Не быстро это как? Год, два, десятилетие? Время понятие относительное. А Рома в курсе что до легкой подачи заявки осталось пару месяцев не больше. А потом - я не отвечаю за последствия. Ибо у нас в проекте вроде как демократия. И я одна всех остальных в случае чего "горлом не возьму".

Алена, месяц-два - это вполне даже...
срок нормальный, если распишется толком))))

Кержак, Вот именно, если...

Алена, собсно ничего криминального не вижу - ну не попадет Роман в РОлевик - это минус тока ролевику но не Ромео)))
опубликуют его отдельной книгой)))
и всего делов)))

Алена, спасибо. Доверие постараюсь оправдать, но если не пойдет у меня проект, тут ничего не поделаешь. Вон своих сколько зависло и сколько еще ждут своего часа!.
Кстаа, в аэропорту ДМД вчера видел серию книжек про всяких засланцев-попаданцев. На обложке указано Кто, куда, какой предмет у него и какой дар. Похоже на СИшные поделки, собранные в пучок волей редактора. Забавный тренд, не находишь?
В Ролевике есть потенциал. У темы есть свой читатель. Будем продолжать)

Ромео, я вот тоже очень жду, что у тебя получится)))

М-дя, тут ничего не попишешь...

А я что говорю?! Мне хочется чтобы наш проект был хороший, поэтому не желаю минусов. Вот.

проблема Ромки всегда одна - он очень трепетно относится к своей музе.
поэтому никакого насилия над ней не терпит категорически
но вроде как счас придумалось у него любопытное развитие событий - может, это сподвигнет его на писанину?
очень бы хотелось.

Бум надеяться...

ромка приболел тут чуток.
так что выходные прошли без писанины.
ну, неделя впереди)))

Ролевик: Авантюрист.

Имя: Богдан
Раса: человек
Гражданская профессия: неизвестна
Класс: авантюрист
Способности: лидерство, стрельба, работа с камнями силы, особые заклинания – изгнание Скверны.
Оружие: магическое огнестрельное, боевой нож.
Класс брони: легкая и магическая.

Лесная опушка встретила пришельцев яркими красками и запахами ранней осени. Покрытые дорожной пылью и насекомыми туши внедорожника и микроавтобуса тут же добавили свою зловонную струю, а выбравшиеся на травку из их утроб люди, украсили поляну пестротой одежды и огласили округу псевдорадостными воплями. На фоне дикой сибирской природы, спешившей насладиться уходящим летом, жизнь прямоходящая и окультуренная по моим ощущениям смотрелась блекло и чужеродно.
Мои ряженые спутники собрались в той или иной мере поучаствовать в ролевке. Я же предвкушал полноценный пикник на свежем воздухе. Лето ушло, а выбраться на природу из опостылевшего мегаполиса мне так и не удалось. Всякие шашлыки на дачах по выходным дням и даже заморский отдых в зачет не шли. Море, солнце, песок и все включено – унылая разновидность эрзац-отдыха. То ли дело потравить комарих, сидя с удочкой посреди таежного озерка на рассвете! Или побродить полдня по березовым колкам в поисках грибов, которые уже собрали предприимчивые пейзане. Даже у порошкового пива в хвойном лесу совсем другой вкус и пьется оно у костра не в пример приятнее, чем сваренное в иных заведениях. Сегодня мне была обещана не банальная пьянка на пленере, а культурно-массовое мероприятие под названием «Ролевая игра». Или съезд реконструкторов, медиевистов и всяких дивных людей, ушибленных томами фэнтези вкупе с несовершенством нашей жестокой реальности.
- Богдан, помоги ребятам! – в поле зрения появилась крашенная блондинка. Как бы моя половинка. Милое личико с набросками фентэзийного макияжа искажало готовое сорваться с язычка «Хватит пить!», изрядно мне надоевшее. На самом деле, помогать надо было не столько «ребятам», сколько их духовно богатым спутницам. Девам и отрокам предстояло отыгрывать свиту эльфийской не то принцессы, не то жрицы, а груда багажа, по мнению Алки, могла надолго их вывести из образа. Ведь эльфы, как известно, не потеют. И вообще, мужик не должен болтаться сам по себе, а обязан приносить пользу семье и обществу.
- Иду-иду. – отрыгнул ячменным ароматом в сторону мелированной копны волос. Проклиная себя за слабость к большим сиськам, яростно стоптал допитую банку, сунул ее в карман рюкзака – мусора и без моих стараний на поляне хватало - и отправился на подмогу прыщавым лузерам-архимагам и субтильным лучницам-энорексичкам. Алка-Алка! Клевые буфера, помноженные на практичность и лишенные не только интеллекта, но и терпения, творили со мной ужасные вещи. То, что не удалось растоптать высокомудрому начальству, досталось на растерзание ее изящным пальчикам в дорогом акриле. За мой, заметьте, счет. Впрочем, как поется в одной песне: «нас атомной бомбой напугаешь едва ли». Я забыл репеллент против насекомых, зато универсальное средство от юной стервы и ее малосимпатичных подружек запас в избытке. Слишком долго ждал отдыха на природе, чтобы позволить кому-то мне его отравить.
Транспорт отогнали на специально отведенную стоянку, а навьюченные рюкзаками и баулами участники, болельщики и просто отдыхающие вроде меня, подались по тропе. Туда, где между деревцами виднелись разноцветные палатки, бродили интересные люди и приятно тянуло дымком.

Костер горел ровно и мощно, щедро разливая тепло и свет по темной траве, в которой запутались первые пожелтевшие листья. Пламя согревало меня снаружи, а добрый глоток коньяка изнутри. Костер. Ночь. Звезды. Романтика!
Шепот огня и треск пожираемых дров временами заглушали шум лагеря ролевиков. Отбегав в своей амуниции целый день по лесам, ребята зажигали до упора. Бессмысленно и беспощадно.
Мне не спалось. И вовсе не из-за песен, разговоров и пьяной движухи, бурливших в лагере не смотря на позднюю ночь. Когда в кустах неподалеку блюют, а соседнюю палатку сотрясают плотские утехи - спать можно, но находится в этом обществе лично мне некомфортно. Говоря откровенно, главная причина моего бегства это Алка. Не горел желанием встречаться сегодня вечером с ней. Даже развлечься битьем физиономии ее нового знакомца не хотелось. Я не альфа-самец, и Алка уже не моя территория. Не нужна мне такая жена.
Поэтому я устроился на изрядном удалении от эпицентра хмельного веселья. Приволок два ствола средней толщины и соорудил подобие скамейки. На длинную часть верхнего бревна накинул сложенную вчетверо накидку, чтобы сиделось мягко и без последствий. Запасся дровишками. Из камней соорудил основательный очаг. Развел костерок, утер трудовой пот и откупорил припасенную загодя бутылочку.
Я не искал полного уединения. Едва обустроился, как подобно мотылькам на мой огонек вырулила из окрестных зарослей сладкая парочка. Их украшенные пирсингом и затейливыми рисунками, лица так и светились от счастья. Скорее всего, нашли друг дружку на ролевке. Я не стал выяснять. Они хотели погреться и помолчать в объятиях друг-друга, а мой костерок удачно встретился им по дороге. Когда влюбленные ушли в лагерь, подвалил какой-то архимаг-аутист в бесформенном плаще и рваных джинсах. Этот неожиданно возжелал человеческого общения и признания своих талантов. И, конечно же, «догнаться» на халяву. Очкастого субтильного стихоплета я выпроводил буквально двадцать минут назад, потратив на него аж полкружки драгоценного эликсира и теперь жадно ловил момент единения со стихиями огня, воздуха и земли.
Рука прошлась по шершавой коре и наткнулась на вбитый в бревно туристический топорик. Который я не вернул владельцу. Вычурное изделие, приобретенное мной в бутике бесполезных, но дорогих туристических товаров и оранжевых футболок с игривыми надписями, пало жертвой гонки эльфийских вооружений. Некто из свиты «Электродрели» смотрелся недостаточно внушительно и Алка, со свойственной ей бесцеремонностью, решила «как лучше», меня не спросив. Я патологически не люблю просить. А тут пришлось. После игры видел у ее приятеля мою собственность на поясе: цветная наклейка на кожаный чехол и нитка с бусинами, намотанная вокруг топорища, превратили мой топор в игровой реквизит. Вскипел, но от мордобоя и выяснения отношений удержался. Все-таки не юнец какой.
Против сухостоя, назначенного в костер, я остался с голыми руками. И когда встал вопрос о рубке дров, пришлось поднять задницу, пересилить себя и топать выпрашивать орудие труда у соседей. Встреченные персонажи либо меня игнорировали, либо «лепили отмазки», ибо давать самим нужную в хозяйстве вещь незнакомцу дураков не было. В итоге, отыгрывая роль эдакого Кисы Воробъянинова, и проклиная легкомысленность моей подруги, добрался аж до стойбища орков.
Брутальные мужички с зелеными рожами и вставными клыками, одетые в кожаные и металлические доспехи и вооруженные колюще-режущими предметами, явно собирались в поход. Если они чем и могли снабдить приблудного цивила, то указанием верного пути в русском народном стиле.
Выручил меня некий персонаж, откликавшийся на Сан Саныча и среди явных бойцов больше похожий на лицо «интеллигентной профессии» - на шамана. Пусть без бубна, зато с сумкой. Орк увидел меня не сразу, хотя я пробрался в центр стойбища и назойливо выпрашивал требуемое. Мужик сквозь клыки пробормотал что-то про «наглых глюков», старчески покряхтел, сгибаясь в подкольчужнике и одарил меня видавшим виды топориком. Знал бы «зеленокожий», с кем за компанию я приехал на игру, то возможно, получил бы от него вожделенный инструмент не в руки, а в темя.
Орочья дружина выдвинулась по своим игровым делам, а я вернулся к нашим палаткам и погрузился в медитацию с перерывом на необременительные хозяйственные работы. Потом в лагере развернулись во всю ширь народные гуляния, мне стало некоторым образом не до орков, а Саныч за своим добром не пришел. Затем топор вновь потребовался для устройства нового места дислокации. Незаметно стемнело, да и лень, пользуясь безмолвием утопшей в алкоголе совести, нашептала, что лучше вертать взятое утром, на свежую голову.
Стояла на удивление теплая и практически безветренная для осени ночь. Заботы и проблемы растворились в алкоголе или ушли с дымом в небо. Я пошевелил костровой палочкой головни и столб искр устремился к звездам. Они дружным потоком рвались ввысь. Огненный вихрь, мощный на уровне моего пояса к линии глаз значительное редел. Некоторые искорки гасли в самом начале, другие же исчезали, пролетев примерно одинаковый путь, совсем немногих хватало сверкать чуть дольше и улететь выше прочих. Но и эти тоже гасли. Картина навевала мысли о бренности сущего и предопределенности бытия, что в свою очередь порождало легкую тоску, но я не отказал себе в удовольствии запустить в атмосферу раз за разом несколько сотен стремительных огненных крох.
Сегодня я снова один. Я подобен этому костру, пока есть топливо – интерес к жизни – я горю, а людям рядом со мной тепло и уютно. Им хорошо быть рядом со мной. Но вот вокруг костра собирается слишком много желающих тепла, уюта и вкусностей. На всех костра уже не хватает. Костер горит ярче, а топливо расходуется быстрее. А потом… Потом - кому охота сидеть на пепелище? Неуютно им… И так раз за разом.
- Хорошее место выбрал. Правильное. – К моему костру подвалила еще одна неприкаянная душа. Я отметил слегка покровительственную манеру разговора, но поставить пришельцу на вид помешал коньяк.
Вспыхнувшее с силой пламя высветило лицо, и я узнал визитера. Мастер игры Арагорн собственной персоной, какая честь! Пламя опало, но огоньки в глазах пришельца остались. Или мне показалось?
- Место хорошее. – согласился я. - Да только ходят тут всякие. Налить?
Если он и действительно оценил грамотное расположение моего лагеря, то хороший коньяк тем более оценить обязан.
- Не откажусь.
Выпили, не чокаясь и без тоста. Помолчали.
- Как игра? – Отыгрывая роль хозяина локации, пришлось поддерживать разговор.
- Могло быть и лучше. Участников много, настоящих героев мало. – Пожаловался гость.
- Жизнь такая. Там, где серые будни, нет места ярким характерам. – сказал и вдруг понял, что солгал. Говорить общие фразы легко, но зачем с напыщенным видом врать незнакомцу? Ведь случайные попутчики – самые лучшие собеседники, или я никогда не ездил в поездах по великой и необъятной!
- Выходит, скучно тебе? – Ухмыльнулся Арагорн. – А почему в игре не участвовал?
Я нехотя отбрехался, что вообще попал сюда случайно. Познакомился недавно с девушкой. У той брат ролевик со стажем, своя тусовка. Я же поехал с ними за компанию любопытство свое потешить и на природе развеяться. Господа настоящие ролевики костюмы чуть не полгода готовили, в роли вживались, и сегодня им было счастье. Что до меня, то наряжаться эльфом - западло, ворюгой или некромантом просто лень, дефилировать доспешным воином весьма накладно даже для холостяцкого бюджета, поэтому приехал балластом. Сегодняшний день тупо протолокся в лагере, хотя впечатлений получил выше башки, отчего в оконцовке уединился медитировать. Хотя неправда, что балластом. Палатки ставил, дрова таскал, ямку под сортир копал. Попойку спонсировал, да своей команде превосходный шашлык на обед обеспечил. Да и вообще, кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть. Или у костра. Ведь на огонь и воду человек может смотреть бесконечно.
Если честно, мечи и магия хороши лишь в компьютерных игрушках, а не в реальной жизни. Эльфийские напевы меня никогда не вдохновляли, а сегодня так просто бесили. Великого и Ужасного Толкиена оценил только в виде кино и только в переводе Гоблина. Разве что закованные в железо мужики вызывали чуточку уважения, да отряд зеленомордых и клыкастых урукхаев улыбнул изрядно. Вот такой я скучный и не игровой человек сегодня. Прогоревший к своим тридцати лет до углей. Снова один, аки перст. «Мотылек с армированными крылышками» погрелась и была такова.
Как обычно крайняя мысль в потоке сознания сделала крутой вираж, резанув по самолюбию. На последней сентенции организм потребовал отхлебнуть чудодейственного эликсира, и я ему не отказал в этой маленькой слабости.
- А ты не думал о том, что родился не в том веке? – Арагорн ловко перевел тему с мелких жизненных неурядиц, на самое главное – мою персону. Еще и глазищами зыркнул проникновенно и оценивающе. Если я чего-то вообще смыслю во взглядах.
- Нет. Не думал. Но ты не первый, кто мне это говорит. – Изначально фраза родилась несколько грубее, но благородный градус смягчил ее. Пусть я не числю себя в неудачниках, но что, если действительно отдельные пробелы моей жизни объясняются несоответствием моей личности духу времени?
Собеседник взял паузу и продолжил буравить меня черными глазами, в которых натурально плясали языки пламени. Трюк, достойный Мефистофеля. Если этот странный человек предложит нечто непристойное, то у меня уже колышек заготовлен. Осиновый.
- А тебе еще не надоело здесь? – Сделал неожиданный заход кучерявый парень, действительно смахивающий лицом на актера, сыгравшего Странника во «Властелине колец».
- На игре что ли? – вопросом на вопрос ответил я, прекрасно понимая, что мастер спрашивает отнюдь не про игру. Да и мастер ли спрашивает? Так угадать человечью душу, мало быть просто психологом.
- На Земле. – Терпеливо уточнил собеседник, отчетливо и без скрытых смыслов. - Не скучно тебе?
- За всю Землю не скажу. Мало где был и еще меньше видел…- Пусть в свое время объехал половину необъятной Родины, не раз и не два побывал за границей, я ничуть не лукавил. Смотреть и видеть - разные вещи. Впрочем, юлить вокруг да около мне уже самому надоело.
- А разве у меня есть выбор?
- Выбор. Есть. Всегда.
Смысл ответа пронзил мое сознание острым кинжалом.
- Предлагай мне свой выбор, рассмотрю обязательно. Еще по одной?
Арагорн перевел дух, не то согласно, не то разочарованно тряхнул кудрями и протянул кружку.
- Ты ведь азартный человек…
- Где-то в глубине души есть маленько. – согласился я и поднес к губам свою кружку.
- Погоди! Ты мне нужен трезвый. – остановил мой порыв собутыльник. – Потом обмоем твое согласие.
Казалось, шум и гам в лагере ролевиков доносились слабее, словно клочок земли с костром и нами переместился на значительное расстояние. Мы оба взяли паузу. В наступившей тишине отчетливо слышался треск дров и гул пламени. Наполнившие каменный очаг угли щедро источали жар. А я покрылся холодным потом, по моей спине маршировали мурашки и подкрадывался озноб – верный признак либо простуды, либо ключевого момента в биографии. От принятого решения будет зависеть очень, очень многое, если не все.
- Ты можешь принять участие в увлекательной игре. Нет, не в этом мире. Да, все по-настоящему. И любовь и ненависть. И жизнь и смерть. И награда.
Арагорн начал фразу скороговоркой, а последние слова не произносил - ронял, словно пудовые камни со стены в орду серых мыслишек, штурмующих твердыню моего разума.
- Мечи и магия? Спасать мир от великого зла? А в оконцовке - вино и женщины?
Лицо собеседника резко поскучнело и мне стало немного стыдно за примитивный и скептический образ моих мыслей.
- Миров множество. Подходящий уже готовится принять тебя. Нужно только немного веры и терпения. А финал полностью зависит от тебя. Ты и только ты хозяин своей судьбы и никто больше.
- Вот это по мне! – выкрикнул я, салютуя небесам почти пустой бутылкой. Мандраж потихоньку отпустил меня. Как когда-то на экзаменах, а впоследствии на собеседованиях и трудных переговорах волнение уступило место деловой сосредоточенности. Легкий алкогольный туман растаял, голова прояснилась.
- Что ж, по условиям тест-драйв не предусмотрен, но ознакомительный обзор я провести обязан. – по-деловому сухо информировал меня устроитель игр.
Рука его с некоторым усилием пронзила над костром, дымный удивительным образом загустевший воздух, и ушла рубящим ударом вниз. Ткань нашего мира беззвучно разошлась по линии «разреза», края ее подернулись разноцветной рябью, смешиваясь с роем пляшущих искр, распахнулись и …
Я не скажу, как долго длился сеанс погружения в иной мир. Сложно вести счет времени, когда без остатка растворяешься в иной, без преувеличения более увлекательной реальности. Где даже в роли простого зрителя испытываешь яркую гамму эмоций, как давно уже не удавалось здесь, на Земле. Картины мирной жизни иномирян - труда, веселья и всевозможных событий - сменяли боевые действия. Вот многолюдная ярмарка, а здесь городское собрание, ритуальные хороводы вокруг гигантского дерева. Шествие цеховых мастеров и подмастерьев. Вот семьи добропорядочных горожан, по утру спешащих к культовому сооружению, а вот уличные девки, завлекающие клиентов в омут порока. Караван повозок, запряженных ящерицами, медленно везущий людей и тюки с товарами по мощеной дороге. Колонна солдат – латников, пикинеров и стрелков - марширующих по проселку к насыпным укреплениям с деревянными башенками. С кровавого поля боя мы переносились в набитый веселыми подмастерьями кабак, а разудалая деревенская свадьба сменялась церемонией похорон монаршей особы. Блеск богатых нарядов и жалкие лохмотья нищих калек. Грубые доспехи и тонкие кружева. Храбрые мужчины и прекрасные женщины.
Красной нитью через весь этот колдовской перфоманс проходила жизнь. Насыщенная, интересная, другая. Мир менялся и развивался, люди жадно спешили жить и чувствовать, превращая серые будни в яркий праздник, а обычные поступки в достойные эпоса деяния. Зрелище радовало и одновременно печалило меня как стороннего наблюдателя.
Сознание воспринимало не просто объемное изображение, но и звуки, солнечный свет, ветер, запахи, дрожь земли и множество другой информации. Эффект полного присутствия достигался либо гипнозом, либо реальностью происходящего!
Потрясающее шоу продолжалось и продолжалось, но все хорошее имеет свойство заканчиваться. Когда я «вынырнул» в свою реальность, то ощутил нечто сравнимое с первым уколом разочарования в неокрепшую душу ребенка. Бесконечно давно во времена тотального дефицита и всеобщей унылости мне повезло посмотреть красочные импортные мультфильмы. То ли кассета попалась пиратская, то ли взрослые спешили, но сеанс быстро закончился. Моему сожалению не было предела. Впоследствии я купил все серии и посмотрел, но момент был категорически упущен и ощущения испытал на порядок слабее. Вот и сейчас захотелось вернуть исчезнувшую реальность, ухватиться всеми конечностями и не отпускать. Потому как мое.
Я потрясенно молчал. Сердце колотилось как у загнанного кролика. Меня сильно повело в сторону, на голых инстинктах ухватился руками за бревно, и тем удержался в вертикальном положении. Немного коньяка пролилось из упавшей бутылки на выкатившиеся из костра угольки…
- Итак, готов ли ты отправится в мир, назначенный тебе?
Смысл произнесенных Арагорном слов дошел до меня не сразу.
- Эт зачем? – я протянул ослабевшие руки к рдеющим углям. За просмотром чудесного блокбастера я совсем забыл подкидывать дрова.
- И ты еще спрашиваешь? – Голос собеседника обрушился на меня лавиной, словно стало в нем не меньше полусотни метров роста.
Мои конечности вдруг ослабели, и я полетел лицом прямо в ревущее раскаленное марево, отчетливо пахнущее кровью, металлом и смертельной опасностью. Твою ж налево!

