Спасибо за подсказки.
Сделал так:
А со шпагой-то ты не в пример сильнее был. Не мудрено, что в истинном облике с Червонцем не справился. Тот, судя по рассказам, двумя ножами такие кренделя выписывал, впору в цирке выступать. Остается догадываться, что за сюрпризы преподнес упырю, будучи перевоплощенным.
Теперь, вроде, все встало на свои места.

Заканчиваем, господа и дамы!
Итак, завершающий аккорд - ОКОНЧАНИЕ!!!

Дверь питейного заведения Шапы болталась на одной петле. Внутри царил настоящий хаос. Столы перевернуты и отброшены к стенам. Ни одной целой лавки. Пол усеян осколками битой посуды и щепками от сломанной мебели. Даже широкий прилавок, такой прочный на вид, за которым всегда прятался Шапа, едва начиналась очередная потасовка, лежит на боку. Не хило погуляли!
Сюда поздно вечером я привел Анжи, чтобы «обмыть» свое новое назначение. Заодно надеялся повстречать Геру с Тютей и предложить им работу в канцелярии. По жетонам ведь больше не могу вычислить помощников (теперь уже бывших). Приходится действовать по-старинке, методом проб и ошибок. Впрочем, я был уверен, что найду их здесь. И вот, нате вам.
- Ничего себе! – присвистнула моя подруга. - Это кто ж так покуражился?
Сдвинув шляпу на затылок, озадаченно почесываю бровь, обводя взглядом зал таверны, больше напоминающий поле битвы. Разве только трупов не достает. Да из посетителей никого. Хм, странно. Не тот случай, чтобы народ разбегался. Из-за чего, спрашивается? Из-за банального мордобоя? Скажете тоже. Да это ж первейшее развлечение, поглазеть на которое любому в радость. А некоторые и поучаствовать не прочь…
О, в подсобке кто-то стонет. Есть живые! Иду туда. Снесенная дверь валяется на полу. Из проема торчат чьи-то ноги в огромных сапогах. Неужели Тютя?!
Заглядываю в полутемное помещение и вижу своего помощника сидящим на полу, с мученическим выражением на физиономии. Над ним склонилась Гера, прижимая объемистую тряпицу к левому глазу великана. Похоже, в тряпке лед, сколотый со стен. На подсобку наложено заклятье заморозки. Здесь Шапа хранит мясо и прохладительные напитки.
- Так-так-так! – произношу нарочито громко.
Оба смотрят на меня виновато, еще не зная, что я уже не их начальник. Тютя перестает изображать тяжелораненого и отстраняет руку Геры. Ого! Да у него весь глаз синяком заплыл, не видит ни фига. Хотел бы я посмотреть на того смельчака, что удосужился оставить на Тюте столь неизгладимый след. Хе-хе.
- Это кто ж тебе морду лица так разукрасил? – спрашиваю не без ехидства.
- Тролль, - бросает коротко.
А, ну да. Мог бы и сам догадаться. Других противников, способных набить фингал Тюте, пожалуй, и не сыщешь. Выходит, сегодня к Шапе на огонек заглядывал тролль? Прикольно! Вообще-то, чтобы рассердить это лесное чудище, надо хорошенько постараться. Обычно тролли всегда убийственно спокойные, как двери. Нет, скорее как гора, если принимать во внимание их габариты. Правда, Тютя своими размерами уступает им совсем чуть-чуть. Однако представить его в роли безумца, взявшегося дразнить дикую тварь, способную голыми руками свалить вековое дерево, довольно трудно. Потому перевожу внимательный взгляд на Геру. Эта сардачка с ее взрывным характером (особенно после обильного возлияния) вполне может впутаться в подобную авантюру.
Ну, точно! Голову опустила, делает вид, что рассматривает пол. Осталось этак скромненько шаркнуть ножкой. Гляньте-ка на нее, сама невинность.
- Все ясно, - вздыхаю, воображая, как девчонка измывается над безобидным троллем, доводя его до белого каления. Мысль о том, что это дело рук других посетителей, почему-то в голову не приходит. – Шапа где?
Надо было видеть тот энтузиазм, с которым эта парочка рванула на поиски хозяина таверны, довольные, что меня совсем не интересуют подробности учиненного здесь дебоша. Перевернутые столы и обломки мебели снова полетели в разные стороны. Я уже начал серьезно опасаться, что мои помощнички переусердствуют и, чего доброго, превратят в труху последние уцелевшие детали обстановки, пустив-таки владельца по миру.
Нашли его под сваленным прилавком, куда лично я заглянул бы в самую последнюю очередь – уж слишком плотно эта бандура прилегала к полу. Толстяк поместился бы там лишь при условии, что его расплющило. И то бы ошметки с краев торчали. Закон сохранения объема, знаете ли, еще никто не отменял.
Оказывается, внутри прилавка у Шапы сделана вместительная ниша для временного хранения всякой всячины, чтобы часто не заныривать в кладовку. Ну, и сам в ней иногда прячется. В этот раз толстяка накрыло тяжелым прилавком, и хозяин таверны оказался замурован в тесном, замкнутом пространстве. Если бы не Тютя, добросовестно обследующий каждый метр, сардака с два он бы смог самостоятельно выбраться.
Обозрев печальную картину царящего разгрома, Шапа всплеснул руками и прижал пухлые ладони к мясистой груди.
- Святые угодники! – взвизгивает срывающимся голосом.
Больше слов у него нет. Стоит, озираясь широко распахнутыми глазами, за сердце держится и беззвучно хватает ртом воздух.
Успокаивающе похлопываю толстяка по плечу:
- Ничего, ничего. Всё наладится. Давай-ка для начала расчистим нам уголок, а ты найдешь выпивку и что-нибудь закусить.
Тяжко вздохнув, хозяин плетется на кухню.
Мы вчетвером освобождаем себе место в углу, водружаем на ножки уцелевший стол, на него - зажженную лампу. Вместо поломанных скамеек Тютя откуда-то приволок четыре больших ящика. Ставим их вокруг стола и рассаживаемся.
Бывшие помощники помалкивают. Старательно отводят взгляды. Вижу, что Анжи еле сдерживает смех. Сам чуть не ржу.
- Тютя! – все-таки добиваюсь, чтобы единственный видящий глаз великана перестал блуждать и остановился на мне. – Создается впечатление, что Гера дала тебе поносить свой фингал. Он у вас, часом, не один на двоих? То, понимаешь ли, она им светит, а только у нее сойдет, уже, глядишь, ты с ним красуешься. Что за дела?
Могучие плечи помощника стыдливо опущены, поникшая голова всё ниже, так и норовит стол боднуть. Бедный Тютя съеживается до совершенно невероятных для него размеров самого обычного человека. Гера выглядит не лучше. На фоне напарника ей куда проще стать незаметной серой мышкой. Прям не стражники, а дети малые, честное слово.
Добиваю их ключевой фразой:
- Как прикажете мне предлагать таким охламонам должности дознавателей в королевской канцелярии? Что скажут люди, глядя на вас?
Поначалу совсем никакой реакции. Не слушают, что ли, совсем? Ну, морды сардачьи!.. Ага, головы вскинули. Таращатся удивленно, во все три глаза. Дошло, наконец? То-то, хе-хе…
- Не понял, - басит великан, пытаясь расщеперить подбитый глаз.
Глядя на его перекошенную ряху, так и хочется гоготать в полный голос. Или подправить с другой стороны для симметрии.
- Тебя произвели в наместники? – радостным полушепотом провозглашает сметливая Гера.
Важно киваю, прикрыв глаза, распираемый гордостью, и демонстрирую жетон:
- Видали?
- Уххх… - всё, что смог произнести Тютя, чей до безобразия выпученный зрачок бесцеремонно впился в мою бляху, и, казалось, жадно пожирает льющийся из нее свет.
Гере первой удается оставить благоговейное созерцание моего нового украшения и поднять счастливое лицо.
- Значит, - говорит медленно, не переставая радостно улыбаться, - ты теперь нам не начальник?
Тьфу ты! Всю торжественность момента обоср… Испортила, короче. Вот же… Да ладно, бог с ней. Вечно у Геры всё наперекосяк. Горе от ума, как говорится. Ее жалеть впору, а не ругать.
- Нет, не начальник, - вздыхаю, гася жетон. – И наказать вас, к сожалению, не имею права, если ты об этом.
- Ха! За это надо выпить! – она глядит по сторонам. – Куда Шапа запропастился?
- Единственное, что в моих силах, - продолжаю, повысив голос, чем заставляю ее снова слушать, - это не взять вас к себе на работу. Пусть новое начальство с вами разбирается вкупе со старым.
Сложив ладони перед собой в умоляющем жесте, Гера корчит несчастную мину, тянет жалобно:
- Нет-нет, милорд, ни в коем случае не делайте этого. Не оставляйте нас на растерзание начальнику темной стражи. Он еще тот сардак, сожрет и не поперхнется. Где вы таких надежных помощников еще найдете? Мы уже проверенные, огонь и воду с вами прошли. А новых испытывать надо, под себя подстраивать. Не обижайте нас. Гляньте на Тютю, он же плачет…
Похоже, девочку занесло – доболталась, что начала пороть несусветную чушь. Сама прекрасно это поняла, потому и осеклась. Втроем, как по команде, мы недоуменно уставились на Тютю. Представляете его рыдающим? И я нет. А он, само собой, и не думал плакать. Подыграть напарнице ума у него не хватило, поэтому просто сидит и тупо на нас пялится. Неожиданно Гера, ни от кого особо не скрываясь, с размаху бьет каблуком Тюте в ногу. Великан болезненно морщится и с укором глядит на подружку. На его лицо наползает выражение, отдаленно напоминающее гримасу плачущего ребенка. Вид Тюти настолько уморителен, что наша компания взрывается дружным хохотом.
- И чё смешного? – обиженно гудит великан.
Теперь его физиономия еще смешнее. Гогочем пуще прежнего.
Тютя хмурится. Ох, лучше бы он этого не делал, а то мы с Анжи и так еле сидим на шатких ящиках, трясемся, держась за животы. Того и гляди сползем на пол, где уже давно корчится Гера.
Вот ее пальчики выныривают из-под стола, цепляются за край, вытягивая вверх лохматую голову со счастливым лицом, шею плечи, грудь…
- Фуууух, - облегченно вздыхает всклокоченное чудо. – Нет, теперь определенно надо выпить. Схожу, потороплю Шапу.
Всё еще похохатывая, она быстро скрывается в кухне.
Анжи утирает с лица выступившую от смеха испарину, а я снимаю шляпу и обмахиваюсь, точно веером. Мне тоже жарко. Тютя с отрешенным видом деловито пробует на ощупь свой синяк, будто вовсе не был только что причиной нашего безудержного веселья.
Наконец, появляется Шапа, держа в руках поднос, нагруженный четырьмя кружками, большим кувшином вина и кусками вареного мяса на блюде. Все это богатство перекочевывает нам на стол.
Пожелав приятного аппетита, хозяин заведения скромно удаляется. Подозреваю, что наводить порядок в нашем присутствии он не будет. Шапа никогда не позволял себе начинать приборку, пока в таверне оставался хотя бы один клиент, считая это дурным тоном. Иначе посетители могут подумать, что им ненавязчиво намекают, нам давно, мол, закрываться пора, а вы всё лакаете тут да жрете напропалую, давайте уже, выметайтесь… И ничего, что кругом бардак. Если кто захочет посидеть, сам себе место освободит, как мы. Чем он лучше других?
Забрав кувшин у Тюти, тщетно старающегося не расплескать вино, Анжи быстро наполняет кружки. Оставшись не у дел, великан тянется к мясу.
- Стоять! – успеваю накрыть тарелку шляпой. – Дождемся Геру, тогда и начнем.
Что-то девочка задерживается на кухне. Жрет она там, что ли? Шапа уже все принес, пора бы и ей вернуться.
О, слышу дробный стук ее каблучков, под которыми еще и черепки от разбитой посуды хрустят. Подлетев к столу, Гера громко хмыкает:
- Нормально! А закусить?!
И тут же исчезает снова.
Недоуменно смотрим друг на друга, потом на мою шляпу на столе, под которой спрятана тарелка с мясом. Вот оно что. Девчонка увидела только вино и помчалась требовать закуску.
- Эй!.. – торопливо кричит Тютя ей вослед. – Эй! Гера! Мясо здесь!
Бесполезно. Шустрая помощница, никого не желая слушать, стучит каблучками уже где-то в кухне.
- Ну и чего ты разорался? – говорю спокойно. – Сейчас она всё выяснит и вернется. Подождем немного, ничего страшного.
Снимаю шляпу с тарелки, положив ее рядом. Пусть Гера думает, что просто не заметила закуску. Хотя, такую гору мяса тяжело не увидеть.
Как и следовало ожидать, наша фурия почти сразу возвращается.
- Офигеть, - безразлично произносит, бросив быстрый взгляд на блюдо, садится на ящик и берет свою кружку с вином. – Ну, за новую работу!
Никого не дожидаясь, пьет большими глотками. Я и Анжи тоже выпиваем, а Тютя почему-то на меня таращится. «Что опять не слава богу?» - молча спрашиваю глазами.
- И от чего ты такой умный, Порк? – неожиданно выдает великан.
Ого, ну и вопросик. Философский, сардак меня задери. Надо бы проверить помощничка, не навел ли кто на него порчу, прежде чем в дознаватели произвести. Сам-то Тютя, конечно, с новыми обязанностями вряд ли справится, но в паре с Герой им цены не будет. Удачно дополняют друг друга. Оба надежные, что моя шпага, да и привык я к ним, потому и расставаться не хочу, вот и тяну за собой.
Ладно, чего ему ответить-то?
Прожевав кусок мяса, который сунул в рот, едва услышал вопрос, чтобы выкроить время на размышление, начинаю неторопливо:
- Видишь ли, друг Тютя… (О, придумал!). Тут всё дело в моей шляпе, - нежно пропускаю между пальцами торчащее вбок черное перо. К слову сказать, уже довольно куцее. – В ней сосредоточена память многих поколений наших предков. Чем дольше ее носишь, тем больше набираешься опыта и, соответственно, становишься мудрее.
Гера скептически фыркает в очередную кружку. Анжи поднимает свою (когда только успела налить?) и громко провозглашает:
- За предков! – а мне в ухо шепчет: - За твоего папу.
Кто бы возражал. Благодаря ему на свет появился блистательный я.
Поставив пустую кружку на стол, замечаю с каким вожделением Тютя целит уцелевшим глазом в мою шляпу. Не ровен час, кражей соблазнится. Подарить ему, что ли? Пусть носит на здоровье, всё равно старая, давно пора на новую менять. Камзол-то уже прикупил…
Новая должность, новая жена, новая жизнь. Значит, и одежда должна быть новой. Вообще, удачно всё у меня сложилось, правда? Чего и вам непременно желаю!

