Форма входа
Логин:
Пароль:
Главная| Форум Дружины
Личные сообщения() · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · PDA
  • Страница 7 из 8
  • «
  • 1
  • 2
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • »
Модератор форума: РОМЕО-Varvar  
Форум Дружины » Авторский раздел » РОМЕО-Varvar » Ролевик (Проект "Ролевик" на Самиздате http://zhurnal.lib.ru/r/rolewi)
Ролевик
Кержак Дата: Понедельник, 14.03.2011, 07:47 | Сообщение # 181
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Ромео)
Ты, Антоха, склонен видеть все в идеальном свете и предлагаешь уже законченные варианты без возможности развития.

ну как сказать.... я просто понимаю что можно и ваще до абсурда все довести.
хотя ты прав - глупостей всевозможных история военного дела знает огромное число
один тока момент
картечницы - это все же полноценный заряд
да, понятно что дробовое оружие - типа этой пищали - возможно
но для картечницы (пушки стреляющей картечью типа карронады) нужно чтобы в одном заряде было куда больше картечин.
это ружье - все же именно пулевое но допустим пуля разделяется на несколько элементов для того чтобы поразить не одну точку а площадку в полметра (тем самым нивелируя неточность ствола и разброс пуль.
воть
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Понедельник, 14.03.2011, 07:52 | Сообщение # 182
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Quote (Кержак)
стоп - так ружжа эти откуда? если из вооружений русинов - то само собой заставят, а если наемническое - то нафга им такой облом? они навреняка нарезной вариант бы юзали

Грымские метлы. Это оружие врага, в Армии Освобождения их нет. А у сквернавцев что есть, то и пользуют. Нарезка ствола это не так просто даже сейчас. То, что наемнику легче воевать с нарезной стрелковкой - факт. То что артиллеристу больше платят - другой факт.
Ну наклепали они этих вундервафель, применили несколько раз удачно, вот ружья и прижились. Как-то так.

Quote (Кержак)
военные есть военные - по идее ваще могут быть вольнонаемные и тд - короче - не в табели о рангах, но это доктора а вот медбратья и санитары - те навреняка наняты в систему

Это буду думать. Склюняюсь к тому, что медики самостоятельные ребята. Может вобще они откомандированы к частям культом Асеня, эдакие "врачи без границ", только реальные врачи. Полное звание ГГ могу и убрать из представления, не суть. Просто парняга привыкает к новому званию и активно его озвучивает всем и каждому. Там ведь вот какая штука - "болотным сидельцам" он представился как подофицер 4 класса, а тут уже офицер по особым поручениям. У мастеров и кадета точно возникнут вопросы касательно карьерного роста. Думаю, как трактовать их в его пользу, чтобы правдоподобно. Как раз к этому моменту уже подошел текст.



Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Понедельник, 14.03.2011, 07:58 | Сообщение # 183
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Quote (Кержак)
это ружье - все же именно пулевое но допустим пуля разделяется на несколько элементов для того чтобы поразить не одну точку а площадку в полметра (тем самым нивелируя неточность ствола и разброс пуль.

Дык, а в тексте об том же самом. Оно казнозарядное. Стакан картечи туда пихать не выход. Вот я и "сочинил" картечную пулю с магической инициацией. Еще встречал инфу, что картечь приводила к износу орудийных стволов. Орудийный ствол - это и сейчас непростое изделие, пушки там на вес золота, а стрелять из чего-то картечью по супостатам надо... Вот и выход.



Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
Кержак Дата: Понедельник, 14.03.2011, 08:19 | Сообщение # 184
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Ромео)
Думаю, как трактовать их в его пользу, чтобы правдоподобно. Как раз к этому моменту уже подошел текст.

хммм... вопрос....
ну предъявит документ и всего делов
скажет - давно ждал повышения и вот - пришло (действует все по методике одномоментного проявления на дублях - появляется и в канцелярии штаба и в документах бойцов
Quote (Ромео)
Еще встречал инфу, что картечь приводила к износу орудийных стволов.

не - это лирика
Quote (Ромео)
а стрелять из чего-то картечью по супостатам надо... Вот и выход.

вопрос не в том
вопрос в том что в шарик калибра ствола много картечин не вкинешь
получается что плотность залпа будет низкая для картечи полюбасу.
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 20.03.2011, 09:22 | Сообщение # 185
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
В начале разговора с Молчуном к нам подошли и встали чуть в стороне двое: темноволосый русин в аккуратной униформе стрелка с каким-то нетипичным ружьем, бердышом и добротным ранцем и молодой парень явно гражданской наружности с котелком горячей каши и котомкой. Я догадался, что Буян выполнил мой приказ, и прислал мне сразу двоих, на выбор. Проверяет меня, скотина, или усердие выказывает?
Кандидаты в ординарцы, мягко говоря, не соответствовали моим представлениям, что, впрочем, неудивительно. Ни в той, ни в этой жизни я эту категорию солдат не видел, разве что в фильмах и отрывистых видениях Ральфа, а как понял свою задачу Буян, мог только догадываться.
Офицерского слугу, назовем его ординарцем, денщиком или вестовым, я представлял себе либо молодым, ловким, но недалеким парнем, либо умудренным жизнью старым служакой, немного ворчливым и суетливо-заботливым. Этаким «дядькой» при барине на военной службе. И тот и другой вариант меня бы вполне устроил. Но Буян оказал мне медвежью услугу.
Стоящий передо мной русин являлся моим ровесником, и это еще половина беды, подумаешь везучий и ловкий, но нелюбимый начальством рядовой! В спокойном взгляде его серых глаз читались разум и богатый жизненный опыт, а так же интерес к моей персоне. Если кого этот солдат и напоминал, то телохранителя, причем слишком умного для рядового.
Второй – рыжий среднего роста паренек и обликом и позой куда больше походил на слугу. Но вот только взгляд его сонный и безучастный ко всему - мне не понравился категорически. В сложившихся обстоятельствах слуга и телохранитель это, конечно, хорошо, но ведь они в два счета поймут, что я не просто самозваный офицер и барон, а вообще пришелец из другого мира!
Впрочем, чему быть, того не миновать! У меня авторитет мага и победителя. Я носитель гамиона с душой княжны и ко мне она обратилась после смерти при свидетелях. Мое лидерство просто некому оспорить.
Версию на тему имперского журналиста, волею судьбы оказавшегося на передовой, я уже озвучивал Буяну на болоте, и пока опровергать ее не собирался. Патент лейтенанта, как туз в рукаве, точнее в сапоге, в ближайшее время укрепит мой авторитет командира. Все просто: стал бы офицер ажно из самого генштаба армии представляться затравленным окруженцам, которые могут в любой момент оказаться в плену? Сейчас ситуация изменилась. Теперь, даже необходимо. Был журналист, а стал офицер по особым поручениям. Тем более, офицером тут мог стать любой богатей благородного сословия без всякой учебы и экзаменов. Видишь, Ральф, я и сам кое-что могу. Ничего-ничего, спи дальше, камрад.
- Да, Молчун, можешь идти. – невпопад ответил я на не услышанный вопрос мастера и посмотрел в глаза моего будущего порученца и телохранителя.
- Ваше благородие, дозвольте представиться!
Кивнул.
- Рядовой третьей роты Акинф.
- Фамилия?
- Иванов.
Молча пригласил кандидатов в ординарцы следовать за собой. «Мой» фургон, в котором я проделал половину пути, разгружали, освобождая для перевозки раненых.
Усевшись на деревянный окованный темно-зеленой медью сундук, принялся ослаблять шнуровку сапог. Ноги уже не держали, натертым вчера ступням, по-видимому, наступил кирдык. Если бы не браслет, купирующий боль и ускоряющий регенерацию, я бы уже наверняка хромал, подвывая в голос.
Акинф ловко выдвинул вперед рыжего, приняв у него кашу, и тот помог мне расшнуровать и стянуть обувь. Вот так и расставились акценты: кто есть кто.
Слабый портяночный дух пощекотал ноздри и растаял под налетевшим с опушки леса легким ветерком. Хорошо бы Ральф зачаровал сапоги на проветривание или борьбу с бактериями, помимо сокрытия оружия. Из-за голенища выпал Буянов подарок, которым так и не довелось воспользоваться.
Рядовой степенно подал мне котелок, чистую деревянную ложку и замер рядом. Да, вот и первое палево, натертые ноги – думал я, болтая ступнями и наслаждаясь ласками ветра.
Рыжий без всяких приказаний забрал портянки, с чем и был таков. Через полкотелка потрясающе вкусной каши, то есть с быстротой молнии, «соня» вернулся, добыв брезентовое ведерко теплой воды и кусок ткани.
- Как звать тебя? – обращаться сверху вниз к старательно обихаживающему мои ступни человеку было несколько неудобно.
- Рэдди, господин офицер. – раздался тихий и какой-то мультяшный голосок с явным акцентом.
- Служил уже? У кого? - Заканчивая опустошать котелок, я внимательно следил за ловкими манипуляциями рыжего.
- У мастер-сержанта Фридриха Риттера, господин. – парень слегка растягивал слова. - Он был добрый господин, хоть и немец.
- С изменниками был заодно? Этот твой Риттер?
- Что вы, господин! Он честно служил. Говорят, он погиб. Его вещи разграбили, а меня бросили с остальными обозными людишками в тюрьму.
- Значит так, Рэдди. Служи пока мне, Богдану Романову, а как выберемся, сам решишь что делать.
Парень заторможено поблагодарил меня.
Акинф тем временем отыскал и поставил под руку мой ранец с утверждением: «Бриться изволите». С нижними конечностями разобрались, теперь «фотокарточку» в потребный вид привести надобно. Гладко выбритое или украшенное ухоженной растительностью лицо, являлось здесь признаком аристократизма и непременным атрибутом офицера. Барон Белов, к примеру, брился. Незаметно на фоне военных потрясений моя морда лица равномерно покрылась колючей щетиной. Непорядок.
По моим наблюдениям усы и бакенбарды в русинском батальоне являлись привилегией старослужащих, своего рода солдатской модой и шиком. Многие тщательно ухаживали за своими атрибутами мужественности, даже в такой отчаянной ситуации, как сейчас. Молодые рекруты все сплошь ходили с жидкой, но длинной порослью на лицах, конюхи и нестроевые по-мужицки отпускали бороды и, выглядело это, на мой взгляд, не эстетично. Буян, Молчун и Акинф свои волосы коротко и аккуратно стригли, отчего их бороды смотрелись вполне пристойно и даже щеголевато.
- Уже служил ординарцем, Акинф? – спросил, отдавая ему пустой котелок и ложку.
Я извлек с самого дна дорожный несессер, вознес хвалу и благодарность Ральфу.
- Гайдук. – последовал быстрый ответ. - Бывший.
Традиционно мне это ничего не сказало, но тут Ральф, польщенный моей благодарностью за полностью укомплектованный набор всяких нужных здешним «метросексуалам» приспособлений, расщедрился на порцию инфы. Я не изменился в лице и даже усидел на месте, разве что по-новому взглянул на Акинфа Иванова.
- «Медвежья гвардия» князя Белоярова? Хм, занятно. – задумался, а затем улыбнулся. Вот уже воистину «медвежья услуга», надо поблагодарить Буяна. От души.
- За что не спрашивайте, вашбродие, не скажу. – твердо заявил русин.
Хмыкнул в зеркальце. Откровенно говоря, и не собирался вызнавать, что да почему. Наверное, была веская причина, чтобы сослать гвардейца, то есть «изделие» штучное и дорогое, в рядовые батальона «смертников». А может, и нет, кто хитросплетения извилин в голове князя разберет?
- Не беда. Этим тут никого не удивишь, братец. У каждого своя тайна, одна страшнее другой. У Белова, у Молчуна с Буяном… - в паузе перехватил красноречивый взгляд Акинфа. Этот секреты хранить умеет. Хорошо.
- Расскажи, как в плен попал.
- А никак, Вашбродие. – ухмыльнулся солдат. - Не имел возможности оценить ихнее хлебосольство.
- Не понял тебя, воин.
И тогда Акинф рассказал. Он служил ординарцем у второго лейтенанта Самсонова, который на момент вражеского нападения оказался в обозе, поскольку накануне получил ранение на дуэли. Изменники устраняли последних офицеров, не вовлеченных в заговор и не погнушались подстроить поединок. Уж не знаю, что подвигло принять Самсонова вызов, поскольку дуэли в боевой обстановке не просто строжайше запрещены, но и сурово карались в русинских частях. Бывший гайдук с горечью признал, что не смог защитить своего господина во время атаки на обоз, т.к. не имел оружия и находился под арестом. Мимо ходом упомянул, что убил ближайших сквернавцев голыми руками и бежал в лес с несколькими солдатами. На опушке напоролись на вражий пикет. Сослуживцы Акинфа полегли в скоротечной стычке, а бывший княжий телохранитель разжился шестиствольным ружьем и привычным ему бердышом. К нашей колонне присоединился уже во время марша по лесу.
- Почему решил идти к ущелью? – взволнованно спросил я.
- Дак, лес и укроет и накормит, а одному проскочить не трудно. – последовал очевидный ответ.
- Вот что, Акинф, надо собрать все офицерские сундуки и сумки в одном месте. Карту будем искать.
- Сделаю. - Буян… Мастер-стрелок Буян сказал, что ваше благородие ранены.
- А ты и в ранах понимаешь?
Русин кивнул.
- Повезло мне. Ногу мне Харитон уже починил, а вот спину посмотри.
Рубаха под кирасой спарилась, пластырь, именуемый солдатами «берлист» частично отклеился и сполз. Но рана, по словам денщика, выглядела неопасно.
Чего он там делал, я не знаю, но работал аккуратно. Заметив на горизонте ранение, прискакал упомянутый Харитон и снабдил денщика перевязочными материалами и прочим. Пришлось отослать парня – сам не люблю, когда под руку с советами лезут и просто рядом толкутся. Всех «болотных сидельцев» обиходил? Нет, ну так: «Кругом, марш!».
Подглядывая за Акинфом в зеркальце, наконец-то заметил, что щетина на моих скулах не просто гуще прежнего, хотя куда уж гуще? - но и совершенно русая. А лицо приобрело отчетливо-славянские черты, словно постарался талантливый художник, глядя на усредненный портрет русского мужчины. Я и дома на Земле имел вполне привлекательную внешность, а теперь из зеркала на меня смотрел красавец писаный. А что, мне нравится! Значит, буду представляться русином по крови, но выросшим на чужбине в проклятой Империи. Журналист, мля, стремительно перековавшийся в боевого офицера. Однако, сюжетец! Достойный, чтобы оставить внукам в виде мемуаров…

На смену теплому осеннему дню надвигался кровавый закат. Свежело. К ароматам скошенных трав, хвои и походной кухни, примешивались запахи навоза и пота. Лепота. Вокруг кипела жизнь военного лагеря, а я, сидя на сундуке с отбитой у врагов казной батальона, брил соломенную щетину, роняя хлопья мыльной пены на пыльную утоптанную землю. Ральф навязчиво предлагал услуги цирюльника. При жизни скрести свою черноту собственноручно путешествующему магу откровенно нравилось. Вот и захотелось ему вновь почувствовать себя живым. Но тут мы и «сами с усами», точнее без таковых. Весьма удивила безопасная бритва с двумя лезвиями, извлеченная из несессера. Ни на первый ни на второй взгляд не нашел сколько-нибудь значимых отличий от привычных мне приспособлений, если сделать поправочку на материалы. Ручная работа имперского мастера! Просто сказка.

Рядовой Акинф служил в третьем батальоне княжеских стрелков второй год, существенно меньше Буяна с Молчуном, но дольше большинства выживших. И авторитетом пользовался не меньшим, чем мои новоявленные «десятники». За что на него осерчал князь Белояров мне мало интересно. Даст бог, сам расскажет. А пока что я просто почуял, что никакой опасности для меня и отряда эта загадка не представляет.
Тесные контакты с местным населением уже приучили меня к ярким человеческим запахам, но от Акинфа исходило какое-то особенно резкое, «звериное» амбре. Я не смутился, просто отметил этот факт - смердел тут каждый первый. Те, кто ночевал на болоте менее заметно, да и «принюхался» я уже, а те, кого утром вытащили из зиндана куда гаже. Мелькнула мысль, как выберемся – загнать весь личный состав в баню. Мужики опытные – сообразят, как изготовить походную помывочную из палатки – были б чистая вода, да дрова в достатке.
Пока бывший гайдук помогал мне привести себя в пристойный вид, я разглядел, что за оружие висело на плече у Акинфа. И без дорогой отделки высокое качество «ствола» бросалось в глаза. Я полюбопытствовал, взял - традиционная для шедевров оружейной промышленности медная табличка на прикладе сообщала, что ему достался: «Шестиствольный казнозарядный штуцер 11,5 мм Маркуса Бергшталя. Сделан в городе Плеж по заказу компании купцов-авантюристов в год пятьсот девяносто восьмой». Увидев мой интерес, Акинф поспешил продемонстрировать, как из полости между стволов выскакивает тридцатисантиметровый игольчатый штык. Накоротке – самое оно.
Что до рыжего паренька, полное имя которого звучало как Редворт, то с ним все как раз оказалось предельно просто. На первое время во избежание культурного шока решил близко не подпускать и по возможности обслуживать мелкие нужды собственноручно. В прошлой жизни, не смотря на вполне солидный заработок топ-менеджера, барскими замашками не обзавелся и жил по пословице «у нищих слуг нет». Другое дело, что здесь прислуга означает не только степень комфорта, но и статус. Офицеру без ординарца, как и благородному «дону» без слуги никак невозможно.

Подтянулся к нашей стоянке отряд Белова в количестве девяти бойцов, раненых, уставших и грязных, нагруженных двумя-тремя ружьями каждый, но довольных. На опушке леса эти чудо-богатыри грянули скабрезную пародию на строевую песню с простецкими рифмами «кровь-любовь» и «водка-селедка». Так и дошагали до ворот, собрав всеобщее внимание. По мне так пусть хоть имперский гимн, стоя на головах, своими «задними рожками» выдувают, лишь бы воевали, как следует. Герои дня, как ни крути, им можно.
Впереди всех с мастерворком на плече, опоясанный двумя кобурами и саблей, бодро вышагивал кадет. Повязка на голове придавала ему небольшое сходство с товарищем Щорсом, однако, примятая ломкая трава под ногами героического Евгения вместо росы пылила. Кровавый след за кадетом вопреки словам народной песни тоже не стелился. Однако знамя красного цвета на сцене присутствовало! Слегка удивился очередному кульбиту своего ничуть не воспаленного, но плодовитого на странные параллели сознания. Надо было догадаться сравнить барона этого мира с героем гражданской войны моего, который погиб в борьбе за светлое будущее без дворян.
Ну, а почему бы и нет? Щорс партизанил и Евгений наш тоже не плюшками целый день баловался. Тот был ранен в голову, и этому досталось от бандитской пули туда же. «Сыны батрацкие» в наличии. Да и невесть откуда взявшееся знамя, точнее штандарт, усиливало сходство до полной невозможности смотреть на картину без слез умиления.
Встретились в воротах, обнялись, словно после долгой разлуки.
- Ну, Красный барон, рад тебя видеть! – поприветствовал я героя дня.
- Взаимно, господин подофицер.
Я не стал поправлять его, а он меня. О моем внезапном повышении кадет конечно же не знал. Прилагательное «красный» в русинском языке выступало синонимом слова «красивый». Отчего мое приветствие выглядело как комплимент старшего «реального пацана» младшему: «Красава!». Только на здешний манер.
Кадета я задержал, а его бойцам приказал сдать лишнее вооружение Прохору, посетить лазарет, привести себя в порядок и поужинать кулинарным шедевром повара Никодима в удобном для них порядке. Насчет шедевра я ничуть не лукавил, каша удалась и некоторый перевар даже пошел ей на пользу. Требовать немедленного и подробного отчета о действиях отряда я посчитал бессмысленным, но уточнить обстановку было необходимо:
- За тылы спокоен?
Кадет посторонился, пропуская свое воинство в лагерь.
- Встретили погоню достойно, живыми только двое выскользнули. Потом еще с одной бандой стрелялись. Ерема предложил подранков им делать, чтобы… вы понимаете? – Белов поморщился и сбился, этот пункт доклада ему явно был неприятен. - Часа три потом шли спокойно. Солдаты землю слушали. Сказали, нет за нами погони.
- Однако, кадет, наслышан о ваших действиях у Длани и должен признать, результат выше всяких похвал.
Кадет подобрался и выкрикнул: «Служу отчизне!».
- Как … э-э … гиблое место прошли?
- По вашим следам не решились. Близко. Дозорному померещилось что-то жуткое в Скверне, вот мы крюк побольше заложили. Все равно было не по себе. Вокруг стяга сплотились и прошли.
- Стяг вижу. Позвольте полюбопытствовать…
Белов потупил взор, затем резко вскинул голову и с вызовом посмотрел мне в глаза. Что ж у них за манера такая, дерзкая, что у простолюдинов, что у дворян?! Я ж командир, а не пень собакам ссать. И спросил не из праздного любопытства! Уф-ф-ф!
- Это платок госпожи Белояровой с собственноручно вышитым символом ее рода. И на нем ее кровь. «Кровь на орле»…
Я сделал юноше останавливающий жест рукой, все мне стало понятно с первых слов. Княжна в прошлом шеф и в настоящем без преувеличения - душа батальона. Ее тело солдаты бережно доставили в лагерь и готовы нести до Золотой рощи на руках. Кто-то из русинов сетовал, что отец лишил ее благословения за своевольный уход с обреченным батальоном, что только добавило ей любви и сочувствия со стороны солдат. Молчун вроде упоминал, что Белов в списках батальона не значился и сопровождал княжну по своему желанию. Влюбленный рыцарь увековечил память о своей прекрасной даме. Поступок несколько странный, но весьма перспективный! Чтобы сплотить выживших и укрепить веру в победу лучшего инструмента не придумаешь!
Залитый кровью квадратный отрез шелковой материи алого цвета с серебряной вышивкой в виде двуглавого орла. Само по себе знамя небольшое, а смысловой нагрузки, понятной любому стрелку, несет просто запредельное количество: тут и военачальник, предавший своих солдат-«детей», и любовь, что сильнее страха смерти, верность долгу, вера и надежда. А главное, оно как нельзя лучше отражает полуофициальный девиз русинских частей: «Победа или смерть!». Откровенно говоря, меня пробрала лютая зависть: пока я с Ральфом беседы беседовал, парень геройски воевал, да еще и создал гениальную – слово «вещь» тут никак не подходило – гениальный артефакт! Уже и имя знамени придумали.
- Мысль верная. Только древко надо подобрать лучше. И стрелков в почетный караул, кто в бою отличился, назначишь… извольте назначить. Теперь ваша задача, чтобы «Кровь на орле» никогда, ни при каких обстоятельствах не попало в руки врагу. Это понятно?
Кадет щелкнул каблуками сапог. А я занес себе очередную «галочку» - следить, чтобы Белов не натворил глупостей, вроде какой-нибудь самоубийственной атаки под красным знаменем в полный рост.
- Разрешите исполнять?
- Разрешаю.

Тем временем мой ординарец организовал четверых бойцов на сбор офицерского багажа – у фургона выстроилась дюжина разнокалиберных сундуков, выросла груда добротных ранцев и полевых сумок. Эту же четверку под руководством Акинфа я приставил к сортировке трофеев. Многие сундуки оказались заперты на механические встроенные или навесные замки, но среди солдат нашелся умелец с отмычками. Какие не поддались воровским приемам, бойцы вскрывали при помощи топора и такой-то матери. Среди уцелевших солдат не только Молчун браконьерил, и не один Буян с кистенем в подворотне баловал, «протокольные рожи» разбавляли отряд в пропорции один к трем-четырем. Не удивительно, что отыскался бывший взломщик.
Основу добычи составляли носильные вещи – шелковое белье, запасные повседневные и парадные мундиры, а так же теплая одежда и добротная обувь. Чулки и носки. Похоже, изменники неплохо подготовились к зиме. Аксессуары, вроде шарфов, ремней, знаков и всякого рода изысков, для которых я не нашел нужных определений. Одеколон. Алкоголь. Несессеры. Дуэльные пистолеты и холодное оружие. Письменные принадлежности. Посуда. Склянки с ашем. Офицерские патенты и бумаги, удостоверяющие принадлежность к дворянскому сословию Империи и разных стран. Ни гамионов, ни предметов боевой экипировки и прочих потребных в бою вещей не нашли. Все это и многое другое либо уже собрали с трупов, либо осталось у Длани.
В каждом сундуке обнаружились разной степени полноты кошельки и шкатулки с деньгами и украшениями. Я то и дело перехватывал красноречивые взгляды рядовых на растущую кучку ценностей – покойники отнюдь не бедствовали – пока не додумался убрать их в сундук с казной батальона.
Пока я осматривал окрестности стоянки, испытывая подзорную трубу – единственный, на мой взгляд, полезный для войны предмет, найденный в офицерских сундуках, на запах халявы слетелись все мои действующие и будущие военачальники. Молчун, Буян, Белов, Прохор, Фома и даже Никодим - оказались поблизости. На предстоящий в скором времени «совет в Филях» и специально приглашать никого не надо – внутренне улыбнулся я. Пользуясь служебным положением, позаботился о себе. Ведь я оказался в этом мире практически голым, босым и безоружным. И вот теперь выпал удачный случай еще слегка подправить эту несправедливость. Много ли скромному человеку надо?
Отобрал себе из общей кучи превосходный офицерский мундир зеленого цвета с серебряными пуговицами в комплекте с однотонными штанами и забавной, но богато украшенной треуголкой.
В качестве повседневной формы одежды выбрал слегка поношенные, но подходящие по размеру кожаные штаны и полевой камзол синего сукна, сверкающий надраенными медными пуговицами. Не хуже того, что затрофеил Молчун. По факту одежка являлась безрукавкой с полами до середины бедра, хорошо приспособленной для защиты туловища от холода и вражеских поползновений. Толстый подбой предназначался для смягчения ударов, стоячий воротник защищал горло, кожаные полосы на груди и животе обеспечивали не только красоту, но и дополнительную защиту жизненно важных органов. Широкие накладные карманы в районе бедер позволяли носить с собой запасные боеприпасы и прочие нужные вещи. Одежка попалась без дизайнерских изысков, но весьма годная в качестве поддевки под мою кирасу с наплечниками. Броню при помощи ординарца примерил и сразу снял – ноги пока что держали меня неуверенно.
Заботливый Акинф отобрал для меня несколько рубах, две смены белья, носки и вместе с парадным мундиром препоручил хабар Рэдди упаковать в дорогу. Порванные и испачканные кровью и землей бриджи после бритья сменил на запасные, как назло, светлые. Теперь же с удовольствием переоделся в прочные и удобные кожаные брюки. Наряд дополнил головной убор – что-то вроде треугольной шляпы. Ральф подтвердил мою догадку, что в умах здешних простолюдинов «треуголка» имеет статус офицерского аксессуара. Поэтому все-таки уломал себя попарить макушку. В бою бестолковую шляпу решил заменять на стальной шлем, как у Буяна, благо мастер-стрелок и о моей голове позаботился.
Затем в соответствии с иерархией прибарахлился Белов. Мы договорились пользоваться услугами Рэдди сообща к взаимному удобству. Буян с Акинфом поменяли свою обувь на офицерские сапоги, да накинули добротные кафтаны, что сразу же выделило их из солдатской среды. Тряпья оставалось в достатке и пришлось ставить обоих мастеров на раздачу вещей нуждающимся солдатам. Естественно, те распределили барахло в первую очередь среди своих подчиненных.
Не на минуту я не забывал, ради чего полез копаться в вещах покойных. Искомое обнаружилось в самом крупном сундуке, снятом с офицерской брички. В резной деревянной конторке находились бумаги и увесистая кожаная папка с тоненьким ремешком. При виде ее Ральф встрепенулся. Внутри нее оказалась «дощечка» из того же магического материала, что и патенты размером чуть побольше формата офисного листа бумаги, на белой поверхности которой проступала разбивка на квадраты, цветные линии и пиктограммы. По команде Ральфа я перевернул планшет, ибо держал его вверх ногами.
С правой стороны в специальном держателе покоился стилос. В правом верхнем углу «дощечки» утопленный прямо в дивный материал вращался почти привычный компас. Чуть ниже сверкал небольшой гамион. Еще ниже – небольшой экран, площадью примерно с две визитки.
Присел в сторонке и прислушался к мудрому совету подселенца как совладать с магическим девайсом. Доселе невиданным, но необходимым командиру.
С первого же взгляда карта проясняла текущее географическое положение моего отряда. Красный треугольник замер в двенадцати километрах от Каменной Длани и тракта Висельников, оставшихся на юго-востоке вместе с оседлавшим тракт вольным городом Грымом. Протянувшаяся на запад сквозь Грымскую пущу вдоль непроходимой каменной гряды тропа после безымянного ручья начинала ветвиться и петлять между скалами, обозначенными как Столпы. Все обозначенные пути – воровская тропа, по которой двигались мы и проселок вдоль западной гряды - вели на северо-запад в узкое бутылочное горлышко Ущелья Рока, которое начиналось сразу, как заканчивался лес. Две скальные гряды обнимали лес с севера и лесисто-болотистую местность с запада, оставляя нам один-единственный путь.
Я не в первый раз обратил внимание, что здесь используется метрическая система. Подселенец было буркнул, что «не видит в этом ничего удивительного» и «в империи всегда так было: расстояния в километрах и метрах, а ружейные стволы в миллиметрах». Мол, я это вместе с частицей Ральфовой мудрости усвоил. Но на половине рассуждений, обещающих быть не менее пространными, чем обычно, маг осекся и пообещал прояснить историю вопроса.
- Проясни, проясни, голуба. Мне самому интересно, откуда у вашей империи «наша» метрическая система. - Судя по заинтересованному лицу Акинфа, я опять думал вслух.
По команде Ральфа коснулся указательным пальцем гамиона. Я не понял, что произошло, но обозначений на карте внезапно прибавилось. Похожее на отпечаток большого пальца болото змейкой пересекла еще одна линия. Потыкал в нее стилосом – на экране появились загадочные каракули, принятые мной поначалу за тайнопись. Почерк у бывшего владельца, как у врача с похмелюги! Заботливые и находчивые аборигены проложили с островка на островок приличную гать, а некий исследователь занес ее местоположение и описание в свой «навигатор».
- Акинф, глянь вот сюда, чего видишь? – я ткнул стилом в «Столпы», затем в «гать».
Ординарец пригляделся к карте и взял несколько секунд на размышление.
- Ждут они нас там, на столпах-то, ваше благородие.
Бывший гайдук подтвердил мои соображения. Местные отморозки обожали устраивать засады на Столпах – скальных образованиях, самой природой предназначенных на роль наблюдательных башен и стрелковых позиций. Иногда их выбивали граничары, эдакие казаки на здешний лад, которые, в общем-то, тоже не промах собрать с купцов чрезвычайный налог, а то и вовсе разграбить якобы дружественный сквернавцам караван. Наличие потайной гати представлялось ему здравой идеей еще и потому, что проселочная дорога, протянувшаяся от ущелья между болотом и западным скальным образованием, дублировала тракт Висельников, но предоставляла караванам большую свободу маневра. Никто не любит отчислять налоги, еще меньше дураков платить не только бандитам, но и властям.
- Как мыслишь, фургоны пройдут?
- Навряд ли. – ответил Акинф – До начала гати может, да только муторное дело с ними по лесу таскаться.
Чем больше я смотрел на карту, тем сильнее убеждался в правоте своего замысла, промелькнувшего искрой в тот момент, как увидел путь через болото. Нас ждут на кораблях, а мы с горы на лыжах. Оставил идею дозревать и созвал военный совет.
Помимо троих десятников и лекаря Фомы приглашения на совет получили начальник вооружений Прохор и … повар Никодим. Последнего с подачи Акинфа я назначил главой обоза, о чем предстояло сообщить ему самому и прочим. Раз уж он «и к людям и к тяглу подход знает, и при нем никогда не голодали». Даже при лютом воровстве покойных офицеров. Помимо обязанностей «шеф-повара» батальона, Никодим, не будучи строевым солдатом, «тянул лямку» артельного старшины первой роты. Следовательно, стрелки доверяли ему свои скудные «пайковые» деньги и муку, выдаваемую в счет жалованья для организации «приварка». Задумай я провести в отряде конкурс на соответствие внешности слову «хозяйственность» повар бы занял первое место. Что немаловажно, он умел читать и писать. Поэтому Никодим был обречен разгребать в моем подразделении логистические вопросы.

Расселись по ящикам. Белов рядышком со мной приземлился, десятники же на некотором отдалении. Вроде как дистанцию соблюли.
Для затравки разговора я предъявил собравшимся свой лейтенантский патент. После личного обращения покойной княжны Белояровой и эпического разгрома сквернавцев у Длани эффект, конечно, получился уже не тот. И маленький, но тщеславный шоу-мен во мне от всеобщего молчания слегка сконфузился. Отреагировали мои соратники сдержано, словно ожидали чего-то подобного.
После краткой паузы, озвучил им свою «настоящую» легенду: мол, на деле я офицер для особых поручений генштаба русинского корпуса Армии Освобождения, приданный батальону для усиления. Узкое место, каким таким чудом я оказался на дороге в голове разгромленной колонны, пришлось проскочить. Уцелел же в засаде просто: сбили с ног в толчее, да по голове «прилетело неслабо». Испугался. Все-таки первый бой как-никак. Притворился мертвым. Потом перестрелял мародерствующих сквернавцев и бросился в лес, где и плутал, отстреливаясь, пока не набрел на Буяна. Признаваться в своей трусости было непросто, но, увы, необходимо, чтобы придать рассказу какую-то видимость правды.
Честно говоря, больше всего переживал за этот момент: аборигены в слово «честь» вкладывали непривычно много смысла, раздувая его до глыбы, которую нельзя ни перепрыгнуть, ни обойти, не запятнав репутацию. А ее, как одежду по поговорке, следовало беречь смолоду. И, что характерно, в первую голову это касалось особ благородного происхождения. Да уж, порядки…
Единственный, кто имел право упрекнуть меня в «недостойном офицера поведении» - Евгений Белов предпочел отвести глаза. Похоже, юноша понимал, что не время и не место выяснять, кто достоин, а кто здесь «погулять вышел». На мое счастье, разум парня слишком чист, чтобы изводить себя ревностью и домыслами. Если посмотреть на ситуацию объективно, то Фома отдал Слезу Асеня с душой княжны какому-то приблудному, а не влюбленному в нее юному рыцарю. Не похоже, что без страха и упрека. Не потому ли он так взялся геройствовать, что тоже растерялся под огнем? Так или иначе, окажись на месте Евгения более эгоистичный и ограниченный субъект, мне бы не удалось избежать конфликта. К гадалке не ходи.
Так же никто не заявил, что не видел меня во время предшествующих стоянок, на марше и затем в бою. И это радовало. Пусть мелкий червячок сомнений точит разум кого-то из подчиненных в свободное от боевой работы время. Пока они готовы сражаться под моей командой со сквернавцами, превозмогать всяких «червячков» в их головах нет нужды.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
Кержак Дата: Воскресенье, 20.03.2011, 11:05 | Сообщение # 186
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Ромео)
даже с пртьытком.

ошибочка
Quote (Ромео)
штаны с дополнительными нашивками

может чуть уточнить?
Quote (Ромео)
короткий пластинчатый жилет

а может наоборот? напоминающий колет или армейской моды века восемнадцатого камзол - безрукавый, под горло застегивающийся и длиной как раз прикрыть таз (ну до бедра как вариант)

камзол в середине

Quote (Ромео)
чуть встороне темноволосый русин

в стороне
Quote (Ромео)
Ральф навязчиво предлагал услуги цирюльника.

Ральф?

а вообще гуд - вижу что кое какие советы были приняты, но откуда сабля у ГГ я так и не вчухал

 все сообщения
Кержак Дата: Воскресенье, 20.03.2011, 11:09 | Сообщение # 187
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
соответственно поверх камзола-бронежилета-должен быть кафтан
 все сообщения
dima4478 Дата: Вторник, 22.03.2011, 10:59 | Сообщение # 188
Леший
Группа: Джигиты
Сообщений: 419
Награды: 3
Статус: Offline
Хмм.. есть вопрос- при переходе на страницу http://zhurnal.lib.ru/r/rolewi
получил вот это
Запрошеный Вами информационный материал признан решением суда как экстремистский.
Федеральный список экстремистских материалов - http://www.minjust.ru/ru/activity/nko/fedspisok/.

эт только у меня? cry
 все сообщения
Каури Дата: Вторник, 22.03.2011, 11:06 | Сообщение # 189
Хранительница
Группа: Хранительница
Сообщений: 14497
Награды: 153
Статус: Offline
dima4478, http://samlib.ru/r/rolewik/ - ссылка изменилась - да, СИ имменно поэтому переехал, так что попробуй пройти по новому адрессу.


 все сообщения
dima4478 Дата: Вторник, 22.03.2011, 11:07 | Сообщение # 190
Леший
Группа: Джигиты
Сообщений: 419
Награды: 3
Статус: Offline
Каури, пасибки biggrin
 все сообщения
al1618 Дата: Вторник, 22.03.2011, 11:49 | Сообщение # 191
Зубр
Группа: Авторы
Сообщений: 3771
Награды: 25
Статус: Offline
уже было, самиздат из-за этой хрени переехал
меняй http://zhurnal.lib.ru на http://samlib.ru и будет счастье smile


"Паровой каток параноидальной логики изящным пируэтом обвивает нежный росток настоящего чувства" (с) Калашников С.А.
 все сообщения
Каури Дата: Пятница, 25.03.2011, 01:09 | Сообщение # 192
Хранительница
Группа: Хранительница
Сообщений: 14497
Награды: 153
Статус: Offline
Quote (Ромео)
Ральф высунулся из своего прибежища и завистливо присвистнул. «Пентахилер Бигсоула! Системный исцелитель с гармонизатором ауры». «Хорошо, что объяснил. Я, было, обрадовался, что бульбулятор нашел!». «Опять юмор?

Quote (Ромео)
- «Слушай, а куда мой амулет девал?» - «Жаба давит?» - «Скажи, брал или нет, а то я всю голову сломал! Ральф, а Ральф, ау?» Камрад не откликался.

Что Богдан, что Ральф, похоже стоят друг друга)) Во всяком случае, хоть Богдан у меня вне конкуренции, но Ральф тоже нравится весьма и весьма))) Жук еще тот!!!

Quote (Ромео)
Молчун шикарно прибарахлился у Длани: оделся в добротный камзол серого сукна до середины бедра и короткие до колена кожаные штаны с дополнительными накладками. Камзол явно с офицерского плеча, но без традиционной вычурной вышивки, за исключением растительного орнамента на стоячем воротнике. Модель не предусматривала рукавов, зато имелись усиленные кожаные накладки на груди и животе, а так же два просторных кармана в районе бедер. Я немедленно захотел такую же «разгрузку» себе. Обулся мастер-стрелок в высокие офицерские сапоги из черной кожи, куда новее моих. Из доспехов на нем присутствовали кожаные наручи с металлическими пластинами. Ремень вызвал у меня не меньшую зависть, чем камзол. Широкий, как чемпионский пояс, и усиленный узкими металлическими пластинами он обеспечивал неплохую защиту «ливера». Великолепная черненая пряжка не только усиливала защитные свойства ремня собой, но и содержала небольшой гамион с физическим щитом. В расположенной ассиметрично на животе кобуре ясно читались очертания револьвера. Свой арбалет мастер сменил на карабин, но тубус с болтами, прикрепленный к ремню сбоку намекал, что архаичный агрегат где-то неподалеку. Довершал картину вопиющего нарушения уставной формы одежды пулезащитный амулет нескромного калибра, спрятанный на груди. Несомненно, кошелек и ранец ловкого пройдохи тоже пополнились изрядно. Что моим взглядам на жизнь нисколько не противоречило.

Вот это описалово!!! Да так красочно, что прямо тоже хочется этого всего)) здорово, Ромео!!!

Quote (Ромео)
Лагерь представлял собой правильный четырехугольник размером не меньше футбольного поля, обнесенный по всему периметру валом и толстым намеком на плетеную изгородь и рогатки. Площади хватило на всю колонну с лихвой, отчего окрепло предположение, что в лучшие времена здесь останавливались на ночлег торговые караваны количеством штыков, голов и повозок побольше нашего. Стоянку подчиненные Молчуна активно обживали.

Понравилось))) Представляется все здорово, приятно, что люди так хорошо умеют устраиваться на привале!!

Quote (Ромео)
- Рядовой третьей роты батальона князя Белоярова Акинф.

Ух ты, новое лицо!! И при том интересное))) Не раскусила пока, но вроде уже нравится))

Quote (Ромео)
Подглядывая за Акинфом в зеркальце, наконец-то заметил, что щетина на моих скулах не просто гуще прежнего, хотя куда уж гуще, но и совершенно русая. А лицо приобрело отчетливо-славянские черты, словно постарался талантливый художник, глядя на усредненный портрет русского мужчины. Я и дома на Земле имел вполне привлекательную внешность, а теперь из зеркала на меня смотрел красавец писаный. А что, мне нравится!

Красавчик, красавчик!!! Это уже итак было понятно, причем красавчик во всех отношениях...
Вот когдаж мы увидем рядом с ним какую-нить особку женскаго пола? Хотелось бы его увидеть и в этом плане, что думать будет, что говорить, что делать...
Хотя примерно представление уже итак вырисовывается, и тем не менее языком ромео описанное, все кажется просто жутко интересным.

И вообще, прода просто шикарная. Столько всего!!!!! Такое чуйство, что учтены все аспекты забот Богдана))))
+ Ромео, очень жду продку, потом вторую, потом третью - не буду говорить почему, но ты, Рома, знаешь tongue



 все сообщения
Каури Дата: Пятница, 25.03.2011, 01:13 | Сообщение # 193
Хранительница
Группа: Хранительница
Сообщений: 14497
Награды: 153
Статус: Offline
Ромео, поздравляю с 200 сообщений))) молоток. Все такие оригинальные))))))



 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:07 | Сообщение # 194
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Текст претерпел мелкие, но многочисленные изменения. Менять старые вставки не буду. По совету Каури выкладываю переработанный текст с продолжением заново.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:08 | Сообщение # 195
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Вторым пунктом на повестке дня стояла раздача чинов и заодно приведение толпы спасенных стрелков в подобие организованного отряда. Озвучил идею с формированием четырех подразделений и соответственно огласил назначенцев: подофицер первого класса Белов становился моим заместителем и командиром группы тяжелого вооружения, капрал Молчун уже вовсю отвечал за разведку, капрал Буян за ядро отряда стрелков, мастер Прохор получил должность начальника по вооружениям, а Никодим Наумов отныне исполнял обязанности обозного главы. Повару, как нестроевому звания не полагалось. Буяну, Молчуну и Белову поручил присвоить «мастер-стрелка» воинам, отличившихся в боях, а из их числа назначить потребное количество сержантов.
Сержант в Армии Освобождения - это не звание, а должность. Вроде помощника капрала по дисциплине и хозяйственным вопросам – примерно по одному полагается на каждый десяток солдат. Еще в тумане заметил, что Ральфу весьма «доставляет» просвещать штатского в моем лице на тему армейских реалий. Видимо, сам недавно а рядах, вот и выеживается.
Внезапное повышение восприняли сдержанно, считая не то блажью штабного офицера, не то временной необходимостью. Да и ладно, нечего радоваться раньше времени – нам еще до своих надо дойти.
Защитных гамионов среди трофеев нашлось две штуки, а снятый с имперского «агента Смита» Акинф обнаружил в фургоне при разгрузке офицерского багажа. Ума не приложу, как он оказался между сундуками, вместо того, чтобы остаться у меня на шее или бесследно сгинуть в посмертном убежище мертвого мага. Нашелся и к лучшему - потому как Белов и Буян о своей защите от метательных снарядов врага до сих пор не позаботились. В несколько движений, в очередной раз удивив самого себя, настроил трофейные щиты под ауру владельцев и повесил им на шеи. Почти как медали.
На этом пришла пора огорчить военный народ. В профилактических целях.
- Итак, господа и товарищи мои боевые, волю княжны мы не выполнили.
По обозначенной группе лиц прошла волна недоумения под тихий ропот.
- Пока не выполнили. Да, отбили своих. Но до рощи не дошли. И не дойдем. Обоз придется бросить.
Все прекрасно понимали, что громоздкий и медленный обоз делал колонну уязвимой для нападения и задерживал нас, что грозило поставить отряд по прибытии в Ущелье Рока между молотом и наковальней. В том, что стратегический проход враг уже закрыл, сомневаться не приходилось. Тем не менее, подчиненные переглядывались между собой, пожимали плечами, скребли затылки и многозначительно с кряхтящим мычанием вздыхали.
В попытке понять, что виной такому неадекватному поведению – глупая жадность или безрассудная ответственность за казенное имущество, воззвал к Ральфу. Но безуспешно.
Вместо козыря предъявил планшет с картой. «Советники» потыкали в диво дивное пальцами и чуть более вдумчиво почесали затылки. Про само болото слышали все, причем только ужастики, а про полноценный путь через топь никто не подозревал. Что неудивительно. Но если прикинуть специфику местной торговли, наличие неуправляемых банд и засадоопасную ситуацию у Столпов, то альтернативный и потайной маршрут просто обязан иметь место. Гать выглядела более приемлемым маршрутом и понимание этого факта членами совета я физически ощущал. Но, как говориться, если бы не одно но. Бросать добро им не хотелось категорически.
- Итак, будем исходить из того, что оружие, аш и гамионы возят вьючные куланы контрабандистов. Наши, следовательно, тоже пройдут. Весь путь до ущелья Рока через болото займет по прикидкам около двух суток. Значит, продовольствия брать на три.
- А как до Рощи идти? – спросил Никодим. – Еще три дня надо брать.
- Твоя правда... – признал я. – Тем не менее, повозки и все лишнее придется бросить. Берем только продукты, оружие и самое ценное. Куланов не перегружать, иначе не пройдем…
«Советники» недовольно загудели. В качестве аргумента призвали Фому, ссылаясь на необходимость в транспортировке раненых. А где одна повозка, там и десять… Ага, щас! С вероятностью в сто процентов у Столпов нас ожидает засада. Тащить, надрываясь, добычу врагу - преступный идиотизм. Так и заявил.
Обратил внимание, что наше собрание привлекло внимание большинства рядовых, закончивших прием пищи и по недогляду командиров не имеющих срочных дел.
Нелепую игру в демократию пришлось резко прекратить. Решение я принял, и последовавший доклад лекаря повлиять на него уже не мог. Раненых не бросим, заверил собравшихся, кого-то понесут обозные ратаи на носилках, кого-то посадим на куланов. Буяну и Прохору поручил озадачить бездельников, греющих уши, а сам заслушал Фому.
Слегка волнуясь, доктор Немчинов изложил ситуацию с небоеспособными стрелками, которых числилось двенадцать человек. Уверенно пообещал вернуть в строй от трех до пяти солдат в течение двух суток. Прогноз по многочисленным легким ранениям у бойцов так же оказался благоприятным. Особо поблагодарил меня за большой гамион, отданный на болоте, и пентахилер. Для ухода за ранеными он попросил выделить еще одного солдата – Василия по кличке Гусляр. Очевидно, речь шла о том солдате, что помогал Фоме до прихода колонны на постой.
- Чей боец? – обратился я к «отцам-командирам». Медбрат Харитон в помощниках это хорошо, но раз сам княжеский лекарь предлагает натаскать в медицине еще одного человека – грех препятствовать.
Молчун отозвался, что собирался Василия «позвать в разведчики», формировать свое капральство он уже почти закончил.
- Это необходимо, господин Романов! – поднял указательный палец в патетическом жесте Немчинов, напрасно ожидая от меня жалостных песен про нехватку бойцов. – У Василия талант.
- Дык, получается у парня с ранами. Бабка у него, говорил, кровь словами затворяла. И по-людски это. – пригладил макушку своей кучерявой шевелюры Молчун. – Пускай помогает. Я так мыслю, что будет через это польза раз-вед-чи-кам.
- Добро. – подтвердил я решение. - Но в бою его место в строю, а не в обозе. Достаточно Харитона. Вы, господин Немчинов, не стесняйтесь привлекать для грубой работы обозных.
- Милостью Асеня в помощи никто из возниц не отказывает, а многих и просить не надо. Благодарю. – слишком кротко и благостно ответил Фома.
Затем лекарь затронул тему предстоящих похорон умерших от ран солдат, точнее кремации по принятому у русинов обычаю. И вновь от меня требовалось сказать свое слово.
- Пусть обозники готовят костер. Как положено попрощаемся с братьями. – распорядился я и поинтересовался, как поступили с погибшими у Длани.
Молчун рассказал, что тела всех павших в бою и замученных до смерти стрелков сложили на две телеги прямо в освободившемся дворе разрушенной крепости. Снизу подложили вязанки хвороста, запасенные офицерскими слугами, деревянные части телег, пустых ящиков и древкового оружия. Набитые с разных сторон пучки соломы полили из трофейных ламп и масленок – погребальный костер занялся быстро.

Настало время подвести итоги совета и раздать всем собравшимся ценные указания.
- Раненые и княжна. Оружие, боеприпасы, продовольствие. Трофейные гамионы и казна. Имущество, остро необходимое отряду в обозримом будущем. – расставил я приоритеты. - Все, без чего можно обойтись в бою и тем более на отдыхе является балластом и подлежит уничтожению. И еще, господа и товарищи, сами осознайте и стрелкам скажите, это не бегство и не отступление. Нам предстоит сложный маневр и тяжелый бой.
Выговорившись, замолк и обвел взглядом лица, цепляясь за любое проявление сомнений. Никодим звучно высморкался, не иначе от волнения. Кряхтение подчиненных, начавшееся после решения бросить повозки, перешло в покашливание, печальные вздохи в надсадные охи. Но, до них, как говорится, доходило.
Избавляться от лишнего добра, повышая боеспособность и обеспечение личного состава всем необходимым, поручил Буяну, Прохору и Никодиму, подкрепив их Фомой на случай обнаружения лекарств. А так же в качестве незаинтересованной стороны.
Вновь взял слово лекарь и поведал, что ноги у половины солдат в отвратительном состоянии, отчего скорость предстоящего марша под вопросом.
- У вас же есть мазь. – целебные свойства пахучей субстанции, предложенной Харитоном, я уже ощутил на своих ожогах, ранах и потертостях. – Кому не достанется обуви – выдать ткань на портянки и обмотки. Все.
Немчинов понимающе кивнул. Насупленные члены военного совета вновь переглянулись. Все равно, по-моему, будет, братцы!
- У нас два с половиной - три часа светлого времени. Молчун, слушай приказ. Через полчаса выдвигаешься со своими к болоту и ищешь гать. Обнаружишь – выставь дозоры, разведай проход на пару километров и отправь к нам навстречу проводника. Но сначала получи у Прохора и Никодима все необходимое, как мы с тобой проговаривали. Исполняй.
С этими словами передал ему найденную подзорную трубу. Может, в густом лесу она бесполезна, но то болото я видел только на карте, вдруг да сгодится.
Молчун еще раз вгляделся в карту и отправился готовить к выходу своих разведчиков.
- Евгений, - обратился я к своему заместителю - необходимо поделить боеспособных солдат между группой тяжелого вооружения и стрелками. У Прохора был набросок списка личного состава. Мне нужен уточненный список с разбивкой по подразделениям.
- С древичами как быть? – поинтересовался до той минуты молчавший Белов.
- Справедливый вопрос… Нужны пикинеры для прикрытия стрелков – их к Буяну. В расчеты крепостного ружья - один тягловый, а так же двое-трое для переноски гранат. И сколько нужно возьми для картечницы. Остальных в обоз, т.е. госпиталь – раненых нести будут. У нас на все про все час времени. Затем выступаем.
- Есть! – отчеканил Евгений. Пожалуй, единственный, кто не переживал по поводу дальнейшей судьбы отбитого у врагов добра.
Я продолжил распоряжаться.
- Сержант Прохор, выдашь Молчуновым бойцам, что у нас есть из скорострельного. Пистолеты обязательно. И все, что попросят. Никодим, собрать для разведчиков сухпай на три дня. Ранцы я в обозе сам видел – им первым выдать прямо сейчас. И сапоги, если найдутся, тоже, все-таки в болотину лезть. И прочее, сообразите сами.
- Есть. Помозгуем с Петром Тимофеевичем.
- С кем? – вырвалось у меня раньше, чем понял, о ком говорит обозный. Молчун - это ж кличка. Уже больше суток общаемся, а как по-человечески его зовут, только сейчас узнал.

