Чем всё закончилось? А ничем. Имею ввиду геополитику. Газеты сообщили, что британский флот предпринял попытку бомбардировки Александрии, но был вынужден отойти, потеряв от огня береговых батарей пять броненосцев и канонерскую лодку. Больше ничего примечательного мне заметить не удалось, да и не больно-то интересуюсь.
Поход наш тоже завершился буднично. Мы нашли «Великого князя Константина» и снова загримировались под неказистый старенький пароходик, после чего проследовали домой в Николаев. Там нас всем экипажем сразу от причала отвезли в кутузку, из которой на следующий день и выпустили в объятия родственников. Объяснили, что виновного в подстрекательстве к бунты выявили, а остальных держать под арестом более не намерены.
«Н2» занял привычное место у достроечной стенки – по результатам похода накопился целый ряд замечаний, к устранению которых и приступили незамедлительно.
Государь заезжал по случаю приёмочных испытаний. Выглядел он довольным и с каждым членом экипажа поговорил с глазу на глаз. Чем кого наградил – не знаю, а только выглядели люди одухотворённо. Быть представленным Его Императорскому Величеству и удостоиться аудиенции – это, знаете ли, по нынешним временам надолго вызывает к людям уважение.
Каких-то заметных подвижек в геополитике приметить мне не удалось, разве что с Турцией отношения сделались ровными. Оттоманскую империю рвут на клочки внутренние противоречия и ей не до внешней экспансии, а помогать ей в делах сохранения целостности Россия не в состоянии – нам до своих восточных окраин дотянуться бы. На одни железнодорожные рельсы сколь средств нужно.
Это Сан Саныч мне жаловался, говорил же, что он заезжал потолковать. Не только к нам на «Н2» - считай, всё побережье объезжал. Ники с ним был, но они с Игнатом своими делами занимались. Ох, не нравится мне это – как бы барчук мне парня не испортил дурным примером. Тринадцать лет парню, а он всё ещё такое «мяу»! Нет, не будет из него толку. Ну, да я государю про это не говорил, у него и так хлопот полон рот.
Вон, Австро-Венгрия с Оттоманами из-за Балкан сварится, и вся эта буча происходит неподалёку от нас. В Средней Азии тоже никак не удаётся всех призвать к спокойствию. Опять же головная боль с незамерзающим портом на Тихом Океане. Никак не выберут, куда его приткнуть. Пока пользуются японскими, да только надо бы что-то на материке, а там, куда ни ткнись, или Китай, или Корея. Это я о тех местах, где льда не бывает.
Вот нажаловался мне Государь, и принялся паузу тянуть, а сам поглядывает выжидательно. Можно подумать, что я ему сейчас откровение выдам. Так я в тех краях отродясь не бывал, а из книжек про Русско-Японскую войну помню только, что Порт-Артур наши умники ругали за неудачное расположение. И вообще в памяти у меня отложилось очень мало слов про тамошнюю географию: «Мозампо», «Сасебо» да «Циндао». Их и произнёс, только, чтобы снять неловкость. Про Чемульпо поминать не стал, хотя тоже на память пришло. Грустные о нём воспоминания. Я-то помню про бой, данный там «Варягом», а нынешние мои соотечественники и не подозревают о том, что там случится.

