Скорым шагом припустили вдогонку и, когда обогнали лошадей, нагруженных вьюками, пошли нормально.
- Ежели торопиться кто, след, получается…. – договорить десятник не успел, подбежавший стрелец проговорил запыхавшись:
- Ляхи на дороге …. конные, много…. с полверсты до них, лошади идут шагом…. Меня упредить послали.
Илья свистнул привлекая внимание отряда и громко крикнул, - айда с дороги, уводи лошадей подальше и не дай бог, заржут, я те яйца обстругаю тупой косой.
На тропе прокатилась волна суетливого движения. Затрещали ветки кустов, ломаемые нашим обозом и через пару минут никого не видно. Только один дуб, стоит посередке и варежкой хлопает в раздумье – умные налево, красивые направо. А куда ж ему добру молодцу двигать?
Потом все-таки решил, что быть на линии огня, как-то неправильно и ломанулся вслед за всеми. Поспел вовремя, десятник раздавал команды и стрельцы шустро ныкались, занимая позиции. Мне выделили пенек, из-за него просматривался краешек стежки – дрожки и велели не высовываться.
Улегся, зарядил винтарь, просунул между ветками молодой поросли растущей перед моим укрытием, стал ждать.
Нет ничего хуже – чем ждать и догонять. Терпения пролежать неподвижно хватило ровно на одну минуту. И началось…. Тут надо почесать, там лесную тварь, не вовремя на щеку усевшуюся, прихлопнуть, пониже поясницы поскрести…. Именно сейчас приспичило и так засвербело в носу…. Аж слезы навернулись на глаза. Пришлось сдергивать шапку с головы и, уткнувшись в неё, чихать.
Обернувшийся Илья, погрозил кулаком и, проведя характерным жестом поперек горла, указал пальцем на меня.
Понял. Молчу. Не шевелюсь.
Послышался тихий свист - идут.
Взял ружье наизготовку, прицеливаясь туда, где может показаться враг. Ждем-с.
Ни черта не видно.
Кто там едет? Сколько их едет?
А впрочем, что я себе голову забиваю? Такая война не мое призвание, она вообще не мое дело, пусть Илюха командует.
Сквозь шелест ветра в ветвях берез, послышался глухой звук, мерный стук копыт по утрамбованной земле.
Пригибаю голову и стараюсь не смотреть на выезжающих к засаде поляков. Илья, когда объяснял премудрости лесные, говорил – не смотри на татя пристально, он как зверь тебя учует и бросится
Это потом, когда все кончается, мы становимся умными….
А сейчас я, не отрывая взора, смотрю на едущего первым, поляка. Он сидит в седле с грацией прирожденного всадника, вольготно расположившись в удобном седле (мне до таких высот…. Эх ни когда не научусь) Лицо круглое, молодое, нос с легкой горбинкой и полные, слегка припухшие, губы под тонкой щеточкой усов. Густые брови, почти сросшиеся на переносице и темные, смолисто- черные глаза…. На голове, шапка с синим верхом и красной опушкой сбоку торчит перо какой-то птицы. Лях едет и спокойно осматривает придорожные кусты, поляну, медленно проплывающую мимо, уходящую вдаль, дорогу.
И тут наши взгляды встретились….
Он вскинул руку, указывая на меня и, открыл рот, чтоб закричать ….
Отдача мягко толкнула в плечо, а глазастого юнца, ударом тяжелой пули опрокинуло на круп, он только и смог всплеснуть в воздухе руками и кулем свалится под копыта своего коня. И даже металлический нагрудник не помог, свинец и не заметил преграды на своем пути.
Со стороны стрельцов послышался нестройный залп из двух десятков стволов, гулким эхом прокатившийся под кронами деревьев. Послышалось испуганное ржание перепуганных коней и несколько штук с пустыми седлами, взбрыкивая на ходу, проскакали мимо меня. Закричали люди, вразнобой грохнуло еще несколько выстрелов, и наступила тишина.
Послышался командирский свист, и тропа наполнилась радостными голосами стрельцов. В след убежавшим лошадям, пробежала пара человек, и скрылась за поворотом.
Я сидел на своем пеньке, в обнимку с ружьем и пытался унять дрожь в коленях. Не от страха, от избытка адреналина, трясло, словно осину на ветру. Боялся. Если встану и пойду, будут бегать и скакать, крича при этом всякие глупости. Лучше уж здесь, на коряге пережду, когда отпустит.
Не ребята, стреляйте сами, мне бы просто взорвать, али спалить чего, мину поставить, бомбу на коленке слепить. Оно как-то спокойней выходит. Есть время все обдумать, взвесить, а тут….
Нет, я не спорю, надо уметь стрелять и во врага, а не только по банкам в тире.
Некстати вспомнилось, Силантий говорил – Эх, Федька, Поставь свечку в церкви, выпей зелена вина своего и завались Милке под бочок, а дурное из головы выброси….
Помолчал немного и добавил глухим голосом, - Иначе самого вороги порешат.
Конец душевным метаниям положил десятник, он подошел, остановился напротив, качнулся с пятки на мысок, правую руку заложил за пояс, а левой похлопал меня по плечу.
- Ты зачем стрелил так рано?
- Поляк первым ехавший, меня увидел и уже кричать хотел, вот я его и….
Илья переспросил с удивлением в голосе, - Узрел? Так ты ж в лежку лежал. Ежели бы я….
Пришлось перебить и виноватым тоном покаяться, - Я глазами с ним встретился, он меня посередь куста и разглядел. Вылупился я на него, словно юнак на титьки девичьи….
Он покачал головой,- Плохо, да впредь умней будешь, а пока горевать не стоит…. Немцев….
- А рази это не ляхи?
- Двое али трое, остатние немцы как есть, восемь их было
Зеленое недоразумение подняло голову и спросило с недоумением. И на них потратили два десятка патрон?
Озвучил этот вопрос и получил развернутый ответ, - пораненых добили. Немчура, который последним ехал, прыткий оказался, сбежать хотел, с коня сиганул рыбкой, и в кусты, да так там и остался.

На дороге вовсю шел праздник мародера, весело, с шутками и прибаутками, народ потрошил наемников.
Снимались сапоги, вытряхивались котомки, мешки и всяческие сумки, пристегнутые к седлам. Один кадр, ухватившись за штанины, стаскивал с трупа портки.
Но что меня порадовало больше всего, мой поляк лежал смирно и, ни пытался никуда убежать. Я хихикнул нервным смехом,- а этого чего пропустили?
- Так это…. Его ты застрелил….
- И что?
- Как чего, а сапоги….
- Илья! Бл…. Я покойников с детства боюсь, тем более таких свежих. Только пистоль с мушкетом возьму да порох, остатнее парням отдай.
- И саблю?
-Её тем более, я быстрей себе кровь пущу, чем ворога зацеплю. И не смотри так, учится рубить саблей, не буду. Поторопи этих мародеров, думаю надо рвать когти отсель, пока нас здесь за шиворот не взяли.
Когда стрелец отошел, добавил ворчливо. - Это вам мясникам не привыкать, всяческим железом махать.
Мода нынешняя классная штука, внутренних карманов нет, только накладные и то не везде. У данного индивидуума наблюдается только пояс и небольшая сумка, подвязанная кожаными ремешками. Стараясь не касаться тела и не смотреть покойничку в лицо, срезал ножом обнаруженный трофей. Расстегнул на груди и снял перевязь с мерками для пороха и кармашками для пуль.
За спиной послышался топот копыт. Оглядываюсь на звук, это стрельцы догнали и ведут за собой сбежавших коней.
- Ермолка, нагнали коников?
- Та они дурные, через кусты бросились, а поводья на сук намотало, добро хоть недалече убегли….
Переговариваясь, они вели свою добычу мимо меня, и я обратил внимание на одного мерина как раз на нем и ехал покойный лях. Вытянутая, сухая морда, белый ромб на рыжей шкуре посередке лба и правое ухо обрублено наполовину.
-Ну кА, погодь мил человек, - остановил стрельца и, подойдя ближе, зашел на правую сторону. Так и есть. Из большой кобуры, пристегнутой к седлу, торчала рукоять длинноствольного пистолета со здоровенной круглой блямбой противовеса.
Когда достал, не поверил своей удаче, это была модель с колесцовым запалом, много о ней слышал и наконец-то узрел воочию.
Засунул пистолет себе за пояс, хлопнул коня по крупу и отпустил коновода, - Все. Иди.
Понукаемые зычным голосом десятника, стрельцы суетливо потащили тела убитых наемников в кусты, подальше от дороги. Из леса выводили лошадей нашего обоза. Отряд собирался следовать дальше.
Я вернулся к своему мешку, подобрал, закинул на плечо, на другое повесил ружье и двинулся к голове колонны, пора уходить отсюда и чем быстрей это сделаем, тем лучше для нас будет.
На скорую руку замели следы, присыпали опавшей листвой лужи крови, и тронулись в путь.

Через версту, навстречу отряду выехал Архип Шадровитый, он уехал с утра пораньше, на разведку и вернулся с хорошей новостью:
- Впереди развилка и от неё до хутора совсем недалече. Но сдается, нет там никого. Скотина не мычит, дымы над избами не курятся, людишек не видно….
- А может они тебя узрели, и попрятались?- С сомнением в голосе спросил Илья.
- Так близко не подходили, издалече смотрели, чтоб не спугнуть. Заедем? Али мимо пройдем?
И оба посмотрели на меня.
Я пожал плечами, - Нет, мимо проходить не будем, авось найдем, что нам нужно.
***
Ветер разогнал низкие тучи и, на небе в разрыве облаков засветило яркое по-летнему теплое солнце.
Прикрывшись рукой от яркого света, бьющего в глаза, наблюдал за парой наших казаков, осторожно подъезжающих к хутору. Прав был Архип, селение выглядело заброшенным. Покосившиеся плетни, вокруг заросших сорной травой огородов, просевшие крыши на низких домиках наполовину врытых в землю.
Обернулся к десятнику, - Айда туда, думаю прав Архип – нет тут никого. Поехали.
Прижал каблуками конские бока и обученный мерин двинулся шагом вперед. Как законный трофей, мне его уступили без разговоров. Боевая лошадка, я насчитал на её шкуре, три шрама - два длинных, видимо резаных на боках и крупе и один звездочкой, от пули, на плече.
Всей толпой (отрядом нашу банду, можно назвать с большой натяжкой) лезть не стали и Илья с основным составом остался в березовой роще, за околицей поселения, дожидаться нашего возвращения.
Ну, а мы с проводником, бодрой рысью, по заросшей травой дороге отправились в неизведанное. По крайней мере, для меня.

М-да. такая (!) нищета…. Я заглянул ради любопытства в одну…. Один…. Одно жилище, по другому Это назвать нельзя. Земляные, утоптанные до состояния каменной твердости, полы. Все внутреннее убранство, деревянное, но больше всего поразило кострище, обложенное камнями, прямо посередине дома и абсолютно черный, закопченный до свисающей бахромы из копоти, потолок.
Григорий с Панасом успели прошерстить все укромные, с их точки зрения, уголки стащить в маленькую кучку найденное барахлишко и вид клепанного из полос котла, лежавшего поверх всей груды радовал больше всего.
Как они умудрились это сыскать? Тайна покрытая мраком, наверно у всех казаков, есть нюх на разные клады. На мое удивление, они только загадочно улыбались и разводили руками.

Основное потрясение меня ждало на дальнем конце этого забытого богом и людьми селения. В маленьком сарайчике обнаружил наковальню из булыжника по типу гранитного, а клещи из оленьих рогов сделаны и молот каменный. Когда такое(!) увидел, натурально выпал в осадок. Ничего не тронул, как зачарованный ходил по этой кузнице, и было такое чувство, что попал в каменный век, там даже горн в виде очага на земле и вместо мехов, кожаный мешок какой-то.
Судя выщербленному валуну и обгорелым кончикам «клещей» все в рабочем состоянии и подернутые налетом свежего пепла угли, подтверждали это. Тихонечко прикрыл за собой дверь, когда выходил, и аккуратно подпер её, валявшимся рядом на земле дрыном.
А вдруг хозяева вернутся?
***
В эту несчастную деревню, с громким названием Вешки, мы все-таки попали, добрались наконец-то. И в ней нас встретило такое же, вполне привычное, отсутствие людей, но с одним отличием, нет даже с двумя. Первое нас повстречало разбросанными костями, белевшими в траве у скособоченного тына, а второе весело скалилось, свисая с кола, вбитого в землю, рядом с крыльцом, во все свои три зуба.
Домов здесь больше и почему мы поехали вчетвером, один господь бог знает. Вроде бы тихое место, покойно как на погосте, птички щебечут, ветерок лениво качает верхушки деревьев. Основную дорогу, пасет Илья со стрельцами. Лепота.
И как гром среди ясного неба, окрик Панаса,- Федор, ховайся, ляхи едут.
А я только, только начал потрошить местную достопримечательность, кузницу, и на тебе, гости пожаловали.
- Много? Далече? Успеем уйти? Да откуда они вообще взялись, сволочи! Где они?
Вопросы посыпались из меня со скоростью пулеметной очереди. Вот тут и сказалось различие в опыте, вечных военных, казаков и рекрутируемых только на войну, стрельцов.
- Трое, только из леса выехали. А зачем? Давай поймаем их да испросим.
- Верно молвишь Панас. – Подошедший Архип, весело оскалился, - Возьмем их по-тихому….
Федор, - Он окинул меня взглядом, задержавшись на перемазанных в саже руках, посмотри там может найдешь накинуть на себя, кузнецом будешь. А вы….
Он быстро распределил ребят по местам и в двух словах объяснил мне, что я должен делать и куды бяжать.

- Hej, to ty jesteś, czy co, kowal będziesz?
Обернулся на окликнувший меня голос. Стоят голубчики. Молодые, здоровые, о таких ещё говорят – кровь с молоком. Один, небрежно постукивает плеткой по голенищу желтого сапога.
Второй скривил морду лица, будто ему отдавили самое ценное. А вот третий, бывший позади всех, не понравился вовсе. И без того узкие губы сжаты в тонкую линию, не мигающий взгляд серых глаз, кажется готов просверлить лишнюю дырку в моем брюхе.
- Нет. – Отворачиваюсь и начинаю поправлять веревочную вязку, на которой висит стремя. Крестьянская лошадка, щеголяющая обновкой в виде седла из сложенного в несколько слоев войлока, меланхолично оборачивается и смотрит удивленным взглядом в мою сторону.
- Kłamiesz, pies....
- От собаки лесной и слышу,- И добавляю пару слов на великом и могучем. Не оборачиваясь, ответил в полголоса, но так, чтоб расслышал только он.
И слышу рев оскорбленного до глубины души шляхтича, да скрежет вынимаемой из ножен сабли.
Пора делать ноги, свою часть плана выполнил.
Сдергиваю, обрывая веревочные подвязки, старый кожаный фартук кузнеца, позаимствованный полчаса назад. Кидаю на землю, нагнувшись, проскакиваю под лошадиной шеей, со всех сил бегу вперед и заворачиваю за угол, полуразвалившейся сараюшки, в которой была деревенская кузница.
- Федір, сюди... – Махнул рукой Панас, выглядывающий из-за сломанной телеги, нагруженной сеном.
Разбрызгивая грязь, пробегаю по луже и успеваю за пару секунд до преследователей. Достаю пистолеты и взвожу курки
- Почекай, спробуємо по тихому,- Панас выглянул на мгновение из-за укрытия и спрятался.

Заметил одну особенность, в момент опасности, Архиповские парни, напрочь забывают русский, и понять их бывает довольно трудно.

- Грицько з Архипом почнуть, а ми допоможемо.... ты здесь побудь.
Ответить не успел. Послышался топот бегущих следом людей. Через мгновение звучит залихватский свист. Панас подхватывает свое копьецо и выскакивает навстречу противнику.
Чуть присев, ловит древком рубящий удар, отводит его в сторону, бьёт ногой в живот, опрокидывает своего противника на землю, и тут же добивает. А вот желто-сапожный поляк отбил натиск Архипа с Григорием, отскочил назад и прижался спиной к стене кузницы.

- Федір, третій втік – Слышен крик, перекрывающий шум драки.

