Баллада о доблестном казаке Иванке.

- Кажись, оторвались, - сказал атаман негромко, словно сам себе, остановив взмыленного коня на вершине небольшого пригорка. Но остановившийся рядом его джура Иванко услышал, даже несмотря на тяжелое и громкое дыхание своей лошади. Он вообще научился слышать атамана практически всегда – тот частенько отдавал распоряжения вполголоса, а иногда и еще тише. Не в бою, конечно – тогда-то его голос перекрывал любую сечу, направляя казаков в лихую атаку на супостата. Ну или командуя отступление, как сегодня – слишком силы были неравны, их небольшой отряд неожиданно столкнулся с вышедшей из другой балки татарской сотней…
Впрочем, казаки показали себя вполне достойно, тут же дружной, хоть и небольшой, лавой атаковав не успевших развернуться в боевой порядок неприятелей. И хоть тех было вдвое больше, сумели их частью порубить, частью рассеять, и прорваться. Хотя и сами потеряли чуть не половину своих…
Тем временем на пригорке, вокруг атамана, останавливались все новые подьезжающие казаки, многие из которых были уже без заводных лошадей, потерянных в схватке, и почти все – ранены, некоторые довольно сильно. Но с коней никто не слезал – команды не было. Атаман по-прежнему осматривал ту часть степи, откуда они прискакали только что, и откуда можно было ожидать преследователей. Хоть солнце ощутимо клонилось к западу, видно было еще вполне отчетливо, чтобы разглядеть чужих всадников хоть у самого горизонта. Никого не разглядели, впрочем, и ватажок скомандовал привал. Казаки тут же первым делом помогли самым тяжелораненым слезть с лошадей – некоторых буквально снимали руками – и стали перевязывать, а скакунов отпустили пастись на противоположный склон, чтобы их не было видно издалека.
Несколько самых опытных и уважаемых казаков подошли к командиру, но речей никаких не заводили, и атаман пока тоже молчал – мозговали. Тем временем Иванко прошелся между всеми воинами, замечая кто как ранен, и тоже подошел к старшине, готовый доложить, сколько казаков ранены легко, сколько тяжело, сколько невредимы – Иванко тоже был в их числе, потому что мчался на врага чуть позади атамана, и практически только добивал успевших увернуться из-под его тяжелой руки противников - и скольких они потеряли. Погибших, впрочем, было меньше чем показалось молодому джуре сначала – всего полтора десятка, а вовсе не половина отряда. Но Иванко тоже не стал что-либо без спросу говорить атаману, почтительно остановившись неподалеку от него, за спинами старых казаков.
- На ночь встанем вон в том лесочке неподалеку, в балке, - недолгое время спустя решил атаман, показав рукой в нужную сторону. Такое распоряжение ни у кого из старшины вопросов или возражений не вызвало, все понимали необходимость отдыха, особенно для раненых. – Целые и легкораненые посменно охраняют, остальные отдыхают. Иванко, сколько казаков ранены?
- Шестеро тяжело, батьку, и еще восемь не так сильно, - тут же ответил джура, - а задеты так почитай что все…
- Задеты – то для казака не преграда ни в бою, ни в походе. Ладно, выдюжим с Божьей помощью, - широко, размашисто перекрестился, и казаки вслед за атаманом. – А тебе, Иванко, будет служба особая. Конь твой немного отдохнет, да и ты тоже – да и отправишся за подмогой. Татары нас так не оставят – искать будут, пока не найдут… Пойдешь почти точно на полночь, примерно к утру дойдешь к дубу приметному, на могиле растет там. Старый, здоровенный… От него – на восход, дня за два до наших и доберешся. А мы следом пойдем, только медленнее… Ясно?
- Ясно, батьку! А что за дуб такой?
- Да дуб как дуб. Хотя и слышал я как-то… Впрочем, ничего там нет особого – таких дубов немало я видал на веку.
- Или вот что – бери моего заводного, на нем скачи, - видно, эта мысль только что пришла атаману, и была признана здравой. – Он посвежее, да и более выносливый, быстрее доберешся. И от татар легче на нем уйти можно, если все же повстречаешь. Хотя ты парень везучий – из османского плена выбраться, да домой невредимым вернуться редко кому удавалось. И на это твое везение я очень надеюсь! – последнее атаман говорил уже для старшины, похоже – некоторые из казаков начали хмуриться, не очень довольные, видимо, что такое важное дело поручают молодому да зеленому. Но атаман знал, как людей к своему решению расположить – после таких слов недовольства больше не было. У старшины, но не у Иванка. Нет, ночь проскакать после дня в седле ему было не сильно в тягость – дело в другом…
- Батьку, дозволь на моем Гнедке отправиться! Он ко мне привычный, да и я его норов хорошо знаю!
- Коли так – бери его заводным, одвуконь поскачешь! – решил атаман. И просьбу уважил, и на своем настоял. – Ну, с Богом!

