прекрасно))) ждем рассказов и просто интересных обсуждений

peter, Ну надо же, как приятно!!! Спасибо!

Очень даже может быть!!! Спасибо еще раз. Но даже просто прочитать будет очень интересно.

Время неумолимо, и только в памяти, поддернутые легкой дымкой , живы образы любимых людей, которые уже не услышат слова любви и мольбу о прощении. А так хочется прижаться к тонким, натруженным рукам губами, вдохнуть родной запах и почувствовать, как тепло материнской любви и покой окутывает тебя. И только бессонной ночью, когда сердце начинает сильно болеть, шепчешь в безмолвную темноту «Господи, прости и помилуй..»
Отец был суров не только с виду. Смуглая кожа, худое аскетичное лицо, крупный орлиный нос и черные как смоль волосы. Я не помню его смеющимся, только иногда легкая улыбка трогала его губы и тогда его карие глаза начинали светиться. И в тоже время он любил застолье, во время которых он рассказывал гостям свои истории.
А я, спрятавшись за дверью, слушал... Ведь мне он так ничего не рассказал...
НАБЕГ
Село застыло в тревожном ожидании. Неделю назад последние русские части отступили к Эривани. Один раз заскочил со своими маузеристами хмбапет Дро и умчался в сторону Игдыри.
В селе практически не осталось мужчин, только старики, женщины и дети. Старшие из мальчишек, со старым кремневым ружьем, по ночам дежурили в дозоре, чтобы предупредить о приближении турок. Бросить все нажитое добро и бежать, бежать без оглядки без решения старейшин никто не решался. А они все надеялись что вернутся их сыновья и защитят их и свой дом.
Но возвращаться было уже некому. Остались только безымянные могилы под Ваном, Карсом, Ардаганом и на других полях сражений первой мировой войны.
На рассвете раздался выстрел . и 13 летний Сирак галопом промчался по селу, крича во все горло :
«Турки!! Турки идут! Бегите!»
Мать рывком выдернула из постели 8 летнего Вараздата, сунула ему младшего братишку и крикнула:
«Бегите, спрячьтесь в схрон, я потом приду!» - и суматошно бросилась к люльке пеленать годовалую дочку. У ворот он столкнулся с запыхавшимся священником, тер Варданом:
«Вараздат, возьми с собой Анушавана и бегите... А я пойду к ним ....Святой крест остановит агарян..» Повернулся и зашагал в ту сторону, где уже раздавались дикие крики боли и разгоралось багровое зарево..
Почти волоча плачущих малышей, он добежал до небольшой копны старого, уже начавшего подгнивать сена. Разворошив сено, поднял люк и осторожно по одному спустил малышей вниз. Подгреб сено, чтобы оно упало на крышку и спустился сам. Этот схрон в прошлом году незадолго до своей смерти сделал его отец (мой дед), плотник Навои.
Томительно тянулось время. Малыши, устав плакать, заснули. А он, обняв коленки руками, слепо смотрел в темноту, ожидая, что вот откроется люк и спуститься мать ...или смерть. Ему хватило терпенья сидеть в схроне очень долго, успокаивая малышей, что бы громко не плакали, уговаривая их спать.
Когда они вылезли, была уже ночь. Турки ушли... Свет догоравшего пожара освещал трупы, лежащие на улице. Взяв за руки начавших снова плакать малышей, он задами выбрался из села и побрел к дороге. Луны не было, но яркие звезды светили с неба. Никогда в жизни он больше не видел такого звездного неба. Они вышли к дороге .. По ней в почти полной тишине, прерываемой тихим детским плачем, скрипом колес и тоскливым мычаньем коров брела нескончаемая толпа беженцев Люди проходили мимо, отводя взор в сторону или опуская голову, что бы не видеть стоящих у обочины трех плачущих малышей, освещенных выплывшей из-за облака луной. Вдруг один крестьянин, что то со стоном выкрикнув, рванул ярмо быков и остановил арбу. Скинув какой-то сундук, он почти кинул в арбу плачущую троицу, к детям, прижимавшимся к двум женщинам, а сам грузно зашагал рядом с волами.
Через два дня они добрались до Эчмиадзина, где сирот передали монахам, а те определили всех троих в приют.

peter, да, это не просто история. это сама боль Армении.

peter, спасибо!!! Мурашки по коже!!!
Почти до слез. Хорошая история, хоть и страшная!!!
+

Спасибо Вам всем!! Надеюсь, кому нибудь из Вас эта история пригодится.

peter, конечно, ничего не бывает просто так!!!!

Моему другу...

