- И что? Мы теперь как залипли под монитором, так и все? С места не сдвинемся? – Однокомнатная квартира слишком мала. И никуда не спрячешься от разбушевавшейся жены. Особенно, когда она в своем праве. И совершенно обосновано ест тебя поедом.
- Коша… - Протянул Андрей, закрывая ноут.
- Что, «Коша»?! – Снова взорвалась жена. – Думаешь, проторчал в бригаде до шести, домой прибежал, и все?! Обязанностей нет – одни права?!
- Влада, если тебе так хочется самой посидеть в сети - пожалуйста, садись. А я к Дымку пойду. Буду ему сказки рассказывать. Про злую маму, которая не может сказать прямо, что она тоже хочет новости почитать. Потому что злой муж уносит общественный ноутбук с собой. – Муж был настолько сосредоточен и серьезен, что Влада не выдержала и прыснула смехом. Сначала в кулак, а потом, уже и не скрываясь в полный голос.
Андрей кое-как выбрался из-за стола и обнял смеющуюся жену. Она совершенно потерялась на фоне «квадратного» мужа.
- Я тебя люблю. – Зарылся лицом в светлые волосы Андрей.
- Я тоже себя люблю. – Фыркнула ему в плечо Влада. – И тебя люблю, мой злой муж. Воть…
- Больше не кричим? – Все еще, удерживая жену в объятьях, уточнил Андрей.
- А надо? Так я сейчас! – Вывернулась Влада и топнула ногой.
- Неа, обойдемся! – Тут же капитулировал муж, подняв руки. – Зачэм крычать,да?!
- Что пишут хоть? А то сел «на пятнадцать минут», и пропал. А потом еще акценты включает, морда негодяйская.
-Больше не буду.
«Честное октябрятское!» - передразнила обычную мужнину присказку Влада. – Так что пишут-то, хоть?
- Ничего хорошего. – Отличное настроение Андрея как рукой сняло. – Классическое «Плохо Дело».
Влада напряглась всем телом.
- Настолько?
- Мягко говоря. – Снова сел за ноут Андрей, и вошел в И-нет.
Тут в комнате захныкал Димка, и Влада умчалась к ребенку. И вернулась на кухню уже с Урусовым-младшим на руках.
- Рассказывай. – И присела напротив, на крохотную табуретку.
Семь квадратных метров простора для маневра не давали совершенно. Вот и пришлось вместить в кухоньку Холодильник, газовая плита, стол и умывальник. Для хозяев места особо и не оставалось. Особенно для Урусова-старшего. Его девяносто кил живого веса и «сплошной вредности» с трудом протискивались сквозь нагромождение мебели, просто жизненно необходимой в хозяйстве. Ценой часто становились синяки в самых неожиданных местах и сдержанное, но матерное шипение сквозь зубы. Сдержанное – потому что ребенок в доме. Нельзя…
- Рассказывай. – Повторила Влада, когда Димка засопел крохотным носиком, уткнувшись в маму. – Только тихо. У маленького температура с утра.
- Не поднимается? Ну, и, слава Богу! А расскажу вот что - пиндосы на днях войска в Сирию ввели.
-Это - знаю. Ты про «Плохо дело» давай.
Андрей с минуту молчал, явно выискивая подходящее сообщение.
- А, вот, есть. « Успешное продвижение войск НАТО к Дамаску остановилось». И куча кадров побитой амеровской техники.
-И что тут такого?
- Особо ничего. Только если учесть, что Китай объявил неполную мобилизацию НОАКа, прикрываясь сборами, В Тель-Авиве восемнадцать взрывов за день. У корейцев заваруха какая-то началась. В Палестине волнения. Кто-то американский эсминец подловил в Индонезии тремя «гарпунами».
- Совсем ты на службе озверел, товарищ старший сержант! Обычные новости, который год. Привыкнуть пора.
-Не могу. И вообще… - Андрей неопределенно помахал ладонью. – Что-то плохое в воздухе…. И ребята все говорят, что давит .
- Это еду надо есть человеческую, а не мужскую! И плохого в воздухе не будет ничего, и давить перестанет. – Наклонилась к мужу Влада, и взъерошила коротко подстриженные волосы.
– Параноик мой любимый! Давай, не засиживайся. А то опять завтра кофеем убиваться будешь с утра. Да на пустой желудок.
- Кысмет, айжен! – Улыбнулся Андрей. – Иди спать. Скоро буду.
И когда Влада была уже в коридоре, сказал :
- Завтра Димка пусть дома сидит. Даже если температуры не будет. А ты, как время будет, « тревожки»-то, проверь.
- Слушаюсь, мон колонель! – Шутливо взлетела ладонь к виску. – Дозвольте ускориться?
-Дозволяю, товарищ старший линтинат! - И ответно «отсалютовал».
А когда, в комнате прекратилось все ворушение предспальное, Андрей пробрался к окну, глядя в темноту спящего города, обхватил голову руками, и тихо попросил кого-то невидимого.
-Отведи, прошу, чем угодно отдам…

афигеть!
ээээ... ЖЕСТЬ, я хотела сказать...

Только -тссссс )))) А что тут такого, кстати?))

мистика?

чем просит? или запятой не хватает перед чем?

и еще:



хде перевод для тех, хто не в лодке?

Да, забыл уточнить. Выкладываю ТОЛЬКО свою часть. Но, восприятию не повредит. Почти до самого конца пересечений сюжетных линий практически нет. Полная версия будет на ВВВ с первого нобря)

да это - ВВГ что - многостаночник???? И учитывая его любовь к разного рода пародиям и жесткому юмору, к которому добавляется твой почти что годзилкореализм, то может получиться что угодно...
даже не представляю что, но понаблюдать интересно будет.


а чего тогда в открытом разделе?

Нет, мистики не будет. Вернее, пока не планируется)) Просто просит....

перевод по мере необходимости))

Кысмет - судьба( тюркс.)

Айжен - любимая( кит.)

Мон колонель - мой полковник(фр)

ЖАЛКО((((


ааа, вот оно чего....


Ого - роман за 20 дней?????

Пока что получается заметный диссонанс. Поэтому, до совместного причесывания и выкладываю только свое - Еще одна причина


затупил-с... Ну, надеюсь, Роман не сочтет за труд, да перенесет по назначению)
Щас попрошу)

в смысле, совместная )))

Утро вторника начиналось по привычному уже распорядку. Чем в бригаде было хорошо – так это то, что особых изменений не было по сравнению с Киевом, где служил так давно и так недавно. В какой-то другой жизни, наверное… Как и в отряде – развод, нарезание задач, их успешное выполнение. Иногда неуспешное, но это как получится. Потом обед, валяние дурака и все, можно прикидывать, что купить из еды по дороге домой.
Вот только не давали покоя новости мира окружающего. И вообще, давило со всех сторон. В ожидании неприятностей бригада насторожилась и замерла. Как огромный разномастный кот перед прыжком. За мышью, или от веника.
Над расположением стоял непрекращающийся мат. Люди пытались снять напряжении как могли. И в большинстве случаев, полагались на «русский армейский».
- Урусов где? – Разлетелся над хим. городком вопль. Надрывал горло личный писарь-порученец майора Пчелинцева, рядовой Михайлов. Порученцу указали направление и сопроводили дружественным пинком довольные жизнью и погодой «дедушки».
- Товарищ старший сержант! – Выпучил глаза, задыхающийся от бега рядовой. – Вас товарищ майор вызывает. Требует, чтобы кабанчиком к нему неслись.
-Может мне еще и хрюкнуть пару раз? – Прищурился Урусов, стоящий перед выстроившемся взводом. – В печень с ноги? Или у кого ОЗК забрать, да тебя потренировать?
Строю такое предложение явно понравилось, и его откомментировали сдержанным смешком.
- Не, нельзя в печень. – Понемногу начал приводить дыхание в порядок рядовой, согнувшись в три погибели. – Но орал, что как можно быстрее. Я дословно и передал.
- Передаст, вы, батенька. – Сплюнул в изрытый десятками ног песок. – Вертайся в зад, гонец наш сизокрылый, и передай, раз так получается у тебя отлично, что старший сержант Урусов сейчас будет. Минут через надцать.
И обернувшись к строю, неожиданно заорал: - Защитный костюм одеть! Газы! – и вдогонку, не предусмотрено никакими Уставами: - Бегом, бандерлоги, фосген ждать не будет!
Взвод, предусмотрительно отшагнув друг от друга на пару шагов, отработанно зашуршал резиной ОЗК, чуть слышно матеря Урусова, Пчелинцева, и прочих изобретателей средневековых пыток.
- Все слышу! Кто речь фильтровать не будет – на «трешку» сейчас побежит. Ускоряемся!
Зам командира взвода одобрительно наблюдал за бойцами. А ведь молодцы, что и говорить. Второй месяц службы у половины, а особо и не выделяются уже. И, относительно укладываются в нормативы. Но побегать все равно придется. Потом. Ибо свята память о капитане Вергелесе, не к ночи помянутому.
-Я к комбату, Соловьев за меня. Москвич, понял?
- Хртф! – Хрюкнул сквозь мембраны противогаза один из бойцов с правого фланга. Одетые по «4б», солдаты были похожи как близнецы, отличаясь друг от друга разве что ростом. Ну и некоторыми мелочами, типа разнобоя шпеньков на ОЗК, различия беретов и всего остального, так заметного опытному взгляду старого сверхсрочника.
- Взвод, отбой! – Скомандовал Урусов. – Саш, как отдышаться - еще разок прогони.
Командир второго отделения содрал противогаз, с видимым наслаждением вдохнул свежего воздуха, не воняющего резиной. Вытер рукавом пот с лица.
-Тык точно, старшой. Усе будет в норме.
Урусов кивнул, и порысил в батальон. Дружеские отношения с комбатом, который тебя в бригаду и затащил, вещь замечательная. Но, если Пчелинцев требует срочно, не стоит слишком затягивать.

