Форма входа
Логин:
Пароль:
Главная| Форум Дружины
Личные сообщения() · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · PDA
Модератор форума: Архипов  
Форум Дружины » Авторский раздел » тексты Архипова Андрея Михайловича » Волжане. 2 книга. (черновики)
Волжане. 2 книга.
Архипов Дата: Среда, 11.08.2010, 15:01 | Сообщение # 31
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline
- Так, попался тать… - протянул воевода, с сомнением поглядывая на ничего не выражающую юную физиономию.
- Да ты встряхни его посильнее, авось очнется, - посоветовал Михалыч, одновременно сопровождая свой совет действием.
- Ась? – грязный палец пацана залез наполовину в нос, выковыривая оттуда весь причитающийся своему возрасту набор.
- Чей ты? Холопом ли будешь? – грозный вопрос воеводы повис в воздухе, вызвав лишь короткие повороты голов торговцев, расположившихся в начале посадских торговых рядов. Лишь одна дебелая рыжая молодуха проворчала скорее себе под нос, чем для окружающих, что оный малец ужо который день крутится поблизости.
- Повторяю. Последний раз. Кто ты? – внушительный кулак Трофима застыл перед лицом мальчишки. – Иначе веду тебя к ближайшему мечнику! А то спрошу вон у того мытника, где тут малолетних татей в поруб бросают…
- Дашь поглядеть? – детская рука потянулась к поясу воеводы, однако не к кошелю, а к оголовью меча.
- Тьфу на тебя, Иван, - недовольно скорчил физиономию Трофим, брезгливо поглядывая на пацана и отпуская его руку. – Этот дурачок на меч загляделся, вот и распустил свои ручонки. Пошли, некогда нам.
- А ты уверен? – Михалыч присел около продолжающего ковырять недра своего сопливого носа мальчишки. – Что-то он переигрывает, тебе не кажется? Ну-ка, проведем эксперимент, - на ладони полусотника заблестела четвертинка серебряной монетки достоинством в куну. – Смотри, малец, эта монета будет твоя если ты мне окажешь одну услугу… Хотя ты можешь и дальше продолжать прикидываться дурачком, выбор за тобой. В любом случае мы тебя не тронем за то, что ты на наше добро глаз положил, слово даю. А услуга очень простая, нужны нам инструменты кузнечные, однако в них мы ничего не понимаем, потому посоветоваться нам хочется со знающим человеком. Вот к такому ты нас бы и отвел… Ну? Как хошь… - Михалыч поднялся, развернулся к пацану спиной и вместе с Трофимом стал проталкиваться вдоль торговых рядов.
- И с чего это ты помыслил, что он умнее, чем кажется? - пробурчал воевода. – Может, он и вовсе по-нашему не понимает…
- Почему так подумал? – хмыкнул Михалыч. – А потому что другие тут не выживают… Оглянись-ка назад, Трофим, - за спиной у них стоял тот же малолетний персонаж, дернувший секунду назад Михалыча за рубаху, и манил их ладошкой за пределы торговых мест. Та же ладошка в укромном уголке требовательно вытянулась в их сторону.
- Давай свою куну, боярин. Отведу я тебя к знающему человеку. Не подведу.
- Ха, хлопчик! Я тебе слово давал и его исполнил, так что мне вера есть, а вот ты… рассказывай, что знаешь и веди на место, - вальяжно присел на какую-то лавку ветлужский полусотник. – Потом рассчитаемся, даже больше дадим, если угодишь. Только скажи вначале, как зовут тебя?
- Микулка, - помялся малолетний актер, вытирая рукавом перемазанную сажей физиономию. – А меч ваш я токмо потрогать хотел…
- Ага, кому другому это рассказывай, - растянул в плотоядной улыбке губы Михалыч. – Тем более за это тоже немало отгрести можно... Кем ты тут будешь и к кому нас хочешь вести?
Микулка шмыгнул носом и довольно коротко и внятно изложил свою историю. Мать его померла в конце зимы от неведомой болезни, под самый свой конец сильно кашляя кровью. Сама же она была холопкой у княжеского тиуна в Кидекше, что навеки определяло судьбу самого Микулки. Отца у него не было никогда, также не имелось в наличии других братьев и сестер, поэтому присматривать за ним было совершенно некому, что, впрочем, освобождало его и от опеки за своими малолетними родичами. Холопом же он быть не хотел, вот и сбежал, как только стало припекать солнце. Вразумительно ответить, что он собирается делать, когда наступит зима, Микулка не смог, однако сбивчиво и туманно начал рассказывать о каких-то дальних родичах под Ростовом, куда он собирается пробираться в скором времени вместе с сопельниками . Как ни странно, сбежавшего холопского ребенка в родном селе никто не искал. Может, подумали, что сгинул где-то по дурости своей, а может, просто никто не захотел напоминать занятому княжескими делами тиуну, что тот может лишиться в будущем одной пары рабочих рук. Кто его знает, как было на самом деле, и почему хозяин проявил такую безучастность к его судьбе? Однако про такое равнодушие Микулка вызнал точно, встретив на посадском торгу ремесленника из своего поселения, который к тому же рассказал, что многих закупов из села тиун нынешним летом записал в обельные холопы за невозвращенные долги. Среди потерявших вольную жизнь людишек ходил слушок, будто бы княжеский ставленник в чем-то провинился перед своим владетелем и теперь пытался срочно достать где-то монеты, чтобы его задобрить. Да и слишком быстрый перевод в полные холопы говорил сам за себя, раньше тиун всегда давал достаточно времени, чтобы рассчитаться по взятым у него средствам. А с того же мальца что взять? Его еще кормить несколько лет надо, прежде чем он начнет приносить прибыль. Так что Микулка на удивление свободно разгуливал рядом со своим бывшим селением, а порабощенные людишки трепетно ждали своей участи, рассчитывая все же, что хозяин оставит их жить на прежнем месте. Кидекша была расположена в стратегическом месте при впадении Каменки в Нерль. Кроме того, она пришлась по нраву князю Юрию и он присматривался к этому селу, чтобы построить тут небольшую крепостицу, так что рабочие руки в этом месте когда-нибудь понадобятся. А среди новых подневольных были и кузнецы, и плотники. И все-таки мастеровые холопы стоили достаточно дорого, поэтому тиун мог рискнуть разом решить все свои проблемы, а будущую нехватку в мастеровых руках восполнять постепенно, когда вернется благоволение князя. Из-за этого недобрые предчувствия гнали потерявших независимость людей на расположенный в пяти километрах суздальский торг. Там украдкой, через оставшихся вольными соседей они пытались продавать утаенный от хозяина немудреный скарб, в числе которого попадался плотницкий и кузнечный инструмент. На одного такого знакомого и нарвался Микулка, шныряя по торговым рядам. Тот угрюмо покачал головой, дивясь, что малец еще жив и до сих пор на свободе, однако поделился последними новостями и предложением тишком найти покупателей, рассчитывая на пронырливость Микулки. Так что странное предложение степенных ратников пришлось как нельзя кстати для вольного хлопчика, живущего на торгу явно не подаянием и милостью окружающих.
Еще не дослушав до конца нового малолетнего знакомца, Михалыч положил ему руку на плечо и подтолкнул в требуемом направлении. Иди, мол, показывай своего односельчанина. А сам неторопливо отправился следом за ним, сопровождаемый беззлобным ворчанием воеводы, который начал сетовать, что Михалыч опять втравил его в какую-то историю. И как оказалось, втравил таки, оставив воеводу торговаться с пожилым рыжим торговцем из Кидекши. Сам же пробормотал что-то про скрипку и как завороженный присел около соседнего прилавка, где были выставлены на продажу музыкальные инструменты. Там Михалыч неверяще водил пальцами рук над натянутыми струнами и что-то продолжал бормотать себе под нос. Рядом с ним замер Микулка со страдающими глазами, жадно пожирающими тот же торговый прилавок, и воеводе даже на мгновение показалось, что выражение лица у обоих его спутников было совершенно одинаковым. Однако это продолжалось недолго, ровно до того момента, как торговец попытался отогнать чумазого пацаненка подальше. Микулка было отскочил с обиженной физиономией, но Михалыч так цыкнул на продавца, назвавшегося Одинцом, что тот сразу замахал руками, призывая мальчишку обратно. А потом еще с минуту многословно извинялся за свою непонятливость. Не подумал, мол, что покупатели пришли вместе.
- Это самые мои большие и звонкие гусли. А гляньте, какая роспись! - расхваливал свой товар Одинец, обрадованный нечастыми посетителями его прилавка и озадаченный, что ими являются суровый ратник и маленький оборвыш. – Или сопели для сынка своего возьмите, а? А вот варганы ! Не знаете, как играют? На… как тебя? Микулка? Держи концами к зубам, а губами придерживай! А теперь вдувай и выдувай воздух… Так! И пальцами язычок варгана щипай, ага. А рот свой по-разному разевай, звук меняться от этого будет… А вот гудки ! Попробуйте смычком по ним поводить! Три струны всего, а какой звук! Это все из-за выдолбленой полости… А струны из конского волоса или жил не нравятся, так на шелковые заменю, это я разом. Купи, мил человек… Ох, прости боярин, обмолвился.
- А металлических струн у тебя нет? Железных? – поинтересовался Михалыч наблюдая, как Микулка терзает непонятный инструмент, пугая окружающих дребезжащими протяжными звуками.
- Нет, боярин, хоть и наслышан я, что толстые струны из железа витыми делают. Дорого они стоят, да и не делает их тут никто.
- А ты сам инструменты свои изготавливаешь, так? – задумчиво поскреб себе бороду Михалыч. – И как продажа, идет?
- Сам, все сам! – торопливо закивал головой Одинец. – Издревле у нас в роду этим занимались. И продается хорошо, не жалуюсь…
- Как же, продает он, за три дня ничего не ушло, - вмешался стоящий по соседству рыжий торговец, к которому их привел Микулка, раздосадованный тем, что внимание покупателей направлено не на его товар.
- Цыть у меня! Встревать он будет! – пресек воевода его поползновения. – И до тебя очередь дойдет! Иван, надумал что покупать или как?
- Погодь чуть, Трофим, - внимание Михалыча опять переключилось на продавца гуслей, и он вкрадчиво его переспросил. – Говоришь, хорошо продается? А если развалится что в руках?
- Отвечаю я за свой товар! И клей сам варю, и клепки сам ставлю! Все сам от начала до конца. И не только по гуслям и сопелкам мастерство мое. Я и прялку могу собрать с выдумкой, да и любую тонкую работу по дереву исполняю…
- Охо-хо-хо! – натужно засмеялся рыжий продавец кузнечного инструмента. – Прялку… Ох! Нашел, чем гордость свою тешить!
- А я колесо к ней приладил! И она сама прядет!
- Сама! Прядет! О-ха-ха! Кха… Ох! – издевательский хохот рыжего был прерван звонкой оплеухой воеводы. – За что?
- Тебе было сказано цыть! Или я для тебя пустое место?! – не на шутку рассердился Трофим.
- Прости, боярин, - побледнел тот. – Нечистый попутал, ведь сказки глаголит он…
- А это уж без тебя разберемся, - поддержал Михалыч соратника и обернулся к Одинцу. – Давай, продолжай.
- Да что там… - стушевался тот и обиженно просипел. – Проживаю я тут недалече и всяк меня на этом торгу найдет, коли товар мой чем ему не угодил! А то, что продается не шатко, не валко… так я один живу, мне хватает.
- Вот как… - Михалыч просительно глянул на воеводу и опять обернулся к Одинцу. – А не пойдешь ли ты, мил человек, ко мне работать? Делать то, что умеешь, но по моим заказам? Точнее, в общину нашу, ветлужцы мы…
- Ветлужцы? Ваши лодьи надысь пришли? – озадаченно закрутил головой суздалец. – Слухи идут, что с булгарцами на Оке вы ратились…
- Да нет, повздорили немного и все, - махнул рукой Михалыч и в очередной раз переспросил Одинца. – Ну, так как? Есть у тебя условия какие или держит тебя что здесь? Ночевать без тесноты будешь и в тепле, еда за счет общины… Правда, до весны побудешь со мной в другом месте, но условия у тебя там будут не хуже моих, обещаю.
- Хм… А монет за работу мою сколь положишь?
- Монет? Монеты у нас на всех делятся по работе их… Ты, конечно, можешь запросить себе какую-то плату, но тогда не обессудь, если заработок общины мимо тебя пройдет. Однако тебе такое в новинку будет, поэтому предложу тебе вначале по старине… Полторы гривны до весны тебе положим, а там сам решишь, будешь ли ты со всеми вместе или опять плату сходную потребуешь. Кормежка наша.
- Ну… весомая плата, - обхватил руками голову, что-то решая, Одинец. – А ежели мне еще куны понадобятся абы скотину какую завести, дадите? И какая реза будет?
- Любая община тебе выдаст, если в ней состоять будешь, другим такое богопротивное дело не дозволяется, - хмыкнул Михалыч, переглянувшись с Трофимом. – Разве что воевода сам тебе монеты выделит... И резы не будет.
- Это как это? А в чем подвох? – недоуменно воззрился на ветлужцев Одинец. – Неужто себя в заклад пускать? Ну уж нет, не заставите…
- Да нет, ряд заключишь на возврат и все, - вступил на скользкий для себя путь ветлужский полусотник и на всякий случай переспросил. – Так воевода? Пропишут только в нем, что если монетами не сумеешь отдать заем вовремя, то отработать на общину обяжешься до погашения долга. Но такая работа тоже оплачивается и все в том ряде прописано подробно… А закупов у нас нет, имей ввиду если тебя это так гнетет. И холопов тоже, не любо нам человеком как вещью распоряжаться. И еще… Думаю, что и без займа тебе монет хватит, чтобы прожить в достатке. Все видали, как железные котлы наши расходятся? Вот эти монеты на общину и делиться будут…
- Ой, да разве по чести такой прибыток разделишь, - опять встрял рыжий торговец, покосившись сначала на воеводу. – Кто торгует, тот себе все в мошну и кладет…
- По себе меряешь, рыжий? – посмотрел тому в глаза Михалыч. – У нас и воевода в общине состоит, так что на свое житье средства от нее получает. А монеты с торговли на благо общества имеет право потратить, на оружие для себя и воев, на хлебушек для всех ветлужцев… Короче, на то, что на пользу всем идет, а вот на развлечения для себя не получится.
- А кто ему указ в таком случае будет? – изумился Одинец.
- Копное право у нас действует, община и спросит за сие непотребство. Ну как, пойдешь к нам или другого мастерового искать?
- А! – махнул рукой суздалец. – Была не была, помыслю я над этим…
- Мыслить уже поздно, завтра поутру уходим, - засмеялся Михалыч. – Говори тотчас или проспишь свое счастье! Ну?
- Да как это так сразу? – заволновался Одинец. – Такое разве решишь в одночасье?
- Такое только так и решается! Если лежит у тебя душа своим делом заниматься, да еще и монеты с этого получать… Если не держит тебя ничто в городе, то почему бы и нет? Соседей попроси за домом присмотреть на тот случай, если вернешься потом и все. А если сердце тут к кому-нибудь прикипело, так и того с собой бери, места хватит! Ну?
- А! Согласен я! – неожиданно решился Одинец, вызвав удивление и пересуды у окружающих. - По рукам!
- Ну и славно! – одной рукой полусотник ударил по протянутой руке суздальца, а другой достал из кармана несколько серебряных монет, передавая их Одинцу. – Вот, возьми себе на сборы, одежки теплой прикупи на зиму. Прокормить-то прокормим, а вот лишних вещей у нас нет. На рассвете ждем тебя у судов наших.
- А? – помедлил тот, удивленно смотря на монеты в своей руке. – Приду!
- А теперь, славные вои, не хотите ли глянуть, что есть у меня? – прохрипел рыжий торговец сиплым, придушенным голосом, раскладывая перед ними видавший виды кузнечный инструмент. – Коли нужда бы не заставила, ни в коем разе не стал бы продавать. Своими руками каждый делал…
- Ага, - синхронно кивнули головами ветлужцы и воевода поманил пальцем из успевшей собраться вокруг них толпы Микулку. – Скажи-ка ты мне, малец, те холопы, про которых ты толковал… что за люди?
- Да… обычные, - озадаченно поскреб в вихрастой голове малец.
- Как вот этот, рыжий?
- А! – наконец понял воеводу Микулка и засмеялся слегка щербатой улыбкой. – Да нет, не чета этому прощелыге! Кузнец так и вовсе меня подкармливал, как мамка моя померла…
- Слушай, Иван… - обернулся Трофим к своему полусотнику. – Раз пошла такая пьянка, режь последний… никак не запомню про какой овощ ты сказывал. Однако мыслю, что мастеровых тех выкупить можно со всеми потрохами и этими… клещами. Как тебе такое? Николаю без помощи никак… Да и плотников наших на починку тех же насадов не хватило.
- Ха! А ведь мысль дельная. Я то и подумать даже не мог, что население наше прирастать таким образом может! - присвистнул Михалыч и нагнулся к уху мальца.- А ну-ка, Микулка, веди нас прямиком в Кидекшу… Или тебе туда нельзя?
- Да ничо, я сховаюсь в зарослях и вас подожду…
- Ну-ну… А ты, рыжий, не вздумай что из их товара продать, понял? –положенная на оголовье меча рука полусотника заставила торговца затрясти изо всех сил своей окладистой бородой. Развернувшись, Михалыч стал прокладывать себе путь через разросшуюся около них толпу в сторону села, старательно придерживая рукой карман с позвякивающими там монетками. Выбравшись на торный путь, он обреченно вздохнул и склонился к воеводе. – Слушай, Трофим, будешь на реке Воронеж, поспрашивай у беловежцев, есть ли у них выход на каких-либо замиренных половцев, а?
- Зачем тебе степняки эти поганые? – вскинулся воевода.
- Поганые-то они поганые… только вот шерсть больше не у кого взять окрест нас.
- Пошто тебе она? Опять выдумал что?
- Так ты все слышал… Или нет? Про прялку?
- Ну?
- Вот те и ну! Чем слушал-то? Про прялку с колесом, а? Я такие в наших селениях еще не видел, а у меня на родине они были самым обычным делом. Понял? Мы тебе такие станки сварганим! Хм… А Николай нас поправит потом. Так что сделай милость, поспрашивай, несмотря на всю вражду твою к степнякам, ладно?
Трофим молча кивнул и надолго замолчал, погрузившись в свои мысли. Отвлек его только Микулка, забежавший через некоторое время по пыльной дороге вперед них и судорожно пытающийся что-то спросить.
- Что тебе?
- А что с холопами нашими будет, а? Ежели вы их выкупите?
- Что-что… Работать будут у нас.
- Так у вас на Ветлуге холопов нема. Сами о том толковали.
- Так и есть, - кивнул воевода.
- Так они вольными будут там?
- Конечно, только… тсс! – приложил палец к губам Михалыч. – Пусть это будет для них сюрприз, ага?
- А че это? – шмыгнул носом пацан.
- Ну… это когда они на место прибудут, - начала объяснять Михалыч, - а там им не только желанная свобода, но еще и кормежка, крыша над головой, работа. Свобода-то им нужна или как?
- А кому она не нужна, боярин? – жалостливо пропищал Микулка, семеня боком по краю наезженной колеи. – Может, и меня выкупите, а? Мне страсть как свободным хочется быть.
- Тебя? Ну уж нет! – хмыкнул ветлужский полусотник и кивком головы переслал судьбу пацаненка в направлении воеводы. Однако Трофим только хмыкнул, показывая, что данный вопрос обсуждению даже не подлежит, и уставился в сторону. Михалычу пришлось перевести взгляд на Микулку и отвечать самому, заглядывая в его умоляющие, серо-зеленые глаза, постепенно наливающиеся влагой. – Руки тебе обрубить по локоть надо бы, чтобы ты к чужой мошне их не протягивал! Смотри, воевода наш даже и смотреть в твою сторону не хочет.
- Да вы свяжите их мне, и я так всю жизнь ходить буду, бояре! Токмо выкупите, а? Мне цена четверть гривны, не более!
- Вот артист! – закрутил головой Михалыч, ухмыляясь себе в усы и поддевая локтем воеводу. – Говорил я тебе, Трофим, пришей карманы как у меня! Тогда бы этот прыщ к тебе не полез, а мы не влипли бы в эту историю. Впрочем… чтоб мы с тобой и не влипли?

Бохмич (Бохмит) – Магомет (древне-русск.)
антиминс - в православии плат с зашитыми частицами мощей христианских святых и надписанием епископа.
апсида - выступ здания, полукруглый, гранёный или прямоугольный в плане, перекрытый полукуполом или сомкнутым полусводом
притвор (нартекс) - составляет самую западную часть храма и обыкновенно отделяется от средней части храма глухой стеной. В древности в притворе устраивалась купель для крещения.
детинец - одно из названий внутренней городской крепости (слово «кремль» появляется только в XIII-XIV вв.).
отроки – принадлежат как и детские к младшей дружине, лично зависимые воины. Иногда могут являться вооруженными слугами бояр (после XIII-XIV вв. их именем называли вооруженных холопов).
детские – воины, служащие в гарнизоне города – детинца.
мечник - в грамотах «детские» часто упоминаются, как судебные исполнители. Мечники выполняли при них функции помощников, охранников и, соответственно, получали меньшую плату.
гридни - «Гридити» - стоять на военной службе, служить в войске. Понятие «гридни» включает в себя все
множество детских, мечников, отроков, кметей и прочих профессиональных воинов.