Пробуждение в новом мире походило на удар только что освежеванной тушей в лицо. Словно кто-то большой и затейливый шутник извалял парную говядину в навозе и от всей души приветил меня. С прибытием! Желудок очнулся вслед за обонянием. Наше вам «здравствуйте»!
Прежде чем я успел что-либо осознать и предпринять, поток рвоты кавалерийской лавой пронесся по пищеводу и вырвался на свободу. Острый спазм определил центр моего тела, а его отголоски во все клеточки доложили мозгу о состоянии и положении. Состояние – паршивое. Положение - лежачее. В ребра впились острые камни, а голова покоилась на мягком и высоком подобии подушки. Отчего блевалось мне особенно некомфортно.
Вдыхая через раз, медленно встал. Глаза не хотели открываться! Удар дубинкой говномяса не прошел бесследно. Лоб и лицо покрывал слой липкой, пахнущей медью гадости. Слабыми дрожащими пальцами ощупал голову, чтобы убедится в отсутствии ран. На лице подсыхала чужая кровь, но не она являлась причиной намертво сомкнутых век. Страх. Сильнейший страх перед неизведанным. Нелегко было прекратить детскую игру в прятки с самим собой.
- Да твою ж налево!
Я. Один. Дрожащий. Жалкий. Посреди бескрайнего поля, усеянного трупами. Людей. Нелюдей. Странных животных. Ветер трепал лоскутки одежды на близлежащих телах. Хрипло кричали и хлопали крыльями стервятники. По соседству за кучей мертвечины мародеры делили хабар, ругаясь на незнакомом языке. Отличные соседи, помнится, я со своими на Земле не ладил.
Нет, я не потерял сознание, дар речи или присутствие духа. Холод пронизывал кожу, Я упал на колени и взмолился:
Боже! Как же так? Я ведь не об этом мечтал! Разве этот ад мне обещал Арагорн? Стоп, стоп, стоп, дружище! Говорила тебе бабушка не садись играть с чертом в карты? Говорила! Так причем тут Бог? Что-то ты о нем не вспоминал, попивая у костра коньячок с каким-то подозрительным типом! Так, не в ту степь лихие скакуны мыслей понеслись. Я практически гол и бос. Нахожусь непонятно где. Обращение в местное общество защиты прав потерпевших лохов отложим на потом, а пока есть более насущные задачи.
- Сначала умойся. – Предложил тихий голос за спиной, предугадывая мою мысль «С чего бы начать?». В трех шагах совершенно индифферентно висело объемное изображение человека в пыльнике и капюшоне, который указывал правой рукой на ближайший солдатский ранец.
Поскольку голографический «император из звездных войн» предлагал разумный поступок, выяснять происхождение говорящего глюка не хотелось. Не вставая, подтянул к себе ранец, извлек притороченную сбоку круглую кожаную флягу, умылся и прополоскал рот.
- Хороший мальчик. Теперь сними с меня сапоги.
Я послушался и в этот раз. Переминаться с ноги на ногу на острых камнях – удовольствие сомнительное. С обувью у ближайших покойников дела обстояли скверно. Какие-то грубые тряпочные полуботинки на деревянной подошве с обмотками. Еще и убитые совсем. Как и их хозяева. У нелюдей вместо нормальной обуви на ногах имелись чувяки, мокасины или копыта. Взгляд вернулся к трупу человека в пыльнике, что послужил мне подушкой. Страшная рана на спине ставила крест на идее присвоить модный и, наверное, удобный наряд. Зато покойный носил приличные на вид сапоги из натуральной кожи, с высоким голенищем и шнуровкой. Прикинул по подкованной ровными рядами металлических гвоздей подошве – размер подходящий!
- Быстрее! – торопил меня неугомонный призрак.
В ответ я ругнулся в полголоса. Ослу понятно, что покинуть побоище надо как можно оперативнее. Желательно в удобной обуви, в одежде и с оружием в руках. Крики моих опасных «соседей» тому изрядно способствовали: бежать, скорее бежать!
Чтобы ловчее стаскивать обувку, с усилием перевернул неподатливый труп с живота на спину. Вот так сюрприз! Рука покойного сжимала револьвер оригинальной конструкции. Звякнувшее о стальное зерцало на груди кожаного жилета оружие словно обострило мой слух. Где-то неподалеку глухо и натужно стонал раненый. Каркали и хлопали крыльями падальщики. Вдалеке продолжалась перестрелка. Окинул взглядом окрестности – ниже по склону начинался хвойно-лиственный лес. Вот туда мы и направимся, после того, как…
Голограмма пошла полосами, словно кто-то глушил сигнал или батарейки садились. Постепенно окружающий мир становился ярче: алела кровь на камнях, на светлой солдатской форме, сочно зеленели пучки травы между черными и серыми буграми тел зверолюдей, сверкала нагрудная пластина у мага, сватающего мне свои зачотные боты с того света.
- Постарайся меньше шуметь. У нас мало времени! – спокойно констатировал «призрак», но это спокойствие из тех, что побуждало к действию сильнее истеричных воплей.
Перевел дыхание, а заодно собрался с духом. Все-таки грабить покойника при свете дня это вам не яблоки из соседского сада под покровом ночи тырить. Тут перед самим собой стыдно, не говоря о том, а ну как увидит кто? Особенно из тех, кто это побоище учинил! Тогда мне револьвер очень пригодится…
Нашлась веская причина, чтобы все-таки отсрочить любимый момент сталкеров, тру-выживальщиков и мародеров всех мастей – отъем хабара у покойников. Прежде, следовало разобраться с устройством трофейного оружия. Цельнометаллическое исполнение с воронением превосходной сохранности. Длинный восьмигранный ствол с крупной мушкой. Жестко закрепленный барабан, снаряжаемый по одному патрону через специальное оконце. Вот только на месте курка конструкцию дополнял странный цилиндр, который впрочем, заряжанию не мешал. Рукоять села в ладонь удобно, если отбросить ощутимую тяжесть оружия. Качество обработки, совершенство линий, эргономичность - всем виделась основательность мастера.
- Пули на поясе. – пояснил призрак, равнодушно взирая, как я схожусь на импровизированном татами с его мертвым телом. - Сними все вместе.
- Спасибо. – Поборов глупую брезгливость, я расстегнул литую пряжку толстого кожаного пояса с кобурой и коробками и продел его под неподъемным телом. – Про сапоги помню.
Беседа с призраком мой рассудок ничуть не смутила. Здесь недавно сотни людей коллективно и в муках ушли в лучший мир, а этот задержался дать мне ценные указания. А без гида мне в чужом мире совсем никак…
Не откладывая в долгий ящик, приладил приобретение себе на туловище, прямо поверх рубахи навыпуск и грубых холщовых штанов свободного покроя, которые каким-то чудом оказались на мне вместо моей земной одежды. В двух кожаных коробках из четырех в специальных гнездах покоились боеприпасы – тупоконечные полуоболоченные пули с выемкой в донце. В одной оказался металлический цилиндр – двойник прикрученного к револьверу. Та сторона, которой он, как подсказывала логика и живой пример, должен прилегать к барабану, блеснула поверхностью темного камня.
- Так, не понял, пули есть, а патронов нет? – озадачился я, теребя револьвер за выступающие части.
- Поворотный механизм … вижу, разобрался. – прокомментировал призрак мои манипуляции по перезарядке револьвера. Рычажок, взведением которого прокручивался барабан, обнаружился с левой стороны под цилиндрическим выступом как раз в зоне досягаемости большого пальца. Но я предпочел по-ковбойски «об рукав». Похоже, барабан придется крутить после каждого выстрела, чтобы совместить со стволом следующую камору.
Одну за другой зарядил пять увесистых окольцованных медью тупоконечных пуль – последнюю бывший владелец выпустить по врагам не успел и сунул оружие в кобуру. Надо отдать должное, навалил он знатную баррикаду из тел – она-то сейчас и укрывала меня от глаз банды грабителей. Значит, ствол вполне рабочий, а не для красоты присутствовал. С зарядами, правда, непонятно. Транслировал вопрос призраку. Оказалось, он не понял слова «патроны», потому как унитары, да и порох тут не в ходу, а насчет зарядов меня успокоил, мол, «гамион свежий поставил, только пятерых и успел с него завалить». На человеческом языке это означало, что тридцать один выстрел у меня в активе, если своевременно набивать барабан свинцом. А уж этого добра в пульницах на поясе имелось изрядно.
Когда я, пыхтя от усилий и шепотом матерясь, стащил второй сапог, в полный рост нарисовалась проблема портянок. Мотать их я совершенно не умел, а носить сапоги без оных – моветон. Памятуя о нестыковке с патронами, насчет носок пытать призрака не решился, к тому же голопроекция за последние минуты весьма побледнела. Дрожа от прохладного ветра и страха, впопыхах натянул обувку на босу ногу, затянул шнуровку и с выражением внимательной заинтересованности на лице повернулся к призраку.
- Браслет. – прошептал мой бестелесный благодетель, после чего проекция окончательно поблекла и «схлопнулась». А я уж было, приготовился отмазываться от каких-нибудь невыполнимых поручений, вроде спасения мира…
Еще разгибая холодные пальцы на рукояти оружия, ощутил под своей ладошкой нечто любопытное. Рукав рубашки покойного сполз, обнажив бледный безволосый локоть. Чуть выше запястья руку плотно обхватывал широкий массивный браслет с темным крупным камнем, закрепленным с наружной стороны. С внутренней стороны браслета гнездо пустовало.
Сейчас я почувствовал, что эта вещь без сомнения мне жизненно необходима! Никаких глупых мыслей, вроде, вот доберусь до обжитых мест, загоню первому встречному ювелиру, куплю баб деревеньку, да заживу помаленьку. Наоборот, лучше лишиться моих единственных штанов, чем расстаться с волшебной штуковиной. Никаких сомнений в магическом происхождении артефакта у меня не возникло. Увесистый браслет самостоятельно щелкнул застежкой, раскрывшись наподобие пасти хищного зверя. Сходству особенно способствовали крупные пазы. Десница покойника безвольно опала, оставляя занятную вещь мне.
Ровно секунду я помедлил, после чего с каким-то торжественным ощущением нацепил трофей на правую руку.
Раздался металлический щелчок. Вот черт! Массивный тяжелый наручник очень плотно обхватил запястье, едва не перекрывая ток крови. Этот прекрасный новый мир встретил меня в целом неприветливо и колдовской браслет не сделал для меня исключения.
Дальнейшие ощущения можно назвать как минимум …хм необычными. Будто весь «Рамштайн» за тридцать секунд прослушал. Разнополая многололосица прокаркала, прошелестела, прогавкала не все лады одновременно, за малым не учинив мне разрыв мозга… Грозящие безумием буря и натиск утихли, схлынули, оставив в постепенно светлеющем сознании хаос обрывков фраз чужеродного языка. Вдобавок ко всему камешек на браслете сверкнул, а кожу под металлом начало ощутимо покалывать. Пока втыкал с глупым, но закономерным вопросом: «Это чо такое было, а?» - покалывание перешло в неприятный зуд.
- Везет как утопленнику! – в сердцах воскликнул я. Или как назвать меткие попадания то мордой в чужую кровищу, то рукой в капкан!.