- Здравия! – Толкнул дверь комбатовского кабинета Урусов.
- И тебе не хворать, морда махновская. – Оторвался от кучи бумаг майор Пчелинцев, и встал во весь рост. В очередной раз чуть было не смахнув плечом книжную полку. И в который раз невысказанный вопрос у Андрея. Ну не мог представить он себе, как такие люди из мамки вылезать умудряются. Человек-гора, блин.
Урусов пожал протянутую ладонь.
-Как оно? - Снова уронил себя на жалобно скрипнувший стул комбат.
- Лучше всех. Слоны «химию» отрабатывают. Соловей за старшего.
- Справляется?
- Куда он, нафиг, денется с подводной лодки, особливо, если форточку закрыть. Справляется. Даже не верится, что из Москвы.
-Ну, чего у тебя не отнять, так это на людей чутья.
-Отставить словоблудие, товарищ майор. – Урусов присел на продавленное кресло стоящее в углу. – Зачем вызывал так срочно? И вообще, мировая наука давно мобилки выдумала.
- «Мобилки выдумала» ему, наука мировая. А ты звонить давно пробовал? – Ответил майор, откинувшись на спинку. – Думаешь, начальство глупее тебя?
- Вообще-то думаю. – Согласился с командиром Андрей. Но за мобилкой в карман куртки полез.
- Готишно-то, как… - сказал Урусов через пару минут борьбы с иностранной техникой. - У всех?
- Ага. Часа три уже. С самого утра, получается. Если не раньше. Куда дозвониться – проще докричаться. «Дальняя связь» еще пашет, а «сотовая» - в режиме мозаики.А до кучи – еще и Интернет сдох по всей части, и по «дуроскопу» только местное показывают. И на жидов кто-то что-то уронил. Большое и громкое.
- А…
- Вот тебе и ага. Округ тоже молчит. Так что, на сегодня свободен. Хватай «шестдесят шестого» с водилой, и рви в Энск. Влада дома?
- Ну да. Димка что-то приболел. Решили дома оставить, ну их в пень те ясли.
- Вообще чудесно. Грузи апельсины бочками, и возвращайтесь. К Аньке тоже заедь, предупреди. Пусть собирается. Поможешь чего закинуть – с меня пузырь. Кунг большой, все поместятся. Потом – в городок. Ко мне, на служебную. Я на стрельбы после обеда. Все понял?
- Как иначе, Шмель. Только одного не пойму - так серьезно все? – отбросив остатки субординации спросил Урусов.
- Седьмой, я две войны прошел. – Майор неожиданно поменялся в лице, став похожим на статую. - От и до. Мне не веришь, поверь жопной чуйке. Пусть бабы лучше под боком пересидят. Надежнее будет.

«Шишига» завелась на удивление легко. Чихнула пару раз двигателем, и радостно заурчала, в предвкушении дороги. Водитель, ефрейтор Ванька Герман хотел было заикнуться о путевом листе и карточке старшего машины, но не рискнул связываться с «чокнутым хохлом», как частенько, за глаза звали Урусова. Андрей про это знал, но обижаться и не думал. Как можно на правду обижаться? Если сам ты родился в Донбассе, и жил да служил там почти двадцать пять лет.
- Поехали! - скомандовал Урусов, и уткнулся в телефон.
- Едем куда? – Все же решил хотя бы маршрут уточнить Герман.
- К комбату сперва, потом ко мне. Там грузимся, потом опять на Петухова, и в часть. Цигель-цигель ай-лю-лю. Вано, управимся за три часа – с меня бакшиш. Вкусна я и полезная.
- А по-русски никак? – буркнул водитель, разворачиваясь по парку. – Понаехали, понимаешь!
-Понаоставались! - Парировал ворчание ефрейтора Урусов и снова начал терзать многострадальный телефон.
- А если гаишники пристанут?
- Лесом пойдут. – Не отрывая телефон от уха, ответил старший сержант. – Есть! – и быстро-быстро, глотая слова и окончания начал кричать в трубку: - Влада, начинай собираться буду минут через сорок! Вещи, бумагу, карабин не забудь!
- … или ВАИшники встретятся [Военная автоинспекция]. – Продолжал нудить Герман. – Какие там сорок минут, за полдня бы управиться…
- Я тебе сейчас хавальник разобью, и из кабины выкину! – обернулся к нему Урусов. – Нет, Кошка, не тебе, зольд тут страх потерял! Все поняла? Умница! Скоро буду.
Спрятав телефон в карман, Андрей уже всем корпусом развернулся в тесной кабине и прошипел Герману в ухо: - Мы сейчас гоним очень быстро. А потом еще быстрее. А если гавкнешь под руку - сделаю, что обещал. Осознал, военный? – Уже нормальным голосом спросил Урусов у побледневшего водителя.
-Осознал. – Только и ответил тот, вцепившись в руль побелевшими пальцами.
-Вот и отлично, вот и молодец. Педальку в пол, и полетели, сахарный мой.
Им очень повезло. Толмачевское шоссе было практически пустым. А оба стационарных гаишных поста проводили «шишигу» скучающим взглядом. Катят куда-то военные, да пусть катят. Денег у них нет, а возни много.
Возле дома Пчелинцева мест не было. Все занимали машины жильцов.
- Нафиг. Стой на дороге. – Оборвал все попытки припарковаться Урусов. – Скоро буду. Если что – всех на хер. – И выпрыгнул из кабины.
Так, подъезд закрыт, но это мелочи. Подходящая проволочка в кармане лежит уже лет двадцать. Шшшш, клац! И трех секунд не прошло. Практика большая, а опыт не пропьешь. На Украине магнитными замками баловаться начали только в начале двухтысячных, а то этого, хочешь в подъезд войти – изволь с замком разбираться. Так, что Андрей когда-то даже от ключа от маойрской двери отказался, отдав свой экземпляр жене.
Урусов пролетел по лестнице и забарабанил в дверь. Звонок сломался еще месяца два назад, а отремонтировать все руки не доходили. Да и кулаком надежнее всяко.
Дверь открыла заспанная Анна. Жена Шмелевская. Полдень почти, а она глаза только протирает.
-Аааа… - Андрей, привет! Заходи. Если хочешь.- Ну не любили друг друга подчиненный и вторая половина. С момента знакомства, притом. Бывает, оказывается, не только любовь с первого взгляда, но и ненависть. И редко когда они удерживались от шпилек взаимных…
- Спасибо. Мне и тут хорошо. Глебыч передать сказал, чтобы собиралась и сама готова была. Я через час с мелочью заеду. В часть съезжаем.
- С чего бы вдруг? – Удивилась Анна. – Ну ладно, раз Вовка сказал, буду собираться…
Уже сбегая по лестнице, Урусов прокручивал разговор снова и снова. Лярва. Никто собираться не будет. Сейчас попробует дозвониться до Шмеля, плюнет, и завалится снова спать. Слава Богам, хоть дети в Балтийске…

