Небольшая иллюстрация

Ладснкнехт вооруженный цвайхандером (двуручным мечом ландскнехтов и швейцарской пехоты)

???

имелась ввиду массовая фальсификация "святых" предметов. А во время Голгофы - железные гвозди не применялись)))

Не верите - уточните в Интернетах

за иллюстрацию -спасибо!

- Да? - скривился наемник. – Всегда знал, что чехи – банда симулянтов и обманщиков. Все равно, монах, это не меняет дела.
Густав все-таки сумел сесть прямо.
- Как бы то ни было, но любой, кто верует в Господа, не должен оставаться в стороне!
Байцер подозрительно пригляделся к опухшей с перепоя роже ландскнехта.
- Тебя ночью, случайно не подменили? Хоть и староват ты для альвов.
- Чего?
- Того, что не ожидал такого от типуса подобного вам, о, милейший доппельзольднер. К тому же, какое твое дело до местных, если они не католики?
-А что в таком случае тут делает иезуит, а? Или он, скрываясь во тьме ночной, тайно вводит заблудших протестантов в лоно истинной Церкви? – парировал Густав.
- О, Мадонна, - воздел руки Марьян, - я забываю, что общаюсь с так и не взошедшей звездой адвокатуры.
- Ну, так что, монах, скажешь правду, или так и будешь молчать?
Иезуит помрачнел.
- Что тут говорить. – Ответил он после паузы. – Курия не знает, что Господь направил стопы мои в сторону сию. Личное. – Подвел итог монах.
- Понятно… - протянул Вольфрам. – Бывшая семья?
- Страговский монастырь. Почти весь…
- Так ты из Премонстратов? – удивился наемник. - "Адлик как ангел красивый в грязь упал" и все такое? А как же Иисус Сладчайший?
- Господь дает много путей.
- Ясно все с тобой, не хочешь – не говори.
-Так будет лучше для всех. – Смиренно согласился монах.

Толстый Рольф двадцать с чем-то лет управлял «Хромым Оленем». В жизни повидал немало, да и сам ей показал кое-что. И посетителей видел самых разнообразных. Тракт на Штутгарт под боком. Война всяких носит.
Но таких, как эти - еще не было. Ландскнехт, внимающий монаху… Притом ландскнехт со всеми руками и ногами, что удивительнее всего. Еще понятно было бы, если б калека. Самое время о душе подумать и спасении. У наемника много грехов, в ад потянут мигом. А вот отрубленная конечность – отличный повод свести дружбу с монахом. Может и подскажет чего. Например молитвы почитать. Или там, написать чего, душеспасительное. Рольф намедни читал о похождениях некого дона Кихота. Так там, автору, то ли руку, то ли ногу отрубили агаряне нечестивые. Он и подался в писатели.
Хотя, этому-то точно подобное не грозит, вон, железяку какую под бок примостил. Да и рожа такая, что ни одна приличная тюрьма не возьмет. Проще повесить сразу. А монах - молодец. Даже такую душу заблудшую спасти пытается, вон, как руками размахивает, наверное, размер кольев адских показывает… Как раз вовремя. Намедни-то, семь душ встретил Петр у Ворот…
- Вот так вот. - Сказал Байцер и замолк.
- Дела… - поддержал грусть монаха Густав. – А посему, предлагаю выпить вина. Или пива. Выпить, короче говоря. А то от мудрствований голова треснет скоро.
- И это будет самым лучшим выходом… - остекленевшие глаза Байцера выдавали его состояние на раз.
- Самым лучшим выходом будет, если я тебе смахну сейчас тупую башку! -рассвирепел Вольфрам. – Выходы есть всегда!
- Даже если тебя съели? – грустно ответил монах.
- Тогда тоже есть. Правда, всего один. Короче, слушай сюда…