…Луна то показывалась между белесых туч, то проглядывала сквозь них белесым же округлым и расплывчатым пятном. И вокруг все постепенно становилось каким-то молочным, словно воздух собрался становиться киселем, но никак не решался. «Это же не тучи - туман» - подумалось Иванку как-то безразлично, усталость все же сказывалась. Но кони трусили вперед достаточно резво и бодро, не отвлекаясь на туман – видимо, им он не мешал. Впрочем, молодому казаку подремывать в седле туман тоже не мешал, даже наоборот. Только постоянно тревожащая мозг мысль «не заплутать бы, выйти к дубу!» не давала гонцу расслабиться полностью в седле да поспать.
Туман тем временем становился все гуще, и даже топот копыт снова идущего заводным Гнедка (Иванко уже дважды менял лошадей) доносился до казака еле слышно. Зато послышались непонятно откуда идущие похрустывания, посвистывания, щелчки и что-то похожее на шепот, сначала еле слышные, но затем постепенно становящиеся все громче и отчетливей. В белом тумане начали мелькать какие-то темные тени, сначала расплывчатые и далеко, а затем все ближе и все отчетливей. Кони уже явственно пряли ушами, иногда вздрагивая от неожиданных звуков, и начали нервничать, но шли по-прежнему ровно, и видно поэтому – а еще может от усталости тоже – Иванко их состояние не почувствовал, подолжая дремать на ходу.
А слышались уже не только шорохи и шепот – то словно достаточно громкая речь на непонятном языке пробивалась сквозь ставший словно осязаемым туман, то какие-то вскрики, то будто грозное рычание невидимого зверя раздавалось совсем рядом… И когда дикий и громкий вопль непонятно какого существа раздался совсем рядом – атаманов Вороной рванул вперед, и понес. Чуть не вылетевший спросонок из седла от такой неожиданности казак вцепился в повод изо всех сил – но этого явно было мало, чтобы остановить мощного скакуна. Не обращая внимания на всадника, вороной летел вперед словно черная пуля сквозь белый снег, и ничто, казалось, его не могло остановить. Иванко, вцепившись в поводья и крепко обхватив ногами коня, низко пригнулся к его шее, беспокоясь только об одном – «как бы не вышибли из седла ветки дуба на такой скорости!»
Никаких веток, впрочем, не было, только трава, местами погуще – и тогда подковы стучали очень тихо, почти неслышно, а местами словно объеденная овечьей отарой начисто, и тогда стук копыт был звонким и отчетливым даже в таком густом тумане. «Откуда этот туман, ведь конец лета на дворе» - удивился окончательно проснувшийся Иванко, но ответа ему не было, бешеная скачка продолжалась…
Из состояния полной отрешенности атаманского джуру вывело изменение положения его тела – голова стала выше, хоть он и продолжал лежать на шее коня. «Видимо, в горку пошли…» - совершенно без эмоций подумал казак, вымотанный изнурительной скачкой. Конь тоже почувствовал подъем, похоже, и стал потихоньку замедляться. Через несколько минут он уже шел рысью, и похоже вообще собирался перейти на шаг. А может и вовсе остановиться. Впрочем, и то и другое всадника вполне устраивало. Распрямившись в седле, Иванко попытался оглядеться, но окрестности вокруг были неразличимы в ночной темноте – луна зашла за горизонт, видимо. На всякий случай придержав коня, молодой казак прислушался –спереди и вроде немного выше отчетливо различался какой-то шелест. Конь снова, без команды всадника, пошел именно туда. И через несколько минут Иванко уже спрыгнул наземь у ствола могучего, в три-четыре обхвата, дуба. «Гляди, добрались таки! Теперь стреножить лошадок - и отдыхать до утра, пока не рассветет» - мелькнули мысли. Но Гнедка сзади не оказалось – только кусок повода оставался привязанным к седлу вороного.
«Ну, может нагонит…» - последнее что подумал казак, засыпая привалившись спиной к дубу.