Влада с Димкой были собраны уже. Шесть огромных сумок стояло в коридоре, перегородив его почти целиком.
- Все взяла? – Только и спросил Урусов, и, не дождавшись кивка, подхватил первую и потащил вниз. Благо, второй этаж всего. Хоть в окно кидай. Если пропихнуть сможешь.
На выходе, он метнул сумкой в чуть не упавшего ефрейтора.
-Ванек, я выношу – ты грузишь. С запасом только трамбуй.
Взбегая по лестнице, Андрей чуть не сбил соседку, решившую выбраться на улицу.
-Ой, Андрюша, а ты телевизор-то смотрел?
-Нет, Раиса Петровна, не любитель. Дайте пройти, пожалуйста, спешу очень.
-Вот и хорошо, что не смотришь! А то там страсти сейчас такие показывали! На Израиль арабцы бонбу уронили. Ядерную. Японцы с китайцами на морях задрались. И Путин-то, с нигрой мериканской, по прямому эфиру ругался. Шибко слова пакостные друг дружке говорили. Сою какую-то поминали через слово!
Последние слова Андрей осознал уже в квартире.
Блядь. И все что сказать можно. Подхватил сразу две сумки и потащил на площадку.
- Кошка, звони Шмелю! Гроза-17, драть ее в сраку, да жопой на пенек! - И сорвался на крик: - БЕГОМ!!!!!
Есть все же, наверху кто-то…. И Влада дозвонилась до Пчелинцева с первой попытки, шепнув: «Гроза - семнадцать, Андрей передавал.» И отшатнулась от динамика, который взорвался матом. А потом замолчал.
-Андрюш… Что это было? – Растерянно спросила она у мужа, волокущего по ступенькам последнюю сумку-Это? - Сбился с шага Андрей. – Это – девяносто девяти процентная вероятность ядерной войны. Ты ноут взяла?
- Да, взяла. Карабин в этой лежит, документы и деньги у меня. - Обыденный вопрос отсрочил панику, отодвинул на второй план.
- Умница. Теперь давай вниз, там «шишига». В ней паренек. Ваней зовут. Садись, я сейчас. Пусть заводит.
Жена побежала вниз. Андрей прошелся по квартире, проверяя везде ли свет-вода-газ погашены и выключены. Все в порядке. Кошка – умница. Теперь можно закрыть дверь, и спускаться к машине. Стараясь не думать о том, что, скорее всего, сюда уже не вернуться. Никогда.
Взвыл некормленым Кипеловым телефон, радостно докладывая о пришедшей смске. Кто там порадовать хочет? «Перекрест Петухова – Малыгина. Пацан. Красный рюкзак. Юринов Борис. Рассказывал. Забери. Шмель» - Этого еще счастья на голову не хватало!!!
Грузовик петлял по узким переулкам. Пробираясь к нужному месту. Есть. На перекрестке топчется худощавый паренек. Вроде под описание подходит.
- Какие люди… Точно, конь шахматный. Наш клиент! Вано, прижмись к прохожке! – Скомандовал Урусов, на ходу приоткрывая дверь. – Юринов, ты?
- А, что… - Испуганно посмотрел на машину худощавый паренек, медленно бредущий по тротуару с блаженным видом. – А… Да, Юринов, Борис! Привет! А вы – Андрей? Мне позвонили, сказали… Я сегодня турнир выиграл! Гроссмейстер уже! А еще, мне тут звонили. Про войну какую-то говорили. А я стою, жду. Никто не едет.
- Дождался. Приехали. Андрей. Урусов. С победой - поздравляю. Лезь в кунг. – Урусов вылез из машины и стал рядом с парнем. Тот ниже был на полголовы, и вдобавок, Андрей в плечах шире как бы не раза в полтора. Вместе они настолько смешно смотрелись, что Влада не удержалась и засмеялась.
- А зачем? – Недоуменно спросил Юринов.
- Как зачем? На войну поедем. Отмечать на полигон бригады моей. Я с генералом договорился. С настоящим.
- На полигон?! Стрелять?! А оно мне надо? – Возмутился юный шахматный гений.
- Надо. Только ты этого еще не понял. Быстрее. Нам народ еще собирать. В отказ пойдешь – морду разобью. Или «китайскую ничью» организую. – И, не дожидаясь следующего вопроса, Урусов захлопнул за самарским гостем противно задребезжавший люк.
- Это что за задрот такой? – Поинтересовался ефрейтор, когда Андрей махнул рукой, поехали, мол.
- Это не задрот, а надежда российского шахматного мира. Борис Владимирович Юринов. Брат комбатского друга.
-Потапова, который? - уточнил Герман. Практически личный водитель Пчелинцева просто по статусу своему знал все и всех. Положено уставом.
- Хрен его знает, вроде как потаповский родич. А там, у Шмеля друзей как раз ему на второй батальон наберется. Сам знаешь
- Понятно…. – Протянул ефрейтор. И подвел итог. - А на вид – задрот.

До стрельбища было ровно восемнадцать километров. И сто пятнадцать метров. Как раз пробежаться часа за два с половиной, за три часа отстрелять положенную программу, собрать гильзы, и можно выдвигаться в бригаду. Чтобы успеть на крайнюю смену ужина. Все не раз проверено и просчитано.
Только сегодня не выходило ничего. С начала, прапор со склада РАО долго и нудно мотал нервы на колючую проволоку, подписывая бумаги. Нужные и как обычно, потом вдруг заклинило дверь «оружейки», да так, что пришлось чуть ли не направленным взрывом сносить…
А внутри колотила мысль «Быстрее, быстрее, быстрее»…И уходить не хотела.
Наконец, колонна выдвинулась в сторону балки, еще в 40-е, облюбованной под проведение стрельб. Пчелинцева мотало по всей кабине раздолбанного УАЗика. Дорога та еще была, не зря прозванная многими поколениями срочников «Дорогой Смерти». Неожиданно завибрировал телефон. Майор даже испугался немного. За день отсутствия связи, он и позабыл про мобильник.
На экране высветилось «Кошка»
- Привет пушистым старлеям! Что там?
Старый армейский четырехколесный трудяга много в жизни видел и слышал. Но он чуть не перевернулся от взрыва комбатовской ругани.
Водитель крутанул руль, выравнивая машину в колее.
- Что там? Генералы московские?
-Хуже! Намного…. Тормози!
Над растянувшейся змеей батальонной колонной взлетела команда «Бегом, марш!»
Солдаты, матерно поминая всех, кто на ум пришел, ускорялись, сбивая плотнее ротные коробки.
А у майора все начало плыть перед глазами. Оставалось только «Будут бить по бригаде. Полигон в балке. Склоны крутые. Вероятность есть»
Снова зазвонил телефон. «Потапов». Тоже майор, тоже Владимир. В Тадже сейчас, по Фанским горам шляется. Чечню вспомнить решил, бродяга….
- Влад, хватай жопу в горсть и прячься. Гроза – семнадцать!
Пчелинцев уронил телефон мимо кармана и закрыл глаза. Влад умный мужик. И помнит кодовую таблицу 56-года.... Теперь осталось только ждать. И гнать батальон как можно быстрее. Опомнившись, толкнул водителя в плечо.
-Газуй! – До полигона с километр осталось. Пять минут, от силы. Проводная связь есть. ТА-57 из помех признает только перебитый кабель. На бригаду проще получится выйти оттуда, чем возвращаться.
И где-то на самом краю, сидела кусачая заноза. Догадается Урусов, что в расположение лучше не соваться или нет? И не пошлет ли его Анька, подумав про глупую шутку…

Что-то лишнее. Можно так:

Можно и так. Спасибо! Пок ане исправляю, потому что, есть вероятнсоть, что придется многое переписывать.

ууух жуть какая, надеюсь такого никогда не будет происходить, тем более у нас военных нет, а то придется тока смотреть дуроскоп и ужасаться и ждааать смерти

это еще не жуть.... как грица - "То ли еще будет..."хотя, ессно, до банальной чернухи постараюсь не опускаться.