Позицию выбирал Вольфрам, как самый сведущий в воинском деле. По расчетам Байцера, Дева должна была или уйти дальше по Тракту или пройти по другой стороне улицы. Там-то ей и готовили встречу.
- Не ушла… - шепотом ругнулся Марьян. – Цубка, курва драт!
- Где-то так. – Невозмутимо шепнул в ответ Густав. – А потом еще и влез ми на хрб!
Монах удивленно оглянулся. – Густав, мать твою, чем больше узнаю о тебе, тем меньше ты похож на наемника.
- Ты тоже иезуит хреновый. Тихо! Услышит еще.
Не услышала. Деве не до этого было. Чуть раскачиваясь под порывами снова налетевшего с вечера ветра, она шла от дома к дому, прилежно исполняя страшный ритуал.
Вольфрама начала бить крупная дрожь. Очень и очень злое происходило сейчас в паре десятков любекских локтей.
А Моровая Дева подходила все ближе и ближе…
-Шиксешустерн! – взревев, ландскнехт вылетел из-за угла дома, выводя на удар цвайхандер…
Дева развернулась всем корпусом навстречу угрозе. Словно вывернулась наизнанку. Время вдруг остановило свой бег… Медленно-медленно опускался клинок, и так же медленно тянулась навстречу немцу рука Девы, удлиняясь каждое мгновение…
Вспышка на миг ослепила Байцера. Когда монах сумел протереть слезы, хлынувшие из глаз, то увидел, как падает в грязь ландскнехт белый, как сама Смерть, а рядом с ним падает рука с платком. Отрубленная. Они упали разом. Платок, выпавший из отрубленной руки, коснулся земли и распался на десяток серых крыс, разбежавшихся в разные стороны.
Монах видел себя как со стороны. Вот он, поскальзываясь, бежит к Деве. Вот, вылетает из ладони пузырек тонкого стекла, разбрызнувшись о порождение Геены, мириадом осколков. Святая вода ручейками бежит по савану, укрывающему плечи Девы. И Она смотрит на Марьяна. Внимательно, запоминая. И растворяется, словно слившись с мировым эфиром….
- Густав, идиот, зачем?!
Посреди деревеньки, утонувшей в грязи, монах тряс за плечи умирающего ландскнехта и кричал от неописуемой боли, рвущей душу.
- Зачем?! Ты ведь весь род свой на Черную Смерть обрек, коснувшись ее!
- Знаешь, Марек, - улыбнулся Вольфрам, - а ведь я сирота… И про проклятие Девы знал не хуже тебя. Я ведь из Гамеленских Детей...
-Заукерль! – взвыл Байцер.
- Это лучшее напутствие в моей жизни,монах…
С неба рушилась плотная стена дождя.

Уважаемые коллеги, товарищи камрады и господа ( кому как удобнее), обращаюсь за помощью.
В планах :
Дикая Охота,
Похищение альвами детей,
Косарь,
Зимний Виноградник ( заключитальная часть в любом случае)
Ну и вервольфы в обязательном порядке.
Черный Еж
Просьба состоит в следующем! Обещаю огромную благодарность со своей стороны за подсказку других потусторонних явлений того периода, ну и ,соответственно, за материалы по ним.

Заранее, большое спасибо!

А св. Елена, мать императора Константина, четыре гвоздя из чего нашла?

Я это понял, но аргументация, что железные гвозди в I веке не применялись - ИМХО, критики не выдерживает.

Чекист, это про 17 век? 30-летняя была с 16 по 48 годы 17 века.
какие тогда альвы?
да и цвайхандеры...
по мистике 17 века - тут скорее каки-нить масоно-тамплиеры, инквизиция тогда еще была? иезуиты... на у так - ведьмы различные
http://ru.wikipedia.org/wiki/Охота_на_ведьм
вот эта тема
эмансипе на первом этапе встретило бурную реакцию...

Гаммельнский крысолов.

да, точнее тема чумы и всего с ней сопряженного (в понимании того времени - чума - Бич Божий - наказание за грехи и тд)
тут можно много мистики накрутить имхо

алхимики всякие и прочие псевдо философы, резонеры, смутьяны, беспредельщики и тд и тп.

можно инородцев каких намутить - турок там или прочих азиятов с их тайными знаниями
суфиев еще каких нить....
не знаю, вервольфы тож конечно в тему наверное....

Ландскнехты сошли со сцены аж в 18 столетии. В в эпоху Тридцателетней войны присотствовали в полный рост.

альвы всегда были) Последние упоминания о них на наше время приходятся.
это не меня спрашивать надо, а тех,кто их на Голгофе прикопал.
Насчет гвоздей, сейчас, к сожалению, название работы не вспомню. Как раз там про УПК Рима очень плотно шло. Вплоть до чертежей крестов)

За Крысолова, огромное спасибо!

