Монотонный бубнёж телевизора, расслабляющая мягкость кровати, ласковые касания солнечных лучей, пробивающихся в окно сквозь тополиные кроны, степенное книжное повествование – делали своё дело. Андрей чувствовал, как тяжелеют веки, как разжимаются пальцы, пытающиеся удержать книгу в вертикальном положении. Что ж – ему не откопать Трои и не расшифровать египетские письмена – не он первый, не он последний, принёсший своё призвание в жертву – се ля ви.

- Бум! – книга таки выскользнула из ослабевших рук Андрея и, скользнув по краю покрывала, упала на ковёр, обиженно царапнув его ламинированными краями и продемонстрировав миру обложку – «История Российская с самых древнейших времён, неусыпными трудами через тридцать лет собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором Василием Никитичем Татищевым»

Стены, пол и потолок комнаты вдруг стали истончаться, просвечивать, распадаться на фрагменты, пока полностью не исчезли как лужица воды на нагревающейся сковородке. Пропали звуки и запахи, куда-то спряталось солнце. Тонкими струйками, поднимаясь снизу, Андрея постепенно обволакивал зеленоватый туман, пока не поглотил его полностью. Паря в дымном мареве, он не чувствовал своего тела. Нет ни направлений, ни предметов… Нет ничего, только он, да бесконечный светло-зелёный туман, поглотивший весь белый свет. Странно, но Андрею не было страшно, происходящее он воспринимал с отстраненным любопытством, как будто дело было и не с ним. Туман колебался. Бесформенное марево начало приобретать какую-то структуру, безумно сложную и абсолютно непонятную. Ещё Андрей почувствовал, что он волен двигаться в нём, в любом направлении, скользить меж этих необъяснимых переплетающихся и распадающихся потоков и лучей. На какое-то время он предался этому увлекательному занятию, изучая непонятную среду, ускоряясь и замедляясь, разглядывая поближе её элементы.

Наконец - то ли неведомому нечто надоело бесцельное порхание чужака, то ли Андрей невольно зацепил какой-то «датчик», но внезапно он почувствовал легчайшее касание, как будто мурашки пробежали по несуществующему в данный момент телу, и в тот же миг остановился. Туман вокруг него пришел в движение, заволновался. Андрею послышался странный шёпот, похожий на шуршание листвы и дрожание ветвей на ветру, как если бы, кружась и меняясь местами, вокруг него разговаривали бы сразу несколько кустов. Всё кончилось так же внезапно, как и началось, шёпот исчез, прекратились «мурашки». Рывок и он понёсся куда-то, влекомый неведомой силой с всё возрастающей скоростью, как шарик в пинболе, поворачивая то в одну, то в другую сторону, подпрыгивая и подлетая под чем-то. Туман вокруг стал редеть и испаряться, пока вдруг в один момент оглушительно не схлопнулся вовсе.

Вокруг возник лес. Густой, сонно-осенний с желтизной, слегка покачивающий кронами, как будто в снисходительном приветствии. Чуть заметный ветерок нежно отряхивал ветки от капель недавно прошедшего дождика. Трава поблёскивала стразами капель. Лес дурманил и завораживал и… выглядел каким-то нездешним. Не было в наше время таких лесов! Могуче-снисходительных и первозданно-естественных, не тронутых опорами ЛЭП, остатками туристических кострищ, не иссечённых нитками дорог.

Вслед за изображением, появился звук, а затем и запахи. На Андрея обрушился водопад дурманящих ароматов и непередаваемая симфония звуков лесных обитателей. На время он потерял способность к восприятию окружающего – несовершенные его органы чувств или то, что их в этой иллюзии заменяло, оказались неспособны переварить обрушившийся на них поток информации.

Постепенно, однако, Андрей пришёл в себя. Интуитивно он понял, что может «фильтровать» входящие сигналы и регулировать «настройки». Он открыл для себя, что может наблюдать происходящее, меняя точку обзора, как в компьютерной игре – перемещая невидимую камеру. При этом – поднять её выше уровня кроны дерева ему не удавалось.

«- Сюда, княже!» Бородач-проводник, ехавший впереди обратился к «подсвеченному», указуя взмахом руки на реку. «Брод. Они хотят переправиться…» Княже коротко кивнул, не ставя под сомнение авторитет и знания своего «егеря» и пятёрка, тронув поводья направила коней в воду. «Егерь» не подвёл – воды в самом глубоком месте было четвероногим по грудь. Осторожно ступая, нащупывая скользкое речное дно, кони достигли середины реки, когда на другом берегу раздался громкий волчий вой. Картинка резко взорвалась динамикой – раз – испуганные кони дёрнулись кто куда, скользя копытами по речным камням, пытаясь встать на дыбы, два – двоё из пятёрки, не совладав с уздой – грянулись в воду вместе с конями, три – приподнявшийся из кустов «засадник» крутанул над головой пращу и «подсвеченный», пытающийся обуздать коня, получив камнем в незащищённый висок, кулём грянулся в воду, подняв фонтан брызг.

Картинка застыла, как в стоп-кадре и стала распадаться на пиксели, сменяясь темнотой…
Андрей с громким криком подскочил на кровати. Не удержался на скользком синтетическом покрывале и грохнулся на пол, зацепив локтем стоящий в изголовье торшер. Видавший виды осветительный прибор, неодобрительно брякнув, накрыл его сверху. Прижавшись щекой к жёсткому гостиничному паласу он тяжело дышал, ошеломлённо разглядывая разбитый пластиковый абажур. Мокрая – хоть выжимай, футболка противно облипала тело – Андрей чувствовал себя Филипидом – , что упал замертво, едва добежав с вестью до Афин.

«- Но, лес, конечно, не единственная «база данных» и не самая полная» - устами господина Вайсберга внезапно сообщил ему телевизор.
«Гораздо более многообещающе выглядит вода! Способность к обмену и поиску информации…
- То есть, условно говоря, сидя в ванной…
- Ну, в ванной не знаю, а вот, в море…
- Ну да - это вроде как диал-ап модем против выделенки с оптоволокном?
- Зря смеётесь - очень образное сравнение!»