Твою мать …. Наш третий «друг» который сразу мне не понравился, увидев, что произошло с двумя первыми, ломанулся прочь со всех ног, к стоящим поодаль коням.
Выдергиваю из-под сена «костолом» и бегу, но не за ним. Чтоб ляху удрать, ему надо добраться до лошадей, а потом еще по улице проскакать до околицы, а это метров двести. Мне напрямки полсотни всего. Да вот только мой забег происходит на поле поросшему не скошенной травой. Бегу, выдирая сапоги из раскисшей после недавнего дождя земли, и обрываю зеленые побеги. Кажется, успел. Дорога просматривается на полверсты и беглеца не видно.
За спиной слышу приглушенный расстоянием хлопок и тут же громкий крик раненого человека.

«Охотнички, блин. По-тихому, по-тихому….»

Укладываю ствол на развилку ивовых веток, взвожу. Слева слышен нарастающий звук топота копыт, из-за кустов выскакивает всадник, низко пригнувшийся к холке, он яростно настегивает лошадь.

«Один выстрел, один труп…. Один выстрел…. О….дин….»
Задерживаю дыхание и тяну спусковой крючок. Отдача мягко толкает в плечо, из дула вылетает облачко дыма, на миг скрывающее цель. Когда оно рассеялось, с моего места никого не видно.
Дергаю за рычаг, ловлю стреляную гильзу на лету и сую в карман. Вставляю новый патрон.
Что попал, знаю точно, с полусотни метров пулю кладу в яблочко, размером с пятак. Взял винтарь на изготовку и пошел глянуть на добычу. Целился в коня, так что возможно язык еще живой, если шею не свернул. Легкое облачко пыли, поднятое падением всадника, уносится прочь под дуновением ветерка, открывая взору тушу убитого мерина, руку, вскинутую в приветственном жесте….
Сизое облако вспухает на срезе дула пистолета и глухой удар в грудь сбивает меня с ног. От неожиданности заваливаюсь навзничь и слышу удовлетворенное бормотание поляка.
Труп коня задергался, это лях яростно вырывался, пытаясь вытащить придавленную лукой седла ногу.
А я валялся на спине и шипел, словно болотная гадюка, ощупывая себя в поисках раны. Под руку попался правый пистолет, его рукоять разлохмачена попаданием пули и раскололась вдоль. Если бы не она, этот урод прострелил бы мне печень….
С воплем:
- СУКА!
Вскочил на ноги и в несколько гигантских шагов подскочил к противнику. Он попытался сопротивляться, даже ткнул в мою сторону кинжалом, за что получил прикладом в лоб.
Ухватив за плечи, рывком выдернул из под убитой лошади, перевернул на живот и быстренько, его же поясом, связал руки. Привел в чувство, поставил на ноги, не тащить же мне его обратно на себе, пущай шагает.
Настырный гаденыш. Не успев выпрямится, хотел меня забодать, получил коленом в морду, а после того как упал, был жестоко отпиночен. Всю обратную дорогу вел себя как шелковый, только испуганно озирался и каждый раз вздрагивал, когда взглядом натыкался, но мою угрюмую рожу. Адреналин кончился, я шагал на автопилоте, хотелось прилечь и маненечко отдохнуть, печень просто отваливалась.
-Случилось что?- спросил меня вышедший навстречу Архип, глядя на мою скособоченную фигуру.
Я показал расколотую пулей рукоять пистолета и рассказал как было дело.
Он коротко присвистнул,- Хранят тебя боги, Федор.
Схватил за шиворот мою добычу и поволок за сарай. Я сначала пошел следом, но передумал. Смотреть, как поляка потрошить будут…. Ну их. Лучше пойду, доделаю то, что помешали гости незваные, соберу барахло, какое в кузнице нашел. Мусор с примесью металла, куски шлака, запрятанные под кучей золы пара прутов железа, половинку мешка нагреб все-таки.

Стена, построенная из тонких сосновых бревен, да еще со щелями, заткнутыми вываливающимся пересохшим мхом имеют плохую звукоизоляцию. И все что происходило на улице, было слышно внутри во всех подробностях.
Глухие шлепки ударов, короткие вскрики, невнятное, злое бормотание пленного поляка, переходящее в истошный крик, заткнутый, по-видимому, тычком в зубы. После этого на короткое время наступила затишье, а затем все началось сначала. Размеренный голос Архипа, задающего вопросы и надрывные, полные боли ответы поляка.
А потом все разом стихло, и мне вдруг примерещилось журчание ручейка….

Закинув на плечо мешок с собранным хабаром, поспешил на улицу. Стреноженная лошадка никуда не делась, отковыляла чуток подальше от непонятных людишек и продолжила свое занятие, поедание подножного корма. Закидываю ей на спину поклажу иду еще за одним тюком. Навстречу из-за угла выворачивает Архип, оттирая на ходу руки сорванной травой.
- Анджей его звали. Так вот, пан Анджей молвил, что ждут хоругвь королевских латников. Они должны были еще седмицу назад прийти, а их все нет. Слухи ходят - недалече от Смоленска, стакнулись шиши с ляхами
Шадровитый плюнул на маленькое пятнышко крови, обнаруженное на пальце, стер пучком травы и отбросил в сторону. Вдруг улыбнулся,- Эти недоумки, приняли их за охрану обоза, ну и навалились всей толпой….
- И большая толпа водилась?
Архип мотнул головой в сторону,- Этот молвил, полтора десятка на березах да осинах поразвесили вдоль тракта, да волкам на поживу в овраг сволокли столько же, а сколько сбежало, то одному богу ведомо.
- Немалая ватажка ….была….
- Ага, да атаман дурной. Это ж надо было, без догляду, сломя голову, на солдат кидаться….
За разговором, я снял путы с лошадки, потянул за недоуздок, сплетенный из конопли и мы неторопливо покинули селище, уводя двух трофейных коней нагруженных барахлишком.

На поляне в лесочке на краю селенья нас ждал остальной отряд. Коротко рассказав Илье о стычке и полученные от пленного данные, быстро собрались и выступили. Идти еще несколько верст до следующего хутора, уже не надо, все, что нужно найдено и даже с небольшим перевыполнением. Теперь осталось унести ноги из этого поганого района. Враги здесь, не пуганные, шастают как у себя дома….
Пока их было мало…. Но искушать судьбу и ждать нечто большое.....
И как-то не лежала у меня душа, идти дальше, уж очень не хотелось.

Как банально не будет звучать фраза, но….
Скрипит потертое седло и ветер холодит, былую рану….
Седло, на самом деле старое и затертое до безобразия, на нем видны следы многочисленных ремонтов.
А вот вечерний ветерок, приятно остужает испарину, выступающую на лбу при резких движениях. Синячище, размером с суповую тарелку, закрыл правый бок и кажется стремиться заползти на спину. Так мне кажется, ибо все, что успел, это на пару минут задрать рубаху и быстро глянуть – что там?
Радует, ребра целы, могу глубоко вздохнуть и резко выдохнуть. Но от греха подальше, на первой же остановке, попросил стрельцов и мне помогли наложить тугую повязку.
Теперь двигаюсь с грацией робота, поворачиваюсь всем торсом, не нагибаюсь, а приседаю и шарю перед собой рукой в поисках упавшего ножа.
***
Полная луна, забралась на самую верхотуру и весело скалиться оттуда, заливая мертвенно бледным светом лесные стежки дорожки. Зрелище ночного леса….
Если бы мне не было так х…. плохо, наверно оценил бы красоту по достоинству. Все приобрело, четкие грани и нет полутени, есть свет и тьма…. Чернильная темнота леса, перемежается серебреными лучами, расплывающимися в туманной дымке, поднимающейся от разогретой за день земли.
Когда заорал филин, я чуть в портки не наложил с перепугу, а мерину, хоть бы хрен по деревне, дернул обрубленным ухом, всхрапнул (наверно, выругался на своем, на лошадином). Встряхнул гривой и зашагал дальше, как ни в чем, не бывало.
Бесплотными тенями скользим по лесным тропам, легкий шорох одежды, позвякивание амуниции и тяжелая поступь нагруженных лошадей, выдает в нас людей, а не лесных призраков.
Я даже задремал и ненадолго провалился в бездну сновидения….
И снился мне бронежилет, даже, да так явственно, что почувствовал на плечах его тяжесть, ощутил под рукой все изгибы и влажную поверхность(!)
Когда очнулся, первая мысль была – надо протереть, не то заржавеет.
Потом понял, наглаживаю сам себя, а мокро, так это роса выпала. Ночной воздух просто напоен влагой, и от этого похож на густой кисель. Старики говорили – ежели такое, то быть вёдру.
С шумом втянул в себя лесные запахи….

Пряно-влажный аромат прелой листвы в нем чувствуется легкая примесь грибного запаха и еще чего-то таинственного, непознанного.
В темноте послышался стук кремня, посыпались ослепительно белые искры…. Красный свет факела разорвал ночную темноту.
Все очарование закончилось и пришли суровые будни. Чья-то грубая рука хлопнула по ноге и хриплый голос одного из стрельцов, ласково ссадил меня с мерина.- Федор, слазь, ужо приехали.
Тяжело слез с седла, едва успел цапнуть свой мешок с барахлом, и верная коняшка исчезла в темноте, уведенная прочь.
Спросил у первого попавшегося – где Илья?
Движением руки был послан по маршруту, - Туды пошел….
Они чего все совы да филины и видят в темноте? Я пока добрался, чуть лоб не расшиб о внезапно выросшее на пути дерево и пару раз запнулся о торчащие из земли корни.
Расположившись на бревне у костерка, горевшего в яме, засмотрелся на огонь….
На это можно смотреть вечно….
Мне всучили в руки кружку с горячим отваром, ломоть серого, ржаного хлеба посыпанного крупной солью и кусок вареной оленины.
Спать расположился тут же у костра, на лапнике, подложив под голову мешок и укрывшись попоной.

Лета ХХХ года, Сентябрь 8день

Разбудили меня, можно сказать – нежно.
Архип постучал по пяткам, мыском своего сапога, - Федор, жрать будешь?
- А что уже дают? И чем кормят раненый?- Спросил, не открывая глаз, да еще постарался, поплотней укутаться в импровизированное одеяло.
- Давно, ужо все поели, один ты спишь словно сурок. А пораненным, березовую кашу дают. – Со смешком в голосе, поставил передо мной плошку, наполненную, судя по долетевшему запаху, овсяной каши с мясом. Подлый желудок заурчал сердитым котом.
Проворчал вполголоса – Вставайте граф, вас ждут великие дела.
Сел, протер опухшие со сна глаза и, зевнув во всю широту души, потянулся, - С добрым утром, Архип.
- И тебе не хворать.- Подобрав с земли сучок, он шерудил в кострище, что-то выкатывая из него.
Сначала подумал – картошка, а нет. Он ловко откатил камешек в сторонку, и слегка стукнул по нему.
Над поляной потек восхитительный аромат свеже запечного мяса.
Я невольно сглотнул слюну и Архип, заметив это, снисходительно спросил, - будешь?
В ответ подставил плошку с кашей, куда он и переложил мясо.
Первые несколько ложек, были съедены в полном молчании, блаженствовал. Либо так проголодался, либо это так на самом деле вкусно….
- Архип, а где Илья?
- Спишь долго. Он еще затемно, стрельцов отрядил в наряд на дорогу, и дальний дозор. Скоро ужо должен возвернуться.
Закончив завтракать, пошел совершать утренний моцион. Опосля была перешнуровка моей тушки, повязка за ночь ослабла, обработка синяка настойкой бодяги и утяжка. Немного посидели с Архипом, поболтали о всякой всячине и разошлись по своим делам.

Я сидел на разостланной, на земле попоне и матерился сквозь зубы, снаряжал мины. Несмотря, что большая часть работы была сделана еще дома, вещица все-таки трудоемкая и нудная, а я сгибаюсь с трудом.
Из-за кустов, с поляны по соседству, слышался веселый перезвон, это выделенные мне в помощь стрельцы, со слезами на глазах, портили шикарные вещи. Стальные нагрудники, снятые с убитых немцев, должны были быть расплющены и из них будут сделаны крышки на котлы. У одного из гансов в мешке, нашли даже обрывок кольчуги, невесть каким образом туда попавший. Дрянные ножи, прутки из сырого железа, сломанное оружие, рубилось на мелкие кусочки.
В пылу разрушительной деятельности даже попробовал собрать медные монеты у стрельцов, дабы использовать их в качестве картечи. После непродолжительных дебатов, был послан десятником, заниматься общественно полезным трудом и не смущать молодые, неокрепшие умы, всякими глупостями.
Весь металлический хлам, укладывался поверх мешочков с порохом, накрывался куском кожи, поверху шла крышка из нагрудника, вся эта конструкция, стягивалась проволокой и обмазывалась смолой.
Все наличные запасы денег, как ни ворчал Илья и присоединившийся к нему Архип, я все-таки изъял. Пришлось пообещать каждому, под честное пионерское, что верну в двойном размере. Богатенькие буратины, цельный килограмм в карманах таскали, так что последняя мина получалась, денежная в прямом смысле этого слова. Польские злотые, немецкие талеры соседствовали с русскими рублями. Монеты между собой склеил смолой и уложил плотными рядами. Вот уж кому-то повезет….
А где прикажете посредине этих смоленских джунглей, найти россыпь галечника для картечи?

Вот что за жизнь такая? С утра согнутся, не мог, теперь разогнутся. Кряхтя словно старый дед, прибрал за собой инструменты, остатки пороха…. Осталось килограмма три.
Какой-то остаток, ни рыба ни мясо, ни туда ни сюда-а….
- О! – Я поднял палец кверху.- У нас остался резерв ставки главного командования, отрядный котелок.
На ум пришла совсем дикая идея, состряпать из котелка – гранатомет. А что? Может и сработать.
На донышко кладем вышибный заряд, накрываем куском деревяшки со сквозным отверстием, через него проходит проволочный крюк, за который цепляем предохранительные кольца всех гранат. Надо будет предварительно запал обрезать, на мгновенный взрыв, иначе выкинет их вверх, а взорвутся на земле. Ежели укоротить, как раз будет. Выбросило, сдернуло чеку, отскочила скоба, хлопнул капсюль, загорелись остатки дистанционной трубки, вспышка и воспламенение основного заряда.
По времени выходит секунда, полторы, как раз хватит, чтоб гранаты закинуло на три метра.
На это безобразие нужно-то всего грамм тридцать, сорок пороха…. И куда девать остатние три кило? Оставим, на всякий случай.

-Федор и не проси. – Илья сидел в обнимку с котелком и смотрел на меня, словно я враг народа.
- Илья, ну будь человеком, отдай, на благое дело прошу. Я его на дороге прикопаю, может и целым останется.
- Уйди, ирод. Который раз молвлю, не дам. Ты эвон, осемь штук спортил, еще и этот удумал…. Иди отсель. А завтра с утра, что жрать будешь? Дулю с маслом и шиш в прикуску?

Да уж, это я как-то не подумал. Война войной, а обед-то, по распорядку.
- Все, убедил, не кипятись, не то пар из ушей пойдет. Не дашь, так и не надо. Сейчас поем, возьму ружье и пойду на дорогу. Остановлю, какой ни-будь обоз, убью всех людишек, собак, кошек, перестреляю всех коней, возьму у них гребаный котел и подарю тебе, мой друг Илья.
Десятник поставил предмет моей «тайной страсти» рядом с кострищем, вытер испачканные руки о портки. Знаком подозвал одного из стрельцов, случайно оказавшего поблизости, забрал у него ружье с патронташем и перекинул через плечо. – А чего ждать-то, айда….
- Э-э. Я голодным на татьбу не хожу. Пока дядя Федор, трудился в поте лица, его даже ни разу поесть не позвали.
- От вы гляньте на него…. А кто тебя два раза звал? – Феденька, пойдем, кашка готова.
А что ты в ответ молвил? Я таких слов и не ведаю, а кои ведаю, повторить срамно.
На лице Ильи была написана вселенская обида, а в глазах жгучее желание, прийти вечерком и чтоб под запись, услышать все заново….
Я встал и поклонился в пояс, - Прости за ради Христа, господин десятник, бес попутал. Дюже голодный был.
- Кто? Бес али ты?
- Тьфу, на тебя Илья, ты как Агрипина к словам чипляешся. Слово молвить нельзя попусту, враз все повернет к своей выгоде.
Дяденька, покорми сироту, сирую да убогую,- И скорчил свою коронную рожицу из шрека.
Илья склонился к костру, откинул, накрывавший котелок, кусок коры, поднял и протянул мне:
- Токмо котел верни, да помыть не забудь.
Я одной рукой принял посудину, вторая уже тянула из-за голенища сапога, ложку, завернутую в чистую тряпицу, а задница опускалась на обрубок бревна.