но учтите тема крысолова - никакне 17 века... она чисто средневековая...

Чекист, берем и смотрим :

Библия
Ветхий завет
Первая книга Паралипоменон

Глава 22

И приказал Давид собрать пришельцев,
находившихся в земле Израильской, и поставил каменотесов,
чтобы обтесывать камни для построения дома Божия.
3 И множество железа для гвоздей к дверям ворот и для связей заготовил Давид,
и множество меди без весу,
4 и кедровых дерев без счету, потому что Сидоняне и Тиряне
доставили Давиду множество кедровых дерев.
5 И сказал Давид: Соломон, сын мой, молод и малосилен,
а дом, который следует выстроить для Господа,
должен быть весьма величествен, на славу и украшение пред всеми землями:
итак буду я заготовлять для него. И заготовил Давид до смерти своей много.

ну, никто не мешает ввести в текст упоминание о нем.

PKL, повторюсь, для крестов железные гвозди не применялись)

В конце 1968 г. автор статьи Василиос Цаферис исследовал гробницы к северо-востоку от Иерусалима в области Гиват ха Мивтар. Содержимое одной семейной гробницы рассказывает многое о тех, кому она принадлежала и кто в ней погребен. Открытые там останки представляют собой драматическое свидетельство распятия.

Прибитые большим железным гвоздем пяточные кости молодого человека 24-28 лет, открытые в гробнице недалеко от Иерусалима, представляют собой драматическое свидетельство распятия. Гвоздь был вбит сначала в правую ногу, а затем в левую; расположение костей свидетельствует об искривленном положении тела жертвы на кресте (см. рисунок ниже).

http://www.bogoslov.ru/text/print/645201.html

уговорили))) исправил)) в которы йраз пойду на поводу у большинства;)

Ну, такому бравому вояке и меч соответствующий нужен :

Лучших толедских мастеров.

честно вообще не понимаю зачем двуручный меч в 17 веке - кого им рубить?
все умные ребята например в испанских терциях и не только норовили обзавестись мушкетом
просто потому что он и легче и компактнее и удобней для грабежа
а с двруручным мечом грабить куда менее удобно
да и ваще таскаться с ним...

Таки нечисть как ведьмак Сапковского .

Может он и компактнее (хотя тоже вопрос), но ничуть не легче. Да к мушкету еще сошка положена в комплекте.
А весит мушкет в любом случае побольше двуручника.

Кроме того ГГ - доппельзольднер (т.е. получающий двойную плату) вполне мог быть и в охране какой-нибудь шишки. Там как раз двуручники широко применялись.

curser, нечисть двуручником? бред....
не успеешь просто отмахнуться...
еще раз - читал достоверные отсылки по теме.
канешна можно в 17 веке с такой железякой бегать но не от большого ума
кого ею рубить и зачем?
с другой стороны - хозяин барин

Кобольды

- Не поймаешь, не поймаешь! - снова начал дразниться невидимка, прячась за кустами.
- А вот и поймаю! – Ганс побежал на голос.
- Не догонишь!
Ганс не привык проигрывать. И пусть тропинка петляет все глубже и глубже в Черный Лес. Он не боится. Ведь взрослый же. Целых шесть лет ему…

Миска упала на стол, обдав брызгами. Ульрих стер с подбородка кашу.
- Старая, ты совсем из ума выжила, что ли?
- А ты ничего не заметил, старый хрыч? – Марта уперла руки в бока, и нависла над мужем.
- И что же я увидеть должен был, а? Не подскажешь? – честно говоря, Ульрих немного побаивался гнева жены. Та была женщиной решительной. Да и размерами Бог не обделил.
- Подскажу. Да так подскажу, что глаза вылетят. Или думаешь, всунул - высунул, а что дальше с дитем, то это и не твоя беда, а?
- Каким дитем? – не понял Ульрих.
- Так их у тебя много?! – Марта начала наливаться дурной кровью. – Правда, значит, что мельничиха от тебя нагуляла? Кобель дранный!
- Хорош орать! - тут уже Ульрих не выдержал. – Не на рынке, в самом деле. Что случилось-то, хоть?
- Гансик пропал, младшенький… - шмыгнула носом вмиг успокоившаяся Марта. – Рядом был, под ногами путался, а потом раз, и все. И звала, и кричала…
- Доннерветтер! – ругнулся Ульрих. – Дура ты, вот что скажу, нельзя сразу было? Без крику лишнего?
Жена только развела руками. Порода бабья, что тут и говорить…
- Давно пропал? - понятно было, что никак не получится завалиться поспать после работы, а придется бродить по лесу, в поисках непоседливого сорванца.
- Да с полудня, почти.
- Дура. – только и сказал Ульрих. На дворе уже темнеет, а она про полдень толкует.
- По хозяйству забегалась. То куры, то коровка, то еще что…
Ульрих только скривился. Бабы дуры, не потому что дуры, а потому что бабы. Верно мужицкая молва толкует. За пазуху кусок хлеба да луковицу, на пояс – веревку, что в пару десятков локтей вьется, в руку - топор на длинном топорище. А нож в сапоге и так лежит.
За мужчиной хлопнула дверь. Рука женщины медленно перекрестила в спину. И безвольно опустилась…