бдети - бодрствовать, не спать.
гавран – ворон.
выя - шея
ополье - простирается примерно на 30 км с юга на север и на 70 км с запада на восток, носит характер волнисто-увалистого плато с абсолютными высотами от 120 до 165 м над ур. моря, с многочисленными оврагами. Само ополье выделилось в силу особенностей земли и как результат технологии сельского хозяйства того времени. На основном массиве территории это было подсечно-огневое хозяйство и только на трех массивах оно было пашенным. Основной массив пашенного хозяйства - исконная Русь, район, расположившийся на 50 км западнее Киева и до Путивля. Второй массив - Рязанское княжество к югу от р.Оки. Третий - Владимиро-Суздальское ополье. Оно простиралось по р. Клязьме, с его равнинной, сравнительно малолесистой местностью и плодородной почвой. Ростов и Суздаль – богатые древнерусские города Северо-Восточной Руси своим ростом и значением обязаны именно плодородным опольям, в центре которых они были расположены.
древодел - плотник
тесляр – столяр (от глагола «тесать»)
тиун - в Киевской Руси название княжеского или боярского чиновника, управителя, распорядителя имуществом.
сопельник, плясец, игрец - так называли скоморохов в Киевской Руси
сопели – духовой инструмент типа флейты или рожка
варганы - самозвучащие железные подковообразные инструменты
гудок - струнный смычковый безгрифовый музыкальный инструмент.
реза - проценты при займе денег (серебра). При займе, например, хлеба взятое возвращалось с надбавкой в виде "присопа" (присыпки).[/size]

 все сообщения
Архипов Дата: Среда, 08.09.2010, 15:18 | Сообщение # 32
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline
Глава 7

Микулка раскинул руки и попытался поймать ветер, треплющий его кудри, за шкирку. Это ему удалось с первого раза, но воздушный вихрь, бившийся в его ладонях, оказался норовистым и тут же сорвал его с вершины горы, подняв высоко над речным простором Оки. Солнце яркими лучами слепило ему глаза, а рубашка билась на ветру, хлопая его по спине. Восторг переполнил его до самых краев и Микулка закричал – «Ого-го-го!». Его возглас разлетелся в разные стороны, разбился о небесный свод мелким дробным эхом и вернулся назад в виде разноцветных стеклянных бусин, облепивших его с ног до головы. «Э-ге-ге-гей!» - на этот раз небеса отозвались шорохом птичьих крыльев около самого уха и неожиданно потемневшим небом. Молния ветвистым отблеском прошуршала справа от него к земле, ослепив на мгновение своим ярким сиянием. Не успел Микулка опомниться, как раскатистый гром заложил уши. «Перун громовержец! Сердится на меня за полет мой!» – промелькнуло у него в голове и тут же уздечка, которой он сдерживал своего воздушного коня, рванулась в сторону и забилась мелкой дрожью. Микулка повис на ней всем телом, но она все-таки вырвалась из его рук и стреноженный им ветер унесся в помутневшее небо, а он сам стал падать вниз, в черную воду, из которой на него таращила свои зенки страшная разинутая пасть речного чудовища… «А-а-а-а!».
Ушкуй, стоявший бортом впритык к отвесному берегу, ходил ходуном. Топот сапог и поршней выбивал чечетку на скамьях гребцов, лязг оружия отдавался в ушах совсем немелодичным перезвоном, громкие команды на незнакомом языке перекрывали железный скрежет, вопли и тяжелое сиплое дыхание, звучащее где-то совсем рядом.
- Незнакомый?! Ушкуй берут приступом?! – остатки сна в мгновение ока соскочили с Микулки, и он подпрыгнул со своего места, больно ударившись головой о палубу, перекрывавшую нос судна.
- Куда вскочил, соня? – раздался напряженный голос Пельги, который сидел прямо перед ним, перегораживая выход наружу, и внимательно следил за бьющимися ратниками. – Затопчут.
Почесывая затылок, Микулка высунулся из-под палубы и уставился на ветлужского десятника, который растирал свое предплечье, наливающееся здоровенным иссиня-черным синяком.
- Опять полусотник ваш стравил оба десятка? – очумело спросил он, круглыми глазами впитывая детали проходящего боя.
- Не стравил, а обучает речному бою… Говорит, что не умеем мы ничего против тех же новгородцев. А ты мог бы и привыкнуть, не первый день с нами идешь, несмышленыш, - улыбнулся, скорчив гримасу, Пельга.
- Сам ты…! Рыба сухопутная! – запальчиво крикнул Микулка, на всякий случай отодвигаясь назад.
- Ну, ну… поершись у меня еще! Помнишь, что полусотник сказал? Любое опрометчивое слово или поступок с твоей стороны… и на веревке за борт! – отвесил мальчишке полноценный щелбан точно в лоб десятник. - А коли не по нраву тебе такое воспитание, то волен ты уйти, монеты на дорогу Иван тебе уже выдал.
- Как не утопили до сих пор, воспитатели хр… - проглотил последнее слово малолетняя жертва педагогического эксперимента и ушел в пучину своих воспоминаний, полных обиды и стыда. Перед глазами сразу встала поверхность воды, куда его без конца макал полусотник, держа за ноги. Однако захлебываясь, Микулка все равно изо всей силы драл свое горло, понося ратников во главе с их полусотником.

***

– Еды пожалели?! Сами жрали в три горла, а мне голодать этим летом пришлось! Гады! А-а-а… хр-р-р. Тьфу! А монеты мои, не отдам вам! Х-р-р… Кха, кха… Сволочи, забира… кха! Забирайте все! Я вам еще всем покажу! - голова в очередной раз ушла под воду, но и там Микулка продолжал что-то доказывать, пуская пузыри. Наконец вынырнув, он сменил тональность и начал артистически давить на жалость. – Неужто пожалели несколько кун для круглого сироты? Да посмотрите сами, обноски мои только на тряпки годятся!
На этих словах все и закончилось. Как только клиент дозрел, полусотник поставил отплевывающегося от воды и дрожащего от холода сироту на палубу и полез в карман за мошной. Достав из кармана завернутые кульком монеты, он не глядя отсыпал себе в ладонь половину и протянул Микулке.
- Хватит тебе этого? Тогда забирай и проваливай отсюда! – достаточно спокойным тоном произнес ветлужец и показал вверх по течению реки. – Сухую рубаху у меня в мешке возьми и ступай. До ближней деревни рукой подать, а там и до Мурома доберешься, одежку себе справишь вместо этого рванья. А татей нам на судне держать не резон.
Гул одобрения обступивших их ратников перекрыл первоначальные недовольные вскрики по поводу неразумной траты серебра. Монеты были насильно высыпаны в ладони Микулки, и тот с ошеломлением глядел на несметное богатство в своих руках. Уж пять или шесть гривен там было точно… Ноги даже дернулись, чтобы соскочить с ушкуя и бежать, бежать прочь от этих не подозревающих о своем расточительстве людей. Однако в голове что-то щелкнуло, и мокрый, нахохлившийся как воробей маленький скиталец неожиданно понял, что перед ним сейчас стоит не просто выбор между нежданно свалившимся богатством и этими людьми. На кону стояла вся его, Микулкина, дальнейшая жизнь. Ноги неожиданно ослабели, и он уселся прямо на палубу, рассыпая монеты вокруг себя.
- Его выкупили на волю? Да. Согласились взять с собой? Опять да. Он хотел странствий и приключений? А чем же они сейчас занимаются? Полусотник его даже не бил, хотя другие в этой ситуации если и не перерезали бы ему горло, то уж наверняка бросили за борт… Ну, макнули его несколько раз в ледяную воду из-за взбалмошных криков. Что тут страшного? Он ведь сам виноват, устроил истерику по привычке, приобретенной еще на торгу... И что теперь делать?
Началось все с того, что кто-то обнаружил в конце третьего дня похода запрятанные под носовой палубой монеты, завернутые в холщовый мешочек. Кокша, совсем еще молодой худощавый черемис признал в этой мошне свою и чуть не схватился из-за этого на ножах с напарником, обвинив того почти во всех смертных грехах. Упомянул и то, что третьего дня посмотрел на него косо и то, что кроме него никто к мешку его заплечному не подходил. Ходящий в напарниках отяк только плюнул черемису под ноги, попав точно на носок поршня своему обвинителю.
- Хорошо, что полусотник был всего в паре шагов, а иначе такая резня началась бы! – продолжили метаться мысли в голове у Микулки, пока глаза следили за раскатывающимися монетами. - Некоторые даже потащили оружие из ножен…А он тут же оголовьем меча оглушил одного, а второго куда-то ткнул ребром ладони и тот сразу осел на землю. Да еще потом как гаркнет на десятников, чтобы за порядком следили! Часть воев сразу присмирела, а вторая еще погорячилась, но полусотник вместе с десятниками их раскидал как щенков. Точно, именно как щенков молочных, одними руками! А потом…Потом полусотник полез под палубу и достал несколько зачерствелых краюх хлеба и ломти вяленого мяса, которые лежали почти там же, где и мошна. Стал бы напарник запасаться таким добром на черный день? Тут уже ни у кого сомнений не осталось, чьих это рук дело… Все поглядели на него, а он…он закричал что ничего не брал. Вот тогда то и началось его макание в осеннюю стылую воду…
Микулка встрепенулся и огляделся. Окружающие его ратники стали расходиться по своим делам, старательно избегая его взглядом. Этого он уже не выдержал. С криком бросился под палубу и стал доставать оттуда еще не найденные запасы. Выхватив из них еще один ненайденный кулек с украденным серебром, он бросился в ноги Пельги, одному из ветлужских десятников и стал целовать ему сапоги, протягивая завернутые в тряпицу монеты. Потом перебежал к очнувшемуся черемису и стал ползать уже около него, униженно извиняясь за свои прегрешения. Спустя несколько секунд он, не обращая внимания на установившуюся тишину, бросился к полусотнику и стал слезно вымаливать себе прощение.
- Гнал бы ты его со стоянки подальше, Иван Михалыч! – раздались голоса из собравшейся вновь толпы.
- Гнать? – задумчиво ответил тот. – Это мысль… А с вами что мне делать? Тоже разогнать, а? Или порешить половину, чтобы другая половина не мучилась? Какого хрена вы друг на друга озлобились, а?! – неожиданно перешел на крик полусотник. – Хотите поубивать друг друга, так? Давайте режьте, пусть ваши матери и жены справляют тризну по вам, будто им мало других проблем! Вот что тебе сделал твой напарник, а? – подскочил он к ограбленному черемису. – Он что, твою родню резал? Ах, твоих родичей? И не он? И это было давно? А вот Лаймыр рассказывал, что ваше поселение три года назад пограбили и несколько девок в полон утащили. Кто это был? Так чего ж ты не на тех татей ополчился, а своего товарища по оружию поедом ешь, а? Он, может быть, на защиту твоей родни скоро встанет и жизнь за нее отдаст, а ты? Тьфу на вас… Завтра затемно всех подниму и будете скакать как козлы по горам, пока вся дурь из вас не выйдет! А потом на весла и до обеда! А ты, мелкий, - повернулся полусотник к Микулке, - монеты собери, они потом и кровью ветлужской заработаны, грех таким разбрасываться. В наказание за поступок свой будешь хранить это серебро, как зеницу ока. А не по пути тебе с нами будет, так проваливай вместе с ними! Но если останешься, то помни, что любой из воев моих сможет тебя так же водой воспитывать за слова твои поганые и проступки, уяснил? И неча тут в ногах валяться, зазорно это для человека!

 все сообщения
Архипов Дата: Среда, 08.09.2010, 15:19 | Сообщение # 33
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline
***