Разогнав подчиненных воплощать мои решения в жизнь, я продолжил обыск конторки. И не напрасно! Помимо всякой бумажной шелухи, которая была нужна скорее всего для маскировки, обнаружил действительно важные вещи. Журнал боевых действий – раз. И стальной тубус-футляр – два. Листы журнала блистали девственной чистотой, что просто великолепно – вести его предстояло мне, командиру особого подразделения стрелков, причем в обязательном порядке. Наряду с патентом, это второй документ, который потребует для проверки вышестоящее начальство, когда мы доберемся до своих.
Тубус же и вовсе преподнес мне шикарный подарок – четыре чистых бланка офицерских патентов. С трудом превозмог себя, чтобы не выписать своим назначенцам документы тут же. Слишком много нежелательных вопросов это вызовет со стороны людей, которые доверили мне свои жизни.
Выбрал отдельный ранец, сложил в него планшет, тубус с патентами, журнал, чистую бумагу и принадлежности для письма. Эту ношу доверил Акинфу, наказав беречь как зеницу ока.
Работа вокруг кипела – солдаты и обозные носились как за две зарплаты, разгружая повозки и изобретая на ходу вьюки для куланов. В компании телохранителя отправился навестить ратаев. По пути привлек к труду на благо обороны двух древичей-алебардистов, переживших побоище у Длани без нежелательных последствий. Разве что рукава и полы стегачей Яра и Тура покрылись бурой коркой. Они как раз занимались чисткой и починкой своих кирас. Пришлось им и тягловым древичам отложить заслуженный отдых, раз командиру взбрендилось увеличить количество бойцов первой линии.
Идея моя имела право на жизнь по ряду причин. Оказалось еще недавно в русинских частях не менее двадцати процентов личного состава составляли латники, вооруженные древковым оружием. Поэтому спасенные из плена ратаи по большей части оказались пикинерами, списанными в обоз в качестве тягловой силы. Огнестрел в этом уголке вселенной постепенно вытеснял пикинеров, но окончательно так и не ликвидировал их как класс. Несмотря на наличие несъемного штыка у «дербанок», потребность защите стрелков в ближнем бою особенно от кавалерии на тиранхорсах оставалась. Эффективность работы Яра и Тура в атакующей цепи я оценил лично во время боя за Длань. Древичи двигались чуть впереди: их гигантский по сравнению с аборигенами Скверны рост, длина рук, защитное снаряжение и мастерство давали им огромное преимущество в рукопашной. Там, где работал «глефоносец», солдаты стреляли чаще и точнее, ибо не отвлекались на штыковой бой. «Мушкетеров» в моем отряде прибавилось. Оставалось разбавить их пикинерами и можно будет пофехтовать с «гвардейцами кардинала» по всем правилам здешней военной науки.
К слову, Ральф успел проанализировать последние события и не так давно порадовал меня заключением, что огнестрельного оружия у сквернавцев во время засады на тракте и у Длани оказалось неправдоподобно много. Как правило, оснащенность баронских дружин и бандитов огнестрелом на порядок ниже. Основу стрелковой мощи противника составляли обрезки трофейных «дербанок», пистолеты, многоствольные и крупнокалиберные творения грымских оружейников. Редко встречались скорострельные винтовки и револьверы – как правило, у состоятельных наемников из Юниленда и Дукарии. В армии Грыма все еще состояли целые роты арбалетчиков! Пусть у многих из них в качестве оружия ближнего боя имелся за поясом дульнозарядный пистолет, тем не менее, это были именно профессиональные арбалетчики, вооруженные мощными, хоть и несколько архаичными агрегатами, облаченные в доспехи и с павезами за спиной.
Я не стал язвить по поводу запоздалых догадок Ральфа, поскольку уже знал, что имперские офицеры-изменники привезли с собой значительный арсенал, часть из которого успели распродать бандитам. Со слов таинственного союзника выходило, что сквернавцы у Длани ждали еще один обоз с огнестрельным оружием. И я бы не поручился, что таких поставок не было в прошлом.
Тем не менее, умозаключения Ральфа натолкнули меня на мысль, что враг, ожидающий нас в ущелье, возможно, уступает нам в огневой мощи, но превосходит числом. Поэтому попытается решить дело натиском и рукопашной. А поскольку скорострельных ружей у нас всего ничего, выход очевиден - поставить позади стрелков «клоны» Яра и Тура, чтобы в критический момент защитить стрелков.
Для изготовления пик отлично подошли тесаки, замеченные мной у некоторых солдат еще на болоте. Их длинные полые ручки замечательно садились на древки, как и было задумано оружейниками. В обозе нашлись запасные «осадные ножи», пара глеф и несколько протазанов. Украшенные кистями короткие копья с широким листовидным лезвием выполняли функцию знамени для взводов – ими вооружались сержанты и прапорщики, а так же начальники караулов из числа нижних чинов «для солидности». Но в умелых руках это оружие давало пехотинцу шанс противостоять всаднику, а так же пустить немало крови врагам в рукопашной.
Прохор и тут проявил себя, еще во время лесного путешествия подкинув идею оснастить пикинеров пистолетами. И теперь у многих за поясами наблюдались двуствольные «драгунки», а поверх кирас «бандольеро» с запасными пулями.
Пока я наблюдал, как под руководством Яра и Тура бойцы первой линии облачались в найденные в обозе стеганки и подгоняли нагрудники, Никодим с Прохором снаряжали разведку, а Фома с Буяном обходили обоз, заглядывая в каждую повозку, пришла беда, откуда не ждали. Точнее свалилась как снег на мою голову в виде пяти особей женского полу. Тех самых, кого я про себя легкомысленно окрестил «борделем на марше» и про кого бессовестно забыл. Так мне и надо!
Две дамочки выделялись «старомодными» нарядами, мало подходящими для активной жизни во всех смыслах, ювелирными украшениями и вызывающе надменным видом. Они составляли ядро «бабьего бунта» и являлись его голосом.
Прочие стояли позади и чуть в стороне, соблюдая сословные приличия. Крепенькие, в меру декольтированные, в грубых, но вполне приспособленных для походов и труда платьях с кожаными вставками, с руками, несущими следы тяжелой работы, вдобавок вооруженные ножами. Не то служанки или прачки, не то солдатские жены, но явно не «вспомогательно-давательное» подразделение. Нагло и внезапно заступили мне милую сердцу картину жизни военного лагеря и принялись голосить непонятное и требовать невозможного. А именно предоставить охрану, компенсировать потерянное имущество, выдать документы и вообще срочно обеспечить им сносные условия жизни. Будто у меня другие дела кончились!
С левого фланга на меня наседала пышнотелая леди, справа ее напор поддерживала худощавая напарница. А три простолюдинки оказывали моральную поддержку. Или давление – смотря с какой стороны поглядеть.
- Кто такие? – как можно более грозно рыкнул я. – А ну, прах и пепел, по очереди докладывать!
Оказалось, мои бравые ребятушки, в спешке прихватили не только офицерскую бричку, винный погреб господина интенданта, кучу посуды, мебели и товаров народного потребления, но и двух офицерских жен и трех… хм, пусть пока числятся служанками. В донжоне со своими благоверными полегли не все – эти просто не успели добежать до укрытия и прятались под телегами. Пока их товарки своим мужьям заряжали ружья и пистолеты, убившие Трындеца и Нила, эти отсиживались непонятно где. А потом присоединились к колонне, по привычке помыкая возницами и солдатами. Что-то я их не видел рядом с санитарной телегой, и для помощи Фоме пришлось отряжать еще одного бойца! Может, поэтому и не взяли солдатскую обувь и обмундирование, что кому-то пришлось фургон с этими запрягать и везти? Зато теперь как стая сорок на меня налетели требовать то да се, пятое-десятое… Спрашивается, за какие заслуги?
Не было печали! Во-первых, это головная боль сейчас. Я поморщился, словно сорочий гвалт разбередил все мои ранения одновременно. А во-вторых, «геморрой» потом – продолжил размышления сроднившийся с моей личностью Ральф. Свидетельницы кровавых злодеяний господина Романова у Каменной Длани. Убийство граждан империи и офицеров Армии Освобождения – раз, незаконное владение магическими способностями и артефактом – два, присвоение материальных ценностей в особо крупных и артиллерийских гамионов - три. Зачитал как приговор список моих прегрешений мертвый маг. Со Слезой Асеня вроде объяснил причину, отчего за ней половина Скверны будет гоняться, но незаконное владение как понимать? – вскипел мой разум возмущенный. Геноцид мирных, но вооруженных до зубов пастухов как пить дать пришьют, но браслет-то почему вне закона?! Маг внезапно пропал, тем самым, подтверждая мою догадку, что ляпнул что-то совсем не то. И здесь засада…
Дело ясное, что держать языки за зубами красавишны не умеют, а даже наоборот. Стоит им только добраться до цивилизации, за смерть своих покровителей отомстят мне сполна. И бросить их я не могу. Не потому, что совесть не позволит, а потому что их благородия так поступать не должны. Мои подчиненные меня не поймут. Будь бабенки посообразительнее, они бы попросили защиты у барона Белова и хрен бы я куда делся, пришлось бы отрывать солдат от работы для удовлетворения их капризов, но наглость и нервы их подвели. Набросились на «главаря бандитов» они напрасно. На меня где сядешь, там и ляжешь.
- Спокойно, ляди! Я командую особым отрядом в подчинении генштаба Армии Освобождения. – нарочно исказил имперское обращение к супругам господ офицеров. Еще и уровнял общим обращением и благородных дам и простолюдинок. Мне мелкая радость, а они путь думают, что перед ними пальцы гнет совсем не куртуазный неотесок со всеми вытекающими. – Можете обращаться ко мне «господин лейтенант» или «господин Романов».
Дамы, однако, не растерялись и громкость своих нападок не отрегулировали. Мое представление вкупе с их унижением оказались напрасными сотрясениями воздуха.
- Внимание! – пришлось повысить голос, чтобы перекричать галдеж и для солидности частично перейти на имперский. – Тишина! Заверяю, все ваши требования будут рассмотрены после того, как мы окажемся на своей территории. Сейчас мы во враждебном окружении и я не могу заниматься устройством вашего быта! Однако, если вам не по вкусу еда из общего котла, я прикажу обозному главе Никодиму выдать вам провиант. И чуть не забыл самое главное! Через час мы выступаем. Ваша повозка остается здесь! Вы можете оказаться в руках тех, кому служили ваши мужья, а можете вместе с моим отрядом вернуться в Колонии. Куланы будут отданы под вьюки с военным имуществом. Я так решил и точка! Помыкать моими солдатами я запрещаю! Ах, вы так?! Пошли прочь, курвы рублевские! Акинф, гони этих мегер прочь! Пошли прочь, я сказал!
Насилу отбившись – не без некоторого ущерба для камзола и физиономии - от озлобленных дамочек, возмущенных до глубины души перспективой остаться без гардеробов и прочего непосильным (или не постельным?) трудом нажитого имущества пересекся с Прохором. Начвор протянул мне список переданного разведчикам оружия и снаряжения на превосходной бумаге. Молчун-Петр оказался горазд не только себя обеспечивать, но и о людях своих позаботился похвально. Мои наказы насчет скорострельного и точного оружия подчиненные исполнили на все сто: группа из десяти солдат получила четыре штуцера «Марксмана», три «плежских барабанных винтовки» представлявших собой массовую версию моего первого трофея, а так же револьвер и восемь драгунских пистолетов со всей причитающейся амуницией. Два разведчика остались со штатными арбалетами, а Молчун, повторюсь, упаковался с ног до головы самостоятельно. Пробежав список выданного боекомплекта, холодного оружия, экипировки, одежды и обуви, с довольным выражением лица подмахнул бумагу протянутым самописным пером. Добавил затейливый вензель к своей обычной подписи для пущего соответствия времени. Ни капли удивления начвор не выразил, значит, угадал я и здесь.
Прохор степенно поместил документ в офицерскую полевую сумку и увлек меня в сторону сортируемых грузов. Я и сам был несказанно рад убыть подальше от разъяренных стерв, нарушающих работу моего мозга. Усталость, раны, недосып и цейтнот – еще минута неконструктивного общения с «прекрасным полом» и я готов был сорваться и нарубить сплеча дров. Настрелять пяток «ноусэрок»… мечты-мечты.
Начвор, у которого руки, наконец, дошли исполнить мою просьбу, предложил на выбор аж три ружья. Пехотную винтовку системы «Марксмана», длинноствольный револьвер с деревянным кобурой-прикладом и богато украшенную нарезную вертикалку изрядного калибра. Не стал огорчать Прохора кислой мордой лица, хотя ни один из предложенных вариантов мне не понравился. Все они отличались превосходным исполнением – первый вариант прямо таки просился в руки начинающему снайперу. Логику, по которой начвор отобрал второй и третий я так же понял. Ненавязчиво привлек Акинфа в качестве оружейного эксперта, предложив тому сменить свою тяжелую шестистволку на комплект из револьвера и одного из двух ружей на выбор.
Бывший гайдук меня удивил, попросив у начвора драгунский пистолет. С прадедушкой «гатлинга» мой телохранитель расставаться отказался, а пистолет брал «на всякий случай», к тому же, как выяснилось, боеприпасы у них взаимозаменяемые. Пока Акинф придирчиво отбирал себе альтернативный ствол, я вышел из тупика, взяв из ящика новенький штуцер. Стрелять из такого мне во время штурма руин довелось немало, а вес убойного ружьишки помнится очень скромный. Решил осваивать матчасть вместе с подчиненными. Опять же такой немаловажный моментик: глядя на меня, бойцы охотнее будут изучать новые возможности более совершенного оружия.
Вокруг шустрили солдаты, подготавливая упаковки с амуницией к вьюкам. На заднем фоне Никодим этажами «строил» возниц и обозных ратаев, повышая скорость и эффективность рабочих процессов. Загадочная речевая магия русинов а действии – пояснил я ситуацию любопытному Ральфу. Буян, покончив с выдачей скромных запасов обуви и одежды, распределял каски, шлемы и стальные и кожаные нагрудники. В обозе нашлись с десяток добротных ранцев и две дюжины солдатских котомок, что решило насущную проблему транспортировки личных вещей и продуктового НЗ. Назначенные сержанты следили, чтобы у каждого стрелка по возможности получился полный комплект снаряжения. Ситуация с обувью и одеждой улучшилась незначительно – солдатских вещей покойный интендант не запас совершенно, либо ботинки и мундиры остались на брошенных у Длани повозках.
Прохор порадовал меня не только пополнением боекомплекта к револьверу, но ремнем с «бандольеро» – места для ношения подсумков с боеприпасами к штуцеру на поясе не осталось. В комплекте шли три кожаных подсумка с ячейками, рассчитанных на сорок пуль каждый, которые начвор называл «кюгельницами» и цилиндрический кармашек для запасного гамиона. Тяжесть получилась приличная, к тому же офицер должен руководить боем, а не стрелять. Поэтому два подсумка с пулями и штык в ножнах я передал Акинфу с просьбой прибрать в мой багаж. Из холодного оружия при мне остался подарок Буяна, вновь убранный после смены портянок в голенище сапога на правой ноге, да сабля, периодически мешавшая мне нормально ходить. Более чем достаточно для главаря НВФ.

Фома застал меня вооруженного до зубов, но чрезвычайно печального. Я поминутно сверялся с браслетным хронометром и кусал губы, сожалея об утекающих как песок сквозь пальцы минутах.
От лекаря я узнал, что очередной жертвой рабочей группы по оптимизации обоза пал винный погребок, принадлежавший покойному интенданту Глаттону. Надо было догадаться нагрузить целую арбу вином, бренди, консервированными фруктами, сладостями и копченостями. Немчинов обратился за разрешением забрать крепкое спиртное в количестве пяти разнокалиберных бутылок для медицинской надобности и овощи-фрукты для раненых, а так же поинтересовался, как быть с винами и настойками?
Пришлось пройти на место происшествия. По пути бывший лекарь княжны Белояровой поведал, что имперские нобили повсеместно распространили привычку отправлять на тот свет недругов супердорогим алкоголем с «добавками» и взялся проверить наличие яда магическими способом. «Заряженных» бутылок оказалось две – с красным вином и бренди, еще насчет двух лекарь высказал опасения. Подозрительное бухло я самолично прибрал, твердо решив посчитаться с преследователями за магическую «мину» на тропе. Или, что ближе к правде, кинуть супостатам ложку дегтя в бочонок меда, точнее брошенного нами имущества.
Столовое вино приказал разделить между солдатами, сохранив пару бутылок для ушедших разведчиков. Вышло по небольшому стакану на брата – некоторые выпили сразу, иные вылили во фляги для дезинфекции воды. К слову, емкости для вина здесь оказались ручной работы – тяжеловесные, пузатые, мутного стекла, с неровной поверхностью и кривыми горлышками. Пару покрытых благородным налетом времени кривобоких бутылок все-таки решил сохранить - чтобы было чем отпраздновать будущую победу. Рука не поднималась уничтожить элитный алкоголь, а напиваться перед тяжелым переходом по лесу мне и в голову не пришло.
Возникла мысль пожертвовать рабочей группе бутылку бренди для повышения работоспособности и усиления щедрости. В процессе инвентаризации внезапно обнаружилось немало замечательных вещей, расставание с которыми гарантировало хозяйственным натурам тяжелую психологическую травму. Но от идеи «легкого компресса» для изгнания скаредности пришлось отказаться. Моя «жаба» заступилась за своих подруг, душивших мужиков: мол, я не пью и им не позволю.
Вместо глотка бренди Фома предложил мне исходящую паром солдатскую жестяную кружку.
- Что это? - я втянул аромат напитка.
- Баронский чай. – пояснил лекарь, демонстративно отхлебывая из своей посуды.
Обращение к базе данных Ральфа ввергло меня в задумчивость. Здешний чай - листочки и цветы кустарника – эндемика Скверны - собранные в определенное время и особым образом высушенные очень ценились за вкус, аромат и эффект увеличения магических сил. В рецептуру «баронского чая» помимо собственно гербария входили мед и … бренди. Обдул круг парящей темной жидкости и сделал добрый глоток бодрящего напитка. Своего рода местная версия грога, согревающая и придающая силы, в том числе и сверхъестественные.
- Ух, ты! – я пережил вкусовой шок. - И сколько у нас этого добра?
- В офицерской бричке четыре тюка.
- Ваши предложения, любезный Фома?
- Вывезти любой ценой. – выработанная неутешительными диагнозами интонация пресекала все возражения на корню.
Я сделал еще один глоток горячей бодрости и пользы и немедленно согласился. А еще приказал заварить всему личному составу. Впереди нас ожидал многочасовой переход по дикому лесу и силы требовались не только самозваным баронам.

Позади отряда полыхало зарево погребального костра, сложенного для солдат, погибших от ран в ловушке варлока. Врагу оставался укрепленный лагерь, наполненный хаосом из приведенных в негодность повозок, провианта и всевозможного армейского имущества, тканей, товаров, а так же офицерской мебели и различной утвари, бесполезных безделушек и нужных годных вещей, портить которые нам было некогда и незачем. В боевых действиях врагу они напрямую не помогут, а вот драку при дележе вызовут непременно. Да подкинут супостатам головоломку, как это богатство вывезти и защитить от конкурентов.
Сквернавский огнестрельный самодел, признанный комиссией из меня и Прохора неперспективным, лишили гамионов и выбросили в ручей, выбрав место поглубже. Заодно запасли в дорогу чистой воды. На большее не хватило времени. Стоя посреди дурдома и постоянно сверяясь с хронометром, я подгонял и без того носящихся муравьями нижних чинов, подофицеров и обозников. Правда, когда колонна потянулась в лес, на пару минут отвлекся – при помощи Акинфа организовал закладку отравленного спиртного. Мой телохранитель воспринял идею адекватно – на войне как на войне – и даже вызвался разместить бутылки так, чтобы они не вызвали у бандитов подозрений, что «угощение» оставлено специально для «дорогих гостей». По его словам выходило, что сквернавцы весьма падки до алкоголя, а яд, надо полагать, в бутылках не быстрый, но надежный. Передовому отряду хватит с гарантией. Если в его рядах не окажется способного распознать отраву.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:10 | Сообщение # 196
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Это невероятно, но факт – быстрый марш по лесу мой отряд совершил идеально: прибыли в намеченный пункт в срок и без отставших. Скорость движения избавленного от обоза отряда осталась практически прежней, зато лес сделался для нас проходимым. Двое разведчиков встретили колонну и проводили кратчайшим и удобным для раненых и тяжело навьюченных животных путем к началу гати. На половине пути болото дало о себе знать характерным запахом гниющей растительности.
Уходящую в болото гать Молчун отыскал без труда - следы недельной давности выдали бандитскую тайну. Видимо, заключил глава разведчиков, о секретном маршруте контрабандистов проведали менее осторожные бандиты: вьючный скот пробил в лесу заметную тропу, помеченную сломанными ветками, взбитым дерном и кучками навоза. По словам Молчуна, серые торговцы применяли разные хитрости, чтобы сохранять в тайне свои пути: заматывали куланам морды и копыта тряпками для тишины, а последние еще, чтобы меньше повреждать растительность. Подвешивали скотине под хвост специальный мешок для сбора навоза. Вели вьючный скот осторожно, чтобы не проторить тропу. А специальные замыкающие следили за тем, чтобы не осталось четких указателей на местности: кто, в каком направлении и в каком количестве двигался. Ничего подобного здесь не было и в помине: значительный отряд прошел не скрываясь, обозначив свой путь на совесть.
Спросил капрала, не является ли явно оставленный след подстроенной ловушкой. Уставший мозг породил мысль, что все «якобы совпадения» - части коварного плана, мысль при дальнейшем рассмотрении довольно глупую, но, увы, сказанного не воротишь. Ральф из глубин сознания ругнулся словом «паранойя». Я парировал, что здоровая паранойя еще ни одному военному не вредила, особенно на вражеской территории. Тем паче, что планшет удивительным образом оказался не защищен паролем. Контрвыпад мага базировался на том, что появление магической карты и мое решение идти по болоту - чистые случайности, а столь зыбкого фундамента для строительства коварного плана совсем недостаточно. Что же до защиты от «кулхакеров», то планшетом способны управлять только имперские маги, коих в Скверну гамионом размером с русинский калач не заманишь. Зачем направлять группу недобитков на болотные острова, когда проще перебить всех на тропе? Или как, скорее всего, запланировано, зажать у Столпов. Пропустив мимо ушей явную нестыковку относительно раритетности Ральфовых коллег по цеху в здешних пущах, предложил исходить из худшего: коль скоро проход через трясину обозначен на карте изменников, следовательно, собравшиеся в ущелье враги о нем знают и без внимания не оставят. Дорпат оспорил вывод, ибо сквернавцы и раньше и сейчас выступают не единым фронтом, а представляя собой солянку из банд грабителей и мародеров, наемных отрядов, баронских дружин и регулярных частей армии вольного города.
Внутренний раздор прервал Молчун, развеяв мои подозрения. Сквернавцы, жители каменистых равнин - боятся болот еще больше, чем дремучих лесов. Именно поэтому очевидное решение контрабандистов возможно и сейчас остается для большинства бандитов тайной. Полноценная засада на покрытом стоячей водой пространстве затруднена, опасаться следует дозорных на противоположном берегу и незнания местности, а это уже работа для разведки.
Молчун-Петр рассказал, что найти путь до островка оказалось непросто. Следы людей и животных уходили прямо в темную воду. Мистика? Ничего подобного. Молчун не бросился искать «настоящую гать» - глаза его не обманывали. Болотная тропа продолжалась метрах в тридцати от топкого берега, о чем свидетельствовал просвет в поврежденной растительности лежащего напротив островка. Тщательный промер слегами показал, что под ряской всего лишь по щиколотку воды, которая скрывала довольно широкий настил из деревянных толстых плах.
Но за поросшим густым камышом и кустами островом гать внезапно обрывалась – нащупать скрытый под водой путь не удалось. Кто-то из русинов обратил внимание на странные симметричные «кочки», оказавшиеся при ближайшем рассмотрении опорами. Вода и ряска скрывали перекладины, которые должны были поддерживать настил, способный выдержать навьюченного кулана. Другой солдат заметил стволы мертвых сосен, не свойственных болоту деревьев, расположенных как маячки, указывающие сведущему человеку направление.
Прошедшие этой тропой до нас унесли с собой несколько десятков секций настила, специально изготовленных легкими и съемными. Молчуновцы, переправившиеся со всеми предосторожностями на следующий остров, обнаружили, что история со сваями и маячками повторилась. Мостки, сбитые из толстых отесанных жердей - нашлись на третьем острове в густых кустах. Между вторым и третьим островами оказалось примерно равное расстояние. Получалось, переправившись на второй островок, контрабандисты вынуждены были демонтировать за собой путь, чтобы проложить дорогу на третий, где и спрятали снятые секции настила.
На острове один из разведчиков вернул мне подзорную трубу. Надвигающиеся сумерки не помешали разглядеть вполне проходимую, хотя местами подтопленную тропу, петлявшую между поросших осокой кочек и затянутых ярко-зеленой ряской провалов. Командир разведчиков предположил, что возвращаться караван будет той же тропой. Картина выходила странная – следы оставили, но мостки убрать не поленились.
- Отличная работа, капрал Молчун! И хорошие новости. Значит, путь через болото еще остается в тайне.
- Иначе бы здесь давно проложили постоянную гать… - продолжил мою мысль Белов.
– На полдня работы. – поддержал разговор Буян.
- Непонятно, только зачем такие сложности с настилом. – размышлял вслух я. Переправлять караван пришлось частями, поскольку остров не смог вместить всех людей и куланов за раз. Солдаты и обозники протискивались мимо нас со снятыми секциями настила, чтобы голова колонны могла пройти на третий остров и двигаться дальше по обычной, без причуд гати. Затем кому-то придется стоя по колено в иле и по пояс, а то и по грудь в вонючей жиже передавать эти деревяшки назад…
- Это – пепельная лиственница, обработанная особым образом... – поведал Молчун. – Совсем не гниет. Я видел такое… в канализации Фрайбурга.
Я не успел поинтересоваться, чего забыл Молчун в клоаке, как Ральф встрепенулся словосочетанием «имперские технологии» и поведал мне, что Фрайбург – крупнейший портовый город колоний, мощная военно-морская база, центр восьми имперских культов и штаб-квартира имперской торговой компании. Агенты, продажные офицеры и контрабандные стволы - все эти изделия гордо несли клеймо «Сделано в Империи». Чтобы уберечь свою голову от преждевременной поломки, я решил тупо ненавидеть все, что так или иначе связано с этой самой Империей. Подселенец не возражал.

В сгущавшихся сумерках при свете масляных ламп и факелов мои чудо-богатыри одолели два километра зигзагобразной – от острова к острову гати и встали лагерем на двух клочках суши по соседству. На один все не вместились. Нас окружала чахлая растительность, плотная – хоть ножом режь вонь и навязчивые звуки живой природы. Скученные и вымотанные люди, чувствовали себя неуютно, но альтернативы не имелось, пришлось разбивать лагерь.
Бесконечный и богатый на события день закончился и для меня. Натруженные ноги подкашивались от усталости, голова отказывалась соображать, но сон-лентяй надвигался нехотя, словно делал мне одолжение. Полусидя-полулежа на одеяле поверх жидко охапки камыша, попялился в карту, гадая, какие испытания нас ожидают завтра. Список личного состава и погибших, составленный Беловым, пробежал глазами, собрался, было отметить что-то существенное, но потом передумал и вложил документ в девственно чистый журнал боевых действий. Заполнение которого отложил на потом. Созвал командиров и выяснил, что дозоры выставлены, никто во время марша не отстал, личный состав поужинал и отдыхает. Раненые перенесли марш удовлетворительно. Скот разгружен, стреножен, накормлен. Женская часть обоза живет своей собственной жизнью, без эксцессов. На всякий случай напомнил о режиме маскировки: никаких «пионерских» костров, громких разговоров и хождений с огнями. Посещать отхожие места приказал строго парами. Обязанность следить за порядком и исполнением приказов по традиции легла на плечи свеженазначенным мастерам и сержантам. Я же лег на постель из камыша и солдатских одеял, полюбовался на звездное небо и, забыв распустить совет, провалился в страну снов.

- Ра-а-альф, какого хрена?
Молчание в ответ. А перед глазами все та же густая пелена.
- Ральф Дорпат, капрал третьего батальона стрелков князя Белоярова! Кар-рамба, коррида и чьорт побер-ри! Где я?!
Однако командный голосок у меня прорезался на диво. Никогда не подозревал, что имею талант уверенно голосить, внутренне усираясь от страха. Было, отчего испугаться. Лег спать на острове в окружении своих солдат, а оказался хрен знает где, совершенно один. Ни Акинф, ни Буян с Молчуном на мой призыв не откликнулись. Подстилка из камышей испарилась. Камзол с сапогами, револьвер в кобуре, да буянов подарок – вот и все мое имущество. Саблю естественно отцепил перед сном, а дремать в обнимку со штуцером еще не привык. Не настолько еще нас война сблизила.
Мертвый маг и по совместительству мой подселенец, которого я привык за последние двое суток привлекать в случае затруднений, не реагировал. Совсем никак. Я уже научился определять, когда Ральф специально затворяется в своем «смертнике», устав от моей тупости или навалив мне очередное корытце пищи для невеселых размышлений. И вот опять, когда мне так нужна его помощь!
Ба, да это не проблемы со зрением, это туман. Правда, очень, очень густой. На вытянутой руке пальцев не разглядеть! Активировать магический фонарик в браслете не разучился, но луч света бессильно потонул в мутном царстве.
Туман, конечно, на болоте не редкость, но вот беда, поверхность под ногами была не просто сухой, абсолютно неживой. Ни травинки, ни пылинки, а по фактуре напоминала стиральную доску с кавернами. Если бы создатель этой декорации поинтересовался мои мнением, то сообща назвали бы ее «застывшая лава». Даром, что никогда не был ни в жерле вулкана, ни на месте ядерного взрыва. Да и сам туман, насквозь ненатуральный, без вкуса и запаха, влажный по ощущениям на коже и в тоже время совершенно сухой при вдохе. Не туман и не дым, а пелена, обман оптический. Не напрасно я на зрение сначала грешил.
Кроме неровностей пола больше ничего более-менее реального вокруг не ощущалось. Совсем непохоже на «смертник» Ральфа… Мелькнула мыслишка, а не вернулся ли я домой, на Землю, в окрестности родного сибирского города? Вот только поверхность под ногами – совсем не асфальт и не бетон. Огни, звуки и запахи большого города напрочь отсутствовали. На родные пенаты не похоже. Воображение и логика еще дремали по инерции, поэтому никаких других версий, куда я попал, разум не сгенерировал.
Продолжать взывать к Ральфу – бесполезно. Высиживать на месте, ожидая, когда распогодится и туман развеется – глупо и отчего-то тревожно. Взялся пометить место «попадания». Не подумайте обо мне плохого, я как приличный домашний кот в незнакомых местах не гажу. Достал из-за голенища нож и старательно нацарапал на застывшем волнами камне крест. Мало ли каким макаром я тут очутился, может вернуться назад к отряду я смогу только с этого места. Звук получился противный, но какой-то затухающий. Словно лениво парящие седые клочья гасили звуковую волну.
Крест принял за центр этой необычной локации и, освещая путь фонариком, сделал несколько шагов от него. Затем еще и чуть было не «пометил» место в том самом смысле. Прямо из клочков тумана перед моими глазами сформировался призрак. Нормальный такой, я бы даже сказал «классический»: череп с пустыми глазницами под капюшоном, свисающие до земной тверди обрывки безразмерного балахона. Бледная копия нечисти протянула ко мне костлявые руки, раззявив беззубую пасть.
Оправившись от первого шока, чертыхнулся и отмахнулся буяновым подарком, который не успел спрятать в ножны. Призрак беззвучно распался на клочья тумана, смешавшись с окружающей меня белесой мутью. Не успел одолеть одного, как надо мной нависли уже две неприкаянных души. Повеяло холодом или это мурашки от страха? Снова пустил в ход крепкое словцо, два взмаха клинком и наваждение развеяно. Выставив нож, топтался на месте, ежесекундно оглядываясь. Очередной «гость» не заставил себя ждать. Если первая троица имела сероватый окрас, то у этого превалировал темный, но против доброй стали и этот не устоял.
… Через «-дцать» минут непрерывной пляски с ножом я вспотел, выбился из сил и сбился со счета, скольких страхолюдин смешал с туманом. Зато осознал, что привидения почти как мотыльки летели либо на свет моего фонаря, либо на средоточие магии в браслете. На мою жизнь и здоровье «тени» вроде бы не покушались. Похоже, эти сущности пытались банально ухватить капельку магической энергии. Именно каплю, поскольку больше физически не могли усвоить. Направленный на призрака поток света разрывал его в клочья еще лучше клинка.
Как только осознал, что потерял нацарапанный на «стиральной доске» ориентир, отправился, куда глаза глядят, поскольку хуже уже не будет. Бесплотную нечисть игнорил, разве что самые настырные бесславно гибли под лучом магического фонаря. Через дюжину шагов я, уже привыкший к перемещению по неровностям пола, споткнулся о непонятное. Фонарик высветил вплавленный в пол человеческий скелет.
Ойкнул, подпрыгнул, перекрестился, чуть не пырнув себя самого зажатым в ладони ножом. Давно покойный неизвестный лежал на спине, аккуратно поджав все конечности, кроме правой руки. Дрожащий луч высветил опавшую грудную клетку, разверстый в предсмертном крике рот, затем лучевые кости и фаланги пальцев. Снизошло озарение: положение костей пальцев уж очень напоминало указатель направления!
- О-остров сокровищ! Книжку про пиратов написал когда-то… О-остров сокро-овищ! Роберт Льюис Стивенсо-он!
Напевая пришедший как нельзя кстати на ум мотивчик, на нетвердых ногах я рассекал молочные облака, направляясь в полную неизвестность. Пение пришлось прекратить – послышались какие-то посторонние звуки. Нож перекинул в левую ладонь, а в правую прыгнул револьвер. Справа возникла чья-то тень и это, я готов был поручиться совсем не призрак! Какой-то здоровенный, кривоногий, пахнущий зверем и похоже вооруженный мужик. По крайней мере, щит в его руке сверкал так, что мне мой браслет стало жалко. Погасив фонарик, медленно присел и замер. Положив ствол на запястье левой руки прицелился, ожидая, когда сердце уймет свой бешенный бег и ладонь окрепнет. Неразборчиво бормочущий неизвестный, провожаемый дулом револьвера, быстро протопал мимо. Вот ладно, вот и хорошо.
Туман нехотя расступился и я очутился в руинах величественного сооружения, по отношению к которому время проявило всю возможную жестокость. Целые колонны подпирали темные клубящиеся своды. Огромные осколки намекали, что в древности этих самых подпорок имелось на порядок больше.
Призраки оставили меня в покое, но плечи и затылок явственно ощущали не то постороннее присутствие, не то чьи-то взгляды. А еще не давало покоя мельтешение теней вокруг «колонного зала дома союзов», как я про себя окрестил новую локацию. Неизвестный не появлялся, то ощущение чужого присутствия меня не покидало. Многие люди чувствуют чужой взгляд, и сейчас я накручивал себя, подозревая за каждым постаментом колонны засаду. Пытаясь прогнать прочь неуверенность, я бродил промеж резных монолитов, меняя траекторию и избегая поворачиваться спиной к пустому пространству, всматривался глазами и зрачком револьверного ствола в красоты броуновского движения клочьев тумана. Пока, наконец, в свете фонарика не увидел следующий указатель – бурую стрелку. Неизвестный художник с усилием обтер свою ладонь, испачканную в краске о гладкую поверхность упавшей колонны. Получилась наглядно, если не думать о происхождении красителя. Уж больно похоже на высохшую кровушку…
Лес колонн, уходящий верхушками в свод из темного облака, остался позади, а я настороженно замер на верхней ступеньке древнего амфитеатра. Круглые террасы ступеней-сидушек внизу переходили в крошечный пятачок сцены. Седые клочки колдовского морока отступили окончательно, позволяя разглядеть детали интерьера в мельчайших подробностях. Хм…, насчет «древнего» я, похоже, загнул - на полированных поверхностях и орнаменте не заметно ни песчинки, ни пылинки. Растительный, доселе невиданный мной орнамент покрывал боковые части, демонстрируя любопытную технику работы по камню без малейшего следа инструментов. Циклопические блоки-ступени отполированы и подогнаны так, что между ними не вогнать кончика ножа. Я был готов принять миллиметровый стык за микротрещину, если бы в природе встречались идеально ровные расколы, да еще и через равные промежутки.
Возникло непреодолимое ощущение, что мое место там, внизу.
- Вперед, Богдан, подмостки ждут своего героя... – пробормотал я, спускаясь. Револьвер, дабы не смешить отсутствующую пока публику, спрятал в кобуру, а нож в ножны за голенищем.

Шло время – здесь его течение отчего-то ощущалось особенно остро, а я не решался ступить на «игровое поле», нарезанное из шестигранных «пятнашек».
Каждую из них украшал легко читаемый символ: меч, золотая монета, плаха, корона, солнце, дерево, башня, чаша, лодка, череп, змея, свиток, сердце… И великое множество разных других, внешне узнаваемых и наполненных бесчисленными слоями смысла, как строка стихотворного шедевра, созданная подлинным мастером слова. Площадь этих плиток едва достаточна, чтобы плотно две ноги поставить, но ступить на ближайшую я не спешил. Оттягивал, искренне наслаждаясь моментом. Пожалуй, впервые за все время я почувствовал себя подлинным и безраздельным хозяином своей судьбы. Сладостный миг, растянувшийся до невозможности и пафос, низведенный до абсурда: делай, что хочешь, главное делай!
Я поднял ногу, намереваясь впечатать подошву сапога в шикарную плоскую корону, как шестигранные «пятнашки» пришли в движение. Границы смешались, символы вспыхнули, истончаясь с космической скоростью, и гексагоны изошли светом. Подошва не встретила ожидаемой поверхности, трепыхнувшееся сердце сжалось от тоски и через вдох взорвалось от адреналина, а я полетел в антрацитово-черный зев бездны.
- Мои поздравления, смертный! – рухнули на меня громкие слова, припечатывая к земле.
На секунду нелогичность событий, вкупе с моей беспомощностью намекнули, что я сейчас дрыхну без задних ног на болотном островке, а окружающий морок есть впечатления тяжелого дня, преобразованные подсознанием в бред. Но нет. Это был не сон. Во сне не ушибаешься до слез из глаз и полной потери ориентации в пространстве. Воплю старых ран вторили ушибы ступней, неприятное ощущение в коленях, животе и кровь из разбитых о булыжник ладоней. К своему великому сожалению, я так и не проснулся.
Оправившийся от потрясений мозг четко зафиксировал смену декораций: ровную площадку с горящим посредине огнем окружали развалины неведомых построек из дикого камня. Позади фрагментов стен клубился все тот же непроницаемый для взгляда туман.
Цементным мешком на плечи навалился такой упадок сил, что отправить бессмертного анонимуса в пеший эротический тур в ответ на его поздравления не вышло. Сжав волю в кулак и тяжело дыша, добрался до отполированного чьими-то седалищами валуна, роль поджопника которому подходила идеально. Забрызганные жижей и засохшей ряской полы камзола дружно встали на защиту моего здоровья и комфорта - ретро-прикид радовал меня все больше и больше. Скомандовал фонарику «выкл.». Протянул скрюченные пылающие ладошки к костру. Выдохнул.
Костер горел без дров, без подведенных газовых труб и даже магических артефактов не наблюдалось. Пламя не производило ни дыма, ни жара, ни шума, ласкающего ухо всякого цивилизованного человека. Только свет, круг которого служил границей для вездесущего, наполненного неприятным подобием жизни тумана. При ближайшем рассмотрении структура огненного языка распадалась на тысячи слитных упорядоченных искорок. Вглядеться тщательнее не получилось - начинали болеть глаза.
Огонь отгонял молочную пелену на достаточное расстояние, чтобы не слишком переживать за безопасность тыла. Повторный осмотр окружающего пространства не принес ничего нового: утоптанный крупнозернистый грунт площадки, разрозненные дикие камни и иллюстрирующие словосочетание «седая древность» остатки построек. Приближаться к местным достопримечательностям с целью детального их изучения мне запретила лень. Она же возразила мимолетному желанию взять и осмотреть обнаружившийся неподалеку от костра архаичный полностью металлический щит. Даже следы от ударов тупыми и острыми предметами не разбудили во мне любопытство. Пускай себе стоит у камешка, раз кто-то его туда прислонил.
Центральный элемент этой локации не давал мне покоя. Едва руки перестали гореть от ушибов – не иначе под действием браслета, как «зачесались» наладить общение с пламенеющей загадкой. С огнем у меня давняя прочная дружба: разжечь в сыром лесу костер из ничего – пожалуйста, подготовить идеальные угли под шашлык – не вопрос, подкинуть пару полешек в баньке - удовольствие. Признаюсь как на духу, я пироман. Надо было мне в сталевары податься. Ничего, на пенсии точно каким-нибудь кочегаром придется поработать, чтобы вопреки трогательной заботе родного государства не протянуть с голодухи ножки. Но это все потом, до пенсии еще дожить надо…
Головой вроде при падении не ушибся, однако странные идеи посещали меня одна за другой. Подбросить в костерок отсутствующего здесь топлива, например. Или сунуть в магическое пламя пальцы – интересно же, что будет! В розетку же совал в юные годы в тщетной надежде подружиться с электричеством… Жизненный опыт продиктовал компромиссное решение – «прощупать» огонек клинком боевого ножа, подаренного мне Буяном.
Едва осуществил задуманное, как в тумане напротив меня вспыхнул крохотный огонек. Новая напасть оказалась не карликовым монстром-циклопом, а приближающейся человеческой фигурой. Бесшумный шаг-другой и вот передо мной появился очередной глюк из тумана: стоптанные пыльные кирзачи, заляпанные не то кровью, не то машинным маслом брюки старого покроя вроде галифе, грязный небрежно застегнутый на одну пуговку ватник и смешной картуз на голове. Руки в боки, голая грудь вперед, козырек замурзанной кепки на лоб и вся площадь этой странной фигуры излучает мощную волну недовольства в мою сторону. Очень неуютное и стойкое ощущение возникло. Словно этот мужик самолично для великой цели священный «вечный огонь» запалил, а я, гад такой, собрался на нем сосиски жарить или чего похуже. Лица его я не разглядел. По выходу на свет пришелец затянулся мощной папироской, вполне возможно, что самокрученной «козьей ножкой». Огонек на ее конце вспыхнул с новой силой и через мгновение утонул в сизом дыму. Мужик яростно погрозил мне пальцем и внезапно ушел весь в удушливые последствия своей затяжки. Плотное облачко убралось в туман, из которого еще некоторое время мне подмигивал яркий огонек. Неприятное ощущение совершенного святотатства постепенно развеялось и я посмотрел на клинок. На первый взгляд никаких метаморфоз он не претерпел, поэтому отправился по месту постоянной прописки.
Все-таки хорошо, что щит не тронул. Отчего-то возникло убеждение, что присядь я на него или там еще чего учуди, появилась бы дева-валькирия. Не размениваясь на жесты, отоварила бы сразу каким-нибудь клевцом по темечку! Мол, не лапай чужое, не бери пример со сквернавцев.

Время у костра растягивалось как резина, но момент, когда окружающий мир схлопнется и я окажусь либо среди своих людей на болоте, либо в очередном «колонном зале» или «амфитеатре» все не наступал. Удалось подремать неизвестно сколько, так как хронометр в браслете замер в позиции поздний вечер, видимо сразу при попадании в вотчину туманов и развалин.
Несколько раз на границе света и клубящихся седых клочьев замечал тени. Не призраков, а более похожие на людей силуэты. То воин в доспехах пройдет, то непонятного пола персонаж в плаще с накинутым капюшоном. По общим впечатлениям вроде дама, но какая-то «железная», что ли. Один раз вовсе померещился мужик в камуфляже и «калашом».

Как не охота вставать, плестись в ванную, набивать пузо завтраком и потреблять мерзкий кофейный напиток, торчать в пробках по пути на постылую работенку! Так хочется еще немного понежится в постельке без насилия над собственной природой. Рука автоматически потянулась к прикроватной тумбочке за телефоном, чтобы отложить повтор мелодии минут на десять. И наткнулась на грязный носок чьего-то сапога. Сон-наваждение схлынул. Постелью мне служила накрытая куском толстой ткани развалившаяся охапка камыша и пара солдатских одеял, а вместо запаха ополаскивателя для белья в нос кулаком бил купаж «ароматов» из болотной тухлятины, куланьего навоза и застарелого пота.
Прах и пепел! Не помню, чтобы ставил будильник! Мобильный-то остался на Земле, а с Ральфом Батьковичем только хронометр осваивали. Скучающий по причине бестелесности подселенец подобрал привычную мелодию и проиграл ее своему носителю прямо в мозг. Ай да шутник! А еще, похоже, он уменьшил радиус действия «Стража», ибо рядом сидел готовый служить и защищать Акинф Иванов, чей сапог я и потрогал. Поборов первое желание спросить, где я нахожусь, встал, потянулся, разгоняя дремоту, окинул взглядом оживающий лагерь. Эх-ма! Зато работенка у меня теперь – не соскучишься!
Вот-вот собиралась забрезжить зорька. Над поросшими осокой кочками стелился обычный без всяких там колдовских штучек туман. Бодрила ощутимая прохлада, осень словно намекала, что скоро вступит в свои права и запретит нам без последствий ночевать где попало.
И сниться нам не рокот космодрома-а… - сам собой получился мощный и заразительный зевок. Нда-а, товарищ, рановато вы домой засобирались, всего вторая ночевка на свежем воздухе! Уй, спина моя спина! Эх, болят мои крылья, то есть боевые раны и правое полужопие пронзительно чешется. Но в целом готов к труду и обороне.
Рэдди в позе египетского раба раскочегаривал костерок. Неподалеку маячили разведчики, благодаря награбленным шмоткам, заткнутым за пояса пистолетам и колюще-режущему арсеналу больше похожие на пиратов, чем на солдат регулярной армии. На соседнем островке всхрапывали недовольные навьючиваемой на них поклажей куланы.
Наша жизнь - игра продолжается, господа присяжные заседатели! Последние в лице комсостава вверенного мне судьбой (или Арагорном Московским?) подразделения не заставили себя ждать.
Заспанный и помятый Белов доложил, что ночь прошла без происшествий, отряд готовится выступить. При взгляде на усталых подчиненных ощутил укол совести – в тумане я неплохо отдохнул от забот, выспался и набрался сил, а мужики в лучшем случае ухватили часа три сна в не самых комфортных условиях.
Молчуна и компанию погнал в разведку. Помимо выполнения стандартных задач его бойцам предстоит выставить в сложных местах вешки в виде жердей с лентами из яркой ткани. Учли вчерашний опыт. В голову колонны теперь переброшены инструменты, да и назначенные саперами солдаты уже вовсю рубили кусты с деревцами на фашины. Дополнительно озадачил поиском более просторного и удобного места для дневки, мол, если верить трофейному планшету, впереди расположен большой остров. Не даром говорят про утро, которое вечера мудренее: снизошло озарение, что в предстоящем бою с неслаженным коллективом и не пристрелянным оружием ловить нечего. Проще назло сквернавцам, алчущим нашей погибели, утопиться здесь и сейчас.
Проговорили порядок движения нашей колонны и актуальные для деятельности отряда вопросы. Узнал две грустных новости. Поскольку полевая кухня осталась в лагере, то у нас возникла проблема с горячей пищей. Снизить ее остроту Никодим планировал путем выдачи походных котлов по два на капральство. Решение одобрил и предложил для экономии времени раздать рядовым консервы из офицерских запасов. Часть в качестве носимого НЗ. Этого добра всех видов, как в стеклянных банках, так и в жестяных имелось в достатке. Сухари, сыр и солонину на завтрак солдаты уже получили, заварку для самостоятельного приготовления чая тоже. Благодаря распределению товаров из обоза металлические котелки и кружки теперь у каждого. Даже лишенного полевой кухни русинского солдата врагу не одолеть!
Но с мытьем посуды и гигиеной непременно возникнут сложности. Вторая неприятность как раз и заключалась в том, что к утру следующего дня отряд начнет испытывать нехватку чистой питьевой воды. Солдаты запаслись основательно, наполнив водой из ручья штатные баклаги, трофейные фляги, и даже освободившиеся винные бутылки. Неожиданно много пили прежде неприхотливые куланы, а болотная жижа и без замечания доктора Немчинова очевидно была противопоказана всем: и людям, и древичам, и животным и даже добровольно следовавшим с нами офицерским вдовам, хоть они те еще жабы. Таблеток вроде «акватабса» в батальонной аптеке не имелось, а магический способ обеззараживания, по словам Фомы, потребует не менее часа и не исправит характерного вкуса и запаха. В результате коллективного напряжения мозгов вспомнили пару способов улучшить органолептику жидкости – кипячение с древесной золой или отстаивание с добавлением листьев и соцветий местного болотного кустарника. Увы, довольно редкого. Поручил Никодиму подобрать из трофеев ткань, подходящую для устройства фильтра и вместе с обозными во время обеденного привала приступить к очистке воды в «промышленных масштабах» методом отстаивания, фильтрации с последующим кипячением. Ресурсы гамионов предназначались строго для лечения раненых, а геноцид бактерий и прочей дряни лучше осуществлять по старинке.
- Благодарю, любезный! - Подоспел Рэдди с двумя кружками – в одной вода для гигиены полости рта, в другой горячий чай. От обязательной мороки с бритьем удалось отказаться, точнее, схитрить. Отведенную воду потратил, чтобы освежился по пояс. После процедуры растерся полотенцем. Обнаруженная в несессере Ральфа зубная щетка, выглядела вполне привычным образом, точь-в-точь повторив ситуацию с бритвой, разве выполнена из дерева и щетины непонятного происхождения. А вот белый мелкий тяжелый порошок в деревянном туеске навеял детские воспоминания. Если честно, советский, как я его помню, в неравном бою с кариесом и налетом помогал детским зубам существенно лучше, но сейчас искренне радовался и немудреной смеси абразива с отдушкой. Простой народ здесь все больше довольствовался золой, жеванием смол и гербария, кроме борьбы с болезнями полости рта получая легкое опьянение или, если жвачка была заряжена ашем, усиленный выход магической силы. Здешняя медицина на такие фокусы смотрела сквозь пальцы.
В компании Акинфа съел кусок холодного соленого мяса и сухарь, вспоминая добрым словом оставшуюся на Земле СВЧ-печку. Горячий чай спас от позора, ведь переоценивший свою холодостойкость командир это позор и есть. Рубаха, пояс с револьвером, ножны с саблей, бандольеро через грудь и штуцер на плечо. Незаметно настал момент, чтобы с характерным жестом сказать: «Поехали!» и отправляться навстречу новым приключениям.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:11 | Сообщение # 197
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Во время утомительного марша с островка на островок по гати, проложенной неизвестными, но очень старательными и подкованными в инженерном отношении людьми, успел обсудить с Беловым вопрос выплаты жалования. Вчера в процессе реорганизации обоза выяснилось, что стрелкам два месяца не выплачивали денежное довольствие. Логика бывших военачальников вполне понятна, на хрена деньги смертникам, когда они нужны живым. Теперь, когда казна батальона возвращена, а список личного состава составлен, настала пора вернуть долги по зарплате.
По моему убеждению, можно сколько угодно играть в солдатики, назначая вчерашних рядовых мастерами и сержантами, размахивая патентами и соблюдая устав… И даже знамя всего лишь символ. А вот денежное довольствие – это часть дисциплины, еще одно доказательство того, что мы часть регулярной армии, а не махновцы какие. Нельзя требовать от людей полной отдачи, если, прежде всего, ты сам не выполняешь обязательства перед ними.
К слову, в частях колониальной Армии Освобождения существовал обычай выплаты денежного довольствия после крупных сражений. Неважно, настало время ежемесячной выплаты или нет, военачальник обязан отдать уцелевшим людям кровью заработанное!