Люди все же что-то начали понимать. Или новости дошли. Или интуиция сработала. Толмачевское шоссе забито еще не было, но все предпосылки имелись.
Ефрейтор сосредоточенно вертел баранку, стараясь протиснуться в любую щель потока. Седьмого начало колотить крупно дрожью.
- Андрей, плохо? – погладила по плечу Влада.
- Неа, Солнышка, хорошо все. Просто….
- «Просто» – по-молдавски - гандон! – Выдала сквозь зубы Анна. Урусов все же смог себя пересилить, и вытащил ее из квартиры, не обращая внимания на вопли о «ненакрашенности» и «неготовности». И сейчас все сильнее и сильнее жалел об этом.
- Аня, не нагнетай. – Посоветовала Влада. – И без тебя тошно.
- Пить надо меньше! Тошнить и не будет – Вскинулась майорская жена. И тут же получила затрещину. Ладонь Урусова впечатала ее в подголовник. Андрей перегнулся через Владу, наклонился к Анне поближе. И оскалился ей в лицо.
- Заткнись. Влада не пьет. Вообще. Чем недовольна – Шмелю расскажешь. А пока -фонтан забила. И не скули. Ведь времени не пожалею, достану коня нашего шахматного из кунга, и тебя там закрою. И отопитель включу. Чтобы угорела к херам. И больше при детях нехорошие слова не говорила.
Ошарашенная Анна вжалась поглубже в кресло, пытаясь отодвинуться от слетевшего с катушек сержанта.
- Не ссыте, Анна Евгеньевна. – Сказал Герман, не отрываясь от дороги. – Мне он вообще, обещал из кабины выкинуть, и ничего. Андрей Михайлович у нас добрый.
- Как собака. – Сел обратно Урусов. – Ванек, тормозни на секунду. Мне в кунг надо.
Когда за старшим сержантом хлопнула дверь, Анна все же сумела, преодолев шок спросить:- Влада, ты как с ним живешь вообще?! Он же на всю голову больной!!!
- Думаешь, я лучше? – Улыбнулась Урусова. – Он вообще хороший.
- Когда спит зубами к стенке. Хохол чокнутый. – Вмешался в женский разговор водитель.
- Вань, язык придержи. А то мне ведь и Андрея не надо. Сама глазоньки блудливые вышкарябаю! – Ласково улыбнувшись, пообещала Урусова.
- Держи! – Просунул в кабину приклад карабина Седьмой. И запрыгнул сам. – Поехали, Вань, поехали.
- А это зачем? – спросила Влада, передавая оружие обратно.
- Шоб було. – Коротко ответил Урусов и вбил ладонью магазин. Со звонким лязгом взвел затвор и поставил «тигра» в ноги, прислонив стволом к стойке кабины. – Толпа там подозрительная шибко. Ванька, в пахоту уходить будь готов.
- Всегда готов. – Отозвался ефрейтор. – Как юный пионер прямо.
- Вот и замурчательно.
«Шишига», не сбавляя скорости, подъехала к перекрестку. Нужная дорога была заблокирована перевернутой фурой, возле которой толпилась с десяток «пацанчиков». И начинала формироваться качественная такая пробка, машин на сорок.
Герман погудел клаксоном. На армейский грузовик с неудовольствием начали оглядываться. Но к краю сдвигались, оставляя узкую тропинку - только протиснуться
- Влада, малого в ноги. Сами туда же по свистку. – Сказал Урусов, нервно поглаживая приклад. – Очень уж ребятки эти не нравятся. Ванек, ключ на старт. Наверное, сейчас будет махач.
- Че гудишь, борзый самый? – Проорал со стороны Германа подошедший вплотную «пацанчик». Барсетка, кожаный жилет, наглая отожранная харя…. Если бы в кабинет не сидело две женщины и сын, Урусов может даже смешным бы нашел кадра эдакого. - Не видишь, гайцев ждем. Мы ждем, и вы ждите!
- Номера не видишь? – Высунулся в полуоткрытое окно ефрейтор. – Или с армейцами проблем желаете?
- Че?! - непонимающе захлопал глазами «бык». – Это у тебя сейчас проблемы будут, лошара! – И заорал своим – Пацаны, тут служивые в корень оборзели!
- Бабы – вниз. Ванька – газуй. – Флегматично сказал Урусов. И высунулся по пояс из окна. С «тигром» в руках. Гражданский клон «Драгуновки» два раза выплюнул коротенький язычок пламени.
«Быки» тренированно попадали на дорогу. Прикрывая затылки скрещенными руками.
- Вспышка со всех сторон. – Прокомментировал Герман и придавил педаль. Грузовик натужно взревывая двигателем пробрался по обочине. Пропахав бампером внушительную борозду по борту «лексуса».
- А теперь, рви на всех парах. – Влез обратно Урусов и снова поставил карабин в ноги. От «тигра» резко запахло кислой гарью сгоревшего пороха. – Пока не прочухались и стрелять не начали.
- Никого не убил? – поморщилась от запаха Влада.
- Неа. Обе в двигатель головному. Мы ж не звери. Зато трижды подумают, как решат на наших наезжать.
- Сомневаюсь…. – Прошептала про себя Анна, мелко крестясь. – Что не звери.
Мерно гудит мотор, легкий ветерок гуляет по кабине, мигом выдув пороховую гарь, солнце ласково греет, не обжигая. Монотонно бубнит что-то себе под нос Герман….
- БЛЯ!!!!!!! Ванька, против волны!!!! - Машину словно приподнял кто-то огромный и уронил обратно, особо не заботясь о сохранности содержимого. Анна с размаху треснулась головой в потолок и проснулась окончательно. Ошалело глядя по сторонам, она увидела, как в направлении далекого уже Энска встают странные грибы, так похожие на не раз виденные в кино…
Ефрейтор все же сумел развернуть тяжелую машину задом к ударной волне. «Шишигу протащило метров десять по дороге, но перевернуть не сумело. Двигатель зачихал, но продолжил тянуть. Грузовик медленно поехал дальше, прихрамывая на каждом метре
- Вот и все…. – сказал Урусов. – Случилось…
- Это что?! - Забилась в истерике Анна. И привычно замолчала, получив по лицу. Теперь уже, симметрии для – от Влады.
- Так, Ванька, тормози. – Начал раздавать указания Урусов. – Сейчас, на раз-два девчонки перебегают в кунг, закрывают все дырки, и сидят, пока не скомандую. Там, под печкой ящик стоит, в нем пузырь. Советую по сто грамм.
- Зааачем? – Спросила потерянно Анна.
- Стронций из организма выводит. Настроение повышает. Кошка, тяни эту дуру, пока не пришиб. Переоденьтесь сразу, шмотки в пакет, потом выкинем. И Димку переодеть не забудь. Да, и /Яшке можешь все объяснить. Начнет панику - бей в ухо. Ты можешь.
- А вы? – Подняла глаза на Андрея жена.
- А мы - успеем. Беги, Солнышка.
Хлопнула дверь кунга, отрезая двух женщин и одного ребенка от мира.
- Что делать будем, старшой? – Спросил Герман, уронив голову на руль.
- Ехать. Но не в бригаду.
- Так….
- Думаешь, по ней не врезали? – Хмуро сказал Урусов, разглядвая трещинки на лобовом стекле. - А я вот, думаю, что врезали. С двух рук. Мы - цель чуть ли не стратегическая….
- И что предлагаешь?
- Предлагаю? - задумался на секунду Седьмой. – А что тут думать. Едем потихоньку, в дозиметр смотрим внимательно. Повышение фона резкое – все, сектан кысмет.
- И тогда что?
- Вань, ты мой товарищ или ядерной бомбы? Так и не задавай вопросы, на которые ответить не могу. Поехали.
Ободранный грузовик тронулся с места и покатился в сторону воинской части….

Дежурный по полигону ничего понять и не успел. Бригадный УАЗик влетел на территорию. И него выскочил взмыленный майор и побежал в сторону КПП.
-Глебыч, что случилось? – Прапорщик Андрушко майора Пчелинцева знал давно, и никогда его таким не видел.
- Саня, потом! - Отмахнулся от него майор. – Связь есть?
- Труба глючит страшной силой, а проводная час назад в норме была…
- Спасибо. - Майор уже накручивал «тапик», зажав трубку плечом. – Сейчас батальон подойдет, ребятам мозг не сношай, с бумагами разберемся. Да, Саш, просьба еще. Выскочи, да бандерлогам моим скажи, чтобы сразу в закрытый тир трамбовались. Все сразу. Потом объясню все. Да, гребанные связюки, пнем их об сову да на глобус, любить их в антенну роликовую! - заорал вдруг Пчелинцев.
Да как скажешь, мне-то, что, сам понимаешь. – Не стал спорить прапорщик.
Майор пытался достучаться до бригады. А в ворота полигона уже начала втягиваться вторая рота…
- «Кипарис» на связи! – Откликнулась наконец-то бригада голосом сержанта Сидорчука.
- Ярый, здрав будь! На Командора выведи. Срочно!
- Легко! С те… - В трубке зашипело так громко, что Пчелинцев отдернул даже трубку от уха. – Майор! – Закричал Сидорчук. – Война! Пизде…
И связь с бригадой оборвалась.
Пчелинцев кинул трубку на стол и выскочил из помещения КПП.
- Вспышка сзади! Бегом!!! – И сам, подавая пример, растянулся за невысоким бордюром
Хорошо, что сейчас третья рота заходила. С ротного, которой майор ушел всего несколько месяцев назад. Его рота. Родная и любимая. Во все отверстия любимая. И привычная к тому, что нельзя игнорировать приказы Владимира Глебовича. А надо их исполнять. Тут же и как можно быстрее. Любой ценой.
Солдаты попадали в пыль, на доли секунды замешкавшись, плюхались сержанты. Только два старлея так и остались истуканами на дороге. Их-то, ударной волной и снесло, кинув с размаху на несколько метров.
Над головой прошелестела раскаленная волна. Кто-то из солдат не выдержал, вскочил и побежал. Пока не нахватался легкими перегретого воздуха и не упал. Забившись судорожно.
Не поднимая головы от земли, майор прохрипел: - В канаву! Ползком! Или ждать!
Ждать долго не пришлось. Через полминуты все повторилось. Пронеслась над залегшей ротой ударная волна, и снова окатило жаром.
Майор с трудом поднялся, машинально отряхнув испачканный пылью камуфляж
- Рота! – Солдаты зашевелились. – Слушай мою команду! - Сорванное горло не давало проорать так, чтобы услышали и те, кого от удара закрыл крутой склон балки, на дне которой располагалась длинная коробка пистолетного тира. Но это не страшно. Можно и повторить.
- Две минуты! Построиться! – Надсаживался майор. А рота спешно вскакивала, отряхивалась и становилась в привычное место в строю. Пчелинцев сейчас нарушал все мыслимые и немыслимые параграфы. Подразделение - рассредоточить, по возможности укрыть за складками местности, замаскироваться… Вот только рассчитаны те уставы и инструкции на железобетонных строителей коммунизма, а не на пацанов нынешних. Из которых военкоматы сейчас до трети количества бракуют.
Вот и приходиться тратить драгоценные секунды и, сначала порядок наводить, и только потом уже выполнять предначертанное строгой буквой.
Рота выстроилась удивительно быстро. Замерла в ожидании. Только косились в сторону бригады. Над которой медленно рассыпался огромный страшный «гриб» взрыва…. Лежать остались только хватанувший гари рядовой и два взводных, да вяло тряс головой, сидя на корточках, явно контуженный ротный.
- Фельдшера – оказать помощь пострадавшим. Соловьев, твои в помощь! Занести на КаПэ, дальше по обстановке! – тут же из строя выбежали три санинструктора, и несколько солдат из первого взвода бросившихся к офицерам. Спасало, что хоть один из фельдшеров Чечню прошел, и знал что делать….
- Остальные – бегом марш в стрельбище. Через десять минут построение – доведу обстановку! Андрушко, ко мне!
Обалдевший от круговорота прапорщик протолкался сквозь бегущих солдат.
- Звиздец какой-то, Глебыч, что за ерунда-то?
- Это не ерунда. Это люминевый самолет уронил на нас ядрену бомбу. И настает большой звиздец.
- Не гони…. – Начал бледнеть прапор. - Какая бомба? Зарплата ведь завтра. Мне алименты платить…
- Пиздец твоей зарплате! - Сорвался майор. – И тебе пиздец! И алиментам твоим! На спине крокодила нарисую! Потому что придурок! Мы щас радиацию хватаем как чернобыльцы, а ты тормозишь хуже эстонца. У тебя дозиметр есть?
- Да был где-то… - Растерянно ответил Андрушко.
- Вот и ищи быстро. Найдешь – пробей сколько, и доложишь. Выполнять! - Рявкнул Пчелинцев на дежурного.
Когда прапорщик скрылся на КПП, майор подошел к УАЗику и устало присел на бампер. Пара минут есть. Можно прийти в себя попробовать. Очень хотелось застрелиться. Нельзя. Можно только идти, и пытаться объяснить плотно набитому в «пистолетку» батальону, что началась Война. А может и кончилась уже. И от бригады остались только они. И их автоматы.

