху, или летели, махая крыльями, постепенно исчезая.

— Хм. Возвращаться стало быть, им некуда?

— Есть куда, — холодно ответил Антуан.

— И конечно, все уже согласны жить в твоём доме, профессор?

Робертс фыркнул и попросил сигарету.

— Лучше расскажи, что с ней, родственник.

Курить он пробовал, ещё давно — баловались с Ноттом. Они тогда многое перепробовали, молодые идиоты. Сейчас, сделав пару затяжек, Антуан поморщился и затушил свой окурок в пепельнице под насмешливым взглядом Сметвика.

— У меня с добавками, — пояснил тот, — экологически чистый табак, как сказали бы маглы. Плюс специальные травки. Моя личная разработка, действует не хуже флакона успокоительного.

— Извращение какое-то, — прокомментировал Антуан.

— Согласен. Перейдём к твоей…

— Её зовут Эйлин Снейп.

— Историю своих отношений ты мне…

— Не расскажу.

Сметвик затянулся, выпуская дым колечками.

— А Северус?

— Мой сын, да. И это тоже обсуждать мы не будем.

— Дело твоё, родич, — хмыкнул целитель. — Тогда только факты. Миссис Снейп сильно истощена. Магия почти на нуле, но магическое ядро не повреждено, хотя это был вопрос времени — ещё бы немного… Прюэтт силён, полностью избавил её от проклятия, а может, и не от одного. Сейчас она чистенькая, никаких тебе сглазов, порчи и прочей дряни, но очень слаба. В физическом плане — они явно недоедали, но тоже поправимо. Питательные зелья, нормальная пища, богатая белком и витаминами.

— Звучит по-магловски.

— Ну а ты думал. — Сметвик затушил сигарету и вытащил из пачки новую. Но не закурил, а принялся мять в руках. — Только идиоты считают маглов дураками. Есть у них чему поучиться. И этот скепсис в твоих глазах — результат невежества и предрассудков, так и знай.

— Верю на слово. Долго она пробудет здесь?

— Неделю понаблюдаем, восстанавливающая терапия и прочее. Держать дольше смысла нет. Да и опасно, пока она в подвешенном состоянии. Хорошо бы примирить её с отцом, или ввести в другой род. И как можно быстрее.

Робертс кивнул. Это было понятно. Принца-старшего он готов был удушить собственноручно, а не возвращать ему блудную дочь. А своего отца он уж постарается убедить. Тем более, когда предъявит старику Северуса…

— Сына твоего можем тоже подержать в детском отделении до субботы, картина похожа, истощение и прочее, но лучше бы…

— Сына я заберу.

— Правильно. Тогда пойдём, родственник, только сначала пусть Прюэтт на неё глянет, а потом уже поговорите.

Антуан подождал у палаты, забрал из рук Сметвика упирающегося сына и вернулся в кабинет целителя, где Нотт и Джейсон Прюэтт о чём-то спокойно молчали.

— Джейсон, Сметвик просил вас посмотреть на неё.

— Наконец-то! — лорд Прюэтт поднялся, расправил плечи и подхватил свой чемоданчик. — Сам уже хотел идти. У кого как, а у меня вечером ещё дела. Так что всем хорошего дня, господа.

— Голодные? — спросил Нотт, едва они дружно распрощались с мастером проклятий. — Можем прогуляться в кафетерий.

Северус покосился на него с подозрением и молча уселся на самое крайнее кресло, забравшись туда с ногами. На Робертса мальчик старался не смотреть.

Антуан присел за целительский стол и внимательно взглянул на сына:

— Северус, кушать хочешь?

Мальчик мотнул головой. Антуан сразу припомнил, что вообще-то, поел он совсем недавно. И настаивать не стал.

— Сходи сам, — предложил он Нотту. — Мы здесь подождём.

— Конечно, — кивнул тот и сразу вышел.

Антуан, откинувшись на кресле, рассматривал ребёнка. Малыш, заметив интерес, тут же задрал подбородок и отвернулся. Робертс сдержал ухмылку, такую реакцию он предвидел. Дракклов Джейсон! Восстановить доверие будет теперь непросто.

— Северус, ты как, устал?

— Нет!

— Ты ещё хочешь в Хогвартс? — заветное слово всё же творило чудеса. Глаза мальчишки распахнулись в удивлении, но он тут же напустил на себя прежний обиженный вид. Не дождавшись ответа, Антуан добавил: — Впрочем, хочешь ты или нет — значения не имеет. Пока твоя мама лечится в больнице, тебе придётся пожить со мной в Хогвартсе.

— А если я не хочу?

— Боюсь, у тебя нет выбора.

Губы ребёнка тут же задрожали, но по крайней мере, ему удалось завладеть его вниманием.

— Я хочу с мамой…

— Я знаю. Но иногда в жизни не всё получается так, как мы хотим. Маму мы скоро заберём.

— Когда? — Северус шмыгнул носом.

— В следующую субботу.

Мальчик только кивнул и опустил голову. Робертс досадливо поморщился. Следующая неделя обещала быть очень… непростой.

В большом уютном кресле для посетителей Северус казался особенно маленьким и трогательно-одиноким. Антуану захотелось его как-то подбодрить, но он опасался, что это не вызовет сейчас ответного энтузиазма.

Когда вернулся Нотт, Робертс даже обрадовался.

— Северус, посидишь немного с дядей Магнусом?

Тот сразу вскинулся, готовый вскочить из кресла:

— А ты… куда?

Робертс скрыл улыбку и ответил серьёзно:

— У меня важное дело, а потом мы сразу отправимся в Хогвартс. Это недолго.

Сын хмуро покосился на Нотта, и обиженно — на отца.

Эйлин на этот раз была одна. Увидев Антуана, она сразу нахмурилась и отвернулась к стене. Понятно стало, от кого Северус этого набрался.

— Привет, — Робертс прошёл к кровати, подвинул себе единственный стул и сел. — Эйлин, давай поговорим как взрослые. Я не буду мучить тебя долго.

— Где Северус? — она всё же повернулась. У него защемило сердце от её бледного вида и впалых щёк. Тёмные глаза лихорадочно горели.

— Он с целителем. Я заберу его в Хогвартс, пока ты здесь, он поживёт со мной.

— А что потом? — возражать она не стала, хотя он видел, что ей очень хочется. — Мне сказали, что ты сжёг наш дом. Это правда?

Робертс вздохнул:

— А почему его сожгли, тебе не сказали?

Она смутилась, отводя взгляд.

— Это проклятие… Я догадывалась, что там что-то есть, но не знала, что всё так плохо. Лорд Прюэтт сказал, что потому мы и с Тобиасом ссорились — из-за этой дряни. Не будь её, всё могло у нас сложиться иначе.

Робертс приложил усилие, чтобы не скрипнуть зубами.

— Мне теперь некуда возвращаться, — она всё ещё не смотрела на него.

— Мой дом теперь будет и твоим, Эйлин. Почти все твои вещи удалось спасти, и они уже там. Надеюсь, мне не придётся убеждать тебя полночи, что так будет лучше для всех. Он достаточно большой, и при желании ты можешь вообще со мной не встречаться. Тем более, что большую часть года я провожу в Хогвартсе.

— Почему ты такой? — обиженно спросила она. — И не надо меня убеждать! Спасибо.

Робертс фыркнул, без такой благодарности он бы прекрасно обошёлся, но озвучивать это не стал.

— Сметвик сказал, что ты пробудешь тут почти неделю, — сухо сообщил он. — В субботу я заберу тебя.

— Ты?

— Я и Северус. Или тебе нужен кто-то ещё?

— Антуан!

— Тебе надо отдыхать, Эйлин, — он поднялся. — Если что-то понадобится от меня, ты всегда можешь сообщить Сметвику.

— Мне ничего… Береги Северуса!

Он кивнул.

После короткого стука, дверь в палату открылась, и невысокая молоденькая медиковедьма прошла к изголовью кровати.

— Пора пить лекарства, — строго сообщила она, с любопытством покосившись на Робертса.

— Я уже ухожу, мисс, — кивнул он. — До встречи, дорогая.

Насладившись возмущённым взглядом Эйлин не больше трёх секунд, он поспешил выйти.

В коридоре он замер, пропуская мимо тележку с едой, которую толкала перед собой очередная барышня в лимонной мантии. Антуан злился, разговор прошёл совсем не так, как он бы хотел. Но здесь и сейчас было не время и не место выяснять отношения.

В кабинете целителя он коротко поблагодарил Нотта за помощь, на что тот неопределённо хмыкнул, и ещё раз спросил разрешения переночевать в его доме.

— До субботы можешь остаться, а потом — извини, — кивнул Антуан. — Где Сметвик?

— Вызвали. Он сказал, что если что, пришлёт тебе сову.

Робертс кивнул.

— Северус, мы уходим.

Мальчик, всё так же сидевший в кресле, метнул на него сердитый взгляд, но из кресла выполз и подошёл, позволив взять его за руку.

Камином они переместились в Хогсмид. Вечер ещё только начинался, но здесь, в Шотландии, уже стемнело. Проще было переместиться сразу в кабинет директора или в больничное крыло, но Антуану хотелось показать сыну замок во всей красе. Лучше было, конечно, прогуляться пешком, но он боялся, что ребёнок слишком устал, а взять его на руки еще раз, как при перемещении через камин, Северус вряд ли позволит. Поэтому пришлось вызывать Хагрида с каретой, запряжённой фестралами.

Северус крутил головой, разглядывая деревеньку.

— Хочешь, зайдём куда-нибудь? — предложил ему Робертс.

— Нет, — ожидаемо буркнул ребёнок.

— А придётся. Ждать карету ещё долго.

Спохватившись, он завёл сына в лавку, где торговали мантиями и другой одеждой. Северус во все глаза рассматривал манекены и двух приветливых продавщиц. Он даже не стал сопротивляться, когда его измерили со всех сторон, покорно позволил надеть на себя тёплую маленькую мантию и зимние ботинки на толстой подошве. Его стоптанные сандалии, совершенно непригодные для зимы, Антуан незаметно спалил. Продавщицы поняли правильно, и быстро собрали полный гардероб для малыша. Получившийся большой пакет они сами уменьшили до крошечного размера, вызвав восхищение ребёнка.

— Можно, я понесу? — спросил он, когда они вышли на холодную улицу. Он вцепился в маленький пакетик, и нетерпеливо притоптывал новыми ботинками по мёрзлой земле.

— Можешь просто сунуть в карман, — разрешил Антуан. Он надеялся, что Северус не потеряет свои обновки. — А вот и Хагрид.

Реакция ребёнка на карету, на Хагрида и на вид Хогвартса была предсказуемой. В своём наивном восхищении, он даже забыл сторониться Антуана, прижимаясь к нему всякий раз, когда что-то пугало. Казалось, что малыш перестал дышать, когда они поднимались по ступеням в замок. Вцепившись в руку Антуана, он пытался идти со спокойным достоинством, копируя отца, но периодически забывал об этом и тогда на лице появлялась удивительная улыбка.

Оказавшись в своих комнатах, Робертс сразу отвёл сына в ванную, доверив домовушке, а сам отправился к Дамблдору. Следовало поставить директора в известность о некоторых переменах в жизни профессора ЗОТИ.

Когда он вернулся, Северус уже спал в его кровати, одетый в маленькую пижаму с единорожками.

Он постоял над ним немного, кивнул эльфийке, которая тихо сидела в уголке.

— Директор Дамблдор позволил Макки следить за ребёночком, пока он будет здесь жить? — пропищала она.

— Да, — кивнул Робертс. — Я ухожу на ужин, если он проснётся, сразу сообщи мне. Старую одежду, что была на нём уничтожить. Новую разложить в шкафу.

— Да, профессор! Макки всё сделает.

— И ещё, сюда принесут ещё кровать, проследи, чтобы эльфы не потревожили Северуса.

— Макки проследит!

Робертс кивнул и отправился проверять слизеринцев в подземелья.

***

***

До ужина оставалось полтора часа, когда Санни закончила копировать оставшиеся книги. Вернувшись к себе, она не нашла на портрете Даркера, который, видимо, отправился кого-то навестить. В спальне она заново рассортировала получившиеся копии, упаковав предназначенные Робертсу ещё и в бумажный пакет. В уменьшенном виде они были похожи на упакованный в бумагу пирожок. Сунула упаковку под подушку, чтобы не забыть занести их вечером профессору ЗОТИ.

Свои экземпляры она пристроила на полку над кроватью, заколдовав каждую обложку под учебники Истории магии с первого по седьмой курс. Сомнительно, что кого-то мог привлечь учебник самого скучного предмета, да и Санни постаралась, чтобы обложки имели потрёпанный вид. Тем более что в её комнату не было доступа даже хогвартским эльфам. Носить с собой эти книги впредь Санни зареклась, и так неизвестно, во что выльется осведомлённость профессора Робертса.

— Я гулять, — сообщила девушка Лакки, принёсшей ей письмо. — Это от кого?

Она с любопытством рассматривала простой конверт без единой подписи.

Лакки смущённо потупилась:

— Я познакомилась с одним эльфом, очень приличным эльфом, хозяйка Санни. Он не хогвартский. Его хозяин очень знатный и благородный. Его хозяин передал через него письмо моей хозяйке. Я проверила письмо, там нет ничего опасного. И Фентер поклялся.

— Фентер?

— Домашний эльф Лестрейнджей.

— Чей? Лестрейнджей?

— Фентер служит Рудольфусу Лестрейнджу, — потупилась Лакки.

— О! Не Рабастану? Именно Рудольфусу?

— У Рабастана вредный Борги, он задирает нос, — тут же наябедничала Лакки. — А Фентер умный и вежливый.

— Хорошо-хорошо.

Санни нетерпеливо вскрыла конверт. Оттуда выпал ещё один, поменьше, и плотный лист пергамента.

«На берегу озера есть раскидистый дуб с корнями, нависающими над обрывом. Второе письмо нужно прочесть именно там. Если вскрыть в другом месте, оно просто сгорит».

— Интересно, — Санни прочла письмо ещё пару раз. Почерк вроде Рудольфуса, а вроде другой. Не понятно. — Это точно от Рудольфуса?

— Конечно, — кивнула Лакки, — Фентер — его личный эльф. Он не стал бы передавать письма от кого попало.

— Не нравятся мне эти загадки, — Санни сунула маленький конверт в карман зимней мантии, а прочитанный листок отложила на стол. Не успела моргнуть и глазом, как пергамент с посланием вспыхнул голубоватым пламенем и сгорел, не оставив даже пепла на столешнице. — Лакки, ты можешь проверить на берегу такой раскидистый дуб? Нет ли там чего-то опасного.

— Конечно, могу, — Лакки подала девушке тёплые ботинки и исчезла.

Вернулась она, когда Санни уже полностью оделась для прогулки.

— Ничего опасного, — сообщила домовушка. — Я всё там осмотрела и обнюхала даже. И никого рядом нет. Но Лакки может быть рядом с Хозяйкой, совсем незаметно.

— Спасибо, Лакки, так будет лучше. Ты можешь подождать меня прямо там, и если кто-то появится, сразу предупредить?

— Да, хозяйка, — преданно улыбнулась эльфийка.

— Тогда жди там.

Лакки кивнула и исчезла.

— Игры в шпионов, — вздохнула Санни, спускаясь в гостиную.

Портрет на этот раз был на месте. Санни перебросилась с ним парой слов, получила пожелание приятно провести вечер и направилась к выходу из школы.

Выходной день ощущался в полной мере, учеников в коридорах и на лестницах было совсем мало. Кто-то гулял, кто-то сидел в библиотеке или в своих гостиных.
На улице было свежо, после дня, проведённого в Выручай-комнате, это было особенно приятно. Санни порадовалась, что утеплилась достаточно. И мамину шапку надела, хотя искренне надеялась, что никто ей в голову камнем кидать не будет.

Проходя мимо домика Хагрида, она увидела дымок, что шёл из трубы и светящиеся окошки. На улице уже стемнело, и избушка лесника смотрелась очень уютно.

Знаменитый дуб был гораздо дальше, темнея в сумерках густой кроной. Если бы там не ждала верная Лакки, Сани бы побоялась идти туда одна в такой час. Ей было непонятно, что за секреты хочет рассказать ей Руди таким странным способом. Но любопытство, которое сгубило кошку, судя по пословице, мучило тем сильнее, чем ближе она была к этому дубу.

Лакки появилась перед ней, когда до дерева оставалось шагов десять.

— Всё чисто, хозяйка, — доложила она. — Никого подозрительного не было. Никого не было вообще.

— Очень странно, — кивнула Санни. — Не уходи, пока я не прочту это письмо.

— Лакки не уйдёт, — кивнула домовушка.

Девушка прошла в густую тень, зажгла на палочке огонёк и присела на оголённые корни, возвышающиеся над землёй. Белый конвертик в руках она проверила ещё раз на тёмные сюрпризы и наконец вскрыла. Листочек внутри был маленьким и содержал всего четыре слова.

«Кольцо поверни два раза».

И всё. Ни для чего, ни что за кольцо, ни в какую сторону поворачивать — сказано не было. Листочек стал быстро гореть прямо в руках, пришлось бросить его на землю.

Логично предположив, что речь о кольце-подарке Тёмного Лорда, Санни с сомнением нащупала на мизинце невидимое кольцо. Поворачивать? Или нет? Может ли она настолько доверять Рудольфусу, чтобы бездумно выполнять его просьбы? Что случится, когда она повернёт это кольцо?

На вопросы ответов не было, а нужно было что-то решать.

— Лакки, — неуверенно сказала она домовушке. — Приготовься. Если со мной что-то случится, то сразу сообщи отцу. Хорошо?

— Хозяйка! Может, лучше ничего не делать, чтобы ничего не случилось? — пискнула Лакки.

— Логично, — вздохнула Санни, — только хочется вот проверить, могу ли я доверять хозяину твоего Фентера.

— Фентер не мой, — тут же поправила домовушка. — У него хороший благородный хозяин.

— Хорошо, если что — расскажешь моему отцу обо всем — про письмо, про Фентера и про его благородного хозяина. Хорошо?

— Лакки сделает, — кивнула та, — Лакки боится лорда Прюэтта, но всё выполнит.

— Ну, не волнуйся так, ещё может, ничего не случится.

Чтобы не передумать, Санни сразу повернула кольцо дважды по часовой стрелке.

Лучше бы она сидела. Потому что там, куда её мгновенно перенесло, выбив из лёгких весь воздух, она сразу шлёпнулась на задницу. Закашлявшись, поспешила подняться. Не будь на полу большой комнаты толстого ковра, точно отбила бы себе копчик. Кашляя — воздух в лёгкие вернулся — она поспешила подняться, и только теперь заметила человека в кресле, который с иронией за ней наблюдал. Из-за того, что кресло стояло в тени, рассмотреть мужчину было сложно, но знакомое ощущение исходящей от него силы ни с чем спутать было невозможно.

— Здравствуйте, — сильно покраснев, Санни выпрямилась, решив, что приближаться к нему ни за что не станет.

— И вам доброго вечера, мисс Прюэтт, — услышала она в ответ знакомый голос, и даже чуть-чуть расстроилась, что не ошиблась. — Похоже, вы не удивлены.

— Ожидала чего-то в этом роде, — вздохнула девушка, сжимая в кармане палочку. Она, конечно, понимала, что это бессмысленно — лучше не злить Тёмного Лорда, против которого она меньше, чем никто. Но так было чуть-чуть спокойнее. — Зачем я вам понадобилась?

— Один мой друг очень хотел с вами познакомиться, мисс. И я клянусь магией, что ни я, ни он, и никто в этом доме не причинит вам сегодня ни малейшего вреда, просто разговор, после которого мы вернём вас обратно в школу.

Вспышка синего цвета окутала кресло. И хотя Волдеморт никакого огонька на ладони не демонстрировал, это очень было похоже на вспышку от магии портрета. Назвать Тёмного Лорда «позёром» у неё бы язык не повернулся, но в мыслях это слово упорно крутилось.

— Спасибо, сэр, вы меня очень успокоили, — честно сказала она.

— Пустяки, — отмахнулся он. — Как поживаете, мисс? Никто не обижает?

— Всё в порядке, спасибо. А кто этот друг?

— Вижу, вы по-прежнему любите задавать вопросы, — лениво прокомментировал Тёмный Лорд. — Что ж. Отвечу. Мой друг — хозяин этого поместья. Ричард Лестрейндж, если вам это имя что-то говорит.

— Отец Рудольфуса? — ахнула Санни. — И Рабастана.

— Именно. Я имел наглость дать согласие от вашего имени поужинать в кругу семьи. Надеюсь, вы на это не сильно обидитесь?

Санни почувствовала, как вспотели ладони. Подумать только, она будет ужинать с Тёмным Лордом, не говоря уже о родителях Руди и Басти!
— Я не одета для ужина, — спохватилась она.

— Не имеет значения. Всё будет по-простому. У нас есть минут десять, чтобы поговорить наедине. Можете снять свою мантию, здесь жарко.

Снимать мантию не хотелось, но она хорошо понимала, что пожелания Волдеморта лучше воспринимать как приказы. Оглядевшись, она не нашла, куда пристроить мантию, однако рядом тут же появился простой деревянный стул.

Переживать, что на ней брюки и белый свитер вместо платья, было бессмысленно. Никто не предупреждал её об ужине в аристократическом семействе, так что сами виноваты. Не слишком утешившись этой мыслью, Санни сняла мантию, сунула в её рукав шапку и аккуратно повесила на стул.

Спохватилась, что палочка осталась в кармане мантии, но не решилась её достать.

— Она вам здесь не понадобится, — «обрадовал» её Лорд, словно прочитав мысли. — Не хотите присесть, мисс?

— Я постою.

— Садитесь!

Прямо за ней появилось высокое кресло. Санни поспешила сесть. Ей было интересно, что спросит Тёмный Лорд, и страшновато от вопроса самой себе, может ли она врать в ответ.

— Лучше не пытаться, — хмыкнул Волдеморт. — Мне нет нужды лезть вам в голову. У вас всё на лице написано, мисс. Кстати, кому-нибудь понравились уже ваши серьги?

— Многим, — Санни чувствовала, как горят её щёки. Должна ли она рассказать о проверке Круциатуса?

— Но не Дамблдору?

— Нет. Он со мной не разговаривал больше.

— Я слышал, вы были на грани жизни и смерти?

— Да, силки майя, но все закончилось хорошо.

— Если не считать, что вы лишились блока в памяти, не так ли? Я немного знаю об этих силках.

— Откуда вы…

— Ваши серьги — это ментальная защита, как вы уже поняли. Всякое срабатывание как с внешней, так и с внутренней стороны оставляет свой след. Например, разрушение блока типа Обливиэйта. Или внешнее Круцио, которое, разумеется, не сработало.

— Я могу их снять?

— А зачем? — ухмыльнулся он. — И кто же проверял Круциатус на такой очаровательной барышне?

Она запретила себе думать о профессоре Робертсе. Не хватало ещё, чтобы Тёмный Лорд посчитал его плохим человеком.

— Ну что вы, мисс! Мне остаётся только посочувствовать этому смельчаку. Его Круцио не могло вам причинить боль.

— Его Круцио?

— Совершенно верно. Для моих заклинаний ваши серьги не преграда. Не пугайтесь так, я всё же не монстр. А вот любому другому магу, не связанному с вами кровным родством, ментальные атаки любого вида могут стоить жизни. Но это в самом крайнем случае. Что ещё интересного произошло с вами после нашей встречи?

— Зачем вам? Ничего интересного в моей жизни нет! — то ли от отчаяния, то ли решив покончить с этой неинтересной жизнью, Санни закрыла уши руками и зажмурилась. И сильно вздрогнула, когда её руки осторожно отвели от ушей. От пристального взгляда стоящего совсем близко Лорда стало просто жутко.

— Смотрите мне в глаза! — приказал он.

Ну конечно, она не посмела сопротивляться. В мыслях быстро мелькали картинки-слайды — вот она мечется в бреду, вот профессор Робертс и целитель Сметвик делятся с ней кровью через рану на руке, а ведь она этого даже не видела. Вот она говорит с Руди, попечительский совет, потом отец, но тут всё смазано, потом Нотт, Рабастан, поцелуй, ей заплетают косу, Эжени жалуется на Мэдисона, портрет Даркера смотрит укоризненно, браслет, бледный Рабастан, книги, книги, книги…

Кажется, она потеряла сознание, потому что, открыв глаза, увидела, что Лорд снова сидит в своём кресле, задумчиво потирает пальцами висок и смотрит как будто с сочувствием.

— Мисс, один вопрос, на который я не жду ответа. Когда вы перестанете искать приключения на свою пятую точку? Ведь не всегда под ней окажется такой мягкий ковёр.

Санни вспыхнула. Но раз ему ответ не нужен…

— Пожалуй, аудиенцию можно заканчивать. Тем более сейчас нас позовут на ужин. Надеюсь, вы голодны, тут хорошо кормят. А копии книг вы мне передадите через приятеля вашей домовушки, доброго Фентера, все семь штук — сегодня же, как только вернётесь.

Санни ахнула. А что она хотела?

— Но, сэр, — решилась она. — Эти книги — они не все на английском…

— Не ваша печаль, — усмехнулся Лорд.

Посреди комнаты появился домовик, кланяющийся чуть ли не до пола.

— Хозяева приглашают на ужин дорогих гостей.

Санни ощущала себя полностью опустошённой. Она вяло поднялась из кресла и вздрогнула, когда снова увидела Лорда совсем близко.

— Продолжим традицию, — ухмыльнулся он, — нельзя же отпустить вас без подарка.

Его прохладные пальцы коснулись её висков.

— Закройте глаза, мисс, вы меня отвлекаете.

Она послушалась и ощутила, как что-то тёплое распространяется по телу от висков. Что-то чужое, но очень притягательное.

— Достаточно, — сказал Лорд, и она невольно потянулась за его пальцами, которые он отдёрнул. — Не будьте такой жадной. И так полночи теперь спать не сможете. Я немного не рассчитал, каюсь. Как самочувствие?

Санни прислушалась к себе и поняла, что полна сил, вся вялость и апатия просто исчезли. Кровь бурлила в жилах, толкая на великие дела.

— Хорошо, — удивлённо ответила Лорду. — Очень хорошо, взлететь боюсь! Ух ты! Это магия?

— Даже так? — не обрадовался Лорд.
— Пойдёмте, мисс, нас ждут.

Ей пришлось положить руку на его локоть и идти рядом. Сюрреалистичность происходящего уже не пугала, а собственное самочувствие изрядно пьянило и кружило голову. Казалось, ей под силу выдержать не только ужин у Лестрейнджей, но и королевский приём.

— Н-да, — прокомментировал Лорд, искоса поглядев на широкую улыбку Санни и её горящие глаза. — Как бы мне не пришлось пожалеть о своём подарке. Держите себя в руках, мисс. Лестрейнджи довольно консервативны.

Ей захотелось рассмеяться, подумаешь! Её бабка тоже весьма консервативна, ну и что такого.

— Будете мучиться от «похмелья», — мрачно предупредил Волдеморт, остановившись перед дверьми. — Придётся придумать ещё подарок, потому что первый получился не слишком полезным. Предупреждаю, будете много говорить, наложу Силенцио. И не обижайтесь — только для вашей пользы.

И с этими словами он приложил руку к дверям, которые сразу распахнулись настежь.

***

***

Джейсон Прюэтт, как и обещал, был в банке Гринготтс ровно в шесть часов вечера. Сыновья его уже поджидали, изо всех сил скрывая нетерпение.

— Гидеон, Фабиан, — кивнул им Джейсон, проходя в отдельный кабинет, у которого стояли близнецы.

Поверенный появился спустя несколько секунд, приветливо улыбаясь. Лорд Прюэтт заметил, как передёрнулся Фабиан, ещё в детстве младший сын уверял, что улыбающиеся гоблины — самые страшные существа. Что ж, улыбки их в самом деле не красили. Вслед за поверенным в кабинет зашёл тощий маг с пухлой папкой подмышкой. Он подобострастно поклонился Джейсону и кивнул удивлённым сыновьям.

— Ну что ж, — Лорд Прюэтт первым занял место за круглым столом. Остальные поспешили последовать его примеру. — Вам не нужно представлять мистера Перкиса, по моей просьбе он собрал всю информацию о драконьем заповеднике в Ирландии, который вы хотите купить. И сейчас расскажет нам, какие подводные камни, расходы, доходы и проблемы ждут вас, если вы всё же решитесь сделать подобное приобретение.

Его повеселили вытянувшиеся физиономии сыновей, но внешне Джейсон остался невозмутим.

— Если? — возмутился Фабиан. — Но, папа…

Гидеон толкнул его локтем.

— Мы тоже собирали информацию, отец.

— Вот и сравните, — отрезал Лорд Прюэтт. — Приступайте, мистер Перкис, не будем терять время.

В конце подробной речи нанятого отцом адвоката с приведением статистики, всевозможных графиков и прайс-листов, близнецы всё ещё были полны энтузиазма, что не укрылось от Джейсона. Ведь достаточно умны, чтобы в полной мере осознать, за что берутся. Расходы предстояли огромные — драконы, как справедливо заметил Перкис, должны были что-то есть, как-то лечиться, быть ухоженными и обученными хотя бы минимально, для чего, в свою очередь, требовался немалый штат сотрудников, включающий как минимум одного драконолога на трёх особей драконов, двух ветеринаров и много ещё кого. И это не считая налогов, бухгалтерии, проверок и инспекций, и многого другого.

Фабиан злился, Гидеон был задумчив.

— Итак, вы по-прежнему настаиваете на этой покупке? — задал вопрос Джейсон, внимательно оглядев обоих.

— Папа, мы…

— Да, отец, — твёрдо произнёс Гидеон, перебив брата. Он вытащил из своей сумки пачку листов и протянул Перкису. — Прошу вас сравнить.

Джейсон гордился сыном, и после восхищённого удивления Перкиса, пролиставшего пергаменты, исписанные убористым почерком и бормоча: «ну, если так, то конечно» и «почему бы и нет», с интересом посмотрел на наследника, которому Перкис задал вопрос:

— Кто это составлял?

— Наш бухгалтер.

Джейсон с удивлением прочёл вызов в глазах первенца. Он уже понял, что дети неплохо подготовились к встрече.

— Кто он?

— Папа, ты должен понять, что он действительно классный бухгалтер, — Фабиан кусал губы, что говорило о том, что ему не понравится кандидатура их бухгалтера.

— Гидеон?

— Это Джейми Прюэтт, — решительно произнёс сын.

Над столом повисло молчание. Джейсон сверлил сыновей недобрым взглядом. Гидеон отвечал ему тем же, лицо Фабиана выдавало целую гамму чувств — от отчаяния до упрямства.

— Хороший бухгалтер? — Лорд Прюэтт, наконец, обратился к Перкису, всё ещё листающему толстую папку.

— Превосходный, — с сожалением произнёс Перкис и пояснил: — Хотел бы я иметь такого сотрудника в своей конторе. Если у вас ничего не получится…

— Спасибо, Перкис, можете идти. Все материалы оставьте. Чек пришлёте совой.

Перкис поспешно вскочил и откланялся.

— Он и будет вести ваши дела?

— Да, папа.

— Да, отец!

— Ну что ж. Я, безусловно, не готов был это услышать, так что жду вашего бухгалтера завтра ровно в полдень. После разговора с ним я скажу вам своё решение.

— Нам сказать Джейми, что…

— Давно вы с ним общаетесь? — перебил Гидеона отец.

— Тётя Мюриэль говорит…

— Помолчи, Фабиан! Гидеон, почему я узнаю об этом только сейчас?

Побледневший наследник отвёл взгляд.

— Простите, — вклинился поверенный, о котором, казалось, все забыли. — Там какая-то наглая домовая эльфа пытается уверить, что у неё к вам важное дело, лорд Прюэтт.

— Не понял, — холодно поднял бровь Джейсон. — Что за эльфа? Вы уверены, что это не может подождать?

— Говорит, что её зовут Лакки, и что дело касается вашей дочери.

Настала очередь бледнеть самому лорду. Сыновья же моментально вскочили на ноги, забыв о своих проблемах.

— Сколько времени ждёт эта эльфа? — тихим голосом осведомился лорд у сжавшегося за столом гоблина.

— Меня не сразу оповестили, — пытался оправдаться он, но под взглядом клиента выпалил: — Всего тридцать минут. Но если бы я знал…

— Немедленно впустите!

Заплаканная домовушка почти тотчас оказалась перед взволнованным семейством.

Она упала перед лордом на колени.

— Лакки, — мягко произнёс тот. — Что с твоей хозяйкой?

— Она исчезла. Её похитили. Но сначала она велела Лакки в случае чего всё рассказать вам. Но Лакки не пускали в банк.

Джейсон Прюэтт сделал знак сыновьям, следовать за ним, и вышел из кабинета первым, прихватив бедную домовушку за лапку. Только переместившись портключом в свой кабинет, он налил себе полбокала коньяка и выпив одним глотком, занял своё кресло.

— Рассказывай, — велел он испуганной домовушке. — Без лишних слов, только факты.

Сыновья садиться не спешили, с тревогой глядя на Лакки, они были готовы бежать спасать сестру, как только узнают куда. Джейсон оценил ситуацию и незаметно активировал антиаппарационный купол.

— Хозяйка Санни велела мне всё вам рассказать.

— Я понял.

— Письмо передал Фентер — это домовик Рудольфуса Лестрейнджа.

Лица у братьев удивлённо вытянулись.

— В письме было ещё письмо, Санни сказала, что его надо прочитать возле дуба. И послала меня проверить, нет ли там чего-то опасного.

— Антиаппарационный барьер, — произнесли братья в один голос.

— Они её выманили, — возмущённо добавил Фабиан. — Дуб уже за чертой.

— Продолжай, — кивнул Джейсон домовушке.

— Когда она прочла второе письмо у дуба, то письмо тоже сгорело, как и первое. И тогда она прикоснулась к невидимому кольцу на мизинце и сказала, в случае чего всё рассказать вам. А потом повернула кольцо и исчезла. А вы были в банке, а меня не пускали.

Домовушка закрыла лицо ладошками и опять заплакала.

— Отец?

— Папа, что это значит? Это Лестрейндж? Да я…

— Умолкни! — Джейсон устало потёр ладонями лицо. — Это Тёмный Лорд. И вы ничего не станете делать.

— Папа!

— Отец!

— Я сказал ничего! — холодно повторил лорд и, взглянув на домовушку, рявкнул: — Лакки!

Та тут же вытянулась в струнку, глядя на Джейсона огромными испуганными глазами.

— Оскар! — щёлкнул он пальцами. Рядом тут же материализовался чопорный домовик. — Лакки, возвращайся к дубу и жди мою дочь. С тобой отправится Оскар. Пусть Санни всё ему расскажет. И хватит рыдать, ничего плохого случится не должно. Ты всё сделала правильно, молодец. А теперь отправляйтесь.

— Но отец, Тёмный Лорд?

— Гидеон, она уже один раз была у него, и ничего он ей не сделал. Только подарил серьги-артефакты с ментальной защитой, стоящие как половина вашего вклада в драконью ферму, и непонятное кольцо, оказавшееся порталом. Возможно, это попытка повлиять на меня, возможно, он в курсе пророчества, что меня не удивит. В любом случае, я, пожалуй, отвечу на его просьбу о встрече.

— Он предлагал тебе встретиться?

— Пока нет, но теперь несомненно предложит. Если умный. А я всё-таки дураком его не считаю. И да, не забудьте передать своему Джейми, что я его жду в полдень. Обнимите мать, прежде чем уйти, а лучше оставайтесь на ужин и ночлег, порадуйте нас. И ни слова матери про сестру, ясно?

— Да, папа.

— Да, отец, мы останемся и подождём Оскара.

— Вот правильно, эльфы справятся, а вы только напугаете девочку. Мне приятно, что вы стали взрослее и рассудительнее. Возможно, ваша затея с драконами не такая и пропащая.

Гидеон просиял и постарался быстрей увести брата, у которого на лице было написано, как он «доверяет» эльфам.

Джейсон посмотрел им вслед и устало откинулся на спинку кресла. Ждать он умел.

Спасибо за несколько страниц Хогвардских интриг))))

Майор, пожалуйста)))

Глава 22

— Что это у тебя? — Мэдисон заглянул в сумку Эжени, куда та убирала книги, и ловко выхватил пухлую папку.

В библиотеке народу почти не было, кроме двух рэйвенкловцев-старшекурсников и одного третьекурсника-гриффиндорца. По случаю воскресенья остальные ученики, видимо, нашли себе другие виды отдыха.

— Отдай! — возмущённая Эжени попыталась выхватить свою папку, но медведь Мэдисон только хмыкнул и остановил её порыв, ухватив своей лапищей за плечо; другой рукой он ловко развязал завязки на папке, лежащей перед ним. — Мэдисон! Не смей!

Мисс Вуд задыхалась от возмущения, но убрать с плеча его руку или вывернуться из-под неё никак не получалось, как и дотянуться до своей папки.

Её новоиспечённый жених вгляделся в верхний лист и присвистнул, вызвав укоризненный взгляд мадам Пинс, поглядевшей в их сторону с неодобрением.

— Твоё? А я всё голову ломал, что ты такое рисуешь…

— Жалко, что не сломал.

— Что ты сказала?

— Мэдисон! — прошипела она, сдерживаясь, чтобы не кричать. — Ты придурок! Немедленно отдай мою папку!

— Милая, ну что ты! Я ведь только смотрю.

И эта сволочь принялась преспокойно разглядывать рисунки.

Эжени ощутила, как заливается краской. Казалась, вся кровь прилила к голове. Представив, какие рисунки он может увидеть в папке, мисс Вуд ещё раз дёрнулась — теперь назад, отчего рука Мэдисона соскользнула.

Эжени сразу вскочила и, обежав стол, за которым они сидели, выхватила папку из-под его руки — помогла внезапность — после чего направилась к выходу из библиотеки.

Ругая про себя не в меру любопытного жениха, она быстро шла к гриффиндорской башне, прижимая к себе папку и изо всех сил сдерживая порыв перейти на бег. Порадовалась даже, что с тех пор, как её отстранили от должности старосты, вернулась в свою старую комнату — она сильно сомневалась, что сможет теперь спокойно жить рядом с наглым, ненавистным Рудольфусом Лестрейнджем. Ей и раньше не нравилось это соседство, а после случая с помолвкой — тем более. И даже то, что Молли не делила теперь с ней старую комнату, не слишком расстраивало. Отношения с подругой сильно изменились, да что там — изменились и подруги, и Молли, и она сама. И как теперь будет, сказать сложно. Вероятно, это и есть взросление.

Эжени всерьёз подумывала о том, чтобы попросить декана МакГонагалл вообще освободить её от должности, пусть делают постоянным префектом временно её замещающую полукровку Эву. Той — счастье, вон как сразу стала на всех поглядывать свысока, а Эжени смогла бы вплотную заняться учёбой и разобраться в себе.

До башни оставался один лестничный пролёт, когда Реган её догнал. Она и не ждала от него иного, потому даже не удивилась, продолжая подниматься и не обращая внимания на топающего рядом слизеринца. То, что он даже не извинился, было обидно.

У портрета Полной Дамы парень кашлянул, привлекая её внимание.

— Ты сумку забыла, — сообщил он, осторожно повесив эту сумку ей на плечо. — Буду тебя ждать через двадцать минут у главного выхода. Одевайся теплей, на улице ветрено.

Развернулся и ушёл, не дожидаясь ответа. Бессильно опустив руки, Эжени смотрела ему вслед, закусив губу.

А вот возьмёт и не придёт! Папка выпала из расслабленных рук, рисунки разлетелись по полу. Эжени опустилась на пол, принимаясь их собирать и понимая, что всё равно пойдёт в Хогсмид. Никуда не денется. И зачем положила эту папку сегодня в сумку? Ах да, хотела ведь забежать к Молли, показать кое-что из новых рисунков, особенно из тех, что рисовала в Италии, и посоветоваться, уничтожить или оставить. Только теперь времени уже не оставалось.

Чёрные блестящие ботинки появились перед её носом, когда на полу оставалось всего два листа. Она вздрогнула — это не мог быть Мэдисон, у жениха сапоги были из более грубой кожи с толстыми подошвами и квадратными носами. Медленно поднимая глаза, Эжени поспешно выхватила оба рисунка из-под ног неизвестного. Впрочем, неприятное предчувствие, холодком пробежавшее по позвоночнику, не обмануло. Владелец остроносых блестящих ботинок был ей даже слишком хорошо знаком, и об этом злосчастном знакомстве она не переставала жалеть уже который день.

— Милые наброски, — голос Вестерфорда звучал равнодушно. — Дай, угадаю — твой братец рисует?

Глядя на него снизу вверх, Эжени ощущала себя кроликом даже не перед удавом, а перед василиском. Подумать только, она гуляла с ним, рассказывая о себе всё на свете, и точно однажды призналась, что любит рисовать. Но Дамиан тогда никак не отреагировал, словно не услышал. И повторять она не стала. Сейчас ей очень хотелось крикнуть ему, чтобы оставил в покое брата и её тоже, но вслух получилось только жалкое:

— Нет, это подруга, — зачем врёт, она даже не задумалась.

— Вставай, поговорить надо, — Вестерфорд сразу потерял интерес к рисункам и протянул ей руку. — Или не рада меня видеть?

Эжени, оставаясь на спасительном полу, принялась запихивать папку в сумку, стараясь протянуть время. Про себя она умоляла Мерлина и Моргану, и даже Мордреда, чтобы из их гостиной кто-нибудь вышел. Или Реган бы вернулся, чтобы ещё что-то добавить к своим указаниям.

И, кажется, откликнулся именно Мордред — спасение явилось с другой стороны в виде невысокой и самоуверенной мисс Скитер.

— О, вот ты где! — Рита бесцеремонно опустилась рядом на колени и придержала ей сумку. — Давай, запихивай. Нет, лучше другой стороной, ага, вот так. Вестерфорд, извини, у нас с мисс Вуд дела. Поговорите в другой раз. Свободен!

— Скитер, — холодно произнёс парень. — С каких пор у тебя дела с моей невестой?

Эжени вспыхнула:

— Я не твоя невеста, Дамиан! Ты мне даже предложения не делал.

Она вдруг почувствовала себя смелее рядом с саркастичной самоуверенной Ритой.

— Не успел, — высокомерно протянул тот. — Но родителям я уже сообщил, и они одобрили мой выбор. Полагаю, ты понимаешь, что медлить с решением… не разумно.

— Ах, как трогательно, — мисс Скитер помогла Эжени подняться и сразу потащила к портрету. — Вестерфорд, я восхищена твоим способом звать замуж, ты просто мой герой.

— Отвали, — прошипел тот. И добавил прохладным тоном: — Увидимся позже, Вуд.

Эжени пробормотала пароль и поспешила внутрь гостиной, так и не взглянув больше на Вестерфорда.

— Спасибо, — с чувством сказала она Рите, едва за ними закрылась дверь. В уютной гостиной, кроме первокурсников, кучковавшихся у дальнего камина, никого не было.

— Ну ты попала, мать, — неодобрительно фыркнула Скитер, с любопытством оглядывая гостиную. — Ты в курсе, что этот тип опасен? Даже не представляю, как ты будешь ему отказывать.

— Мне кажется, это не твоё дело, — Эжени старалась сдерживаться.

— Эй, я тебе помогла, разве нет? — Скитер направилась за ней к девичьим спальням. — Пригласишь на чашечку кофе?

— Если ты ждёшь Артура…

— Допустим, жду. Но ты же знаешь Рыжика, пока он не съест всё, что лежит на столе в радиусе трёх метров, из-за стола не выйдет. И почему до сих пор не растолстел?

Она всё же прошмыгнула в комнату вслед за хозяйкой и вольготно устроилась в единственном кресле.

— Он квиддичем занимается со второго курса, — бросив сумку на кровать, ответила Эжени. — Если хочешь кофе — всё там, а мне некогда, меня ждут уже.

— И кто же тебя ждёт? Уж не тот ли брутальный слизеринец? Он вообще в курсе, что поганец Вестерфорд назначил тебя невестой? Не боишься водить за нос этого парня — Мэдисон, да? С ним, знаешь ли, тоже шутки плохи. Это я тебе точно говорю, я хорошо разбираюсь в людях.

Эжени запыхтела, перебирая вещи в своём шкафу.

— Ты, и правда, встречаешься теперь с Артуром?