Едва скомандовал привал на большом островке со следами многочисленных стоянок, как собрал свой штаб и довел информацию о предстоящих мероприятиях: стрельбах и зарплате.
Предстоящую пристрелку обговорили во всех подробностях: подготовку мишеней, упражнения, методику подсчета, затраты времени и ресурсов. Назначил ответственных. Как обычно столкнулся с факторами, которые следовало учитывать.
На каждый из двадцати двух штуцеров Марксмана в моем отряде приходилось по два гамиона – основному и запасному. По словам Прохора все камешки к «современным» ружьям за редким исключением обладали полным зарядом, эквивалентным шестидесяти выстрелам. Для сравнения, магические камни ружей Дербана в зависимости от модели и срока эксплуатации гарантировали тридцать-сорок выстрелов, а у принятых на вооружение пистолетов этот ресурс составлял десять полноценных «бабахов» на каждый ствол.
Гамионы от «первых» дербанок совершенно естественным образом не подходили к продвинутой версии, не говоря уже про револьверные винтовки и штуцеры. А ведь в Длани захватили пятьсот полностью заряженных элементов. Что называется, стреляй - не хочу. Разве что среди «марксманов» и драгунских двустволок царила относительная унификация деталей, в том числе магических элементов пулеметания. Однако настораживал тот факт, что на металлических футлярах с камнями были выбиты те же номера, что и на казенной части каждого штуцера. А обративший мое внимание на это обстоятельство Прохор советовал использовать только те гамионы, которые шли в комплекте с оружием от производителя. Что немаловажно, подзарядка магических камней полностью ложилась на утомленных маршем солдат. Фома подтвердил слова капралов - к утру завтрашнего дня многие бойцы смогут безболезненно зарядить лишь третью часть гамиона «марксмана». Приняв во внимание так же и дефицит времени, пришлось сократить количество тренировочных выстрелов до пятнадцати-двадцати на человека.
Ломать, точнее, совершенствовать привычную стрелкам тактику огневого боя я планировал постепенно. Поэтому кроме пристрелки и выявления потенциальных снайперов, запланировал тактическое упражнение – «стрельба пятерки залпами». Эту тактическую «новинку» предстояло отработать в теории и закрепить на практике.

Новость о выплатах денежного довольствия командиры и специалисты встретили с одобрением и я продолжил.
- Знаю, у вас есть, что мне сказать относительно оставленного и кхм, спасенного вопреки моему распоряжению имущества… - Взял паузу. – Догадываюсь, что не ради армии и себя старались. Так?
- Так, господин лейтенант. – согласились в унисон Буян и Молчун. Прочие в подтверждение кивнули головами. Дальше русло разговора круто изменилось.
Капралы попросили слова и вызвались опросить всех уцелевших солдат, чтобы с помощью ученого грамоте Никодима составить список боевых потерь. Мне же отводилась скромная роль - представить его в штаб армии, раз я туда вхож. А лучше в канцелярию Светлейшего Князя Михаила Белоярова и тут капралы многозначительно посмотрели на господина подофицера Белова. Находчивым ребяткам Ральф «аплодировал стоя», намекая, что данная мысль обязана была возникнуть в голове их благородия лейтенанта Романова, с кислой миной постигающего очередное откровение. По словам участников штурма донжона, списки личного состава вместе с архивом офицеры-изменники успели спалить. Да и пес бы с этими не актуальными бумажками, диареей вроде никто не страдает, хотелось мне сказать и во время доклада в лагере, и повторить сейчас, но не стал перебивать подчиненных и наплыв сведений от подселенца заодно.
По имперским законам за каждого дезертира русинские общины обязаны поставлять Армии Освобождения нового рекрута. Этот правовой беспредел гордо именовался чрезвычайным рекрутским набором и имперские (!) чиновники строго следили, чтобы новобранцы поступали из тех же селений, откуда родом изменники. Ральф знал о службе в русинских батальонах немного, но заверил меня, что отсутствием боевого духа бойцы, набранные в Русинских княжествах, никогда не страдали. Более того, стойкость этих загнанных в скотские условия людей в бою вошла в поговорку во всех Колониях. И это при принятых здесь варварских способах ведения войны! Надо иметь стальные яйца, чтобы стоять лицом к лицу с врагом, по команде офицера осыпая друг друга свинцовыми шариками со скоростью два-три залпа в минуту. Перед глазами сразу же встала мясорубка на тракте Висельников и вопрос: а ты бы так смог? Потом пригрезилась вторая часть кровавой драмы в лесу. Затем я выдохнул, успокоился и вернулся к потоку информации от Ральфа и обсуждению предложения двух капралов.
Стопроцентная вероятность, что за твою слабину расплатится кровный родственник или односельчанин, снижала количество дезертиров в русинских частях по сравнению с прочими до мизерного процента, но все же дезертиры по бумагам то и дело проходили!
Обычно факт измены присяге подтверждался документом, составленным офицерами части, либо военной полицией по факту казни беглеца через повешение. Доходило до маразма: попавшие в плен русины не могли вернуться на родину. Их имена заносились в сыскные листы наравне с преступниками. Каждый гражданин, опознавший беглого солдата, под страхом телесного наказания и штрафа обязан выдать его властям. Пропавшие без вести так же ставились вне закона, а наказание за дезертирство не имело срока давности.
Буян, Молчун и Прохор синхронно расстегнули кафтаны, демонстрируя татуировки на правой стороне груди, в виде окруженной ромбом литеры «Р». Вот сволочи, чуть не врывалось у меня, людей как скот метят. МОИХ солдат!
Бесправие нижних чинов и подлежащих рекрутскому набору слоев населения умножало злоупотребления. Естественно вся убыль личного состава в результате жестокого обращения и болезней часто списывалась на дезертирство. Процветала и продажа солдат нечистоплотными офицерами в другие части. На их место специальные команды охотников за головами регулярно присылали пополнения, опустошая городские тюрьмы, долговые ямы, притоны и ночлежки, нередко хватая случайных прохожих на трактах или скупая крепостных. Потому что состоятельные общины и помещики предпочитали откупаться от рекрутских команд, закабаляя спасенных от солдатской лямки работников до гробовой доски. Что до древичей, те обходились армии еще дешевле обычных людей.
Очевидно, что факт гибели батальона княжьих стрелков неоспорим лишь для нас - случайно выживших свидетелей. Канцелярии Князя Белоярова всех павших выгоднее зачислить в предатели-перебежчики и затребовать себе пятьсот голов свежего пушечного мяса. Следуя букве устава – дезертиры мы и есть, поскольку приказ идти на соединение к экспедиционному корпусу Армии освобождения никто не отменял. То, что корпус, скорее всего, окружен у вольного города Грыма, батальон княжьих стрелков фактически уничтожен, а тракт Висельников блокирован превосходящими силами противника, никто учитывать не будет.
Как обычно фактическую информацию предоставил мне Ральф, а две двойки я сложил самолично, развивая мыслительный аппарат. Вот и нашел логичное объяснение буянов депрессняк, да и до меня таки дошло, откуда росли ноги у странной жадности моих подчиненных. Куланов они нагрузили безжалостно. Артиллерийские гамионы и джамья подлежали обязательной эвакуации вместе с оружием и боеприпасами. Мешки с чаем спас начальничьим произволом, сам виноват, не спорю, да и по соотношению цены и веса сплошной выигрыш. А вот тащить в обозе штуки дорогой ткани, керамические кувшины с ашем, короба с мылом и свечами, бидоны с алхимическими красителями и светильные лампы с запасом масла своего позволения я не давал. И совершенно напрасно, по мнению моих подчиненных и Ральфа.
- Так вот и у меня есть, что сказать вам... – Понимая, что пауза затянулась, я посмотрел в глаза всем собравшимся. - Помочь семьям погибших - дело доброе. Обещаю сделать все от меня зависящее, когда доберемся до расположения наших войск. Оставшаяся казна батальона пойдет на эти цели.
- А офицерские кошели? А иная добыча? Что с бою взято, то свято. – молвил Буян при общей поддержке. Оно и понятно. Та же «золотая шкатулка» интенданта Глаттона легко покрывала батальонную казну. О восьми артиллерийских гамионах знали единицы, но и они имели только общие представления об их стоимости. Ральф определил цену одного изделия как «очень высокую» и предупредил, что со сбытом возникнут проблемы. Пришлось наивного парня успокоить, глупости вроде торговли подобным оружием я совершать не собирался.
- Я тебя не перебивал, капрал Буян. – усмехнулся я, понимая, что тот выразил общее мнение. Кроме, пожалуй, Белова. Евгений смотрел то на меня, то на капралов и не вполне понимал, о чем разговор.
– Взглянем правде в глаза, вы все покойники. – мои слова лились с нарочитым спокойствием. - Даже хуже, дезертиры. И если в Ущелье Рока нет ни одного сквернавца, вы станете добычей или ватаги граничар или первого проходимца, купившего офицерский патент. И оставят вам только то, что под ногтями. Гуляй, рванина! И чем ты, мастер Буян и ты, мастер Молчун, ты нестроевой Никодим и ты рядовой Прохор сможете помочь семьям своих погибших товарищей?! И кто доставит тело княжны в Златую рощу, если вас развесят вдоль дороги патрули? Я вас спрашиваю?!
На русинов стало больно и страшно смотреть. Буян сжал свои кулачищи так, что ногти до крови впились в дубленую кожу ладоней. Молчун явно метался между харакири и мятежом с убийством старшего офицера. Повар-обозник скомкал бороду, закрыв лицо руками. Прохор – доживший до седых висков солдат - тихо плакал. Самое трудное – было устоять, не влиться в общую волну эмоций. Рыдающий офицер – это был бы полный финиш - а я на одних каблуках стоял над самой пропастью, настолько мощный поток скорби и жалости к самим себе захватил души этих людей.
Теперь уже Ральф стоя аплодировал мне. Мимолетные фантазии на тему собственной военной структуры окончательно оформились в виде плана предстоящих действий. Настал момент истины, затягивать который смертельно опасно.
- Нет, братцы! Нет! Послушайте меня хорошенько. И мне без вас никак, и вам без меня только в разбойники или головой в болотину с разбегу. Милостью Асеня и княжны Киры теперь у нас одна дорога. Имя ей иностранное, но какое уж есть – кондотта. Отныне я ваш кондотьер, вы мои воины, Скверна наш враг, а Колонии - союзник. Вы мне подчиняетесь, а я за вас отвечаю перед богами и властями. После Золотой Рощи кто захочет, волен будет вернуться к князю, силком держать никого не буду. Остальным службы и добычи на годы хватит. Про семьи погибших уже говорил. Всю добычу, какая есть и какая будет, делим по обычаям «вольных рот». Жалованьем не обижу. Ваше слово.
Офицеры и рядовые бросились обнимать и колошматить по плечам друг-друга, не миновала эта участь и нас с Евгением. Незаметно собравшиеся погреть уши нижние чины грянули ура, бросая в воздух свои шапчонки, потрясая оружием и случайными предметами, оказавшимися в руках. Самые буйные изобразили гибрид казацкого гопака и танцев дервишей под звуковую импровизацию товарищей. Досаждавшие нам своим звуковым сопровождением жабы и москиты обратились в паническое бегство. Субординация и вбитая плетями дисциплина так же на время улетели к чертям. Опять убедился, что народ здесь не стесняется в проявлении эмоций, а сами чувства сильнее и чище. Ральф доложился, что в магическом плане ощутил заметный выплеск энергии, и весь такой прагматичный я пожалел, что не вся она в ружейные гамионы пошла.
Вот как завершился круг. Начали с денежного довольствия, свернули на тему долга перед павшими, затем прошлись по легитимизации нашей банды и вернулись к тому, отчего плясали, только на другом уровне. Развитие по спирали, однако. По воинским традициям этих мест, приняв из моих рук деньги, русинские солдаты фактически присягнут мне. Тем самым из рядового «проходимца с офицерским патентом» превратят меня в фигуру, чей авторитет подкреплен полусотней стволов. А на мне, кроме ответственности за каждого человека, теперь решение самых различных вопросов с военными и гражданскими властями. В том числе обеспечить отряд обещанной кондоттой – договором на аренду наших ружей, штыков и сабель. То, что русины примут награбленные деньги, теперь я ничуть не сомневался.
Хорошо все, что хорошо кончается. Точнее все только начинается! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить первый шаг, все-таки посреди проклятого болота торчим. В мире, где есть не только мечи, но и магия. Тьфу, еще раз тьфу!
Повелел мастерам и сержантам привести в чувство и отогнать от штабных кустов народ, путем постановки задач. Финансовые и имущественные вопросы, как известно не терпят суеты и щенячьих восторгов, зато любят светлые головы и чистые руки. Ральф, пользуясь паузой, «скинул» мне информацию о принятых в наемных отрядах правилах раздела добычи.
- Деньги, отнятые у предателей, разделим сейчас. – Объявил подчиненным. - Драгоценности и товары будут оценены и реализованы при удачной возможности на безопасной территории. Все пригодные к войне трофеи объявляются имуществом отряда, разделу и продаже до особого решения не подлежат! Тряпье и обувь оценивать некогда, кто воевал - имеет право на хорошую одежду и обувь. Да и особых богатств никто вроде не нахапал. Но в дальнейшем предстоит строгий учет и честный дележ!
Механику попила хабара взяли предельно понятную и отработанную десятилетиями войн и сотнями «вольных рот» до нас. Половина всей добычи после ее детальной оценки отходит в казну отряда на текущие расходы, вроде выплаты жалования, закупок вооружения, тяглового скота и фуража, медицинского обслуживания, оплаты постоя и прохода по мостам, дорогам и частным владениям, прочую хозяйственную деятельность. Из «текущих расходов» будет оказана денежная помощь родственникам погибших стрелков. Современное оружие, экипировка, равно как и транспорт зачисляются в основные средства и продаже подлежат только в случае крайней необходимости.
Вторая половина честно награбленного делится на равные доли. Рядовому полагается одна доля, добыча мастера-стрелка и канонира удваивается, капрал и специалист уровня каптенармуса и обозного главы получает пять, офицеры и доктор по десять долей. За полученное ранение полагается компенсация - нижнему чину в одну долю и прочим в две, «заработавшим» увечье прибавляется три… Свой вклад в общее дело скромно оценил в пятнадцать долей. В качестве апофеоза справедливости к участию в сегодняшнем дележе пригласили обозный люд.
- Любо, братцы? – я гордо подбоченился, надеясь произвести впечатление удачливого атамана.
Предложение вызвало самое горячее одобрение. Еще бы! Позавчера на острове свинцовые гроши собирали на пули переплавлять, а тут в руках у каждого бойца окажется изрядная сумма! Да и перед павшими товарищами будет совесть чиста.
И если вопрос с обозниками и нестроевыми решился ко всеобщему удовольствию, то с древичами возникло затруднение. Денежного содержания им по уставу не полагалось, только продовольственный паек, так как эта категория солдат являлась армейским имуществом со всеми вытекающими. Да и деньгами они почти не пользовались: выпивка, продажная любовь, азартные игры и прочие статьи солдатских расходов их не интересовали в принципе. Никодим предложил изящный выход – начислить каждому древичу по половине доли и получившуюся сумму пожертвовать Золотой роще. Я немного подумал и согласился.
Капралы и каптенармус по моему приказу отправились готовить личный состав и площадку для пристрелки оружия. А мы с Беловым и обозным главой погрузились в бухгалтерию войны.

Деньги-деньги-дребеденьги. Внушительная россыпь нумизматических радостей, обрамленная пузатыми кошелями и шкатулками покрывала солдатское одеяло. Новенькие золотые и серебряные кругляши подмигивали и переливались в редких лучах солнца, пробившегося сквозь нависшие серые тучи. Угрюмо и тяжеловесно покоились горки меди и свинца. Столбиками казиношных фишек высились цехины и империалы, выполненные из загадочного материала.
Задачка нам предстояла нелегкая – сортировать, подсчитать, а потом конвертировать ценный металлолом, представлявший почти полмира в имперскую валюту, поскольку Армия Освобождения получает денежное довольствие именно в ней. Юнилендовские марки, талеры, дукарские дукаты и гроши, рубли и копейки, а так же их клоны из Колоний и Скверны - какой только монеты в добыче не было! Углубляться в местные банкирские премудрости чревато – вот где и самый ловкий чертяка рога поломает, но, увы, необходимо. Надо подчиненных честь по чести рассчитать, да прикинуть, какими финансовыми ресурсами располагает новорожденная «вольная рота».
Прежде всего, имперская система поражала простотой и функциональностью. Один империал равнялся десяти золотым цехинам весом в пять грамм чистого металла каждый, а один цехин содержал в себе сто частей, именуемых центами. Изготовленные из специального колдовского пластика империалы и золотые цехины, полновесные серебряные полуцехины и кварты, медные центы наполняли собой «кровеносные» жилы имперской, да и мировой экономики. Денежная масса двигала не только караваны и флотилии, но армии, которые сносили целые государства с политической карты этой вселенной. И вот малая частица этой страшной силы оказалась в наших руках. Магия-шмагия, ха-ха три раза! Вот она, настоящая власть над миром! Мои ладони, к слову, тряслись как у старика, даже в бою подобного мандража за собой не припомню. Никодим кряхтел, потел и сжимал кулаки, как перед дракой, а Евгений краснел и почему-то прятал взгляд. Вот и настала пора ответить себе, кто мы такие есть перед властью денег? Фу-ух, глаза бояться, руки делают. Приступим, братцы, помолясь.
Происхождение империалов и центов вполне объясняли их названия. С цехином дело обстояло сложнее. В некоторых областях островной сверхдержавы эту монету называли «чеканом» по способу производства. Но знатоки выводили этимологию «цехина» от городских промышленно-торговых объединений – цехов, которые долгое время обладали эксклюзивным правом чеканить золотую монету весом в пять граммов чистого золота. И те и другие сходились во мнении, что золотые цехины существовали еще во времена Первой Империи. Это я к тому, что вон та наполовину истертая «блямба» весом примерно в двадцать пять граммов золота и есть тот самый раритет. Нумизматов среди нас нема, поэтому пойдет по цене лома, проба, по словам Ральфа, в седой древности была не хуже современных.
Полуцехин и кварта в современном исполнении чеканятся из серебра высокой степени чистоты и имеют вес в двадцать пять и двенадцать с половиной граммов. Сделано это для удобства подсчетов, поскольку серебряные монеты обмениваются на золото по принятому в границах империи твердому курсу десять к одному. Больше всего в обороте и добыче оказалось медной монеты малого достоинства в десять, пять, три, два, один цент и половину цента. Медь и серебро металлы сами по себе ценные, высокий технологический уровень чеканки служит дополнительной защитой от фальшивомонетчиков, считать в имперской денежной системе удобно, поэтому имперские монеты принимают охотно по всему миру. А чтобы мошенники не обрезали края идеально ровных серебряных монет, их ребра защищает тонкий рисунок, воспроизвести который под силу лишь самым современным монетным дворам Юниленда.
Ситуация с обеспеченностью золотом валюты единственной на планете сверхдержавы немного напомнила мне ту, что сложилась в нашем мире. Процентов девяносто так называемых «золотых цехинов» в обороте имперский монетный двор уже давно заменил негорючим, нестираемым и легким чудо-пластиком, подделать который невозможно, зато легко и просто обменять в банке самого богатого государства на кругляш «презренного металла» весом в пять граммов. Вот только меняют не всем и не всегда. Наоборот, система трудится гигантским пылесосом, собирая в метрополию благородные металлы со всего света. Но если кто из иноземных купцов и государей вдруг откажется принимать пластиковые кругляши и похожие на игральные карты ассигнации, тот непременно узнает всю смысловую многогранность слова «горе». Как ни крути, но обеспечиваются имперские деньги не золотом, а свинцом, чугуном и сталью самой мощной армии и флота.
Благодаря Ральфу я знал, что серебряные и золотые монеты остальных государств на глобусе соотносятся с имперской валютой по «плавающему» обменному курсу в пользу последней. В Колониях сплошь и рядом процветают менялы, под разными предлогами снижая курс юнилендовских валют до крайне невыгодного. Армия Освобождения, банки и крупные торговые компании все свои финансовые операции проводят строго в рамках имперской денежной системы.

Но вернемся к прозе жизни. Помнится, Ральф сетовал, что отвалил канцелярии Светлейшего Князя Белоярова за капральский патент тридцать империалов – целое состояние! Рекруту Армии Освобождения в день полагалось четыре цента в качестве оплаты за его нелегкий и опасный труд, а капралу первого года службы аж сорок два. Нетрудно посчитать, что годовое жалование Ральфа составило бы чуть больше полутора сотен цехинов, что лишь наполовину покрыло бы затраты на патент. Хорошо, что документ бессрочный: приходи, как накопишь денег на следующий чин. А надоело воевать (читай - грабить врагов, красть военное имущество и обирать подчиненных) – продай или передай другому, отстегнув положенное патентодателю. Весьма привлекательная ценная бумага. Но ведь надо еще кушать и выглядеть соответственно статусу. Нижние чины для организации своего питания отдавали половину денежного довольствия и полученные сверх того муку и крупу специально нанятым людям вроде Никодима. Подофицерам в русинских частях было не зазорно питаться из одного котла с рядовыми, старшие офицеры держали для себя отдельную кухню. Ее то хозяйственный Никодим и приватизировал после разгрома лагеря предателей. Очень удобная оказалась штука мобильная полевая кухня, жаль пришлось бросить.
Траты капрала на снаряжение и поддержание должного вида поглощали внушительную часть бюджета и позволить себе камзол вроде моего трофейного Ральф уже не смог. Из жалования военнослужащих вычитались штрафы, коих в уставе предусматривалось великое множество: от дисциплинарных до имущественных, например, за утерю любой детали экипировки. Штрафовали с упоением вплоть до маразма - даже за перерасход пуль в бою! Потерявший оружие, либо самую дорогостоящую его часть – гамион – и выживший после порки солдат оказывался в пожизненном рабстве у армии. То есть жалования фактически не получал, только скудный «мучной приварок». Живи, доблестный защитник Колоний, и ни в чем себе не отказывай, а попадешься на мародерке - высоко поднимут на веревке за шею. Это у офицера есть возможность замазать зоркие глаза и вечно голодную пасть военной полиции, а нижним чинам – добро пожаловать на «свадьбу с пеньковой теткой».
Для общей картины: дневной заработок разнорабочего или подмастерья в крупных городах Колоний составляет четыре – шесть центов, а цехового ремесленника обычно доходит до восьми. Стоимость курицы в Колониях равняется одному центу, кусок простого мыла продается за три. На эту же сумму можно плотно пообедать в приличном трактире, запив трапезу кувшином пива или фруктового сидра. Пожелай кто-то из моих подчиненных приобрести козу, а Уставом это не запрещалось, то она обойдется ему в полцехина, дойная корова в два с половиной или даже три. Скорее всего, цены на рогатую мясомолочную живность за время боевых действий успели сильно вырасти. Ценник на куланов, как основную транспортную силу, всегда был высок, а с началом Грымской операции скакнул до двадцати цехинов за голову!
Свой уберствол с кобурой Ральф приобрел за двадцать восемь цехинов еще в Империи, в Колониях аналог обошелся бы ему в полтора-два раза дороже. За сапоги заплатил пятнадцать и чары накладывал собственноручно, за кирасу двенадцать, за ранец без содержимого шесть и еще полтора цехина за шерстяное пончо-одеяло. Итого расходов поимел мой подселенец столько, что не отбить и за полгода службы. С какого боку не погляди, маг и путешественник попал в оборот людям без совести и переплатил за свой патент изрядно. Ибо сэр Ральф считал ниже своего достоинства обирать солдат, торговать казенным имуществом и грабить трупы.

Пока мы в шесть рук сортировали и считали наличку, капрал Молчун выкинул фортель. Да еще какой! Пришел и выложил перед комиссией солдатскую торбу с несколькими горстями монет, ювелирных украшений, серебряных пуговиц и пряжек, драгоценных камней и амулетов с мелкими гамионами. Бойцы сдали в общий котел то, что самочинно собрали с трупов. Надо понимать, сдавали присвоенное при горячей моральной поддержке капрала, который увлек бойцов личным примером. В копилку отряда упало больше сотни цехинов только монетой.
Момент получился скользкий. С одной стороны налицо грубое нарушение дисциплины и по меркам Армии Освобождения, да и по наемничьим понятиям тоже, с другой, когда ситуация прояснилась, нарушители оперативно повинились. А повинную голову, как известно, меч не сечет. На доброе слово я, в отличие от прежних командиров, пока еще ни разу не скупился. Однако личный состав все же настороженно воспринимал положительную оценку своей работы из моих уст. Следом за похвалой Молчуну напомнил всем присутствующим и попросил донести до рядовых, что теперь отряд существует по другим, не менее суровым законам и надзор за справедливым разделом заработанного кровью и потом личное дело всех и каждого.

От слов плавно перешли к делу, то есть к насущному хлебу войны, который золото. Рядовой боец в моем подразделении получил заслуженного еще в Армии Освобождения жалования по два цехина и еще пригоршню разнокалиберных монет на сорок центов. Буяна с Молчуном рассчитали, как единственных уцелевших мастеров по пять с половиной центов в день или по три целых тридцать сотых цехина на каждый не раз битый жизнью нос. При разделе денежной составляющей добычи рядовым и обозным досталось по тринадцать цехинов и сорок одному центу. Без малого годовое солдатское жалование! Каждому раненому соответственно было выдано двадцать шесть целых и восемьдесят две сотых имперских денег. Капральские кошели потяжелели на шестьдесят семь цехинов с «копейками», то есть, конечно же, центами. Доктору Немчинову и кадету Белову, жалованья не полагалось, поскольку в штате батальона те не числились, зато вышло почти по девяносто четыре монеты награбленного. Я же разбогател на двести цехинов разом. Небольшой и обманчиво легкий, но плотно набитый имперскими монетами кошель занял место в моем ранце.
Пожалуй, стоит пояснить, кто проспонсировал столь шикарный банкет. Основным «вкладчиком» выступила батальонная казна. Этого никто не ожидал - среди солдат циркулировали слухи, что оббитый железом денежный ящик пуст, мол, поэтому и жалованья не платят. Те же, кому посчастливилось его грузить в фургон, предположили в нем некоторое количество свинца и меди. Я же, заглянув внутрь, сильно ошибся в оценке содержимого по причине неопытности. После выплаты жалованья уцелевшим русинам в батальонной кассе насчитывалось еще две тысячи триста цехинов с мелочью – двухмесячный фонд оплаты труда пятисот солдат, обозных людишек, младшего и старшего комсостава. В том числе немалая сумма на покупку фуража и непредвиденные расходы. Еще тысячу восемьсот «условных единиц» преподнесли нам офицерские кошели и шкатулки. Надо полагать нам достались карманные деньги – взятки за предательство и выручка от продажи оружия, возможно, осталась в тайнике донжона. Не исключено, что деньги дожидались их в другом месте, всех тонкостей этого мутного дела мне уже никто не раскроет. Подгон Молчуна, а так же кошель дукарского наемника и монеты перебитого дозора – оказались жирными каплями в этом денежном море.
Колониальные и имперские товары, драгоценности, два десятка килограммов сырья для производства магических камней по приблизительным оценкам принесут отряду гораздо большую сумму. И это хорошо. Действующие бойцы не останутся без жалования и новых смогу нанять, оснастить их самым передовым, считай, дорогим оружием и снаряжением. Достойную оплату нашего нелегкого труда стоило отметить, и от глотка трофейного бренди никто не отказался.

Если по уму, то оценивать и делить поровну следовало все захваченные трофеи вплоть до башмаков и пуговиц. Но, во-первых, у нас просто не было времени и людей на пунктуальные подсчеты. Итак, почти половину светового дня на месте простояли. Да и зачем было делить все до копейки, ведь простые солдаты мехами и золотом не обросли, брали себе только самое необходимое. Странным образом лучшая одежда и обувь досталась тем бойцам, кто штурмовал Длань и воевал под командой Белова. В этом я усмотрел воспитательный момент: кто хорошо сражается, тот одет и обут. Все честно и в пояснениях не нуждается.
Все что создавало боевую мощь моего подразделения - от пряжки до штуцера - я приказал считать «основными средствами» или как там орудия труда по бухгалтерии проходят. Больше всего меня волновало, как прорастет в головах подчиненных мысль о полном моратории на продажу амулетов и гамионов. Крамольных, но очень соблазнительных предложений продать самую ценную часть нашей добычи к моему облегчению не прозвучало. Простую одежду, обувь, предметы обихода списал с баланса, т.к. в дальнейшем всем сотрудникам моей вольной роты предстояло заботиться о них самостоятельно.
Я уже считал этих людей своими и на задворках сознания рисовал заманчивые перспективы по развитию частной военной структуры. Да дружище Ральф своевременно напомнил, что все русины, увы, частная собственность князя Белоярова, сданная в аренду Армии Освобождения. Поэтому рано или поздно возникнет вопрос, кто из них останется со мной, чтобы делить регулярно выпадающий из супостатов хабар, а кто волей-неволей вернется под стеки офицерья. Я ставил на свою способность «решать проблемы» и человеческий разум, но не стоило забывать и про души солдат. Присяга, долг и честь для них не просто набор красивых слов. Если в будущем дойдет дело до внутреннего раскола, то имущественный козырь поможет удержать нужных мне людей.
А вот как посмотрит на присвоение неким должностным лицом своего имущества Светлейший Князь иной вопрос. Могут мне военные власти за грабеж казны предъявить обвинение? Проще простого! Как и за организацию вооруженного мятежа и дезертирства. Эти преступления из разряда особо тяжких. Хотя на фоне убийства военнослужащих Империи они слегка меркнут. Подделка документа и присвоение собственности культа Камнесилы и вовсе мелочевка. И за все эти и другие дела отвечать мне и только мне, раз назвался груздем, то есть офицером. Насчет отдаленных последствий судьбоносных решений я пока не беспокоился. Разрешил своей пока что плотно сидящей на плечах голове заболеть строго после доставки княжны и Ральфа в Золотую Рощу.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:12 | Сообщение # 198
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Пристрелка трофейного оружия оказалась насквозь рутинным и скучным делом, да еще и затянулась больше чем на полтора часа. Проходила она в два этапа. На первом рубеже на дистанции пятьдесят метров разместили пять импровизированных ростовых мишеней из натянутых на рамки из кольев прямоугольных кусков ткани «чудом спасенного» фургонного тента. На втором рубеже на расстоянии ста метров довольно широко друг от друга насадили на колья чучела из вязанок камыша, «одетых» в солдатские обноски. Дольше провозились с защитными сооружениями для ассистентов наблюдателей, в чью обязанность входила маркировка попаданий и доклад наблюдателю, роль которого выполнял командир этого отделения, либо каптенармус Прохор Смирнов.
На первом рубеже команды из пяти стрелков по команде сержанта делали пять выстрелов каждый по своей цели из привычного положения стоя. После каждого залпа стрелки поднимали ружья, а солдат у мишеней вставал из-за земляной насыпи и отмечал пробоины углем, наблюдатель у рубежа записывал результат и выдавал корректировки. Обычно пяти выстрелов оказывалось достаточно, чтобы бойцы освоились со штуцерами, но отчаянных мазил, которых к счастью оказалось немного, пришлось наградить двумя дополнительными выстрелами. Понимая, что наполнять гамионы энергией предстоит самолично, бойцы старались, хотя результаты меня не вдохновляли.
Отстрелявшись, пятерка переходила ко второму рубежу, где им предстояло выполнить еще две серии по пять выстрелов. Здесь задача усложнялась не только вдвое большим расстоянием и малой площадью мишеней. Огонь вели по команде то стоя на колене, то лежа, периодически меняя положение. Мишенями служили закрепленные на груди «манекенов» лоскуты ткани размером с носовой платок. Мастер-стрелок в произвольном порядке называл цель и давал команду, например, «Левый крайний! Бей!», «Второй справа! Бей!». Помимо грудных мишеней на верхнюю часть камышово-тряпочных болванов прикрепили сбитые между собой две расколотые чурки, обозначавшие голову условного противника. По головам разрешали работать индивидуально - тем, кто показал хороший результат на первом рубеже. Здесь немногие отличившиеся стрелки входили в азарт - их приходилось не заставлять, а ограничивать. Хороший результат показали только старослужащие, посредственный - те рекруты, кому довелось вчера изрядно пострелять, прочие же даром тратили пули и энергию гамионов.

Ожидающие своей очереди русины с соблюдением всех мер предосторожности отрабатывали навыки прицеливания и перезарядки, а так же «залп пятерками» вхолостую. В это время артиллерийские расчеты под командой Белова распаковали и установили «метлу» на треногу, сгрудились вокруг разобранного лафета картечницы. Как вчера вечером отсоединили колеса и разобрали станину, естественно никто не помнил. Зачисленная в артиллерию «махра» для стимуляции умственной деятельности чесала себе разные части тела, поминутно поминая «гнутый корень», «бездну», родителей и кривые руки разработчиков адской системы залпового огня. Я деликатно не вмешивался, предоставляя подчиненным самостоятельно одолеть «кубик Рубика».

Когда стало ясно, что все участники вникли в свои обязанности и процесс, несмотря на некоторые инновации идет в нужном русле, удалился проинспектировать деятельность хозчасти и медиков. Раненые перенесли болотный марш удовлетворительно, усталый Фома Немчинов гарантировал всем полное выздоровление. С обработкой стоячей воды объединенная команда справлялась неплохо, угроза жажды отодвинулась на неопределенный срок. Инспекция вскрыла неожиданный и отрадный факт: одна из «маркитанток» добровольно помогала бригаде Фомы и Никодима. Впрочем, «сонную муху» Рэдди тоже привлекли к общественным работам.
Юная быстроглазая «маркитантка» носила зеленое платье из грубой холстины с длинными рукавами и подолом чуть ниже колена, без легкомысленных вырезов и прочих корсетов, но украшенное по швам синими узорными лентами. Длинные темно-русые волосы покрывала травянисто-зеленая косынка с каким-то узором. С плеч свисала светло-серая ткань, назовем сей предмет накидкой. Еще не все названия деталей мужских нарядов усвоил, а в женских тряпках полный профан, да и Ральф мне в этой области никакой помощник. Мой взгляд с подчеркнутых темно-синей лентой заметных бугорков скользнул по изящно-женственной талии, по пути к
добротным бедрам зацепился за узкий кожаный поясок. К нему на животе крепился сердцевидный объемный кошель, а с правого боку короткий нож в чехле.
Какая практичная девушка! «Все свое ношу с собой» - раз. Одежда больше подходит для прогулок по болоту, чем у прочих, что изображали скучающих зрительниц на стрельбище - два. Сообразила, где может принести пользу – три. А не выдать ли ей пекаль полегче? – мелькнула дурацкая мысль. Блинский блин, заигрался ты в солдатики, барон самозваный! В душе поднялась легкая досада на самого себя. Ты лучше посмотри, какие сочные губы и как романтично выбились пряди из-под головного убора. Все-таки при всей юности организма, выражение лица слишком серьезное. Но это у нас «там» позднее развитие, а здесь она, может, познала радости материнства и горе от потери близкого человека. А то и не раз.
Разглядываемая столь бесцеремонным образом особа назвалась Имирой Эрхард восемнадцати лет, родом из Любеча, вольного города на севере Юниленда. По ее словам, выросла в семье зажиточного горожанина и получила домашнее образование. По крайнем мере, мой имперский понимала отлично, а свои мысли формулировала четко. С четырнадцати лет она поступила на службу в знаменитый госпиталь Алексея Нестяжателя, основанный до распространения по Юниленду имперских культов с их лечебницами. Некие обстоятельства, оставленные рассказчицей за рамками повествования, вынудили ее вместо уготованного родителями замужества отправиться в Колонии. Я не понял и не стал уточнять, каким образом она оказалась в числе лиц, сопровождающих господина лейтенанта Фридриха Риттера к новому месту службы. Путешествие заняло около полугода, да и по Колониям пришлось немало прошагать и поколесить, отчего походные условия и солдатское общество сделались для юной фемины привычными деталями картины мира.
Девушка добровольно предложила свою помощь по уходу за ранеными и не скрывала, что собирается добраться с отрядом до Златой рощи. Доктор Немчинов по моим наблюдениям появлению еще одной пары изящных и квалифицированных ручек отчего-то не радовался, но помощь принял. Возможно, имели место религиозные противоречия, а, скорее всего, пожилой доктор категорически не воспринимал мысль, что женщина может врачевать. Окажись госпожа Имира феминисткой, не миновать княжескому медику настоящей нервотрепки и прочих козьих морд. Но хвала Арагорну и здешним богам запах феминизма в этой части вселенной пока не ощущался. Две эмансипированные офицерские самки на звание свободных от предрассудков женщин с равными правами никак не тянули.
Зато медбрат Харитон, похоже, не разделял взглядов Фомы, потому как чаще смотрел на фройляйн, чем под ноги и от переизбытка эмоций чуть ведром кипятка не обварился. Ставший моей тенью Акинф не сплоховал, и производственной травмы удалось избежать. Симпатичная мордашка у общительной барышни Имиры и, характер куда как легче, чем у ее эгоистичных товарок – подумалось мне.
Фома Немчинов деликатно дождался финального реверанса Имиры, моих пожеланий удачи и благодати Асеня, после чего настойчиво взял меня под локоток.
- Господин Романов, имею важный для нас с вами вопрос.
Непринужденное общение с приятной девушкой привело меня в бодрое расположение духа, взбодрив, словно глоток свежего воздуха посреди клоаки. Болото щедро делилось с нами своими миазмами и гнусом, но за сутки я к этому почти привык. А сейчас вновь почувствовал разницу. И как бедняжка Имира терпит все тяготы и лишения?
- Конечно же, спрашивайте, любезный Фома. Постараюсь ответить на любой.
- Кондотта… Я ведь не могу взглянуть на документ?
Вот же гад. А, собственно, почему гад? Молодец, Фома, так меня наемничьим салом да по лживым сусалам!
- Увы. Вы же помните, что я оказался на острове в одних подштанниках и с трофейным оружием. – При этих словах лекарь княжны бросил странный взгляд на кобуру с револьвером. Приметный пекаль, если Фома видел Ральфа ранее, то отчего молчит? Я продолжил невозмутимо вешать лапшу на уши пожилого человека:
- А в башне все документы превратились в пепел. Конечно, я внимательно осмотрю трофеи и тогда, возможно, предъявлю своим людям этот документ.
Собирался наплести собеседнику еще немало словесных кружев, но лекарь перебил меня и четким ровным голосом, выделяя интонацией ключевые слова, сообщил:
- Кондотта, юноша, есть договор между сторонами. Невозможно объявить кондотту в одностороннем порядке. Помните, суть превалирует над формой, а правое слово не горит и не тонет.
- Вот и я о том же, Фома! Хорошо, что мы понимаем друг друга! А ваш вопрос очень своевременный и важный! Спасибо, что его задали! Я обязательно на него отвечу, а пока меня ждут неотложные вопросы на стрельбище.
Однако старый хрыч держал мою руку мертвой хваткой и вывернуться оказалось не так просто.
- Господин офицер, вопрос действительно важный. – голос Фомы сделался тих и вкрадчив, хотя мы отошли уже достаточно далеко от лишних ушей. – Мне стало известно, что некий молодой офицер при генеральном штабе Армии Освобождения заключил соглашение с Советом Хранителей Золотой рощи о найме вооруженных людей для защиты обители, ее земель и поселений. Мы ведь имеем в виду одну и ту же кондотту?
Что мне оставалось делать, кроме как энергично кивать? Способность здраво мыслить под натиском эмоций меня к счастью не покинула. Очевидно, меня подписывает на войну крупное религиозное поселение, о котором, увы, Ральфу слишком мало известно, зато с нашими ближайшими планами работа на Золотую Рощу согласуется замечательно. А главное, доверившиеся мне люди обретут законную почву под ногами, и у новоиспеченного кондотьера перестанет болеть голова на тему поиска работы.
Что мне на тот момент было известно о Золотой роще? Пожалуй, немного. Именно в этой богороще Ральф так и не бывал, только подтвердил, что поселение соперничает размерами и экономической мощью со столицей русинского штата – Белым городом. И когда жил в Русинских княжествах не довелось посетить ни одной. Гравюры видел, описания других путешественников читал, но откровенно признавал свою некомпетентность.
Воображение мое рисовало мощные стены и башни монастырей, виденные на фотографиях и в жизни. Или нечто вроде кремлей Тулы, Нижнего Новгорода и других русских городов. Только вместо золотых куполов храмов над мощными укреплениями вздымались кроны исполинских деревьев, хранящих в себе дух и историю народа. Вокруг зеленеют сады и желтеют наливным колосом нивы. Трудолюбивая братия варит соль, разводит пчел, огородничает и прочими ремеслами наравне с дарами и пожертвованиями наполняет казну религиозного центра.
Но что зря фантазировать? Вот выполню, возложенную на меня миссию, сам все красоты увижу. Главное сейчас, что Совет Хранителей может легализовать меня и моих подчиненных. К асенитам бойцы относятся с уважением, а служба Совету Хранителей и защита русинских поселений в Колониях по сути одно и то же. Можно счесть предложение приемлемым. Теперь следовало уточнить полномочия ловкого медработника.
Набрал побольше воздуха в грудь и принялся буравить взглядом переносицу собеседника.
- Следовательно, вы готовы подтвердить существование этого договора, господин Немчинов?
Вместо ответа Фома приложил правую ладонь к груди, затем извлек из-под кафтана серебряный кулон, похожий на дубовый желудь и поцеловал его.
- Я, доктор Немчинов, советник Хранителей Золотой Рощи принимаю на службу офицера и кондотьера Богдана Романова с его людьми сроком на один год. Обязуешься ли ты сам и от имени своих людей служить совету Хранителей верой и правдой?
Несложная присяга оформилась в голове сама собой.
- Я Богдан Романов, офицер и кондотьер, присягаю совету Хранителей Золотой Рощи. Клянусь сам и от имени моих солдат служить верой и правдой сроком один год.
Рукопожатие и честный взгляд глаза в глаза скрепили договор. И никакой тебе писанины с печатями, юристами и прочим зубным налетом цивилизации. А за гонорар, так и быть, после перетрем.

Вернулся на грохочущее стрельбище слегка рассеянный, но весьма довольный положением дел. Многострадальную картечницу таки поставили на колеса и теперь катали туда-сюда по относительно ровному пятачку, отрабатывая слаженность действий при смене позиции и установке. Лишние детали от станка на виду не валялись и начинающие «боги войны» в моих глазах заработали плюсик.
Через импровизированный тир прошли все солдаты и подофицеры без исключения. Даже обозникам и древичам пришлось пострелять по ростовым мишеням из пистолетов с расстояния в десять и двадцать пять шагов. Себя и Белова в количестве выстрелов я не ограничивал, ибо офицер обязан владеть оружием лучше подчиненных. Подзарядку опустошенных нами гамионов взял полностью на себя. Воодушевленный своими попаданиями из моего штуцера – к барабанному ружью пуль осталось мало - юноша предложил, было, пари. Но, впервые взяв в руки драгунский двуствольный, я его, что называется, «уделал». Вопреки моим ожиданиям, высокого класса владения пистолетом дворянин и кадет Белов не продемонстрировал. Видимо, к дуэлянтам юноша не относился никак, а молодецкая удаль и азарт находили другие способы и формы. Да-а, и Молчун нахваливал его как меткого стрелка из «короткоствола». Хотя, какие стрелки здесь считались хорошими, я уже поглядел и мало не прослезился. Видимо, магическая компонента местных метателей пуль здорово тормозила наработку навыков. Не зря ограбленный мной наемник носил с собой склянку с ашем – перезарядка гамионов дело тяжкое и неприятное. Для любого, необученного управлению энергетическими потоками, пополнить запас в пятьдесят-шестьдесят выстрелов за счет сил организма более чем серьезное испытание. Получается тем, кого здешние боги не одарили магически, чтобы регулярно стрелять, нужно либо напрягать нижестоящих, либо платить культистам, либо «торчать» от сквернавской наркоты.
По мере того, как капральства завершали упражнения, бойцы отправлялись получать продукты, готовить и принимать пищу. Артиллеристы сдавали зачет по стрельбе из винтовок и пистолетов в последнюю очередь и только на первом рубеже. Затем по приказу Белова выкатили на второй рубеж с таким трудом собранную картечницу и установили крепостное ружье. Свежие и уцелевшие связки камыша и прутьев унесли на триста метров, благо местность позволила это сделать, не намочив ног. Одна кассета на двадцать пять пуль ушла на пристрелку, хотя Белов с подзорной трубой корректировал стрельбу после каждого залпа. Что-то там с наводкой не ладилось, да и пули при встрече с грунтом вопреки ожиданиям красочных фонтанов грязи не поднимали, большей частью предпочитая бесследно уходить мимо цели. Но зато когда пристрелялись, в пару залпов разметали груду измочаленных связок камыша в мелкую труху, заодно порубили густые кусты и мелкие деревца на заднем фоне. Действие картечницы впечатлило всех присутствующих на рубеже без исключения, не приведи Боженька нам выйти гурьбой под прямую наводку адской мясорубки! Сомнительно мне, что самый мощный защитный амулет способен отклонить сразу пять тяжелых пуль.
В финале произвели пару выстрелов из крепостного ружья – больше для проверки работоспособности и ради любопытства, чем для учебы. Попали в земной шарик уверенно, а с более мелкими целями мои «боги войны» пока взаимности не нашли. Пучки картечи один за другим с грохотом ушли в неизвестность – корректировщик не смог засечь куда именно. Трудно ожидать иного результата от вчерашних землепашцев, едва обученных обращаться с простейшим ружьем. Силы небесные, как же воевать-то будем?!
Заслушал отчет Прохора по расходу боекомплекта. К штуцерам оставалось еще порядка четырех с половиной сотен пуль на ствол, что более чем вдвое превышало возможности их гамионов. К «дербанкам» второй модели на поле боя у Длани собрали по двести цилиндрических тупоконечных смертей, к драгунским пистолетам штук по сорок, но «двустволок» у нас было больше всего - хватило оснастить всех рядовых и часть древичей.
Запас выстрелов орудия составлял четыре снаряженных кассеты и еще двести пуль россыпью, но магической энергии при полном заряде хватит только на сорок залпов. К «метле» четыре раунда по восемь выстрелов каждый: картечные стаканы снарядить не проблема, а вот с зарядкой гамионов возиться мне. По разнокалиберным пистолетам, которые получили некоторые древичи и обозники, статистика утешала – совсем безоружными перед лицом врага они не останутся. В Длани захватили пять тысяч сферических пуль к «дербанкам» первой модели, которых в обозе скопилось до восьмидесяти штук. Прохор с помощниками брался во время ближайшего привала порубить пару сотен пуль на части, получив аналог картечи для стрельбы из этих ружей в упор. Чтобы не утруждать людей, решили, что доставлять в боевые порядки эти привычные бойцам ружья будет особый кулан. Точнее два, поскольку не принятые на вооружение пистоли каптенармус так же брался рассортировать, снабдить боекомплектом и навьючить корзины на животных-подвозчиков. В результате этих манипуляций мои бойцы сохранят силы, маневр и получат огневое превосходство над врагом. Про запасы пыжей и прочего слушать не стал. Попросил Прохора проследить, чтобы солдаты после стрельб вычистили оружие, не жалея масла и ветоши.

Себе поставил задачу дозарядить в ближайшее время гамионы «метлы» и орудия. Без помощи суфлера придумал взять «излишки» из трофейных артиллерийских мегалитов. Довольный моей сообразительностью Ральф подтвердил, что перекачка вполне осуществима и пообещал раскрыть перед благодарным учеником и эту грань своего таланта. Тир позволил не только определить метких стрелков и подтянуть навыки остальных до приемлемого уровня, но и помог слаживанию подразделений. Свежеиспеченные сержанты, мастера и капралы вдоволь покомандовали. Солдаты, что называется «вернулись в колею». Все вместе узнали свои возможности и обрели твердую почву под ногами, да еще и научились вопреки уставу стрелять лежа. Неплохо освоили технику стрельбы пятерками, которую моему подразделению пока суждено практиковать в качестве основной. Меткие стрелки по причине незначительного их количества пока тянули лишь на довесок. Сержанты и мастера получили свои нашивки не зря. Непригодные к дальнейшей службе в процессе учебных стрельб себя не проявили. Для себя лично отметил еще такой положительный момент – начал узнавать по именам сержантский состав и некоторых рядовых.

А потом была гречневая каша-матушка наша и сухарь ржаной - отец родной. И марш на пределе сил сквозь тучи кровососов и булькающую зловонием трясину, местами по колено в густом вонючем киселе, украденные коварным илом башмаки, руки боевых товарищей, вытаскивающие оступившихся и поднятые над головой винтовки, несмотря на нешуточную угрозу самому уйти в трясину. Словно испытывая нас на прочность, накрапывал мерзкий дождик, отчего сырая, покрытая налетом водорослей и соляными разводами одежда совсем не грела. Помню печальные и облепленные мухами глаза куланов, плачущие от усталости… Но до намеченной стоянки отряд дошел без потерь.

Памятуя о самопроизвольном уходе в туман, но больше ради конфиденциальности предстоящих бесед, выбрал под резиденцию окраину «бивуачного» островка. В процессе чаепития и медитации у костра вручил своим офицерам патенты, столь любезно предоставленные в мое распоряжение ныне покойным интендантом.
Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, поэтому затруднения возникли с каждым счастливым обладателем «аусвайса». Капралам преподнести сюрприз не получилось, поскольку счел за лучшее уточнить, какими именами и фамилиями им удобнее воспользоваться, дабы попрощаться с «проклятым прошлым». Простые русинские солдаты: Силантьев Петр Тимофеевич, да Озоровский Ярослав Иванович, вчерашние мастера Армии Освобождения, несостоявшиеся мятежники и дезертиры долго смотрели на колдовские переливы своих первых в жизни документов, будучи не в силах поверить в крутой вираж судьбы и карьеры. Обоих зачислил в «служилые люди Русинских земель», подняв по социальной лестнице с бесправных рабов до лично свободных и уважаемых лиц, немного защищенных от произвола колониальных властей и армии. Поскольку благодаря империи своего единого государства русины не имели, пришлось прибегнуть к стандартному и понятному любому чиновнику обобщению. До зуда в пальцах хотелось допустить пару опечаток, объединив реальную солянку княжеств, земель и городов в несуществующую державу, но Ральф предостерег о возможных проблемах со стороны бдительных чинуш. Крамола в документе гарантирует суровый приговор за подделку, дожидаться результатов запроса в княжескую канцелярию никто не будет. Слегка подсластил пилюлю вольный перевод русинских имен с фамилиями на имперский. Молчун в патенте значился как Петер Сайлент, а Буян как Йар Фьюриос.
В качестве напутствия поручил капралам распространить новую моду на родовые имена среди солдат. Всем, кто в дальнейшем решит податься на вольные хлеба под моим руководством, предстояло вспомнить или придумать себе фамилии для «обельной грамоты», которую в припадке энтузиазма пообещал выправить в штабе Белоярова. Времени в пути до Златой Рощи будет достаточно, чтобы определиться с выбором своей судьбы.
Никак не мог придумать, каким званием осчастливить нестроевого Никодима и вызвал его для разговора. Бывший повар аргументировано предложил «колдовскую папирку» на него не тратить, но не потому, что планирует возвращаться в русинские части, а потому, что предложенный мной «интендант» невероятно солидный чин, что не всякому лорду или князю по карману. В самых крупных частных армиях коллеги Никодима испокон веков трудились без всяких патентов. А вот паспорт и «доверительный акт» ему в работе потребуются непременно. Во время лекции обозного главы сердечко мое екнуло, а головушка наполнилась воспоминаниями о недавних событиях. Образ покойного Якоба Глаттона украсили новые подробности, не сулившие мне, как соучастнику убийства влиятельного имперского дворянина, ничего хорошего. Логично, ведь все хорошее мы у него уже отняли и поделили, а отвечать за свои дела рано или поздно придется.
Сложнее всех получилось с Беловым. К счастью наш разговор произошел один на один, не считая Акинфа.
- Прошу сообщить, с кем и когда составлена кондотта! – срывающимся голосом сходу потребовал Евгений.
- Евгений Михайлович, признаю свою вину и докладываю по порядку. Наш отряд нанят Советом Хранителей Золотой Рощи. Подробности вы можете выяснить у доктора Немчинова. Задание прежнее – спасти тело и душу Княжны Киры Белояровой, доставив их в главную обитель наших нанимателей.
- Ап… - Белов задохнулся воздухом.
- Далее действуем по обстановке, сообразно офицерской чести и традициям «вольных рот». Очевидно, будем защищать мирное население от нашествия банд из Скверны. Если с этим закончили, то вызывал я вас по другому вопросу.
Богатый набор жестов показал, что вопрос по кондотте закрыт и можно продолжать разговор.
- Имею честь вручить вам, Евгений Михайлович Белов, патент подофицера первого класса Армии Освобождения.
- Но это же… обман и подлог? – искренне возмутился юноша, едва взяв в руки «свежий» патент.
Быстрее, чем с кондоттой сообразил, молоток, вот только сомнения гложут душу уставшего командира: похвалить заместителя или пристукнуть?
- Евгений, милость Асеня! – картинно всплеснул руками я. - Вы только никому не говорите, ради всего, свя… что вам дорого. А то какой-нибудь пустоголовый невежа в богатом мундире не подумавши повторит другому. И придется им рты землицей замазать, а самих дерном укрыть.
Если взял в руки липовый документ, значит «сломался», посему бить не будем, только ласково пожурим. Не обращая внимания на круглые от удивления глаза Белова, продолжил.
- Миновать канцелярию Светлейшего Князя у нас с вами не выйдет. Как вы помните, людей, что нам доверились, обелить надо. Вот тогда вы, как честный человек, сможете внести из своей доли плату за патент.
Вымотался на марше до предела, но каким-то чудом удавалось удерживать нервы в узде. Но он мне нужен, этот пылкий засранец, с головой, набитой кодексами чести и рыцарскими романами! Если мои догадки верны, то парень Белоярову не чужой человек. И в отличие от княжны - жив. И верну его в семью – я.
- Мне не хватит. – Белов повесил голову. - Вынужден просить вас о займе.
- Доля вам с этого дня пойдет подофицерская, а до колоний еще много дней пути. Теперь от вашего труда зависит ваше благосостояние. Будет необходимость, будет и займ. – пришлось заверить парня, хотя денег неимоверно жалко. Не для Белова, для штабного ворья. - По мне так они с лихвой оплачены солдатской и нашей кровью. – Евгений, мне нужен офицер и вы подходите. Не заставляйте меня сожалеть о решении.
- Вы команд… кондотьер, вам виднее. – сухо ответствовал юноша и откланялся. На том и порешили.