Маловат котелок, пять гранат не войдут, только три.
Дурацкие мысли в голову лезут…. Нет бы подумать о возвышенном…. Желудок сытно мурлыкнул и зашептал на ухо, - А вот сейчас, спою.
Облизав ложку, аккуратно завернул и убрал на место. Потянулся, с грацией сытого кота, но, увы, спать нельзя. Надо идти на тракт, разводку делать, провода закапывать, места под мины определять, себе огневую позицию готовить.

***
- Здесь будет город заложён, - Пробормотал вполголоса, чью – то патетическую фразу, осматривая выбранное место, поплевал на ладони и начал копать.

Пан Анджей сказал много и ни чего. Воинский конвой или это отряд, идущий на пополнение армии Владислава? Если конвой, то может и везти часть денег, а если нет…. А если нет, полякам не повезло, попадут под раздачу. Точно. Полякам…. Можно ли доверить сопровождение казны, наемникам? Я бы лично, их на пушечный выстрел не подпустил. Не думаю, что подскарбий глупый человек, и наверно назначил проверенных людей, иначе, Радомский казначейский трибунал, снимет голову на раз. Можно ли это принять за факт - это везут жалование наемникам? Если добавить оговорку пленного про королевских латников…. С некоторой долей сомнения, можно. Хоругвь может иметь в своем составе от ста до двухсот всадников. При сотне состоят также обозные слуги, которые обслуживают повозки с запасами, копьями, порохом, провизией и прочим хабаром. Таких повозок, обычно двуконных, может быть не одна или две, но гораздо больше. Ездовой должен уметь готовить еду, добывать продукты и заниматься ремонтом поврежденного снаряжения. И могут не только коням хвосты заносить, часть из них, точно знает, с какой стороны надо держаться за саблю или куда в мушкете сыпать порох. Сюда можно смело добавить еще с полсотни человек пехоты, не будут же родовитые паны нести охрану табуна своих коней и лагеря и прочие черные, с их точки зрения, армейские работы.
Хотя при наличии обозников….
Блин, мало точных данных, одни рассуждения, гадание на кофейной гуще.
Но обслуга представителей казначейства по логике должна быть….
А чего я себе голову забиваю всякой ерундой? Придет обоз, вот тогда и будем парить мозг, а пока надо яму копать…. Чтоб все гады в неё влезли.

Под лезвие лопаты попал очередной корень, хорошая штука саперная лопатка, в два взмаха перерубил и продолжил копать дальше. Стрельцы практичный народ с хозяйственной жилкой, покрутив в руках, вынесли вердикт - вещь конечно стоящая, но в хозяйстве ненужная.
Ну, вот и все, закончил.
Через еще не опавшую листву куста дикого боярышника, просматривается дорога, все две с лишним сотни метров, вплоть до поворота. Мины мои не заводские, рассеивание у них чертовски большое, а действие самодельной картечи наподдается, хоть каким-то ни было расчетам.
Поэтому гарантировать могу только метров десять, на таком расстоянии, если не картечь, то взрывная волна точно покалечит крайних всадников.
О! Филин заухал и стрелец из-за дерева машет веткой. Опять кого-то черти несут….
Достали уже, не тракт средневековый, а автобан какой-то, с регулярностью в час, какая ни будь сволочь, пылит по дороге. Шастают как у себя дома - туда, сюда, туда, сюда….

Поздно вечером, уставший как две собаки, перемазанный сосновой смолой, землей и еще хрен знает чем, но по самые брови, вернулся в лагерь, едва волоча ноги. Долго и нудно оттирал руки и отмывал лицо.
Когда мне сунули плошку с кашей, так едва не уснул над ней.
Всё, абсолютно все, пришлось делать самому, даже залезать на две сосны. Прикидывал как они упадут после подрыва, ну ни как не получалась, чтоб было правильно. Пришлось поработать белкой лесорубом, лезть на самую верхотуру, обвязывать вокруг ствола веревку, перекинуть на соседнюю сосну. Спустится с этой, вскарабкаться на ту, поработать немного топором, подвязать вервицу. Ни в жизнь не полез бы, но больно удобно эти два дерева стояли, пышная крона обоих гарантировано накрывает кусок дороги. После такого, ни о какой атаке со стороны конницы можно не беспокоиться.
Сейчас посижу немного, отдохну и надо сделать последнее на сегодня. Отвезти батарейку, если хватит времени, собрать и залить уксусом.

Звезданутое небо сияет мириадами звезд, рассыпанных по черному ковру космоса. Неуловимо для глаз, мелькнула крохотная искорка метеора….
Поворчал немного для приличия, пока разбирался со спальным местом. Улегся, спину греет ласковое тепло, исходящее от углей костра, а лицо холодит прохлада ночного леса. Спать…. Спать….

Мамина ладошка нежно проводит по щеке, приглаживает, непослушный со сна вихор. Она так низко наклонилась, что маленькая прядь волос, щекочет мне ухо. И я слышу её ласковый шепот. – Феденька просыпайся в школу пора.
- Ты глянь как лыбится, даже будет жалко. Федя, просыпайся.- Меня как кутенка, за шкирку, приподнимают и трясут.
Опущенная голова вяло болтается, сил сопротивляться, совсем нет, с трудом открываю глаза.
В красном свете костра видны фигуры людей и две из них, теребят меня.
- Что надобно?
- Ляхи встали на ночевку в десяти верстах отсель.- Узнаю голос Архипа.
- И что? Они сегодня целый день по тракту шатались толпами. – Я туплю по черному, мозг спит.
На голову неожиданно льется поток холодной воды, ледяные струйки скользят по шее и затекают за шиворот. Пытаюсь вырваться и начинаю матерится.
Илья, узнал в потемках по голосу, дает совет Архипу:- отпускай, кажись, проснулся.
- Нельзя без этого? – Стаскиваю с себя мокрую рубаху и замахиваюсь на Илью, облить меня, его рук дело:
- У-у, антихрист.
- Доглядчики пришли, коих я посылал, молвят – ляхи становище в десяти верстах от нас поставили.
Вспоминаю виденные фильмы и наобум задаю вопрос,- А возка целиком деревянного там случайно нет? И чтоб у него дверка была позади и с окошком зарешеченным.
Они переглянулись. Илья пожал плечами, - Сказывали, возов двуконных, беленой дерюгой крытых, почитай два десятка и телег, простых, с пяток будет.
- А что телеги везут? – Илья меня не расслышал, ибо я в этот момент копался в своем мешке, выискивая сухую одежку.
Я повторил, он почесал в затылке, - Федь, я тебе стрельцов приведу, их и пытай.
И с этими словами, растворился в ночной темноте.
- Федор, а на кой тебе ведать про телеги? – Спросил Шадровитый.
- Архип. Из Кракова оказия едет к Владиславу, что нужно для воинства? Зелье да свинец. Сколько пороха можно положить на телегу?
- Пудов пятнадцать, не боле, иначе лошадей заморишь.
- Свинца думаю столько же. – Я подсчитал результат,- Получается восемьдесят пудов пороха или столько же, но свинца. Но думаю что все-таки зелье, оно быстрей кончается.
Я натягивал через голову рубашку и пропустил очередной вопрос от Архипа.- Извини. Не слышал. Ты чего спросил?
- Подумаешь, зелье везут али свинец….
Я перебил его,- Ежели в него случайная пуля попадет или не дай бог, граната, убьет всех, кто окажется ближе сотни саженей.
В темноте послышался хруст сухих веток под подошвами сапогов в круг света вошли двое. Десятник и стрелец, среднего росточка на голове надета шапка пирожок, из-под которой торчать два ярко малиновых уха – лопуха.
- Федор, вот тебе Гришка Марков, он в доглядчиках был, и все тебе сам обскажет.
- Илья, не в службу, а в дружбу, скажи ребятам, чтоб начали грузить лошадей.
Он улыбнулся, - уже. Короб с кувшинами и уксусом забираешь? Брать бережно, аки младенца….
Я над этим ящиком трясся, словно кащей над златом. На испытаниях батарея исправно зажигала запал на трех сотнях метров самопальных проводов и лишиться сейчас хотя бы одной банки. Довольно рискованно, а вдруг не сработает?
- Гриша, - Похлопал по бревну рядом с собой, - присядь. Не люблю так разговаривать.
Дождался когда он, сняв с головы шапку и судорожно зажав в кулаке, сел в напряженной позе, словно кол проглотил.
- Я спросить хотел…. – начал расспрос добродушным тоном.

Когда, приблизительно, через половину часа вернулся Илья, мы сидели с Гришей и довольно спокойно беседовали. Я узнал, что хотел и даже немного больше.
На двух подводах везли свинец, это если судить по виду груза, плоская поверхность едва выступает над низкими бортами. Плотно укутана дерюгой и перевязана веревками. Три оставшиеся, про них мог сказать с полной уверенностью, везли порох. А что можно возить в бочках? Вино? Вино никто не будет оставлять на отшибе лагеря, ближайший костер разожгли в полусотне метров и часового выставили. Вот уже и некоторая определенность появилась.
Поляков Григорий рассмотрел и смог описать во всей красе и лицах. По описанию, из которого, понял с пята на десята, надето на них, железный шлем-мисюрка, стальной нагрудник, металлическая чешуя, закрывающая плечи и руки. Поверх доспехов наброшены шкуры и у всех разные, много волчьих, есть медвежьи, а у двух особо богатых, даже имеются тигриные. Из оружия: сабли, пики, мушкеты (обозвал пищалями) щиты. Спросил о пистолетах, в ответ стрелец пожал плечами, не разглядел – далече до ворога было. И пожалуй самое главное, верховых они насчитали восемь десятков, может и чутка поболе будет. Так же есть пехота, этих они посчитали точно, полусотня.
Уже когда закончил расспрос, и я отпустил парня, он отошел на пару шагов остановился. Потер лоб, словно вспомнил что-то, вернулся:
- Федор, когда обоз на поляну выехал, и возы в круг стали ставить, - Он замялся.- Мне привиделось, что пешцы сами по себе идут, - он окончательно смешался и замолк.
- Это как так?
- Сначала ляхи на поляну из леса вышли и только опосля того как последний воз в круг стал, подводы подъехали и с краю стали. Немцы шатер обособливо становили и свой костер жечь начали к соседям не ходили.
- Ступай. – Отпустил стрельца заниматься общественно полезным делом.
- Илья,- Обратился к десятнику – Архип еще не убежал на поляков смотреть?
- Да, нет, вон со своими о чем-то молвит.
- Зови его сюда, надобно обдумать – что делать будем.
Время поджимало, поэтому пошли сами.
- Архип, отойдем на пару слов, - Я довольно бесцеремонно перебил его разговор с парнями.
- Чего надобно? – С недовольным лицом спросил он у меня.
- Я смотрю, ты на войну собрался? – Кивком головы указал на пистолет и лежавший под ним патронташ.
- А чего просто так порты просиживать, пойду, посмотрю, кто к нам в гости пожаловал?
- Так и про тоже. Мы с Ильей хотим….
- Грицко, Панас, погуляйте пока. – Архип царственным жестом указал на попону рядом с собой:
- Сидайте.
Дождался когда уселись – Сказывайте.
Мы с десятником переглянулись, и он кивнул мне – говори.

Минут за десять я рассказал все, что узнал от разведчика, и высказал свои предложения. Архип слушал внимательно, не перебивал, Илья, сидел рядом, изредка кивая в знак согласия. Потом были непродолжительные жаркие дебаты. В основном касались тактики. Я настоятельно просил, даже требовал, после подрыва мин обождать некоторое время, чтоб рассеялся дым, они хотели сразу с криками – ура, идти в штыковую. Я предложил закидать пехоту гранатами, меня послали к – черту.
- Сам кидай, тебе ведомо как, вот ты и швыряйся ими.
Сошлись на том, что последнюю мину, ставить буду в крайний момент, а к стану поляков выезжает разведчик и смотрит как они пойдут. Потом поспорили кто, где какую позицию занимать будет. Пришлось, чуть ли не на спичках тянуть жребий (Архипу с Ильей) Мне-то по барабану, я себе уже окоп отрыл. Поговорили о людях. Здесь банковал Илья.
Расклад получился такой. Я, мои стрельцы и еще троих дает десятник, держим голову колонны. Архип, казаки и пятеро стрельцов по центру. Илья с пятнадцатью парнями наваливаются на хвост.
Я еще раз предупредил, до взрыва головы от земли не отрывать и пообещал – ежели кого пришибет али поранит, поубиваю лично. Сначала долго стреляем и только после этого идем вперед. Начало атаки, Архип дает свистом.
Илья уточнил у меня детали и ушел оправить стрельцов приглядеть за поляками да прислать мне людей на подмогу. Я собрался отправиться на дорогу, расставить мины по местам, установить батарею и залить её уксусом, пусть заряд набирает.

Надо её вообще переделать. Вернусь, закажу гончарам квадратные банки, так будет более компактно, прослойку сделаю из войлока. Анод, катод отперфорирую для повышения площади соприкосновения кислоты с металлом. Это все должно будет уменьшить габариты и вес в сравнении с прототипом, раза в три точно, при сохранении текущей мощности. Понадобится или нет, этот девайс, это дело десятое, пусть будет…. О, мысль проскочила, собрать штук двадцать в единый блок, сделать трансформатор и соорудить точечную сварку. Ствольные коробки собирать.
***
И летит маленький комарик и в руках его горит крошечный фонарик
Луна как будто специально, спряталась за тучу, а темень стала хоть глаз коли. Сел прямо на землю и сижу, жду, когда эта звезда вампиров включится вновь, с тоской смотрю на небо в обнимку с десятикилограммовой миной. Меня начинает пробирать дрожь, от ночной прохлады. Снял с себя исподнюю рубаху, нацепил на шест и один из стрельцов стоит на дороге, отсвечивает. Вот на это белое пятно и ориентируюсь, устанавливая мины. Слава богу, это последняя.
Смотрю вверх, темная пятно тучи медленно сползает с лунного диска.
Всё. Установил. Теперь подсоединить провода и засыпать листвой для маскировки. Чуть ли не бегом выхожу на дорогу и, дрожа от холода, быстро переодеваюсь.
Смотреть следы, которые натоптали …. А темно, не видно. На всякий случай запрягаемся со стрельцом в работу, словно два дворника машем березовыми вениками. По ходу дела, из фляжки делаю маленький глоток настойки спирта на малиновых листьях. Для профилактики. Через сотню метров согрелся, и пробило на – хи-хи. Два кренделя, во мраке ночи, во вражеском тылу, лесную дорогу подметают….
Но половине пути до лагеря, стрелец не выдержал.
- Федор, а зачем мы тракт мели?
- Ты по дороге сапожищами топтался? Вот мы эти следы и ….
Он меня перебил. – Да там этих следов, словно блох на собаке. В день почитай обоза два, а то и три проходило.
Или мне кажется или на самом деле светлее стало, это мои уши запылали после его слов.