— Она самая, — весело хохотнула Рита, — самая всамделишная правда. И, скажу по секрету, сообщение о нашей помолвке выйдет в Пророке аккурат перед Рождеством. Так и быть, вас с братцем пригласим на церемонию.

Эжени выглянула из-за дверцы шкафа:

— Что, вот так сразу?

— Ну а чего тянуть? — хмыкнула Рита. Она вольготно откинулась на спинку кресла и, положив изящную ножку на колено другой, покачивала модной туфелькой в воздухе. — Это вы, чистокровные, либо с детства помолвлены, либо будете тянуть да размышлять, пока всех женихов не расхватают. И останутся такие вот Вестерфорды, с которыми не знаешь — то ли в петлю, то ли в омут с головой. Хотя такие, как ты, часто старыми девами остаются.

— Ничего подобного, — возмутилась Эжени, остановив выбор на шерстяном платье и высоких сапогах. — Я уже помолвлена.

— Да ладно, — не поверила Рита. — Что-то я в Пророке твоего имени не припомню.

— Ты что, запоминаешь всё, что там пишут?

— Всё, что необходимо, — кивнула мисс Скитер. — Так это шутка?

— Нет, не шутка, — Эжени покраснела, вспомнив условия, в которых прошла помолвка. Но самоуверенную Риту хотелось поставить на место. — Всё более чем серьёзно. Нерасторжимая помолвка, если ты в курсе, что это такое.

— И кто заставил? — фыркнула та, но тут же поправилась. — Кто счастливчик? Это ведь случилось совсем недавно? Вчера?

— Я не хочу говорить, кто это.

— Ха-ха, — мисс Скитер внимательно разглядывала свой маникюр, — можно подумать, сцену в Большом зале кто-то не видел. А я-то удивлялась, как видоизменился в общении с грифами непрошибаемый Мэдисон.

Она подмигнула растерявшейся Эжени и, поднявшись с кресла, направилась к выходу, но у дверей замерла:

— Поздравляю с помолвкой!

— Спасибо, — покраснела от удовольствия Эжени.

— Уж не знаю, чем ты зацепила душку Мэдисона, а главное — чем ты понравилась мне, что помогаю, но советую поведать жениху о назойливом внимании Вестерфорда, а то как бы беды не случилось.

С этими словами она выскользнула за дверь.

***

***

Реган, как и обещал, ждал её у выхода. В укороченной тёплой мантии, высоких черных сапогах и перчатках он внезапно показался ей очень привлекательным и взрослым. Эжени, сама того не желая, оробела, встретив серьёзный взгляд.

— Что случилось? — тихо спросил он, стянул перчатку и по-хозяйски крепко взял её за руку. — Какое привидение напугало?

Эжени старалась приноровиться к его широким шагам, но получалось неважно. Она полной грудью вдохнула свежий воздух, едва они вышли из школы.

— Вестерфорд сделал предложение, — выпалила на одном дыхании, пока не передумала.

— Красавец, — хохотнул Реган, ничем не показав удивления. — Осторожно, радость моя, тут скользко. Ты ему объяснила, что я его кастрирую и невеста ему не понадобится?

— Реган! — ужаснулась Эжени. — И пожалуйста, ты мог бы идти не так быстро!

— Это разве быстро? — усмехнулся он, но пошёл медленнее. — Как у тебя с аппарацией?

— Нормально, а что?

— Это хорошо, мои родители хотят с тобой познакомиться.

— Реган!

— Милая, мне нравится, как ты выражаешь все чувства, используя только моё имя. Но поверь, тебе незачем волноваться, мои родители не кусаются. Так что аппарируем из Хогсмида.

— Но ты ведь обещал Робу встретиться там.

— Так и встретимся, одно другому не мешает. Кстати, ты целоваться умеешь?

Она всё же затормозила, вся вспыхнув. Но руку выдернуть из его стального захвата не удалось.

— Незачем так бурно реагировать, — Реган потянул её вперёд, и пришлось идти за ним по мосту. — Я же должен узнать тебя получше.

— Вот как это называется? — рассердилась мисс Вуд. — А я, может, тоже хочу узнать тебя лучше, но не спрашиваю же, как ты целуешься.

— Да я тебе и так отвечу — хреново я целуюсь. Вот думаю, ты научишь, или вместе придётся учиться?

— Я… я не знаю, — растерялась Эжени. — А кто тебе сказал, что хреново?

Он посмотрел с усмешкой, но не ответил.

— Может, соврали, — настаивала девушка. Внутри неприятно кольнуло, что он с кем-то уже целовался.

— Ну откуда мне знать, — отмахнулся Реган. — Когда буду показывать тебе свою комнату, можем попробовать. Только предупреждаю, я не шучу. Совершенно не умею.

Она спрятала улыбку. Мрачный вид Мэдисона позабавил.

— В этом сложного ничего нет, — пробормотала она.

— Я даже не уверен, что мне вообще захочется это делать. О, вон и Роб. Видишь их с Гамп? Как раз заходят в Три метлы.

Эжени, которая мечтала о поцелуях в последний год больше, чем нужно, не на шутку заволновалась. У неё, получается, другого мужчины вообще теперь не предвидится, а если он целоваться не хочет?

— А твоя комната, она какая?

— Увидишь, ничего особенного.

В Трёх Мётлах было шумно от школьников. Свободных столиков не наблюдалось. Роберт вместе с Эмили Гамп сидели в углу за длинным столом, присоединившись к слизеринцам — Валери Нотт, Флинту и мелкому Малфою.

Эжени потянула Мэдисона за руку.

— Может, не надо сейчас подходить? Потом поговоришь с ним. Или я сама поговорю.

— Как скажешь, моя радость, — легко согласился Рэган и, отпустив её руку, приобнял за талию, разворачивая к выходу. — Как считаешь, откуда лучше аппарировать?

— За почтой, — предложила она, обрадованная его покладистостью. — Там обычно никого нет.

— Идём, — кивнул он. Талию так и не отпустил, а за маленьким зданием почты и вовсе обнял обеими руками, прижимая к себе. — Тебе лучше обнять меня за шею.

Она кивнула и послушалась, знакомство с его родителями одновременно пугало и вызывало любопытство — какие они. Как воспримут её? И как воспримут нерасторжимую помолвку? Эжени зажмурилась, когда их рвануло куда-то вверх.

Они оказались перед коваными воротами, за которыми виднелась тропинка, ведущая к дому с двумя башенками по бокам.

— Вот мы и на месте, — Мэдисон не спешил её отпускать. — Пойдём, или немного постоим здесь?

Эжени глубоко вздохнула и высвободилась из таких надёжных объятий.

— Лучше сразу, — предложила тоненьким голосом.

Реган серьёзно кивнул и снова взял её за руку.

— Смелее. Они тебе понравятся.

***

Когда Лорд Прюэтт воспользовался портключом, Магнус Нотт выдохнул, упал обратно в своё кресло и широко, по-мальчишески улыбнулся. Сколько провели они времени бок о бок в этот безумный день, а спросить о важном он решился только под самый конец. И увидел прищуренный взгляд и спокойный кивок.

— Дам совет, Магнус, — от взгляда мастера проклятий захотелось поёжиться, Нотт едва удержался. — По-дружески. Будь осторожен в своих желаниях. У меня только одна дочь.

— Да, сэр.

— Я ждал, что спросишь, хотя моя сестра любит все приукрасить, — лорд снова был добродушен и даже сладко потянулся, поднимаясь из целительского кресла. — Мюриэль своевольная и взбалмошная, но раз уж ты ввязался, её присутствие на этом обеде не обсуждается.

— Конечно, сэр, — Нотт тоже вскочил с кресла. Он предвидел, что Александра Прюэтт озаботится какой-нибудь дуэньей. И, пожалуй, вдова Прюэтт — далеко не худший для него вариант. Впору благодарить Джейсона за информацию.

— Будь другом, дождись вечно занятого целителя и передай, что отчёт пришлю совой, скорее всего утром. У меня важная встреча. Доброго вечера. Был рад поработать в такой компании.

— Я тоже, сэр. Доброго вечера.

Прюэтт коротко кивнул и, не сводя с него насмешливого взгляда, достал из кармана карандаш, разломал его и исчез.

Да, лучше было бы официально напроситься в гости, чтобы по всем правилам просить руки его дочери, но Магнус почувствовал, что рано. Каким-то неуловимым образом Прюэтт дал понять это с первой минуты встречи. Потому Нотт и не решался спросить про приглашение на обед. Лорд Прюэтт, несмотря на всю свою дружелюбность, мог запросто отказать и запретить даже приближаться. И теперь Магнус похвалил себя, что не стал рисковать. Жаль, что отцу не объяснишь все эти тонкости, самому бы разобраться.

— О, ты ещё здесь! — в кабинет ворвался хозяин и подхватил со стола пару каких-то артефактов. Перед Ноттом, снова вскочившим с кресла, Сметвик задержался, хотя явно торопился куда-то. — Прюэтт сову пришлёт? Ну, я не сомневался. Предложил бы тебе поужинать, да только прости, сложный случай. С мадам моего родича Робертса всё пучком, так что можешь не волноваться и тоже идти отдыхать.

— Да я, собственно, — умудрился вклиниться Магнус в быструю речь, — спросить хотел. Могу я навестить её?

— Кого это? — Сметвик даже спешить перестал, сунул в карман артефакты, достал сигареты и щелчком пальцев заставил распахнуться окно. Он спокойно сел на край стола и, прикурив, протянул полупустую пачку Нотту. — У тебя три минуты.

— На что? — опешил Нотт, вытянув из пачки целителя сигарету. Прикуривать он не спешил.

— На какую херню ты хочешь открыть прелестные глазки миссис-ещё-не-Робертс?

— Да так, — Магнус смерил целителя недобрым взглядом и всё же закурил, засветив огонёк на кончике среднего пальца. Сметвик на это фыркнул, выпуская изо рта струйку сизого дыма, формирующуюся в маленького зубастого дракона. — Есть вещи, которые ей следует знать.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Значит так, мистер Нотт, — Сметвик отшвырнул сигарету, уничтожив её в воздухе, и встал со стола. — Я сильно уважаю твоего батю, а тебя вижу в первый раз. Ухудшится здоровье больной — и можешь забыть о моём существовании, это ясно?

— Предельно.

Сметвик снова фыркнул и ушёл, а Нотт докурил, сидя на подоконнике оставшегося открытым окна.

Палату ему указала девушка в лимонной мантии, задорно улыбнувшись. Магнус ей подмигнул и, внутренне напрягшись, открыл дверь в палату миссис Снейп.

Взгляд тёмных тревожных глаз он встретил спокойно.

— Миссис Снейп, вы меня не знаете, — быстро проговорил он в надежде, что так она вынуждена будет выслушать, не перебивая. — Моё имя Магнус Нотт, я лучший друг вашего… друга Антуана Робертса.

Она не перебивала, просто молча кивнула. На фоне белых простыней она казалась безумно худенькой и потерянной. В груди Нотта шевельнулось что-то похожее на сострадание, и он в очередной раз пожалел, что не заавадил старшего Снейпа.

— Я помогал ему искать вас все эти годы, — продолжил Нотт, всё так же стоя возле двери. — Он был не раз на грани отчаяния, постоянно о вас думал. И поверьте, у меня сердце разрывалось, когда я смотрел на Антуана в эти минуты, хотя не могу назвать себя особо чувствительным.

Она легко улыбнулась, и он досадливо нахмурился, не понимая, что в его словах было весёлого.

— Я не знаю, как Робертс вас разыскал. Но вам нужно знать: это я помог устроить развод с помощью одной маглорожденной подруги. Корзину с продуктами передала вам она. Мне, увы, это в голову не пришло. Робертс об этом не знает, и ваше дело — сообщать ему или нет. Но, по крайней мере, лучше ненавидьте меня, а не его — за то, что он не совершал.

Она опять улыбнулась, точнее сказать, вверх загнулись только кончики обескровленных губ.

— Это всё, — буркнул Магнус.

— Вы серьёзно хотите, чтобы я вас ненавидела? — спросила его миссис Снейп, наконец нарушив молчание.

— Нет, — усмехнулся он. — Но если иначе нельзя… Я полностью осознаю, как это может выглядеть в ваших глазах.

— Сомневаюсь, — качнула она головой. — Мистер Нотт, я благодарю вас за помощь. И я рада, что у мистера Робертса такой друг. Если я чем-то могу отблагодарить… Только позже, пока что у меня нет ничего, что я могла бы предложить.

— Ничего не надо, — быстро отказался Магнус и попятился к двери. — Рад, что вы так хорошо восприняли. И сынок у вас отличный парень!

Вот теперь она искренне улыбнулась.

— До свидания, мистер Нотт.

— До встречи, мэм.

Он вышел из палаты, ощущая безумную усталость.

Казалось бы, всё сделал, что хотел, и радоваться надо, а вот не получалось. Внутри вместо должного удовлетворения одна тоска. И это не столько усталость, сколько зависть к Прюэтту, говорящему, что у него только одна дочь, к Робертсу, не сводящему взгляда с маленького сына, даже к Эйлин с её солнечной улыбкой при упоминании маленького волчонка. Будет ли у него когда-нибудь кто-то? Кто-то такой же беззащитный, за кого придётся бояться, учить правильно держаться на детской метле или гиппогрифе, запугивать потенциальных женихов красавицы-дочурки, или учить маленького проказника, как понравиться девчонкам.

Нотт усмехнулся. Какой же бред приходит в голову в таких местах! Недаром он с детства не любил целителей и больничное крыло. А в Мунго лежал от силы три-четыре раза, и каждый раз умудрялся сбегать раньше, чем его выписывали. Сколько он себя помнил, даже неизменный запах больницы его угнетал, а все эти отвратительные зелья…

Пройдя в конец коридора, Нотт сбежал по лестнице на первый этаж. Оказавшись у камина, помедлил. Представив вечер в довольно уютном, но пустом домике Антуана, он скривился. Но навещать весёлую вдовушку в Хогсмиде сегодня не тянуло.

Хотя, вполне было можно напроситься в гости к мистеру Грею Робертсу, старику-звездочёту, мастеру астрологии и отцу лучшего друга. Сыграть партию в шахматы, побеседовать за бокалом хорошего вина, послушать о звёздах. Робертс-старший, пусть и драл его в детстве за уши наравне с сыном, но к повзрослевшему Магнусу относился благосклонно. А едкие замечания старика не обижали, скорее придавали редким встречам особую остроту.

Так и решив, Нотт шагнул в камин, перемещаясь в дом Антуана. До Лестрейндж-холла, где в северной башне царил старик-астролог, он прогуляется пешком, аппарировать в чужом поместье опасно. В башню астролога вёл отдельный ход, хорошо ему знакомый. Может, и поужинают вместе. Магнус дал указание домовушке Антуана предупредить отца Робертса о визите и, как только та вернулась и почтительно сообщила, что мастер Грей будет рад его принять, вышел из дома.

***

***

Рудольфус застыл на пороге спальни пятикурсников, с удивлением глядя, как брат сгребает с полок свои вещи и небрежно швыряет в распахнутый сундук. На Руди Рабастан никак не отреагировал, только движения стали ещё более нервными. Очередная стопка книг полетела в бездонную пасть сундука, и только благодаря неприметному движению палочки старшего Лестрейнджа приземлилась вполне пристойно.

— Рабастан, мантикора тебя раздери! Ты в своём уме, братец? Что, к дракклам, происходит?

Басти искоса глянул на Руди, уронил на кровать стопку белья из шкафа и рухнул следом, сразу перевернувшись на спину и заложив руки за голову. Рудольфус неодобрительно глянул на ботинки, которые тот не потрудился снять.

— А то ты не знаешь? — как-то равнодушно спросил Рабастан, уставившись в потолок. — С какого драного гиппогрифа ты сообщил отцу о браслетах, а, Руди?

— Ты чуть не отдал концы, — Руди прошёл к аккуратно застеленной кровати Джастина Паркинсона и уселся на покрывало. — Если не забыл, мне пришлось тебя откачивать. Я не мог не проинформировать об этом отца.

— Ну да, не мог, — с горечью отозвался Басти. — Знаешь, я безумно рад, что не родился наследником! Все эти клятвы, долг, обязательства… К Мордреду!

— Может, скажешь, что произошло? К чему эти сборы? И что за похоронный вид?

Басти широко улыбнулся и повернулся к брату, подперев голову рукой.

— Вчера я имел счастье разговаривать с отцом.

Глаза Руди расширились:

— А я где был?

Брат только пожал плечом, рассматривая его с интересом.

— И что хотел от тебя отец?

— О! Он не мелочился, — вздохнул Рабастан. — До проклятий не дошло, но почти. Ты знаешь, к примеру, что я неблагодарная скотина, дракклов бездельник и возомнивший о себе слишком много маменькин сынок? Это самое мягкое, что было сказано уже нормальным голосом.

— Понятно. Аргументы?

— Определиться с дочерью мастера проклятий. Как тебе?

— В смысле?

— Или одеть ей браслет, или забыть о ней навсегда, а браслеты сдать в семейный сейф сегодня же, — Басти опять упал на спину и положил руку на живот. — Жрать хочу!

— Братишка, — Рудольфус подался вперёд, сдерживая волнение, и оттого заговорил очень ласково. — Басти, что ты натворил?

Ему ответом было молчание и упрямое сопение младшего брата.

Рудольфус вскочил и, сделав шаг, навис над ним, с тревогой вглядываясь в кривящиеся в усмешке губы и сдвинутые брови. В глаза ему брат не смотрел.

— Рабастан!

— Она попросила два месяца не доставать её. Круто, да?

— Рабастан, немедленно отвечай. ЧТО. ТЫ. НАТВОРИЛ?

— Руди, — глаза младшего Лестрейнджа горели нехорошим огнём, когда он встретился взглядом со старшим братом. — Я не могу положить браслеты в сейф.

— Ты… Раздери меня мантикора! Ты что наделал, придурок? Одел на неё браслет?

— Это ты придурок! Как бы я мог?! — заорал в ответ Рабастан. — Да я всё сделал, чтобы она его не надела! — он зажмурился и с болью совсем тихо произнёс: — Руди, она мне дороже этих грёбаных браслетов, понимаешь?

— Тогда почему, — Рудольфус глубоко вздохнул, — почему не положишь в сейф?

— Она забрала его. Я оставил, а она забрала.

Рудольфус вернулся на кровать Паркинсона и закрыл лицо руками, опираясь локтями о колени.

— Мой брат дебил, — простонал он. — Что, если она сама наденет его? Просто примерить захочет?

— Не сможет, — меланхолично ответил Рабастан. — Я наложил материальную иллюзию.

— Да что ты! А что папа у неё мастер проклятий, тебе ни о чём не говорит?

— Не думаю, что она попросит отца снять иллюзию. Она даже не поняла, я думаю. Пусть у неё хранится.

Рудольфус покачал головой, рассматривая брата. А потом спохватился.

— А собираешься почему?

— Отправил папе сову, что Санни забрала браслетик. Как думаешь, сколько ждать, чтобы он добрался до директора и забрал меня из школы?

— Ах вот оно что! — Рудольфус зло выругался и, вскочив, заходил по комнате. Резко остановившись перед братом, он саркастично произнёс: — Поздравляю с переходом на домашнее обучение, братишка!

— Слушай, Руди, — Рабастан сел на кровати, — а может, обойдётся, а? Ну, фигня эта насчёт последнего предупреждения? Может, бабуля замолвит словечко, как думаешь?

— Басти, не будь таким наивным. Радуйся, если выживешь к ночи.

— Розги?

— Плеть, скорее всего, — качнул головой Руди. — Я прошу тебя, не сдерживайся, забудь про гордость. Ради Санни хотя бы. На хрена ей искалеченный парень?

— Не обольщайся, отец Силенцио наложит, — фыркнул младший. — Так что могу хоть весь изораться. Эй, а ты не мог бы сегодня… ну, отпроситься у декана на пару дней. Соврёшь что-нибудь? Руди! Пожалуйста!

— Малыш…

— Или Робертса попроси! Он может — пусть с директором поговорит.

— Басти!

— Что?

Только теперь Рудольфус заметил, что губы младшего искусаны до крови.

— Я клянусь, Басти, я буду к вечеру дома, — твёрдо пообещал он и потрепал непослушные волосы брата. — Даже если придётся сбежать. Раньше, чем мама заснёт, отец все равно не начнёт. Я буду рядом.

— Спасибо! — Рабастан вдруг уткнулся головой ему в живот. — Прости. Если бы я не вёл себя как идиот в прошлом году, не было бы этого мордредова последнего предупреждения!

— Чего уж. Нет хуже, чем жалеть о сделанном! Не бойся, залечу я твою спину!

— Если отец позволит, — закивал братец.

— Позволит! — с нажимом ответил Руди. — Ну что, идём на обед? Как понимаю, представление будет именно там.

— Публичная порка, — хохотнул Басти. — А потом приватная. Только для родного сына.

— Ещё скажи, что своих детей драть не будешь, — фыркнул Руди. — И хватит над вещами страдать, вызови домовика, пусть соберёт нормально.

— СОВы сдать к Рождеству смогу, — быстро говорил Рабастан, пока они шли по подземельям. — Я почти готов. А вот ТРИТОНы… Подтянешь меня летом?

— Зная отца, ТРИТОНы будешь сдавать с нами, мерлинов вундеркинд!

— Да я сдохну, ты что!

— Спорим?

— Не буду. Руди, ты только ничего отцу не говори, ладно? Не проси за меня…

— Заткнись!

— Ты же знаешь, вместе только огребём. Кто лечить меня будет? Поклянись!

— Да знаю я! — Рудольфус сжал кулаки, но разбивать их о стену передумал. — Идём быстрее, наши уже там.

В Большом зале префект мрачно оглядел столы — едва ли половина учеников посетила воскресный обед. Самым пустым был стол Гриффиндора, только младшекурсники. И хорошо, что Санни тоже не было. Ни к чему ей видеть это представление. За преподавательским столом не хватало Робертса, что Руди посчитал плохим знаком. Так можно было ещё на что-то рассчитывать, Антуан Рабастана с пелёнок выделял из всех. Слагхорн ничего поперёк главы рода Лестрейнджей даже не подумает сказать. Директор добродушно поблёскивал стёклами очков. МакГонагалл, строгая и собранная, скупо улыбалась молодой Помоне Спраут.

Они с Басти присоединились к своим. Правда, Флинта, Мэдисона и Валери в Большом зале не наблюдалось. Но достаточно было и Беллатрикс, которая с беспокойством осмотрела обоих.

— Рудольфус! — требовательно позвала она, едва он сел рядом.

— Тише. Сейчас сама всё увидишь.

— Всё так плохо? — шёпотом спросила она, покосившись на Рабастана.

Тот задумчиво водил пальцами по пустой тарелке, и кажется, был полностью погружён в свои мысли.

— И даже хуже. И ещё, мне надо как-то отпроситься домой на три дня. Поможешь?

— Конечно.

Директор хлопнул в ладоши, на столах появилась еда, но приступить к трапезе никто не успел.

Руди невольно восхитился отцовской выправкой. Тот входил в Большой зал с видом мрачным и торжественным, вассалы за его спиной выглядели не менее внушительно. О, и адвокат был тут. Группа из шести человек, печатая шаг, прошла по центральному проходу прямо к преподавательскому столу. Было видно, как заволновались деканы. Только директор оставался невозмутим.

На сыновей Ричард Лестрейндж даже не взглянул. А вот Генри Стэнфилд подмигнул Рудольфусу, обернувшись на мгновение. Но тут же застыл изваянием за спиной патрона.

Школьники наблюдали за гостями, раскрыв рты. Нечасто тут давали такие представления. Руди мрачно усмехнулся. К сожалению, о чём говорит отец с директором, слышно не было — не иначе полог тишины наложили. Рядом застыл Рабастан, пальцы братишки, вцепившиеся в кубок, побелели. Руди и сам ощущал, как всё напряглось внутри. Вот адвокат взял слово и протянул директору бумагу с печатями. Наверняка у отца все было готово заранее.

Вот директор кивнул, наклонился к МакГонагалл, что-то сказав. Та с растерянным лицом посмотрела на слизеринский стол, встала и вышла вперёд. Ей даже Сонорус наколдовывать не пришлось — тишину в зале, казалось, можно было резать ножом.

— Внимание, — декан Гриффиндора и заместитель директора обвела взглядом всех присутствующих учеников. — Маленькое объявление. С этого дня студент пятого курса Рабастан Лестрейндж переводится на домашнее обучение.

За столами зашумели. Рудольфус с досадой сжал кулак, но оказалось, что МакГонагалл ещё не закончила.

— Это не отчисление, Рабастан Лестрейндж очень талантливый студент, и мы были бы рады обучать его дальше. Но таково было решение его отца, которое было одобрено комиссией из Министерства. У меня всё, всем приятного аппетита.

Рядом шумно выдохнул Басти. Беллатрикс сжала руку Рудольфуса. Он благодарно ей улыбнулся и тут же посмотрел на отца, который с директором и адвокатом как раз выходил в боковую дверь за преподавательским столом. Ясно было, что они пошли утрясать формальности.

Вассалы потоптались ещё у стола, перекидываясь фразами со Слагхорном и с Флитвиком, потом развернулись и направились к слизеринскому столу.

— Привет, парни, — Генри Стэнфилд уселся напротив Рабастана, Шон Кроули и его кузен Бран Сеймур — напротив Руди и Беллатрикс, а мрачный Трой Хейли не поленился обойти стол и сесть рядом с Басти.

— Здорово, — ответил Рудольфус. — Как дома?

— Всё путём, — ответил ему Шон, накладывая себе в тарелку тушёную картошку с мясом. — У Брана первенец на днях родился.

— О, поздравляю!

Они все нестройно поздравили покрасневшего Сеймура, который безуспешно пытался найти на столе что-то кроме тыквенного сока. Беллатрикс с улыбкой наколдовала ему воды, уничтожив сок простым Эванеско.

Трой Хейли что-то тихо спросил Рабастана.

— Не голоден, — мотнул тот головой.

— Отстань от парня, Трой, — добродушно высказался Генри, лениво обгрызая куриную ножку. — А ничего вас тут кормят, я уже и забыл.

Рудольфус тоже не мог есть, кусок в горло не лез, но Рабастана стоило заставить. Если он ещё ужинать не будет, то просто не выдержит экзекуции от слабости.

— Ешь, Басти! — тихо произнёс он, наклонившись к его уху.

Тот поднял на брата мятежные глаза, но промолчал. И даже подвинул к себе тарелку с жареным мясом. Ел с неохотой, ни на кого не глядя. А мужчины то и дело бросали на него сочувственные взгляды. Рудольфусу казалось, что обед никогда не закончится.

— Трой, — позвал он тренера по боевым искусствам. — Вы его прямо сейчас заберёте?

Хейли кивнул.

— Как только патрон вернётся. Хорошо бы чемодан — или что там у тебя, Рабастан — сюда принести.

— Незачем! — Рудольфус резко поднялся. — Рабастан, идём! Скажете отцу, что мы у себя в гостиной подождём.

Мужчины дружно вскочили.

— Мисс Блэк ведь не откажется ему сообщить? — высказался за всех Генри, — а мы с вами.

— Я сказал, подождёте здесь, — спокойно посмотрел ему в глаза Руди. — Мисс Блэк составит вам компанию. Рабастан, идём.

Генри неуверенно улыбнулся и после секундного колебания опустился обратно на скамью.

Остальные молча последовали его примеру.

— Ваше здоровье, наследник, — Трой с ухмылкой поднял кубок тыквенного сока и опорожнил одним глотком. — У вас от силы минут десять, парни!

Однако они едва успели дойти до гостиной Слизерина, когда их догнала Белла.

— Уже, — выдохнула она. — Лорд Лестрейндж направляется сюда. Басти, я помогу собраться.

— Да там немного осталось, я сам помогу. Отвлеки отца внизу. Мы выйдем, как только всё сложим.

— Руди, издеваешься? Мне кажется, он очень зол. Басти, зачем ты вечно злишь своего отца? Можешь не отвечать! Я подожду вас в гостиной!

Рудольфус быстро выгребал всё из тумбочки и шкафа и, уже не заботясь об аккуратности, скидывал в сундук. Рабастан безучастно сидел на кровати, глядя такими несчастными глазами, что хотелось всё разнести тут к дракклам, а не складывать вещи.

— Руди, ты точно…

— Я же сказал, — выдохнул он сквозь зубы, — я буду дома вечером, и пусть всё летит к Мордреду!

Дверь резко распахнулась, явив на пороге их отца.

Рудольфус замер, уронив в сундук очередную мантию.

— Рудольфус, Рабастан, — кивнул лорд Лестрейндж ему и вскочившему с кровати Басти. — Вижу, почти всё собрали.

— Да, отец.

— Я готов, — Басти выглядел теперь вполне спокойным, даже подбородок задрал, глядя на главу рода с вызовом.

Руди в очередной раз поразился их сходству. Даже выражения лиц похожи.

Впрочем, эта мантикорова дуэль взглядами — василиски, блять — длилась недолго.
— Рудольфус, — отец перевёл тяжёлый взгляд на него. — Директор был так любезен, что позволил забрать тебя до четверга. Иди, собери что-нибудь тоже. А Басти тут справится сам, не так ли, сынок?

Тот кивнул, зарываясь в шкаф.

Руди широко улыбнулся отцу, ощущая, как отпускает напряжение.

— Я мигом!

Как не хотелось ему оставлять Рабастана наедине с отцом, но пришлось.

До башни старост он добрался в рекордные сроки. Много собирать не стал, дома всё было, только сумку с книгами и конспектами — никто за него эссе по чарам к пятнице не напишет. Да и по другим предметам отставать не хотелось.

Когда он вернулся в гостиную Слизерина, отец о чём-то беседовал с Беллатрикс, которая почтительно улыбалась, что-то отвечая, а Басти как раз выходил из комнаты с чемоданом.

— Пора, — сразу кивнул Ричард Лестрейндж, увидев его. — Парни, заберите у Рабастана чемодан. Генри, я сказал «чемодан», сумку-то зачем? Мисс Блэк, был рад повидать.

— Всего доброго, сэр!

Белла кивнула Рудольфусу, одними губами произнеся: «Зеркало». Руди понятливо кивнул и вышел вслед за отцом.

До границы антиаппарационного барьера они дошли быстро. Басти развернулся к школе, словно пытаясь запомнить замок. Рудольфус сжал зубы, заставляя себя не оглядываться. Ему хотелось подбодрить брата, но не под пристальным отцовским взглядом.

— Портключ, — лорд Лестрейндж вытащил из сапога хлыст с резной рукоятью.

У Рабастана потемнели глаза, но он первый взялся за плеть. Руди последовал его примеру, потом все остальные.

— Портус! — произнёс глава рода, и Руди ощутил знакомый рывок.

Спускались они медленно уже в парке перед замком. Трой не отдал Рабастану чемодан, хотел понести сам.

Но Ричард протянул руку, отбирая ношу, и вассалы дружно откланялись, разбредаясь в разные стороны.

— Короче так, парни, — произнёс лорд Лестрейндж, сурово оглядев сыновей, когда они остались одни. — Расстроите мать — пеняйте на себя. Рабастан, пойдёшь в свою комнату и выйдешь только к ужину. С улыбкой на лице и в хорошем настроении. После ужина… Впрочем, ты сам знал, что делаешь. Всё ясно?

— Да, отец.

— Рудольфус, делай что хочешь, только никаких дуэлей с бабушкой, имей почтение! На ужине быть обязательно.

— Я понял, отец.

— Бенни! — Ричард щёлкнул пальцами и всучил домовику, появившемуся у его ног, чемодан Рабастана. — В комнату отнеси. Надеюсь, там всё готово?

— Да, хозяин! Бенни сделает. Эльфы всё приготовили.

— И ещё, парни, — лорд задумчиво поглядел на низкие облака. — У нас гостит мой друг, мистер Реддл, правда, собирается отбыть сразу после ужина. Так что, если захочешь, Руди, можешь найти его в библиотеке. Тебе, Рабастан, советую ни с кем до ужина не встречаться. На этом всё, идёмте.

Басти покосился на хлыст, всё ещё зажатый в отцовской руке.

— Этим будешь бить? — спросил спокойно, заставив Рудольфуса резко оглянуться — он шёл впереди, задумавшись, случайно ли заглянул в гости Тёмный Лорд.

Ричард Лестрейндж усмехнулся, глядя на младшего сына, и даже ответил на дерзкий вопрос, сбивая хлыстом шишку с невысокой ели:

— Нет, не этим, — и, не успел Руди выдохнуть, холодно добавил: — Но если очень хочешь…

— Обойдусь, — буркнул Басти и побежал к дому.

— Пап, нельзя как-то…

— Нет, Руди, нельзя. Иначе то, за что он боролся, идя мне наперекор, потеряет свой вес. Поверь, сынок, то, что достаётся легко, цениться не будет. Залечишь и утешишь, ясно? И хватит об этом.

— Это был только предлог, да? — не отступал Рудольфус, приноравливаясь к шагу отца. — Ты его давно хотел забрать?

— Ну не только, но ты прав, сын. Гробить талант в этой вашей школе? К Мордреду! Ему по-настоящему надо учиться, не среди бестолковых студентов, а у мастеров.

— Обо мне ты так не думал, верно?

Ричард Лестрейндж весело рассмеялся.

— Руди, ты наследник, и боевик уже хоть куда, хотя ленишься, да и по проклятьям надо подтянуться, может, в ученики возьмут. Какого ещё дементора тебе надо? А у Басти дар, он на лету всё схватывает. Да ты сам всё знаешь. Лучше скажи мне, что за девочка эта Прюэтт, по которой Басти с ума сходит? Стоит того?

— Она чудо, пап! Таких, правда, больше нет. Тебе надо просто увидеть, ну, может, поговорить.

— Н-да? А Бель не ревнует?

— Отец!

Он обнял Руди за плечи, увлекая к дому.

— Ваша мама так обрадовалась, готовит вам, оболтусам, праздничный ужин, эльфы с ног сбились. А Рабастан, боюсь, не оценит. И ужин будет испорчен. Вот как нам такое пережить, а?

— Может, не всё так плохо? — пробормотал Рудольфус и расправил плечи, когда отец его отпустил. — А ты куда?

— Иди в дом. Полетаю на гиппогрифе. Встретимся за ужином.

— Да, отец.

***

***

Антуан Робертс всю дорогу до подземелий ждал, что домовушка вот-вот появится перед ним, сообщая, что сын проснулся. Но до самого входа в гостиную Слизерина не только домовушка, но и никто из подопечных не встретился, что уже настораживало. Понятно было, что в воскресенье вечером ребятам есть чем заняться, но всё же странно, что даже первачки не шныряют в поисках приключений на свои пятые точки.

Едва он переступил порог гостиной, как понял, что предчувствия его не обманули. Казалось, здесь собрался весь дом, включая самых мелких, хотя кого-то ему явно не хватало. Заметив его, старшие тут же повскакивали со своих мест, вытягиваясь по стойке смирно, за ними уже и младшие встали. Даже девочки не остались сидеть, как бывало раньше. На лицах испуг, волнение, а у кого-то вроде Флинта явное облегчение от вида любимого профессора.

— Кого хороним? — осведомился Антуан и тут же взмолился всем богам, с тревогой осматривая каждого, чтобы это не оказалось правдой. И сразу понял, кого так не хватило при беглом осмотре — братьев Лестрейнджей. Мордред, только не Рабастан! — Где наш уважаемый префект?

— Руди домой забрали, — ответила Белла и даже сделала шаг вперёд. — Профессор, это правда? Рабастан больше не вернётся в Хогвартс?

Остальные было загомонили, но от вопроса Беллатрикс замерли и уставились на него с надеждой. Только Мерлин знает, чего ему стоило взять себя в руки. Стоило лишь одни выходные посвятить себе, и судьба жестоко отомстила. Перед глазами пронеслись тысячи картин с покалеченным или мёртвым Рабастаном, которые он решительно отбросил, с трудом уговорив себя не поддаваться панике. Детям — иначе их назвать сейчас язык бы не повернулся, столько растерянности и надежды на него было в их глазах — он холодно сказал:

— Полагаю, вам уже сделали объявление, — просто не могло быть иначе, а даже если нет, он просто вызовет Слагхорна на дуэль и убьёт его.

— Да, сделали, — подтвердила Беллатрикс, которой все молчаливо предоставили право говорить. — Но мы думали, что вы скажете почему.

— Мисс Блэк, пожалуйста, процитируйте мне это объявление полностью и только после этого скажите, что конкретно вам в нём непонятно. Тем более, я вижу, что многие из вас его не слышали?

— Хорошо, — Беллатрикс кивнула. — Профессор МакГонагалл сказала, что Рабастан Лестрейндж больше не будет учиться, потому что отец забирает его на домашнее обучение. И что Министерство Магии одобрило это решение.

К Антуану медленно возвращалась способность связно мыслить. Он даже улыбнулся малышам, хотя ситуация и теперь ему не слишком нравилась. Но, по крайней мере, Басти был жив. С другой стороны, он наверняка что-то натворил, причём такое, что разозлило патрона. Значит, лорд лично был здесь, чтобы забрать отпрыска, и если бедного парня не ждёт вечером показательная экзекуция, то он, Антуан, ничего не понимает в жизни.

— Мисс Блэк, что же непонятного сказала профессор МакГонагалл? — он откровенно тянул время.

— Всё понятно, — пожала она плечом. — Кроме того, почему это случилось. Рабастан что-то натворил?

— Мы обсудим это с вами позже, мисс Блэк. А остальным настойчиво рекомендую заняться своими делами, пока до ужина ещё есть время. Напомню третьему и пятому курсу, что завтра жду эссе, и поблажек не будет никому. Седьмой курс получит завтра проверочную работу по моему предмету, так что не лишним будет повторить две прошлые темы. Четвёртый курс — зелья, ваш декан тоже собирается проводить проверочную работу. Первый курс, надеюсь, подготовился к трансфигурации, а у второго курса, насколько помню, завтра сложные чары, и профессор Флитвик ожидает отработанное заклинание левитации жидкости. Ну и шестой курс, надеюсь, не забыл нанести на карты все созвездия, что задал профессор Мерфи.

Реакция слизеринцев была единодушной, но, несмотря на стоны и возмущённый ропот, дети поспешно разбрелись кто куда, подальше от внимания Робертса. Кто-то действительно решил подготовиться к занятиям, а кому-то срочно захотелось прочесть сегодняшнюю газету, или обсудить с подружками новые наряды из Ведьмополитена. Главное, что удалось их успокоить.

— Мисс Блэк, прошу за мной, — Антуан вышел из гостиной, направляясь дальше по коридору. Каблучки Беллатрикс стучали позади. Только войдя в один из пустовавших классов, коих в подземельях было несколько, он запер заклинанием дверь и предложил девушке присесть напротив за парту. Сам же прислонился к преподавательскому столу спиной.

— А теперь, мисс Блэк, мне интересно, как всё происходило. Я надеюсь, вы видели своими глазами, как забирали из школы Рабастана?

— Конечно, сэр. Можно узнать, где вы были эти два дня?

Робертс отрицательно покачал головой:

— Это личное, мисс Блэк. И, предвосхищая ваш вопрос, — да, у меня не было возможности отложить или быстрее разобраться с этим делом. Жалею ли я, что меня здесь не было — да, вернулся бы я раньше, если бы знал, что происходит здесь — нет. Я удовлетворил ваше любопытство?

— Да, сэр, — серьёзно ответила она. — Я не совсем владею информацией, как вы уже поняли, поэтому скажу только то, что знаю.

Рассказ Беллатрикс полностью подтвердил догадки Антуана. Лорд Лестрейндж был здесь, причём с вассалами и адвокатом, Рабастан выглядел виноватым, а Рудольфус — злым и расстроенным. И на вызов по зеркалу Руди до сих пор не ответил.

— Спасибо, мисс Блэк. Обещаю, если что-то выясню, то поделюсь с вами. К слову, вы не знаете, с мисс Прюэтт ничего не случилось этим утром или вчерашним вечером?

— Вы думаете, что Басти что-то… Нет, я не знаю, сэр. За завтраком она выглядела нормально, а на обеде её не было.

— Понятно. Не будем строить догадки. Я вас больше не задерживаю, мисс Блэк, и надеюсь увидеть на ужине.

— Да, сэр, — она кивнула и вышла из кабинета, не задав больше ни одного вопроса.

Робертс вздохнул и потёр пальцами виски, голова начинала болеть, а нужное зелье он так и не пополнил в аптечке. Придётся зайти в Больничное крыло, потому что видеть Слагхорна, у которого точно этого зелья была чуть ли не целая полка в личном шкафчике, он сейчас органически не мог. Просто потому, что сильно хотелось двинуть его по рыхлой физиономии, а какое-никакое уважение к собственному бывшему декану у него ещё оставалось.

Макки появилась именно в этот момент, не дав ему решить, что он может и должен предпринять.

— Ваш мальчик проснулся, — пропищала домовушка. — Макки сразу сообщать.

— Можешь меня перенести в комнату?

— Макки может.

Она ухватилась за его руку, и секунду спустя он уже находился в комнате.

Северус сидел на кровати и тёр глаза кулачками. Заметив отца, он тут же выпрямился, сразу становясь настороженным.

— Что-нибудь хочешь, Северус? — спросил Робертс, прикидывая, что для Рабастана он пока ничего сделать не может. Патрон просто не станет слушать — и это в лучшем случае, да и миссис Сольвейг Гамп будет на стороне главы рода, тут без вариантов. Может, на каникулах удастся привести аргументы в защиту крестника.

— В туалет, — буркнул ребёнок. — Мы будем смотреть Хогвартс?

— Сегодня уже поздно. Туалет там. Сам справишься?

— Я не маленький!

Бросив на него обиженный взгляд, ребёнок утопал в туалет, а Робертс оценивающе оглядел детскую кровать, застеленную красивым бельём с разноцветными бабочками. Она стояла в углу его комнаты, а рядом была даже детская тумбочка, тоже разукрашенная какими-то мелкими зверьками. И светлячок над кроватью имелся, и полочка с двумя детскими книжками, непонятно откуда раздобытыми домовиками.

— Спасибо, Макки, — кивнул он домовушке, ожидавшей его вердикта. — Всё очень хорошо.

Та просияла и спросила, надо ли подать ужин для мальчика сюда, или он пойдёт в Большой зал.

Представив, какой фурор произведёт появление его сына в Большом зале, Робертс усмехнулся. С другой стороны — прятать его неделю вряд ли получится. Отправить на учёбу с первокурсниками — тоже как-то несерьёзно, а запирать у себя в комнате…

И как он не подумал об этом заранее? Вообще-то, даже в больнице мальчишке было бы веселей. И подкормили, и подлечили бы там. А ему, по большом счету, заниматься ребёнком практически некогда.

— Одевайся, Северус, — сказал он вернувшемуся отпрыску, — пойдём ужинать.

— В Большой зал? — расширил глаза ребёнок, начиная стягивать пижаму.

— Нет, — чуть скривился Робертс. — сегодня поужинаешь на кухне — с домовиками.

— А ты?

— Я не смогу быть с тобой всё время.

— Ты будешь ужинать в Большом зале?

Робертс вздохнул, глядя, как домовушка подаёт сыну одежду.

— Я профессор и обязан там ужинать.

Обида в глазах сынишки пропала, сменившись возмущением. Он скинул только что одетый ботинок.

— Я не хочу есть с домовиками! Я хочу в Большой зал!

Робертс с минуту смотрел на его скрещенные на груди руки и насупленную мордашку. Сдержав раздражение, он прикинул всё за и против и скомандовал:

— Хорошо, тогда быстро одевайся, посмотришь сначала Слизеринскую гостиную. Но имей в виду, одна твоя жалоба и отправишься к домовикам. Это понятно?

Ребёнок подозрительно посмотрел и принялся поспешно натягивать ботинки, игнорируя домовушку.

— И ещё, — добавил Антуан, ощущая себя не самым лучшим образом, — пока ты здесь, никто не должен знать, что ты мой сын. Иначе тебе придётся проводить время только здесь, пока маму не выпишут из больницы.

— Не скажу я. Но ты тогда тоже не говори, — пробурчал Северус, вскакивая на ноги. Он даже притоптывал от нетерпения. — Я готов.

— А мантия?

— Сейчас!

Он позволил домовушке помочь надеть мантию, но только потому, что сам явно не умел её надевать. Или просто торопился.

— Макки, перенесёшь нас туда же, откуда забрала меня.

— Макки сделает!

Уже в пустом классе Антуан взял сына за руку и спросил:

— Что ты скажешь, если спросят прямо, не мой ли ты сын?