Утро выдалось тихое и спокойное – вороной неторопливо бродил по склону чуть пониже, пощипывая травку, над небольшой речушкой у подножия гудели и звенели какие-то насекомые, а в лесочке на противоположном берегу негромко и беспечно пели птицы. Было довольно свежо, но не холодно. «Красота!» - воскликнул мысленно Иванко, встав на ноги и потягиваясь после сна. Да так и замер с вытянутыми вверх руками.
«Это куда же меня занесло?!! Ладно дуб – а речка, а лесок этот откуда в степи взялись? Да и трава под ногами совсем не степная – зеленая и сочная. И запахи… Нет, так не степь пахнет, а сады вокруг села!»
Села, правда, никакого не было видно, или даже хоть одного домика. «Что ж, придется искать хоть каких людей, только тихо и осторожно.»
Однако сделав ревизию своим припасам, казак немного погруснел – большая часть поклажи пропала вместе с конем, так что остался он совсем без еды. А из оружия сохранились только сабля, тонкий и изящный восточный кинжал да один пистолет, который постоянно был за поясом. Лук же остался приторочен к поклаже гнедка, так что даже возможности подстрелить какую-то птицу на завтрак у джуры не было. Впрочем, для казака несколько дней впроголодь особой проблемой не было – главное, воды было вдоволь. Напившись и наскоро ополоснувшись в речушке, Иванко снова поднялся к дубу, и уселся под его кроной, задумчиво оглядывая окресности – в какую сторону двигаться было совершенно непонятно. Солнце тем временем поднималось все выше, становилось теплее – но по прежнему нигде в обозримом пространстве не было видно хоть какого-то движения. Если не считать иногда переходившего с места на место в поисках травы поаппетитнее вороного, конечно.
Так ничего и не решив, молодой казак снова поднялся на ноги, и неторопливо направился к речушке. Но не успел он спуститься и до середины склона, как из-за леса послышался резкий, хотя и не очень громкий, и явно призывный сигнал рога. Через несколько мгновений оборвавшись, вскоре он зазвучал снова – и успевший снова взбежать на вершину Иванко довольно точно смог определить направление, откуда раздавался призыв.
Быстро оседлав коня, казак вскочил в седло и, перебравшись через неглубокую речку, галопом помчался к явно попавшим в беду людям. Но помчался не напрямую, через лес, где запросто можно было сломать ноги а то и попасть в засаду – а огибая его, не очень близко к опушке. За время скачки рог звучал еще раз, совсем коротко – и джура убедился, что направление держит правильное.
Но все равно он чуть не опоздал. За лесом оказалась дорога, не очень наезженная, и на ней лежали пять или шесть трупов, некоторые в разноцветной одежде, а вооруженные кто чем четверо разного возраста и комплекции людей – но все довольно крепкого телосложения – теснили с трудом отбивавшегося от них каким-то огромным и видимо тяжелым мечом… не человека даже, а какого-то железного существа. Хотя это человек, конечно – с удивлением понял Иванко, - только весь закованный в железо. Впрочем, пока он удивлялся, тело автоматически начало атаку, разгоняя коня и направляя его на сражающихся. Казаку осталось только вытащить из-за пояса пистолет и, прицелившись, выстрелить в одного из нападающих, наиболее близко подобравшемуся к одинокому воину. Но раздался только щелчок колесцового механизма… «Отсырел порох в тумане» - мелькнула у всадника мысль, пока он, отбросив бесполезный уже пистолет, выхватывал саблю. Ближайший к нему разбойник – почему-то именно так подумал о нападавших казак – уже успел развернуться к нему, и даже направить свою пику в его сторону. Но Иванко, уклонившись, рубанул его саблей, левой рукой уже направляя коня к следующем противнику. Но тот оказался проворнее, и хитрее – увидев судьбу напарника, не стал испытывать свою удачу, а воткнул пику в шею приближающемуся скакуну. Тяжело раненый вороной с отчаянным ржанием стал заваливаться в сторону, и казак с трудом успел соскочить на землю, на мгновение выпустив сражающихся из виду. Благо спрыгнул он в противоположную от противника сторону – иначе тот запросто мог успеть проделать с ним то же, что и с конем. Но время прошло – сейчас Иванко твердо стоял на ногах, и прекрасно видел все действия обоих нападавших. Обоих – потому что одного из разбойников обороняющийся тоже уже упокоил, видимо воспользовавшись некоторым переполохом во время неожиданной для тех атакой. И теперь один из оставшихся, с мечом, уже сам с трудом отбивал атаки недавней жертвы, а второй пикой пытался поразить стремительно уклоняющегося молодого казака. Пытался, правда, не очень долго – сделав несколько обманных движений, джура подобрался к нему достаточно близко, чтобы достать его саблей. Ну и достал, не откладывая. И тут же повернулся к последней сражающейся паре – но разбойник уже падал, пронзенный насквозь мечом. Короткая для казака, но достаточно длинная для сражавшегося с разбойниками воина схватка завершилась.
Вытерев окровавленный меч об одежду поверженного противника, тот вложил его в ножны и, сняв с головы тускло блестевший, диковинной формы котелок, подошел поближе к казаку, и сдержанно, хотя и довольно низко, поклонился, прижав руку к груди. Дождавшись ответного поклона от несколько замешкавшегося Иванка – рассматривая доспех незнакомца, он поздно спохватился спрятать саблю – воин торжественно произнес:
- Вы безмерно мне помогли, сэр рыцарь, уничтожить шайку этих подлых рзбойников, и я в долгу перед вами! Не соблаговолите ли вы назвать свое имя и титул?
Сначала Иванко ничего не понял, но потом в памяти всплыли как будто давно забытые слова речи тех иноземцев, с которыми он общался будучи в турецком плену – многие из них разговаривали на довольно похожем языке. И поэтому он ответил, стараясь говорить как можно проще:
- Я Иванко, оруженосец командира отряда казаков, - произнеся это слово, джура запнулся, но затем повторил только что услышанное от собеседника, - отряда рыцарей. Я направлялся к другому отряду, но заблудился в ночном тумане. Не будет ли любезен сэр рыцарь сообщить, где мы находимся?
- О, разумеется – Сноттинхамшир!
- Мне неизвестно это название… Это город?
- Это графство, - и видимо заметив непонимание в глазах собеседника, добавил: - местность, земля…
- И в какой она стране?
- Сэр рыцарь, невозможно до такой степени заплутать в тумане! – глаза рыцаря блеснули негодованием.
- Я не очень хорошо вас понимаю. И не очень хорошо говорю на вашем языке. Но мне действительно очень важно это знать! – стараясь говорить максимально вежливо, ответил Иванко.
- О, прошу меня простить – я несколько возбужден после боя, и совершенно упустил из виду, что вполне возможны различные обстоятельства… Это Англия!
- Англия? Но это… невозможно… - ошарашенно сказал казак, с трудом подобрав несколько слов для ответа. – Это же… - он замолчал, пытаясь припомнить, где именно находится эта Англия. Получалось неимоверно далеко…
Видя такое состояние своего спасителя, рыцарь совершенно уверился, что его не разыгрывают, и уж совершенно точно не насмехаются над ним. Поэтому он попытался расспросить собеседника об обстоятельствах, приведших к такому положению дел. Понимали они друг друга неважно, но кое-какое представление все же рыцарь составил. И был столь поражен этим, что тоже оказался в некоторой растерянности.
- Так ваша родина находится столь далеко, что добраться туда нужны многие годы. Да и в одиночку такой путь не проделаешь… Скажите, а родственники там у вас остались?
- Нет, Мать и отец погибли при набеге татар, а моих младших братьев и сестру продали отдельно от меня, и что с ними – я не знаю.
- Татары – это кто? – поинтересовался воин.
- Степные кочевники, - ответил казак, и добавил – мусульмане.
- Но вы-то христианин? – почему-то голос рыцаря стал несколько взволнованным. Вместо ответа Иванко продемонстрировал собеседнику серебряный нательный крестик. Затем все же подтвердил:
- Да, христианин.
Рыцарь, внимательно рассмотрев крестик, надолго замолчал. Молчал и Иванко, обдумывая ситуацию, в которой оказался. По всему выходило – не было в его положении ничего хорошего…
Так они и сидели некоторое время рядом, на обочине неширокой дороги, на которой там и здесь лежали трупы людей и лошадей, валялось оружие – и молчали, думая каждый о своем. Затем, словно приняв какое-то решение, рыцарь степенно встал, повернулся к молодому казаку – и тот под его взглядом тоже непроизвольно встал – и произнес:
- Вы еще очень юны, и оказались в весьма непростой ситуации, без родственников, друзей и поддержки. В то же время вы храбрый и весьма умелый воин, а учитывая как вы примчались на помощь неизвестному вам человеку – у вас доброе и отзывчивое сердце. Я же, достигнув средних лет и определенного положения в обществе, не имею детей и самое главное – наследника. Поэтому, доблестный сэр рыцарь, я предлагаю вам – будьте мне сыном, а я стану вам отцом!
И замолчал, пристально глядя на Иванка, и ожидая его ответа. А тот тоже замер, ошарашенный таким предложением, и не в силах от неожиданности и эмоций от всех перенесенных за неполные два дня событий, сообразить что ответить опытному и бывалому воину. Молчание уже переходило все границы приличия, с точки зрения англичанина, но он все же терпеливо ждал, ничем не выказывая нетерпения. Наконец молодой казак решился:
- Я согласен… быть вашим сыном! – это, похоже, был наилучший выход в его положении.
- А я очень рад, что вы приняли это мое, возможно несколько поспешное, предложение! – с явным облегчением и радостью ответил англичанин. – Иве… У вас такое сложное, непривычное имя… Напишите его – мне будет несколько легче его запомнить!
Иванко нагнулся и кончиком кинжала, с трудом вспоминая латинянские буквы, нацарапал прямо в дорожной пыли свое имя. Рыцарь его внимательноего прочел, беззвучно шевеля губами. Затем, снова выпрямившись во весь рост, громко и торжественно сказал:
- Я, Седрик Сакс, перед лицом Бога и людей провозглашаю, что принимаю в свою семью храброго и достойного юношу Айвенго, и нарекаю его своим сыном и наследником, с закреплением за ним всех прав и обязанностей, проистекающих из такового звания, сам же обязуюсь быть ему достойным отцом!
И два совершенно не подозревавших о существовании друг друга еще пару часов назад человека крепко обнялись посреди недавнего побоища.