А звезды здесь много ярче. Тысячи тысяч блестящих серебряных монеток. Интересно, если потрясти небосвод здешней Вселенной как следует, сколько их упадет к моим ногам? А может это не монеты, а шляпки гвоздей, скрепляющих купол мироздания? Если вытащить хоть один, то, может, оно как-нибудь обойдется. А если в процессе «полетят» тормоза и сам не заметишь, как вырвал десяток? Тогда дерзкого грабителя похоронит кусок темного льда. Со спины повеяло прохладой - подбросил несколько веток горевшему в ямке огню. Зябко Потрясателю Вселенной стало…

Разговор с бывшим княжеским гвардейцем давно назрел. Отряд наемников в зоне боевых действий отнюдь не иголка в стоге сена, а его кондотьер – еще то шило в мешке. Много ума не надо, связать гибель имперских офицеров и торговцев оружием с моим появлением в Скверне. Глупо надеяться, что интерес Черных Баронов к Слезе Асеня, даже после ее доставки в Рощу исчезнет. Интерес к артефакту – возможно, а к моей персоне вряд ли. Да и Ральфовы недомолвки намекали на толстые обстоятельства, что подвигли отнюдь не рядового культиста поменять сытое и комфортное стойло в Империи на далекую окраину мира, охваченную войной. Как же, охотно верю тебе, «калач верченый», что все случилось по твоему желанию. А приметные вещички теперь на мне. И мне же по его долгам, буде таковые всплывут, отвечать. А спросить может кто угодно и когда угодно. Сегодня лекарь княжны своим взглядом на Ральфов револьвер пытался дать понять, что мои россказни про журналиста и офицера по особым поручениям его не впечатлили. И тут же нанял меня, точнее узаконил положение дел. Надо полагать не за красивые глаза, а потому что у меня есть люди. А люди это главный ресурс. Они составляют боевой отряд. И пока он существует, я буду защищен и благополучен.
- Садись, Акинф, поговорим. – попросил я ординарца-телохранителя. Мужчина повесил свой многозарядный штуцер на воткнутый в грунт бердыш и присел передо мной на корточки.
- Скажи, я вчера просто спал или нет?
- Пропадали ваше благородие под утро. Я глаз открыл – нету и одеяло холодное. Лагерь обошел тихонько, вернулся и глазам не верю! Спите, значит, как ни в чем не бывало.
Чуткий сон для телохранителя это плюс.
- Что думаешь?
На простой вопрос последовал адекватный ответ:
- За магами … разные странности водятся.
- Это ты верно подметил. Заговариваюсь еще, да? Это мелочи. Ты сейчас видел, как я управился с патентами и понимаешь, что это значит.
Акинф слегка кивнул.
- Еще одна за мной странность… Погоня за мной, Акинф, такая, что одному не отмахаться. Бегать здесь можно долго, а теперь я почти на виду. Шила в мешке не утаишь. – Я почесал ожоги вокруг браслета на правом запястье. – Рано или поздно мне надо будет остановиться и крепко врезать им по зубам. Не со следа сбить, а время выиграть. И чтоб те, кто за ними придут, страх узнали. Постараюсь, чтобы отряда мои личные беды не коснулись, но сам понимаешь…
- Я с вами.
Взгляд прямой, честный. И лицо, и осанка ординарца заставили пожалеть, что я не живописец.
- Вот так, без условий?
- Чай не благородие, чтобы условия ставить.
Хорошо, что пылкий вьюнош Евгений не слышал сего ответа. Да и мне, как барону, пожурить наглеца следовало бы. Вот только в гайдуки худородному попасть, проще мне в шоу-балет записаться. Разговор у нас без чинов и Акинф это сразу понял. Меня проверяет?
- А хотел бы? – озвучил прозрачный намек на свободный патент.
- Не заслужил пока. – Мгновенно нашелся ординарец.
- Какие твои годы, Акинф? Послужи мне как должно, а уж я тебя не обижу. И первая служба для тебя будет вспомнить и рассказать мне о светлейшем князе Белоярове. А вторая присмотреть одним глазком за народом в отряде. С бору по сосенке собрали. Упредить надо малодушных, глупцов, или праздных болтунов, чтобы беды не вышло. Справишься?
Утвердительный кивок не заставил себя ждать. Покладистый ты человек, Акинф Иванов. А может просто нам суждено пройти этот путь плечом к плечу?

Ухватил краткий миг теплой истомы с кружкой чая у разведенного в ямке костерка, заслушал традиционный ночной концерт жаб и прочих тварей. Где сидел, там и рухнул в темноту без сновидений.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:14 | Сообщение # 199
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Проснулся лагерь в молочно-белом тумане и облаке привычных болотных миазмов. Утро кондотьера Романова началось с тревожных предчувствий. Если верить планшету, а пока он меня не обманывал, выказывать ратные умения моему воинству предстояло ближе к обеду. Вряд ли раньше, ведь я планировал подойти к Ущелью Рока, как старый бык из бородатого анекдота. Даже если сквернавские пикеты собьем с наскока, все равно силы потребуются, чтобы сделать рывок между скал. Ведь рядом, «полпальца» по карте, на группе каменных исполинов, именуемых Столпами, нас обязаны поджидать враги. И по воровской тропе непременно идет алчущая нашей крови за разгром у Длани погоня. Если нет, я в воинах Скверны сильно разочаруюсь и наведаюсь в этот заповедник непуганых идиотов за зипунами еще не раз.
Разогретая на углях мясная консерва с сухарем и кружка крепкого чаю – на этот раз без глотка бренди - составили мой завтрак, который ничем не отличался от того, чем подкрепили свои силы остальные бойцы. Доктор Немчинов осмотрел мои раны, а Харитон их обработал и наложил повязки. Укушенная котопсом ляжка, пораненная щепой щека, ожоги и ссадины меня практически не беспокоили, а выбоина под лопаткой твердо вознамерилась в ближайшее время самоликвидироваться. Я слышал от отца, что на войне раны заживают быстро, а болезни обходят служивого стороной. Теперь вот на своей шкуре проверил фронтовые истины. Да и магия, конечно же, помогла моему организму. Без нее здесь никуда.

С группой Молчуна в головной дозор ушел Белов, без знамени, но с несколькими своими «меткими стрелками». Зачехленный штандарт рядом с телом княжны нес пожилой солдат по имени Ермолай, отличившийся в стычке на Воровской тропе с преследовавшими сквернавцами. Евгений чуял скорую битву и рвался вперед. Если научится держать себя в руках, будет у меня толковый заместитель. Сила в головном дозоре собралась немалая, но, чем больше пути преодолевал отряд без боя, тем сильнее я опасался жаркой встречи на берегу. По карте мы выходили в небольшой рощице в двух километрах от постоялого двора, в свою очередь расположенного в двух с половиной километрах по прямой от входа в ущелье. Не верилось мне, что трактир не облюбовала банда сквернавцев. Не может такого быть, чтобы мы не встретились с патрулями, а то и со спешащими к Ущелью отрядами грымских головорезов или просто лихими людишками, готовыми половить рыбку в мутной воде. Слишком уж все гладко выходит! - в который раз укусил себя за губу за прошедшие сутки и тут со стороны головного дозора донеслись крики, а затем практически синхронно два выстрела. И снова крики. В этой части болота преобладали поля стоячей воды, над которыми звуки разносились непривычно далеко. Вот и сбылись тревожные ожидания, с некоторым облегчением подумалось мне. Планшет через плечо, штуцер в руки и вперед!
- Буян, отряд к бою! – скомандовал я и быстрым шагом прошел вдоль колонны, чтобы выяснить, что там стряслось у впереди идущих.
Повстречались мои воины с дюжиной дукарских наемных стрелков при скромном обозе. К моменту моего появления Белов по своему обыкновению учудил нечто из ряда вон благородное - принял почетную сдачу с сохранением холодного оружия, отчего сиял как самовар у доброй хозяйки.
Эмоциональный доклад его прояснил ситуацию. Здесь гать делала крюк и Молчун, несмотря на болотные испарения, вовремя заметил шедший на встречу отряд вооруженных людей с вьючными животными. Евгений при помощи подзорной трубы определил среди них дукарских наймитов и приказал занять оборону на крошечном острове. А вот выслать ко мне связного с донесением не подумал. Минус ему. Буйная растительность острова, как и туман, скрывали нашу колонну, но разведчиков не заметил бы только слепой. Дукарские шляхтичи и представить себе не могли, что по тайной тропке могут двигаться недобитые русины. Большинство разведчиков сменили лохмотья белых кафтанов на добротные наряды из гардероба офицеров-изменников. Поэтому бывших княжьих стрелков приняли не то за союзных контрабандистов, не то за коллег по цеху. Далее события развивались так: наемники приблизились, окликнули наших. Молчун ответил на дукарщине пришедшуюся к месту скабрезность и вышел к ним с опущенным ружьем, чем окончательно усыпил бдительность врагов. А потом островок ощетинился стволами, а подофицер Белов представился и потребовал от солдат удачи немедленной капитуляции. Силы оказались неравны, на узкой тропке даже залечь невозможно. Дукары стояли под прицелами пятнадцати ружей и в болотной жиже, но торговались столь рьяно, словно над ними не капало.
Я пробежался взглядом по лицам и рукам пленных. Десять мужчин разного возраста с одинаково колючими взглядами. Поджарые крепкие тела, потрепанная, но доброго кроя воинская справа из кожи и толстого сукна, стриженные под горшок пшеничные волосы, да густые усы у каждого второго.
Их мертвых коллег мне довелось уже видеть у тракта, одного даже удачно обмародерил. Трое, судя по оставленным саблям и наличию защитных амулетов, принадлежали к благородному сословию, и теснилась на кочках перед обозом из четырех навьюченных куланов. Прочие же рядком стояли по колено в ряске перед гатью. Такая вот социальная несправедливость. Одному из захваченных врагов оказывали скорую помощь, бинтуя окровавленный бицепс правой руки поверх одежды.
И уж совсем на коленях в ожидании своей участи тряслись двое тщедушных погонщиков из числа аборигенов Скверны, справедливо полагая, что их жизни гроша свинцового не стоят. Еще один чужак толокся среди разведчиков, растирая запястья с отметинами веревок. Вполне аккуратная бородка и добротный дорожный камзол свидетельствовали о том, что дукарским гостеприимством мужчина пользовался сравнительно недолго. Навскидку ему можно дать около сорока лет, пусть из возрастных признаков только приличные залысины на чуть тронутой сединой голове. Немногим ниже ростом большинства собравшихся на острове, да телосложение средней плотности. Попроси меня через пару минут описать его внешность, больше ничего бы не добавил.
- Позвольте вас искренне поблагодарить, господин…
Мужчина говорил по-русински чисто, но что-то мне подсказывало, что родным для него является совсем другой язык.
- Романов. – представился я. Жать мне руку бывший пленник отчего-то не порывался и пришлось завершить начатое было движение почесыванием шеи. Комары-с!
- … господин офицер Романов! За спасение меня из плена этих негодяев. К вашим услугам Зигфрид Кауфман, старший управляющий колониальной конторы компании купцов-авантюристов.
Я внимательно посмотрел на стоявшего передо мной купца. Несомненно, дукарские наемники таскали с собой его ради выкупа. Хрен бы их знал, что за купцы-авантюристы такие и под каким флагом, а главное, каким товаром зарабатывают себе на хлебушек с икоркой. После уточню при случае, а пока:
- Рад был служить достойному человеку. Прошу вас занять место в колонне. Позже я бы хотел получить у вас кое-какую информацию о положении дел в Ущелье Рока.
Сказано было достаточно громко, чтобы уронить ценность пленных дукар как источника информации в собственных глазах как можно ниже. Зигфрид удалился с островка после изящного полупоклона.
На клочке голой земли поверх подстеленных плащей возвышалась гора трофеев. Похоже, каждый наемник нес по ружью и паре пистолетов, а так же сабли, топорики, кинжалы и разную амуницию. Штыков почему-то я не увидел. Интересно, а засапожники, да разные хитрые приблуды для скрытого ношения ребята у них собрали? О чем это я, блин горелый, почетная ж сдача.
Груда трофеев еще раз подтверждала догадку, что наемники мне попались тертые. К вопросу оснащения подошли с умом и тугим кошельком, чего у новичков и неудачников обычно не наблюдается. Основу огневой мощи отряда составляли плежские реплики казнозарядных штуцеров Марксмана. Насколько я мог судить, линейка Марксмановских ружей здесь и сейчас выступала аналогом автомата Калашникова по простоте, надежности и высоким боевым характеристикам. Порадовала глаз пара превосходных револьверных скорострелок с полными бандольеро. Среди прочих образцов нашелся брат-близнец Акинфова ружья. Больше прочих меня заинтересовали ручная мортира и две двудульных вертикалки внушительного калибра. Ручной гранатомет - отличный трофей. Да и дробовики, если вспомнить «зоопарк» на службе наших врагов, вполне к месту. В ближнем бою часто именно картечь решает, кому по земле ходить, а кому в ней лежать. Надо учесть, Богдан!
На второй взгляд в куче трофеев выходило больше, чем по одному ружью на брата, даже если погонщиков зачислить в отряд. Побросали, как попало – где ствол, а где приклад закрыт амуницией и не сосчитать сразу. И что мне теперь с ними делать? Не с железяками, а с людьми, конечно.
- Буяну, колонне – отбой. Пятиминутный отдых. – бросил Акинфу, забыв, что единственный на весь табор хронометр у меня в браслете.
Повернул голову, уловив боковым зрением искры ненависти в зеленых глазах раненого. Четко осознал: этот человек опасен, нельзя оставлять его в живых! Но что-то мешало убить его прямо сейчас.
- Кто стрелял?
- Тот негодяй. – Евгений указал движением головы в сторону горбуна, чью правую руку перетягивал тряпицей рыжий наемник. – Я подозреваю, он подбивал прочих к сопротивлению…
Видно кто-то подстраховал заигравшегося в благородство командира. Привык, значит, парень к пулям над головой. Голос не дрожит, в глазах озорные бесенята скачут, сам весь «на шарнирах» от бескровной победы. Плохо, очень плохо.
- Молчун, - я слегка понизил голос. – Этого, как закончат бинтовать, обыскать, крепко связать руки и мешок на голову. Найдешь магические вещицы – мне.
- Будет сделано, господин Романов.
Нда-а, барон-знаменосец, ваши рыцарские замашки, не приведи Господь, однажды усадят меня сочинять мадам Беловой похоронку. Надо было подпустить этих псов войны на верный выстрел, распределить цели и дать залп. Затем проконтролировать штыками, трупы обобрать и отправить в трясину, хабар и куланов в обоз и марш-марш вперед. Честное слово, я бы так и поступил со спокойной душой – невиновные здесь не ходят. Нет, не так. Я бы непременно пленного взял. Допросил бы и вонючую жижу хлебать спровадил.
К концу потока сознания чувствительно уколола совесть. Словно эти люди были невиноваты, просто по чьей-то злой воле оказались по другую сторону баррикад.
- Кто господину подофицеру жизнь спас? – я нарочно поставил вопрос таким образом, чтобы убить несколько зайцев: сделать Евгению внушение, отметить отличившегося и завиноватить наемников. Если эти отморозки способны понять разницу между попыткой убийства первого встречного и подофицера Армии Освобождения.
- Рекрут Аристарх. – доложил Петр-Молчун.
- Молодец, Аристарх, так держать и быть тебе мастером.
- Рад стараться, ваше благородие!
Все молодцы, не только Аристарх. И бдительности не теряли - стволы смотрели в нужную сторону, никто никому сектор обстрела не загораживал. Может, дукары помышляли о глупостях, да только шансов у них при такой опеке не предвиделось. Я же прислушался к себе – то, что я принял за ропот совести, на самом деле оказалось чем-то много большим, словно на меня снизошла частица сверхъестественного блага, любви и правды. Отчего ощущение ущербности моих размышлений «как бы я лихо уничтожил этих людей» стало невыносимо жгучим.
- Хосподьин официр, йа бы хотеть обсуштать условий… - произнес на корявом имперском главарь наемников. Кажется, он еще не осознал, что командует отрядом Белов или я. Потому, что щеголеватый Евгений с саблей, а весь такой повседневный я без оной. Сдал ее в обоз еще вчера. Тяжело и неудобно с саблей-то по болоту шагать без привычки оказалось. Шарф офицерский при штурме Длани утратил, а новым не озаботился.
Почетная сдача, блин, ну кто вас просил, Евгений? Хотя, это ведь не только руки им связывать не моги и по карманам в поисках оружия шарить нельзя. Давшие «честное благородное» не имеют морального права пытаться бежать и вредить нам. Следовательно, отряжать конвоиров не потребуется.
- С кем имею честь? – оборвал я вводную конструкцию дукара, добавив в голос изрядную долю пренебрежения. За акцент не сойдет при всем желании, для тупых любителей «божьей росы в глаза» еще и рожу скривил.
- Самуил Городецкий, нобиль и кондотьер. – Ответ прозвучал с некоторым вызовом и сопровождался выпячиванием груди и полуоборотом туловища. С целью откровенной демонстрации вышитого на добротной ткани плаща щитка с гербом, «фирменной» фибулы и стальной цепи с кулоном-амулетом. Еще сверкнул перстенек-печать на указательном пальце правой руки – вот теперь полный комплект цацек аристократа. Язык тела следовало понимать, как «гляди сюда, Багдаша, перед тобой не оборванец какой, даже герб имеется. А что бойцов неполное «копье», - насмешливо продолжил я за собеседника - да из челяди две калеки, так это мелочи жизни. Налегке сегодня гуляем». Нобилем он представился на имперский манер, что нехарактерно для наемников из Восточной Марки – вставил свои «пять копеек» Ральф. В здешней табели о рангах шляхтич или дукарский нобиль и колониальный барон – примерно одинаковая мелкота. Любая крупная ватага может своего предводителя именовать бароном. Вас таких тут как грязи! – подколол меня Ральф, потомственный барон Скалистых островов, между прочим.
Я в свою очередь представился не менее серьезно, похоронив родившуюся насмешку глубоко внутри.
- Итак, ясновельможный пан Городецкий. Мы регулярная часть армии Освобождения и ваш текущий статус – военнопленный. Ваши люди, соответственно так же.
- Я не служу ни одной стороне конфликта! – энергично и без акцента протестовал Городецкий, словно репетировал эту фразу не раз. Но я был готов к такому повороту событий.
- Вот как?! Вы двигались по секретной дороге, которую используют торговцы оружием и контрабандисты. Вот вы, а вот ваш товар, – я указал на гору трофеев. - По закону военного времени - расстрел на месте.
Раненый горбун буркнул Городецкому нечто неразборчивое на родном языке. Я демонстративно положил ладонь на кобуру. Желание убить врага немедленно буквально жгло ладонь, но из глубин моего существа гипнотически мягко пробивалась мысль: не надо мараться, пусть живет.
- Любезный Самуил, ваш человек дурно воспитан. Я из уважения говорю с вами на общепонятном языке. Еще раз он раззявит ДУПЛО, продолжит разговор с… эээ болотным чертом!
Молчун не дожидаясь, когда наемник затянет на повязке узлы, заломил неучтивому горбуну руки и с усилием перетянул их кожаным ремнем. Затем стащил с пленника тяжелый пояс с кошельком. Пресловутые «права человека» относятся к людям, а рабовладельцы, изуверы и их пособники естественным образом этой благодати лишены.
- Он не ест мой шеловек! – без колебаний отрекся от горбуна шляхтич.
После двусмысленного слова «дупло», которое я специально выделил, собеседник предсказуемо сморщился, сильнее, чем при откровенно хамском обращении «любезный». Спасибо Ральф, указал на ахиллесову пяту дукарских наймитов, мнящих себя «идейными борцами за свободу».
Дукария – милое уху любого патриота название некогда великой родины теперь на многих языках Вселенной звучало подобно ругательству, обозначающему филейную часть тела. Оскорбительное название шляхтичей, ушедших на чужбину в погоне за воинским счастьем – «дупары» – запустила в оборот проимперская партия Восточной Марки. Познавшие блага цивилизованного Юниленда, вкусившие плодов с древа имперской культуры, свою родину они презрительно именовали Вселенской Дупой. Емко обозначая и перманентный бардак во всех сферах жизни от гигиены до политики. Справедливости ради, они же первые создали для такого печального положения дел все предпосылки, допустив раскол своей страны. Разделенная на воеводства и множество мелких «гербов», ограбленная, погрязшая в нищете и внутренних раздорах Дукария давала этому миру, пожалуй, самые яркие характеры наемников. Не менее выносливые и стойкие, чем русины, находчивые и умелые в обращении с оружием, как ландскнехты Юниленда, бесстрашные и яростные, как норингары, бесшабашные и неудержимые, как степняки – эти бойцы среди наемничьей вольницы более прочих славились патологической склонностью к дуэлям, азартным играм, мотовству и амурным похождениям. Спесь и неуправляемость шляхтичей вошли в поговорку. Где два дукарских нобиля, там три мнения, два заговора и одна измена - именно так некий проницательный имперский дипломат отозвался о низах аристократии Восточной Марки. Обнищавшие, не знавшие и не желавшие себе иного занятия, кроме войны, а если предельно откровенно – иных занятий, кроме убийств и грабежа – шляхтичи представляли собой превосходный материал для наемных воинов. Если бы кому-то удалось вытравить из них лишнюю спесь, одолеть упрямство, и умерить жадность, корень бесконечных измен, он, несомненно, получил бы лучших солдат, каких можно купить за деньги.
Ругательный ярлык намертво прилип к солдатам фортуны родом из Восточной Марки и широко разлетелся по свету. В иных глухоманях правильного звучания и не знали, ибо дукарские «дикие гуси» обладали несомненным талантом наживать смертельных врагов повсеместно. Вот почему, при виде покойного стрелка из Восточной Марки, подарившего мне «мастерворк», первой пришла в голову унизительная кличка. Ральфа, моего поставщика информации это нисколько не красило, но понять его можно. Итак, в плен ко мне попали опасные ребята. Окажись их больше и не в столь безвыходной ситуации, еще неизвестно, кто бы кого обобрал и собирался допрашивать.

Изучая во время разговора мимические реакции Городецкого на мои слова, обратил внимание на заковыристую ямочку центре крупного подбородка. Эта черта могла говорить как о твердости характера, так и о бараньем упрямстве, что далеко не одно и то же. В вопросах соответствия внешности и характера я давно зарекся верить чему-либо, кроме своего собственного мнения о человеке.
На лице Самуила читался не столько возраст, сколько пережитые тяготы. Ниже глаз пролегали заметные косые линии. Существование двух других, параллельных «подглазным» более-менее скрывали темные усы, кончики которых слиплись сосульками и слегка заворачивались вверх. В очередной раз поразился разнообразию местной моды на лицевую растительность. Отчего-то подумалось, что если пану наемнику суждено дожить до старости, то его лицо идеально подойдет для маски, выражающей вселенскую скорбь и печаль. Может, все дело в игре света и тени в этом живописном и экологически чистом заповеднике комаров и лягушек, а может, у него есть повод и посерьезнее, чем сегодняшнее попадание остатков дружины впросак.

Со мной остался Акинф и Белов с несколькими стрелками. Я отдал распоряжения касательно судьбы пленных, трофеев и дальнейшего движения колонны, после чего обратился к нобилю и кондотьеру вновь на имперском.
- Итак, пан Самуил, у нас мало времени на пустую болтовню. От ваших ответов зависит судьба ваших людей.
Городецкий понимающе кивнул. Еще бы, у меня в запасе такой источник, как купец Зигфрид! А купцы во все времена первые разведчики. Даже если он все время в зиндане просидел, что вполне возможно, все равно должен знать немало полезного.
- Я правильно понял, что вы возвращаетесь из Ущелья Рока?
- Та, то так, пан официр. – ответ прозвучал на русинском. Любезность коллеги по ремеслу прогрессировала на глазах.
- С какой целью?
- Пан официр, барон Тотенкопф, пьесья крэв, не ест шестный шеловек. Он выставил нас под фузеи граничар. Много крови и мало грошей. Мы ушли.
- Только вы или другие наемники тоже?
- Знаю только за своих людей. Кто бежит из боя, тех барон лишает души. Цэрн-Га взял последние золотые… – слово «последние» Городецкий выговорил нарочито тщательно. – Взялся нас провести тайно.
А теперь и произношение наладилось странным образом! Значит, горбун - проводник. Надо ковать железо, пока пан теплый. Я извлек и включил планшет.
- Как? Откуда у вас та весч? – выпучил глаза Городецкий на зависть Станиславскому.
- Самуил, давайте договоримся на будущее: вы не задаете глупых вопросов, а я не говорю вам грубых ответов. Планшет вам знаком?
Кондотьер замялся.
- Так да или нет? – при помощи Ральфа я сопроводил свои слова несильным психологическим нажимом.
- Та. То так. Мой наниматель имель такой.
- Тотенкопф? – закинул удочку на удачу.
- Ни! Ни! Другий. Импэрэц клятый. – От волнения Городецкий замахал руками и перешел на смесь родного и колониального. - Намэ ин кондотта ест ин баггэдж, оно совсем … кривда ест.
- Имя нанимателя не настоящее?
Самуил подтвердил мой перевод кивком головы. Получается, парочка агентов не только торговала имперским оружием, но и вербовала боевиков для врагов своей страны? А ведь тайный союзник сказал, что караван с новой партией сопровождала сотня дукарских стрелков. Ладно, оставим клубки интриги для посиделок на завалинке. Сейчас необходимо разобраться с маршрутом и врагами. Главарь наемников мешал сосредоточиться на работе с картой.
- Посфольте спросить, господьин, о судьбе гарнизона Камень-Руки …?
От меня не укрылся жадный блеск глаз, которыми он «щупал» навьюченное на куланов добро.
- Да, Самуил. Весь гарнизон Каменной Длани уничтожен нами поголовно, причем малой кровью. Если вы двигались к этому сборному пункту, то вы мне не соврали. Ваши наниматели мертвы и теперь вы «не служите ни одной стороне конфликта».
Получив свои же слова обратно, шляхтич никак не отреагировал. Значит про «божью росу в глаза» я верно угадал.
- Какой ваш план ест? – похоже, инициатива в разговоре постепенно переходила к Городецкому. Каррамба, кто кого допрашивает?! Глазами попросил поддержки у Белова
- Самуил, а судьба ваших людей вам безразлична? – ловко «закатил шар в лузу» Евгений.
- Так про то и спрос… - притворился «овечкой» кондотьер.
Мимо нас продолжали двигаться связанные вереницей вьючные куланы – отряд растянулся по узкой гати почти на полкилометра. Я предложил Городецкому представить двоих его спутников, которым сохранили личное оружие.
- Болеслав Мрец, подхорунжий, гренадьир. – представился высокий усатый мужчина.
Не офицер, но и не рядовой передо мной, а конкретнее - хрен его разберет. Но гренадер – это хорошо, надо пошукать у них в обозе гранаты. Особенно к ручной мортире. Или допросить его по системе, с которой у нас пока никто не разобрался.
- Оркан Лещинский, обер-канонир. – доложился второй шляхтич: плотный, краснолицый дядька с мощными ручищами. Ух-ты, артиллерист! Понятно, почему его так заинтересовала картечница. Оба представились сами на вполне сносном русинском, без спеси в голосе, внимательно, но, не подобострастно наблюдая за мной. Над моею головой зажглась невидимая лампочка с нитью накаливания в виде слова «эврика».
- Итак, господа, не вижу смысла скрывать, что мы двигаемся в Ущелье Рока, - произнес я и движением руки предложил пленным шляхтичам следовать за собой. Жест получился двусмысленным, но паны покорились столь крутому повороту в своей судьбе.
И тут в мозгах Городецкого словно прорвало плотину. Не успели одолеть сухой путь по острову, как он вылил на нас с Беловым поток информации о ситуации в Ущелье. Все оказалось даже хуже, чем я мог предположить в припадке пессимизма. Перед скалистым дефиле раскинулся лагерь сквернавцев, в котором собрались дружины трех баронов, несколько наемных отрядов, кланы воинственных горцев и рота грымских стрелков с батареей легкой артиллерии. Общее количество противника Городецкий оценил в полторы тысячи человек. Вся эта орда уже двое суток безуспешно штурмовала проход, который обороняли волонтеры графа Драгомирова и граничары, численность которых была кондотьеру не ведома. Граничары – местный аналог линейных казаков, несущих пограничную службу на рубежах Колоний. Именно эти непревзойденные стрелки перебили во вчерашней атаке две трети солдат удачи, от которых отвернулась изменчивая Фортуна. Спасая остатки людей и имущества, Городецкий дезертировал… Вот почему среди трофеев ружей больше, чем стрелков.
Подтвердилась моя догадка о сильном заслоне в районе Столпов, назначенном перехватывать русинов из разбитого батальона. Я удивился скорости передачи информации - о победе на тракте Висельников лидер осаждающих - некий барон Тотенкопф объявил еще два дня назад! Зато о разгроме у Длани Городецкий ничего не знал. А двигался он именно туда, чтобы возродить свой отряд из пепла, хотя старательно обходил эту тему. Парой наводящих вопросов вытянул из командира дукарских наемников, что главенство барона Тотенкопфа в осадном лагере номинально, подлинного единства среди разношерстных отрядов не существует, а недавний провальный штурм еще сильнее вбил клинья между подельниками по предстоящему грабежу Колоний.
- А то псякрэвичи фас победьят, хосподьин Романов? Как тогда? - Выразил свои опасения нетерпеливый шляхтич.
- Эт вряд ли. Убить, предположим, могут. Если постараются. А победить нет. Нельзя победить тех, за кем правда. – я произнес эти слова заметно громче, рассчитывая поднять боевой дух идущих солдат. Не хватало еще, чтобы по колонне поползли слухи о несметной орде врага, перекрывшей единственный путь к спасению.
- Вы играйт в слофа!
- Ничуть, Самуил, просто я верю в себя и своих людей.
Городецкий остановился, чем вынудил меня обернуться.
- Тогда … наймите можьих жолнеж.
Мысль интересная и пришла мне несколько раньше, вот только денег платить неохота.
Браслет рванул руку и во мне пружиной развернулась иная личность, причинив сильный дискомфорт. Не враждебная, но существенно больше, чем я мог вместить.
- Спешишь увидеть свою Ружену, рыцарь? – я не узнал свой голос, но паники не ощутил. В тот момент для меня вообще ничего не существовало, кроме безумных глаз Городецкого.
- Как... кто ты?
Я улыбнулся, ощутив всю чужеродность движений лицевых мускулов. Так, наверное, могла бы улыбаться женщина. Мало мне Ральфа! Соскучилась девица в своей темнице? С наемничками флиртуем, да?! Ну-ка брысь под лавку!
Внезапно позади нас раздались крики моих солдат. Картина маслом: двое голосящих от ужаса стрелков нанизали горбатого проводника на штыки своих «дербанок». Тот пытался дотянуться до них скрюченными пальцами раненой руки, левая в районе запястья заканчивалось темно-красным кровящим срезом. А лежащая в траве кисть сжимала драгунский пистолет. Видимо, тот древич протазаном упредил. Ловко! Прочный ремень, стягивавший руки сквернавца, выглядел, будто разорванный. Доводилось слышать, что горбуны отличаются невероятной физической силой, но не такой же!
Голосящие стрелки не могли высвободить свои ружья, так засадили штыки меж ребер, а одержимый нечистой силой горбун не имел возможности им ничем повредить. Стрелять – не стреляли, толи от испуга, то ли напротив, не желая шуметь или случайно задеть своих и куланов. Не смотря на пробитую грудь и отрубленную кисть, враг еще жил. Окровавленный рот скривился, глаза наливались чернотой. Кокон света внутри меня совершил резкий оборот…
- Акинф, голову… руби! – не успел закончить фразу, как точный взмах бердыша отвалил врагу означенную часть тела.
Из разрубленной шеи сквернавца вместо крови брызнула чернота, та самая дрянь, вроде орды мелких-премелких насекомых, виденная мной у Длани и в ловушке варлока. Изуродованное тело безвольно повисло, а затем рухнуло на тропу, вырвав ружья из рук перепуганных стрелков. В столб «гнуса» из Слезы прожектором ударил свет, на секунду затопив все вокруг. Акинф оказался единственным, кто успел прикрыть глаза. Новая волна людских криков и ржанье перепуганных куланов донеслись до моих ушей, словно через толщу воды. Хлопьями сажи нейтрализованная нечисть осела на обезглавленный труп и помятую копытами осоку.
- Гад, Тимоху пырнул и пистоль выхватил…
- Кол в сердце забить бы надобно…
Я отстраненно наблюдал, как сквозь толпу пробился Харитон с распахнутой сумкой, как Акинф помог трущим глаза рекрутам вытащить штыки и заставил их сбросить останки в болото, предварительно подрубив горбуну ноги под коленями и несколько раз проткнув штыком живот.
- Продолжаем движение! – хрипло приказал я столпившимся, развернулся и оступился нетвердой ногой на кочке. Рухнуть в грязь не дали шляхтичи, сбивчиво бормочущие молитвы Отцу-дереву. Эвон как их пробрало. Добрый знак.
- Я ответил на ваш вопрос, пан Городецкий? – ощущение чужого присутствия внутри меня исчезло, и с наемником вновь говорил Богдан Романов, а не кто-то иной. И чуть слышно добавил: - Прости меня, княжна.
Предводитель дукаров впервые снял шапку и закивал. Вот так, не вполне понятным образом я заполучил союзника накануне решающей битвы.

Колонна вышла на берег посреди густой рощицы, еще не ощутившей на себе дыхание осени, зато узнавшей о нуждах большой армии не понаслышке. Разведчики рассыпались по уцелевшим от вырубок зарослям, взяв на прицел проселочную дорогу. Под руководством и при непосредственном участии Оркана артиллеристы быстро вернули картечницу в рабочее состояние: к лафету приставили колеса, закрепили ствол, запрягли куланов. Болеслав и Прохор навьючивали на избранных древичей подсумки и торбы с гранатами. Здоровякам предстояло метать снаряды в бою по команде людей. Дукарам вернули их оружие и амуницию. Наемники времени не теряли – приводили себя в боевую готовность. Вопрос оплаты их услуг пока не поднимался. Оркан с Болеславом смотрели на меня другими глазами. Они, по словам Акинфа, успели «покрутить носами» среди моих солдат во время марша, перебросились парой слов с капралами. Без сомнения, вояки прониклись пониманием, что мне удалось вытащить свой отряд из совершенно безнадежного положения. Еще и с добычей. Городецкий же «повел своих волков по шерсть», но вернулись они в строгом соответствии русинской пословице – стриженными. До мяса.
Все еще находящийся под впечатлением от расправы над одержимым сквернавцем Самуил, скрипя зубами, «пшекая» и пряча глаза, вспомнил, скольких его боевых товарищей Тотенкопф превратил в бездушных «гхол» якобы за трусость в бою. Я счел необходимым ободрить коллегу-кондотьера. Городецкий с ухмылкой согласился, что хуже незаконченных дел для благородных господ ничего не бывает. Его люди согласно склонили головы, ударив кулаками себя в грудь вместо клятвы биться на одной стороне. Кроме долга крови, шляхтичи собрались получить с бывшего нанимателя остаток жалования, а «на сдачу отсыпать подлой свинье свинцовых грошей». Суровый солдатский юмор, однако.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:15 | Сообщение # 200
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Вокруг меня собрались подофицеры, сержанты и новоявленные союзники, всем своим видом жаждущие битвы.
- Вот, что я вам скажу, господа и товарищи мои. Честного боя - грудь на грудь – я врагу давать не хочу и не буду. Коли панове наемники подпустили нас к себе, приняв за своих, так и тут может выйти не хуже. Не ждут они нас со спины. А мы подойдем и ударим.
Голос мой звучал тихо, но уверенно. Странное светопреставление, которое случилось два часа назад, не без участия покойной княжны, оставило мне достаточно сил для предстоящей битвы. В глазах моих бойцов русинов и дукар проглядывала знакомая холодная решимость.
Чуть больше шестидесяти стрелков включая дукаров и двадцать древичей – вот та армия, с которыми мне предстояло прорубить дорогу к Златой Роще сквозь полторы тысячи сквернавцев. Но в нашу победу я верил! А главное, эта вера пробуждалась в остальных. Былая готовность умереть, дорого отдав жизни, что плескалась в солдатах во время болотных скитаний, сейчас сменялась стремлением победить, при этом уцелев.
Картина предстоящего боя развернулась перед глазами четко и ясно без помощи планшета. Осталось так же четко и ясно изложить ее подчиненным. А там, Бог не выдаст, Скверна не съест.
- Нам предстоит захватить и удерживать несколько зданий постоялого двора. Необходимо ударить стремительно, уничтожив как можно больше солдат и офицеров врага. Паника в их лагере – наш союзник. Пятеркам, назначенным в штурмовую группу разбиться на тройки и двойки. Всегда прикрывать друг друга, иметь на двоих запасной выстрел. Вблизи действуйте штыком и прикладом. Под окнами проходить, пригнувшись! Перед дверью в рост не становись! Бей в дом через дверь и окно из-за угла и только потом входите с ножом и пистолетом. Если противник опомнится и засядет в каком доме, давите его огнем, помогая действовать гренадерам. Пленных не брать.
- Простите, хосподьин официр, на постоялом дворе квартирует «кошкин дом». – заметил Городецкий. На мрачно сосредоточенных лицах командиров групп заиграли усмешки.
- Приказ относится к вражеским солдатам и офицерам. С женщинами мы не воюем, но я не собираюсь терять людей, если какой-то урод прикроется шлюхой!
- Тогда глафный штурм наш ест! – заявил шляхтич. Евгений всем своим видом выразил солидарность с паном Городецким. Возможность постоять за честь падших, но обязательно прекрасных дам (а откуда в прифронтовом борделе другие?!), юноша упускать не собирался. Пришлось попросить его озвучить свою задачу, поскольку повторение – мать учения.
- Организовать оборону на окраине поселка вдоль ручья!
- И еще, Евгений! Преследованием бегущих не увлекаться и беречь знамя. Пусть мы подойдем скрытно, но в бою враг должен видеть с кем имеет дело.
- Это честь для меня! – пылко откликнулся Белов.
Захват двухэтажного каменного здания трактира взял на себя Самуил, спутав мне расклад. Буяна пришлось перенаправить на штурм надворных построек и жилищ прислуги. Разведчикам предстояло действовать большей частью в арьергарде, охраняя громоздкий обоз, только вооруженных скорострельными ружьями включил в отряд штурмовиков.
Через час колонна полностью подготовилась к атаке. Все группы и подгруппы получили указания, как действовать в бою. Лично я успел дозарядить картечницу при помощи Ральфа и одного из артиллерийских гамионов. А так же перевооружился сообразно предстоящей задаче – маневренному бою между зданий. Забрал у Белова свой «мастерворк», пулями к которому со мной поделился здоровяк Самсон Ковальский, занимавший в отряде Городецкого должность каптенармуса. Евгению отдал штуцер, заодно проверил заряд защитного амулета и посоветовал юноше не удалятся от знамени, а, следовательно, от опытного солдата Ермолая и древича Яра, назначенных его охранять.
- Подъем, русины.– поднял на ноги отдыхавших солдат своего капральства Буян. - Сегодня нас ждет победа! А тварей из Скверны – смерть!
- Разведчики всегда впереди! – поддержал его Молчун.
- Смелей, стрелки! Все, что в руках – оружие! Все, что в глазах – мишень! – влился в общий хор Белов. А в моей голове без конца вертелась строчка из «Сплина»: «время начинать матч, время начинать матч».

Боковым зрением успел заметить, как слетела улыбка с узкоглазого смуглого лица часового, когда брошенный Акинфом нож угодил в горло выше крупного кадыка. Латник выпустил алебарду и рухнул замертво, подминая жидкий плетень. Остальных сторожей и просто случайных зевак с оружием, вылезших из-под ближайших навесов поглазеть на прибытие моего отряда, в следующие мгновения нанизали на штыки. Роняя корзины с постиранным бельем и оглашая полусонный лагерь визгом, бросились прочь маркитантки. Шедшие в голове отряда дукарские стрелки, легко опрокинув расслабленных часовых, рванули по дороге к трактиру, полосуя саблями всех вооруженных мужчин, какие попались по пути. Они рубились молча, но эффективно.
- Бегом за славой, р-ребятки! – взрыкнул я. Буян с Молчуном транслировали мою команду непечатными словами, зато не в пример громче и ярче. Заглушая заполошный бабий визг, предсмертные вопли заколотых штыками и частую пальбу.
- Ура-а-а!! Бей-убивай! – откликнулись полсотни солдатских глоток. В едином порыве ощетинившаяся богатым арсеналом смерти человеческая масса снесла имитацию ворот, жидкий плетень и коряво сделанные рогатки. Солнце сверкнуло на широких тесаках штуцеров, игольчатых штыках дербанок, превращенных в пики осадных ножах, обещая нам победу.
Вместе с воплями убийц и жертв к небесам взмыл окровавленный орел на княжеском платке. Хищник расправил крылья, словно тоже собирался терзать застигнутых врасплох врагов острым клювом и изогнутыми когтями.
Первым выстрелом Акинф упредил какого-то резвого усача, выскочившего из просторной серой палатки справа от дороги. Кровавый цветок распустился на светлой рубахе с щегольским воротником и мужик, рухнул назад, не успев разрядить в нас свои пистолеты.
Как и было приказано, бойцы рассыпалась на двойки и тройки меж вражеских жилищ и повозок. Непрерывную череду ружейно-пистолетной пальбы разбавили первые разрывы гранат. По всему пространству, какое удавалось охватить взглядом, растерянные враги падали на землю, вываливались из дверей и окон, повисали на заборах и штыках, истекая кровью.
- Бей-убивай сучье племя!
- Смерть! Смерть!
- Ура-а-а! Ура-а-а! – русинский клич заглушил хор удивленных нашим коварным нападением глоток. Пусть и в основном лагере знают, кто напал. Им полезно.
Я возглавлял группу, которой предстояло занять позиции перед ручьем, чтобы с одной стороны отсечь пути отхода вражеским офицерам, сутенерам, спекулянтам, работорговцам и прочим сливкам здешнего общества, а с другой противодействовать подходу основных сил из осадного лагеря. Ну и контролировать Евгения, чтобы тот не натворил глупостей, тоже мое право и моя обязанность.
Поскольку впереди нас стаей кровожадных волков по овчарне промчались дукары, достойные «мастерворка» цели в поле зрения отсутствовали. Револьвер оставался в предусмотрительно расстегнутой кобуре, а подаренный буяном нож за голенищем. Перегружать себя саблей или гранатами не стал - кираса и каска весили изрядно, но, уговаривать себя не пришлось ни секунды. Была б такая возможность, обрядил в броню всех своих солдат, а не только командиров и древичей.
Топот сапог, крики, выстрелы, козлиное блеяние и куриное кудахтанье. Опрокинутая корзина с бельем, клочья сена, куланьи «яблоки» разной степени свежести. Мозг отчего-то особенно ярко фиксировал посторонние детали. То и дело под ногами попадались агонизирующие тела – дукары так спешили зачистить публичный дом, что не утруждали себя последней милостью победителей.
Едва справа распахнулась дверь каменного домишки, как мой ординарец-телохранитель двумя выстрелами сквозь серые доски уложил рослого холеного мужика. Поверженный враг, одетый в светлые рейтузы, зеленый халат, шикарный пояс с кинжалами и золотую цепь выпал наружу, впившись смуглыми пальцами в камни крыльца. Наружность совсем не гармонировала с обликом жалкой лачуги, но откуда-то Акинф знал, что убивает того, кого нужно.
Из дверного проема бахнул заполошный выстрел в спину дукарам. Следом из узкого окна раздался еще один. Едва подбежавшие русины успели по разу пальнуть в оконце, как Акинф закатил в помещение брызжущую искрами и дымом гранату. Выброшенного смерчем огня и осколков офицера в форме со знаками отличия грымских стрелков добил я. Двое моих солдат пальнули в окно из штуцеров, метясь по углам, и вломились в разгромленное жилище с пистолетами наготове.
Впереди спасались бегством какие-то личности в подштанниках, бросившие оружие бандиты, задравшие подолы юбок тетки и чумазые голоногие дети. Почему-то они не пытались перепрыгнуть через низенькую имитацию каменного забора, а всей гурьбой ломились в полуарку ворот, создав толчею. Выстрел над самым моим ухом резанул нервы и сбил прицел, но выскочивший как черт из табакерки сквернавец в овечьей безрукавке, выронив топор, кувыркнулся в пыль. С правой стороны раздавались разрывы гранат – Прохор с Буяном выкорчевывали супостата из домов и крытых повозок, размещенных на приусадебных участках жителей маленького поселка. По левую руку звенели битыми стекляшками и саблями союзные дукары, врубившиеся в публичный дом. Такой кабацкой драки эти стены еще не видели. Женский визг периодически накрывал прочие звуки плотной пеленой. Смотри, Городецкий, расцарапают по ходу пьесы моську, не жалуйся, сам напросился падших женщин оберегать.
Появившегося из-за сарая сквернавца застрелили без моей помощи, второго аж двумя штыками пришпилили к стене из дикого камня. Бедняга, одетый в поношенный солдатский кафтан грымской армии, истошно орал, брызгая кровью на пыльную дорогу, кладку и соскочившую с головы железную шапку. Эх, братцы, какой садист вас штыковому бою учил! Из сарая лихо выскочил офицер с обнаженной саблей: начищенные черные сапоги, синие штаны со сверкающими пуговицами на лампасах и почти чистая белая рубаха отпечатались в памяти. Мой выстрел раздался первым, но пуля срикошетила в дорожную пыль от магического щита. Без успеха, разрядив следующую камору барабана, заметил, как ткань на его груди вспучилась от массивного амулета на толстой цепи. Отбив удар сабли стволами шестиствольника, Акинф красивым движением проткнул ему горло блеснувшей молнией штыка. Бежавшие следом стрелки разрядили свои ружья в темнеющий дверной проем. Вытащив пистолеты и обложив упрямого противника последними словами, продолжили бой внутри постройки. Присев за опрокинутую арбу, перевел дыхание и дозарядив «мастерворк». Рядом хрипел сквозь светлую кровавую пену грымский стрелок. Пожилой уже дядька с седыми бакенбардами, пышными длинными усами и бронзовым лицом с наковальней подбородка. Наши взгляды встретились: я не жалел его ни капли, но он и не просил пощады. Возможно, он видел уже не меня, а посланца смерти, что пожаловал сопроводить его душу в Бездну. Я же видел именно то, за чем сюда пришел: одного из множества поверженных врагов.
Вдруг выяснилось, что Аристарх, тот самый разведчик, который подстрелил горбуна, путает штуцер с копьем. Только вражьему гренадеру неважно, чем его пришпилили к столбу. Потому как фитиль бомбы догорел и спрессованная смерть вырвалась на волю под его ногами. А мне стало интересно, почему Аристарх оказался в первых рядах, хотя должен был охранять обоз. Потом все разборки, одернул сам себя.
Враг сверху! Двоих попугайски разодетых хлыщей, стрелявших с террасы трактира, одного за другим уложил Акинф. Третьего, пузатого бородача в кожаной безрукавке уделал вместе с кем-то из солдат, потратив на убийство этой туши аж три выстрела. И если сбитые ординарцем «фазаны» как и подобает, повисли на перилах, словно на поясе охотника, пузан умудрился по-голливудски подергаться от попаданий, свернуть кадку с растением и спикировать вниз, выбив хорошее облако пыли. Хлопать в ладоши будем потом! Сейчас перезарядиться, повертеть головой. И дальше, быстрее, кровавее!

Повсеместно в сложенных из дикого камня домах, палатках и под навесами еще продолжалась кровавая расправа над ошеломленным противником, но уже любому с первого взгляда становилось ясно, что этот период мы выиграли. В сопровождении Акинфа, дюжины стрелков и знаменосной группы я достиг намеченной цели. Два грубых каменных столба по обеим сторонам грунтовки обозначали ворота, а кое-как сложенный из дикого камня заборчик символизировал границу поселения. Далее простирался практически голый каменистый склон с перепадом высоты метра в три с половиной, переходящий в полосу грязных луж и мокрых камней шириной тридцать-сорок метров. За данное безобразие следовало благодарить горный ручей с разветвленным руслом. По этой полосе препятствий во все лопатки удирали полураздетые враги, женщины и дети. Стрелять в спину им никто из моих солдат не стал. А вот некоторые дукары, как ни странно, стреляли. И делали ставки. Циничные псы войны использовали подвернувшийся случай попрактиковаться в стрельбе по движущимся мишеням. Беглецы укладывались меж камней один за другим, подтверждая армейскую мудрость про побег от снайпера. Да-а, опасно к этим специалистам спиной поворачиваться.
Прямо напротив нашей будущей позиции начинались временные постройки основного лагеря сквернавцев: высились ряды палаток из темной ткани и длинные навесы с плетеными стенами, очевидно, склады и загоны для скота. Между постройками мельтешили группы солдат в железных шлемах, желтых куртках и темных шароварах. Со стороны вражеского лагеря доносились звуки труб и «крикунов» означавших тревогу и общий сбор.
Оперся на фрагмент забора, загоняя в себя пропитанный запахами человеческой крови и алхимической взрывчатки воздух. К сложенному на сухую из дикого камня невысокому забору, предназначенному стать линией обороны, стягивались мои бойцы: привел людей Буян с окровавленной саблей, прибежал с двумя древичами Прохор, увешанный пистолетами и полупустыми гранатными сумками. Рядом переводили дух и торопливо заряжали оружие пьяные легкой победой русины-стрелки…
Наука на болотном стрельбище пошла впрок, мои солдаты не маячили ростовыми мишенями, а заняли оборону, по приказу сержантов присев на одно колено за каменным забором.
Подзорная труба в рейтинге полезных вещей среди всех трофеев и без того занимала не последнее место, но сейчас готовился присудить ей топовую позицию. Перед моими глазами развернулась панорама огромного скопища шалашей, навесов, фургонов, загонов для скота, дымящих костров, вооруженных людей и прочих деталей, из которых далеко не все, по моему мнению, в полной мере относились к понятию «военный лагерь». Этот хаос занимал практически все пространство от скал и каменных осыпей с левой стороны до топкого берега озера по правую руку, концентрируясь в четыре очага. Три баронских дружины и часть регулярной армии Грыма, а все прочее место занимали стоянки мелких банд и горных кланов. Пересекающая осадный лагерь почти прямая грунтовая дорога, упиралась в земляные укрепления, возведенные в Ущелье Рока обеими сторонами. Валы, ряды кольев и набитых землей габионов, батарею из четырех мелкокалиберных пушек мельком разглядел в подзорную трубу, прежде чем вернулся к событиям в основном бивуаке противника. Сосчитать врагов не представлялось возможным. Весьма вероятно, что сведения пана Городецкого оказались верны и штурмовать Ущелье Рока собирались до полутора тысяч человек.
Сквозь толпу спасающихся бегством пробились первые организованные силы врага. Судя по униформе, все те же грымские стрелки. Регулярных пехотинцев вольного города на берегу ручья становилось все больше – уже не желтые кафтаны пронзали серую толпу беглецов, а счастливо избегнувшие дукарских пуль женщины и дети просачивались сквозь строй стрелков, сплошь вооруженных длинными ружьями вроде «дербанок», но с выкрашенными в синий цвет ложами и примкнутыми ножевидными штыками. На общем фоне своими кирасами и шлемами с пышными плюмажами выделялись офицеры, приводившие шеренги в порядок отрывистыми командами.
Бросил беглый взгляд на вошедший в заключительную стадию разгром гадюшника позади. Судя по легкости, с какой нам далась победа, мы атаковали охрану торгашей и сутенеров, а не баронскую дружину или наемный отряд. Подвыпившие и расслабленные женскими чарами офицеры грымской армии не в счет. Может это и к лучшему. Пока мы действовали без потерь, завоевав психологическое преимущество и выгодную позицию. А в стане врага зарождалась неразбериха: готовились продолжать штурм ущелья, а получили острый нож в ягодичную мышцу...
Покончившие с сопротивлением, русины стягивались к основной позиции. Многие несли с собой охапки трофейного оружия, сумки с боеприпасами, выдернутые из плетней и зданий колья, камни, катили бочки. Мои командиры - все тут как тут, довольные собой, удальцами и положением дел, распаленные боем и чужой кровью, с нетерпением ожидали распоряжений. Поди, шапок полные котомки насобирали супостата закидывать…
- Занять оборону вдоль забора! Приступить к постройке укреплений! Господин Белов, устраивайте основную позицию для орудия у ворот. Пункт сбора и последняя линия обороны – двухэтажное здание трактира. Там будет госпиталь и склад боеприпасов. Гражданские пусть убирают убитых и помогают строить баррикаду. Молчун, назначить наблюдателей, докладывать мне обо всех перемещениях противника! Не забудь про тыловое охранение, иначе нас «натянут» так же, как мы этих олухов!
Буяновы бойцы, половина разведчиков и стрелковая часть беловского капральства растянулись вдоль нагромождения камней: треть держала на прицеле вражеский строй, остальные принялась активно «врастать в землю», укрепляя бруствер подручными средствами. Дукары всем десятком закрепились на террасе трактира, укрывшись за опрокинутыми столами. Там же обер-канонир Оркан зычно потребовал установить обе «метлы». Я оценил идею и отправил нескольких метких стрелков обживать крыши прилегающих к окраине построек. Будем гостей стрельбой в два яруса встречать, превратив труднопроходимый участок еще и в плотно простреливаемый. Поселок вокруг трактира и так на возвышенности относительно других вражьих стойбищ, отчего бы не усилить преимущество для моих стрелков?
Снова оглянулся назад: возницы и обозные ратаи под руководством Никодима уводили в загоны и разгружали куланов. Канониры прикатили картечницу, но выставлять на обозрение у ворот не спешили, а до установки набитых землей тур замаскировали орудие секцией плетня между построек.
Я бросил беглый взгляд на лицо Белова: его мысли читались легко. Закусив губу и сложив руки на эфесе сабли, которая еще не отведала крови, Евгений разглядывал выстроенные и готовые атаковать шеренги грымчан. Ноздри его раздувались и я вспомнил, как утром сравнивал себя со зрелым быком из анекдота. И тут мой побулькивающий после пробежки живот внезапно скрутило.