Северус задумался, глядя исподлобья.

— Скажу, что это не их дело, — выдал он.

— Грубо, не находишь?

— Скажу, что ты мне не отец.

— А врать точно не стоит, — Робертс не показал, как это его покоробило.

— Ладно, я придумаю, что сказать, пойдём уже!

— Хорошо. Меня будешь называть — профессор. Но только при посторонних.

— Я понял! Пойдём!

Робертс вздохнул и вывел его в коридор, внезапно понимая, что ребёнок его вообще никак не называет. Но здраво рассудил, что это дело наживное, и начинать настаивать сейчас, когда сам попросил скрывать правду, просто нечестно по отношению к сыну — запутается.

На этот раз в гостиной атмосфера царила вполне обычная — кто-то смеялся, кто-то болтал, кто-то читал, в углу пятикурсники играли в какую-то игру, устроившись прямо на полу.

— Профессор! — Флинт соскочил с дивана, заметив его первым, что-то старательно прикрывая своим телом. Он с изумлением уставился на Северуса.

Выяснять, что прячет Флинт, Антуан на этот раз не стал. Во-первых, было совершенно не до него, во-вторых, выяснять смысла нет — и так понятно, что Квинт может прятать.

Тишина установилась почти сразу, на его сына глядели с любопытством.

— Это Северус, — представил его Антуан. — К сожалению, у него приключилась беда — его мама, моя давняя знакомая, тяжело заболела. Других родственников, способных позаботиться о мальчике, нет, и поэтому неделю он будет находиться на моём попечении, пока его мать не выпишут из Мунго. Был бы рад вашей помощи, потому что, сами понимаете, следить за ним постоянно я не смогу физически. А домовиков он не жалует.

— Какой симпатяга, — Беллатрикс с Валери подошли к мальчику первыми и представились.

— Здравствуйте, я Северус Снейп, — серьёзно ответил ребёнок. — Мне почти восемь лет.

Робертс вздохнул — а чего он ждал, что мальчик назовётся его фамилией? Раньше надо было думать, но как думать, если это чудо было постоянно рядом.

Остальные рассматривали его сына с улыбками. Северус охотно здоровался, вертел головой, восхищённо осматриваясь, чем явно умилял всех. Подошли поздороваться младшие, к которым Робертс и обратился:
— Рози, Алекс, присмотрите за мальчиком? Он будет ходить с вами на некоторые занятия и в Большой зал.

— Да, профессор! — ответили оба хором.

— Мы тоже присмотрим, — сообщила Валери Нотт, — можете оставить его, профессор! Пойдёшь с нами на ужин, Северус?

— В Большой зал? — уточнил тот с подозрением.

— Конечно, куда же ещё?

— Пойду, — согласился он.

— Спасибо, мисс Нотт, — сдержав улыбку, поблагодарил Антуан. — Надеюсь на вас.

— Конечно, сэр.

Он, в самом деле, больше чем другим доверял сестре своего друга, считая её гораздо серьёзнее остальных девиц. Поэтому оставил сына в обществе подопечных почти с лёгким сердцем и отправился к директору. Просто поинтересоваться, какого дементора тот не сообщил ему сразу о судьбе Рабастана.

Ну или просто предупредить, что разрешил Северусу посещать занятия с первокурсниками.

***

Стол в самом деле ломился от яств, отец не преувеличивал. Далеко не всегда их встречали дома таким праздничным ужином. Рудольфус вошёл в обеденную залу на пару секунд раньше отца и занял своё место по правую руку от него.

— Рабастан?

— Сейчас подойдёт, — пожал он плечом, теребя красиво сложенную салфетку. — Он в порядке, отец.

— Злой как мантикора? Неважно. Ты видел Тома?

— Да, но недолго. И, кажется, отвлёк от какого-то важного дела.

— Спрашивал что-то? — поинтересовался Ричард.

— Нет… хотя да, попросил меня одолжить ему на полчаса моего домовика.

— Именно твоего?

— Да, и про мисс Прюэтт ещё.

— Про неё позже. Дамы…

Они оба поднялись со своих мест, приветствуя вошедших в зал леди и обходя стол.

Руди радостно улыбнулся матери, одарившей его ласковым взглядом, и стойко выдержал пронзительный взгляд миссис Гамп, для которой галантно отодвинул стул.

— Добрый вечер, бабушка!

— А он действительно добрый? — подняла бровь Сольвейг Гамп, занимая своё место.

— А разве нет? Вроде бы никто не умер, даже вы, бабуля.

— Укоротить бы тебе язык, внучек!

Ричард, поцеловав жену в висок, бросил на сына предостерегающий взгляд, недвусмысленно приказывая заткнуться.

Рабастан влетел в залу, едва они заняли свои места.

— Опаздываешь, Рабастан! — холодно произнёс глава рода.

Басти бросил на отца нечитаемый взгляд и подошёл к матери поцеловать руку.

— Мама!

— Сынок, я тебе очень рада! — Бастинда Лестрейндж улыбнулась и потрепала его по щеке. — Ты стал ещё выше.

— Да, мама, скоро перегоню Рудольфуса.

— Вполне вероятно, милый.

Басти с улыбкой подошёл к Сольвейг:

— Бабуля! — ей поцелуй достался в щёку. — Мне кажется, или ты расстроена?

— Разумеется, расстроена, Рабастан! Какого Мордреда ты сделал браслеты за один день? Чему я тебя учила? Собственноручно высеку.

— Займи очередь после отца, — Рабастан прямо глянул на Ричарда, занимая место между Руди и Сольвейг.

— Басти, — вкрадчивый голос главы рода заставил Рудольфуса вздрогнуть, а младшего — надменно вздёрнуть подбородок. — Не усугубляй свою участь, сын.

— Кого мы ждём, Ричи? — Бастинда одарила главу семейства строгим взглядом.

— Ты же знаешь, у нас гость, милая, — улыбнулся ей лорд Лестрейндж, отвлекаясь от нахального отпрыска. — Домовик предупредил его, сейчас появится.

Она царственно кивнула и посмотрела на сына:

— Рабастан, прекрати злить отца. А ты, Ричард, угомонись, тем более, у нас гость.

— Я не собираюсь…, — вспыхнул её муж, но заканчивать мысль не стал, оборачиваясь к распахнувшимся боковым дверям.

— А вот и царственный полукровка, — фыркнула Сольвейг, — даже не знаю, кого он мне напоминает.

— Мама! — тихо воскликнула Бастинда.

— Да, ты права, дорогая, знаю… Где теперь тот красавчик? Говорят, он сам выстроил тот Нумернгард…

Басти закашлялся, а Рудольфус с трудом сдержал порыв высказать бабуле, что думает о таком сравнении. Он пнул младшего брата под столом и поднял взгляд на гостя, который мог уже слышать их разговоры.

***

Санни ожидала увидеть обеденный зал, но это оказался небольшой холл перед лестницей, по которой как раз спускалась к ним высокая леди, внезапно появившаяся в вихре аппарации.

— Обожаю Ричарда, — усмехнулась она. — Не врал, что открыл доступ. Здравствуй, Том.

Реддл резко остановился, и Санни уставилась с любопытством в холодные голубые глаза незнакомки и тут же непроизвольно ахнула, не понимая, откуда взялось это знание:

— Крёстная!

— Здравствуй, Александра, — кивнула та, останавливаясь перед ними. — Не буду лгать, говоря, что рада тебя видеть в такой компании и в таком месте. А главное — в таком виде!

— Леди Блэк, приветствую! — отпустив Санни, Тёмный Лорд протянул элегантной гостье свою руку. — Не ожидал вас здесь встретить.

Руки миссис Блэк не подала, обратив на него сверкающий взгляд.

— Похоже, я отстала от жизни, Том. Плебейские замашки снова в моде? Александра, учти, я не потерплю от тебя нарушений этикета. Руку первой подаёт дама!

— Леди Блэк, — холодно процедил Тёмный Лорд, — обойдёмся без взаимных оскорблений.

— Разумно, Том. Тогда позволь поинтересоваться, как скоро ты намерен просить у лорда Прюэтта руки этой девочки? Или для тебя законы не писаны, и компрометировать юных наследниц — обычное дело?

— Леди Блэк!

— Серьёзно, Том? Я тебя разозлила? Проклянёшь? Ко мне, Александра!

— Но ужин… — Санни не смогла противиться, послушно шагнув вперёд, и теперь с растерянностью смотрела на Тома Реддла, прожигающего взглядом дерзкую леди Блэк. Ей хотелось бы знать, кто из дам Блэков так не боится Волдеморта. Вроде бы у Блэков было много женщин в роду, это позже их всех будто корова языком слизнула. Знать бы ещё имя её крёстной, и почему её подсознание выдаёт такую неполную информацию? — Мистер Реддл сказал…

— Милая, мистер Реддл может говорить что угодно, но в таком виде, без приглашения и без ведома отца, на ужин в благородном доме моя крестница не пойдёт. Дай мне руку, девочка.

— Вальбурга…

— Ах да, Том, совсем не обязательно сообщать моим будущим родственникам о моём визите. Александра, детка, держись крепче. Вот так.

Санни не успела и слова сказать на прощание взбешённому Тёмному Лорду, да и просто побоялась — она ведь не Вальбурга! Почти сразу она ощутила уже привычный вихрь аппарации, который вынес их к домикам Хогсмида.

— Крёстная, простите меня, — тут же попыталась она оправдаться.

— Молчи! Как только твой отец послал мне патронуса, я связалась с ним и узнала подробности. Не могу сказать, что ситуация меня радует. Ещё повезло, что Орион заставил глотнуть зелье удачи и я успела вовремя. Пойдём-ка в «Дервиш и сын», ужином, так и быть, тебя угощу. Там мне всё и расскажешь.

Санни и не знала про этот маленький бар, расположенный на боковой улочке Хогсмида. Да и не было на нём никакой надписи. Небольшое помещение, жарко натопленный камин, седобородый старичок за стойкой и один-единственный стол, с начищенной до блеска столешницей и двумя удобными креслами.

— Приветствую, леди Блэк! — поклонился старик и щёлкнул пальцами. Огонь в камине полыхнул, ещё радостней осветив комнату, а на столе появилось меню в кожаной обложке.

— Как тут уютно, — не удержалась Санни, садясь напротив Вальбурги и разглядывая стены, увешанные пучками трав и маленькими картинами разнообразных животных, или лучше сказать — страшилищ. Подобное она видела в учебнике ЗОТИ за второй курс.

— Мало кто знает об этом месте, — пояснила Вальбурга, снимая перчатки. Она коснулась палочкой меню. — Фирменный ужин с мясом и овощами. Тебе понравится, детка.

Меню исчезло, а Санни во все глаза рассматривала крёстную — до сих пор не могла поверить, что это сама Вальбурга Блэк — мать Сириуса и Регулуса.

— Итак, мисс, как, ради Мерлина, ты умудрилась привлечь к себе внимание этого опасного полукровки? Он позволял себе что-то лишнее?

— Не знаю, нет, — поспешила ответить Санни.

— Джейсон говорил о пророчестве. Том копался в твоих мозгах?

— Да, было больно и страшно, — тут же наябедничала она.

— Понятное дело! Мерзавец! И эти загадочные серьги снимать не заставлял? Ментальная защита, если правильно поняла?

— Ага, это он подарил их в первую встречу.

— Том? Вот ведь жук. Да ещё какой щедрый! Знать бы, к чему это всё.

Она взмахнула палочкой, вызывая патронус в виде грифона.

— Джейсон, мы в Хогсмиде, «Дервиш и сын». Всё в порядке, отзывай эльфов. В школу пройдём камином.

Грифон щелкнул страшным клювом, развернулся, раскрывая крылья, и сделал прыжок прямо в стену, растаяв в воздухе.

На столе появились большие тарелки, наполненные аппетитными кусочками мяса под соусом и горкой тушёных овощей.

— Поешь, — кивнула ей крёстная, — стабилизирует твоё состояние. Такое чувство, что тебя кто-то магией накачал.

— Ага, мистер Реддл, — кивнула Санни, пробуя мясо — оно оказалось невероятно нежным и обалденно вкусным.

— Вот как! И под каким предлогом? Жуй, потом расскажешь, за чаем.

Тарелки опустели очень быстро, появился чай и пирожные. Из стены выплыл призрачный фестрал, Санни едва не подавилась первым же глотком — зрелище было жутковатым.

— Спасибо, Вальбурга, — голосом отца проговорило чудовище. А потом повернуло морду в сторону Санни. — Дочь…

Чудовище вздохнуло очень по-человечески и растаяло.

Маловато будет!

PKL, Паша, ну ваще!
Перо))))))))))))))))))
Зачем так смешить!
И почему это маловато, может сравним главы по количеству знаков?

И еще - ты серьезно - читаешь этот фанфик, или так, мимо пробегал?

Я две недели назад почти все прочитал. На СИ

А в последней проде действия маловато

Прочитал. Понравилось. Жду продолжения.

Глава 23

Руди поднялся вслед за отцом, когда Тёмный Лорд вошёл в обеденный зал, и незаметно дёрнул за рукав Рабастана. Братец промедлил лишь на пару секунд, но тоже встал со своего места.

— Мой друг, — произнёс лорд Лестрейндж, — ничего не случилось?

Отец был прав, лицо мистера Реддла казалось мрачным.

— Спасибо, Дикон, просто нашёл в том фолианте нечто интересное. Ты позволишь забрать эту книгу для изучения, или, может, копию сделать возможно? — Реддл поклонился дамам, прежде чем занять место по левую руку от хозяина дома: — Приветствую вас, леди.

Бастинда кивнула:

— Добрый вечер, Том. Что за фолиант, вы нам не расскажете?

— Это и есть копия, Том, — Ричард с интересом глядел на гостя, — конечно, ты можешь забрать.

Сольвейг же фыркнула, заставив отца чуть поморщиться.

— Эта информация касается завоевания мира, Том? — спросила старая леди. — Или отдельно взятой страны?

Руди досадливо вздохнул. На обожаемую бабушку хотелось наложить Силенцио; жаль, что по этикету такое может сделать лишь глава рода, а отец ни за что не пойдёт против Сольвейг. Скорее уж наследнику достанется.

— Я вас бесконечно уважаю, леди Сольвейг, — мистер Реддл устало поглядел на старушку, — но не спешите мне приписывать амбиции Гриндевальда. Я на своей шкуре испытал последствия этих амбиций, будучи мальчишкой. И вы тоже, насколько я понимаю, не от хорошей жизни сбежали тогда на туманный Альбион. Ни я, ни вы не хотим повторения подобного ужаса. Так почему же вы лишаете меня права на обычные человеческие чувства?

— О, кто-то сумел задеть ваши чувства, Том? — насмешливо осведомилась Сольвейг.

— Вы, леди, делаете это постоянно. Может быть, мне надлежит попросить вашей руки, чтобы это напоминало обычную семейную размолвку?

— Не стоит, Том, я вам откажу, — снисходительно ответила ведьма, — боюсь, вы не дотягиваете до викингов, способных произвести на меня впечатление.

— А кто дотягивает? — Том даже подался вперёд, впиваясь глазами в старую леди. — Неужели не можете забыть своего ненаглядного Геллерта? Под каким, интересно, предлогом, вы отказали ему? Не поделитесь?

— Нет, Том, не поделюсь. Смирись.

— А мне и не нужно. В точности представляю! Хотите, леди, я достану его вам из Нурменгарда?

— Ты настолько могущественен, Том? Или настолько безумен?

— Довольно, прошу вас, — тихо произнесла Бастинда.

Рудольфус вздохнул — маму услышали, так было всегда. Он искренне верил, что Реддл сможет достать Гриндевальда, если захочет. Это и пугало, и восхищало одновременно.

— Спасибо за комплимент, леди Сольвейг, — проговорил Том уже спокойно. — Ричард, ты говорил, что ждёшь гостью. Кого-то из Блэков?

— Вальбурга Блэк собиралась навестить, — кивнул лорд Лестрейндж. — Дорогая?

— О, мы её ждали, — откликнулась Бастинда. — Но она прислала весточку, что семейные дела не позволяют ей насладиться вашим обществом.

— Вот оно как, — холодно откликнулся Реддл, но тут же пояснил доверительно: — Жаль, хотел возобновить знакомство. Помнится, когда мы вместе заканчивали Хогвартс, Вальбурга была очень интересной… леди, — и Лорд посмотрел прямо на Руди. — Кстати о Блэках. Рудольфус, всё забываю поинтересоваться, когда ты представишь мне свою невесту? Мисс Беллатрикс Блэк, говорят, очень умна и настоящая красавица.

— Это так, — чуть склонил голову Руди. Нехорошее чувство в груди заставило его напрячься. — Полагаю, на каникулах мы будем…

— Вам так интересны чужие невесты или персонально мисс Блэк? — перебила внука Сольвейг, обращаясь к Реддлу.

Тот обаятельно улыбнулся старой ведьме:

— И чужие женихи тоже, леди Гамп! Вопрос о Геллерте в силе.

— Поберегите свои силы, молодой человек, — взгляд Сольвейг стал холодным. — Вы, видимо, даже не представляете, о ком говорите с такой лёгкостью. Если вы серьёзно думаете, что могли бы справиться с монстром, построившим Нурменгард, то мне вас искренне жаль.

— А его вам не жаль, леди?

— Нисколько!

— Почему же не убили? У вас, как ни у кого, был шанс.

Сольвейг метнула на Тёмного Лорда изумлённый взгляд и рассмеялась. Только от её смеха у Рудольфуса кровь заледенела. «Веселье» оборвалось так же резко.

— Будь моя воля, Том, лично пустила бы ему Аваду в лоб. Как жаль, что я не сделала это тогда, когда Гриндевальд был ещё улыбчивым парнем и стоял передо мной на коленях. Позже у меня уже не было шансов против него. Он быстро учился и стал практически непобедим, — Сольвейг встряхнула головой и вдруг очень ласково улыбнулась Реддлу. — И возможно, когда-нибудь я буду так думать про вас, Том. Что упустила шанс заавадить вас на ужине в доме моего зятя. Кто знает, кем станете вы для бедной Великобритании.

Если бы Руди не знал, какой сильный маг Тёмный Лорд, он бы мог подумать, что тот испугался. Бледность Реддла после речи бабули бросалась в глаза.

— Я не он, — тихо произнёс Том.

— Пока нет, — кивнула Сольвейг.

И было чувство, что для этих двоих не существует ни остальных членов семьи, ни роскошного столового зала.

— Все проголодались, я думаю! — громко произнёс отец и щёлкнул пальцами. Блюда на столе тотчас наполнились разнообразными яствами.

Рудольфус выдохнул, ощущая, как напряжение покидает тело.

Обычно стол накрывали девушки-помощницы из семей вассалов, но сегодня, видимо, отец решил ускорить процесс или избавиться от лишних ушей и глаз.

Руди думал о Бель и о её странной тяге к знакомству с мистером Реддлом. Или это в свете интереса Тома её тяга к Лорду кажется странной? Руди запутался. Он восхищался Реддлом, его силой, мощью, живым умом, пониманием самых тайных побуждений и стремлений своих соратников, знаниями, наконец. Такими знаниями, которые даже в библиотеке Лестрейндж-мэнора не найти. А может, и в знаменитой библиотеке Блэков. Но не напрасно ли он все это рассказывает невесте, вдохновляясь от её неподдельного интереса? Не грозит ли знакомство Беллатрикс с Тёмным Лордом большими проблемами? Ведь Лорд, ко всему прочему, ещё и красив, и его сумасшедшему обаянию, судя по всему, может противостоять только Сольвейг.

—…Рабастан?

Руди встрепенулся, услышав имя брата из уст своего кумира, почувствовал, как напрягся рядом Басти и сильно пожалел, что думал о постороннем.

— Ещё нет, — братишка сжал вилку и повозил кусочком мяса по тарелке. Было понятно, что почти ничего не съел. Но оно и к лучшему. — Мне не так везёт, как моему брату.

— Слышал о твоей клятве, — сочувственно произнёс Реддл, — нелегко тебе придётся.

Рабастан вспыхнул, и Рудольфусу пришлось с силой пнуть его в голень. Басти зашипел, но ответил вежливо:

— Я не намерен её нарушать, сэр.

Лорд Лестрейндж закашлялся. Бастинда с тревогой взглянула на младшенького, а бабуля, конечно, не смогла промолчать:

— И что вам за дело, Том, до клятв моего внука? Ричард, ты во все семейные дела посвящаешь посторонних?

Ричард молча улыбнулся старой карге и отсалютовал бокалом.

Тёмный Лорд поморщился:

— Эту семейную тайну, леди Гамп, я узнал вовсе не от вашего зятя. К сожалению, дуэль имела резонанс, и обсуждение в кабаках и прочих местах вызвало немало толков в начале лета. Вы можете не верить, но я принимаю близко к сердцу благополучие семьи моего друга.

— Почему же. Я верю, — усмехнулась ведьма.

— Отец этого молодого мага, кажется, был вашим однокурсником? — спросила Бастинда.

— Нет, дорогая, — улыбнулся ей Ричард. — Лорд Монтегю выпустился из Хогвартса года на три раньше нас.

— Собственноручно удавила бы этого никчёмного Монтегю, — пожала плечом Сольвейг, и Руди впервые готов был с ней согласиться.

— Которого? — усмехнулся Том. — Лорда или наследника?

— Обоих! А вам, Том, не к лицу передавать сплетни.

Рудольфус уткнулся взглядом в свою тарелку, скрывая замешательство. Стоило помнить, что от Сольвейг ждать хороших манер по отношению к гостю — по крайней мере, наивно.

Реддл рассмеялся.

— Я восхищаюсь вами, леди Гамп, — произнёс он.

— Взаимно, Том, — промурлыкала ведьма. — Восхищаюсь вашей наглостью, дерзостью и незамутнённым эгоизмом. Ваше здоровье!

— За тебя, Том, — тут же поддержал тост Ричард.

Это было невыносимо, но Руди тоже поднял свой бокал. А потом просто встал и откланялся, сославшись на плохое самочувствие.

Басти вскочил вслед за ним.

— Я пригляжу за братом, отец? — нахально блестя глазами, спросил он.

— Ступайте, — махнул рукой лорд Лестрейндж.

Бастинда проводила сыновей тревожным взглядом и улыбнулась гостю.

— Вы сейчас гостите у Малфоев, Том?

Ответа они с братом уже не услышали.

— Ты что творишь? — набросился Рудольфус на младшего, едва они оказались в коридоре.

— Это ты, идиот, всё испортил, — равнодушно ответил Басти, уходя вперёд.

Руди его догнал.

— Я готов был убивать.

— Бабуля всё правильно говорила. Ничего ты не понимаешь!

— Зато ты самый умный!

— Не надо так беситься, Руди, бабушка Сольвейг как минимум жизнь прожила.

— Не понимаю, как отец это терпит!

— Он не терпит, — фыркнул Басти, — он наслаждается.

Руди скрипнул зубами.

До покоев Рабастана они дошли в молчании.

— Мне кажется, ты нервничаешь больше меня, — Рабастан застыл в дверях своих покоев.

— Зато ты, Басти, дивно спокоен, — не поддержал Руди шутливый тон. — Уже ничего не волнует?

— А ты как думаешь?! — дверь с грохотом захлопнулось перед оставшимся в одиночестве наследником.

Выругавшись сквозь зубы на свою несдержанность — уж мог бы понять, что равнодушие брата было напускным, — Руди отправился в свои комнаты. И сразу уселся писать эссе по защите, это лучше всего успокаивало нервы. Робертс очень строго относился к выполнению заданных эссе и скидку не делал никому, даже Рудольфусу — напротив, поблажек сыну сюзерена было меньше, чем кому-либо. И спорить бессмысленно, ответ всегда один — наследник древнего рода должен знать и уметь гораздо больше, чем тот же Флинт или даже Рабастан.

Около одиннадцати вечера рядом со столом появился домовик отца.

— Хозяин просит молодого господина спуститься в конюшню, — пропищал тот.

— Уже? — Рудольфус вскочил, ощущая, как бешено забилось сердце. Какой же он придурок, вместо того, чтобы поговорить с отцом и, может, как-то облегчить участь Рабастана, занимался дурацким эссе, словно другого времени было не найти. Ожидавшему домовику он резко бросил: — Скоро буду!

Эльф кивнул и бесшумно исчез.

На самом деле, конюшни давно сменили своё предназначение, только дальняя часть содержала несколько породистых лошадей. Другое крыло было предназначено для прирученных гиппогрифов, а центральное помещение переоборудовано во что-то вроде склада — по стенам было развешано немало всяких полезных вещей и инструментов — в том числе, для наказаний, подобных сегодняшнему. Будь это кто-то из вассалов, так обязательно зрителей было бы много, а для Рабастана пригласили только его.

Руди едва вошёл, сразу нашёл глазами брата. Басти, раздевшись по пояс, подтягивался на перекладине, и, видимо, уже какое-то время, так как обнажённый торс блестел от пота.

— Привет, — кивнул он, спрыгивая на устланный свежей соломой пол. — Спасибо, что пришёл.

— Я же обещал.

Отец, шагнув внутрь помещения со стороны реальных конюшен, заставил их замолчать.

Он молча подошёл к Рабастану, вытянувшемуся в струнку.

— Согласен ли ты с наказанием, сын?

— Я ещё не слышал, каким оно будет, — дерзко ответил Басти, ломая ритуал.

Рудольфус всегда сразу отвечал, что согласен. Глаза отца предсказуемо сузились. Не отрывая взгляда от младшего сына, он взмахом руки призвал к себе тонкую плеть, послушно влетевшую в его ладонь.

— Хорошо, я скажу тебе. Но сначала хочу услышать, что ты помнишь о последнем предупреждении.

— Что ещё одно ослушание, и я получу за всё, — напряжённо ответил Басти, — за дуэли тоже.

— Молодец. Тогда ты поймёшь, почему твоим наказанием будет двадцать ударов плетью. Не так ли?

Рудольфус мысленно ахнул и подался вперёд, но отец сделал знак не шевелиться, пришлось замереть.

— Понимаю, — с напускным равнодушием ответил Басти. — Добавьте ещё пять, отец, и верните меня в Хогвартс!

— Это сейчас не обсуждается, — холодно ответил Ричард, хлестнув плетью по своим сапогам. — Но пять ударов, так и быть, добавлю.

Рабастан только презрительно усмехнулся в лицо отцу и зашагал к стене сам, без приказа.

— Нет! — всё же вырвалось у Рудольфуса, когда брат приложил ладони к стене и кожаные петли сами охватили запястья.

— Перечишь? — тяжело посмотрел на него отец.

— Слишком много, — сквозь зубы проговорил Рудольфус. — Отец, я прошу…

— Сколько ты ему оставишь, сынок? — вдруг как-то очень ласково осведомился Ричард, с интересом к нему повернувшись.

Это было ещё более пугающе, но показывать слабину не стоило. Басти сумел парой слов достаточно завести главу рода.

— Десяти вполне достаточно, — хрипло проговорил Руди.

Отец покачал головой.

— Двенадцать.

Лорд Лестрейндж смерил его нечитаемым взглядом:

— И это всё?

Рудольфусу ничего не оставалось. Одним движением он опустился перед отцом на колени, поднял голову и почти прошептал:

— Остальное прошу оставить мне. Клянусь магией, что предлагаю себя добровольно, полностью понимая и принимая назначенное вами наказание.

Полыхнуло белым.

Он видел краем глаза, как дёрнулся у стены Рабастан, но не мог оторвать взгляда от отца.

Ричард смотрел холодно.

— Так и стой, — бросил он отрывисто, не сказав ни слова о том, что принимает жертву наследника.

Рудольфус понимал, что только разозлил отца своим вмешательством, и хотел бросить взгляд на брата, мысленно прося у него прощения, однако не смог повернуть головы. Он мысленно застонал, поняв, что отец невербально его обездвижил — всю верхнюю часть туловища, ноги он ощущал хорошо, особенно мелкие камешки под правым коленом, но сменить положение не мог. Теперь он не видел ни отца, ни Басти. И это было ещё большей пыткой, чем если бы смотрел.

Первый свист плётки ударил по нервам, Руди бы дёрнулся, услышав шипение брата, если бы мог. Значит, Силенцио наложено не было.

Второй свист и звук рассекаемой кожи, Рудольфус попытался скинуть заклятие, но ничего не получилось. От сильно бьющегося в ушах сердца он не слышал третьего удара, только короткий стон брата, тут же замолчавшего.

«Кричи, Басти!» — мысленно взмолился Рудольфус и прикусил язык, остававшийся подвижным, услышав четвёртый удар. Тяжёлое дыхание брата слышно было даже отсюда. Рудольфус представлял красные полосы на его спине и, напрягая все силы, попробовал повернуть голову.

Не вышло.

Пятый удар, шестой, седьмой. Басти дышит уже с хрипами, но молчит. Какой же придурок!

Восьмой удар — непонятно, что громче, свисты в дыхании Рабастана или в резких взмахах плети.

Девятый. От желания побороть заклинание у Рудольфуса потемнело в глазах. Тщетно.

Десятый. Рабастан застонал. Хрипло, яростно, но опять оборвал себя сам.

Одиннадцать. Руди ощутил, как впиваются ногти в ладони. Короткий вскрик брата заставил зажмуриться.

Двенадцать. Опять сдавленный крик. А потом ничего! Ни звука со стороны брата, даже дыхания не слышно. Или Руди оглох от отчаяния и бессилия? Или всё кончено, и его клятву приняли.

— Вставай, — коротко приказал отец. — Забери его и вернёшься сюда через час.

Не дослушав, Руди в несколько прыжков оказался возле обмякшего тела брата. Спина показалась одной кровоточащей раной. Понятно стало, что он просто потерял сознание и теперь безвольно висел на железных цепях, крепившихся к стене. Руди быстро расстегнул кожаные браслеты, оплетавшие запястья, и подхватил ставшее тяжёлым тело, стараясь не касаться спины. Брат громко застонал, приходя в себя. Лицо Басти было страшным: лопнувшие сосуды глаз, прокушенные губы, дорожки от слез на щеках и кровавые — на подбородке.

— Ты как вампир, — усмехнулся он, хотя хотелось выть.

— Сам ты…, — прохрипел Рабастан, глядя мутным взглядом. — Я так устал, Руди.

Оглянувшись и убедившись, что отец ушёл, Рудольфус вызвал своего домовика и приказал перенести их в комнату брата. Тот опять потерял сознание, прошептав имя этой девчонки, Прюэтт.

Знала бы она…

Уложив Рабастана на постель лицом вниз, Рудольфус бережно повернул его голову на бок и принялся быстро командовать двумя домовиками. Эльф Рабастана был бы один бесполезен, так как смотрел на хозяина полными слёз глазами и сжимал у груди кулачки. Но, глядя на деятельного эльфа Рудольфуса, тоже взял себя в руки. Они слаженно подносили нужные зелья, меняли влажные прохладные примочки и воду в тазике, быстро окрашивающуюся в красный цвет.

Применять заклинания было опасно. Да и нельзя в течение получаса после наказания. Приходилось обходиться слабенькими зельями, — наверное, от магловских поделок и то толку было бы больше, — да холодной водой. Басти снова пришёл в себя и громко застонал. Руди удалось влить ему в глотку обезболивающее. Брат тихонечко хныкал, не пытаясь говорить, и от этого звука у Рудольфуса дрожали руки. Решившись, он влил в измученного брата ещё и хорошую дозу снотворного. Басти почти сразу отключился и чуть слышно засопел, больше не мешая работе по его лечению. Когда вышли полчаса, кровь почти удалось остановить, открыв взору неровные и посиневшие края длинных уродливых рубцов. Чувствуя усталость во всём теле, Рудольфус выпрямился и достал палочку.

Сначала диагностика. Порадовало, что рёбра и внутренние органы целы, отец был аккуратен. Первым делом Руди занялся головой, заставив домовика бережно приподнять её над подушкой. Несколько взмахов палочкой, и кожа очистилась, лицо перестало напоминать жуткую маску, вновь становясь красивым, но ужасно бледным.

С рубцами было куда сложнее. Можно сделать, что не останется ни следа, разве что боль, гораздо меньшую, но тягучую, убрать не получится. Будет ощущаться ещё несколько дней. Так всегда было у самого Рудольфуса. Чтобы наказание помнилось. Ему спину залечивал всегда Робертс. А сегодня будет некому.

С каждым шрамом приходилось возиться по нескольку минут, а там, где они пересекались — ещё дольше, а времени катастрофически не хватало. Он понимал, что не успеет залечить всё до истечения часа, понимал, что не посмеет ослушаться отца, и несколько шрамов останутся на спине брата навсегда. Потому что после разговора с отцом ему бы до комнаты добраться, а утром будет поздно, да и не сможет он встать, если лорд Лестрейндж его так же исполосует.

— Отойди, — Руди резко обернулся к толкнувшей его в сторону Сольвейг.

Пришлось подчиниться, надо же, а он и не заметил, как бабуля вошла, осталось только с удивлением смотреть, как вредная ведьма что-то шепчет, склоняясь над уродливыми шрамами. А потом и вовсе распахнуть глаза — без палочки под руками бабули прямо на глазах стягивалась кожа.

Яростно оглянувшись, старая ведьма прошипела, напомнив о времени:

— Пошёл прочь! Отец ждать не станет.

И откуда прознала?

Забыв об аппарации, Руди бросился из комнаты, спустился по лестнице, прыгая через две ступеньки, и опомнился только в холле, спешно аппарируя к дверям конюшни.

— Пришёл? — отец хмуро глянул, поднимаясь из наколдованного кресла, и щелчком пальцев превратил его обратно в колченогий табурет. В руках у него был тот самый хлыст — недавний портключ с резной рукояткой и красивым плетением. Завязанный на кончике узелок обещал изощрённое удовольствие. — К стене!

Руди быстро сдёрнул с себя мантию и рубаху, бросив их прямо на землю, и приложил ладони к шершавой поверхности стены. Казалось, что он проделывал это уже много раз, а не дважды, как было на самом деле. Кожаные браслеты мягко оплели запястья. Чуть влажные, они напомнили, что он совсем не проверил запястья у Рабастана. Одна надежда, что бабуля знает, что делает.

Он расслабился, вспоминая науку Нотта, и жалея, что не догадался нормально подготовить брата. Удар всё равно обрушился неожиданно, заставив дрожать и кусать губы. После шестого удара в голове почти привычно затуманилось. Воздух с болью выходил из лёгких. Кричать он не будет. Не сегодня. Разве что… На двенадцатом ударе он так сжимал зубы, что казалось — они раскрошатся в пыль, но не проронил ни звука.

А больше ударов не было, и, решившись оглянуться, он понял, что и отца тоже нет. Пришло понимание, что ударов было только двенадцать, на один меньше — он просто не мог сбиться со счёта. Неужели отец пожалел его? Руди заметил отброшенный в сторону кнут с резной рукояткой и слабо улыбнулся, внезапно ощутив сочувствие к главе рода. И только тогда позволил себе повиснуть на цепях, отдавая дань головокружению и изматывающей жгучей боли в истерзанной спине.

— Эй, эй, парень, ну-ка вставай! — знакомый голос заставил распахнуть глаза.

— Магнус? — Руди кое-как попробовал выровняться на дрожащих ногах и с трудом разлепил опухшие губы. — Откуда?

— Ужинал у вашего звездочёта Робертса, он предложил покататься на его личном гиппогрифе. А тут ты, такой красивый. Выпей-ка!

Холодное пойло из фляжки обожгло горло, принося слабое, но облегчение. Жизнь налаживалась.

Нотт уже снял петли и закинул его руку себе на плечо.

— Стоишь? А идти сможешь?

Руди насмешливо скривился. Боль мешала сосредоточиться и сводила с ума. Он и шага ступить не сможет.

— Понятно. Домовика зови!

— Я не смогу… тебя… пригласить… к себе…

— Да знаю я. Отправимся в дом Антуана, там и посмотрим.

Рудольфус смог только согласно закрыть веки и позорно повиснуть на крепком плече. Рубцы, конечно, останутся, Магнус с лечебной магией не слишком дружен. Но это ерунда. Главное — на душе стало легче, как ни странно.

Пришлось Нотту звать эльфийку Робертса. Та появилась, хоть и ворчала что-то про наглых гостей, перенесла обоих в дом и даже подготовила ванну с гелем по рецепту Нотта.

Раздеться сам Руди не смог и от помощи отказался, погрузившись в желейную массу прямо в брюках. Только ботинки скинул кое-как.

Облегчение накатило сразу, что-то упругое не давало спине коснуться дна. Хотелось закрыть глаза и отдаться одуряющему чувству облегчения.

— Постарайся не спать, — окликнул его Нотт. — Я скоро вернусь. Надеюсь, не один.

— Эй, — слабо запротестовал Руди, — полчаса нельзя колдовать, семейная магия, так что не спеши.

— Да помню я, Робертс говорил как-то. Жди, и не смей спать! Песни пой, если невмоготу.

Он честно старался не спать, но глаза сами собой закрывались. Спину кололо, иногда охватывал озноб, потом становилось жарко, но сильной боли больше не было.

И всего-то на минутку закрыл глаза.

— Паршивец, — сквозь дремоту голос Нотта казался далёким и нереальным, — Ванесса, так он не чувствует боли. Попробуешь здесь посмотреть, или перенести в комнату?

— Магнус, ты сводишь меня с ума! — ответил патрону приятный женский голос. — Конечно, в комнату, только смой с него эту гадость и раздень, будь так добр.

С ним что-то делали, и это было приятно. Потом Руди ощутил под собой мягкую перину и с блаженством уткнулся в пахнущую свежесрезанной травой подушку.

Спину приятно пощипывало, слышался мелодичный женский голос, что-то говорил Магнус, а сознание подкидывало картины с Беллатрикс, глядящей укоризненно и в то же время весело. «Ну что? — спрашивала она. — Устал? Хочешь спать?». И он соглашался, что да, хочет. И даже признался ей в любви, заслужив в ответ обычное: «И я». И, счастливый, провалился в сон.

***

***

— Целитель Уайнскотт, благодарю, что разрешили воспользоваться вашим камином!

— Для вас просто Мёрфиус, дорогая Вальбурга. К чему церемонии.

— Не при крестнице же, — хмыкнула леди Блэк.

— Ну что вы, мисс Прюэтт мне уже почти как родственница, правда, деточка?

— Боюсь, что я слишком часто у вас гостила, — улыбнулась Санни.

Распрощалась с крёстной и целителем и поспешила в свои комнаты. Возвращалась не с пустыми руками. Вальбурга на прощание вручила подарок, который не смогла передать на день рождения. Объяснила, что книга по чарам настолько ценная и ветхая, что доверить совам было бы опасно, так же как и передать через кого-то. Сов, бывает, убивают, а доверенное лицо могло само заинтересоваться раритетом.

Санни успела заглянуть внутрь книги и понять, что получила настоящее сокровище.

«Для имеющих дар, но колеблющихся духом, стоя перед выбором и многообразием направлений», — так была озаглавлена вводная статья. Это как раз её случай!

Но сначала предстояло решить, что делать с приказом Лорда Волдеморта. Посылать ему книги или нарушить приказ — даже вопроса не стояло. Никуда не денется, пошлёт. А вот каким образом это сделать — непонятно.

Отчаянно хотелось совета кого-нибудь умного и мудрого. Вальбурга была для неё слишком ещё незнакомой, так что спросить совета у неё Санни поостереглась.

Профессор Робертс знает про книги, но куда-то исчез ещё в пятницу. Отцу рассказывать страшно. Как объяснить свою находку?

И, тем не менее, пора взглянуть правде в глаза: нельзя и дальше так дискредитировать семью, прося помощи у кого-то другого. Отец, как минимум, очень умный и, несомненно, её любит. И если кому-то и есть дело до её проблем, то это ему.

Придя к такому не слишком утешительному выводу, Санни села за письмо, решив писать правду, насколько это только возможно.

«Здравствуйте, папа! Сегодня меня вызвал Тёмный Лорд. Это было, как я поняла, в доме Лестрейнджей. Он хотел после разговора повести меня на их семейный ужин, но крёстная успела перехватить меня, после чего увела из их дома. Но вы это всё, верно, уже знаете.

Я расскажу вам о разговоре с Тёмным Лордом. Речь пойдёт о будущем, откуда каким-то неведомым образом в наше время попали несколько книг, описывающих в художественном стиле всё, что будет происходить в магическом мире Великобритании с тысяча девятьсот восьмидесятого года по тысяча девятьсот девяносто седьмой. Как книги попали ко мне — странная история. Я нашла Выручай-комнату, ходила возле неё, надеясь получить какие-то ответы, и передо мной открылась небольшая комната с этими книгами. Я не все прочла, на английском были только две последних, остальное на русском — я немного его знаю, пыталась когда-то учить. Но главное — многое в книгах меня испугало. Возможно, Тёмный Лорд увидел эти книги в моей голове. Он приказал нынче же вечером прислать ему все семь книг, копии которых я успела сделать. Копии, потому что вынести из Выручай-комнаты что-либо невозможно. Я сделала две копии, отец. Сама не знаю зачем. И посылаю оба комплекта вам. Если вы решите, что это опасно, не отсылайте это Тёмному Лорду. Я не думаю, что он накажет меня как-то страшно. Мне кажется, что почему-то он пока дорожит мной. Но если решите, что можно, пожалуйста, отошлите ему как-нибудь один комплект до полуночи. Он велел воспользоваться услугами эльфа Лестрейнджей, но я думаю, что это не самое главное условие.

И ещё. Пока я сидела с Вальбургой в таверне, я вертела на пальце то кольцо, что сработало как порт-ключ. И так мне захотелось от него избавиться, что оно свалилось с моего пальца. Я также посылаю его вам, папа. Решите сами, что с ним делать. И я могу попробовать так же избавиться от серёг. Если вы скажете. Просто это было больно до слёз, и без вашего совета я пока поостерегусь это делать.

Люблю вас больше всех на свете. Ваша дочь, Александра».

Санни решительно запечатала письмо, боясь его перечитывать. Кольцо осталось внутри конверта.

Когда патронус отца так грустно вздохнул в той маленькой таверне, стало до ужаса жалко, что она расстраивает обретённого в этом мире отца, которого уже успела полюбить. Обидно, что из-за какого-то кольца бессильна сопротивляться Тёмному Лорду, практически став его марионеткой. И так захотелось от него избавиться, что вдруг ощутила страшную боль в пальце, а на стол упало маленькое золотое колечко.

— Что это? — с любопытством спросила Вальбурга.

— Если бы я знала! — с чувством ответила Санни. — Это подарок. Это оно перенесло меня сегодня к Лестрейнджам.

— Даже так, — Вальбурга задумчиво поглядела на кольцо. — Ну что ж, детка. Тебе повезло. Если кто и смог бы разобраться с этим артефактом, то только твой отец. Ну а теперь прекрати унывать и посмотри, что крёстная приберегла для тебя в подарок. Знаю, что ты раньше не очень любила учиться, но и до меня дошли слухи о твоей успеваемости в этом году. А когда Джейсон рассказал мне про Дар — разумеется, под обетом, не пугайся так — мне стало сразу понятно, откуда корни растут. Так что бери, и пусть она поможет тебе. Этой книге больше пяти веков, единственный экземпляр, на ней чары против копирования, так что будь осторожна. Детка, я очень горжусь тобой!

Санни была сильно удивлена, и вовсе не подарком, за который, конечно, была благодарна. Её потрясло спокойное, или даже равнодушное замечание Вальбурги: «если кто смог бы разобраться, то только твой отец». Словно это вообще не подлежало сомнению. Словно об этом известно всем. Так кто же такой Джейсон Прюэтт, её отец? Что ей повезло — и так понятно, о таком отце можно было только мечтать. Но ведь он ещё и маг, и, видимо, не простой, раз ему по зубам артефакт самого Тёмного Лорда. Похоже, Вальбурга даже не сомневалась, что Санни покажет ему кольцо. Ей безумно захотелось тогда расспросить хоть кого-нибудь, чтобы рассказали ей о родителях, но это будет выглядеть не просто странно, а опасно. Кто же должен о нём знать, как не его родная дочь.

— Лакки!

Домовушка явилась мгновенно. Опухшие заплаканные большие глаза смотрели на хозяйку виновато.

— Я всё испортила?

— Ну что ты, Лакки! — удивилась девушка, погладив большую голову, — ты умница! Всё правильно сделала!

Домовушка просияла.

— Я ужасно боялась Оскара! — затараторила она. — Пока мы ждали вас под деревом, он та-а-а-ак на меня смотрел! А я ничего! Что мне его взгляды! А потом его призвали, а мне велели возвращаться к вам. Я всё ждала и ждала.