Естественно я в ту же минуту попытался снять предательскую вещь дрожащей с перепуга левой рукой. В процессе возни с неподатливой железякой заметил, что камень начал светлеть. Зуд еще немного усилился, по руке медленно распространилось онемение.
Внезапно по организму разошлась теплая волна, выжигая дрожь и озноб до выступившего пота, вселяя уверенность и наполняя свежими силами. Еще несколько секунд я наслаждался необыкновенным ощущением – словно во мне «прорастал» другой человек. Новый, более приспособленный к изменившимся условиям жизни. Предательская дрожь в частях тела унялась, голова просветлела. Даже дышать стало легче – смрад поля недавней битвы словно ушел на второй план.
Видимо, отмеренное мне на вхождение в реальность этого мира время истекло, создаваемый призраком защитный покров пал, и мой отчаянный крик привлек внимание конкурентов по ограблению павших. Из-за распоротого крупа звероящера показалась отвратительная перемазанная в крови морда… котопса. Чудо-юдо, словно собираясь с мыслями и дыханием, громко фыркнуло, подняв тучу насекомых, набившихся в рану. Через мгновенье хищная тварюга, не спуская с меня крупных желтых глаз, выбралась на тушу целиком. Возмущенное фырканье перешло в глухой клокочущий рык. Пришелец, похожий обликом на карликового, измученного жизненными невзгодами и стригучим лишаем льва, показал мне полную пасть желтых клыков. Я перехватил злобный взгляд и ответил хищнику той же монетой, незнамо как усилив «ответку». Зверюга слегка потеряла запал, припав на задние лапы и отвела взгляд, обернувшись, за моральной поддержкой к своим пока что незримым для меня хозяевам. Заодно продемонстрировала мне широкий строгий ошейник, а так же костлявый бок, украшенный струпьями и жидкими пучками волос.
Тяжелый солдатский ранец, принадлежавший покойному магу, птицей взлетел мне за спину. Сражаясь с лямками, цепляющимися за браслет и локти, я ни на секунду не отрывал взгляда от фыркающего «четвероного друга», умудряясь еще уточнять обстановку на флангах боковым зрением. Правой рукой обнажил револьвер, которым погрозил агрессивной скотине. В крови моей бушевал адреналиновый шторм, помогая выбрать верную последовательность действий и трезво оценивать ситуацию.
Я сделал несколько шагов назад и оглянулся, чтобы проверить, нет ли какой предательской запинки на дороге. В ту же секунду драный «бойцовый кот» распластался в полете. Забыв про пистолет, я тупо закрылся от удара летящей туши руками. Клацнули желтые зубы. Меня сильно качнуло от удара - «котопес» шмякнулся со всей своей дури о незримый щит и рухнул на залитую кровью каменистую землю. Правая рука рефлекторно дернулась, направляя ствол на врага.
Револьвер бахнул, «лягнулся», выпустив пулю прямо в черепушку коварного врага. Гром выстрела заставил меня вздрогнуть, а отдача, кстати, вполне умеренная для приличного калибра, напомнила, что в моей руке грозное оружие, которое грех не использовать для самозащиты.
Я сделал несколько неуклюжих прыжков по направлению к лесу, когда интуиция заставила меня обернуться. На кучу тел успели взгромоздиться агрессивные оборванцы в количестве трех рыл: один целился в меня из ружья, двое других заряжали свои «карамультуки», переломив их наподобие охотничьих ружей. Странно, выстрелов я не слышал, наверное, забыли перезарядить. Расстояние позволило разглядеть их желтые редкозубые оскалы на лицах престарелых даунов.
Наползающая на глаза большая каска с гребнем помешала уродцу взять верный прицел, его пуля ушла высоко над моей головой. Вместо того чтобы дать ему вторую попытку, я выписал ему две свинцовые пилюльки прямехонько в центр затянутого в шкуры и кожаную портупею организма. Игнорируя голливудские стереотипы, стрелок не брызнул во все стороны потоками крови, отлетая на полтора метра, а банально скрючился, выронил свой длинный неказистый «транклюкатор» и умер с хриплым ругательством на окровавленных губах. Второй мародер рыбкой полетел за баррикаду из трупов, не выронив при этом оружия, а вот третий замешкался – нога, обутая в обмотки, соскользнула и застряла в капкане мертвячьих конечностей. Выстрел пришелся в правую сторону лба – теперь плеснуло красненьким от души, и завал вырос еще на одно бьющееся в агонии тело.
Признаюсь, я испытал прекрасное чувство радости от удачных попаданий, чисто выполненной работы, словно мишени в тире укладывал на спор, а не по живым и разумным существам палил. Револьвер бил точно, посылая увесистые снаряды именно туда, куда я хотел. Не брыкался отдачей. Выдавал в окружающую среду умеренный шум, с легким дымком и слабой вспышкой. Просто сказка: знай, не забывай после каждого выстрела рычаг большим пальцем взводить, да жать на спуск. Вражеский выстрел так же обошелся без ожидаемого облака дыма. Призрак не соврал - местные «транклюкаторы» метали пули без пороха.
- Жрите дерьмо, сквернавцы проклятые! – выкрикнул первое, что пришло в голову.
Охреневать в атаке не наш метод – я энергично припустил к леску. Ноги мчали, выбирая путь между трупами, избегая острых предметов и всяких нежелательных сюрпризов, коими поле боя изобиловало. Глаза искали укрытия и признаки врагов на маршруте. Пальцы путались в патронташе, вытаскивая пули для перезарядки. Всего-то две штуки уронил, зато барабан револьвера наполнил. Голова вполне успешно управляла всеми действиями сразу, сообщив мне, что я понимаю отдельные крики нападающих: «русин» и «шакал». Во время забега в меня выстрелили раза четыре, тем самым, подтверждая правоту моего выбора: рвать когти, вместо того, чтобы стоять и сражаться.
С правой стороны, где как я отметил набегу, трупы солдат в светлых одеждах лежали особенно кучно, по мне дали мощный залп. Уж не знаю, какое чудо в ответе за это, но вражеские пули взрыли землю и состригли макушки пахучих луговых трав там, где я находился полсекунды назад. Жуткий свист резал не воздух, он терзал душу, заставляя втягивать голову в плечи и совершать непредсказуемые прыжки, игнорируя слабость в коленях.

На самой опушке очередной вражеский залп настиг меня – пуля-дура ощутимо толкнула в правую лопатку. От боли захотелось тут же сбросить ношу и сплясать на месте зажигательный танец, но, собрав все силы в кулак, я юркнул в кусты.
Одним попаданием враги не удовлетворились – судя по крикам и стрельбе, к травле подключилась изрядная толпа. Через считанные мгновения «свинью» и «шакала» поминали уже со всех сторон. Вот же как бывает: никогда в великих бегунах не значился, а тут, гляди-ка, мой забег оказался заметным событием в местной спортивной жизни и собрал толпу фанатов. Помимо зоологических оскорблений и интенсивной стрельбы, камрады подбадривали меня странным кличем: «Аг-р-р-а-а!!».
- За-аряжай! Целься-а! Бе-ей! – скомандовал мерзкий голос у дороги. Изнемогая от усиливающейся боли, я выслушал дружный раскат ружейных выстрелов, тупые удары пуль в стволы деревьев и шорох опадающих веток и коры.
Некстати дал знать о себе браслет. Рука онемела настолько, что револьвер пришлось перебросить в левую. Да что за напасть, че за гон, чертов Ара-гон! Мы ж так не договаривались, вашу маму! По спине текла теплая и липкая кровь, смешиваясь с едким потом. Внезапно в какие-то мгновения первая острая боль ушла, оставив пекуче-кусучее ощущение. И ведь не почешешь! Одно хорошо, похоже, пуля застряла в подкожном слое, без серьезных травм. Точно, она ведь через ранец с барахлом прошла.
Продравшись сквозь подлесок, благо по нему до меня уже доброе стадо слонов туда и обратно пробежало, я оказался в вековом лесу. Полном мертвых тел. Пейзаж изменился, картина осталась прежняя – смерть во всех ее проявлениях. Разгоряченные беготней ноги споткнулись о какую-то фузею с ножевидным штыком. Руки сами потянулись схватить новое оружие. В свете агрессивно настроенной похоронной команды, я нуждался в любом усилении огневой мощи. Револьвер – хорошо, а винтовка тоже штука полезная. С ней, конечно, в этих полутемных дебрях с мачтовыми стволами в два обхвата не особо развернешься, только… С этой мыслью я, тяжело дыша, ускоренным шагом двигался от тела к телу вглубь чащи. Всякие одно-, двух- и даже четырехствольные «пищали» нескромного калибра и ужасного качества изготовления, лежащие неподалеку от «оборванцев», я отвергал сходу. Как и длинные почти в рост человека «фузеи» с намертво примкнутыми четырехгранными штыками. Эти дульнозарядные гладкостволки, напоминающие короткие копья, принадлежали русоволосым солдатам в светлых мундирах. Металлические, деревянные и комбинированные арбалеты всех размеров по понятным причинам я тоже игнорировал. Богатый выбор колюще-режуще-рубящих предметов тоже оставил меня равнодушным. Никогда не питал к «холодняку» никаких теплых чувств и сейчас отягощать себя какой-нибудь саблей, палашом или топориком смысла не видел.
Едва успел шагнуть за толстый ствол дерева, как неугомонные враги вновь дали раскатистый залп по подлеску. За грохотом пальбы совсем не заметил, откуда прилетела короткая стрелка. «Такнула» забитым гвоздем - словно «выросла» из бугристой коры у самого виска. Глаза искали стрелка недолго: закутанный в звериные шкуры чумазик с морщинистым лицом идиота даже не прятался, а энергично крутил ворот агрегата своими лапками. Гад оказался с противоположной стороны от погони. Когда успел меня обойти?!
Стрелять с левой руки оказалось весьма неудобно. Арбалетчик отреагировал на вскинутый ствол резвым скачком влево, пытаясь укрыться за корневищем. Промахнувшись, я сделал два шага вперед и пальнул в видневшийся широкий участок спины. Снова промах! Пуля выбила фонтан земли у локтя. Еще два шага и снова выстрел! Попал!
Вражина заорал благим матом, перевернулся на спину и засучил конечностями, как жук, нанизанный на булавку. Я сделал еще шаг, прицелился и украсил шкуры на рахитичной груди кровавым цветком…
Справа! Быстрее чем боковое зрение успело засечь движение в мою сторону, сознанию маякнула о направлении опасности красная вспышка.
- Гах! – выскочивший из-за дерева сквернавец, покачнулся, неуклюже махнул копьем, распарывая широким листовидным наконечником воздух в метре от моего живота. Животный оскал сменила гримаса боли. Лишь на миг встретился взглядом с большими желтыми глаза, что «брызгали» в меня концентрированной ненавистью из под из под косматой гривы. Моя рука не дрогнула.
- Гах! – револьверная пуля нанесла копьеносцу сокрушительный удар в солнечное сплетение. Позади врага дерево и траву щедро окропило красным. Ноги «чертика из табакерки» разъехались и он грохнулся на землю, кашляя кровью.
Да сколько же вонючек в этом лесу?!
Торопливо шагая прочь и, озираясь, зарядил револьвер. В этот раз не уронил ни одной пули, зато уронил себя. Оказалось, запнулся о тело «дупарского наемного стрелка» и вылезшими на лоб от боли глазами наткнулся на интересное ружьишко - барабанную винтовку с восьмигранным вороненым стволом. Подхватив ее с земли свободной рукой, с удивительной для раненого ловкостью юркнул за широкий ствол лесного гиганта.
Погоня шла по пятам и секундой раньше тяжелые пули выбили облако пыли и опилок, дополнив новыми ингредиентами мою слипшуюся в кровавые сосульки прическу.
Стволы сросшихся деревьев подарили мне надежную защиту от обстрела. Здесь я неосторожно упал своей раненой лопаткой на ранец и взвыл от свежей порции боли. Слезы, брызнувшие из глаз, не помешали рукам отправить револьвер в кобуру. Затем, сжав зубы, присел и потянул к себе тело, рядом с которым подобрал оружие. И откуда только силы взялись, но труп в зеленых шароварах и кожаном доспехе с перекрестьем патронташей удалось немного перетащить и перевернуть набок.
Здоровая рука проворно расстегнула патронташ и дернула его в укрытие. Потому что боеприпасы от моего револьвера ружью очевидно не подходили.
Немеющая ладонь легла на резную полупистолетную рукоять, пальцы прошлись по
выступающим частям конструкции и пятиместный барабан откинулся влево. Деревянный приклад и ложе украшала затейливая резьба, но, главное, удерживать трофей оказалось легко и удобно. Пока перезаряжал, таская увесистые тупоконечные цилиндры из остающегося на наемнике патронташа, поразился, как мои руки умело управлялись с оружием, которое они держали – могу поклясться - впервые в жизни. Сразу понял – мое. Везет мне на револьверы, скоро как заправский киноковбой ими увешаюсь. И вот тогда, ублюдки, ваши мамы поплачут.
Традиционный цилиндрический набалдашник, неизменный атрибут всех виденных образцов местной «стрелковки», превосходил деталь моего револьвера раза в полтора. Что вкупе с длиной ствола и крупным калибром пуль наталкивало на логичный вывод о разной мощности этих самых – «гамионов» - нашлось в голове нужное слово. Последующий поток информации разложил все по полочкам, объяснив отсутствие унитарного патрона и пороха вообще. А еще пришло знание, как наполнять волшебные аккумуляторы энергией. Если в револьвере еще оставалось двадцать два заряда, то резервов трофея хватит на два барабана. Поэтому никаких позиционных боев, просто по-мальчишески охота испытать приобретение разок-другой на живых мишенях. Заодно дыхалку в норму приведем и снова побегаем – подыграл здравый смысл злости и азарту.
Левая рука, как единственная пригодная для мелкой работы, проворно наколупала из второго патронташа пригоршню боеприпасов - автоматически засунул в карман своих «шаровар». Затем меня осенило пошукать у пана наемника запасной гамион. Но не успел. «Болельщики», будучи не в силах пережить разлуку с кумиром, приближались с двух сторон, покрикивая, постреливая и варварски доламывая кусты. Пули стригли ветки и ранили стволы лесных гигантов на предполагаемой траектории моего бегства, но совсем не там, где я залег. Вредно судить всех по себе. У меня стиль жизни: убегая от неприятностей, периодически останавливаться и крепко давать им по зубам. Дабы не наседали.
В просвете между кустами появилась фигура большеголового рахита, собравшегося расстрелять из своего непомерно длинного ружьишка прямо весь темный лес сразу. Качающиеся от воздействия моей туши ветки ему мешали, вот он их неуклюже отгибал ложем фузеи. Искать меня глазами в такой ситуации ему несподручно.
- Аг-р-ра! – Выкрикнул враг и несмело шагнул вперед.
- Агр-р-а-а! Агр-р-а-а! – Откликнулись его подельники полудюжиной голосов, благоразумно оставаясь на опушке.
Я же молча приладил ружье, используя покойника вместо бруствера, прицелился и нажал на спусковую скобу. Винтовка, а кованый ствол несомненно имел нарезы, отрывисто и зло бахнув, ощутимо лягнулась в плечо. Враг сложился пополам и тонко завопил. Я же напротив – выгнулся между замшелых корней дугой – засевшая в спине пуля бередила рану просто з-з-замечательно, но героически промолчал. Правая рука, пронзенная молнией вдоль нервов и «забитая» до полного онемения колдовским браслетом воевать категорически отказалась. Больше прицельно вести огонь я не мог: пот, слезы и какие-то странные крапинки в глазах крайне усложняли поиск цели.
Бахнув в ближайшие кусты на характерный шум еще пару раз для острастки с левой руки, я выронил ружье и, руганью заглушая боль, потянул бывшего обладателя моего оружия на себя. Ценой титанических усилий удалось сдвинуть тушу на полметра и перевалить его через вздыбленный корень. Ежесекундно рискуя шкурой, обшарил район гузочки «дикого гуся».
Правая рука продолжала бастовать и в голове не укладывалось, как тащить награбленное и одновременно отстреливаться от «набигающих падонков». Не успел я отругать себя за логическую несостыковку, как пальцы сами щелкнули нужными защелками и притянули тяжелую поношенную сумку к груди.
Ради чего рисковал жизнью? Само собой пришло знание, что многие дупарские наемники таскают сзади на поясе «хабарник» с продуктами, запасными боеприпасами и прочими ништяками. Мне на первый и второй взгляды достался весьма состоятельный покойник: оружие дорогое, прикид добротный, кожаная с латунным замком сумка просто неприлично трещала по швам. Удачливый был дядя, судя по полупустым патронташам, много успел пострелять по русинам, да только не угадал, когда в лес полез. Здесь-то «засадники» досыта отведали солдатских штыков с тесаками – по два, а то и по три к одному размен пошел. Иных так и вовсе пошинковали: тот головенки лишился, этот с рукой по плечо простился, третий, пардон, сизый клубок кишок вывалил. Совсем иная картина, чем на дороге, где русинские стрелки умирали, как стояли - рядами. В ближнем бою русинский пехотинец страшнее медведя, а лес ему дом родной.
Откуда мне известны повадки наемников? Почему я уверен, что погибшие солдаты в светлых суконных мундирах – это русины из числа «Княжих стрелков»? А хрен его знает. Наверное, оттуда же мне известно, что гладкоствольные ружья системы Дербана, стоящие на вооружении этих частей, мало к чему, кроме траурного салюта пригодны. Их главная сила – длинный четырехгранный штык, раны от которого не закрываются и плохо заживают. Оружие «сквернавцев» за редким исключением просто союз трубы и полена. Ах, да мои преследователи - это жители гигантской области, где царит немыслимое беззаконие и полнейший хаос, в просторечии называемой Скверной. Вот сколько новостей в голове образовалось сразу…
К слову, мой трофей тоже не лишен недостатков: в отличие от «дербанок» и прочего здешнего металлолома, пули для него «на коленке» не изготовишь. Наивно рассчитывать, что где-нибудь под соседним кустом разлегся еще один наемник со стволом штучной работы того же калибра и полным боекомплектом…
- Ах, ты ж падаль!
Нехорошо, конечно, так о покойных, но простите великодушно, вырвалось. Запасной гамион преспокойно лежал в специальном кожаном чехле на поясе наемника! В карман его, пусть компанию пулям составит.
Убрался за дерево вовремя. Осмелевшие сквернавцы полезли сквозь кусты, бахвалясь в скором времени распустить проклятого недобитка на ремни.
- Бах! - сказал им на это мой «мастерворк», созданный оружейником Клементом Лоше по заказу арсенала города Плежа в год шестьсот третий. Вдруг осознал, что умею читать на имперском! Гравировку на латунной табличке на прикладе я прочел сразу, как поднял трофей, но смысл фразы сделался понятен только сейчас. Круговерть в глазах получила новый импульс. Если верить нервам, вгрызающаяся в мясо пуля достигла размеров яблока.
- Гах! Д-дах! Ба-бах! – Ответил ему разноголосый и неслаженный хор. По-прежнему под аккомпанемент перестрелки солировал вражий подранок, слегка деморализуя неприятелей. Победный клич сквернавцев звучал от случая к случаю, упоминания вслух «русин-шакала» тоже сошли на нет.
Патронташ повесил на шею, одним концом зажав под лямкой ранца. Отнятая у пана наемника сумка оказалась позади меня. Пришлось, поскуливая, привстать. Щелкнула застежка, прикрепляя ее к поясному ремню, взятому у мага вместе с кобурой. До второго крепежа не успел дотянуться - пришлось возобновить отстрел «зверья».
- Бах! – снова рявкнул шедевр мастера-оружейника и крадущийся в кустах слева по курсу злодей ткнулся лицом в прелую листву. – Вот так стреляет сын офицера, ублюдки!
- Бах! Да-дах! Ба-бах! Шакал, твоя смерть идет! – не осталась безучастной противная сторона. Тем временем проклинаемый мной на все лады браслет продолжил свою работу. Молнии боли, простреливающие руку от раны до кончиков пальцев, понизили мощность до минимума, рука вновь согласилась функционировать. Весьма кстати. Пошарил во втором патронташе усатого пана напоследок. Три пули загнал в пахнущий сгоревшим маслом и горячим металлом барабан и еще три кинул в рот, удивляя себя самого. Нет, слюна у меня не ядовитая, просто это самый удобный в моем случае способ для быстрой перезарядки.
- Бах! Поворот рычажка. Бах! Поворот. Бах! – уж не знаю, задел ли кого пальбой от бедра, но попытку создать «завесу огня» сквернавцы мне зачли, спрятавшись за деревьями и попадав на землю. Закусив губу до крови, резво рванул прочь, прикрываясь необъятными и замшелыми «отпрысками Фангорна». Лес за моей спиной наполнился сплошным гулом выстрелов и близкими ударами пуль в древесину, на время даже заглушившими крик раненого сквернавца.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Сплюнул пули в руку – смотри-ка, все еще работает! Огляделся по сторонам. Ни живых, ни мертвых не видно, далеко забрался. Не любят сквернавцы лесов, им степь, да холмы милее, да многоярусные каменные клоаки-лабиринты, да пещеры. Хорошо их угостили стрелки Светлейшего Князя Белоярова, страшно подумать, что бы случилось с засадой сквернавцев, будь у солдат нормальное оружие и командиры! Мне-то повезло и с командиром и с оружием. Перезарядка закончена, да и привал тоже. Вот только хабарник к ремню вторым карабином пристегну, а то лупит по заду на бегу, вроде как «ускорение придает», а на деле только мешает. Патронташ пока так повисит, вроде зацепился крепко и теряться не намерен. Смена гамиона, как выяснилось дело не быстрое: выкрутить один с почти почерневшим «стеклышком», да вкрутить наподобие лампочки свежий. Вот пусть теперь супостатам через канал ствола «засвечивает».
Усталость и боль вынесли постановление: еще секунду отдышаться, затем забиться в Грымскую пущу на пару километров, пользуясь кабаньими тропами – иначе бурелом диколесья не преодолеть, где предстоит заняться раной и активным отдыхом. А дальше видно будет. Кабаньими тропами? Это где на маршруте работа-дом-работа-пятничный кабак ты видел «кабаньи тропы»? Парень, ты меня снова удивляешь!
С места недавней перестрелки донесся выстрел - похожий на пистолетный - раненый мгновенно заткнулся. Не теряя времени, вражий командир активировал «ревуна», созывая не слишком занятых мародеркой бойцов и зверье по мою душу. В чем-то я его понял, нельзя такие художества оставлять безнаказанными. Я б на его месте ни за что не стерпел такого плевка на ботинок. Догнал бы, убил бы цинично и жестоко, да об тушку поганца харкотину бы вытер.
Первый раз стало по-настоящему страшно. Причем, испугался не тот тюфячок и брюзга, который остался допивать коньячелло у костра на ролевке, а новый весьма ловкий и безбашенный парнишка, который успешно вел бой с превосходящими силами. Было, отчего сдрейфить: мой след взял брутальный мерзавец, добивающий своих. У такого не забалуешь. А еще рассудительный – вон, свежих загонщиков позвал на подмогу, этим-то я мораль серьезно понизил. Если главарь банды профи, то по следу пустит бойцовых котов, а может даже Изверга. Бойцового кота – побитого молью «льва» - я не просто видел, но даже успел каким-то фокусом удивить до смерти. А вот с другим «домашним питомцем» сквернавцев ситуация обстояла не в пример хуже. Опять пришел и самостоятельно распаковался в мозгу очередной массив информации. Возникший в голове образ Изверга был напитан лютой ненавистью и ужасом. Косматая рогатая тварь, стремительная и мощная, кажется, подобный «минотавр из Бухенвальда» портил воздух с сильно попорченной шкурой неподалеку от павшего мага. Да, с дрожью в членах тела припомнил все, как видел: широкие копыта, вывернутые назад колени, куцый, словно купированный хвост, тощая горбатая спина, заросшая жесткой шерстью с мощным костяком хребта, которую гармонично дополняли два окровавленных наконечника пик…