На бивуаке у костерка, горевшего в ямке обложенной камнями, мне всучили в руки кружку с горячим пойлом, а в зубы дали кусок хлеба с салом.
Появилось стойкое чувство, как у бомжа, который пошел в туалет вешаться, а нашел полбутылки водки, чинарик и бутерброд с сыром – жизнь, налаживается.
Не заметил, как задремал, очнулся от толчка в плечо, - Федор не спи. В костер свалишься, лучше приляг.
- Я не сплю, не сплю, задумался малость.
- Ну-ну, только храпел ты, словно Ларя Иванов.- Стрелец, меня разбудивший, весело хмыкнул.
-Он так завозит, ажно клопы разбегаются.
Вдруг засуетился и, вставая произнес, - Вон черти аспида несут, видимо по твою душу.
Оглядываюсь, пытаясь в сумраке наступающего утра разглядеть змею, и вижу Архипа с Ильей. Рожи у обоих до нельзя серьезные, что-то стряслось.
Десятник не обратил внимание на мое предложение присесть, сразу начал говорить.
Поляки свернули лагерь и выступили, на этом хорошие новости заканчивались, дальше начинались неприятные. Вперед ушел дозор и в нем около десятка человек. Это тоже можно пережить.
А вот чертова пехота со своими телегами идет позади с отставанием в пару сотен саженей, чтоб не глотать пыль и не плестись за конскими хвостами. Я зло выругался и пнул ни в чем не повинное бревно и зашипел от боли в отбитом пальце. Классическая задачка про двух зайцев, и кого теперь бить, кого отпускать? А некого, что первые что вторые, саблезубые. Навалишься на колонну, пехота на хвост соли насыплет. Отпустить поляков…. Слишком жирно на полсотни стрелков мины тратить, да и вернувшаяся конница нас с лесным гумусом перемешает.
Выложив новости отцы командиры со скорбным видом стоят над душой, молчат и ничего не советуют. С Архипом все ясно, у него личная вендетта к полякам, им платить по счетам еще долго.
Илья…. Никто из его стрельцов не обязан рисковать головой ради моих амбиций.
- Чего молчим, словно язык проглотили? Будем бить ляхов, али пущай едут своей дорогой?
Спросил, больше обращаясь к десятнику, чем Шадровитому.
Илья пожевал ус, отпустил, пригладил ладонью и выдал. Да так что я чуть не сел на землю от удивления.
- Да мочить этих козлов надобно, об чем тут молвить.
Я скрыл улыбку, уважительно наклонив голову, и немного помолчал, собираясь с мыслями.
- Тогда делаем так. Архип, не зазорно тебе будет ежели я….
- Федор, не зазорно, это твоя придумка и все что молвишь сполню.
- Ладушки, умер дед на бабушке. Архип, возьмешь с собой еще двоих стрельцов, вам надобно будет передовой дозор кончить. Только просьба будет, не старайтесь сохранить лошадей…. Пешему от конного – И я осекся под насмешливым взглядом старого вояки. Взор в сторону не отвел, а наоборот усилил напор и выиграл эту маленькую битву. Архип отвернулся и, пожав плечами, кивнул, соглашаясь с моими словами, но пробурчал что-то невразумительное.
Я продолжил давить:- Я прошу, просто перестреляйте их и все. Сразу после того как позади вас на дороге бабахнет, конные сгрудятся в кучу, будут успокаивать перепуганных лошадей и только опосля помчатся назад смотреть – а что там стряслось. Ни раньше, ни позже, стрельбу не начинайте, побьют вас. Ваша сила в первом залпе, чем больше сшибете, тем быстрей остатних добьете.

А взгляд-то изменился, вроде как с уважением смотрит. Мысленно перекрестился, одного кажется, убедил. Хотя тут не креститься надо, а голову пеплом посыпать, даже моих отрывочно – киношных знаний хватит, чтоб сделать элитную команду диверсантов, способную свести на нет, любые попытки поляков нормально воевать на нашей земле. Впереди зима со всеми прелестями холодного времени года и больших куч замерзшей воды. Команда лыжников биатлонистов перестреляет издалека отряд любой численности без потерь со своей стороны. Когда снег коню по брюхо, какой же дурак пойдет в атаку на противника. Который при первом же поползновении просто отходит чуть в сторону и не прекращает обстрела. У Ковпака (точно не уверен, может это Федоров) был случай во вторую мировую, пулеметчики прижали к земле роту немцев. Любая попытка подняться в атаку перечеркивалась парой коротких очередей, и очередной герой возносился в католический рай. Через восемь часов партизанам осталось только собрать имущество, замерзших напрочь супостатов. На улице было минус двадцать градусов.
Увы, не мои это люди, не мои….

- Илья, - Обратил свой взор на десятника,- У тебя работенка не из легких будет. Ежели пешцы захотят ляхам помочь и вперед по тракту к обозу кинутся, вот тогда и начинай стрелять.
- А побегут?
Я пожал плечами. Поведение врага…. А хрен его знает, может в них сыграет обычная алчность, перебить нападавших и пошарить в чужих карманах. Наемники, одно слово.
И были у меня на этих ребят, свои планы….
- Будем надеяться что, нет. Илья. Ваши ружья можно заряжать лежа на брюхе, а пищаль, только стоя и стрелять вы можете в два раза чаще. Вовлеки пехоту в перестрелку и просто перестреляй.
Постарайтесь остаться живыми, умрете, сюда лучше возвращайтесь.
- А ты, сдюжишь?- Спросил Илья.
- После взрыва, ляхам не до меня будет, а там уже и Архип придет.

***
Переменчива осенняя погода, вчера светило солнце, а сейчас все затянуто плотной серой пеленой стелющейся над самыми верхушками вековых сосен. В воздухе ощутимо пахнет влагой, возможно днем погода испортится и пойдет дождь. Бабье лето закончилось и наступает осень, со всеми прелестями и капризами. Настроение …. Да собственно ни какого, грустно и тоскливо. Капризная тетка, совесть, притихшая было, вдруг решила напомнить о себе. Пришлось давить в зародыше, пока самоедство окончательно не снесло крышу и так шифер шуршит временами….
Выручили, как ни странно поляки. Передовой дозор нарисовался на дороге во всей красе и блеске. Считаю и тихо матерюсь, этих гадов четырнадцать рыл на пять человек Архипа.
- Господи помоги ему сладить там, а здесь у меня все получится.
Учитывая прошлую ошибку, сажусь на дно своего окопа и превращаюсь в одно большое ухо. Слышу поступь коней, позвякивание колец на удилах, бряцанье оружия, глухие голоса и жизнерадостный смех.
Когда все стихло, осторожно выглядываю и вижу спины удаляющихся поляков. Снова наступает тишина. Резкие порывы ветра шумят среди ветвей деревьев, сухо шелестит не опавшая листва….
Тревожное ожидание заканчивается, показалась колонна.
- Мать моя женщина!- Такую ораву конных вижу в первый раз и это производит…. Да это производит впечатление!
Тракт наполняется гулом голосов, лязгом железа. Конь одного из всадников вдруг заржал и пошел боком, наездник, откинувшись в седле назад, натянул удила, заставляя лошадь переступать мелкими шагами. Соседи что-то ему громко советуют, а он весело скалится в ответ.
До вешки, обозначающей крайнюю мину, десять саженей….
Пять….
Меня колотит нервная дрожь, пот заливает глаза, суетливо смахиваю с ресниц соленые капли.
Четыре….
Три….
Вздрагиваю от неожиданности. С правой стороны доноситься глухой хлопок гранаты, тут же второй.
С проклятиями хватаю подрывную машинку и заполошно начинаю крутить рукоять, замыкая контакты.
Закладывая уши, рванули основные заряды, посылая на дорогу тучу картечи и тут же сверху, добивая выживших обрушились срубленные взрывами гранат, деревья. Широкая, разлапистая крона сосны сработала словно мухобойка, накрывая за один раз сразу по пять - шесть всадников, гарантированно ломая руки ноги и вышибая дух. Густая пелена пороховой гари накрыла все непроницаемой пеленой.
Но вот истошные крики раненых людей, вопли (!) побитых лошадей скрыть не могла. Почему-то захотелось заткнуть уши и спрятаться, словно нашкодившему пацаненку.
С левой стороны злобно рявкнул залп ружей, приглушенный расстоянием. Вот и у Архипа началась своя война. А мы ждем….
Дождались.
Из серого марева, бешено вращая глазами, выскочила лошадь. Неслась она прямо на мое укрытие и тащила за собой убитого всадника зацепившегося ногой за стремя. Хватаю сидор со своими цацками, ружье и выскакиваю наружу, успел в последний момент. Эта дурища влетает в окоп и начинает судорожно биться, пытаясь выбраться. Копыто, размером с хорошую тарелку сверкая новенькой подковой, просвистело довольно близко от лица.
Рядом раздает выстрел, еще один и еще, а с Илюхиной стороны пока тихо. Может пехота решила уйти?
Пороховой дым поднимается вверх, открывая заваленную трупами людей и коней, дорогу.
А вот и первый клиент, вижу как один из недобитков, поднимается. Прячусь за ствол дерева, взвожу курок, ловлю мушкой середину груди нажимаю на спусковой крючок, поляка опрокидывает на спину.
Еще один поднимает голову и тут же опускает обратно, только уже с пулей в черепе, пробитый шлем с веселым звоном слетает с башки.
О, совсем целенький лях с пистолетом в одной руке и саблей в другой имея явно нехорошие намерения, идет…. Хотел идти. Откуда-то сбоку прилетел злой кусочек свинца и поляк, пораскинув мозгами, прилег отдохнуть.
Высматриваю, следующих поляков, а мозг анализирует ситуацию. Картечь снесла ближайшую к обочине шеренгу на её месте натуральный фарш из конины, людей и элементов доспехов. Так и хочется похвалить себя любимого за удачное расположение мин, еще бы картечь нормальную, а ни этот мусор….
В воздухе начинает распространяться запах бойни, свежее пролитой крови и нечистот. Спереди выживших нет, а вот в середке, придавленной рухнувшими верхушками сосен, вижу какое-то шевеление.
Еще один счастливчик? Отдача толкает в плечо, ловлю стреляную гильзу, вставляю новый патрон.
В обозе перепуганные лошади устроили форменный погром, бросились в разные стороны, обрывая постромки и опрокидывая возы. На дороге натуральная куча мала из людей, коней, сломанных оглобель, перевернутых шарабанов и вся эта масса шевелится в безнадежной попытке удрать.
Издалека плохо видно. Но, кажется, там нашелся один герой или не шибко умный. Он встал в полный рост и выстрелил из своей аркебузы наобум в сторону леса. В ответ прилетевшие пули отбросили бедолагу, на парусиновый тент опрокинутого на бок возка и он сполз по нему, пачкая его своей кровью.
Вижу несколько возчиков, во всю прыть бегущих к спасительным, так им кажется, кустам. Добежал всего один. Еще двое бросились прочь прямо по дороге, назад, туда, откуда приехали….
Вы еще кипятите белье? Тогда мы идем к вам….
Куча перепутанных ветвей зашевелилась и из неё появляется окровавленная рука держащая пистолет.
Хлопает неприцельный выстрел. Словно черт из табакерки, выскакивает разъяренный лях и тут же заваливается навзничь.
Стрельцы помнят инструктаж, близко не подходят, прячутся за деревьями и отслеживают любое шевеление, всаживая одну иногда и две пули в подозрительные тела.
Стрельба со стороны дозора стихла. Одно из двух или Архип ухлопал поляков, или ляхи прикончили Шадровитого и с минуты на минуту будут здесь. Смещаюсь, таким образом, чтоб видеть дорогу и не поворачиваться к недобиткам спиной. Перезаряжаю оружие и прячусь под корнями здоровенного выворотня, опрокинутого прошлогодним ураганом дерева.
Только подумал - было бы неплохо чтоб пехота ушла. Как раздается слитный залп из мушкетов и ему отвечает частая стрельба стрельцов.
Вдруг все резко обрывается и наступает тишина. Она длится всего пару минут, а потом все начинается заново. Но в этот раз перерыва нет, а интенсивность еще более возросла. Наверно зря я раздал перед боем все патроны, какие были. Даже мелькнула мысль – С таким азартом они перебьют все что шевелиться, а что не шевелиться, расшевелят и пристрелят.
М-да, война у Ильи, в самом разгаре….
Но если судить по звукам, наши все-таки побеждают, стреляют чаще, а мушкеты отвечают все реже и реже….
Из-за поворота конь выносит всадника, не доскакав с полсотни метров, останавливается и, наездник, приложив руку ко лбу, высматривает, что здесь твориться.
Встаю в полный рост, это свои, архиповский хлопец, Панас.
Следом за ним лошади выносят еще четверых, и они скачут ко мне. Наши и, слава богу, все живы.
Спешились.
Григорий любовно поглаживает приклад,- Гарный самопал.
Архип выражает свои чувства более бурно, со всей дури хлопает по плечу,- Они так и не поняли от чего умерли….

Странная война. Привычка полагаться на холодное оружие послужила причинной смерти многих выживших в этой бойне. Для того чтоб оказать сопротивление надо подойти и ударить саблей…. Но здесь все было по-другому, выстрел и тяжелая пуля ставит крест на любой попытке сопротивления. Взрыв на обочине сродни по своему эффекту залпу картечи из пушки. Этот вид боеприпаса прослужит долгую службу и до появления пулеметов будет самым эффективным средством борьбы с наступающей пехотой и кавалерией. И в истории военного дела есть масса примеров, когда один единственный выстрел поворачивал ход битвы в обратную сторону.

Надо идти и заняться грязной работой. Зачистка.
На дороге лежит придавленное убитой лошадью, тело. Стреляю, пуля срикошетировала от нагрудника, поляк дернулся и со стоном открыл глаза. Вытаскиваю пистолет и стреляю в черепушку, отмучился бедняга.
Оборачиваюсь на спутников. У стрельцов глаза словно плошки, Архип безмятежно спокоен, только склонил голову набок и наблюдает за мной. Два казака, даже не раздумывали, правильно не правильно, подобрали с земли копья. Панас подошел к следующему ляху, примерился, и с мерзким хрустом, вогнал наконечник в горло.
Со стороны обоза вдруг послышались громкие голоса, брань. Крики прерываются выстрелом, тут же следует второй, третий. Слышу приглушенный расстоянием вскрик боли, вспыхивает яростная перестрелка.
Спешим с Архипом туда, по широкой дуге выходя в тыл. Три гаврика устроились за поваленным деревом. Тощий хлюпик, весь взъерошенный какой-то, заряжает мушкеты, яростно орудуя шомполом, и подает двум другим защитникам бастиона.
Я пристрелил заряжающего, Архип свалил второго, широкоплечего, он падает ничком и не шевелится, а последнего, бросившегося бежать, прикончили стрельцы.
Наступает, тревожна тишина нарушаемая стонами недобитых поляков и раненых лошадей.
Ничего не слышно и от Ильи. Отогнал пехоту?
- Э – эх, рацию бы сюда…. Половину речи посполитной отдам. – Пробурчал, загоняя новый патрон в патронник.
- Чего тебе надобно? – Архип перезарядил свое ружье, не отрывая взгляда от разгромленной колонны.
- Посыльный нужон, узнать как дела у десятника. Слышишь…. Тихо-то как….
Он повернулся ко мне, - Федор, а ты страшный человик.
- Вот те раз, это с какого перепугу ты так решил?
- Придумки твои…. Не от бога....
- Ой, кто бы молвил-то, а давеча пану Анждею кто глотку перехватил? Я что ли?
- Не об этом речь веду. Там – он судорожно мотнул головой, - все было как ты обсказал. Ляхи сбились кучей, разворачивая коней, а мы стреляли в них и они ничего не могли нам сделать. Оружье твое….
Он не договорил, перебил залихватский свист, громкий крик – ура и вопль во всю молодецкую глотку.
- Федор! Федор!
Выглядываю из-за дерева, на дороге стоит Илья и призывно машет рукой.
Оборачиваюсь к Шадровитому,- Пошли.