— Послушай, — Санни быстро паковала на своей кровати оба комплекта скопированных книг. — Я знаю, что тебе это не нравится, но придётся сейчас кое-что перенести моему отцу. Это срочно, Лакки!

Домовушка расширила глаза.

— Лакки очень боится лорда Прюэтта, но Лакки всё сделает. И Лакки совершенно наплевать на Оскара и его взгляды!

— Ну вот, не волнуйся так. Опять заговорила в третьем лице, а ведь нормально общалась, — Санни поставила на табурет две увязанных стопки тетрадей и протянула домовушке письмо. — Лично в руки отцу!

— Я поняла, — Лакки ловко запихнула под одежду стопку тетрадей, и снаружи ничего не изменилось, за ней последовала вторая. Было такое чувство, что внутри у этих эльфов бездонный карман.

Письмо домовушка бережно прижала к груди, и оно тоже исчезло.

— Ну давай же, Лакки, — поторопила её Санни.

Эльфийка улыбнулась и исчезла.

Санни рухнула на кровать, но тут же вскочила. Ей срочно нужно найти Рудольфуса и высказать ему все, что думает о его методах выслужиться перед Тёмным Лордом. Идея была так себе, но хотелось верить, что Руди хорошо к ней относится. Судя по времени, ужин только-только закончился. А ведь вполне могли столкнуться с ним у выхода из Большого зала.

Была, конечно, опасность встретить Рабастана, от мысли о котором сердце сбивалось с ритма, но Санни отогнала её. Не до нежных чувств ей сейчас.

Ей повезло, школьники группами и поодиночке как раз покидали Большой зал. И знакомых слизеринцев она быстро отыскала взглядом.

— Флинт, привет, — подлетела к ним. — А где Рудольфус?

Квинтус Флинт смерил её насмешливым взглядом.

— Зачем тебе Рудольфус, Санни, когда есть я?

— Не слушай его, — оттолкнула парня Валери Нотт, — привет, Санни. Рудольфуса отец домой забрал на несколько дней. Теперь Беллатрикс за него. Что-то важное?

— Э-э, — Санни растерянно посмотрела на мальчишку, которого Валери держала за руку. Ей показалось, что он маловат даже для первокурсника. — Да нет, ничего срочного. Привет, малыш.

Поздоровалась, конечно, раз уж мальчик так пристально её рассматривает.

— Я уже не малыш, — черноволосый ребёнок вскинул подбородок. Новенькая мантия с эмблемой Слизерина смотрелось на нём здорово.

— Познакомься, дружок, — развеселилась Валери. — Это Александра Прюэтт. И хоть она с Гриффиндора, но нормальная девчонка.

— Привет, мисс Прюэтт! — серьёзно ответил чудо-ребёнок, ужасно кого-то напоминавший, протягивая ей руку. — Я Северус. Северус Снейп. Пока моя мама в больнице, я буду тут жить.

— Зови меня Санни, — девушка осторожно пожала его руку и вздрогнула. — Как ты сказал?

К счастью, ребёнок её не понял.

— Я буду тут жить, — доверительно повторил он. И добавил, хмурясь: — Профессор Робертс друг моей мамы. Вот у него.

— Пойдём, Северус, — потянула его за руку Валери, — мы покажем тебе Астрономическую башню. Санни, если хочешь, пойдём с нами.

Она покачала головой, глядя им вслед. Мальчик доверчиво держал за руки Флинта и Валери, и дважды обернулся, чтобы поглядеть на Санни.

Северус Снейп! Подумать только. У Робертса будет жить! Ну конечно, как сразу не поняла! Мальчишка — просто копия профессора ЗОТИ, даже улыбается так же уголками губ. И этот прямой взгляд.

Неужели сын? Это надо было обдумать получше, что-то такое было с этим связано.

Погружённая в свои мысли, Санни вернулась к себе в комнату. Лакки уже её ждала. На столе красовались три пирожных и свежезаваренный чай.

— Что сказал отец? — забывая обо всём остальном, быстро спросила Санни.

— Он сказал: «О Мерлин и его дракон! За что?», — радостно сообщила Лакки, подвигая к опустившейся на стул хозяйке чашечку чая. — А потом мне велели молчать, пока ваш отец читает письмо. Хозяйка Санни, он так улыбался, когда его читал, а потом хмурился, а потом снова улыбался. Три раза читал, я видела! Оскар был возмущён, что я стою к лорду так близко, но ничего не мог сделать. Он-то вдали стоял, да ещё под невидимостью от людей.

— А дальше, Лакки!!! — поторопила Санни.

— А дальше он вытряхнул на стол кольцо и стал над ним колдовать. Это было так красиво! Разноцветные чары сплетались и расплетались. А потом всё это вспыхнуло, а плетение чар стало светлее и ярче, они закручивались и тонули в кольце. Потом всё погасло. Лорд положил кольцо обратно в конверт и велел вам сразу надеть его снова. Вот оно.

Домовушка извлекла из воздуха конверт и протянула хозяйке.

Санни вытряхнула кольцо на ладонь, не увидела в нём ничего нового, но послушно надела на тот же палец. По телу от кольца пробежала волна тепла. Это было приятно, а главное — сразу полегчало на душе.

— И ещё он сказал, что ни под каким видом нельзя снимать серьги.

— А книги, Лакки? Про них он сказал что-нибудь?

— Он нехорошо выругался, — потупилась домовушка. — Мне такое слышать ещё не приходилось. А потом вызвал вдову вассала Мирко, которая нянчила вас в детстве. Он так и сказал Оскару, когда его посылал. Только эта вдова могла понять тот язык — русский, которым написаны эти книги. Лорд Прюэтт сказал, что ответ вам даст через два часа. Мне велено к этому времени прибыть к нему.

Надо же – русский язык знала её няня! Сообщение отцу про знание языка теперь выглядело не так подозрительно. Удивительные шутки у её новой судьбы. Но грех жаловаться. Санни вызвала Темпус и поняла, что к десяти вечера уже что-то решится.

— Спасибо, Лакки! Ты умница! Нет, я не хочу чай. Давай потом, когда отец даст ответ.

— Конечно, хозяйка Санни.

На самом деле было боязно, что отец все же не разрешит отдавать книги Волдеморту. И что может сделать в ответ Тёмный Лорд? Опять похитит её? Будет мучить Круциатусом? Впрочем, заранее волноваться было глупо.

До отбоя, который по-прежнему был в одиннадцать вечера, оставалось ещё три часа. Самое время наведаться в библиотеку и поискать что-то о выпускниках Хогвартса. Может, и про отца что-то узнает таким образом.

Подбежал Монстрик и ловко вскарабкался к ней на колени, цепляясь острыми коготками. Пирожное обнюхал, поморщился, но крем весь слизал. Сама Санни есть не хотела после ужина с Вальбургой, так что позволила котенку облизать крем со всех трёх пирожных, а остальное велела Лаки скормить совам.

В библиотеке было сонно и безлюдно. Почему-то понадеялась встретить там Рабастана. Возможно, он не захотел бы с ней говорить, но Санни могла бы просто послать ему записку и спросить, как связаться с Рудольфусом. Даже жаль стало, что разминулись с Руди в доме Лестрейнджей!

Но Рабастана в библиотеке не было, да и с какой стати ему там быть. Мадам Пинс долго рылась в каталоге, потом подняла на неё глаза:

— Пятый стеллаж во втором ряду, мисс Прюэтт. И постарайтесь быстрее, мне нужно закрыть библиотеку сегодня через полчаса. Объявление я повесила на дверях ещё во вторник. У меня сегодня день рождения, — поделилась библиотекарь с улыбкой. — Встречаюсь с родителями в Хогсмиде. Завтра вместо меня тут будет мисс Гречан-Смит.

Поздравив мадам Пинс, поспешила к названному стеллажу. Но ничего найти толком не успела, потому что даже не представляла, в каком году отец закончил Хогвартс.

Разочарованная, Санни возвращалась к себе в комнаты, когда столкнулась с профессором Робертсом у дверей его кабинета.

— Мисс Прюэтт, — кивнул он. — У вас всё в порядке?

— Да, профессор! Спасибо!

Но уйти так просто не удалось.

— Мне сообщили, что вы искали Рудольфуса Лестрейнджа?

Интересно, кто? Наверняка, Флинт!

— Да, но это неважно, — поспешно ответила Санни, намереваясь обойти профессора. Только бы не спросил про книги! — Я уже нашла ответ на вопрос.

— Ну почему же? Прошу, — он распахнул перед ней дверь. — У меня тоже к вам есть несколько вопросов.

Пришлось идти к нему в кабинет и садиться за первую парту. Профессор подвинул стул с другой стороны и сел напротив неё.

— Итак, мисс Прюэтт, вы, наверное, догадываетесь, что речь пойдёт о Рабастане Лестрейндже.

— О Рабастане? — поразилась Санни. — А что с ним?

Антуан Робертс пристально рассматривал её, прежде, чем продолжить.

— Александра, вы так хорошо умеете притворяться, или в самом деле не в курсе, что случилось с братом Руди?

У неё перехватило дыхание и похолодело внутри, голос перестал слушаться, а в горле встал комок.

— Что? — прошептала она, и, кашлянув, добавила громче, почти со злостью: — Скажите же, не мучайте!

— Не беспокойтесь, он жив и здоров. Почти, — спокойно ответил Робертс, но взгляд немного смягчился.

Санни выдохнула, прикрыв глаза. Потом посмотрела снова на профессора и попросила:

— Пожалуйста, профессор! Что с ним?

— Вам это действительно важно, мисс?

Смотрела на него молча. Как можно так издеваться?

— Хорошо. Сегодня во время обеда, в школу пришёл лорд Лестрейндж с адвокатом и своими людьми. Он забрал Рабастана из школы на домашнее обучение. Поэтому у меня к вам вопрос, что именно произошло между вами этим утром? Или, возможно, вчерашним вечером.

Сани молчала, в ужасе глядя на профессора. В голове не укладывалось то, что он сказал. Тысячи вопросов путали мысли. За что? Почему? Как?

— Я жду, мисс Прюэтт! Поверьте, это не праздное любопытство. Рабастан мой крестник, и мне надо знать всё, чтобы постараться ему помочь.

— Он… Его надолго забрали? — сумела выговорить Санни.

— Вы ещё не поняли, мисс? Навсегда, — жёстко ответил профессор.

— Но за что? Почему?

— Это я и пытаюсь понять. Итак? Где вы встретились?

— Сэр…

— Мне нет дела до ваших сердечных переживаний, можете хранить их, как драгоценность. Что сделал Рабастан?

Санни постаралась справиться с волнением, хотя очень хотелось расплакаться. И совершенно не хотелось ничего рассказывать бесчувственному родичу.

— Мы просто поговорили, — призналась всё же. — Рабастан хотел надеть мне браслет. Очень красивый. Я отказалась, и тогда он раздавил его каблуком и ушёл. Это всё.

— Браслет, значит, — пробормотал Робертс, поглаживая большим пальцем нижнюю губу. — Где сейчас этот браслет?

— Он испорчен.

— И где же?

— У меня в комнате. Хотите забрать?

— А вы отдадите?

— Нет.

— Я так и думал, мисс. Могу я вас попросить никому не показывать и не рассказывать о браслете? По крайней мере, до тех пор, пока я не разберусь в этом деле.

— Хорошо, никому не скажу.

— Даже отцу?

— Не могу обещать.

— С вами непросто, — хмыкнул он и стремительно обернулся к двери.

Санни поспешно встала и улыбнулась маленькому Северусу Снейпу, вошедшему в кабинет вместе с Валери Нотт.

— Сэр, мы побывали на всех башнях, — сказала Валери. — Санни.

— Северус, познакомься с мисс Прюэтт, — сухо произнёс Робертс, поднявшись и делая пару шагов к дверям.

— А они уже познакомились, — радостно сообщила Валери.

Санни решительно подошла к мальчику и протянула руку:

— Рада видеть вас снова, мистер Снейп! — тепло улыбнулась ему.

Маленькая ручка в её ладони показалась ужасно трогательной. Ей не верилось, что это на самом деле её любимый герой. Только совсем ещё кроха.

— Я тоже рад, — ответил малыш и неожиданно тоже ей улыбнулся, отчего на щеках появились ямочки, а глаза засветились.

Отпускать эту ручку не хотелось, но пришлось.

— Увидимся ещё, Северус. К сожалению, мне уже пора.

Профессор не остановил её, и Санни поспешила удрать. А ведь надо ещё палочку волшебную вернуть. Но только завтра перед его занятием, или сразу после пары, хватит с неё на сегодня профессора ЗОТИ.

***

***

***

Реган Мэдисон нашёл Флинта в гостиной Слизерина, — тот развлекался, подбрасывая галеон к потолку щелчком пальцев и пытаясь поймать его ртом. Короткое движение палочки Регана и Флинту это удалось, заставив Квинтуса взвиться с дивана.

— Сдурел? — заорал он, выхватывая палочку. — Я его проглотил, придурок!

— Вытащить? — усмехнулся Реган, не спеша приближаться. — Или дождёшься, когда выйдет естественным путём?

— Ты безумен, Мэдисон, — Флинт побледнел и прислушивался к себе, прижав ладонь к горлу. — Я чувствую, как он пропарывает мне горло!

— Монета круглая, — подал голос третьекурсник Малфой, разглядывая какой-то модный журнал. — Пищевод у тебя должен быть лужёным, так что ничего твой галеон не пропорет. Максимум через пару часов разболится живот. Потом посетишь туалет — и всё в порядке.

— Заткнись, Люц! Без тебя тошно, — Флинт с надеждой взглянул на Регана. — А ты можешь? Ну, достать?

— Я тоже могу, — Люциус неторопливо перевернул страницу в журнале.

— Что там у вас? — девчонки, занимавшие другую половину гостиной, начали с любопытством оборачиваться. — Мэдисон, почему тебя не было на ужине?

— Всё в порядке, мисс Гамп. Гулял с невестой, — улыбнулся Реган и тише добавил: — Пойдём, Флинт, не здесь же. Придётся распрощаться с ужином.

— Я умираю, — простонал Квинтус, плетясь к душевым: — Какой же ты придурок, Реган! Убил бы!

— И кто тогда лечил бы тебя от похмелья?

— Нашёл бы кого-нибудь! Не будь ты моим кузеном… О Мордред, у меня что-то щёлкнуло внутри!

— Спокойно! Наклонись над белым другом, открой рот и постарайся расслабиться.

В просторных душевых сейчас никого не было. Реган на всякий случай взмахнул палочкой, сканируя пространство.

— Готов?

— Нет, — прохрипел Флинт. — Ненавижу блевать!

— Поехали!

Флинт издал жалобный звук, и его скрутило. Реган смотрел с сочувствием, почти не чувствуя отвращения. Монету он подхватил чарами и отлевитировал на умывальник.

Кто-то сунулся в душевую.

— Фу, придурки!

И так же быстро сбежал. В конце концов, при каждой спальне были свои душевые.

— Полегчало? Умойся теперь, герой.

Флинт долго плескался под краном, громко полоща горло. Монету он тоже вымыл и спрятал в карман. А потом развернулся к Мэдисону, ожидавшему возле скамеек.

— Что-то важное? — спросил он, вытираясь пушистым полотенцем. — Учти, в следующий раз блевать будешь ты!

— Предлагаю обдумать способ убийства, — холодно пояснил Реган. — Желательно такой, чтобы на нас никто не подумал. Да и вообще на школу.

— Вариантов с прощением и более… лёгким наказанием нет?

— Ни малейших.

— Рег, это Азкабан!

— Квин, мы постараемся его избежать.

— И план уже готов? Мэдисон, я верю в твою светлую голову, но когда в дело замешаны чувства…

— Не умничай! План только в общих чертах. Мне нужно принципиальное согласие.

— Имя.

— Вестерфорд.

Флинт присвистнул.

— Эту мразь? Его семья нам спасибо не скажет.

— Как знать, — Реган был мрачен. — Да ладно, он даже не наследник. Но птичка принесла на хвосте, что может им стать. Старшего брата, учёного с мировым именем, к слову, может ждать скорая и незавидная смерть. От медленно действующего яда.

— Я в ахуе! — Флинт рухнул на скамью. — Ты не бредишь? Наследника? И не боится отката?

— Такие ничего не боятся, — пожал плечом Мэдисон. — Старший от первого брака, второй — от четвёртого, кажется, дракклов любимчик. Каков твой положительный ответ?

— Я согласен, — вздохнул Флинт, поднимаясь со скамьи. — Буду ждать ценных указаний. Связь та же?

— Да. И никому ни слова.

— Угу. Пошли уже, Рег, пока ушлый Малфой не явился полюбоваться на процесс лечения.

— Он эстет!

— Ты его недооцениваешь, — хмыкнул Флинт. — Малфои пойдут на что угодно, если им это выгодно.

— О, открыл Авалон! А то я не знаю. Только тот журнальчик, что он листает сейчас под чарами красивой одежды для мужчин, в данный момент ему гораздо интересней твоих грязных тайн, дорогой Квин.

— Ого, что-то развратное? Кстати, как свидание? Папа Мэдисон не запугал бедняжку? А лучше скажи, было что-то?

Реган криво усмехнулся:

— Всё путём, малыш, подробностей не будет.

— Не очень-то и хотелось! — Флинт прислонился плечом к стене, поджидая, пока Мэдисон, встав перед зеркалом, причесывается и убирает свои отросшие за последние дни волосы в низкий хвост. — Меня вообще волнует наш префект. И Басти — ему теперь за всё достанется, включая прошлогодние дуэли.

— Ну а ты думал?! Его батя шутить не будет.

— Всего-то три дуэли! Это даже не смешно, — фыркнул Флинт. — Да на моем счету больше десятка!

— И одна из них с Рабастаном. Помню, как же. Какого дементора ты принял у него вызов? Все знали, что батя запретил ему после дуэли с Брэмом со старшего курса.

— Все, кроме меня! Ни один дебил не предупредил. Друзья, блин! Этот молокосос меня выбесил тогда. И вообще, у нас была ничья. Я с бодунища был, к счастью, если помнишь, а то бы размазал мелкого и потом жалел. Руди, скотина, знал, что делает, спаивая мне ту бормотуху накануне. А Басти обнаглел, когда сделал Брэма. Думал, теперь ему всё по плечу. Но, Рег, это все равно ненормально — запрещать дуэли!

— Угу, только ты заметь, Рудольфусу никто не запрещал.

— Слушай, верно. А чего тогда?..

— Ну а Басти же самый умный, случилось то, чего, видимо и боялся лорд Лестрейндж. Неужто не знаешь о дуэли с Монтегю?

— Слышал, — задумчиво почесал затылок Флинт. — Грэхем Монтегю его побил, а батя посадил под замок на месяц. И сделал последнее предупреждение. Так?

— Так, но не все так просто. Причину помнишь? — Реган уже взялся за ручку двери, но медлил, пытливо оглядывая Флинта.

— Причину дуэли? Вроде как Монтегю оскорбил его мать?

— Это повод, Квин!

— Да-а? Ну-ка колись! Что там было? И почему я не знаю?

— Девицу Френкель посватали за Рабастана. А Грэхем уже пару лет был в неё влюблён. И брак выгодный для их семьи. Так что Монтегю знал, что делает, вызывая Басти.

— Погоди, так Грэхем и женился на Френкель!

— Именно. Когда наш храбрый Басти валялся обезоруженный в пыли, а Монтегю тыкал палочкой в его горло, этот гад Грэхем потребовал у мелкого отказаться от брака с Френкель.

— Ого! Не слабо! И что Басти?

— А Басти взбесился от поражения, да ещё, как и ты, причину не знал, и тут такое в лоб. Ну и выдал: «На хрена мне твоя корова? Клянусь, что женюсь только на той, которая меня полюбит!». И тут белая вспышка — Магия клятву приняла. Монтегю в счастье — девица Френкель любила только его, Руди в шоке, я — в ах… или ох… удивился сильно, словом. А потом какая-то скотина донесла эту клятву до лорда Лестрейнджа. Может, и сам Руди — не шутки же.

— О!

— Вот тебе и «О»! — Реган ударил кулаком по стене. — Завидую выдержке ихнего бати. Мой бы сразу на конюшню свёл. А этому практически простили, только последнее предупреждение сделали. Так Рабастан и держался, вроде. Только за девчонкой Прюэтт ухлёстывал чересчур радикально.

— Угу, — Флинт резко развернулся ко входу.

— Вы чего тут так долго? — сунул голову в раздевалку Малфой.

— Трахались, — заржал Флинт. — Скажи, Рег?!

— Ах, это было так жарко, так горячо, — манерно закатил глаза Мэдисон и тут же с холодной насмешкой взглянул на Малфоя: — Кстати, Люциус, поделись журнальчиком.

— Не понимаю, о чём ты, — высокомерно фыркнул Малфой и поспешил убраться восвояси.

***

Августу Руквуду не спалось. Прокручивая в голове этот безумный день, он ворочался на огромной кровати, занимающей почти всё пространство его маленькой спальни. Стоило выпить зелье сна или прогуляться по ночному Хогсмиду, но не в полнолуние же. Слишком близко здесь Запретный лес. Случаев нападений оборотней, конечно, давно не было, но нарываться тоже не стоило.

Август перевернулся на живот и зарылся головой в подушки.

Госпожа Мюриэль Прюэтт была шикарной женщиной, это он и раньше знал. А сегодня, кажется, понял, отчего в присутствии этой ведьмы нервничает даже глава аврората.

Зря он боялся, что его не примут. Приняли, и весьма любезно, пригласили войти.

Только хозяйка явно не ожидала прибытия и своей совы, которая влетела в открытое окно холла, едва он поздоровался. Август получил немалое удовольствие, глядя, как два домовика пытаются помочь хозяйке в ловле пернатой хищницы. То есть сама хозяйка только руководила, а домовики уговорами и резкой сменой дислокации пытались схватить наглую почтальоншу.

— О, моя дорогая, — внезапно сменила хозяйка гнев на милость, — ты принесла мне подарок. Ах, какая умница! И как умудрилась?

Август и сам уже разглядел, что в лапках совы чернела какая-то палка, очень похожая на волшебную. Воспользовавшись случаем, весьма неожиданным — видимо, сова посчитала его слабым противником, пролетая так близко — Руквуд резко выбросил руку и схватил наглую сову за лапку.

— Волшебная палочка, — усмехнулся он, выдернув «подарок» из кольца на лапке, за что получил пребольный удар клювом в правое предплечье. Но добычу не выпустил. Птица с гортанным криком отлетела, усаживаясь на канделябр под потолком, а он удачно вспомнил, что является аврором. — Незарегистрированная, не так ли, леди?

— Отдайте, Руквуд, — леди была уже совсем близко, но не спешила протянуть руку, просто смотрела очень выразительно.

— Боюсь, не могу, — с притворным сожалением ответил Август, чувствуя, как уходит неловкость, мучавшая его с самого начала визита, и появляется уверенность. — Вы же понимаете, леди, что это оружие. И подлежит регистрации в министерстве. Я заберу её для проверки.

— Август, — леди Мюриэль сделала ещё шаг ему навстречу, и он проявил всю силу воли, чтобы не отступить под настойчивым взглядом. — Вы же сюда пришли не как аврор, признайтесь.

Он усмехнулся, мысленно себе аплодируя — пусть перед ней дрожит глава аврората, а уж он не спасует.

— Вам должно быть прекрасно известно, — нахально ответил он. — Аврор — всегда аврор.

— Даже в борделе? — подняла бровь Мюриэль. — Хм. Наверное, дурацкое сравнение.

— Я бы сказал, оскорбительное, — с досадой произнёс Руквуд, ощутивший, что краснеет под её цепким взглядом. — Но я вас прощаю.

— Благодарю. Отдайте палочку, Август, это частная собственность.

— Вовсе нет, это только что принесла сова. И вы не ждали её, не отпирайтесь. Даже если это подарок, незарегистрированная палочка подлежит изъятию и проверке по статье триста семьдесят седьмой, пункт «Б».

— Вы же понимаете, что находитесь в моём доме?

— Угрожаете? — усмехнулся он, перехватив чужую палочку, чтобы держать за рукоять.

— Предупреждаю. Забудьте, что вы аврор, как вы забыли это, направляясь ко мне в гости.

— С чего вы взяли, что я забыл это? — холодно спросил Руквуд. Всё же леди стояла слишком близко, почти касаясь его своим бюстом.

— Не смешите, Август, вы прибежали ко мне, как мальчишка, которому очень понравилась взрослая тётя.

— Вы так уверены в своей неотразимости? — он оскорбительно усмехнулся. Эта ведьма сводила его с ума. Возможность взять над ней верх кружила голову.

Мюриэль, посмотрев сквозь ресницы, качнулась вперёд, касаясь его губ своими мягкими губами с привкусом лимона и мёда. Август застыл, забывая, как дышать. Это было так неожиданно, так нежно, так сладко! Немудрено, что потерял голову, наконец отвечая. И еле сдержал стон, когда поцелуй резко прервали.

— О да, красавчик, уверена, — безмятежно ответила Мюриэль, забирая палочку из его ослабевшей руки.

Мгновение — и палочка перекочевала к эльфу, который сразу исчез. Его провели, как мальчишку. А в свете всего произошедшего, ему оставалось только откланяться и навсегда забыть дорогу к этому дому. Проклятая сова!

Мюриэль, иронично подняв бровь, оглядела его с головы до ног, развернулась и направилась к лестнице, ведущей наверх.

— Если хотите извиниться, оставайтесь на обед, — услышал он. — Следуйте за мной или проваливайте, Руквуд!

Колебался он буквально пять секунд. Просто не верил, что ему дают ещё один шанс, уже даже не второй. А потом бросился следом, хоть и старался не показать спешки.

Обед был прекрасен, но он едва ощущал вкус изысканных блюд, настороженно наблюдая за хозяйкой, невозмутимой, как сфинкс.

— Я готова принять ваши извинения, молодой человек, — благожелательно произнесла она, когда подали чай, нарушив тем самым молчание, царившее за столом всё это время.

— Я вёл себя неподобающе, — тут же пробормотал он послушно. — И вчера тоже. Прошу прощения.

— Так-то лучше, — спокойно улыбнулась хозяйка. — Значит, считаете, что можно вас понять и простить?

— Если вы хотите, — растерялся он. И добавил без всякого энтузиазма: — Чем бы я мог искупить? Вчера вы говорили о каком-то задании…

— Ах да, — кивнула Мюриэль. — К сожалению, не могу вас порадовать. То задание, от которого вы отказались, уже не актуально.

А он-то размечтался. Сорок галеонов на дороге не валялись. Угнетала мысль, что теперь ему мстят за палочку, хотя, казалось бы, куда уже больше.

— Не огорчайтесь, — улыбка вдовы была подозрительно милой. И он не мог сказать с уверенностью, что за ней не скрывается издёвка. Но и отрывать взгляд не хотелось. Эти ямочки на щеках и смешинки в светло-голубых глазах. И губы не тонкие и не пухлые, а в самый раз. — Попробуйте этот джем, Август, моя племянница его обожает.

— Благодарю, — Руквуд для вида поковырялся в джеме, в любую минуту ожидая предложения убираться. Конечно, это будет сказано самым вежливым тоном. И, безусловно, он заслужил. Далась ему эта палочка! То, что задание больше не актуально, просто обескуражило. Тогда зачем это всё было? Обед и приятные речи? И тот поцелуй…

— У меня есть к вам другое предложение, — словно прочитав его мысли, произнесла хозяйка. Каштановый с отблеском красного золота локон выпал из её причёски, вызвав желание ощутить его на ощупь. Такой же тёплый, каким кажется при свете свечей?

Август вздрогнул, пытаясь сосредоточится на её словах.

— Предложение? Какое?

— Пригласите меня на свидание, Август.

— А вы согласитесь? — вырвалось у него. Её мелодичный смех заставил его покраснеть.

— Я пошутила. Вы так реагируете, что не удержалась. На самом деле, это я вас приглашаю. Моя племянница обедает с молодым человеком в следующую субботу, — пояснила она, сменив насмешливый тон на деловой. — Я буду благодарна, если вы составите мне компанию.

— Не уверен, что это хорошая идея, — медленно ответил он, подбирая слова. Это мантикора какая-то, а не респектабельная вдова. Напрасно он вообще сюда пришёл.

— Соглашайтесь, — настойчиво проговорила Мюриэль. — Я готова оплатить ваши услуги.

Он вскинулся с подозрением, гадая, в каком виде ему предлагают оплату. Не то, что он был против натуры.

— Та же сумма устроит? Но вы платите за обед.

— За всех? — быстро прикинул он стоимость обеда в ресторане. Когда-то он имел счастье обедать в дорогом ресторане с Долоховым. Платил, конечно, Антонин. Но Август заметил сумму в магловском чеке. Выходило, что, если ему дадут те сорок галеонов, потратить на обед придётся едва ли не половину, а то и больше.

— Нет, за нас двоих. Ресторан магловский.

— Я понял, — он прекрасно знал, что в магическом мире хороших ресторанов не найти, да и назывались они иначе. Таверна, паб, кабак. Придётся обменять в Гринготтсе галеоны на фунты. И хотя получалось, что от сорока галеонов останется едва ли половина, Август решительно кивнул: — Согласен.

Щелчок пальцев, и на столе появляется тот самый мешочек, набитый золотыми.

— Сорок галеонов, — любезно сообщила хозяйка.

— Благодарю, мэм. Я рад составить вам компанию, — он сунул деньги в карман, с тоской думая о том, куда подевалась его гордость. Вот уже готов позволить женщине платить за себя. С другой стороны, это просто деловое соглашение, не дающее никаких гарантий, что будет что-то ещё.

— Прекрасно, Август. Я пришлю вам сову с названием ресторана ближе к четвергу. Надеюсь, вы найдёте выход сами?

И, хотя ему вежливо улыбались, Руквуд с досадой осознал, что ему просто указали на дверь.

— А можно мне воспользоваться камином? — наглость, конечно, но отчаянно не хотелось аппарировать после сытного обеда, да и что скрывать, стало любопытно проверить границы дозволенного.

— Пожалуйста, — указала Мюриэль на камин. — И ещё, Август, я надеюсь, вы знаете, что в ресторан принято приходить в костюме.

Руквуд скрипнул зубами и кивнул. Следовало самому об этом подумать. Придётся, пожалуй, купить приличный костюм. То, в чём он был с Долоховым в том ресторане, не годится для кавалера такой шикарной дамы, какой была госпожа Мюриэль. Оставалось мысленно распрощаться с гонораром — впору было волноваться теперь, что на обед может и не хватить.

Руку, которую ему протянули для поцелуя, захотелось укусить. Поняв, что это будет слишком по-детски, Август впал в другую крайность — быстро перевернув кисть Мюриэль, прижался губами к её запястью, там, где виднелись голубые венки под нежной кожей.

Ожидал, что вдова вырвет руку, возможно, даст пощёчину, но только не того, что в ответ леди легко погладит его по щеке кончиками пальцев.

— Как мило, — произнесла Мюриэль, заставив его вспыхнуть. — До свидания, мистер Руквуд.

Обращение так не соответствовало интимному жесту, что о своём порыве пришлось сразу пожалеть.

Бросив летучий порох, Август назвал первый пришедший в голову адрес и удивился, оказавшись в «Кабаньей голове». Кружка холодного эля нисколько не остудила взбудораженного аврора. Бросив на стойку несколько серебряных монет, Руквуд снова воспользовался камином, переместившись прямиком в бордель к Мадам Жюстин. И нос к носу столкнулся с Руфусом Скримджером. А тремя секундами позже с его кулаком. Какое уж тут удовольствие!

Неудивительно, что их тут же выставили. Напились они в ближайшем пабе — не сразу, конечно, а после знатной драки. Спустив пар, они, пошатываясь, с ненавистью смотрели друг на друга, пока Скримджер неожиданно не протянул руку. Оставалось ответить на попытку примирения и предложить выпить. Вливая в себя пойло, изобретённое батюшкой их бывшей зазнобы, мисс-чтоб-её-Огден, делились последними новостями, залечивая друг на друге синяки и порезы, и осторожно избегали опасных тем. Про Мюриэль Август также не сказал ни слова. И про Отдел Тайн тоже. А Руфус тщательно обходил стороной упоминания мисс Огден и дуэли. Но и других тем бывшим друзьям хватило с лихвой.

Дошло до того, что, совсем как в старые времена, Руфус уже настойчиво приглашал друга в гости на семейный обед, и Август с трудом нашёл необидный предлог, чтоб отказаться. Скримджер проявил понимание, предлагая обсудить дату во время ближайшего дежурства в аврорате, а прощаясь, даже поделился с ним антипохмельным зельем.

И вот теперь абсолютно трезвый Август никак не мог заснуть. И вообще воображал себе невесть что. И кто виноват, что, стоило закрыть глаза, как он видел этот золотисто-каштановый локон, светлые глаза и мягкие губы мадам Прюэтт. И ведь так и не понял, давали ему авансы или просто издевались. В одном эта ведьма была права — у него никогда не было опыта с женщинами постарше. И вообще было мало опыта. И будет ли теперь что-то с Мюриэль — Мордред его знает.

А хочется ли? Ну, если совсем честно, конечно, хотелось. Хотелось, чтобы эти прихотливо изогнутые губы просили его совершенно о других вещах. Чтобы глаза туманились от страсти, а не щурились с насмешкой. Чтобы волосы струились блестящим водопадом между его пальцев.

Но только кто он такой, чтобы такая женщина обратила на него внимание? По сути — нищий аврор. Скорее всего, его подразнят и пошлют. А нефиг было выпендриваться. Проклятая сова! Всё начиналось так хорошо!

Ну ничего, всего неделя, даже меньше, и на том обеде миссис Прюэтт оценит и его манеры, и его внешний вид. И поймёт… Что поймёт Мюриэль, Август старался не додумывать. И вообще не загадывать. Как будет, так будет. И к Мордреду всех племянниц с их кавалерами!

С улицы донёсся волчий вой, довольно далёкий, недаром вспоминал оборотней. Руквуд передёрнулся и перевернулся на спину. Принять душ ещё раз? Пожалуй, это мысль. Учитывая, что прелести некой вдовушки до сих пор не дают покоя.

***

Санни смотрела в окно, устав бродить по своим комнатам в ожидании ответа от отца. Монстрик мирно мурчал у неё на груди, радуясь поглаживаниям по мягкой шкурке. Это немного успокаивало, но ожидание становилось невыносимым, а Темпус она вызывала не меньше десятка раз за последние полчаса.

А ещё мысли о Рабастане не давали покоя. Неужели всё дело в браслете? Как узнал о нём его отец? И что такое этот браслет, если Басти забирают из школы прямо посреди года? Или было что-то ещё? Вопросы, одни вопросы, и некому дать ответ. Ей даже пришло в голову, что можно написать письмо лично Рабастану. Да только сомневалась, что он вообще его прочитает после того, что было утром. И если так получилось, что именно она каким-то боком виновата в том, что отец его забрал, то вся так называемая любовь Басти могла уже превратиться в ненависть. А может, превратилась ещё раньше. И от этих мыслей было больно.

Не стоит врать самой себе, ей точно будет его не хватать в школе. Возможно, это не любовь, а чистый эгоизм, но так хотелось верить, что профессор Робертс сможет это исправить. И слизеринцам без ловца будет сложно. Или у них есть замена?

А ещё можно написать Рудольфусу. Вот кто точно прочтёт письмо. Только не лучше ли дождаться, пока слизеринский префект вернётся в школу?

Решив, что не лучше, Санни бросилась к столу и вынула чистый пергамент. Прижимая Монстрика к груди одной рукой, другой быстро строчила, не обращая внимания на корявый почерк и кляксы.

«Доброй ночи, Рудольфус! Я только сейчас узнала про Басти. Не можешь ли ты рассказать мне, отчего это произошло? Мне ещё интересно про твоего эльфа — может, объяснишь, почему именно он передаёт мне послания совсем не от тебя? И напиши, если можешь, как там твой брат. И кто теперь будет ловцом у Слизерина. И когда ты вернёшься в школу? Я хотела с тобой поговорить. Не могу этот разговор доверить письму. Почему Рабастана забрали? И насколько виновата в этом я? И ещё. Передавай ему привет. Скажи, что очень сожалею. Хотя сомневаюсь, что ему это интересно после всего. Прости, что так сумбурно. Санни».

И снова не смогла перечитать написанное. Просто потому, что знала, если перечитает — порвёт.

Монстрик лизнул её в шею и перебрался на плечо. Санни сложила пергамент и запечатала в конверт заклинанием. Оставалось отправить. Только доверять совам не хотелось. Подождёт ответа отца и решит.

— Хозяйка Санни! — Лакки появилась неожиданно, заставив вздрогнуть. — Уже подошло время, я отправляюсь к лорду Прюэтту.

— Хорошо, Лакки. Я буду ждать, — ответить удалось ровно, но на улыбку сил не хватило.

Домовушки не было всего минуту, а казалось, что прошла вечность.

— Вот, — радостно сообщила эльфийка, выкладывая на стол плотный конверт. — И ещё вот.

На стол легли оба комплекта книг.

Санни удивлённо посмотрела на них и взялась за конверт. Теперь, когда ответ отца был у неё в руках, она медлила, не решаясь его открыть.

— Как отец, говорил что-нибудь? — решила протянуть время.

— Спрашивал про вас.

— Что спрашивал?

— Он сказал: «Скажи-ка мне, Лакки, твоя хозяйка не жаловалась на что-то или кого-то? Никто её не расстраивал?». Я сказала, что вы никогда не жалуетесь, но мне не поверили.

Лакки грустно свесила уши.

— Почему ты решила, что не поверили?

— Лорд Прюэтт так поднял брови, а противный Оскар фыркнул, словно я глупость сказала.

— А что ещё?

— Ничего, вручил мне письмо и книги и сказал, что вы всё поймёте из письма. И добавил зачем-то: «Пусть меня разорвёт мантикора, если я знаю, чего ещё ждать от этой девчонки!». Только он не сказал, про какую девчонку речь.

Санни грустно усмехнулась.

— Подожди, я прочитаю письмо. Потом у меня будет к тебе поручение. Приготовь пока чай.

Лакки понимающе кивнула и исчезла.

Санни вскрыла конверт и, сглотнув, вгляделась в ровный почерк отца.

«Моя дорогая дочь, — писал лорд Прюэтт. — Книги я просмотрел, но как к ним относиться, пока не знаю. Любопытное чтение, но и только. Сродни пророчествам, но… Возможно, это действительно книги из будущего, возможно, написаны очевидцем или человеком, хорошо знакомым с этими событиями. А возможно, это всё фантазии автора. Страшные фантазии, судя по тем отрывкам, что я успел посмотреть. Что касается Тёмного Лорда, не вижу причин отказывать ему в прочтении труда этой мадам. Даже забавно, как воспримет он некоторые описания своей дальнейшей судьбы. Мне даже немного жаль, что я этого не увижу. Отправь книги ему сама, как он и просил. Я пока не могу себе позволить отправить их лично. Второй комплект я тоже возвращаю, потому что, зная тебя, не сомневаюсь, ты будешь и дальше рисковать, бегая в эту Выручай-комнату, чтобы дочитать эти книги или заново скопировать. Не думай, что это тайна великая, об этой комнате знают многие. И рисковать, привлекая к себе излишнее внимание, точно не стоит. Себе я скопировал всё, изучу на досуге.

Если всё же будешь читать, постарайся подойти критически к написанному автором. Речь идёт о войне, как я понял, а историю всегда пишут победители. Задумайся над этим. Опять же, правда для каждого своя.

Что касается тебя, моя девочка, в этих книгах о тебе много. И не скажу, что мне это нравится. Ты точно не собираешься сбежать с Артуром Уизли, разбив моё сердце? Рассчитываю на честный ответ.

Кольцо носи, теперь ни один, — следующее слово было зачёркнуто несколько раз, — Тёмный Лорд не сможет использовать его как порт-ключ. Но некоторые функции я оставил. Сожми кулак левой руки и бей, если кто-то этого заслуживает, или, не дай Мерлин, придётся от кого-то отбиваться. А также кольцо будет жечься, если в питье будут какие-то добавки. Приучи себя брать кубок левой рукой.

Серьги снять мы попробуем вместе, но только когда ты будешь дома. Одна не смей, это может быть очень опасно. Кроме того, они неплохо защищают твой разум.

Санни, помни, что твой отец любит тебя больше, чем кто-либо на этом свете. Ты можешь рассказать мне про любые проблемы, и я постараюсь помочь, понять или просто выслушать.

Мама и братья тебя целуют. Береги себя. Ты нам всем очень дорога. Не торопись с ответом, ты сегодня получила слишком много впечатлений, отдыхай. Напишешь мне, когда будешь готова.

Джейсон Прюэтт, Прюэтт-холл.

P.S. Воспитание твоей эльфийки меня убивает, но, если тебя это устраивает, я не имею ничего против».

Санни поняла, что никак не может перестать улыбаться. Письмо тут же захотелось перечитать, но сначала нужно было сделать несколько дел.

— Лакки, — позвала она и, увидев рядом эльфийку, спросила: — Ты сейчас можешь встретиться с эльфом Рудольфуса Лестрейнджа? Я забыла, как его зовут.

— Его зовут Фентер, — смущённо сказала домовушка, — а эльфа его брата зовут Борги. Фентер мне назначил встречу, я как раз хотела спросить, можно ли.

— Нужно, Лакки. Вот этот комплект книг отдашь Фентеру, он знает, кому их передать. А ещё отдашь вот это письмо, скажи, что оно для его хозяина, пусть пообещает, что отдаст его только Рудольфусу.

— Я всё поняла.

—Умница.

Лакки вернулась как раз тогда, когда чашка у Санни опустела. В руки хозяйки домовушка положила длинный свёрток.

— Фентер сказал, что письмо отдаст позже. Он пока не может вернуться к хозяину. И предупредит меня, если будет ответ. А это подарок от бывшей хозяйки Мюриэль. Меня позвал Кручок. И вот.

Санни поблагодарила домовушку и с любопытством развернула свёрток. Это была настоящая красавица из какого-то тёмного дерева. Было ощущение, что палочка от Мюриэль совсем новая, в руку легла, как влитая, посылая по телу тепло. Сразу вспомнилось приятное ощущение от палочки Олливандера, но и оно не было таким ярким и сильным. Так и хотелось сразу сказать: «Моё!». И колдовалось значительно легче, чем той же палочкой Робертса. И даже немного лучше и как-то чуть-чуть иначе, чем новой — от Олливандера. Только с самой первой, принадлежащей ещё прежней Молли, даже не сравнить, — видимо, палочка прежней хозяйки тела ей совсем не годилась. Одно ясно стало, эту новую палочку она никому не отдаст, пусть будет запасная.

Люмос получился таким ярким, что легко выгнал тени из всех закоулков погружённой в вечерний сумрак комнаты. Надо будет поблагодарить Мюриэль — неожиданный подарок просто покорил.

Оставалось отправиться к Робертсу — возвращать ему его собственность. Имея две хорошие палочки, как-то уже неловко держать у себя ещё и чужую. И нет причин тянуть до утра. Но класс был заперт, и на стук никто не ответил. Немножко постояв для очистки совести, Санни вернулась к себе, решив пораньше лечь спать. Отцу ответит завтра. И поблагодарит Мюриэль за чудесный подарок.

От Руди ответа не было, и Санни решила не ждать. Перечитала ещё раз письмо отца и задумалась. За что ей досталось такое счастье — самый лучший в мире отец и любящая семья? Почему она так дорога Рабастану? Что от неё нужно Тёмному Лорду? Как предотвратить войну в магической Британии? И самое главное — как пережить субботний обед с Магнусом Ноттом? Понадеявшись, что ответы приснятся ей ночью, как таблица химических элементов приснилась Менделееву, Санни закрыла глаза, почти сразу проваливаясь в мир Морфея.

лично мне это выражение кажется чересчур громоздким и навороченным. Куда благозвучнее "одно ясно -..." или просто "стало ясно".
Это я так, в самом конце решил попридираться. А дочитал быстро, не заморачиваясь на лаконичности фраз и знаках.
По внутренним ощущениям - всегда ждешь повествования о ГГ, как манны небесной. Остальные персонажи интересуют постольку-поскольку. И совершенно все равно, что с ними там происходит и какие переживания они при этом испытывают.

Майор, спасибо, про громоздкую фразу поняла.
И про ожидание повествования о ГГ - просто порадовали. Все эти фанаты ждут кого угодно, только не ее - такое чувство по отзывам.