Мало внимание уделено Анжи, нашей прекрасной невесте наместника. А в целом гип гип ура, гип гип ура. Все закончилось хорошо, хотя я думала напоследок будет какая нибудь заварушка. Но нет просто отдохнули на остатках побоища.
Спасибо за хорошую историю, надо сделать ее единым файликом и на "книжную полку".

Майор, ага, логично и полностью понятно.
---
чуток правок по крайнему посту:
пост 153
Здесь слитно, имхо.


Как-то суховато, нет личной окраски...
"По жетонам ведь больше не могу, к сожалению, вычислить помощников (теперь уже бывших)." - как вариант.


"и" скорее


Посленняя запятая излишня, имхо.


"обследовавший" - поиски уже закончены.
И "трактирщик" вместо "он", или как-то еще указать, что речь уже не о Тюре.


Можно чуть усилить, имхо - "случайно (или - единственный) уцелевший стол"


Не очень соответствует вопросительному предложению... может "вопрошает" как вариант?



Первую запятую можно заменить на тире.

===

Оптимистичный финал! Майор, здорово получилось!!!

Единым файликом? Хммм... Надо выкроить время и вплотную заняться самообразованием, чтобы знать, как это делается...

РОМАН, огромное спасибо! Делаете за меня мою работу
Цепляли эти кусочки. Отложил их правку на потом. С вашей помощью одолею в два счета!

Неа - просто помощь, текст-то я ни за кого не могу написать!

Спасибо за окончание рассказа. Вот только конец у него получился открытый.

Это ничего. Всегда надо давать читателю пищу для собственных фантазий. Ну, это чисто мое мнение...)))

Посмотрите, дорогие друзья, какой шикарнейший обзор я получил! Аж зачитался. Отдельное литературное произведение. Да ещё с такой фантазией построенная фабула. Полный улёт! Мои апплодисменты автору.



Стелла Странник

Ба Гуа - графическая схема мироздания, разработанная в древнекитайском трактате «Ицзин». Состоит из восьми (ба) триграмм (гуа); из них каждая является сочетанием трех линий и символизирует сторону света, соотнесенную с различными явлениями природы, животными...» (Энциклопедический словарь)

Я приоткрыла дверь в Зал литераторов и удивилась: в центре помещения стоял массивный стол-восьмигранник, за которым сидели художники. «Почему они здесь? - прошелестела в голове, нарушая тишину, мысль. – Почему художники, а не писатели?»

На каждой грани стола стоял настольный мольберт-этюдник, на котором дописывалась картина. Художники с отрешенным взглядом продолжали смешивать на палитре краски и н накладывать их длинной кистью на холст. Меня они не замечали. И тогда я подошла поближе...

Об этом невозможно не написать, поэтому читайте мои заметки о том, что я увидела на восьми картинах, составивших восемь гуа по системе Вэнь Вана.

СВЕТЛОЕ ЛИЦО ТЕМНОГО ПОРКА

(Андрей Расторгуев «Дело в шляпе»)

Направление: Север. Сектор: Карьера. Символ: Кань (Вода).

ЗНАЧЕНИЕ СИМВОЛА

Вода – первооснова всего, главный источник жизни. Во многих религиях, в первую очередь – в христианстве - символизирует жизнь, обновление, очищение, а также гибкость и изменчивость. У кельтов Вода является символом мудрости высшего мира и божественного предвидения. У даосов – символом слабости, приспособления, текучести жизни как противопоставления неподвижности смерти. Заключает в себе женское начало Инь.

КАРТИНА

На переднем плане - человек в плаще и огромной шляпе с полями, из которой зловеще торчит наполовину общипанное перо. Герой с мечом в руках отбивается от монстра. У чудовища омерзительный вид: на широких плечах, закрывая и без того короткую шею, посажена мощная голова с широким ртом, из которого торчат клыки, а с них капает густая пенистая слюна. У монстра четыре руки, и в каждой из них – меч. Мечи блестят под солнцем, от них бегут «зайчики»... Кажется, еще секунда – и один из мечей снесет шляпу, и тогда я увижу лицо, которое пока не могу разглядеть.

Это лицо от меня вполоборота, и будто еще больше отворачивается, когда я на него смотрю. И потому вместо него я вижу светлое расплывчатое пятно. Это пятно выглядит нелепо на фоне мрачного, почти черного, фона. А почему здесь нет никаких декораций? Как будто бы художник не успел, а может, и не хотел, их изобразить?

Чем больше смотрю я на эту картину, тем сильнее возникает желание познакомиться с главным героем. Итак, «Дело в шляпе»? Или не только в ней?

МЕСТО

В повести мирно сосуществуют темные и светлые стражники Его Королевского Величества. Да,такое может быть, если после длительной войны достигнуто перемирие, и воины обеих сторон вместе восстанавливают разрушенный мир, очищают его от негативных элементов. Главный герой Порк – темный стражник, рядовой служака, не имеющий пока ни наград, ни регалий. (Может, поэтому я не смогла разглядеть его лицо на картине?) И он один из тех, кто честно и добросовестно наводит порядок в городе, где и живет сам. Так же честно и добросовестно, как служил до этого.

Завязкой истории, которую рассказывает нам автор, становится смерть одного из бандитов по имени Червонец. Этот факт расследут (правда, не будучи ни следователем, ни дознавателем) темный стражник Порк. В процессе своего расследования он «нащупывает» след самой разветвленной преступной сети, руководит которым подпольный магнат Баскан эль Уга, тоже темный, попросту – Белуга. Конечно же, наш главный герой со своей простотой и душевностью, а где-то и изворотливостью, а где-то – и вовсе везением, побеждает всех противников. Он делает карьеру – становится наместником королевской канцелярии с правом набрать туда новую команду (понятно, что он возьмет своих помощников). Как бонус к своей победе он получает квартиру, одну их конфискованных у бандитов, и - жену. Конечно же, ее он выбрал сам, «уж больно часто мелькала она перед ним со своими голыми ножками». Да и не важно, что до этого он смотрел на нее как на хозяйку притона и потому осуждал не только в душе.

Так что не случайно в восьмиграннике Ба Гуа повесть попала в сектор «Карьера».

На пути карьерного роста Порка встают препятствия. Этот путь не так прост, и автор это понимает. Чем крупнее препятствие, тем слаще победа, не так ли? И поэтому возникает солидная фигура королевского наместника Батиста, главного дознавателя и... сторонника светлых. Понятно, что этот Батист станет отрицательным героем и будет разоблачен в преступной связи с хорошо организованной группировкой упырей, возглавляемой Белугой.