Мы бредем по лесной поляне, под сапогами хрустят опавшие сучья, прошлогодняя хвоя устилает землю плотным серым ковром. Идем, молча, говорить не хочется. Я устал, морально и физически. Тяжкий груз неопределенности, давивший на меня все эти дни, стал чуток легче, но все равно пока что лежит на моих плечах. Надо теперь суметь уйти живыми и сохранить трофеи.
Я шагаю чуть впереди, Архип на шаг позади, храня молчание. Когда до тракта осталось пройти всего несколько шагов, он кладет руку мне на плечо, останавливает. Обходит и встает передо мной, загораживая собой ото всех. Чуть склоняется, как будто хочет сказать нечто важное….
И вдруг начинает падать на меня, хватает за плечи, а из уголка рта выплескивается струйка крови.
Я подхватываю, ставшее неподъемно тяжелым тело и, не удержав, опускаю на землю.
И вижу довольный оскал на окровавленном лице поляка, и руку с опущенным пистолетом, из ствола которого еще вьется тоненькая струйка дыма.
К нам бросаются стрельцы. Я кричу – нет.
Останавливая одного из них, вскинувшего вверх саблю.
Подхожу ближе и носком сапога откидываю в сторону оружие, присаживаюсь перед врагом на корточки.
Булькая кровавой пеной, поляк что-то говорит, а я не понимаю, да и не хочу ничего понимать. На душе пусто….
Словно со стороны вижу себя.
Правая рука медленно откидывает полу кафтана, другая рука тянет из кобуру пистолет и приставляет ко лбу врага, большой палец взводит курок, а указательный давит на спусковой крючок.
Едва успеваю закрыть глаза, как в лицо брызгает теплым….

Возвращаюсь к Архипу. Он лежит на земле, кафтан расстегнут, исподняя рубаха разрезана ножом, над ним склонились Григорий с Панасом. Руки у них в крови, а на лицах скорбь и растерянность.
Григорий поднимает голову, видит меня, - прямо в сердце попал….
Кто-то подходит сзади и кладет мне руку на плечо. Сердито скидываю и оборачиваюсь.
Илья. Вот уж кому не пропасть.
Хватаю его за грудки, притягиваю к себе и шиплю ему прямо в лицо,- Если сейчас на дороге останется, хоть один недобитый поляк, я тебя сам пристрелю.
Отталкиваю и отхожу в сторону, присаживаюсь на поваленное дерево, недобрым взглядом наблюдая за зачисткой. Через десять минут все было кончено.
Все это время десятник топтался рядом, хмуро разглядывая пистолет который я держал в руке. Когда послышался голос одного из стрельцов, сообщающий что все сделано, подзываю к себе Илью.
- Сказывай, что у тебя там было.
Из его рассказа выходило. Пехотинцы, когда услышали взрывы, остановились. Сбились кучей как стадо баранов и уже хотели податься в бега, когда их капитан, ударом кулака отправил в нокаут самого крикливого, толкнул короткую речугу и, построив людей, скорым шагом поспешил к лесу на выручку.
Их подпустили поближе и встретили залпом в упор. Стрелки ответили. Стрельцы отошли назад и рассеялись, как им было велено. Прятались за деревьями, дождавшись, когда враг подойдет ближе, стреляли, кто с колена, а кто и лежа. Но все равно избежать потерь не смогли, принесли обратно четверых убитых и трех раненых, еще двое могут ходить сами. Немцев (а это оказались наемники) насчитали в лесу сорок четыре трупа. Сколько смогли удрать, неведомо. Все пять подвод захвачены и вот-вот должны подъехать, на первый взгляд, как есть, порох и свинец.
- Надеюсь, оружие все собрали? - С нажимом в голосе спрашиваю десятника и получаю утвердительный ответ.
- Илья отправь людей пару человек туда и туда,- указываю направление,- чтоб за дорогой смотрели.
Не хочу, чтоб нас здесь прищучили. Остальным, поднять возы, перепрячь лошадей, собрать оружие и все что можно.
И добавил, вставая на ноги. - Пускай поторопятся.

***
Скрипит кожа рассохшегося от старости седла, корноухий мерин флегматично ступает по влажной лесной земле. Я еду в гордом одиночестве, впереди на лихом коне. Пустота, поселившаяся в душе после смерти Архипа, не рассеялась, а забилась в уголок, затаилась, ждет своего часа. Стрельцы стараются лишний раз не попадаться мне на глаза, не перечить и больше молчат чем говорят. Над отрядом реет похоронное настроение, пару часов назад, на краткой остановке надо было лошадей осмотреть, запрячь заново, если нужно, я едва не пристрелил одного говорливого и слишком веселого. Успели руку подбить. Пуля только снесла шапку с его головы не задев придурка. А не хрена со мной спорить и учить, как мне жить. Идиот.
Из двух десятков возов смогли поднять половину. Собранным оружием, барахлом набранным в оставшихся возах, доспехами, снятыми с убитых, забили их так, что пришлось подпрягать еще по одной лошади, и все равно обоз еле плелся.
Мрачно оглядываюсь назад. Ну, ни стоит все это дерьмо шести человеческих жизней. Один из раненых умер, пуля пробила ему грудь по касательной, видимо сломала ребро, а эти коновалы таскали его как мешок с картошкой и осколки порвали легкое. Второй под вопросом, ранение в живот, на вылет, но может и оклемается. Третий через пару недель будет танцевать, только сначала должен поставить богу свечку размером со свою ногу. И смех, и грех, а не ранение. И не повезло Данилке Офонасьеву.
Пуля прошла в аккурат рядом с мошонкой, вырвала кусок мяса из ляжки и только чудом не задела артерию. Вот это чудо теперь ни ходить, ни верхом ехать не может, лежит на куче барахла в последнем возу и стонет. Надо пообещать сделать из него хорошего танцора, но плохого отца.
Возница с последней телеги призывно машет рукой. Останавливаюсь на обочине, пропуская караван.
- Чего хотел молвить? – мрачно интересуюсь, когда он подъехал.
- Федор, за нами едет кто-то. Сам не видел, а вот кобылка его учуяла,- Он слегка тряхнул поводьями:
- да и слышалось мне, будто жеребчик всхрапнул, а ему словно храп пережали, у ей течка….
Словоохотливый парень продолжал говорить, а я уже глядел назад на дорогу. Чем дольше смотрел, тем увереннее было чувство, меня кто-то рассматривает через оптический прицел не хорошим взглядом.
- Заряди ружье и держи под рукой, - Оборвал я рассказ парня и погнал коня вперед. Каждому из тех, кто сидел на возах я приказывал быть готовым к бою.
Догнал десятника, едущего верхом на пегой лошадке, - Илья, накрути хвоста народу. Следят за нами, на душе тяжко.
Пришпорил корноухого и погнал его вперед. По дороге задержался, слазил в один из возов, собирал нужное барахлишко. Догнав первую подводу, слез с коня и подвязал поводья, чтоб шел следом. Ослабив вязку, вытащил один из бочонков с порохом, засунул в кожаный мешок, он туда влез с трудом. И прежде чем завязать горловину засыпал все трофейные пули от мушкетов в промежуток между деревом и кожей. Буравчиком, используемый местными умельцами в качестве сверла, проделал отверстие в бочонке. Разобрал одну из гранат, вывинтил взрыватель и укоротил запальную трубку. Сделав все приготовления, опять сел на коня и отправился вперед в сопровождении двух стрельцов, присмотреть место для сюрприза, нежданным попутчикам.
Через версту такое нашлось. Лесная дорога вывела нас на берег не широкого, всего пару метров, ручья.
Слева и справа густые заросли какой-то колючей гадости не позволяли обойти переправу стороной и преследователи, ежели они есть, волей неволей просто обязаны здесь пройти.
Переехав на противоположный берег, спешился. Дождался когда подойдет обоз, забрал бочонок и все сопутствующее. Указал стрельцам на росшую неподалеку березку, метра четыре высотой.
- Срубить.
А сам стал прикапывать бочонок, чтоб стоял устойчиво. Дождался когда проедет последняя телега и велел положить дерево так, что тащить можно, только на себя. Подвязал веревку к кроне и стволу, второй конец к чеке запала ввернутого в бочонок. Присыпал все это художество опавшей листвой.
Последний раз оглядел место, вроде ничего, народ здесь еще не пуганный и подвоха в лежавшей на земле ложке не увидит, а зря…. Мины сюрпризы как раз и призваны, чтоб отсеивать умных от жадных.
Ну, это будет следующим этапом, ежели не поймут намека. А пока шестнадцать килограмм пороха и три сотни (навскидку) мушкетных пуль, ждут своего часа.

В тишине и спокойствии (скрип колес просто достал!) проехали версту, когда за спиной раздался грохот взрыва многократно усиленный лесным эхом. Конь подо мной вздрогнул, вскинул голову, испуганно заржал и попытался сорваться с места. Пришлось, разрывая удилами губы, сдерживать его.
- Илья - крикнул десятнику - не хочешь со мной съездить? Нет? Тогда ищи место, на дневку встаем.
Разворачиваю мерина, кричу Силантьевским стрельцам: - Айда за мной. – И бью каблуками лошадиные бока.
С некоторыми предосторожностями, как оказалось излишними, вышли к покинутой давеча переправе.
Куста, под которым стоял бочонок, нет, вместо него яма, заполняемая водой. Березка тоже отсутствует, посередине ручья лежат в обнимку, безголовый жеребец и некое чмо в нагольном полушубке, порванным в клочья, на ветвях, висит нечто осклизло фиолетовое, кровавые ошметки разбросаны по округе, ногу, обутую в лапоть, отбросило далеко в сторону. Пищаль, с расколотым вдоль прикладом, воткнулась в илистое дно ручья. Еще пара относительно целых трупов валяется чуть дальше по тропе на том берегу. Навскидку, думаю, что человек пять, а может шесть, здесь было…. Вот вы какие товарищи шиши, лесные разбойники, местные революционеры, робин гуды хреновы.
Жалости к погибшим нет, жалко пуд пороха, тут можно было обойтись парой килограммов или вообще одним.
Панкрат сдвинул на затылок шапку и восхищенно присвистнул:- Эк их…. Разметало.
Разворачиваю мерина, делать здесь нечего:- Парни, едем обратно.
Оглядываюсь через плечо в последний раз, окидываю взглядом место лесного побоища.

***

Десять трофейных возов стоят на лесной поляне, образовав широкий круг. Подводы с порохом и свинцом поставлены в середине. Сразу последовали возражения.
-Так не можно ….
Конечно не можно, если оставлять все как есть. Приказал разобрать подводы и переложить весь груз заново. Зачем хранить яйца в одной корзине? У меня их теперь пять. Порох уложен на дно, сверху накрыт свинцовыми слитками. Чтоб взорвать все это хозяйство, потребуется выстрел в упор, пожар (на всех! телегах одновременно?) или должна прилететь трассирующая пуля. Последнее из области фантастики будет, пока сам не сделаю, а первые два не дадут сделать сторожа.
С помощью великого и могучего, вбил в голову Ильи, знания о часовых, подчасках и правилах караульно-постовой службы, ор стоял на всю поляну. Стрелецкая вольница….Блин….Не зря Петр разогнал эту пародию на войско, я их скоро отстреливать начну. Вот вернемся, клянусь, обязательно прикончу пару особо ценных кадров.
Задрали, на ясное внятное распоряжение, тридцать три вопроса – а зачем? почему? ежели так….

“Эх, была бы денег тьма, купил бы деревеньку и трахал ополчение помаленьку”
А что, устроить всеобщую воинскую повинность, зимой все равно дел нет никаких. Валяться на вонючей печи и нюхать смрад от коз, овец и телят можно и в воскресенье. Заодно с помывкой в баньке, будут трудиться над увеличением народонаселения в отдельно взятой деревне.
Научить стрелять всех, от мелких пацанов с девчонками до стариков и старух, чтоб любой тать, ворвавшийся в дом, получал в брюхо заряд свинцовой каши из обреза и больше не просил добавки.
Мечты, мечты,
Где ваша сладость?
Где ты, где ты….

Передо мной сидит, морда бородатая, и скалится во все свои тридцать зубов. Смешно видите ли десятнику наблюдать за тем, как я злюсь. Махнул рукой на него. Чем больше общаюсь - тем крепче уверенность, дрессировать надо молодых.
- Илья, там осталось чего пожрать, али все смели подчистую? И пока ем, поднимай народ, уходим. Домой хочу, нам пройти всего ничего, а мы здесь вошкаемся.

***
Скрип да скрип….
Скрип, скрип, хрясь.
Ось на одной из перегруженных подвод ломается и колесо, ехидно покачиваясь, укатываться в кусты.
По обозу проноситься зычное – Сто-ой!
Экипаж боевой машины, с матюгами вылезает из кустов малины, куда умудрились скатиться с накренившегося воза.
- Федор – окликает меня Илья:- тут недалече местечко есть. Пока эти обалдуи починят, можно будет на ночевку стать.
Не каждая поляна в лесу может стать пристанищем. Должно быть, как минимум одно условие, чтоб рядом была вода. Сено, овес, ячмень, что ни-будь из этого у обозников обязательно бывает. На крайний случай сойдет и подножный корм – трава.
У нас с собой было все и если поляна подходит размерами и в состоянии вместить весь наш табор, пусть располагаются, все я равно в этом полный – ноль.
Я тупо засыпал, были бы спички, наверно вставил бы в глаза. Не сплю уже больше суток и держусь исключительно на одной злости.
Место нормальное, с одной стороны стоит густая поросль молодых елок, они растут так густо, что пробраться через это крупно-заметное препятствие без топора и по-тихому, не получится. Треск веток в ночное время и мертвого подымет. Об остальных направлениях я позабочусь.
Топором нарубил маленьких колышков, заострил, нарезал бечевы, двух метровыми кусками, взял полтора десятка гранат и, обойдя лагерь по дуге, понаставил растяжек в разных местах.
- Илья – нашел десятника у одного из возов, где он копался в трофейном мешке с продовольствием – Там, там и вот там, ходить нельзя, пришибет к чертовой матери, а ежили кого неразумного поранит - сам добью.
Сижу у костра и жмурюсь, как отожравшийся на хозяйской сметане котяра, дым попал в глаза, а поменять место, просто нет сил. Вот сейчас съем последний кусок окорока, поджаривающийся над углями, и поползу спать.
Давно себе говорил, и буду говорить – планировать что-либо заранее, здесь, пустая трата времени.
Потянулся за шампуром, когда в поле зрения нарисовалась пара сапог и рядом с ней еще одна встала.
Поднимаю голову и вижу, стоят в полусогнутом положении два казака и со смущением на лицах, мнут в руках шапки.
Увидев, что я их заметил, отвешивают синхронных поклон (тренировались что ли)
- Садитесь, в ногах правды нет, а разговаривать, задравши бошку, не люблю.
Дождался когда умостят свои задницы на подтащенном бревне:- Сказывайте голуби, за каким чертом, я вам понадобился.
Они переглянулись и Панас, пригладив буйную шевелюру ладонью, решился:- Федір, візьми нас у свои хлопи.
Я откинулся назад опершись спиной о колесо:- Насколько мне ведомо, вы Архипу, пусть земля ему будет пухом, не холопами служили. Так почто вам ко мне в кабалу идти?
- То так – Смотрит исподлобья – Архип про тебя молвил…. что ты…. хлопов….
- Панас, Григорий - прерываю поиск слов – У вас была какая грамотка, что вы Шадровитого холопы?
Переглядываются – Нет.
- Ежили, спрашивал вас кто об этом, что молвили?
- То у хозяина.
- Так и молви дальше.- Глаза уже просто закатываются под лоб….
После моих слов наступила молчаливая пауза, они ждали продолжения, а я, кажется, все-таки уснул.
Сработал выключатель.
Щелк.
Темно.

Лета ХХХ года, Сентябрь день 10 (в дате не уверен)

Серый сумрак предрассветного утра едва сменил угрюмую черноту ночи, когда я продрал свои очи
Так и хочется добавить – косые, увы, всего лишь опухшие со сна.
Как уснул, так меня и оставили, только прикрыли меховой накидкой из какого-то зверя, чтоб не замерз.
Над поляной разносится храп спящих людей, подчасок, укутавшийся в трофейную шубу, бродить тенью отца гамлета возле возов. Еще один стрелец, смешно отклячив тощий зад, туго обтянутый портками, раздувает угли в кострище. Сизый дым вьется всю гуще и вот вспыхивает крохотный язычок пламени. Мгновение поколебавшись он находит кусочек бересты, скручивает её в кольцо и поджигает. Кашевар начинает подкладывать мелкие веточки, сухие травинки, когда я вернулся из кустов, под котлом яростно бушевал огонь. Стрелец обернулся на шум шагов, узнал меня и улыбнулся:- Снедать будешь? Туточки с вечера немного каши осталось - протягивает котелок.
Забрал, отхожу к своему месту, усевшись на шкуру, приступаю к утренней трапезе.
Закончив, отношу пустую посуду обратно, получаю на обмен кружку с горячим чаем, ломоть хлеба с куском меда в сотах. Королевский завтрак.
А если покопаться среди трофеев, может и кофе найдется? Я бы не отказался от черепушечки литра на полтора с молочком и пенкой. Сглотнул слюну да пошел пить китайский чай, заедая его литовским медом.