***

После этого от меня отвязались. Вроде как – живи как хочешь, потому что про то, как поступить с подводной лодкой – в этом и без тебя разберутся. Есть на то Адмиралтейство, вот пускай и трудится.
Мы и вернулись в Севастополь в свой старый дом. Ниловну мою домой потянуло. Дочка с мужем там проживает, так что ни в какую разруху ничего не пришло. Зять наш Зиновий в лаборатории ковыряется, а коза померла от возрасту. Мы её с собой в Павловский дворец не брали – шутки понимаем. Новая же коза, тоже Манька, как и раньше получает денежное содержание от казны, которого и на жизнь хватает, и на эксперименты остаётся. Это, кроме зарплаты телеграфиста.
Меня потянуло к привычному делу. К радиоэлектронике. Как устроена радиолампа – это любой знает. Тут больше хитростей в сборке, чем в устройстве. В том, из чего сделать нить накала, как убрать из колбы остатки газа, плюс к тому сама работа мелкая – деталюшки-то – чихнуть не на что. Опять же изоляторы надо мелкие и не иначе, как из стекла, потому что другие материалы портят вакуум.
Много возни, а результаты – так себе. Есть, конечно, какая-то крутизна вольтамперной характеристики, даже генератор заработал на контуре ударного возбуждения, но всё через пень колоду. Еле-еле дышит. Специалист бы, наверное, оценил. Когда бы хоть один в этом времени нашёлся. Ну да я не огорчаюсь – знаю, что ничего путного наскоком не сделаешь. Так что и конец лета, и всю осень и начало зимы ковырялся в своё удовольствие с собственными затеями и ни о чём не тужил, пока не пришло мне предложение явиться на заседание Русского технического общества.
Прямо признаюсь – не хотел я ехать. Если бы не Сан Саныч позвал, остался бы дома. Но отказывать в таком пустяке государю почему-то не хотелось.
Не стану тянуть кота за хвост, сознаюсь сразу: генерал-майор Александр Фёдорович Можайский докладывал о своём самолёте. Так что я ни капельки не пожалел о нескольких днях, проведённых в поезде. Этот изобретатель, как выяснилось, нынче летом, когда мы были в нашем египетском походе, продемонстрировал в действии свой самолёт – подлетел и упал при большом стечении публики. Я оказался в зале единственным, кто этого не знал.
Доклад, естественно, одобрили, но средствами не помогли. Сказали, что не могут. Так что, надо бы ему обратиться в военное ведомство. По всему выходило, что докладчика, как и его дело присутствующие знают, но, что с ним делать себе не представляют. Неудобно, в общем, получилось.
Сам я выражать сочувствие или восхищение не стал – аэродинамика – не мой конёк. И денег лишних за душой не имею. Так что нечего беспокоить человека. Про самолёт этот я читал в своё время, и его «болезни» помню прекрасно. А что забыл о времени, когда это всё происходило, так вины моей в том нет. Что и как делали – помню. Когда и по чьёму велению – нет.
Думаете, я к государю побежал ходатайствовать об ассигнованиях? Держите карман шире. Это – не мой метод. Тут вообще вопрос простой – если могу помочь – помогу. А если не могу – буду молчать и делать вид, что меня вообще нет. Так что пошел я не куда-нибудь, а на завод Берда. В отдел газовых турбин, естественно. Потому что решающим препятствием на пути Александра Фёдоровича на пути к покорению неба является недостаточная мощность современных двигателей, поделённая на их вес.
Сразу признаюсь – в неуспехе Можайского есть и доля моей вины. Настоял в своё время на строжайшей секретности всех работ, связанных с постройкой подводной лодки, вот и не узнал Можайский о новых двигателях.
В проектно-конструкторской группе меня знают. На входе вахтёр задержал на пару минут – подчаска посылал за разводящим. Новый он. Вахтер. А я тут полгода не появлялся. А потом меня ждал сюрприз от Макарова. Этот неугомонный решил в очередной раз обогнать своё время. Родилась у него идея придать торпедному катеру такую скорость, чтобы тот мог среди бела дня атаковать крупные надводные корабли, уворачиваясь от посылаемых пушками снарядов.
А теперь представьте себе это судёнышко. Сначала разместите на нём две торпеды, каждая диаметром шестьсот десять миллиметров, да длиной около шести метров. Понятно, что в трубах аппаратов они вытянутся вдоль бортов и стеснят внутреннее пространство до узкого коридора, в котором турбина с ныряльщика помещается весьма неохотно – в неё же дуют сбоку. Так что тут нынче работают над образцом, в котором поток газа направлен вдоль ротора. Естественно, на этом пути встретилась масса проблем, в первую очередь, связанных с закреплением второго конца оси вращения. Потом вылезли проблемы с трансмиссией. На ныряльщике генератор постоянного тока многие нестыковки сглаживал, а тут решили вал соединить с винтом механической передачей, ну и огребли полный комплекс шишек.
Помочь им я, естественно, был не в силах – кинематика – не мой конёк. Зато насадить вместо шестерни редуктора воздушный винт – это было элементарно. Тем более, что насосы, подающие в камеру сгорания керосин и воздух сразу создавались с механическим приводом, а не с электрическим – Степан Осипович так велел. Просто не ожидал, что так всё удачно сложится.
Отписал я Сан Санычу подробную записку с ходатайством о допущении Александра Фёдоровича к материалам работ турбинного отдела и испросил Высочайшего вспоможествования его изобретательским работам. Да поехал домой. Если сами не разберутся – я им не прогрессор какой, чтобы пинать да подсказывать. В конце концов, это их время и их страна. А у меня колба не отпаяна от насоса. Наверняка «натекла» уже, и придётся мне весь цикл откачки повторять заново.


Ну вот и подходит к концу повествование. Сюжетные задумки реализованы. Осталось придумать финал.
И масса переделок - с кислородным опьянением я, как выяснилось, накосячил.