Возникает вопрос: какой мир защищает стражник Порк? А никакой. Его попросту нет. Вот почему на картине тоже отсутствуют декорации, лишь мрачный черный фон стоит за фигурами героев. Упоминанием о «мире» является несколько слов: «город», «околоток», «дом Белуги», «таверна» и еще парочка таких же. Пространства нет, а как я пыталась зрительно его представить! Нет ни города, с характерными для него постройками, с присущими только ему звуками и запахами, ни местности с особыми, неповторимыми пейзажами. Такими же безликими оказались и сами герои. Нет-нет, да мелькнут иногда перед глазами полы плащей, перчатки и нечто вроде камзолов и сапог. И так стремительно, и так не четко.

ВРЕМЯ

Оно не указано, поэтому я попыталась определить его самостоятельно, причем, двумя способами.

Первый. Через обозначение предметов, присутствующих в окружающем мире.

Второй. Через анализ языка героев.

Самым часто встречающимся словом было слово «околоток». Что это такое? Толковые словари подсказали, что так в Российской империи называли район города, представляющий собой минимальное территориальное подразделение внутри городского полицейского участка. Однако другие названия предметов не соответствовали этому временному отрезку. Например, «десятник» и «сотник». Сотником называли командиров подразделений в русском войске с IX до начала XVIII веков, а также – казачий чин.

Предполагая, что если действие связано со временем Российской империи, я ожидала услышать в речи героев архаизмы. Но тоже была удивлена. Главный герой не только говорит, но и думает «канцелярским языком», сформировавшимся гораздо позже: «медленно, но верно начинаю закипать»; «что называется, сделали ноги»; «бледный, как поганка»; «сломить сопротивление»; «планировалась такая же простая акция»; «считанные секунды»; «некоторое время»; «в тесном, замкнутом пространстве»; «трудился не покладая рук».

В речи того же самого героя встречаются словечки «офигел», «законченный подлец», «бандит с большой дороги». И вот самое интересное, здесь же – современный школьный сленг: «прикольно».

Так что мои попытки определить время действия оказались безрезультатными.

ЯЗЫК ГЕРОЕВ

Раз уж была затронута тема языка героев, продолжу ее. Если не делать акцент на отдельные слова (ну вот, мол, тетка привязалась именно к нему), а послушать высказывания героев и даже их рассуждения целиком, радости не прибавится.

· «О, какие большие глаза. Думал, не знаю? Прекрасно помню гнев Его Величества, когда он в ярости проткнул шпагой налетчика из Буровской банды, имевшего неосторожность попасться. Хорошо, что до этого я успел из него выудить нужную информацию».

· «Просто трудятся днем, а на ночь запирают крепостные ворота и до утра безвылазно сидят за ними, никого не впуская, чтобы мы, темные стражники, могли спокойно наводить порядок в ночном хаосе городского беспредела в тех районах, которым не посчастливилось быть обнесенными неприступной стеной».

· «А бандит начинает рассказывать. Торопливо, взахлеб выплескивает из себя потоки слов, долго удерживаемые внутри, будто спешит поделиться тем, что давно наболело и до сих пор нещадно жгло и без того опаленное нутро бывшего солдата».

· «Любой замок тебе подвластен (посредством воздействия на человека, само собой).

Даже слова, сказанные Порком в тот момент, когда его помощники должны были стремительно исчезнуть, составляют вот такое предложение:

· «Почему вы все еще здесь?»

Эти и другие предложения, по сути, и составляющие повесть, очень длинные. Они состоят из нескольких сказуемых, утяжелены не только причастными и деепричастными оборотами, в том числе и страдательными («удерживаемые внутри»), но и лишними пояснениями («чтобы мы, темные стражники»; «посредством воздействия на человека, само собой»).

Порк очень много говорит. Не меньше он и думает. А его речь, равно как и его мысли, представляет собой набор слов, в котором больше ненужного, чем действительно необходимого. И этот поток речи так и льется, так и льется, как нескончаемый водопад, заливая все на своем пути. Видимо, не случайно символом этого произведения в восьмиграннике Ба Гуа стала вода. Повесть «Дело в шляпе» переполнена не чем иным как пустыми, бессодержательными разговорами, праздной болтовней, то есть, словоблудием.

ЧТО УСЛОЖНЯЕТ ЧТИВО?

Чтение этого произведения – дело не из легких. Мне казалось, что до конца повести трудно «доползти», потому что она большая по объему. Ан нет, по количеству знаков она заняла предпоследнее место из прочитанных и «обозренных» мной работ, то есть, была почти самой короткой. О первой причине – очень длинных предложениях, в которых приходится «застревать», я уже сказала выше. Второй же стала подача текста автором. Он «выбросил» его одним залпом, не разделив его на главы, не сделав хоть какие-то отбивочки между эпизодами, чтобы дойдя до них, перевести дыхание, «переварить» полученную информацию и с новыми силами двинуться дальше. А так приходится, оторвавшись от чтения, долго потом искать это место.

Повесть показалась мне самой скучной из прочитанных. Нет-нет, не плохой! Их я вообще не стала читать и тем более – включать в свой обзор. Если я выбрала это произведение, значит есть в нем нечто, что отличает его от той серой и однотипной массы опусов, переполнивших литературные порталы. Идея со шляпой очень удачная, и даже – замечательная, и завязка настраивает на стремительную кульминацию... И сам стержень фабулы довольно крепкий и не жидкий. Главная причина скуки - язык. Вот уж поистине: «Язык мой – враг мой!»

Теперь я знала, почему художник изобразил лицо темного стражника таким светлым, размытым: не только потому, что герой защищал «светлые» интересы, очищая город от преступных элементов, но и потому, что он был личностью вовсе не выразительной.

Да уж, здорово написано.
И напомнило, что я увы так и не прочла эту повесть(((
Ну время еще есть.

Не знаю, правильно ли делаю, но решил вот довести повесть до размеров романа.
Задачка не из легких, поскольку объем знаков надо увеличить, как минимум, в два раза.
Планирую сделать это вставками с жизнеописаниями героев. Потом они будут раскинуты по тексту отдельными главами, а пока выкладываю их здесь в качестве продолжения.
Предупреждаю, созданный мной мир, как уже успели заметить читатели, крайне жесток. Посему некоторые эпизоды содержат сцены насилия и прочей гадости. Людям впечатлительным и со слабыми нервами просьба не читать.
Здесь уместен смайлик Весёлого Роджера с надписью "Приятного чтения"...