- Доброго утречка – с неподражаемым украинским говорком поздоровался Панас, усаживаясь рядом.
- Федор….
- Панас, позови Гришу, чтоб язык зазря не чесать, обоим сразу молвлю – Перебил явное продолжение вчерашней оперы. Я хоть и усталый был, но отсутствием памяти не страдал.
Казак отошел к месту ночлега, послышалось шебуршуние, приглушенный голос и через пару минут оба были передо мной.
- Сколько Архип вам денег давал? - был мой первый вопрос.
Они переглянулись, и Григорий озвучил сумму.
Я мысленно крякнул. Дела у Шадровитого были, честно говоря - не ахти. Три рубля в год… на двоих…. и награбленное - пардон, добытое в бою. Не густо.
Сделал самое честное лицо, с подкупающими интонациями в голосе спрашиваю:- Сколько вы хотите за службу?
И вижу полную растерянность на физиономиях. Такого они, судя по всему, еще в своей жизни не встречали. Чаще хотят дать меньше, чем больше.
Пожалел, прервал их мучения:- Платить буду по два рубля, - ну сука я еще та, выдержал паузу и закончил – в месяц. Но если узнаю что воруете или кого-то убьете, без моего ведома, выгоню к чертям собачим.
Они согласно закивали головами с довольными улыбками, которые несколько поблекли после моих заключительных слов:- Всё что будет взято у врага…. даже деньги, отдаете мне.
Григорий вскинулся было что-то сказать, но заткнулся от тычка локтем в бок и согласно закивал.
Панас так же согласился. Отпустил восвояси переваривать условия найма.
Я посмотрел им вслед, на год деньги найду, а дальше видно будет. Сумма, предложенная каждому, превышала зарплату десятника дворянской конницы в два раза. Но я видел казаков в деле, и заполучить двух профессиональных солдат, для меня большая удача. Чуток доучить саперному делу, вооружить моим оружием и они дадут фору любому десятку, а то и двум, хоть стрельцов, хоть немецких стрелков. Да приодеть их подобающим образом надо будет.
Улыбнувшись своим мыслям, переоделся и пошел снимать растяжки. Пока вел переговоры, лагерь проснулся, народ начал ходить и не дай бог, кто забредет, куда не надо.

Вернулся через полчаса с мешком полным гранат, колышков, смотанной бечевой. Больше всего при разминировании раздражало то, что веревка за ночь разбухла, и узлы не развязывались.
К черту, вернемся домой, заставлю Антипа наделать корпусов по типу мины помз, она как раз для минных заграждений, ставится на растяжку, тратить гранаты на установку сторожевых заграждений не рационально. Приходится укорачивать огнепроводную трубку, после такой операции взрыватель становится мгновенного действия. В этот раз я этого не сделал, но случаи бывают разные.

Десятник с помятой после сна рожей, сидел у костра в одних подштанниках, и зашивал разодранные на заднице порты.
- Это как тебя угораздило? – присел рядом с ним на бревно.
Илья обмотал нить вокруг иголки, затянул узел и, перекусив нитку зубами, сплюнул ворсинки:- с воза спрыгивал и за край зацепился.
Встряхнул, расправляя штанины, критично осмотрел:- до дому доеду – и стал одеваться.
- Илья, сколько нам еще плестись?
- Ежили на прямки и обоз бросить, к вечеру дойдем – задумчиво провел по бороде рукой - Туточки до тракта верст шесть будет, да по нему три проехать надобно, опосля направо вертать и там рукой подать.
- Тогда получается что мы тракт ночью, проезжать будем?
Стрелец кивал в такт моим словам.
- Когда немцев ободрали, пулелейки в какой воз побросали?
Илья изобразил на лице интерес:- На кой они тебе?
- Раздашь стрельцам на дневке, надо пуль наделать и много. Как с тракта свернем, подарки хочу оставить….
- Федь, не надобно, уж больно они у тебя громкие…. злить медведя рядом с пасекой – можно без ульев остаться.
«Резон в его словах есть, как есть и желание продолжать сыпать соль с перцем под хвост Владиславу»
Я мотнул головой, соглашаясь с его словами: - Панас с Гришей теперь мне служат, учить мне их надобно – мотнул гривой давно не стриженых волос, пятерней пригладил челку – Так мы на тракте только приглядим, а как ты с обозом свернешь, от тогда и поучимся…. Ляхи будут али прочие тати, так судьба у них такая.
И я мрачно оскалился, изобразив улыбку графа Дракула, обнажив великолепную пару белоснежных клыков.
Илья вздрогнул и сплюнул:- От чтоб тебя…. Прости господи, с роду матерно не ругался. Федя….
Пока он подобрал слова, я успел встать и отойти на пару шагов и продолжения уже не слышал.
Мои стрельцы….
Я даже в мыслях их так называю, хотя какие они мои? Просто это люди, приставленные к моей персоне с определенным заданием, не дать вляпаться в очередную беду. Они ни разу не пытались отговорить от участия в вылазках. Но при любом конфликте или даже намеке на проблему с участием стрельцов, за моей спиной вырастали четыре мрачные фигуры…. И почему-то чаще всего от них доставалось именно мне…. Это Иван тогда спас придурка, успел подбить руку. Он мне еще потом целую лекцию прочитал о взятии греха на душу.
У каждого свои тараканы в голове, у кого они богу молятся, у других баб коллекционируют и оклеивают картинками череп изнутри. А я своим дал карандаши и они теперь целыми днями рисуют….
За все-то время, которое парни со мной возятся, успел обучить их ускоренной перезарядке пистолета, разучить некоторые знаки из арсенала будущего спецназа. Они же успели нахваться моих словечек и идиом используемых мной в разговоре и с успехом применяли их. Плохое всегда очень прилипчиво….
Поэтому когда я покрутил над головой кистью руки, выставив указательный палец вверх, они без разговоров стали седлать лошадей и готовиться выступать в путь.
За спиной был слышен бодрый рык нашего командира, суета и ругань стрельцов, заводящих лошадей в оглобли. Обоз готовился к отбытию.

- Парни, - окликнул свое небольшое воинство, привлекая внимание:- В нашем полку пополнение два добрых казака решили присоединиться к нам. Как их зовут, сами знаете, называть не буду. Так что они теперь…. – чуть запнулся и продолжил дальше – вместе с Нами против ляхов воевать будут.
Корноухий после ночного отдыха был в веселом настроении и попытался надуть брюхо, когда я стал подтягивать подпругу. Пообещал пустить его колбасу. Он повернул голову, посмотрел на меня большим фиолетовым глазом, фыркнул и улыбнулся, приподнял верхнюю губу, обнажая крепкие, большие зубы.
Панкрат, со свойственной молодым людям прямотой, посоветовал дать пинка мерину, а не слово молвить скотине. Подъехал ближе и хотел уже стукнуть, как корноухий развернулся с грацией змеи и укусил его за ляжку чуть выше коленки. Потом повернулся обратно, дал мне затянуть ремень и застегнуть его как положено.
Когда я закончил, он положил голову мне на плечо и слушал выговор:- Ну, вот зачем ты его тяпнул? А вдруг он заразный? У тебя теперь живот болеть будет – с этими словами достал из кармана кусок хлеба, присыпанный крупной серой солью – на вот, полечись и больше не смей кусать всякую гадость.
От моих слов стрельцы расхохотались, громче всех веселился сам потерпевший.

***
Полтора десятка возов и подвод, набитых воинским хламом (некоторые панцири похожи на дуршлаг и годны только на переплавку, но Илья настоял, но том, чтоб забрать и этот утиль.) медленно, со скоростью беременной улитки, ползут по узкой лесной дороге. Заросли орешника тут настолько густые, что в некоторых местах ветви на верхушках переплелись между собой, образуя своеобразный туннель. Несмотря на утро, здесь царит полумрак, мелкие пичуги порхают с ветки на ветку, перелетают через дорогу, одна особо бесстрашная или совсем безбашенная уселась на затянутый рогожей воз, поскакала по нему, клюнула веревку и упорхнула.

Как-то вокруг благостно и покойно, словно нет войны. Даже ребята притихли, не слышно обычного балагурства, безмятежно покачиваются в седлах в такт лошадиных шагов.
Расслабился и я….

Порох как взрывчатка не устраивает меня никоим образом: боится влаги, слеживается, прессованные шашки горят, но не взрываются, фугасные свойства нормальные, а вот бризантные хуже некуда, боится открытого огня. Список можно продолжать , порох это вынужденная мера, а при уровне моих знаний, сплошной детский сад. (только ресурсы зря трачу)
А для стрельцов совсем наоборот, минная война для них, это новинка сопоставимая…. даже не знаю с чем. Завалить один махом больше сотни поляков и потерять, так мало народу, это подвиг сравни чему-то героическому, и они никак не могли взять в толк с чего я рычу как собака.
Да с того, что потери должны были быть в два раза меньше, я надеялся обойтись вообще без убитых.
На нашей стороне были два фактора – неожиданность и мощь первого удара, да скорострельность ружей. Увы - увы, если первое сработало на все сто, то отсутствие навыков владения и необученность тактике привела к потерям. (Поздно посыпать голову пеплом) По результатам расспросов выяснил, все погибшие были убиты на открытом месте в момент перезарядки, стояли в полный рост, а дистанция боя в лесу составляла метров двадцать, а временами еще меньше.
Вернемся к пороху. Мой самодельный пироксилин или нечто ему подобное, исправно сгорает, выталкивая пулю, и одновременно выжигает изнутри ствол. Знания химии у меня, несколько в другой плоскости, я знаю, чего не хватает, но не знаю из чего и как их добыть, вот такой парадокс.
Могу наладить производство тринитротолуола, только где взять толуол. Могу сделать пикриновую кислоту она же мелинит, она же шимоза, проблема та же - фенол. Добывать из шелка? Это даже не смешно. Динамит… Возможно, если бы не одно но, эта взрывчатка не была принята на вооружение по причине - при замерзании она опасна больше саперам, чем врагу. Вот так.
Изготавливать прессованный пироксилин прямой путь отправиться к праотцам, не настолько чисты мои химикаты, да и не знаю технологии.
Но отказываться от идеи использования динамита не хочу, для его производства требуется глицерин, побочный продукт мыловарения. Есть еще одно вещество - стеарин, а это свечной материал. Исходное сырье животный жир из оборудования: печи для приготовления щелока, мыловаренные котлы, формы для разливки. Механизации минимум, все делается вручную.
Есть у меня на примете парочка работников, они в помощниках у завхоза ходят – Абрам и тезка мой Федор, кличут скорохватом. Один весь правильный из себя, а второй все под себя гребет и тоже по-своему прав. Ну, зачем скажите на милость, на задках огорода, корыто старое валяется. Ежили трещину заделать и вот здесь, ремушком перетянуть, так и скотине сойдет, корм наваливать.
А Клима над ними старшим поставлю, надо парню свое дело поднимать, вот с этого и начнет.
Котлы закажем, за деньги их сделают в лучшем виде и даже привезут. Основной забой скотины это осень, конец октября начало ноября, сговорится с крестьянами на покупку сала….
В городе куча мясных лавок и у всех есть отходы, свиное идет на шпик, а вот бараний и говяжий жир нам сойдет и даже если он будет не первой свежести, ничего страшного мы все переработаем.
Единственное условие, отселить подальше, к болоту …. Иначе местные и меня сварят…. Живьем.
Считаем: сруб, котлы, кирпичи, известь, работа, закупка первой партии жира - рублей в пять все хозяйство обойдется. Зарплата с прибыли…. О! пока вспомнил – дистиллятор, это чтоб эфирные масла для ароматических присадок сами гнали.
Представил: Банное мыло с запахом пива и соленой рыбы…. Убью на месте.

Так, мысли словно блохи, опять ускакали не в те края.
Динамита известно более ста сортов и разновидностей и даже с моими скудными ресурсами вполне
по силам изготовить один из них: нитрированная древесина, селитра и сам нитроглицерин.
Мне попадался на глаза способ и довольно простой, чтоб повысить морозостойкость, по правде говоря, не намного. Можно попробовать…. Ох ,не люблю я эту дрянь, в силу личного любопытства( и на спор) схимичил на свою голову, точнее на ногу…. Уронил пузырек с десятью граммами готовой нитрогадости на каменный пол, так после этого, в течение года осколки выходили. Молодой был, дурной, энтузиазм так и пер во все щели….

Это мне так казалось – что народ расслаблен….
Глаза стрельцов цепко следят за каждой пролетающей птицей, а руки лежат на поясе рядом с кобурой.

До опушки, где будем отстаиваться днем, добрались без приключений. Расставили возы, лошадям ослабили подпруги накинули на морды торбы с овсом и над поляной стоял веселый хруст.
Стрельцы тоже решили не отставать и вот уже роются в мешках с едой.
- Илья, поставь часовых, прихватят ненароком нас здесь, гавкнуть не успеем. – Я собрался сходить в места не столь отдаленные и проходил мимо.
Ответный взгляд десятника был достаточно красноречив и без всяких слов говорил – Иди куда идешь….
Не дождавшись внятной ответной реакции, мысленно сплюнул. Злиться бесполезно, они считают, что одной ногой уже дома. По словам того же десятника пройти надо всего полтора десятка верст.
Крыша над головой, нормальная пища, горячая баня, чистое исподнее – что еще надо солдату для счастливой жизни?
А вот и заветные кусты…. Оглядываюсь, сверкать голой задницей на виду всего обоза - ни есть гуд
Отошел еще на пару шагов, утоптал высокую траву, чтоб не мешалась, и потянулся за завязками на портах….
С громким треском ломаются сучья вверх взлетает листва и лошадиная грудь сбивает меня с ног. Кубарем отлетаю в сторону, чудом не попав под копыта. Перед лицом вижу высверк стали и легкое, практически нежное касание груди. Конь проноситься дальше, а я лежу на спине и жду боли. Охлопываю себя, смотрю на ладони, крови нет, но кафтан разрезан до самой кожи….Со стоянки слышны звуки выстрелов, крики и истошные вопли раненых и убиваемых людей, лязг клинков, конское ржание. Грохнул взрыв гранаты (Это кто же сподобился?) треск выстрелов усилился.

На опушке кружит круговерть. Чужие всадники, верхом, пытались достать саблями стрельцов, те отбивались всем, что попалось под руку, прятались под телеги. Над телегой вспыхнуло облачко порохового дыма, и один из налетчиков рухнул вместе с конем. Десятник яростно рубится сразу с двумя нападающими. Стрелка достали, ткнув под лопатку, кафтан окрашивается кровью, и тело валится под копыта коней.
Выстрелом в спину убиваю соперника Ильи, второй на миг растерялся и пропустил удар в голову.
Рядом грохочет взрыв, осколки со свистом проносятся мимо. Я кричу вместе со всеми и стреляю, стреляю, стреляю…. Сумасшедшая лошадь со сдвинутым на бок седлом проносится мимо, едва задев, но этого хватило и меня сбивает с ног. Теряю один из пистолетов, второй разряжен, в суете, не глядя, тяну из патронташа патрон, загоняю в ствол и навскидку стреляю. Картечь (мать твою) с глухим визгом бьет в конский бок. Мерин встает на дыбы, всадник, бросив саблю, отчаянно пытается удержаться, но конь опрокидывается навзничь. Даже отсюда расслышал хруст ребер.
Вижу, как стрелец отбивает ружьем сабельный удар, перехватывает за ствол и обрушивает приклад на вражеский череп. Вражина падает замертво, а оружие разламывается на пополам.
Нажимаю на курок, осечка. Заметивший это противник с яростным оскалом на морде бросается на меня, и я бегу от него, спотыкаюсь о труп и падаю. Рядом звучит выстрел, мне на спину падает тяжесть, я рычу от злости, изворачиваюсь и начинаю бить, невесть как оказавшимся в руке, ножом.
Всё, шторка упала, дальше только обрывки….
.... опрокинутая на бок телега, чуть поскрипывая, медленно крутиться колесо….
.... лошадь, с окровавленным боком и седлом, сбившимся на живот, пытается встать на ноги, падает, и каждый раз утыкается мордой, в красную от крови траву….
.... Кострище со сложенной шалашиком растопкой и подвешенный на слеге котлом, полным чистой воды….
.... Стрелец, лежит на спине, запрокинув одну руку за голову, вторую положив на грудь, кажется, что он спит….
.... Ствол пистолета вспыхивает облаком дыма, и маленькая фигурка падает бесформенной кучей….