- Выстрел! Выстрел! Выстрел! – револьвер в «моей» руке деловито добивал в упор звероящера и его наездника в богатом пластинчатом доспехе. Какофония битвы почти заглушала револьверную пальбу, ощущалась лишь отдача. Рядом в агонии бился, размазывая по наждаку придорожной земли своего седока, еще один диковинный «конь». Пораженный в грудь и живот всадник выронил копье, в попытке удержаться за шею раненого животного. Ящер вздыбился в двух шагах, в предсмертном крике распахнул смрадную пасть, залитую потоком густой крови из глазницы и нехотя завалился на бок. Вопль-стон порождения Скверны на время заглушил все звуки кипевшей вокруг меня схватки.
- Выстрел! – и высокий узколицый сквернавец в помятой кирасе, железной каске, срубивший русинского стрелка в спину бердышом, повалился на землю.
- Выстрел! – и сквернавец-стрелок, уронил только что перезаряженную картечницу и сложился пополам. Время не тянется, оно разбито на вдохи и выдохи. Ведь это последний бой. Без шансов выжить. С единственной надеждой забрать с собой побольше врагов. И прикрыть отход горстки солдат, спасающих тело княжны.
Горячий ствол револьвера с хищным азартом выбирал новую цель - их много, но это все одноразовые бездоспешные бойцы с холодным оружием. Одной пулей тут никак не справится, для них наготове последнее средство.
Сдвоенный тычок в спину сбил прицел и дыхание, но не заклятье. Пусть вместо радости от очередного меткого выстрела сознание заполонила боль. Пусть. Ни боль, ни смерть уже не в силах помешать. Незримый вихрь, порожденный выбросом огромной силы, смел на землю первый ряд бегущих на меня врагов. Они уже никогда не поднимутся – мой последний удар распылил два десятка темных сгустков, заменяющих сквернавцам души.
Но этой прекрасной картины я не увидел, перед глазами лишь капельки свежей крови, облепленные пылью. Чувство жесточайшей несправедливости не способна загладить мучительная смерть твари, убившей меня в спину своими острейшими рогами. Два русина-пикинера слаженно подняли рычащего и брыкающего Изверга на полукопья, и тут же сами пали, порубленные…

Ноги, перебирающие между корнями, пнями и покрытым пожухлыми растениями хворостом постепенно наливались нехорошей, неправильной тяжестью. Еще не усталость, но беготней лучше не злоупотреблять, чтобы мышцы вдруг не перехватила судорога. Дыхание выровнялось, пришло в рабочий ритм, пот уже основательно пропитал одежду. Пока чужие видения тревожили душу и грузили мозг, тело двигалось на автопилоте. По ощущениям, метров на восемьсот от кромки леса ушел. Причем как-то само собой получалось прерывать оставляемую цепочку следов в жидкой траве и палой листве – то на валун запрыгнешь, а с него по крепкому еще стволу упавшего дерева пройдешь… Конечно, ни коту, ни извергу это не помеха, они по густому шлейфу из крови и пота меня найдут легко.
В ответ на неуклюжие акробатические этюды рана генерировала боль на грани терпимости. Приходилось останавливаться, переводить дух и дожидаться, пока глаза снова начнут различать предметы. При размеренной ходьбе рана сужалась до пекучего ожога размером с два пальца и жалила под лопатку в такт учащенному пульсу. Вполне терпимо.
Последние мгновения жизни мага, прокрутившиеся в моем разуме красочным клипом, привели все чувства в смятение. На некоторое время тема загонной охоты, инициированной решительным и жестоким противником, ушла на второй план. Не мои это воспоминания и эмоции, вот что странно! Если включить логику, то очутился я на поле брани после того, как камрад, снабдивший меня ценной экипировкой, испустил дух. А может, в меня вселился призрак погибшего мага, вот его предсмертные переживания и наложились на мой разум? А еще, похоже, он щедро поделился со мной навыками и жизненным опытом. Да и знание некоторых местных реалий всплывает в мозгах вполне к месту. Опять же с револьвером и винтовкой освоился в экстремальной ситуации очень быстро. Еще бы с браслетом разобраться для полной ясности, как эта деталь моего костюма работает… Браслет! До того, как его надел, бормотание мародеров оставалось тарабарщиной, а во время погони я вроде бы понимал отдельные слова сквернавцев.
Ничего. Чую, вещь мне досталась непростая. Р-р-разберусь! Вот тогда и повоюем!
Да уж, храбриться в моем положении просто необходимо. Отдельные мелкие достижения меркли на темном фоне зловонной пропасти, в которую я провалился. Все благодаря мозгам, засранным книжками и играми. Благодаря розовым очкам, выросшим от сытой и легкой жизни поверх глаз. Разнообразия захотелось. Адреналина. Что ж, хлебай полной ложкой, бродяга! А как расхлебаешь, тебе идущие по пятам поклонники еще порцию подвезут. Мало не покажется.
До чего ж скверно складываются мои дела! Арагорн, ети ж твою мать, пора бы заканчивать эту нелепую шутку! Я ранен, загнан в чащу, смертельную для дитя асфальта. Да, я облажался! Готов признать, у меня ничего не вышло, не принял меня этот гребанный мирок! Еще шаг, ухватится свободной рукой покрепче за эту елку. Не принял, а разжевал и выплюнул! Так, аккуратно ножки между корней ставим, обходим этого баобаба слева, так ловчее… Арагорн, будь ласков, забери меня отсюда, я тебя как человек человека последний раз вежливо прошу!
- Ой, бля-я-я!!! - Поверьте, это не все, что я воскликнул, когда мои ноги пробили лиственный ковер и реликтовые хвощи болюче хлестнули по мокрому лицу, а я на собственной заднице банально и неграциозно съехал на дно оврага. Чертова пуля, не иначе со смещенным центром тяжести, оснащенная головкой самонаведения и бурильной установкой. Похоже, гадина, добралась до серого вещества. Физически ощущаю, как волны раскаленного масла омывают кору моего родного, головного. Что же я не подох до сих пор? Как же мне удается игнорировать болевой шок, кровопотерю и все такое прочее? А вот так. Глаза не закрылись, просто перед ними вдруг не стало ничего.

А в лесу вековом раскидала первые краски осень. И дышалось особенно легко. Воздух чистый и чуть сырой, с оттенками листвяной прели, позднеспелых трав, влажного мха и грибов. Часть листвы на кустах, качающихся над моей головой, окрасилась желтыми и красными пятнами. Как говорил классик, красота-то какая, даже матом ругаться не хочется! Высокие стройные сосны, разлапистые каштаны, сребролистые тополя тянулись к чистому голубому небу. Не пора ли тебе вслед за ними, парень?
- Вашбродь, давайте руку! – прошептал небритый детина в светлой униформе и какой-то арестантской шапочке с нечитаемым символом. Русые волосы, голубые глаза, нос картошкой, да похоже ломаный, на правой щеке свежая ссадина. Росту высокого, телосложения спортивного. Из особых примет вроде все.
Вместо руки доброхота встретил ствол револьверной винтовки – рефлексы меня не подвели. Мало ли кто мог нацепить заляпанный кровью мундир русинского стрелка?
- Кто такой? – услышал я свой хриплый и не родной голос.
- Буян. Третьего батальона князя Белоярова мастер стрелок. – представился собеседник. Раз говорит, а не стреляет, значит свой. А стрельнуть у нового знакомца есть из чего. Огромный арбалетище со стальными дугами, заряженный оперенным болтом с металлическим трехгранным наконечником. Такой кабана, лося или медведя остановит, а не только из тщедушного сквернавца поганый дух выбьет. От одного вида грозного оружия кишкам в животе сразу сделалось неуютно, а ствол «мастерворка», ушедший было в сторону, вновь прицелился в центр мощной груди. Хорошо бы проверить свежеиспеченного знакомца.
- Победа или смерть! – с подачи незримого советника я озвучил официальный девиз русинских частей.
- Третьего не дано. – грустно улыбнулся Буян. Чтобы дать верный отзыв, нужно быть русинским солдатом, нужно думать как русинский солдат. Или быть осведомленным шпионом. Или дезертиром.
- По форме доложись! – чуть повысил голос я, продолжая проверку и заодно проясняя положение вещей. Вышло вроде убедительно.
- Осади, вашблародь! - отмахнулся Буян, опасливо вглядываясь в чащобу – рост позволял делать это из оврага. – Ох, и зря нашумели вы, ох и зря. Не отступятся теперь, поганые.
Вот наглец! Зато вроде свой наглец. Стоном-покряхтыванием привлек к себе внимание. Русин тут же помог мне подняться на ноги и выбраться на противоположную сторону оврага. На несколько мгновений стрелок задержал мою ладонь в своей грубой мозолистой клешне. Полагаю, в моем взгляде он уловил удивление, в его же голубых глазах мне почудилась не злая усмешка.
- Старшие по званию есть? – перейдя на шепот, поинтересовался я причиной неучтивого ответа «моему благородию». Накосячил я с погоней, не вопрос, но вдвоем-то легче отмахаться?
В ответ Буян повернулся левым плечом, молча демонстрируя нарукавную повязку и абсолютно пустой погон. Так, а где очередная посылочка с информацией? А то я в здешних воинских званиях не силен. А сабля полагалась простым чинам или боец ее затрофеил? Нет ответа.
Отошли на дюжину шагов от оврага - здесь в корнях гигантского дуба мой спутник оставил свою котомку из мешковины и тубус с болтами к арбалету.
- Сымайте ранец, надо пулю достать.
Как-то тревожно поворачиваться спиной к незнакомому человеку. Но выбора-то нет. Двум смертям не бывать…
- Надо бы тебе руки проде… помыть.
- Не извольте беспокоиться. Прислонись к дереву. Полегчает.
Буян помог мне снять ранец, а с рубахой мне пришлось возиться самому. Разве что, видя мои мучения, солдат плеснул немного воды из своей фляги на прилипший к коже участок ткани. Затем я встал на колени и ухватился обеими руками за шершавую кору векового гиганта. Русин покопался в своей котомке, пошуршал какими-то бумажками, затем обратился ко мне:
- Вашбла-ародие, дозвольте, ранец гляну. Небось, у вас берлист имеется..