5

Ну я восхищена, честно)) Во-первых очень увлеклась, погрузившись в историю Иванко, словно сама там была и все видела - как он скачет среди ночи, как в туман попадает, аж мурашки. Во-вторых, концовки такой не ждала собственно)) Улыбнуло, а с другой стороны порадовало - люблюя грешным делом такие неожиданные совпадения. Ну и жанр, самый пожалуй дорогой моему сердцу, напомнил детство и того же Вальтера Скотта.
Дажи мурашки были в серединке.
Вот за это настоящее погружение в рассказ, в ту самую ночь - я и поставлю свою первую 5+. Просто по мне и мое это оказалось))) надоже, русский Айвенго! Это нечто! Браво, автор!

Кого среди наших только нет )))
Вот, все собираюсь криптоисторию про Хрыстина Голубка сочинить. И про первооткрыванца Америки))

П.С. Я не автор, к слову пришлось)))

4

Чую, писарь войсковой писал - не иначе. Нет-нет, да и проскальзывают канцелярские обороты в рассказе. Да и досадных мелочей, чуток портящих впечатление хватает.



Так и хочется спросить - "А некоторых - ногами?"
Понятно, что всем помогали руками, так зачем это писать? "некоторых пришлось снимать с седел"



А все ли можно заметить со стороны? Скорее - "распрашивая, кто как ранен"



Это как Карлсон менял носки? Левый - на правую ногу, правый - на левую?
"Иванко уже дважды пересаживался с одного коня на другого, попеременно давая отдых каждому"



А чему он удивляется - именно в августе туманы частенько бывают - днем тепло, а ночи уже прохладные, самое время для туманов.