С чего начинаются многие сказки? Известно с чего - с истории об отце, у которого было три сына. Как правило, старший умный, средний ни то, ни сё, а младший и вовсе дурак.
Тютя был третьим. Не сказать, чтобы совсем уж недотёпа. Неплохо соображал, когда надо. Будто взял понемногу от каждого сказочного брата. То полным придурком выглядит, то наоборот, выкинет что-нибудь заковыристое, до чего не всякий умник додумается. А бывает, прикинется ветошью, притаится, и плевать ему на всё с высокой колокольни. Сидит себе тихо. Мол, я вам не мешаю, и вы ко мне не лезьте.
Думаю, это из-за того, что старшие братья у Тюти, вроде, и были, но в то же время и не было их. Одинокий он с рождения. Спросите, как такое возможно? А вот послушайте.
Мать этого увальня батрачила в каком-то далёком, глухом селении, у самой границы Чёрных Лесов. Нет, места эти не прокляты. Лес как лес, вполне себе зелёный. Опасный только. Там с давних пор обитали огры, совершенно дикие, необузданные твари. Они вообще довольно часто селятся в мало обжитых местах. Редко увидишь их толпой. Чаще одного, двух от силы. Говорят, что это тёмные, давным-давно потерявшие человеческий облик. Что ж, вполне возможно. Только вместе с обликом они, похоже, растратили весь свой разум. Иначе с чего бы им с дубинами по лесу бегать? Ладно бы на зверей охотились, так ведь и человека могут запросто сожрать. Зазевается путник в лесу, шлёп его по темечку, освежуют и на костёр. Готово жаркое. А то и в сыром виде употребят.
Бывает, у огров совсем рвёт крышу, и тогда они совершают набеги на сёла. Но подобное случается крайне редко. Не настолько эти твари тупые, чтобы не понимать, что с дубиной против копий и стрел у них совершенно нет шансов. От калёного железа никакая шкура не спасёт, даже толстенная огровская. Этот урок они усвоили давно. Предпочитают отлавливать случайных прохожих. Или скотину по сёлам воруют.
Но в той деревне, где батрачила Тютина мать, всё было не так.
Её хозяин жил с ограми вполне себе мирно. Те обходили деревню стороной, не трогая ни скот, ни людей, даже работающих на дальнем поле, у самого края леса. Сумел как-то с ними договориться. Случай из ряда вон, если не вникать в детали. А состояли они вот в чём.
Этот пройдоха - светлый, к слову, звали которого Палас ан Ренат - очень хорошо умел считать деньги. Батраков у него было ровно столько, чтобы сильно не тратиться, но и хозяйство не запускать. Лишние рты кормить ему незачем. Тем более тех, кто работать не мог. Стариков, детей и калек у себя не держал. Одна молодёжь. Бабы в самом соку - работящие, крутобёдрые, титькатые. И мужичьё им подстать.
Бывало, конечно, кто-то там руку или ногу сломает, а то ещё какую хворь подхватит. Целителя в тех краях днём с огнём не сыщешь. Полежит бедолага, помается день-другой, а потом глядишь, уже и нет его. А на месте этого вскоре другой батрак появляется, свежий и здоровый.
Люди не сразу смекнули, куда это калечные пропадают. А тут ещё бабы рожать взялись. Жили-то все вместе, в одном бараке. Само собой, там царила полная свобода нравов. Ну и попёрли на свет первые плоды любви. Только и молодые мамаши стали куда-то деваться вместе с новорождёнными.
Хозяин говорил, что такие работники ему и даром не нужны. Что увозит их в ближайший город и оставляет в ночлежке. А дальше те предоставлены сами себе. Он же нанимает новых. Но правда открылась, когда появились на свет два Тютиных брата. Да-да, близнецы.
- Собирайся. Едем в город, - приказал хозяин, кинув матери двойняшек большой кусок мешковины.
Она с тревогой ждала эту поездку вот уже несколько недель, пока отходила от родов и откармливала грудным молоком два кричащих комочка. Знала, что хозяин выпроваживает всех мамаш с детьми. Рано или поздно точно так же поступит и с ней. Умолять, взывая к милосердию, бесполезно. Многие пробовали, да толку никакого.
Безропотно замотав детишек в мешковину, Миранда прижала их к себе и поплелась во двор.
Там уже стояла запряжённая коляска. Хмурый хозяин поджидал, нервно теребя повод. Правил он, как всегда, сам.
- Давай живее, - бросил недовольно и тронул коня, едва женщина успела забраться в коляску.
Упав на жёсткую скамейку, Миранда чуть не выронила детей. Больно ударилась локтем и бедром, охнула. Близнецы заревели.
- Ч-ч-ч… - стала качать, сдерживая стон.
А на сердце тоска, хоть сама вой. Что будет с ней в городе? Одна с детьми. Брошенная и никому не нужная. Ни работы, ни крыши над головой.
- Да заткни ты их, в конце концов! – повернул хозяин перекошенное злобой лицо. – Сначала нарожают, сучки сардачьи, а потом житья от них нет…
Дети не унимались. Укачивала долго в такт трясущейся коляски, пока более-менее ни успокоила. Только затем, подняв голову, посмотрела по сторонам и ахнула:
- Куда мы едем, господин Паларен?
Экипаж катил по краю хорошо знакомого поля, где Миранда работала до самых родов. По другую сторону дороги тянулся Чёрный Лес.
- Куда надо, туда и едем, - буркнул хозяин и вдруг свернул в просвет между деревьями.
- Но в город же не сюда, - предчувствуя неладное, нерешительно возразила женщина.
- Тебе почём знать? Здесь путь короче.
Он даже не оборачивался. Только нервно зыркал по сторонам, вздрагивая от каждого шороха.
Встревоженная Миранда оглянулась. Просвета, через который они въехали, уже не видно. Сплошные заросли. Да и дороги никакой нет. Лишь небольшая прогалина, изрезанная корнями деревьев, на которых то и дело подскакивает коляска.
- Ахрр! – вдруг послышалось где-то совсем близко.
Лошадь испуганно заржала, дёрнулась и встала, как вкопанная. Вздрогнул и Паларен, вжав голову в плечи.
- Вылезай, - бросил сдавленно, будто боялся, что его услышат.
Молодая мать внезапно поняла - хозяин собирается оставить её здесь, в лесу, вместе с детьми.
Страх сковал горло.
- Милорд, прошу вас… Пощадите, - прохрипела осипшим голосом.
Из глаз брызнули слёзы.
- Слазь, говорю. Живо!
Порывисто спрыгнув с коляски, хозяин подскочил к Миранде. Схватив её за волосы, грубо дёрнул и сбросил на землю. Та упала на колени, успев свободной рукой упереться в бугор древесного корня. Дети, крепко прижатые к груди, снова заревели, оглашая округу писклявыми голосами.
- Но! Пошла! Пошла!
Повозка, грохоча колёсами, обогнула ближайшее дерево и понеслась вон из леса.
Не вставая, женщина отползла к широкому стволу. Втиснулась между корнями. Всхлипывая и дрожа всем телом, судорожно гладила крохотных близнецов, чувствуя сквозь мешковину их тепло.
Где-то слева затрещали ветки, словно огромных размеров зверь продирался сквозь чащу.
- Ахрр! – снова рыкнули почти над самым ухом. Завоняло псиной.
Замерев, Миранда медленно повернула голову. Сердце, казалось, вот-вот выскочит. Его стук отдавал в голову, буквально разламывая виски. Но женщина тут же забыла о боли, увидев появившееся чудище.
Типичный огр. Не мал, не велик, но гораздо выше человека. И силён… Мускулы в три обхвата. Короткая рыжая шерсть по всему телу. Только на голове волосы длинные. Узкий лоб двумя выпирающими дугами нависает над глазами. Из-за кустистых бровей почти не видно глаз. Нос картошкой с вдавленной переносицей и раздутыми ноздрями. Мощные челюсти выдвинуты вперёд. Из-под мясистых губ торчат клыки. Уродливая звериная рожа.
Одет лишь в обмотанную вокруг талии шкуру какого-то животного. В руке огромная дубина, способная, казалось бы, одним ударом расплющить и Миранду, и близнецов.
Огр заинтересованно уставился на мешковину, которая слабо шевелилась, издавая детский плач. Наклонился, протянув широкую лапищу. Нащупал детей и тут же сгрёб их толстыми, грязными пальцами. Хотел забрать, но перепуганная женщина мёртвой хваткой вцепилась в своих чад. Подалась вслед за сильной огровой рукой.
- Ррыг-га! - недовольно рявкнул тот и, уперев толстый конец дубины Миранде в лицо, сильно прижал её голову к стволу дерева.
В глазах потемнело. Руки ослабли, безвольно упав на колени.
Когда в голове слегка прояснилось, женщина увидела ужасающую картину. Огр поедал её ребёночка, держа того перед своей жующей, окровавленной мордой, будто тушку цыплёнка. Другой близнец ещё слабо шевелился во второй лапе монстра, раскрыв рот в отчаянном крике. Только Миранда ничего не слышала. В ушах стоял сплошной колокольный звон. Всё тело налилось неодолимой тяжестью. Женщина не чувствовала ни рук, ни ног. Словно во сне смотрела, как по кусочкам исчезает маленькое тельце, перемалываемое жерновами страшных зубов. Как, покончив с первым дитём, чудовище взялось за следующего. Долбанув затылком о толстую ветку, начало постепенно поглощать, разбрызгивая ещё тёплую кровь.
Этого зрелища Миранда уже не вынесла. Сознание опять нырнуло в спасительные глубины беспамятства.
Очнулась оттого, что её волокли по земле. Болела изодранная спина. Голова подскакивала на каждой неровности, не давая разогнать клубившийся в глазах чёрный туман. Движение, наконец, прекратилось. Раздался треск рвущейся материи. Стало холодно.
В какое-то мгновение мир перестал скакать, и женщина смогла разглядеть огра, срывающего с неё одежду. Ну да, чего ему тряпками-то давиться. Это несъедобно. Мясо надо употреблять в чистом виде, без упаковки.
Она готовилась к смерти. Было уже всё равно. Поскорей бы только это закончилось…
Её грубо перевернули на живот. Крепко схватив за бёдра, до хруста развели ноги.
Он что, собрался рвать добычу на части?
И вдруг нестерпимая боль в паху. Словно кто на кол насадил, а Миранда резко съехала вниз, чувствуя, как тёсаное остриё глубоко вонзается в плоть, разваливая тело надвое. Она закричала, едва не потеряв сознание. Мучитель, словно услышав её крик, смилостивился и приподнял с кола. Но тут же насадил обратно, с куда большей силой. Снова дикая боль и вопли. Снова кол уходит и возвращается. И так постоянно, со всё нарастающей скоростью…

Когда пришла в себя, огра поблизости уже не было. Миранда лежала на земле совершенно голая. Саднило между ног. Там всё было в крови и липкой слизи. Осмотрела себя. Вроде, цела, если не считать царапин и ссадин.
Встать получилось с большим трудом. Любое неосторожное движение отдавало резкой болью в паху.
Собрав остатки одежды, кое-как прикрыла наготу и заковыляла на непослушных, негнущихся ногах, куда глаза глядят.
Она понятия не имела где, в какой стороне выход из леса. Да и не собиралась его искать. Просто шла, ни о чём не думая. Впрочем, нет, думала, спрашивая себя, почему огр не стал её жрать. Насытился детьми? Мог хотя бы просто свернуть шею. Зачем ей жить после всего случившегося. Где он? Пусть вернётся и покончит с ней…
Не заметила, как вышла на дорогу, тянувшуюся вдоль края леса. Не выбирая направления, долго брела по укатанной земле, ничего не соображая. Очнулась оттого, что кто-то приложил к растрескавшимся губам горлышко фляги.
Схватив посудину за круглые бока, принялась жадно хватать ртом живительную влагу. Вода смочила пересохшую глотку, ненадолго вернув желание жить.
- Что с вами случилось? Откуда вы? - незнакомый мужчина озабоченно заглядывал в лицо, поддерживая Миранду за плечи.
А она лишь тряслась да всхлипывала, кутаясь в изодранное платье.
Где-то рядом фыркнул конь. Повернув голову, женщина увидела добротного скакуна под седлом, навьюченного, по-видимому, в дальнюю дорогу. Он спокойно щипал траву на обочине, помахивая пушистым хвостом.
Перевела взгляд на незнакомца. Сапоги, перчатки, шляпа и плащ - всё серое от пыли. Даже нос и щёки припорошены. Усы висят грязными сосульками. Зато камзол отливает чистым серебром. И золотая перевязь так и горит под лучами заходящего солнца.
Заходящего? Всемогущие боги, уже вечер! Из деревни выехали рано утром. Сколько же она бродила по лесу? Где она сейчас? Что за мужчина стоит рядом?
В памяти всплыла картинка - огр, пожирающий младенцев. Женщина зарыдала, уткнувшись лицом в серебристый камзол незнакомца...