Через два месяца после последней операции в ВМА им.Кирова я довольно бодро ковылял по подъему домой после лекций. Все складывалось более-менее благополучно. В деканате Ереванского политеха приняли документы, правда попытались уговорить меня прийти в сентябре, мол, занятия идут уже два с лишним месяца , мне будет трудно изучить пропущенный материал, но терять еще один год я не был намерен. Так что приказ о зачислении дан, нога заживает, швы сняты, ходить без костылей могу. Но все же на душе было муторно.
«Привет, сосед» - раздался рядом веселый звонкий голос.
«Кому охота языком чесать в 11 ночи»- мрачно подумал я и посмотрел на говорившего.
Незнакомый парень моих лет, с правильными чертами лица, довольно светлый для армянина, с доброй улыбкой смотрел на меня светло-карими глазами.
«Ну, привет»
«Домой?»
-Глупый вопрос ,-начиная медленно закипать, подумал я – куда же еще идти в такое время.
«Домой. А ты?»
«И я. Вот там мой дом.» и парень, еще раз сверкнув белозубой улыбкой, махнул рукой на группу домов справа.
«А мой там «- буркнул я, махнув неопределенно вверх.
«Ну, пока»
«Пока»
На следующий вечер, в то же время и почти в том же месте, услышав «Привет, сосед», я подумал « А это становится системой» и ответил более любезно:
«Привет. И откуда домой в столь поздний час?.»
Парень мне нравился своей доброжелательностью.
«С лекции.»
« И я тоже с лекции»
«Я знаю. Мы с тобой на одном курсе.»
От неожиданности я чуть не выронил трость.
«А я тебя не видел на лекции.»
«А я работаю лаборантом на кафедре электротехники, поэтому приходиться иногда пропускать лекции. А ты и так никого не видишь, на лекции мрачно сверлишь лектора взглядом, а на перемене сидишь с отсутствующим видом»
Вот так мы познакомились.
Каждый вечер мы возвращались домой вместе, болтая ни о чем и обо всем, и я начал отвечать на его шутки и дружеские подтрунивания. Но с тех пор он меня называет Старик.
Субботние посиделки у него дома у нас стали чуть ли не ритуалом. Неспешный разговор за бутылкой сухого вина с неизменной брынзой и лавашом, или за бокалом светлого пива, вкус можжевеловой трубки с «Золотым руном». Правда, это вошло в систему, когда мы были уже женаты и заматерели.
Странно, я не помню о чем мы говорили, Я помню все свои споры и горячие дискуссии о цели жизни, о переустройстве мира, космосе, йоге, которые я вел с школьными друзьями в 16-17 лет, но не помню содержания наших бесед с Грантом.
Бывало, я заходил к нему, мы перебрасывались парой незначащих слов, он сидит, читает газету, я беру книгу, сажусь напротив и тоже начинаю читать. Так молча мы могли сидеть два часа, и затем я уходил. Однако было такое ощущение, будто мы проговорили без перерыва эти два часа. А иногда, когда я заходил, мы устраивали сабантуй.
Однажды, роясь у него в книжном шкафу, я нашёл среди книг старую открытку 1945 года, отправленную из Франции. За тридцать лет она не поблекла и всё ещё оставалась яркой, только буквы слегка выцвели. Поражённый, я протянул открытку Гранту. Тот, поняв меня начал рассказ...
Поздней осень 41-го в пересыльный лагерь под Белостоком пригнали новую колонну пленных. Старожилы тесной толпой окружили новичков , со всех сторон раздавались крики «Москвичи есть?», «Рязань, Рязань», «Псков»....Еранос, без особой надежды крикнул «Эй, армяне есть?». В общем шуме ему послышался слабый отклик. Тогда он стал кричать во всю силу своих легких: «Выходи в сторону ворот, в сторону ворот», и сам стал пробираться в ту сторону. Когда к нему пробился, выбравшись из толпы ,худенький солдатик в окровавленной гимнастерке, он похолодел и без сил опустился на землю. Перед ним стоял его младший брат, 18-летний Давид., Через две недели они втроем, с парнем из Калуги, бежали в первый раз. Их поймали через три дня.
Нет, не немцы, а поляки, которые избили их до полусмерти и сдали немцам, а русского парня просто закололи вилами. Комендант лагеря, посчитав полученное наказание достаточным, ограничился неделей карцера без еды и воды. После второй попытки побега
их отправили в концентрационный лагерь. Видно, Бог сжалился над ними, и эшелон с пленными .проследовал мимо Аушвица во Францию. Снова побег и Первый Советский партизанский полк пополнился двумя бойцами.
Я с жгучим интересом рассматривал фотографии, где они были сняты у развернутого знамени полка, со своими боевыми друзьями...
А текст открытки запомнился на всю жизнь:
«Здравствуйте, мои дорогие и любимые! Пишут вам ваши Давид и Еранос. Мы живы и здоровы, и находимся во Франции. Как наша любимая мама? Жива ли она? Как мои дорогие малыши (Спартак и Артак), как вы все? Мы скоро вернемся и надеемся встретить Новый 1946 год на нашей любимой и Великой Родине Крепко обнимаем и целуем всех вас»
Через полгода после возвращения их, всей семьёй, со старой матерью , беременной женой и малыми детьми выслали на Алтай. Там и родился Грант.
А бабушка Гранта пережила сына, Ераноса на 6 лет.
Между прочим, средний брат, Артак, стал доктором химических наук и живет в Москве.

peter, от всей души поздравляю с Днем Рождения!!!!
Пусть все будет хорошо!!!
Счастья вам, здоровья и хорошего настроения!!!