На ближайшей к деревне опушке, где всегда росло много земляники, Ганса не оказалось. Не оказалось его и возле маленького прудика. Ульрих уже голос сорвал, время от времени выкрикивая имя пропажи бестолковой. От деревни он уже отошел как-бы не на пол лиги.
-А вот и не найдешь! – вдруг захихикал кто-то за спиной. Ульрих развернулся, вздернув топор к плечу. – Не найдешь, не найдешь!
- Pater noster, qui es in caelis! – прошептал испуганный мужчина.
- Патир ностир, Вельзевул! – передразнили его уже совсем с другой стороны.
Ульрих трусом не был. Как-никак, два года отшагал под знаменами епископа Кристиана. И при Хёхсте не побежал, а дошел до самого конца. Но вот тут стало жутко. Слишком голоса не похожи были не человечьи. А кто знает, кого носит Сатана по Черному Лесу?
- Не подходи, аршлох гребанный! Топором перекрещу!
- Да хоть хреном своим! – засмеялись невидимки.
В плечо ударил камень. Потом второй, чуть не выбив топорище из рук. Мужчина побежал, не разбирая дороги. Ветки хлестали по лицу. Одна чуть к чертям глаз не вышибла….
Остановился, затаив сбитое дыхание, прислушался. Оторвался вроде бы. Ульрих огляделся по сторонам. Никого. Нужно к людям идти. Кто бы ни пугал его, именно они украли малыша, и последнему придурку, должно быть понятно. А кто именно,так священник в деревне есть,вот он пусть и разбирается. Этому сословию самим Богом завещано против порождений Нечистого вставать заслоном…
-А мы уже тут! – радостно сообщили из темноты. И тут же живот пронзила острая боль. Ульрих недоуменно опустил глаза. В нем торчала стрела. Короткая, словно бы детская. А потом , в него ударило еще несколько…
Уже падая в залитую кровью траву, увидел, как подбираются к нему карлики в разноцветных тряпках. И совсем не детскими клинками в маленьких ручках…