Ну и грусть тоска - мало кому вообще нравится ГГ, но при том нравится все остальное.
Вот так, зареклась на будущее писать про ГГ женского пола - они у меня не выходят, хоть плачь.

Глава 24

Проснувшись, Рудольфус ещё ощущал слабость и ноющие мышцы во всём теле, но боли не было. Неслышно поднялся, чтобы не разбудить Магнуса, спящего на диване у противоположной стены, и прошёл в ванную. Осмотрел спину в зеркале и убедился, что и шрамов уже не осталось. Видимо, та женщина, чей голос он слышал в полубреду, хорошо знала, что делает. Сам Нотт к шрамам относился пренебрежительно и не стал бы так стараться, даже если бы смог.

Свою одежду Руди нашёл здесь же, уже приведённую в порядок. Видимо, домовуха Антуана постаралась. Быстро одевшись, Рудольфус, хорошо знавший планировку дома Робертса, где они с братом много времени проводили на летних каникулах, бесшумно спустился вниз и покинул дом профессора ЗОТИ, чтобы вернуться к себе в покои. Пока по утреннему морозцу быстро шагал к родительскому дому, ему пришло в голову, что отец мог послать старика Мэтьюза привести в чувство старшего сына, а заодно подлечить. Мэтьюз когда-то служил в Мунго, но на старости лет женился на вдове вассала Мэрдока, да так и остался жить в её доме, присягнув отцу на верность. Стыдно не было — не в том состоянии находился вчера Рудольфус, чтобы связно соображать. Но обеспокоиться стоило. Неизвестно, что мог надумать отец, когда колдомедик не застал наследника в конюшне.

Дом ещё спал, когда Руди прошмыгнул через дверь чёрного хода, только с кухни долетали слабые звуки и аппетитные запахи свежей выпечки и кофе. Эльфы уже готовили завтрак для хозяев.

Поднявшись на третий этаж, Руди сперва осторожно приоткрыл дверь в комнату брата. Рабастан спал на животе, сбросив на пол одеяло и обнимая подушку. На спине у него тоже не осталось следов наказания, что немало порадовало. Руди до этого ни разу не видел, как лечит Сольвейг.

Слухи, конечно, ходили, была даже семейная история о её умениях. С Сольвейг отец познакомился, когда вслед за отцом и братом сбежал из школы на фронт. Правда знакомство сначала произошло заочно - в первом же бою разорвавшаяся близко мина буквально изрешетила парня превратив его тело в нечто невообразимое. За жизнь Ричарда не давали и кната. Бабуля Сольвейг работала санитаркой в полевом смешанном лагере - маглы, правда, были не в курсе, кем являются врачи и некоторые офицеры.

Бабушка ворвалась в палатку-операционную, растолкала колдомедиков, сыпавших матами, подхватила окровавленное тело парня, да так рявкнула, что все вмиг расступились. Сольвейг унесла отца в свою палатку на руках, ни разу не остановившись, хотя весил Ричард и тогда прилично - был крепким парнем, и в течении трёх суток не отходила от постели больного и никого к нему не пускала. Целители между собой уже строили предположения о некромантии и прочих использованиях трупа парнишки. А потом увидели совершенно здорового, но очень бледного Лестрейнджа, который бодро направлялся к походной кухне. Едва успели перехватить — маглы не должны были видеть такого чудесного исцеления, а главное — настолько быстрого.

Молодой маг пытался возмутиться, но суровая Сольвейг опять удивила всех, лишь кивком головы похвалив расторопных колдомедиков, когда нашла Ричарда в их палатке разве что не связанным. Парень ожидаемо рвался в бой, заявляя, что готов выпить оборотное, раз уж маглы считают его мёртвым. Сольвейг правильно оценила обстановку и бесстрастно назвала плату за лечение - немедленное возвращение бывшего пациента в школу. О том, что не для того она собирала его по кусочкам, чтобы сгинул в следующем бою, Сольвейг промолчала – и без того было понятно. Целители лишь сочувственно переглянулись, когда бледный Ричард, почти не скрывая разочарования и злости, рухнул на колени и прижался лбом к руке ведьмы, подтверждая исполнение долга жизни.

В тот же день беглого школьника вернули в Хогвартс. А вскоре очень молодой Лестрейндж узнал, что стал лордом - отец и брат так и не вернулись с войны. Не оказалось рядом с ними в нужный момент такой же бестрепетной леди.

Ричард разыскал Сольвейг только через пару лет, когда окончил Хогвартс. До этого никак не мог узнать ни фамилии, ни других данных спасшей его ведьмы, чтобы поблагодарить и предложить богатые подарки. Гампы встретили его доброжелательно, дали провожатого в маленький домик на берегу чудного озера и оставили там одного дожидаться хозяйки. А в озере как раз купалась девушка, не ждавшая никаких гостей, а потому не позаботившаяся о маломальской одежде. Так отец познакомился с юной Бастиндой, не захотевшей сразу простить излишне любопытного нахала.

Всю осень Лестрейндж таскался в домик у озера, принося каждое утро цветы и фрукты, пока красавица не соизволила сменить гнев на милость. И ещё два года ушли на ухаживания. Сольвейг только посмеивалась и не вмешивалась. Ричард ей нравился, лучшего жениха, а их, по слухам, хватало, она для дочери и не желала. Поженились летом сорок восьмого, домик продали, Сольвейг переселилась к молодым в Лестрейндж-холл, а на следующий год Бастинда подарила мужу первенца.

Первенец усмехнулся, и совсем было собрался закрыть дверь, когда бросил взгляд на кресло у занавешенных тяжёлыми шторами окон. Открыв рот, он несколько мгновений не мог оторвать взгляда от увиденного — отец сидел в кресле, а у него на коленях спала мама. Она обнимала мужа за шею, пристроив голову на широкой груди. Рука отца обхватывала её талию, не давая упасть.

Ричард не спал и выглядел измученным — или так падали тени. Он подмигнул Рудольфусу, приложил палец к губам и чуть качнул головой — мол, проваливай.

Сын послушно прикрыл дверь, подумав, что у Рабастана слишком удобные кресла, и некоторые этим пользуются. Картина никак не хотела покидать его мысли и за завтраком, который состоял из крепкого кофе и хрустящей французской булки, ещё горячей, смазанной маслом и мёдом. Нечасто отец и мать демонстрировали на людях нежные чувства, — а если быть честным, то почти никогда.

Увиденное взволновало Рудольфуса. Невольно задался вопросом, будет ли он когда-нибудь вот так же сидеть в кресле, обнимая Беллатрикс и охранять сон своего сына? Кто знает.

— Хозяин, — появился рядом с его креслом эльф, покаянно повесив голову. — Фентер не смел беспокоить хозяина, Фентер очень виноват.

— В чём дело, Фентер? — Руди потянулся за вазочкой с фисташковым мороженым, которое иногда ему готовили по семейному рецепту, когда он был дома. — Говори уже.

Эльф протянул письмо.

— От мисс Прюэтт.

Руди не донёс ложечку до рта, застыв в изумлении.

— От кого?

— От мисс Александры Прюэтт, — торопливо повторил эльф. — Это передала Лакки, её домовой эльф. Сказала —лично в руки.

Мороженое было забыто. Руди поспешно вскрыл конверт, вспоминая заодно, что так и не поговорил с Бель через сквозное зеркало. А теперь уже и поздно, в Хогвартсе начались занятия.

Письмо он читал медленно и внимательно, кривя губы в невесёлой усмешке, когда в его малую гостиную влетел Рабастан.

— О, я так и знал, что ты уже здесь. Фентер! Мне то же самое, только в кофе добавь сливок. Ты не поверишь, я проснулся, а там… В общем, решил сбежать.

— Я видел, — кивнул Руди, — эй, руки прочь от моего мороженого! Мама всё ещё спит?

Басти озорно облизнулся, очищая ложку чарами и возвращая брату.

— Ага, спит. Отец одним взглядом сказал всё, что меня ждёт, если я её разбужу, — и обиженно добавил: — Как будто вчерашнего было мало! Я думал, они обо мне беспокоятся, а они…

— Что о тебе беспокоиться? — фыркнул Руди, — здоровый лоб! А они, наверное, всю ночь не спали, за тебя, оболтуса, переживали.

— Ты прямо как бабуля говоришь, — хихикнул Рабастан. — Что пишут?

Рудольфус медлил, оценивающе оглядывая брата.

— Что-нибудь болит?

— Кроме сердца? — беспечно поднял бровь Рабастан, хватая чашку с кофе, появившуюся на столе. — Ой! Горячо. А сливки где?

Сливки появились следом, как и блюдо с гренками, блестевшими от масла. Рядом на тарелочке высились горкой полоски поджаристого бекона. Эльфы хорошо знали вкусы обоих братьев.

— Ну, так от кого письмо? — сделав большой глоток, Басти блаженно прикрыл глаза. — Как же вкусно, Руди! В Хоге так не умеют, скажи?

— Поешь сначала, не хочу тебе аппетит портить.

— Мой аппетит испортить невозможно, — возразил младший брат, водружая на гренку сразу несколько полосок бекона. Одним укусом он ополовинил это великолепие, активно жуя. — Я говодный, ак мантыкова.

— Прожуй, бестолочь!

— Сам такой, — огрызнулся Басти, примериваясь ко второй половине гренки. — Это от Беллатрикс?

— От Санни, — не удержался Рудольфус.

Рабастан поднял взгляд и отложил недоеденную гренку, уронив на стол полоски бекона. Всю беспечность как рукой сняло.

Рудольфус мысленно застонал, ругая себя за несдержанность. Ох, уж эта Прюэтт!

— Всё, наелся? — спросил он.

Брат не отрывал от него настойчивый взгляд.

— Ладно, читай! Но послание для меня, имей в виду. Будем вместе ответ сочинять.

Младший сглотнул и согласно покивал. Руди протянул ему лист пергамента. Схватив письмо, Басти вскочил и отошёл к окну, словно за столом было мало света. Глядя на его напряжённую спину, обтянутую простой льняной рубахой, Рудольфус без всякого аппетита доедал подтаявшее мороженое. Такое утро было хорошее, и надо было Фентеру отдать письмо этой девчонки так не вовремя!

Басти читал долго, словно те несколько строчек превратились в поэму. Когда он повернулся, по губам блуждала задумчивая улыбка, а глаза и вовсе затуманились.

— Ты доедать будешь?

— Ага.

Так и не выпустив из руки письма, Басти вернулся к завтраку, жуя гренки и витая в облаках. Едва ли он чувствовал их вкус.

Только глотнув кофе, немного пришёл в себя.

— Эй, Фентер, ещё кофе! И сливок больше! Э-э, Руди…

— Что?

— Я возьму его себе?

Рудольфус вздохнул.

— Ответ напишем, и делай с ним, что хочешь! Фентер! Перо, чернила и пергамент! Живо!

— Сейчас всё будет, хозяин, — пискнул эльф, ставя перед Рабастаном новую порцию кофе и сливок. Щелчок пальцев — и лишняя посуда исчезла. А взамен появились писчие принадлежности.

Руди взял перо, удобно положил перед собой пергамент и выжидательно взглянул на брата.

— «Милая Санни» — устроит?

— От тебя? Нет! — возмутился тот. — Пиши: «Уважаемая мисс Прюэтт».

— Обалдел? Мы не в таких официальных отношениях.

— А в каких?

— Слушай, будешь ревновать — можешь проваливать! Сам напишу, понял? Только письмо оставь.

— Всё-всё, я понял! — Басти даже руки поднял. — Можешь написать «Дорогая Санни».

— Как банально! Я просто напишу «Доброго дня». Без имени. А потом можно так: Басти жив-здоров, думает о тебе, роняя слюни, и посылает мокрый, но горячий поцелуй.

— Придурок! Сам ты… Она отставку мне дала на два месяца, забыл?

— О как мы заговорили, — хищно улыбнулся Рудольфус и подмигнул кусающему губы Рабастану. — Тогда заинтригуем девочку, а?

Басти задумчиво хлебнул кофе, скривился, вылил в чашку половину сливок из кувшинчика и решительно кивнул:

— Давай.

***

Джейсон Прюэтт настороженно следил за женой, которая почти проснулась, но всё ещё не открыла глаз, блаженно потягиваясь и вертясь на разворошённой постели. К сожалению, времени было в обрез, а так хотелось присоединиться к ней и заняться самым приятным делом, а потом поспать несколько часов. Ночь выдалась длинной, но мантикоровы книги на английском, добытые дочкой, он прочёл полностью.

Летиция открыла глаза, увидела его и живо натянула на себя одеяло.

Джейсон усмехнулся и поднялся из кресла. Хрен с ним, со сном, но приятное дело займёт не так много времени.

— Ты что, не ложился? — спросила она, застенчиво глядя из-под ресниц.

— Дела, — ответил он, стягивая через голову рубаху. — А теперь и поздно уже, в полдень у меня две встречи назначены. Но немного времени для тебя, радость моя, всё же есть.

— Что… Что ты делаешь?

— А на что похоже? — Джейсон взялся за ремень, как же ему нравилось её смущать! Почти ничего не изменилось в их отношениях за все эти годы, а стоило ей смущённо отвести взгляд и заполыхать ушами, как он по-прежнему ощущал мгновенную готовность к подвигам. Ложась рядом, он зачем-то вкрадчиво поинтересовался: — Или плохое самочувствие?

— Я, — Летиция чуть отползла, стоило положить руку ей на живот, втянула носом его запах и вдруг зажала рот обеими руками.

Лорд Прюэтт изумлённо наблюдал, как его жёнушка шустро выпрыгнула из кровати и бросилась в ванную. Услышанные звуки не оставили места воображению. Ну вот, накликал!

Тяжело вздохнув, Джейсон одним прыжком вскочил, натянул обратно брюки и рубашку и несколько секунд спустя уже осторожно придерживал волосы любимой жены, пока она прощалась со вчерашним ужином. А возможно, и обедом.

— Целителя? — спросил он наконец, помогая ей подняться с колен. — У меня как раз появился хороший знакомый. Практически родственник.

Побледневшая Летиция смотрела на него испуганно.

— Джей, а вдруг это…

— Вот и проверим! — бодро ответил он. — Дай-ка я тебя умою.

— Ты что, я сама. Ой! Кажется, опять!

— Держись, радость моя! — Прюэтт ловко её перевернул, удерживая на весу. — Давай, девочка. Скоро будет легче, — и громовым голосом позвал: — Оскар!

Эльф явился мгновенно.

— Быстро в Мунго, найдёшь Сметвика и скажешь, что вопрос жизни и смерти. Перенесёшь прямо сюда. Живо!

Эльфа как ветром сдуло.

Джейсон успел полностью вымыть жену и, закутав в простыню, перенести обратно на кровать, когда Сметвик наконец появился.

— Всем утра, — буркнул он, сразу направляясь к кровати. — Высушивающее, или сам? — бросил он Прюэтту.

— Сам, — так же кратко ответил мокрый с головы до ног хозяин дома, не двинувшись с места.

А Сметвик уже деловито водил палочкой над бледной как полотно Летицией. Та переводила испуганный с вкраплениями робкой надежды взгляд с мужа на колдомедика.

— Не буду тянуть, — наконец выдал целитель, кладя ладонь на лоб пациентки, — пополнение в семье планировали?

— А разве…

— Да, — мягко перебил жену Джейсон. — Не томи уже!

— Поздравляю, вам удалось, — хмыкнул Сметвик, с любопытством глянув на широко улыбнувшегося Прюэтта. — Срок ещё очень мал, но тем не менее. Джейсон, мне бы её понаблюдать у себя. Не нравится мне эта бледность и реакции организма. Да и возраст, сами понимаете. Сильно тошнило? И сколько дней?

— Только сегодня, — щёки Летиции порозовели, а глаза теперь сияли умиротворённостью. — Мерлин, я надеюсь, что это девочка.

Джейсон мрачно поглядел на целителя и вздохнул:

— Надолго?

— На пару дней, а там видно будет.

— Милая, ты не против слегка подлечиться?

— Вас там никто не съест, — вставил Сметвик, — проверим всё, чуток понаблюдаем, назначим курс зелий и отпустим.

— Хорошо, — ответила леди Прюэтт, — но мне уже гораздо лучше.

— Не сомневаюсь, — Сметвик вытащил из раскрытого чемоданчика зелёный флакон. — Выпейте это. Общеукрепляющее особого рецепта.

Летиция осторожно понюхала зелье, удивлённо распахнула глаза и послушно выпила зелёную жидкость.

— Вкусно, — призналась, облизнувшись. Выглядела она очень трогательно и молодо, трудно было сказать, что ей уже больше сорока лет.

Мужчины переглянулись с понимающими улыбками.

— Я сразу её заберу, — сказал целитель. — Навестить можно вечером.

Джейсон кивнул и отдал приказ домовикам. Целителю, спасшему дочь, он доверял.

Поднялась суета. Пока эльфы собирали необходимые вещи, а Сметвик, отвернувшись, что-то строчил в записной книжке, Прюэтт собственноручно одел смущённую и счастливую жену.

— Вечером приду, — сказал он, целуя её в лоб. — Целитель, а аппарировать не опасно в таком состоянии?

— После того зелья и с эльфом — можно. Как тебя там, ушастый, возьми хозяйку за руку.

— Оскар, — строго произнёс Прюэтт. — Вместе с Энке переместите хозяйку и целителя в Мунго, Энке останется там.

Наконец все отправились в больницу, и в спальне воцарилась тишина. Джейсон подошёл к бару и налил коньяка в широкий бокал. Осушил его одним глотком и принялся стягивать мокрую одежду. Высушивать было лень. Сказывалась бессонная ночь. Он открыл гардеробную и задумчиво оглядел ровный ряд мантий, рубашек и брюк. До приёма гостей оставалось меньше часа, стоило уже переодеться и, пожалуй, выпить крепкого кофе — не меньше литра.

***

***

Магнус Нотт проснулся поздно и долго не мог понять, где находится. Пока не вспомнил вчерашний вечер, лорда Лестрейнджа, встретившегося в конюшне, Руди, исполосованного тяжёлой рукой отца и, наконец, Ванессу, гонявшую его, наследника Нотта, как своего домовика.

Рудольфус уже сбежал — что же, вполне ожидаемо. Ванесса славно над ним поработала, недаром обучалась у какой-то светлой головы целительскому искусству. Правда, работать в Мунго не пошла, хотя ей и предлагали. От мужа у неё осталось приличное наследство, и, по слухам, миссис Дэшвуд занималась то ли благотворительностью, то ли ещё чем-то таким же бесполезным. Ванесса ушла только под утро, наотрез отказавшись ночевать. И бросив напоследок что-то о варварстве сволочных аристократов, избивающих младенцев.

Что б она понимала, Нотт смог в ответ лишь усмехнуться; в самом деле — не спорить же с маглорожденной о вековых традициях. Себе дороже. Хотя Ванесса ещё разумнее многих. Традиции чтит и вроде как даже все ритуалы нужные проводит. Ну, уж это, видать, наследство Теда. Муж у неё умник был из нормальной чистокровной семьи.

От дивана, не рассчитанного на его рост, все члены затекли. Даже не потянуться толком. И плечо побаливало, сильно его Лестрейндж приложил. Магнус, едва войдя в конюшню, услышал характерные удары. Но всё закончилось прежде, чем он дошёл до центрального отсека. Увидев лорда Лестрейнджа, мрачного как тысяча гарпий, решивших устроить маленький геноцид, Нотт сразу проклял идиотское желание оседлать местного гиппогрифа.

Да ему и слова сказать не дали, реакция у сволочного Ричарда отменная, прижал к стене мгновенно, больно саданув плечом о железную скобу.

— Какого хрена? — прорычал почти беззвучно Ричард, сдавив его горло стальными пальцами, а палочка уже упиралась под рёбра.

— В гостях у Робертса, — сумел прохрипеть Нотт, подняв руки. Мог бы спалить всё к мантикоре, да только понимал, что это он сам неудачно зашёл. Аристократы своих детей при свидетелях не наказывали.

Впрочем, Лестрейндж тут же остыл, горло отпустил, дав доступ кислороду, но палочку не убрал.

— Ты не попутал, Магнус? — спросил уже без злости. — Дом Робертса отсюда в трёх милях. А сам он в Хоге.

— Разрешил пожить до субботы. Но я был у его отца.

Его смерили тяжёлым взглядом, и, кажется, потеряли интерес. Нотт решил рискнуть:

— Там Руди? — спросил он, мотнув головой в сторону отсека. — Позволь заняться парнем, твоя светлость!

— Не лез бы, — устало отреагировал Ричард.

— Я всё ещё его наставник, — не сдавался Нотт.

Его просверлили ещё одним взглядом, но Лестрейндж вдруг кивнул головой, лёгким прищуром предупредив о последствиях неправильного поведения. Любого.

Не впечатлило, но обострять Нотт не стал — ни к чему.

— Целитель из тебя, Магнус… — вздохнул Лестрейндж, потом махнул рукой и просто ушёл.

Вот с этим Нотт был вполне согласен, потому и позвал Ванессу, жалко стало парня, красавец и хороший боец. А ученик так и вообще — золото.

Дэшвуд откликнулась почти сразу, хладнокровно осмотрела парня и послала домовушку в какую-то аптеку в Лютном с целым списком зелий и мазей. Магнуса оставила подле себя эдаким мальчиком на побегушках. Впрочем, Нотт не жаловался, смотреть, как работает Ванесса, было одно удовольствие.

Магнус закончил разминку, отмахнулся от воспоминаний о вчерашнем вечере и ночи и отправился на пробежку с обязательным купанием в ледяной речке. Попутно позанимался с ребятнёй, тоже окунавшейся в ледяном омуте под присмотром тренера — самый удобный спуск к речке был как раз недалеко от дома Робертса. Вассал Лестрейнджей Трой Хейли встретил его куда радушней своего патрона, пусть и без улыбки. Но тренер Хейли и не умел, кажется, улыбаться, хотя слыл вполне нормальным мужиком. Устроили для малышни показательный бой, здорово размялись.

Мальчишки и одна девчонка — все младше одиннадцати лет — глазели на него с любопытством и восторгом. Нотт изобразил пару приёмов, поправил самого бойкого, показав нормальную боевую стойку под снисходительным взглядом тренера, перекинулся с Троем парой слов о погоде и вернулся в дом Антуана.

Завтрак ему подали, хотя домовушка ворчала, что у неё и без всяких нахлебников дел невпроворот. Мол, скоро семью хозяина принимать, а комнаты толком не готовы. И откуда у Антуана такая сварливая эльфийка взялась? Впрочем, кормила она вкусно и сытно, а больше Магнусу от неё ничего не требовалось.

А после он аппарировал в Лондон, на Косую Аллею, решив заранее прикупить что-нибудь к субботе, чтобы впечатлить девчонку Прюэтт, не разозлив её отца, и задобрить Мюриэль. Задача оказалась непосильной. Нотт понятия не имел, как соблюсти все эти условия и бессмысленно таращился на неувядающие цветы, симпатичные артефакты на все случаи жизни и прочую ерунду, в которой не видел ни малейшего смысла.

Отчаявшись, он зашёл в почтовую лавку, послал сову Ванессе и устроился в маленьком открытом пабе в ожидании ответа. Выпив пару пинт прекрасного эля, он на лету ухватил подлетавшую почтовую сову за лапу, не обращая внимания на недовольный клекот возмущённой птицы.

Записка от миссис Дэшвуд словно тоже дышала праведным негодованием:

«Магнус, ты не обнаглел? Не расплатишься! Даю совет: лучший подарок — книга. И не дёргай меня сегодня больше. У меня свидание».

Нотт хмыкнул, лениво представляя Ванессу в постели с неизвестным счастливчиком. Фыркнул, расплатился и пошёл в книжный магазин.

Побродив битый час без всякого толка между стеллажами с бесчисленным количеством книг на самые разные темы, Магнус готов был уже совсем впасть в уныние, когда неожиданно столкнулся с Долоховым, уверенно двигающимся по проходу.

— Тони! — взмолился он, загораживая дорогу. — Помоги, будь другом!

— Отвали, Нотт, — отозвался Долохов, посмотрев недовольно, — у меня задание от Лорда, где тут словари, знаешь?

— Какие, к дракклам, словари? Мне один совет всего!

Долохов скрестил руки на груди и усмехнулся:

— Ладно, у тебя минута! Что за совет?

— Что девчонке подарить?

— Нижнее бельё?

— Сдурел? Она из приличной семьи.

— Жениться собрался? Тогда ничего не дари, не приучай заранее. Это всё?

— Не смешно!

Позади Магнуса какая-то дама холодно поинтересовалась:

— Молодые люди, вы не могли бы пообщаться где-нибудь в другом месте?

— Так, — Долохов дёрнул Магнуса за руку, заставляя посторониться, — а ну быстро прекрати полыхать! Тут книги, к твоему сведению. Проходите, мадам, прошу вас. Простите моего приятеля, у него большое горе.

— Что ты несёшь? — прошипел Магнус, вжимаясь в книжный стеллаж.

А дама, как нарочно, никуда не торопилась. Заинтересованно глянув на черноволосого и кареглазого красавчика Долохова, она едва не прижалась к нему значительным бюстом, продвигаясь бочком.

— Что за горе? — на Нотта она глянула лишь вскользь, явно не впечатлившись.

— Женится он, — обаятельно улыбнулся Антонин, сверкнув белоснежными зубами.

Дама смешливо фыркнула и наконец прошла.

— Иди на улицу, — велел Долохов, оглядывая книги на полках, — и жди меня в пабе «Горец». Найду словарь и поговорим.

Нотту ничего не оставалось, как вернуться в тот же самый паб. Угрюмо листая меню, он медленно потягивал горячий глинтвейн — как раз по погоде. Мысли блуждали где-то далеко.

Какая-то маленькая оборванка приставала к посетителям паба, предлагая непонятные маленькие дощечки. Посетители грубо или безразлично-вежливо отшивали ребёнка. Наконец, она подошла к Магнусу.

— Сэр, — большие васильковые глаза на грязном лице смотрели одновременно умоляюще и дерзко. — Возьмите говорилку, совсем недорого, зачаровано на сотню лет.

— Что за говорилка? — лениво поинтересовался он, нашаривая в кармане монеты.

— Ну вот же, всё просто. Видите, сэр — дощечки две. Одна у вас, другая у вашего друга или подруги. Или жены. Или невесты…

— Понял, понял, дальше что?

Дощечки напоминали когда-то виденную магловскую губную гармошку, разве что по размеру меньше, но отверстия с боков присутствовали.

— Ну как что — говорите туда, — она ткнула пальцем в отверстия, — а вот тут — пишется, — она указала на вторую такую же деревяшку. — Попробуйте.

Нотт заколебался, но всё же достал палочку и наложил очищающие на дощечки, а заодно и на девчонку. Та ахнула, разглядывая свои руки и подол платья, сменивший цвет с серого на нежно-голубой. А дощечки тоже посветлели, причём сразу стало видно отличие — одна была бежевой, а другая темнее и с красноватым оттенком.

Он взял ту, что темнее и поднёс дощечку к губам.

— Что же вы так торопитесь! — девчонка накрыла вторую дощечку ладошкой. — Вы не должны её видеть. Иначе не получится. Всё — можете говорить.

— Мерлинова борода, — Нотт хохотнул.

А потом с интересом отодвинул её руку и прочитал на широкой части более светлой дощечки: «Мерлинова борода. Ха-ха-ха». Недоверчиво провёл пальцем по гладкой поверхности и надпись растаяла.

— Сколько? — спросил он девчонку, которая оказалась даже симпатичной, когда личико очистилось.

— Всего галеон, — жалостливо сказала она. — Это очень редкая штука, стоит дороже…

— Возьму за десять сиклей.

— Семнадцать! — азартно включилась в обсуждение малявка.

— Не смеши, двенадцать, — Нотт не стал лишать пигалицу удовольствия.

— Пятнадцать, — не согласилась девочка. — Вон они какие чистенькие — как новенькие просто.

— Ха, — Магнус поглядел строго. — Вообще-то, это я их очистил.

— Ага! – девчонка разве что язык не показала ему. — Только почистили вы их, когда они были мои, вот и стали дороже. Не хотите — не берите, я теперь такая приличная, что эти хорошенькие дощечки и за два галеона продам.

Нахалка смотрела самоуверенным и притворно-равнодушным взглядом. Но её выдавали подрагивающие пальцы, лежащие на краю стола.

— Ах вот как, — Магнус выбросил руку, ухватив не успевшую увернуться девчонку за растрёпанную косу, мгновенно намотал её на кулак. — Признавайся, где украла этот артефакт! Ну?

— Ай, больно, мистер! — девчонка дёрнулась, и на глазах у неё появились слёзы. Шмыгнув носом, обиженно сказала: — Это моё, от деда осталось. Пустите, сэр!

— И много ещё от него осталось? — не поверил Нотт.

Васильковые глаза глянули с ненавистью, заставив его мысленно поёжиться.

— Только эта говорилка и кольцо, — выплюнула девчонка. — Но кольцо не продам никогда. Моё оно! А это… — брата покормить хочу, три дня не ели. А он маленький совсем.

Нотт отпустил мрачную оборванку и выложил золотую монету с изображением дракона:

— Возьми свой галеон и дуй отсюда, мелкая. И говорилку свою забери.

— Вы так добры, сэр, — улыбнулась девочка, сразу преображаясь, и сгребла золотой в широкий карман на юбке. — А хотите вам погадаю? Не думайте, я умею.

— А ну брысь отсюда! — рявкнул он.

— Ну и дурак, — отскочив подальше от него, девчонка всё же показала язык, шмыгнула между столиками, устремляясь к выходу, и пропала из виду.

Магнус усмехнулся — такая не пропадёт.

Дощечки так и остались лежать на столе.

Покачав головой, Нотт сунул их в карман мантии. Мелким отдаст, когда завтра навестит Яксли — пусть позабавятся.

К приходу Долохова идей насчёт хорошего подарка для Санни Прюэтт так и не появилось.

Антонин опустился на стул напротив Магнуса и громко потребовал пива, выгребая из вазочки на столе большую часть орешков.

— Мордредова печень! — воскликнул он громко, заставляя немногочисленных посетителей паба обернуться в их сторону. — Задолбался искать этот словарь. И ни одна сука помочь не захотела.

— И что, не нашёл? — вежливо поинтересовался Нотт.

— Чтобы я — и не нашёл?! — Долохов усмехнулся. — Самый лучший попался. Пишешь незнакомое слово на обложке специальным стилусом, и словарь сам открывается на нужной странице.

— Поздравляю.

— Ну а ты чего? Правда что ли жениться собрался?

Нотт пожал плечом и скривился:

— Пока только на обед позвал. С дуэньей будет. Так что надо что-то подарить помимо цветов, возможно — что-то маленькое, но милое.

Долохов даже присвистнул.

— Ого, как тебя в оборот взяли! Это так важно? Ладно, ладно, не злись, понял. Значит, так, во-первых, скажи мне, что любит девица. Ну, чем увлекается, там — кошечки, собачки, туфли, драгоценности, вышивка, книжки?

Магнус оторопел.

— Да кто ж её знает! — наконец вздохнул он.

Антонин выразительно посмотрел на него, как на идиота:

— Друг мой, ты точно уверен, что она тебе нужна?

— Нужна, — холодно кивнул Нотт.

— Тебе или твоему бате?

Магнус хмыкнул и переждал, пока Антонин возьмёт своё пиво у хозяйки паба, полюбезничает с ней и, наконец, вернёт ему своё внимание.

— Без всех этих знаний что — не обойтись? Есть же какие-то универсальные подарки.

— Магнус, ты меня убиваешь! Никакой куртуазности, хоть плачь! Будь эта дама твоей любовницей или просто хозяйкой вечера, справляющей день рождения, тут бы сошло что-то универсальное. Но невеста, Нотт! Ты же с ней жить будешь, предположительно, а не только спать. И что — совсем не интересно, чем она заниматься будет, пока муж воюет и пытается бездарно сложить свою дурную голову?

— Интересно, разумеется, — нахмурился Нотт, — но мантикора меня задери, если я знаю, как раздобыть эти сведения.

— А что за дуэнья? Её никак подкупить, обаять? — Долохов рассеянно осматривал небольшой зал.

— Дуэнья? — Нотт невесело усмехнулся. — Это Мюриэль, может, слышал случайно? Мюриэль Прюэтт, вдова.

— О как! — развеселился Антонин, откидываясь на спинку стула. — Слышал, Магнус, слышал, и совершенно случайно… Кощеевы яйца! Да я подкатывал к ней не так давно. Случайно встретились, как говорится. Шикарная баба, вот только отшила меня, как пацана. Меня, прикинь?

— Да-а-а, — протянул повеселевший Магнус, — ну как же — это же просто край, чтоб тебя и не оценили, кобелина ты мантикорова!

— От такого же слышу, — Долохов невозмутимо глотнул пива и облизнулся. — Значит, дуэнья — Мюриэль… Очень интересно! Так, стоп! А барышня у нас кто?

— Мисс Александра Прюэтт, дочь…

— …мастера проклятий, тёмного фестрала Прюэтта! Твою кавалерию! Нотт, ты с папой-то знаком?

— Не скалься. Имел честь, — осадил его Магнус. — И я тебя не семью девушки обсуждать позвал, а просто подсказать, какой презент прилично будет сделать.

— Не-е, Нотт, это ты лучше Малфоя спроси, что там прилично. Я в этих танцах-плясках с чистокровными невестами разбираюсь как русалка в гоночных мётлах. И вообще мне пора. Патрон ждать не любит.

— Ладно, понял тебя, — спрашивать манерного Абраксаса Малфоя, способного высмеять похлеще Антонина, не хотелось от слова совсем. — Меня не звали?

— Нет, дорогой, сейчас Лорду точно не до тебя, там что-то новое появилось, ему обмозговать надо.

Долохов поднялся, щёлкнул пальцами и с интимной улыбкой отсыпал серебра на поднос появившейся рядом румяной кабатчицы.

После чего, сказав: «Бывай», чистокровный маг в двадцать втором поколении, а по совместительству сын русских эмигрантов, аппарировал.

Магнус поспешил расплатиться и тоже покинул уютный паб. На улице подморозило — ноябрь выдался промозглым и дождливым, сегодня хотя бы осадков не было. Пришлось плотнее запахнуть тёплую мантию и замотать вокруг шеи шарф.

Бредя по Косой Аллее, сын Лорда Дракона думал о Санни. Его сильно раздосадовало замечание Долохова, что он совсем не знает ту, которую намеревается назвать своей невестой. И понял, что ему на самом деле интересно, что она за человек.

Задумавшись, не заметил, как свернул в Лютный. А когда огляделся, краем глаза заметив какое-то шевеление, выхватил взглядом подозрительную личность на фоне неприметной серой двери. Личность округлила глаза, узнавая Нотта, и сгинула со скоростью, доступной только оборотням. Нотт хмыкнул и направился к этой двери, решив заглянуть к скупщику краденого, старику Крайтхаузу.

Собственно, в Лютном купить краденое был согласен почти любой лавочник, а потом и продать втридорога, но об этом, естественно, не кричали. Лавка «Крайтхауз и сын» не отличалась в этом плане от других и имела вполне благопристойный для аврорского глаза ассортимент из разного рода более-менее легальных артефактов и книг.

В темной полуподвальной лавочке его встретил запах плесени, сухого тепла и пыли. Звякнул колокольчик на двери. Из подсобки в лавку выглянул любопытный мальчонка лет семи и тут же скрылся. А спустя минуту перед Ноттом уже раскланивался сгорбленный годами старик Крайтхауз.

— Мистер Нотт, какая честь! У меня для вас есть чудная вещица, специально берёг, никому не показывал ещё.

Верить старому пройдохе было нельзя, но Магнус благосклонно кивнул, выражая этим желание поглядеть, что за вещица.

Старик с готовностью зарылся под прилавок и скоро выложил на него нечто, завёрнутое в серую тряпицу. Разворачивал с таким трепетом, словно внутри находилось что-то хрупкое и бесценное.

Магнус ощутил зуд в кончиках пальцев, едва взглянув на зеркало в изящной рамке невероятной красоты, невольно притягивающее взгляд. Перед глазами вместо отражения стали проноситься подозрительные картинки, а до слуха, словно издалека доходили слова старика Крайтхауза:

— Прекрасный подарок, увидеть будущее, получить ответы. Может, у благородного сэра есть невеста…

Огненные смерчи всё же сорвались с кончиков пальцев, впились в зеркало, разрывая его хищными пастями. Картинки враз исчезли, заставляя прийти в себя. На тряпице издавали зловоние оплавленные осколки зеркала, а пальцы Нотта впились в горло продавца с посеревшим лицом.

— Подарок, говоришь, сумасбродный старик? Откуда у тебя эта пакость?

— Сэр, пощадите, — лепетал Крайтхауз, в глазах которого плескался ужас. — Я не знал, не мог знать… Там просто… Там были безобидные картинки. Кто же знал. Просто ответы о будущем… Сэр!

Нотт быстро пришёл в себя и отшвырнул старика.

— Даже в таком виде от него фонит тёмными проклятиями, — холодно произнёс он. — Хватит уже трястись. Я знаю, что сам его активировал, скажи спасибо, что есть защита. Собери это всё в какой-нибудь свинцовый сундук. И лучше бы закопать глубоко под землю, запечатав ритуалом.

— У меня есть, я понял, — старик быстро приходил в себя, суетливо вытягивая из-под прилавка неприметный сундучок, куда невесть откуда взявшейся кочергой смёл осколки. — Не губите, сэр, всё, что скажете, сделаю. Я же не знал, оно выглядело так безобидно! О таких вещах не напишут в книгах, а если напишут, то не дадут прочитать…

А у Магнуса в голове что-то щёлкнуло. Подарок, ответы, будущее, прорицание.

— Замолчи! — медленно произнёс он. — Лучше скажи, есть ли у тебя что-то вроде маленькой шкатулки.

На прилавок тут же была выставлена малахитовая шкатулка великолепной работы.

— Вот, дорогой сэр! Примите в дар, очень ценная вещь.

Нотт сделал палочкой несколько пассов, удовлетворённо кивнул и взял зелёную шкатулку в руки.

Она легко помещалась на его ладони. Открыв, убедился, что для его цели, весьма сомнительной и в какой-то мере подлой, шкатулка подходит идеально.

— Сколько? — резко спросил он, но тут же вспомнил. — Ах да. Никогда больше не проверяй на мне всякую дрянь!

— Как можно, — бормотал старик, — кто же знал! Простите, сэр! Не повторится!

— На первый раз, — кивнул Магнус. — Отличная шкатулка, благодарю. До свидания, Крайтхауз!

— До свидания, сэр.

Выйдя из лавки, Нотт сразу аппарировал в дом Робертса. Комната была чисто убрана, постель застелена свежим бельём. Магнус поставил на стол шкатулку и вынул из кармана дощечки-говорилки. Более светлую он осторожно опустил в шкатулку. Легла идеально, словно для такой дощечки и была создана эта чудная шкатулка. Подарок для мисс Александры Прюэтт был готов.

Ну а что, скажет, что это такая игрушка, вроде оракула. Задаёшь вопросы, а она тебе ответ пишет. «Да, нет, возможно». Можно и ещё что-то придумать. Отвечать, конечно, будет сам Нотт. Оставалось найти сообщника на те несколько часов, что будет длиться обед — проверить же захочет сразу. А потом он и сам справится. Это должно быть забавно. И возможно, таким образом он очень хорошо сможет узнать интересы будущей невесты. Девчонки ведь любопытные, так что должно получиться.

Найти сообщника было непросто. Нужен был человек, которому Магнус бы полностью доверял. Ванессе точно не понравится его коварный план, Робертс осудит, он очень трепетно относится к чужим тайнам вообще и к личным секретам школьников в частности. В итоге выбор пал на друга детства из ковена отца, молодого и жутко умного Юджина Уркхарта.

Тот выслушал предысторию и просьбу молча, повертел в руках говорилку и без улыбки спросил:

— Магнус, тебе давно морду не били? Хочешь, устрою?

— Да брось, что такого?

— Ты сказал, что Джейсон Прюэтт тебя предупреждал?

— Ну да…

— Опустим на минуту, что это неэтично — выведывать обманом тайны девушки и влиять на её решения своими ответами.

— Да я бы никогда…

— Соблазн — такая вещь, Магнус. Вчера — никогда, а сегодня уже и того. Но беспокоит меня другое. Знаешь, что за клеймо стоит на этой твоей говорилке? Безобидная, ага, — Юджин показал ему торец деревяшки и даже ткнул пальцем. Морда улыбающегося кота постепенно растаяла, оставив только улыбку, но и она почти сразу исчезла. — Ну, узнаёшь?

— Мерлин, — Магнус побледнел. Сумасшедшего артефактора, последнего представителя некогда славного рода отец не раз хотел заполучить в ковен. Да только тот ни к кому не шёл, предпочитая жить сам по себе. О его страшных и забавных поделках ходили легенды. А за голову периодически назначали награды. — Мне надо разыскать эту девчонку.

— Вот-вот, не удивлюсь, что сюда вшит экстренный портал, пробивающий любые барьеры, или ещё какая хрень. А эту девчонку найти стоит, если это действительно её дед и у неё правда есть братишка…

— Похоже, не врала, не знаю.

— А в шкатулку, — Уркхарт достал из нагрудного кармана цепочку с маленьким лунообразным камнем, — вот. Купил одной девахе по случаю, да не срослось. Подари, абсолютно безобидная вещица с полезной функцией хорошего настроения.

— Спасибо, — Нотт взял цепочку, рассмотрел камень и, вздохнув, опустил в шкатулку. Не успел закрыть, как шкатулка засветилась и уменьшилась вдвое.

— Мордред, — прошептал Уркхарт, оторвав взгляд от клейма на дощечке. — А это ты где взял? Стой! Не открывай её!

Клеймо на шкатулке искали вместе. Нашли. Крошечный фестрал скалился, показывая страшные зубы и обмахиваясь хвостом.

— Мерлин мой, Магнус, я от тебя сегодня поседею. Не, я понимаю, что Прюэтт вроде как к тебе хорошо относится. Только дарить его дочери им же зачарованную шкатулку… Тебе шляпа Гриффиндор не предлагала? А учитывая специфику увлечений Тёмного Фестрала, проклятие можно и не обнаружить.

— Я убью Крайтхауза! — простонал Нотт. — А потом разыщу детишек и приведу их в ковен. Что мне делать с подарком, Юджин? Ты же умный, скажи.

— Ну, твоя грязнокровка Дэшвуд тебе умную мысль подсказала: подари книгу. Что ты лучше всего знаешь? По защите что-то подбери, в этих книгах ты точно разбираешься.

— По защите — девчонке?

— Ну а что? Пусть у Робертса станет лучшей ученицей. Да и всем полезно уметь себя защитить. И папаша оценит. А это — верни Прюэтту, мой тебе совет. И хрен с ней, с цепочкой. Жизнь дороже. Но сначала я бы разыскал этих деток, раз уж дело решённое, — неровен час, не успеем.

— Решённое, — твёрдо ответил Магнус и бросил взгляд на окно, за которым уже стемнело. — Отправлюсь прямо сейчас. Уверен, детишки где-то в Лютном.

— Погоди, — Уркхарт вскочил и быстро вышел из гостиной, вернувшись в тёплой мантии. — Пойдём вместе. Не терпится увидеть живых наследников сумасшедшего артефактора Честершира. А я был уверен, что у него нет семьи.

— И не только ты, — кивнул Нотт, — пройдём камином?

Ночью в Лютный соваться — не лучшая идея, но имея рядом хорошего бойца, вполне реально уйти живыми. Да и хотелось Нотту чего-то такого, — хорошей драки, к примеру.

— Сначала к старухе, — предложил Магнус. — Изергиль тут всё про всех знает.

— Магнус, я тебя не узнаю. Пытать будешь?

— Не скажет, думаешь?

— Уверен, — Уркхарт нахмурился. — Есть у меня тут один должник, его спросим. Не выгорит, тогда уже к Изергиль, но очень не хочется.

Желание Магнуса частично осуществилось. Они попали в засаду каких-то тёмных личностей, поджидавших зазевавшихся путников в очередной мрачной подворотне. А может, кого-то конкретного ждали. Но даже разогреться не удалось — Нотта узнали, о чём оповестил истошный крик одной тщедушной тени, и нападавшие мигом растворились в темноте.