как то я это пропустила(((
надо же как бывает!!! Мурашки по коже((

Пос.Меремяэ.Детский дом.
http://www.moles.ee/05/May/27/14-1.php
На этом сайте воспоминания о нашем детском доме одного из воспитанников, Виктора ТЕППАНАЙНЕН-КОСТЕВА.

Поздней осенью 45-го отца вызвали в Наркомпрос Эстонии.
«Товарищ Петросян! Вот вам назначение. Вы назначаетесь директором детского дома. Подробности узнаете на месте, в Меремяэ Вырусского уезда. Через две недели поступит первая партия, в 50 детей.»
.. Но..
«Вы сами детдомовец, и кроме того, педагог. Сами понимаете, что детей нужно спасать. Выполняйте.»
В Меремяэ, в волостном совете , отца отвезли на место, где должен был быть открыт детский дом. В лесу, в достаточно глухом месте, в 12 км. от поселка немцами было построена офицерское училище. Для командного состава они построены два небольших трехэтажных дома с вымощенным каменными плитами плацем перед ними. Для рядового состава напротив плаца стояли длинные деревянные бараки. До ближайшего хутора 6-7 км. Дома в запустении, окон и дверей нет .
В качестве средства передвижения волсовет выделил немолодую гнедую кобылу Зорьку и помог установить окна и двери в одном зале, и отремонтировать печь. Но оставалась еще куча проблем, начиная от отсутствия преподавателей, мыла, керосина, одежды, белья, одеял и главное, продовольствия, которое выдавали по карточкам.
Выданного хлеба не хватало на обещанных 50 воспитанников даже по 100 грамм на человека. Отец мотался в уездный совет в Выру и в Таллинн, в Наркомпрос, но безрезультатно. Единственное, что он привез из Таллинна- это трехлитровая бутыль с растительным маслом. Для подсобного хозяйства Волостной совет выделил детдому , из конфискованных у хуторян- «кулаков» излишков , несколько гектаров земли, засеянных весной картофелем.
Проблема крылась в том, что собирать урожай картофеля было некому. Никто из крестьян не соглашался собирать урожай на отобранных Советской властью землях.
Видно, воспоминания о голоде 20-го, когда они, мальчишки сироты бегали из приюта к дороге и собирали конский навоз, что бы выбрать из него непереваренный овес и сварить похлебку, толкнуло его на опасную авантюру. (Отец не любил вспоминать детство и этот эпизод мне рассказал дядя Анушаван). Съездив в Таллинна барахолку, отец обменял свой дембельский полушубок на 3 бутылки водки и банку американской тушенки. На следующий день, взяв бутылку водки, он отправился на хутор, хозяин которого был бывшим владельцем одного из конфискованных участков.
Когда отец добрался до хутора, у ворот его встретил хозяин с вилами в руках, который для вида ворошил сено. Всякие люди бродили тогда по лесу, поэтому хуторяне всегда были настороже.
«Здравствуйте! Я ваш новый сосед.»
«Какой еще сосед»
« Я директор детского дома, который будет недалеко от вас. Знаете, у нас на Кавказе есть поговорка – Хороший сосед лучше плохого родственника. Вот я и решил познакомиться со своими соседями.»
Слова отца не особо успокоили крестьянина. Еще неизвестно, что можно ждать от представителя новых властей. Однако, уступая напору непрошенного гостя, он пригласил его домой. Неторопливый разговор «за жизнь» за бутылкой водки незаметно свернул на последние события.
«Я слышал, у Вас конфисковали поле у речки?»
«Да … отобрали. .»
«И картошка посаженная пропадет, верно?»
«Да… пропадет.. жалко..»
«А знаете, я Вам могу помочь.. по-соседски. Это поле выделили нашему детскому дому. Я принимаю Вас на работу рабочим по договору, а Вы убираете весь урожай картофеля, половина Вам, половина детдому. А землю, извини, не вернуть. Согласен?»
«Конечно, согласен!»
Обрадованный хуторянин, с которого мигом слетела хмурость и медлительность, полез за самогоном.
Взяв с него слово никому не рассказывать о договоре, отец вернулся домой. Визит ко второму хуторянину прошёл по знакомому сценарию, с той лишь разницей, что отца уже ждали. Проблема с нехваткой продовольствия была решена.
До 49 года эти двое крестьян снабжали наш детдом картофелем. А потом началось раскулачивание и выселение в Сибирь....
Языкового барьера в общении с местными жителями у отца не было, так как вокруг нас жили эстонцы- сету, православного вероисповедания, народность, которая издавна жили рядом с русскими и все знали русский язык.