Самое главное – сказать самому себе «Все. Встал и пошел!» Пчелинцев тяжело встал с бампера УАЗика и похромал к тиру. Странно. Вроде бы ничего ногой не задевал, а болит. Падал когда, наверно. Или боишься ты, майор, к своим людям идти? И выдумываешь теперь глупости всякие.
В плотно набитой коробке «пистолетки» дышать было нечем. Снаружи жара - и тут надышали. Триста с лишним человек. О каком-либо построении и речи быть не могло. Так, сбились поплотнее, да в центре что-то типа просвета оставили. Тебе, майор, оставили. Не отмажешься.
Пчелинцев молчал. Молчали и солдаты. Все понимали, что это не учения. А намного серьезнее. Кое-кто уже и до истины дошел. По глазам видно было.
- Товарищи… - Наскоро придуманные слова мгновенно вылетели из головы. Комбат замолк на мгновение. Но, решился. Как перед, в воду прыжком. Или с парашютом. – Короче, бойцы! Сиськи мять не буду. Война.
- Бля…. – Прошелестело по задним рядам. Передние продолжали молчать. Поедая майора глазами.
- Вот именно! А кто еще раз перебьет – тому хребет перебью. Ферштейн?!
- Так точно! – Ответили из рядов, хихикнув при этом. Понятно, Лисов выкаблучивается. Дембель херов.
- Вот и замучательно. Продолжаю, мучачи и амиги. – Пчелинцев, как обычно с ним и бывало – начал раскачиваться на носках. В такт речи. – Война. Кто с кем – не знаю. Без пиндосов никак не обошлось. Надеюсь, и мы в долгу не остались. А посему…
К майору подбежал Андрушко, сжимая в потных руках старый, советский еще ДП-12. И что-то зашептал Пчелинцеву.
- Благодарю за службу, товарищ кусок! – Вскинул ладонь к берету комбат. И снова обратился к бойцам. – … А посему – могу обрадовать. Замполита с особистом скорее всего размазало. Но, свинцовые трусы носить не будем! Радиация в норме! Ну, почти! Отставить радости и прочую гомостятину! – оборвал комбат начавшийся галдеж. – Или забыли, урюки, кто страшнее радиации тут?! Так напомню!
Батальон сразу смолк.
- Командиры подразделений – ко мне! Остальные – во двор!
К майору строевым шагом подошли офицеры, начав представляться согласно устава.
- Отставить политес! Минуту. – И когда, в помещении никого из солдат не осталось, комбат взгромоздился на стол для чистки.
- Нога стоять болит. Приложился где-то. – Объяснил он. - Все всё поняли? Что случилось, в смысле? А не какого беса я на столе сижу.
- Как не понять. – За всех офицеров ответил капитан Сундуков. Самый старший после Пчелинцева. Тоже из «чеченцев». – Глебыч, ты все четко обрисовал. Что предлагаешь?
Майор поерзал на столе, пытаясь поудобнее расположиться. Колено начало крутить все сильнее и сильнее.
- Что там предлагать, товарищи офицеры. Мы – в жопе. В глубокой. Но мы в тельняшках. Хуле. Приказываю: Выслать в сторону бригады «козла» с дозиметром. Если найдутся еще – отправить по отделению на штуку. Будет фон наверх лезть – пусть катаются, замеряют. Нам примерная картина нужна. В разведку – только добровольцы. Ром, сам понимаешь. Только ты. Бойцов и стволы – по усмотрению.
Сундуков оскалился в усмешке. – Как иначе, Глебыч! Я пошел?
- Давай. БэКа по максимуму. В «козле» гранат четыре ящика. Три выгружай. Четвертый – твой. Только в городок, к общагам, не лезь сразу. Успеешь жену проведать.
- Щедро. – Снова улыбнулся капитан. – Ушел.
Майор проводил разведчика кивком. И продолжил.
- Остальные – распределить оставшийся боекомплект по личному составу, занять круговую оборону. Разрешаю загнать на вышку кого поглазастей. На любой шухер – приказываю отвечать огнем. Предупредительный в голову и все такое.
- Товарищ майор! - Весь потянулся с вопросом лейтенант Терентьев. Взводной – два, первой роты. – Разрешите….
- Не разрешаю. – Рубанул кулаком воздух Пчелинцев. – Если все, то уже все. А если нет – успеем.–Майор сполз с насиженного места. – Потом - по обстановке. Да, чуть не забыл. После раздачи – доклад. Ждем разведку. И что там подбитые наши, кто в курсе?

Пчелинцев тяжело встал с бампера УАЗика и похромал к тиру.



- Что там предлагать, товарищи офицеры. Мир рухнул в глубокую жопу. Но мы в тельняшках.

Вот тут не соглашусь))) Капитан Шмелев именно так характерезует происходящие проблемы