— Слава твоя впереди бежит, — философски заметил Юджин, залечивая порез на руке, — но, печень дракона! Как слаженно действуют, суки! Здесь направо. Поспешим, пока о присутствии твоей милости в Лютном не узнала половина Британии.

— Мордред раздери эту славу, — мрачно проворчал Нотт, шагая рядом, — хоть Оборотное пей!

— Нашёл время! Я же тебе предлагал морду набить… Вот разыщем детишек, и я весь твой.

Должником Уркхарта оказался тощий косоглазый парень по прозвищу Щепка, попытавшийся выскочить в окно, когда они без стука зашли в его хибару — Юджин был мастером открывать нужные двери. Ухватить хитрым фамильным заклятием беглеца за ногу, заставив истошно верещать, и вернуть его обратно — удалось без проблем. Заклятие Юджин снял, но палочкой поигрывал красноречиво.

— Честершир? — пролепетал Щепка, трясясь то ли от холода, — окно так и осталось открытым — то ли от страха. — Да помер он, уже месяц как. Народ и не знал, что это он, пока этот псих коньки не отбросил. Авроры были и коронер. Только так и не выяснили — убийство или от старости умер.

— А дети? — холодно прервал быструю речь Магнус.

— Какие дети? — испугался парень. — Не знаю ничего!

— Дом покажешь? — спросил Уркхарт.

— Да покажу, что там, — поспешно согласился должник, натягивая сапоги. Гости его разбудили. — Только не дом это, а так, нора. И проникнуть нельзя, зачаровано похлеще сейфа в Гринготтсе. Кто только не пытался. Если бы Чешир внутри помер, его бы и не достали. А так, возле аптеки свалился замертво среди бела дня. Авроры его дом искали, да кто же им скажет. Тоже думаете, что сокровища свои оставил в норе? Банда Грюнера ищет взломщика проклятий, может, нашли уже, хотят проникнуть. Не совались бы Ваши милости.

— Поговори мне тут, — сверкнул глазами Магнус. — Веди уже.

Добраться до трущоб на окраине Лютного удалось почти без приключений. Дверь Щепка указал и попытался сбежать, пришлось обездвижить. А вот открыть не удалось даже хитрыми приёмами Уркхарта.

— Что будем делать?

Нотт поглядел на друга задумчиво и несколько раз пнул дверь ногой, отчего гул стоял по всей округе — дверь оказалась металлической. Ни одно окно ближних халуп не открылось — Лютный ведь, никому не нужны лишние неприятности.

Ответа не было. Магнус наклонился к щели между дверью и косяком.

— Эй, — позвал он негромко, — девочка, ты меня слышишь? Ты продала мне сегодня говорилку. Я — Магнус Нотт. Помогу вам.

Молчание было ответом.

Магнус хотел ещё постучать, но Юджин дёрнул его за рукав.

Рядом, но чуть в отдалении стояла давешняя девчонка. Дрожала, скрестив руки на груди. Дырявая шаль, в которую она куталась, явно не спасала от холода.

— Чего надо? — спросила сурово.

— Есть другой выход? — удивился Нотт. — Хитро.

А Уркхарт вдруг опустился на корточки.

— Здорово, — сказал он. — Ты внучка Честершира? Я Юджин Уркхарт.

— Что вам надо? — повторила девчонка, отступая на шаг. Но, замявшись, добавила: — Дед умер. Уходите!

— Знаешь, кто он? — кивнул Уркхарт в сторону Нотта.

— Магнус Нотт, сын лорда Дракона. Кто ж его не знает!

— А про ковен?

— И про ковен знаю.

— Умница, — Уркхарт поднялся. — Братца своего веди и вещи возьмите, Магнус Нотт забирает вас отсюда.

Нотт ждал истерики или, по крайней мере, долгих препирательств, уговоров, отказов и прочей головной боли, но девчонка смогла удивить:

— В ковен возьмёте? — её глаза сверкнули жгучим интересом. — Я много чего умею, правда. А у Мэтта уже выбросы были, он сильный вырастет.

— Возьмём, — ответил Нотт, прикидывая, как сообщит отцу радостную новость. Если у пацана дар, учителей придётся искать. — Переночуете у Юджина, он не обидит. А утром представим вас главе ковена.

— Я сейчас, — девчонка куда-то нырнула, а минуты через две уже загремела, открываясь, железная дверь.

— Проходите, господа, — позвала она. — Мэтт только заснул, он немножко приболел. Можно его не будить? Он лёгкий совсем, я понесу. Вещи я сейчас соберу, их немного.

Вещей действительно было мало — небольшой узел, связанный из простыни. В комнате не было мебели, вообще ничего, в углу в куче тряпья угадывалось тело ребёнка.

Магнус осторожно поднял его, прижав к себе. Вряд ли малышу было больше трёх лет. Он весь горел, даже сквозь множество окутывающих его тряпок чувствовался жар.

— Лекарство не помогло, — спокойно сообщила девочка, — ему стало хуже.

Она отвернулась и всё же всхлипнула, но быстро взяла себя в руки. Магнус восхитился.

— Юджин, отпусти своего должника и уходим, — тихо сказал он другу.

— Да убёг уже, минуту назад должно было отпустить, — Уркхарт с беспокойством вглядывался в лицо малыша. — Патрон, может в Мунго сразу?

— Не надо, — Магнус скривился, вспомнив Сметвика, да и не хотелось светить наследников сумасшедшего артефактора. — Давай на цитадель, Марта Яксли меня как-то выходила, и с этим разберётся. Да и целитель у них есть.

— Ну да, — понимающе улыбнулся Уркхарт. — Своих детей у Яксли нет…

— Вот-вот. Аппарируем. Девочка, как тебя… возьми Юджина за руку.

Марта выслушала их молча, не сказав ни слова о том, что подняли среди ночи. Потрогала лоб малыша и покачала головой, отбирая у Магнуса совсем лёгкую ношу.

— Как тебя зовут? — спросила она девочку, а друзья переглянулись — узнать имя они не удосужились.

— Шани, — ответила та, но сразу поправилась: — Джоанна Честершир.

— Поможешь мне, Шани, лечить брата? Вот и славно. Кидай вещи в угол, там за ширмой кушетка, спать будешь там пока, — распоряжалась миссис Яксли. — А сейчас беги на кухню, направо. Поешь, что найдёшь, ночь будет долгой.

Девочка закивала и бросилась выполнять.

— А вы чего встали, своих дел нет? — грозно спросила Марта, уже положившая ребёнка на высокий топчан. — Идите, идите, нечего вам тут делать.

— Завтра расспросим, — негромко сказал Уркхарт, но Марта, уже закрывавшая дверь, услышала.

— Никаких завтра! Дайте детям обжиться, и ребёнка вылечить надо. Через неделю приходите, умники, — но тут же добавила озабоченным тоном: — Магнус, Лео хотел тебя видеть. Останешься? Он сейчас на обходе.

— Останусь, — кивнул Нотт. Леонард Яксли просто так его дёргать не стал бы. — Всё равно завтра к вам собирался. Переночую в башне, если срочное что — пусть сразу разбудит.

— А тебе, Юджин, жениться пора! — Марта захлопнула перед ними дверь.

— Кто ж спорит, — пробормотал Уркхарт, направляясь вслед за Ноттом к башне. Там был камин. — И всё же завтра к вам загляну. Разомнёмся.

— Ага, — сказал Нотт, — поможешь мне книгу подобрать?

Уркхарт усмехнулся:

— Помогу, ладно уж, — он подошёл к камину, швырнул туда порох и шагнул в зелёное пламя, называя адрес.

День вышел длинным и бестолковым, и на душе у Нотта книзлы скребли. За мелкого переживал, — судя по взгляду Марты, ничего хорошего там не было. И девчонку с валлийским именем Шани было жалко. Девчонка с характером, но видно, что брата любит и сильно переживает. Не забери они их сегодня…

Но об этом думать точно не стоит. Не случилось — и славно. Встряхнув головой, Магнус отправился искать себе место в башне, чтобы поспать жалких четыре часа, остающихся до побудки.

***

***

Санни быстро записывала ответы на вопросы, которые Робертс взмахом руки изобразил на доске. У них была неприятная особенность постепенно исчезать, начиная с верхнего. Блиц-опрос, твою Моргану. И на добрую треть она не знала правильного ответа. Вот что за заклинание нужно для заморозки огня? Наверняка изучали на прошлых курсах. А Санни при всем своём прилежании и выматывающем изучении материалов и учебников младших курсов просто не в состоянии была охватить абсолютно всё. Банально времени не хватало, да и передышки нужны.

Увлеклась ответом на вопрос о Круциатусе и упустила следующий, нахально растаявший, едва прочитала первое слово. Попыталась незаметно заглянуть в пергамент Флинта, но неудачно.

— Мисс Прюэтт, два балла с Гриффиндора! Кто ещё хочет посоветоваться с соседом — не стесняйтесь.

Флинт жалостливо улыбнулся ей, но баллов с него не сняли.

Наконец, профессор встал перед доской, прекратив своё маниакальное блуждание по рядам, и взмахнул палочкой:

— Время!

Пергамент вылетел прямо из-под пера, Санни даже фразу не успела закончить.

— Кто не успел ответить на все вопросы, можете сразу писать эссе по защитным заклятиям к следующему уроку. Протего можете не упоминать — это материал второго курса.

Санни тут же взяла на заметку прочитать всё про Протего. Если Робертс говорил, что это материал прошлых курсов и небрежно разрешал не упоминать его в эссе, на следующем уроке обязательно спрашивал.

— Все свободны. Мисс Прюэтт, задержитесь.

Вообще-то Санни проспала завтрак и очень рассчитывала на обеденную перемену. Но возражать профессору не решилась. С него станется из принципа продержать её до следующей пары.

Чтобы немного задобрить находящегося явно не в духе Робертса, она поспешила достать из сумки его палочку. Учебники были убраны ещё перед опросом, оставалось ждать, когда все выйдут.

— Мисс Прюэтт, — Робертс придвинул стул к её парте и сел, пристально разглядывая. — Я заметил, что вы плохо знаете материал сегодняшнего опроса. Мне даже не нужно заглядывать в вашу работу, чтобы в этом убедиться.

Вопреки своим словам, он взмахом палочки призвал её пергамент, птичкой выпорхнувший из пухлой стопки.

Санни ощутила, как краснеет. Робертс быстро чиркал пером, оставляя красные пометки и щедро зачёркивая целые предложения.

— Тролль, мисс Прюэтт.

— Да, сэр, — вздохнула она.

— Я понимаю, что вы только в этом году взялись за ум, — холодно продолжал профессор, отчего Санни с ужасом ощутила, что сейчас расплачется. — И неизменно показывали хорошие результаты. К вашим эссе практически не придраться. Но стоит копнуть глубже, задать, как сегодня, задание по прошлым годам, как вы выдаёте полное незнание. Если уж взялись за учёбу, найдите время проштудировать учебники прошлых лет. У вас неплохой потенциал, вы прекрасно воспринимаете новое. Мордред знает, почему раньше вы вообще не желали учиться, но раз уж это пришло, нужно стараться.

— Я стараюсь, — сглотнув комок в горле, тихо ответила она. — Только есть и другие предметы…

— Ответ лодыря, — оборвал профессор. — Я понял бы, если бы к ЗОТИ у вас не было ни малейшей склонности. В конце концов, девицам это не столь важно. Но вы же делаете успехи. Ваши заклинания почти хороши. Реакция почти приемлема, соображаете неплохо. Но знаете, в чём ваша проблема?

Он не ждал ответа, но Санни всё же пробормотала:

— В чём же?

— Вы ленитесь, мисс.

— Да, сэр, — она бы поспорила, но только не с Робертсом.

— Мне не нравится ответ, мисс Прюэтт. Мне хотелось бы увидеть заинтересованность и действительное желание освоить мой предмет.

— Но…

— Вы прекрасно знаете, что по вторникам и четвергам я даю дополнительные консультации для шестых и седьмых курсов. Почему я ни разу не видел вас на них?

Да откуда ей было знать? Возможно, это все знали с прошлых лет, но никто из гриффиндорцев никогда эти занятия не обсуждал.

— Молчите? Что ж, надеюсь увидеть вас завтра. В семь вечера. И постарайтесь не опаздывать.

— Да, сэр, — ну не спорить же. Придёт, куда деваться. А учить остальное будет по ночам.

— Свободны.

Возможно, она ещё успеет на обед. Санни поднялась, но вовремя заметила палочку на парте.

Робертс уже отошёл к преподавательскому столу и, заняв удобное кресло, придвинул к себе остальные пергаменты.

— Сэр, ваша палочка, — Санни положила её на край его стола. — Мне купили новую.

— Вот как? — Робертс открыл ящик и сбросил туда палочку. — Покажите.

Санни вздрогнула. Хотела же не светить палочку от Мюриэль, но почему-то взяла сегодня с собой именно её, а ту, что купили братья, оставила в комнате.

Но делать нечего. Поднесла правую руку к левому рукаву, и палочка мгновенно скользнула в её ладонь. Хорошая вещь — эта волшебная кобура.

— Чёрное дерево? — Робертс, прищурившись, внимательно разглядывал палочку в её руке. — Изобразите какой-нибудь щит.

— Солидум Клипеус! — как хорошо, что щиты она недавно повторяла, и не пришлось позориться с Протего. Её полностью загородил прозрачный, но видимый глазу щит, переливающийся радужными бликами. Странно — на прошлой неделе, когда она его тренировала, он был гораздо тоньше и как-то невзрачнее. Видимо, от переживаний вложила больше магии.

— Превосходно, — произнёс профессор. — Уберите.

— Финита.

— О чём я и говорил, мисс. Можете, когда хотите. Три балла Гриффиндору.

Улыбку сдержать было невозможно, слишком редко Робертс её хвалил.

— Не радуйтесь так, мисс, в идеале этот щит должен быть вдвое больше. Но не после пары десятков тренировок. Потому дополнительные занятия — самый лучший выход для вас. Сколько раз вы тренировали его?

— Два, — пожала она плечом. Словно у неё было время по сто раз гонять каждое заклинание. Получился — и хорошо.

— Даже так? — профессор внезапно протянул руку к её палочке. — Можно?

Ужасно не хотелось отдавать, но Санни пересилила себя и протянула ему палочку по всем правилам — рукоятью вперёд.

Робертс с интересом повертел её в руках, зажёг крошечный Люмос, вызвал тонкую струйку воды, наполнившую наколдованный стакан.

— Очень слабая… Странно. Какое у неё содержимое?

— Я не знаю, — честно призналась Санька. — Могу спросить. Её подарила мне тётя Мюриэль.

— Отсутствие у вас любопытства в таком вопросе тоже мне не нравится, — качнул головой профессор. — Возьмите. И идите уже, иначе останетесь без обеда.

Санни выскочила из класса, пылая праведным гневом — сам же задержал!

В Большом зале народу было много, и её отсутствие заметила лишь Эжени, грустно ковыряющая бифштекс.

— Наконец, — воскликнула она. — Чего к тебе опять прицепился Робертс?

— Поставил Тролль за зачёт и сказал, что я лентяйка.

— Ты? — изумилась Эжени. — Да у нас никто столько не учится. Даже зубрилка Стенли.

— А он мне назначил дополнительные занятия, — вздохнула Санни, накладывая себе пюре и аппетитные на вид бифштексы.

— Вот гад! Слизеринский змей! Только своих любит.

— Точно! А ты чего такая?

— Вчера с родителями Регана знакомилась, — тихо призналась Эжени. — Я боюсь их! И ещё мои рисунки, я хотела с тобой поговорить о них. Может вечером?

— О! Ну и как родители?

— Обед уже заканчивается, — вздохнула Эжени. — Я пойду, у нас Прорицания сейчас.

— А, ну давай вечером. И рисунки принесёшь. Я на Руны.

После окончания занятий, на каждом из которых профессора устраивали мелкие и крупные опросы, словно сговорившись, Санни ощущала себя выжатой, как лимон.

Лакки поджидала её в комнате с горячим чаем и пирожными. А ещё на столе лежало письмо.

— От Рудольфуса Лестрейнджа, — пояснила Лакки. — Фентер передал.

Санни ощутила, как дрожат руки и усиленно бьётся сердце, и поспешно вынула пергамент, разорвав конверт. Ровные строчки префекта всегда удивляли — как можно так красиво писать? Специально, что ли, обучают?

«Добрый день, Санни, — писал Рудольфус. — Сколько вопросов! Я скоро вернусь и обязательно найду время, чтобы поговорить лично. Пока же отвечу лишь на некоторые. Можешь не винить себя, ты совершенно не при чём. Отец давно хотел перевести Рабастана на домашнее обучение, так как он сильно обгоняет программу Хогвартса. Возможно, уже к Рождеству сможет сдать СОВ в министерстве. Рабастан удивлён твоим беспокойством о его судьбе, и искренне не понимает, чем оно вызвано, и почему ты не написала ему лично, если действительно так волнуешься. Передавать тебе что-либо он отказался, но думаю, у него просто сейчас полно других забот. Кто будет ловцом, пока не знаю. Вернусь в среду к занятиям. Твой друг, Рудольфус Лестрейндж, Лестрейндж-холл».

Письмо оставило неприятный осадок. Санни сильно пожалела, что вообще написала Руди. Ничего нового, кроме того, что Басти даже ответный «привет» не передал, она не узнала. Только сама подставилась. Надо же — искренне не понимает! Ужасно хотелось написать ему лично. Да так, чтобы мало не показалось! Занят он!

Пересилив бурное негодование, Санни нарочито медленно сложила письмо и испепелила его взмахом палочки. Перечитывать снова про своё идиотское беспокойство, «искреннее непонимание» Рабастана и то, что она «совершенно не при чём» не было никакого желания.

Сморгнув предательские слёзы, она не стала слушать причитаний Лакки о нетронутых пирожных, пошла к себе в спальню и вытащила все семь учебников ЗОТИ за все годы обучения. Будет читать их до посинения! Чёртов Робертс! Родственник, называется.

Эжени застала её в растрёпанных чувствах — Санни не нашла ни единого заклинания, требующегося в зачёте. Скорее всего, они давались дополнительно или были в конспектах. Стоило поискать дополнительную литературу. Должны же они быть где-то!

Но передышка обрадовала. Лакки накрыла им чай в гостиной и исчезла. К счастью, мистер Даркер куда-то ушел с портрета, и можно было спокойно поговорить.

Отвлечься от ЗОТИ и жестокости Басти было жизненно необходимо. Поэтому Санни решительно велела подруге рассказывать о визите к Мэдисонам. Со всеми подробностями.

— Я, конечно, боялась этого визита, — начала Эжени, — но не думала, что всё будет так…

— Плохо? Ужасно?

— Страшно, — вздохнула девушка. — Знаешь, какой у него отец?

— Откуда же?

— Он здоровенный, а смотрит так, словно ты букашка какая-то, которую надо раздавить. Реган в основном молчал, а мне задавали вопросы, — в её голосе звенели слёзы.

— Неужели такие страшные вопросы? — посочувствовала Санни.

— Не знаю, половины уже не помню. Что-то про хозяйство, что я умею, к чему имею склонность, и действительно ли люблю Регана, — Эжени покраснела.

— И что ты ответила. Ну, про Регана.

— Ничего, Рег отвлёк отца, но мог бы это сделать раньше, я почти охрипла, пока отвечала, и даже уже не очень соображала, что вообще говорю. Запуталась. Потом вернулась миссис Мэдисон, она ничего, добрая, по крайней мере, мне так показалось. Не понимаю, как она живёт с таким… мистером Мэдисоном. А потом Реган повёл меня показывать дом. Большой такой, много комнат, но всё по-простому. И хозяйство у них огромное. Но, к счастью, занимаются им домовики. Там теплиц, Молли, больше чем в школе. И в доме оранжерея вдоль всего третьего этажа со стеклянной крышей, представляешь?

— Не очень, — честно призналась Санни.

— Я бы могла там рисовать, — задумчиво сказала Эжени. — Цветы обалденно красивые. И очень много дневного света.

— О кстати, совсем забыла, — Санни вызвала Темпус. — Через час мне надо будет в теплицы. Профессор Спраут просила зайти. Не представляю зачем.

— А у меня отработка по Астрономии. Не знаю, что там делать, когда светло.

— Ну а дальше-то что? — поторопила её Санни. — Ушли в школу, или ещё что-то было.

Эжени вдруг залилась румянцем, поспешно закрываясь чашкой.

— Потом он показал мне свою комнату, — сказала она. — Там такая кровать огромная, я таких и не видела.

— Так-так, — усмехнулась Санни, — кровать, значит.

— Он врал мне, что не умеет целоваться, — пожаловалась Эжени. — Или очень быстро научился. И кровать тут не при чём! Понятия не имею, как на ней оказались. Всё начиналось совсем в другом конце комнаты. Он какие-то книги показывал ещё…

— А дальше, — поторопила Санни, улыбаясь во весь рот, — Ну, когда оказались на кровати.

— Дурочка! Ничего не было! Ну, почти.

— Подробнее!

Эжени зажмурилась.

— Он видел мою грудь. Я ничего не могла сделать.

— Только видел?

— Молли!

— М-м?

— Не только. Но как только я сказала: «Хватит», — он сразу прекратил всё это. И мы пошли в школу.

— Сразу прекратил? — уважительно спросила Санни.

Эжени смутилась.

— Ну не совсем сразу. Он сказал, что надо ещё потренировать поцелуй… А потом вошёл его отец! Молли, я чуть не умерла! Я была в таком виде!

— Ничего себе! — Санни искренне посочувствовала, скрыв улыбку. — И что отец?

Эжени закрыла лицо ладонями и говорила глухо.

— А ничего. Хохотнул и заявил, что можно и на Рождество свадьбу сыграть, если нам не терпится. У них никакого стыда!

— А Реган что?

— Этот гад нагло заявил, что хоть сегодня! Я была в таком шоке. Только поэтому не убила, когда его отец вышел. А Реган продолжил целоваться, как ни в чём не бывало! Хотя нам было велено спуститься на чай через пять минут. Я просто не могла им потом смотреть в глаза, Молли.

— Ну и не смотрела бы. И что, тебе нисколечко не понравилось?

— Не знаю. Если бы не его отец, то вообще нормально. Представляешь, они собираются навестить моих родителей. Ужас! Что мама скажет?!

— В каком смысле? Без предупреждения?

— О нет, они сразу отправили сову. И мой папа прислал ответ через час, что рад будет принять их в четверг. А вдруг его отец расскажет папе, ну, что увидел… Я ужасно рада, что меня там не будет.

— Да уж! Но я тебе завидую, Эжени. Реган такой парень классный!

Эжени всё же улыбнулась:

— Иногда да. Ой, альбом посмотришь? Реган хочет увидеть рисунки. Мне надо решить, какие убрать.

Рисунки произвели на Санни неизгладимое впечатление. Тут были все — и Роб, и подлый Артур, и много скотины Вестерфорда, и все с седьмого курса, даже Рудольфус с Беллой, Флинт, Валери и Рабастан на метле — со своей нахальной улыбочкой и в картинно-красивой позе. А уж Реган Мэдисон — просто как живой, задумавшийся о чём-то над тарелкой с кусочками фруктов. Был даже надменный красавчик-третьекурсник Люциус Малфой в очень характерной позе, изящный и высокомерный.

— Кстати, возьми их себе. — Эжени поспешно отделила рисунки все слизеринцев. — Не хочу, чтоб он видел. Я же не думая рисую, понимаешь?

Санни не смогла отказаться. Очень захотелось рассмотреть их наедине.

— И эти.

Санни ахнула. Это был бал. Танго с Рабастаном — лиц не видно, но позы! Все три картинки потрясающе передавали атмосферу горячего танца.

— Почему-то так и не поняла, кто это был, — заметила Эжени. — Вот эти ещё.

— Ух ты! — только и смогла сказать Санни.

Там были снова и слизеринцы, и Рита Скитер, танцующая с подлецом Артуром, и Руди с Беллой. А самое главное, она сама — в объятиях Магнуса Нотта, слишком крепких объятиях, на её взгляд. И с таким дурацким, доверчивым выражением лица! И Магнус Нотт отдельно, мрачный и опасный.

— Забирай, — вздохнула Эжени. — Но это ещё не всё. Ещё из летней поездки.

А вот теперь Санни открыла рот, не веря своим глазам. Целая серия картинок была посвящена молодому мужчине в разной степени обнажённости. И на двух — вообще без одежды.

— Вот эти семь вообще надо, наверное, сжечь, — мрачно сказала Эжени. — Их тоже никто пока не видел. Не думай, у нас ничего не было, ну, кроме поцелуев. Он просто позировал. Сам предложил, мол, это хорошо руку набивает и вообще модно.

— Обалдеть, — выдохнула Санни, решив не уточнять, что для «ничего не было» картинки выглядели слишком откровенно, выдавая художницу с головой. — Какой красавчик!

— Ага, это наш гид по Вероне был. Если кто узнает…

«Например, папа Мэдисона», — мысленно закончила за неё Санни, — или сам Реган».

— И ты просто так всё хранила в этой папке?

— Нет, конечно, как раз собрала всё в одну, чтобы с тобой посоветоваться. Ну, парочку, с Мэдисоном, я оставила в комнате.

После бурных споров было решено уничтожить все рисунки с Вестерфордом, хоть и жалко было — красив, мерзавец. И итальянца тоже испепелили следом, рисунки шикарные, но такой компромат лучше вообще нигде не хранить. Всех слизеринцев и Нотта Эжени всё же оставила Санни.

— Ну ты же с ними общаешься, — уговаривала она. — Можешь продать им, они там все не бедные, или подарить. А мне не хочется, чтобы Реган знал.

— Продавать точно не стоит, а если подарю, ты представляешь себе, если Реган их увидит?

— Да уж. Тогда пусть твоими будут!

А вот новый рисунок, сделанный прямо с утра, Санни сама у Эжени выпросила. Малыш Северус абсолютно неотразимый, ужасно серьёзный, с внимательным взглядом больших чёрных глаз. Эжени удалось ухватить самую суть, как и на многих портретах.

— Я не знаю, откуда взялся этот мальчик, — призналась она. — Сидел среди первокурсников на завтраке. У слизеринцев. Но он просто создан, чтобы писать с него портреты. Само как-то нарисовалось.

Портретов было множество, ещё с прошлых курсов. Но, пересмотрев все, большинство решили оставить. Ничего криминального в них не было, а интересного много. Пусть Реган любуется, раз оценил.

Вот только «свои» портреты прошлых лет Санни не захотелось оставлять себе. Всмотрелась жадно и разочаровалась.

— Это я? — невольно вырвалось при виде картинки, где Молли-пятикурсница с презрением смотрит на Рудольфуса Лестрейнджа. И вид такой… Ужас.

Эжени засмеялась.

— Ты, конечно. Но не волнуйся, ты теперь совсем иначе выглядишь. Ты же видела новые портреты. А раньше ты именно этот обожала.

Распрощавшись с Эжени, Санни спрятала все рисунки, доставшиеся ей, в спальне и поспешила к Помоне Спраут. Было интересно, почему та просила зайти.

Теплица номер семь была длинной и узкой. Там Санни ещё не была. Дверь была приоткрыта и Санни зашла.

Помону она увидела сразу — профессор ухаживала за цветами, поливая их из палочки и подрезая каким-то коротким заклинанием лишние листочки и ветки.

— Мисс Прюэтт! — обрадовалась она. — Я как раз вас жду. Пойдёмте.

Заинтригованная, Санни поспешила за ней следом. Пришлось идти почти в самый конец.

— Вот! — указала профессор Спраут на самую крайнюю полку. В широкой глиняной вазе стояли семь разных цветков, изготовленных из какого-то металла. Санни удивлённо рассматривала произведения искусства. До мельчайших деталей были воссозданы настоящие цветы. Даже с тонкими прожилками на листочках и с капельками влаги на лепестках в виде драгоценных камней.

— Какая красота! — благоговейно произнесла Санни, узнавшая в цветах розу, фиалку, маргаритку, герберу и лилию. Набор странно смутил, заставляя вспомнить. Рабастан отпирался тогда, но ведь это он сделал браслет! Значит, и эти цветы — его рук дело! И у неё вырвалось сомнение: — Но они были живыми!

— Именно, — торжествующе ответила Спраут. — А наутро превращались вот в такие железки. Так что я прошу вас, мисс Прюэтт, заберите их. Они были для вас сделаны или куплены. И этим красивым безделушкам, даже в виде цветов, тут всё же не место.

Конечно, она согласилась. Взяла бумажный пакет, в который сложили все цветы, и понесла к себе в комнату. Не обошлось и без травм, острый шип розы колол её сквозь пакет. А когда она трансфигурировала вазу, чтобы поставить цветы в своей гостиной, то была потрясена. Роза снова была живой.

— Магия, — сказала Санни, без сил опускаясь на диванчик.

— Очень интересные чары, — раздался с портрета голос Даркера. — Попробую угадать. Мистер Лестрейндж?

— Рабастан, — тяжело вздохнув, закивала Санни, не открывая взгляда от прекрасной распустившейся розы.

***
Антуан Робертс проверял все работы очень быстро, желая провести вечер с сыном, которого лишь мельком видел на завтраке и обеде. Мальчишка выглядел довольным и оживлённо болтал с первокурсниками. А на обеде уже сидел рядом с третьекурсником Малфоем, и слизеринский принц явно был рад найти свободные уши, что-то в своей неповторимой манере высокомерного доверия рассказывая открывшему рот Северусу. Это не слишком нравилось Робертсу, но поделать он ничего не мог. Вчера малыш так устал от осмотра Хогвартса, что уснул, едва оказавшись в комнате отца. Антуану пришлось переодеть его в пижаму самому, и ребёнок даже не сопротивлялся, сонно позволяя его вертеть. А утром помалкивал, быстро одеваясь и послушно умываясь. Было видно, как ему не терпится побывать на уроках.

И Робертс очень рассчитывал на этот вечер. Поймав Валери на большой перемене, он попросил её привести Северуса сразу после занятий первачков, и та с готовностью согласилась.

Горка эссе третьекурсников ещё ждала проверки, когда послышался стук в дверь.

Сын выглядел недовольным, как это ни странно, а вот Валери Нотт улыбалась, что было редкостью. Обычно сестра Магнуса всегда была серьёзна и сосредоточена.

— Мисс Нотт, — осенило Антуана, — я благодарен вам, но есть ещё одна просьба. Можете не писать эссе по щитам, если поможете проверить эти, от третьекурсников.

— Настолько мне доверяете? — усмехнулась она. И торопливо добавила: — Конечно, профессор. Я с радостью помогу. Мне заняться этим здесь или взять с собой?

— Лучше здесь, — кивнул Робертс, — постарайтесь быть строже, мисс Нотт.

— Разумеется, — усмехнулась Валери. — Не одолжите красные чернила?

Он показал, где лежат перья и чернила, после чего, оставив девушку за своим столом, повёл сына в свои комнаты.

— Как прошёл день? — спросил Робертс, устраиваясь за столом напротив молчаливого мальчишки, пока домовушка спешно накрывала чай.

— Хорошо, — сдержанно ответил Северус, глядя куда угодно, но только не на отца.

— Ты познакомился с Люциусом Малфоем?

— Да.

— И как тебе он?

— Интересный.

— Северус, ты можешь сказать, в чём дело? Я же вижу, что ты недоволен.

Мальчишка взглянул возмущённо и притянул к себе тарелку с пирожными.

— Как мне учиться, если нет палочки? — выпалил он, а на глазах показались слёзы. Вытерев их кулаком, Северус сердито засопел и вгрызся в пирожное.

— Нет палочки, — повторил Робертс, понимая, что это не единственная проблема, которая его ждёт в эту неделю.

— Я не маленький, — снизошёл до объяснений сын. — Я умею! Я уже колдовал. И два года назад. Зачем ждать до одиннадцати лет?

— Так положено, — медленно произнёс Антуан. — У тебя ещё не стабильная магия, сынок.

— Неправда! У меня всегда получалось! В этом году — точно!

— Дай угадаю. Ты брал палочку мамы?

Он всё же смутился и прошептал:

— Да. Не говори ей, что знаешь.

Антуан вздохнул:

— Я не могу дать тебе палочку…

— Но почему?

На вскрик Северуса, идущий, казалось, из глубины души, рядом тут же появилась домовушка. Робертс раздражённо щелкнул пальцами, и та понятливо испарилась.

Северус глотал чай, роняя в него крупные, как горошины, слёзы и шмыгал носом.

Будь это чужой ребёнок, Антуан бы нашёл нужные слова. Да даже Рабастану в таком возрасте удавалось доходчиво всё объяснить. А что делать со своим собственным ребёнком? Когда сердце обливается кровью от каждой его слезинки.

— Ты понимаешь, — начал Робертс мягко, — что палочка — это не игрушка?

— Я что, дурак, по-твоему? — Северус так возмутился, что забыл о чае и даже перестал плакать.

— Нет, я так не думаю.

— Тогда зачем говоришь, как с малышом? — ребёнок отодвинул чашку и собрался вылезти из-за стола. — Я хочу пойти на башню!

— Сядь, Северус!

Испуганные заплаканные глаза заставили тут же пожалеть о резком тоне. Сын заколебался, но всё же сел обратно.

— Что?

— Я дам тебе палочку, но у меня есть несколько условий, — Антуан сам не верил, что это говорит. Но сияющие глаза сына того стоили. Северус даже чашку опять придвинул и шумно отпил чай. И только потом посмотрел настороженно:

— Какие условия?

— Первое. Пользоваться палочкой ты будешь только в моём присутствии, или же на уроках с разрешения профессоров.

— Хорошо, ладно, — сразу согласился сын. Он чуть ли не подпрыгивал на стуле. — А сейчас?

— Ты не дослушал. Есть ещё условия.

Мальчишка тяжело вздохнул и положил обратно обкусанное пирожное.

— Я уже понял, что просто так ты ничего не дашь, — выдал он.

Антуан закашлялся, в первую очередь подумав о мелком Малфое. Люциуса ждёт разговор.

— Просто так, Северус, вообще в жизни ничего не бывает.

— Бывает, — тихо ответил ребёнок, заслонившись чашкой. — У мамы.

— Северус…

— Говори уже условия!

Иногда ему казалось, что сын его ненавидит. Поганое ощущение.

— Ещё два условия, — сказал Робертс, которому захотелось напиться прямо сейчас. — Никаких заклинаний, не спросив меня. И по часу в день будешь со мной заниматься.

— Что, каждое спрашивать? — расширил глаза ребёнок, проигнорировав условие о занятиях. — Даже всякую дурацкую Алохомору?

— Что ты открывать собрался?

— Ничего, я к примеру!

— Хорошо, какие заклинания ты уже знаешь? — терпение — это добродетель!

А Северус оживился:

— Много! Только без палочки не могу.

— Всё ты можешь, не умничай.

И к насупленной рожице Антуан уже привык. Как-нибудь переживёт.

— Но это глупо!

— А как ты учил эти заклинания?

Красноречивое молчание доказывало, что он прав.

— Но я уже не маленький, чтобы с прутиком! — наконец воскликнул сын. — Ты ведь хочешь, чтобы я стал сильным волшебником?

Против воли Антуан усмехнулся. Мелкий шантажист!

— Да, хочу! Именно поэтому и спрашиваю. Магия может быть опасной для самого волшебника, если неправильно ею пользоваться... Ладно, хватит уже мучать это пирожное. И сперва вымой руки.

— Ладно.

Ребёнок быстро убежал в ванную и вернулся с мокрыми рукавами мантии и сияющим лицом.

— Я готов!

Покачав головой, Робертс применил высушивающее и протянул сыну палочку, что так удачно вернула сегодня Санни Прюэтт.

— Показывай!

Надо было видеть, с каким благоговением Северус взял палочку в руки. Оглядел её со всех сторон, понюхал, разве что на зуб не попробовал.

— Твоя?

Робертс кивнул.

— А когда мне купишь? У тебя вон две, а у меня ни одной.

— Северус! Я жду!

— Люмос! Нокс! Акцио, чашка! Ой! Репаро!

— Ой, Северус? Я понял, молодец. Опусти палочку и просто перечисли мне, какими заклинаниями ты уже пользовался.

А потом он слушал длинный список, от которого волосы становились дыбом. Вот зачем ребёнку семи лет заклинание, заводящее остановившееся сердце? Или заклинание, приводящее в сознание. Или связывающее, или чистящие чары для всего помещения. Или заклинание, вызывающее неукротимую рвоту! Но пришлось дослушать до конца.

— Ты понимаешь, что некоторые заклинания отнимают очень много сил.

— Знаю, — тихо сказал ребёнок. — Я копил.

Робертс был выбит из колеи.

— Копил?

— Мама совсем не могла колдовать, — пояснил он, словно это всё объясняло. — А если пробовала, то долго болела. Можно, я пойду в башню?

— В какую?

— В совятню. Не думай, я знаю где. Мне показали.

— Зачем тебе совятня, Северус?

— Я написал письмо маме. Надо отправить.

— Покажешь?

Мелкий отчаянно замотал головой.

— Хорошо, положи палочку и пойдём.

— А можно, я один? — Северус послушно оставил палочку ровно посередине своей тумбы. — Я уже знаю дорогу.

Робертс испугался, что если ещё раз услышит, что он «не маленький», то просто сорвётся.

— Иди, но потом не жалуйся, если что.

Ответом был удивлённо-возмущённый взгляд. Да-да, глупость сказал. И ещё не раз скажет! Кто бы знал, что быть отцом так выматывает!

Посмотрев, как Северус выскочил из комнаты в класс, Робертс подошёл к бару и вынул бутылку дорогого коньяка. Поглядел её на просвет, подержал немного в руке и поставил обратно в бар.

Вызвав домовушку, коротко приказал следить за сыном, но не показываться ребёнку на глаза. Та понятливо кивнула и исчезла.

Валери всё ещё проверяла эссе.

— Можете идти, мисс Нотт, — сказал он, — спасибо за помощь. Дальше я сам.

— Не за что, сэр. Тут осталось совсем немного. Может, я… ладно, я поняла. Всё в силе? Эссе по щитам писать не надо?

— Не надо, но повторите всё же. Проверочная работа будет для всех.

— Ясно, сэр, я пойду?

— Идите, мисс Нотт, — устало откликнулся Робертс и взял первое эссе из непроверенной стопки.

Люциус Малфой, м-да. Неизменно отличные работы. Хоть не глядя ставь «Превосходно». И с Северусом зачем-то налаживает контакт.

Робертс вздохнул и потёр ладонями лицо. Похоже, теперь, когда Северус добился своей мечты и попал в Хогвартс, отец маленькому шантажисту уже совершенно не нужен.

Антуан с мстительным удовольствием вдруг увидел, что работа уже проверена, и, более того, абсолютно неверный вывод мелкого Малфоя умница Валери не пропустила. Ну что ж, справедливость существует! Красная жирная линия была нарисована очень ровно, перечёркивая наискось кусок аккуратно написанного текста. И порадовал отличный комментарий: «Умничайте тогда, когда уверены в своих знаниях, мистер Малфой. Тролль!».

Мелочно, да, но как приятно! Робертс усмехнулся и потянулся за следующим эссе.

Давно прочитал
Жду, что дальше

Майор, из-за жуткого раслабона после начала отпуска и ДР, пока не написалось, завтра буду брать себя в руки. Спасибо, что читаешь!

Глава 25

Джеймсу Хэйдену Прюэтту было не по себе. Приглашение к главе рода Прюэтт он, конечно, ожидал — ещё в тот вечер, когда кузены позвали его на «важный разговор» в «Дырявом котле», Джейми предвидел, что встреча с дядей всё же случится, рано или поздно. Но, как ни страшно было это представить, он согласился на авантюру почти сразу. А как иначе — драконы же!

Джейми рос в любви, и не особо страдал, что родился сквибом. Подумаешь, не может колдовать волшебной палочкой, зато мама Мюриэль сильнейшая ведьма, а домовики души в нём не чают и готовы выполнить любое волшебство, стоило только попросить. У домовиков вообще была своя магия, покруче, чем у магов, иные принципы, и совершенно иной подход. Уникумы — вот подходящее слово, даром, что подневольные существа и порождения самой Магии. Вот волшебству домовиков научиться хотелось, особенно после серьёзного разговора с главным эльфом матери.

Старенький домовик Петри в ответ на расспросы мальчишки, попытался по-своему объяснить, что такое сквиб. Петри когда-то работал в Мунго, поэтому очень хорошо знал строение и магов, и сквибов, ассистируя очень опытному целителю, умершему от старости несколько лет назад. Почему уж эльф после смерти прежнего хозяина оказался у матери, Джейми не спрашивал, видел, что Петри не любит это вспоминать.

«Знаете, хозяин Джейми, — вещал он рассудительно, сложив лапки на острых коленках, — сквибы от магов довольно сильно отличаются. Магия есть и у вас, и у вашей матушки. Только если сравнить, у вашей матушки Магия в магическом ядре, — домовик потыкал длинным худым пальцем в грудь десятилетнего мальчика, — оно вроде второго сердца, от которого отходит множество трубочек, практически создавая четвёртую систему, помимо нервов, лимфы и кровотока, и полностью повторяя их рисунок».

«А у меня что не так?» — спросил он тогда.

«А у вас, — грустно вздохнул старичок Петри, — всё не так, хозяин Джейми. Магическое ядро не успело сформироваться, причин этому может быть масса. И стресс у матери на ранних сроках беременности в том числе. Думается, как раз ваш случай, отец-то ваш как раз погиб в то время, когда вы только-только начинали формироваться. Вот так-то, горе-то какое. А магия-то никуда не делась, передавалась вам, как же иначе — через ту же плаценту. Но раз ядро не смогло сформироваться, то и канальцев не появилось, и магия вливалась прямо в кровь, вместе с питательными веществами. И теперь разлита у вас по каждой клеточке тела, заполняя все нервы и всю кровеносную систему. Проще говоря — вы полностью пропитаны этой магией и сами стали вроде магического существа, хозяин Джейми. Вроде того же книзла, или дракона. Сами колдовать палочкой не можете, нет выводящих канальцев, но магия для вас — родная стихия, вы её чувствуете, видите, осязаете, потому что сами из неё состоите. И выпустить свою магию наружу не можете, разве что только с кровью. Оттого ваши дети могут стать магами, и очень сильными магами, если вы женитесь даже на самой слабой ведьмочке».

Старик довольно потёр ладошки.

«У каждого сквиба может родиться сильный маг?!» — удивился Джейми.

«Ну что вы, хозяин, сравнили тоже, — замахал ручками-палочками домовик, — другие сквибы не так выглядят, у некоторых магия в сердце сохранилась, у кого-то в печени, или селезёнке, бывает, что и в мозге, или других каких органах, а так чтобы во всём теле — такого ни я, ни мой прошлый хозяин-целитель не видывали. И не сообщал целитель никому, только матушке вашей мудрой. Так что и вы, маленький хозяин, помалкивайте, а то прознает кто из того же Отдела Тайн, да и заберут изучать, как неведому зверушку».

«Мама не даст!» — усомнился маленький хозяин.

«Это да, хозяйка Мюриэль не даст, но не стоит искушать судьбу, мало ли как оно обернётся. Прошу вас, хозяин, не рассказывайте об этом никому».

«Не буду! — вздохнул Джейми согласно. В магловской школе он как-то слышал, как магловские власти над всем необычным исследования проводят. Похоже, и в магическом мире такая опасность может грозить неправильному сквибу, — не скажу никому».

«Да и качество магии у вас другое, — продолжил рассуждения повеселевший домовик. — За вами ведь столько поколений чистокровных магов, так что и магия в вас очень древняя и сильная, не чета многим. И ведьмочка вам нужна обязательно, иначе у детишек ваших ядро сформироваться не сможет».

«Получается, — сделал вывод маленький Джейми, которого проблема будущих детей пока совершенно не волновала, — я как ты, Петри. Ты же тоже магическое существо».

«Нет конечно!» — испуганно замахал ладошками Петри, вращая большими глазами, но разницу так и не смог сформулировать. И долго отказывался обучать Джейми магии домовиков. Хозяйку боялся расстроить, да и навредить сыну Мюриэль страшно не хотел. А вдруг что случиться непоправимое. Джейми ведь клятву взял, что матери ни слова о разговоре говорить нельзя. Мальчишка прекрасно знал, что мама не просто расстроится, а розгами отхлестает за милую душу. Потому Джейми ещё долго заверял старого эльфа, что хуже ничего не может случиться. И грозился обратиться с просьбой к новорождённой внучке Петри, которую как раз активно обучали магии. Петри сердился, даже запретил малышке приближаться к сыну хозяйки, чем очень расстроил свою внучку Лакки. Но всё же, спустя пару месяцев старый домовик сдался.