Хлесть!
По лицу разливается тепло и боль от пощечины, слышу голос.
- Федор ты как, живой?
Фокусирую взгляд, вижу перед собой сидящего на корточках Герасима, видок у парня еще тот. Ему в сагах о вампирах только сниматься, оскар точно будет - за лучшую мужскую роль первого плана.
- Чуть жив, кажется, меня пропустили через мясорубку.- Ищу патроны, но их нет, расстрелял все двадцать штук, которые таскаю с собой. Надо вставать и разыскивать сидор, в нем запас.
- А наши живы?
Герасим усмехается:
- Живы. Токмо Ваньке плечо прострелили и Андрейке по руке полоснули – и, упреждая следующий вопрос, продолжил – с казачками тоже порядок. Ежили не они, нас бы там всех и покрошили на окрошку.
- А чего это? – делаю жест перед лицом.
- Лях сапогом раскровянил – облизывает опухшие губы и сплевывает на траву розовую слюну – собака.
Поднимаю бровь и вопрошаю: - И?
- Задавил….
Встаю на ноги и от увиденного хочется взяться за голову и материться, материться, материться….
На опушке царит хаос. Лошадей мы не распрягали и, когда, началось побоище, они заволновались, а после взрыва гранат, рванули в разные стороны, опрокидывая возы, ломая оглобли, себе ноги и обрывая постромки. Некогда чистая поляна превратилась в филиал скотобойни, усеяна телами и залита кровью убитых людей и коней.
Вместо этого тихо вздыхаю:
- Илюху не видал? Надеюсь, он живой?
- Живой, живой, сюда идет.
Оборачиваюсь, перешагивая через трупы, опираясь на саблю, к нам брел десятник. Половина лица залита уже запекшейся кровью, левая рука безвольно висит. Кафтан разодран да изрезан в клочья, одного рукава нет. Но вид довольно бравый, а на физиономии светится довольная улыбка – отбились.
Дать тебе в морду…. Ну уж нет, пусть Силантий с вами сам разбирается.
Мы с Герасимом поспешили ему навстречу.

***
Нас, относительно целых и не очень, осталось тринадцать человек, всего, остальные мертвы.
Положили восемнадцать лиц неопознанной национальности. А как сказать точней, если эти жмурики одеты словно толпа бомжей с площади трех вокзалов. Кто во что горазд, русско, польско, татарско и хрен его знает какие одежки, морды от чисто европейских до откровенно узкоглазых с легкой желтизной, бородатые и без оной. Пистолеты, сабли, железные нагрудники и то не у всех, некоторые вообще с голой грудью на пули бросались. Одно слов – сброд.
Воевали мы, как выяснилось после блиц допроса нескольких раненых не успевших удрать, с лисовичками пана Чаплинского сопровождавших фуражиров и даже указали направление, где их оставили. Панас с Григорием и Андреем сразу же отправились туда. Но никого не застали, видимо уцелевшие успели сообщить о неудаче и обозники дружно сбежали, бросив пару телег и одного одра. Еще из пленных вытрясли инфу, услышав которую я сел на пень и задумался. Разбитый отряд шел к нашей деревне и выжившие представляют прямую угрозу для нас. Зная мстительность поляков, не имея возможности скрыть следы прохождения нашего обоза, можно с уверенностью сказать - они непременно заявятся. И вряд ли их визит будет дружественным. Когда это будет? День туда, день на сборы, день обратно, так что через трое суток можно начинать ждать гостей.
Бросать все и мчаться в деревню с предупреждением? Отправить гонца и попросить Силантия прислать людей в помощь?
Первый вариант отверг, даже не озвучивая, не для этого мы пришли сюда.
А вот второй вполне живой. По времени это займет, туда и обратно, часов шесть, тридцать с лишним верст по лесным дорогам, это не по трассе на авто ехать. Если сотник пришлет, хотя бы десяток, нам его хватит за глаза.

- Илья, дай пару человек, каковые могут в седле держаться,- Окликнул десятника, смывающего кровь с лица.
- На кой они тебе?
- Хочу послать к Силантию, пусть подмогу пришлет. Сам видишь, нас слишком мало, на все возы народу не хватает, а бросать ничего не хочу.
Он помолчал немного и замедленно кивнул, - Илейку отправлю да Гришку Маркова, они дорогу хорошо ведают, быстро обернуться.
- Пусть возьмут с собой еще по две сменных лошади.
- Иван, - позвал стрельца с невозмутимым видом тащившего убитого поляка за ноги, подальше в лес.- седлайте коней и ведите сюда.

Старый, хорошо идет, интересно!
---
Несколько замеченных очепяток по крайнему посту:

"бродит", без ь.
"отца Гамлета"


Здесь продолжается речь того же персонажа, поэтому не с новой строки, а продолжением предыдущей.


шебуршание


А здесь выделенное - с новой строки.


"без моего наказа (приказа)" как вариант, несколько определеннее.

Нет, именно с ведома , а по приказу им так и так убивать придется.
прочее поправлю, спасибо.

Убили кого, а затем и сообщили ГГ, поведали - вот он и ведает, а приказа не отдавал...
Как-то так полагаю.

РОМАН,
А... какая разница, ухлопали так ухлопали.... сами разберутся, чай не маленькие.

Тогда это анархия получается... И за что им командир по два рубля платить будет?

Так за это и платить будут, что проведал кого ухлопали...

Вскоре, после краткого инструктажа, гонцы отправились в путь, а мы заниматься тяжелым физическим трудом. Нам требовалось поднять на колеса и привести в божеский вид телегу. Сдвинуть возы в круг, собрать разбежавшихся лошадей и трофеи, во множестве разбросанные вокруг.

Вечер того же дня
Сижу у маленького костра, обжариваю над углями кусок сала, рядом в маленьком котелке, закипает вода.

Если выберусь живым, а я выберусь обязательно (цыганка в детстве нагадала) поставлю две жирные свечки и четыре своему святому покровителю. Дважды меня за сегодняшний день сбивали конем. Располосовали на груди кафтан и только слегка поцарапали кожу, еще нашел три(!) дырки от пуль, на рукаве, плече и порты на бедре прострелили гады. И последнее на сегодня было, когда поднимали телегу….
Это не лошадь, этот терминатор с копытами умудрился перевернуть повозку, сломать ось, дышло, порвать кожаные постромки, запутаться в обрывках и чуть не удавилась на перевернувшемся хомуте. Я таких экземпляров здесь еще не встречал. На что мой Бабай, здоровая сволочь, но этот - просто монстр. Копыто размером с мою голову, я макушкой едва достаю до холки. Таких описывают как рыцарских коней, но все нынешние, коих видел и ездил, потомки степных, низкорослые, сухие, рассчитаны на скорость, а не таскать тяжести. Меня животные любят, с любой скотиной нахожу взаимопонимание через пару слов или пинков, ежели зверь тупой и злобный.
Подхожу, глазки волоокие, мокренькие, слезка стекает по рыжей шкурке, выражение на мордочке невинной испуганной овечки. И я повелся. Эта зараза клыкастая, с бивнями размером с мой указательный палец, держит губки бантиком….
Провожу рукой по морде рукой, ощущаю дрожь, мне кажется бедная животина испуганна.
Шепчу на ухо всяческие глупости и пытаюсь перевернуть хомут. О, это произведения искусства, размером с колесо от Белаза, хрен так провернешь на шее диаметром в обхват моих рук. И все это попытался сделать стоя перед тварью, а не сбоку.
Слышу чавкающий влажный звук, это открывается пасть монстра, обнажая желто-белые клыки (показалось с перепугу) И предельно нежно, словно легкий поцелуй, весь этот смертельный набор опускается мне на шею и ласково прикусывает, наступив при этом копытом на ногу, думаю, чтоб не сбежал. Я забыл, как надо дышать. Все что смог сделать скосить взгляд в сторону и прошептать - просипеть полузадушено:- Я же тебе помочь хочу, зараза….
И тут слышу гомерический гогот видевших все это стрельцов, разного рода реплики и советы.
Потихоньку высвобождаюсь, на загривке шерсть стоит дыбом, мочевой плещется под горлом, отступаю на шаг назад. И тут до меня доходит, что говорили советчики.
Я обнимался и миловался с кобылой. Им весело, а меня мама родила, я чуть в штаны не напрудил с перепугу….
Застолбил лошадку за собой, мне такой тяжеловоз сгодиться, надо будет подобрать жеребца ей под стать….

Бросаю в кипящую воду щепотку заварки, малиновых листьев, брусничный лист, сдвигаю с жара в сторону, накрываю куском коры и оставляю настаиваться. Кладу жареное сало на хлеб, подсолил и откусываю и жмурюсь от удовольствия.

Для полного счастья разогнать бы к чертовой матери все эти лошадиные жопы и морды стоящие в паре метров и жующие овес с ячменем. Не знаю что им там в торбы по насыпали, а кому не хватило мешков, прям перед мордами, на землю, щедро ссыпали из ведра.
Общая численность конского населения в нашем таборе достигла шести десятков голов и это без учета отправленных с нарочными к Силантию.
Я не крупный специалист и мало что понимаю в шаманских плясках, особенно когда знатоки начинают водить хороводы вокруг лошади, заглядывая в глаза, щупая бабки, оттягивают губы и смотрят зубы.

Особо продвинутые твердят – сап прямой, едва вздернут, седло прямое, пахало куцее – обходят округ лошадки, мелким, семенящим шагом приседая и вставая на цыпочки.
Ей, богу, тушинский авто рынок.
- Дарагой, слюшай, - и начинает перечислять - литые диски, молдинги, магнитола цифровая….
- Сколько машина прошла?
А он как заученную мантру твердит – литые молдинги, диски цифровые, магнитола….

Так на мой не искушенный взгляд, лошадок двенадцать, стоят приличных денег, в общей массе они смотрятся как феррари среди жигулей, оставшиеся - добротная тягловая скотинка с одинаковым успехом способная ходить под плугом или тащить нагруженный воз. Отберу самых здоровых животных и сдам в аренду своим деревенским с рядом условий. Как-то, приплод мой, на время что нужно работать по моим заданиям, будут получать плату или минус от аренды, цену положу минимальную.

Вытер жирные руки о ляжки, по моим расчетам ждать подмоги еще час - полтора, а учет он и в Африке учет, достал блокнот и изучаю записи, расшифровывая скоропись сделанную наспех. Вношу исправление и дополнения.
Пупырчатая подруга заезженной патефонной пластинкой, со всеми шорохами и скрипами иглы по винилу, повторяет за мной, иногда снисходя до восторженных воплей или кривила морду – фи, гадость: - мушкеты, добротные, немецкой работы - тридцать восемь штук.
Мушкеты аглицкие – сорок штук.
Пищаль московская …
- и нечего кривить рожу, нет в тебе духа патриотизма, дурра зеленая.
- Да посмотри, верста коломенская, ствол в раковинах, разгар внутри, замки разболтаны,
курок плоский, непрочный, винт слишком слабый, а шлиц слишком узкий для отвертки.
- Никшни, не мешай, не то пойду мешки с овсом считать.
- Молчу, молчу…. А все равно свейские лучше аглицких…. Ай….
Отвесил ей мысленный щелчок по любопытному носу и продолжил:
- Восемнадцать штук.
Четыре мушкета неопознанные, но есть подозрение – шведская работа.
Найден подсумок, один всего, а в нем три патрона бумажных и это точно свеи навертели.
Пулелейки, разные, подбирать под оружие надо – сто пятьдесят семь штук.
Есть подозрение, что часть от пистолетов будет, стрельцы все в одну кучу свалили.
Пистоли, весь ассортимент, каковой есть на данный момент - кремневые, колесцовые, несколько фитильных. От простых, крашеных краской, до пары богато разукрашенных инкрустацией и накладками из серебра. Всего в наличии – семьдесят четыре штуки.
Доспехами, целыми и не очень забито два воза, ежели считать по тушкам, с кои они сняты, получилось восемьдесят семь комплектов.
Седла, уздечки, чепраки, попоны и прочая конская сбруя занимает три воза под самую крышу
Нашли и оприходовали шесть походных кузниц, переносной горн, мехи, молотки, кувалды, клещи.
Все забрали с собой, в хозяйстве пригодиться, в крайнем случае, продадим.
Еще три повозки набили одеждой, мягкой рухлядью, сапогами, ремнями, отрезами тканей. Котелки, котлы, миски, кружки, поварешки, все летело без счета. Оставленные на месте разгрома обоза, тарантасы, были ободраны по самое некуда, с двух даже сняли колеса и со всех содрали тенты, в пути всяко может случиться.
Два оставшихся загрузили конским топливом, мешками с ячменем и овсом, туда сложили всю найденную провизию и кули с мукой, пшеницей, рожью.
Не знаю как с честностью у стрельцов, но все ценности, найденные на поляках, были собраны и сданы десятнику. Подсчитаны, ссыпаны в кошели и припрятаны до лучшего времени - возвращения домой.
Получилось: сто восемьдесят два талера взяли с немцев, шестьсот тридцать злотых с ляхов.
Золотых и серебряных перстней, колец, цепочек и прочей ювелирки, набралось грамм тристо.
Серебряную посуду нашли только в одной повозке, в деревянном сундучке, оббитом железными полосами, и украшенным бронзовыми накладками по углам, было её килограмма четыре – четыре с половиной.
Три кубка, четыре стопки, вместимостью каждая граммов на сто, одно большое блюдо со сценой охоты на оленя (если судить по ветвистым рогам) посередине. Четыре тарелки с чеканным орнаментом по краю, столько же ложек, размером с хорошую поварешку и вилки с витиевато сделанными рукоятями из кости несчастного животного (какого не понятно) если их насадить на древко, можно смело использовать вместо остроги или гарпуна. Жаль, не было супницы, а то решил было, что это стервиз средневековый.
Горсть камней наскребли со всех, от красненьких до зелененьких, я в них разбираюсь, как свинья в апельсинах.
И это было не все, шесть возов, в которые просто кидали все навалом, не были обысканы со всей тщательностью.

Время за приятным занятием пролетело, словно одна минута и я был рад услышать голос нашего сотника. По-честному, он звучал как-то странно и больше походил на мычание.
Я бы на его месте то же впал бы в ступор, одно дело слышать, другое, видеть своими глазами.
Довольно большая опушка леса, буквально забита конями, повозками, среди которых бродят вновь прибывшие стрельцы, по-хозяйски похлопывая по лошадиным бокам и заглядывая внутрь возков и восхищенно цокая языком.
Когда мы встретились, на моем лице сияла широкая улыбка, я не скрывал радости по поводу его появления здесь. Потом были объятия, похлопывание по спине, его вопросы мои ответы. После приезда Силантия, на душе стало как-то спокойно и уютно, а когда его командирский голос зазвучал над поляной и, все вокруг закрутилось, завертелось, успокоился окончательно, пришла уверенность – теперь все будет хорошо.