И опять - почему удивление? Ведь в самом начале рассказа атаман говорит про лесок :


И ни у кого это удивления не вызывает. Другое дело, если бы ГГ знал эту местность, как свои пять пальцев. Но этого, судя по рассказу, не наблюдается.





Автор, почитайте чуть-чуть побольше про эти самые "огромные мечи".
Ножны для них сделать было, конечно, возможно. Но тогда вытаскивать меч - каждый раз становилось проблемой.
Поэтому носили без ножен, и на седлах специальные зажимы были - для удобства всадника.

___________



Ага. Один "хочь куды козак Эней" чего стоит!

PKL, оценка не выставилась в верхнем разделе

Наверное, что-то не сработало. Продублировал - теперь, вроде, есть.

Хороший рассказ. Понравился. Спасибо автору.
4

Ответ автора


Нет, просто некоторых только придерживали, помогая слезть, а некоторых - снимали. Разумеется, руками. Впрочем, можно заменить "руками" на "с седел", конечно - но картинка сценки пожалуй от этого не изменится.


В сухой степи?
Отсюда, кстати, и удивление при виде речки, и растущего возле нее - а не в балке, где более влажно, потому что ниже уровня степи - лесочка.


В тексте не написано - что это был двуручник.
Такое впечатление у Иванка могло возникнуть всего лишь от сравнения с привычной саблей.


Да, именно так - то на одной лошади скакал, то на другой.

PKL, благодарю за замеченные неточности! Непременно учту их при последующей правке.


Да уже подсказывают "из зала" - и Колумб наш человек, и Эней! Не удивлюсь, если большинство исторических персонажей нашими окажутся!


Каури, спасибо за столь лестный для автора отзыв!

Вроде не про забайкальскую, а про причерноморскую степь речь идет?
Тогда - почему сухая?
Судя по заметкам путешественников 15-16 веков - вполне себе встречались леса.
Потом уже, когда стали черноземы распахивать - их свели почти повсеместно, оставив только на неудобьях. Но до этого еще сотни лет.



Тогда просто надо сделать больший акцент, на том, что это впечатление казака : "теснили с трудом отбивавшегося от них мечом, показавшимя Иванке каким-то огромным и очень тяжелым... не человека даже, а какого-то железного существа"

"Четыре". Это не рассказ, а пролог к роману. И очень надо шлифовать стиль.

4 - все же недоработок многовато.

4.

Вот бы В.Скотт удивился! Хай живе саксонское казачество!

Долго думал и вернулся, чтоб поставить 5+.

Ответ автора


А чем он не годится в качестве рассказа? Есть сюжет, есть развязка (а может - и все остальные элементы композиции ) Разве что открытый финал - так для рассказа разве он недопустим?
А вообще - мысль интересная! Imperialist, спасибо!


Рассказ умышленно писался несколько вычурно, витиевато - в подражание рыцарским романам прошлых веков. Видимо, не совсем получилось...


Жаль, что нет подробностей...

Сперва шум проспал. Потом сразу после скачки заснул. Его Атаман снотворным не напоил случайно? Ж-)))
Довольно много шероховатостей требует вычитки но идея забавная - 4

История понравилась. Хотя честно говоря жаль казачков оставшихся в степи без подмоги, и бедную лошадку тоже жаль, но ничего уж не поделаешь) надо Англию спасать)))

5 Айвенго, Айвенго)) хотя мне понравилась там героиня, а не герой, ну в романе Скотта.

Ответ автора


Иванко в седле был весь день, включая бой и затем уход от погони. Вечером небольшой отдых, и снова - ночь скакал. Сутки в седле практически - недостаточная причина для усталости, необходимо еще и снотворное?

Зря, без практики тут может только хуже получиться.


Да ещё какая! Срочно начать писать повесть! Потому что:



Будут потом чубатые лыцари Иерусалим брать!

А потом его понес конь и он еле держался в седле. И вот только конь успокоился слез и тут же уснул.
Адреналин мгновенно не испаряется.

Вот в отходняк и что потом сморило поверю мгновенно. Но отходняка в рассказе нет...

А про снотворное шутка была :-) в седле же он удержался Ж-)))

Жив, известно, что как и монголы, так и казаки умели спать верхом (естественно не во время галопа).
Долгими переходами казака не испугать, какой тут адреналин?