Пришлось расседлать жеребца, развести костёр и натянуть полог прямо здесь, у дороги, окаймлявшей Чёрный Лес. Нет, Нэсса ан Торика ничуть не пугали живущие там твари. Но в деревне, до которой оставалось всего-ничего, было бы куда спокойнее. А так – здравствуй, бессонная ночь.
Угораздило же повстречать эту блаженную. Ни слова не проронила. Только рыдает вечно. Уже и слёз-то нет. Успокоилась насилу. Заснула.
Вообще-то жаль её. Видно, досталось бабе не по мелочи. Одежда в клочья. Сама изранена. Вон, в кровищи вся. Не поймёшь, в чём душа-то держится. Дааа, дела. Ну, пускай проспится, а поговорить можно и с утреца.
Нестор подкинул дров. Прислушался.
Нет, не показалось. Трещит не в костре, а именно в чаще. Кто-то ломится сквозь ветки, не разбирая дороги. Причём, сюда.
Осторожно вынул шпагу. Положил рядом. Треск всё громче и отчётливее. Уже и дыхание слышно. Тяжёлое, как у медведя или крупного кабана.
Хорошо, если кабан. Этого и огонь отпугнёт…
Всё же готовиться надо к худшему. Неожиданностей не будет.
Вот и не удивился, когда в свете костра увидел мощную фигуру огра.
Встал, прошёлся взад-вперёд, разминая ноги. Держа в одной руке шпагу, а в другой кинжал, крутанул ими пару раз. И кисти разогрел, и предупредил заодно. Гляди, мол, на кого прёшь, переросток.
Как ни тупы огры, а язык свистящего металла понимают очень даже прекрасно. Понял и этот. Остановился. Тыча дубиной за спину Нэсса, прорычал:
- Аргар-ра харр.
Что? Твоя добыча? Да ты наглец, пушистик. С каких это пор люди стали вдруг чьей-то добычей? Ничего не попутал?
Нестор и ухом не повёл, продолжая заслонять спиной спящую женщину. Тело расслаблено, шпага опущена, колени чуть согнуты.
- Ррыг-га! – взревел огр.
Ага, сейчас. Считай, что уже забрал. Держи карман шире.
Шевеление сзади. Краем глаза Нестор заметил женщину, кутавшуюся в его плащ. Выбралась из-под полога и стоит молча, никак не реагируя на происходящее.
Увидев «добычу», здоровяк осмелел. Пошёл вперёд, огибая костёр. Но и Нестор не дремал. Проворно заступил дорогу, направив остриё шпаги на врага. Тот хотел отмахнуться дубиной, как от назойливой мухи, да не попал. Промах его разозлил. Громко зарычав, огр замахнулся и с неимоверной силой опустил своё допотопное оружие человеку на голову.
Дубина грянула о землю, проделав довольно глубокую вмятину. Стой Нестор на месте, непременно превратился бы в кровавую лепёшку. Мягкий перекат под руку и удар с колена шпагой в грудь. Одновременно кинжалом в бицепс.
Конечно, для толстенной шкуры огра эти хрупкие с виду клинки не страшнее занозы или перочинного ножичка. Сюда бы алебарду, а ещё лучше копьё. Но у Нестора свои секреты. Не даром же он долгое время оттачивал боевую магию.
Тут делов-то. Наложить на лезвие «прожигатель», да в сердце попасть.
Затем вставай, делай шаг в сторону и спокойно смотри, как валится к твоим ногам бездыханное тело.
Эх, кончик шпаги запорол. Вон, посинел весь и оплавился малость. Ну, ничего. Хороший кузнец вмиг поправит.
Вогнав шпагу в ножны, Нестор взглянул на женщину. Та по-прежнему стояла в стороне, безучастная ко всему, и казалась неживой. Словно вешалка, странно похожая на человека, на которую накинули дорожный плащ. Вдруг шевельнулась. Подошла к мёртвой туше и смачно плюнула в повёрнутую набок морду, попав прямиком в удивлённо раскрытый, остекленевший глаз.
- Это он… Тот самый огр, что съел… моих малышей, - произнесла глухо.
Миранда, как назвалась женщина, всё рассказала. Сама, без каких-либо вопросов. Её будто прорвало после долгой немоты. Пересказ горьких воспоминаний давил ей на горло, но справилась. Даже не всплакнула ни разу.
Нестор не перебивал. Спросил только название деревни, где жила батрачка. Хотя и сам уже догадался, что едет именно туда. Чересчур много вопросов накопилось у стражи к тамошнему землевладельцу по прозвищу Паларен. Вот и отправили Нестора с ним разобраться. Правда, сведения были расплывчатые, никакой конкретики. Всё на уровне слухов. Не знал даже с чего начать. И вдруг нате вам, такой «подарок». Сразу есть что предъявить. Скармливание огру двух младенцев и одной взрослой женщины. Три жертвы, за каждую из которых полагалась виселица.

- Миранда! Как же так! – всплеснула короткими ручонками дородная тётка.
Она буквально выкатилась навстречу, едва Нестор завёл коня на деревенский гостевой двор и помог слезть Миранде. Наверняка здешняя кухарка. Белый фартук, и едой за версту несёт. Похоже, от безделья маялась, поглядывая в окно.
- Милорд сказывал, что свёз тебя в город. А ты вот она. Чего вернулась-то? А детки твои где? Кто ж за ними присматривает?..
Вопросы из неё так и сыпались. Миранда не отвечала, упрямо поджав бледные губы.
- Отведи-ка её в комнату, - вмешался Нестор. – Дай помыться и накорми.
Толстуха развела руками:
- Дак я бы рада. Только не живёт она уж здеся. Выселил её хозяин-то.
- Насколько я понял, это гостевой двор?
- Да, милорд.
- Вот и прими гостью, как подобает.
- Всенепременно, милорд. Только с гостей мы плату берём. А что заплатит батрачка?
Достав серебряную монету, Нестор сунул её в пухлую ладонь кухарки. У той на лице мелькнуло изумление, и рука с монетой молниеносно скрылась под фартуком.
- Пойдём, хорошая моя, - толстуха приобняла Миранду. – Отведу тебя в комнату, накормлю, напою. Там всё и расскажешь…
Дом Паларена стражник нашёл без труда. Белокаменные палаты слишком хорошо выделялись на фоне убогих одноэтажных построек, где прозябали батраки. Да и единственная мощёная улочка понятно куда вела.
Отправился по ней пешком. Деревенька-то сравнительно небольшая. В одну сторону сто шагов, и столько же в другую. Коню тоже, кстати, отдых не повредит.
Миновал бараки под пристальными взглядами кошеваров, колдующих над огромными чанами во дворах. Пересёк небольшой ухоженный сад с весело плещущим фонтаном и поднялся по широкой каменной лестнице к парадному входу. В него, похоже, и на коне можно въехать. Высокая двустворчатая дверь из морёного дуба с резными барельефами зверей выглядела надёжно. Всё равно, что ворота в крепости. Мощи ей придавали две толстые колонны по бокам, поддерживающие массивный каменный козырёк.
- Что угодно милорду? – поинтересовался громила с недовольной рожей, выглянувший в приоткрытую дверь, едва Нэсс дёрнул шнурок звонка.
- Мне угодно видеть хозяина, - ответил спокойно.
- По какому вопросу?
Нестор в удивлении выпучил глаза:
- Неужели ты настолько приближён к своему господину, что считаешь себя вправе знать, о чём он будет говорить с гостем?
В замешательстве громила пошевелил квадратной челюстью. Потом всё-таки выдал:
- Паларен доверяет мне, как никому другому.
- Да? Что ж, я за тебя ужасно рад. Но предпочёл бы спросить об этом самого Паларена. Пойдём к нему вместе? Или просто дашь мне пройти, чтобы я случайно не обмолвился о тебе словечком?
Расчёт оказался верным. Верзила отступил, распахнув двери ровно настолько, чтобы пропустить Нэсса.
Просторный холл весь залит дневным светом, благодаря высоким стрельчатым окнам. Лестница слева, лестница справа и лестница прямо. Куда идти?
- Где он? – спросил коротко, хотя уже не нуждался в ответе, «видя» мутное пятно хозяина чуть выше и правее.
Квадратная челюсть охранника дёрнулась в ту сторону, показав на правую лестницу.
- Второй этаж, - прогудел он. – Первая дверь налево. Там его библиотека.
Отгрохал же домину, сардачий выкормыш. Ещё и библиотеку соорудил. Начитанный, гад. И кому теперь всё это добро достанется? Родственников-то у него нет. Жадина, каких мало. Каждую монетку только на себя и тратил. До сих пор живёт бобылём.
- Чем могу?.. – заискивающе начал было Паларен, расшаркиваясь в унизительных полупоклонах.
Свет жетона заставил его заткнуться. Лицо сделалось восковым, похожим на маску с идиотской, будто наклеенной полуулыбкой. Хозяин особняка перестал суетиться и замер, уперев пустой взгляд в жетон стражника.
- Палас ан Ренат! - церемониально провозгласил Нестор. – Вы обвиняетесь в убийстве живых людей, совершённом путём скармливания оных тёмным тварям во избежание нежелательных действий с их стороны в отношении вас, ваших подданных и вашего имущества. Можете ли сказать что-либо в своё оправдание?
Полная тишина в ответ. Видя, что у тщедушного Паларена вот-вот подкосятся ноги, Нестор придвинул ему стул. Когда тот в бессилии рухнул, стражник закончил:
- Вас будут судить королевским судом.
- Не может быть… Не может быть… - повторял хозяин, мотая растрёпанной головой. Потом нервно хихикнул: – Это просто невозможно. Ведь они все умерли. Откуда вам знать?..
Он осёкся, понимая, что проболтался.
- Послушайте! – цепко схватил Нестора за рукав. – Но вы же светлый. Какое вам дело до этого отребья? Они ведь никто. Их тысячи… Миллионы никчёмных людишек, напрасно коптящих небо. Нищие, бродяги, воры… Вот с кем надо бороться. Вот кого изводить.
- Возможно. Только делать это не вам. И уж точно не тем способом, который избрали вы.
- Да, да… Виноват. Каюсь. Не сдержался. Принял участие. Уж как мог. Насколько ума хватило… И что? За это меня на каторге надо сгноить?
От усмешки Нэсса веяло холодом.
- Нет. Вас повесят.
Преступник вздрогнул, отшатнулся. Вскочил, опрокидывая стул.
На шум в библиотеку ворвался давешний охранник с квадратной челюстью. Видимо, подслушивал за дверью. В руке кривой ятаган, и глаза бешено сверкают. Не иначе пиратствовал в прошлом.
Сразу накинулся, не удосужившись разобраться, что к чему. В итоге получил эфесом в лоб. Рухнул на спину, да так и остался лежать без движения.
Трясущегося хозяина Нестор нашёл под столом. Выволок на свет божий, но лишь для того, чтобы запереть в подвале до приезда королевских дознавателей.
Судили его через несколько дней. Прилюдно, прямо здесь, в деревне, во дворе собственного дома.
Паларен изворачивался, как мог. Даже показания Миранды нашёл чем опровергнуть:
- Я просто беспокоился о ней и о детях. Как они дорогу-то перенесут? Повёз напрямик, через лес. Да, рисковал. Нарвался на огра. Когда поворачивал второпях, не заметил, как женщина выпала. Виноват, что не досмотрел. Но разве ж это преступление?..
Разбирали, естественно, лишь этот случай. Других свидетелей обвинения по известным причинам не было. Всё шло к тому, что Паларена могут и оправдать. Об этом королевский дознаватель, который вёл процесс, и шепнул Нестору:
- При таком положении дел, милорд, я не смогу даже на каторгу его упечь. Не говоря уже о виселице.
- Он же всё врёт. Неужели не видно?
Мантия судьи раздвинулась вслед за разведёнными руками.
- Слово светлого против слова безродной бродяжки…
- Мне же он сознался. Могу выступить свидетелем.
- Вы вправе лишь потребовать поединок справедливости. Но помните, что светлый не может убить светлого. Для этого нужен тёмный.
- Или светлый на службе тёмной стражи.
- Да, но это же не ваш случай.
- При желании я могу заявить вам, как королевскому дознавателю, о переходе в тёмную стражу. А вы это утвердите.
- Хм, - дознаватель задумался. – Уверены, что хотите поступить именно так?
- Да, - прозвучал твёрдый ответ.
Собеседник внимательно глянул на Нестора.
- Странный вы человек. Понимаете, что возврата не будет? Готовы пожертвовать всем? Ради кого? Какой-то бродяжки…
- Она тоже человек. А то, как поступил этот сардачий сын, бесчеловечно. Разве он достоин того, чтобы называться светлым? Если да, то не хочу иметь ничего общего с такими светлыми. Если нет, мне самое место в тёмной страже. Кому-то ведь надо стать чистильщиком.