Низкая ограда едва доходила сидящим бойцам по грудь, поэтому почти вся предбоевая суета моих бравых ребятушек предстала для противника во всей красе. Сказать, что те взбешены русинской наглостью, значит нисколько не погрешить против истины. Свой воинственный настрой супостаты не выдавали раскатистыми рыками кличей и плясками с оружием, но слаженность действий и стальная дисциплина заверили меня в серьезности их намерений!
Основные моменты предстоящего боя проговорили с командирами еще в роще у болота: врываемся в лагерь вокруг трактирного поселка, занимаем оборону, перемалываем атакующих в оборонительном бою. Те, естественно, такой подляны не ожидают и при первых потерях разбегутся, бросая оружие и моля о пощаде. План базировался на трех факторах: нашем превосходстве в огневой мощи, внезапности нападения и своевременной помощи защитников Ущелья. С большой долей уверенности я предполагал, что волонтеры Драгомирова и граничары не будут сидеть сложа руки, как только поймут, что бой в тылу осаждающих это не внутренние разборки и не инсценировка. Связи с защитниками Ущелья не имелось, поэтому пока их помощь представлялась в том, что они оттянут на себя часть врагов и затем выступят в качестве наковальни.
Таким образом, наша первоочередная задача выглядела, как закрепиться вокруг трактира и нанести сквернавцам максимальный урон. Я очень рассчитывал, что, попав между двух огней, эта публика не будет бодаться до последнего человека, а отступит по воровской тропе к Столпам. Либо с боем, либо в результате переговоров, но отряд должен получить коридор в ущелье. Молчаливым одобрением ветераны признали план действий состоятельным. И его первая часть исполнилась в точном соответствии замыслу. А затем план полетел к чертям. Или, если точнее, в выгребную яму.
Все утро я ощущал легкий дискомфорт в животе, который списывал на предбоевой мандраж. Какая ирония! Стресс, неправильное питание, антисанитария нанесли мне предательский удар как раз тогда, когда я собирался развивать успех во вражьем тылу. Естественные позывы организма превысили всякое терпение…
«Желтые кафтаны» по команде выставили ряды штыков и молча двинулись на нас.
Белов вскинул штуцер к плечу и звонко выкрикнул:
- Товсь! Целься-я-а! Бе-ей!!!
Следом за его выстрелом на сомкнувшую ряды неполную сотню грымской пехоты обрушилась бесконечная лавина свинца. Времени нам дали предостаточно и мои стрелки загодя распределили цели. Распоровший небеса залп, с секундной задержкой поддержали дукары, подтвердив свое звание превосходных стрелков, каких можно купить за деньги. Залп сильно растянулся во времени – занятые возведением укреплений бойцы присоединялись к стрелявшим. По вражеским порядкам несколькими безжалостными взмахами прошлась гигантская коса, почти полностью упредив ответную стрельбу. Вооруженные револьверными винтовками «быстрые стрелки», продолжали посылать пулю за пулей в почти безответные мишени. Владельцы штуцеров отставали от них лишь самую малость.
Но всего этого я не видел, поскольку, злобно матерясь, опорожнялся в каком-то закутке, подальше от живых и мертвых.
Первая шеренга врагов попросту перестала существовать. Вторая напомнила многим пасть хищника после множества сильных ударов. Поверженные тела устелили собой берег и жалкая горстка израненных солдат возвышалась над трупами, агонизирующими и кричащими ранеными. Третьей шеренге от наших щедрот досталось всего ничего, но ужасная картина мгновенной гибели значительной части атакующих повергла остальных в шок. Те немногие, кто поначалу не последовал за бегущими, а продолжали возиться со своими ружьями, попросту находились в ступоре.
Человек – это хищный зверь, для которого догонять убегающую жертву инстинкт. Когда я в сопровождении Акинфа вернулся к оборонительному рубежу, Белов, увлекший за сбой помимо своих солдат половину капральства Буяна и древичей, уже ворвался на окраину вражеского лагеря. Народ предпочитал бежать сплоченной группой по более-менее ровной дороге, а не бить ноги среди мокрых камней. И наше счастье, что в тот момент в том месте как организованная сила вражеские стрелки более не существовали.
Часть русинов и древичей все-таки остались на позициях, еще несколько бросились за юным героем с опозданием. Нам с Акинфом и Прохором ничего не оставалось делать, как следовать за знаменем отряда, чтобы попытаться превратить стихийную атаку в организованную, а для начала простыми доходчивыми словами развернуть толпу в подобие строя. Стрелкам на крышах прилегающих к забору домов и дукарам приказал поддержать наши действия огнем, а остальных повел за собой.
Громогласное «ура» сорока глоток переорать невозможно, из-за прикрывающего огня стрелять в воздух бесполезно, оставалось поднажать. Наша «группа поддержки» нагнала часть атакующих, когда стрелки рассыпались по берегу, оказывая последнюю милость раненым грымчанам, успевшим отползти с поля боя в кусты. Запах крови, а пуще того ужасный вид множества страшных ран, еще сочившихся кровью, сыграл надо мной и несколькими молодыми рекрутами злую шутку.
Легкие с натугой втягивали воздух, а успокоившийся было желудок, взбаламутила беготня. Не смотреть и дышать. Ноги совсем не держат. И новое необычное ощущение от пульсации крови в висках! Не смотреть и ды.. бю-ю-юэ. Э-э! Пардон. Бю-э-э-эрг! Тьпфу. Нет, я это точно не ел на завтрак! Пу-у-ф. Хорошо, что в тот момент несколько стрелков поблизости тоже пускали «вожжи слюны» изо рта. Коллективом оно не так стыдно…
Но бой не собирался ждать, когда я приведу свои чувства в порядок. Белов с горстью бойцов успел прорваться на добрую сотню шагов по дороге, и на запруде из телег увяз в рукопашной. Я сделал над собой усилие и тут же на помощь пришел Ральф, а может и княжна. На сознание словно опустилось забрало, сквозь которое проникали только важные и очищенные от эмоций факты окружающей действительности. Благодаря Буяну, Прохору, Акинфу и сержантам менее чем за минуту управляемость войском удалось восстановить. Перезарядившись и собрав все силы в единый кулак, мы поспешили на помощь отважным безумцам, незаметно для себя углубившимся во вражеские порядки. Они бы ускакали гораздо дальше, но дорогу закупорили столкнувшиеся массивные груженые ящиками повозки, чьи тягловые животные – огромные мохнатые и вонючие ящерицы, похоже, были убиты.
Едва мы соединились в единый отряд, как с трех сторон нас обстреляли, жидко, несогласованно и поэтому без особых последствий. Под огнем мои солдаты смогли выстроиться на дороге в подобие каре, частично прикрытое баррикадой из повозок и штабелями военных грузов. Первая шеренга по команде присела на колено.
- Огонь по готовности! – проорали сержанты, когда, опрокидывая плетни и палатки, разношерстное враги бросились в рукопашную сквозь проходы между штабелями ящиков и мешков. В плотную толпу, мчавшуюся на нас по дороге, Прохор и Акинф весьма своевременно метнули по паре гранат. Снаряды моего ординарца рванули прямо над головами, выстегнув глаза и изранив осколками множество людей. Гораздо больше, если бы просто рванули под ногами.
Наши ружья грянули в упор, равномерно устилая подходы агонизирующими телами.
Сквернавский клич «Агра-а!» потонул в криках боли. Для тех, кто перепрыгнул своих убитых и раненых неприятным сюрпризом оказались двуствольные пистолеты у каждого русинского стрелка. Бессмертных среди бесстрашных не обнаружилось. Троих-четверых накололи на пики древичи, вовремя шагнув из-за спин заряжающих оружие стрелков.
Передо мной, схватившись за голову, рухнул солдат и я немедленно занял его место в линии, стреляя по набегающим врагам так часто, насколько позволяло ружье. Присев на одно колено, принялся набивать барабан «мастерворка», упустив из вида происходящее вокруг.
В следующий миг Акинф выдернул меня из-под удара алебарды и срубил нападавшего латника. Чудовищный удар отделил голову в шлеме от тела, а направленные ловким движением брызги плеснули в глаза следующему врагу. Еще миг и подставленное им окровавленное лезвие бердыша защитило меня от пули…
Скольких супостатов угостил свинцом, сказать затруднительно, но барабан ружья опустел дважды. Дошло дело и до револьвера, а если бы не защитный амулет, меня бы застрелили минимум дважды. Враг оказал неожиданно серьезное сопротивление, наше счастье, что большинство регулярных стрелков и офицеров мы повыбили раньше. К тому же в наших рядах оказались дети Асеня с длиннодревковым оружием и навьюченные запасом ручных гранат, которому Акинф и Прохор не позволили лежать мертвым грузом.
Отчаянные головорезы, то и дело получавшие небольшие подкрепления какое-то время продолжали перестрелку, укрываясь за мертвецами и штабелями грузов. Но чем дальше, тем сильнее соотношение складывалось не в их пользу. На каждый их ствол отвечало пять наших, а в скорости и удобстве перезарядки их дульнозарядные ружья сильно уступали. Русины не стояли столбами, благо штуцеры и пистолеты допускали стрельбу из любых положений, прикрывали друг-друга огнем, использовали любое укрытие. При этом бой не распался на череду отдельных схваток, связи с подчиненными я не терял, невероятным образом сочетая отстрел самых наглых сквернавцев с управлением.
Помимо остатков грымской пехоты нам противостояла настоящая «солянка»: ополченцы в гражданском платье, одетые в шкуры бородачи с кинжалами, пистолетами и обрезами «дербанок», некоторое количество наемных стрелков и латников. Последние две категории и нанесли нам ощутимые потери, тогда как прочие лишь омыли кровью и укрыли телами каменистую землю.
Во время безумного штурма множество куланов и тягловых ящериц – довольно крупных зверюг - разбежались из загонов по лагерю, причиняя разрушения и усиливая неразбериху. От взрывов гранат загорелись палатки и временные постройки, выбрасывая в небо жирные клубы дыма. Враг был отбит и солдаты занялись ранами друг-друга и сбором трофеев. В стане сквернавцев царила неразбериха, усиленная прежними беглецами и немногими отступившими. Среди палаток и фургонов метались люди, то и дело кто-нибудь падал от ливня пуль дукаров и моих стрелков, засевших на крышах домов у трактира. Но чтобы обезопасить наш отход требовалось более серьезная преграда.
- Нужно больше огня, господин офицер! – выкрикнул Прохор.
- Дело говоришь! Будет нашим сигнал, а врагу урон! Поджигайте навесы и палатки!
В силу ряда причин, удержать захваченный плацдарм не было никакой возможности, даже ограбить захваченные склады грымских артиллеристов как следует нам бы не дали. Во-вторых, требовалось убрать удобную для накопления сил защищенную позицию, увеличив зону обстрела. Кроме того, огонь и дым хорошо прикроют наш отход по ровной дороге и покажут граничарам и колониальным волонтерам весь масштаб заварушки.
Белов обнаружился в шаговой доступности, поскольку Яр по моему приказу крепко держал резвого подофицера за поясной ремень.
- Командуйте своим людям доставить убитых и раненых в трактир, барон Белов! По пути собрать все трофеи, какие сможете. – озвучил свой приказ.
«Герой дня» артачился и пытался доказывать, что мы легко опрокинем все вражье воинство, «нужно только чуть поднажать». Вот чего адреналин или как здесь принято говорить «боевой запал» с людьми делает! Закатать бы их благородию «лося музыкального», да нельзя. Непедагогично детей бить.
- Господин подофицер первого класса! Извольте выполнять приказ. Вы мне нужны на оборонительном рубеже! - на сей раз приказ сопроводил психическим давлением. Благодаря чему герой дня вместо продолжения скандала отсалютовал мне окровавленной саблей и ринулся исполнять, потянув за собой дюжего древича и Ермолая-знаменосца. Старому солдату к слову сильно досталось: поспешные повязки из тряпок на голове и левой руке набухали кровью. Пусть в жаркой рукопашной ни один враг не прорвался к знамени, зато у стрелков знаменосец пользовался особым вниманием. И вообще, раненых вокруг меня оказалось до обидного много. Если учесть, что первоначальный план и был призван уберечь личный состав от близкого огневого контакта и рукопашной. Победителей не судят, но Белов одним «лосем» не отделается! Непонятно отчего глаза слезятся – от обиды или от горького дыма.
Пока русины грузили наших убитых и раненых в повозку с уцелевшими каким-то чудом куланами, я, пользуясь относительным затишьем, присмотрелся к странной конструкции, возвышавшейся на шестиколесной телеге. Полог частично сполз, и нашим взорам открылась не много ни мало, а установка залпового огня! Правда, в аутентичном исполнении.
- Прохор, ко мне!
- Тут я, ваше благородие! – бодро откликнулся каптенармус, выносящий армейского вида ящик из-под навеса, окруженного невысокой каменной баррикадой.
- Что там у тебя?
- Бомбы, вашблародь! А то дюже много потратили. – доложился тот, бережно передавая ценный груз ближайшему сержанту. Узрев деревянный станок с железными трубками, каптенармус пробежал мимо меня к нему, потом рванулся назад, не иначе вспомнив приказ, остановился, поймал мой взгляд и вернулся к телеге.
Отряд Евгения медленно и печально двинулся к трактиру, а я с несколькими стрелками остался прикрывать отход своих, как не раз мечтал в детстве. Вот что советские фильмы про войну с людьми делают!


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:17 | Сообщение # 201
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
«А почему бы и нет?». Полагаю немало людей, задавших себе этот вопрос, впоследствии не раз жалели о своих положительных решениях. Конечно, такая роскошь, как укорять себя доступна лишь выжившим. В моей биографии к тридцати годам накопился изрядный багаж противоречивых воспоминаний, объединенных единым лозунгом: «В тот момент эта идея мне показалась удачной!». Думал ли я о последствиях, рассматривая деревянный станок для одновременного пуска восьми ракет? Ничего подобного. Меня одолевал мальчишеский азарт, ведь такие игрушки в мои руки еще не попадали, а переполнявший вены адреналин не давал мозгу здраво оценивать ситуацию. В итоге получилось, что получилось.
Прохор с Акинфом дружно сняли станок с повозки и установили его прямо за ней. В результате беглого осмотра консилиум постановил, что ракеты готовы к пуску. Немного подвигали упоры, нацеливая в сторону вражеского лагеря: площадь большая, промазать невозможно, лишь бы долетели! Движимые любопытством, Аристарх с Емельяном вскрыли верхнюю пару ящиков, нагруженных на телегу, обнаружив там боезапас. И сопроводили свой доклад демонстрацией железных цилиндрических хреновин с длинными стабилизаторами из бамбука. Которые назад в укладку запихивать поленились, и поэтому положили головными частями на край – мозаика обстоятельств складывалась вполне угрожающая!
До синхронного прихода в наши головы «светлой» мысли «надо обязательно жахнуть!» никто не подумал разгрузить повозку, даже крышки остались открытыми… В моем представлении ракета выглядела древним подобием РПГ при обращении с которым главное, снаряд нацелить в сторону врага, да со стороны сопла чтобы струю раскаленных газов никто не поймал. Стоит ли объяснять, что техника безопасности этими правилами не ограничивалась? Какая в Бездну осторожность, когда у Прохора, словно заправского факира в руке образовался горящий пальник? Я скомандовал всем отойти в укрытия и закрыть уши, после чего гагаринским жестом санкционировал ракетный обстрел супостатов. Хорошо, что основная часть наших уже находилась на половине пути к трактиру.
Одна за одной восемь ракет взмыли в небо, подняв тучу пыли, горласто и задорно выбрасывая удушливые клубы дыма и хвосты искр. Замерев в восхищении с перекошенными от неприятной какофонии лицами, мы провожали глазами замысловатые траектории, гадая, «на кого Бог пошлет». А в это время от попавших искр в ящиках занимались фитили запасных ракет. Когда в мои слегка оглохшие от резкого свиста уши ворвалось незапланированное продолжение, глаза успели зафиксировать, как два огненных метеора скрылись между штабелей ящиков под навесом. Под тем самым, где Прохор отыскал ручные гранаты. Поэтому куда именно приземлились пущенные нами ракеты, вдруг стало неинтересно. И не только мне. А русинский язык оказался не менее богат и могуч! Каждый из группы прикрытия выдал непечатный оборот и ведь никто не повторился. Впрочем, не поручусь, на каком выругался я, скорее всего на родном.
К нашему счастью, запряженные в повозку с боекомплектом ящеры удивительным образом оказались живы, только сильно напуганы предшествующей стрельбой и криками. Пуск «вундервафель» в непосредственной близости их окончательно доконал и звери, восстав из мертвых, потянули объятую дымом повозку от нас по направлению к вражескому стойбищу. Прямо по трупам и поэтому слишком медленно.
- Все наза-а-ад! – мой крик потонул в буре аналогичных воплей.
Я успел отбежать примерно полдюжины шагов, когда за спиной вспучился навес, раскидывая по округе горящие связки тростника и куски ящиков. Еще полдюжины скачков и каменистая земля ощутимо ударила в ноги, а вслед за грохотом разрыва на упавших солдат обрушилась волна жара, тлеющих обломков и что хуже всего - камней. Горное эхо разнесло последние новости на многие километры.
Из-за стены дыма и огня я не видел, как распылило на атомы повозку, но сквозь звенящую плотную пробку в ушах проник звук второго взрыва. Бедные ящерки…
Во время падения ушиб колено и поэтому не сразу смог встать. Акинф помог мне утвердиться на ногах, сунул в руки упавший в пыль «мастерворк», затем поднял рывком за шкирку вездесущего Аристарха, в обалдении глядящего на приземлившийся рядом с его головой камешек. Ноздреватый и сопоставимый по размеру. Подгоняемые канонадой разрывов, мы бросились к спасительному поселку, в воротах которого в полном восхищении фейерверком замер арьергард «беловцев».
Как ни странно, в забеге до дому до хаты всех опередил Прохор, находившийся к установке ближе остальных и умудрившийся по пути прихватить-таки ящик ручных бомб. Видимо, необходимое ускорение ему придавали два висящих крест-накрест штуцера, бившие его прикладами по ягодицам. Не слишком отстал от него Буян, мчавшийся с охапкой трофейных ружей и оставлявший за спиной шлейф дыма горящего камзола. Хороший повод для дружеских шуток, если бы не струйки крови из оттопыренных ушей на оголенной огнем голове резвого каптенармуса. У капрала же от брошенных взрывом головешек прогорело сукно на спине и штаны на причинном месте, поскольку офицерский «бронежилет» защищал только грудь.
Группа прикрытия уцелела, но контузию заработала в полном составе, как ожоги и ушибы. Прожженные дыры и застрявшие в камзолах осколки никто за ущерб не считал. Пусть с мокрыми штанами, но с задачей мы справились. На месте складов грымского подразделения во всю ширь лютовала огненная стихия: в разноцветных клубах дыма чертили узоры инверсионных следов ракеты, нескончаемой гулкой очередью рвались бомбы. В промежутках между разрывами доносился рев пламени, пожирающего военные грузы, амуницию, провиант и артиллерийские припасы. Чтобы у них там ни пылилось, но исходило это добро в небеса шикарными протуберанцами и жирным черным дымом, поднимавшимся над полем боя колоссальным столбом.
Сквернавцы не помышляли о контратаке: разбежавшийся тягловый скот, ракетный обстрел, разлетевшаяся облаком горящих щепок и осколков повозка причинили немало бед в основном лагере.
Жахнули на славу! Вместо фейерверка нечаянная диверсия получилась. Если учесть, что в самом начале дела пошли в буквальном смысле через задницу, то отделались легким испугом. Не считая пятерых погибших и четверых тяжелораненых в рукопашной. Половина потерь – древичи. Слишком крупная мишень, а стальные кирасы от пуль из нарезных ружей защищали чуть лучше, чем никак.

Если во время погони за ушедшими в атаку солдатами я изрядно взмок, то на обратном пути совершенно выбился из сил. Мои же спутники из «заградотряда», как ни в чем не бывало разных трофеев приперли. Какое-то время сидел на земле, привалившись спиной к воняющей застарелой мочой стене трактира, и никак не реагировал на снующих мимо солдат и попытки докладов. Я переводил дух, утирал обильный пот и безуспешно пытался выколотить из ушей пробки. Если бы не проблевался на берегу ручья, то наверняка стошнило бы сейчас – до того гадостно ощущал себя организм. Война – не легкая прогулка, это я понял еще на болоте. Теперь же убедился, что слово прогулка не подходит даже в ироническом контексте. А может, не ту войну выбрал…
Выхлебав предложенную Акинфом фляжку, встал, проинспектировал взглядом процесс постройки укреплений. Пока основная часть отряда геройствовала, на месте символического забора выросла полноценная баррикада, артиллерийскую позицию укрепили гамбионами. Причем устроили ее не там, где приказал я, а в более выгодном для флангового огня месте. На единственной улице поселка целая толпа ратаев, возниц, не успевших удрать слуг и не пожелавших удирать рабов, вязала рогатки, сновала от обоза к передовой с грузами. Трактир и часть зданий готовили к круговой обороне. Но в отличие от самоуправства с картечницей это я еще перед штурмом приказал.

Пользуясь относительным улучшением самочувствия, покинул боевые порядки, чтобы оценить положение дел в госпитале и тылу. Не иначе браслет помог: слабость ушла, слух более-менее восстановился. Руководство обороной оставил на Белова, для чего, отчаявшись в силе простых слов, привел юношу в разум магическим макаром. Ничего предосудительного, просто вновь применил тот же трюк из ральфова арсенала, которым ранее уже подчинял строптивца. Один раз отряд чуть не про… гадил, а второй раз наступать на грабли не в моих правилах.
По спине текло в три ручья. Поминутно промакивая соленый пот на лбу рукавом камзола, вошел в главный зал трактира, на удивление мало пострадавший от штурма. А шуму-то было, показушники! Убитых сквернавских офицеров и охранников из бывшего публичного дома уже вынесли, теперь на столах и скамейках с относительным удобством разместились наши раненые и … несколько непонятных молодых людей в кровавых повязках. Враги, добить которых не поднялась рука? За столами, что из обеденных в одночасье стали перевязочными, хлопотали доктор Немчинов, Имира, Харитон и господин Кауфман собственной персоной. Мужчина не терял времени даром - разжился парой пистолетов и пристроился подальше от передовой. Но как бы при деле, пускай его. Купчина порывался мне что-то сказать, но проницательно ограничился полупоклоном и доброжелательной улыбкой.
Глаза зацепились за характерный сверток алого шелка, лежащий в дальнем углу помещения на отдельном столе. Вслед за пониманием, чье это тело, мной овладела минутная оторопь. Скольких людей я сегодня лишил жизни собственноручно, скольких обрек на смерть своими приказами, а вот только сейчас, вновь глядя на останки княжны, задумался о страшной, непоправимой трагедии, которой является смерть любого человека.
Что ж так тяжко мне? И на душе паскудно, знобит и крутит. Хорошо, хоть живот притих. Не откат ли после адреналинового шторма настиг? И точно, гамион на шее разрядился и тянул энергию. Сколько же он «моих» пуль сегодня отклонил?
В следующую секунду изнутри пришло ободрение, запястье онемело от потока силы, что вливался в мое измученное тело из Слезы Асеня. Логично, ведь бой далеко не окончен, а я ощутимо устал физически. Но не духовно. Снизошло озарение, почему насквозь гражданский человек слишком спокойно реагировал на гибель стольких людей. Я смотрел в глаза умирающему солдату Грыма и чувствовал, что так и должно быть! А думал почему-то о том, что розовая пена - признак пробитого легкого. И на берегу ручья меня тошнило не от мысли о смерти как ужасной трагедии, не от страха, а лишь от мерзких видов, к которым просто-напросто еще не привык. Откуда у человека, выдернутого из мирной жизни такой образ мыслей? Явно не Ральф поработал с моей психикой, тот больше по мертвым каменюкам спец.
- Спасибо, княжна. – прохрипел я, наклонив голову и странно чувствуя себя послушной марионеткой. Что ж, ее посмертие будет устроено, я же выживу и преуспею в этом мире. Цели в данном случае оправдывают средства. Мы союзники и нет повода для истерик. А остальное пока неважно. Зато важно помнить, что я командую людьми, для которых «победа или смерть!» не просто боевой клич, а образ жизни. Нельзя ни минуты сомневаться в своих решениях, чтобы другие не умножали скорбную плату за них.
Пока познавал нового себя, жизнь продолжалась. Стонали прежние раненые, подцепившие, как выяснилось, болотную лихорадку, им вторили сегодняшние жертвы моих решений и беловского экспромта. Суетились, стараясь облегчить их страдания, санитары; обозники продолжали складировать вдоль стен отрядное имущество. Поймал одетого в солдатский кафтан сутулого пожилого мужика с жиденькими усами на печеной картошке лица:
- Вот что, братец. Передай Никодиму, пусть организует доставку воды в цепь. Смотри мне, чтоб никто потом животом не маялся! Понял?
Обозник закивал и ретировался, уступив место на сцене другому персонажу.
О-о-о, явление понтов народу. Со второго этажа спустился приодетый в богатый кунтуш, увешанный пистолетами и активно жестикулирующий Городецкий. Пана наемника распирало от адреналина и безумной детской радости, аж до полного покраснения лица. Тот факт, что среди устеливших своими телами окрестности, возможно, находились его соотечественники, этой радости ничуть не омрачал.
- Мои пострафленья, господьин Романофф! Это путет триумф!
Сам люблю этот патетичный жест с воздеванием перстов имени боярыни Морозовой, но дукарскому нобилю он удался много лучше.
- Милость Асеня с нами, пан Городецкий, – скромно сложил руки на груди. - Увы, две сотни трупов еще не победа. Сейчас они снимут с осадной линии четыре «метлы» и дадут нам прос… жару. Будьте любезны, передайте пану Оркану приказ позаботиться о запасных позициях для моих орудий с прислугой.
- Та, та, канешна! – ликующий Самуил отвернулся и сайгаком поскакал по лестнице, стараясь не испачкать полы кунтуша в лужицах подсыхающей крови. Тонкой работы ткань, богатая вышивка. Пусть с чужого плеча обновка, а все равно ему жаль. Аккуратист, сука, бережливый.
После доклада о состоянии дел в госпитале, походя справился у Немчинова о судьбе следовавших с нами офицерских жен. «Дамы и не дамы» оккупировали кухню, но не в надежде пожрать или погреться, просто потому, что при штурме там никого не убили. Теперь они кипятили воду для нужд госпиталя. Служительницы Венеры в процессе взятия их храма, то есть трактира, не пострадали. Сказался жизненный опыт. Повизжав для порядку, без понуждений забились в подвал, где и находились во власти томительного ожидания, чья возьмет. Облом вышел глянуть на здешних «ночных бабочек». Да не больно-то хотелось. Направляясь к выходу, еще раз осмотрел помещение. По всему выходило, пан Городецкий схитрил, выпросив себе самый легкий фронт работ под соусом миротворческой миссии. Кто он после этого? Филей дупарский, вот кто!

- Господин лейтенант, - окликнул меня Молчун во время инспекции. – Там… там, люди. Ваше благородие просют.
Пришлось пробежаться, что в кирасе, каске и с моим арсеналом оказалось весьма утомительно. К этому времени уже сгонял на конюшни к Никодиму, проверил тыловое охранение, бегло осмотрел добытые на складе и собранные на поле боя трофеи, распорядился где ломать проходы, а где наоборот, перегораживать… Панически боялся не успеть, оставить без внимания слабое место, пропустить удар, который обязан был упредить. Чем больше противник допускал просчетов, тем сильнее я подозревал немыслимое коварство. Парадокс: безграмотное поведение врага держало меня в напряжении больше всего.
Невыносимая вонь била из-под земли фонтаном. Повсюду вились жирные трупные мухи. Сгрудившиеся между хозяйственных построек изможденные мужчины в лохмотьях прикрывали от солнца грязными руками глаза. Они заполонили небольшой дворик, но из рукотворной преисподней на свет божий продолжали выбираться все новые и новые несчастные. Земляная тюрьма и рабы - обычная картина для Скверны. Зинданы располагались на отшибе, возможно, поэтому до освобождения узников дошли руки только сейчас.
- Внимание! – я обратился к освобожденным на русинском. Громкость первого слова украл комок в горле, да и недавняя контузия не шибко способствовала четкой речи. – Внимание! Все способные держать оружие! У вас есть возможность вернуть свободу, честь и достоинство!
Успокоившись, повторил сказанное на имперском. По лицам ясно - в этой дыре заживо гнили люди разных наций.
Они жадно дышали, пили, на коленях со слезами благодарили своих богов и освободителей. Один порученец побежал к Белову, чтобы тот распределил пополнение по капральствам. Второй отправился на поиски Прохора, которому предстояло это пополнение вооружить. Надеюсь, Фома успел подлатать каптенармуса, иначе я не представляю, как он поймет задачу. Написать приказ на бумаге? Да где ж мой ранец теперь сыскать? Рэдди в трактире на глаза не попадался.
Из толпы бывших рабов встали в строй немногим больше половины - две дюжины человек. Ральф признался, что не рассчитывал на такой превосходный результат. Четверть от общего количества являлись древичами «рабочей модели» и насилие глубоко противно их природе. Что до остальных мужчин, отказавшихся взять в руки оружие и сражаться, очевидно, у них имелись свои резоны. Впрочем, рабочие руки на строительстве укреплений нам требовались не меньше, чем активные штыки и всем непротивленцам так же нашлись общественно-полезные занятия.

Пока суть да дело, на левом фланге, как раз там, где Оркан до поры заныкал картечницу, разгорелся адресный обмен свинцом. Несколько раз гулко рванули гранаты. Действуя рассыпным строем между валунов у самого подножия скал, группа наемников юнилендовской внешности пыталась подобраться на гранатометный выстрел. Дукарам с террасы супостаты видны как на ладони, а даже самый виртуозный маневр под ливнем свинца смертельно опасен. На нашей стороне преимущество в высоте и защищенности позиций. А по вооружениям паритет. По цепочке прошел приказ не высовываться никому, кроме метких стрелков. Пока вражеские «недолеты» рвались на склоне, скрываясь за высоким бруствером к месту атаки, подобрались стрелки Белова и обеспечили нашей стороне огневое преимущество. Безумная разведка боем завершилась скорым отступлением противника.
Не успели отогнать этих наглецов, как между грудами тлеющих головешек зашевелились новые группы наемных стрелков. Судя по тактике и меткой стрельбе – против нас действовали отборные вояки. Баррикада в нескольких местах окрасилась кровью, на крики раненых помчался Харитон.
Накопившись в низине и под прикрытием уцелевших построек второго лагеря, враги, двигаясь бегом в рассыпную, преодолели открытое пространство и рассредоточились по фронту, забившись в ямы, между камней, укрывшись завалами из тел. Теперь на каждого нашего стрелка приходилось по трое наемников, вооруженных преимущество казнозарядными винтовками. Под прикрытием их массированного огня группа гранатометчиков у скал получила пополнение и вновь попыталась отработать свой хлеб с маслом, разрушив ливнем снарядов баррикаду. Часть людей, чтобы избежать ненужных потерь, пришлось отвести от баррикады и укрыть в соседних постройках. Мои дукары лупили бывших коллег из ружей, «метел» и ручных бомбометов с каким-то особенным остервенением. Слишком хорошо знали, что никакой пощады никто в поселке не получит. Вроде бы взялись за нас еще не в полную силу, но прощупывали уж очень жестко.
Чтобы облегчить задачу моим солдатам, пришлось нам с Акинфом прихватить по винтовке «Марксмана» и составить компанию паре стрелков на крыше сарая на правом фланге. Здесь мы посвятили несколько минут отстрелу наемников, меняющих позиции. Бах! Согнутая в три погибели фигурка в синем кафтане ткнулась лицом в горячую золу. Бах! Враг выкатился из-за серого валуна, извиваясь и суча ногами. Я не удержался, добавил. Бах! Бах! Высунувшийся из-за бугристого ствола ивы наемник, выронил винтовку и упал на колени, обняв ствол руками. Акинф не стал добивать своего подранка. И правильно. Бах! Бах! Бах!
Всласть пострелять нам не дали, заставив спрятать головы за нагромождением мебели, бочек, ящиков, мешков и габионов. Баррикада служила нам неплохой защитой, но слышать, как пули сплошным градом кромсали дерево и лупили в щебенку, оказалось тем еще испытанием для нервов.
Безусый мастер-стрелок привалившись спиной к бочонку, выдрал щепу, вонзившуюся над правой бровью. Кровь заливала глаз, а он, моргая, перезаряжал револьверную винтовку. У второго русина, продолжавшего размеренно посылать пулю за пулей, на голове белела кривая повязка с влажным алым пятном.
- Как звать тебя?
- Сокол, вашбродь. – прозвучал хриплый от пересохшего горла голос.
- Скольких приземлил?
- Сейчас вот. – парень растопырил пятерню и подогнул большой палец, с черной от свинца подушкой.
- А всего? – отчего бы не поговорить, пока пули долбят укрытие, не давая высунуть носа. Правда орать приходится, рискуя сорвать голос.
- Счет не разумею, вашбродь. – опустил голову солдат.
- А пусть их Бездна считает, вашбродие! – после выстрела не оборачиваясь к нам крикнул раненый в голову сосед Сокола. И добавил: – Вот вам за Нила, афедроны блудливые!
Акинф довольно крякнул, сняв еще одного. Настала моя очередь поговорить с наймитами на понятном языке.
- За господина лейтенанта Самсонова! – выкрикнул Сокол перед выстрелом.

Накрученные мной заранее сержанты и мастера особо следили за тем, чтобы молодые рекруты и недавние пленники не глупили, проявляя молодецкую удаль под пулями. Выставить над бруствером шапки и шлемы на шестах оказалось весьма продуктивной идеей. Пока сквернавские наймиты состязались в убиении чучел, меткие стрелки, периодически меняя позиции, били тех на выбор. Особо опасных Болеслав Мрец ювелирно накрывал из своего бомбомета. Остальным бойцам было строго приказано прекратить огонь, поскольку вражья затея преследовала очевидную цель исчерпать запасы наших ружейных гамионов. Сквернавцы судили по себе, ожидая, что две перестрелки опустошили наш боезапас и, рассчитывая после снайперской дуэли сыграть с наглыми русинами в одни ворота. Отчасти они оказались правы: по докладам мастеров ресурсы гамионов к штуцерам и скорострельным револьверным ружьям уже подходили к концу. Но знали бы они, сколько припасено трофейной стрелковки, вряд ли наемники ввязались бы в это гиблое дело. И мой туз – картечница – все еще пребывал в рукаве.
Белов хорошо управлял огнем своих штуцерников, не давая гранатометчикам врага, приблизится для бомбардировки баррикады. Новоявленные снайперы, оставаясь недосягаемыми для ответного огня, нанесли атакующим ощутимый урон. А «метельщики» под руководством Оркана несколькими удачными попаданиями неплохо проредили спешащую из основного лагеря группу поддержки. Немало «диких гусей» в результате получасовой перестрелки остались «клевать камни».
Внезапно стрельба пошла на спад. Сержанты по цепочке передали команду прекратить огонь. Наемники ушли, как и пришли: прикрывая друг-друга и используя любое укрытие. Защитники поселка потеряли четверых человек убитыми из числа освобожденных пленников. Беднягам настолько не терпелось отомстить сквернавцам, что пренебрегли моим приказом и подставились под пули. У орудийной прислуги, да среди штуцерников насчитали семерых раненых, которых пришлось отправлять к Фоме. Большинство своим ходом, к счастью. Вполне терпимые потери на фоне поля, усеянного телами.
При этом сквернавские полководцы пришли к неверному выводу, посчитав, что редкий огонь и молчание большинства ружей с нашей стороны связаны с экономией последних зарядов. Не исключено, что наемники для поддержания реноме крутых боевиков отчитались за «много убитых русинов».
Постреляли и будет. Натиск отбит, пора к прямым обязанностям возвращаться…

Внизу у сарая меня уже поджидала делегация. Передал винтовку Акинфу и, покряхтывая, спустился по лестнице. Вышли из закутка на дорогу.
- Господин Романов, мы обязаны дать неприятелю унести раненых! – выступил с удивительным заявлением возбужденный Белов. Рот его будто бы сполз набок, а правый глаз ритмично дергался. Парню тоже довелось немало пострелять – пустой гамион оттопыривал карман камзола, а голос звучал на два тона громче, словно это его контузило взрывом, а не меня. Со второго раза только понял, чего он от меня хочет.
Сам-то в прошлой атаке сабельку не в томатном соку измазал, откуда сей ложный гуманизм, позвольте спросить? Хорошо, что баррикада скрывала нас по плечи. Не первый раз господин подофицер игнорировал мой приказ: «Передвигаться вдоль стрелковой цепи только пригнувшись». Жаль дворян здесь пороть не принято, очень жаль!
Со стороны сгоревшего лагеря явственно доносились стоны, разноязыкие ругательства и просьбы о помощи. Наших тяжелых уже унесли в лазарет, легкораненых перевязывали товарищи прямо на позициях. Подтверждая легенду о стойкости, русины отказывались покидать строй из-за «пустяковых царапин». Тот же Ермолай отдавал знамя Яру со слезами, пришлось на служилого прикрикнуть. Тяжелые свинцовые градины вбили в его тело грязные нитки. Не обработай раны сейчас, и если сегодня бойца не свалит кровопотеря, то завтра доконает воспаление. Но у моих солдат есть «доктор Шанс», он же Фома Немчинов, а раненым супостатам в лучшем случае следует рассчитывать на молниеносный визит «доктора Мизерикорда».
- Евгений, посмотрите внимательно! – при этом придержал юношу за плечо, чтобы тот ненароком не высунулся за бруствер. - Наши пули иногда убивают с опозданием, но убивают всегда. Такова правда жизни. А собрать оружие и расчистить дорогу я им не позволю!
Пользуясь замешательством собеседника, опорожнил в себя фляжку на пять добрых глотков.
Пусть слушают «концерт», пусть топчут трупы соратников, рассудил я. Весьма стимулирует размышления о бренности бытия и появление даже в самой тупой башке закономерного вопроса: «А оно мне надо?».
Только юноша собрался привстать, как вражеская пуля чиркнула по камню, накидав Белову за шиворот острого крошева. Целились явно в громилу Яра, стоявшего навытяжку со стягом памяти госпожи Белояровой. Древич-знаменосец всюду следовал за господином подофицером, представляя собой отличную мишень. Странно, что нашу компанию с таким ориентиром еще «метлами» не накрыли. Обезглавили бы отряд одним ударом.
- А тебе, блин горелый, особый приказ?! А ну убрал котелок из-под обстрела нахрен!
И как им втемяшить, что мне живые герои нужны, а не гипсовые бюсты?

В тот день сквернавцы преподносили нам шикарные подарки нескончаемой чередой. Сначала, беспечные часовые, которых больше интересовали выпивка и девки, чем служба. Затем бестолочи-офицеры выставили неполную сотню вымуштрованных стрелков под расстрел. Затем попавшая в шаловливые ручки ракетная установка, с голливудскими спецэффектами пустившая по ветру все припасы полутора тысячной группировки. Потом плохо скоординированная разведка боем от профессионалов, но в посредственном исполнении. Два десятка пленных, пополнивших наши ряды. Целый арсенал оружия, включая большой запас ручных гранат. Приготовленные для осадных работ инструменты, корзины и габионы, использованные против бывших владельцев. А главное, пассивность и несогласованность действий противника. Подкрепи недавнюю атаку наемников артиллерийскими залпами по крышам, да начни правильный штурм сразу и уже бы раздевали наши трупы.
Времени на превращение группы строений в неприступную крепость враг предоставил неприлично много. Вот, пользуясь отсутствием сквернавских стрелков, на проходимой части склона возникли два ряда связанных на скорую руку рогаток. Этим мы еще раз сказали, что уходить не собираемся.
Стрелки, расчеты крепостных ружей и картечницы надежно укрыты от вражеских пуль. Всякий солдат знает свое место, свой маневр, обеспечен всем необходимым и полон решимости взять сторицей за погибших на тракте товарищей. Рассчитаться за ужасные дни рабства. Устроить лютый разгром подлому нанимателю.
Наконец, деловито спокоен и сосредоточен «штандартенфюрер» Белов. Чувствуется как Буян, Молчун и вся старая гвардия, что называется, уперлись рогом в новоявленную твердыню. Будут зубами держаться. Городецкий, похоже, вмазав для запаха из трофейных запасов, бил копытом в оккупированном «пентхаусе». Но уже не от того, что ему в рукопашную со второго этажа ходить несподручно, а переполненный решимостью похоронить в русле горного ручья всех наличных сквернавцев и «плюс двадцать процентов бесплатно!». Смешно сказать, но пан Самуил заявил мне, что участвует в самой блистательной операции в своей военной карьере. И мол, по его авторитетному мнению, противник способен выбить нас с этой позиции лишь ценой полной потери боеспособности всех своих отрядов. То есть, даже если остаткам батальона суждено здесь лечь костьми, мы уже совершили больше возможного, поскольку запланированный захват Ущелья Рока будет отложен на неопределенный срок. Следовательно, подготовленный грымскими военными удар в спину экспедиционному корпусу Армии Освобождения обернулся «пшиком».
Война войной, а обед по расписанию. После каши с мясом все замерли на боевых постах, а я в компании дукарского каптенармуса Самсона Ковальского лихорадочно перекачивал энергию из артиллерийских мегалитов в опустевшие ружейные гамионы. Ковальский, оправдывая имя древнего силача, трудился вдвое результативнее нас с Ральфом, не являясь при этом дипломированным магом. К вящему удивлению Самсон отказался от аша, зато накатил «баронского чаю», точнее бренди с добавлением крутой заварки. Чай разносили по всему периметру обороны, исполняя таким способом мой приказ о доставке воды бойцам. Я чуть было не упал с бревна, когда тщедушный престарелый возница пояснил, что чай заваривают не кто-нибудь, а офицерские жены. Никодим как организатор тыла поднялся в моих глазах еще выше. Разве можно проиграть с такими людьми?.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:19 | Сообщение # 202
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Постепенно тяжелеющую каску так и не снял, зато лоб догадался перетянуть банданой, чтобы пот прекратил разъедать глаза. Опять усталые ладони тискали подзорную трубу, а мозг, пожирая картинки, генерировал вопросы. В лагере противника наблюдалось оживление. Две изрядные толпы двигали в нашу сторону тяжелые повозки с конструкциями, похожими на большие бочки. Для осадных мортир калибр слишком конский, а станки хлипкие. Опять ракеты? Четыре «метлы» так и остались на прежних позициях напротив Ущелья. Боятся вылазки? От Столпов в лагерь промаршировала банда в полторы сотни голов – точнее сосчитать деревья мешали. По всему выходило, скоро нам опять принимающей стороной работать. Вот и славно, вот и хорошо. Пора солдатушкам «давать накачку». Помоги мне Бог! Да имперский маг Ральф и русинская княжна Кира тоже не зевайте!
- Братцы! Русины! Стрелки! – я прошел вдоль сидевших за баррикадой усталых и запыленных бойцов. – Заклинаю вас, никакой пощады к врагу! Издалека цельтесь лучше, а как ближе подойдут – встречайте их гранатами, угощайте пистолетами! Вон сколько добра нам враг подарил, а потому пуль не жалеть! А тех смельчаков, что до нас дойдут, не стыдно и в штыки принять будет! Знайте, чем больше их ляжет здесь, тем меньше они напаскудят в колониях, да у рощи святой. Вцепились мы сегодня сквернавскому зверю в гузно удачно, грех не оттрепать, чтоб забыл, как ходить, куда не следует!
Смехуечки? Ничуть не бывало! Едва я взялся перевести дух, как капралы и «старая гвардия» немедленно грянули: «Ура!». А там и прочие подтянулись. Клич мгновенно захватил всех до последнего человека, не исключая дукарских стрелков, бывших пленников других наций и укрытых в трактире раненых, превратившись серию громогласных раскатов. Всем существом ощутил огромный выплеск психической энергии и протянул руки вбирая ее с помощью Ральфа в браслет. До чего сладостно быть центром силы, может, в первый и последний раз в жизни, но до чего ж славно!
А вот и вышеупомянутый зверь всей ордой на горизонте нарисовался. Стяги и «ревуны» подтвердили, что не рядовая банда нас воевать приготовилась. Массовка приличная собралась, зачетная. Может быть, барон Тотенкопф собственной персоной пожаловали-с. Да, похоже, не в одно рыло, а с союзниками. Гуртом-то оно легче. Жаль ни я, ни Ральф в сквернавской геральдике не сильны, а то весь почет одному недоноску. Мне ж не жаль пару ячеек своей памяти под имена тех, кто уже стал историей.
- С нами княжна и милость Асеня, братья! А против нас ничтожества, отрыжка Скверны, проклятая орда. Их много, но мы – русины! Мы щедрые люди, пусть приходят! Пуль и штыков незваным гостям хватит!
- Ура-а-а!
Я вновь сделал паузу, утирая пот и радуясь, как ребенок простой логике. Там, где стоит нога русинского солдата, там и есть русинская земля. У клочка Скверны теперь новые хозяева, кровью и потом оплатившие права на владение. А кто не согласен с такой постановкой вопроса, милости просим на дистанцию выстрела.
Русины при необходимости – самые умелые воины. Поставь им цель, дай толкового командира и против них любой кровью умоется; дураки и сами не поймут, как закончатся, а умные предпочтут не связываться. Жаль, что сейчас с той стороны ни те, ни другие. Или оно и к лучшему?!
Вражеские командиры выстраивали квадраты и шеренги закованных в латы алебардистов, стрелков и разных прочих. Центр сплошь занимали «гхолы» – одетые в лохмотья пленные и штрафники, лишенные своих душ варлоками при помощи мерзких ритуалов. Значит, точно Тотенкопф, его почерк. Городецкий исплевался, повествуя, да и Оркан с Болеславом клялись поквитаться за товарищей, коих в бездушных тварей обратили. На берегу озера скучковались стаи извергов и котопсов, издававших мерзкий лай и визг. Этих пустят первыми, чтобы опрокинуть защитников баррикады. Затем пойдут лишенные душ при фланговой поддержке горцев и наемных стрелков. Мясо, короче. А на десерт латная пехота и стрелки из числа баронских дружинников. Диспозиция более – менее ясна. Как пыл негодяев остужать будем, тоже предусмотрено. Пушки вот только не спешил перебрасывать «Урфин Джус» проклятый. Знать бы еще почему.
- Русины, стрелки! Слушай меня все! – я ловил горящие взгляды на разгоряченных грозных лицах товарищей. - Выбор у нас всегда был небогатый, а нынче и вовсе нет! Только победа, братья! Только победа!!!
Гремело «Ура!», бойцы расправляли плечи, поднимая к небу оружие. В тот миг мои солдаты становились чудо-богатырями без кавычек. Я и сам словно прибавил в росте, мышцы налились силой, а в голове просветлело. Словно и не было контузии, ран, недосыпа, тяжелого марша по лесам и болотам.
С резким шумом из-за громады вражеской армии к нам протянулись десятки дымных хвостов. Не успел я матюгнуться, как почти по Пушкину: «и пошли басурманы на приступ…».