Прыжок рядом с его высунувшейся из-под палубы головой выдернул Микулку из воспоминаний о вчерашнем дне и переключил на день настоящий. Полусотник вместе с одним из черемисов противостоял трем ратникам, которые ожесточенно пытались достать их своими клинками или хотя бы выбить из ушкуя. Мечи у всех были деревянные, однако воины все равно были в полных доспехах, несмотря на то, что вероятность оказаться в воде, пусть даже не на очень большой глубине, была высокой. Наконец, один из наступающих связал черемиса чередой быстрых ударов, а двое других одновременно нанесли удар по своему командиру. Меч одного начал скольжение над щитом полусотника, вызвав его инстинктивное движение назад, упершееся в начало возвышающейся палубы, а имитация сабли присевшего второго полоснула по ногавицам не успевшего подпрыгнуть Михалыча. Несмотря на то, что меч походного воеводы одновременно поразил нападавшего в открывшийся правый бок, битва защитниками ушкуя была проиграна.
- Усе, хлопцы! Перекур… тьфу, баста! Судно вами взято! – судорожно глотнул воздуха полусотник и сразу обрушился с места в карьер. – Десятник второго десятка! Эгра , едрить тебя в кочерыжку! Почему отошел от борта без команды? Ах ты ее отдал?! А на каком языке, а? На кой ляд нужна такая команда, если половина из твоих людей ее не понимает! Вот и разрушился у тебя строй! Ах, ты заранее предупреждал всех своих? И почему у тебя тогда все рассыпалось? Узнать и доложить. Все! – раздосадованный полусотник повернулся в сторону носа ушкуя. – О, Пельга! Живой? Извини, не рассчитал с ударом… Деревяшка деревяшкой, да ты без брони.
- Я хотел со стороны воды вам за спину залезть, да в доспехе разве в реку пойдешь? – начал оправдываться десятник. – Получилось почти…
- Не знаю, получился бы твой маневр совсем, если бы я шум стекающей с тебя воды не услышал? Вряд ли, что ты с ножичком сможешь против ратников в доспехах сделать? Отмахнутся не глядя и ты труп. Надо было хватать первого попавшегося за шкирку, а то и двоих и падать с ними за борт… Улавливаешь? Давай еще подумаем, почему твой десяток так долго возился. Все-таки атаковали вы сверху, будто бы с борта заморской лодьи, все преимущества на вашей стороне… Погодь, чуть, Пельга, - полусотник повернулся к наблюдающему за ним из-под палубы Микулке. – Так, юнга. Чтобы через четверть часа все воины были напоены горячим взваром, понял? И поесть чего-нибудь собери, после такой потехи без мясного куска весла из рук вываливаться будут… Бегом!
Судорожное движение новоиспеченного юнги, еще в должной степени не прочувствовавшего свое звание, было прервано длинным переливчатым свистом дозорного.
- Все на борт! – зычно скомандовал полусотник, пару секунд размышлявший над доносящимися трелями. – Ишей и Мокша, по отплытию ко мне!
Ночная стоянка была организована на правом, невысоком в этом месте берегу Оки, в полудневном переходе от Мурома. Сам город прошли в середине прошедшего дня, точнее попытались в нем не задержаться. У ветлужской рати, не избалованной развлечениями, и мысли не было, что остановки в одном из старейших городов на Оке может не быть. Как же можно пропустить посещение городского торга и любование деревянным детинцем, вознесшимся на левом, высоком берегу реки, если почти все вои в эти места попали в первый раз? Пришлось полусотнику заплатить не только мыто за провоз товара, но и побережное. А кроме того, бросить мытнику пару кун сверх положенного, чтобы разузнать обстановку в верховьях Оки. Собственно, сами верховья ветлужцев не интересовали, конечная цель путешествия была всего лишь в нескольких десятках километрах от Мурома. Однако выдавать каждому встречному свои планы полусотнику совсем не хотелось, поэтому он и приврал немного про Рязань, Пронск и селища на Оке, куда будто бы они шли с товаром. И естественно показал любопытному мытнику котелки и сковородки, предназначенные для продажи, благо, что в качестве подарков их было взято порядочно. Тем временем его рать под зорким присмотром десятников посменно удовлетворило свое любопытство на городском торжище, да поглазела на муромских девок, обвешанных с ног до головы шумящими подвесками. Пришли немного разочарованные, бабы оказались совершенно такими же, как и везде. Ну разве что многие носили не то головные уборы, не то украшения из дугообразных жгутов из конского волоса и шерстяных нитей, охватывающих голову от лба к затылку, а в остальном… ну разве еще местных женщин отличало наличие поясов, которые в других местах носили лишь мужчины, но естественно их пряжки тоже были увешаны теми же звенящими украшениями. А так бабы как бабы, разве разрез глаз или овал лица имеет значение? Подробнее же можно было определить разве что на ощупь, но кто же такое успеет за пару часов, да еще под неусыпным надзором десятников? Михалыч же, осознавая то, что он слишком выделяется из толпы своим поведением и ботинками на толстой подошве, ограничился лицезрением монастыря Святого Спаса с деревянной церквушкой. Там, как ему поведал Мокша, был погребен два десятка лет тому назад Изяслав, сын Владимира Мономаха, погибший во время княжеской усобицы в битве с Олегом Черниговским. Вернувшись и поняв, что больше здесь делать нечего, платить за ночевку не хочется, а время неумолимо приближается к зимним холодам, полусотник скомандовал на отплытие, покинув муромские берега под неусыпным взором местного мытника. Заверив Мокшу, что его родную деревню они обязательно посетят на обратном пути, ветлужцы отправились в путь вверх по реке.
И вот теперь, судя по поданному сигналу, с низовьев к ним приближались две ощетинившиеся ратниками лодьи. Учитывая, что время было очень раннее, так как полусотник поднял своих людей в полном соответствии с вчерашним обещанием затемно, появление нежданных гостей было очень подозрительным. Вчера на муромской пристани никто не собирался отплывать таким составом вверх по течению, а если идут напрямую с низовьев, то странно, что не задержались в городе.
- Пусть так, мало ли какие у них дела? - полусотник только сейчас заметил, что уже давно рассуждает вслух, однако продолжил это делать заметив, что оба десятника, спешно одевающие брони, внимательно прислушиваются к его словам, а Микулка, полезший было помогать готовить нехитрую снедь для ратников, так и застыл, разинув рот и внимательно ловит каждое слово ветлужского походного воеводы. – Но убраться с их пути надо. И вообще, мы вчера почти в самую темень вставали на ночевку, ушкуй наш всяко быстроходнее чем лодьи… Неужто они до рассвета вышли, рискуя суда загубить? Или людишки местные, а потому все отмели и коряги знают? Может, еще и ночью шли? Так кого они догоняют, не нас ли? Ладно, нам пора… Все готовы? Ишей, что там у тебя?
- Нащечина на мачте лопнула, парус того гляди на нас рухнет!
- Крепи перекладину прямо к мачте кормовой растяжкой, после разберемся! Все, уходим!
Последнего запыхавшегося дозорного втащили в ушкуй уже на глубине, весла вспенили воду, и судно дернулось вперед, рассекая безмятежную черноту стылой воды, припорошенную около берегов первыми осыпающимися листьями. За кормой, в тающих утренних сумерках показались неясные изгибы лодей, рассекающих водную гладь точно посередине речного русла. Налетевший ветерок наполнил поставленный парус, добавляя хода ушкую, шедшему вдоль правого берега Оки, однако вместе со свежим дуновением воздушной стихии до ветлужцев донесся рев рога со стороны нежданных гостей. Даже издали было заметно, что силуэты лодей уменьшились, синхронно развернувшись в сторону уходящего от них судна, и ощутимо добавили в скорости.
- Мокша! – хотя из-под палубы, под которую вновь забился Микулка, погоню не было видно, зато слышимость оттуда была прекрасная. Даже негромкие слова полусотника, перебиваемые плеском воды от размеренных взмахов весел и тяжелым дыханием гребцов, ясно доносились до чуткого мальчишеского уха. – С тобой вначале… Что дальше нас по реке ждет? И когда речка та покажется, о которой мы с тобой толковали?
- До нее недалече осталось совсем, Иван Михалыч. Не успеют гребцы запыхаться, как взгорок покажется по нашему берегу, за ним та ржавая речка будет, а уж дальше луга пойменные и Ока крутой поворот делает.
- В какую сторону?
- Одесную нам повернуть придется.
- Вправо? Так погоня тогда угол срежет и к нам на перестрел подойдет…
- Срезать они нам ничего не должны, - донесся растерянный голос Мокши. – Да и подойти абы прицельно стрелы метать не смогут без опаски.
- Я про то говорил, что напрямую они пройдут к повороту… - начал объяснять полусотник и неожиданно спохватился. – А почему не смогут это сделать?
- Так перекат на той стороне… Если людишки за нами увязались местные, то знают об этом. Иным летом до середины реки дойти можно, не замочив исподней рубахи. Ты не сумлевайся, я Ишею все мели, что знал, обсказал заранее.
- Ага, только я про это не ведаю ничего… Ну да ладно, сам виноват, что не выспросил. А дальше Ока как себя ведет?
- Петляет сильно, стариц много. Иной раз и заплутать можно в тех заводях.
- Угу… А у ржавой речки той какова глубина? Погоня, что за нами следует, сунется ли в нее?
- Ой, не скажу точно, Иван Михалыч, один раз всего лишь я ее рассматривал, но по виду и мы там веслами берега задевать будем. Да я вроде ужо сказывал про это?
- Сказывал, сказывал… Сейчас любая мелочь важной оказаться может. Эх, придется нам все-таки уходить вниз по Оке, сколько дней на этом потеряем… Кстати, вот и взгорок твой вдали показался, отсюда устье речушки увидим?
- Не должны, темновато еще, вон как небо тучками обложило… Хотя… Тю! Вроде парус из устья ее выходит, Иван Михалыч!
- Ни черта не вижу! Если так, то взяли нас в оборот… Ишей, передай кормовое весло и ко мне! - грохот сапог по досчатому настилу, набросанному на кницы , возвестил о приближении кормчего. – Что скажешь, пройдем мимо той лодьи?
- Не разгляжу ничего, Иван, - откликнулся тот, встав на самый край судна и опершись на носовую балку.
Микулка не выдержал и выполз из своего убежища, стараясь не мешать напряженно вглядывающимся вдаль ратникам. Посадив себе занозу на выщербленных досках обшивки, он тихо ругнулся, подполз на четвереньках к борту и выставил голову наружу.
- Как же можно не видеть? Ослепли они, что ли? – промелькнуло в голове у Микулки и он тут же стал озвучивать все это вслух, перемежая свое недовольство с описанием того, что происходило выше по течению. – Ветер им в корму, под парусом ходко идут к нам… Неужто не видите? Да вы что? Спускают парус, разворачиваются поперек стремнины… Кормой на берег выбросились, а с носа что-то в воду бросили, никак якорь.
Крепкие руки дернули юнгу на носовую палубу и поставили впереди всех. Буркнув Микулке в ухо, чтобы тот докладывал обо всех изменениях на вражеском судне, полусотник повернулся к кормчему.
- Сможешь провести нас мимо них, Ишей, коли все так, как малец говорит?
- Не знаю… - покачал головой тот. – Весь серпень жара стояла, вода низкая ныне. Хоть у нас осадка и поменьше, чем у той же ладьи будет, но все одно судно у нас не маленькое… Разве что разогнаться под парусом, да пройти краешком.
- Ветер почти в лицо…
- Так и парус у нас косой, будто на морском ушкуе … Попробую, но к стычке готовься. Может и гостей незваных на судне придется принимать.
- А назад повернуть?
- Все уже, Иван. Допрыгались, как ты баешь иной раз. Или с нижними или с верхними схватиться придется.
- Минут пять у нас будет?
- Считай медленно до трех сотен и нагонят нас те людишки, что за кормой воду веслами пенят. – Ишей немного понизил голос. - Может на берег выброситься? Воев сохранишь…
- Можно и выброситься, нет в этом ничего зазорного, Ишей. Вои мне дороже тех задач, что перед нами сейчас стоят. Просто не хочу приучать их показывать свои пятки при каждом удобном случае… даже сильному противнику. Однако похоже, что выход у нас только такой. Дай-ка мне еще полминутки, - Микулка бросил взгляд назад и увидел, как полусотник стал оглядывать верхушку мачты, через которую проходила от носа судна длинная и толстая перекладина, несущая косой парус. – Ты ведь зигзагом пойдешь на лодью, Ишей? И обходить их будешь ближе к середине реки, так? На последнем вираже парус по какому борту будет, чтобы на перекат не вылететь? Справа?
- Вдоль ветра он будет всегда… В нашем случае смотреть будет в низовья Оки. Разгонимся и вывернем весло абы нос их лодьи обогнуть. Ежели за него не зацепимся, то нас опять на стремнину к берегу выбросит. Однако имей ввиду, что от паруса в этом деле лишь небольшая помощь. Токмо гребцы и крепкое кормовое весло нас из ловушки этой вытащить смогут.
- Хм… А давай прикинемся, что на ветер вся надежда наша, а сами… сами эту хреновину, которую я обычно называю реей… - палец полусотника показал на возвышающуюся над судном перекладину, - срежем в один прекрасный момент, а? Для этого тебе придется идти, будто обойти их с берега хочешь, перед ними резко вывернешь весло и уйдешь поворотом направо. А точно к этому развороту роняем парус. Палуба у нас примерно на том же уровне… Юнга, на сколько борта того судна над водой торчат?
- Да как у нас, может на ладонь ниже, - тут же крикнул Микулка, внутренне содрогнувшись от нервной дрожи. В его висках уже давно стучали молоточки, а сейчас даже пробила испарина и появилась откуда-то извне испуганная мысль. – Как могут они спокойно рассуждать обо всем, когда еще совсем чуть-чуть и поток стрел обрушится на их головы? Надо что-то делать уже сейчас! Но что?
- Тогда уроним эту рею вместе с парусом вниз и левым бортом пройдемся вдоль вражеского судна, - продолжил тем временем неторопливо рассуждать полусотник. - Я тебя уверяю Ишей, что такой слегой наших ворогов по палубе просто раскатает… может и не на всей, но на носу точно! И тогда в гости нам никого ждать не придется!
- Так без паруса останемся! Догонят и всех порешат!
- А мы в эту речушку на веслах сразу повернем. Туда ведь как раз и шли! А на мель сядем, так ушкуй бросим и в леса уйдем!
- А что, может и получиться… Эту хреновину, как ты выражаешься, можно заклинить между носовой палубой и мачтой… А лучше к скамье привязать с правого борта, абы все это просто в воду не свалилось… Ха! А как ты перекладину опустишь? Мы же захомутали ее прямо на мачту…
- Залезу наверх, как правым бортом к ним встанем, парус меня как раз немного прикроет…
- В полном доспехе? Тут речь о мгновениях пойдет… не успеешь, да и скинет тебя ушкуй с мачты как надоедливую муху.
- С чего бы это?
- С того, что в притирку с лодьей пойдем, может и в нос ей придется ударить! Потопнешь в одно мгновение в кольчуге, ежели на стремнину отбросит. Да и не нужна мне лишняя тяжесть на верхушке мачты… На лишнюю пядь отклонимся из-за этого и все прахом пойдет. Вот ежели…
Микулка, озадаченный наступившей тишиной, отвел взгляд от приближающегося вражеского судна, на котором уже были различимы выстраивающиеся за щитами фигурки ратников, и обернулся назад. На него смотрели несколько пар глаз, тревожно оценивающих его щуплую фигурку… Ладони сразу вспотели.
- Да нет… - произнес полусотник. – Нельзя на пацана такое сваливать. Я полезу.
- Я смогу… - сипло процедил Микулка и вновь повторил уже гораздо громче. – Я смогу! Я как белка по деревьям лажу! А уж нож мне не впервой держать! В зубах зажму и вмиг вкарабкаюсь!
Оценивающая троица переглянулась меж собой, и полусотник потянул из своих поясных ножен длинный блестящий нож с двусторонней заточкой.
- Возьми, он любой канат как масло режет, только потренируйся сначала на кошках.
- Ась? – не понял его Микулка.
- Найди ненужную веревку и попробуй отрезать ее конец, - полусотник тут же отвернулся и стал раздавать окружающим короткие, режущие слух команды. - Ишей, покажешь ему, что и как резать! Мокша, накинь веревку потолще от правого конца реи на скамейку и жди команды, чтобы притянуть ее петлей к борту! Ишей покажет как! И поскольку ты без брони, то в бой не лезешь и следишь за мальчонкой! Я его подсажу на мачту, а ты потом достаешь из воды в случае чего! Всем! К бою!
Дальше Микулка только слышал краем уха, как полусотник менял некоторых гребцов, выводя лучших бойцов на палубы, и объяснял что-то тем щитоносцам, в задачу которых входила защита кормчего. Самого его взял в оборот Ишей, объясняя раз за разом, где лучше резать пеньковые канаты и как лучше спрыгнуть на сложенный у кормовой палубы запасной парус, чтобы не висеть у врага на самом виду. Наконец все приготовления были сделаны и ратники замерли по местам, наблюдая поверх щитов проявляющиеся очертания лодьи противника. Слышно было лишь тяжелое дыхание гребцов, разгоняющихся под мерный счет кормчего. Чтобы обеспечить их защиту, полусотнику пришлось пожертвовать скоростью и снять четверых человек с весел. Теперь гребла только дюжина, ровно половина из всех одоспешенных ратников. Несколько лучников, набросив тетивы, разминали пальцы, одеревеневшие за время гребли. Микулка высунул было свои вихры над самым бортом, чтобы оценить, сколько времени еще осталось до стычки, но был тут же пригнут вниз латной рукавицей полусотника.
- Не торопись, парень! От тебя теперь многое зависит, так что зазря не подставляйся, - ровный тон походного воеводы немного успокоил сильно бьющееся сердце юнги. - Геройствовать не надо. Просто помни, что это трудная работа, которую тебе необходимо сделать. Ни больше, ни меньше. Если попытаешься сотворить что-то лишнее или полезешь в свалку, то из-за этого могут пострадать другие, тебя спасая… Шиты держать!
Первые залпы противника рассеялись вокруг ушкуя нечастым плеском о воду. Лишь одна стрела навесом упала на палубу, треснув при соприкосновении с настилом. Полусотник потянулся за наконечником, легко выдернул его из сердцевины сучка, который поразила стрела, и задумчиво пощелкал по нему пальцем.
- Хоть ветер и в нашу сторону, но поторопились они, - донеслось до Микулки его бормотание. – Да и стрелы у них…
Спустя полминуты, в течение которых ушкуй сменил курс, и щиты были перенесены на другой борт, точность вражеских лучников возросла и уже несколько оперений украшали палубные доски. Наконец над судном раздалась команда одного из десятников.
- Прицельная дальность!
Первая стрела ушла в небо, почти растворив свой дымный шлейф на пасмурном небе. Однако дело свое сделала и шесть составных боевых луков, доставшихся ветлужцам от буртасов, вскинулись вверх и выпустили первую порцию смерти в сторону противника. Потянулись мучительные секунды, перемежаемые щелканьем тетив и руганью Пельги, стоящего в прикрытии лучников.
- На полпальца вверх тот, кто слева стоит! Чабей, ты что ли, раззява? Вторую стрелу в щит положил! Бей по… - глухое бряцанье сломавшегося о его шлем прилетевшего подарка известило всех о том, что десятник на несколько секунд замолчит, переживая звон в ушах. Однако их мечтам не суждено было сбыться. – Выбивай того петуха, что на корме красуется! Залпом! Готовсь! Пли! Еще!
Пользуясь тем, что полусотник немного отвлекся, приняв на щит хлесткие удары, один их которых высунулся изнутри тонким жалом бронебойного наконечника, Микулка выставил свой глаз в щель между щитами. С кормы лодьи в темную окскую воду заваливался воин в богатых доспехах и щитом, полностью обитым железными полосами. В расшитый красный плащ, который он даже не пожелал скинуть перед неминуемой стычкой, вцепилось несколько рук, тщась втащить пробитое в двух местах тело обратно на судно. Застежка на плече оторвалась, и поверженный вой выскользнул через борт, оставив корзно в руках своих соратников. Те потерянно попытались восстановить плотную стену щитов, разошедшуюся в двух местах прогалами от излишне резких движений, но не успели. Промахом на полную катушку воспользовались ветлужцы, вогнавшие сразу несколько стрел в образовавшийся полуметровый промежуток. Два лучника из десятка, маячивших за спинами вражеских щитоносцев, тут же исчезли из поля зрения, слегка ослабив смертоносный ливень, поливающий ушкуй частым дробным дождем. Ветлужцев спасало лишь то, что больше половина стрел, сыпавшихся навесом на их судно, не обладали узким граненым наконечником, предназначенным для пробивания воинских доспехов. Микулка смог это разглядеть на дне ушкуя, куда его загнала затрещина полусотника, заметившего вылезшего из укрытия мальчишку. Обломки срезней валялись везде, в отличие от глубоко впившихся в дерево немногочисленных граненых стрел.
- А ведь точно! – обрадовался Микулка, вызвав перед глазами запечатленную в мозгу картинку вражеской лодьи. - На многих татях кожаный доспех был с бляшками и только!
Однако радость его была тут же испорчена покатившимся по сланям ратником, зажимающим торчащую из плеча стрелу с обломанным оперением. Пытаясь подняться, тот схватился за мачту, оставляя на ней кровавый след, и тихо сполз обратно, уронив голову на упавший тут же щит. Сглотнув подступивший комок, Микулка пополз к нему, но тут же остановился, поняв, что ничем сейчас ему не поможет. Да и не умеет он сам ничего, если уж на то пошло. Оглядевшись, юнга поискал глазами помощи и понял, что придется ждать полной развязки, прежде чем кто-то сможет освободиться и помочь раненому. На выпавшего из строя ратника никто даже не оглянулся, ветлужцы лишь сдвинули ряды на носу судна. Именно в том месте выстроилась большая часть лучников, прикрываемая щитоносцами, так как только впереди не мешал обзору и стрельбе косой парус, перекладываемый время от времени кормчим.
- Прямой выстрел! Выбивай лучников! – яростный голос Пельги заставил Микулку вздрогнуть и откинуться назад, под защиту надежной бортовой обшивки. Недалеко от него с гортанным возгласом дернулся, но остался стоять ратник, прикрывавший кормчего. Донесся еще один невнятный крик боли с кормы, но никто даже не обратил на него внимания, занятые последними мгновениями перед стычкой. Казалось, хлопки тетив еще больше зачастили. Юнга заворожено глядел за плавными движениями лучников. Вот один из них завел руку за правое плечо, нащупал оперение, дернул из колчана стрелу, наложил ее на кибить … Микулка лишь на мгновение моргнул, а стрела, сопровождаемая хлопком, уже унеслась в сторону врага. И опять перед глазами плавные движения лучника, быстрый натяг, крошечная задержка дыхания и… хлесткий звук лопнувших жил! Все, уже некогда натягивать новую тетиву на выгнувшийся наружу лук, взгляд назад и оружие летит в сторону Микулки. «Убери», - шепчут губы ратника, пока одна его рука тащит меч из ножен, а вторая плавно перекидывает щит из-за плеча на место. Тут же раздается предостерегающий хриплый крик кормчего о последнем развороте и Микулка успевает лишь закинуть лук под носовую палубу, а затем… Затем полусотник рывком ставит его на ноги, прикрывая щитом от случайной стрелы и вручает нож, воткнутый им пару минут назад в щель между досками. Ну, лезвие в зубы…. Вперед! Резкий толчок под пятую точку возносит его чуть ли не на середину мачты, ноги сразу привычно зажимают гладкий ствол, а тело привычно вскидывается вверх, но… идиллию нарушает яростный предостерегающий крик о ранении Ишея и судорожная дрожь, волной прокатившаяся по всему ушкую. Очень хочется оглянуться вниз, на полусотника, но тот словно предугадывает желание и кричит вдогонку что-то неразборчивое, но явно подбадривающее.
- Так, на месте! – левая рука Микулки хватается за обрывок веревки, свисающий с лопнувшей нащечины, давая простор правой для того, чтобы начать кромсать узлы, небрежно завязанные вокруг мачты. Однако лезвие просто рассекает их, проходя сквозь многочисленные веревки, словно через толщу воды. Остается лишь выпрямить ноги, чтобы пропустить падающую с другой стороны рею. – Ох! И носовую растяжку порезал нечаянно! Ну и ляд с ней, все равно уже не нужна!
После смачного удара реи о левый борт и треска проломившихся досок, мачта заходила ходуном, и Микулка еле успел вцепиться всеми конечностями в ее гладкую, отполированную парусами поверхность.
- Ну, уж нет! Я отсюда не слезу и не просите! – пальцы левой руки побелели, судорожно сжимая веревку, а правой покраснели, окрасившись кровью из глубокой царапины, оставленной чем-то на ладони. Однако она еще продолжала сжимать оружие, так ловко рассекшее все канаты. Микулка торопливо зажал нож зубами и ухватился за мачту обстоятельнее. – Вот, лишь бы губы себе не разрезать до самых ушей! Теперь и осмотреться можно! Что там внизу?
Внизу хрипел и ругался Мокша, пытаясь затянуть петлю на оконечности лавки, а рядом, прикрывая его щитом, который весь был утыкан светлыми оперениями стрел, возился полусотник, пытаясь одной рукой сдвинуть рею в нужном направлении.
- И не подумаю слезать! Я им только мешаться буду! – продолжил уговаривать себя Микулка и выглянул из-за мачты. До лодьи оставалось не более двух десятков шагов, вражеские лучники даже перестали стрелять и взялись за мечи, перебегая к остальным ратниками на носу судна явно не для того, чтобы приветствовать ушкуй радостными возгласами. А тот стремительно несся к судну противника навстречу, пытаясь обойти его справа. Однако по какой-то причине он метил немного не туда и должен был неминуемо зацепить нос вражеской лодьи. Весла на ушкуе втаскивались внутрь, а гребцы прикрывались щитами, не сходя пока со своих мест. Микулка оглянулся назад, на корму. Там Ишей пытался, навалившись грудью на рулевое весло, выпачканное кровью, выправить движение судна, хрипя, брызжа слюной и ругаясь на чем свет стоит, однако явно не успевал. Когда до противника дистанция сократилась наполовину, кормчий бросил это бесполезное дело и проорал, чтобы все держались, а потом начал обратный отсчет до момента столкновения. Однако одновременно с его возгласом по ушкую прокатилась команда полусотника.
- Берем лодью приступом! После столкновения лучники залпом по моей команде! Выбиваем тех, кто стоит на ногах! Остальным в этот момент пригнуться и выставить сулицы, а потом прыгать к ним и добивать лежащих!
- Каких лежащих? О чем он? Их же там десятка два с половиною скопилось! – только и успел подумать Микулка до слов корчего, известившего о скором ударе. Сразу после них он еще сильнее вжался в мачту и стал ждать столкновения, вперившись взглядом в разворачивающееся действие. Однако сильного удара, который мог бы скинуть Микулку в реку, не последовало. Лишившись паруса и поддержки гребцов, ушкуй немного потерял свой былой разгон и лишь вскользь прошелся почти вдоль борта лодьи, с жутким скрипом дойдя своей средней частью до носа вражеского судна и протолкнув при этом его на несколько метров выше по течению. Однако не отсутствие движущих сил оказалось главным тормозом «речного коня». Его роль приняла на себя скинутая с мачты и уложенная поперек левого борта рея, ударившая в сгрудившуюся на носу толпу воев. Коснувшись своим дальним концом мачты лодьи, она спружинила и прошлась метлой по сплошной палубе вражеского судна, ломая ноги попавшим под ее удар ратникам. Завязнув в тесной стене переломанных костей и железа, рея сломалась, вывернув напоследок со страшным треском скамейку, за которую крепилась на ушкуе. Первые ряды противника были практически сметены с палубы в разные стороны. Разлетевшиеся тела сталкивали своих соседей в воду, где ратники в железных кольчугах практически сразу шли на дно, забиваясь течением под дно ушкуя, а обладатели кожаных доспехов с неистовым рвением били руками по воде, стремясь добраться до столь желанного и близкого берега.
- Залп! – команда полусотника прозвучала еще до того, как ушкуй окончательно остановился, застряв между лодьей и перекатом. Рея вызвала страшное опустошение в первых рядах противника, но оставшихся ратников еще оставалось достаточно, чтобы попытаться продержаться до прибытия подмоги. Однако оторопь, вызванная нелепой гибелью соратников, криками ужаса и боли, раздававшихся отовсюду, заставила врага действовать вразнобой. Небольшая часть стала отходить на спасительную корму лодьи, стараясь закрепиться там и ждать остальных поднимающихся по Оке воев. Однако другая группа с ревом кинулась на штурм ветлужского судна, прыгая через водный провал шириной до полутора-двух метров. Наиболее прыгучие попадали на корму, где их встречали всего лишь два ратника и кормчий, а остальные сыпались в центральную часть ушкуя, где отсутствовала палуба. На носовую часть, ощетинившуюся сулицами, не рискнул прыгать никто, да и проскочить туда было можно лишь через достаточно узкий нос лодьи. Однако именно из-за этого оттуда смог без помех прозвучать слитный залп ветлужцев, выкосивший часть бросившегося на ушкуй врага. Острые каленые стрелы с шорохом вылетели из луков, сопровождаемые прощальными хлопками тетив, и впились в незащищенные щитами левые бока прыгающих ратников. Промахнуться по таким недалеким целям бывшие таежные охотники не имели права, а противостоять бронебойной стреле с такого расстояния кольчуга просто не могла, не говоря уже о простом кожаном доспехе. Четверо человек рухнуло, не долетев до цели, а еще один не успел даже оттолкнуться. Однако еще пятеро успели приземлиться на дощатый настил ушкуя.
- Бить стрелами тех, кто из воды вылазит! Пельга и Кокша на помощь Ишею! Лучникам поддержать! Готовь сулицы для метания! – донесся яростный глас полусотника уже с палубы лодьи. Поймав на щит стрелу от одного вновь вооружившегося луком вражеского ратника, он подпустил злости в свои речи, адресовав их лучникам. – Этого мерзавца снять, забить ему каленого железа в глотку! – После чего пропустил рядом с собой выдвинувшуюся четверку ветлужцев, одновременно метнувших сулицы в выстроившиеся на корме лодьи остатки вражеской рати. За первыми метателями, сразу же ставшими на колено, последовала вторая четверка…
Звон железа прямо под ногами у Микулки отвлек его от вражеской лодьи. Из двоих бородатых чужеземцев, попавших на корму ушкуя, один уже корчился на палубе, зажимая горло, из которого хлестала мелкими струйками кровь ему на кольчужную рубашку, а со вторым успешно справлялись ратники, поставленные на защиту кормчего. Однако далеко от Ишея они не отдалялись, помня наказ полусотника не оставлять того ни на секунду. Сознавая свою вину за его ранение, они встали перед кормчим стеной, чтобы не дать и шанса прорваться себе за спину огромному громиле, ловко размахивающему топором. Была ли у того цель прорваться сквозь этот заслон или им уже овладела всепоглощающая ярость, но он раз за разом обрушивал свою секиру на щиты ветлужцев и отражал их удары, не оглядываясь себе за спину. А там дела шли неважно. Около мачты без сознания валялись Мокша и раненый ратник. Пельга пока бился на равных с двумя своими противниками, ужом вертясь между носовой палубой и мачтой. Остальным помочь он был явно не в силах, себя бы сохранить. А вот щуплого Кокшу более мощный ратник загнал в угол к кормовому настилу и уже почти дорубил его измочаленный щит. Микулка даже вскипел, оглянувшись на носовую палубу.
- Где же подмога? А-а-а… – четверо лучников уже перебрались на лодью, методично выцеливая выбирающихся из воды ратников и уже не обращали внимания на свои тылы, а пятый, оставленный в помощь на ушкуе, судорожно пытался дотянуться до упавшего лука, зажимая черенок ножа, торчащий у него в ноге. Микулка вернул свой взор на Кокшу. Тот уже из последних сил отбивался от однотонных, но методичных ударов противника, не пытаясь наносить ответные выпады. Юнге даже показалось, что черемис бросил в сторону умоляющий взгляд о помощи, но ни одного возгласа так и не донеслось из его уст.
- Да что это деется-то, а? – в голове у Микулки молнией пронеслась мысль о том, что когда Кокшу убьют, тот уже не сможет бросать ему в спину презрительных, уничижительных взглядов. Да и остальные спустя некоторое время затихнут и забудут все его прегрешения. Вот тогда-то он сможет начать все заново, не заботясь о том, что ему каждый раз будут на это пенять. Потешив себя этими замыслами, успокоенный, Микулка удобнее оперся кожаными поршнями на округлый ствол мачты, повиснув руками на веревке, зажал посильнее нож зубами и прыгнул как можно ближе к корме ушкуя, оттолкнувшись изо всех сил ногами. В ту самую точку, где в этот момент доживал последние секунды жизни ненавистный Кокша. Развернувшись в воздухе подобно дикой рыси, с которой он сталкивался в детстве не раз и чью хищную грацию опасались в их селении даже самые опытные охотники, Микулка раскинул руки и попытался поймать ветер…

 все сообщения
Архипов Дата: Среда, 08.09.2010, 15:20 | Сообщение # 34
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline
Эгра - эгыр ‘уголь’ (удм.)
одесную - справа
перестрел - мера расстояния, равная полету стрелы
перекат - мелководный участок русла реки.
кница - угольник для жесткого соединения элементов набора корпуса судна, примыкающих друг к другу под углом.
серпень - август
морской ушкуй - морские ушкуи (в отличие от речных) имели плоскую палубу только на носу и корме. Средняя часть судна (около трети длины) оставалась открытой. Грузоподъемность их составляла 4 - 4,5 т. На внутреннюю обшивку опирались шесть или восемь скамей для гребцов. Благодаря малой осадке (около 0,6 м) и большому соотношению длины и ширины (5:1), судно обладало сравнительно большой скоростью плавания. Как морские, так и речные ушкуи несли единственную съемную мачту, располагавшуюся в центральной части корпуса. Чаще всего морские суда имели косой парус, который позволял кораблю идти против ветра. На практике это выглядит следующим образом. Корабль движется вперед зигзагом, подставляя встречному ветру то один, то другой борт.
корзно - старинная верхняя одежда, плащ, который накидывался сверху и застегивался большей частью на правом плече запонкой с петлицами.
слань - настил из досок в трюме судна
кибить - деревянная основа лука в Древней Руси
 все сообщения
Архипов Дата: Воскресенье, 03.10.2010, 10:27 | Сообщение # 35
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline

Глава 8

Рыжая белка, блеснув в зеленой хвое своей огненной шерсткой, вспорхнула по шершавому стволу сосны и уселась на массивную ветку, нависшую прямо над тропой. Сложив короткие лапки на белом пятнышке живота, она некоторое время оценивала черными бусинками глаз спугнувшую ее опасность, потом недовольно зацокала и порскнула по дереву вверх, цепляясь за светло-коричневую кору крепкими крохотными коготками. Пушистый хвост последний раз промелькнул в раскидистых ветках, сквозь которых просвечивало мглистое утреннее небо, и исчез в кружеве осыпающихся сухих иголок.
Овтай проводил его взглядом и махнул рукой своим ратникам, мерно вышагивающим следом за ним по заросшей звериной тропе. Времени на охоту не было совсем, мысли о новой беличьей шапке придется отложить на более спокойные зимние времена, да и мех тогда станет значительно добротнее, хоть и не будет таким огненно-ярким. За сегодняшний день нужно было успеть обновить водную засеку, организованную еще несколько лет назад на маленькой лесной речушке с мутной, ржавой водой, впадающей в Оку. Еще с позапрошлого лета в их крепостицу, поставленную для защиты от муромского князя Ярослава Святославича, стали просачиваться слухи о татях, обосновавшихся на Оке и занимавшихся разбоем проходящих купеческих лодей. Овтай мысленно воздал хвалу Инешкипазу , расселившему их по земле так, что вражда с некоторыми соседями или лихие люди на торных путях не могли свести под корень торговлю эрзян, которая пополняла их закрома красивыми заморскими тканями, серебром, оружием. За это приходилось расплачиваться пушниной и рыбой, медом и воском, хлебом и скотом, однако местная земля не оскудевала, давая возможность жить в сытости при наличии крепких рук и желании работать на ней. Даже появление разбойных людишек на Оке почти ничего не нарушило. Торговля с муромским князем, изрядно побитым полтора десятка лет назад , и так была хилой, основной торговый поток шел по суше в сторону Абрамова городка, где всем заправляли булгарцы и который был расположен в устье Оки. Нечастые посещения купцами ее правобережья большой выгоды никому не приносили, потому что поселения эрзян обычно были совсем небольшими и располагались вдоль неглубоких лесных речек, куда торговцам хода на крупных речных лодьях не было. Так что появившиеся лихие люди при всем своем желании не могли испортить местную торговлю. Однако то, что эти тати две недели назад вторглись на эрзянские земли, поднявшись вверх по лесной речке и обосновавшись в полноводной заводи на одном из ее берегов… такое надо было пресекать жестко. Мало того, что местные жители были потеснены в своих охотничьих угодьях, так еще несколько разбойных людишек попытались напасть на небольшое поселение, чтобы захватить женщин для своих утех. Хорошо, что охотники как раз возвращались с промысла, сразу за топоры схватились и выдворили непрошенных гостей, сопроводив их уход непрекращающимся ливнем стрел из охотничьих луков. Хоть и не причинили большого вреда одоспешенным воям, но зато прогнали, а потом догадались сразу отправить гонца в твердь за помощью. Подмога пришла, однако оказалась недостаточной. Вместе с десятком вызвавшихся помочь охотников эрзян набралось всего около сорока человек. Нападать таким числом на разбойный лагерь где, как впоследствии оказалось, обитало около сотни вооруженных воев, было с точки зрения Овтая верхом неразумности. Пришлось посылать очередного гонца в крепостицу, чтобы те известили инязора да собрали по окрестностям охочих до ратного боя людишек. А сами тем временем стали кружить вокруг лагеря, выискивая его слабые места, да расставлять дозоры по всем тропкам, дабы не позволить татям ринуться мстить за свою неудачную попытку похитить эрзянок. Предосторожность не лишняя, хотя если бы те хотели повторить свой набег, то сделали бы это сразу на следующий день и тогда ратники Овтая поспели бы разве что к пепелищу разоренных домов. Однако разбойный люд медлил и оба дня необъявленной и необнаруженной осады продолжал предаваться разгулу на берегах речной заводи, оглашая весь лес пьяными воплями и диким хохотом. Даже охотники, прежде постоянно пополнявшие съестные запасы, не выходили за пределы лагеря. Лишь один раз под вечер десяток человек перегородил русло плетеной сеткой и стал шумно загонять в нее рыбу, уйдя на сотню шагов вверх по течению и начав там бить слегами по поверхности воды, не рискуя при этом залезать в холодную осеннюю речушку. Обитатели лагеря словно ожидали каких-то вестей из внешнего мира, не рискуя отлучаться на длительный срок. И они дождались.
На исходе второго дня в заводь вошла выдолбленная из поистине огромного ствола липы однодеревка с небольшим парусом на носу суденышка и из нее выбрались две невзрачных личности в сопровождении одного из дозорных, которые были выставлены около Оки. На следующий день лагерь стал напоминать растревоженный улей. Лодьи, прежде вынутые на берег, стали спускать на воду. Между ними, что-то натужно покрикивая в сторону собирающихся людей, вышагивал богато разодетый воин в красной накидке, явно чувствующий себя хозяином положения. Овтай долго рассматривал предводителя и его ополчение, пытаясь определить, откуда на этот раз появились сии лихие люди, но слишком близко к лагерю он подобраться не смог и дело ограничилось лишь лицезрением разнообразных доспехов и еще более разнородных бородатых физиономий, по которым трудно было определить кто стоит за разбоем на Оке. Пришлось ограничиться одними догадками, однако последние сошлись на муромских людишках, больше в этих водах тревожить честный люд было некому. Еще три десятка лет назад купцы из Мурома, недовольные привилегиями булгарцев, беспошлинно привозивших товары в город и получающих баснословные прибыли, организовали многочисленные грабежи булгарских судов. В дележе добычи наверняка поучаствовала и местная знать, иначе почему все жалобы Булгара на татьбу остались без ответа? Вот только закончилось все это довольно прискорбно, но уже для всех муромцев, город был взят и разграблен вместе с окрестностями. Однако поколения меняются довольно быстро, и новая молодая поросль былые наказания уже не помнит, а не столь уж и защищенные купеческие суда так и шныряют вдоль по Оке, ослепляя жаждой наживы завидущие глаза нечистых на руку людей. Видимо молодежь снова взялась за старый, поросший легендами промысел, прячась до времени в глухих муромских лесах, а доставленная вечером весть скорее всего говорила об одиноком несчастном купце, решившим отправиться с товаром в Рязань или Киев. Возможно это не булгарец, те с лета перестали заходить в эти воды, памятуя свою размолвку с ростовским князем, но татям не все ли равно кто попадет под их нож?
К полудню две лодьи вышли из заводи и направились вниз по мелководной речушке, неслышно несущей свои воды в сторону Оки. Ушедшие на них ратники помогали себе шестами, слегка отталкиваясь ими от заиленных прибрежных отмелей, заросших ивняком до самого уреза воды. Дождавшись вечера и не узрев возвращения ушедших, Овтай принял решение под утро напасть на лагерь, где остался предводитель речных разбойных людей вместе с тремя десятками воев. Все приготовления были совершены, эрзяне стали ждать сладкий предутренний сон, который овладеет не только спящими. Даже бодрствующая стража в лагере обычно в это время начинала клевать носом и смеживать очи под его чарами. Однако в середине ночи там началась возня, возникшая по приходу юркой долбленки. Та вошла в заводь с факелом на носу, и почти сразу на берегу запылали костры, посыпались из-под навесов воины, а через полчаса следом за той же однодеревкой лодья ушла к Оке. Выждав около часа, расстроенный Овтай отрядил нескольких воинов прочесать оставленный лагерь, в котором некоторое время после ухода еще слонялась пара вовсю кашляющих теней, а сам с остальными ратниками и охотниками последовал за татями. Расчет был прост, если ушли разбойные люди по Оке, то можно будет сразу беспрепятственно рубить деревья и заваливать ими русло лесной речушки. А вот если они стоят где-то рядом, то сначала придется занимать оборону в том месте, где кончается вековой лес, и начинаются заросли кустов, перемежаемые топкими грязевыми болотцами, оставшимися после окского весеннего разлива. И только потом начинать рубить лес и заваливать мшистыми еловыми стволами водный проход в глубины эрзянских земель.
Чуткое ухо идущего впереди охотника расслышало какие-то подозрительные звуки, он подал знак и Овтай тут же отвлекся от своих рассуждений, подскочив к нему. При этом он выдвинулся за пределы хвойного бора, за которым уже шло мелколесье и русло Оки. На открытом месте явно слышались звуки перестрелки, щелкали туго оттянутые тетивы, гулко отдавались удары железных наконечников стрел о деревянную обшивку лодейных бортов. Овтай тут же показал растопыренную ладонь и идущие за ним ратники остановились, рассыпавшись за деревьями. Наугад выбрав из них пять человек, он махнул им следовать за собой и выдвинулся к границе ивовых зарослей, за которой был уже обрыв и река. Осталось проползти еще несколько метров и заглянуть вниз с небольшого обрыва на разгорающуюся там битву.
- Что ж, - подумал Овтай, снимая шлем и медленно приподнимая голову для осмотра речного простора. – Посмотрим, как купчишку топчут… Приставал бы он лучше к берегу, и тикал со своими людьми в лес. Авось и убегут. В наши селения кто только не прибился в последнее время… с черниговских земель северяне идут, кривичи, меря, мурома, мещера, черемисы. И ничего, уживаемся, их дети уже через год по-нашему лопочут.
По мере перечисления всех пришедших к ним за последние годы людишек, Овтай все плотнее всматривался в развернувшееся прямо перед ним действо, а глаза его все сильнее расширялись. Судя по всему, речной бой явно шел не по сценарию, задуманному предводителем вышедших на промысел татей. Плотный ряд щитов, перегородивший поднимающийся с низовьев ушкуй, не давал возможности выбить гребцов, напряженно сгибающих весла в немыслимой попытке протаранить разбойную лодью.
- Никак новгородцы? – захолонуло сердце у Овтая. К ним он сострадания не испытывал, не одно эрзянское поселение испытало на себе острые клинки ильменских словен, однако странным было то, что разбойный люд решил пощекотать себе нервы острыми клинками северного народа. На них это было совсем непохоже, если разговор конечно не шел о богатой добыче. А тут… ушкуй был вовсе не перегружен. – Серебро? Вряд ли, с ним они бы шли в Булгар или Киев, куда ведут более короткие пути…
Судно чужеземцев переложило косой парус и повернулось боком к Овтаю. Теперь воинов на ушкуе можно было разглядеть лучше, но это только добавило удивления озадаченному эрзянину. Полукруглые шлемы и мелькнувшие на корме сабельные ножны принадлежали явно не новгородцам, они были схожи с вооружением тех же булгарцев. У Овтая даже появилось желание протереть себе глаза… Булгарцы на новгородском судне? Да они засмеют только за одно предположение об этом! Тем временем ушкуй чужеземцев совершил нечто совсем невообразимое. На верхушке мачты мелькнула чья-то голова, и перекладина с парусом ринулась вниз, сминая хлипкий верх обшивки судна. Однако вся эта тяжесть не выскочила за борт, а была тут же каким-то образом притянута к скамье, встав поперек ушкуя и выставив длинный конец за левый борт. А дальше… дальше началось избиение. Сметя перекладиной сгрудившихся на разбойной лодье воинов, ушкуй столкнулся с вражеским судном нос к носу и с него хлынул поток воинов. Да как хлынул! Овтай даже предположить не мог, что в таком бою, где противник дышит тебе почти в лицо, можно действовать так хладнокровно, совершенно не обращая внимания на то, что за спиной находится еще более многочисленный враг, готовый тебя растерзать, как только достанет рука. Точно, вот они, остальные лодьи татей, на подходе! Эрзянину самому захотелось прыгнуть в самую гущу проходящей бойни и колоть, рубить наотмашь, бить ребром щита прямо в лицо врага, сминая гордо задранные носы в кровавое месиво. И не важно кого! Ладони загудели, дернувшись к оружию на поясе, кровь прилила к голове… Он сейчас абсолютно разделял эмоции тех воев, кто прыгал с лодьи на ушкуй, подчас сваливаясь в холодную воду на полдороге. Да, они враги! Но как он их понимал… А высокий чужеземец, мягко приземлившись на разбойное судно одновременно со слитным выстрелом своих лучников, казалось был совершенно безучастен к горячке боя. Он только бросал в воздух короткие рубленые фразы, которые вызывали не всегда одновременные, но почти всегда результативные действия его воинов. Вот четверка вышла вперед и бросила сулицы, выбив двоих из разрозненного строя команды лодьи. Не успели бросившие встать на колено, как над их головами просвистели еще несколько копий, внося полную сумятицу в толпу сгрудившихся на корме татей. Еще команда и лучники тут же отвлеклись от добивания упавших в воду людей и внесли полный хаос в полубезумное скопище, подсвечивая его светлыми опереньями пронзивших доспехи муромских лиходеев стрел. А следом… следом в это массу растерянных татей разъяренной кошкой ворвался прежде хладнокровный глава этих чужеземцев, сразу развалив щит одного из их мечников пополам и отбросив другого ударом ноги, топча при этом своими сапогами красную накидку вражеского предводителя. Так вот почему удалось так быстро справиться с муромскими разбойниками! Вот почему вместо того, чтобы продолжать обстреливать ушкуй, стрелки с лодьи взялись за мечи и полезли в общую свалку! Мгновенной добычи захотелось! А смерть главаря, раньше всех их покинувшего сей светлый мир, могла вызвать сомнения в справедливости дележа! Так или нет? Уже неважно! Надвинувшиеся тесным строем чужеземцы выдавили оставшихся на ногах воинов противника с лодьи, заставляя их спрыгивать на мелководье. Там, разбившись на пары, их стали просто добивать, не пытаясь отвлечься на столь привлекательные одиночные поединки. Лучники иноземцев, встав на корме, с возвышения стали расстреливать начавших разбегаться лиходеев, а их глава, не мудрствуя лукаво, добивал еще сопротивляющихся разбойных людей со спины, подрезая им мечом подколенные жилы…
- Да как он может! Да этот вой…- пронеслось в голове у Овтая, но он тут же спохватился. – О чем я? Это же тати! Сколь невинных жертв на этих убивцах...
Детский пронзительный крик перекрыл шум боя, и предводитель отряда эрзян сразу повернул голову в сторону ушкуя, где бой еще и не собирался кончаться. Дерущихся там было мало, но перебравшиеся к чужеземцем на борт разбойники начинали одерживать вверх. Казалось еще немного, и они прижмут хозяев ушкуя, а дальше им лишь останется дождаться помощи… Две лодьи уж покрыли треть расстояния до места битвы, еще немного и они подойдут на дальность выстрела. Овтай даже затряс головой от избытка впечатлений и чуть не пропустил момент, когда маленькая фигурка отделилась от верхушки мачты и прыгнула вперед, как-то оттолкнувшись от той ногами. Казалось, это падение будет длиться вечность, босоногий ребенок почти распластался в воздухе и застыл в нем как муха в янтаре… Овтай перевел дыхание, и картинка тут же двинулась вперед с пугающей быстротой.
- Да это звери лесные, а не люди, - пронеслись разгоряченным скакуном мысли в голове Овтая в то время как он продолжал разглядывать происходящее на ушкуе. – А у зверей и дети звереныши! Уфф…
Ребенок, подобно рыси повисший на загривке массивного татя, перечеркнул свет в глазах этого ратника, полоснув по его глазам блеснувшим лезвием ножа. Пошатнувшись от неожиданно свалившейся на него тяжести, озверев от нахлынувшей боли и наступившей темноты, тот попытался содрать опасную угрозу со своей шеи, бросив оружие и начав бестолково метаться по маленькому пяточку ушкуя, ограниченному бортами и палубой. Сверкающий нож вылетел из рук мальчишки, но он продолжал терзать лицо татя ногтями, раздирая кожу на его лице в кровь и перекрывая своим диким рассерженным визгом его звериный басовитый рев, разнесшийся по всему судну и заставивший на мгновение оцепенеть всех дерущихся на нем ратников. Наконец ослепший тать опамятовал и потянулся за засапожником, чтобы срезать вцепившуюся в него дикую кошку, однако прервавшийся крик заставил очнуться оцепеневших воев и тут же милосердный клинок ткнулся ему под подбородок, разбрызгивая вокруг мелкими фонтанчиками кровь и ощутимый даже вдали запах смерти. Воткнувший его худощавый молодой воин, проводив взглядом падающее навзничь тело, мимоходом коснулся вихров соскочившего с татя мальчишки, отбросил в сторону раскромсанный щит и обернулся назад, тут же послав туда свою саблю. Та просвистела над тесом кормовой палубы и почти перерезала ногу огромного громилы, который пытался прорваться к кормовому веслу. Его защитники тут же вонзили клинки в потерявшего равновесие разбойника, нелепо вскинувшего вверх руки и уже не глядя на него бросились в носовую часть на помощь одинокому ратнику, зажатому около левого борта двумя цепкими противниками. Но еще до того, как они подбежали, там произошло что-то, в корне переломившее противостояние. Один из наседавших татей неожиданно подскочил, будто его сзади кто-то укусил и махнул за спину мечом, выбив из борта щепу, брызнувшую во все стороны. Повернувшись обратно к защищающемуся вою, он уже не думал об атаке, опасливо отодвигаясь от возвышающейся носовой палубы, однако через пару секунд его снова подкинуло, и ему пришлось уже полностью развернуться, чтобы рассмотреть нечто невидимое и очень его беспокоящее. Этим в полной мере воспользовался одинокий ратник, уже долгие секунды обоюдного штурма отбивающийся от численно превосходящего противника. Кубарем перекатившись на другой борт между вражескими мечниками, он успел уколоть в открывшуюся ступню татя, находившегося справа от него, одновременно ударив ребром щита под колено другого, обернувшегося на неведомую опасность. Поэтому прибежавшей помощи досталась лишь неблагодарная работа, заключающаяся в том, чтобы добить ошеломленного противника. Это произошло не сразу, но в итоге на судне остались одни защитники, тяжко переводящие разгоряченное дыхание.
Овтай недоверчиво покачал головой, не веря своим глазам. Разделаться с превосходящими силами, понеся такие малые потери…
- Да… с такими людьми можно иметь дело, особенно если стоишь в бою рядом, плечом к плечу, а не смотришь на них сквозь прорезь маски. А что? Его меч все еще просит крови, нападение на селение охотников еще не отмщено, а враг уже скоро будет тут… Зачем ждать? Решено!
Овтай приподнялся над землей и, выставив безоружные руки в стороны, тихонько свистнул, глядя в сторону предводителя чужеземцев. Одним удовольствием было видеть, как на берегу в одно мгновение опять выросла стена щитов, а лучники, вознамерившиеся стрелять по одинокой фигуре на обрыве, были остановлены резким окриком своего воеводы. Предводитель эрзянских воинов, конечно, рисковал, показываясь так неожиданно перед разгоряченными боем чужими ратниками. Однако он надеялся на свою удачу и на то, что сумеет отбить одну или две стрелы, прежде чем рухнет ничком на землю. Кроме того, лодьи татей уже приблизились на довольно близкое расстояние. Времени, да и желания чего-то ждать не было совершенно.
- Кто-нибудь тут понимает эрзянский язык? – выкрикнув, Овтай горько пожалел, что с трудом говорит на том же муромском наречии или языке пришельцев с черниговских земель. Вдруг да пригодились бы сейчас? Предводитель чужеземцев обернулся назад и что-то спросил. Как показалось Овтаю, он упомянул мокшу, их соседей. Сам язык был похож на язык Суздали и Мурома, но слова были незнакомыми. Однако ответ с ушкуя прозвучал хоть и отрицательный, но явно состоял из знакомых фраз. И поэтому пока воевода чужеземцев что-то решал, Овтай тихим голосом попросил позвать одного из охотников, пришедшего в эти места с семьей из Мурома десяток лет тому назад.
А затем предводитель выстроившихся на берегу воев воткнул в песок свой меч, приложил обе руки к сердцу и назвал свой род. Звучало это как «ветлужцы», а то, что это название племени Овтай понял из-за того, что следом чужеземец протянул руки к нему, сказал слово «эрзя» и коротко поклонился, снова прижимая левую руку к сердцу. Причем размашистое движение рук с вытянутыми указательными пальцами, сошедшимися в итоге на нем, явно показывало, что незнакомцы пришли издалека и именно к ним, эрзянам. В ответ Овтай потянул из-за плеча лук и нацелил его на приближающиеся лодьи татей, получив подтверждающий кивок о том, что его поняли. Соглашение было достигнуто. Предводитель ветлужцев махнул рукой, приглашая эрзянина спуститься к нему, а сам стал зычно отдавать команды, поторапливая своих разбегающихся по берегу ратников. Первые несколько стрел со стороны приближающегося общего врага, сбитые порывом нарастающего ветра, легли около ушкуя с недолетом в три-четыре десятка шагов, одним своим плеском о воду извещая о приближении новой, совсем недалекой опасности.