Однако все мучения были напрасны. Сколько не пытался Джейми высечь искру магии щелчком пальцев, ничего не выходило. И обучение заглохло на первом же этапе — без этой искры ничего магического домовики совершить не могли. «Я же говорил, — вздыхал Петри, — магия из вас только с кровью, да с другими жидкостями выходить может, а отдельно — никак».

Джейми в полной тайне даже от Петри наносил себе рану, мочил в крови кончики пальцев и пытался ими щёлкнуть. Но ничего не получалось, мокрые пальцы неприятно скользили, срываясь, а рана успевала затянуться, прежде чем удавалось повторить эксперимент — регенерация тканей у юного сквиба была не просто быстрой, а стремительной. Резать же себя было больно и неприятно, поэтому и эти эксперименты заглохли сами собой.

Утешало юного экспериментатора то, что все магические существа тянулись к нему. Ну как все, это он, конечно, преувеличил, но многие. Петри говорил, что они ощущают в нём сильную магию. Вот и ластятся те, кто посмелее. Рядом с Джейми, мол, таким чувствительным магическим существам тепло. «Очень тепло», — кивал Петри и блаженно закатывал глаза, на мгновение прижимаясь большой головой к груди мальчика.

Единственное, чему научил его Петри — это видеть магию. Сам эльф очень удивился, что хоть этому научить удалось, и сразу научно объяснил это мальчику наличием на глазах влажной слизистой, в которой у Джейми тоже есть магия. Настоящим магам это не доступно, только очень-очень сильным и изворотливым, не без специальных заклинаний, жрущих магию. Или ещё артефакты такие могут сделать, но весьма примитивные по сравнению с тем, что видит Джейми. А от сына Мюриэль, мол, не убудет, хоть весь день чужой магией любуйся. Но нужно это умение развивать, раз уж получается.

Видеть магию было здорово, стоило только немножко напрячься и сфокусировать взгляд. Магия была разноцветная, живая, казалось, её можно потрогать. Она колебалась, менялась, дышала. У Петри магией действительно было наполнено всё тело и имело тягучий серовато-жёлтый цвет. У гоблинов в банке цвет магии был тоже однотонный — грязно-коричневый. А вот у мамы мальчик увидел то самое ядро — большое и сверкающее, занимающее чуть ли не всю левую часть грудной клетки, там, где сердце. Джейми сперва сильно испугался — он легко видел разноцветные канальцы, целой сетью опутывающие тело, — прямо через одежду. Да, тела самого и никаких внутренностей он не видел, но канальцы так чётко очерчивали всю фигуру сияющей сетью, что это было всё равно, что смотреть на голого человека, искусно созданного сумасшедшим художником из тонких разноцветных ниточек и проволочек. Поэтому на маму Джейми больше «внутренним» взором не смотрел, нехорошо это было, да и признаваться не хотелось, пока не научится.

Переключаться он учился долго, получалось сначала неважно — бывало, зрение магии включалось само собой в самые неподходящие моменты. Потом стало получаться лучше. Сейчас же, в свои двадцать лет это давно перестало быть проблемой. И матери смог рассказать в своё время, когда приехал домой на каникулы из магловского колледжа-интерната. Крошечный котёнок-книзл — его подарок на тринадцатилетие просто сверкал обалденно-красивой дымно-голубой магией. И Джейми не удержался, восхитившись сильным малышом вслух. Мать насторожилась, и задала такие вопросы, что проще было признаться во всём. Выслушав, Мюриэль долго молчала, а потом усмехнулась, разлохматила волосы сына и, крепко прижав к себе, строго велела не признаваться в своём умении ни одной живой душе.

Джейми и не собирался признаваться. Зачем? Многие маги хранили самые важные свои умения в тайне, а чем он хуже? Сквиб? Да. Обычный — нет. А люди боятся всего необычного и странного.

По совету Петри, чьи слова повторила и мать, повздыхав над слишком самостоятельным сыночком, мальчик принялся потихоньку развивать свой «дар». Учился сравнивать, анализировать увиденное. В семнадцать Джейми легко определял, магическое существо перед ним, или простое, по размеру магического ядра мог быстро прикинуть сколько лет маленьким волшебникам, снующим по Косой Аллее. Более того, благодаря подсказкам матери, встречающей знакомых, он мог со стопроцентной точностью сказать — тёмный маг перед ним, светлый, полукровка или магглорождённый. У тёмных преобладали насыщенные густые цвета, яркие, тёмные, слепящие. У светлых вся расцветка была матовая, аккуратная, состоящая из пастельных и насыщенных светлых красок. Сияющих, а тем более слепящих ядер у них либо в принципе не встречалось, либо Джейми не повезло таких магов увидеть. У магглорождённых цветных каналов почти не было, всё разнообразие состояло из смеси серебра и бледного золота, причём, чем старше такой волшебник, тем больше цветных канальцев, а ядро так и оставалось серебристо-золотым. У полукровок было интереснее — с возрастом окрашивалось цветными красками и само ядро, но только снаружи, а цветных канальцев было на порядок больше.

Те же маглорождённые были сплошь нейтральными, а вот мама, как ни странно, была яркой тёмной волшебницей. Тёмные Джейми интересовали больше, потому что встречалось их крайне мало. И реагировали такие маги на мальчишку-сквиба нетипично — оглядывались удивлённо, но, к счастью, быстро теряли интерес, стоило выключить «внутреннее зрение». Светлые интереса не проявляли, хоть полчаса не своди с них сканирующего взгляда.

Однажды, лет в семнадцать, Джейми издали увидел своего дядю Джейсона Прюэтта и был поражён до глубины души — такого тёмного мага ему встречать ещё не приходилось. Он просто не мог оторвать взгляд от огромного сине-зелёного магического ядра, словно обведённого бордовой оправой — ядро не просто занимало всю грудную клетку, но ещё и часть брюшной полости. А некоторые каналы магии походили на тонкие канаты стальной прочности.

Лорд Прюэтт резко обернулся, но Джейми среагировал быстрее, отключив «внутренний взгляд». Пронзительный взор дяди задержался на нём лишь на мгновение, но племянник успел весь покрыться холодным потом. Благо глава рода стоял довольно далеко, и быстро отвлёкся на светленького мага-собеседника.

— Ма, это кто? — спросил он Мюриэль, выбирающую в лавке красивые платочки, ремешки и прочую бижутерию.

— Где, Джейми? — откликнулась она, а поглядев в указанную сторону, усмехнулась, подтверждая его догадку. — А, братец! Пойдём отсюда, сынок, не хочу с ним встречаться сейчас.

В тот день впервые Джейми пожалел так сильно, что между Мюриэль и главой рода Прюэтт такие напряжённые отношения. И всё из-за него, сквиба, которого мать отказалась отдавать в хорошую и знатную семью, живущую среди маглов. Так делали многие с детьми-сквибами, пристраивали родне на «той стороне». Сквибы рождались и у знатных родов, у тех же Блэков, Малфоев, Мальсиберов. И почти у каждого благородного рода имелась среди маглов семья, готовая принять «неформат». Дать свою фамилию, хорошее воспитание и прекрасное обучение в лучших магловских учебных заведениях. Мать отказалась наотрез, хотя семья Берроуз уже ждала маленького сквиба, все документы были готовы и подписаны, все нюансы обговорены. Мюриэль просто сбежала в Италию, прихватив ребёнка, благо деньги у неё были, оставив гневное послание брату, что сама способна позаботиться о своём мальчике. Они вернулись на родину только пять лет спустя. Говорят, дядя был в бешенстве — нарушить договоры, безответственно обречь сына на страдания — легко ли сквибу будет жить среди магов? За пять лет он не изменил своего мнения, даже отказал Мюриэль от дома. Потом он свой отказ отменил, но сестра только пожала плечами и ответила — «лучше уж вы к нам». От отца ей перешёл прекрасный большой дом, далеко от поместья Прюэттов. За все двадцать лет она ни разу не переступила порога родного поместья. Но с удовольствием принимала у себя племянников и племянницу, подружилась с тётей Летицией, а также стала мягче относиться к старшему брату, изредка приглашая его к себе по «очень важным» вопросам исключительно тогда, когда Джейми дома не было.

Таким образом, сын Мюриэль так и не был представлен главе рода Прюэтт, зато неплохо ладил с кузенами и был очарован своей тётей — светлой волшебницей Летицией. Кого он не слишком любил, так это кузину Александру, вздорную глуповатую девчонку, поглядывающую на него свысока. Но это не мешало ему любоваться её тёмной магией, почти такой же яркой, как у Гидеона. А вот Фабиан был светлым, как и его мать.

То ли благодаря своей уникальности, то ли природной склонности, но в магловском мире Джейми чувствовал себя едва ли хуже, чем в магическом. Учился он лучше многих, имел фотографическую память, благодаря чему быстрее сверстников продвигался в учёбе, дважды перескакивал через класс и сдавал экзамены экстерном. Обладая аналитическим умом и не имея особых амбиций, Джейми выбрал себе скромную профессию бухгалтера и делопроизводителя, решив, что эти навыки хороши будут как в обычном, так и в магическом мире. Бухгалтеров магам точно не хватало, а юный сквиб был твёрдо намерен найти своё место именно среди магов.

Хотя и в обычном мире Джейми везде находил следы слабой или даже сильной магии, что позволяло меньше тосковать по дому. Трудно даже представить, сколько всего в обычном мире наделено магией. Некоторые растения, здания, скульптуры, камни, книги, еда. Тот же Стоунхендж, где они побывали с классом, потряс до глубины души. «Место силы» — пояснила мать в ответном письме. Было ещё у Джейми одно секретное место силы — просто пустое пространство между густых кустов в дальнем конце большого парка, где магия била из-под земли красивым фонтаном, не таким высоченным и слепящим, как в Стоунхендже, растянутом на несколько километров — этот фонтанчик был чуть выше человеческого роста. Да и шириной всего метра два в окружности. Это место юный сквиб нашёл случайно, уже учась в университете. И частенько сбегал туда, благо было совсем недалеко — в двух автобусных остановках от общежития.

Джейми замечал, что обычные люди обходят это место стороной, словно ощущают что-то негативное. А ему было тепло в нём. Наверное, так же тепло было рядом с Джейми магическим тварям, вроде книзлов и домовиков. Юный сквиб расстилал на траве покрывало, ложился с какой-нибудь книгой или просто смотрел в небо, закинув руки за голову. После такого отдыха, он заметно лучше соображал, помнил всё прочитанное наизусть, и чувствовал необыкновенную бодрость. Единственное, что заснуть после такого отдыха не удавалось до двух суток кряду. Но это было смешной платой за прикосновение к чуду.

Здесь он готовился ко всем экзаменам, а после сдавал всё с отличием.

Закончил обучение юный вундеркинд почти полгода назад, но устраиваться работать не спешил, уговорив мать отпустить его попутешествовать одного — прощание с обычным миром захотелось обставить с помпой, совершив круиз на океанском лайнере «France» — самом большом и одном из самых технически совершенных пассажирских лайнеров Франции.

Получив массу впечатлений, он вернулся домой в сентябре и сразу получил сову от взволнованных кузенов с просьбой о встрече. Провожая сестру в Хогвартс, парни столкнулись с владельцем драконьего заповедника. И всерьёз намеривались пойти ему на встречу и немедленно переквалифицироваться в драконологов-профессионалов. Новый знакомый сулил парням партнёрство в непростом бизнесе за сущие кнаты.

Джейми дрожащими руками держал письмо, уже понимая, что согласится на их предложение — драконы влекли его неимоверно, эти огромные магические существа, которых по нелепой случайности он до сих пор ни разу не видел. И далась ему магловская экскурсия вокруг света! Ведь мог бы попутешествовать по магическим местам, но жалеть было глупо, и Джейми быстро накатал ответ, сообщая, что на встречу придёт.

Кузены были также увлечены возможной покупкой драконария, надеялись часть денег одолжить у отца, и бросились уговаривать Джейми всё разведать и предоставить полный отчёт о состоянии дел заповедника, возможных расходах, убытках и прибыли, в чём разбирались весьма условно.

— Отец не даст и кната, если не увидит, что это всё серьёзно, — говорил Гидеон. — А ты ведь бухгалтер, ты сможешь во всём разобраться.

— Дядя Джейсон знает о ваших планах?

— Ты что! — округлил глаза Фабиан. — Без подготовки? Да он даже слушать не станет!

— Сначала продадим ферму гиппогрифов, — кивнул Гидеон. — Покупатель уже есть. Договор подписать осталось.

— Покажете? — загорелся Джейми. — Тоже ведь важно не продешевить.

Близнецы переглянулись, и Гидеон полез в портфель за бумагами.

Так что драконий заповедник был отложен на две недели. Зато Джейми удалось близко пообщаться с гиппогрифами. Магические твари отличались туповатым высокомерием и встретили очень настороженно. Не то что покатать, приблизиться не дали. Расстраиваться молодой сквиб посчитал лишним, хотя где-то внутри поселился страх, что с мечтой жизни — драконами — будет так же.

Но всё оказалось куда круче, чем в мечтах. Первый же увиденный валлийский зелёный дракон, со славным именем Ласточка, заинтересованно оглянулся, стоило Джейми подойти к высокой ограде, где начинался стационарный магический купол. Работники, собравшиеся рядом, чтобы позабавиться над сквибом, впервые видящим драконов, подбадривали его, смеясь, что парень просто выглядит особо аппетитным. И всячески предостерегали подходить даже близко к загонам одному. Джейми слушал вполуха и лишь на мгновение «включил» своё зрение. Но эффект был поразительный — Ласточка резво развернулась в их сторону, взмахнув широченными крыльями, но тут же осела на задние лапы, выглядя как будто разочарованно и обижено.

— Осторожно! — успели заорать двое, а Джейми глубоко дышал, пытаясь унять сердцебиение. Зрелище магии дракона оставило ошеломляющее впечатление — это было настолько прекрасно, что у него даже глаза заслезились.

Обратно в «офисное» здание, а попросту — большой каменный дом, включающий все службы и комнаты работников, Джейми шёл будто пьяный.

— Эй, ты чего, сильно струхнул? — спросил парень по имени Пит. — Если чо, душ на втором этаже. Там и постираться можно.

Все вокруг заржали, шутя и рисуясь перед приезжим молоденьким сквибом. А Джейми даже улыбаться не мог, а уж тем более отшучиваться. Внутри поселилось такое большое счастье, что им, магам драккловым, просто не понять. К тому же все светленькие, ядра не слишком большие, смотреть не на что.

Да и что с ними сравнивать, вот с лордом Прюэттом можно было бы, только об этом думать пока не хотелось.

Два месяца Джейми угробил, разбираясь с бумагами, спецификой драконьего разведения, кормёжки, уборки удобрений, расходов, доходов и прочей бухгалтерией. К драконам он больше не ходил. Охраняли их посменно, круглосуточно, а он мечтал пойти в одиночку. Решение обождать принимал, скрипя зубами. Потом, когда владельцами станут кузены.

Отчёт он отправил такой подробный, что прикопаться было просто не к чему, и в самых смелых мечтах представлял, как удивится дядя, если, конечно, увидит это.

И всё равно, просьба лорда Прюэтта явиться на встречу в понедельник к двенадцати утра просто вышибла дух из далеко не трусливого племянника. Джейми проворочался всю ночь, отказавшись пить зелье сна, искусал все губы, и трижды поранился утром, бреясь по-магловски перед зеркалом. Регенерация справилась быстро, хорошо состоять из сплошной магии.

То, что кузены, встретившие его у ворот поместья, нервничали не меньше, успокоило слабо. Даже наоборот, заставило спонтанно включить «особый взор», отчего Гидеон внимательно и недоверчиво посмотрел на него.

— Что? — тут же спросил Джейми, надеясь, наконец, узнать, отчего так реагируют на его «внутренний взгляд» тёмные маги. Конечно, он сразу справился, отключил, но ведь тёмненький кузен что-то почувствовал.

— Да нет, — Гидеон потряс головой и приобнял его за плечи, — просто показалось.

Джейми разочарованно вздохнул, выяснять, что именно показалось, было опасно. Да и не время. Главное, чтобы дяде не показалось ничего лишнего. Это помогло взять себя в руки и успокоиться.

А заодно насладиться видом великолепного трёхэтажного дома с тремя башнями, который он до этого видел лишь на колдографиях.

В дом их впустил лопоухий серьёзный эльф, доложив, что «хозяин ждёт». Джейми с трудом удержался от просьбы угостить его стаканом огневиски.

Кабинет оказался огромным, так что пришлось ещё пройти метров десять, чтобы застыть между кузенами перед большим столом, за которым, сцепив руки на столешнице, сидел лорд Прюэтт.

Сердце Джейми колотилось где-то в горле. Он уставился на эти сцепленные руки, не в силах поднять взгляд на главу рода. И вздрогнул, когда тот поднялся из кресла. К счастью, «внутренний взор» не шалил.

— Вы вовремя, — произнёс лорд, отослав эльфа движением руки. — Джейми Прюэтт, я полагаю?

— Да, милорд, Джеймс Хэйден Прюэтт к вашим услугам, — выпалил Джейми на одном дыхании, наконец осмелившись взглянуть в лицо очень тёмному магу и ощущая совершенно необоснованную браваду, поднявшуюся в груди. — Или лучше называть вас дядя Джейсон?

Фабиан справа нервно хохотнул, а Гидеон досадливо вздохнул.

Лорд Прюэтт же без единой эмоции оглядел племянника с ног до головы, заставляя ощущать себя трусливым книзлом перед пастью дракона, и, выйдя из-за стола, протянул руку для рукопожатия:

— Не могу сказать, что очень рад встрече, юноша. Продолжайте дерзить, если вам так хочется, но гарантировать наше дальнейшее сотрудничество в таком случае не берусь.

Джейми закусил губу, ожидая, что в любую минуту его просто выставят из дома, и осторожно пожал дядину руку:

— Прошу прощения, это от нервов, — признался он, упрямо не желая переходить на официальный тон. — Давно мечтал вас увидеть, дядя.

Лорд Прюэтт хмыкнул и будто в душу заглянул, едва не заставив Джейми отшатнуться. Труднее всего было бороться с желанием, хоть на секунду поглядеть «внутренним взором». Оставалось просто смотреть, как дядя возвращается за свой стол.

— Садись, — прошипел Гидеон, и Джейми послушно занял центральное кресло.

Молчание, длившееся всего несколько секунд, пока глава рода оглядывал внимательным взглядом племянника и сыновей, показалось вечностью.

— Итак, Джейми, — наконец произнёс он, откидываясь на спинку своего кресла. — Не скрою, я впечатлён вашей работой с документацией заповедника драконов, на который нацелились мои сыновья. Но это мы обсудим позже. Для начала скажите, вы по-прежнему живёте с матерью?

— Нет, дядя, и по-прежнему — не слишком подходящее слово, — Джейми чувствовал, что его несёт, но ничего поделать не мог. — Даже когда учился в интернате, вроде вашего Хогвартса, я жил дома только несколько часов во время Рождественских каникул, да пару дней на летних. Вы же должны знать, что мы с мамой много путешествовали, а также значительное время занимала подготовка к досрочным экзаменам. И потому мне снимали квартиру в обычном мире, куда можно было привести репетиторов-магглов. Закончив университет на пару лет раньше обычных студентов — также, как начальную школу и колледж — я выкупил ту самую квартиру у владельца дома. Правда, некоторое время после выпуска я путешествовал, а потом занимался заповедником, где и жил последние два месяца.

Джейми замолчал, ощущая, как пересохло в горле. На него всегда нападала болтливость в важные моменты. Мама ещё смеялась над этой особенностью. Он ощутил благодарность лорду, что тот ни разу его не перебил. Напротив, продолжил расспрашивать, словно ему в самом деле было интересно.

— Я вас понял, юноша. Благодарю за столь обстоятельный ответ. Ваша мать в курсе, что вы сейчас здесь?

Джейми усмехнулся, представив, что сказала бы мама, знай она о нынешнем визите сына.

— Моя матушка всегда в курсе моих передвижений, дядя, — обтекаемо ответил он. — Иногда меня это нервирует, не скрою, но изменить это я пока не в силах. Вы же знаете, какая она сильная ведьма. И какая хитрая.

Дядя открыто усмехнулся. Стальные нотки почти исчезли из его голоса.

— Вы могли попросить её не следить за вами, разве нет?

— Просил, — развеселился Джейми, припоминая тот бурный скандал.

— Отказала?

— Нет. До сих пор жду ответа. По части проволочек и бюрократии моя матушка даже маглам сто очков вперёд даст. Боюсь, это происки Петри, моего эльфа. Старый пройдоха обыгрывает меня в шахматы, как ребёнка, и стучит матушке. Но прогнать его не могу.

— Петри? — Конечно, дядя был удивлён, как и любой, кто слышал о домовике Джейми. Словно сквибам запрещено их иметь. — Эльф к вам привязан? Чем он питается?

— Магией, как и все. Он живёт у матери, но, стоит позвать, появляется рядом со мной. Ну и кормёжка на нём, и утренняя побудка, и так, много всего по мелочи. Собственно, Петри ухаживает за мной с самого детства.

— Можете вызывать? Артефакт?

— Да, сэр, что-то вроде того. — Джеймс продемонстрировал кольцо на мизинце левой руки. — Вызвать сейчас?

— Не надо, — качнул головой Джейсон. — Домовик слушается вас?

— О, да, сэр. Мы ладим, — усмехнулся Джейми. Кто кого слушается — это ещё большой вопрос, но кому это интересно.

— Но приказать ему не докладывать всё матери вы не можете?

— Боюсь его потерять таким приказом, сэр. Домовики обожают мою мать. А Петри варит такой кофе, — Джейми мечтательно закатил глаза, внезапно понимая, что соскучился по старине Петри. В круиз он взять его не мог — домовик мог погибнуть, так надолго лишившись источника магии, и в драконий заповедник вызывать не стал, там вообще ни у кого домовиков не было, не хотелось выделяться. — А за его пудинги и жаркое из свинины я готов простить все доносы.

Фабиан прыснул, а Гидеон широко улыбнулся и подмигнул Джейми.

Их отец досадливо вздохнул:

— Зная, как моя сестрица воспитывает этих лопоухих, предпочитаю ничему не удивляться. Гидеон, покажите кузену дом, или перекусите пока. Но будьте готовы, что позову. Кстати, ваша мама — и ваша тётя, Джейми — сейчас в Мунго, но причин для беспокойства нет, лёгкое недомогание, не более того.

Джейми удивлённо смотрел на главу рода. В его жалобах на домовиков матери он без труда уловил главное — дядя любит свою сестру. Так какого же дементора…

Фабиан с шумом вскочил, не дав додумать мысль.

— А можно навестить маму?

Джейми поднялся следом за Гидеоном, внезапно осознав, что сказал лорд Прюэтт. Внутри стало тревожно, тётя Летиция очень нравилась племяннику.

— Нет, Фабиан, вечером я сам её навещу, — холодно ответил его отец. — Пока ей прописан строгий покой. Лучше не беспокоить.

Рядом скрипнул зубами Гидеон, он всегда был сдержаннее брата. Подтолкнув Джейми к выходу, он дёрнул за рукав Фабиана.

— Хочешь что-нибудь? — спросил Гидеон, едва тяжёлая дверь кабинета за ними закрылась.

— Горло пересохло, — улыбнулся ему Джейми, проходя вслед за братьями в гостиную.

— Оскар, — позвал Фабиан. — Терри! Где эти мантикоровы домовики? Гидеон, мне тоже налей. Тьфу, сок?

— А ты алкоголь хотел? Не сходи с ума. Если б было что-то серьёзное, отец бы…

— Что? Сказал бы? Я в Мунго!

— Не смей, слышишь? Пока всё не решим, никуда не пойдёшь, Фабиан! Даже если придётся тебя связать!

Джейми жадно выпил два стакана апельсинового сока, вполуха слушая препирательства братьев.

И помотал головой, когда Гидеон угрюмо предложил осмотреть дом. Ему и в гостиной было хорошо. С плеч словно камень свалился — он увидел дядю, остался жив-здоров, и даже спокойно пьёт сок, сидя в шикарном кресле в его гостиной. Осталось полдела — ответить на вопросы по заповеднику, но это пустяк, он даже все цифры назубок помнит.

Наверное, Джейми замечтался, потому что вздрогнул, когда несколько минут спустя сухая лапка тронула его за колено.

— Хозяин вас зовёт, — пропищало лопоухое создание.

Гидеон с Фабианом тоже вскочили, но домовик покачал головой — только гость.

Джеймс напрягся. Почему только он? Постарался уверенно улыбнуться кузенам и пошёл в кабинет. Он уже понял, что дядя такой же, как мать — презирает трусов и глупцов. Так что бояться собственно нечего, ни тем, ни другим Джейми себя не считал. Но это не помешало помедлить, прежде чем открыть тяжёлую дверь.

— Проходи, — махнул ему рукой дядя.

Лорд Прюэтт опирался спиной о край своего стола, держа в руках бокал с чем-то коричневым. Коньяк? А ещё оказалось, что в кабинете лорд не один. В глубоком кресле сидел черноволосый мужчина с тяжёлым взглядом из-под кустистых бровей.

— Сквиб? — низким голосом спросил неизвестный.

И прежде, чем Джейми успел ответить, лорд Прюэтт его представил:

— Майкью, это мой племянник, Джеймс Хэйден Прюэтт, сын Мюриэль. Джейми, познакомься с моим другом, Майкью Грегоровичем.

— Очень приятно, — юный сквиб с любопытством оглядывал мастера палочек, подходя к мужчинам. И опять захотелось «включить» свой взгляд. Не будь рядом дяди, он бы так и сделал.

Рукопожатие мастера палочек было крепким. И Джейми сразу расслабился. Возможно, ему только послышалось презрение в вопросе Грегоровича о его магической неполноценности.

— Джейми, — привлёк его внимание дядя, — ты когда-нибудь держал в руках волшебную палочку?

— Да, — растерялся племянник, судорожно соображая, плохо это или хорошо.

— И что ты чувствовал? Впрочем, возьми-ка мою.

Джейми взглянул на протянутую палочку лорда и сглотнул. Какой-то тест? Пришлось взять.

— Опиши ощущения.

— Ну, — Джейми очень захотелось объяснить дяде, что если бы он поранил руку и взял палочку окровавленной ладонью, то наверняка что-то бы ощутил. — Ничего. Гладкая, ребристая рукоятка. Удобно держать.

— Знаешь заклинание «Люмос»?

Джейми пожал плечом.

— Да.

— Попробуй.

— Люмос! — давно он не чувствовал себя таким дураком. Естественно, ничего не произошло. Да даже будь на ладони открытая рана — ничего бы не случилось. Джейми до сих пор помнил боль от порки матери, когда она застукала экспериментатора со своей палочкой.

— Точно сквиб, — удовлетворённо кивнул Грегорович.

Джеймс ему ласково улыбнулся.

— Теперь возьми эту.

Лорд Прюэтт забрал у него свою палочку и вручил взамен более простую на вид узловатую палочку.

Издеваются? Джейми сжал зубы и вытянул палочку вперёд:

— Люмос!

На кончике вспыхнул яркий свет размером с бейсбольный мяч.

Грегорович вскочил, а Джейми от удивления разжал пальцы. Дядя легко подхватил падающее чудо. Он единственный, похоже, не потерял самообладания.

— Это она! — взволнованно воскликнул Грегорович, но тут же успокоился и деловито спросил лорда, кинув косой взгляд на сына Мюриэль: — Обливейт?

Джейми отступил на два шага под тяжёлым взглядом главы рода Прюэтт.

Язык во рту стал непослушным.

— Пожалуйста, не надо, — удалось ему выговорить. И сразу ощутил, как заливается краской. Умолять он не будет! Обидно стало почти до слёз, и ущербность перед магами ощущалась как никогда ярко. Захотел ощутить себя равным? Увидеть уважение главы рода? Какой же он идиот! — Чего вы ждёте?

Лорд смотрел непроницаемым взглядом, держа палочку наготове.

— Джейми, — мягко произнёс он, словно и не слышал злости в хриплом вопросе племянника. — Подойди.

Глупости совершают все, и Джейми исключением себя не считал. Он сделал шаг вперёд на негнущихся ногах, «включил» особое зрение и задохнулся от вида магии лорда. Завораживающее огромное магическое ядро дяди, изящные кроваво-красные с зелёным плетения его палочки, и совершенно белая магия той узловатой — никогда он такого не видел. Краем глаза Джейми успел отметить, что Грегорович довольно сильный светлый маг, прежде чем оказавшийся совсем близко лорд Прюэтт ухватил его за подбородок, заставляя смотреть прямо ему в глаза. «Выключить!»

— Мальчишка! — его отпустили.

Джейми так и не понял, чего больше было в возгласе лорда — досады или восхищения. Расспросов теперь не избежать, ну и пусть!

— Можешь идти, — спокойно кивнул ему дядя, — надеюсь, не нужно говорить, что всё увиденное здесь не подлежит разглашению.

— Я понял, — всё ещё хрипло ответил Джейми, пятясь к двери.

— Но, Джейсон! — Грегорович смотрел на лорда в ужасе. — Ты не понимаешь…

— Успокойся, Майкью, — устало отмахнулся от мастера палочек глава рода. И уже прикрывая дверь, Джейми услышал: — Тут чары конфиденциальности с самого утра. Он не сможет рассказать…

— Ну что там? — сразу бросился к нему Фабиан.

Джеймс устало привалился к закрытой двери. Ноги его не держали.

— Нормально, спрашивали, я отвечал. Можно мне огневиски, Гидеон?

Кузен внимательно оглядел его и направился к бару. Молча протянул Джейми стакан, посмотрел, как тот опрокинул в себя обжигающую жидкость, и осведомился:

— Полегчало?

Джейми сморгнул выступившие слёзы.

— Не знаю.

— Пытали тебя, что ли? — проворчал Фабиан. — Пойдём на кухню, есть охота.

Оставшийся день прошёл как в тумане. Когда их снова позвали, Грегоровича уже не было. И ничто не напоминало о его недавнем присутствии. Та узловатая палочка преспокойно торчала из вазы на столе. А лорд Прюэтт быстро и чётко задавал вопросы о драконьем заповеднике.

Джейми что-то отвечал, Гидеон тоже. Только Фабиана особо не спрашивали. Потом дядя выписал чек и велел выметаться всем троим. Даже не предложил племяннику задержаться. Джейми постарался не нарываться, скомкано попрощался с кузенами и использовал порт-ключ домой.

— Джейми, — удивилась Мюриэль, появляясь в холле с верным Петри. — На тебе лица нет! Дементоры гнались?

— Хуже, мама, — улыбнулся он в ответ, целуя её ручки. — Твой брат допрашивал.

— О! Милый, я так сочувствую. Расскажешь? Петри, бокал коньяка и закуску. Пусть приготовят горячую ванну.

— Не нужно, ма, правда, я — спать! Всё потом!

— Милый, мне следует заавадить братца, или Круциатуса ему хватит?

— Ма! Ну ты что!

— Слышал, Петри? Перенеси ребёнка в кроватку. И положи грелку к ногам.

— Подожди, Петри, — Джейми отстранил домовика. — Ма, там тётя Летиция в Мунго. Дядя нервный и кузены тоже. Я не понял почему.

— Мама разберётся, — сверкнула глазами Мюриэль и чмокнула его в щёку. — Спи спокойно, милый. Петри!

Джейми с блаженством вытянулся на постели. Мама разберётся, так было всегда. Он же никто, простой сквиб, и узловатые палочки с факельным огнём — это просто его личная галлюцинация. А дядя Джейсон — самый крутой маг на свете. И ещё, скоро Джейми навестит дракона, зелёного валлийского, подружится с ним и полетает верхом. Кузены будут в шоке!

***

***

— Всем спасибо, отлично поработали, — профессор Флитвик, доброжелательно улыбнувшись, взмахом палочки собрал со столов тонкие брошюры, левитируя на свой стол. Сами собой уложившись в стопку, брошюры на миг зависли над выдвинутым ящиком, а потом шустро одна за другой принялись залетать внутрь. Только и слышалось: «вжик, вжик, вжик».

Санни тряхнула головой, отвлекаясь от наглядного волшебства. Казалось, ей никогда не надоест глядеть даже на такие маленькие чудеса. Невольно подумалось, как же ей повезло родиться… Она даже дёрнулась, вспоминая. Мерлин! Она почти забыла о своём попадании в тело волшебницы. Пришлось напрячь память, но получалось скверно. Всё что было до попадания на платформу девять и три четверти воспринималось как в тумане. Словно то было во сне, очень сером и неинтересном сне, который и запоминать не стоит. Начальник… У неё ведь был начальник? Увы, она не помнила не только лица, но даже фамилии. Сотрудники, соседки, подруги? Её охватила паника. Лица размытые, имена… Опять не помнит. Она не хотела забывать, и от этого вдруг стало страшно. Бабушка! Она же помнит её! И к облегчению, мысленно увидела строгую старушку. Ну хоть что-то.

— Мисс Прюэтт! — окликнул её полугоблин. — Вам плохо?

На неё начали оборачиваться. Санни вздрогнула и улыбнулась на вопросительный взгляд Флинта.

— Всё в порядке, профессор!

— Задание все записали? Александра?

— Я… Да, профессор, — спросит у Эжени или у Флинта. Привлекать лишнее внимание Флитвика не хотелось.

— Отлично, отлично, — маленький профессор потёр руки и кивнул на дверь. — Мисс Прюэтт, мисс Гамп, мисс Блэк, мистер Мэдисон, позвольте вас задержать на пару минут. Остальные свободны.

Санни улыбнулась, радуясь, что не одну её оставили после урока. Их вообще слегка задержали, звонок был несколько минут назад, но никто не спешил указать профессору на это, уж слишком интересная тема разбиралась.

Санни нравился звонок, звучавший в конце каждого урока. Это была едва уловимая трель, шедшая от дверей, короткая и чистая. На Чарах дверь при этом начинала светиться, становясь прозрачной, на Трансфигурации в двери вырастала ручка, похожая на медвежью лапу. А так как дверь открывалась внутрь, то выйти во время урока было бы проблематично. На ЗОТИ дверь была обычная и никак не менялась, только однажды, когда профессор Робертс разозлился на выходки нескольких парней, дверь загородили перекрещенные мечи, перелетевшие туда со стены. Стоило после урока приблизиться к ней, мечи опасно шевелились, грозя отрезать руку первому, кто осмелится прикоснуться к ручке. Робертс, конечно, заклинание отменил и мечи убрал, но только после того, как все вдоволь налюбовались на опасное зрелище. Мисс Блэк на выходе дала подзатыльник Флинту, который и был зачинщиком свары с грифами.

— Мисс Прюэтт, вас это тоже касается. Вы сегодня очень рассеяны. Что-то случилось?

Санни поспешила сосредоточиться на профессоре Флитвике:

— Простите, плохо спала, — призналась она, краснея. Говорила чистую правду. Изучать заклинания по мордредову ЗОТИ она закончила только к утру и посчитала, что нет смысла ложиться спать на полчаса. Зато у профессора Биннса на первой паре она бессовестно дрыхла. Роберту Вуду пришлось потрясти её за плечо, чтобы разбудить. На Нумерологии тоже пришлось нелегко. Профессора вызвал директор, и им было велено самостоятельно разобрать сложные формулы. Хорошо, Эмили Гамп, севшая с ней за одну парту, растолкала её, едва профессор вернулся, и сунула под нос расшифровку. Обошлось. А вот у Флитвика, казалось, уже всё было в порядке, проснулась после обеденной перемены, так нет же, витает в облаках.

— Ох, мисс Прюэтт, кажется, прошлый раз, когда вы не выспались, закончился очень плачевно, — покачал головой маленький профессор.

Мэдисон добродушно усмехнулся, а Эмили с Беллатрикс поглядели с сочувствием.

— Больше не повторится, — вздохнула Санни. Она решила ещё на Нумерологии, что ЗОТИ не стоит того. Да и никакой другой предмет — высыпаться ей жизненно необходимо.

— Барышни и Реган, — Флитвик жизнерадостно приманил со стола какие-то листки и торжественно вручил каждому. — Счастлив заметить, что сегодня вы четверо меня сильно порадовали, работая с проклятием Левинса-Корсо. Поэтому я отменяю вам задание на эссе по этому проклятию и прошу написать другое. Каждому своё, чтобы не возникло желание скопировать. У каждого из вас будет три проклятия, к которым вам необходимо не только найти контрзаклинание, чтобы их взломать, но и описание, каким образом эти проклятия налагаются, где и когда могут быть использованы в жизни. И что между этими проклятиями есть общее. Мисс Прюэтт я очень вас попрошу поработать самостоятельно, не прибегая к помощи отца. Остальных это тоже касается. Вопросы есть?

— Это надо сделать к следующему уроку? — спросила Беллатрикс, как и остальные, вглядываясь в свой листок. — А нам позволено будет заглянуть в Запретную секцию?

— Нет, мисс Блэк, — Флитвик улыбнулся очень широко, довольный вопросами Беллатрикс, отчего Санни захотелось отшатнуться, зубы полугоблину, вероятно, достались от папаши, или кто у него из родителей был гоблином. — Вам даётся на работу неделя. И да, если вы перевернёте пергамент, то увидите мою подпись с разрешением на посещение Запретной секции библиотеки.

— А вот это, последнее… — начал Реган, глядя в свой листок.

— Нет-нет-нет, — перебил его профессор. — По проклятьям никаких вопросов. Только если не сможете найти информации самостоятельно. Итак, вопросов нет? Вот и ладненько. Можете идти.

Студенты дружно покинули кабинет Чар.

Санни сразу запихнула листок в сумку и догнала остальных.

— Садист, — прокомментировал Мэдисон, — что-то мне кажется, что это проверка на вшивость, у меня как минимум одно проклятье запрещено Министерством аж в конце прошлого века.

— Да ладно тебе, Рег, — Беллатрикс помахала своим листком, — у меня таких два. Лучше давайте решим, когда в библиотеку рванём. Точно не сегодня. И не завтра — Руди возвращается. И не в четверг, Робертс — сами понимаете. А за час-другой с этим не справиться.

— В пятницу, — решительно улыбнулась Эмили Гамп, — что тут думать. Санни, ты с нами?

— А? Да, конечно.

— Прюэтт, ты сегодня особенно прекрасна, — подмигнул ей Реган, галантно пропуская на лестницу. — Жаль, что с тебя взяли слово не обращаться к отцу. Мастеру Проклятий это задание на один зубок, правда?

— Думаю да, — кивнула Санни, вспоминая про браслет Рабастана.

— Мой батя в проклятиях немного разбирается, но патрон в разы лучше, — вздохнул Мэдисон, спускавшийся сразу за ней.

— А твой патрон это…

— Лорд Нотт, разумеется. Ты же с ним обедаешь в эту субботу?

Санни вспыхнула:

— Вот уж нет, Мэдисон, я не буду его спрашивать. И вообще, нам сказали самим.

— Ну а что, здороваешься и говоришь: «Ах, дорогой Магнус, расскажи мне про шесть проклятий, страсть как хочется про них узнать!»

— Совсем что ли? — Санни не знала, смеяться ей или стукнуть Мэдисона по голове сумкой. — И почему это шесть?

— Ну как почему — твои три и мои. Эй-эй, я понял-понял, сам — значит сам.

— Эй, — обернулась к ним Беллатрикс, — не отставайте. Профессор Робертс сегодня не в духе, опоздавшим не поздоровится.

— А чего он не в духе? — Санни поспешила за слизеринками. Мэдисон только фыркнул, но шаг прибавил.

— Ха, — Бель взглянула искоса на Санни, — думаю, с сыном проблемы. Эмили, скажи.

— Это да, но я понимаю Робертса, — сдержанно улыбнулась мисс Гамп. — Северус явно в папу удался, так что сами понимаете — битва титанов. Валери говорила, что мальчишка из него верёвки вьёт. Хотела бы я знать отчего, и когда произойдёт взрыв.

— Подождите, разве Северус его сын?

— Конечно, — фыркнула Белла. — Одно лицо.

— Это только предположение, — подмигнула Эмили. — Или брат, хотя с трудом представляю, чтобы дядин звездочёт завёл интрижку на старости лет.

— Ну знаешь, как говорится, седина в бороду, а Мордред в ребро, — не согласилась Беллатрикс. — Хотя ты права, Эм, представить такое трудно.

— А ты спроси профа, Прюэтт, — хохотнул Реган. — Ты в любимчиках, авось не откажется ответить.

— Я в любимчиках? — поразилась Санни. — Да он… Да я… Он мне житья не даёт!

Девицы даже остановились, поворачиваясь к ней с одинаковыми улыбками:

— Санни!

— А правда, — усмехнулась мисс Гамп, — ты что, не поняла до сих пор? Я одно время даже думала, что наш ледяной проф влюбился в тебя.

Бель согласно хмыкнула, выразительно поиграв бровями.

Реган лениво наблюдал за всеми троими, прислонясь к перилам:

— Да бросьте! Он с тобой магией и кровью поделился, Санни.

— Откуда ты… вы знаете?

Все трое мило улыбнулись.

— Ну да, — Санни вздохнула, — это что-то значит, да? Ну кроме того, что он теперь вроде как родич.

— Кто-то очень спешил на пару, — равнодушно произнёс Мэдисон.

— Действительно, — Беллатрикс решительно развернулась, и все двинулись за ней. — Санни, просто смирись.

— А ещё напросись на доп. занятия — там классно, он не сможет отказать, вот увидишь, — добавила Эмили.

— Уже, — вздохнула Санни мрачно. — Робертс сам сказал прийти сегодня и не опаздывать.

— Оу! — Реган был лаконичен.

— Ух ты! — Эмили одобрительно подняла вверх большой палец.

— Вот оно как! — Беллатрикс подмигнула. — Не любимица, да?
— Я… — ответить Санни не успела, так как они уже завернули к кабинету ЗОТИ и увидели Робертса собственной персоной, идущего им навстречу. Мантия развевалась за спиной, как крылья огромной птицы.

— Опаздываем? — холодно осведомился профессор, затормозив перед дверью и кивком головы указывая на кабинет. — Живо по своим местам! Прюэтт, приведение увидели? Я сказал — живо!

Санни поспешно проскользнула мимо преподавателя и заняла место рядом с Флинтом. И показала ему кулак, когда Квинтус насмешливо оскалился, собираясь что-то сказать. Сосед по парте понятливо кивнул и даже поднял руки, мол, сдаётся.

— Клоун, — фыркнула Санни, достала учебник, чистый пергамент и перо с чернильницей. Положила рядом палочку и преданно уставилась на стремительно вошедшего в кабинет Робертса.

— Учебники убрать! Палочки тоже! Небольшой опрос, — взмах руки отточенным движением. — Вопросы на доске. Хиггинс, стонать будете в постели — с любовницей или без неё, только заглушки ставьте, а сейчас заткнулись и работаем. Прюэтт!!!

— Да, сэр! — Санни уже запихнула учебник обратно в сумку и мысленно застонала. Она отчаянно не хотела быть любимчиком учителя.

— Палочка, Прюэтт!

— Чем палочка-то мешает? — пробормотала Санни, убирая её в чехол на предплечье.

Флинт рядом хрюкнул.

— Вы чем-то недовольны? — Робертс уже стоял прямо перед партой.

— Да, — сказала Санни, вдруг понадеявшись, что из любимчиков её выпрут. — Опрос был вчера.

— И что?

— Это нечестно, сэр.

— Понятно. Можете не писать ответы, — холодно кивнул Робертс и, развернувшись, вернулся к своему столу. — У остальных пятнадцать минут. Или кто-то ещё не хочет отвечать? Смелее. Нет, ну так время пошло. К вам, Флинт, это тоже относится.

Санни растерянно взглянула на доску, вчитываясь в первый вопрос, и решительно придвинула к себе пергамент. К счастью, ответы она приблизительно знала, как раз ночью прочла нужные заклинания и темы. Вчерашний опрос был гораздо хуже. Досада на всех — на себя, на Робертса, на слизеринцев, придумавших такую глупость про любимчиков — мешала сосредоточиться, в горле стоял комок. Но это не помешало ответить на все вопросы, и сегодня она была уверена, что почти всё написала правильно.

— Время! — Робертс взмахнул палочкой, и все пергаменты полетели на стол Робертса.

Вот только пергамент Санни остался на месте.