Снова я оказался в тупике. Как ответить на вопрос, который не понимаешь? Правильно, промолчать. Благородиям позволено падать в обмороки? А то ветерок рану «ласкает», браслет опять руку высушил, а солдатик че-то копается. Когда же мне полегчает, а дуб кудрявый?
- Нафол. Потерпи, вашбродь, фейчас. – сообщил мне Буян. Я не видел, но каким-то образом знал, что говорить ему мешал оказавшийся между зубами край бумажного пакета с … пластырем. Или Бернадотовой бумагой, он же Бернадот-лист по фамилии врача-изобретателя, сокращенный неграмотными солдатиками до «берлиста». Снова сами собой всплыли в моей памяти знания, которых никогда там не было. Прежде чем я подумал, что одному недострелянному долбодятлу-попаданцу сказочно повезло заиметь суфлера-всезнайку, как самозваный медбрат засадил мне в рану раскаленной кочергой. Я совсем не по-мужски зарыдал в голос, но быстро спохватился и прикусил многострадальную губу. Говорят, малая внезапная боль отвлекает от большой, но мне не особо помогло. Однако не стоило указывать сквернавцам наше местонахождение, да и обогащать лексикон Буяна простыми русскими словами так же нежелательно.
На мох перед глазами упал окровавленный кусочек металла. Как там говорится про «мал золотник да дорог», только сильно наоборот?
- Шушяс-шушас. - Буян чпокнул пробкой, но против предположений не плеснул алкоголем в рану, а смочил край полотняного бинта и обтер кровь вокруг горящей огнем выбоины в моем организме.
Самочувствие мое стремительно улучшалось: браслет прекратил свое непонятное воздействие на руку, камень продолжал светлеть прямо на глазах. Боль ушла на задворки сознания, где как, оказалось, на правах бедной родственницы – вроде терпимое беспокойство, а хрен ты ее выгонишь - поселилась на несколько следующих дней. Шепот Буяна доносился сквозь набившуюся в уши вату. Измученный болью и пережитыми ужасами разум пал легкой добычей нового пьянящего состояния. Но с действием алкоголя сравнивать это ощущение было примитивным кощунством. Я плыл на волнах чистоты и радости. Я воспарил над действительностью с удивительной силой. И тело, и разум и душа враз настроились утолять жажду жизни.
- Хватит, нельзя много брать! – оборвал мою медитацию Буян, отняв мои конечности от прохладной шершавой коры. Пока я радовался жизни, напитываясь жизненными силами мощного и мудрого дерева, мой товарищ закончил обработку раны и заклеил ее пластырем.
- Иди нам надо. Молчун их недолго задержит. – Буян вытер и поместил в ножны «свинорез» приличных размеров. Это им он пулю из меня доставал?
Несмотря на пережитое единение с деревом, то ли от приличной кровопотери, то ли от вида испачканных моей собственной кровью орудий убийства, но ноги в коленях вдруг потеряли силу, а тело одолел озноб. Все ж права та медсестричка, слабый мы народ мужики, плохо кровь переносим. Собственную. Потому как месячные нам с ней никогда грешить не мешали.
Вновь не туда помчали скакуны моих мыслей шальных. Вон Буяну, строго параллельно, что своя кровь, что чужая, которой его суконный кафтан заляпан сверх меры. Нож в руках держал как профи и выражение лица при том сохранял невинное: мол, людей, бывает, им режу, а еще хлебушек. Пули иногда из попаданцев достаю. Работа у меня такая, ваше благородие.
Первым делом, как добрался до ранца, я напился воды. Осушил свою флягу до дна – и ведь не хватило. Тоскливо стрельнул взглядом на буянову емкость, но сами знаете, чем просить и унижаться… Кроме того, неизвестно, сколько нам еще идти и встретится ли нам источник воды.
Я достал из ранца чистую рубаху и, превозмогая себя, оделся. Окровавленную рубаху скомкал, и было собрался сунуть под куст, да наткнулся на неодобрительный взгляд Буяна – как ни прячь, а получится знак для погони. Просто сунул мокрый комок на самое дно, стараясь избежать его контакта с продуктами, аптечкой и запасными бриджами.
Чтобы согреться развернул скатку одеяла из шерстяной ткани тонкой работы. Благодаря заранее сделанному отверстию с обметанными краями, оказалось возможным одеть его как пончо. Даже не подпоясанный ощутил, как плечи, а затем остальное тело постепенно укутало ласковое доброе тепло. Одеяло порадовало и разумным зеленовато-серым цветом – маскировочным и немарким. Чем больше я вступал в нежданное, но весьма богатое наследство, тем сильнее уважал бывшего владельца.
Сдвинув в сторону пенал с письменными принадлежностями, блок чистых прошитых листов для записей, пробитый пулей точно по средине, запустил здоровую руку в распотрошенный грубыми клешнями Буяна бумажный пакет-аптечку. На свет извлек сушеный листик не больше лаврового, оторвал половину и бросил в рот. Вторую бережно и аккуратно положил обратно. Возникло стойкое ощущение, будто кто-то другой в тот момент руководил моими действиями.
Буян сам без просьбы взял мой ранец, помог застегнуть на спине трофейный патронташ. Я поднял винтовку, автоматически проверил, застегнута ли кобура револьвера. Машинально поднял сплющенный свинцовый комок и сунул в карман. Надо при случае обязательно вернуть владельцу. Так чтоб наверняка, без мучений. Далекий ружейный выстрел ударом кнута подстегнул нас к быстрому шагу.
- А Молчун как же? Не будем его ждать? – вопрос задал с целью узнать про нового персонажа, а вовсе не из-за тревоги за незнакомца.
- Не в первой. Поводит супостата за нос, добудет снеди какой и прибежит. – охотно пояснил Буян. И добавил: - Не бывало такого, чтобы без прибытка возвращался.
- А с чего взял, что я «ваше благородие»?
- Так известное дело - фигулька на руке мажеская. А еще лицо бритое, да руки холеные. Что спина не поротая, зубы целехонькие и тело гладкое – это я уж опосля разглядел. Али не угадал?
Спасибо, что пояснил, блин. Значит, маги здесь, можно сказать, люди первого сорта, носят отличительные знаки вроде моего браслета. Жалуют ли здесь чародеям и волшебникам дворянство? Не испытывают ли простолюдины к одаренным людям классовой ненависти? И как тут обстоят дела с инквизицией или аналогичными органами? Если бы только это! Столько вопросов! Жаль, не спросишь напрямик. Не время, не место и не в тех мы отношениях, чтобы доверительно беседовать. Все-таки очень наблюдательный тип, этот Буян. Надо держаться с ним осторожнее. Уж как минимум не одолевать пустяковыми вопросами, когда ребром стоит вопрос жизни и смерти.
- Прости, браток, от боли и с перепугу совсем разум помутился. – слова лились сами и я с удивлением заметил, что стал подражать речи собеседника. - За малым не убили меня проклятые. А насчет снеди в ранце запас есть.
Мое щедрое предложение осталось без внимания - у стрелка котомка тоже не пустовала. Мы вплотную приблизились к непроходимым зарослям. Здесь Буян по обыкновению замер и осмотрелся, после чего сделал шаг прямо в ветви и совершенно пропал из виду! Я храбро шагнул следом и оказался в темном и стиснутом с обеих сторон тонкими стволами пространстве. Три шага вперед, поворот налево с наклоном, еще пришлось сделать три или четыре шага в полуприсяде, затем ход повернул направо и дюжину шагов навстречу просветам в листве. Вот так: вплотную не увидел, а если бы проводник не полез первым, то и я бы тоже не отважился. Если б не коты, да изверги, поставил бы годовое капральское жалование против банковских сбережений, оставшихся на Земле, что сквернавцам нас нипочем не сыскать. Мысленно одернул себя: сам-то понял, с кем и на какой заклад хотел спорить?
Пейзаж в очередной раз изменился. Через полсотни метров вековая чаща оканчивалась подлеском, в просветы которого виднелось мертвое редколесье. Ветер донес запах сырости и гниющей растительности. Неужели прямо по курсу болото?
- Где мы, Буян?
- Не шуми. – Арбалетчик замер и сделал знак остановится.
Погоня осталась далеко позади, ни выстрелов, ни командирского «ревуна» мы уже давно не слышали. Впрочем, пением птиц и прочими звуками дикой природы лес нас не баловал. Мы затаились за последними мощными деревьями, после чего мой проводник издал горлом птичий крик. Из зарослей, которых мы сторожились, донеслись два ответных. Кажется, опознались. Кому как, а мне одной пули на сегодня хватило по самые брови. Получить еще от своих будет смертельно обидно.
- Буян, ты? – из кустов донесся молодой голос.
- Мы. Выходим, не стрельните там. – тихо, но достаточно четко отозвался мой проводник.
Вот мы и у «секрета», выставленного перед тропинкой, ведущей к последнему приюту разбитого батальона. Двое мальчишек-рекрутов, один вооружен арбалетом, а второй неизменным ружьем системы военного инженера и имперского лорда Дербана. Сила.
- А с тобой кто? – судя по иному тембру голоса, спросил второй часовой. Положение обязывало.
- Подофицер. – важно обронил Буян. И торопливо добавил: - На посту болтать не велено.
Ребята – солдатами этих светловолосых мальчишек называть язык не поворачивался – вытянулись по стойке «смирно».
- Кхм-кхм. – многозначительно выдал я. Пусть сами додумывают, что имел в виду господин «подофицер». Что в таких случаях говорят настоящие, а не ряженые военачальники? Приказывают подчиненным привести себя в порядок? А видок-то у ребят еще тот: высокому нескладному арбалетчику серьезно досталось по лицу, возможно прикладом, отчего один глаз заплыл, а губы кривились от боли. Странно, что нет симптомов сотрясения. Воротник мундира оторван и висит на честном слове. В дорожной пыли изваляли паренька изрядно.
А второй невысокий подвижный крепыш, из каких легко тренировать спортсменов-тяжелоатлетов и боксеров. Арбалет, на мой взгляд, лучше бы ему вручили, а не «дербанку», ствол которой приходился выше русой макушки. Как ухитряется заряжать-то? Мундир его годился только на тряпки: располосованный толи об сучья, толи об острые железяки, но аккуратно, без большой крови. Вдобавок уцелевшую поверхность покрывали крапинки ожогов, виднелись обгоревшие полы и спина. Интересно, чем это его шарахнуло: магией или тут зажигательные гранаты в ходу? На ногах ребят стоптанные до последней крайности ботинки из грубой промасленной ткани на деревянной подошве. Без слез не взглянешь. У «боксера» обувка тоскливо «просила каши», а утративший пуговицу единственный погон сиротливо свисал с плеча. Ремни, пульницы, тубус с болтами, да неказистые «арестантские» шапчонки с княжеской эмблемой сохранили. Похвалить бы их за сбережение казенного имущества, да только этого ли от меня ждут? Словом, оба красавцы писаные. Почти как я, если «по-чесноку». Из офицерских признаков только револьвер в кобуре, козырные сапоги и магический девайс. Плюс в активе моего авторитета расцарапанная рожа.
- Пошли, госпожа ждет. – настойчиво предложил мне Буян.
Вот те раз. С каких пор солдаты с непонятными повязками младшим офицерам указывать стали? Чем дальше, тем больше в этом уравнении неизвестных появляется. То Молчун, то «госпожа», следующим кто будет? Захотелось поинтересоваться, не водит ли он совершенно случайно знакомство с неким Арагорном Московским? А то есть к нему дельце, что не терпит никаких отлагательств. Пускай бы свел лучше с ним.
- Благодарю за службу, молодцы! – похвалил я часовых, не столько искренне желая их поддержать, сколько чтобы исполнить хоть что-то осмысленное в навязанной мне роли командира.
Узкая тропинка от «кочки к кочке» привела нас на небольшой островок, окруженный стоячей водой и мертвым лесом. Здесь я очутился в неумелой импровизации на тему полевого лазарета. Полтора десятка людей сгрудились в небольшом пространстве, олицетворяя старую истину: «Где солдаты, там бардак». Кто-то бесцельно сидел в полнейшем ступоре, кто-то стоял с тем же эффектом, кто-то пытался перетянуть свои собственные или раны товарища какими-то жалкими тряпицами, кто-то плакал, кто-то стонал, кто-то молился, кто-то безадресно бранился. На первый взгляд все чем-то заняты, на второй – форменный бардак под соусом из безнадеги.
Оружие и экипировка хаотично лежали на земле. Хоть с честью из боя вышли, не побросали. Еще радовало, что «плаксы» размазывали немые слезы, сквернословы ругались полсилы. Очевидно, сознавали опасность своего обнаружения.
– Офицер на плацу! – тихо и зло выплюнул Буян. Царившая в лагере пораженческая атмосфера на него тоже действовала удручающе. Бойцы подобрали оружие и медленно встали в полукруглое подобие строя.
С тем мы и приблизились к отдельно расположившейся группе из двух солдат и закутанного в потрепанное солдатское одеяло тела. По фигуре и контексту угадывалось, что лежит женщина. По закрытому тканью лицу, проступившим пятнам крови и скорбящим позам двоих, единственных, кто позволил себе не вставать по команде Буяна, стало понятно, что покойная.
- Выходит, не успели мы, госпожа… - выдохнул Буян.
Ситуация до боли понятная. Самого ножом по сердцу резануло так, что глаза остались сухими просто чудом.
- Не вставай браток, да что же ты! – бросился я к усатому пожилому солдату, который, превозмогая себя, пытался подняться, опираясь на толстую суковатую палку. Дядька с неглубокой, но страшной рубленой раной бедра шарахнулся от меня как от Изверга. А люди меж тем стояли плотно и робко тянули ко мне руки, стремясь удостовериться, что я не морок, что глаза их не обманывают. Чтобы ненароком никого не задеть – на некоторых без преувеличения не осталось живого места! - пришлось изобразить трюковой номер эквилибриста. Вышло хреново – чуть было не грохнулся на задницу. Что ж такое?!
- Так, братцы, дело не пойдет! – от досады на собственную неуклюжесть и растерянность вышло качественно рявкнуть на других. – Что ж вы делаете?! Вы же стрелки! Вы же …! Я видел вашу работу! Я видел, как вы умеете сражаться. Не слышу наш девиз!
- Победа или смерть! – Поддержал меня Буян и еще несколько слабых голосов. Проводник как заправский хоровой дирижер регулировал громкость за моей спиной – дабы какой балбес от излишнего рвения не рыкнул на все болото.
- Русины вы или сброд? – распалился я.
Следующая попытка озвучить «командную кричалку» вышла увереннее. Пусть угрюмые лица солдат не посветлели, но мне как минимум удалось привлечь их внимание.
- Итак, братцы. Зовут меня Богдан. Я подофицер четвертого класса… Армии Освобождения. Был придан вашему батальону для усиления ставкой Светлейшего Князя Белоярова. (спасибо, камрад, вовремя помог красиво соврать). Я принимаю командование. Теперь я отвечаю за каждого из вас.
Я перевел дух и окинул взглядом свое воинство, стараясь на всей траектории повстречаться взглядами с возможно большим количеством подчиненных. Боже милосердный, я ведь понятия не имею, что следует делать в такой ситуации!
- Мы в большой беде. Не время причитать и богохульствовать. Все зависит только от нас. Мастер-стрелок Буян!
Камрад ни раньше ни позже истолковал мне смысл повязки на левой руке Буяна. Мужчина являлся старшим солдатом, за плечами которого не менее пяти лет непорочной службы или подвиг. Глядя на буянову рожу, скорее верилось в пять подвигов, чем в один год без нареканий со стороны вышестоящих.
- Слушаю! – откликнулся боец.
- Есть ли среди личного состава фельдшер или хоть кто-то, знающий толк в ранениях?
- Я лекарь. – Прежде, чем Буян ответил, подал голос один из «скорбящих». Я присмотрелся, так и есть – не солдатского покроя на нем наряд. Просто сукно некрашеное вкупе с общей мешковатостью ввели в заблуждение. Головной убор опять же неуставной – тонкие бледные пальцы пожилого мужчины теребили широкополую шляпу. А еще возраст – седая борода ненадежный показатель, но вместе с морщинами на лбу и у глаз гарантировала ему бронь от призыва на военную службу.
- Представьтесь, уважаемый. – Предложил я.
- Фома Немчинов. – В голосе послышался легкий акцент.
- Фома, я уважаю ваше горе… но прошу немедля приступить к вашим обязанностям!
- Господин подофицер, дело в том, что я в суматохе потерял свою сумку… - потупил взор лекарь, хотя интуиция подсказала мне, что дело не только в этом. Мужчина не был напуган и растерян, он очень сильно устал, словно исполнял какую-то тяжелую и более важную, чем уход за ранеными, работу.
В ответ я сделал жест Буяну, чтобы он поставил мой ранец перед нами. Достал все наличные медикаменты и протянул их лекарю.
- Посмотрите, что можно сделать со всем этим… - свои дальнейшие намерения я не озвучил, а полез разорять трофейный «хабарник». Да и сам лекарь уже подставлял ладони под струю воды из солдатской фляги. Поливал ему второй, еще недавно скорбевший, совсем молодой юноша в неприлично новом и чистом мундире стрелка и добротных сапогах.
- Значит, слушай мою команду все! С тяжелыми ранами остаетесь на месте. Остальные три шага назад.
Солдаты выполнили приказ. Вот она магия армейской дисциплины. Работает!
- Мастер-стрелок Буян! – воодушевленный первыми успехами я поймал себя на странной мысли, что готов фонтанировать приказами, как, пардон за тавтологию, фонтан в городском парке Ньюкасла. Триумфальный каскад которого имеет семь уступов и семь порогов, а общая мощность шедевра гидротехнической мысли прошлого столетия составляет тридцать пять тысяч литров воды в секунду. Откуда эта хрень в голове? Камрад, да ты никак ржешь над моими потугами?
- Слушаю! – откликнулся русин, возвращая меня в реальность.
- Провести перекличку личного состава, учитывая состояние - раз. Посчитать оружие и боеприпасы – два. Обеспечить костер без дыма и горячую воду – три. Еще «старшие» в лагере есть?
- Мастер-стрелок Молчун совершает разведку. – отрапортовал Буян.
- Господин подофицер, разрешите представиться, кадет Евгений Белов! – уверенно и четко произнес юноша. Он успел совладать со своими чувствами и передать флягу кому-то из солдат. – Прошу мной располагать.
Я опешил, пытаясь сообразить, кто такой кадет и с чем его едят. Если он обратился ко мне как к равному, а это явно проистекало из уверенного тона юноши, то почему он не взял на себя командование? Убит горем? Растерян? – ни одно из предположений не выглядело убедительным. Зато юноша один среди всех носил кобуру с пистолетом. Значит, все-таки не простой солдат. Своевременно появился кадет Белов, а то у меня фонтан приказов уже собирался иссякнуть.
- Вы готовы взять на себя охранение? – осторожно поинтересовался я. Юноша согласно кивнул.
- Это вам средство усиления. Надеюсь, разберетесь? - С этими словами я передал ему «мастерворк» и бандольеро с пулями. – Через положенное время мастер-стрелок Буян подберет смену.
Оба в унисон ответили «Есть, разрешите идти?» с чем и отправился исполнять приказы.
А я собрался помочь Фоме исцелять ранения. Колотые, резаные, пулевые и ожоги. От одного вида которых становилось дурно. Еще бы знать, как к ним подступиться… Неуклюже опустился на колени. Чего-то худо мне. Никак ответственность да полтора десятка жизней давить начала.
– Я посмотрю вашу рану. – встрепенулся лекарь.
- Нет, она в порядке. Только после них.– я махнул рукой с браслетом в сторону солдат и добавил: - Не обсуждается.
Медик задержал свой проницательный взгляд на магическом камне и продолжил пользовать тяжелораненых. Интересно, а как узнал, что я ранен? Неужели протекает из-под пластыря? Или по другим признакам распознал? Нет в лесу зеркал, а надо полагать я не только бледное от потери крови лицо морщу, но и движения стеснены. Мало ли косвенных признаков?
Я дотянулся до пакета с медициной и взял пожевать еще половинку волшебного листика. Ничего так вкус, терпкий и горьковатый. Оставшийся запас Фома распределил среди раненых с наказом тщательно жевать и ни в коем случае не глотать целиком. Тяжелые получили по листику, легкораненым досталось по половинке - на этом запас местного аспирина иссяк. А вот завтра… что ж, я-то потерплю, а вот одноглазому с распоротым бедром, усачу с рассеченной грудью, юному рекруту с переломом руки, да и тем, кого попятнали свинцовые картечины - не позавидуешь.
В сторонке в углублении затрещал сухими веточками костерок. Над огнем поддерживая друг-друга притулились солдатские котелки. Буян принес Фоме все бинты и просто условно чистые тряпки, собранные с миру по нитке.
Затем расторопный боец подробно доложился по ситуации, благодаря чему удалось подвести невеселые итоги. Под моим началом оказалась инвалидная команда в составе восемнадцати человек. По моему мнению, слабо вооруженная и неспособная к дальнейшей ретираде методом форсированного драпа по лесисто-болотистой местности. Держать оружие и сражаться могли двенадцать человек. Плюс ценный и мобильный, но, увы, классический некомбатант Фома Немчинов. Что-то с математикой у меня хреново, себя вот забыл посчитать среди боеспособных. На двенадцать потенциальных носильщиков имелись пятеро неспособных самостоятельно двигаться. Я тащить никого не могу и не буду, как бы меня самого не пришлось завтра кантовать. Вот выйдет весь адреналин, улетучится активное вещество обезболивающего и привет.
На всю честную компанию, без учета моего арсенала, приходилось одиннадцать единиц стрелковки и три исправных арбалета. Из холодного оружия Буян почему-то особо выделил две «боевых косы», хотя сам вооружен кинжалом и короткой саблей с массивной гардой, а многие солдаты таскали в ножнах тесаки, здорово смахивающие на мясницкие ножи с длинной ручкой. К десяти гладкоствольным ружьям системы Дербана имелось ровно десять пуль, но по причине полной разрядки магических батарей - гамионов в состоянии поражать врага стрельбой только половина. Боекомплект драгунского двуствольного пистолета, которым владел юный кадет, составлял четыре пули. К арбалетам в наличии по шесть болтов. Если принять во внимание неисправный арбалет, то можно порадоваться дисциплине моих солдат – никто не бросил оружия, даже «стволы» тяжелораненых вынесли вместе с владельцами.
Что до скудости боезапаса, то подсказчик в моей голове поведал любопытный факт - батальон выступил в поход с половиной штатного боекомплекта.
Запасные гамионы к оружию хранились вместе с пулями в обозе под надзором подофицеров. За несколько дней до похода в батальоне произошла замена всего командного состава на присланных из Империи амнистированных преступников из числа бывших военных. Большинство из них незадолго до нападения перешли на сторону бандитских шаек. Отдельные «капральства» и вовсе остались без огнестрельного оружия перед лицом врага.
Степень военного маразма перешла грань политического предательства. Батальон стрелков цинично послали на убой. Захотелось плюнуть в глаза Светлейшему Князю Белоярову, а еще лучше на его глазах пустить кровь всей его семье вплоть до любимых борзых. И в получившейся луже утопить гада.
Итак, две единицы холодного древкового, а именно глефы, поименованные «боевыми косами». Тут необходимо остановиться подробнее. Я и сам слегка «подзавис», переваривая очередную порцию интеллектуальной помощи подселенца попаданцу на данную тему. Просто к ним прилагались два необычных одинаковых с лица мужика богатырских размеров. В качестве защитного снаряжения гигантам служили стальные помятые кирасы поверх стеганых фуфаек все той же светлой расцветки, украшенной теперь жуткими узорами бурых пятен. Предплечья окружали подобия буфов, отчего казалось, что у «глефоносцев» гротескно перекачаны бицепцы. Локти закрывали наручи с гибкой пластиной, защищающей тыльную сторону ладони поверх грубых перчаток. Защиту головы обеспечивали стальные шлемы-каски с козырьками и пластинчатой защитой шеи.
Титаноподобные бойцы в лексиконе моего суфлера фигурировали под названием «древичей». Нет, они не являлись каким-то особым воинственным племенем, проживающим в дебрях, чащах и пущах русинских княжеств, в силу жизненных обстоятельств или божественного произвола получившие роль «швейцарцев». Несомненно, они являлись живыми людьми со всеми их сильными и слабыми сторонами. Несомненно, они обладали душой и разумом. Вот только появлялись они на свет не вполне естественным путем. Их отцы – это живые колоссальные деревья - Асени. Посмертные воплощения великих героев и мудрых правителей русинского народа. Сохраняя мой когнитивный процесс в деловом русле, процесс оплодотворения, как и все прочие, суфлер оставил за кадром.
Под моим началом оказались два опытных, хорошо обученных воина первой линии. В наемных отрядах им бы гарантировано платили двойное жалование. Ходячие мясорубки. Способные остановить несущегося на пехотное каре драгуна или любую тварь, порожденную колдунами Скверны. Способные без устали, игнорируя раны, перемалывать в рукопашной любую пехоту, кроме, пожалуй, наемных латников и панцирников имперской гвардии. Готовые сражаться до конца в самой безвыходной ситуации и безропотно отдавать свою жизнь…
Имелся лишь один недостаток. Парни туговато соображали и нуждались в приказах. Лишенные цели и командира они быстро превращались в мясо, неспособное дать достойный отпор паршивому сквернавцу.
А причина крылась в базовом запрете на убийство разумного существа. Русинские божества создавали защитников своей земли, а не машины для убийства и завоеваний. Поэтому без жесткой направляющей воли воеводы в далеких от родины землях, эти воины, увы, самостоятельными боевыми единицами являлись весьма условно. Что ж, теперь они получили приказ привести в порядок оружие и снаряжение.
Раньше мне не раз доводилось успешно решать задачу по транспортировке волка, козы, капусты. Но никогда от моих решений не зависела ничья жизнь. И в первую очередь, моя собственная. Когда у тебя над головой свистят матюги отмороженного начальства, это одно, а когда вплотную к тонкой коже воздух режут смертоносные свинцовые плюхи, совсем другое. Только теперь, когда мне довелось сравнить, я начал постигать истинную цену своего решения. Эх, есть ли здесь такой бог, который бы мог отмотать время вспять или заставить господина Арагорна вернуть все, как было? Ведь это не игра. Здесь возможность сохраниться перед миссией не предусмотрена. Поэтому права на ошибку у меня тоже нет.
Положа руку на сердце признаюсь, мне виделся единственно возможный выход – оставить раненых и рвать когти как можно быстрее, пока нас не обложили в этой западне… Если понесем всех с собой, следовательно десять человек – а многие сами легкораненые - впрягутся в носилки, мы потеряем единственное наше преимущество - скорость
- Яр и Тур вызвались нести госпожу. – В мои тяжкие думы вмешался лекарь. - Я прошу вас учесть этот факт, господин подофицер.
Отлично! Я тут живых не приложу ума, как спасти, так меня еще мертвой госпожой нагружает. Если принять во внимание, что они ее из боя вынесли наравне с ранеными и оружием, за потерю которого назначено суровое наказание, то глупо предполагать, что тело бросят на болоте. Еще одна задачка…
Так, стоп. Решаем проблемы по мере их поступления. Точнее разгребаем завал. Вместе с пониманием ситуации пришло единственное разумное решение официально узаконить привал. О чем незамедлительно объявил солдатам.
Вытащил из ранца листы и перо для письма. Когда-то мне на шестнадцатилетие матушка подарила паркеровскую ручку с золотым пером. Вот похожую по конструкции приспособу я и извлек из пенала, чтобы переписать личный состав. Насколько мне известно, в зоне боевых действий вести записи запрещено, но как, черт возьми, я должен организовать свою работу? Суфлер на этот счет молчал и я приступил к опросу вверившихся мне людей.
Рядового Емельяна назначил кашеваром. Выдал ему полкраюхи хлеба, сухари и мешок крупы из своего ранца. Трофейный «хабарник» пополнил наш стол свертком с вяленым мясом, кульком вареных в меду орешков и солью. Солдатские котомки и ранцы, не смотря на третий день похода, тоже не пустовали, но сохранить их удалось не всем. Сегодня нам голод не грозил, а вот завтра…
Буквально с первых шагов столкнулся с новой проблемой – фамилиями солдат. Вступая в ряды «Княжеских стрельцов» русины их лишались. Считалось, что теперь принадлежат душой и телом князю Белоярову, прошлая жизнь для них окончена, что потеря имени рода и символизирует. Отдаленно традиция напоминала обычай смены фамилии во французском Иностранном легионе на Земле. Впрочем, ни по фамилии, ни по именам называть солдат здесь не принято. Обычно офицеры редко обращались к рядовым напрямую, но если приходилось, то в лучшем случае военнослужащий слышал: «стрелок», «солдат», «эй, ты», «морда», «скотина», «мужлан» с различными эпитетами. В худшем и вовсе нецензурно. Если офицер служил с личным составом достаточно долго, то придумывал им клички, а если фантазии не хватало, обозначал их числами и буквами. Поэтому я слегка опешил, когда русины взялись называться как попало: «Большеротый», «Чурбан», «Сапог», «Нос», «Третий», «Храп» и тому подобное. Временно решил в своем подразделении обходиться именами и званиями, благо у рядовых их целых три: рекрут, собственно рядовой или стрелок и мастер-стрелок.
Рядового Прохора озадачил отливкой пуль к «дербанкам», для чего пожертвовал извлеченным из меня свинцом. Рядовой озадаченно посмотрел на столь смехотворное количество металла, потом почесал перебинтованную голову, взял шапку в руки и пошел по кругу:
- Братцы, тряси мошну на святое дело!
«Братцы» отзывчиво насыпали в шапку новоявленному каптенармусу тяжелой чешуи, опорожняя свои крошечные кошели – «копы», специально предназначенные для хранения мелких свинцовых монет. Безденежные и самые рьяные рвали с рукавов своих мундиров оловянные пуговицы. Несколько окровавленных картечин поступило от лекаря… Металла набралась половина шапчонки – от силы на двадцать тяжелых сферических пуль. Пришла мысль провести инвентаризацию боекомплекта к «мастерворку», вдруг отыщу пули без оболочки – ими и пожертвую – промелькнула мысль.
Прохор возился с пулелейками и тиглем, а я запустил свои «грабки» от слова грабить в сумку наемника. Есть! Кожаный туго набитый кошель! Развязал и щедро сыпанул монеты в солдатскую шапку. Вот, мол, смотрите, «братцы», все для фронта, все для победы.
Рядовой от такой щедрости крякнул и уронил себе увесистую пулелейку на ногу.
- Не пойдут, вашебродь. Это империалы, а то медяки. А баронских грошей нема?
Я хлопнул себя по лбу. Температуру плавления меди со школы забыть не грех, но ведь знал же когда-то, что на костре ее не расплавить? «Империалы» же и вовсе были сработаны не из металла, а из … стеклопластика или чего-то подобного. Для «суфлера» название материала являлось тайной. Империя всегда чеканила монеты разного достоинства из этого легкого, долговечного и негорючего неизвестно чего. Баронскими грошами, а так же «свинскими деньгами», звались не очень крупные небрежно исполненные чешуйки из свинца. Каждый мелкий властитель на территории Скверны считал своим долгом чеканить такую вот «одноразовую» валюту. Чаще всего, выпущенные одним бароном, оставив характерный след на нескольких руках временных владельцев, эти монеты оказывались в плавильном тигле на монетном дворе его соседа. Или как в нашем случае, шли на пополнение боекомплекта….