***

Коротко выдохнув, Иван оглянулся за спину, ощущая, что напряжение и не думает спадать. Еще немного и первое вражеское судно приблизится на дистанцию прицельного выстрела. Некоторые лучники с него уже начали метать срезни, надеясь задеть мгновением назад стоявший к ним спиной плотный ряд ветлужцев. Однако удачный момент для них уже прошел, строй рассыпался по берегу, повинуясь отданному приказу, а стрелы бессильно упали в воду, не долетев совсем немного. Часть воинов сразу забралась на неприятельскую лодью для пополнения порядком опустевших колчанов, но большинство бросилось к носовой растяжке, уже вытащенной кем-то на берег. Хрипя и ругаясь, Ишей направлял их действия, стремясь протащить ушкуй между перекатом и вражеским судном. Получалось это у него довольно-таки успешно, у неприятельской лодьи были обрезаны якорные канаты и ее нос, проталкиваемый мимо ушкуя усилиями нескольких ратников, уже постепенно сносился вниз по течению.
- А Ишей ведь ранен, как только держится? - мелькнул перед глазами Ивана запечатленный еще раньше образ кормчего с обломком стрелы, торчащим в левом предплечье. Однако эта картинка тут же была смыта скрипом песка, звоном кольчужных колец за спиной и одновременным зычным голосом одного из десятников, созывающим всех на судно, вырвавшееся на стремнину. – Успели… Так, максимум секунд двадцать у нас на все будет, а потом под стрелами будет стоять опасно. – Развернувшись, Иван окинул взглядом стоящих перед ним эрзян и даже успел слегка удивиться, коротко кивая им в качестве приветствия. – Какая же это мордва? В тех же переяславцах чужой крови гораздо больше… У этих разве что скулы широкие, а так типичные русские деревенские мужики. Да уж, мужики…вои!
- Готовы мы помощь посильную оказать в труде вашем ратном, - без предисловий и приветствий начал небольшого роста эрзянин, исполнявший роль переводчика и облаченный в кожаный доспех, обшитый металлическими бляхами. – Овтай, воевода наш походный, спрос к вам имеет… - он повернулся к своему соратнику в довольно приличном бронном доспехе, с любопытством взирающего на ветлужцев. – Чем могут поспособствовать в вашей битве с муромскими татями четыре десятка человек, из которых половина доспех железный имеет?
- Благодарствую за помощь, а поспособствовать… Мы свернем на малую речку, что в старицу Оки впадает через пару сотен шагов. Идите вдоль нее берегом, - тут же выдал готовый ответ Иван, косясь глазом в сторону приближающихся судов. – По моему свисту станьте в засаду и забросайте стрелами последнюю лодью… Чтобы никто назад не ушел, коли пойдут они за нами.
- Нам места те лучше известны… - попытался добавить свою лепту в разговор эрзянин, но был тут же перебит главой ветлужцев, резко выбросившим перед его головой щит. Стрела, ударившись о его край, отскочила вверх и в сторону, от чего переводчик чуть запоздало присел, косясь на приближающего врага. Данный поступок обоих вызвал у предводителя эрзян лишь улыбку и взмах руки над головой, показывающий, что тот все оценил, но также видел, что стрела прошла бы чуть выше. Иван улыбнулся в ответ, слегка пожав плечами, и опять повернулся к воину, который мог объясняться с ним не только на языке жестов.
- Невместно нам тут разговаривать эээ…
- Андясом кличут…
- А меня Иваном. Пойдем-ка вместе со мной на ушкуй, Андяс, там обстоятельно обо всем потолкуем с нашими хлопцами. А воевода твой… пусть рать вашу ведет на то место, где засаду уместно поставить… Мне на судне расскажешь все подробнее.

 все сообщения
Архипов Дата: Воскресенье, 03.10.2010, 10:28 | Сообщение # 36
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline

Иван коротко кивнул Овтаю и по мелководью побежал в сторону ушкуя, который, ощетинившись щитами на корме, уже начал набирать ход, взбираясь вверх по течению в сторону вольготно раскинувшейся перед ними старицы. Уже по пояс в воде он зацепился за протянутое весло, подтянул себя к борту, преодолевая желание тяжелого доспеха утянуть его на дно, и рывком втащил себя на кормовую палубу. Оглянувшись, полусотник увидел как по берегу, взрывая прибрежный песок и обгоняя судно, проскочил Андяс, успевший довольно быстро сговориться со своим воеводой, который уже почти исчез за гребнем обрывистого берега. Сам переводчик еще немного пробежал вперед и бросился в воду наперерез ушкую, поднимая снаряженный лук высоко над головой, явно рассчитывая, что кожаный доспех не успеет его утянуть в воду до того, как он уцепится за борт. Однако вес висевшего на поясе топора и металлических блях, нашитых по всему телу, почти затянул его под судно и лишь в последний момент ветлужцы в несколько рук схватили вытянутое вверх оружие эрзянина, а его самого за шиворот вытянули на носовую палубу.
- Ну вот, теперь можно и оглядеться…- пробормотал себе под нос Иван, осматривая ушкуй по всей его длине. Первым делом он заметил бледного Ишея, уступившего кому-то свое рулевое весло. Тот сидел, привалившись головой к кромке кормового настила, и ждал, когда ему в четыре руки закончат промывать и перевязывать рану. Присев рядом, своей очереди ждали еще трое оставшихся на ногах раненых, а под их ногами грудой лежали тела троих нападавших с расплывшимися пятнами крови под телами. Чуть дальше, возле голой мачты, валетом лежали двое ветлужцев, один из которых сипло дышал, прикрыв глаза, на которые со лба скатывались мелкие капли пота. Дыхание второго Иван не уловил, но похоже, что тот был еще жив, так как на его руку каплями стекала кровь из рассеченного бока. Поодаль, прижимаясь к носовой палубе, чтобы не мешать гребцам, сидел Мокша, обхватив голову руками и чуть раскачиваясь из стороны в сторону. – Неужто так легко отделались? А ведь не рассчитывал на такой исход, когда скомандовал штурм лодьи…Ладно, об этом потом, трупы этих…муромских татей выбросить бы за борт для облегчения ушкуя, но хлопцы не поймут, уж больно доспех на них добрый. Так…Двоим тяжелораненым помощь сможем оказать только после боя, доживут ли? Остальные с ранами помочь сильно не смогут, но и мешаться под ногами не будут, своим ходом в лес уйдут… Хорошо, что настой для промывки ран держим всегда в туеске, но еще бы носилки разборные иметь… Хотя можно ведь запасной парус на весла набросить и на нем раненых унести… Э, нет, шалишь! Какой к черту лес с такой неожиданной подмогой! Это раньше мнилось уходить в чащу и там устраивать партизанскую войнушку, в чем мы сильны, а ныне…Придумаем что-нибудь без ухода в лесные дебри, теперь нас почти поровну, а не один к трем, как думают местные разбойнички. Так, эрзянам я сказал отсекать последнюю лодью, еще бы и завал за ней устроить…А дальше? Ну, дойдем мы по этой речушке до определенной точки, где с успехом и застрянем. Навалятся на наш ушкуй всем миром и никакие эрзяне не помогут. Точнее помогут, но нас к тому времени уже на куски изрубят…Потому что судя по открывающемуся виду по берегам этой речушки сплошной тальник растет, сквозь него особо не постреляешь. Кстати, почему обстрел прекратился? Ага, опять ветер поднялся, в их сторону дует! Да и от нас только один Эгра стреляет, а он лучник знатный…А где Пельга? Ага, на руль вместо Ишея сел, и щиты поправляет время от времени, даже над ранеными заслон поставил, молодец! А как ходко идем… интересно, на веслах хлопцы сдюжат еще несколько сот метров таким темпом? Вон как пот со лба летит… и это после погони и нешуточного боя! Взгляды, по крайней мере, веселые… Веселые и злые, отчаянные! Ну, с моими-то отяками все понятно, у меня с ними не один пуд соли на тренировках с потом ушел, а черемисы? Эти почему с таким азартом на меня смотрят? Азартом и надеждой! Адреналин не ушел из вен? Или думают, что нам и дальше так везти будет? О, время поворачивать, да и Андяс ко мне уже почти перебрался, - Иван махнул Пельге показывая куда надо свернуть, а сам задумался над вопросами эрзянину, вслушиваясь в отрывистые команды десятника заранее перестраивающего щиты на палубе под намечающийся маневр.
- Андяс, есть ли чистый луг выше по течению этой речушки, где сотня человек разместиться сможет?
- Хм… Есть, как не быть, по весне многие места заливает, вода там долго стоит, даже куст в таком месте иной раз не выдерживает… Но нынешнее лето сухое выдалось и на месте такой болотины уже лужок с травой по пояс.
- Засаду там можно устроить? По берегам лес?
- Нет, тальник мелкий кругом, скрытно не разместишься, даже высадиться трудновато будет… На берег татей выманить хочешь?
- Да, на себя в качестве приманки.
- Тогда обманку твою лучше устроить там, где мы прежде хотели речку деревьями завалить. В этом месте как раз лес начинается, а чуть выше река крутой поворот делает. На том развороте как раз мысок намыло, где многие людишки разместиться смогут, однако как ты там своих воев от прямого выстрела с лодей схоронить сможешь, мне не ведомо… Обложат вас и перебьют, коли мы не вмешаемся.
- А вмешаться вам тяжело будет… Лодьи вам с наскоку не взять, а стрелять неудобно, потому что берега там невысокие, так?
- Мыслю что так… Однако я охотник, а не вой, на слова мои шибко не полагайся.
- Добре, - Иван на некоторое время, пережидая поворот, после которого они ввели свой ушкуй в небольшую речку, густо поросшую по берегам высокой травой и кустами. На несколько сот метров вперед вплоть до темного высокого леса тянулась ровная болотистая местность, заливаемая водой в половодье. Судно свободно прошло в устье, однако полусотнику было ясно, что хорошее всегда быстро кончается и, возможно, совсем скоро весла заскребут по берегам, пытаясь протолкнуть ушкуй вверх по речке. Заметив напряженный взгляд ветлужца, вмешался эрзянский охотник.
- Не волнуйся понапрасну, Иван... До заводи, где тати прибежище свое устроили, мы пройдем без помех, а вот дальше ходу не будет. Место, про которое я сказывал, как раз посередке будет, так что планам нашим теснота реки не помешает.
- Добре… в очередной раз. Однако прежде чем продолжить, давай-ка укроемся от возможных гостинцев, что по воздуху сами собой прилететь могут. На развороте нас самое время немного пощипать, тем более… Слышишь как завыли? Как раз место побоища проходят. Уж ринутся за нами или нет - не знаю, но запас стрел изрядный потратят.
Присев на палубу, полусотник прямо на досках засапожником схематично прочертил несколько линий и передал нож охотнику.
- Вот это Ока, это наша речушка… Попробуй нарисовать, как там мысок располагается. Жалко что бумаги нет под рукой, ну да ладно… За неимением гербовой, будем на простой…
- Бумаги? – Андяс бросил заинтересованный взгляд на ветлужца, но поймав встречный, оценивающий, тут же спохватился и стал вполне уверенно набрасывать план местности, заодно объясняя собеседнику, где могут скрытно расположиться в засаде эрзяне.

***

С высоты склонившейся над узкой речной протокой верхушки сосны, где замерла, высматривая добычу, черная птица, открывался вид на пологий, вытянутый мысок, затянутый в своей сердцевине низкой пожухлой травой. Там несколько мгновений назад ткнулся носом в берег деревянный корабль, из которого стали прыгать вооруженные люди, выстраивающиеся в плотный прямоугольник, прикрытый с передней стороны вытянутыми каплевидными щитами. Одна боковая сторона образованной фигуры упиралась в невысокий берег, поросший еловым лесом с густым непролазным подлеском, другая упиралась в мелководье речки, мутное от поднявшегося ила. Темный блестящий глаз пернатого хищника с нескрываемым гневом рассматривал двуногих, которые распугали в округе всю мелкую живность своими криками и лязгом железа. Подернувшись на мгновение пеленой, он тут же уставился на новую напасть, которая касалась непосредственно птицы. Частые удары топора, содрогание дерева и посыпавшаяся хвоя вызвали оскорбленное, хриплое карканье и темный силуэт ворона скользнул вниз, расправляя крылья. Снизившись почти до самой воды, птица спланировала к одинокой фигуре, размахивающей руками на краю мыса, и постаралась донести до нее все свое возмущение громким криком и ударом крыла по блестящему шлему.
- Ах ты отродье свинячье! Чуть глаза не выбила! – раздался возмущенный крик пострадавшего.
- Окстись, полусотник! Тебя боги своим крылом благословили! – донесся из строя молодой веселый возглас.
- Хорошо, что не чем-нибудь другим…
- А погодь чуть, ворон уже на следующий заход пошел… Немного поднатужится, прицелится тщательнее и выпустит все свое…
- Так, шутник, выйти из строя! – полусотник с ухмылкой оглядел представшего перед его глазами веселящегося молодого черемиса, провожаемого недовольными взглядами своих старших соратников. – Гляжу, ты, Курныж , на моем языке совсем шибко балакать стал, а? Это же твоя родовая птица, так чего ты над этим вестником смерти изгаляешься?
- Ну, не совсем над ним… - смущенно промямлил тот, однако собрался с духом и постарался перевести разговор на другую тему. – Раз уж несет он нам недобрые вести, то встречать нам смерть надо не заунывною песнью…
- Это мы потом посмотрим, кому он чего несет… А пока иди помоги своим товарищам раненых в лес оттащить, они вчетвером не справляются… Только осторожно несите, не растрясите по дороге!
- Так я не успею возвратиться! – возмущенно начал возражать черемис, но был мгновенно прерван полусотником.
- Все ты успеешь! Мы по реке этим татям столько молодых сосенок накидали, что они еще не скоро подойдут, да и Овтай с Андясом еще на том берегу спокойно стоят, значит минута-другая есть.
Проводив взглядом убежавшего черемиса, Иван повернулся к строю. - Еще вопросы или непонятки какие есть?
- Хм… Дозволь слово молвить, полусотник, - обратился к нему самый старший из черемисов и, получив одобряющий кивок, продолжил. – С твоими минутами мы уже свыклись, а вот чего ты нас с Пельгой не отпустил? Почему одних одо … удмуртов отправил?
- Почему? С вами занимаюсь я всего несколько недель и обучаю в основном взаимодействию, то есть… как нужно выполнять мои команды, как прикрывать друг друга в строю. Вы же все подготовленные пришли, с мечом не первый год дружите… А их я обучал тому, что сам умею – как в лесу укрыться, да как хитро противника спеленать… Знаю, знаю, вы все в глухих чащобах выросли и прячетесь лучше меня, но вот в ближнем бою вам против меня не выстоять, так что я отправил тех из удмуртов, кто был лучшим в моей учебе. Их задача не только в том, чтобы путь противнику загораживать, деревья на реку валя, но и в том, чтобы его воев на себя выманить и существенно проредить их количество. Тати же не полные дураки, чтобы спокойно смотреть как мы запруды строим, наверняка по берегу десяток-другой пустили, чтобы неспешно нас в ловушку загнать... Дайте срок, хлопцы, придем на зимовку и я вас тоже начну обучать тому что знаю… О! Кончай разговоры, Пельга уже бежит с ребятами и Овтай оттуда же машет. Курныж, все явились? Все нормально? Тогда в строй! Вот и они, голубчики… Первый ряд, на колено! Второй ряд, щиты над головой! Черепашки, ерш вашу медь! Пельга, вставайте с краю, не дайте по мелководью прорваться! Лучникам, стрелять по готовности! Главное - не дать им разобрать завал! Они должны высадиться перед нами!
Вышедшая из-за речного поворота лодья плавно покатилась и замерла, ощетинившись двумя рядами весел, застывших в воздухе подобно старому, поломанному вееру. За ней показался нос второй, принесший с собой порыв холодного ветра, который взбил мелкую рябь на поверхности воды, подлетел к травянистому мысу и донес до замершего там в неподвижности строя воинов сначала крик ликования, а потом возглас разочарования. Первый был вызван вылетевшим на мель ушкуем, застрявшим на середине узкого русла. Одна часть брошенных наспех весел торчала из судна подобно поднятым вверх рукам, другая медленно сносилась течением вниз, показывая, что с судна вся команда убегала в спешке, преисполненная страхом за свою жизнь. А какие еще мысли должны возникнуть у разгоряченных преследователей, зарабатывающих себе на жизнь разбойным промыслом? Только направленные на поживу и удовлетворение своей мести за погибших соратников. Ах да, еще так сладко чувствовать, что тебя боятся…
- Все! Догнали! Спешенный с речного коня противник, только что высадившийся на берегу и сгрудившийся там двумя хлипкими рядами, теперь никуда не уйдет! Да и какой это теперь противник? Всего-то полтора десятка воев, уцелевших в битве на Оке! На один зубок для двух лодей, до отказа набитых ратниками! А еще должен подойти десяток, пущенный по берегу, дабы разгонять трусливых лесорубов, вздумавших засорять реку своими срубленными деревьями! И не обойдешь ведь эти бревна, если учесть что ширина речки в этом месте всего пара десятков шагов! Приходится кое-кому лезть в холодную осеннюю воду и оттаскивать препятствия в сторону…Хм…Однако надо отдать должное загнанной добычи, сопротивлялась она до последнего, а теперь явно приготовилась принять смерть на этом месте, иначе бы сразу бежала в густые дебри лесов на растерзание диким зверям и воинственным местным племенам! Правда, умирать этим воям не хочется, вон как прикрылись щитами…Хотят продать свои жизни подороже! Ну что же, мы покупаем! Раз вы готовы к смерти, то она не замедлит к вам явиться!
Однако исполнение данного желания сразу натолкнулось на ряд препятствий, как раз и вызвавших крик разочарования. По воде к этим воинам было подойти очень трудно. Ушкуй, застрявший ровно посередине между сближающихся противниками, перегораживал русло намертво, а перед ним частым гребнем торчали из воды только что срубленные стволы молодых сосен. Для сладкой мести нужно было высаживаться на небольшой открытый участок пологого мыса, подставляясь прямо под выстрелы чужаков. Однако и с этим можно справиться, главное держать добычу под плотным обстрелом, тогда ни один ратник на мысу не посмеет выглянуть из-за щитов, не то, что послать стрелу!
Лодьи подошли к берегу, завязнув на илистом мелководье всего в паре метров от суши. Слитный выстрел выстроившихся на судах двух десятков лучников подтвердил успешность этого шага. Бронированный зверь, расположившийся на берегу, еще больше сплотил свои ряды, прогнулся и отступил на шаг назад, не делая никаких попыток ответить, однако и сам он не получил видимых повреждений. Видимо расстояние в сотню шагов оказалось недостаточным, чтобы пробить его крепкую шкуру. Однако за это время первая волна вооруженных топорами ратников успела выстроиться на берегу и прикрыть щитами остальных высаживающихся. Разбрызгивая в стороны холодную воду, круто замешанную с илом, бородатые вои шустро спрыгивали вниз, принимали за отвороты сапог порции жидкой осенней жижи и стремительно выбегали на берег, разбрасывая вокруг уже смачные ругательства. Там разношерстая толпа выстраивалась в подобие строя и продвигалась вперед, давая возможность следующей партии занять место на сухом клочке мыса. Заминка произошла лишь в тот момент, когда с одной из лодьи лучники стали выпрыгивать, чтобы подобраться поближе к обреченной добыче. Короткий окрик отправил их обратно и тот же голос скомандовал паре ратников взобраться на невысокий глинистый склон, чтобы по его краю подойти вплотную к неприятелю, а заодно и проверить, нет ли там засады. Те натужно взобрались на полутораметровый обрыв, но дальше пройти мешал густой подлесок, а попытки пройти по краю не вызвали ничего, кроме смеха. Даже со стороны обреченного противника донеслись возглас о скоморошьих плясках, до этого те вовсе не реагировали на оскорбительные выкрики, иной раз доносящиеся со стороны преследователей. В итоге тот же рассерженный бас послал свою неудавшуюся разведку на противоположную сторону, чтобы с троими другими штрафниками начать разгребать завал из деревьев, стоя по пояс воде. Предводитель муромской братии то ли не решался начать штурм, то ли просто прощупывал своего врага, который не предпринимал ровно никаких активных действий. И он таки добился реакции от противника. Попытка разгрести речную засеку вызвала мгновенный отклик, в бронированной скорлупе на пару секунд приоткрылась щель, и две каленые стрелы тут же ужалили загнанных в воду штрафников, заставив остальных поднять повыше щиты. Большого урона они не нанесли, лишь один воин выбрался на берег и неловко засеменил к лодьям, но и продолжать разгребать завал остальные полноценно уже не хотели. Глухое недовольное ворчание затягивающемуся противостоянию заставило предводителя выбраться из строя вперед и, выкрикнув что-то неразборчивое, повести за собой выбравшееся на сушу войско. Неровный ряды речного десанта тут же рассыпались, и с выкриками четыре десятка воев двинулись вперед, постепенно набирая скорость. Их бег сопровождался нарастающим пением тетив за спиной, лучники на лодьях вновь возобновили осыпать вражеского зверя частым острым дождем, чтобы он не мог предпринять никаких резких движений до того момента, пока его не возьмут в оборот набегающие ратники. Однако тот и без этого не подавал никаких признаков жизни, не пытался даже огрызаться калеными стрелами на стремительно приближающегося врага.
Противостояние приближалось к развязке. Слитный рев атакующих, размахивающих над головами топорами, заглушал все звуки в округе. Они уже преодолели половину расстояния до своей цели, как над щитами защищающихся взлетел на копье голубой флаг с вышитой на нем хищной черной птицей с двумя головами. Нападавшие и не заметили его, в ярости преодолевая до противника последние метры, однако на противоположной стороне речки, за лодьями, раздвинулись кусты, и частый дождь бронебойных стрел вперемешку со срезнями упал на спину заканчивающих свое занятие разбойных стрельцов. Одновременно с этим откинулась холстина, устилающая дно ушкуя и полтора десятка ветлужских и эрзянских лучников приподнялись над его бортом. И сразу же сходное число каленых стрел устремились в спины атакующим татям, сбивая бегущую толпу с яростного ритма. Крики боли слились с криками ярости, но набравшая скорость махина уже не могла остановиться и бросилась по инерции на приближающегося врага, прямо на выставленные мгновением раньше копья. Бронированная черепаха и не думала размыкать свои ряды после окончания обстрела, она подняла первый ряд с колен, а второй убрал щиты над головами и выставил вперед длинные жала, не позволившие атакующим с разбега разбить строй, врубаясь в его прорехи и пытаясь длинными секирами с размаха достать шеломы противостоящего противника. Немногие проскользнувшие между копьями тати, вынужденно открывшиеся из-за того, что им пришлось чуть сдвинуть в сторону свои щиты, сразу же получили от первого ряда короткие встречные уколы сулицами и мечами, заставившие их отпрянуть или упасть под ноги защитников. Однако трое ворвавшихся в строй татей чуть было не разбили казавшийся монолитным строй ветлужцев. Лишь второй залп с ушкуя не позволил нападавшим ворваться в образовавшиеся прорехи, давая время им затянуться. Стоявшим с краю полусотнику и его десятнику пришлось бросить свои длинные копья, они отошли назад и стали в два меча штопать разверзшуюся защиту, помогая второму ряду добить прорвавшегося противника. Воспользовавшись этим, оставшийся разбойный люд успел выдавить правый край ветлужцев и начал обтекать защитников по мелководью, вынуждая тех разворачивать свои ряды, вставая почти полукругом. И только тут уже третий залп с ушкуя, находящегося всего метрах в сорока от места действия, полностью накрыл нападавших, открыв им нешуточную угрозу с фланга. Яростный напор тут же ослаб и волна атакующих бросилась в рассыпную. Точнее, стали разбегаться ее остатки, дюжина оставшихся на ногах ратников. Часть из них бросилась на густо поросший глинистый склон, другая в облегченных доспехах попыталась уйти вверх по речке, однако и там их настигали бронебойные стрелы засевших в ушкуе лучников. Бронированный зверь шагнул несколько раз, копьями добивая раненых врагов, и остановился. Видимый противник был повержен. Сотней шагов ниже по течению через речку были уже повалены заранее подрубленные толстые деревья, и по ним перебегало около полутора десятка полностью одоспешенных воинов, в то время пока эрзянские лучники прижимали оставшегося врага к палубам лодей.
Полусотник ветлужцев шагнул в сторону, нарушая стройность рядов бронированного зверя, и стянул с себя шлем. Оглядевшись по сторонам, он сплюнул на песок, озадаченно изучил поле боя и презрительно кивнул на немногочисленных разбегающихся татей.
- И это все? И эти шаромыжники не дали нам утром плотно позавтракать?! Вот смотрите, что бывает, когда в битве каждый сам за себя! И в вашей жизни такое же произойти может, если будете меж собой грызться! Пельга, пять опытных двоек на преследование! А то эрзяне их тут до ночи ловить будут…

Овтай – от овто «медведь» (эрз.)
Инешкипаз – творец света и мира, верховный бог (эрз.)
Нападение муромского князя на эрзян в 1103г. отмечено в летописи: «бися Ярослав с Мордвою месяца марта в 4 день и побежден бысть Ярослав».
твердь – в данном контексте лесная крепость. «А мордва вбегоша в лесы своя в тверди, а кто не вбегл тех избиша наехавше Гюргеви молодии…» (Лавр. летопись)
В 1088 году город подвергся захвату со стороны волжских булгар.
«В те же времена были на Волге и Оке разбои, и многих болгар, торгуюсчих пограбили и побили. Болгары же присылали ко князю Ольгу и брату его Ярославу просить на разбойников, но не получа управы и взятого, пришед с войски. Муром взяли и пограбили, а села пожгли» (В. Н. Tатищев).
Курныж – ворон (марийск.)
Определенное отношение у мари к черной вороне, или ворону (шем курныж). Питающийся падалью, имеющий зловещий вид, он часто воспринимается посредником между царствами живых и мертвых, между жизнью и смертью. Выступает обычно вестником зла.
Одо – название удмуртов у марийцев
шаромыжник - слово, называющее любителя поживиться на чужой счет, происходит, вероятно, от преобразованного на русский лад в существительное французского обращения cher ami – "дорогой друг". Согласно преданиям, с этими словами голодные солдаты отступающей из Москвы в 1812 году французской армии подходили к русским, прося какого-нибудь пропитания.