К тому что Иванко спал пока кони спокойно шли я и не придирался. Тут конечно мог.



Я этот отрывок воспринял как ситуацию конь понес только бы удержаться. И вот тут адреналина будет море.
А когда конь успокоился Иванко мгновенно уснул под дубом.

Только что он за свою жизнь боролся из-за всех сил а потом раз и уснул на месте.

Кстати, тут больше бы подошло такое название - Баллада о доблесном лыцаре Иванке.

Шотландские бароны МакОгоны и нормандские де'НеПийпиво ))

Ответ автора


Ну не так чтобы море - скорее озеро, имхо По тексту Иванко казак молодой, но уже тертый, как говорится - и татарами в полон захвачен, и в Турции побывал, и смог сбежать и домой вернуться, и в боях участвовал (причем последний буквально сегодня был...). Так что понесший конь штука конечно крайне неприятная - однако не самая сильная эмоционально в его жизни.


А еще в тексте есть, что конь не сразу остановился после бешеной скачки, а замедлялся потихоньку... И по мере того, как конь успокаивался, и постепенно скакал все медленнее - успокаивался и всадник. И длилось это минут 10-15 (по мнению автора, разумеется). А затем, уже остановившись на привал у дуба - коня необходимо расседлать, стреножить, снять узду, обтереть чем-то после скачки (хотя бы травой)... Что тоже занимает время, за которое Иванко окончательно успокоился и расслабился.

Кстати, вопрос к читателям: вот эти все действия с лошадью - необходимо в тексте расписывать подробно, или оставить как есть, только общей фразой ("Теперь стреножить лошадок - и отдыхать до утра") ?


Владислав_Валентинович, такое название убьет интригу в самом начале!

Излишняя детализация текст обычно только портит (исключения очень редки). Хотя это имхо.

Естессно во всех подробностях ТТХ атамана , Иванки , их лошадей , разбойников , Седрика , их сабель ( почему не шашка у Иванки походу ) , мечей , шлемов , хауберков , всех способов крепления гульфика поножей к пряжке седла ...

Ох не люблю такие разборы. Ну куда деваться.


Вывод была короткая стычка а не длительный бой.


Потом быстро оторвались - тяжелораненные в седлах не выпали не отстали.

Про долгую погоню засады заслоны высылку отвлекающих групп и.т.д. ни слова. Можно сделать вывод что просто быстро оторвались.

Больше ничего не сказано - делаем вывод что день в остальном был вполне обычный.
Потом Иванко отдохнул и потом. Поехал сколько ехал до темноты не сказанно про время выезда не сказанно. Можно предположить что не особо много иначе об этом было бы упомянуто.


Т.е. ехал не спеша и при этом дремал. Про немерянную усталость ничего не сказанно из прошлых можно сделать вывод что нагрузка была выше обычной но не запредельная.

Потом понес конь. Так что выброс адреналина серьезна я нагрузка и.т.д.(кстати очень удивило что когда конь начал успокаиваться Иванко его не попытался утихомирить а ждал перехода на шаг)

А потом казака срубает на месте...
И все "Не верю". Было бы написано без подробностей что лег спать никаких вопросов бы не было.

Мелочи штука хитрая работают или в плюс добавляя достоверности или в минус эту достоверность убивая. Здесь вот это мгновенное срубание как от запредельной усталости(которой еще рановато быть) мгновенно рушит всю картину.
И портит в итоге рассказ.

Все вышенаписанное мое личное впечатление на основе текста. Дальнейший спор думаю бесмысленен надеюсь этот пост поможет при дальнейшие работе.

Ответ автора


Можно считать стычкой, а можно - коротким боем. Ведь в нем участвовали все казаки, были значительные потери...

??? Кто отстал или выпал - тех не сосчитали, разумеется. Зачислили в "потери".

Обязательно расписывать каждый шаг? Т.е. отдыхал он часа два - два с половиной, не более, все остальное время в седле. "нагрузка была выше обычной но не запредельная". Или это усталостью не считается?


Пытался раньше - не получилось. Когда конь сам начал сбавлять темп - зачем его дергать? Чтобы снова понес?


Ну что сказать - бывает.