Атаман
Группа: Походный Атаман
Сообщений: 6526
Награды: 62
Статус: Offline
|
Отредактировано по замечаниям начало и добавлен новый кусок
Защитникам Москвы посвящается.
Антон проснулся на рассвете, еще задолго до звонка будильника, в состоянии радостном и тревожном одновременно. Шутка ли - отправиться самому в Москву! Он и в Питер-то из родного поселка Мга выбирался только три раза за свои неполные пятнадцать лет, а тут - в столицу! Матери не говорил до последнего. Она, конечно, знала, что сын выиграл районную олимпиаду по биологии. Но о победе в областной, и как следствие - приглашении в Москву - на всероссийскую, Антон говорить боялся. Не осталось у нее никого, кроме сына…
Отпустит, куда же денется. Гордится сыном . Мечтает о карьере врача для него. Дед был военным хирургом, погиб в сорок третьем при прорыве блокады, где-то совсем недалеко. Прадед же и вовсе прошел все три, случившихся в начале века войны - начав с военфельдшера в русско-японскую, он выучился на хирурга к Первой Мировой, закончив начальником передвижного госпиталя - в Гражданскую. И отец, разумеется, пошел по их стопам. Мальчик помнил – веселый шумный, всегда находивший время для сына, готовый выслушать, рассказать интересную историю, помочь, научить… Не стало его прошлой осенью… Пришло время. Антон был поздним ребенком, вот и не дожил батя до четырнадцатого дня рождения, не узнал, что сын передумал быть летчиком, а решил стать – как все они, Самойловы – хирургом. Что учится на отлично, что прочитал все отцовы тетради по хирургии и медицине, исписанные мелким, убористым почерком – совсем не врачебным, как говорит мама, понятным, разборчивым – уважал людей, которые станут потом читать. А, значит, и о нем думал, об Антошке.
Мама тоже медик, детский врач, на пенсии уже, а всё работает. Удивительно они с отцом познакомились – в Москве, на какой-то конференции, а жили-то совсем рядом. Отец здесь, в поселке Мга, а мама в Волхове. Познакомились поздно, маме как раз сорок исполнилось, а отцу уже за шестьдесят перевалило. У папы было двое детей от первого брака, взрослые уже, у мамы – никого, ни детей, ни бывших мужей. Не ждали они Антона, да вот, появился. Сводные братья переехали жить в Москву, батю к себе звали, недовольны были, что он на маме женился, оттого и не видел их Антошка ни разу.
А теперь, собирая свои вещи в старый, военного образца, вещмешок, раздумывал, навестить их в Москве, или не стоит. Не признают, наверное. Ведь на похороны не приехали, хотя мама им сообщила. Бывает же так. Антон понять этого не мог. Но увидеть их хотелось, в глаза посмотреть. Им уже далеко за тридцать, оба в бизнес ушли, не пошли по стопам отца и деда, а Антон пойдет.
И он еще станет известным на весь мир. Будет жизни людям спасать. А то пойдет в военные хирурги, как дед. Уже и сейчас много может, пусть и в теории, сколько раз смотрел видео, как оперирует отец. Папа, бывало, сидел рядом, а Антон был весь там – возле операционного стола, но комментарии отца слушал внимательно, впитывая их, как губка - иногда самодовольные, иногда жесткие, чаще просто серьезные.
А потом его не стало, но видео сохранилось – целая полка. Антон мечтал перегнать все на диски, потому что мама обещала, наконец, купить ему новый компьютер, взамен старого, отцовского, вышедшего из строя уже месяца два как – сгорел окончательно. А теперь покупку, видимо, отложить придется. Ведь деньги понадобятся на поездку в Москву.
Разговор состоялся в субботу. Рабочая неделя позади, и мама всегда субботы любила. Удивилась, что Антон принес ей завтрак в постель. Засмеялась:
- Я уже не девчонка, чтобы такому радоваться! Бабулей который год кличут, да и привыкла за столом есть, как все нормальные люди!
Но завтрак съела и улыбалась довольно, а потом взглянула строго и приказала, пригубив кофе, который пить ей врачи давно уже запретили:
- Выкладывай, партизан. Всё – от начала и до конца. Я готова.
И вот как у нее это получается? Всегда так, словно насквозь его видит.
Он и выложил.
- Понятно, - кивнула мама. – Вещи собрал?
- Д-да, - Антон еще не понимал, что она думает, переживал, даже уши гореть начали. Они у него всегда горели, когда волновался.
- И, небось, в этот страшный рюкзак? Ты же в Москву едешь, в столицу, возьми лучше мой чемоданчик. Почти новый ведь.