- Уже третий ребенок пропал за седмицу, герр капитан. – Староста нервно мял потрепанную шапку. Капитан понимающе хмыкнул. Не понятно было, кого же глава деревеньки боится больше. Неведомого Зла, поселившегося в лесу, или странного капитана и его, не менее странного отряда. Ну, деревенского понять вполне можно. Отрядец-то, странноват не только на первый взгляд. На лицо - обычнейшие ганноверцы, но говорят с каким-то акцентом, да и одежа необычная. Староста, хоть и побродил изрядно, да мир повидал, однако не видал ничего подобного никогда. Да и появились необычно. Вдруг увидели их на тракте, всего в четверти лиги. А тракт виден издалека. И что непонятнее всего, солдаты молчали. Говорил только старший ихний, представившийся капитаном Швальбе. Да и то, слова из него словно тянули клещами.
- Третий? Искали? – капитан прищурился, наблюдая за лицом старосты.
- Искали… - горестно выдохнул тот. – Как первый пропал, который Ульриха-солдата сын, так Ульрих топор хвать, и в лес побег. Наутро ни топора, ни Ульриха не нашли. Только крови лужа, да полянка вытоптанная.
- К полянке той провести сумеет кто?
Староста кивнул.
- Найдем провожатого, как не найти.
-Добже. Мирослав, - Швальбе обернулся к отряду, молчащему за спиной, - берешь Гавела и местного. Поляну носом рыть. Все что нашли – ко мне.
Мирослав, невысокий сержант с кучей пистолетов за широким поясом, молча спрыгнул с коня, и передал поводья соседу. Возле него спешился еще один солдат, с таким же набором оружия, только еще и с коротким протазаном.
По окрику старосты, от маленькой толпы отбежал паренек, лет 16.
- Алоис, проведешь солдат герра капитана. Где Ульриха нашли, понял?
Паренек хлюпнул сопливым носом.
- Сделаю, отец. В лучшем виде сопроводим.
Капитан несколько мгновений глядел вслед удаляющейся троице. Вдруг обернулся к молчащему старосте.
- И что было дальше? После того, как только кровь и нашли?
- Да что там дальше… - махнул рукой деревенский. – Назавтра еще один ребятенок запропастился с концами. Я мужиков собрал. Окрестности обошли. Но тут ведь за околицей Шварцвальд, а не просто так. Тут полк потеряется за здорово живешь…
- Согласен, – задумчиво ответил Швальбе. – Места тут еще те.
- Вот-вот! – поддакнул староста. – Те еще места. Хоть вервольфы не шалят, и то хвала Всевышнему.
- Вервольфы? – удивился кто-то из солдат.
- Они самые! – даже с гордостью какой-то, словно сам вожаком был ихним, ответил староста. – Здоровенные, морда, что у коня, зубищи – во! – крестьянин распахнул руки в обычном рыбачьем жесте.
- Не шалят, говоришь? – капитан медленно сполз с коня. Видно, что ногу бережет. Староста сам в строю ходил, такое замечать умеет.
- А где это вас приложило, герр капитан? – не удержался внутри вопрос.
- Где надо, – обрезал Швальбе. – Знаешь, что Библия сулит за многие знания?
- Многие печали.
- Вот именно. Не отвлекайся. Значит, прочесали окрестности, ничего не нашли. Нечисть на глаза не попадались, следов чужих тоже нет. Верно понимаю?
- Истинный крест, герр Швальбе. Все верно вы рассудили.
- Еще никто ничего не рассудил. Так, староста, как там тебя, запамятовал?
- Адольфом кличут.
- Хорошо, Адольф. Я и мои солдаты будем очень тебе благодарны, если ты определишь, где нам можно остановиться на несколько дней. Насчет денег не беспокойся. Будем уходить, посчитаешь, сколько должны. Епископ Мюльдорфский оплатит все.
-Найдем, как не найти! – быстро-быстро закивал староста. Показалось, что сейчас даже голова оторвется от усердия.
- Замечательно. Когда вернутся - сразу проводи ко мне. Отряд, с коней! – скомандовал Швальбе. – А ты, уважаемый Адольф, - обернулся капитан к старосте, обязательно расскажешь все-все. И про вервольфов, и про то, что делается в окрестностях. Да! Чуть не забыл и пастора вашего обязательно позови. Хочется взглянуть на здешнего прислужника Бога

Тогда уж "герр гауптман"

тут не звание имеется ввиду, а должность. а общепринятный перевод слова,обозначающего командира подобных отрядов именно "капитан"

Картина была та еще. Брызги крови на четыре с чем-то локтя. Вытоптанная трава вокруг лужи. Какие-то ошметки на высоких стеблях. Мирослав, стянув перчатку, подобрал один. Принюхался, помял.
- Его прям разобрали. И уволокли по частям. Почему? – окровавленный палец уперся бледному Алоису в грудь.
- Ну…это… - только и сказал паренек.
- Правильно. – Продолжил мысль сержант. – Решили, скрыть следы убиения.
- Или съесть. – Подал голос Гавел. – дровосеки, они ребята крупные. Бульон наваристый выйдет.
- Харч не метай. – Склонился Мирослав над Алоизом. – Оно тебе надо? Тебя ж кормить никто им не собирается.
- Дровянная мелочь жратвой делится только со своими. Да и то иногда. - Рядовой медленно потянул из-за спины тромбон. Сыпанул в широкий раструб ствола мерку пороха, запыжевал, добавил сверху странно светящихся шариков и забил еще один пыж. Алоис зачарованно наблюдал за манипуляциями.
- Думаешь? – сторожко вскинулся Мирослав, до того, ползавший по поляне на коленях.
- Знаю, – коротко ответил Гавел, и начал перезаряжать пистолет.
Сержант с трудом выпрямился на хрустнувших ногах.
- Так, парень, бегом к нашим. Скажешь, боггарты это были. Запомнил? Скажешь только капитану. Ляпнешь кому в деревне – голову сниму.
- А… Старосте тоже нельзя. Понял?
Проводник кивнул.
- И чего стоишь, кого ждешь? Пинка в зад сунуть? – рявкнул сержант на мигом сорвавшегося с места парня.
Гавел проводил взглядом вспотевшую спину гонца.
- Мир, причем тут боггарты? Мы же не в Йоркшире.
- Притом. – Сержант вгляделся во что-то, до того незаметное, болтающееся на колючке. – Если бы я назвал истинных виновников – сам понимаешь что было бы. А так, вся деревня будет гадать, что это за напасть такая. А мы сделаем свое дело и уйдем….