..…Мне шел четвертый год. Ночью меня разбудил дикий женский крик, похожий на вой
Было темно, и снова раздался крик. Ощутив, что мамы рядом нет, я сполз с кровати, босиком прошлепал к двери и открыл её. В коридоре перед отцом лежала женщина, билась головой о пол и рыдала, нет, выла, как смертельно раненная волчица. Две маленькие девочки, громко плача, ползали по ней. Поодаль стоял мальчик лет семи и беззвучно плакал. Из дверей своих комнат выглядывали растерянные женщины-воспитательницы.
«Уведите её и успокойте»- почти крикнул им отец –
«Коля, запрягай Зорьку, мы едем в волость» -это уже нашему воспитаннику, который добровольно выполнял роль детдомовского конюха.
Никогда больше я не видел такого лица у отца .Женщину увели воспитательницы, а мама подняла меня на руки и унесла в комнату.
Много лет спустя, уже в Армении, я узнал от отца- что это было? :
Полгода назад мужа этой женщины, крестьянина с соседнего хутора, привезли из леса мертвым. Вроде бы его задавило деревом. А сейчас, в разгар раскулачивания, кто-то написал донос, что он был связан с «лесными братьями» и внесудебное заседание волостного МГБ постановило выселить семью «врага народа» в Сибирь, и за ними должны были утром приехать. А она прибежала к отцу за помощью. Отец помчался в Меремяэ к начальнику местного МГБ, грузину.. Два выходца с Кавказа, заброшенные судьбой в Эстонию, были хорошо знакомы, и отец надеялся на его помощь.
«Ты что, сомехиа (армянин) , с ума сошел, если заступаешься за семью врага народа? На него есть заявление, сами местные написали о его связях с врагами Советской власти. Не боишься сам загреметь в Сибирь?»-обожженное лицо капитана, бывшего танкиста, исказила зловещая гримаса.
«Это не заявление, а донос, написанный из мести или зависти. Даю слово коммуниста, что он не был врагом . И кроме того, дети ни в чем не виноваты. ..
Пойми меня ..»
«Ничего не могу сделать, Перчуни. Поздно уже..Этап отправиться завтра.»- вздохнул капитан и вдруг остро взглянул на отца –«Но.. чтоб сегодня их духа не было..»
Главное было сказано. Через два часа верная Зорька везла « воспитательницу Меремяйского детского дома с детьми», как гласила выданная справка, в глухую псковскую деревню к родственникам. Утром этап с семьями «врагов народа» отправился в Сибирь, и никто в Меремяэ не знал, что там не хватает четырех человек. Через два дня на брошенном хуторе жили другие люди.
А капитана убили через три месяца, когда он вышел за кипятком, следуя на север Эстонии. Пуля прилетела с опушки леса, в километре от полустанка.

Через две недели, как и обещали в Наркомпросе, поступила первая партия воспитанников. Дети были голодные, грязные, в лохмтьях, покрытые струпьями и вшами.
Мама вспоминала, что у неё и других воспитательниц руки были стеры и покрыты язвами от хозяйственного мыла, которым они мыли детей. Одежды не было, поэтому в наволочках вырезали отверстия для рук и головы, и в таких рубашках ходили и мальчики , и девочки. Но самое страшное было память о голоде. Дети никак не могли поверить, что еда будет всегда, и прятали на черный день «пайку» под матрас или в другое укромное место. Но отец, сам бывший детдомовец, знал, как с этим бороться. Каждый вечер , перед сном устраивался «шмон», и у кого находили «пайку», должен был её при всех съесть.
А потом, когда заработало подсобное хозяйство, организованное отцом, и появились свои свиньи, дети забыли о голоде. Я помню, что в столовой отряд не вставал из-за стола, пока у всех не опустели тарелки. Но это было потом …
Впереди у наших ребят была длинная жизнь, … у каждого своя. И начиналась она в «Меремяэ ластекудэ».

Меремяэ 1946г. Меня еще нет

Меремяэ 1950 г. А здесь я между отцом и мамой. Посмотрите как одеты теперь наши ребята!

а вид почему такой набыченный?
недоволен был чем-то?
фотографии очень показательные...
и родители ваши - молодцы