От чемоданчика удалось отвертеться, не девчонка, чтобы катить его за собой – на колесиках. А вещмешок – от отца сохранился. Память!
С деньгами был напряг – после смерти отца еле-еле хватало на жизнь и на самое необходимое. И за лето не удалось накопить, сколько рассчитывали, но мать решительно распотрошила откладываемую к Новому Году заначку и не стала слушать никаких отказов:
- Еще заработаем.
***
Москва встретила их дождем и какофонией звуков. Антон вертел головой, пытаясь всё рассмотреть на площади трех вокзалов. Его немного напрягал шум, суета, толкотня. В голове вертелось: «Я здесь! Это же Москва!» Сопровождающая их молодая завуч из какой-то продвинутой областной школы, имени которой Антон не расслышал – а после стеснялся спросить, велела не разбегаться и повела сразу в метро.
По прямой ветке от станции Комсомольской доехали до Университета. И сразу в МГУ. Регистрация в списках участников на биологическом факультете длилась недолго, и впечатлений особых не оставила, кроме высоких потолков и множества лиц. Не дав толком осмотреться, им сообщили, что олимпиада пройдет завтра и повели в студенческое общежитие в главном корпусе, куда разместили на три дня – по четыре человека в комнате.
Посоветовав им готовиться к завтрашней олимпиаде и ни в коем случае не покидать здания, завуч объяснила, как пройти в столовую, где находится туалет, после чего попрощалась «до завтра». Сама она, как понял Антон из слов высокого очкарика, разместилась здесь же в главном корпусе, только на другом – девчоночьем - этаже.
Ребята сразу последовали ее совету, достав ноутбуки и расположившись на своих койках. За время пути, Антон так ни с кем не познакомился близко. Запомнил только имена. А они, казалось, хорошо друг друга знают, и его сторонились. Виной тому, вероятно, тошкина небогатая одежда и старенький вещмешок отца. Доставать те три книги, которые взял с собой, было почему-то неловко. Да и выучил их уже почти наизусть. На месте не сиделось, все думал о том, как бы посмотреть Москву, доехать, наконец, до Дмитровского шоссе, где жил младший из его сводных братьев. Адреса старшего не было.
Побродив по длинному узкому коридору на их этаже около двадцати минут, наконец, решился, сбежал по лестнице в холл, и, улучив момент, когда вахтерша отвернулась, выскользнул из здания.
Дождь перестал, но небо затянуло тучами до самого горизонта и солнце не показывалось. Ощутив желанную свободу, Антон бодро шагал по улице, ведущей к метро, пиная ногами опавшие листья и глазея по сторонам.
До Петровско-Разумовской доехал без проблем. А вот нужный дом довольно долго не мог найти - пришлось плутать по вещевому рынку у станции, пока не вышел к красному кирпичному зданию на Дмитровском шоссе. Обойдя дом и убедившись по табличке с номером, что нашел то, что нужно, Антон собрался уже, было, войти, но остановил домофон. Сколько ни звонил – сперва осторожно, недолго, потом настойчиво – никто не отзывался. Прошел за какой-то старушкой в подъезд только спустя полчаса. На седьмом этаже сбросил на пол вещмешок, чтобы не бросался в глаза, позвонил в массивную железную дверь. Ответа по-прежнему не было. Пришлось ждать. Опустился прямо на каменный пол у окна лестничной площадки – на пол этажа ниже. Вечерело уже, часы показывали семь вечера. Даже если на работе, скоро должны вернуться.
Наверное, он задремал. Устал с дороги. В ночном поезде так и не поспал толком. Все думал и думал – обо всем сразу. И об отце, и о том, как бы батя сейчас им гордился. Шутка ли - победить в областной олимпиаде…
Проснулся рывком. То ли от звука лифта, то ли еще от чего. Поднялся, разминая затекшие конечности. Не торопясь, поднялся обратно к квартире, услышал за дверью работающий телевизор. Помедлил, ощущая, как начинают гореть уши. Но взял себя в руки, надавил на кнопку звонка. Зря он, что ли, ехал сюда? Так и не придумал, что скажет, да важно ли это – уж что-нибудь придет на ум.
Загремела с той стороны цепочка, женский голос спросил:
- Кто?
- Родственник, - громко и коротко отозвался парень.
После небольшой паузы, дверь открылась. Женщина в красном спортивном костюме осмотрела его с ног до головы, задержав взгляд на вещмешке.
- Что нужно? - спросила неприветливо, скривив накрашенные губы.
- Я сын Ивана Андреевича Самойлова. Хотел увидеть … брата.
- Ааа, - глубокомысленно кивнула она, - подождите.