 все сообщения
Кержак Дата: Воскресенье, 03.10.2010, 10:39 | Сообщение # 37
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Архипов)
поднимая снаряженный лук

возникает впечатление что лук со стрелой, и только напрягая мозг понимаешь, что речь о луке с натянутой тетивой
 все сообщения
Кержак Дата: Воскресенье, 03.10.2010, 10:43 | Сообщение # 38
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Архипов)
Сам переводчик

толмач? переводчик явный анахронизм...
Quote (Архипов)
и бросился в воду наперерез ушкую, поднимая снаряженный лук высоко над головой

опять же - бросился поднимая высоко - противоречиво - ну не знаю... не сходится в голове у меня...
Quote (Архипов)
с расплывшимися пятнами крови под телами.

это вообще как? расплываются пятна на одежде или ткани, но вот под человеком скорее лужа или еще как, хотя может просто придираюсь)))
Quote (Архипов)
Чуть дальше, возле голой мачты, валетом лежали двое ветлужцев,

может голова к глове или еще как - валетом - анахронизм явный, понятно что в голове ГГ это приемлемо, но все же ка кто резко бьет среди такого архаизированного текста
 все сообщения
Кержак Дата: Воскресенье, 03.10.2010, 10:45 | Сообщение # 39
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Архипов)
Ладно, об этом потом, трупы этих

рекомендую заменитьна тела... труп такой специфический термин...

а вообще - очень живо и бодро.
+

 все сообщения
Кержак Дата: Воскресенье, 03.10.2010, 10:45 | Сообщение # 40
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
дальнейший детальный разбор, если он нужен, постараюсь сделать вечером.
 все сообщения
Архипов Дата: Воскресенье, 03.10.2010, 21:45 | Сообщение # 41
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline
Quote (Кержак)
дальнейший детальный разбор, если он нужен, постараюсь сделать вечером.

Был бы очень признателен! Спасибо за "переводчика", лажанулся. Остальное посмотрю на свежую голову.

 все сообщения
Кержак Дата: Понедельник, 04.10.2010, 07:59 | Сообщение # 42
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Архипов)
Навалятся на наш ушкуй всем миром

всем миром - мир это жители общины одной - к бандам это относиться не может
Quote (Архипов)
Адреналин не ушел из вен?

вены не звучат - из жил? из крови? из яростно струящейся по жилам крови?
Quote (Архипов)
заливаемая водой в половодье.

хехе, тавтология, понятно что в половодье вода)))
Quote (Архипов)
Судно свободно прошло в устье,

слово судно - в сочетании со словом свободно - сполшные ССССС - лучше Ушкуй в этом случае
Quote (Архипов)
вои шустро спрыгивали вниз

шустро - они ж не зайцы...
Quote (Архипов)
принимали за отвороты сапог

отвороты - у ботфорт, а у сапог - голенища
Quote (Архипов)
стремительно выбегали на берег

стремительно по заилинному дну, нуну, да еще и в доспехе, со щитами и оружно? анрил - медленно , с трудом переставляя ноги
Quote (Архипов)
Там разношерстая толпа выстраивалась в подобие строя и продвигалась вперед

выстраивалась в строй))) тавтология. да и разношерстная... они ж доспехах? со щитами? не тот термин имхо
Quote (Архипов)
когда с одной из лодьи

с одной из ладЕЙ? или с одной ладьи - без из.
 все сообщения
Кержак Дата: Понедельник, 04.10.2010, 08:04 | Сообщение # 43
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Архипов)
вновь возобновили

тавтология
Quote (Архипов)
тот и без этого

опять же)))
Quote (Архипов)
заканчивающих свое занятие

вообще не то, какая то невнятная фраза - совсем не та...
Quote (Архипов)
со срезнями упал на спину

на спины воев или в спину наступающего отряда или строя?
Quote (Архипов)
Однако тот и без этого не подавал никаких признаков жизни, не пытался даже огрызаться калеными стрелами на стремительно приближающегося врага.

лучше выстрелами а не калеными стрелами - они и так очень часто повторяются
 все сообщения
Кержак Дата: Понедельник, 04.10.2010, 08:12 | Сообщение # 44
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Архипов)
заканчивающих свое занятие разбойных стрельцов.

так все же именно на лучников упал залп или на строй воев?
Quote (Архипов)
тали в два меча штопать разверзшуюся защиту

имхо лучше чтото более боевое - штопать... ну не звучит...
Quote (Архипов)
он сплюнул на песок,

сплюнул на истоптанный, залитый кровью песок
 все сообщения
Архипов Дата: Вторник, 05.10.2010, 11:45 | Сообщение # 45
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline
На 90% принял все замечания. Спасибо, Кержак !
 все сообщения
Кержак Дата: Вторник, 05.10.2010, 12:13 | Сообщение # 46
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Архипов, долго размышлял о самом бое.
мне вот кажется что наши должны были в финальной части перед столкновением все же сами качнуться вперед, ну сделать несколько шагов хотя бы чтобы уровнять энергию столкновения.
иначе жидкий всего в два чела строй не выдержит - имхо
и еще - полусотник все же не с копьем по идее должон стоять а на фланге там или в первом ряду наоборот, с его то навыками. или в тылу - резервом.
но это так - мелочь
 все сообщения
Архипов Дата: Вторник, 05.10.2010, 20:50 | Сообщение # 47
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline
Quote (Кержак)
мне вот кажется что наши должны были в финальной части перед столкновением все же сами качнуться вперед, ну сделать несколько шагов хотя бы чтобы уровнять энергию столкновения.

Энергию я пытался уравнять выбросив вперед копья из второго ряда... Это все-таки не конница. А то, что строй не должен был выдержать - это факт, но он и был предназначен для того, чтобы отвлечь... А потом уничтожить с тыла стрелами в упор. В любом случае, я еще подумаю над этим.

Quote (Кержак)
и еще - полусотник все же не с копьем по идее должон стоять а на фланге там или в первом ряду наоборот, с его то навыками. или в тылу - резервом.

Навыков столкновений у него нет, он ничем не отличается в этом от других, а насчет первого ряда или фланга - он стоит именно на правом фланге ( во втором ряду с копьем ). На вероятном месте прорыва. А резерва нет, как и отчетливого тыла. И в случае опасности, он всегда может отступить и применить на прорвавшихся свое умение... ножа и меча.
Так мне кажется.

 все сообщения
Кержак Дата: Среда, 06.10.2010, 07:33 | Сообщение # 48
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Архипов)
Энергию я пытался уравнять выбросив вперед копья из второго ряда... Это все-таки не конница. А то, что строй не должен был выдержать - это факт, но он и был предназначен для того, чтобы отвлечь... А потом уничтожить с тыла стрелами в упор. В любом случае, я еще подумаю над этим.

чтобы выброс копий уровнял - нужна некая плотность его
если вы учавствовали в стеношных боях, то там как раз два строя с разгону друг в друга влетают)))

про полусотника - не вопрос)))

 все сообщения
Gergen Дата: Вторник, 12.10.2010, 00:21 | Сообщение # 49
подъесаул
Группа: Джигиты
Сообщений: 899
Награды: 5
Статус: Offline
Архипов, Уважаемый Андрей Михайлович с огромным удовольствием читаю Ваше произведение. Давно слежу за продолжениями. Спасибо за труд.
ИМХО роялей много меньше чем в "Отроке, особенно приятно расписана технология процессов, с картинками, которые должны убедить любого в логичности данных технологий.
Прошу извинить за офтоп, если мешает - снесите.


Давайте спокойно подумаем!

Сообщение отредактировал Gergen - Вторник, 12.10.2010, 00:23
 все сообщения
Кержак Дата: Вторник, 12.10.2010, 07:39 | Сообщение # 50
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Gergen, да вы лучше с вычиткой помогайте))) ну и мысли высказывайте)))
а Приятные слова всякому автору нужны)))
 все сообщения
Архипов Дата: Вторник, 12.10.2010, 21:30 | Сообщение # 51
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline
Вот, как раз и повод для того, чтобы не только с вычиткой помочь, но и мыслями... Сердцевины не хватает!

Глава 9. Начало. Не слишком вычитано, не проработана стилистика, возможны изменения... Мне нужны ваши предложения и замечания. Обновление от 12.10.2010.

Пасмурная ночь конца сентября, укрывшая одеялом облаков хвойный лес с расположившимися на одной из его полян ратниками, не давала им тепла и уюта. Промозглость, перемешанная с терпким запахом прелой листвы и хвои обступила людей со всех сторон, заставляя их плотнее сжимать свои кольца вокруг потрескивающих смолистыми сучьями костров. Да и зимний холод временами уже начинал проникать в самую сердцевину осени, высвечивая под утро белесым инеем узоры на неосторожно оставленном в стороне железе. Однако до рассветных сумерек было еще далеко и сложенный металл под большим корявым дубом, вознесшимся гораздо выше окружающего его царства елей и сосен, еще не успел отдать тепло прошедшего дня окружающему пространству. Согретый рукотворным теплом, он отсвечивал в отблесках костра небрежно сваленной кучей копий, секир, окантованных железом щитов и положенных чуть в стороне бронных доспехов.
- Не поймет наш воевода тебя никак, Иван сын Михайлов, - попытался передать возмущение Овтая его толмач.
- А что не так? – лениво повернулся другим боком к костру ветлужский полусотник. – Я же сказал, что если ему кажется это справедливым, то пусть забирает остальное барахло.
Не дождавшись, когда Андяс начнет толковать следующую часть степенной речи главы эрзянского войска, вмешался Мокша. Он решил шепотом донести до полусотника и нескольких его соратников, что не стоит прерывать таким предложением веками сложившийся ритуал по дележу добычи, тем более ветлужцы и так забрали самое ценное. Тем не менее Овтай прервал свой монолог и попытался цыкнуть на него, возмутившись, что тот влез в разговор. Мокша стал оправдываться, и их оживленная перепалка немного затянулась.
- Так их мы по праву взяли, - решил прервать спорщиков Иван. – Я про брони толкую… Первая лодья полностью наша, полтора десятка кольчуг и других бронных доспехов с нее мы забираем себе, однако часть э… другой добычи по доброй воле отдаем в общий котел. То же касается и совместной битвы. Все одоспешенные тати бросились на нас и именно мы сдержали их натиск и прикончили…
- В них было немало стрел эрзянских лучников… - вмешался через Андяса Овтай.
- Да уж, - согласился полусотник. – Нашпигованы многие тати были не хуже ежиков, но сейчас не разберешь, кто кого поразил… Все эти стрелы, заметьте, были нашими. Теми самыми, которыми мы поделились перед боем с вами. У вас же бронебойных почти не было, большинство ваших наконечников, увы, оставляют желать лучшего. Так что, я считаю, что все брони по справедливости следует забрать нам, но вот все остальное можешь поделить, как хочешь…
- Ты желаешь забрать самое лучшее, а нас заставляешь делить жалкие остатки? – за спокойным голосом эрзянского воеводы можно было уловить, что его терпение иссякает.
- Нет, Овтай, я просто донес до тебя свое мнение, а решать будешь ты, - решил больше не играть на его нервах ветлужский полусотник, получив одобрительный кивок со стороны своих десятников. – У нас в дележе от совместной битвы три десятка кольчуг с лишним. Говори, сколько хочешь забрать, и покончим на этом. Сколько скажешь, столько и заберешь, главное, чтобы это казалось тебе справедливым. И учти, что остальное железо от обоих столкновений… ну, за небольшим исключением, мы можем оставить тебе. Признаюсь, что нам не с руки его таскать с собой, предстоит неблизкий путь…
- А если я возьму все брони? – задумчиво произнес Овтай.
- Так и будет, - наклонил голову Иван и хитро ухмыльнулся. – Мы будем знать, что такова твоя справедливость.
- Тогда я возьму десять. И, конечно, одну лодью.
- Хорошо. И мы добавим еще от себя две кольчуги. Одну в подарок твоему великому князю. Кажется, у вас он зовется инязором, так? Мы ее сняли с того татя на первой лодье, щеголявшим в красном корзно. Твои же люди его, кажется, и вытащили из воды… Знатный доспех. А вторая для тебя. С условием, что ты сохранишь для нас две остальные лодьи, и поможешь починить нашу. Из остальной общей добычи выдели нам десяток крепких секир и метательных ножей, остальное забери себе. Договорились?
- Да! – перевел наклон головы эрзянского воеводы Андяс и продолжил переводить его речь, потому что тот и не думал останавливаться. – Странный ты воин, Иван. Не купец, как положено быть доброму ратнику. То рьяно торгуешься, то предлагаешь решать самому… Да и после боя первым делом не за сбором добычи следил, отдав сие дело на откуп мне, а своими ранеными занимался. А ежели бы я тебя обманул? Кстати, я тебя еще не отблагодарил за помощь моим пострадавшим, со сноровкой твои люди с лечением управились… А, вот еще! Сразу же после боя ты расставил окрест дозоры, и ныне твои вои вместе с моими ходят. Выходит, доверяешь? Но почему не доверишься совсем моим людям? Измотались вы в битве поболее нашего… Кстати, раненые ваши как?
- Отвечу сначала на первые вопросы, - поднял руку Иван, прерывая речь эрзянина. – Один мой воин так и умер, не приходя в сознание. Второй, думаю, выживет, но еще плох… сутки отлежится, тогда будет видно. Остальные раны не смертельные, если, конечно, не воспалятся. Из этих раненых двое не ходячих, но думаю, что через пару месяцев бегать начнут. Лекарством травяным запаслись вдоволь, да и лекарь наш ветлужский троих моих воев учил, как раны обрабатывать… Кроме того, сам я тоже кое-что умею. Выберутся. А по поводу моих дозоров не обижайся, приучаю я своих воинов, чтобы службу несли, не расслабляясь даже после битвы. Кто знает, когда враг новый подойдет?
- Хочешь сказать, что твои вои еще обучение проходят? Не похоже на то, да и не все из них неоперившиеся юнцы…
- Правильно. Но учиться можно всю жизнь, а они со мной всего лишь с начала лета, а некоторые даже меньше месяца. Большинство из них были в недавнем прошлом охотниками, но пришлось и за оружие взяться…
- Да, Мокша рассказывал про ваши беды, хоть сам и не всё видел… - Андяс перевел дух, еле успевая толмачить в обе стороны, отхлебнул чашу с хмельным медом, пущенную по кругу, и продолжил. – После его сказаний о вашей земле у нас прибавилось к вам веры… Знаем ныне, что не просто так вы к нам шли.
- Значит, не всю головушку ему отбили? – ухмыльнулся Иван. – Это хорошо, уж больно мастер он хороший. А насчет того, зачем к вам шли, это и есть ответ на твой первый вопрос. Брони нам нужны… ты сам видел, что мы, имея добрые доспехи, почти не получили ранений, однако нужны они не ценой ругани с тобой и твоим князем. Я и торговался лишь потому, что иначе ты меня просто не понял бы…
- Может, все тогда отдашь? – улыбнулся Овтай.
- Ну уж нет, сговорились, так сговорились, да и три с половиною десятка кольчуг на дороге не валяются. А насчет нашего дела… Что знаешь ты о нас?
- Что? – Овтай крепко задумался, достал из-за спины глиняную бутыль, оплетенную лозой для сохранности, налил в довольно большую расписную братину одуряющее пахнущий летом и травами напиток и поднялся на ноги. – В честь дележа честного добычи воинской! Да пребудет с нами Инешкипаз, Вере Чипаз ! Отпейте, гости дорогие, настоящего медового пуре . Это не чета вашему хмельному меду. Напиток сей силу набирает несколько лет, выдерживается в закопанных в землю дубовых бочках.
Братина пошла по кругу, и каждый воин после внушительного глотка счел либо одобрительно крякнуть, либо удивленно покачать головой. Даже полусотник, имевший в прошлом немалый опыт в приготовлении разных ягодных настоек, с наслаждением закрыл глаза, перекатывая во рту хмельной нектар.
- Знаем мы о вас мало… - продолжил тем временем Овтай с помощью своего толмача. – Весть о вас дошла в конце лета. Есть, мол, такой народец на Ветлуге, что булгар побил, защищаясь… А как Мокша нам поведал, и с новгородцами не побоялись схватиться.
- Перебью тебя, Овтай, извини, - вскинул руку Иван. – Дабы не возникло потом кривды в пересказе… Не булгар мы побили, а татей, что на нас напали. И были они из племени буртасов, хоть и служили многие на службе Великого Булгара прежде… А с булгарскими купцами было у нас лишь недоразумение на Оке, но не стали после этого мы распалять вражду с ними, добром расстались…
- Про последнее нам Мокша подробно изложил, похваляясь как он к засеке речной руку свою приложил… Знаем мы теперь и подтверждение нашли в рати вашей, что не только с Переяславля у вас людишки, но и другие племена среди вас живут. Как вышло, что одним целым вы стали, одним названием зоветесь?
- Ветлужцами? Не все так лепо, как кажется, Овтай. Черемисы от нас наособицу, хоть в рати нашей присутствуют и в других делах помогают. Да и потерялись бы мы среди этого народа, не так уж нас и много… А соединились мы по одной простой причине, вместе от врага отбиваться легче и дела делать сподручнее. Поэтому и ищем мы на просторах окских друзей для себя… тех, кто на подмогу придет в случае надобности и в делах наших верным товарищем будет.
- И к нам придете, ежели позовем? – скептически изогнул бровь Овтай.
- Почему бы и нет, если друзьями станем? – поднял на эрзянина взгляд, до этого неотрывно внимающий прогорающим углям костра, ветлужский полусотник. – А что? Есть такая нужда? Расскажи мне, что на Оке у вас тут творится, а то слухи все больше друг другу противоречат. Даже про землю эту ничего не знали… кому она принадлежит? То ли вам, то ли князю муромскому?
- Ну, слушай, коли желание есть, - степенная речь Овтая почти сливалась с переводом Андяса. Было ощущение, что они не раз об этом говорили, и толмач иногда ненароком даже забегал вперед. – В соседях у нас Ярослав, который в отличие от брата своего, Олега Святославича, воинственным и буйным нравом не отличается, хоть завсегда и ходил у него в подручных, почитал его яко отца. Однако два десятка лет тому назад, как князья на Руси сговорились , что каждый держит отчую землю, осел он землях муромских и рязанских… С прицелом на Чернигов. Обустраивается, крепости и города строит… Тот же Переяславль Рязанский - его рук дело. На землях ниже по Оке смердов расселяет по нашему берегу, и тут бы селища свои поставил, да отпор мы ему дали. И еще… Людишки свободные, кто христианства не принимал, издавна на муромскую землю бежали, надеясь тут от него спастись. В этих местах издревле кроме нас мурома жила, мещера, булгары частенько захаживали. Так что каждое племя верило в своих богов, а пришлые еще принесли веру в Христа, Магомета… никто из-за того никому обиду не чинил. Однако с приходом Ярослава начал он силком людей крестить… Хотя нет, не с того началось, наговариваю я. Это именно ему обиду учинили. Первыми в Муром как наместники отца прибыли его сыновья, Михаил и Федор. Говорят разное, но в городе началась смута между местными и пришлыми, между христианами и… теми, кого они язычниками называют, хотя одной с ними крови. Мыслю, что восстание было из-за того, что власть мирно поделить не смогли. Тогда-то один из княжичей, Михаил, был убит, а Ярославу пришлось брать город с оружием в руках. Потом были еще раздоры и даже на жизнь самого князя покушались, но в итоге Святославович взял вверх, а людишек во многом числе на реке Оке крестил. Те же, кто власть его или веру не принял, окрест уходить стали. И у нас многие осели, мурома так целыми селениями переходила на наш берег… А Ярославу такой победы оказалось мало и он ушедших от него тоже захотел заставить в Христа поверить, начал и в наши земли захаживать. Хотя говорил, что это они против него козни строят. Тут уж пришлось дать ему укорот, талантом воинским он никогда не блистал, поэтому побили его и с тех пор он к нам не суется… Кстати, с тех времен и Андяс к нам прибился… Как тебе мой рассказ, Иван? Встанешь против Ярослава? Ты ведь христианин?
- Среди моей рати на твоей земле лишь я один крест ношу, но никого силой в свою веру не гоню. А насчет христианства я тебе так скажу… Много хорошего и доброго оно несет в народ. «Возлюби ближнего, не убий, не укради…» Церкви стоят на зависть всем, красота и благость там такая, что на душе сразу спокойно и уютно становится… Только вот пользуются нашей верой, как и любой другой, власть имущие. А для чего? Чтобы подданных было много, податей в казну больше собиралось и никто против них самих слова сказать не мог. Ведь церковь та же что говорит? Власть князя от бога! Не смейте ему перечить! Да и иной священник столько под себя подгребет, что пузо его перед ним нести приходится… А монастыри? Им зачем земли отписывают с христианами, работающими там? Чтобы это пузо набивать? Я к чему всё говорю… Не надо путать веру и людей, которые ее несут. А среди них и святые иной раз встречаются… среди этой шушеры с животами. Те священники, которые людям покой и свет в душу несут, которые голодного накормят и пригреют, а безотцовщину воспитают и грамоте научат – я таким в ноги готов поклониться. Только редкость они среди нас и вряд ли будет когда по-другому… Да и не только от веры доброта зависит, наверное. Вот и вы, думаю, теми же заповедями живете. Может, люди даже чуть чище, потому что в лесу обитают, с природой, с богами ее напрямую общаясь… Так что, если дело ваше будет честное, то придем, не сомневайся. Однако речь не об этом, сразу такие дела не делаются, доверие надо заслужить, а на это уйдут годы. Речь пока о малом. Видел ли товар наш?
- Ха… Мокша все уши прожужжал, пока не притащил к ушкую вашему и не показал цветы дивные на котлах и горшках, что он лично лепил. С руками оторвут товар этот, ежели цену заламывать не станете.
- Значит, основное дело он сделал, показал. Мне осталось лишь добавить, что железная посуда эта за малым исключением предназначена в подарок для вашего князя. А предложение наше к нему вот какое… Железо на болотах у нас с примесями, грязное. Много труда нам приходится прикладывать, чтобы его достать и как-то очистить. А у вас… я точно об этом знаю, есть залежи руды, которая не только чистая, но и богатая... Много из нее железа выходит. Кабы разрешил ваш князь добывать нам ее в ваших землях, то половину вам отдавать бы стали. А коли людишками поможете, то и научили бы мы их тут же, как железо лить, да посуду такую делать. Всю прибыль пополам опять же, а выход с этого очень большой получить можно…
- Хм… не слышал я про такие места. Как все, по болотам добываем, где-то лучше руда, где-то хуже. И все? Нет более никаких условий у тебя?
- Разве что охранять места эти совместно, абы другим хитроумным мастеровым секреты наши не достались или тати нас не разграбили.
- Тати… Ты с полоняниками разговаривал… и не только. Что сказали тебе?
- Да почти ничего… Главарей побили, а остальные мало что знали. Однако точно выяснил, что весточка к ним пришла из Мурома после того, как там узнали, что мы ветлужцы. Если коротко, то подозреваю, что купец, которого мы побили, и на чьем ушкуе теперь ходим… имел дело именно с этими разбойными людишками. Потому и взять нас хотели, то ли для мести, то ли вызнать хотели про нашу стычку с новгородцем поподробнее… Не ведомо мне это, да и как опознали нас… тоже непонятно. То ли ушкуй приметный, то ли весть с Ветлуги сюда дошла… Зато могу рассказать для чего хотели новгородские купцы привлечь местных татей, если Мокша еще не доложил.
- Сказывай, не было у нас с ним разговора об этом.
- Живой товар решили они в Булгар продавать, похищать девок молодых окрест и отправлять в полуденные страны.
- А пошто это лихим людишкам надобно было? Коли захотели бы, то сами, без новгородцев сие дело осилили бы, – брови Овтая опять поползли вверх. – Зачем делиться прибылью с ними? Да и не было у нас в последнее время пропаж никаких…
- А вот про это тебе уже никто не ответит, порубали мы всех, кто знал что-нибудь об этом. И тут порубали и на Ветлуге, а в Новгород хода нам нет. Однако есть у нас присказка, что не стоит шум там поднимать, где обосновался, а тати именно рядом с вами обитали.
Овтай на минуту нахохлился, пытаясь переварить полученную информацию и вглядываясь по примеру других в пламя костра. Остальные вои, сидевшие у огня, не смели прерывать установившееся молчание и в безмолвии продолжали осушать безмерную братину, стараясь не привлекать к ней внимания разговорившегося начальства.
- Обещаю, что донесу до инязора твое предложение, однако обещать ничего не могу… Булгары в наших краях силу великую имеют и такой жирный кусок железа мимо своего рта пронести не дадут. Кроме того, доверие в таких великих делах наступает лишь когда родство по крови имеется. Вот, ваш князь…
- Воевода у нас главой… Нет, он женится этой осенью, причем по ба-ль-ш-о-о-й любви.
- А…
- А второй женой не возьмет, он тоже христианин.
- Не помеха это. У вас, верующих в Христа, такое сплошь и рядом… Даже церковь ваша на старые обычаи сквозь пальцы смотрит .
- Ну… на князей и бояр уже не просто смотрит и в этом я ее поддерживаю… кроме того женой у него черемиска. Мало того, что горячая, пришибить сковородкой может… - улыбнулся полусотник своим воспоминаниям. – Так еще и ветлужский кугуз из-за такого усиления на нашего воеводу осерчает.
- Хм… да. А из старших бояр ваших кого взять? У кого род весомей?
- Да нет у нас еще такого деления… - немало смутился Иван от отсутствия у себя знания таких простых вещей, как семейные корни ветлужцев. - И бояр нет. Ближники есть, хотя… для вас одно и то же это по смыслу. А среди них… эх, была не была, прощай холостяцкая жизнь. Коли такая нужда будет, то бери меня, старого, в расчет. За других не рискну сказать…
- А велик ли твой род?
- Род? Да… ить, один я как перст.
- То есть, случись стрела шальная, и не будет меж нами скрепляющего родства? – скептически скривился Овтай.
- Прерву я вас, воеводы, - неожиданно вмешался Пельга.