- Что там? – дернул Герман Седьмого за рукав.
Урусов сполз с пригорка, и молча отдал бинокль ефрейтору.
Водитель улегся, и поднес оптику к глазам.
- Ого, ну ни хера ж себе –И тут же скатился к Седьмому. – Сектыш.
- Мягко говоря. – Забрал Андрей у ефрейтора бинокль, перекинул ремень через шею и сел в траву, не беспокоясь о чистоте камуфляжа.. – Везет не только дуракам, но и тормозам. Десять минут не хватило.
- Что делать будем, старшой? – Рядом с сержантом присел на корточки и Герман.
- Да хер его знает, если честно. Вроде как ракеты у всех кончились. На голову ничего не ляпнется.
- А вдруг?
- Если вдруг – то будет бесплатно, сразу и для всех. «Терру» не посеял?
- Обижаешь! – искренне обиделся Герман и достал маленький дозиметр, больше похожий на помесь калькулятора с телефоном. – Включать?
- Нет, орехи колоть. Сколько?
- 27-28 микрорентген. Это как?
- Это - единственная новость за сегодня хорошая, вот что это, Ванья! Норма для наших краев - 17. Поверь старому химику-дозиметристу. – Грустно улыбнулся Седьмой, и устало увалился на землю. – Боженька не фраер - своих любит. Похоже, на город не пожалели, а по бригаде влупили обычным. «Томагавк» или «Трезубец», какой. У нас до Новосиба сколько по прямой?
Герман прикинул и ответил: - Если по дороге – то 75 примерно, если как ворона летит – 60 с мелочью.
- Нормально. Сколько в городе - представлять не хочу и не буду. А мы даже без ОЗК обойдемся. Если ветер не переменится, конечно. Не дай Бог, на нас развернет – можно сразу хозяйство на пень класть. И топор точить. Живем! – Хлопнул Урусов водителя по колену и вскочил на ноги. – Выпускай девчонок и интеллигента. Нехай воздухом подышат. И пусть Влада подойдет. С карабином. А сам, проверь машину, и за ветром следи. Направление менять начнет – ори. И постарайся, чтобы по-светлому успели. Боюсь я по этой «линии фронта» ехать. Да, и комбатовской не говори ничего и сюда не пускай. Сейчас нам только истерика нужна. Для счастья полного.
Водитель кивнул и, зачем-то, пригибаясь, побежал к забарахлившей чего-то, «шишиге», оставленной в посадке, метрах в сорока от них.
- А мы, пока время есть, присмотримся. – Сам себе под нос проворчал Урусов, и снова занял пост наблюдения.
- Думала, уже, забыл про нас. – Рядом с Андреем легла на траву Влада, и вскинула карабин к плечу, рассматривая через оптический прицел территорию бригады. – Ой!
- Угу. А я на эту красоту уже насмотрелся. Похоже, что две-три ракеты не пожалели. С хорошим таким зарядом.
Влада, отложив «тигр» и глядя в сторону, спросила: - Живых не видно?
- Неа. – Мотнул головой Урусов. – Потому бока и вылеживаю.
- А раненные?! – Повернулась к нему жена. На лице блестели дорожки слез.– Им же помочь надо!!! А мы тут лежим?! Там же Вовка! Там же все!
- Кошка! – Андрей притянул, попытавшуюся было вырваться, Владу к себе и обнял. – Солнышка моя, ну ты же эмчээсница, ты же по гражданской обороне экзамены сдавала! Ну, подумай сама!
Урусов крепче прижал плачущую жену и продолжил шептать на ухо.
- Кто под удар попал, тот погиб уже. Раненных не бывает. А если и будут – у тебя операционная есть? Или собралась иголкой из берета ноги – руки пришивать?!
- Не все погибли!!! - Снова забилась Влада.
- Не все, кто же спорит. Кто должен был – уже умер. Или сам себе помог. А я не хочу в пузо очередь получить. От выжившего и злого. Сейчас пойдем. Ванька машину отремонтирует, и пойдем. Честно-честно. Не обманывал же ведь никогда, Кошенька, сама вспомни, ведь ни разу.
Влада прижалась к Седьмому уже сама. – Ни разу…. – И зарыдала, уже не в силах держаться.
- Вот и сейчас не обманываю. – Гладил по хрупкой спине плачущую жену Урусов, глядя куда-то, ей за плечо. – И все будет хорошо. Ты поплачешь сейчас, успокоишься. И все хорошо будет. И Шмель живой, и Соловей, И Ромка – Сундук. Вот увидишь. Они на полигон ведь уходили. А там склоны крутые, волна сверху любая пройдет!
- Точно? – попыталась улыбнуться сквозь слезы Влада. – Пройдет?
- Конечно, пройдет! Сама вспомни! А, забыл! Ты же не была у нас еще ни разу. Успокоилась? – Урусов мягко поцеловал жену в лоб. И, неожиданно, лизнул кончиком языка переносицу. Влада фыркнула рассержено. – Вижу сам, успокоилась! - Повторил поцелуй Андрей. – Малой как?
- Нормааально… - Шмыгнула носом в последний разКошка. – Они с Анютой общий язык нашли сразу. Сейчас сидят на сумке и сказки рассказывают.
- Вот и пригодилась. Королева…
- Да хорошая девчонка, чего ты взъелся так?
- Стандартная неприязнь быдла к аристократии. Пора привыкнуть. – Подмигнул Андрей и с большим трудом уклонился от подзатыльника.
- Тебе сколько раз говорить, чтобы не смел себя быдлом называть?!
- Пока им быть перестану! Проехали, ага? И не надо меня сковородкой бить! – На этот раз уйти от удара не получилось.
Урусов задумчиво почесал загудевший затылок.
- На границе ни разу не грохнули. Бомба мимо пролетела, зато родная любимая жена до смерти забить готова! Ладно-ладно! - примиряющее выставил он ладони вперед. – Подурковали и будет. Студент как?
- Терпимо. Все порывался бежать куда-то, но как грохнуло – сразу успокоился. Даже выпить попросил.
- Будет толк из парня, сто процентов даю. Хоть на вид – задрот-задротом!
- Вот все у тебя плохие!
- А то. Я один хороший. Пора привыкнуть.
От очередного избиения старшего сержанта спас кашель Германа. Водитель стоял метрах в трех от «лежки» и задумчиво наблюдал за семейными разборками.
- Вот гляжу я на вас и ничего не понимаю. Вроде как миру нашему конец настает, бомбы сверху падают, люди погибают. А им бы вместо того, чтобы по земле кататься, пообниматься самое время подходящее…
- А сам-то, чего в истерике не бьешься? – Спросил Урусов, пряча бинокль в футляр.
- А у меня «Фоллаут» - с детства любимая игра. А тут, блин, интерактивная реальность в полный рост. ГАЗон больше не хрипит. Поехали, старшой?
- Поехали! - закинула «Тигр» за плечо Влада и чуть ли не в припрыжку, побежала к машине.
- Похоже, что не только я по Пустошам бродить любил… - Проводил Урусову Герман.
- Кому сейчас легко, Вань….

[size=11]- Докладывайте, товарищ капитан! – устало сказал Пчелинцев, сидя на груде кирпичей. Что тут раньше было, он вспомнить не мог. Как не пытался.
- Что там докладывать, комбат… - махнул рукой Сундуков. И присел рядом. Не та обстановка была, что бы продолжать политес привычный. – Насчет жопы, это ты, Глебыч, помелочился. Мы в таком, что слов нет. Хуже Панкийки.
Мимо командиров пробежало четверо солдат, несущих на плащ-палатке раненного. В опускающейся темноте не было видно кто именно.
- И таких - уже с полста будет. – Сундуков закурил, протянув пачку и майору. – А мы только вторую казарму пробежали на скорую руку. Долго слишком батальон на полигоне сидел.
- Благодарствую. По медицине, какие новости? – Щелкнул зажигалкой Пчелинцев, вспыхнул огонек сигареты. – Санчасть разнесло, знаю. А временем хоть ты не попрекай. И так, сам себя сожрал. За перестраховку такую.
- А вдруг прав был бы? И нас тут Чернобыль встретил бы. Или полк китайского десанта. По медицине следующее. Раненных, вместе с нашими тремя, уже 52-53. Может еще кого нашли. Половина до утра не доживет. Четверть – крайний срок два-три дня. Переломы страшные. И контузий до черта. Не целиком докторскую разнесло. Завалило ведь только, эпицентр далековато оказался. Я из своих два взвода отправил. Пусть копают. Мезенцева откопали уже. Матерится, спирт пьет, оперировать бросается.
- Понятно. Подполковника хлебом не корми, дай отрезать чего. И балкой его не убьешь, убийцу в белом халате. Ой, Саныч, как хреново-то мне.
- Немудрено. – Ротный огляделся и протянул комбату солдатскую флягу, увесисто булькнувшую. – Причастись. Может полегшает.
Пчелинцев отхлебнул пару раз, и вернул, изрядно опустевшую флягу хозяину.
- Коньяк?
- Обижаешь! Самогон на дубе настоянный. Свой рецепт.
- Так вот, мне полегчает, когда все на места вернется.
- Не вернется. Больше никогда. И пока мы сидит – личный состав с ума сходит. Двое застрелились уже. – Завинтил крышечку Сундуков и поднялся. – По-умному, с водой в стволе. Какая сволочь и подсказала. Так что, хватит сидеть и самого себя жалеть. Всем плохо. Думаешь, мне завыть не хочется?
- Хочется. Как иначе.
- Вот именно. Так что, товарищ комбат, вставайте, да идите выполнять священный свой долг. Орите, рычите, расстрелом грозите. Только бойцам задуматься не давайте. И летехам. Терентьев как общагу увидел – еле пистолет забрать смогли. Сидит теперь, связанный и воет.
- А ты? – В лоб спросил Пчелинцев. Ротный с ним на одной площадке жил. В семиподъездной пятиэтажке. От которой целым остался только кусок торцевой стены. Да и тот до третьего этажа только.
- А я права не имею. – Огрызнулся вдруг капитан. – У меня кроме семьи еще рота есть. И комбат, который расклеился и нихрена сейчас не командир!
- Саныч, не заводись. – Встал с кирпичей Пчелинцев, и попытался успокоить ротного.
- Да пошел ты на хер, комбат. – Сундуков плюнул майору под ноги. Тяжелым сгустком слюны перемешанной с пылью. – Я две войны прошел. – Непонятно зачем, уточнил Сундуков и поплелся, к санчасти.
- Ты куда? – Окликнул его майор.
- На муда, Глебыч, куда же еще. – Ответил ротный, не оборачиваясь. – Сейчас спирта найду пару литров, да за упокой душ нажрусь. А потом застрелюсь. И пусть Максим Викторыч вскрытие сделает.
- Нихрена ты застрелишься. – Прошептал Пчелинцев, и, решительно мотнув головой, быстрым шагом пошел в сторону складов РАО. Нога решила больше характер не показывать. – А если застрелишься, то лично на труп остывающий нагажу, и убирать не буду. Понял?!
Конечно, Сундуков уже не услышал ничего. Отошел далеко. Да и в шуме окружающем, особо и не поговоришь.