Староста потел и заикался. Швальбе даже кулаком по столу стукнул. Хоть и хотелось немного не туда. Пастор оказался не намного лучше. Он тоже обильно потел и забывал слова. А когда, капитан выложил перед ним пергамент с печатью епископа – вообще, чуть не потерял сознание. Пришлось и перед этим бить по столу, поминая Нечистого. Только так и удалось разговорить. Да и то, представители двух властей часто перемигивались, на многое упорно не отвечали и явно что-то скрывали.
Обычная деревня. Вся жизнь вертится вокруг леса. Нет, ни убийств, ни краж. Все друг друга знают. Да, вервольфы есть. Но сюда не забредают, предпочитая шалить подальше от тракта. Если верить обоим, до полусмерти перепуганным местным властителям, то выходило, что до начала пропаж, все в деревеньки шло по старому укладу. Почти все. Лесорубы начали жаловаться, с месяц назад, что пропадают иногда узелки с обедами. Да вдруг меньше стало по округе зайцев. И многие краем глаза видели, как скользят невесомые тени по кустам…
Скрипнула дверь. В проем сунулся один из сержантов, стоящих у двери.
- Капитан, малой прибег. Говорит, Мир передать что-то просил. Но только лично.
- Лично? – Швальбе поднялся из-за стола, изрядно расшатанного вовсе не легким кулаком капитана. – Сейчас эти ГОСПОДА, - выделил он голосом, - нас покинут, и сразу запускай мальчишку.
«Господа», мелко дрожа, выскочили в приоткрытую дверь. Оказавшись снаружи, не сговариваясь, припустили в разные стороны. Пастор в церковь, а староста Адольф прямиком к Бруне, что жила на краю деревни. Оба спешно решили восстановить душевное здоровье после общения со змеиноглазым капитаном…
Швальбе улыбнулся краешком рта. Мысли обоих читались влет. Один сейчас бухнется на колени и начнет бить поклоны, взывая к милости Божьей. А второй добежит до ближайшей бутылки. И станет оборотнем. Если придерживаться классической модели классификации. Вершвайне. Человек – свинья…
- Входи, не бойся. – Приглашающее махнул застывшему в проходе гонцу. – Что там тебе сказал передать сержант?
Парень судорожно сглотнул пересохшим горлом.
- Ну это… Сержант наказал передать, что багарты это.
- Может, «боггарты»? – уточнил Швальбе.
-Ага! – радостно ответил паренек. – Багарты.
- Благодарю… - задумчиво кивнул капитан. - Боггарты. Значит… Алоис, а кем ты стать хочешь, когда вырастешь?
Деревенский глупо хлопнул белесыми ресницами…
- Художником хочу. Только отец высечь грозится, если не перестану дурью заниматься.
- Зря. – Взгляд Швальбе был все так же пуст. – Из тебя получится неплохой маляр.