- Именем короля провозглашаю приговор!
Дознаватель обвёл притихшую толпу внимательным взглядом. Все слушали, затаив дыхание.
- Палас ан Ренат, владетель и управляющий данной земли, обвиняемый в убийстве живых людей, признан мною… невиновным!
Народ выдохнул со стоном – то ли разочарованно, то ли облегчённо. Паларен самодовольно скалился, победно глядя на Миранду. Презрительный взгляд с обещанием очень скорой мести. На батрачку было больно смотреть. Сгорбилась, голова ниже плеч. Похоже, окончательно сдалась, вручив свою жизнь на откуп злодейке-судьбе.
«Не бойся, девочка. Ещё не всё потеряно».
- Есть ли среди вас те, кто посмеет утверждать обратное? – снова разнёсся над гомонящей толпой сильный голос дознавателя.
Этих-то слов Нестор и ждал.
- Я! – он вышел вперёд, встал против Паларена и, пристально глядя в его бегающие глазки, выкрикнул: - Именем бога и короля нашего я, Нэсс ан Торик, называю этого человека убийцей. И дабы не избежал он кары, настаиваю на праве поединка!
Народ опять взволнованно загудел.
Зато во взгляде Паларена поначалу, вроде бы, и вспыхнула тревога, но потом угасла, уступив место насмешке.
- Вы не можете, ваша светлость, - сказал, выделив последнее слово.
- Могу, - шепнул Нестор и повернулся к судье, стоявшему на верхней ступеньке парадной лестницы. Подняв голову, прокричал: - Прошу королевскую канцелярию утвердить мой перевод в тёмную стражу Его Величества!
- Утверждено! – поспешил провозгласить королевский дознаватель, поднимая правую руку.
Невидимые нити потянулись от его ладони к Нестору. Высветили жетон стражника на груди. В считанные секунды поменяли эмблему и письмена, снова спрятав обновлённый знак под камзол.
Вот и всё. Обратной дороги нет.
Выхватил шпагу. Снял и отбросил в сторону пустую перевязь. Повернулся к сопернику…
А того будто подменили. Куда подевался трусоватый тип с бегающим взглядом? Набычился, брови свёл, смотрит, словно испепелит сейчас. Рожа красная от распирающей ненависти. Люди торопливо разбегаются, освобождая полукруглую площадку перед крыльцом. Бегут всё быстрее, всё дальше. Вот уже рассыпались по саду, попрятавшись за деревьями. Драка между светлыми – это вам не шутки. Заклинания рикошетят направо и налево. Кого зацепит, не дай бог, долго потом в себя не придёт, если вообще жив останется и не калекой.
Первым ударил Паларен. Хорошо саданул, от души. «Кулак света», не иначе. Только напоролся на выставленный Нестором «щит». И рассыпался его «кулак» на миллион быстро затухающих искр. В ответ получил «молотом». Тоже попробовал прикрыться. Заклинание царапнуло поверхность поднятого над головой «щита» и целёхонькое нырнуло вниз. Повторный удар, уже в грудь. Не искушённый в боевом искусстве землевладелец отлетел к фонтану. Влип спиной в каменное ограждение с такой силой, что разнёс его на куски. Простой смертный уже бы не поднялся, а этот сразу встал. Наверно, вода из фонтана привела в чувство. Вон, мокрый весь.
- Шпагу мне! – хрипит яростно.
Бывший охранник тут как тут. Вложил в протянутую руку изящный клинок. Похоже, Паларен понял, что в магическом противостоянии он слабак. Решил испробовать другой способ? Хм, судя по куче украшений на шпаге, вряд ли она служила для оттачивания фехтовального мастерства.
Выпад. Ещё один. Связка.
Отбить атаки получилось довольно легко. Но пот на лбу всё же выступил. Не так-то прост этот Палас ан Ренат, как хочет казаться. Ох, не прост. Жди подвоха…
Это случилось, когда Нестор пошёл в наступление. Противник открылся. Вернейший, казалось бы, укол, который не мог не достичь цели, пропал даром. Спасло безупречное чутьё опытного бойца. Нэсс не провалился в образовавшуюся перед ним пустоту. Вовремя остановил атакующее движение, почему и смог резко крутануть корпусом, уходя от невесть откуда взявшегося кинжала во второй руке Паларена. Правда, пришлось хорошенько потянуть связки. Теперь будут болеть. Лезвие просвистело в дюйме от горла. Соперник мгновенно перенаправил остриё, собираясь всё-таки вонзить его в шею на возвратном движении.
Поздно. Шпага Нестора вошла ему в бок и проткнула тело насквозь.
Удивлённые глаза и опадающие руки.
Теперь направить «возмездие» по клинку, чтобы оно проникло в кровь и расползлось по венам, высасывая из убийцы остатки его никчёмной жизни.
Кожа чернеет, морщась и обтягивая скелет с высохшими внутренностями. Спустя минуту со шпаги соскальзывает заиндевевшая мумия того, кто некогда был хозяином этого поместья, владельцем душ и тел своих батраков.

Я уж думала гад избежит участи. Хорошо он его шлепнул!

Всё разрешилось само собой.
Пойти бы поместью с молотка, не будь в этом деле потерпевших. Вернее, потерпевшей. Миранда оказалась единственной, чьё право на компенсацию признал суд. Без какого-либо смущения королевский дознаватель объявил, что всё имущество Паласа ан Рената, движимое и недвижимое, переходит в собственность Мираэль ан Дабар.
Так и стала она землевладельцем из простой батрачки. Чем не сказка со счастливым концом. Казалось бы, всё наладилось, живи-поживай да добра наживай. К несчастью, жизнь штука подлая. Никогда не угадаешь, где ударит и как сильно.
Вскоре Миранда узнала, что беременна. От кого? От огра, конечно же.
Случай один на миллион. Представляете, что может родиться от подобного соития?
Да-да, родился Тютя. Правда, в то время его ещё никак не звали. Мать умерла при родах, не успев дать имя ребёнку. А больше никому этот уродец и не нужен был. Подумаешь, сын хозяйский. Мало ли какого ублюдка она произвела на свет.
Снова вмешался Нестор. Не забывал он спасённую им женщину. Частенько навещал. Сам же и похоронил на кладбище вопреки желаниям селян, которые хотели выбросить её тело в Чёрный Лес, да ещё и с приплодом в придачу. Пришлось напомнить о судьбе бывшего хозяина, творившего практически то же самое. Помимо прочего, Нестор приехал с грамотой от королевской канцелярии, согласно которой являлся опекуном осиротевшего младенца.
А тот, надо сказать, немало удивил. Чего только не ожидал увидеть Нэсс, представляя какого-нибудь темнокожего страшилу с уродливой звериной мордой и когтями. Вместо этого ему передали довольно крупный, увесистый свёрток, в котором ворочался и натужно кряхтел, пытаясь высвободиться, розовощёкий бутуз вполне человеческой наружности. Да, чересчур большой. Да, слишком сильный для новорождённого — все пелёнки порвал. Но вне всякого сомнения это был обычный человек.
От пелёнок довольно скоро пришлось отказаться. Последняя расползлась по швам ещё в дороге.
- Вот же тютя! - в сердцах бросил Нестор, стаскивая с плотно сбитого тельца изодранную материю.
Прозвище прилипло, став именем.
Развивался ребёнок стремительно. В месяц пробовал встать на ноги. В два уже ходил. В год выглядел на все три. В пять лет Нестор повёл его в школу. Думал, что пора. Ошибся. Умом Тютя не блистал, потому школьные премудрости давались ему со скрипом. Зато силён был не по годам. И чувство справедливости, привитое Нэссом, чтил свято. Попробовал бы кто при нём обидеть слабого, не говоря уже о самом Тюте. Это меня и привлекло в бугае. Как сейчас помню мой разговор с Нестором.
- Порк, возьми пасынка в помощники, - с ходу, безо всяких там прелюдий выдал тот, показывая за спину, где высился человек-гора.
Честно скажу, габариты меня впечатлили. Но вот пустой, отсутствующий взгляд...
- Что, пристроить некуда? - догадываюсь, видя, что попал в точку.
Нестор хмурится.
- Боюсь, набедокурит где-нибудь, - признаётся честно. - А в тёмной страже всегда под присмотром будет. Не ты, так я пригляжу.
- В няньки не нанимался. Прекрасно знаешь нашу работу.
- Знаю. Потому и прошу. Здесь он будет на своём месте. Вот увидишь.
- А к себе в патруль чего ж не возьмёшь?
- Не хочет. Говорит, взрослый уже, чтобы вечно под моей опекой быть.
- Дааа? - тяну слегка удивлённо и внимательнее всматриваюсь в лицо великана.
Вроде, всё такое же простоватое, даже наивное. Но вдруг что-то сверкает в глазах. Настолько светлое, глубокое и мудрое, что я чуть не тону. Слава богам, это длится лишь мгновение.
- Хорошо, - говорю, слегка обалдев. - Пусть приходит завтра в околоток. Познакомлю его с Герой. Там посмотрим...

Теперь про Геру!!!

Да-да, именно о ней и будет.