Я собрал все негодные для переплавки монеты назад и, засовывая кошель поглубже уже в свой ранец, обнаружил другой кошелек, размером поменьше. Осторожно расстегнул и на свет появился крупный грубо обработанный камень в серебряной оплетке. Гамион исходил ровным, ослепительно белым светом, демонстрируя полный заряд.
- Где же вы раньше были! – в глазах лекаря стояли слезы. – Ее можно было спасти…
Фома осекся и жалобно окинул глазами солдат, не то в поисках поддержки, не то раскаиваясь в чем.
Неужели этот гамион способен вытащить с того света смертельно раненого? Тогда почему этот нюня обзавелся не чем-то вроде, а жалким кулончиком на цепочке, которым он старательно водил над ранами пациентов? Неужели ни ему, ни его госпоже столь необходимая на войне вещь оказалась не по карману? И что это, достойное королей сокровище делает в ранце простецки одетого мага, который принял бой наравне с солдатами? Кто же ты такой, камрад, какие еще открытия таят твои вещи?
Стоило лишь только помянуть черта, как мой «подселенец» раскрыл маленький секрет моего браслета. Тем, что ранение в спину прекратило меня терзать, удовлетворившись раздражающим зудом, я был обязан не столько хирургическому вмешательству Буяна, сколько целительским свойствам моего приобретения. Камень, на моей памяти то и дело менявший цвет, после объятий с деревом успокоился на хорошем светлом оттенке. Снять болевой шок, подавить патогенную микрофлору, проникшую в раневой канал, стимулировать иммунитет и регенерацию – вот на какие чудеса оказался способен браслет погибшего мага. По объему заряда и силе воздействия «мега-гамион» в серебряной оправе крыл встроенную в наручник аптечку как бык овцу.
Без лишних слов я передал артефакт лекарю. Мысленно пообещал себе: если он поставит к утру всех неходячих пусть не на ноги, хотя бы на костыли, лишь бы двигались самостоятельно, я ему в свою очередь памятник поставлю. А на стоимость гамиона плевать.
Попутно выдал ему из наследства мага добрых размеров квадратный флакон темного стекла, в котором плескалась бурая едкая жидкость, аналог йода. Бинты и так называемые «берлисты» отдал еще раньше. У наемника из медицинских препаратов обнаружилась только стеклянная колба с мелким серым и весьма пахучим порошком. Местный кофе?
Лекарь неодобрительно покачал головой. Кажется, это ни разу не лекарство и даже не специи, а вполне может статься наркота. Выкинуть не решился, просто отложил увесистую емкость «дури» в сторону. Сегодня мне пришлось убивать разумных существ. Так почему я не могу продать им эту отраву в случае финансовых затруднений? Конечно, законность и цена вопроса, как и поиски «достойной» клиентуры еще долго будут неактуальны. Посмотрим, может, еще передумаю. Потаскаю завтра свой ранец с моим плечом, так не только этот порошочек в кусты полетит, но кошель с монетами вполне может показаться лишним…
Еще у наемника в хабарнике обнаружился мешочек с тремя десятками пуль. Все оказались с рубашкой из желтого сплава, отчего отдавать их в переплавку затея бессмысленная, если не сказать преступная. Как и в случае с револьвером, пули к нарезной винтовке изготавливаются здесь на заказ, и до ближайшего оружейника невообразимое количество километров. Значит, мне предстоит не только руководить боем, но и поработать главным стрелком отряда. Не меньше полусотни выстрелов к ружью у меня в запасе. Можно резервный гамион не заряжать: если доверится опыту мага, «свежего» хватит весь наличный боезапас перекидать во врага…
Из своего ранца добыл два рулона мягкой холстины – портянки что надо. Весьма своевременно. Ноги в сапогах чувствовали себя крайне некомфортно по вполне понятным причинам. Побегал по лесу в кожаных сапогах на босу ногу, а на подходе к острову еще водички зачерпнул…
Не успел я продолжить знакомство с солдатами – из разведки вернулся Молчун с двумя бойчишками. Второй в моем подразделении мастер-стрелок оказался вылитой копией Буяна, разве только волос чуть темней и кучерявый, да глаза не голубые, а карие. А так – точно такой же суровый профи, даже вооружен так же - арбалетом и короткой саблей в грубо сработанных ножнах и боевым ножом.
Разведчики приволокли два ружья, полные заплечные мешки трофеев и две изрядные охапки хвороста. С видом героя дня вернувшийся с удачной рекогносцировки мастер-стрелок уселся у костра, украдкой поглядывая за моими манипуляциями с грузами. Я тем временем освобождал трофейную сумку для нужд лекаря, перекладывая вещи в опустевший после выдачи продуктов и медикаментов ранец. Не представился, как положено, мудак эдакий. С таким характером и заслужить повязку мастера? Да он никак полдюжины Черных баронов придушил и трупики под порог княжеского терема сложил. Вот, пес, еще и этого теперь под присмотром держать!
Приведенный Молчуном солдатик потолокся у костра, походил среди раненых, тихо выспрашивая про Максима «Ушастого» из второй роты. Потом кто-то из стрелков шепнул новоприбывшему, что я офицер. Парень, несмотря на упреждающий приказ «вольно», вытянулся и представился рекрутом Нилом. После чего замялся, но продолжал «преданно есть меня глазами». На незаданный вопрос о судьбе его товарища я ответил правду. После чего отправил рекрута к лекарю: мизинец на его правой руке висел багровым лоскутом, на куртке и штанах темнели кровавые потеки. Вдруг получил в горячке боя картечи под кожу или какие раны – сейчас их не чувствует, а потом начнут гноится.
Второй спутник Молчуна под мои представления о солдатах и наделенных разумом людях никак не подпадал. Нет, конечно, выглядел он как человек и в лагерь пришел на ногах. Босиком. Зато одежда у него имелась – грязные до последней крайности лохмотья стрелецкого мундира. У костра между солдатами странный человек предпочел ползать, а те, словно, подыгрывая ему, гладили по загривку, как собаку. Вместо членораздельной речи издавал мычание. Сначала я принял эти закидоны за проявление горя – по приходу в лагерь «зверь» поскулил над телом госпожи, потыкался мордой в живот покойницы. Но и потом странности продолжились.
- Это Трындец. – пояснил усатый солдат по имени Дунай.
- Не понял тебя, солдат.
- Трындец. Блаженный. – терпеливо объяснил и закашлялся – сабельная рана в грудь это не шутки.
Теперь дошло. Этакий Маугли в роли сына полка – на лицо «зверь» оказался весьма молод. Почувствовав мой интерес, юноша приполз к нам, и тогда стало ясно, что пожилой солдат не ругался, а произнес кличку. И я увидел, что такое настоящий Трындец. По-другому и не скажешь. Усевшись по-турецки, подпоясанный не то кистенем, не то плетью человекоподобный с любопытством наблюдал, как Фома накладывает повязку. Затем разразился радостным угуканьем и полез грязными руками в сумку. День клонился к закату, но я без труда разглядел, что у парня отсутствуют ушные раковины. Его собственные. Зато чужие – всевозможных калибров и степени сохранности имеются в изобилии. Разложив трофеи в причудливом беспорядке по сумке и коленям, он по очереди приставлял мертвечину к своим жутким шрамам. Мычанием и характерным движением подбородка «зверь» обращался к тому или другому солдату за одобрением композиции. Что удивительно, княжеские стрельцы откликались одобрением, если пара совпадала и наоборот, всячески критиковали ущербный дизайн из ушей разного размера.
Фома, заканчивающий свою работу по уходу за ранеными, обернулся ко мне за поддержкой. Что ж, в каждой избушке свои игрушки. Пора подофицеру четвертого класса навести порядок в этом балагане!
- Вашбродь, дозвольте. – обратился к нам с лекарем тяжелораненый в грудь солдат. - Трындец хочет, чтобы прирастили ему ухи. Он долго выбирал и хочет эти.
Он перевел нам жуткую пантомиму настолько спокойно, что отсутствие диплома и практики не помешали мне мгновенно поставить ему диагноз. Тем более он говорил искренне и серьезно. При этом солдат четко осознавал, что ему суждено остаться на этом острове посреди болота. Он недоумевал, почему невесть откуда взявшийся офицерик тратит на них магическую силу, делится пищей и дефицитными бинтами. Он, уже смирившийся с неизбежной смертью, просто не готов был понять и принять отказа. Раз уж его бесполезного выхаживают, то неужто столь щедрому магу сложно прирастить мальчишке-охотнику куски чужой плоти? Тем более в коллекции огромный выбор совсем свежих, сегодняшних…
Куда, мать их тудыть восемь раз через коромысло, смотрит здешняя призывная комиссия? Господи, да о чем я? Еще бы господ правозащечников вспомнил…
Как, я спрашиваю, как понять мне этих людей? Лишенные командиров «мужланы», вооруженные хламьем, истребленные на две трети в подлой засаде, каким-то образом организовались, вернулись на поле боя и со страшными потерями отбили у врага не знамя, не казну, а тело женщины, которую называют просто «госпожа». После чего забились в медвежий угол и за редким исключением потеряли разум. Ну, если трюк с «госпожой» еще как-то можно объяснить, например любовью к родине, к матери, что сконцентрировалась на конкретной земной женщине, то наличие в отряде всеобщего любимца Трындеца в моей голове не укладывалось совершенно. Нет, пора прекращать. Рассудок дороже. Слетевший с катушек маг-неумеха фору даст любой обезьяне с фугасом.
- Мастер-стрелок Молчун.
- Ну, я. – солдат даже не почесался встать.
- Головка от ..уя. – После такого вступления я перешел на деловой тон и под редкие глухие смешки выдвинул справедливое требование представить доклад по результатам разведки.
- Дакладаю, мы в полной дупе. – Молчун продолжал сидеть ко мне спиной. – Даже нет, господин «енерал», скажу так: мы в самой глубокой и вонючей дупе на всем белом свете!
Вот скотина! При озвученной мной древней рифме солдаты прыснули в кулаки, но во время «доклада» оппонента с трудом подавляли смех. Даже раненые, кривясь от боли и хватаясь за раны, дружно хрипло «закашляли». Смех и слезы, да и только.
Я уговаривал себя не сорваться. Накопившиеся за этот бесконечный день боль, усталость и страх готовились вскипятить все мое дерьмо разом и обрушиться всесокрушающей лавиной на голову смутьяна. И тогда с таким трудом приведенное в относительный порядок стадо баранов затопчет меня в эти долбанные кочки.
Как бы подчеркивая свое нежелание хвататься за револьвер по столь пустяковому поводу, я сложил усталые руки на груди.
- Ну, что ж, мастер-стрелок Шутник гороховый. Вы удачно доказали, что вам лучше молчать, чем говорить. А теперь ваш безухий питомец отправляется спать. У него превосходное чутье и поэтому он идеально подходит для «собачьей вахты»!
После этих слов я величественно простер левую руку над головой недоумевающего Трындеца и скомандовал «Отбой!». Бедняга повалился прямо в смрадный ковер своих трофеев, словно у этой марионетки обрезали все нитки.
- Ах ты, гнида! – Молчун вскочил с ножом в руке. Гляди-ка, проняло негодяя. Да и солдатики притихли.
- Ой, не надо. Ты так легко не отделаешься…- внешне я был спокоен, но меня разбирала нехорошая такая дрожь, что если не ударишь кого, эмаль на зубах крошится, да костяшки пальцев хрустят недобро.
Стрелок поборол себя. Самоконтроль у парняги - позавидуешь. Мне б таких чудо-богатырей полсотни, да с «мастерворками» и в полном прикиде, да сплоченными-сытыми-обученными. Сейчас бы не мы по болотам хоронились. А жены Черных баронов непослушных детишек нашими именами бы пугали. Я гарантирую это.
- Мастер-стрелок Молчун!
- Я.
- Берешь двух самых веселых и отправляетесь менять пост у тропы.
- Есть. – глухо ответил боец. Выкликнул Афанасия и Матвея с чем и был таков.
После долгого перерыва сердце трепыхнулось и заколотилось с удвоенной силой. Нескучного дежурства тебе, Молчун. Если не свалите ночью, клянусь, что сделаю из вас бойцов. Но кто сделает офицера из меня? Пришлось кликнуть рекрута Нила и клещами вытягивать более чем безрадостную обстановку из него…