Мирослав с Гавелом вернулись уже в темноте. Не снимая оружия, наскоро выхлебали по пол-кувшина дрянного пива, и отправились на доклад к капитану. Швальбе так и остался в доме старосты. Тот все равно, упившись в хлам, дрых под забором, а кроме Адольфа, в доме была только его жена. На которую были отдельные далеко идущие планы.
Капитан только глянул на грязных солдат и наскоро перемотанную тряпкой руку рядового, и сразу вытащил на свет Божий еще один кувшин. Но повместительнее, и совсем не с вином. Следом, появилось и внушительное блюдо с холодным мясом и несколько лепешек. Отчаянно виляющая бедрами хозяйка дома поставила еще несколько свечей. И,покопавшись в шкафчикЕ, достала пузырек темного стекла, загадочно улыбнувшись сидевшему во главе стола капитану.
- Перекусите, потом рапорт. Гавел, тебя врачеватель видел?
- Коновал занят. Местных коров пользует. – Хохотнул Мирослав, вгрызшись в кусок лепешки. – Ну и хозяек до кучи.
- Распустились, как погляжу. – Нахмурился Швальбе. – Что с рукой? Ноги не держат или нашли?
- Нашли. – Буркнул Гавел.
Сержант поспешно запил недожеваное, и начал выкладывать содержимое сумки. Несколько разноцветных ниточек, стебельки травы в пятнышках крови, комочек бурой шерсти, прилепившийся к репейнику.
Капитан растер шерсть между пальцами. Поднес поближе к свече.
- Боггарты, говоришь?
Сержант кивнул.
- Это ты хорошо придумал. Народ здесь не пуганный. – Швальбе положил комочек обратно. – Ну что, майне кляйне, пойдем завтра общаться? - И дернул плечом. – Боггарты говоришь, кхе..

Выдвинулись рано утром. Пока Солнце еще окончательно в права не вступило. И полог леса не стал похож на русскую парную. Швальбе в молодости бывал в тех краях. И в вопросе разбирался неплохо.
Раненного во вчерашнем поиске Гавела оставили на попечении похмельного старосты и вернувшегося под самое утро коновала. Глаза лекаря масляно блестели, поэтому в его рассказы о страшном море, упавшем на местную скотину никто не поверил.
Сержант вывел отряд на поляну, где кончилась жизнь незадачливого Ульриха.
- Начали отсюда. – Ткнул Мирослав в пятно засохшей крови. – Прочесали все вокруг. Нашли малую тропку. Свежая. Тропа чуть прибитая, почти и поднялась вся. Только эти твари забыли, что кровь сочиться любит. И сами за собой весь путь и открыли. Намного лучше хлеба Рапунцель.
- Мир, ты с какой курвой ночевал? – хмыкнул капитан. – Мудреные слова, как из рванного мешка сыпешь.
- Пастор местный провел ночь в бдении и молитвах во спасение, – ответил сержант. – А служанка его, решила, что более богоугодно будет скрасить ночь воителю Войска Божьего.
Тут уж весь отряд грохнул смехом и воплями одобрения. Служанку видели многие, и почти всем она пришлась по вкусу. Сержант расплылся в довольной улыбке.
- Отставить шум! – рявкнул Швальбе, оборвав веселье. – Мир, хватит хвастать. Дорогу не забыл, пока пыхтел?

Через лигу, сержант шедший в авангарде, остановился, подняв ладонь.
- Тишина. Вчера тут стрелять начали.
Швальбе коротко свистнул. По десятку солдат разошлись веером, охватывая неприметную тропу ожерельем ружейных стволов.
- На флангах – внимание! Вперед! - скомандовал капитан, шагнув дальше по тропе.
Стараясь не громыхать сапогами, отряд медленно поднимался по пологому склону, густо заросшего холма.
Заросли вдруг кончились. На вершине даже кустов не было. Только в самой середине росли тесной кучей три дуба. Они переплелись так, что можно было и за одно дерево принять.
- Замечательно. – Звенящую тишину первым, как и положено, нарушил Швальбе. – будем дома, Мирослав, напомни о награде. Только не забудь.
- Да я уж лучше об обедне забуду! – Оскалился сержант. – Так что, не волнуйтесь, герр капитан!
- Смотри, о служанке не забудь. Обрюхатил ведь, как пить дать! – сказал Вацлав, второй сержант маленького отряда. – И жениться, ведь обещал!
- Само собой. – Ответил за Мирослава Швальбе. – Всем рты закрыть, по сторонам смотреть. Говорить иду.
Солдаты сноровисто распределились по вершине. Широкие жерла тромбонов смотрели во все стороны. Очень недобро смотрели. Да и как смотреть прикажете? Чай, не сумасшедшего вервольфа пришли изничтожать, а тварей не в пример умных. Ну и пакостных, соответственно…
А капитан подошел поближе к дубам, положил ладонь на рукоять гишпанской «руки смерти» и начал речь.