И что было делать? Достав палочку, она сама отлевитировала свой пергамент на преподавательский стол. С плачевным результатом — пергамент вспыхнул и сгорел, осев на стол Робертса кучкой пепла.

— Достали палочки, — невозмутимо произнёс Робертс. — И отлевитировали все парты к стене. Отрабатываем щиты. Про Протего забыть на время этого урока. Парами, так же, как сидите, встать напротив друг друга. Флинт встанет с мисс Блэк вместо отсутствующего префекта. Мисс Прюэтт, подойдите ко мне. Для нападения используем только заклинания первого и второго уровня. Приступайте.

Санни устала обижаться уже в момент сгорания пергамента. Ну деспот, и что с того? Не маленькая же она! А что работу не принял — сама виновата, нечего было выделываться. Поэтому прошла вперёд, готовая ко всему и совершенно спокойная.

— Мисс Прюэтт, — мягко произнёс Робертс, когда позади неё послышались заклинания. — Вы понимаете, за что я сжёг вашу работу?

— Да, профессор, простите, я была не права.

— Прощаю, — хмыкнул он. — У меня к вам просьба.

— Слушаю, сэр.

— Сейчас выйдете в коридор, пойдёте направо и откроете следующую дверь. Пароль — Вересковая пустошь. Это мой кабинет. Там будет мальчик — вы его видели вчера.

— Северус…

— Совершенно верно, — перебил он. — Могу я надеяться, что вы сможете его занять на полчаса?

— Да, сэр, — Санни постаралась сдержать улыбку. Вот так всегда — смиришься с чем-то, и вдруг всё налаживается.

— Идите. За вещами вернётесь, когда вас сменят.

Она немножко волновалась, чем занять ребёнка, пока не вошла в кабинет. Малыш спал прямо на ковре, свернувшись клубочком. Перед ним лежала открытая книжка с картинками, служившая теперь подушкой. Умилившись, Санни взяла с дивана одну из декоративных подушек, опустилась на колени и осторожно вытянула из-под головы ребёнка книгу, заменив на подушку. Тот смешно засопел, но не проснулся.

Оставалось чем-то занять себя на эти полчаса. Санни устроилась на диване, подложив под голову вторую декоративную подушку, и положила рядом учебник по ЗОТИ.

Казалось, только прикрыла глаза, а её уже кто-то робко трогает за плечо. Робертс?

Санни поспешно распахнула глаза, одновременно садясь на диване. И широко улыбнулась — перед ней стояла маленькая копия профессора и её большая любовь из прошлой жизни — Северус Снейп собственной персоной.

— Привет, — сказала она сразу, заглянув в серьёзные чёрные глаза.

Мальчишка в ответ улыбнулся, отчего на щеках возникли трогательные ямочки. Слишком худенький, слишком взъерошенный после сна. Воротничок измятой рубашки загнулся, мантия, которой он был укрыт, осталась лежать на полу.

— Я знаю, ты — Александра Прюэтт! — сказал Северус.

— Санни, — сказала она. — Можешь звать меня Санни.

— Как солнышко? — хитро прищурился мальчишка. — А я…

— Северус Снейп, я помню.

— Можешь звать меня Сев, — в свою очередь предложил мальчик и тут же смутился, принимаясь теребить в руках мантию.

— Садись рядом, — предложила Санни, — или давай книжку, я тебе почитаю.

— Я умею читать! — сразу вскинулся он.

— Конечно, умеешь, но ведь читать вместе гораздо приятней?

Северус несколько секунд раздумывал над этим, потом пошёл за книжкой, которая всё ещё лежала на ковре. Вернувшись, он вручил Санни книжку, а сам забрался на диван.

— Я прочёл уже две страницы, — сообщил он, — но если хочешь, можно начать сначала.

— Давай сначала, — согласилась Санни, — мне тоже хочется знать, с чего всё началось.

— Это магловская сказка, — пренебрежительно предупредил Северус.

Это смотрелось очень забавно в его исполнении. Словно мальчишка стеснялся того, что читает магловскую книжку, и не хотел показать, что ему интересно.

— А я любила магловские сказки, — заговорщически призналась ему Санни, раскрывая книгу. — Только никому не рассказывай — это секрет.

— Ладно, — удивлённо согласился Сев.

— Так что я с удовольствием почитаю эту… О! — Санни даже перевернула обложку, чтобы убедиться. — Это же «Книга Джунглей».

Вот странно ведь. Почти «забыв» своё прошлое, Санни с удивлением поняла, что помнит книги, которые прочитала в детстве, в частности и эту. Странно было также и то, что книжка про Маугли нашлась у профессора Робертса, но ведь у каждого свои секреты. Может, у него среди маглов какая-нибудь родня, или он просто часто ходит за барьер. Или Киплинг сам был магом, спросить бы кого.

Отмахнувшись от мучивших её вопросов, Санни с удовольствием приступила к чтению. Она не помнила, что кому-то когда-нибудь читала вслух, но судя по тому, как слушал Северус, даже забыв о дистанции и пересев поближе, чтобы заглядывать на картинки, ей неплохо это удавалось.

Было приятно ощущать рядом маленькое тельце и слышать то восхищённые, то удивлённые вздохи. Мальчишка не перебивал, только иногда отрывался от картинок и, подняв мордочку, наблюдал за её лицом. Приходилось делать вид, что она не замечает его изучающего взгляда, потому что Северус быстро отвернулся, когда в один из таких моментов Санни улыбнулась ему, переворачивая страницу.

Она была почти уверена, что пара уже закончилась, а никто так и не пришёл сменить, как обещал профессор Робертс.

— Надо попить водички, — призналась она Северусу, почувствовав, что в горле уже першит, от долгого чтения вслух.

— Я сейчас! — оживился маленький волшебник, вскакивая с дивана. — В спальне есть!

Северус бегом бросился к двери, расположенной между диваном и столом. Противоположная дверь явно вела в кабинет ЗОТИ.

Санни было очень любопытно заглянуть внутрь спальни — дверь осталась открытой — но силой воли удержала себя на месте. Всё же это совершенно неприлично заглядывать в личную комнату мужчины, даже если там с некоторых пор проживает его маленький сын. Или не сын?

Северус шёл медленно, осторожно неся в руках два кубка, наполненных до краёв.

— Я не знал, что вам больше понравится, — признался он, неловко пожав плечом, отчего один из кубков опасно качнулся. Несколько капель упало на ковёр. — Ой! Тут апельсиновый сок и виноградный. Я подумал, что вода — это не так вкусно.

Под конец его голос упал почти до шёпота.

— Как здорово! — поспешила его подбодрить Санни. — Я ужасно люблю виноградный сок!

Она забрала у обрадованного мальчишки один из кубков. А потом и второй.

— Дай-ка мне. Садись сначала, а потом возьмёшь свой сок. Ты ведь составишь мне компанию?

— Ага, — Северус забрался на диван, садясь совсем близко, и осторожно взял из её рук кубок с соком. — А я больше люблю апельсиновый.

Переглянувшись, они улыбнулись, отпивая каждый из своего кубка.

— Очень вкусно, — сказала Санни, — ты ещё не устал слушать?

— Неа, — помотал головой Северус, — ты хорошо читаешь. У тебя такой красивый голос.

Он сразу уткнулся в свой кубок, шумно глотая сок. Санни сильно захотелось погладить его по голове, но она не решилась.

— А мама тебе тоже читала? — спросила она и сразу испугалась — вдруг у него нет матери, или с ней что-то случилось, ведь не просто же так Робертс забрал мальчика в школу.

— Нее, — протянул мальчишка, оживившись, отчего у девушки вырвался вздох облегчения, — мама так рассказывала, без книг. Про зелья.

— Про зелья?

— Ага, мама учит меня варить зелья. Уже давно. Она зельевар. Только болеет. И её сейчас забрали в больницу, в волшебную. Я забыл…

— Больницу святого Мунго?

— Да, Мунго. Отец заберёт её в субботу, и мы поедем в новый дом. Там большой подвал и много места. И котлов тоже, можно сразу варить несколько зелий.

— Здорово, — сказала Санни, когда Северус отвлёкся, глотнув ещё сока. Похоже, Робертс действительно его отец. — А чем болеет твоя мама?

Ведь она совершенно не это хотела спросить, и потому холодный голос профессора заставил её смутиться почти до слёз.

— Всё узнали, мисс Прюэтт? Или ещё что-то хотите спросить у ребёнка?

Робертс стоял у распахнутой двери, ведущей в класс, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди.

Северус рядом с ней ощутимо напрягся, но ничего не сказал.

— Простите, сэр, — Санни вскочила с дивана, не зная, куда деть кубок с соком. — Мы просто разговаривали.

Она старалась не думать о том, сколько времени Робертс уже наблюдает за ними. И как никогда ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Разумеется. У вас всё просто, мисс Прюэтт. Я благодарю вас, что оказали мне неоценимую услугу и больше вас не задерживаю. Ваши вещи в классе.

— Мы не дочитали, — возмутился наконец Северус, тоже вскочив с дивана. — Пусть Санни останется!

— Северус! Не устраивай истерик. Идите, мисс Прюэтт!

— Санни, не уходи!

Ей послышалось отчаяние в голосе мальчишки, хотя она прекрасно понимала, что он капризничает. Но ей совершенно не улыбалось вставать между отцом и сыном. Права Беллатрикс, характеры у обоих очень непростые. И напряжение между ними просто кожей ощущаешь.

Решившись, она развернулась к мальчику и опустилась на колени, чтобы быть вровень с ним. Заодно поставила свой кубок на пол.

— Северус, — сказала она ласково, стараясь не ёжиться под прожигающим взглядом профессора. — Мы обязательно ещё почитаем, но сейчас мне нужно идти.

— Обещаешь? — спросил малыш, в чёрных глазах блестели слёзы.

И вот как отказать?

— Обещаю, — кивнула она и, поддавшись порыву, поцеловала в щёчку будущего зельевара. Быстро вскочив, она прошла мимо молчавшего профессора в класс, так и не подняв на него взгляд.

— Санни, — окликнул её Робертс, когда девушка, схватив сумку, уже собиралась выйти из кабинета ЗОТИ через другую дверь.

Она обернулась. Профессор быстрым шагом подошёл к ней.

— Я хотел поблагодарить вас. Спасибо, что посидели с Северусом.

— Мне было не трудно, профессор, — теперь, когда он не выглядел ледяным истуканом, а смотрел вполне по-человечески, стало гораздо проще быть с ним вежливой. — И я не собираюсь ни с кем обсуждать его или вас.

Он отмахнулся:

— Да полно, я не буду от вас этого требовать. В конце концов, вы общаетесь со слизеринцами, а они уже давно обо всём догадались. Я не так наивен, чтобы ждать, что наше родство с Северусом останется незамеченным. Я хотел попросить о другом. Сыну, очевидно, очень понравилось проводить с вами время. Он совершенно правильно сказал, что останется здесь до субботы. И если вы намерены сдержать своё обещание…

— Ну конечно, собираюсь, если вы позволите.

— А если не позволю?

Робертс шутил! Где бы это записать?

— Профессор!

— Хорошо, Санни, я буду благодарен за помощь. Мне, в самом деле, проще обратиться к родственнице, чем… Вы же помните, что мы теперь в некотором роде родня?

— И никогда не забуду, — Санни постаралась вложить во взгляд всю благодарность, на которую была способна. Почаще бы ей помнить, что профессор ни больше, ни меньше — спас ей жизнь. — Так что, когда скажете! Я могла бы забирать Северуса в свои комнаты. — Ну, чтобы не мешать вам работать.

Робертс усмехнулся.

— Сам хотел предложить. Я вас понял, но не хочу нагружать сверх меры. В ваши комнаты — очень хорошая идея. Возможно, после дополнительных занятий сегодня?

— Конечно, с радостью.

— Но не больше часа, он должен ложиться спать не позже десяти.

— А завтра…

— Не будем загадывать, мисс Прюэтт. А сейчас идите, скоро ужин.

— Да, сэр.

Санни поспешила в свои комнаты, невольно улыбаясь. Она не могла не признаться себе, что малыш Северус её очаровал. И было здорово, что Робертс был с ней так добр, даже о родстве вспомнил. И сам попросил её позаниматься с сыном. Всё же разнообразие. Хорошо ещё, что в библиотеку они со слизеринцами решили идти в пятницу.
Она не опоздала, даже пришла на пять минут раньше к кабинету ЗОТИ. И была удивлена, что класс заперт.

— Эй, Прюэтт, — обернувшись, она увидела быстро идущего к ней Флинта. — Проф послал за тобой. Пойдём, это в подземельях.

— О, Квинт, ты тоже занимаешься дополнительно? — Санни старалась не отставать от быстрого шага слизеринца.

Он хитро на неё посмотрел:

— Конечно. А что заставило это делать милую гриффиндорку?

— Лучше спроси, кто.

— Ого, обычно проф никого не неволит. Это же чисто добровольно.

— Ну не то чтобы заставил, — Санни махнула рукой.

— Я понял. Кстати, Прюэтт, теперь, когда Басти вне игры, может, обратишь внимание на такого красивого меня?

Санни едва не споткнулась, изумлённо оглянувшись на Флинта, состроившего жалобную рожицу.

— Я пошутил, не убивай!

— Шутки у тебя, Флинт!

— Ну вот, теперь опять по фамилии. Мне так нравилось, как ты произносишь моё имя.

Санни не выдержала и засмеялась.

В подземельях было заметно холоднее.

— Брр, — Санни с любопытством оглядывалась. Класс зельеварения остался позади. — Как вы живёте в таком холоде?

— Нормально живём, — Флинт ткнул в совершенно гладкую стену справа. — Здесь, кстати, вход в нашу гостиную. Никому нельзя говорить, так что помалкивай.

— И зачем тогда сказал?

Флинт беззаботно заржал:

— Неужели запомнила?

— Нет, — вынуждена была признаться Санни, оглянувшись — то место они уже прошли, и никаких ориентиров она действительно не запомнила. — А почему ты сказал, что Басти вне игры?

— Оу! Санни!

— Квинт!

— Ну, я думал, вы поссорились.

— Ничего подобного, — Санни уже не рада была, что спросила про Рабастана. И ведь нашла — кого! — Мы не пара, понял?! И никогда не были парой.

— Да ладно! Что, скажешь, не целовались даже? О, кто-то покраснел!

— Флинт! — и Санни вдруг поняла, что Басти мог и рассказать друзьям. — Убью Рабастана!

— Не надо, ему от папаши и без того досталось.

— Откуда ты знаешь? — насторожилась Санни, останавливаясь. — И что значит, досталось?

— Да ладно, пошли уже, Робертс ждать не любит.

— Сначала скажи! — Санни упрямо уставилась на парня.

Флинт замялся, почесал в затылке и выдал:

— Ну не знаю, как твой батя с братьями, но думаю всё так же.

— Поясни!

— Да чего там, розги, наверное, я подробностей не выяснял. Да не бойся, даже если кнут, заживёт как на книззле, сама же понимаешь.

— Кнут? — ахнула она.

— Говорят, — махнул рукой Флинт. — Басти парень крепкий, и вообще, заслужил. А ты попроси его, как увидишь, спину показать. Авось не откажет.

— Дурак!

— Хм, ты хотела бы увидеть что-то другое? Так у меня круче, поверь!

— Квинтус Флинт!

— Я, моя леди! Пойдём?

Санни потерянно зашагала рядом. Дурачества Флинта её только позабавили, а вот рассказ про наказание для Басти… Что-то подсказывало, что слизеринец не только не преувеличил, а скорее преуменьшил. И хотелось бы знать, что значит «заслужил». Только с Флинтом это обсуждать опасно, болтун ещё тот. И так наговорила больше, чем следовало.
Войдя в большое помещение, Санни удивлённо замерла. Это был целый зал со скамьями вдоль стен. И слизеринцы шестого и седьмого курсов здесь присутствовали в полном составе. Было несколько рэйвенкловцев и парочка парней от барсуков, но ни одного гриффиндорца. Санни даже немного засомневалась, что кто-то из грифов вообще знает об этих занятиях.

Многие сидели на скамейках, посредине стояли только три пары, опустив палочки и внимательно слушая профессора.

— Тихонько проходим и садимся, — шепнул ей Флинт, подталкивая к скамейке, где сидели Валери и Мэдисон.

— Привет, — одними губами поздоровалась Валери.

Реган только кивнул, не отрывая взгляда от профессора.

Не успела Санни сесть, как Робертс повернулся в их сторону и махнул ей рукой.

Пришлось идти на середину к Беллатрикс и троим ребятам. Санни стало не по себе, потому что вообще не представляла, чем тут занимаются.

К крайнему изумлению Санни, Робертс шагнул к ней и легко приобнял за плечи, разворачивая к большинству слизеринцев.

— С этого дня, — произнёс он негромко, однако в тишине, накрывшей зал, его голос услышали все, — тренировки будет посещать Александра Прюэтт, моя родственница по крови и магии. Прошу любить и жаловать.

Громко захлопал Флинт, заставив Санни вздрогнуть, и его тут же поддержали остальные. От смущения и всеобщего внимания она не знала, куда деваться. Но аплодисменты быстро затихли, и Робертс её отпустил, легонько сжав плечо напоследок.

— Так, Беллатрикс, Эмили, Уолден и Кристиан, — распорядился Робертс, — любуемся, какой щит может выдать Санни, потренировавшись самостоятельно меньше десятка раз. Санни, прошу.

— Солидум Клипеус! — послушно взмахнула палочкой девушка. Она его больше не тренировала, но щит получился не хуже, чем тогда, в кабинете ЗОТИ. Радужная полусфера была похожа на половинку мыльного пузыря.

— Уолден, попробуй пробить этот щит Ступефаем.

Шестикурсник каверзно ухмыльнулся, поднимая палочку. Луч метнулся к щиту и словно увяз в его толще. Санни даже не почувствовала удара, а вот три одновременных «Секо», последовавшие от Эмили, Беллы и Кристиана, её здорово напугали. Палочку стало держать труднее, а щит странно истончился.

— Довольно! — решил Робертс. — Вот такого качества щиты я буду засчитывать, это касается всего шестого курса. Всем ясно?

Ответом был невнятный ропот шестикурсников, а Санни ясно поняла, что ей тут хвалиться нечем, судя по улыбкам Флинта и Мэдисона такие щиты им не в новинку, и вполне возможно, получаются они у них гораздо лучше.

Словно прочитав её мысли, Робертс кивнул Регану:

— Теперь ты, Мэдисон.

Не вставая с места, Реган взмахнул палочкой без всяких слов, и над ним поднялся щит раз в пять больше, чем показала Санни. По взмаху руки Робертса, щит атаковали сразу пятеро, но тот даже не дрогнул.

— А вот такой должен получиться у семикурсников.

— Ясно, что зачёта не получим, — проворчал парень по имени Уолден совсем рядом. И, прищурившись, глянул на Санни. — Прюэтт, а ещё покажешь что-нибудь из папиного арсенала?

— Уймись, МакНейр! — холодно произнёс Робертс и Санни вздрогнула. Уолден МакНейр — палач из министерства!

Только вот никак он не походил сейчас на палача. Парень как парень, даже симпатичный, правда любит кривить зверские рожи, но до Флинта ему далеко.

Санни вздохнула и загрустила — странно это, что свою жизнь прошлую практически не вспомнить, а то, что прочла когда-то — запросто.

Профессор повернулся к ней:

— Посиди пока, Санни. Попроси Валери ввести тебя в курс дела.

Занятие Санни понравилось. Робертс толково на примерах объяснял, какие бывают щиты, как надо двигаться, как работать в парах, как держать палочку боевым хватом (это ей под смех остальных), и как прикрывать друг друга. Это было похоже на дуэльный клуб, каким она себе его представляла. Или на то, что на уроках дают теорию, а здесь — практику. Профессор здесь был более нормальным, что ли. Многих называл по имени, снисходительно относился к ошибкам и давал исчерпывающие объяснения почти на любой вопрос.

В конце занятия все скамейки были поставлены в форме полукруга, а Робертс, присев на край стола, трансфигурированного из одной скамьи, увлекательно рассказал им довольно жуткую историю об охоте на огромного нунду где-то в восточной Африке. Все слушали очень внимательно, а уж Санни и вовсе поймала себя на том, что от страха вцепилась в руку Флинта. Тот, впрочем, не возражал, даже шёпотом предложил сесть к нему на колени.

История произвела неизгладимое впечатление. Ей до жути было жалко десятерых магов, погибших на этой охоте, а двумя храбрецами, благодаря которым зверь был убит, пока остальные держали эти самые твёрдые щиты, Санни восхищалась наравне со всеми.

— Кто это был? — выкрикнул кто-то из шестикурсников. — Профессор, а мы их знаем?

Флинт с Мэдисоном синхронно фыркнули, Валери широко улыбнулась, а Беллатрикс недоуменно подняла бровь.

— Это неважно, — ответил Робертс, перекрывая поднявшийся шум, — скажу одно — оба учились в своё время в Хогвартсе. Вы должны были уяснить лишь важность щитов. На следующем занятии попробуем создать такой же совместный щит. Почитать соответствующую литературу очень рекомендую. На сегодня занятие окончено. Все свободны.

— Вы знаете! — заявила Беллатрикс, когда они все направлялись к выходу из зала. — Валери, Реган, Квинт, колитесь уже. Кто были эти двое?

— Спроси у профа, — хохотнул Флинт, уворачиваясь от подзатыльника.

— Да, кто эти двое, ребят, интересно же, — Эмили Гамп умоляюще заглянула в лицо Мэдисона.

— Да чего там, ну прибили зверюшку, — смутился Реган, пропуская дам вперёд у выхода из зала. Они покидали помещение последними. — Всё на самом деле было не так красиво.

— Это было месиво, — подхватил Флинт, мечтательно закатывая глаза. — Кровавое и жуткое.

— Это были Кирк Дэшвуд и Магнус Нотт, друзья профа, — хмыкнул Мэдисон, но сразу нахмурился. — Дэшвуд погиб через пару лет. Подробностей я не знаю, но кажется где-то в Европе.

— Ничего себе, — выдохнула Санни. Хотя она и раньше знала, что Магнус Нотт опасный человек. А ещё и герой, как оказалось. И друга его было жалко, тоже ведь герой. Она хорошо помнила Ванессу из попечительского совета. Очень интересная дама, и добрая к тому же. Подсказала с портретом, и вообще... — Ваш патрон крут! И этот Кирк тоже.

— Ещё бы, — согласился Мэдисон.

— А Ванесса Дэшвуд…

— Его жена, — кивнула Валери, — маглокровка причём, а Кирк был чистокровным. И детей не осталось.

— Не осталось, — кивнула Беллатрикс. — Хотя вроде, у Кирка был кузен.

— Ага, был и есть, так что род не прервался. Только с Ванессой эта семейка не общается, — Валери остановилась рядом с Эмили у стены подземелья, в проём как раз прошмыгнул последний из шестикурсников. Несколько рэйвенкловцев давно ушли дальше — к выходу из подземелий.

— Не хочешь заглянуть к нам в гостиную, Санни? — спросил Флинт. — А чего сразу «нет»? Я не кусаюсь, могу даже свою комнату показать.

Эмили Гамп прыснула, а Беллатрикс показала Флинту кулак.

— Не слушай его, — Реган подхватил Санни под руку, — давай-ка провожу тебя наверх.

— Незачем, — Санни высвободила руку, — сама дорогу найду.

— Тогда пойду рядом, — усмехнулся Мэдисон, — надо кое-кого навестить в гриффиндорской башне.

— А! — Санни понимающе улыбнулась. — Тогда ладно.

Они распрощались у кабинета профессора ЗОТИ, где Санни уже дожидался Северус, оставленный под присмотром домовушки.

Мальчишке комнаты Санни пришлись по вкусу, и она со вздохом позволила ему облазить всё. Как ни странно, защита пропустила мальчика даже в её спальню.

— Круто! — высказался Северус, запрыгнув на диван рядом с Санни. — А читать про Маугли будем? А можно я кошку подержу? Вот смотри — поцарапала, но мне не больно совсем.

Ранку на запястье Санни обработала специальной мазью из своей аптечки. Монстрик на Северуса смотрел исподлобья, но на коленки себя посадить позволил. Лицо малыша с блаженной улыбкой надо было видеть. Санни невольно рассмеялась:

— Ты ему понравился.

— Я такого же хочу, — признался Северус, — Маме он бы понравился. Он твой фамильяр?

— Да, фамильяр, братья подарили. Это книзл, магическое животное. Его зовут Монстрик. А у вас никаких животных нет? — Санни подвинула пирожные на столике ближе к мальчику.

— Был щенок, — тяжело вздохнул малыш. — Только сдох быстро. Я больного нашёл на речке, мама не смогла его спасти.

— Жалко как, — Санни сочувственно погладила Северуса по острому плечику. — Уверена, у тебя будут ещё животные.

— Думаешь? — прищурился маленький Снейп, прижимая котёнка к груди, и засмеялся, когда тот лизнул его в шею. — Ну, Монстрик! А ему можно пирожное?

С маленьким Снейпом было легко, Санни поражалась, какой он сообразительный и деловой. А ещё он был забавным, внимательно слушал, а редкая улыбка словно освещала лицо. Было даже жалко, когда к ним заглянул Робертс, чтобы забрать сына. Пришлось заверить, что всё было прекрасно, и она нисколько не утомилась.

Это было правдой. Никаких капризов, кривляний или нытья. Санни даже пару раз заметила очень серьёзный взгляд, несвойственный благополучным детям. Тяжёлое детство? Но так и не спросила о том, как он жил раньше, о магле-отце, или о болезни его матери. Тем более что отец-то, оказывается вовсе не магл, а профессор Робертс. И он не очень одобрил расспросы.

И тут Санни вспомнила, что не давало покоя. Вопросы Робертса, который смотрел книжку про Гарри Поттера. «Кто этот Снейп, к примеру? Профессор Зельеварения? Маглорождённый? А куда делся Слагхорн?». А потом профессору стало плохо. Нет, не так — плохо стало после упоминания, что мать Снейпа урождённая Эйлин Принц.

Сразу стало не по себе — а если Робертс не знал о ребёнке? И узнал только после её слов. И Санни отчётливо представила на вершине горы стопку книжечек, увязанных бечёвкой. Она их неосторожно роняет, и книжки падают вниз, снег налипает, комок снега набирает скорость и вот это уже огромный шар, подминающий под себя всё живое и несущийся с немыслимой скоростью. А внизу видны крохотные дома, целый город кажется игрушечным по сравнению со снежным шаром, из которого уже торчат чьи-то ноги.

Санни вздрогнула и невольно посмотрела на шевельнувшийся портрет.

— Кошмары наяву, дорогая?

— Вроде того, мистер Даркер, добрый вечер.

— И вам не хворать, милая леди. У меня к вам будет маленькая просьба.

***

— Тебе чего? — на Мэдисона в упор смотрел вывалившийся из гриффиндорской гостиной Уизли. — Дорогу в подземелья потерял?

— Усохни, Рыжик, — Реган лениво отлепился от стенки. Спорить с Полной дамой на портрете уже порядком надоело — той не нравился «окопавшийся у портрета слизеринец», грозилась сообщить «кому следует». — А лучше позови своего дружка Вуда.

— Да ты… Зачем тебе Вуд?

— Уизли, не тупи, зови Вуда, или иди, куда шёл.

Рыжик отшатнулся, а Мэдисон хмыкнул — он и не делал ничего, просто вперёд шагнул буквально на полшажка.

— Что застрял? — послышался ещё чей-то голос. Посторонившийся Артур пропустил Хиггинса, неприятно скривившегося при виде слизеринца. — Какие люди! Своих девок уже мало?

— Своих хватает, — пожал плечами Реган, чувствуя, как чешутся кулаки. Он сюда не драться пришёл, но если им так хочется… — Вуда позови, разговор есть.

— О, попал наш зайчик, — хохотнул Хиггинс, — это ведь из-за Гамп? Говорил я ему… Вуд, эй! Вуди, к тебе пришли!

— Только тронь его! — прошипел Артур, сжимая кулаки.

Реган вздохнул.

— Рыжик, не нарывайся.

Роберт Вуд ловко протиснулся между Хиггинсом и Уизли и схватил Мэдисона за рукав. Глаза горели решительностью:

— Пойдём, — практически приказал парень, заслужив обалдевшие взгляды от своих дружков.

— Отцепись уже, — спокойно попросил Рег, когда башня Гриффиндора осталась позади. — Куда ты меня тащишь?

— Есть тут один кабинет, — Роб остановился и развернулся. — Просто скажи — почему ты согласился на помолвку?

— Были причины.

— Какие?

— А тебе не всё равно, братец?

— Мэдисон!

— Так, Вуд, на лестнице истерик не надо! Веди в свой грёбаный кабинет, поговорим. Там можешь мне даже морду набить — сопротивляться не буду.

Роб вытаращился удивлённо, пару раз моргнул и уже молча потопал впереди.

Кабинетик был так себе, скорее заброшенный чулан, блестела только единственная парта, невесть как здесь оказавшаяся. Всё остальное было покрыто толстым слоем пыли.

Мэдисон хмыкнул и сел на парту, похлопав по столешнице. Роберт попыхтел несколько томительных секунд, но всё же сел рядом и поставил ноги на какую-то рухлядь по примеру слизеринца.

— Значит, так, — Реган наложил вокруг несколько заглушек и искоса взглянул на будущего родича, — чтобы не было вопросов. Помолвка нерасторжима, твою сестру я люблю и даже слегка надеюсь на взаимность. Моим предкам она понравилась, так что всё будет хорошо. Что-то ещё волнует?

— Нет, — Роберт вдруг покраснел, — да, волнует. Что ты знаешь про Вестерфорда?

— Что жить ему осталось недолго. Смертник.

— А… О! — глаза Вуда странно блеснули. Очень тихо он осведомился: — Обещаешь?

— Информирую. Больше претензий нет?

Роб очаровательно улыбнулся, отчего Мэдисон понял на мгновение смертника Дамиана — зайчик ведь просто.

— Я рад за тебя и Эжени, — скромно заявил Вуд и спрыгнул с парты. — Я пойду?

— Грифы о помолвке не знают, как я понял?

— Никто, — кивнул Вуд, — но это же… Теперь-то можно?

— Не знаю, я бы пока придержал эту новость, но Эжени, она же девчонка, сам понимаешь. Если захочет похвастаться, я возражать не стану.

— Я понял, — Роб кивнул, — Что-то ещё?

Мэдисон задумчиво обвёл взглядом сломанную мебель.

— Понимаешь, братишка, у меня к тебе будет предложение, от которого ты не можешь отказаться.

— Не могу?

— Не захочешь, если я правильно понял. А по глазам вижу, что правильно.

Вуд нахмурился:

— Если ты про Вестерфорда, можешь располагать мной. Клянусь всё держать в тайне.

— Договорились, Вуд. Связь через Эмили, у вас ведь всё путём?

Гриффиндорец в очередной раз покраснел.

— Я уже сделал предложение, — буркнул он.

— И?

— Меня щёлкнули по носу и предложили заслать сватов к мистеру Гампу.

Мэдисон широко улыбнулся:

— Не дрейфь. Решает всё равно Эмили. Вот увидишь, всё будет нормально.

Роб тяжело вздохнул и деловито произнёс:

— Я понял, связь через Эмили. Буду ждать указаний. О помолвках лучше молчать.

— Ага, иди уже. Я после тебя, родич.

Вуд кивнул и выскользнул из класса. Реган с чувством потянулся, пригладил короткий ёжик и одну за другой снял все заглушки. Скоро всё решится, так или иначе.

***

Сегодня Эйлин разрешили вставать и даже самой дойти до буфета на шестом этаже. Камином ей пользоваться не рекомендовали, но всего один этаж осилить было не сложно. Сама она чувствовала себя чудесно, столько сил прибавилось, что хотелось не то что бегать, а просто летать, причём без метлы. Эйлин и не помнила уже, когда ей было так хорошо, и попыталась донести это до целителя Сметвика.

— А будет ещё лучше, — непререкаемым тоном заявил целитель, заканчивая пассы палочкой. — Мышечную массу набирать будем, драгоценная миссис Снейп, благо есть для этого зелья. Но никакой выписки до субботы. Восстанавливающий массаж никто не отменял. Скажите спасибо, что курс всего пять дней и два уже позади. Вставать только по нужде и полчаса можно походить по коридору.

— А в буфет можно? — Эйлин решила воспользоваться деньгами, что нашла у себя в тумбочке. Очень уж захотелось пирожных, которые так расхваливала молоденькая ассистентка Сметвика.

— В буфет нужно! — кивнул Сметвик, что-то быстро чиркая на пергаменте, закреплённом в твёрдом планшете. — Побольше сладкого и жирного очень рекомендую. А то кожа да кости, ухватиться не за что. Ну это зельями и массажем поправим, так что станете аппетитной во всех местах, где положено.

Конечно, можно было заказать пирожные в палату, ассистентка Анджела предлагала, но самой дойти до буфета, повстречать хоть каких-то магов, кроме медиков в лимонных мантиях стало жизненно необходимым. До сих пор не верилось, что возвращается в магический мир. И только сейчас становилось понятно, как же она соскучилась по самой магии, по другим волшебникам, по возможности безбоязненно колдовать.

Ну да, пока колдовать запрещали. Магия возвращалась медленно, но не связанная подлым проклятием, не утекала сразу как вода сквозь песок. И это было таким прекрасным чувством!

Эйлин всё нравилось — и отдельная очень уютная палата, и обслуживающий персонал, и вежливое добродушное обращение целителей. Кроме Сметвика её осмотрели за три дня ещё четверо, включая главного врача. Кормили четыре раз в сутки — в основном белковая пища и витаминные салатики. Хотя проглотить полностью всё, что было на подносе, она смогла только сегодня. Одна надежда была, что в Хогвартсе Северуса кормят не хуже.

А вот массаж не слишком пришёлся по вкусу, но приходилось терпеть. Да и кому бы понравилось, что тебя раздевают догола — ну как раздевают, снимают единственный элемент одежды — простую рубаху до пят миленькой салатовой расцветки. Потом мажут пахучим маслом и мнут от затылка до пяток со всех сторон, как тесто. И добро бы это проделывала женщина, а то седоватый качок с медовыми глазами и квадратной челюстью! Лимонную мантию он не снимал, только закатывал рукава.

Сметвик посмеивался над её возмущением после первого сеанса, а потом спросил:

— Что, совсем не понравилось?

— Совсем, — буркнула она, отвернувшись к стене. — Стыдно же.

— Мать моя женщина! Это целитель, леди. Он вообще не по вашей части, скажу по секрету, так что стыд убрать и наслаждаться! Лучшего массажиста вам вытребовал, расцеловать меня впору, а не бухтеть о стыде.

— Как не по нашей части? — распахнула она глаза.

Целитель только усмехнулся, и она догадалась, покраснела сильно.

— Ощущения какие были? — деловито осведомился Гиппократ.

— Как сквозь мясорубку провернули, — призналась Эйлин. — Всё горело и болело.

— Отлично — то, что и нужно. Всего-то потерпеть два раза в день, утром и вечером. Но если так не нравится, то можем обойтись без целителя Грея и его чудодейственного массажа, только тогда всего на пару недель дольше придётся здесь остаться.

— А можно три раза в день массаж? — сразу спросила она с тайной надеждой.

Пришлось ждать, пока целитель Сметвик успокоится, на громогласный хохот даже ассистентка заглянула, но тут же исчезла.

— Нет, дорогуша, — покачал головой целитель. — Два раза вам в самый раз. Больше нет смысла, быстрее всё равно не выпишем. Да и куда вам спешить, ваш профессор только в субботу освободится.

Это было вчера, и на упоминание профессора она умудрилась не покраснеть, переборов смущение. А вечером к ней опять зашёл Сметвик с незнакомым магом и спросил, не будет ли она так добра, и не позволит ли подселить в палату ещё одну пациентку. Мужчина представился как Джейсон Прюэтт и с очень приятной улыбкой сообщил, что именно он помог Сметвику и профессору Робертсу отцепить от неё то проклятие. Слова благодарности он слушать не стал, очень вежливо перебив.

— Вы мне нравитесь, миссис Снейп, а моя жена… ей сложно быть в одиночестве. Это дня на два, на три, не больше. Лучше уж с вами, и в отделении, где заведует мой родич.

Разумеется, она согласилась. Даже обрадовалась, что уж скрывать — никогда она не думала, что без Северуса будет так страдать от одиночества. Так что и жену вежливого мага она прекрасно понимала.

Но вечером к ней никого так и не подселили, да и с утра тоже. И Эйлин решилась облачиться в больничный халат, плотный, бирюзовый, похожий на мантию, и сама поискать себе общество. Ну, не то, чтобы поискать, а хоть издали понаблюдать за волшебниками. Эйлин уже твёрдо решила, что после выписки обязательно отправится в Косой переулок, будет сидеть в кафе Флориана Фортескью, есть мороженое — сразу всех вкусов, какие только есть — и смотреть на волшебников. Пока глаза не наполнятся этим зрелищем, как два блюдечка.

Несмотря на улучшение самочувствия, поднявшись по двум пролётам широкой лестницы, Эйлин слегка запыхалась. Остановившись передохнуть возле портрета какого-то целителя, поискала глазами какие-либо указатели. Сразу рядом оказалась вывеска: «Буфет для посетителей», чуть дальше была «Столовая для персонала». Для самих пациентов, видимо, ничего не предусматривалось. Но оно и понятно, еду приносили в палаты.

Отдохнув и полюбовавшись портретом некоего Рональда Медоуза, целителя восемнадцатого века, зашла в буфет для посетителей. Здесь обнаружилась очень милая обстановка, длинная стойка вдоль всей боковой стены, множество столиков с мягкими креслами, но почти все были заняты. Народу было много. И других пациентов можно было легко узнать по цвету таких же халатов, как у неё.

Эйлин повезло — заняла столик в углу, который как раз освободился, и взяла в руки меню. В самом низу твёрдой папки было два кружочка — к ним достаточно было прижать палец. Зелёный — вызов дежурного по буфету, жёлтый — срочный вызов целителя. А для заказа предлагалось постучать палочкой по выбранным блюдам и напиткам, и Эйлин обрадовалась, что взяла палочку с собой. Ей уже позволялось совершать простенькие заклинания вроде Люмоса и Агуаменти.

Не удержавшись, выбрала сразу три разных пирожных и большую чашку чёрного кофе. Казалось, не пила его уже сто лет, а ведь когда-то сильно любила. Стоило положить на обведённый круг на столе два галеона, как они тут же исчезли. Сначала появилось блюдо с пирожными, потом и чашка кофе, от которой вверх поднимался умопомрачительный ароматный дымок. Сдача — несколько серебряных сиклей и медных кнатов появилась в том же кружке на столе. Эйлин зажмурилась и втянула в себя аромат кофе.

— К вам можно, милая дама? — услышала она и испуганно вскинула голову, невольно краснея. Ведёт себя, как дикарка. Старичок в больничном халате очень радостно улыбался. — Я тут только второй день, ещё не разобрался, что к чему. А все столики заняты.

— Я сама недавно, — Эйлин жестом предложила садиться, смирившись с вынужденным собеседником, но старичок удивил, достал перо и блокнотик и, попивая чай, принялся что-то быстро записывать в него.

Эйлин мысленно порадовалась и принялась наблюдать за волшебниками, смакуя обжигающий кофе и воздушные пирожные.

Некоторые посетители больницы были без мантий, в магловской одежде, видимо, маглорождённые или полукровки. В мантиях тоже было достаточно и старых, и молодых магов. Кто-то грустил, кто-то улыбался, шум разговоров не напрягал, вероятно, какие-то чары висели над каждым столиком, потому что разобрать беседу даже близких соседей не удавалось. Больные были в явном меньшинстве. Красивая девочка через два столика с нежностью прижималась к высокой ведьме в остроконечной шляпе. Два парня сбоку от них, сосредоточенно и быстро поглощали бутерброды с ветчиной. Миловидная девушка в зелёной мантии что-то строго выговаривала старенькой пациентке в больничном халате.

Старичок за её столиком, захлопнул блокнот, вежливо раскланялся и ушёл. Но в одиночестве ей посидеть не дали.

— Разрешишь?

И высокий старик уселся напротив, не дожидаясь её реакции. Только усилием воли удалось Эйлин не вскочить сразу, спасаясь бегством. Но меню к себе она чуть придвинула и палец к жёлтому кружку прижала сразу и решительно.

Старик усмехнулся.

— Даже доброго слова для отца не найдётся?

Эйлин покачала головой, ощущая, как в горле появляется комок. И злясь на себя за иррациональный страх, возникший при виде родителя.

— Зачем ты здесь? — всё же произнесла она, невольно отмечая вполне приличную мантию и белоснежную рубашку под ней. Отец явно не бедствовал.

— С каких пор я не могу навестить собственную дочь?

— С тех самых, когда изгнал меня из рода и проклял.

— Проклятье касалось только твоего магла и ублюдка, рождённого от него, — холодно фыркнул старик. — Ты должна была вернуться.

Эйлин горько усмехнулась. Пирожные потеряли всю свою прелесть. Где же целители?

— Я заблокировал карточку, — ехидно сообщил старый маг.

Называть его отцом после всего, Эйлин просто не могла.

— Неужели ты думал, что я не смогу отвести проклятие от сына?

— Смогла? — удивился последний из Принцев с толикой уважения.

— Не совсем.

— Дура, — выплюнул он зло. — Перевела на себя?

— Не совсем, — повторила Эйлин и поднялась. — Я не желаю тебя видеть, говорить с тобой и вспоминать тебя. Не ищи нас.

— Постой, — он схватил её за полу халата. — Я видел внука.

Эйлин побледнела, чувствуя, что готова убивать.

— Ты не властен над ним, — гневно сказала она, — не смей даже приближаться!

— Кто его отец? Это ведь не магл?

— Отпусти немедленно.

— Скажи! Я мог бы ввести его в род.

Эйлин вдруг успокоилась, рывком вырвала из цепких рук подол халата и усмехнулась:

— Род Принцев будет прерван, смирись. Мой сын не станет тебе наследовать, и не смей приближаться к нему. Впрочем, теперь тебе это и не удастся. Нас есть, кому защитить.

— Дочь…

— Не смей меня так называть. Не после того, что мы пережили. Уходи, в следующий раз я встречу тебя Авадой.

— Это Азкабан, — фыркнул Принц.

— Не страшно, есть вещи похуже дементоров. А о моём сыне есть кому позаботиться. Прощай.

Развернувшись, Эйлин быстро направилась к выходу.

— Вся в мать! — прошипел ей вслед тот, кого она больше не хотела видеть никогда в жизни.

— Эйлин, драгоценная, — Сметвику, вылетевшему навстречу, она была рада как никогда.

— Помните проклятие, целитель? — Эйлин мотнула головой. — Тот высокий старик. Это он проклял внука, а вышло, что меня и мой дом.

— Элиас Принц — ваш отец? — заглянув за её спину удивлённо спросил Сметвик.

— Больше нет! У меня нет отца уже восемь лет!

Целитель только глазами сверкнул и всучил ей флакон, извлечённый из кармана.

— Немедленно в палату, а это выпить до дна и спать. Всё ясно? Дойдёте?

Она кивнула и поспешила к лестнице. И откуда силы взялись.
А в палате уже находилась кровать, на которой сидела миловидная женщина.

— Здравствуйте, — улыбнулась она. — Вы, наверное, Эйлин. Я Летиция Прюэтт.

— Мне очень приятно, Летиция, рада познакомиться. Ваш муж спас мне жизнь.

— Джейсон не рассказывал, — удивилась она. — Но вам не обязательно мне сообщать. Постараюсь вам не мешать разговорами. Попросила принести книги, буду читать.

— Если хотите, расскажу, — Эйлин поставила флакон на тумбочку, решив, что обойдётся. Не о чем переживать, ничего он не сможет ей сделать, не теперь, когда к роду она отношения больше не имеет. А то, что проклял Северуса… Не простит! — Только история долгая. И совсем некрасивая.

— А я не спешу, — глаза у новой знакомой стали серьёзными. — Меня сначала в палату интенсивного наблюдения положили. Вчера, это в другом отделении. А туда никого не пускают и такая тоска, и мысли всякие... Спасибо, что согласились меня потерпеть, и Сметвик смог перевести меня сюда. Расскажите, прошу вас.

Эйлин и сама не понимала, отчего именно этой волшебнице ей вдруг захотелось открыться. И почему это казалось именно сейчас жизненно необходимым. Она поудобнее устроилась на постели и тихо заговорила, вспоминая:

— Это началось давно, когда я только закончила Хогвартс…