Но вот удалось выкроить небольшой перерыв, чтобы уделить внимание себе. Для чего удалился за природную ширму из камыша. Отогнав водоплавающего гада и тучку комаров, справил долгожданную нужду прямо в ряску. Усевшись на кочку, собрался потренироваться в наматывании портянок. Распустил шнуровку, стащил один сапог, затем другой. Хорошо, что волшебный листик вкупе с браслетом действовали на выбоину в моем мясе благотворно. Жутко не хотелось привлекать кого из рядовых, выказывая слабость и посвящая в тайну.
- Да-а-а, хреновые дела-а-а. – Протянул неслышно подкравшийся Буян, глядя на мои стертые ноги. – Это где так сапоги носить учат?
В конно-водолазных войсках стратегического назначения, чтоб тебя! Пришлось озвучивать заготовленную на такой случай легенду. Ну, в самом деле, какой из меня офицер, даже младший? Солдат с браслетом мага в природе не бывает. Мог бы за медика сойти, если бы не оказалось на острове Фомы Немчинова, да и содержимое моего ранца, извлеченное при всех… А теперь прикинем, кто еще мог на законных основаниях находится в колонне войск, шедших на передовую, чтобы рядовым знать не обязательно?
- А нигде. Журналист я. Военный корреспондент «Имперского вестника». Сам мои рабочие инструменты видел.
- Это ты у нас навроде писарчука получаешься? – озадачился стрелок.
- Точно, писарчук и есть! Только без портянок. – Ничуть не скривил душой я. Да и ладно, журналистом на войне назваться не стыдно, даже почетно. Особенно если мы про классика жанра говорим, например, Константина Симонова.
Буян раздосадовано хмыкнул. Никогда не слышали, как смешок тихим стоном оборачивается?
- Вот незадача. А ребятушки уже поверили, что с нами офицер. Хоть и младший, а все же надёжа. Ай-ай-ай. Как же теперь быть?
Понятно, отчего Буян враз погрустнел. Только-только у ребят просвет появился, как я этот луч света по собственной глупости уничтожил. Кто я в глазах Буяна? Шпион? Дезертир? Беглый каторжник или просто недоразумение? Нехорошие у него интонации пробились к концу речевки, не добрые совсем.
Я-то думал, что попал к простым, доверчивым людям. Вот он, мой личный особист со строгим прищуром, готовый из профессионального интереса дослушать мою нелепую легенду и вынести приговор ...
- Да, без командира нам никак не выбраться из этой болотины. – я посмотрел в ясные, но холодные глаза солдата. – Ты мне поможешь стать настоящим офицером.
Я не кривил душой. Не просил. Я утверждал очевидное.
- Все «настоящие офицеры», которых мне довелось знать, были настоящими ублюдками. – в голосе Буяна просто звенела ненависть к военачальничкам всех мастей. Оно и понятно. Сколько на его долю выпало зуботычин и плетей от офицерья – наверное, и не сосчитать. В батальон сослали всякую шваль из военных тюрем Империи, восстановленную в чинах и званиях. И бросили умирать в Скверне. Поэтому и неподчинение Молчуна, и недоверие Буяна ко мне вполне объяснимы. Еще слишком мало сделано, чтобы претендовать на какой-либо авторитет у этих выживших вопреки всем обстоятельствам людей.
Я отвернулся и промолчал. Жалеть кого бы то ни было мне теперешнему и в голову не пришло. А тот балбес, с которым я расстался у костра на ролевке, чего доброго бы ляпнул, как ему жаль беднягу-Буяна.
- А те, кто мог колдовать, были ублюдками вдвойне. – его слова за малым не прозвучали как приговор. Естественно. Я взял силы у дерева, чтобы спасти свою жизнь. А Буяновы начальники со способностями к магии, бессовестно отнимали жизненные силы у рекрутов, чтобы исцелить свое похмелье или заработать на добавку…
Мне оставалось лишь обернуться и вновь посмотреть солдату в глаза. Наша игра в гляделки длилась недолго - я мазнул взглядом по его широкой ладони, красноречиво лежащей на рукояти ножа, и укрепился в догадке: вякни я секунду назад про жалость или другую нелепицу, то уже бы хлебал перерезанной глоткой болотную жижу. Не за Трындеца с Молчуном. За обманутые надежды.
- Я не убил тебя в овраге. Не убью и сейчас. - легко признался он.
- Ты надеялся, что я спасу госпожу? – выдохнул я.
- Да. – без колебаний соврал мастер-рядовой.
- А теперь надеешься, что я спасу нас всех? – я позволил себе покровительственный тон.
- Да. – последовал четкий и правдивый ответ.
- Но ведь я не настоящий ублюдок. На что ты рассчитываешь, Буян?
- На удачу. – не растерялся боец.
Обдумывая услышанное, я невольно затянул паузу. По совокупности признаков в момент нашей встречи Буян точно знал, что княжна Кира Белоярова уже покинула этот мир. Камрад-подселенец продолжал радовать меня всевозможными откровениями, но упорно хранил в секрете информацию, известную любому молодому рекруту.
- Чтобы догнать удачу, нам всем придется побегать, мастер-стрелок. А у твоего командира просто беда с портянками!
Буян улыбнулся. Я тоже. В наших улыбках не было безумного оскала диких зверей. Просто сегодня мы сберегли свои глотки, чтобы завтра сообща резать чужие.