Не пригласив войти, но и не заперев дверь, она ушла в сторону работающего телевизора. Антон отчетливо услышал ее голос:
- Твой родственничек явился, слышишь? Да сделай ты потише!
- Кто такой? – мужской голос звучал глухо.
- Говорит, что сын твоего папаши, какой-то нищий, по-моему. В камуфляже да с рюкзаком допотопным. Из какой-то дыры. Все лезут в Москву, будто она резиновая. Может, переночевать негде…
- Из Мги, вероятно… - равнодушно отозвался мужчина. - Скажи ему, что меня нет дома. Уехал – далеко и надолго.
- Почему это я должна? – голос женщины превратился в шипение.
Антон вспыхнул, ощутив, что горят уже не только уши, но и лицо, и шея. Хотелось зайти самому, посмотреть все-таки на него. Отец так страдал, что они не пишут даже... Но резко передумал. Желание увидеть, взглянуть в глаза брату - пропало напрочь, сменившись отвращением. Не дожидаясь больше, развернулся и бросился по лестнице вниз, игнорируя лифт...
На улице уже начало темнеть, всюду горели огни. Холодный воздух приятно обдувал разгоряченное лицо. Антон зашагал прочь, торопясь, злясь на самого себя. А чего он ждал? Зачем, зачем поехал?.. Сам не заметил, как добрался до опустевшего рынка, не останавливаясь, спустился в метро.
Поехал в центр. Выйдя на станции Боровицкая, он долго бесцельно бродил по узким улочкам старой Москвы, натыкаясь то на кремлевские стены, то на Храм Спасителя, то на Музей имени Пушкина. Обида глодала сердце - за что они так?
За грустными размышлениями не заметил, как на город спустилась ночь. Народу заметно убавилось. Неудивительно, одиннадцатый час. Может, в общагу уже и не пустят. Хорошо, вещмешок захватил с собой, а больше у него ничего и не было.
Его все еще трясло от встречи.
Снова найдя станцию метро - ею оказалась Кропоткинская - как раз на нужной ветке - засмотрелся на какую-то рекламу, чуть не упал на крутых ступеньках. К перрону подошел поезд, и пришлось пробежаться, чтобы успеть. Заметил удивленно, что вагоны красные. Как в старом кино. Антон таких сегодня еще не видел.
До нужной станции было несколько остановок и парень, забившись на освободившееся местечко, почувствовал, как устал за этот долгий день. В тепле его сразу разморило. Чтобы не заснуть, скосил глаза в газету соседа, стал читать, не особенно вдумываясь в смысл статьи. Мерное движение укачивало. Сам не заметил, как провалился в сон.
***
Проснулся оттого, что его кто-то трясет за плечо и светит фонарем в глаза.
-Ты кто, парень? И что здесь делаешь? Документы какие есть у тебя? - ослепленный ярким светом, бившим прямо в глаза, Антон спросонья даже не сразу понял – чего от него хотят. Наконец, припомнив разговоры о строгостях московской регистрации, сунул руку в боковой карман куртки, но (о ужас!) ни паспорта, ни денег там не оказалось!
- Да погоди ты, Климчук, с документами! Видишь, мальчонка совсем, намаялся, себя не помнит! – перебил высокий пожилой мужчина, стоявший чуть сзади. – Откуда ты, малой, будешь?
- А вдруг он агент вражеский, а Кирилл Васильевич? Не зря же позавчера все депо собирали насчет бдительности,- молодой мужик в шинели с петлицами железнодорожника уступать не собирался.
- Из Мги я, сегодня только приехал, а документы… - Антон замялся, не зная, что сказать,- потерял, наверное…
- А родители? – не отставал молодой.
- Только мама, отца нет у меня. А в Москве – были родственники, да нету больше…
- И тебя война задела, значит. Вот что, малой… - тот, кого звали Кириллом Васильевичем, решительно взял дело в свои руки,- сейчас со мной пойдешь. Я тут недалеко, на Поперечном живу, переночуешь, а там и решим, как с тобой быть.
- Да ладно тебе, Виктор! - отстранил он напарника, порывавшегося что-то сказать, - не убежит он никуда. А у меня дома из военных секретов – только если котелок, что с империалистической принес…
***
Когда они выбрались из подземного депо, Антон поразился изменениям, произошедшим с городом – только что он ходил по ярко освещенным улицам, а теперь все было погружено во мрак. Лишь только издали доносилось какое-то необычное позвякивание.
- Давай пошустрей, - подтолкнул его старый мастер, припускаясь бегом,- трамвай как раз в нашу сторону идет.
Ввалившись в старый обшарпанный вагон, они перевели дух. Только здесь Антон обратил внимание на несуразность происходящего – как будто это была совсем не та Москва, куда он приехал утром. Но облечь свою мысль в слова не успел – трамвай высадил пассажиров на их остановке и умчался, отчаянно дребезжа.