Хлипкая дверца из жердей захлопнулась, надежно отсекая меня от жизни военного лагеря. Вырубленная в скале неглубокая пещера встретила прохладной темнотой. В одной из ниш конвой оставил оплавленную свечу, над которой бился крошечный язычок пламени. Глиняная кружка с водой на каменном блоке, заменяющем мебель - вот и все небогатое убранство. Подстилка отсутствовала в принципе. Даже ведра нет – нужду предстоит в дальний угол справлять. Судя по вони, прежние постояльцы именно так и поступали. А когда-то это помещение местному населению заменяло погреб для хранения продуктов.
Предстояло скоротать ночь в неприятном ожидании военно-полевого суда и, кто знает, вполне возможно, казни. Но не будем раскисать, лучше подремать. От заросших пыльной паутиной стен ощутимо повеяло прохладой. Кружку переставил в нишу рядом со свечой. Подложив парадную треуголку, устало опустился на камень. Сил осталось ровно на то, чтобы сидеть ровно, дышать тюремным смрадом, да смотреть на пляшущий огонек свечи в надежде заснуть. Гауптвахта - самое подходящее место, чтобы спрятать слишком резвую пешку, возомнившую себя ферзем. Возможно, полковник так указал мне мое место и собирается в дальнейшем использовать в своих играх. Не может такого быть, чтобы завтра мой путь в этом мире оборвался у расстрельной стенки. Нет, это совершенно невозможно! После того, как я выжил в тяжелом бою и одержал грандиозную победу, ожидал чего угодно, но не такого пенделя от судьбы. Что ж, сделать уже ничего нельзя, зато есть время, чтобы подвести итоги.
Прежде всего, мы победили. Бой балансировал на грани, но вылазка волонтеров Драгомирова, захвативших осадную батарею, склонила весы в нашу сторону. Уцелевших сквернавцев охватила паника. Лишившийся войска черный барон Тотенкопф бросил мне вызов. И проиграл.
На сегодня в отряде начинающего кондотьера Романова числилось двадцать восемь бойцов, считая легкораненых, так что победа досталась более чем дорогой ценой. Белов, Молчун и Буян – получили кровавые отметины, но строй не покинули. Прохор кроме контузии серьезно ранен в ногу и Фома не отходил от него ни на шаг. И вроде бы костяк подразделения сохранен, да только среди освобожденных в Длани русинских стрелков погибли многие, а уцелевшие ранены поголовно. Все назначенные пикинерами древичи легли в рукопашной с гхолами Тотенкопфа, ценой своих жизней обеспечили истребление орды бездушных убийц. Из дукарских наемников уцелели только Оркан Лещинский и Самсон Ковальский. Обер-канонира и каптенармуса необходимо удержать в отряде любой ценой. По освобожденным из зиндана пленникам Старуха безжалостно прошлась своей косой – всего двое остались в строю, да еще сколько-то пластом в обозе в числе полусотни раненых различной степени тяжести. Отряд, вставший лагерем в ущелье, напоминал табор, зато освобожденные пленники и тягловые древичи, прибившиеся к отряду слуги и персонал борделя обеспечили перевозку раненых и трофейного имущества, взяли на себя организацию быта уцелевших бойцов. Большая в том заслуга Никодима и команды возниц. Двигался наш табор медленно, ведь уставшим до последней крайности людям пришлось очищать триста метров пути от трупов вражеских солдат и животных. Местами тела лежали в несколько слоев. Немудрено, что вода в горном ручье, а затем и в озерке покраснела от крови. Если гхолы и твари Скверны от природы лишены инстинкта самосохранения, то людей гнали в самоубийственную атаку, предварительно одурманив алкоголем, наркотой и магией. Бойня получилась эпическая, до позднего вечера на меня накатывала дурная слабость и посещали мерзкие видения.
По словам капитана Драгомирова, наша сегодняшняя победа первая за всю эту кампанию. Его волонтеры в кровавом бою захватили осадную линию и развернули батарею «метел» и ракетных установок в тыл обескровленных дружин Черных баронов. Это решило исход боя в не меньшей степени, чем упорная оборона моих людей. Обратившихся в бегство сквернавцев расстреливали безответно, загнав в камышовые заросли. Весь болотистый берег озера покрылся телами: спаслось сотни полторы – самых быстроногих, безоружных и полностью деморализованных.
Еще не затихли над полем боя стоны последних недобитых сквернавцев, как Драгомиров собственной персоной вышел к нам из захваченного лагеря в сопровождении пяти гайдуков, точнее товарищей-телохранителей и нескольких юных офицеров с ординарцами.
Камзол, изящная кираса с травленым рисунком, усиленная защитными гамионами, серые бриджи с лампасом, черные сапоги с высоким голенищем – все детали гардероба равномерно забрызганы подсохшей кровью. Уважаю! Командир, идущий в бой в первых рядах, по определению не может быть подлецом. На перевязи ладно пристроена сабля с позолоченной гардой, на широком поясе друг друга уравновешивали две кобуры с револьверами. За голенищем кожаные фехтовальные перчатки. На губах замерла кривая улыбка, вздыбившая и без того закрученные вверх и густо навощенные усы, а в широко посаженных глубоких черных глазах стояли слезы.
Расстегнутый высокий воротник облегал гладко выбритый подбородок, который нагло напрашивался на эпитет «упрямый». Молодой мужчина на ходу снял головной убор с козырьком и высокой тульей, обнажив широкий умный лоб и слипшиеся масляные волосы, бывшие недавно прической с пробором. Не кивер, но и не фуражка точно, но интереснее моей треуголки, современнее что ли. Пускай пока картузом побудет.
А затем, пахнущий кровью, ядреным потом, выделанной кожей и хорошим парфюмом Драгомиров полез обниматься и хлопать меня по спине. Прямо по заживающей ране, поскольку натершую плечи кирасу успел сдать в обоз. А брызги из глаз принял за слезы счастья, что было верно примерно на половину, и от того сам еще больше расчувствовался. Следом пришла очередь Белова побывать в медвежьих объятьях, но Евгения Драгомиров тискал жалеючи, вовремя заметив окровавленную повязку на правой руке.
Драгомировские ближники были экипированы не хуже, правда, вместо кирас – пластинчатые жилеты на толстой подкладке, кроме пары одно и двуствольных пистолетов каждый вооружен револьверным ружьем, либо казнозарядной винтовкой. У двоих наличествовали гранатные сумки. Выбор оружия наводил на мысль, что Драгомиров обладает прогрессивным складом ума, коль скоро делает ставку на огневой бой. И немалыми средствами тоже, поскольку современное оружие не выглядело в их руках непривычным трофеем.
Никаких знаков отличия у делегатов не приметил, а сапоги и элементы экипировки отборных волонтеров весьма рознились. И капитан, и его офицеры обошлись в тот день без эполетов-аксельбантов и прочих галунов с вензелями, что выгодно отличало их от офицеров из полка Фишера, увиденных мною несколько позднее. Военачальников среди «комитета по встрече» определял по гладко выбритым подбородкам и осанке, чуть более добротному снаряжению и двухцветным поясам. От рядовых волонтеров вооружением юноши не отличались – те же револьверные ружья, казнозарядные штуцеры и пистолеты.
Гайдуки носили шапки типа «кубанок» с медными кокардами, но после боя двое щеголяли «чалмами» из перевязочного холста, как и Белов. Не отводя глаз, я непроизвольно потрогал имперскую офицерскую каску, бессчетное количество раз спасшую мою голову от камней, осколков и рикошетов. Заметив мой жест, драгомировцы звонко рассмеялись, к ним присоединился командир и догадавшийся в чем соль Белов. Затем грубый хохот охватил большинство собравшихся в голове колонны русинов, под раскаты которого мои капралы братались гайдуками. Кстати, капитан волонтеров отряду наемников на службе у Золотой Рощи слегка удивился, но начинание одобрил.
Так я познакомился с Русланом Драгомировым, храбрым воином, талантливым военачальником, графом и замечательным человеком.

По дороге до лагеря в Ущелье капитан поведал мне, что экспедиционный корпус у Грыма вчера дал врагу генеральное сражение с неясным пока результатом. Осторожный вопрос прояснил мне способ дальней связи в войсках. Вполне ожидаемо технология строилась на гамионах. Экспедиционный корпус Армии Освобождения имел в своем распоряжении мобильную «радиостанцию». Сообщения поступали во Фрайбург, откуда пересылались в приграничные крепости и части по линии оптического телеграфа. Кроме приданного Экспедиционному корпусу, эти полезные изделия в Армии Освобождения можно было пересчитать по пальцам одной руки. Группировка, обороняющая ущелье Рока получала донесения эстафетой из Предгорного Стана. Потешив свое любопытство, заработал подозрительный взгляд Драгомирова - мобильные версии «магических радиостанций» если и существовали для нужд подразделений мельче полка, то только у имперцев. Но идея капитану в душу запала:
- С такой штукой совсем другая война бы у нас вышла. Кабы разом ударили, то погнали бы поганых до Столпов. И там бы били их сообща с меньшими потерями!
Ему виднее со скал было, насколько сильно во вражьем стане распространилась паника после взрыва складов. Однако, винить Драгомирова, что его атака задержалась мне и в голову не пришло.
Мой краткий рассказ о ситуации на Тракте Висельников подтвердил подозрения Драгомирова, что коммуникации корпуса полностью перерезаны. Капитан волонтеров с горечью в голосе озвучил неутешительный прогноз, что попавшим в ловушку под Грымом войскам предстоит либо тяжелое отступление, либо поражение. Косвенно об этом свидетельствовала беспечность наших покойных противников, полностью уверенных в безопасности своего тыла.
- Корпусный генерал армии Корн - известный самодур и бездарь. Лучшей кандидатуры, чтобы провалить операцию и погубить людей во всех Колониях не найти. – Рокочущим от негодования басом отрекомендовал командующего экспедиционным корпусом капитан Драгомиров.
Чем дальше я вникал в суть происходящего, тем меньше традиционный поход Армии Освобождения с целью замирения паскудных соседей походил на чисто военную операцию. Без продажных политиков и грязных приемов рыцарей плаща и кинжала тут не обошлось.
- Печальная картина, господин капитан. Но нам остается делать, что должно и пусть будь, что будет. – осторожно высказался я.
Мне пришлось выдержать пристальный взгляд Драгомирова в глаза, после чего капитан пригласил нас с Беловым посетить вечером полевой офицерский клуб. Это он совершено правильно придумал. Я б на его месте такого нежданно-негаданного Богдана непременно бы расспросил в неформальной обстановке под водочку. И потом бы еще своих офицеров опросил, кто чего необычного в его, то есть моем поведении заметил. Но судьба распорядилась иначе и в благородном собрании раскрыть себя не довелось. Вспомнилось, как перед злополучным визитом к полковнику Фишеру нежно погладил пузатый бок последней бутылки бренди, доставшейся от Глаттона. Эх, водички глотнуть, что ли? Только ее происхождение не внушало уверенности. Не стоило ухудшать свое скверное состояние еще и дизентерией…

Едва отряд добрался до свободного от палаток и повозок клочка земли в ущелье, как пожаловал посыльный из штаба полковника Фишера. Не прибежал, не появился, а полном смысле слова пожаловал, как умеет тот редкий тип людей, которым каждый встречный непременно обязан самой возможностью дышать. Лощеного офицера с надменным лицом в ладном и богатом мундире, украшенном сверкающим горжетом, с двумя рядами серебряных пуговиц и внушительными эполетами, в белых перчатках и островерхом шлеме с плюмажем сопровождали четверо рослых солдат в синих мундирах и светло-серых штанах в обтяжку. Судя по выправке, медным каскам, особым сумкам и бляхам с изображением искрящих бомб, сопровождал его здешний «паркетный спецназ» - Фрайбургские гренадеры. Не представившись и не обращаясь ни к кому конкретно, офицер громогласно потребовал «старших офицеров на доклад господину полковнику Армии Освобождения Уильяму Фишеру».
Пришлось отвлечься от кучи насущных дел подойти и представиться. Штабной предсказуемо скривился и смерил меня долгим презрительным взглядом; посоветовал привести себя в порядок и с чувством выполненного долга удалился. Вроде и этот деятель проглотил мое наемничье происхождение без проблем. Передал руководство лагерем Белову, а сам безуспешно кликнул Рэдди. Чертов засранец, как сквозь землю провалился. Пришлось самому искать свой багаж и с помощью Акинфа облачаться в парадно-выходной трофей. Револьвер благоразумно спрятал в ранец, дабы не светить. Да и браслет со Слезой из тех же соображений перемотал бинтами, а «бриллиантовую руку» на шею повесил. И маскировка и вид геройский в одном флаконе.
От Драгомирова мне стало известно, что Уильям Фишер не «настоящий полковник». Он получил не звание, а что-то вроде почетного титула от гражданской администрации Фрайбурга, как заслуженный деятель. Когда-то в молодые годы он естественно числился кадровым военным. Как и всякий дворянин отдал обязательную дань обществу и государству в виде нескольких лет службы в Армии Освобождения, конкретно в дворянском ополчении, гордо именуемом гвардией. Еще подростком отец записал его в штат гренадерского полка для выслуги, затем купил юноше патент подофицера первого класса и пристроил на непыльную должность. Фишер регулярно являлся «на работу», носил нарядный мундир гвардейца, пышные усы и саблю, благодаря чему быстро и выгодно женился. Служба без серьезных обязанностей в принципе не способна кого-то обременять, но отец жены уготовил зятю роль крупного землевладельца и настоял на скорой отставке. Впоследствии Фишер посвятил себя карьере чиновника по земельным вопросам в колониальной администрации, благодаря чему умножил личное влияние и перешедшее от жены состояние, а годам к пятидесяти ко всем своим регалиям получил звание «полковника».
В воздухе ощутимо запахло войной и «почетный полковник» Фишер волшебным образом превратился в «полковника Армии Освобождения». Его поставили руководить четырьмя сотнями ополченцев Фрайбурга, набранными из городского отребья и постояльцев тюрьмы. Дело для него оказалось новое, поскольку от внешней угрозы город защищала Имперская армия, а от внутренней – полиция, а колониальная гвардия существовала главным образом для красоты. Предполагалось, что новое формирование займется искоренением разбойных ватажек, которые возникали вдоль тракта Висельников как грибы после дождя. Но жизнь внесла свои коррективы, и едва формирование полка завершилось, как ему быстро нашлось применение – заткнуть дыру в обороне границы со Скверной.
Понимая, что из большинства уголовников и бродяг никакими колотушками солдат не выкуешь, Фишер разбавил их своими слугами и арендаторами из числа должников. Офицерские чины полковник раздал своим друзьям, коллегам и сослуживцам. Волей случая в их числе оказалось несколько компетентных военных специалистов. Но главное, он усилил отряд сотней гвардейцев, получивших сержантские должности и задачу превратить сброд в солдат, а толпу в подразделение. И вот, полк Фишера отправился навстречу превратностям войны и за две недели марша без единого выстрела понес около сотни не боевых потерь за счет дезертиров и заболевших. Для полноты картины следует добавить, что полковник Фишер был повинен в том, что атака бойцов Драгомирова и граничар несколько запоздала. Фрайбургские ополченцы вступили в Ущелье в тот момент, когда мой «заградотряд» спешно ретировался от рванувшего боекомплекта ракетной установки и теоретически мог поддержать намеченную вылазку волонтеров. Но момент был упущен из-за нерешительности полковника. Капитана Драгомирова, готовившего атаку, взялись допекать порученцы и курьеры, требовавшие ввести вновь прибывших офицеров в курс дела; а Фишер, продержав его в приемной вовремя обеда (!), сходу похерил проект совместной атаки. Ко всему прочему, передовой дозор полка при появлении в ущелье обстрелял тыловое охранение граничар. Хоть и безрезультатно, но непростые отношения с этими гордыми воинами осложнились до предела. Более ничем, кроме мелкой мародерки фрайбургские ополченцы тот день себя не проявили.

За массивным столом, неизбежно превращающим каждого посетителя в просителя и внушающим ему священный трепет перед Государственной Машиной, невзирая на поздний час, имитировал бурную деятельность сухощавый мужчина в вычурном и богатом камзоле.
Созвездие крупных ювелирных изделий – не сразу сообразил, что вижу ордена – рассыпалось от горла до плеча. Ниже высокого воротника с шитьем по груди растекся монументальный золотой горжет, украшенный драгоценными камнями и орнаментом. Толстая, расшитая златом-серебром лента заменяла офицерский шарф. На плечах в такт движениям покачивались заросли циклопических «висюлек», пришитых к овальным подушечкам, покрытых в свою очередь золочеными вензелями. Судя по эполетам – передо мной маршал, да что там генералиссимус Вселенной! От обилия узорного шитья и камней слегка рябило в глазах. Чувствуя себя поденщиком в рабочей одежде, подумал, сколько же весит такой парадный мундир? Мужичок ведь совсем не богатырских статей.
Каюсь, поначалу принял его за секретаря или адъютанта, вереницу которых миновал в прихожей, поэтому огляделся по сторонам в поисках самого полковника. Поскольку чиновник не соизволил сразу оторвать от документов свой взор, некоторое время я «любовался» его крупным необычной формы черепом и узловатыми пальцами, которыми он ловко перебирал серые листы бумаги, подписывая избранные вычурными завитушками. Голова с лоснящимся пергаментом кожи, обрамленная жидким волосяным покровом с редкой сединой, походила на Лысую гору. Сходство усиливали тени от огней, учинившие разнузданные пляски на внушительных залысинах. Таким оказалось первое впечатление, какие демоны скрывались внутри, мне еще предстояло узнать.
Ярко и расточительно пылали свечи в настольных роскошных канделябрах на три рожка, масляные лампы с дорогими плафонами из тонкого стекла, а в массивной жаровне потрескивали угольки, завершая атмосферу комфорта. В воздухе ощущался густой и непривычный запах благовоний. С наличием двух комодов я готов был смириться, даже кресло и гарнитур мягких резных стульев не вызывали явного отторжения, а вот необходимости тащить на войну вазы, статуэтки и шкатулки никак не понял. И без них обстановку никакой Никодим не втиснет меньше чем в две фуры!
Когда мне надоело разглядывать рабочий кабинет крупного чиновника, втиснутый в походный офицерский шатер, на утомленного героя дня снизошло озарение, что этот писатель резолюций и есть здешний царь, бог и воинский начальник.
Привлекая внимание хозяина кабинета, откашлялся и как можно четче представился, озвучив заранее приготовленную и даже отрепетированную фразу.
Полковник оторвался от дел и сквозь забавное пенсне в мой лоб уперся колючий взгляд бумажного крота. Чинно сложил стопочкой подписанные бумаги, погладил короткую бородку клинышком и указательным пальцем поддержал свои окуляры на переносице. Густые усы расцветки «соль с перцем», несомненно, составляющие гордость данного индивидуума, и брылястые щеки с бакенбардами дополняли образ. Странным образом мой лоб покрылся испариной. Мелькнула внезапная мысль, что «полкан» не такая уж старая и бесполезная развалина, как я понял со слов Драгомирова, а умудренный жизненным опытом мужчина. А то и хитрый интриган, который не только сам врет, как дышит, но и за версту чует ложь.

- Юноша, сколько вам лет? – вкрадчиво поинтересовался полковник, отложив мой патент в сторону. Зря переживал только. Установление моей личности его интересовало постольку - поскольку.
Вопрос, мягко говоря, озадачил. Раньше доводилось слышать, что молодо выгляжу, правда, в основном от женщин. Я ожидал, какого угодно подвоха, но только не попытку зачислить меня в когорту безусых юнцов. Да щеки заметно ощетинились русыми колючками в последнее время. Пришлось выдержать небольшую паузу, за время которой прикинул, что Богдану с его подселенцем выгоднее сбросить по паре лет. Побудем молодым да ранним, зато, глядишь, мимо сыскного листа, то есть ориентировки на Ральфа просочимся.
- Двадцать пять, господин полковник! – разве что каблуками не щелкнул.
- И только, а уже лейтенант?! Занятно, занятно. – официальный тон смягчился до «доброго дядюшки». Наверное, решил, что я из богатой и влиятельной семьи. Оказалось, герр Фишер неплохо владеет русинским. Изредка в его дальнейшей речи проскакивали юнилендовские словечки, да небольшой акцент давал о себе знать.
Фишер помолчал, пошуршал бумагами и снова поднял на меня испытующий взгляд.
- А Всеслав Романов вам кем приходится?
Несмотря на ровную интонацию, подвох чувствовался в каждом слове.
- Простите, господин полковник, вы могли бы уточнить свой вопрос?
- Великий князь Всеслав Романов – это имя для вас что-либо значит? – собеседник мгновенно сменил формулировку, но ощущение ловушки только усилилось.
- Полагаю, с господином Романовым мы однофамильцы...
- Сомнительная честь! Вы ведь не отрицаете, что знаете этого русинского бунтовщика и самозванца?! Вы ведь русин?! – полковник привстал из-за стола и совсем некультурно ткнул в мою сторону пальцем. Лицо его светилось какой-то радостной злобой, словно он только что раскрыл особо опасного вражеского агента.
- Да, я русин по рождению, как несложно заметить. В Оксбридже, где прошли мои юные годы, я изучал биографии разных достойных людей Империи. На бунтовщиков времени не было! – ответ прозвучал на чистейшем имперском. Зачетная фига полковнику состроилась сама и без помощи Ральфа, похоже, я постепенно начал ориентироваться в багаже его знаний.
Но полковник либо умел держать удар, либо не полностью осознал, что именно я сказал. А заявил Богдан Романов ни много не мало о своей принадлежности к имперской элите, поскольку в императорском университете в Оксбридже обучались избранные юноши богатейших и знатнейших фамилий.
- И кто же готов подтвердить, что в наши края залетела столь важная птица из имперских краев? – язвительно поинтересовался старый пень так же на имперском. – Неужели кто-то из русинского сброда?
До разговора планировал в крайнем случае сослаться на авторитет Фомы Немчинова, как человека вхожего в дом князей Белояровых и Совет Хранителей Золотой рощи. Но в процессе колониальный чиновник родом из Юниленда раскрыл свое истинное лицо, точнее мозги, загаженные фобиями и пропагандой. Да и русинские дворяне, как настоящая элита разделили судьбу своей страны, и в колониях котировались слабо. Поэтому я решил примазаться к имперской знати. Колониальная аристократия волей-неволей признавала свою вторичность по отношению к юнилендовским дворянам, а уж перед выходцами из имперских высших кругов и те и другие заискивали наперегонки.
- Конечно, никто! – праведный гнев мне удался неплохо. - Я нахожусь в ваших краях инкогнито. И всем известен под указанной в патенте фамилией. Но вам, как человеку чести, будет достаточно слова офицера и имперского дворянина?
- Совершенно недостаточно! – словно нечиненым пером по бумаге проскрипел чинуша мой приговор. - Ваши поступки характеризуют вас как бесчестного проходимца!
Сердце в груди оборвалось. Значит, офицерские жены успели первыми. Полкан – пожилой человек и если втемяшил себе, что перед ним подонок и мерзавец, то в пять минут его не переубедишь, что я свой в доску мерзавец и очень полезный подонок. Так оно и вышло. Последующий обвинительный монолог подтвердил мои опасения: господину Романову инкриминировали «ограбление корованов» в промышленных масштабах, сиречь мародерство, деяние в военное время наказуемое смертью. Дезертирство против ожиданий на меня не повесили, либо статус частного подрядчика Золотой рощи сыграл свою роль, либо полковник не разобрался в ситуации. Гибель офицеров-изменников тоже странным образом осталась за кадром.
Фишер словоблудил вдохновенно, даже самоотверженно и, насмелившись, выкрикнул в лицо оскорбления. Мне, герою дня, победителю барона Тотенкопфа, истребителю сотен сквернавцев! Ральф бы наверняка вызвал наглеца на дуэль, наплевав на строжайший запрет и субординацию, я же молча оставил зарубку на память.
В мой усталый, взбодренный эйфорией победы и обескураженный таким поворотом дел разум лучом света проникла догадка, что этот «пуп земли» вымораживал взятку. Конечно! Жены изменников нащебетали про батальонную казну, гамионы и товары. Обоз, растянувшийся по ущелью на полкилометра трудно не заметить. И то, что Никодим мобилизовал приблудных слуг попутно обмародерить трупы и центральный лагерь по договоренности с волонтерами Драгомирова, от заинтересованных глаз тоже не укрылось. Вот и решил полкан половить рыбку в мутной воде. Зацепившись за догадку, попытался оценить, как далеко зайдет жадность военачальника. Обойдемся деньгами или придется сдать драгоценности, товары и не дай Бог артиллерийские гамионы?
- Хорошо, сколько? – я понизил тон достаточно для столь деликатного вопроса.
- Да как вы смеете?! – оппонент мгновенно отреагировал, словно ждал вопроса.
- У каждого есть цена, полковник. – Мне не пришлось разыгрывать цинизм в голосе. Вселенская усталость его вполне подменяла. - Скажите сколько и закончим этот фарс!
- Мерзавец! Подонок! – повторился разгневанный Фишер, который, казалось, был готов напасть на меня с кулачками, так яростно ими потрясал. - Это немыслимо! Под суд! Нет, под трибунал! С распубликованием! Расстрел!!!
( Распубликование – элемент гражданской казни чиновника, когда факт позорного увольнения со службы публикуется в газетах. В отношении офицеров Армии Освобождения не применяется. )
Все в кучу собрал, идиот, гражданскую казнь и военно-полевой суд! Есть предел человеческим силам, тому же терпению. Мое еще днем благодаря Белову закончилось. Забыв про подчиненных и главную миссию, вспылил, оборвав полковничьи разглагольствования криком:
- Вы старый больной на голову кулан, Фишер! Вы совершаете большую ошибку!
- Увес-с-сти! - задохнулся мой оппонент, опадая в кресло. В руки клещами вцепились охранники, мгновенно отняв саблю и пистоль. Я лишь загадочно им улыбался, понимая, что ничего исправить уже не выйдет.
Увы, поздно понял - полковнику не нужна была часть, он захотел присвоить себе все – и победу и трофеи. Стоило попадать в другой мир, чтобы увидеть этюд «если красть, то миллион» в исполнении высокопоставленного ублюдка?
На выходе из палатки, глядя перед собой, скороговоркой произнес на русинском:
- Акинф, старшим назначается Белов. Я задержан по подозрению в мародерстве.
Двое дюжих гренадеров столкнулись между собой ровно на том месте, где секундой раньше находился мой ординарец. Какой-то слуга, уронив полный поднос бутылок и закусок, рухнул кулем под ноги караульным, мешая тем сорваться в погоню. Смазная тень Акинфа бесшумно растворилась в темноте.
- Держи его! Держи!!! – запоздало крикнул один из крутившихся у палатки золотопогонных холуев. Подхватили многие, но отчего-то никто из толпы синемундирных солдат и попугайски разодетых офицеров не спешил перехватить ловкого русина у лагеря отряда. Стрелять вдогонку посреди стиснутого скалами бивуака к счастью дурных не оказалось.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:20 | Сообщение # 203
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Уход в туман оказался неожиданным, но своевременным. Мрачные своды темницы на фоне упадка сил и мутных перспектив практически вдавили меня в депрессию. После сортирной вони сухой и неприятно липкий туман на секунду показался свежим ветерком. Забавно. Я топтался посреди ровной площадки – плотные жгуты из тумана ограничивали ее с четырех сторон, словно боксерский ринг. Вспомнились призраки, скелет-указатель и всякие ряженые, которых наблюдал у костра в прошлый раз. Ножны за голенищем ощутил с невыразимым облегчением. Хорошо, что не голый сюда угодил как в Скверну, уже прогресс – вдруг подумалось мне.
- Готов?
Мужской смутно знакомый голос раздался позади, заставив непроизвольно вздрогнуть. Нда-а, выстрелов и пуль над головой уже не пугаюсь, но сейчас струхнул.
- Всегда готов! – прохрипел я, оборачиваясь к источнику голоса. В противоположном углу подпрыгивал в пижонских кроссовках и разминал кисти в красных перчатках мастер игры Арагорн Московский. Все-таки площадка оказалась именно рингом, даже поверхность под ногами слегка пружинила. С тихим шелестом с плеч новоявленной звезды бокса опал блескучий халат и уполз за канаты. Противник остался в коротких спортивных шортах и майке со звездами, пошитых из какой-то умопомрачительно дорогой ткани ярко алого цвета.
- Какими судьбами?
- Выдалось пять минут свободных. Язык разминать в пикировках с разными деятелями уже устал, вот решил размять кулаки.
Мои кисти почувствовали на себе основательно подзабытую тяжесть десятиунцевых «перчей» и тело само приняло защитную стойку. Шутник наколдовал мне перчатки синего цвета. Намек прозрачный - срочно завязать с бухлом, а то ведь к завтрашнему расстрелу максимум «хитпойнтов» потребуется. Все люди сходят с ума по-своему. Возникшая в усталом теле легкость только убедила меня в нереальности происходящего.
Конечно, Ральфовы боты отнюдь не спортивная обувь и резво скакать в них по пружинящим матам несколько затруднительно. Кроме перчаток Арагорн ничем больше меня не снабдил, только сковывающий движения камзол сбросил с меня тем же колдовским способом, что и свой мажорский халат.
Без лишних движений попер на соперника тараном, как всегда надеясь на силу удара, выносливость и высокий болевой порог. Первая связка встретила пустоту, вторая увязла в защите, третья не получилась, поскольку на старте прилетела хорошая ответка в лицо. Боль вернула мне чувство реальности. Запоздало закрылся, ушел, но слишком медленно - соперник наседал, контратакуя. Некоторое время выручала глухая защита и маневр. Планируя перейти в наступление, неожиданно для себя открылся, снова от души получил в «пятак» и отшатнулся к канатам. Схлопотав в правый бок и ухо, с глухим рыком сунул наудачу и попал!
Арагорн «приласкал» с правой вдогонку, но по сравнению с предыдущей серией этот тычок показался мне сущим пустяком. И сам не заметил, как во рту образовался привкус меди. Какое-то время держался под градом ударов, уйдя в глухую оборону и пытаясь постоянно увеличивать дистанцию. Противник оказался на две головы сильнее и гонял меня по рингу с толком и с чувством. Согласившись играть по его правилам, я сразу же проиграл. Уровень Арагорна делал мое положение безнадежным. Тем не менее, гордость не позволяла просить пощады, получив по сопатке всего пару раз
- Жалкий любитель! – так соперник отреагировал на мою попытку сойтись в клинче. Улыбающийся негодяй материализовался по правому боку, я резко развернулся и обрушил на него множество бестолковых, но сильных и быстрых ударов. На секунду возникло ощущение, что я вовсе неплох, но очередной пропущенный тычок под дых развеял его без остатка. Перехватить инициативу не удалось, а дыхание сбил и последние силы потратил.
- Соберись, тряпка! – рявкнул мучитель, когда от нехватки воздуха и усталости, было, опустил руки. После этой фразы поединок протекал только под аранжировку все возрастающего сопения кровящих ноздрей. Техника никогда не была моей сильной стороной в искусстве бокса, поэтому пришлось стиснуть зубы и время от времени брыкаясь, терпеть трепку, с одной единственной надеждой, что она скоро закончится. Внезапно чудом не добившись нокаута, ничуть не вспотевший Арагорн отпихнул меня на канаты и крикнул:
- Довольно с тебя! – затем в мгновение ока сменил свою пафосную спортивку на деловой костюм строгого покроя.
Фух-х, достоял до финала, вместо гонга несколько секунд в ушах звенело его «довольно».
(Цитирование другого участника проекта устами Арагорна + сноска) с чем и был таков.
Вот и поговорили. Заодно отношения выяснили. В принципе все ясно, чего хотел сказать великий и ужасный мастер ролевок: он здесь главный, а мне надо поучиться держать удар и не раскисать.

Дыхание пришло в норму и соленая влага перестала сочиться из носа, а уши, кожа на лбу и губах только «разгорались». При помощи зубов стащил правую перчатку, затем левую и бросил их на пол к камзолу. Вытер юшку пальцами, а те в свою очередь простецки обтер о штаны. Не столько накидал, сколько измотал, гад. Однако, зачет не сдан, берет в этот раз не светит.
Назад в пещерную гауптвахту туман не отпускал. Упругие канаты бесследно истаяли, но бродить по молочной пелене желание отсутствовало. Резкое убытие Арагорна по делам оставило впечатление незаконченности нашей своеобразной беседы в духе мистера Холмса и мистера Ватсона. Опыт подсказывал, ждать возвращения этого непростого, но весьма могучего персонажа лучше не сходя с места. Неизвестно как он отреагирует на мое исчезновение. Показывать характер следовало чуть раньше, теперь совершенно ясно, кто здесь главный. Ну и сущая мелочь. По прошлому разу хорошо уяснил, что туман не то место, где можно невозбранно шарахаться без оружия и доспехов. Мне при аресте благодаря чудесному свойству Ральфовых сапог удалось утаить только ножик. Он хоть и чудесный, но по сравнению с арсеналом «глюков-из-тумана» совсем короткий. И от браслета в бою по-прежнему толку чуть. В итоге, сидим на попе ровно, ждем-с.

Пародия на бокс взбодрила, спать расхотелось. Из-за голенища достал давно и прочно прописавшийся там подарок Буяна. Однако, какая занятная цепь событий получилась: первый встреченный в этом мире «свой», мастер-стрелок Буян подарил мне перед памятным штурмом Длани заурядный, довольно грубый боевой нож. Который я протаскал с собой без всякой пользы, пока не очутился в странном царстве тумана, призраков и видений. Где не придумал ничего лучше, чем окунуть клинок в пламя необычного костра. А во время недавнего поединка с прислужницей Хаоса он внезапно пришелся весьма кстати, поскольку под влиянием пламени приобрел полезный эффект – эту самую Скверну уничтожать. Причем свою способность артефакт проявил в момент убийства, до того измененный пламенем клинок словно «дремал» и ничего необычного сидящий в своем «смертнике» Ральф не чувствовал.
Рукоять из мореного дерева перелетала из ладони в ладонь. Темная гладкая сталь клинка порхала перед глазами, легко гипнотизируя усталый разум.
Смертельное получилось трио – я, Ральф и нож. Именно мы баронессу Тотенкопф на ноль помножили. Да-да, вскрытие показало, что передо мной не фрик полоумный кривлялся, а магичка-истеричка скандалить пыталась. Сама, между прочим, на поединок вызвала, понимая, что битва для нее безнадежно проиграна. Кичась мощью, даже место расчистила, раскидав тела павших сквернавцев колдовским образом. Но дружину свою пережила не надолго.
Не знаю, о чем она думала, может, и не думала вовсе, глядя, как ее воины и гхолы под ливнем свинца и в клубах гранатных разрывов бездарно устилают собой русло ручья, виснут на пиках древичей, падают под ударами штыков и клинков моих отчаянно-озверелых бойцов - жажда мести ей разум застила. Будем снисходительны к павшей и предположим, все-таки думала. Оценив ход и итог битвы, ожидала, что на бой выйдет прямой как древко солдафон, увешанный защитными амулетами снаружи и набитый кодексами служителя света внутри. А жизнь преподнесла Черной баронессе большой сюрприз в виде гоповатого попаданца с мертвым магом- помощником и артефактным клинком в придачу. Трое против одной – никаких шансов у бедняжки.
Поглядев на замысловатые пассы руками, на манер Индианы Джонса совершенно бесхитростно пальнул вражине в живот из револьвера. Мое «здрасте» баронессу согнуло пополам, но спустя секунду-другую она лишь нагло рассмеялась каркающим смехом. При первом ощущении подвоха, оформил добавку, разрядив весь барабан во вражью тушку, затянутую в доспех из масляно блестящей антрацитовой чешуи. Никакого эффекта. Оно и понятно: злодейка находилась где-то на полпути между жизнью и не жизнью, поэтому банальная пуля в ливер особыми осложнениями ей не грозила. Ответный удар показался пушечным выстрелом. Только вместо снаряда или картечи в мои жизненно важные органы по кривым траекториям полетели черные щупальца с острейшими иглами наконечников. И в тот же миг сапоги чуть не опутало непроницаемое облако, одним своим видом сулившее адские муки. Ральф отразил оба выпада при помощи Слезы Асеня, за миг до атаки построив вокруг меня защитный кокон. Мы действовали без предварительной договоренности, но как единое целое - я успел взметнуть руку с браслетом и револьвером в останавливающем жесте. Щит мой интеллектуально подкованный подселенец сплел естественно не простой. Вся мощь вражьей атаки без вреда утекла в гамион пулезащитного амулета на моей груди. Пользуясь тем, что баронесса не отсекла от атакующих заклинаний проводящие силу каналы, видимо не надеялась сразу преодолеть мою защиту, имперский маг ловко украл львиную долю ее запасов. Скоростная перекачка энергии едва не лишила баронессу сознания – черная фигура покачнулась. «Домашние заготовки» у паникующей колдуньи закончились вместе с силами. Тут подоспел я собственной персоной, швырнув разряженное оружие ей в забрало. Растерянная сквернавка отшатнулась, теряя решающие мгновения и устойчивость - легкий толчок в грудь опрокинул ее на спину. Не дав подняться, навалился сверху, выхватывая нож из-за голенища, и парой сильных ударов в лишенную брони подмышку решил дело. Нож входил в плоть как в масло, пробивая ребра, а ее жуткий предсмертный крик из-под личины шлема заглушил победный рев уцелевших русинов. Третий удар, направленный в горло под шлем оборвал существование Черной баронессы в этой реальности. По словам Ральфа, я успел вовремя. Балансируя на грани, злодейка инстинктивно потянулась за мощью Хаоса, то ли собираясь перевоплотиться в нежить окончательно, то ли в попытке «уйти красиво», превратив место поединка в пятно Скверны, а меня в неприкаянного стража этой мерзости. Клинок с первого удара отключил тварь от «розетки», разрушил не только телесную оболочку, но и сложную связь между гамионами, поддерживавшими в ней подобие жизни.
Движимый любопытством, сорвал с ее головы шлем и ... оторопел. Выделялся черный провал рта – более похожий на сфинктер, хаотически обсаженный острыми желтыми зубами. Высокий лоб, выбритый для лучшего контакта кожи с гамионами в шлеме. Полуседые сальные пучки безжизненных волос, обрамляющие череп. Хищное, искаженное агрессией лицо, бледную кожу которого испещряли синие вены и розовые рубцы искусственных шрамов. Пришло знание, это не следы пыток. Поклоняясь Хаосу, колдунья уродовала сама себя, многократно стимулируя выход силы собственными страданиями. Достигни своей цели хоть десятая часть заряда ее «кровавых гамионов» и моя нервная система «выгорела» бы в считанные секунды.
Жалость? Сожаление? Ни чуть не бывало! Не женщину я убил, а отвратительный гибрид нежити и киборга, жестокого врага, питавшего свои силы болью и жизнями несчастных жертв.
Я неуклюже отвалился в сторону, стремясь разорвать с мерзкими останками физический контакт и ощущая себя нырнувшим в городскую канализацию. Ральф же, напротив, не успокоился, а продолжал свои чародейские экзерсисы. Поглотив остатки энергии из накопителей павшей, он сотворил хитрый фокус, без помощи моих рук выдрав частью из ее снаряжения, а частью из бездыханного тела разнокалиберные гамионы. Трофейные камни притянулись к пулезащитному амулету на моей груди, покрасневшему от проглоченной негативной энергии, и в яркой вспышке слились в уродливый артефакт. Когда глазам вернулась способность видеть, они узрели эдакий кочан цветной капусты размером с два моих кулака, бардового окраса с блуждающими внутри искорками. Я аккуратно снял с шеи цепочку с тяжеленным и отталкивающим результатом ральфова опыта. Внезапно маг признался, что работал с таким количеством гамионов впервые. В числе «добытых» из баронессы «стекляшек» оказалось немало так называемых «кровавых», созданных в результате жертвоприношений и далеко «не безобидных, но любопытных конструкций». На этой характеристике маг захлебнулся от восторга, категорически запретил мне прикасаться руками к «кочану», транспортируя его исключительно за цепь, и сразу же заперся в своем смертнике, неведомым образом собираясь изучать то, якобы за чем и прибыл в Скверну.

Левая-правая, левая-правая, бросок в верх и увесистый шлепок рукояти о ладонь. Левая-правая. Наконец, поднял взгляд и вздрогнул, столкнувшись почти нос к носу с Арагорном, наблюдавшим за кульбитами ножа в моих руках. Выдохом погасил набухший на языке матерок.
- Хватит в игры играть, дело есть. – голос его не источал недовольства.
Дело так дело, развел руками я и... закончил движение уже в новой локации. На миг показалось, что мучитель вернул меня в пещерную гауптвахту. Оказалось, нет. Мы стояли на куче щебня у подножия скалистой гряды, поднимавшейся вверх на высоту двух десятков метров. Прямо перед нами скальный массив рассекал идеально ровный проход, пол которого устилали мелкие камешки и крупные песчинки. Потолком ему служило серое небо.
- Уф-х! – фантомная боль в груди резко выбила из меня дух, бросила коленями на острое крошево.
За считанные секунды пронеслась перед глазами сцена: вот конвой выводит меня из пещеры и буквально тут же ставит спиной к скале в Ущелье Рока. Подслеповато щурюсь на ласковое утреннее солнышко, стараясь не глядеть на шеренгу синемундирных усачей с ружьями в человеческий рост. Думать в позитивном русле как советуют психологи, отчего-то никак не получается, плакать и биться в истерике тоже, хотя совершенно ясно – вот он, конец пути. Лиц в толпе не видно, одни светлые пятна. Офицер скороговоркой читает приговор. Сержант зычно командует, что особенно неприятно, тоже на русинском: «Товсь! Целься! Бей!» - черные зрачки стволов расцветают тусклыми вспышками и полдюжины тяжелых пуль проламывают мне грудь и выворачивают спину бордовой изнанкой с сахарными пятнами костей. Тело неуклюже оседает и падает на живот, демонстрируя пышно одетым зевакам кровавое месиво и мускульные судороги.
- Боишься смерти? – насмешливо поинтересовался Арагорн.
Сердце в который раз уже за день оборвалось, трепыхнулось и вернулось к норме.
- Глумишься, да? А вот фиг тебе! Ну, сдохну завтра, ну очнусь в мягком офисном кресле, смахну со лба испарину и продолжу бумажки перекладывать. – храбрился я.
Лицо собеседника перекосила брезгливо снисходительная усмешка.
- Нет. Пора бы понять, что ты не в сказку попал, не в «стрелялку». Смерть это навсегда.
- Чего-чего? Этого пункта в договоре не было!
- Как и самого договора. – хмыкнул мне в лицо негодяй. - Я помог тебе, чтобы ты помог мне.
- Как-то хреново помог. Давай, лучше помогай! А то мне завтра высшая мера корячится. И твои далеко идущие планы далеко и пойдут.
-… - мужик отвернулся, внимательно разглядывая, чем заканчивается коридор, пробитый в скалах.
- Ну, чего молчишь, мастер-хренастер? Ты ж меня в одних трусах сюда десантировал! Людей вон годами готовят к операциям на чужой территории и то они не застрахованы от провала! Устроил мне тут хардкорное прохождение и сейв-лоад похерил, блин.
- … - Арагорн продолжал хранить молчание.
- А что, если меня обменяют на какого-нибудь из этого мира? Наверняка в главной Омской психушке здешних засланцев к нам солидный запас! Арагорн Батькович, мы ж это, в одной лодке! Уж посодействуй... те, а?!
- Скучно с вами, с землянами. Каждый мнит себя умнее других. Наезды, истерики, под... колки ослоумные. – по-стариковски посетовал он.
- Так я не один такой «избранный»? – мое нахмуренное чело озарило догадка. Следом в памяти всплыли смутные образы людей, мелькавших в клубах тумана и у костра.
- Всему свое время.
Пришлось изобразить недоумение, развести руками еще раз, правда, клинок к этому времени занял свое место за голенищем.
- Теперь по пунктам. То, что ты, Богдан, оказался в своем мире голый и босый, сам виноват. Ты на МОЮ ИГРУ приехал не готовым! Ни костюма, ни роли, ни хрена! И не надо мне мычать отмазки! Не готов и точка!
- Лады. – согласился я с доводами только для того, чтобы сохранить лицо. А ведь действительно по привычке собирался озвучить заведомо бессмысленные возражения.
- Домой тебя вернуть вполне реально.
- Но есть одно «но» про «помог мне, чтобы я помог тебе»?
- Не перебивай! – сверкнул черными глазами Арагорн. - За шалость твою с костром руки бы тебе оборвать, да только сегодня они тебе понадобятся. Сейчас идешь прямо, никуда не сворачиваешь. Найдешь останки своего предшественника и поступишь по совести. Не возбраняется поразмыслить о бренности бытия. Правда времени у тебя на это не будет.
Последнюю фразу я слушал, набирая скорость в указанном направлении.

Юмор свой мастер ролевок похоже шлифовал в компании отборных Петросянов. Пробежав по прямому, как стрела проходу до конца, ни малейшей возможности свернуть не обнаружил. Еще не давали покоя слова про бренность бытия и отсутствие времени. Вот это точно не шутка. Арагорн пока ни разу не сотрясал воздух попусту, поэтому в его словах наверняка имелся какой-то смысл, просто пока он от меня ускользал.
Скелетированный труп предшественника лежал на серой гранитной плите довольно компактно и практически не смердел. Только за это парню следовало сказать спасибо. Окинув взглядом каменный мешок, осознал, что похоронить или сжечь тело здесь никак не смогу. Следовательно, необходимо вытащить его отсюда. У плиты обнаружилась скатка, обломок древка или посоха и погнутая двустволка слонобойного калибра. Гамионы в своих футлярах отчего-то превратились в пыль, которая большей частью просыпалась через лопнувшие швы на землю.
Я расстелил пыльный, но довольно крепкий плащ у плиты и принялся бодро перекладывать на него все «запчасти» покойника вплоть до самых мелких, включая куски экипировки. Пока руки трудились, мозг фиксировал факты. Мужчина когда-то носил кожаный жилет с длинными полами без рукавов и штаны из толстой прочной ткани, а так же клепаные наручи, подбитые гвоздями сапоги и шлем с гребнем, вроде конкистадорского мориона. Жилет был усилен ровными рядами некрупных металлических пластин. Благодаря знаниям Ральфа появилась догадка, что такая мода бытовала в Юниленде в раннюю колониальную эпоху. Теперь же экипировка неизвестного являла жалкое зрелище, а все крупные кости скелета оказались раздроблены. Парня сдавили, словно тисками и бросили здесь гнить много лет тому назад… Как верно подметил мой суровый работодатель: «смерть - это навсегда».
В мешанине костей, ржавых железяк и тряпок обнаружился большой, но тощий тряпочный мешочек с веревочной петлей. Похоже, при жизни мужчина носил его под одеждой на шее. Внутри сиротливо звякнули монетки, намекая, что у меня в руках кошелек. Не удержался, заглянул внутрь. Нда-а, одни медяшки, зато бедолаге будет, чем с лодочником рассчитаться. Высыпал на ладонь в тщетной надежде увидеть блеск золотого. Правда, вслед за пригоршней зеленых «пуговиц» в ладонь сами прыгнули две игральные костяшки привычного вида. Монеты ссыпал назад, кошелек положил к останкам, а кости поместил в карман камзола. Можно будет время скоротать, когда Арагорн вернет меня в темницу. Помня о времени, быстро перекидал в узел с остальными костями всю «мелочевку» до последней фаланги, даже пару серебряных колец, обрывки цепочки, пряжки и пуговицы.
Предшественник, значит. Нашел на свою голову приключений. Не просто так же он сюда забрался? Покончив с погрузкой останков, внимательно осмотрелся вокруг, для чего размотал маскировочную повязку на запястье и включил фонарь. Круг света прошелся по «плинтусу», стенам, полу. Обогнул плиту, ощупывая боковые поверхности камня лучом как ладонью. Слой пыли запорошил небольшое круглое отверстие, в котором отыскалось металлическое кольцо.
- «В тот момент это мне показалось отличной идеей!» - передразнивая самого себя, уцепился за ручку пальцами и потянул на себя. Крышка легко подалась и, придавив носки сапог, обнажила лежащий в нише сверток пыльной холстины. Он скрывал круглый металлический футляр размером не больше баллона монтажной пены с цепочкой вместо ремня. В таком могли бы храниться карты, важные бумаги, подзорная труба, а может и нечто более интересное. Находка оказалась довольно увесистой, но немедленно вскрывать не стал, помня, что времени мало. Не знаю, как бы выкрутились настоящие расхитители гробниц, но в моем случае пол на острые колья не рухнул, дело обошлось без ядовитого выхлопа и потопа, и даже ни один гигантский булыжник за мной не погнался, хотя мчался я резво. «Гирю» на шее уравновешивал узел с останками на горбу.

Копать могилу пришлось при помощи буянова артефакта и рук. У покойного по неизвестной причине не нашлось при себе никакого холодного оружия. Добротный пояс с креплениями присутствовал, а сам арсенал, увы, нет. Только шлем приспособил вычерпывать грунт. Ножом рыхлил крупный слежавшийся песок, руками выворачивал камни, откладывая их кучкой в сторону. Пригодятся на завершающей стадии для ландшафтного дизайна.
По началу размахнулся метр на два, но быстро сообразил, что в теперешнем виде покойному столько места не надо. К тому же, копать пришлось на время. Сначала пришло ощущение недоброго взгляда в спину. Выкидывая очередной камень, засек движение на границе тумана. На серую скалу на фоне серого же неба опустилась какая-то размытая тень. Уши уловили звук хлопающих крыльев. Затем справа и с секундным отрывом прямо по курсу из тумана вынырнули окрыленные человекоподобные фигуры. Одна шумно приземлилась поодаль на кучу щебня, где я получал текущий квест. Вторая совершила серию скачков с валуна на валун ближе прочих. Какое-то небольшое крылатое создание на двух уродливых лапках. Падальщики?
Чутье заглавными буквами подсказало ускориться. Камни и песок полетели из углубления гораздо быстрее. Несколько минут гости ничего не предпринимали, позволяя мне углубить раскоп. Но затем существо на валунах со скрежетом когтей по граниту приблизилось к могиле на несколько прыжков. Эту тварь удалось рассмотреть лучше прочих. Гарпия! Сложно не узнать это мифическое существо - гибрид крупной птицы и хищной самки человека. Интересно, зачем их принесло? Жаль, про мифы древних греков читал давно и мало…
Стало понятно, что имел в виду Арагорн, когда говорил, что на размышления времени не будет. Теперь только успевай поворачиваться, закапывая могилу! Гарпии охватили место работ в трех сторон. С мастерворком и револьвером я бы не отказался поохотиться на «птичек», но, имея один клинок против двух дюжин острых когтей - выгоднее разойтись краями.
Камень, с таким трудом вывороченный из песка, грохнулся в кучу. Вытер пот, заливающий глаза. Шлем проскрежетал по дну, собирая мелкие камешки. Поднялся в рост. Да уж, сколько провозился, а расковырял окопчик всего по пояс. Вымотался, да еще твари эти! То одна, то другая «бабокурица» делала робкий шажок, приближаясь к месту земляных работ. Стоило мне глянуть на одну, как гарпия останавливалась, чуть ли не шаркая «ножкой» от смущения, зато остальные две тихой сапой продолжали подкрадываться. Как работать в таких условиях?
- Что вам надо? – крикнул я, замахиваясь булыжником. - Валите лучше педикюр делать!
- Наш-ш-н! Наш-ш-ш! – совсем не девичьими голосами шипели твари, хлопая крыльями.
- Ваше то, что под ногтями! Говорю же, идите друг дружке копыта грызть.
- Наш-ш-н! Наш-ш-ш! – не унимались порождения туманного мира.
«Ага, аж два раза ваш!». Узел с костями предшественника аккуратно уложил на дно и выбрался из ямы. Чем ненадолго отпугнул «птичек», поскольку оказался существенно выше них. Женская часть подсказала им, что грязный мужик, громко орущий непристойности и размахивающий ножом не лучший объект для близкого знакомства, а хищная составляющая с ней согласилась. Большой же, еще сам нападет и съест.
Засыпал могилу как угорелый, дважды отвлекался на то, чтобы запустить в ближайшую гадину камнем покрупнее. На сложенный из камней холмик водрузил ржавый шлем со свежими царапинами.
- Земля тебе пухом, парень! Прости, если что не так. При случае сочтемся.
В качестве салюта последней чести поднял над головой нож. Могилу медленно, словно распускающийся изнутри призрачный цветок охватил яркий свет. Гарпии панически заголосили, захлопали крыльями, прикрывая перекошенные рожи. Похоже, моя миссия окончена. Улучив момент, рванул в туман. В спину злобно и в унисон прошелестело трио:
- Не уйдеш-ш-ш-ш!
Седые клубки призрачных нитей, стелящихся над камнями, приняли как родного. Почувствовав нарастающий шум за спиной, упал на колени, перекатился, ощутив лицом, как обдало потоком смрадного воздуха. Там, где только что находился, о поверхность, леденя душу, клацнули когти. Снова бросок на коленях и перекат вправо. И вновь воздушная атака прошла мимо. Поймав ощущение близящейся волны, отмахнулся над собой ножом. Почуял, как клинок чиркнул по твердому, а через пол секунды резаная гарпия заверещала, как подобает. Ага, не понравилось!
«Теперь, главное не повторяться, женщины любят оригиналов». – напомнил себе, намечая новый маршрут для маневра. Резкий уход влево и прямо по бывшему курсу образовалась свалка – сразу две гарпии столкнулись и принялись драться. Внезапно молочные клубы расступились. Перед моим лицом в немом крике распахнулась пасть, полная острых зубов, пространство отгородили распахнутые крылья. Самая умная тварь оказалась самой невезучей. Моя правая рука на автомате вогнала нож справа чуть ниже вздрогнувшего «ушка спаниэля» с такой силой, что в грудине хрустнуло, а «бабокурица» заметно покачнулась. В запоздалой попытке защититься, тварь отбросила меня крыльями, лишив последнего оружия. Зато визгу получил на хорошую контузию.