Инешкипаз, Вере Чипаз - Великий Создатель, Всевышний Солнцебог!
Пуре - исконно эрзянский напиток.
Любечский съезд (1097) — съезд русских князей, состоявшийся в городе Любече (на Днепре) с целью договориться о прекращении межкняжеских распрей из-за уделов и сплотиться против разорявших Русь половцев.
Переяславль Рязанский – ныне город Рязань
Еще в конце XI века среди князей и бояр двоеженство было обычным явлением (а простой люд даже не венчался). У церкви было только одно средство борьбы с этим явлением – отказ в причастии. Это про них писал митрополит Иоанн «иже без студа и бес срама 2 жене имеют». А попадались и «треженцы», и «четверожонные» семьи, про которые были прописаны свои статьи еще в «Церковном уставе» Всеволода первой половины XII века. Практика священнослужителей этого века была направлена на одно – любыми способами и поблажками внедрять венчальное единобрачие. (Б.А. Романов «Люди и нравы Древней Руси»)

 все сообщения
Кержак Дата: Вторник, 12.10.2010, 21:38 | Сообщение # 52
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
седня не смогу - пишу свой текст а завтра - прочту и отпишусь
 все сообщения
ViK Дата: Среда, 13.10.2010, 00:16 | Сообщение # 53
подхорунжий
Группа: Станичники
Сообщений: 129
Награды: 4
Статус: Offline
Quote (Архипов)
Промозглость, перемешанная с терпким запахом прелой листвы и хвои обступила людей со всех сторон, заставляя их плотнее сжимать свои кольца вокруг потрескивающих смолистыми сучьями костров.

Споткнулся, читая эту фразу. Может быть лучше так.

Заставляя их более плотными кольцами сжимать свои продрогшие тела вокруг потрескивающих смолистыми сучьями костров.

 все сообщения
ViK Дата: Среда, 13.10.2010, 00:46 | Сообщение # 54
подхорунжий
Группа: Станичники
Сообщений: 129
Награды: 4
Статус: Offline
Quote (Архипов)
Да и после боя первым делом не за сбором добычи следил, отдав сие дело на откуп мне, а своими ранеными занимался. А ежели бы я тебя обманул?

Упрёк в том, что командир после боя занялся ранеными, ИМХО не совсем уместен. Какой бы ценной ни была добыча, она не ценнее товарища, который прикроет тебя в бою. Обычно, так было всегда в постоянных воинских объединениях. (Не в бандитских, которые собирались на время, чтобы пограбить кого-то и разбежаться.) Овтай воин и это должен понимать. Тем более что сразу же за этим сам благодарит Михалыча за оказанную помощь своим раненым. А сбором добычи мог заниматься специальный человек, которому остальные доверяют.
 все сообщения
Архипов Дата: Среда, 13.10.2010, 08:14 | Сообщение # 55
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline
Quote (ViK)
Споткнулся, читая эту фразу. Может быть лучше так.

угу, что-нибудь сделаю с этим (как и с остальным текстом), спасибо.

Quote (ViK)
Упрёк в том, что командир после боя занялся ранеными, ИМХО не совсем уместен.

согласен полностью. перемудрил.

И все же... все же... мне кажется, что в главе чего-то не хватает (учитывая, что она замысливается как последняя про поход в мордовские земли). Нет какой-то струны, которая проходила бы по всему тексту. Какую тему можно было бы использовать и что еще в главе можно было бы отразить?

 все сообщения
Кержак Дата: Среда, 13.10.2010, 14:16 | Сообщение # 56
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Архипов)
не давала им тепла и уюта

вообще не то. не в тему)))
Quote (Архипов)
Нет, Овтай, я просто донес до тебя свое мнение, а решать будешь ты, - решил больше не играть на его нервах ветлужский полусотник, получив одобрительный кивок со стороны своих десятников. – У нас в дележе от совместной битвы три десятка кольчуг с лишним. Говори, сколько хочешь забрать, и покончим на этом. Сколько скажешь, столько и заберешь, главное, чтобы это казалось тебе справедливым. И учти, что остальное железо от обоих столкновений… ну, за небольшим исключением, мы можем оставить тебе. Признаюсь, что нам не с руки его таскать с собой, предстоит неблизкий путь…

так не ведут разговор - не уважение ваще к собеседнику.
баба яга против)))
Quote (Архипов)
в красном корзно.

это тока для князей - то есть не цвет - красный а слово - корзно - это и покрой еще специальный.
Quote (Архипов)
Из остальной общей добычи выдели

опять - не то, не говорят так - из остальной добычи - общей - не надо
Quote (Архипов)
- Перебью тебя, Овтай, извини, - вскинул руку Иван.

ваще не зачем перебивать)))

Архипов, вот чего думаю - сценка не удалась - надо переделывать
нет в ней нерва.
что люди должны после такого дела испытывать о чем говорить, как себя вести?
но вообще не то и не так как в главе.
конкретно предлагать не буду, лучше сами поищите. НО - ключ - нужны ЖИВЫЕ реакции и чуйства воинов переживших смерть и победивших в разы более сильного врага и взявших добычу.
а они у вас - какие то пеньки в итоге.
простите если что не так, просто честно написал чего подумалось

 все сообщения
Архипов Дата: Среда, 13.10.2010, 19:38 | Сообщение # 57
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline
Quote (Кержак)
не давала им тепла и уюта

"Пасмурная ночь конца сентября, укрывшая одеялом облаков хвойный лес с расположившимися на одной из его полян ратниками, решила не давать под этим покрывалом никому тепла и уюта. Промозглость, перемешанная с терпким запахом прелой листвы и хвои обступила людей со всех сторон, заставляя их плотнее сжимать живые кольца, которыми они обступили потрескивающие смолистыми сучьями костры."

Quote (Кержак)
так не ведут разговор - не уважение ваще к собеседнику.
баба яга против)))

Хорошо, что заметил, Кержак, спасибо. Я понять не мог, что смущает меня в этом диалоге... То, что разговаривать часто надо с позиции силы - замечательно, но уважение - ключ ко всему. Уже переписываю.

Quote (Кержак)
это тока для князей - то есть не цвет - красный а слово - корзно - это и покрой еще специальный.

Был расчет на зарвавшегося атамана, играющего в князька. А чем лучше заменить корзно?

Quote (Кержак)
ваще не зачем перебивать)))

Приходится, поскольку они разговаривают через толмача. Потом некие несуразности выплывут, а будет уже поздно.

Quote (Кержак)
Архипов, вот чего думаю - сценка не удалась - надо переделывать
нет в ней нерва.

Вот, я же писал "сердцевины нет"! Нерв -точнее.
Я оставил на сладкое чувства и ощущения, но придется их ввести до начала этой сцены, так вернее.

Спасибо.

 все сообщения
Архипов Дата: Пятница, 15.10.2010, 13:28 | Сообщение # 58
Волжанин
Группа: Авторы
Сообщений: 172
Награды: 2
Статус: Offline

Глава 9 (вот пока как-то так)