Разведчиков ждали около двух часов. Пчелинцев время не засек, а переспрашивать ни у кого не стал. Личный состав за это время успел поделить патроны. Каждому по девяносто штук досталось. Как раз, два магазина в подсумок, третий – в автомат. С пулеметами вообще замечательно вышло. По два короба – «сотки» на единицу – это очень и очень жирно. Еще и со снайперами поделились. Конечно, пулеметным стрелять из СВД – далеко не лучший выход, но, сообща решили, что на безрыбье и раком можно. У снайперов и свои сорок штук имеются. По всем нормам – как раз на толковый общевойсковой бой.
Пчелинцев и сам не знал, чего опасается больше. Что от бригады остались только они, комбат-два понял сразу. Как только прошелестела ударная волна над головой. А вот дальше что?
Пчелинцев сидел на КПП, и, разложив на столе немногочисленные детали, чистил УСМ Макарова.
Если война всю планету – надо ядерную зиму ждать. Если локальная – то десант китайцев на голову. И вообще, как дальше жить. Многочисленные книги давали совершенно разыне советы. Одни предлагали засесть где-нибудь в высотке, вторые – строить новое общество… А майору все больше и больше нравилась версия с пулей в голову.
Все раздумья прервал крик наблюдателя с вышки: Наши едут!
Комбат на скорую руку собрал пистолет и сунул его в кобуру. И выскочил из двери как раз вовремя. Разведка вернулась. Свежих дырок от пули вроде не было.
По привычно «кирпичной» роже Сундукова ничего прочитать в принципе было нельзя. Разведчик же.
- Что там? – Коротко спросил комбат. Подойдя к машине вплотную. Чтобы лишние уши раньше времени не услышали ничего.
- Там? – Задумался Сундуков. – Там весело… Но фон в норме. Готовы?
Вместо ответа, Пчелинцев только кивнул. И заорал, надсаживаясь: - Батальон, строится! Приготовиться к выдвижению в сторону бригады!
И через десять минут суматохи: - бегом, марш!
А потом, были нескончаемые километры дороги. Сбитые ноги, автоматный затвор колотящий по спине, залитые потом глаза. И общий задушенный полу-крик, полу-стон. На громкий уже дыхания не хватило…
От бригады остались только развалины. Кое-где еще дымящиеся. Подступающий закат добавил багровых тонов. И все вокруг, показалось на миг, залитым кровью…

Тихонько гудел мотор УАЗика. В тусклом свете лампочки блокнот казался желтым. И на эту желтизну ложились черным буквы и цифры. Подводящие итог.
От бригады осталось ровно 415 человек. И гражданские. Под сотню. Женщины, дети. Сидят сейчас в относительно целой столовой. В жилое состояние приводят по мере сил…
Из боеспособного личного состава – 12 офицеров, 7 прапоров, остальные – сержанты, солдаты. Из них около четверти – сверхсрочники. Некоторые участие принимали. Это гуд.
Из плохого – ребята с ума сходят. Начинает доходить, что не игра это. А жизнь реальная. Злая. Страшная и кровавая. И рестарта не будет. Как ни проси. И раненных человек шетсдесят. Из них, примерно сорок до утра не доживут.
Зато боксы и склады почти целые. Завтра – первую роту на разбор жилых, вторую – снабжение. Третья – в боевое охранение. На всякий случай. Вдруг полезет кто. БТРы откопаем – будем ими рыть.
- Думаешь? – на соседнее сиденье залез Сундуков. Пьяный. Но еще нормальный. – И правильно. Кому-то думать надо. А кому-то голыми руками камни разгребать. Потому что стоны из-под них. НЕ ПРЕКРАЩАЮТСЯ!
-Рома, успокойся. А то спрошу, какого черта нажрался, и гонишь.
- А такого, Вова. Нашел я их. – Остекленевший взгляд капитан уткнулся в темноту за лобовым стеклом. – Все. Верил во что-то, надеялся. А теперь – кончилось. Глебыч! – обернулся вдруг ротный к Пчелинцеву. – Будь человеком – разреши уйти.
- Куда? – не понял майор.
- Туда. – Ткнул Сундуков пальцев вверх. – Края Вечной Охоты или как там оно….
- Крыша совсем поехала? – осторожно уточнил комбат, прикидывая, как бы половчее капитана заломать, если за пистолетом потянется.
- Совсем. – Неожиданно согласился Сундуков. И замолк. Снова продолжив только через несколько минут. – Прости, Глебыч. Я ведь тоже не железный, сам понимаешь.
- Понимаю. – Ответил майор и обнял ротного. Капитан, прошедший обе Чечни, зацепивший краем таджикских «вовчиков» с «юрчиками», не плакал. Он выл. Тихо, но страшно.
В свете костра мелькнул вдруг бегущий к командирскому УАЗику солдат. Пчелинцев вылез ему навстречу, погасив за собой свет в кабине. Нормально все с Ромкой будет. Обязательно.
- Что случилось, товарищ сержант? – спросил майор у запыхавшегося бойца.
- Там это, «шишига» из города едет. Прапорщик Безручков в тепловизор смотрел и сказал, что наша, Германа Ваньки. Мотор гудит мерзко сильно.
- Так что же ты телишься так долго?! – Выкрикнул Пчелинцев, хлопнул ошалевшего сержанта по плечу в грязном комке, и побежал к бывшему въезду в часть.
Совсем немного не успел. Приехали уже.
Урусов, как обычно, изображающий айсберг, выкидывал сумки из кунга, рядом нянчила Димку Влада, с карабином через плечо. Возле Германа, радостно рассказывающего что-то бойцам из оцепления, мнется с ноги на ногу паренек какой-то, весь очень помятый и удивленный.
И потерянно сидит у колеса, прямо на холодной земле Аня. И все оглядывается по сторонам…
- Не меня ли ищете, милостивейшая госпожа?
[/size]

Чекист, как издашься (а это точно), с тебя книга. С подписью (буду всем показывать и хвастаться).

спасибо)
Издамся обязательно. Деваться некуда. А вот с книгой... Вряд ли мне больше трех авторских отдадут... А два обещаны прототипам Кошки и Пчелинцева, еще со времен первого рассказа.
Но, автограф жать не буду)))

Оружейные склады сумели вскрыть уже наутро 15-го. Батальонный замполит пытался было протестовать, но осекся, увидев хмурый взгляд майора. Все возмущения офицера по работе с личным составом возникло из-за того, что комбат приказал раздать оружие всем без исключения. Ну, кроме вовсе уж детей, конечно. Мало ли. Теперь бывшие домохозяйки спешно проходили краткий курс по обращению с огнестрелом. Руководила там Влада Урусова. Пчелинцев, хоть и знал ее еще Лесниковой, и даже не курсанткой, а школьницей, все равно не переставал удивляться женщине. Прямо копия «чокнутого хохла». Ноль по фазе, как говорится. Что война, что обед – лишь бы шума не было. Он даже у Андрея спросил, не было ли паники и визгов. Седьмой только криво улыбнулся, и буркнул что-то про комплекс неполноценности некого старшего сержанта мучающего. Из полной отмороженности любимой жены в некоторых вопросах проистекающей.
Комбат в ответ на странную фразу друга только хмыкнул. Его вторая половина до сих пор была в легкой прострации. И по собственной воле была сейчас несменным дежурным в импровизированном детском саду. Аня оживлялась только при виде детей. Их много уцелело…. Намного больше, чем матерей. Больно кольнуло сердце. Не думать, не думать. Балтийск, где его дети у бабушки гостили, цель не важная. Морпехов оттуда вывели, аэродром далеко. Нет, никто на такую никудышку не позарится, предпочтут боеприпас сэкономить…
Привычная самоуспокоительная мантра помогла. Самую капельку. Ощущение близкой опасности не проходило. Конечно, вовсе не тем напряжением звенело, как перед Войной. Майор сам себе удивился, когда заметил, что называет произошедшее Войной. С большой буквы. Наверное, потому что эта – точно стала последней. А может, и нет. Человек такая сволочь, что всегда будет воевать, чтобы там не утверждали мертвые уже гуманисты Франции и прочих Западных Европ.