Вот и спасительный костер! Как я любил его в тот момент! Камзол промок до нитки от пота, а я с трудом переставлял ноги. Вот щит, вот отполированный чьей-то усидчивой пятой точкой камень…
- Больше не теряй. – Арагорн аккуратно кинул мне под ноги оставленный в теле гарпии клинок.
Хриплым голосом односложно поблагодарил, схватил дрожащей рукой нож, обтер об рукав и спрятал за голенище.
- Спасибо оставь себе, а находку давай сюда.
- Лови. – кинул увесистую капсулу через костер так же под ноги, но Арагорн ловко перехватил снаряд в полете.
- Чего еще взял у бродяги?
- Тоже расстреляешь за мародерку? – скорчив для порядку недовольную физиономию, извлек игральные кости из кармана камзола, положил на камень и с видом сироты, отдавшего негодяю единственную черствую горбушку, уставился на пламенеющий костер.
Арагорн спрятал стальной тубус во внутренний карман пиджака, молча поднял кости правой рукой и сжал в кулаке. В черных глазах загорелись искры, а губы сложились в довольную усмешку.
- Нет, не расстреляю. Может, сыграем, Богдан?
- Уже сыграл по твоим правилам… – пробурчал я в распухший от удара нос. – Азартные игры не мой выбор.
- Лукавишь, однако! Я же вижу, азарт в тебе есть. Практичный ты, неоправданный риск не любишь, но для дела это даже хорошо. Чем заканчивается безграничная вера в свою удачу, ты сегодня увидел.
С этими словами мужчина положил на камень костяшки двумя шестерками вверх.
- Бери, не стесняйся. Знаю, пригодятся.
Благодарить не стал. Кости вернулись в набедренный карман камзола. А в следующую секунду сделалось темно. То, что вместе с туманом физиономия распрощалась с последствиями боксерского поединка, я ощутил не сразу.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:24 | Сообщение # 204
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
- Вы что себе позволяете? Что за дешевые трюки с исчезновением? Почему не сообщили, что вы маг? – атаковал вопросами разгневанный Фишер. Он нервно ходил по своей «кабинетной» палатке в расстегнутом мундире и протирал лицо тонким белоснежным платком.
Улыбнул, старпер. Забавно у тебя разведка работает. Весь лагерь только о том и гудит, кто баронессе Тотенкопф засадил по самые помидоры. Шевельнулась мысль уточнить у Самсона с Орканом, почему Городецкий числил даму мужским полом.
Нападение – лучший способ защиты.
- Полковник, успокойтесь. Я сразу же доложил вам, что нахожусь в особом распоряжении ставки, и полагал, человек вашего уровня достаточно осведомлен, что сие означает.
Пока под конвоем топал до штабной палатки, родилась отличная идея выдать себя за сотрудника имперской спецслужбы. В активе - безупречный документ, знание имперского языка и странные обстоятельства моего появления. К тому имперская секретная служба часто пользуется услугами наемных отрядов - Фишер по роду службы обязан знать это. Однако «полкан» не произвел на меня впечатления человека, сведущего в вопросах контрразведки. Раз меня выдернули с кичи «замирять русинов», это мой шанс еще раз популярно объяснить, кому жалкий скудоумный человечишка удумал вставлять палки в колеса и словесные клизмы. Пускай сразу не поверит, пускай вернет в кутузку до выяснения обстоятельств. Главное у стенки не оказаться, а там уж как-нибудь выкручусь.
- Что за чушь? К чему такая таинственность? …. - Фишер вдруг сел, где стоял и более спокойным и даже доверительным тоном поинтересовался: - Так… вы …?
Не дожидаясь заготовленного ответа, продолжил: - Конечно, как же я не догадался раньше?! По особым поручениям, говорите?!
Я не упустил возможности подыграть тщеславному дураку, заговорщицки прошептав:
- Тише, прошу вас!
- А вы, господин Романов, по дипломатической части … или как?
- «Или как». Вы гарантируете отсутствие лишних ушей здесь? Вы уверены в своих людях?
Легким движением руки перевел внимание Фишера от попытки определения, к какой категории агентов я принадлежу к приемной палатке, где охрана и писари во всю грели уши. Затем нарочито строго и громко заявил:
- Полковник Фишер, не забывайтесь! Я и так сказал вам более, чем мог! Только из уважения к вашим заслугам в глазах моей службы.
Собеседник прямо таки засветился от какого-то затаенного счастья. Бездушный бюрократ исчез, передо мной вытянулся, подавшись вперед, распространитель слухов со стажем, алчущий немедленно приобщиться к чужим секретам. Причем, в глазах читалось - разницы между светскими сплетнями или военной тайной этот уникум не понимал совершенно.
- О! Не знал, что в тех сферах известно о моих, хотя … что это я... Итак, к делу! Ведь дело, несомненно, государственной важности!
Энергично опустив подбородок на грудь, подставил себе резной тяжеленный стул и присел как заправский сын турецкоподданного. Голос мой сделался тих и расслабленно вальяжен.
- Мне поручено расследовать несколько случаев контрабанды стратегического сырья и оружия. Как вы понимаете, речь идет об особо крупных злоупотреблениях, в которых могут быть вольно или невольно замешаны имперские служащие и офицеры. Честь мундира для старой имперской знати далеко не пустой звук. Меня предупреждали, но я не верил, насколько на окраинах нашей цивилизации все прогнило!
Полковник согласно кивал, как игрушечная собачка с головой на пружинке при езде по ухабистой дороге.
- Вы и сами уже догадались, что мне удалось раздобыть вещественные доказательства. Их необходимо срочно доставить моему руководству. Любой ценой. Несомненно, полетят головы, не только в Колониях, но и в Метрополии.
После этой фразы надул себя воздухом, придавая лицу как можно более суровый вид.
- Да-да, я понимаю. Господин барон, я глубоко сожалею, что явился невольной причиной задержки и приношу вам свои глубочайшие… - нарочито раболепно залепетал полковник, хотя, по глазам было видно, что за свой чин и место он нисколько не переживает. Видимо, не так туп и сделал вывод, что отголоски борьбы за власть между династиями имперских нобилей его позиции долетят не скоро, если вообще достанут.
Моя физиономия растянулась в доброй улыбке.
- Ну что вы, господин полковник! Ваша импровизация выше всяких похвал! Знаете ли, мне сейчас просто необходимо выглядеть дезертиром, мародером и закоренелым в грехах мерзавцем.
- Идеальное прикрытие? – с видом знатока поднял бровь Фишер. – Сброда здесь хватает: русинские волонтеры, граничары. Да и в моем полку, признаюсь, публика бесконечно далека от приличной …
Пришлось мужественно насупить лицо и согласно кивнуть. Агент 007 выходит из вражеского тыла во главе банды мародеров, чтобы фрайбургские ополченцы приняли его за своего? Выглядела такая легенда широко известным продуктом сивой кобылы. Но чем глупее, тем достоверней. А, может, не такая глупая идея? Когда вокруг специалисты торгуют смертью оптом, то агентура в действующих войсках имеется непременно и разная. И если с мерзавцем попытаются найти общий язык, то «светоносного паладина» с принципами на ноль помножат без лишних прелюдий.
Непродолжительную паузу в разговоре вновь нарушил полковник. Заговорил он громкими восклицаниями, но без какой-либо искры эмоций.
- Невероятно! Подвиг! Прорыв сквозь орду бандитов и чернокнижников! Триумф! – неумело лебезящий чиновник подскочил и порывался продолжить, но пришлось прервать поток лести:
- Какой такой прорыв? Полковник, прошу вас уяснить одну принципиальную вещь: барона Романова, офицера по особым поручениям, здесь вообще никогда не было. Зато имела место быть героическая осада под вашим руководством, в ходе которой противника удалось измотать и обескровить. Затем вы осуществили победоносное наступление, опрокинули, умело, действуя огнем и маневром, полностью уничтожили превосходящие силы сквернавцев малой кровью. В своем совершенно секретном отчете, который с нетерпением ждут наверху, я обязательно отмечу вас как автора этой блистательной победы.
Подобный оборот польстил Фишеру до безумия. Он даже бросился к своему монументальному столу и торопливо записал несколько фраз на первом попавшемся листе бумаги. Скромному попаданцу памятники не нужны, чем меньше треплются о моей персоне, тем меньше вопросов, кто я такой и откуда здесь взялся.
- Простите великодушно, где мои манеры! – закудахтал полковник, подняв со столика серебряный узкогорлый кувшин с крышкой. - Может вина? Бренди?
Упредив непроизвольный холостой глоток зевком, вежливо отказался.
- В последние дни было слишком много дрянного бренди и еще более дрянной крови. А мне потребуется трезвая голова. А так же мой патент, сабля и пистолет.
- Да, да, я понимаю. – Фишер отставил кувшин и аккуратно выложил на стол конфискованное. Затем, глядя, как я экипируюсь, налил себе и тут же осушил кубок. – Я в вашем распоряжении. Мой штаб, слуги… Все для успеха нашей… вашей миссии.
- Благодарю. Учту в своих планах.
Старикан повеселел и набулькал себе еще вина, но на половине бокала с недоумением остановился и отставил посуду. Фишер не выглядел любителем спиртного и сейчас вполне достоверно сам удивлялся себе.
Внезапно полковник поинтересовался, каким образом мне, имперцу, удалось «приручить» русинов? Причину моего вызволения из заточения имел неосторожность сообщить совершенно сбитый с толку офицер. Русины под руководством Белова отказались подчиняться полковнику, а граничары и волонтеры не позволили подавить бунт силой. Когда конвой, отправленный за господином Романовым, обнаружил пустоту, солдаты получили традиционные зуботычины, а на гауптвахту послали надежного офицера. После того как тот, выпучив от усердия глаза, подтвердил мое отсутствие, в полусонном царстве штаба поднялся переполох. Велико же было удивление повторно отправленного порученца, когда тот застал меня чинно сидящим на камне в абсолютной темноте. Тут же мне все и выложил. От удивления.
Истинная же причина бузы, учиненной «ребятушками», полагаю, заключалась совсем не во мне, а в моем браслете. Точнее – в Слезе Асеня, что содержал в себе душу молодой княжны Белояровой. Ее при жизни весьма уважали в батальоне стрелков, а после гибели выбрали своей покровительницей. Любой ценой Слеза должна попасть в Рощу, где душа Киры соединится с назначенным ей священным деревом - Асенем. Перед выходом из темницы я успел обратно замотать запястье бинтом и теперь ни взглядом, ни мыслью не выдал эту тайну Фишеру. Однако пришлось снова говорить то, что хотел услышать полковник:
- Немного справедливости, капля свободы и несколько медяков. И, конечно же, жесткая рука и глаз да глаз! Их идеал – суровый, но справедливый отец-батюшка. Наше главное правило: «использовать аборигенов». Так учил лорд Вендиш.
- Министр по делам колоний? – у полковника перехватило дух. – Как? Вы с ним знакомы?
- Я с ним конечно, а вот знаком ли со мной этот выдающийся человек… В Оксбридже он давал несколько лекций о, скажем откровенно, низких народах и способах их применения к пользе Империи. Мне повезло посетить их все. Вряд ли сегодня лорд Вендиш помнит одного из своих благодарных слушателей. Однако, мой отец, если в чем и соглашался с дедом кроме рецептуры «Стотрава», так это в том, что у старика феноменальная память…
Новой грани Ральфа я удивился не меньше полковника, но виду не подал. Давние подозрения о хитровыделанности подселенца получили очередное подтверждение. Надо покопаться у него на «чердаке» как следует…
- Великий человек! – выдохнул ошарашенный Фишер.- Может, все-таки каплю бренди? Есть совершенно чудный напиток. В составе очищенный аш… Вам позволит восстановить силы…
В глазах полковника я уже сделался практически своим настолько, что он взялся соблазнять меня контрабандным алкоголем. Не может быть, чтобы этот болван, не имеющий ни капли дара и забравшийся столь высоко по социальной лестнице ничегошеньки не знал о сущности магов, что аш - истинному магу помеха. Или это проверка?
- Увы, господин полковник! Вы очень вовремя напомнили мне о моих русинах. Это все силы, которыми я располагаю здесь и сейчас, а моя миссия сложна и опасна. Приходится беречь мерзавцев. Тем более, к нескольким я почти привязался, пока мы бродили по вражескому тылу на волосок от смерти. Такие авантюры, знаете ли, сближают даже очень разных людей. Касаемо бунта. Отразите в своем докладе, что кучку русинских дезертиров, вышедших из леса после боя, вы подвергли децимации и включили в состав своей части. Сейчас вынужден вас покинуть. Еще раз напоминаю о строгой конфиденциальности нашего разговора. Надеюсь, все недоразумения между нами улажены.
- Да, да, я распоряжусь, чтобы вам не чинили, а наоборот, оказывали. Всячески! И, пожалуйста, зовите меня Уильям! – несколько запоздало предложил Фишер, очень резво подскочивший провожать меня к выходу из палатки.

Вход в расположение мне преградили незнакомые вооруженные дядьки. По внешнему виду типичные махновцы с поправкой на эпоху дульнозарядного огнестрела. Граничары – местная версия русских линейных казаков - мелькнула догадка в усталом мозгу. Фишер отозвал своих солдат, но несколько граничар остались, чтобы хранить покой моего утомленного воинства.
Бородаты и воинственны до крайней степени. Одеты, как и положено суровым аборигенам гор и степей - бурки, меховые шапки, свободные штаны с мотней, полусапоги, «черкесские» кафтаны, но вместо газырей на груди нашиты просто широкие карманы. Надо полагать ячейки под винтовочные пули внутри предусмотрены. У каждого помимо длинноствольной винтовки, за поясом по внушительному кинжалу и пистолету. Только у одного, как у заправского пирата, собравшегося на абордаж, дополнительно имелось аж три одноствольных пистолета, закрепленных на кожаной перевязи через плечо. Все оружие граничар покрывали серебряные узоры, накладные и чеканные.
- Поздорову вам, служивые.
- И тебе поздорову, офицер. – за всех ответил вышедший вперед «пират». - Вольные мы.
Вот так, шапки ломать перед каким-то офицеришкой на границе дураков нет. Блюдут честь казацкую, сходу поправили. Учтем. Но меня не узнали, в лагерь пропускать не намерены. Звездная болезнь пока не поразила мой головной мозг; да и интерес разобрал поболтать с неожиданными союзниками. Но от подколки все же не удержался:
- Вот скажи мне, вольный, кто вашу вольницу нынче в узде держит?
«Махновцы» переглянулись, состроив кустистые брови домиками.
- Старшина наш Василий Недоруб, да сотник Кудеяр Бесобой. А пошто пытаешь?
- Да вот хочу к солдатам своим пройти, да вздремнуть, как следует. – зевнул я, чудом не вывихнув челюсть. - Так нужно ли твоих начальников будить ради такой мелочи?
- А ты назовись для порядку. Коли свой, так пройдешь. – не поддавшись на провокацию спокойно предложил старший из тройки часовых. Пришлось раскрыть свое инкогнито. Тут и Акинф Иванов подоспел.
Шикарный лежак неподалеку от рдевшего углями костра уже ждал меня и через пару минут этот бесконечный страшный день стал историей.

Пробуждение вышло болезненно резким, словно от ушата ледяной воды. Вскочив со смятых перекрученных жгутами одеял, поймал озадаченный взгляд Акинфа. Ординарец выглядел слегка напряженным, словно не ждал от меня подобной резвости. Слушая удары сердца, утер со лба испарину тыльной стороной ладони.
Ночью мой разум настигли вчерашние события в формате алогичного и жуткого калейдоскопа. К счастью запомнились только последние минуты кошмара…
В трактире удушливо пахло людьми, кровью и медициной. Чадили масляные светильники и кривобокие сальные свечи. Снаружи доносились звуки ожесточенного боя: рык, ругань, вопли боли, частая рассыпь пистолетной пальбы, звон стали. Пан Городецкий лежал в проходе между трактирными столами, на которых стонали перебинтованные солдаты. Трофейный кафтан не спас его от осколков в живот и грудь. Умирающий кондотъер глядел в закопченный потолок и ослабевшими губами звал Ружену, свою любовь и несостоявшуюся невесту. Зигзаг судьбы - вчерашний враг за полдня сделался боевым товарищем, которого жалко потерять до кома в горле, до слез.
Раненых в бою получалось много больше убитых, и специальные команды сносили их в трактир. Убирать умерших во двор свободных рук не хватало, тела просто откладывали в сторону. Постепенно первый этаж бывшего борделя из полевого госпиталя превратился в мертвецкий покой. Когда поселок пришлось оставить, мы погрузили всех живых на телеги, внесли остававшихся снаружи убитых, накидали дров и подожгли здание. Нельзя оставлять тела Скверне.
Сцену прощания с Городецким мозг воспроизвел детально, но дальше события сна расходились с реальностью. От копчика вдоль позвоночника прокатилась ледяная волна, доставив в мозг импульс ужаса. В расщепленные ставни дружно просунулось несколько ружейных стволов, немедленно грянувших смертоносным свинцом. В ответ стреляли Кауфман, Харитон и немногие раненые, способные держать оружие. Даже Имира с визгом разрядила невесть как оказавшийся в руке крохотный пистолетик. Ущерб нападавшим остался за кадром, нам же поспешная канонада никакого вреда не причинила – это я четко видел из-под толстого стола, за который меня утащил при первых признаках опасности ординарец. Двери с грохотом распахнулись, отбросив двоих возниц, пытавшихся подпереть створки массивным бочонком. Ворвавшихся проем визжащих сквернавцев мы с Акинфом встретили шквалом свинца – остальные защитники спешно перезаряжались.
На куче агонизирующих тел возникла фигура в черных доспехах, усыпанных «кровавыми» гамионами. Дважды полыхнул магический щит, отразив наши пули. Дымные черные змеи рванулись из ладоней варлока, синхронно пронзая пару бросившихся наутек обозников. Их грудные клетки взорвались багровыми хвостами, а тела бросило назад к двери, превратив останки людей в подобия жутких комет.
Акинф не успел принять удар на себя. В следующую секунду моя голова отлетела от туловища и укатилась под стол. Боли не было. Глаза продолжали фиксировать стремительно краснеющую картинку расправы Черного барона над беспомощными людьми.
- Сон, просто дрянной сон… - пробормотал в свое оправдание. Как же сознание искалечено видеоиграми, странно, что кошмар обошелся без кроваво-красной надписи «game over» в финале! – Надо у Фомы травок каких попросить…
- Лучше баньку, вашбродь. – мечтательно выдохнул Акинф, подбрасывая веточки в жадные языки пламени под костром.
- А что есть? – оживился я. Мечты о бане начали одолевать еще в первую ночевку на болоте. Сейчас не стыдился исходящего от меня запаха лишь потому, что тот беспомощно терялся на фоне бивуачного смрада. Многодневное скопление людей и животных, да каменные стены, перекрывавшие доступ ветру, обеспечили даже привычному обонянию незабываемый букет. Ко всему здесь, среди мертвых серых скал, еще прохладнее, чем на болотах. Осень на носу как-никак. Было бы неплохо прогреть нутро, чтобы никакая слякотная осень там не угнездилась. Да и нервишки успокоить.
- Прикажете - будет. – Заметил Акинф без тени холопства.
Поставил себе зарубку на память, но разговор с ординарцем пришлось отложить, поскольку заметил идущую к нам Имиру. Сначала из-за фургона показались тонкие руки с моим парадным камзолом, а затем и она сама. Улыбнувшись, девушка изобразила вежливый полуприсед и пояснила свои действия звонким голоском:
- Ваш мундир, господин офицер.
Нарядной тряпке вчера изрядно досталось во время событий в тумане. После возвращения на «гауптическую вахту» как мог, подсвечивая себе браслетом, избавился от пыли, оборвал кое-где свисавшее лохмотьями шитье, чтобы метаморфозы моем облике не слишком бросались в глаза. Вряд ли аккуратист Фишер не заметил потрепанного вида офицера по особым поручениям, но тактично промолчал.
Искренне поблагодарил девушку за своевременную услугу. Барону и офицеру не пристало заботиться о состоянии собственного гардероба, а подлеца Редди, извинит только то, что им уже закусили создания Бездны. В ответ на похвалу Имира почему-то опустила взгляд. Э-э-а… на чаевые намек? Повод для разговора?
- У тебя какая-то просьба, милая?
- Нет-нет, господин. – В подтверждение своих слов она отрицательно мотнула закутанной в платок головой и поспешно удалилась.
- Акинф, через пять минут жду всех командиров для доклада. Никодима и Самсона тоже позови. Да и Фому обязательно пригласи. Скажи, долго не задержу.
Ординарец кивнул и удалился, оставив меня наедине с котелком чистой воды, принесенным для утренней гигиены.

Заседание штаба получилось весьма информативным для меня и продуктивным в плане ЦУ для подчиненных. Притом, что люди знали свое дело и делали его не за страх, а за совесть. Для опытного офисного обитателя это было все еще непривычно.
В первую голову объявил, что вчерашние трения с полковником улажены, отряд признан самостоятельной боевой единицей и чинить препятствий при выполнении нашей миссии Фишер не планирует. С каждым моим словом уверенность в завтрашнем дне на лицах подчиненных проступала все четче. И я радовался этому зрелищу! Еще бы! Ведь не перед расстрельной командой стоял, судьбу проклиная, а в кругу верных товарищей планы на будущее строил. Пришлось народ огорчить, что полностью расслабляться не следует, пока не окажемся за стенами Золотой Рощи. Имущества разного нахапали горы, а «активных» штыков дефицит. Непонятно, кого следует бояться больше: «своих» вроде Фишера или чужих. Бандиты не будь дураками уже просочились козьими тропами в приграничные степи. Граничары тоже те еще волки. Дезертиры и наемники опять же бродят в поисках легкой добычи. Налетит крупная банда и не отобьемся…
Пока командир дрых и сновидениям ужасался, работа в лагере кипела во всю. Еще до рассвета поварская команда приготовила кашу, испекла хлеб. Специально для раненых сварили бульон и вскипятили воды для отваров и дезинфекции повязок. Личный состав употребил кашу с мясом и салом, похрустев трофейными маринованными овощами на закуску. Запили плотный завтрак горячим чаем: «господский» напиток вошел в привычку среди рядовых моей роты. Теперь бойцы занимались чисткой оружия, починкой одежды и снаряжения. В ближайшей перспективе предстояли пополнение боекомплекта, сортировка трофеев, профилактика телег и повозок перед дальней дорогой и прочие дела в порядке важности.
Белов предоставил обновленный список личного состава. Итого под моим началом аж 26 стрелков, больше, чем в первый день на болотном острове, но меньше чем после штурма Длани. Несколько спасенных из зиндана пленников оказались граничарами и двое способных ходить, «дезертировали, прихватив ружья» сразу после боя. Евгений интересовался, следует ли их арестовать, когда они придут навестить своих раненых товарищей. За инициативу поблагодарил, дисциплина, конечно, прежде всего, но идею отверг:
- Они на нашей стороне, больше чем кто-либо другой и это их территория. Два ружья и пара бинтов не великая плата за кислую мину полковника Фишера.
Капралы хмыкнули и подбоченились. Трудно представить, что вчера пережили мои бойцы: командир арестован, а вместо отдыха и наград светит междусобойчик с союзниками. На закуску после страшного боя и большой победы. Но все хорошо, что хорошо кончается.
- Господин Немчинов, обрисуйте, пожалуйста, ситуацию с ранеными. Мы вольны продолжать путь, вот только многие ли перенесут дорогу?
- Сутки покоя. – Фома задумчиво пожевал губы. – Кому суждено умереть – умрут, остальные окрепнут для дороги.
- Сколько всего людей у вас на попечении?
- Тех, кого можно спасти – шестьдесят два человека. Мы объединили усилия с медслужбой волонтеров. Шестьдесят два на сегодня это общее количество пациентов.
Воцарилось молчание. Каждый задумался о своем, я же о цене победы. Очень надеюсь, не придется в глаза матерям смотреть.
- Сколько из них можно вернуть в строй в обозримом будущем?
- Чуть больше трети. В Роще скажу точнее…
- Что-нибудь нужно?
- Фуры. – За кратким ответом крылась большая работа. Все прочие проблемы госпиталя он решил совместно с обозным главой либо самостоятельно.
- Никодим, у кого в лагере есть фуры? – спросил, в процессе угадывая правильный ответ. Речь шла о санитарных или грузовых армейских фурах с рессорными подвесками. Обозный глава подтвердил мои догадки, ни у граничар, ни у волонтеров Драгомирова ничего подобного в распоряжении не было. Захваченный у сквернавцев транспорт проблему не решал, для перевозки раненых требовались более комфортные экипажи. Дороги и «техника» здесь такие, что три дня жестокой пытки подопечным Немчинова гарантировано.
– Придется навестить полковника…
Несмотря на накрывающую нас тень, обратил внимание на изможденный вид медика. Запавшие глаза и щеки, обострившиеся черты, по-стариковски неопрятная щетина, да и седины прибавилось.
- Господин Немчинов, вам необходимо отдохнуть. Я не могу приказывать, но прошу: поспите хотя бы несколько часов. Тем более, есть, кому позаботиться о ваших пациентах.
- Да, вы правы. У Киры подежурят послушницы. С вашего позволения. – Прошептал одними губами Фома и ушел. Послушницы? – мелькнул интерес и пропал, затертый более важными вопросами.
Из-за ранения Прохора обязанности начальника вооружений поручил Самсону Ковальскому. Он, как и канонир Оркан выразил согласие продолжить службу за цехин в день и капральскую долю в добыче. Магически одаренный наемник, да еще проявивший себя в деле, на мой взгляд, стоил дороже. Повысить ему оклад решил в обязательном порядке после, но при удобном случае, чтобы избежать склок в коллективе. Самсон словно острый палаш врубился в курс дела, поскольку у покойного Городецкого занимал аналогичную должность.
Новый начвор выложил перед собравшимися распиленный металлический футляр с запасным гамионом к штуцеру «Марксмана». Половину занимал нормальный камень силы, половину – стекловидная масса, идентичная по весу – подделка! Самсон скрупулезно проверил каждый запасной гамион из взятых на вооружение, правда, не столь варварским способом, а при помощи своего дара. Дефект обнаружился у большинства запасок, взятых в бою у Длани. Если основные камни, как и положено, вмещали энергии на шестьдесят выстрелов, то запасные как один обладали лишь половиной стандартного объема.
В ожидании штурма полупустые основные гамионы заменили на запаски и жестокая правда выяснилась посреди решающей атаки противника. Четверть боекомплекта у доброй половины стрелков корова языком слизнула, а ставка делалась на огневое превосходство. К тому же замена гамиона вовсе не секундное дело. Хорошо, что каждый боец имел под рукой по нескольку заряженных ружей и пистолетов, да основную кровавую жатву сняла картечница.
По словам нового начвора, винтовки разных систем и калибров, взятые с тел офицеров-изменников и наемников, имели полноценные запасные элементы. Следовательно, имперцы продали бандитам намеренно ухудшенное вооружение. Скорее всего, со стороны «оружейных баронов» имела место банальная жадность, нежели коварный расчет, ведь гамион – самая дорогая часть местного огнестрела. Но продавцы вместо золота получили заслуженный свинец, а пребывающим в Бездне покупателям, уже не до стрельбы. «Марксманы» достались хорошим парням, заодно и головная боль как вернуть оружию утраченные характеристики.
Главный специалист по камням силы «выскочил» из своего «смертника» как чертик из табакерки. Из его сбивчивой мыслеречи рисовалась следующая картина. Сейчас в полевых условиях сделать ничего невозможно - Да оградит меня Асень от попыток приспособить к «марксманам» гамионы от «дербанок»! – но впоследствии, если мне суждено будет постичь и осознать, то изготовление «столь примитивных объектов» станет для господина Романова рядовым событием. Вот сотворить «объект из баронессы» - это достижение, а «наварить игрушек для пострелушек» по плечу толковому ремесленнику, владеющему несколькими секретами. Проскочив эти несущественные, на его взгляд, подробности, Ральф взялся живописать, что за штуковину он создал. Пришлось ученого оборвать, чтобы не мешал проводить совещание.
- Что ж, пока воюем тем, что есть. А что у нас есть, кстати?
- Всего богато. – сверкнул глазами Ковальский, извлекая кипу серой бумаги. – Пока разобрали, да сочли с друже Орканом только новье.
Посетовав на разнобой в калибрах и системах, Самсон предложил перейти всему отряду на штуцеры и револьверные ружья, благо прежние трофеи и свежие поступления позволяли вооружить и обеспечить боекомплектом от полусотни человек, в зависимости, насколько придирчиво будем выбирать образцы. В Ущелье «марксманов» захватили вдвое меньше, чем у Длани. Может, торговцы смертью поленились, может по другой причине. Зато у наемников оказалось много неплохих револьверных винтовок сносного качества и состояния, многие с полноценными запасными элементами. Хотя и разного калибра. Шустрый начвор уже подготовил дюжину комплектов: винтовка, запасной гамион, сумка-пульница или бандольеро и принадлежности. Основу огневой мощи сквернавцев во вчерашнем бою составляли все те же двуствольные «драгунки», дебанки второй модели и их грымские копии, а так же дульнозарядные нарезные карабины немецкого производства. Этого добра взяли полсотни. Помню, поднял один, повертел, приложился. Простой и с виду надежный егерский штуцер. Начвор добавил, что исключительно точная «зброя» с емкими мощными гамионами, а главное, одного калибра с «марксманами». Чем не кандидат для вооружения новобранцев? Ковальский согласился, но со странной формулировкой: «Не можно жолнежу без штыка», а егерские штуцера как раз комплектовались отличными длинными тесаками.
Традиционно среди трофеев широко представлены различные пистолеты и множество обрезанных дербанок первой модели, как укор военачальникам Армии Освобождения.
Распорядился всем капральствам сегодня заменить оставшиеся дербанки на винтовки с полноценными запасками и провести занятия. Возможному пополнению выдавать немецкие штуцеры. Для первоначального обучения стрельбе, а там посмотрим.
- Есть. – откликнулись хором Буян и Белов. Разведчики Молчуна вооружились еще до болотного марша исключительно офицерскими скорострелками.
- Итак. Задача номер один, господину обозному главе Наумову – подготовить баню. Очередность помывки капральств сами определите, отцы-командиры. Фурами займусь лично. К черной работе привлекайте приблудных, солдатам нужен отдых. Оплата - из казны деньгами или продуктами. Задача номер два, господа капралы, и лично вам, господин Белов – дисциплина. Да, мы победители, но помилуй Асень каждого, кто затеет свару с солдатами из других отрядов или проявит неуважение к офицерам… Так же доведите особо, что кроме вас им больше никто не указ.
Баню народ одобрил. Не прикажи я, сами бы организовали.
- Идем далее. К отряду прибилась всякая публика. Не отряд, а табор! За сегодня отфильтровать: кто не годен в солдаты и возницы, или не наймется на работы – за ранеными ходить, прачками там, водоносами или еще кем, гнать в три шеи. Обозный глава и господин подофицер - это ваша общая задача.
- От иных много пользы было, другие немощные, а дети с теми, кто нам помогает, как их гнать? – засомневался Наумов.
Вот ведь большое сердце на мою голову! Уж и забыл, как локти кусал на лесной опушке, где бросили повозки и гору имущества, чтобы уйти от погони. Простое правило: оброс барахлом и бабами, потерял мобильность и дисциплину. Пока не выучим, будем повторять.
- Никодим, сказано тебе: в шею! Кто на службу не пойдет, нахрен с пляжа… долой из лагеря. Вот, что, друг ситный. Подготовь сегодня записку, сколько и чего у нас есть из еды, какой расход в день, раскладку-закладку. Емельян же вроде жив? Грамотный? Вот его и запрягай. Тем, кто вчера нам помогал, кто сильно ослаб, болен, детишек опять же, их пока стоим лагерем - кормить бесплатно. Варите им после солдат, но с оглядкой – нам своих кормить надо. Евгений, пожалуй, вы берите в свои руки наведение порядка в расположении части. Выполнять.
Помолчал, давая подчиненным переварить приказы.
- Молчун, сколько у тебя в строю?
- Пятеро.
- Ставь всех на охрану имущества.
- Есть.
- Господин Романов! Стрелок Аристарх в почетном карауле у знамени. – отчеканил Белов.
- Это правильно. Господин Белов, в обед разведку сменить, график дежурств, караульная служба - на вас.
- Есть.
- Теперь еще ближе к хлебу насущному. После обеда, как раскидаемся с делами, собираю трофейную комиссию в прежнем составе: господин Белов, обозный глава и я. Итак, господа, за работу!
Совет завершился, но Белов не спешил уходить. По лицу было видно, что его тяготила какая-то проблема.
- Евгений, скажите же, в чем дело? Кстати, вы не видели этого недоумка Рэдди?
- Дело, собственно, в нем. – Подофицер скривился как от зубной боли. – Исчезли мои сбережения и кое-какие вещи. Полагаю, он меня обокрал и сбежал.
- Вот как? – у меня зародились нехорошие предчувствия. – Минутку.
Рванулся к своему ранцу, вытряхнул небогатое снаряжение – набитого монетами кошелька не оказалось, да и самих пожитков убавилось. Издал горький смешок и совсем неблагородно запустил к небу матерок, а пятерню в шевелюру. Вот ведь как бывает, мародерствуешь напропалую, то есть трудишься изо всех сил, а какой-то проходимец ловким движением оставляет тебя без копейки денег.
- Что ж, Евгений, позвольте пожать вам руку, как собрату по несчастью. Крепитесь. Мужайтесь. После обеда наши финансовые дела немного пойдут на лад. Легко пришло, легко ушло – так говорят островитяне.
(Островитяне - распространенное наименование жителей империи, старейшие провинции которой расположены на островах.)
Однако мои слова не произвели на подофицера должного эффекта. Видимо, юноша очень рассчитывал на эти средства и не считал, что они ему легко достались. Оно и понятно, сам лично кипел от возмущения, заменяя рвущиеся нецензурные выражения первой пришедшей в голову белибердой. Да уж, разве не дворянская добродетель – сохранять хорошую мину при плохой игре?
- Евгений, друг мой, не печальтесь. Беру это дело на себя. Если негодяя удастся отыскать, он пожалеет, что вылез на белый свет из сточной канавы. Так обмануться в человеке, прах и пепел!
- Благодарю. – огорченный происшествием юноша кивнул и ушел. Подумал в след, что отделять агнцев от козлищ сегодня он будет с особенным рвением.

Себе до обеда наметил проинспектировать госпиталь для воодушевления раненых и контроля трудоголика-Фомы, затем посетить полковника насчет аренды фургонов и попутно расследовать бегство вороватого слуги. Присланный Фомой Харитон задержал меня полчаса, меняя повязки и обрабатывая травмы. Благодаря госпоже Удаче и Акинфу за вчерашний день моя коллекция ран обошлась без свежих поступлений - синяки, ссадины и легкая контузия не в счет. По словам Харитона пулевое под лопаткой скоро перестанет меня беспокоить совершенно, укус и ожег твердо встали на путь исцеления и свернуть с него санитар им не позволит. Молодой медбрат перенес бессонную ночь лучше княжьего лекаря, но зевал просто заразительно.
Пока шел сеанс терапии, Акинф успел опросить народ в лагере и, глядя на меня глазами побитого пса, доложил, что Рэдди от моего имени получил пару пистолетов у Ковальского и консервы у обозного главы. Вещи, пропавшие из моего и беловского ранцев ясно свидетельствовали, что воришка наладился в поход.
Харитон нас покинул и настало время для беседы с ординарцем.
- Тебя, Акинф, не виню. Сам в человеке ошибся, да еще и Белову такую свинью подложил. Давай поразмыслим, зачем Рэдди совершил столь опрометчивый поступок?
- Торопился? Или еще что пропало? – предположил Акинф.
Пронзила догадка – магический навигатор еще вчера находился в ранце, а когда опростал его перед Беловым, девайса не было!
- Планшет! Да мать его через три колена в печенку! – Я резко вскочил и обошел вокруг крошечного костерка. - Сдается мне это дело по твоей части… Расспроси Имиру. Она же с этим, как его Риттером… сопровождала, в общем. А Рэдди назвался его бывшим слугой. Все, что знает про этого ушлепка, выясни. Где они по пути в часть останавливались, есть ли у него знакомые по маршруту до Рощи. Сам сообразишь еще чего спросить.
Нехорошая догадка пронзила мое сознание. Пытаясь сдержать нервное возбуждение, ходил и сжимал-разжимал кулаки. Понизив голос, продолжил:
- Планшет-планшет… Он не просто так его взял! Либо должен его вернуть, либо знает, кому продать. Понимаешь?! Это выход на организацию, у которой мы ружья и гамионы отняли. Он не планшет продаст, а наши головы. Он не должен добраться! Городецкий говорил, что у того, кто их нанимал, тоже имелся такой планшет. Узнай у Самсона и Оракана, кто это был, где, когда, приметы нанимателя, может, тайные слова для опознания, в общем, все, что скажут. Они теперь с нами в одной лодке, должны помогать, но суть дела пока не открывай. Ты грамотный?
Акинф утвердительно кивнул. Задачу изложил скороговоркой, но повторять не пришлось.
- Возьми из офицерских вещей бумагу, запиши, все что скажут, любую мелочь. Кажется, это дело не на одну трубку…
- Граничары сторожат ущелье крепко.
- Верно! Так-так! Он же спал на ходу и миновать патрули никак не мог. Либо гада подстрелили и теперь наши деньги и планшет в тайной захоронке, либо затаился в лагере. Будем искать. Но прежде позавтракаем.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:25 | Сообщение # 205
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Хорошо, что не позволил себе набить пузо, как привык в той прежней жизни. От вида ран и людских страданий, запахов полевого госпиталя пополам с другими «ароматами» - делалось невыносимо дурно. Крепился, двигаясь на ватных ногах от кучки мужичков с самодельными костылями, до последнего пристанища безнадежных в отдельно стоящей палатке, затем от лежака к лежаку с теми, кто, по мнению Немчинова должен пойти на поправку. Ободрять бойцов словами не смог внезапно все буквы и звуки налипли комком в горле.
Медперсонала сильно прибавилось: дюжие древичи-санитары, уносили на носилках покойника, снующие с кружками-плошками и всякой медицинской поклажей в руках девушки. Очень много новых лиц и среди раненых. Волонтерам предыдущая осада и штурм артиллерийской батареи обошлись немалой кровью. Да и полк Фишера подбросил примерно капральство заболевших во время марша солдат.
- Прохор! Жив! – В ту же секунду пожалел, что крикнул это нелепое «жив». И без того со вчера знал, что жизнь каптенармуса вне опасности.
В глазах Смирнова стояли слезы, а перебинтованные руки указывали на перетянутую полотном культю ниже колена правой ноги. Рядом находилась очень молодая девушка в светлом переднике с вышитым листом Асеня. Несмотря на покрасневшие от слез глаза и распухший нос весьма симпатичная.
- Вот, ваше благородие… отбегался Прошка. – надсадно произнес раненый, силясь приподнять голову. Сестра милосердия отерла полотенцем капли пота с его серого лба.
- Ты мне это брось! Отбегался! Еще на свадьбе своей спляшешь! – совершенно искренне попытался приободрить начвора. Говорил громко, поскольку Прохор пережил контузию.
- Так не можно же нам. – горько оскалился мужчина.
- Как это не можно? Как я скажу, так и будет, а я говорю – можно! Ты теперь свободный человек Прохор Смирнов и при деньгах...
- Да как же... вашбродь, не гоните! Служить буду-у! Я могу-у! – в голос зарыдал искалеченный начвор и потянул ко мне руки. Девица вскочила испуганной наседкой, не зная то ли беспокойного пациента успокаивать, то с ним заодно меня умолять.
В русинских частях разрешение на брак давал командир батальона или полка. Естественно не бесплатно. Память Ральфа не сохранила ничего о запретах для солдат погибшего батальона. Прохор с моих слов заключил, что я отправляяю его в отставку, утешая возникшей возможностью жениться и добытыми деньгами. Надо следить за языком, а то по сердцу резануло, а оно у меня одно и не стальное.
- Да не гоню я тебя, солдат! Служить будешь. Прогонять в мыслях не было. Да ляг и успокойся! Ляг! Нет в моем отряде рабов, вот я о чем. Понимаешь? Понимаешь?!
- Да!
- Вот и хорошо. – сжал его руку выше локтя, чтобы гарантировано не бередить ран.
- Батюшка… благодетель…
- Тьфу! Ты сам заслужил храбростью своей и геройством! Сам видел, что на болоте никого не бросили, ни в плену у поганых никого не оставили, как княжна велела. У трактира всех собрали и вывезли! Неужто сейчас кого бросим? – обернулся к другим солдатам, которых незаметно собралась изрядная толпа. - Ты ж гренадер! У гренадеров вместо слез пули! Да чего ревешь-то?
- Вспомнилась жинка моя Катерина. Под князьями осталась…
(остаться, быть «под князьями» - распространенное в русинском штате Колоний выражение. Означает пребывание оставшихся в русинских княжествах родных и близких, обычно в состоянии крепостной или иной зависимости. )
- Ну, понимаешь, только собрался на твоей свадьбе гульнуть! А если есть жена законная, надо ей при муже быть. Так, братцы?
Перебинтованные покалеченные «братцы» оживленно галдели, переваривая ранее услышанное, куда важнее далекой и чужой Катерины. Едва осенило, как сразу же пожалел, что рядом некому врезать мне за такое! Номинально солдаты не являлись крепостными. Барщина, оброк и другие повинности закабаленного земледельца исчезали вместе со сбриваемыми в карантине волосами. С другой стороны рекрутчина в народе справедливо считалась много худшей долей, чем принадлежать самому лютому самодуру-помещику. Опять же отказ солдат от прежней фамилии откровенно намекал, что они собственность армии. Конкретно в нашем случае – светлейшего князя Белоярова.
Поскольку все еще слабо ориентировался в местных реалиях, похоже, снова накосячил. Объявление воли нижним чинам, а как иначе трактовать слова: «В моем отряде рабов нет?» - может иметь далеко идущие последствия для карбонария Романова. Вряд ли потерпевшая сторона – проглотит такую наглость. Пришлось дезавуировать заявление:
- Значит, повторяю еще раз. Дойдем до Золотой Рощи, каждый будет волен решать, ГДЕ ему дальше служить. В вольной роте лейтенанта Романова на защите Золотой Рощи или в батальонах у князя Белоярова. Это раз. Там же вся добыча будет продана и кому, сколько полагается, получат свои доли. Сегодня сочтем вчерашний прибыток: раненым полагается двойная доля, увечным тройная. Можете выбрать из своих рядов доверенное лицо в помощь нам. Это два. Как и обещал, буду хлопотать в штабе армии и перед князем, чтобы погибших в засаде товарищей наших записали павшими в бою и больше обычного рекрутов с их общин не требовали. Список господин подофицер Белов подготовил.
Народу собралось порядком. В задних рядах задавали вопросы, на вопрошавших «шикали», отчего гвалт только увеличивался.
- Дальше. Часть и прошлой и новой добычи назначена в помощь родственникам погибших. Сколько на это дело всего денег выйдет и как это лучше устроить станет ясно в Роще.
Перевел дух, думая как поступить с женой каптенармуса. Обещать надо аккуратно, у меня, конечно, цельный маг в браслете квартирует, но вряд ли он сможет телепортировать ее из далекого княжества за тридевять земель в русинский штат Колоний. Да, география наука не дворянская, хоть бы атлас глянул, прежде чем языком болтать.
- Ты, Прохор, главное поправляйся, а там видно будет. Война план покажет, солдат.
На выходе столкнулся еще с двумя медсестрами в «фирменных» асенитских передничках и шапочках. В руках корзиночки с бинтами, свернутые одеяла-простыни. Светленькие, чистенькие, робкие. В паху вдруг сделалось тесно, в животе томительно щекотно, а в голове пролетело телеграфом: «Милашки. Я бы вдул. Каждой отдельно или двум сразу». Следом пришло ощущение, словно кто-то снисходительно и мягко погладил меня по голове, как шаловливого ребенка.
«Извини, княжна! Вчера перед женским полом нагрешил весьма, но все равно бы вдул!» - упорствовал я. В ответ ощутил направленное на себя сочувствие. И вот уже сознание проецирует образы каких-то неизвестных пацанов в мундирах. Вызов? Дуэль? Черт, больно-то как железякой в кишки получить. Предсказуемый финал: деревенская баба ухватом перефехтует меня с саблей, а боевой офицер, пусть даже безусый юнец, порвет как грелку. Чужие невесты для погусарить са-авсем не вариант. Как говориться, «осознал свою вину, меру, степень, глубину!». Вот значит, какие тут порядки, неосторожный намек и одним мертвым наемником станет больше. Лады, держу себя в штанах.

Фу-у-х. Вот это я попал. Одно дело на болоте отчаявшийся народ в наемники вербовать, там можно было обещать что угодно, потому как мало кто верил, что выберемся. Здесь уже граница русинского штата. Свои законы, писанные и нет, традиции, кодексы – о которых ни я, ни Ральф, ни малейшего понятия не имеем.
Неплохо размялся, теперь не страшно и с полковником Фишером вчерашнее словесное айкидо продолжить. Кликнул Акинфа. Какой-то ветошью прошелся по запыленным сапогам, выудил из кипы трофеев и нацепил перевязь с «пырялом» в ножнах побогаче. Во время проверки, легко ли извлекается узкий клинок из ножен, пришло понимание, что у меня в руках здешний аналог шпаги, который называется «нобильшверт» или благородный меч. Статусная вещица - подразумевает, что владелец заслужил право на ношение. То, что нужно, чтобы подчеркнуть заявленную принадлежность к имперскому военному нобилитету, авось, не придется доставать, к моему удивлению Ральф фехтовал немногим лучше меня. Подсказал, как правильно нацепить, чтоб не вызвать подозрений и насмешек, и на том спасибо.
Поправил отороченную по верху белым нежным пухом треуголку, покрутился в мундире (ох, во век не рассчитаюсь с милашкой Имирой). Цепь с гамионом на шею - Акинф успел-таки снять с того щеголя, которого он заколол штыком в начале вчерашнего боя. Чего не хватает для полноты образа? Точно, перебинтовать запястье с браслетом и руку на перевязь. Не-е, милых сестричек по такому пустяку тревожить чревато, как-нибудь сам. Ординарец догадался, зачем необходим маскарад и пришел на помощь.
В палатку с извинениями сунулся Наумов. Весь «в мыле» и с деловым до жути лицом.
- Господин Романов, звиняйте, дело есть дело…
- Говори.
- Господин Кауфман и Виолетка Пинкроуз с просьбой. Просят уделить им имущества и припасов. За деньги.
- Они здесь?
- Нет – мотнул «гривой» Никодим. – Сказал им, заняты вы.
- Молодец – чужим ври, мне не смей. Что за имущество? Для кого?
- Дак девки… непотребные из трактира хотят обустроиться. Шатры, одеяла, ткани, свечи, а лучше лампы, дрова, посуду, провиант… вот список.
- Так уж и непотребные… - Последний узел на повязке вокруг запястья и с маскировкой браслета покончено. Акинф с Никодимом синхронно ухмыльнулись шутке.
- Так купить хотят или в аренду? – уточнил я. Вчера стало ясно, что обоз перегружен добычей. Заманчиво превратить часть ее в деньги для удобства транспортировки и дележки. Иначе часть снова придется бросить, чтобы вывезти всех раненых.
- Выходит, купить. – Выдохнул обозный глава. - На повозки размахнулись, да я отказал. Во Фрайбург они задумали идти.
- По повозкам намек понял, потороплюсь, а то перекупят. Хм, интересно, откуда у Кауфмана деньги? По их просьбе - давай так. Мне от тебя нужен отчет, чем богаты. От того и плясать будем. Пока же сам реши, чего дать из мелочей, нам не нужных и сколько денег взять. Но прежде, главные дела сделай…
- Не извольте беспокоиться! – заверил меня Наумов и задернул вход в палатку.

До Фишера не добрался. Со стороны полковой гауптвахты доносился барабанный бой и хлесткие удары. Прежде, чем перед нами развернулась отвратительная сцена, меня посетила догадка, что предстоит познакомиться еще одной деталью местного колорита - телесными наказаниями в Армии Освобождения. Так и оказалось. Вдоль скалы расположились две шеренги фрайбургских гренадеров, вооруженных прутьями. Между рядами под барабанную дробь пропускали голых по пояс шестерых бедолаг с разукрашенными спинами. Экзекуция длилась уже долго – вспомнил, что барабаны в этой части лагеря начали выбивать дробь когда я возвращался из госпиталя.
Главный распорядитель мероприятия грузный офицер в красном мундире и белых облегающих брюках поприветствовал меня на имперском наречии. Вчера при штабе я его не видел. Этикет требовал ответить тем же:
- Лейтенант Романов, барон. Кого имею честь приветствовать?
- Капитан Эдвард Ван Хорн. Как вам погодка? Душновато, не так ли?
Погодка? Еще бы фуфайку напялил, дружище! Помимо мундира толстого сукна капитан облачился в светлый толстый жилет, из-под которого виднелась рубашка или сорочка. Упомянутые ранее брюки из ткани тонкой выделки спускались в высокие черные сапоги. Образ дополнял сияющий золотом массивный горжет с двумя маленькими гамионами, трехцветный офицерский пояс. Его «Нобильшверт» с золоченым эфесом покоился на богатой перевязи с пышными кистями, а вот свой титул господинчик не назвал. Следовательно, капитан небрежен в общении.
Ван Хорна сопровождал пожилой осанистый лакей в полувоенном наряде, но без оружия. Мужчина носил на лице пышный и густой монолит из усов и бакенбард, тщательно брил подбородок. На седой голове гордо красовался колоритного вида берет с помпоном.
Здравия желать этому извергу совершенно не хотелось и чтобы вновь не попасть впросак мысленно воззвал к Ральфу, как тут принято обращаться к вышестоящим из другого подразделения. Но капитан меня опередил, зашептав, выделяя интонацией наиболее важные для него слова:
- Лейтенант - это ваше ОФИЦИАЛЬНОЕ звание? Насколько мне известно, ВАШИ ЗВАНИЯ идут с понижением от общеармейских на ступень для как это… конспирации. Так что мы с вами, выходит, ровня?
- Выходит, господин капитан, в хозяйстве полковника Фишера не известно, что есть «военная тайна». – последовал прохладный ответ. - Я выполняю специальное поручение штаба армии, и не волен сообщить ничего сверх того. Прошу принять ситуацию как она есть.
На последней фразе приложил правую руку к сердцу, как принято у имперских нобилей. Для полноты образа.
- Понимаю. – капитан приподнял короткий кивер с массивной бляхой и пышной «метелкой» за кожаный козырек, обнажая недлинные рыжие волнистые волосы. - Могу называть вас Богдан?
- Если вам будет угодно, Эдвард.
Собеседник снял тесные белые перчатки и протянул мне пухлую ладошку, которая оказалась на удивление крепкой. Поймав искру удивления в моих глазах, Ван Хорн улыбнулся, наклонив голову к левому плечу. Он напомнил мне чуть погрузневшего доктора Ливси из старого мультика «Остров сокровищ». Такой же пышущий здоровьем, осознанием собственного превосходства и с толикой сумасшедшинки во внешности и поступках.
- Как вам экзекуция, Богдан?
Сквозь град хлестких ударов доносились редкие глухие стоны.
- Они называют ее «березовой кашей» и вкушают сие блюдо регулярно. Я знаком с русинскими обычаями и мне происходящее не удивительно.
- О нет, только не сегодня! – Эдвард умудрялся говорить, скаля крупные зубы в подобии улыбки. - Сейчас секут не русинов. Это зибиры из Ар-тарии. Совсем не понимают человечий язык. Ди-ка-ри!
Я не удержался от усмешки, вспомнив фольклор из прошлой жизни «Ты, что не русский? Русского языка не понимаешь?». Эдуард не уступал мне ростом, а сноровкой в рукопашной наверняка превосходил, но до судорог захотелось закатать ему с правой, свернуть его лиловый нос на бок и поинтересоваться: а ты, свинья, по-человечески понимаешь, что пороть людей нехорошо?
- Любопытно. Что за враг вам подсунул такой дрянной матерьял?
Собственно говоря, а чего я завелся? Наивно полагать, что дисциплина в моем подразделении держится лишь уставом, да присягой. Наверняка, «отдельные спорные моменты» подкреплены кулаками мастеров и сержантов, а то и штыками идущих позади.
- Отлично сказано! Ха! Разрази меня гром, если у меня был выбор!
- И в чем же их преступление?
- Из Фрайбурга моя рота вышла с девятью зибирами. Дорогой один издох. А сегодня капралы не досчитались сразу двоих.
- И как дорого нынче обходится дезертирство?
- Пятьсот ударов на рыло. – охотно пояснил капитан и зачем-то добавил: - Ха! На каждое немытое лесное рыло!
Сосчитал глазами - двадцать пять молодчиков в шеренге, соответственно во второй столько же. Если по одному удару от каждого, получается, по десять прогонов на брата.
- Еще держатся на ногах… Вызывает уважение, Эдвард, разве нет?
- Это только первая часть. Я позволю им отлежаться пару дней и прогоню сквозь строй повторно. Вот тогда пташки запоют, они всегда поют, поверьте мне. А их вопли предостерегут других малодушных от глупых поступков.
- Эдвард, почему я не вижу полковника? – попытался сменить тему.
- Порка вгоняет его в тоску. Хотя настоящего мужчину она стимулирует!
В конце фразы капитан смиренно потупил глаза. Невольно проследив, я с омерзением обнаружил, что у «настоящего мужчины» топорщится ширинка. Блеать! Ах ты ж еханный ты ахтунг! Точно, сейчас получишь голенью в промежность, затем с правой в «сливу»! Еще и еще, чавкая-брызгая юшкой, вдолбить эту наглую самодовольную улыбочку в харю. Повалить и топтать скотину, перемешивая ребра с ливером, слушая поросячьи визги. Пока мозг генерировал сценарий расправы, руки жили отдельной жизнью, не собираясь выполнять грязную работу. Правую остановил на половине пути к кобуре с пистолетом, изобразив для маскировки невразумительный жест. Пусть думает, что я о чем-то своем задумался.
Фееричная картина для солдат – стоят два офицера, улыбаются друг-другу, у одного обтягивающие штанцы вздымает эрекция. Второй в ступоре. Охренеть, что мужики подумают.
Мужики, точнее невольные палачи, промаршировали мимо нас двумя шеренгами, сжимая в кулаках пучки прутьев. Розог или шпицрутенов - мы с Ральфом оба оказались не сильны в специфической терминологии. У скалы остались сидеть на земле под караулом шестеро избитых солдат.
- У тебя дело к Удильщику? - Со второго раза только услышал, что капитан интересуется, какое у меня дело к полковнику Фишеру.
- Удильщик? Забавное прозвище. – Неизвестные острословы обыграли фамилию полковника «рыбак» и наименование полового члена - «уд». Внутренне прикрикнул на себя: «Соберись!». - Эдвард, у меня дело касательно… Нужно достать пару-тройку фургонов. Поможешь?
Рыжий капитан вновь наклонил голову к плечу, и не сходящая с его лица улыбка сделалась отвратительно широкой. Глаза излучали тот самой блеск, именуемый не иначе как алчным. Крупные ладони теребили кивер.
- Могу уступить превосходную в своем роде вещь. Поступили из Метрополии перед началом кампании.
Ван Хорн принялся расхваливать транспортное средство, словно заправский торговый представитель, увлекая меня за собой. К слову, весь наш диалог проходил на так называемом «универсальном» или еще «популярном имперском» - языке торговли, войны и всякого ремесла. От той версии сверхдержавной «мовы», на которой вчера объяснялись с полковником Фишером, народная версия отличалась лексикой, более простым порядком слов в предложении и еще рядом мелочей. Обеими версиями благодаря Ральфу я владел в совершенстве.