Пасмурная ночь конца сентября, укрывшая одеялом облаков хвойный лес с расположившимися на одной из его полян ратниками, решила не давать под этим покрывалом никому тепла и уюта. Промозглость, перемешанная с терпким запахом прелой листвы и хвои обступила людей со всех сторон, заставляя их плотнее сжимать живые кольца, которыми они обступили потрескивающие смолистыми сучьями костры. Да и зимний холод временами уже начинал проникать в самую сердцевину осени, высвечивая под утро белесым инеем узоры на неосторожно оставленном в стороне железе. Однако до рассветных сумерек было еще далеко и сложенный металл под большим корявым дубом, вознесшимся гораздо выше окружающего его царства елей и сосен, еще не успел отдать тепло прошедшего дня окружающему пространству. А согревшись рукотворным теплом от недалекого костра, даже стал отсвечивать в его отблесках мутным глянцем наконечников в небрежно сваленной куче копий и секир, тусклыми зайчиками отполированных временем полос железа на щитах и мелкими искрами положенных чуть в стороне бронных доспехов. Однако не только огонь отдавал металлу свое тепло и силу, громкий смех долетал сюда и, разбившись на сотню осколков, исчезал в сумраке глухого таежного леса, обступившего поляну. Он не смывал с железа пятна крови и грязи, но зато очищал взгляды людей, время от времени бросаемые сюда, от страха и тревоги, накопившиеся в них во время боя.
- Ох, братцы, и натерпелся же я в этой драчке, - начал чуть-чуть захмелевшим голосом Одинец, до которого дошла очередь развлекать собравшихся. – Как гаркнет на меня ваш полусотник! Забейся, кричит, под палубу! А я так перепугался, что совсем уразуметь не смог, сам я должен себя бить али кто другой начнет?
- Не, надо было подождать чуток, - под общие хохотки ехидно проговорил Кокша, уже не первый раз этим вечером выполняющий роль пересмешника. – Тати бы подошли и этого добра тебе столько отвалили! И как же ты выкрутился? Сам себя стружием бил али кого из нас позвал? Не догадался? Ох ты… Небось, желя тогда тебя обуяла, что не смог наказ полусотника исполнить, так?
- Обуяла, так ее разтак, - согласился Одинец. – С печалью этой я и забрался под палубу. Пусть, думаю, сам лезет ко мне полусотник, коли захочет отметелить. Ну, а стружие я с собой потащил…
- Скажи, уж сулицу…
- Ну, на тот миг я и не разглядел, - растерянно пожал плечами рассказчик, чуть улыбнувшись краешком рта. – А потом не до того стало. По настилу как начали стучать стрелы… вжик, да вжик, хрясь да хрясь.
- Это что за хрясь такая? – раздалось со стороны слушателей, заинтересованно внимавших пересказу Одинца.
- А… Это малец наш постромки с мачты обрезал.
- Не постромки, а растяжку, - зевнул изо всей силы упомянутый между делом Микулка, прилегший головой на коленях Кокши. – Постромки твои токмо у упряжи конской…
- Ну, растяжку… А мачта как хряснет!
- Да не мачта, стоеросовая ты башка, - ввернул Кокша, - а перекладина ее.
- Ну, пусть перекладина… А что ты насчет башки сказанул?
- Это не я, это полусотника нашего присказка про тех, кто шуйцу от десницы не отличает.
- Да ну? И такие есть?
- Как не бывать? Вот погоняют тебя с наше, так и ты к концу дня забудешь, как тебя мамка в ребячестве звала… - тяжело вздохнул Кокша.
- Хм… а я слышал, что тобой полусотник обещал еще и лично заняться, гонять как… ну эту, козу Сидора, - вспомнил Одинец подслушанный разговор. – Это как?
- Как, как… каком кверху! И все-таки стоеросовая ты башка! – возмущенно проговорил черемис. - Он ведь поначалу за плечо меня потрепал, удивился, как я столько продержался, вот…
- Ну да, ежели бы не малец…. Ты, вроде бы зуб на него точил прежде, а?
- Что было, то быльем поросло, - поглядел исподлобья на рассказчика Кокша. Потом он скосил глаза на Микулку, начавшего посапывать у него на коленях и продолжил. – Коли нет у него гнилого нутра, то это завсегда выплывет на белый свет. А за жизнь свою я с ним сполна рассчитаюсь… Будет у меня вместо младшего брата, а то у нас в семье все больше сестренки нарождались. Давай, Одинец, продолжай свои небылицы…
- Да что ж не продолжить, - ответил тот и, отхлебнув из передаваемой по кругу чаши, предложил ее соседу. Однако тот отказался, сославшись, что ему скоро идти в дозор. – Так согрейся чуток, взбодрись! Вон как с лица спал! Две битвы, да почти без сна вторую ночь!
- Не привыкать, да и сам я вызвался. А учует хмельное Пельга, так живо кишки на топорище намотает, отобьет, да обратно через задницу засунет… Давай уж ты лучше, развлекай.
- Ну что ж… Сижу я в своем уголке, стараюсь не шуметь, а тут как вдарит! Как пошло молотить железо друг о дружку, как посыпались на ушкуй тати… Я уж помыслил, что пришел мой смертный час, готовиться начал. Однако жду-пожду, а он все не приходит, да не приходит… Начал я выглядывать из-под укрытия, глянь, а рядом со мной Пельга ваш скачет, как тот козел у Сидора.
- Коза у него, Одинец, коза, - зевнул, глядя на Микулку, Кокша. - Откель знаю? Да не впервой уже полусотник грозится нас, как ее гонять… А ту, мол, Сидор так шпынял, что у нее в вымени молоко прямо в масло сбивалось. Брешет, поди…
- Как же, брешет… - раздалось с другой стороны костра. – Такой может и козла заставить бегать, что тот будет масло из себя по капле выдавливать.
- И пусть, лишь бы толк был, - возразил Кокша. – Коли не учил бы он нас все эти три седмицы, не продержался бы я так долго…
- Это точно… Одинец! Не спи!
- А? Ну да… Про Пельгу я сказ свой вел. Ох, и вертлявый он! Так и крутился, так и прогибался… да разве на таком пятачке против двоих устоишь? Понял я, что недолго ему осталось, высунул стружие из-под палубы, да одного разбойничка как ткну в сапог! Ох, и крутанулся он! Я аж запрыгнул в свой угол, а тот как начал рубить в щепки мое укрытие! И раз, и два, и… нет, насчет третьего не сподобился, к Пельге повернулся и встал к нему лицом. А я опять высунул сулицу, да как размахнусь, да как засуну ее под кольчугу ему, прямо в задницу попал! Тут уж я дальше подсматривать не стал, боязно стало… А вдруг он с моим копьем так и скачет, а? А ежели я проткнул его насквозь? Страх как на кровушку не люблю смотреть…
- Вот оно как оказалось, - тихие смешки сами собой затихли, и наступила тишина, которую нарушил десятник, пробравшийся поближе к костру. – А я все думал, кто мне помог? А оно вон как… Благодарствую, Одинец, учудил ты однако. Оружия нашего все чурался, а тут… рассчитывай на меня в любой миг, как понадобиться помощь какая. Кхм… А остальные что пригорюнились? Так, дозор на смену, свободным от него спать. Или мыслите, утром учений не будет?
- А что, будут? – чей то неосторожный возглас прервал Пельгу.
- А кто его знает, - неожиданно улыбнулся тот, поскреб в затылке и отошел от костра. – Все равно спать!
- Ну, Одинец! Решил в храбрецы податься? – расходящиеся воины одобрительно хлопали рассказчика по плечу, слегка ухмыляясь в усы. – Ишь, как перед Пельгой выслужился! Теперь он тебя в свой десяток запишет, и будет гонять… пока сметаны давать не будешь! – негромкий смех затих в той стороне, куда ушла очередная смена дозора.
- Так… это, - негромко кивнул самому себе Одинец, косясь на стоящую рядом чашу. – Может еще глоточек тогда сделать?
- Сделай, - Кокша подкинул дров в костер и начал укладываться рядом на лапнике, плотнее укрывая себя и Микулку теплым покрывалом. – Токмо помни про Пельгу… Кишки намотает и засунет… А-у-ох. Ложись…
Одинец выразительно посмотрел на недопитую чашу, печально вздохнул и тоже отправился спать, не замечая, как за ним из темноты наблюдает и слегка ухмыляется десятник. Постояв еще немного, Пельга пробормотал что-то одобрительное и вернулся к своему костру, где еще не кончился дележ добычи уже вчерашнего дня. Не подходя к огню, он встал чуть поодаль, но так, чтобы его было видно полусотнику, и начал вслушиваться в продолжающийся спор.
- Ох, не разумеет твои доводы наш воевода вовсе, Иван сын Михайлов, - попытался передать возмущение Овтая его толмач.
- А что не так? – лениво повернулся другим боком к костру ветлужский полусотник. – Я же сказал, что если ему кажется это справедливым, то пусть забирает все остальное барахло.
Не дождавшись, когда Андяс начнет толковать следующую часть степенной речи главы эрзянского войска, вмешался Мокша. Он решил шепотом донести до полусотника и нескольких его соратников, что не стоит прерывать таким предложением веками сложившийся ритуал по дележу добычи, тем более ветлужцы и так забрали самое ценное. Тем не менее Овтай прервал свой монолог и попытался цыкнуть на него, возмутившись, что тот влез в разговор. Мокша стал оправдываться, и их оживленная перепалка немного затянулась.
- Так их мы по праву взяли, - решил прервать спорщиков Иван. – Я про брони толкую… Первая лодья полностью наша, полтора десятка кольчуг и других бронных доспехов с нее мы забираем себе, однако часть э… другой добычи по доброй воле отдаем в общий котел. То же касается и совместной битвы. Все одоспешенные тати бросились на нас, и именно мы сдержали их натиск и прикончили…
- В них было немало стрел эрзянских лучников… - вмешался через Андяса Овтай.
- Да уж, - согласился полусотник. – Нашпигованы многие разбойники были не хуже ежиков, но сейчас не разберешь, кто кого поразил… Все эти стрелы, заметьте, были нашими. Теми самыми, которыми мы поделились перед боем с вами. У вас же бронебойных почти не было, большинство ваших наконечников, увы, оставляют желать лучшего. Так что, я считаю, что все брони по справедливости следует забрать нам, но вот все остальное можешь поделить, как хочешь…
- Ты желаешь забрать самое лучшее, а нас заставляешь делить жалкие остатки? – за спокойным голосом эрзянского воеводы можно было уловить, что его терпение иссякает.
- Овтай… я просто донес до тебя свое мнение, а решать будем вместе, - решил больше не играть на его нервах ветлужский полусотник, получив одобрительные кивки от своих десятников. – У нас в дележе от совместной битвы три десятка доспехов с лишним. Скажи, сколько тебе кольчуг надо, и покончим на этом. Я уступлю. Главное, чтобы итог казался справедливым нам обоим. Только при этом учти, что остальное железо от обоих столкновений… ну, за небольшим исключением, мы можем оставить тебе. Признаюсь, что нам не с руки таскать с собой все эти окованные щиты и нашлепки на кожаных доспехах, предстоит неблизкий путь…
- А если я захочу большую часть? – задумчиво произнес Овтай.
- А вдруг я соглашусь? - наклонил голову Иван и хитро ухмыльнулся. – В любом случае мы будем знать, что такова твоя справедливость.
- Тогда я возьму десять. И, конечно, одну лодью.
- Хорошо. И в знак уважения мы хотим преподнести еще два доспеха. Из нашей доли. Один в подарок твоему великому князю. У вас он зовется инязором, так? Мы ее сняли с того татя на первой лодье, который щеголял в красном мятле . Твои же люди его, кажется, и вытащили из воды… Знатная кольчуга. А второй доспех для тебя, надеюсь его качество ты тоже оценишь. И еще… Хотел бы попросить тебя сохранить для нас две остальные лодьи и помочь починить нашу. А из остальной общей добычи выделить нам десяток крепких секир и метательных ножей. Договорились?
- Да! – перевел наклон головы эрзянского воеводы Андяс и продолжил переводить его речь, потому что тот и не думал останавливаться. – Странный ты воин, Иван. Не купец, как положено быть доброму ратнику. То рьяно торгуешься, то предлагаешь решать самому… Да и после боя лично за сбором добычи не следил, отдав сие дело на откуп мне, ушел своими ранеными заниматься. А ежели бы я тебя обманул, а? Сразу же после боя расставил окрест дозоры, и ныне твои вои вместе с моими ходят. С одной стороны доверие, а с иной… Отчего не доверишься совсем моим людям? Измотались вы в битве побольше нашего… Да, раненые ваши как?
- Отвечу сначала на последний вопрос, - поднял руку Иван, потому что эрзянин не спешил останавливаться. – Один мой воин так и умер, не приходя в сознание. Второй, думаю, выживет, но еще плох… сутки отлежится, тогда будет видно. Остальные раны не смертельные, если, конечно, не воспалятся. Из этих раненых двое не ходячих, но думаю, что через пару месяцев бегать начнут. Лекарством травяным запаслись мы вдоволь, да и лекарь наш ветлужский троих моих воев учил, как раны обрабатывать… Кроме того, сам я тоже кое-что умею. Выкарабкаются.
- Добрые вести… А я не премину тебя отблагодарить за помощь моим пострадавшим, со сноровкой твои люди с лечением управились. Травы все знакомые, иной раз и мы их пользуем, однако все больше внутрь, если кто животом мается или иной болью. А уж то, что рану шить можно шелковыми нитями, это я в первый раз увидел…
- Вполне можешь потом применять такое лечение на своих воях. Помни только, что нужна чистота в таких делах, воду надо кипятить, а отвар процеживать. Шелковые же нитки вполне у булгарцев найти можешь, другие в ранах не рассасываются. А по поводу моих дозоров не обижайся, приучаю я своих воинов, чтобы службу несли, не расслабляясь даже после битвы. Кто знает, когда враг новый подойдет?
- Хочешь сказать, что твои вои еще обучение проходят? Не похоже на то, да и не все из них неоперившиеся юнцы…
- Правильно. Но учиться можно всю жизнь, а они со мной всего лишь с начала лета, некоторые даже меньше месяца. Большинство из них было в недавнем прошлом охотниками, однако пришлось им и за мечи взяться…
- Мокша рассказывал про ваши беды, хоть сам и не всё видел… - Андяс перевел дух, еле успевая толмачить в обе стороны, отхлебнул из чаши с хмельным медом, пущенной по кругу, и продолжил. – После его сказаний о вашей земле у нас прибавилось к вам веры… Знаем ныне, что не просто так вы к нам шли.
- Значит, не всю головушку ему отбили? – улыбнулся Иван. – Это хорошо, уж больно мастер он хороший. А насчет того, зачем к вам шли, это и есть ответ на твой первый вопрос, про торговлю. Брони нам нужны… ты сам видел, что мы, имея добрые доспехи, почти не получили ранений, однако нужны они нам не ценой ругани с тобой и твоим князем. Я и торговался лишь потому, что иначе ты меня просто не понял бы…
- Может, все тогда отдашь? – улыбнулся Овтай.
- Ну уж нет, сговорились, так сговорились, да и три с половиною десятка кольчуг на дороге не валяются. А насчет нашего дела… Что знаешь ты о нас?
- Что? – Овтай крепко задумался, достал из-за спины глиняную бутыль, оплетенную лозой для сохранности, налил в довольно большую расписную братину остро пахнущий летом и травами напиток, и поднялся на ноги. – В честь дележа честного добычи воинской! Да пребудет с нами Инешкипаз, Вере Чипаз ! Отпейте, гости дорогие, настоящего медового пуре . Это не чета вашему хмельному меду. Напиток сей силу набирает несколько лет, выдерживается в закопанных в землю дубовых бочках.
Братина пошла по кругу, и каждый воин после внушительного глотка счел либо одобрительно крякнуть, либо удивленно покачать головой. Даже полусотник, имевший в прошлом немалый опыт в приготовлении разных ягодных настоек, с наслаждением закрыл глаза, перекатывая во рту хмельной нектар.
- Знаем мы о вас мало… - продолжил тем временем Овтай с помощью своего толмача. – Весть о вас дошла в конце лета. Есть, мол, такой народец на Ветлуге, что булгар побил, защищаясь… А как Мокша поведал, так и с новгородцами не побоялись схватиться.
- Перебью тебя, Овтай, извини, - вскинул руку Иван. – Дабы не возникло потом кривды в пересказе… Не булгар мы побили, а татей, что на нас напали. И были они из племени буртасов, хоть и служили многие на службе Великого Булгара прежде… А с булгарскими купцами было у нас лишь недоразумение на Оке, но не стали после этого мы распалять вражду с ними, добром расстались…
- Про последнее нам Мокша подробно изложил, похваляясь как он к засеке речной руку свою приложил… Знаем мы ныне, да и подтверждение нашли в рати вашей, что не только с Переяславля у вас людишки, но и другие племена среди вас живут. Как вышло, что одним целым вы стали, одним названием зоветесь?
- Ветлужцами? Не все так лепо, как кажется, Овтай. Черемисы от нас еще наособицу, хотя вместе с нами ратятся и в других делах помогают. Да и потерялись бы мы среди этого народа, не так уж нас и много… А соединились мы по одной простой причине, вместе от врага отбиваться легче и дела делать сподручнее. Поэтому и ищем мы на просторах окских друзей для себя… тех, кто на подмогу придет в случае надобности и в делах наших верным товарищем будет.
- И к нам придете, ежели позовем? – скептически изогнул бровь эрзянский воевода.
- Почему бы и нет, если друзьями станем? – поднял на Овтая взгляд, до этого неотрывно внимающий прогорающим углям костра, ветлужский полусотник. – А что? Есть такая нужда? Расскажи мне, что на Оке у вас тут творится, а то слухи все больше друг другу противоречат. Даже про землю эту ничего не знали… кому она принадлежит? То ли вам, то ли князю муромскому?
- Ну, слушай, коли желание есть, - степенная речь Овтая почти сливалась с переводом Андяса. Было ощущение, что они не раз об этом говорили, и толмач иногда ненароком забегал вперед. – В соседях у нас Ярослав, который в отличие от брата своего, Олега Святославича, воинственным и буйным нравом не отличался, хоть завсегда и ходил у него в подручных, почитал его яко отца. Однако два десятка лет тому назад, как князья на Руси сговорились , что каждый держит отчую землю, осел он землях муромских и рязанских… С прицелом на Чернигов. Обустраивается, крепости и города строит… Тот же Переяславль Рязанский - его рук дело. На землях ниже по Оке смердов расселяет по нашему берегу, и тут бы селища свои поставил, да отпор мы ему дали. И еще… Людишки свободные, кто христианства не принимал, издавна на муромскую землю бежали, надеясь тут спастись. В этих местах издревле кроме нас мурома жила, мещера, булгары частенько захаживали. Каждое племя чтило своих богов, а пришлые еще принесли веру в Христа, Магомета… никто из-за этого никому обиду не чинил. Однако с приходом Ярослава начал он силком людей крестить… Хотя нет, не с того началось, наговариваю я. Это именно ему обиду учинили. Первыми в Муром как наместники отца прибыли его сыновья, Михаил и Федор. Говорят разное, но в городе началась смута между местными и пришлыми, между христианами и… теми, кого они язычниками называют, хотя одной с ними крови. Мыслю, что восстание было из-за того, что власть мирно поделить не смогли. Тогда-то один из княжичей, Михаил, был убит, а Ярославу пришлось брать город с оружием в руках. Потом были еще раздоры и даже на жизнь самого князя покушались, но в итоге Святославович взял вверх, а людишек во многом числе на реке Оке крестил. Те же, кто власть его или веру не принял, уходить стали, у нас многие осели, мурома так целыми селениями переходила на наш берег… С тех времен и Андяс к нам прибился. А Ярославу такой победы оказалось мало и он ушедших от него тоже захотел заставить в Христа поверить, начал и в наши земли захаживать. Хотя говорил, что это они против него козни строят. Тут уж пришлось дать ему укорот, талантом воинским он никогда не блистал, поэтому побили его и с тех пор он к нам не суется… Как тебе мой рассказ, Иван? Встанешь против Ярослава? Ты ведь христианин?
- Среди моей рати на твоей земле лишь я один крест ношу, но никого силой в свою веру не гоню. А насчет христианства я тебе так скажу… Много хорошего и доброго оно несет в народ… как и другая вера. «Возлюби ближнего, не убий, не укради…» Церкви стоят на радость всем, красота и благость там такая, что на душе сразу спокойно и уютно становится… Только вот пользуются нашей верой, как и любой другой, власть имущие. А для чего? Чтобы подданных было много, податей в казну больше собиралось, и никто против них самих слова сказать не мог. Ведь церковь та же что говорит? Власть князя от бога! Не смейте ему перечить! Да и иной священник столько под себя подгребет, что пузо его перед ним нести приходится… А монастыри? Им зачем земли отписывают с христианами, работающими там? Чтобы это пузо набивать? Я к чему всё говорю… Не надо путать веру и людей, которые ее несут. А среди них и святые иной раз встречаются… среди этой шушеры с животами. Те священники, которые людям покой и свет в душу несут, которые голодного накормят и пригреют, а безотцовщину воспитают и грамоте научат – я таким в ноги готов поклониться. Только редкость они среди нас и вряд ли будет когда по-другому… Да и не только от веры доброта зависит, наверное. Разве без церкви мы не можем помогать страждущим? Вот и вы, думаю, теми же заповедями живете. Может, люди ваши даже чуть чище, потому что в лесу обитают, с природой, с богами ее напрямую общаясь… Так что, если дело ваше будет честное, то придем, не сомневайся. Однако речь не об этом, сразу такие дела не делаются, доверие надо заслужить, а на это уйдут годы. Речь пока о малом. Видел ли товар наш?
- Ха… Мокша все уши прожужжал, пока не притащил к ушкую вашему и не показал цветы дивные на котлах и горшках, что он лично лепил. Не поверил я ему вначале, лишь когда своим руками железо пощупал, то убедился, что ничуть он не приукрашивает. Гладкий, без шва единого сей товар и красоты неописуемой. С руками оторвут его, ежели цену заламывать не станете.
- Значит, основное дело он сделал, показал. Мне остается лишь добавить, что железная посуда эта за малым исключением предназначена в подарок для вашего князя. Как довесок к предложению нашему, а оно вот какое… Железо на болотах у нас с примесями, грязное. Много труда нам приходится прикладывать, чтобы его достать и как-то очистить. А у вас… я точно об этом знаю, есть залежи руды, которая не только чистая, но и богатая... Много из нее железа выходит. Кабы разрешил ваш князь добывать нам ее в ваших землях, то половину вам отдавать бы стали. А коли людишками поможете, то и их бы обучили как железо лить, да посуду такую делать. Всю прибыль пополам опять же, а выход с этого очень большой получить можно…
- Хм… не слышал я про такие места. Как все, по болотам добываем, где-то лучше руда, где-то хуже. И где это?
- Не обессудь, не скажу пока. Но на всю землю вашу не заримся, может в три, может в пять дневных переходов клочок нужен. Вряд ли больше…
- По лесу глухому переходов? Хм… И все? Нет более никаких условий у тебя?
- Разве что охранять места эти совместно, абы другим хитроумным мастеровым секреты наши не достались или тати нас не разграбили.
- Тати… Ты с полоняниками разговаривал… и не только. Что сказали тебе?
- Да почти ничего… Главарей побили, а остальные мало что знали. Однако точно выяснил, что весточка к ним пришла из Мурома после того, как там узнали, что мы ветлужцы. Если коротко, то подозреваю, что купец, которого мы побили и на чьем ушкуе теперь ходим… имел дело именно с этими разбойными людишками. Потому и взять нас хотели, то ли для мести, то ли вызнать хотели про нашу стычку с новгородцем поподробнее… Не ведомо мне это, да и как опознали нас… тоже непонятно. То ли ушкуй приметный, то ли весть с Ветлуги сюда дошла… Зато могу рассказать для чего желали новгородские купцы привлечь местных татей, если Мокша еще не доложил.
- Сказывай, не было у нас с ним разговора об этом.
- Живой товар решили они в Булгар продавать, похищать девок молодых окрест и отправлять в полуденные страны.
- А пошто это лихим людишкам надобно было? Коли захотели бы, то сами, без новгородцев сие дело осилили бы, – брови Овтая опять поползли вверх. – Зачем делиться прибылью с ними? А вот насчет пропаж ничего не скажу… Иной раз пропадет баба какая пойдя по грибы или ягоды, да разве такого раньше не случалось? Зверь лесной утащит, и следов не сыщешь, места здесь глухие, не всякий охотник потом пропажу сумеет отыскать. Но поспрашиваю я. И народец наш, и татей этих еще раз.
- Те, кто остался, вряд ли что-то путное ответят, порубали мы главарей, кто знал про промысел этот. И тут порубали и на Ветлуге, а в Новгород хода нам нет. А почему они именно с новгородцами связались… не знаю. Может, это просто распри между князьями да купцами, одни другим насолить хотят, может невольники на полудне кому-нибудь понадобились в больших количествах… Присмотрись, авось первый об этом узнаешь.
Овтай на минуту нахохлился, пытаясь переварить полученную информацию и вглядываясь по примеру других в пламя костра. Остальные вои, сидевшие у огня, не смели прерывать установившееся молчание и в безмолвии продолжали передавать по кругу и осушать безмерную братину, стараясь при этом не привлекать к себе внимания разговорившегося начальства.
- Обещаю, что донесу до инязора твое предложение, однако обещать ничего не могу… Булгары в наших краях силу великую имеют и такой жирный кусок железа мимо своего рта пронести не дадут. Кроме того, доверие в таких великих делах наступает лишь когда родство по крови имеется. Вот, ваш князь…
- Воевода у нас главой… Нет, он женится этой осенью, причем по ба-ль-ш-о-о-й любви.
- А…
- А второй женой не возьмет, он тоже христианин.
- Не помеха это. У вас, верующих в Христа, такое сплошь и рядом… Даже церковь ваша на старые обычаи сквозь пальцы смотрит .
- Ну… на князей и бояр уже не просто смотрит и в этом я ее поддерживаю… кроме того женой у него черемиска. Мало того, что горячая, пришибить сковородкой может… - улыбнулся полусотник своим воспоминаниям. – Так еще и ветлужский кугуз из-за такого усиления на нашего воеводу осерчает.
- Хм… да. А из старших бояр ваших кого взять? У кого род весомей?
- Да нет у нас на бояр деления… - пробормотал Иван, немало смутившись от отсутствия у себя знания таких простых вещей, как семейные корни ветлужцев. - Ближники есть, хотя… для вас одно и то же это по смыслу. А среди них… не знаю про кого тебе и сказать. Эх, была не была, прощай холостяцкая жизнь. Коли в этом великая нужда случится, то бери меня, старого, в расчет. За других не рискну сказать…
- А велик ли твой род?
- Род? Да… ить, один я как перст.
- То есть, случись стрела шальная, и не будет меж родами нашими скрепляющих уз? – скептически скривился Овтай.
- Прерву я вас, воеводы, - неожиданно вмешался Пельга. – Мнится мне, что в этом вопросе помогу я вам.

стружие - древко копья
желя - печаль
мятл, мятель - широкая верхняя одежда (дорожная, осенняя и зимняя), похожая на плащ или мантию. Большей частью был суконный, разных цветов, и встречался еще с XI в. в Галицком княжестве, Киеве, Новгороде и Литве. По покрою то же, что корзно, только последнее было меховое.
Инешкипаз, Вере Чипаз - Великий Создатель, Всевышний Солнцебог!
Пуре - исконно эрзянский напиток.
Любечский съезд (1097) — съезд русских князей, состоявшийся в городе Любече (на Днепре) с целью договориться о прекращении межкняжеских распрей из-за уделов и сплотиться против разорявших Русь половцев.
Переяславль Рязанский – ныне город Рязань
Еще в конце XI века среди князей и бояр двоеженство было обычным явлением (а простой люд даже не венчался). У церкви было только одно средство борьбы с этим явлением – отказ в причастии. Это про них писал митрополит Иоанн «иже без студа и бес срама 2 жене имеют». А попадались и «треженцы», и «четверожонные» семьи, про которые были прописаны свои статьи еще в «Церковном уставе» Всеволода первой половины XII века. Практика священнослужителей этого века была направлена на одно – любыми способами и поблажками внедрять венчальное единобрачие. (Б.А. Романов «Люди и нравы Древней Руси»)

 все сообщения
Кержак Дата: Суббота, 16.10.2010, 15:06 | Сообщение # 59
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
понимаете, Архипов, я вообще не верю в такое отношение к железу и тем паче к оружию и ТЕМ БОЛЕЕ к броням.
ведь тогда нержавейки не было и оставлять металл на свежачке, чтобы он махом покрылся ржавчиной - это .... ну не знаю... как оставить лексус не закрытым на улице и уйти домой спать, не включая сигналку)))
короче - жесть.
И еще в первом абзаце - особенно первые предложения - надо разбивать на половинки. Иначе очень перегруженные оборотами и тд - получаются.
Quote (Архипов)
- Ох, братцы, и натерпелся же я в этой драчке,

драчке? может сече?
Quote (Архипов)
А я так перепугался, что совсем уразуметь не смог, сам я должен себя бить али кто другой начнет?

А я с перепугу, уразуметь не могу, толи самобитье начать, толи сквозь палубу шеломом буровиться.
ну или еще ка к- не шибко смешная вышла))) фраза)))
Quote (Архипов)
Как гаркнет на меня ваш полусотник!

лучше имя - Ну, скажу вам братцы, было дело. Как енти поперели, полсотник ваш гаркнул да так, што...
 все сообщения
Кержак Дата: Суббота, 16.10.2010, 15:54 | Сообщение # 60
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Архипов)
прилегший головой на коленях Кокши.

имхо не то както... на коленях...
Quote (Архипов)
да обратно через задницу засунет…

просто - назад засунет
Quote (Архипов)
Так и крутился,

Quote (Архипов)
Ох, и крутанулся он! Я аж запрыгнул в свой угол,

повтор, но к слову - по поджилкам ножом бы ударил - тот бы от шока сразу упал, так что может чуток поменять?
Quote (Архипов)
то пусть забирает все остальное барахло.

барахло? вот значит как...
Quote (Архипов)
То же касается и совместной битвы. Все одоспешенные тати бросились на нас, и именно мы сдержали их натиск и прикончили…

И про общую нашу сечу, вот что скажу. Бронные вои на нас ринулись, мы их железом острым и окрестили, то по закону древнему извеку положено - что с бою взято, то свято.
а вообще - говорят они как то казенно... ну не знаю))))

Quote (Архипов)
Кабы разрешил ваш князь добывать нам ее в ваших землях, то половину вам отдавать бы стали.

отчего половину? не жирно? может и поторговаться?
))) ну а вообще - все норм, мысль выражена внятно. хотелось бы конечно поярче, поколоритнее.
но все же претензий у меня нет по сути))) а вот на счет переговоров о земле - имхо стоит с самим князем решать, да и не он один сие решит, опять же чьего рода там владения?
 все сообщения
Форум Дружины » Авторский раздел » тексты Архипова Андрея Михайловича » Волжане. 2 книга. (черновики)
Поиск:

Главная · Форум Дружины · Личные сообщения() · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · PDA · Д2
Мини-чат
   
200



Литературный сайт Полки книжного червя

Copyright Дружина © 2020