Не один раз ее слышавшие солдаты все равно восхищенно хмыкали. Кое-кто, в очередной раз думал о том, как бы капитана уговорить, да записать особо вдумчивые повороты и загибы…
- … А если вы, сучьи потроха, не остановитесь, да не уберетесь подальше, то, клянусь грешным удом всех апостолов и дупем Искариота, на тевтонский крест рваным! Я вам такое учиню, что Содом с Гомморой своей не вытворял! Вам даже цверги покажутся ангелами Господними! Уразумели, выродки песьемордые? Или как?!
Швальбе замолк, переведя дух. Ну и давая невидимым хозяевам холма осознать угрозы и вероятные бедствия.
- Эк, загнул! – шепнул Отто Витман, пришедший к капитану Швальбе прямиком из Антверпена. А уж в морской столице Европы в ругани разбираются не в пример сухопутным крысам.
Невидимки не заставили долго ждать ответ. Из зарослей свистнуло несколько стрел. Но Швальбе уже не было на месте, и костяные наконечники, бессильно разрезали воздух отравленными гранями.
Тут же слаженно громыхнули тромбоны, выкосив картечью ближайшие кусты. А потом еще, и еще.
- Не хотят по хорошему – масло уберем! А вернее, добавим! – выругался капитан, проползший под стрелами до основной части отряда. – Готовь подарок песьим харям!
Солдаты были хорошей целью для зорких лесных охотников. Но мало попасть, нужно еще и пробить. Или, на худой конец, хоть оцарапать. Яд был свежим, хватило бы. Вот только не получалось. Человеки лупили из своих страшных ружей на любой звук. И на каждую шелохнувшуюся ветку. И не один храбрый воин умирал сейчас, получив кусок смертельного серого металла…
Под надежным прикрытием трех десятка стволов, несколько человеков подкатили маленькие бочонки к самой Священной роще. И начали обливать ее водой со странным запахом…
А потом Роща вспыхнула. Жаркий огонь лизнул вечные стволы, куснул корни и опалил жаром дыхания нежную листву…
Ааат Хуум, воинский вождь кобольдов Севера Черного Леса застонал от обиды и злости. Прародители племени уходили в небеса черным дымом, трещали от неописуемой боли. И за что им такая кара?! Ведь маленькие кобольды всего-то съели трех маленьких человеков и одного большого. И все. Но человеков ведь много. Зачем быть такими жадными?! И зачем грозить цвергами? Ведь с ними мир уже второе лето…
Вождь вскинул в небо морду и завыл. Протяжно и злобно. Остатки племени поднялись в последний бой, чуть не затопив разноцветной толпой вершину холма. Вот только пришедшие стреляли и стреляли… И на дымящихся остатках Прародителей остались лежать все, кому Священная Роща дала жизнь.

- Видит Бог и Богородица! Не хотел я этого! - в который раз изливал душу хмурым сержантам преизряднейше нагрузившийся Швальбе.
- Но масло с собой мы взяли. – Ответил Мирослав.
- Ага. Изрядно удивив всех местных. – Вмешался в разговор обычно молчаливый Вацлав.
- Взяли. И сожгли их ко всем чертям! И сожжем снова и снова. Пока хватит сил. – Швальбе разлил остатки вина по кубкам. – Сержанты, как я вашей толстокожести завидую… - Капитан умолк, задумчиво разглядывая перчатку.
- Кто-то видит во сне горящих тварей, а кто-то не хочет видеть слезы женщин, чьих детей мы сегодня спасли. – Мирослав поставил пустой кувшин под стол. – Но как эти полезли всем гуртом, думал все, обосрусь. Их же под пару сотен было.
- Не считая сотни, что мы по кустам накрыли по первости.
- Вот видишь, капитан, а если бы эта стая пошла на деревню? Сколько бы выжило? - Мирослав, не смотря на выпитое, был трезв и сосредоточен.
- В том-то и дело… - Вздохнул капитан. – И как бы нам не было жаль Старых, мы должны драться за людей… Да, чуть не забыл. Мир,кто такие боггарты, про которых судачит весь район?
Старый сержант только улыбнулся в ответ. - Пусть судачат, мне не жалко. Это те же кобольды, но говорят они с йоркским акцентом.

[size=10]"Кобольды" - все. Продолжение на днях будет[/size]