Фургон стоил тридцать пять империалов, но он того стоил. Ладный, вместительный – человек шесть с комфортом уложить можно, в отличном состоянии – Акинф осмотрел под днищем колеса, стальные оси, рессоры и украдкой просемафорил, что все в порядке. Прилагался полный комплект упряжи и принадлежностей для обихода движущей силы – четверки полудохлых куланов. Животные так же входили в цену.
- Беру! – согласился я. - Как говорят русины, по рукам!
Капитан отдал краткое распоряжение, сопроводив его жестикуляцией, и находившиеся неподалеку синие мундиры резво взялись разгружать покупку. Тюки и мешки перекладывали на другие телеги и под навесы.
- Надеюсь, у меня не возникнет… осложнений с полковником или интендантами?
- О нет! – уверил меня капитан. - Это имущество моей роты и я волен им распоряжаться полностью.
- Кто еще из ваших сослуживцев готов уступить мне свои фургоны?
Через пять минут аналогичная сделка состоялась с неопрятным, краснолицым и страдающим с похмелья здоровяком, представленным мне Ларсом Эриксоном, капитаном «правофланговой» гренадерской роты. Прочие обозы оказались укомплектованы телегами и повозками разной степени ушатанности. Глянул и сморщился, мои вчерашние трофеи выглядели лучше. Еще два аналогичных фургона, по словам Ван Хорна, перевозили личное имущество Фишера. Обеспечить отправленный на войну полк специальными санитарными повозками отцы-командиры не озаботились.
Ван Хорн вызвался меня проводить и сделал знак возницам – их называли фурьерами – купленных повозок следовать за нами. По пути капитан пояснил, что его рота «несколько сократилась» в результате дезертирства и «естественной убыли». Только поэтому отличная фура досталась мне так дешево. Многословие собеседника выдавало его с головой: Ван Хорн считал, что напал на золотую жилу и спешил разработать ее до конца. Что ж, готов в этом вопросе пойти ему навстречу, обменяв мертвый металл на живых людей.

- Скажите, Эдвард, в вашей роте наверняка те смутьяны не единственные? – забросил предприимчивому офицеру наживку. Ни на минуту не забывал, что своим выживанием обязан сплотившимся вокруг меня людям, которые сейчас, увы, большей частью погибли или находились в госпитале. Пока существует «вольная рота», быть кондотьеру Романову в безопасности, при деле и деньгах.
- Понимаю, к чему вы клоните… - капитан взял паузу, то ли считая в уме барыш, то ли таким образом начиная торг и надеясь слупить с меня за каждого рекрута подороже.
- Эдвард, всего лишь хочу избавить вас от головной боли. По дружбе. Скоро пожалуют сквернавцы и гонять смутьянов через строй станет затруднительно. Да, небольшое уточнение, следуя инструкциям, я формирую свой отряд исключительно по национальному признаку.
Ван Хорн нацепил свой кивер и нахмурился.
- Когда пожалуют сквернавцы, мне понадобятся все солдаты какие есть. С другой стороны островитяне не зря говорят про овцу. Десятка полтора уступлю. – задумчиво ответил он и назвал цену: - Здоровые русины обойдутся вам по два империала за голову.
Капитан имел в виду поговорку: «паршивая овца все стадо портит». Имперцы, стригущие половину мира, как никто другой знают толк в овцеводстве.
- Разрази вас гром, Эдвард! И молния в придачу! Это совсем не по-товарищески!
Особенно, если учесть, что капитан получил во владение рекрутов безвозмездно, то есть даром.
- Ваше предложение? – азартно продолжил торг он.
- Двенадцать цехинов и ни центом больше. Помилуйте, это же отбросы!
- По двенадцать, пожалуй, отдам зибиров. Семнадцать!
- Пятнадцать и зибиры в полцены.
- Пятнадцать и десять.
- С условием! Я выберу. Это хорошие деньги и ведомство меня не поймет, если я куплю негодный товар.
- По рукам! – согласился довольный продавец живого товара.
Вот же занесло меня в мир, где работорговля в порядке вещей! Акинфа ни порка, ни оптовая покупка соплеменников совсем не впечатлили. Хотя общались мы на имперском, но суть нашей беседы от него не укрылась. Гайдук повидал в своей жизни всякого и научился неплохо контролировать свои эмоции. Ординарец внимательно смотрел по сторонам и пару раз отлучался, видимо, по делу Рэдди.

Незнакомых личностей в пределах нашего лагеря поубавилось. Очень кстати по пути встретилась Имира. Пока доставили и передали фургоны Никодиму, девушка обернулась за закусками и бренди, накрыв импровизированный столик у моей палатки. Попросил ее «не дать капитану умереть от скуки», пока мы будем считать деньги. Ван Хорн не возражал, даже наоборот, и я заранее в душе повинился перед девушкой. Оказалось, напрасно. «Простимулированный» зрелищем порки капитан проявил себя джентльменом, то есть руки распускал в пределах терпимого.
Акинф кликнул Молчуна и разведчики приволокли сундук с казной в мою палатку. Вкратце обрисовал ситуацию Никодиму - требуемая сумма в семьсот цехинов за фуры была готова прежде, чем Ван Хорн допил первый «дринк».
Разбавляя бренди пустые разговоры, скоротали время. Я, как настоящий пользователь телевизора и Интернета, не догадался поспрашивать у капитана новостей, а он не горел желанием освещать текущие дела в колониях. Больше никто в нашу беседу не вмешивался. Никодим составил купчую на два фургона, которую продавец незамедлительно подписал. Вскоре к нашему лагерю подошла вереница из двадцати одного рекрута, возглавляемая капитанским лакеем. Людей, как принято в таких случаях, предоставили без оружия, ранцев и верхней одежды, а шестеро зибиров и вовсе стояли полуголыми. Аборигены далекой и загадочной Зибирии сгрудились вместе, остальные мужчины соблюдали некое подобие строя. Все без исключения бросали на нас мрачные отрывистые взгляды исподлобья.
- Итак, господин Романов, выбирайте! – хозяйским жестом капитан указал на своих подчиненных.
Помня о промашке со слугой, тихо воззвал: Княжна, не дай ошибиться! Сработало – Слеза откликнулась. Нет, я не приобрел рентгеновского зрения, чтобы «видеть» людей насквозь, но стоило задержаться рядом и во мне рождалось понимание: да, этот будет хорошим бойцом, пожалуй, и этот сгодится и тот, но надо будет наказать сержантам присмотреть за ними, а вот этому в отряде не место. Смурые рекруты слегка подались, наверное, ощутили переполнившую меня колдовскую силу. Со стороны действо выглядело довольно странно: кондотьер останавливался и от нескольких секунд до минуты вглядывался в лицо кандидата в наемники, затем заявлял «годен», либо пропускал без комментариев. Сокол отводил признанных годными в сторону, выстраивая в шеренгу. Все шестеро зибиров прошли отбор - честные, хоть и диковатые парни, которых злая судьба занесла на чужбину. Всего забраковал троих.
- Это не солдаты, а шлак. – прокомментировал специально для Ван Хорна оставленную на месте троицу. – При всем уважении к вам, не готов взять их даже бесплатно.
- Жаль, очень жаль. – причмокнул капитан, смакуя выпивку. Вряд ли он сожалел, просто должен был что-то сказать. Не каждый день выпадает возможность толкнуть армейского имущества на сумму, сопоставимую с жалованием за полгода.
- Эдвард! Сегодня отличный денек, хорошая погода, превосходный бренди и удачная сделка!
Генерировать любезности неприятным людям я научился в юные годы во время работы в предвыборном штабе депутата Госдумы. Дальше этот навык только прогрессировал.
- Истинно так. Выпьем!
Имира наполнила трофейные бокалы тонкого стекла трофейным же бренди с превосходным букетом и мы выпили. Капитан пил мелкими глотками. Я же прикончил свою порцию в два глотка, да и то из уважения к напитку. Первый скромный покатал по языку, вторым лихо отправил все содержимое в желудок.
Никодим положил на стол перед Ван Хорном купчую на солдат, придавливая лист толстой бумаги пузатыми кошельками. Еще минус двести сорок цехинов из кассы отряда. Зато капральства Белова и Буяна получат по шесть человек, знающих с какого конца браться за ружье. Зибирских охотников и следопытов решил передать Молчуну.
Капитан осушил свою посуду, закусил помесью груши и яблока, от добавки отказался и вежливо раскланялся. Не стал его удерживать, трофейной комиссии давно пора приступить к делу. Нечаянная покупка пополнения внесла свои коррективы в планы на день. А еще мне дико хотелось в баню, которая напомнила о себе запахом сгоревших дров и сновавшими мимо нас водоносами и довольными солдатами в исподнем.
Едва состоялась купля, как появившийся со стороны госпиталя Харитон без напоминаний занялся спинами поротых. Между делом попросил его осмотреть пополнение на предмет насекомых и заразных болезней.
Возник Никодим – он снова попытался получить санкцию на кой-какое имущество для все тех же «непотребных девок» до инвентаризации. Порученный ему отчет по продуктам, увы, находился в начальной стадии, ибо «маман» Пинкроуз наседала на старшину со страшной силой. «Строить» обозника не стал, приказал предприимчивую мадам игнорировать, а приобретенных солдат накормить и обеспечить сносной одеждой и обувью. Белову приказал распределить их по капральствам, указав ему наименее надежных и потому подлежащих особому надзору со стороны всех вышестоящих.
Пока мою «покупку» кормили и одевали, заглянул к Ковальскому. Вне зависимости от качества и мнения самого пополнения, получить оружие и экипировку у Ковальского предстояло всем. Все-таки отряд в зоне боевых действий. Это дело сержантов и мастеров - выяснить уровень подготовки и обучить. Положа руку на сердце, оснащение новичков послужило лишь поводом заглянуть в епархию Ковальского, мною двигали любопытство и корыстный интерес.
Начвор спрятался за телегами, где в окружении пирамид и завалов оружия, груды бандольер, сумок, кобур и ремней как большой кот щурился на не по-осеннему ласковое солнышко. Почесывая свой монументальный подбородок, Самсон барахтал в ручищах укороченное револьверное ружъецо и напевал на родном языке … колыбельную?
Перед ним на ящике в ряд лежали четыре кобуры с револьверами, совершенно отличных друг от друга всем, от дизайна и материалов до количества зарядных камор и калибров.
- Здоров будь, легионер!
Ковальский допел куплет и в свою очередь пожелал здоровья пану офицеру.
- Пуль к револьверному плежскому ружью хотел у тебя попросить. Калибр... эээ.
- Прошу. – Самсон жестом потребовал ружье.
Пока Акинф ходил за моим «мастерворком», Самсон пояснил, что клейма не только расскажут про калибр, но и тип пули. У стволов под свинцовые пули без оболочки нарезы глубже, а шаг оборота шире. У оболочечных и полуоболочечных – нарезы и шаг меньше. Получив винтовку, Самсон внимательно изучил цифры, знаки и буквы на стволе. Удивился непонятным словосочетанием:
- О-о, круль леон! – затем прикинул в уме и озвучил вердикт. - К вечеру сработаю. Полсотни. Добре?
- Добре.
- Оставляйте, почищу.
Прозвучало как укор состоянию ружья, отчего ответ получился не очень вежливым.
- Благодарю, но я сам не безрукий. Ветоши только дай и масла.
Мое внимание привлек украшенный узорами топорик на длинной рукояти. Эксклюзивная добротная работа сразу бросилась в глаза. Где-то глубоко внутри забрезжило смутное ощущение, что вещь мне пригодиться. Пока непонятно как, но узоры притягивали, а топорище просилось в руку. Вещь, однозначно! В Эрмитаж бы его определить, а не во вражью башку или полено.
- Он стреляет. – вмешался Акинф.
- Что? А? – Обух продемонстрировал мне зрачок дула и каплевидную ручку шомпола.
- Ух-ты! Точно беру. Самсон, скажешь Никодиму, чтобы из моей доли его цену вычел. А еще, будь добр, подбери мне саблю. Офицерскую. Но полегче этой. Хорошо?
Снял перевязь с парадно-выходной саблей и присоединил ее к куче трофеев, откуда и брал ее для похода к Фишеру.
- Будет сабля. – Начвор протянул мне кисет-сумочку с пулями к пистолету в топорище.

Время с оружием пролетело незаметно, пополнение накормили и приодели. А значит, настала пора для приветственного слова в моем исполнении. Эх, когда-то стеснялся публичных выступлений, каждый раз себя пересиливал, на интервью как на казнь шел. В прошлой жизни. Сейчас и сам не заметил, как хлопком привлек внимание и двинул речь.
- Солдаты! Вы теперь служите в вольной роте Богдана Романова, лейтенанта Армии освобождения. Это я. Здесь принято подчиняться старшим по званию, уважать товарищей, любить родину и не бояться врагов. Моя рота защищает Золотую Рощу от Скверны. Девиз наш прост: победа или смерть!
На последней фразе те, кто безразлично разглядывал носки своих стоптанных ботинок, резко подняли головы. В глазах некоторых загорелись искорки настороженного интереса. На лицах неблагонадежного контингента заиграли наглые ухмылки. Удивлены? Или оскорблены? Тем, что неофициальный девиз русинских батальонов прозвучал из уст офицера колониальной армии? Отметил себе этот моментик, чтобы не попасть впросак как с женой Прохора. Пусть меняются планеты и цивилизации, но всегда будет в избытке желающих призвать новичка к ответу «за базар».
- Это не просто слова. Вчера мы уничтожили врага, что был сильнее нас многократно. Потому что в бой нас ведет княжна Белоярова. Мы победили, потому что стояли насмерть!
У моей палатки возвышалось знамя, укрепленное пятой древка в пирамидке из камней. Рядом с Аристархом, исполнявшим роль почетного караульного, стоял, опираясь на костыль перевязанный Ермолай. Солдаты перевесили знамя на укороченное древко от пики, которое покрасили красным цветом и снабдили навершием от парадного протазана. Молодец, Белов, не дает мне забыть о главном.
- Вчера многие наши товарищи погибли, другие ранены. Мы никого не бросили. Сколько ушло в бой, столько возвращается. Это правило.
Теперь все рекруты поглядывали на меня с интересом. Лица их ожили, а спины выпрямились. Самое время растолковать про обязанности.
- За вас оплачено не просто деньгами. Это не значит, что вы чья-то личная собственность. Деньги эти добыты в бою. Нашей кровью. Теперь вы в долгу перед честными людьми. И долг этот надобно отдавать честной службой, прилежанием в боевой учебе, храбростью в бою. Пока долг на вас, половинного жалования будет достаточно. Во всем прочем вы такие же солдаты. Помилуй вас Асень, если кто собрался бежать! Знайте и то, что служба в моей роте для вас шанс выйти в люди. Остальные порядки вам объяснят сержанты и мастера. Честь имею!
Повернулся к Белову, и увлек его чуть поодаль для приватного разговора.
- Евгений, люди отличились в бою. Нужен список: кого из рядовых в мастера, кого из мастеров в сержанты. Из отличившихся учредить почетный караул к знамени по дням. Деньгами можно поощрить героев, хотя… лучше защитными гамионами и личным оружием!
- Список готов, господин лейтенант. – отрапортовал юноша.
- Отлично. После выдачи наградных хочу провести присягу… – И осекся. В голове сложилось все красиво: клятва перед лицом товарищей по оружию, поцелуй знамени… Не учел одного - Армии Освобождения стрелки княжеского батальона уже в верности поклялись. Купленные рекруты, возможно тоже давали присягу. А главное кому присягать? Самозваному барону? Все-таки я позиционировал роту как часть Армии Освобождения, а не личную банду. Каррамба и чьорт побери, что за день «своевольной метлы» сегодня такой?!
- Для пополнения... Клятву, в общем. Ну, вы же понимаете?
- Кажется, да. – подофицер не скрывал свою неуверенность. - Я поставлю в известность господина Немчинова. Как нашего нанимателя и хранителя Асеня.
- Да, отлично! Пожалуй, трофеи подождут полчасика, я больше ждать не могу. – на самом деле мне просто необходимо было спрятаться от людей и собственной некомпетентности.
- Все, вы работайте, а я иду баню! Акинф, не в службу, достань мне полотенце. И пойдем, пошепчемся.


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
Кержак Дата: Воскресенье, 01.05.2011, 14:36 | Сообщение # 206
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Ромео)
трудом превозмог себя, чтобы не выписать своим назначенцам документы тут же. И все же стал.

как то не согласованно - перепиши плиз

а в целом очень гуд и даже весьма

 все сообщения
РОМЕО-Varvar Дата: Пятница, 15.07.2011, 16:44 | Сообщение # 207
Фантазер
Группа: Авторы
Сообщений: 233
Награды: 3
Статус: Offline
Роль бани выполняли две вместительные обтянутые шкурами юрты. В отведенной командному составу стояла железная печка, на которой булькали кипятком чугунки. Внутри оказалось жарко натоплено, но никаких привычных условий проявить русскому человеку свою натуру не было и в помине. И пахло совсем не баней - родного запаха дерева, березовых веников и дров близко не чувствовалось. Посидеть, попарить кости не вышло, да и к лучшему. Время неумолимо летело, а я себе напридумывал «делов как дров»: еще одного толком не закончил, как несколько новых образовалось.
Распросы Имиры ничем расследованию не помогли. Рэдди присоединился к свите лейтенанта Риттера в Белграде – вотчине князя Белоярова – предъявив рекомендательные письма. За время пути по Тракту Висельников ничем себя не запятнал.
Зато Акинфу удалось выяснить, что вчера днем из лагеря был отправлен экипаж фельдкурьеров. Фишер торопился доложить, то есть, конечно же, присвоить блестящую победу и отправил в Охранный Стан курьера с донесением на охраняемой повозке. Опрос свидетелей показал, что Рэдди покинул лагерь на ней. Вороватый слуга, возможно, купил себе место в экипаже, потому что посадка происходила на выходе из лагеря. Если он уже прибыл в форт, то дело дрянь. Он сильно опередил нас по времени. Даже думать не хочется о том, что в Стане могут находиться сообщники торговцев оружием…
Ординарцу надоело лицезреть мою свежепомытую, но кислую мину.
- Ваше благородие, дозволь догнать вора.
Судя по тону и выражению лица, он не шутил. Вспомнился наш первый разговор: мужчина собирался в одиночку пройти грымский лес, прошмыгнуть мимо бандитских засад в ущелье. Говорил уверенно, словно не видел в этом анабазисе затруднений. Опять же личные счеты – неплохой мотиватор выследить и закопать негодяя.
- Жаль будет тебя потерять, Акинф.
Гайдук не однократно спас мне жизнь во вчерашнем бою и я к нему сильно привязался.
- Смертушка меня обождет.
- Тогда собирайся, Акинф. Постой, надо документы тебе выправить!
Я кинулся к офицерскому саквояжу, в который сложил бумаги изменников, достал папку, извлек бланк патента. Ральф на этот раз не помогал, только «наблюдал» за магическим превращением опального гайдука в армейского капрала. Затем на богато украшенной геральдикой бумаге накропал на имперском что-то вроде: «Настоящим удостоверяется, что капрал Армии Освобождения Акинф Иванов выполняет особое задание офицера генерального штаба Армии Освобождения лейтенанта Богдана Романова. Подателю сего оказывать всемерное содействие». Повторил тот же текст на русинском, добавил затейливую роспись с расшифровкой и дату. Следом оформил сыскной лист на вора и изменника Рэдди. С описанием его невыразительной для рыжего паренька внешности намучился изрядно. Так, что пообещал непременно усадить засранца на самый кривой и сучковатый кол. С рукописными документами устал сильнее, чем с патентом, поскольку каждую буковку приходилось тщательно вырисовывать – настолько у меня, оказывается, испортился почерк. Да и языки как-никак совсем недавно «освоил».
- Вот, держи. Вся надежда только на тебя.
Пока упражнялся в каллиграфии, ординарец собрался в дорогу.
- Не сомневайтесь Богдан Всеславыч, наше дело правое. По своей земле ходим.
Подходящее напутствие выколупывал из сознания непозволительно долго. Запутался в имперских, английских, русинских и русских словах сразу. Только когда Акинф ушел, осознал, что он назвал меня чужим отчеством, а я ординарца не поправил. Настоящее в этом мире еще ни разу не прозвучало. Видимо, не один полковник Фишер связал мою фамилию со здешней версией «бунтовщика и обманщика Емельки Пугачева».

Ральф «выбрался» из своего «смертника» и как заправский слон в посудной лавке растоптал изящный фарфор моих планов. Маг не просил, требовал срочно поднять задницу и отнести полученный в результате гибели Черной баронессы стеклянный «кочан брюссельской капусты» в туман. Супер-гамион внезапно зажил своей собственной жизнью, чем сильно озадачил, а затем напугал своего создателя до икоты. Как водится, ученый - калач верченый в приступе творческого экстаза соорудил нечто выдающееся, но творение «случайно» обнаружило особо пакостные свойства и теперь простой парень срочно должен спасти окружающий мир и себя лично. Кому же еще поручить это дело, кроме как самому себе, офицеру по особым поручениям?!
Маг успокоился и объяснил в чем собственно дело. Поскольку баронесса в последние секунды существования взывала к силе Хаоса, то сотворенный артефакт приобрел свойство маяка. То ли зов Черной баронессы был невероятно силен, толи Ральф напортачил, «спекая гамионы», только теперь результат манил не только отрицательную силу, свойственную этому миру изначально, но и работал магнитом для проникающей извне. От которой здесь главные беды. Природа конструкта такова, что для исполнения своей функции он крадет силы у окружающих. Чем больше высосет людских «соков», тем сильнее зов, тем быстрее под напором инородного Хаоса истончится ткань этого мира. Сильнее всех от вампиризма пострадают раненые, как и тогда в пятне Скверны на лесной тропе. Значит, тащить с собой в обозе эту бяку никак нельзя, здесь закопать тоже опасно. Буквально несколько дней и одним аномальным пятном на границе станет больше. Уничтожить можно, но лучше не пытаться – слишком много энергии «насосал» зловредный камешек. Ральф прикинул все доступные возможности и решил, что лучше всего артефакт унести за пределы этого мира, используя мою способность проникать в царство туманов, диковинных мест и видений. А там либо найдется управа на обезумевший конструкт, либо нет, зато удастся перенацелить Хаос с нашего мира. Угу, вторил я ему, на какой-нибудь чужой, который не жалко.
Зловредный супер-гамион сразу после триумфального возвращения в трактир поместил в первый попавшийся небольшой чугунок, который обернул несколькими слоями грубой мешковины и обвязал веревкой. В таком виде трофей оказался в моей палатке. «Мой ночной кошмар наверняка связан с исходящим от артефакта злом. А ведь я под защитой Слезы Асеня!» - посетила меня догадка.
Пришлось забить на отдых, о котором молил организм, на продолжение квеста с фургонами, на дележку трофеев и даже на полноценный обед. Перехватил на ходу что-то из оставшихся от визита Ван Хорна закусок, перелил во флягу остатки бренди. Прицепил на пояс кобуру с револьвером. Вытряхнул барахло из ранца и поместил в него тяжеленный узел с «корнем зла». Завершая недолгие сборы, сунул за пояс стреляющий топорик. Почему-то не возникло и тени сомнения, что «туман» вдруг не окажется «вне зоны действия сети». Чай не ЖЭК и не алкомаркет ночью, значит, должен работать!
За старшего оставил Белова, поручив ему провести раздел трофеев и предупредив, что нижним чинам предложено выбрать делегата в помощь комиссии. Юноша приказ понял и лишних вопросов не задал.
Буян проверял, как экипировали пополнение, пришлось крикнуть:
- Капрал Озоровский, ты мне нужен. - Когда подчиненный приблизился, отдал распоряжение взять в сопровождение двоих ветеранов в полном снаряжении. Дал пять минут на сборы.
Капрал кликнул мастеров Блуда и Дуная. Нарисовались старые знакомцы по болотному острову: пожилого солдата с бакенбардами по имени Дунай я запомнил хорошо. Одноглазый бородач, тщетно скрывающий хромоту, звался Блудом. Однако, молодец Немчинов – с такими ранами за пять дней людей на ноги поставил.
- С возвращением в строй, стрелки!
- Рады стараться, господин лейтенант! – хрипло откликнулись солдаты. Дунаю из-за ранения в грудь было больно говорить.
- Как пополнение, капрал? – обратился к Буяну. - Смотрят волчьими глазами в лес?
- Если только самую малость, по привычке. Растолковал им маленечко ваши порядки, вашбродь.
- Смотри, за них деньги из отрядной казны плачены!
- Не утекут! Вот так всех голубчиков держу! – Озоровский энергично сжал правую руку в кулак и перехватил мой взгляд. - Только вот что хочу сказать, ваше благородие, уж не серчайте.
Я осмотрелся по сторонам. Лагерь жил своей жизнью, никому не было до нас никакого дела. Сделал капралу знак продолжать.
- Они думают, что их прислали сюда беглых ловить и вешать.
- Так. Ты про то, что войны не нюхали?
- За этим дело не станет… - замялся Буян. – Щас скажу.
- Да режь – вываливай свою сермягу, не томи, капрал.
- Не солдатское дело, палаческое исполнять. Супротив своих. А у тракта считай половина ватажек русинского роду… А многие не своей волей и не от хорошей жизни в леса ушли. Из полка утекли ихние товарищи и сейчас по дорогам промышляют.
Вот и проявилось темное прошлое Буяна, задав мне непростую задачку! Золотая Роща – крупный землевладелец, вроде монастыря средневекового. И Богдан Романов с ним кондотту заключил. Прочь иллюзии – как бы не пришлось голодные бунты подавлять, а уж разбойников как волков травить - святое дело.
- Ясно. А в Скверне много беглых русинов?
- А Бездна знает. Полоняники есть, а чтоб сами шли, такого не слышал. Кто переметнулся к врагу извечному, тот нам не брат. Про другое толкую…
- Я тебя понял, капрал. Скажу так. Не думаю, что Совету Хранителей нужна кровь меж своими. Одно могу обещать, прежде чем заговорят ружья, с русинами будет людской разговор. Мне не нужно братоубийства. Вон, даже с дукарами договорились. Враг у нас общий - Скверна.
Обратил внимание на гримасу боли, исказившую лицо Буяна. Со вчерашними инвалидами понятно чего кривятся, а капралу вроде не сильно в бою досталось?
- Да зуб, зараза, разболелся. И живот что-то крутит. – признался Буян.
- У тебя одного или у вас тоже? – В конце фразы обратился к солдатам.
- Да почитай у всех разлад в теле. – ответил капрал. - Со Скверной всегда одна и та же песня, болячки вылазят, как грибы.
Дунай с Блудом согласно закивали, подтверждая правоту командира.
- Ясно. Скоро это закончится. – обратился к караульному у знамени. – Аристарх, а где Ермолай?
- Дык, Ваше благородие, в гошпиталь унесли. Стоял-стоял и упал.
- Жив?
- Жив. Сомлел от ран!
- Вот что хотел тебе сказать, будешь еще штуцером во врага кидаться, отберу и копье выдам. Штуцер - он, брат, для стрельбы.
- Виноват, ваше благородие!
- Здоровье как?
- Да милостью Асеня жив-здоров, ваше благородие.
- Правду говори мне!
Боец тяжело и болезненно выдохнул.
- А по правде, кости с утра крутит, да рубцы ноют чего-то. Может с устатку? – Приглушенно пожаловался Аристарх.
- Ничего, служи, стрелок. Дальше будет легче. – И добавил. - На своей земле стоим.
- Рад стараться! – воспрянул разведчик.
Поздно, ваше магичество Ральф, барон Скалистых островов, обнаружили проклятие баронессы Тотенкопф. Ничего, я этой суке на солдат моих порчу наводить не дам. Если извести колдунью смогли, то уничтожить «подлое эхо войны» тоже сумеем.

«Губическая вахта» к моей удаче оказалась свободна. Буяна с товарищами поставил караулить вход с приказом никого не пускать и шагнул в зловонный мрак, подсвечивая фонариком. Дверь захлопнулась, напомнив события сегодняшней ночи.
Несколько минут ничего не происходило. Заставил себя сконцентрироваться на тумане и странной локации с костром по центру. На первый взгляд ничего не изменилось. Раздраженно выдохнул … и заметил, как в луче света дальняя стена пещеры пошла белесыми клубами. Поправил лямки капральского ранца, топорик за поясом, проверил, легко ли расстегивается кобура. Сделал осторожный шаг, затем еще один.
Несколько минут двигался по тоннелю, чьи стены, потолок и даже пол сотканы из непроницаемой дымки. Вдалеке забрезжил огонек. Еще немного и белесая пелена распалась на фрагменты, а ноги вынесли к знакомой локации. Тонущие в седых клубах руины древних стен из дикого камня, негасимый костер и раскиданные вокруг него валуны. В сторонке все так же опирался на камень забытый кем-то круглый металлический щит. Что ж, полдела сделано, теперь можно подумать, как быть дальше. Благо время в тумане течет не так быстро, это я еще в прошлые разы заметил.

Ранец с тяжелым грузом снял и притулил между камней неподалеку от костра. Топор за поясом мешал нормально присесть, поэтому я положил его позади себя за выбранный в качестве сиденья валун. В ожидании дальнейших идей, боролся с зевотой и любовался игрой языков магического огня. Долго наслаждаться неземной красотой мне не позволили. Сначала на противоположной стороне появилась пара начищенных сапог. Поднимая глаза, отметил галифе, массивную бляху ремня, расстегнутый щегольский френч насыщенного синего цвета с искрами серебряных пуговиц. Ни эполетов, ни орденов, ни прочих галунов с канителью - только рукава украшены серебряным шитьем в виде растительного орнамента. Простой черный берет без знаков и украшений, ровно сидящий на голове, дополнял строгий стиль крупного военачальника непонятного рода войск и неизвестной армии мира.
- Что господин-товарищ столичный маршал, тускнеет аксельбант от мирной жизни? – задорно подколол я Арагорна Московского, желая слегка щелкнуть его по носу за разбитый мой.
- Покой нам только снится, лейтенант самозваный. – не остался в долгу мастер игры. - Если помнишь, есть такая профессия…
- … Родину защищать. – Закончил известную фразу. Помнится в нестареющем советском кинофильме «Офицеры» она проходила красной нитью. Никак на мою основную задачу намек. Только нет у меня родины, наемник я. Мысль родила раздражение, отчего захотелось полюбопытствовать у ряженого фельдмаршала, как обстоят дела на фентезийных фронтах. Мол, эльфы орков ломят или наши шведов гнут? Но озвучить вопрос не успел.
- Про орков… ты к месту подумал.
Лицо напротив приобрело удивленно-добрые черты.
- Есть необходимость растолковать тебе пару вещей, Богдан… Что ж, пусть будет снова понятный тебе язык синематографа.
Придвинулся ближе к костру, языки пламени которого принялись менять оттенки и движение, формируя оживающие как на экране картинки. Роли исполняли Арагорн и мельком виденный в первое посещение тумана тип в старом ватнике на голое тело, грязных штанах, старой кепке и стоптанных кирзачах. Тот самый, что грозил пальцем за шалость с костром. Незримый «бегунок» постепенно увеличил громкость, и речь собеседников доносилась громче и отчетливее с каждой секундой, хотя не становилась при этом понятнее. Одетый рокером-неформалом Арагорн поприветствовал курящего папиросу «тракториста» как «наблюдателя», после чего они мило побеседовали о своих общих знакомых - Лофте и Фрейе. Из разговора уловил, что первый является безумцем, а перед второй персоной Арагорн сильно провинился. Мимо ходом назвали Землю ни много, ни мало «закрытым миром победившего Хаоса». Вот и весь небогатый информ-улов, хотя я и старался.
- Говори. – военачальник прервал своеобразную видео-вводную, прочитав явное недоумение на моем лице.
Признаюсь как на духу, что от природы неспособен вникать в чужие интриги с первого раза. Нету сноровки, даже на уровне обывателя, воспитанной сериалами, да детективами в мягкой обложке.
- Знаешь, мне трудно воспринимать чужих богов таковыми. – Все-таки непросто говорить, когда собеседник умеет читать мысли. - Отчего все ваши… заботы воспринимаются… как-то никак. Я уже понял, что ты не простой мастер игры и не ради хохмы меня с Земли выдернул. Дозвольте взять с полки пирожок?
Военачальник откинул голову и хохотнул:
- Твой «пирожок» на сегодня в ранце лежит. Когда позовут, пойдешь, куда скажут и сдашь вещицу кому нужно.
- Благодарю за подробные инструкции, та-арьщ маршал конно-водолаз…
Собеседник сверкнул глазами, обрубая, и отчеканил:
- Мир, которому нужна помощь, выбрал тебя. Я могу отменить этот выбор в любую секунду. И это НЕ ОЗНАЧАЕТ ВОЗВРАТ ДОМОЙ для тебя. Как принял?
- Принял четко и ясно! – Едва не щелкнул каблуками. Для себя уже решил, что в новом мире мне повезло. Нет, не в плане баронства-офицерства, способностей к магии, денег и шмоток – нет, это все тлен. Во-первых, мне стало до крайней степени интересно жить. А во-вторых, замаячила цель, возможность совершить нечто большее. Одна лишь возможность оставить о себе добрую память перекрывала по важности все, что можно пожелать обычному парню: богатство, власть, популярность и что там еще котируется?
– Теперь вот это прими. – снисходительно бросил Арагорн и указал на костер.
В то же мгновение из языков пламени вырвалась пылающая частица и микрокаметой врезалась прямо в мой лоб. От неожиданности подпрыгнул на ноги и замер, чувствуя, как под сводом черепа происходит какая-то непривычная работа. Вот же ж, блин горелый, да он в меня информацией кинул и архив самостоятельно распаковался.
Так, что там у нас? Отец-император и его культ. О как интересно! Происхождение Скверны? Едва запустил «видеопрезентацию», как Арагорн отменил мое действие. Что ж, потом с Ральфом разберемся. Ему не меньше моего будет интересно.
Мастер игры прищурился и предварил следующий кинопоказ:
- Вот, приглядись к одному товарищу. Будет для вас работенка. Скоро. - С чем и был таков.
Чуть не заработал разрыв мозга, когда в чудесном костре увидел … сам костер и окружающие его валуны. А еще между камнями-сидушками бродил самый натуральный орк. Клыкастый, длиннорукий, с землисто-зеленой кожей лица и рук. Одетый в длиннополый стеганный халат и облезлую меховую шапку. На левой руке удобно «сидел» небольшой круглый блестящий щит, с поясного ремня свешивались сабля и длинный кинжал. На боку - большая полотняная сумка, вроде тех, с какими изображали в старых фильмах почтальонов.
Много хабара можно утащить, подумалось мне как раз, когда «один товарищ» взялся рассматривать прислоненный к камню щит. Хотя в ранце пожитки таскать все же удобнее!
Орк смотрел на ничейный элемент экипировки не как на трофей, а с интересом другого рода. Мне самому стало любопытно, что в нем такого особенного, отвлекся от кино, чтобы рассмотреть щит вблизи. Ага, внутреннюю поверхность испещряли письмена. Вполне читабельные русские буквы, что, однако, не сделало весь текст совершенно понятным. Послание накорябала некая Алена. В начале было сказано про закольцованное пространство. Про смертельную опасность мертвых миров предупреждала аж тремя восклицательными знаками, как это водиться у эмоциональных девушек. Не обошлось и без стихотворения из «Властелина колец». Многовато «колец» на один щит получилось: или она фанатка ролевых игр, или тут какая-то загадка или ей уж замуж невтерпеж.
Дальше шел список имен, исполненных в разной манере подручными инструментами. Из чего следовал вывод: кроме Алены тут побывало немало русскоязычного народу. Что примечательно – одни мужики. Значит, выбор у девушки имелся изрядный. А если представить, какими кондициями надо обладать, чтобы таскать с собой далеко не зонтик по весу, да еще и принимать на него удары… Совершенно спокойный за дальнейшую судьбу Алены я положил архаичный артефакт на место.
От костра-экрана донеслись глухие ругательства. Сожалея об отсутствии поп-корна, присел на свой валун. Русскоговорящий (?!) орк в полный рост наезжал на Арагорна, угрожая стукнуть и требуя свой «загруз в реальности»! Дальнейший диалог персонажей многое расставил по местам. Зеленокожий с сумкой был назван «Санычем». Подобное количество знакомых деталей явно выходило за рамки простого совпадения. Если это не знакомый мне по игре Сан Саныч, то я не Богдан Романов. Он же мне одолжил топорик, перед тем как все завертелось, а теперь, выходит, самолично попал сюда. И если принимать во внимание слова Арагорна, нам предстоит сыграть в одной команде. Пока догадка мослалась в голове так и эдак, туман распахнулся, означенный орк оказался напротив и как заправский хищник заприметил меня мгновенно.
Появление гостя произошло внезапно, а сам он оказался настолько явным, телесным, шумным, насколько только могут быть живые существа, что рука сама собой потянулась к кобуре с револьвером. Уж очень раздраженно трепетали ноздри на пожилом свирепом лице. С местными глюками не спутаешь при всем желании. Пригляделся к походке, внешности, осанке пришельца - Сан Саныч собственной персоной. Не зря я фляжку бренди наполнил, чуяло сердце! И топорик прихватил в туман тоже не напрасно. Вместо продажи первому встречному удачно подвернулся случай возвратить старый должок. Брать и не отдавать это поперек моей сути, не могу жить в долгу. Но не будем торопиться, лучше вообще пока ни топор, ни пистоль не лапать. Кто знает, что собрату по несчастью довелось пережить и как это отразилось на его характере?
Поприветствовал урук-хая Сан Санычем. Тот прокосалапил к костру, потоптался, выбирая валун посимпатичнее и попутно приглядываясь ко мне. Пауза слегка затянулась.
- Привет! А ты – Глюк-без-топора? – Ответ сразу же снизил градус напряжения. Узнал. Откуда? Да оттуда же, что и я, пожалуй. Искренне рассмеялся шутке. Похоже, общение завязалось.
- Обозвал – так обозвал. Ага, он самый!
Орк устроился на валуне напротив и поинтересовался, откуда я его знаю. И, правда, если приглядеться, себя прежнего, земного он напоминал отдаленно. Поменял расу, постарел, игровой реквизит превратился в реальную экипировку степного знахаря-лекаря-воина. Интересно, с чего бы это такие метаморфозы внешности? Самому жуть как интересно, поскольку сделанное перед игрой ради Алкиного удовольствия мелирование обернулось для меня превращением в натурального блондина. Пошел, блин горелый, на поводу у пассии, заработал минус к интеллекту. Теперь того и гляди, вместо каноничных анекдотов про блондинок попсовый репертуар Николая Баскова начну исполнять. Уточнять у собеседника арагорновы это проделки или побочный эффект перемещения между мирами - не стал. Невежливо вопросом на вопрос, все-таки не одесситы мы какие, а сибиряки. Москву от Гитлера спасли по пути к Берлину!
Объяснил, почему признал в нем Сан Саныча. Поведал про недавние киносеансы и собственное восприятие. Самооценка слегка понизилась после провальной попытки осознать, чем провинился мастер игры перед Фрейей, что за безумный Лофт такой и каким боком в этом сериале некий Наблюдатель, наряженный жителем сельской глубинки. Теперь в разговоре с потенциальным соратником отыгрался, сославшись с умной миной на «совокупность признаков», выдавших в пожилом орке «земелю»- ролевика.
При упоминании «киносеансов» собеседник встрепенулся и попросил подробностей. Говорил и радовался, что есть с кем пообщаться на русском. Потом вкратце обрисовал свой мир, точнее войну, так больше ничего другого, по сути, еще не видел. Заодно и для себя продолжил формулировать, куда все-таки попал. Разговор плавно перетек в сторону теплых сортиров, точнее их отсутствия. Я не так страдал от походов в кусты, как от невозможности принять нормальный душ и выспаться на привычной кровати, но плакаться в жилетку не стал. Мол, что нас не убьет, то сделает сильней. Наоборот, предложил обмыть встречу. Все-таки событие незаурядное: земляков занесло черти куда хрен знает зачем, волей случая встретились, как тут не выпить?
Достал флягу, побулькал и предложил:
- Давай за знакомство!
Орк с неподобающей его возрасту резвостью откликнулся на призыв и тут его ждал облом. Он шел ко мне и не приближался! Не топтался на месте, а двигался, технически совершал шаги, но словно под ногами разматывался бесконечный «рулон» земли. Пожилой орк замер, недоуменно скользя взглядом по мне, костру и вросшим в грунт камням. Я поднялся и повторил его действия – с тем же результатом. То есть без такового.
- Во прикол! – ругательной интонацией воскликнул собеседник. – Генерация пространства из ниоткуда!
Меня же вопрос теории произошедшего занимал не так, как реализовать рациональное предложение. Почесал затылок и пожаловался:
- Это что, тут и не выпить в хорошем обществе?
Орк принялся экспериментировать, кидая в мою сторону камни. Хорошо, что пояснял свои намерения словами, а то я чуть было не подумал, что дитя степей так досадует на ускользнувшую возможность тяпнуть на халяву - кусок щебенки прилетел мне в колено.
Догадавшись, что над неживыми предметами магия туманного мира не властна, запустил в ответ в него флягой. Распробовав бренди, Саныч угостил меня своим шаманским снадобъем, перебросив аутентичную баклажку из сушеной тыквы. С алкоголем в желудке неведомый не то настой, не то отвар ужился преотлично. По телу прошла живительная волна, прогоняя усталость и наполняя тело силой, здоровьем. С трудом удержал себя, чтобы не приложиться повторно. А то ведь можно усугубить неправильной дозировкой.
Потек неспешный разговор. Я продолжил рассказ о своем мире, Саныч в ответ - о вселенной, куда Арагорн завлек словами про «больной мир, которому требуется доктор». Логично, что маскировка с темной кожей и клыками потребовалась среди орков-соплеменников, которые кочевали в своих степях в «усреднено» средневековом мире. Внезапно сошлись на том, что Арагорн знает больше, чем говорит. Ничего удивительно, генералы своим солдатам никогда не говорят всей правды. И правильно делают.
- Не удивлюсь, что и эту нашу встречу, он зачем-то подстроил, - предположил Саныч. – Как ты думаешь, Глюк-Без-Топора?
С первой частью утверждения автоматически согласился, а вот с кличкой готов был спорить:
- А вот и не правда. С топором! Да еще с каким. Вот, посмотри. - Тут же предъявил весомый аргумент.
- Погоди, не кидай! – Орк остановил мой порыв и предложил: – Положи на землю и отойди подальше, на другую сторону костра.
- Точно, а то выйдет как в том анекдоте: «что хрипишь, не поймал что ли?», - сострил я, полностью поддерживая разумное предложение. Орк подобрал топор и, внимательно разглядывая его, вернулся на место. Попробовав ногтем сталь топорища и собрался, было, положить подарок на землю. Пришлось напомнить, что на Земле топор так и не вернул законному владельцу, а в долгу быть против моих правил.
Благодарный Саныч обозвал подгон «мажорской штучкой». Чуть не хлопнул себя по лбу с досады – к топору прилагалась маленькая сумочка из кожи с несколькими снарядами.
- Лови пульницу, там припас!
- Какой?
А-а, это ж для меня очевидно, а каноничные орки больше с луками, край с арбалетами действуют. Пояснил:
- Топор с секретом. Стреляет!
Оскалив и без того внушительные клыки, лицо Саныча растянулось в улыбке. Орк обнаружил встроенный в черенке стволик и освоил нехитрую премудрость стрельбы из топора по ближайшему камню. Нашуметь мы не боялись – все-таки нас двое, костер опять же. Наскочит какой безумец из тумана, будет сам виноват.
Плюющийся свинцовыми шариками агрегат Сан Санычу понравился, правда, посетовал, что пороха у них в степях не достать.
- А он и не нужен, - заверил я его. – Там работает гамион… это камень такой. Магия, в общем. Сейчас в нем – почти полный заряд, которого хватит еще на четыре «бабаха». Камень заряжается автоматически при контакте с твоей аурой. У сильного мага – быстрее, у слабого – дольше. Ты – маг?
- Не знаю. - Орк неуверенно пожал плечами.
- Не страшно! Обычный человек тоже крохами Силы владеет. – мне очень хотелось верить, что в его мире гамион-пулеметатель будет работать корректно. А нет, так сама по себе вещица статусная. Сталь хорошая, рукоять ухватистая, узоры опять же, что еще нужно степному шаману? Все-таки к Санычу проникся симпатией, очень не хотелось подложить ему свинью, когда вместо того, чтобы в рукопашной удивить до смерти противника, случится осечка… Стараясь не думать о гипотетическом подвохе, продолжил наставление по топорно-стрелковому делу:
- Теперь достань шомпол. Ага, вот так. Возьми из сумки пулю и вставь ее в ствол. Забей ее шомполом до упора – она там раздастся при выстреле и пойдет по нарезам.
Саныч старательно выполнял указания, но второй раз «бабахать» по валуну не стал, следуя моему совету поберечь заряды.
- А что ты там про не случайность нашей встречи говорил? – постарался перевести разговор, точнее вернуться к теме, прерванной вручением топора.
- А то, что мы тут сидим, как два умных пуделя, твою «амброзию» пьем, а это, скорее всего, так и было спланировано. Значит, Арагорну от нас еще что-то нужно, кроме наведения порядка в тех мирах, куда мы попали. - изложил орк.
Я буркнул нечто скептическое, хотя в душе готов был разделить предложенную точку зрения. Очевидно, костер работает маяком, огоньком, на который как бабочки слетаются попаданцы. Что же тогда такое туман? Необычный особенный мир или транзитная площадка между многими мирами? И его Величество Арагорн Вездесущий кто как не повелитель тумана, способный устраивать в нем встречи и подбрасывать задачки? Вот ему не с руки было прибрать предыдущего приключенца – меня припахал в прошлое посещение, мотивируя воспитательно-испытательными целями.
Примитивная уловка сработала. В подтверждение своей догадки, Сан Саныч поведал мне о встреченном у костра кренделе в маскировочном плаще, который рассказал орку, что по указке Арагорна с тремя такими же «попаданцами» стащил в безумном замке непростую дверь и впоследствии был вынужден устраивать из нее телепорт. Но главное, что в своем мире у того курорт, не считая небольших головняков, а вот здесь, в тумане, пришлось изрядно напрячься и рисковать головой. То, что в мире туманов и видений можно влипнуть в приключение, я прочувствовал на собственном опыте. И на щите Алены предупреждение не спроста появилось.
- А не соврал тебе этот, в плаще который? – В финале рассказа вновь надавил на «педаль» скепсиса. – Поди, врал, как сталкер или привиделось?
- Не думаю. – Возразил Саныч. - Я все-таки по жизни психиатр, ложь от галлюцинаций отличаю.
- Вот бы своими глазами посмотреть! – вырвалось у меня.
Толи Арагорн наш треп подслушивал, толи я овладел магией синематографа, но не успел договорить, как пламя вспыхнуло столбом до «потолка» и распалось, окружая растущий круг с подрагивающей поверхностью. Очередной «Ералаш» экран покажет наш?
Когда поверхность ожила, поймал себя на мысли, что следующая живая картинка «костер в костре» может оказаться последней ступенькой на пути к неадеквату. Запросто выйду из себя и вернуться не смогу. Хоть к Сан Санычу на прием записывайся. А это мысль – принять с Санычем!


Лучше быть, чем казаться
 все сообщения
Кержак Дата: Четверг, 21.07.2011, 20:57 | Сообщение # 208
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
Quote (Ромео)
о предстоящих мероприятиях: стрельбах и зарплате. Предстоящую пристрелку


в остальном - очень хорошо
 все сообщения
Каури Дата: Пятница, 22.07.2011, 09:28 | Сообщение # 209
Хранительница
Группа: Хранительница
Сообщений: 14497
Награды: 153
Статус: Offline
Браво, Ромео)) Прочла предпредыдущую проду, предыдущую и последнюю сразу.

Очень много чего узнала о новом мире Богдана, и читать интересно. И рада ваще за него, что такой смышленый и так неспеша, но налаживает себе жизнь, но вот действий на мой вкус как то больно маловато(((
Хотя если дальше пойдут приключения хоть какие-то, наверное так и правильно.

Вот чего не поняла вообще - что это за сон был такой - с плотным туманом-пеленой. Да всякими странными жутковатыми видениями? Ну, может конечно, пока Богдан сам не поймет и нам не положено, так что пускай.

Девицы немного напрягают. Что это за... короче НАДО ЖЕ!!! Может среди них найдется одна, которая поможет Богдану пережить тяготы новой жизни????))))))))))))) Короче, жаль, что он хоть мельком не присмотрелся к девицам. Учитывая его страсть к большимм... эээ бюстам в начале книги.
Так что - жду, что там еще будет.
И кое-кто обещал все-таки хоть каких-то проявлений страстной натуры ГГ.

Вообще очень качественный текст. Споткнулась только один раз в посте 205. Но эту ошибку уже указал атаман в посте 206. Там мне кажется не хватает просто частицы "НЕ".
Дальше (посты 207 и 208) прочла не спотыкаясь и не отрываясь. Зато сразу много))) Спасибо, Рома, мне правда нравится созданный тобой мир и особенно Богдан))) Классный парень!!! Просто суперский. Мир конечно - жесть, жесть, жесть, но все равно здорово расписан! Страшно, аж жуть, но буду ждать, че, там дальше.

И еще моментик прояснить:
Так Богдан что, уведомил их, что превращает в вольную банду? типа пиратских корсаров теперь? Или я что-то не поняла?

Короче по-любому - по моему мнению, Богдан отлично проявил себя, как несомненный лидер.

+++ за проды


 все сообщения
Кержак Дата: Пятница, 22.07.2011, 10:44 | Сообщение # 210
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
кондотта - это договор
то есть это наемный военный отряд - легальный и нормативный для государств европы вполть до середины 18 века примерно
а не бандиты
 все сообщения
Форум Дружины » Авторский раздел » РОМЕО-Varvar » Ролевик (Проект "Ролевик" на Самиздате http://zhurnal.lib.ru/r/rolewi)
  • Страница 7 из 8
  • «
  • 1
  • 2
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • »
Поиск:

Главная · Форум Дружины · Личные сообщения() · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · PDA · Д2
Мини-чат
   
200



Литературный сайт Полки книжного червя

Copyright Дружина © 2021