ура она мне больше всех нравилась,

Детство Геры было счастливым. Насколько может быть счастлив ребёнок, обласканный и оберегаемый дедом с бабкой, старающимися не взваливать на своё чадо ворох накопившихся невзгод. Уж в чём, в чём, а в бедах семья Геры недостатка не испытывала.
Старинный графский род ан Рабэ нищал день ото дня. Всё началось ещё во времена Последней войны. Дед уехал сражаться с тёмными, набрав себе в отряд практически всех мужчин, работавших в его поместье. А куда бы они делись, коль у каждого дом с угодьями на графской земле. Тем более, хозяин обещал не взимать ренту, пока те воюют. И щедрую компенсацию сулил родным в случае потери кормильца.
Но война закончилась. В ней, как известно, победителей не было. В полуразорённое имение вернулся дед. Истощённый, едва живой, без одного глаза и без руки. Не улыбался и почти всегда молчал, греясь у камина дни напролёт. Не человек, а развалина.
Из полутора сотен бойцов, которые уходили с ним, вернулись домой лишь трое. Обещанные компенсации за погибших платить было нечем. Хозяйство, и без того захиревшее из-за длительных неплатежей и кучи накопленных долгов, держалось на честном слове. А если точнее, то на голом энтузиазме и трудолюбии Гериной бабушки.
Это её стараниями удалось успокоить семьи погибших работников. Те в порыве гнева едва не спалили господский дом, потеряв надежду стрясти с графа обещанные деньги. Его супруга нашла выход, отдав каждому пострадавшему в собственность надел земли, где располагались их участки. Поместье ужалось до границ хозяйской усадьбы. Но деду, похоже, до этого не было совершенно никакого дела. Он по-прежнему молчал, ничем не интересуясь и не предпринимая ничего, что хоть как-то могло наладить хозяйство. Жена тянула эту лямку сама.
Тут ещё гулёна-сын, давно уехавший в город, подкинул родителям пятилетнюю Геру, внебрачный плод его мимолётного увлечения. Титул обязывал обеспечивать ребёнка, пусть и незаконнорожденного. Да вот незадача, папа Геры сам был в долгах, как в шелках. Слишком роскошную жизнь вёл, не по средствам. Снимал богатые апартаменты, ходил только в дорогих платьях, ездил в красивой карете, запряжённой четвёркой превосходнейших скакунов... Словом, сорил деньгами, как мог, прикидываясь богатым снобом. Где их брал? Да у сердобольной мамаши клянчил. А та и рада стараться. Почти весь мизерный доход, что приносило крохотное поместье, спускала на любимого сыночка. Нет денег у родителей — не беда. Он занимал у друзей, у подруг, у собутыльников и просто знакомых, обещая всенепременно вернуть через неопределённое время. Конечно же, не возвращал.
Оказавшись в родном имении, маленькая Гера испытала на себе всю безграничную любовь бабушки, которая в ней души не чаяла, и полное безразличие молчаливого деда. Поначалу даже боялась к нему подойти, думая, что старый граф тихо скончался в своём кресле. Настолько неживым выглядело его лицо, будто вылепленное из воска. Особенно со стороны пустой глазницы.
Как-то раз, осмелев, решила проверить. Подкралась на цыпочках, протянула руку. Вот сейчас пальцем щеки коснётся... Неживое лицо вдруг медленно повернулось, блеснув уцелевшим глазом. Шевельнулись тонкие морщинистые губы.
- Кыш! - резко щёлкнуло свистящим хрипом.
И девочка быстрее молнии вылетела из каминной. Заскочила в спальню, прыгнула в постель. С головой накрылась одеялом и, дрожа всем телом, слушала громкое биение своего маленького сердечка.
До сих пор вспоминает со смехом тот случай. Чего испугалась-то, дурочка? Ну подумаешь, одноглазый старик. Ну, без руки. Он ведь самый добрый дедушка на свете, в чём Гера потом не раз убедилась.
А расшевелила его тем, что набрела как-то в чулане на закутанный в синий шёлк манекен. Уж больно похож он был на обезглавленного человека. Поначалу сильно перепугалась. Убежала, выпучив глаза. Долго не заходила в чулан. Даже не заглядывала. Но сдержать жгучее детское любопытство так и не смогла.
«Человек» стоял, как ни в чём не бывало, всё в том же месте и в той же позе. Не мог ведь он совсем-совсем не двигаться столько дней. Значит, не оживший мертвец. Возможно, просто какая-нибудь вешалка? Невольно хихикнув, девочка почувствовала себя смелее. Подошла к манекену и решительно сдёрнула шёлк.
Воздух наполнился густой пылью. Нестерпимо защекотало в носу.
Прочихавшись, Гера подняла над головой свечу и ахнула. На манекене висел роскошный белый кафтан, поблёскивая в полумраке шитыми золотом фестонами. Шнуры в петлицах, пуговицы и застёжки тоже золотые. На плече наискось накинутая перевязь, не менее красочно отделанная канителью. Но главное — на ней сверкало с десяток разных звёзд и прочих металлических побрякушек, весело играя холодным светом бриллиантов. Руки сами потянулись пощупать эту красотищу. Не заметила, как нацепила перевязь на себя и давай носиться по комнатам, подолгу вертясь у каждого зеркала. Благо та пустая была, без тяжёлой шпаги. И без того по полу волочится.
Гера и к деду забежала. Надо же хоть перед кем-то покрасоваться, а то ни одной живой души в доме. Оценить некому... А у того, как увидел внучку в своей перевязи с орденами, глаз на лоб вылез. И вдруг дедушка разразился таким хохотом, что слезу пустил. В первый раз увидела его смеющимся. Тоже захихикала в ответ, ещё ничего не понимая.
- Не через это плечо. Через другое, - вытирая мокрые морщины в уголке глаза, весело сказал дед. - Иди, поправлю.
Сгрёб маленькую проказницу здоровой рукой и усадил себе на колени. Снял перевязь, перевернул, повесив как надо, через правое плечо. Расправил, звякнув наградами. Вздохнул. «Никому не нужные побрякушки... Неужели всё было напрасно? - подумал в который уж раз. - Ну, пускай хоть внучка носит...»

С тех пор Гера часто сидела у него на коленках, прижавшись к сухой дедовой груди. Болтала без умолку, расспрашивая обо всём на свете.
- Ты был на войне, дедуль? - её пальчики теребили перевязь с позвякивающими орденами.
- Да, малышка.
- А там страшно?
- Очень.
- Как же ты не боялся?
- Ещё как боялся. Все боялись. Только дуракам неведом страх.
- И враги боялись?
- Конечно. Ведь они тоже люди.
- Зачем тогда воевали?
- Да кто его разберёт, - вздохнул дед, задумчиво глядя в полыхающий камин. - Теперь-то уж и неважно. А тогда над этим никто и не задумывался. Шли друг на друга, зубы сцепив, а то и вопя во всю глотку. И кромсали... Кромсали... Кругом одни убитые...
- Но ты всех победил?
Застывший взгляд снова ожил. Дед посмотрел на внучку, пригладил непослушные волосы на её голове. Улыбнулся.
- Победил, внученька. И выжил. Ведь у меня была бабуля. За неё и воевал. Да за дом наш...
Старики по-настоящему любили друг друга, бережно пронеся эту любовь через всю свою жизнь. Бабушке не было никакого дела, что муж пришёл с войны безруким да одноглазым. Главное, что живой. Любила ничуть не меньше. И оберегала всячески, пока тот безучастно сидел у камина. Но время шло. Дед ожил, начал двигаться и помогать по хозяйству. Занялся разведением кроликов. За ними проще с одной рукой ухаживать.
И о Гере не забывали. Она получила хорошее образование на дому под присмотром нанятых учителей. Жаль, ничто не вечно.
Девочка росла. Дед с бабкой стремительно старились. Хозяйство, вроде бы, вставшее на ноги, медленно хирело. Настал день, когда в библиотеку, где шестнадцатилетняя Гера занималась с преподавателем словесности, вошёл подавленный дедушка. Едва переставляя ноги, прошаркал к столу. Поднял бледное, заплаканное лицо. Дрожащими губами прошептал:
- Бабуля... померла...
Бабушка лежала в своей постели. Руки поверх одеяла. Спокойное, совершенно безмятежное лицо. Казалось, она спит. Стоит лишь её разбудить...
- Бабуль, - склонилась над нею Гера. - Бабуль, вставай.
Взяла за руку и тут же отшатнулась. Мёртвый холод в теле не оставлял никаких сомнений, что бабушка не проснётся уже никогда. Слёзы хлынули сами собой.
Несколько дней после этого Гера жила, точно во сне. Смутно помнит похороны. Врезалось в память восковое лицо бабули в гробу и точно такое же у деда, молчаливо склонившегося над ней. Отец не приехал. Прислал письмо, что занят какими-то важными делами. Нарисовался лишь спустя год, когда хоронили дедулю, быстро зачахшего после потери жены. Да не один прикатил, а с оценщиком. Надумал имение продавать.
- А мне куда? - опустив голову, безучастно спросила Гера.
- Замуж пойдёшь, - бросил отец, жадно разглядывая бриллианты на дедовских орденах и богато украшенную шпагу. - Есть для тебя одна выгодная партия. Богатенькая семейка, только без роду-племени. Хотят чтобы их юный отпрыск непременно был с титулом. Ты им графский титул, они нам состояние...
- Значит, и меня тоже продашь?
- Дура. Лови удачу за хвост, пока в руки плывёт.
Частенько дворяне, желая породниться с той или иной фамилией, женили детей, не утруждаясь вопросом есть ли между теми хоть какие-то чувства. Бывало, что молодожёны и вовсе не знали друг друга. Знакомились только на свадьбе, с опаской. А ну как твоя будущая вторая половина страшный урод?
Жених Геры уродом не был. Даже наоборот, красавец, каких мало. Но тем его достоинства и заканчивались. Смазливый юнец на деле оказался жестоким диктатором и самодуром. Ругал по всяким пустякам, а спустя месяц после свадьбы, вообще стал руки распускать. Ударив раз, потом не мог остановиться и бил уже постоянно.
Синяки не сходили. Почти всё своё время Гера сидела дома, стесняясь показаться кому-то на глаза.
Отец о ней, кажется, совсем забыл. Как в тот раз, когда отправил жить к деду с бабкой. Денег, правда, от семьи жениха так и не одержал. Появился лишь однажды. Прокутил, наверно, всё, что выручил от продажи родительского имения. Слишком жалко выглядел.
Стал требовать, чтобы ему заплатили. Невесту, мол, отдал, а в ответ никакой благодарности. Долг платежом красен.
- Да за такой товар я вам ещё приплачу, чтобы назад забрали, - ухмыльнулся юнец и приказал выставить отца за дверь.
Тот не сдержался, полез в драку. Естественно, его прогнали, предварительно крепко поколотив.
- Охренела с папаней своим! - орал муженёк, таская Геру за волосы.
Он был ещё на взводе. Налетел на жену, словно дикий зверь. Было больно и обидно.
Сама не поняла, как в руке оказался кинжал. Похоже, выхватила у мужа из-за пояса. Вогнала ему в горло по самую рукоять. А когда упавшее тело перестало дёргаться, глядя в широко распахнутые глаза, прокричала:
- Никогда!.. Слышишь, никогда ты больше не тронешь меня! Даже пальцем!
И зашлась в приступе дикого хохота.
Домочадцы стояли в сторонке, растерянно глядя на мёртвого хозяина в растекающейся луже крови да безудержно смеющуюся Геру. Решили, видимо, что у той крыша поехала.
Вообще-то я был того же мнения, когда переступил порог этого дома, куда меня привёл «запах» смерти. А вы бы что подумали, когда молодая жёнушка вовсе не убивается над бездыханным телом, а весело похохатывает, возбуждённо повторяя:
- Наконец-то... Я свободна...
- Это она его? - спрашиваю мажордома.
Он часто кивает, потрясая жирными щеками.
- А за что?
Толстяк наклоняется ко мне и шепчет, словно сообщая страшную тайну:
- Лупил её страшенно. Я всё боялся, до смерти забьёт иль придушит вконец. А оно вон как обернулося...
Зная богатеньких родителей убиенного, смело могу предположить, они сделают всё, чтобы подвести девчонку под виселицу. Вздохнув, зову Нестора, который уже подоспел со своими ребятами:
- Забирай эту чокнутую в околоток вместе с мажордомом. Никого к ним не подпускай. Постарайся опросить во всех подробностях. Я дождусь дознавателей и тоже к вам.
Немногословный Нестор молча выводит девушку. Та бредёт за ним, вяло перебирая ногами, точно сомнамбула.
Так вот мы с Герой и познакомились.