Наши кони шагают рядом, мой корноухий пытается заигрывать с мерином сотника, но тот не обращает внимания, наклонив голову, шагает по лесной дороге.
Я только что рассказал о возможной угрозе со стороны лисовичков, коих мы побили давеча. Силантий выслушав меня, погрузился в раздумье, я грешным делом решил, что он уснул, настолько затянулось молчание. Сфинкс очнулся, повернул голову и спросил:
- Ежели не придут?
- Если не придут, седмицу отдохнем и домой двинемся. А на всякий случай…. Слушай, что я придумал.
Следующие полчаса ездил по ушам, в красках описывая, что нужно делать и как.
Он выслушал, хмыкнул в усы:
- Лисовики, по дорогам не ходят, они напрямки через лес идут. Ты их в одном месте ждешь, они в другом кажутся от так.
- Так они ж в болото упрутся, по закраю пойдут и все равно в загон влезут, а чтоб через лес не перли, деревьев навалить, как у вас на засеке. Конный не пройдет и ладно, пешими они нам не страшны, издалече постреляем. У нас ружей столько, что всех деревенских мужиков оборужим, на крыши домов посадим, пусть по ворогу оттуда пугают. Мало будет, бабам пищали раздадим.
Силантий посмотрел на меня - как рублем одарил:
- Молвишь тоже - бабы с оружьем – и покачал седой головой.
Но идея видимо ему понравилась. Когда он так склоняет башку, чуть на бок и, прищуриваясь, смотрит как бы вдаль, мне становится понятно – обдумывает.
О! Все взвесил и разложил по полочкам:
- Федька, ты еще молви - отрокам пищали дать.
- И им тоже – отвечаю без тени улыбки – они, чем хуже? Пусть всем миром от татей отбиваются ежели только твой, Федька Ухов, кобенится не будет – не можно смердам оружье давать
Передразнил владельца деревеньки.
- Я ему враз рога отшибу - Силантий помолчал немного и добавил – как удумал, так тому и быть.

Лета ХХХ года, Сентябрь день 21

Грязь, похожа густую сметану, налипает на подошвы сапогов пудовыми гирями, и норовить стянуть обувь с ног. Колеса похожи на глиняные диски, повозки измазаны по верхушки тентов, а мы все, люди и лошади, напоминаем ожившие статуи китайского императора.
Природа как с цепи сорвалась. Дождь льет, не переставая, иногда чуть стихает, но проходит совсем чуть-чуть и припускает вновь. Поливает утром, днем капает, вечером моросит, ночью барабанит по парусиновой крыше и с рассветом все начинается по заведенному порядку.
Наш караван прополз всего пять верст и встал на ночной отдых, вымоталась все, кони тянущие нагруженные повозки, стрельцы, чуть ли не на руках, вынесшие на небольшой взгорок половину обоза.
Первая часть проехала и перетерла в жижу весь грунт, вот и пришлось рвать пупок, ребятам и зверятам. Нет бы, погоде испортиться на неделю позже, так на тебе…. Застала на середине пути.

С навеса, натянутого на оглоблях, срываются вниз редкие капли воды. Уставший народ сидит у костерка и тянет к огню озябшие руки. Просушится возможности нет, просто негде и в целях профилактики мы пьем неразбавленное вино, а некоторые балуются спиртом, но в меру, только чтоб не простыть. Все разговоры о тепле, о баньке, о жарких объятиях жен и подружек, прерываемые изредка взрывами смеха после удачных шуток. Мужики они…. Они и здесь мужики, все те же разговоры и те же шутки.
Ставлю кружку с горячим напитком на землю рядом с собой, достаю свой дневник, надо записать последние события, пока свежи в памяти.

Боя как такового не было, была бойня. Но обо всем по порядку.
На военном совете каждая мелкая вошь попыталась гнуть свою линию и возбухать, но были успокоены Силантием, от его тихого, спокойного тона, заткнулись самые горластые и даже выслушали мое предложение. Нет, ретивый нашелся, а как же без оппозиции, без неё ни как.
Сотник дослушал все возражения, согласно кивая на каждое сказанное слово, опосля озвучил всего две цифры:
- Там, - он мотнул гривой седых волос – ляхов и немцев было семнадцать с половиной десятков у Федьки – три. Побили у него осемьнадцать человек, а ворогов он положил всех.
Грохнул кулаком по столу, так что кружки попадали и рявкнул на моего оппонента,- Пасть закрой, очесок собачий, не то сам пойдешь топором махать и туда, куда я укажу…. Понял меня?
Все вздрогнули, а Федька Ухов побледнел. Метнул в мою сторону взгляд полный злобы, сглотнул и замедленно кивнул.
«Вот так и наживают врагов»

В лесу по периметру поля устроили завал, свалив на проходимых местах деревья, перекрыв, таким образом, все тропки, открытым осталась только дорога, по которой мы пришли.
За последующие три дня я спал всего часа четыре от силы, крутился юлой, стараясь успеть сделать, все что задумал.
Лисовики пришли на пятый день, когда напряженное ожидание стало спадать, примчался высланный загодя наблюдатель с сообщением – идут.
Это не отряд хоть как-то сорганизованных поляков, бандиты они и есть бандиты. Улюлюкая, с громкими криками, свистом, они выскочили из леса и погнали коней к деревне. Но тут их ждал небольшой облом. Они попали в эдакий своеобразный загон, перегороженный в конце баррикадой. По всей территории, на тщательно выверенном расстоянии, стояли безобидные с виду стожки сена в пару метров высотой. Когда отряд остановился, а особо ретивые спешились и бросились разбирать завал, я замкнул цепь. Одновременный подрыв двенадцати мин снаряженных полновесной картечью и двумя килограммами пороха каждая, убил все, что там было.
Людей, коней и даже мошкары стало меньше. Выжило несколько человек, но ненадолго, они развернули коней и поскакали к лесу. Навстречу им из кустов вспыхнули маленькие облачка дыма, и они все попадали на землю.
На лугу, горело разбросанное сено, стонали недобитые бандиты, очумелыми метеорами носились выжившие лошади, ржали раненые кони…. Война-с….

Черт, когда я подберу нормальную развесовку пороха для мин, когда снаряжал, казалось мало, теперь вижу, много…. Слишком много, для того чтоб ухлопать двадцать семь чело… тварей, хватило бы и трети от общего количества. В лесу были обстоятельства, а здесь? Ну и за каким я пустил по ветру, аж полтора пуда (!) Я его ненавижу, терпеть не могу этот черный порох. Много, мало, хватит не хватит, сухо, сыро….
Для меня это сражение окончилась, когда крутанул рукоять, замыкая контакты. Мне даже встать из окопа не дали, крепкие крестьянские ладони легли на плечи, а Иван зачитал мои права и обязанности:
- Силантий не велел.
И дальше как воды в рот набрал, вот как хочешь, так и понимай. Наверно будем сотника ждать, пока он с поля вернется. Чтоб время даром не терять, принялся разбирать свою адскую машинку.

Пятым чувством (жопой) почуял когда подошел Силантий, на лице хмурая задумчивость.
- Погуляйте малость хлопцы – Отправил стрельцов подальше от нас, а сам присел на корточки, отчего мы оказались практически вровень.
- Федь, у вас Там – выделил слово – всегда Так воюют? – Спросил тихим голосом, внимательно всматриваясь мне в лицо.
Я не отвел взгляда и без слов просто кивнул.
Он вздохнул, посмотрел на поле, на копошащихся там людей:
- Меня впервые жуть пробрала….
Я стоял, не шевелясь и не дыша.
- Видел, как из пушки стреляют, но многие остаются живы…. Как ворота в крепостице порохом рвали….
Но вот чтоб…. три десятка…. будто муху прихлопнул
Он качнул головой и передернул плечами, будто ему стало зябко:
- Ты один такой к нам пришел?
Я разлепил слипшиеся губы:
- Да.
- Ну, дай то бог, чтоб сие так оказалось.
Больше ничего не сказал, встал и ушел. Я смотрел ему в спину, провожая взглядом.

В Тот день, я ни стал расстраивать старого кавалериста повествованием о судьбе конницы.
Участь её печальна. Порох называют убийцей рыцарства, кольт - великим уравнителем, а пулемет - могильщик. С каждой войной, от битвы к битве стратегическая роль конницы падала, в конечном итоге, лошадь стала средством доставки солдата на поле боя и только.
Можно понять Силантия, он настраивался на бой, а тут – бум и все. Враги мертвы, война окончена.
А где же воинская доблесть, блеск клинков и звон булатной стали?

- Эй, бездельники - окликнул стрельцов, стоящих кучкой неподалеку – шагайте сюда. Я один все не унесу, и мне еще провода сматывать.

Где-то через час, вернулся домой. Когда я просил к вечеру истопить баню, на меня смотрели с недоумением – вроде как, третьего дня мылся. Надавил авторитетом…. Силантия и вот теперь, собрав чистое бельишко, иду париться.
Вернулся и застал полный дом народа решающего насущный вопрос – что делать с лошадьми, делили мои трофеи. Сначала возмутился, но мне напомнили, что трудились всем миром и лошадки, стало быть, теперь общественные. Поинтересовался о количестве, мне ответили что, относительно целых четыре штуки, а еще пять можно поставить на ноги, хоть оныя и пулями посечены.
Не подумав, ляпнул, ерунду несусветную:
- Да пустите их на мясо, чего голову ломать – вытирая волосы полотенцем, озвучил свое предложение
В избе наступила гробовая тишина. Её нарушил Силантий, хымкнув, ласковым голосом произнес:
- Феденька, ступай-ка ты отсель, покедова тебя самого….- и выразительно так… посмотрел.
Лошадь в крестьянском хозяйстве была всегда самым главным, вторым по значимости шла корова и дальше весь остальной скот. Поэтому её холили и лелеяли, тряслись над ними. Тут я со своим предложением. Упс.
Юркнул за занавеску, отделяющую закуток у печи, тут стояла моя кровать, и затаился там.
Немного темновато. Запалил свечку, достал записи, «калькулятор» и занялся подсчетами.
Бубнеж голосов сначала отвлекал, а потом я увлекся настолько, что прозевал момент, когда все стихло и гости разошлись. Азартно щелкаю косточками, двигаю их налево, направо, беру ручку и записываю получившуюся сумму в нужную графу на разлинованном листе бумаги. Откладываю самописку, веду пальцем по строке, нахожу цифру и, обнулив счет, набираю заново.
- Я тебя уже давно знаю и каждый раз не перестаю удивляться – раздается над ухом тихий голос Силантия – То ты мастер, пришедший к Никодиму с голой задницей. Он концы с концами еле сводил, но послушал тебя и копейка в мошне зазвенела. Вроде бы простоватый ты с виду и добрый, а зело бешеным бываешь ежели, что не по твоему нраву делают, но людишки к тебе так и тянутся. Не стрелец, ибо науки воинской не ведаешь…. Да вот опосля похода твоего так ужо не разумею. Другорядь купец ты, счету и грамоте обучен, чудной какой-то, но цифирь кладешь справно и молвишь верно.
Федор, каким зельем ты опоил холопов моих, что они на коленях просили отпустить их к тебе на службу?
Заметив, что я открыл рот для ответа, он поднял руку, останавливая готовые сорваться слова:- Обожди, еще не все молвил. Я не ведаю, кто тебя к нам послал, господь бог или сам диавол. – помолчал собираясь с мыслями продолжил:
- Внучка моя, Агрипина…. Она все кто у меня есть, остатнюю родню, бог забрал, кого лихоманка извела иные сами померли, прочих тати и татрва поганая измучила. Она просила отдать её за тебя, люб ты ей.
Да вот, не хотел я тогда. Зрел в тебе босяка, голытьбу подзаборную, смерда. А теперь не разумею, может ты обскажешь как быть?
- Отдай Агрипу за меня замуж, буду холить, и лелеять, а по воскресеньям носить на руках.
- Тьфу, на тебя, короста – Он взмахнул рукой, привычно прижимая покалеченную к животу – с ним как с человеком, а ему все бы только посмеяться над стариком.
- Силантий Митрофанович, я прошу руки Вашей внучки – вставать на колено я не стал, а просто постарался сохранить на роже достаточно серьезное выражение.
Он изогнул бровь, на лице появилась насмешливое выражение:
- С родом дворянским хочешь породниться?
Не успел я вякнуть хоть что-нибудь, как меня фактически женили.
- Как она молвит, так и будет – и вытянув шею посмотрел мне за спину с любопытством в голосе поинтересовался – Что это?
- А – а. Считаю, за сколько добычу продать сможем.
- Ну-ка, подвинься – решительно толкнул меня в плечо, усевшись цапнул листы с записями, с близоруким прищуром, на вытянутой руке посмотрел на них, отдал обратно – Молви давай, а не то карябаешь словно курица лапой.
То что это написано на новорусском его не смутило, все равно сослепу не разглядел.
- Ежели четыре лошадки Федьке отдадим, из тех, коих сегодня взяли, то….
- Уд ему собачий под хвост, а не лошадок, пущай пораненных выхаживает, ему они и достанутся, и то жирно.
- Тогда будет их у нас, без малого, сотня голов. Как уж ты их делить будешь - мерины строевые, кони добрые, меренки, мне не ведомо, но себе хотел бы отобрать и оставить с два десятка лошадок.
И заторопился договорить, видя, что он хочет перебить меня:
- Своим деревенским раздам, а они мне опосля за них деньги отдадут. Не все же мне на Бабае дрова из леса возить да в телегу запрягать.
Силантий согласился:
- Твои кони, делай что хошь. А какие по уговору отдать надобно, завтра смотреть будем и дуванить.
- Про дуван, мы с ляхов и седла забрали с упряжью, как с ней быть?
- А ни как, уговор токмо о лошадях был – Силантий хмыкнул – можешь по рублю дать им – подумал немного и закончил мысль – и то много будет.
- А кто помер, их долю кому? Не по-людски будет, они головы сложили….
- Отдельно, я сам опосля отдам.
Помолчали немного и продолжили, обсуждение трофеев с оценкой. В некоторых итоговых суммах пришлось урезать осетра. Мушкеты посчитал в фунтах и приблизительно перевел цену в рубли, сотник назвал более реальную цифру. В итоге на треть в минус ушло. Талеры со злотыми меняют по весу, а рубль тяжелее будет. С камнями, сотник молвил - сам не ведает, но у него есть на примете, к кому обратиться.
Все исправления вносятся в графы, звонко щелкают косточки калькулятора, и вот я озвучиваю итог. Мы взяли трофеев, без учета отданных лошадей, на восемьсот рублей, точней семьсот девяносто три.
На самом деле сумма будет еще меньше, потому что часть вещей не будет продана, а роздана стрельцам, с которыми я эти дни воевал, бок обок. Я так хочу, так и будет.
Когда заявил об этом Силантию, он только одобрительно посмотрел и ничего не сказал.
Он уже собрался уходить, я вспомнил и спросил о парнях:
- Отпустишь ребят ко мне?
Сотник остановился на пороге и не оборачиваясь ответил:
- Отступного с тебя возьму, да пускай идут с миром.
- И много, того…. отступного?
- Я думать буду – наклонил голову перед низкой притолокой и вышел.

Закрываю записную книжку и тру уставшие от напряжения глаза. Теперь понятно почему все переписчики были близорукими. С такого освещения совсем ослепнуть можно. Костер давно прогорел и светился жарким, мрачно – красным мерцанием. Вокруг раздавалось сопение уставших за день людей.
Тогда последние строчки на сегодня и все.
Днем, когда наш доблестный отряд карабкался на местные Гималаи, случайно оказался рядом с Силантием.
Напомнил о цене вопроса.
Получил ответ – А по пять рублей с каждого и забирай. Грамотки, домой приедем, отпишу.
Я честная Маша, прикидываю – пять на четыре – двадцать, вполне разумная цифра.
Соглашаюсь и, разворачивая корноухого чтоб отъехать, слышу – Федь, а ты всех берешь?
Вертаюсь обратно:
- Силантий, а твоих тут сколько?
Чуть не подавился слюной, когда он сказал:
- Восемнадцать душ будет - В его взгляде проскакивает искорка понимания, и он заливается веселым смехом. Насмеявшись и утирая слезу, спросил – А ты, думал, что токмо про тех молвил, что к тебе приставил?
Я с трудом сглатываю возникший в горле комок и киваю тупой башкой. За прошедшие дни я так и не удосужился поговорить с народом, узнать, что почем, куда и как….
С усилием отодрал от горла цепкие лапки зеленой подруги, чуть не задавила стерва пупырчатая.
Вымученно улыбнулся:
- А-а, давай всех, раз сами хотят.
Уже убирал книжку в мешок, когда на ум пришла шальная мысль – Силантий за Агрипиной должен будет дать приданное….

Лета ХХХ года, Сентябрь день 27
Мы вернулись!!!