Длинную вереницу машин заметили загодя. Километров за тридцать. Еще с утра пятнадцатого, в аккурат, когда первые лучи Солнца начали подкрадываться к полумертвой бригаде, Пчелинцев рассадил по всем окрестным холмам наблюдателей, перекрывая периметр бригады полностью. Держать под ружьем половину бойцов майору не позворляли обстоятельства. Работы было невпроворот. Склады, дома… Да и погибших надо было хоронить…. Вот и пришлось ограничится таким вариантом, освобождая свободные руки….
Вот и сидели теперь ребята на высших точках рельефа. СВД, автомат, два ПМа, бинокль, тепловизор. И обязательный дозиметр. Ветер упорно дул от бригады. Но, кто гарантировать мог, что не развернет воздушные потоки, и не посыплется на головы радиоактивная пыль?
Менялись раз в день - погода вполне позволяла на воздухе 24 часа просидеть. Приказ был - находится на связи постоянно. Благо, и раций, и запасных батарей хватало. Да и дизельный движок, на скорую руку под генератор приспособленный, уже почти сутки радостно урчал, окутанный солярным чадом. Вони и шуму от него было с избытком. Зато горели лампочки в столовой, уже официально объявленной общежитием. И не было нужды жечь костры, освещая непрекращающуюся работу по разбору разрушенных строений. Прожекторов хватало. Хотя живых уже не находили. Последним был прапор из котельной. Над парнем сложились домиком две панели, и он отделался только обделанными штанами и легким заиканием.
На закрытой волне заблажила рация, выплевывая обрывки предложений:
- Колонна…города… до сорока… джопы… грузовики… стволы видны…
Последние слова комбат уже не услышал. Ставший уже «разъездным» УАЗик, стоял метрах в пятиста, проще было так. Пробежаться немного, да вбросить в эфир на общей волне привычную команду.
Возле самых ворот он пересекся с Сундуковым, тащившим на горбу ПК.
- Саныч, а нахрена? – Пчелинцев все же сохранил еще умение удивляться. Чему удивился еще сильнее, чем ротному с пулеметом.
- А шоб було. Как говорит твой ручной хохол. – Ответил ротный и начал карабкаться на заваленную секцию забора. – Пока мои орлы приползут, я хоть точку обживу. – И, развернув кусок коремата, улегся на него, оперев сошки на излом, скалящийся обрывками арматуры.
- Куда я попал и где мои вещи. С вами тут и с ума сойти как два пальца об асфальт. – Растерянно сказал майор, но, опомнившись, перещелкнул тумблер обратно на закрытую и спросил: - Гости далеко?
- Минут восемь и будут на первом КПП. Мы ведем. – Пробился сквозь треск статики искаженный голос сержанта Соловьева. Поддался ты, майор, на уговоры вражеские, развел палисадник с серпентарием. И хохлы у тебя в батальоне, и бульбаши. И сержант - еще один «варяг ландскнехтный», блин, только столичный… - Огонь открывать?
- Подожди. Мы тут встретим. Вы прикрываете. Потом – по обстановке. – Зажал тангету вызова майор.
- Вас понял. Роджер. – Рация замолчала. Даже «белый шум» практически пропал.
- Сам такой… - буркнул Пчелинцев, убрав, впрочем, палец с кнопки. Амеровское заимствование немного раздражало, но, против новородившегося сленга не попрешь. С легкой руки кого-то из киногероев, оно уже который год победно шлялось по всем силовым структурам России. Хотя, Урусов клялся, и на груди тельняшку рвал, что и украинские погранцы пользуют…
- Тарищ майор, тревожная группа по вашему сигналу прибыла! – Доложил старлей Побережник, вскинув ладонь в виску. За старлеем выстроился его взвод в полной боевой. Надо же, даже каски нацепили. И два гранатомета взяли. Надо потом благодарность вынести. С занесением в организм ста грамм.
- Молодцы. – Козырнул майор. – Занимай позиции, как обговаривалось. Остальные где?
- Так остальные сейчас подтянуться, товарищ майор. У нас же все под боком всегда, как вы приказывали. А ребята бронники с собой не таскают.
- Понятно. Понеслись.
Сталей развернулся к бойцам и выдал короткую матерную тираду. «Тревожники» муравьями рассыпались. За полминуты от силы, оседлали склоны, спускающиеся к заасфальтированной площадке перед КПП. И слились с травой.
- Лихо. Влад, ты со мной?
- Товарищ майор, неправильные вопросы задаете. Командир всегда должен находиться на самом опасном участке! Личным примером, так сказать.
- Так сказать…. –Хмуро повторил Пчелинцев. – Ну, давай так….
Ждать не пришлось. Окутанные маревом от горячих двигателей, на площадке начали останавливаться гости. Джипы, метко переименованные Соловьевым в «джопы», несколько легковушек. Штук пять грузовиков, остановившихся поодаль.
Стало тихо. Очень тихо. Все ждали чего-то. Краем глаза, майор увидел, как мелькнула с правой стороны хитро скалящаяся морда Урусова. Вдруг стало очень легко. И даже смешно немного. И пришло чувство, что все будет хорошо. И никак иначе. Потому что за спиной – батальон. И Аня….
Наконец, дверь самого блестящего «джопа» открылась. И на потрескавшийся асфальт нагло ступила огромная туша будущего Повелителя Мира. По крайней мере, было бы такое пузо у Пчелинцева, он на такую должность точно метить решился. Вроде никогда себя мелким не считавший майор, на секунду даже удивился, узрев зрелище такое. Килограмм сто пятьдесят точно.
Величаво покачиваясь на каждом шагу, туша проплыла метров десять и остановилась, отдуваясь, и тяжело восстанавливая дыхание.
Комбат так и остался стоять. Он ждал, засунув руки за ремень. «Крутой Уокер, блин, с Дикого Юго-Востока», мысли заставили улыбнуться. Получилось, что прямо в лицо новоприбывшему.
- Че лыбишься, вояка? Истерить собрался?
- И вам поздорову, гости дорогие! – Издевательски обозначил поклон Пчелинцев и снова улыбнулся хряку. – С чем пожаловали? С вестями добрыми аль с подарками дорогими?
- Предьява к вам от братвы есть! – Хряк побагровел, наливаясь дурной кровью. Не к таким ответам он привык. Не ожидал от фраерка такого. Хоть и со звездами тот, только понту со звездей тех? Щас он его, на четыре кости… Сам всех сдаст и раком станет…
- Ах, предьява…. – Протянул комбат, внимательно изучая ползущие по небу тучи. Те обещали скорый дождь. – И в чем же она состоит, любезный мой свин? Или вы, сударь, по другому ведомству кукарекаете?
- Чего?! – взревел оскорбленный до глубины души бандит. – Ты вообще, рамсы попутал, лошара?!
Как по сигналу, из приехавших машин, начали вылезать остальные. Кто с чем. Ружья разнообразнейшие, «макарки», с десяток «сучков», явно с ментов снятых…. Разнобой. Кое-кто в бинтах перевязки, некоторые ствол одной рукой держат… Да, зацепило всех. Так что, ты, майор, очень дешево отделался.

- Что он делает вообще? - Урусов вздрогнул. Рядом улеглась Влада. Но сегодня, уже не с карабином, а со «снайперкой».
- Ты здесь что делаешь? – рассерженно шепнул Андрей. – Сколько раз повторять – не лезь, куда не следует лезть. И вообще, ты меня как нашла?
- Так лучшая точка для стрельбы. Где бы ты мог быть еше? Что, я тебя не знаю разве? – Потерлась щекой о плечо мужа. – А про то, что я тут делаю, так это кто бы говорил. – Смешно наморщила нос и прильнула к прицелу.
- Разговаривают…
- А что им еще делать? Малой где? Опять на Аньку сбагрила?
- Ну да! И малого, и шахматиста. Он все порывался тоже явиться, так я ему ПСМ свой отдала, и приказала «детский сад» охранять.
- Ясно все с вами, жена. Закончим, напомнишь – задницу набью.
- Извращенец! – шепнула, тихонько засмеявшись, Влада. – И трепло. Который год обещаешь. А руки-то не поднимаются!
- Тихо!

- Так значит, если я, верно понимаю Ваши претензии, то мне предложено добровольно впустить на территорию вверенного мне подразделения представителей вашего преступного синдиката для вывоза содержимого складов, а самому – удалиться с тем, что унести смогу? – Майор размеренно раскачивался на носках. Вперед-назад, вперед-назад. Ребята должны подойти, разобраться по секторам, перевести дыхание, и выбрать цель. А для этого время надо. Немного, но надо. Вот и тяни майор, до последнего. Тяни…
- Точняк ты все понимаешь! Губернатор Чукотки, нах! – Рожа заржала. – И бегом давай, пока я не разозлился.
- А если я разозлюсь? – Миролюбиво спросил Пчелинцев. – Что тогда?
- Ты?! - Свин захлебнулся смехом, высоко запрокидывая голову. А потом захлебнулся кровью, когда в горло вошла пистолетная пуля, вырвав кусок плоти, и перебив артерию.
Главарь начал медленно оседать на дорогу, бессмысленно уже хватаясь за разорванное горло. Пучились глаза, багровость лица плавно становилась восковой бледностью….
Вторая пуля ударила между глаз, разбрызгав мозги по вытоптанному асфальту. Серое на сером…
И со всем сторон ударили по бандитам обжигающие до смерти струи свинца… Оставляя за собой дымную спираль, взорвалась посреди скопления дорогих четырехколесных игрушек граната, пущенная из РПГ, а потом и вторая….
Майор, откатившись за невысокую тумбу с цветами, больше не стрелял. Он только орал в микрофон рации, пытаясь перекрыть грохот стрельбы : - «Гранники» убрать, машины и пленные! Машины и пленные, блядь!»
Перед ним плюхнулось зеленое яйцо РГДшки. Закрутилось, шипя тонкой струйкой запала. Пчелинцев подхватил ее и швырнул за спину. Взрыв потерялся на общем фоне боя. Или избиения.
Понемногу стрельба начала утихать, временами, правда, еще трещали длинные очереди, да бухали изредка ружья, везучих и до сих пор еще живых "гостей"
А метрах в двух от цветника лежал, удивленно распахнув глаза, старший лейтенант Побережник. И красная струйка, мешаясь с пылью становилась черной.
Личный пример, так сказать….



СВД - снайперская винтовка Драгунова.

РГД - Ручная граната. Не та, которая ребристая, а маленькая и гладенькая)

Тигр" - гражданский карабин на базе СВД и армейский джип)))

КПП - Контрольно-Пропускной Пункт. Проходная)

Запал горит макс 4,5 секунды...
Даже если её уронил старший лейтенант Побережник, то предложение надо переделать, а то кажется что запал горит долго:
Перед ним плюхнулось зеленое яйцо РГДшки, шипя тонкой струйкой запала.

Когда перед лицом падает, время, ой, как растягивается..... Я успел метров двадцать пробежать, вскочив из положания "лежа".

тут события раздельные. Не старлейская граната имелась ввиду. Но , переписать надо обязательно.

Думаю, такой вариант лучше?

да, поведение "гостей" такое дурацкое, не потому что я с нынешними реалиями не знаком, а потому что так и задумано.

Вовсе нет. Такое поведение типично для бандюков 90-х постепенно умершее к 2000 годам, а после БП могло воскреснуть. Не всё. Есть отдельные моменты, но их не много.