ужас бедная гера!!!

Дочитал вот до этого момента...
Майор, как вы пишите! Как пишите! Еле оторвался.

Очень, очень здорово!
Спасибо!
Только в самом начале, стиль был, на мой взгляд, излишне ломанным, хотя и могу его обосновать

---

и опоздавшее на два года мнение:
Из всех героев мне больше всего, хм, больше всех вызывает сочувствие полукровка, на первый взгляд ей следует прислушаться к LookDream
Для которой, как и два года спустя, (есть в этом что-то - комментировать архивы) крайне важна любовная линия.
[off]Может переписать для вас, LookDream, историю (свадьба прилагается) прекрасной дроу и человека [/off]

Спасибо, Ser_J. Очень приятно было почитать ваш эмоциональный отзыв.
С любовной линией, надеюсь, здесь всё в порядке. Ведь даже LookDream оставила потом роль сводницы моих героев.
Тут не только в шляпе дело)))

Как так оставила!!!! как могла!!! почему я такое забыла!

От виселицы мы её всё же спасли. Собрали целый ворох доказательств, что девочка защищала свою жизнь. Понятное дело, родителей мужа такой расклад не устроил. Они приложили все силы, а кое-где и средства, чтобы сделать результат расследования прямо противоположным. Сардака с два у них что вышло. Геру освободили подчистую. Даже на каторгу не попала.
Зато встал вопрос — куда теперь ей деваться?
Супруга нет. Обратно в дом, где тот помер, её никто не пустит. Отец куда-то сбежал, не горя желанием оплачивать многочисленные долги. О матери вообще ничего не известно. Скорее всего, простая девка, с которой неосторожно гульнул беспечный папаша. Устала сводить концы с концами, вот и предъявила дочку любвеобильному графу. Давай, мол, женись на мне или ребёнка обеспечивай. Больно нужен был этому гулёне такой довесок. Дочь забрал, тут уж никуда не деться, и то родителям сплавил. А мамашу её, небось, прогнал взашей...
- Поживёшь пока у меня, - тоном, не терпящим возражений, сообщил я Гере.
Вроде как благородство проявил.
- Я должна делить с вами ложе?
Ну и вопросик, сардак меня задери! Прям не в бровь, а в глаз.
- Как-нибудь на разных поспим, - хмурюсь в ответ. - Кроватей в доме предостаточно. Выбирай любую.
Её прямота почему-то злила, хотя в глубине души, надо признать, я был вовсе не против подобных вольностей. Ну, не хочет, и не надо.
- Хорошо, - сказала без тени улыбки. - Но лишь до тех пор, пока я сама не смогу снять себе комнату.
- Посмотрим...
В моём доме Гера пробыла недолго. Искала чем заработать на жизнь. Безуспешно, пока я не устроил её в питейное заведение Шапы. Дело, конечно, не графское прислуживать за столами, но что ей оставалось. Там и пристрастилась к выпивке.
Нет, работала она исправно. Шапа нарадоваться не мог. Но стоило Гере уйти на выходные, и начиналось...
Она и эти дни проводила в заведении, но уже в качестве посетителя. Пила безостановочно, доводя себя до полнейшего беспамятства. Похоже, хотела забыться. И компания всегда при ней. В основном залётные мужики. А что? Девочка симпатичная. Аккуратный, вздёрнутый носик, большие глазищи с длинными ресницами. Подумаешь, коротко стриженная под мальчишку. Зато за волосы не схватят. И фигурка точёная. Грудь, талия, попка — всё при ней. Вот и клюют мужики, думая... Да сардак их знает, чего там они себе думают. А главное, чем? И думают ли вообще, раз никаких денег не жалеют, щедро угощая весёлую подружку вином. Ей только того и надо. Крутит кавалерами, как хочет. Когда ножку выставит, когда бедром вильнёт. Улыбнётся или глазками стрельнет. А то закатится звонким, переливчатым смехом, запрокинув голову и поблёскивая жемчужно-белыми зубками. Ну а коль уж пошла в пляс, так вообще глаз не отвести. Упругое тело извивается, точно вьюнок. Дышит грацией и уверенностью отточенных движений.
Словом, к ней все липли. Но с мужиками Гера ни-ни. Самое большее, что себе позволяла, это чмокнуть ухажёра в щёчку. И тот счастлив. Уже поплыл. Готов последнее отдать, лишь бы оказаться в постели с этой красавицей.
Итог всегда один. Кавалеры быстро пьянеют. Либо валяются под столами, либо лыка не вяжут, а Гера тем временем исчезает по-тихому. Правда, некоторым особо ретивым не нравилось, когда их оставляли с носом. Деньги-то потратили, причём немалые. Тогда и до потасовок доходило...
Как-то под утро меня разбудил громкинастойчивый стук в дверь.
Открываю, уже зная, что там Нестор. Его жетон за версту чую. И чего припёрся, спрашивается? В городе всю ночь тишь да благодать. Хоть сам кого шпагой иди протыкай.
Опа... Рядом с ним пошатывается пьяная Гера. Пришлось насильно гасить зевок, возвращая на место застывшую челюсть.
- Вы чего... В трактире были?.. Вдвоём? - не могу ничего сообразить спросонок.
Нестор глядит осуждающе, а Гера скептически фыркает:
- Ввот ищщё. Лучше ушш с сардаком... Ик!
- Если пустил к себе квартирантку, так хоть присматривай за ней, - бурчит Нэсс и, придерживая Геру за локоть, проводит мимо меня в дом.
- Что произошло? - спрашиваю запоздало, когда девушка развязно плюхается на диван в гостиной.
- Аааа, - вяло машет она рукой. - Всё норм... Ик!
- Посетителю одному коленом промеж ног заехала.
- А ппусть не лезет... Ик!.. Мужжлан...
- Другому голову кувшином разбила, - невозмутимо продолжает перечислять Нестор. - А третьему нос.
- Чем? - спрашиваю чуть удивлённо, зная, что барышня никогда не умела драться.
Она и мужа-то по чистой случайности грохнула.
- Дверью, когда тот за ней из таверны выбегал. Хорошо, что мы поблизости оказались. Вопли услышали.
- Вопли?
- Самые настоящие. Те трое преследовали Геру по всей улице. А она отбегала и поносила их на чём свет стоит.
- Кто? Гера?! - не могу поверить.
- Угу, - уверенный кивок Нестора не оставляет никаких сомнений в том, что стражник нисколько не преувеличивает. - Слышал бы ты какими словами она их крыла. Язык не повернётся повторять.
У меня нет слов. Просто показываю пальцем на Геру, спрашивая Нэсса одними глазами: «Она? Эта вот пьяная, ничего не соображающая дурочка?»
Он снова кивает.
Поворачиваюсь к «дурочке».
- И чем же они тебе так насолили? - задаю вопрос, пробуя поймать её мутный взгляд.
- Дааа... Ик! - опять вялый взмах рукой. - Воззомнили исссебя... Гиганты ссардачьи... Ищё каким-то этим... Ик!.. Хромым пуггали...
- Кем?! - одновременно вырывается у меня и у Нестора.
- Чё, глуххие? Говорю же: Хрро-мымм, - повторяет по слогам.
Мы с Нестором тупо таращимся друг на друга, словно два идиота.
- Пить хочешь? - интересуюсь, чтобы немного прийти в себя.
Всё, на что способен стражник, это кивнуть в третий раз.
- Вина! Ик!.. И побольше! - немедленно подаёт голос Гера.
Иду в кладовку. Возвращаюсь, неся холодную крынку с молоком. Ставлю на стол три большие кружки, разливая по ним белоснежный напиток. Нэсс и я пьём, не проронив ни слова. В отличие от Геры, которая после первого же глотка возмущённо фыркает:
- Фу, гадость. Вы что мне подсунули?
Не обращаем на неё внимания, продолжая потягивать своё молоко.
Окончательно просыпаюсь, включая, наконец, голову. Итак, если верить Гере, судьба столкнула её с прихвостнями Хромого, известного на всю округу бандита. Я за ним уже пару месяцев бегаю. Всех стражников до седьмого пота загонял, но до сих пор так и не могу поймать ни одного из членов его банды. А тут какая-то девчонка совершенно случайно, в таверне, по пьяной лавочке... М-да, интересно девки пляшут.
- Где они? - спрашиваю Нестора, когда опустошаем кружки.
- Сбежали, когда нас увидели.
Ещё бы. Осторожные твари.
Надо полагать, Нэссу и его патрульным ничего не стоило настичь хотя бы одного. Только вот никто из них не знал, что имеют дело с бандитами. Кинулись всем скопом пьяной Гере помогать.
Поворачиваюсь к девчонке. Та расслабленно расплылась на диване. Носом клюёт. Вот-вот вырубится.
Трясу её за плечи:
- Гера! Они себя по именам называли?
- Какие имена к сардаку, - отмахивается еле-еле, дыхнув на меня вонючим перегаром. - Не-а... Только Хромой... Говорили, завтра к Шапе придёт... Специально, чтоб меня отыметь... Придурки... Кх-кх-кхррр...
Вот, уже и храпит прямо у меня в руках. Ну что за сардачка.
Осторожно укладываю её на диван. Укрыв пледом, выпрямляюсь.
- Понял, о чём речь? - говорю Нэссу.
- Куда понятней, - недобро усмехается тот, приглаживая усы. - А она завтра туда пойдёт?
Гляжу на безмятежно похрапывающую Геру. Чисто ангел. Ей бы дома сидеть, а не по тавернам шляться. Тем более, в ожидании встречи с бандитами.
С другой стороны, если не будет Геры, то и Хромой вряд ли объявится. Так что...
- Пойдёт, - заявляю твёрдо. - У неё завтра тоже выходной.