Увлекаемый своим спутником, он двигался в кромешной темноте почти на ощупь и облегченно вздохнул, когда перед ними показались очертания небольшого деревянного домишки, отделенного от улицы небольшим палисадником.
- Ну, вот мы и дома!
***
Утро началось со звука каких-то глухих ударов. Присев на топчане, Антон несколько мгновений соображал, где он и как сюда попал.
- Проснулся? – в открывшуюся дверь осторожно просунулся паренек, несущий горку наколотых поленьев. – Сейчас печка раскочегарится, чай заварю, да покажу, где умыться.
Некоторое время он молчал, занятый своими нехитрыми делами, а Антон, не зная, что сказать, разглядывал вошедшего.
Парень, как парень – на вид чуть постарше его самого, худой, темноволосый. Одет, правда, уж больно просто – в замызганную фуфайку, потертые штаны неопределенного фасона да старые сапоги. Но, если он с утра по хозяйству управлялся – дрова, там, колол или еще что, то ничего удивительного. А вот, что электричество не включает – вот это странно!
- Батя говорил, что ты из-под Ленинграда приехал, да в Москве никого из своих не нашел? Правда?
- Ну… - рассказывать, как именно его встретили родственники, совсем не хотелось.
- Ладно, не переживай сильно, сейчас многие так. Меня Евгением зовут, можно просто Женька, а тебя? – он протянул руку.
- Антон,- рукопожатие нового знакомого оказалось на удивление сильным.
- Прости, Тоха, немного не рассчитал,- парнишка заметил мимолетную гримасу боли, исказившую лицо.- Пойдем, покажу, где умыться, только чайник сниму.
Еле наполненный водой рукомойник обнаружился в палисаднике. Пока приезжий, вытащив из вещмешка мыло с зубной щеткой, чистил под слабенькой струйкой зубы, Женька принес из-под стоявшей шагах в пятидесяти от дома колонки новое ведро обжигающе холодной воды.
По правде говоря, Антон уже не помнил, когда ему приходилось видеть такие спартанские условия. Походы, разумеется, не в счет. Но, не желая обидеть хозяев, он смолчал, лишь быстрее обычного закончил водные процедуры, докрасна растерев лицо и руки собственным махровым полотенцем.
Кружка крепкого горячего чая, налитая Женькой сразу же – «для сугреву» - здорово взбодрила, прогнав последние остатки сна. Только тут будущий врач вспомнил, что больше суток ничего практически и не ел. И сокрушенно повесил голову – все деньги вчера непонятным образом исчезли из кармана куртки. Говорила мама не держать в кармане, а он… Наверное, украли, когда в метро задремал.
- Голодный, небось?- хозяин по-своему объяснил Антошкино замешательство. – Погоди я сейчас.
На столе, покрытом простой клеенкой, возник котелок с исходящей паром картошкой в мундире, четвертушка ржаного хлеба и небольшой кусок подкопченного сала. От его аппетитного запаха так и заурчало в животе.
- Рубай, не стесняйся,- Евгений, поставив перед гостем блюдечко с крупной солью, быстро порезал хлеб, покромсал ножом сало и сел напротив.- Картошка в этом году своя. За хлебом вот только надо будет идти.
- М-м-м … спасибо … большое,- хоть мама и учила не говорить с набитым ртом, но как тут удержаться, когда почти два дня не ел. Впрочем, и сам хозяин не отставал от гостя.- Жень, а скажи, пожалуйста, ты мне покажешь, как до метро добраться?
- Зачем тебе? – удивился парень.
- Мне в Университет надо. Там в двенадцать олимпиада по биологии…,- тут Антон подавился не до конца прожеванным куском и кашлял бы еще долго, но пара хлопков по спине спасли положение.
- Так ты ж спал и еще не знаешь ничего,- до Женьки, казалось, только сейчас дошла сложившаяся ситуация.- В Москве сейчас не до биологии.
- П-почему?– Голос сорвался. В голове вспыхнули разноцветной россыпью тысячи мыслей, которые никак не могли оформиться в вопрос. Как не до биологии? Ведь ради Олимпиады он сюда приехал! - Что… Что произошло?
- Чай пей,- Евгений плесканул в кружки заварку и добавил кипятку до полной,- и побежали к госпиталю, сам все услышишь.
Только побыстрее,- озабоченно добавил он, взглянув на старинные ходики, показывавшие без пятнадцати девять,- а то сводку пропустим.
Доброй охоты всем нам!
Сообщение отредактировал PKL - Суббота, 29.10.2011, 23:12
|