Несмотря на обезболивающее и магическую помощь, раненые стонали, мертвецки уставшие солдаты ворочались на импровизированных лежаках, жабы переругивались с ночными хищниками, звенело кровожадное комарье, да еще странное чувство тревоги не давало мне сомкнуть глаз на переполненном острове. Рана почти не беспокоила. Фома осмотрел меня, как и было приказано в последнюю очередь, продезинфицировал кожу вокруг раны и налепил последний оставшийся берлист. Даже полкотелка солдатской каши «из топора» в желудке не способствовали сну. Вместо полноценного погружения в необходимый организму продолжительный отдых, я, прислонившись к ранцу и закутавшись в одеяло, грезил наяву, «срубался», клевал носом, но к великому своему раздражению оставался в сознании. А ведь завтра мне предстояло руководить организованным отступлением остатков батальона, транспортировкой раненых в сложных условиях непроходимого леса. Кроме этого наверняка придется повоевать.
Чтобы ночь прошла с пользой для отряда, нагрузил ранец разряженными гамионами к солдатским ружьям и отбыл на большую землю составить компанию часовым Молчуна и деревьям. Заклятые магией камни автоматически пополнялись за счет носителя, но там, где обычному человеку потребуется ночь и серьезное напряжение сил, я справлюсь за полчаса без особых последствий.
Обстановку на этот раз строптивый мастер-стрелок доложил как положено. Судьба нам благоволила, нас не обложили и даже не обнаружили. Никакие диверсанты в кустах с ножами в зубах не таились, вражий зоопарк нас игнорировал. Молчун трижды за последнее время, несмотря на сумерки, отходил на сто-сто пятьдесят метров от «зеленого лабиринта» и, затаившись, прислушивался. Помогало ночное зрение и тренированное обоняние бывшего браконьера. Опаснейшая авантюра – эти одиночные выходы, если учесть наличие у противника бойцовых котов и извергов, но обуздать непоседливую и деятельную натуру Молчуна мне, увы, пока было не по силам. Не во вред отряду и ладно.
С моего разрешения мастер-стрелок высказал предположение, что враг караулит нас в наиболее удобных местах: у Каменной Длани, где дорога огибает развалины старого замка, и в ущелье Рока – других альтернатив для рассеянных остатков батальона не существовало. Двигаться к вольному городу Грыму на соединение с главными силами после столь «жаркого приема» - выбор суицидников. Как только враги добьют окруженный у Грыма экспедиционный корпус Армии Освобождения, вся баронская вольница, разнокалиберные банды наемников и мародеров хлынут по тракту Висельников. Чтобы, сполна воспользоваться плодами своей победы и совершить грандиозный набег на колонии Объединенных земель и русинских княжеств...
Остальные направления для нас наглухо закрыты непроходимыми чащами и болотом. Протянувшаяся вдоль тракта скальная гряда попросту неприступна - малочисленные проходы в ней мало того, что под контролем, так еще и ведут в бандитские гнезда… Несмотря на туман, царивший в сознании, версия стрелка мне показалась состоятельной. Сил у сквернавцев после «пирровой победы» на прочесывание всей пущи не осталось, а вот закупорить узкие места они могут себе позволить. Возможно, тот «брутальный» полевой командир и рванул в обход болота, чтобы успеть к ущелью Рока раньше меня. Я бы так и сделал. Кто знает, сколько недобитых русинов в лесу попряталось? Чем терять бойцов в стычках во время прочесывания, проще всех беглецов по одиночке и группами «принять» из засады – усталых, голодных, деморализованных.
Пользуясь служебным положением, напряг рядовых на организацию мне лежака. Лунного света для рубки еловых лап не хватало, поэтому выпал случай изучить еще одну функцию браслета - камень испускал направленный пучок света, с возможностью регулировки диаметра и интенсивности излучения. Все-таки нереально крутой подгон: тут тебе и умная аптечка, и переводчик, и «кошкоотражатель» и фонарик, да все автоматически подзаряжается от моей магической энергии, запас которой, как, оказалось, весьма продуктивно восстанавливали деревья.
И не только они. Жизнь в другом мире продолжала радовать «открытиями чудными». Расторопный рядовой по имени Афанасий принес нам с Молчуном две металлических кружки исходящего паром травяного отвара. Мастер извлек из-за пазухи берестяную цилиндрическую посудинку из которой натряс себе в чай щепотку снадобья. Характерный запах мгновенно воскресил в памяти недавнюю находку в хабарнике наемника – серый порошок в широкой стеклянной колбе. Суфлер бодрствовал и не оставил меня в неведении и в этот раз. Загадочная субстанция под названием «аш» поступала в остальной мир из самого центра Скверны, точнее из глубоких подземелий, куда никогда не ступала нога нормального человека. Суфлер не имел точной информации относительно происхождения порошка: преобразованный Скверной прах живых существ, споры неизвестного растения, алхимический продукт – все версии претендовали на правду.
Средство метко прозванное за последствия «бошколомом» увеличивало активный запас магической силы человека и стимулировало его пополнение. Пользовались им, как правило, люди не слишком одаренные магической силой, а так же те, кому приходилось постоянно применять в своей работе магию: врачи, алхимики, ремесленники и другие. Регулярное употребление пахучего серого порошка вызывало привыкание, со временем кроме головной боли проявляются более серьезные побочные эффекты, начиная от расстройства памяти и заканчивая неконтролируемыми вспышками ярости вплоть до полного помутнение рассудка с потерей магических способностей. Однако, местные жители не привыкли консультироваться с врачами по таким мелочам, как повышенная раздражительность, а большей беды отмеренная доза Молчуну причинить неспособна, если мужик не начнет каждый день «торчать». Мастер заварил себе так называемый «егерский чай» - сбор лесных трав и четверть дозы коварного порошка. Мне же не предложил снадобья не из вредности или жадности, а потому, что сильным природным магам «аш» вреда наносил куда больше, чем пользы. Прихлебывая чай, Молчун выпростал из-под униформы и сжал свободной рукой висящий на шее амулет.
Однако, гордец. Видел же, что я солдатам ружья заряжаю, а ведь его амулетик более деликатного обращения требует. Эх, одно дело «вспомнить», как обновлять и усиливать контуры вложенного в артефакт заклинания, а другое уметь применять на практике. Ничего, господин подселенец, выберусь из болота, а там дайте срок, освою премудрость…
- Глазоотвод. – коротко пояснил Молчун, заметив мой интерес. – С одного «туза» снял в прошлогодней кампании.
Понятно, на солдатское жалование такой не купишь. Устало кивнул, подтверждая назначение амулета - список моих талантов пополнился возможностью на небольшом расстоянии определять простейшие контуры заклинаний, вложенные в камни. Какое-то время мы молча пили чай, наслаждаясь относительной тишиной и спокойствием. Кто его знает, как сложится завтрашний день, но сейчас-то мы живы. Лелеем надежды и строим планы.
Мастер-стрелок поправил свою саблю – на гарде у лезвия сверкнул половинным зарядом утопленный в металл камешек.
- Не дает клинку тупиться. – с гордостью сообщил Молчун.
- Э-э, нет, боец. Это у тебя щит. Небольшой, но направленный. - Я обрисовал стрелку размер защитного поля его гамиона, немного расплескав свой напиток, и добавил, что при полном заряде амулет защитит от пистолетной пули. Пояснил, что хотел сказать словом «направленный» - щит автоматически принимал положение параллельно телу. Как и все изделия для носителей, не имеющих полноценных магических способностей, вложенное заклинание срабатывало независимо от владельца. Все, что требовалось от Молчуна, это регулярно заряжать прожорливый камешек.
- Благодарствую. – Мастер выпустил отводящий глаза амулет и озадаченно положил руку на эфес.
Есть контакт! Общение со строптивцем налаживается - с удовлетворением отметил я.
- Я вот что спрошу, вашбродь, только не сер-к-чайте… - стрелок икнул и осоловело повел глазами. Ничто не берется из пустоты, вот и «аш» преобразовывал физические силы человека в заряды гамионов, ослабляя тело и разум.
- И не собирался. – соврал я, перебив стрелка. Долгожданный сон все не шел.
- Дальше-то как будем?
- Воевать будем. - Руки перебирали гамионы к солдатским ружьям, выбирая пригодные для частичной подзарядки. - Бить их будем, солдат.
Я скрипнул зубами от душевной боли и досады. Месть следует употреблять в холодном виде и на трезвую голову. И это вовсе не про расчеты за пулю в моей спине. Стоило прикрыть веки, перед глазами вставал тракт, устланный телами русинов, жуткие раны солдат, лица лекаря и кадета над телом княжны Белояровой. Счет огромен и к непосредственным исполнителям и к тем, кто спланировал и допустил это безумие. Сейчас важнее спасти остатки батальона. Но просто так уйти нам не позволят.
- А …
- Завтра рано утром уходим. – упредил я не прозвучавший вопрос. - Сколько до ущелья Рока пути?
- Если по тропе, но с ранеными…
- С ранеными, Молчун, с ранеными. Своих не бросим.
- Три дневных перехода, но раненым тяжело придется.
- Места знаешь?
- Доводилось бывать…
- Решено. – Зевнул я во всю мощь. - Возьмешь на себя организацию головного дозора, да чего там, разведку, в общем. Человека четыре тебе отряжу, кого назовешь. Задача, сам понимаешь, путь отыскать, где с ранеными пройдем, а лучше, чтобы втайне от сквернавцев. Что должно делать - сообразишь, чай не зря нашивку мастера носишь. Припасов мало, постарайтесь попутно добыть что-нибудь из крупной дичи.
- Сделаем. – Молчун легко согласился с моими приказами, словно они совпали с его мыслями.
Я достал блокнот и записал имена стрелков, названных Молчуном. Рядовые Афанасий и Матвей присутствовали неподалеку, исполняя поочередно обязанности часовых и сообща прислушиваясь к нашему разговору. Еще мастер-стрелок запросил себе рядового Нила, а наличие в команде Трындеца подразумевалось само собой.
Затем я осторожно перевел разговор на Евгения Белова, чтобы прояснить, что его звание, и звание ли? - означает и как мне себя с ним держать. Мои смутные догадки подтвердились, Белов имел титул баронета, но чин офицера пока не получил. Более того, кадет к батальону никакого отношения не имел, даже рядовым стрелком не числился, а по своему желанию сопровождал госпожу Белоярову. Во вчерашнем бою на тракте Висельников, по словам Молчуна, юный баронет как командир себя не проявил, зато оказался смелым и стойким бойцом, а так же метким стрелком из пистолета. Молчун, Буян и Белов сообща и весьма результативно прикрывали отступление группы русинов с телом княжны.
В моем отряде Белову отводилась роль огневой поддержки. Если он ловко управляется с драгунским «обрезом вертикалки», то с «мастерворком» тем более будет неплох. Я, как подобает офицеру, должен руководить боем, а не прильнув к прицелу самолично лупить сквернавцев, словно мух газеткой. Идея же вручить кому-то одному из мастеров или вовсе рядовому скорострельную барабанную винтовку штучной работы выглядела весьма сомнительной. Огневая подготовка княжьих стрельцов оставляла желать лучшего: их кое-как учили стрелять по групповым целям по команде офицера. Упор делался на штыковой бой.
Дохлебал теплые остатки отвара. Амулет на шее собеседника уже показывал полный заряд – за беседой время летело незаметно.
- С Буяном давно служишь? – продолжил я знакомство с личным составом.
- Шестой год.
- До Армии вместе … дела делали?
Молчун ухмыльнулся. «Аш», накрывший его как залпом выпитая чарка дрянной водки, постепенно отпускал, возвращая самоконтроль.
- Нет. Здесь уже спелись. Сначала морды друг-дружке разукрасили, а потом вот…

Утро все никак не наступало. Удалось ухватить пару раз примерно по тридцать минут дремы. Молчун, понимая мое состояние, попыток возобновить разговор, не предпринимал.
Незаметно для себя, я сумел влить по десять-двенадцать зарядов в три магических камня к «дербанкам». Зачем-то полностью зарядил запасной к трофейной винтовке и наполнил оба гамиона к своему револьверу. Браслет руку не беспокоил, а его камень, несмотря на непрерывно трудившуюся «аптечку» слегка просветлел.
Молчун тронул меня за плечо, возвращая из мира туманных грез в реальный. Кадет Белов привел, поддерживая под руку без преувеличения едва живого лекаря. Следом притопал злой и помятый Буян. Фома рухнул на освобожденный мной лежак, осушил, держа дрожащими руками солдатскую баклагу.
Сначала я не понял, что произошло – догадался по изменившимся лицам сгрудившихся вокруг Фомы людей, что происходит нечто из ряда вон. Ружейные гамионы и амулеты собравшихся слегка разгоняли тьму, позволив мне разглядеть выражения крайнего удивления во всех подробностях.
Неразборчивый и сбивчивый шепот лекаря внезапно сменился внятной и членораздельной речью, но что самое удивительное, Фома говорил женским голосом! Вне всякого сомнения, этот голос был хорошо знаком русинам: глаза Евгения увлажнились, мастера растерянно теребили полы форменных курток, переводя по-детски удивленные взгляды то на лекаря, то друг на друга. Внезапно проснувшиеся Афанасий с Матвеем, буквально окаменели от доносившихся обрывков фраз, хорошо, что сменившие их часовые не слышали голоса госпожи.
Княжна Белоярова обращалась ко мне. Причем по имени. Приказ я получил яснее ясного – выступить со всеми наличными силами к Каменной Длани и освободить пленных княжеских стрелков. После чего отряду предстоял переход по рассекавшей Грымскую пущу тропе до ущелья Рока. Затем княжна Белоярова, шеф батальона княжеских стрелков озвучила последнюю волю: она пожелала упокоиться в единственной Златой Роще пограничного Края.
Закончив сеанс «чревовещания», Фома потерял сознание, носом пошла кровь, а прежде сомкнутые в замок на груди ладони безвольно разжались. Взгляды всех присутствующих приковал удивительной красоты каплевидный гамион, неизвестно когда и как появившийся у лекаря. Могу поклясться, когда он пил, то ничего, кроме фляги в руках не имел.
Что ж ты не спас свою госпожу сам, если у тебя вон какой крутой камешек имелся? – возникла первая и не самая хорошая мысль.
Включился подселенец, обыденно поясняя, что мне с бойцами довелось увидеть чудо высшего порядка. В картине мира стрелков-русинов Асени являлись земными воплощениями богов и богоравных героев. Эти гигантские одушевленные деревья творили чудеса, исцеляли болезни, дарили миру благодать и даже новую жизнь, но то, что Фома держал в руке… не просто редкость. Конкретно эту излил покровитель рода Белояровых по жертве, принесенной княжной. Патриарх Золотой рощи предвидел ее гибель. Теперь и без того мужественный поступок княжны для меня обрел новый смысл: хрупкая женщина, получив такой «аванс» не сошла с пути, отправившись с обреченным батальоном стрелков навстречу судьбе. Теперь понятно, отчего солдаты до последнего бились, чтобы ее тело не досталось Скверне. До момента гибели княжны гамион оставался просто камешком необычной формы без всяких полезных эффектов. А после смерти принял в себя светлую душу и стал Слезой, квинтэссенцией света, всепобеждающей мощью чистоты и источником благодати Асеня – продолжил познавательную лекцию камрад-подселенец.
Несмотря на то, что это не оружие по сути, против орд хаоса более эффективного средства не существовало. Локальный Армагеддон, учиненный умирающим магом из моего видения, уступал мощи Слезы на несколько порядков. Но и он в радиусе двадцати метров вышиб сгустки тьмы из множества сквернавцев, обратив их падаль, которой они и являлись. Вот только маг выстраивал свое заклятье не один день и особый заряженный под завязку гамион под это дело отвел. Который после убийственного для сквернавцев выплеска разлетелся в пыль, оставив пустое гнездо в браслете… .

Ромео, еще в процессе чтения)))) Больно много сразу экшена для моего мозга - делаю передышки, а то страшшшно))))

Но написано просто отлично - тока очень жалко, что у него пуля в спине и он так мучается - да еще терпит просто как настоящий герой!!! хотя я ведь до конца еще не дочитала и мне пока тыщи мыслей приходят в голову - отчего у него рука с браслетом так себя ведет- одни догадки и жутко интересно))))

Но монстры - это же просто кашмар!!!! Все время читаю и боюсь за парня((((
Пока точно могу сказать - что начало - беседа с призраком и само попадание и как он нацеплял сапоги и прочее - просто мастерски написано - супер ваще - почему то совсем не ожидала, что он таки на поле боя рухнет - все надеялась, что в сторонке, ан нет, не повезло бедняге - от мирного костерка с горячительным напитком - в такой попадос - жесть!!!

Ваще-то подленько со стороны Арагорна))))))
Но мне почему-то нравится!

Лучше написать, что насквозь пробъет. Остановить... наврятли.

Он его спецом перекинул что ли? Что бы под нос упало?

Как ты себе представляешь пучек вяленого мяса? Может просто, без уточниений, вяленым мясом и баста.

А каким он образом из себя свинет извлекал? Может сказать, отдав на переплавку половину своих пуль?

А вообще мне понравилось. Только сбивают с толку его видения, без перехода и начало слишком сумбурное.

Я в восторге!

За то как пробирает!
Ром, так держать и давай проды! Потому как:
1 - мне дико интересно, что дальше.
2 - интересно в какой мир попал ГГ.
3 - таких динамичных текстов на проекте мало (точнее не было, но я помолчу, чтобы народ не обижать)
4 - одназначно успешное начало...
Я еще много чего могу сказать... Пиши в общем, ждемс..

Пы. Сы. По каркасу замечания нет...

Ой, совсем забыла сказать. Выкладывай у себя на СИ и подавай заявку. Берем однозначно. Но для приличий придется пройти с правилами допуска. Сори, тут уж ничего поделать не могу.

Алена, тут суть в том что Ромка счас работает над второй главой - вот как ее доделает - то уже и на СИ выложит.
это он мне седня озвучил как план действий.

дык ты учти что это рассуждения чувака который ни разу по кабанам не струлял)))

А прям ни разу ни одной охотничей байки не услышал?

Velkan, )))) ну лады - лично меня убедил - а что реал навылет прошибить такого зверюгу?
мне дядька рассказывал что у него раньше - в 60х была винтовка - оленебойка - это спортивная была - БО 59 калибо 6,5х53R короче пуля меньше а гильза 7,62*54
очень высокая начальная скорость пули получалась - для спорта - стрельбы по движущейся фигуре оленя.
так что грит валила лосей на ять - за счет именно скорости большой ну и опять же за счет скорости легче попадать - пуля преодолевает расстояние до цели быстрее

Кержак, Он прав. Но не только начальная скорость пули тут роль играет. Не раз слышал рассказы, да и видел. Что если, даже свинцовой пулей, стрельнуть в грудь зверю, котрый на тебя бежит и при условии, что ога не заденет костей, по повдоль из задницы из него и вылетет.

Velkan, афигеть - ну а если в грудину таки попадет? в кость в смысле? или в лопатку?
неужели не сшибет с ног?

Кержак, При этом из гладкоствола

Velkan, то есть пуля очень тяжелая нужна?
или в чем фиха?

А вот тут от пули многое зависит. Есть такие данные, что на тигров охотились с пулями собранными из пластин, по виду шайбы, подкалиберные, но с дыркой посередине. и эти шайбы надевали на стальной сердечник. Вот такие пули по слухам, тигра в прыжке останавливали. А тигр в прыжке... Ну по крайней мере усурийский, с сохатым в пасти, запрыгивает на 3м. стенку.

получается аналог картечи чтоли?

Да нет. Там при выстреле пуля рассыпается как бы идолбит по площади, как то так. Но у картечи другое действие, не как у этих шайб. Сам не стрелял и с уверенностью немогу сказать. Правда это или вымысел.

Velkan, но думаю, ГГ РОмэо вполне может взять на вооружение идею если надо будет стопорить реально крутых фрагов - в смысле габаритов)))