Да чего уж там, - сразу газотурбинный двигатель.
Даешь тогда и реактивный - импульсно детоннационный к примеру или связку твердотельный пороховой + прямоточный воздушнореактивный
Вот он наш метод, да и вакуумный насос у ГГ появиля а про микросхемы на лапах он забыл - склероз однако

Пусть поколупаются.
Он немолод.

- Пётр Семёнович! Отдаю себе отчёт в том, насколько неохотно даёте вы советы, однако все, которых вы меня удостоили, оказались полезными, - государь принимает меня в своём кабинете. – Перестав намереваться возобладать Черноморскими проливами, мы получили возможность беспрепятственно ими пользоваться, а наши товары стали охотно покупать в Турции.
- Уделив собственное внимание не только общим вопросам расходования государственных средств, но и присмотру за развитием определённых направлений, я получил в руки средство оказания негласного воздействия на ход политических процессов. Имею ввиду - утопление нескольких броненосцев египетскими пушкарями, - мы оба улыбнулись.
- Кстати, господин Можайский, о споспешествовании трудам которого вы ходатайствовали, нисколько меня не огорчил. Он на своём самолёте вполне уверенно взлетел и, продержавшись в воздухе несколько минут, вполне уверенно сел на весьма значительном удалении от места старта, чем доказал безусловную пригодность изобретённого им летающего корабля к применению для доставки депеш.
Что же касается рекомендованных вами портов на Тихом океане, то морякам больше нравится Циндао, а Министерству иностранных дел – Мозампо. Сасебо, как оказалось, расположено на островах и нам не подошло.
Посему, категорически предлагаю вам принять на себя труд и сделаться действительным тайным советником при мне.
- Александр Александрович! Помилуйте! Одно дело присоветовать то, в чём действительно уверен. Но ведь управлению государством я не учился, а вы непременно станете требовать от меня предложений в областях, с которыми и вовсе не имел дела. Поверьте, людей сведущих вокруг вас и без меня довольно.
- Они все в той или иной степени амбициозны, а, подчас, и алчны. Чего за вами, милостивый государь, ни разу замечено не было. Более того, свои поведением вы словно умышленно раздражаете окружающих, вызывая у них недоумение полным отсутствием привычных интересов. Ведёте себя, как хозяин необъятной Родины своей.
- Жила бы страна родная, и нету других забот, - продекламировал я слова давно забытой песни. – Не казните, государь. Таким уж уродом меня воспитали. А прямо сейчас вам какой совет потребен?
- Да полно вам, Петр Семёнович. Вечно надо мной подтруниваете. Ступайте себе с Богом.
Вот так и поговорили. И стоило ради этого в поезде трястись от Севастополя до самого Питера?

***

Разумеется, не заглянуть на завод Берда решительно невозможно. Как же было не полюбоваться на отраду сердца Степана Осиповича – миноносцы. Настоящие мореходные кораблики, пригодные для плавания по бурному морю на дальние расстояния. Заглянул и в свой бывший кабинет. Нынче он тоже не пустует. Александр Фёдорович Можайский занимает его. По всему выходит, что государь посчитал нужным обеспечить секретность начавшихся работ по развитию авиации. Или он заинтересован в нераспрстранении сведений о газовых турбинах, потому и постарался припрятать изобретателя, который ими пользуется, подальше от глаз людских?
Чтобы сразу пояснить свою позицию по отношению к Можайскому, доложу, что с достаточно мощным двигателем полетит даже забор. Тем более – лодка с двумя парусами вместо крыльев. Учитывая, что во время прошлогодней аварии падение самолёта произошло в результате заваливания набок, могу смело утверждать, что изъян с управляемостью автор проекта не учесть не мог – он сумел осуществить прямой полёт, следовательно, придумал что-то, для управления вращением самолёта вокруг продольной оси.
Естественно, мне стало любопытно, что же выдумал Александр Фёдорович. Поэтому я поздоровался, представился и, извинившись, что помешал, и полюбопытствовал.
Если вы когда либо спрашивали изобретателя о его любимом детище, то прекрасно понимаете, что за этим последовало. Мне было доложено решительно всё от начла до конца, что заняло оставшуюся часть дня. Собственно, устойчивости против сваливания удалось добиться тем, что окончания крыльев были приподняты за счёт перенастройки растяжек, которые удерживали плоскости на манер корабельных вант. То есть до элеронов конструкторская мысль просто не дошла.

Ооо то есть это не все?
Интересно, как как много еще планируете?

Сам не понял. Уж очень время интересное. У меня ещё Яблочков не охвачен, а ведь ещё и Циолковский... Володя Ульянов - гимназист.
И, главное, не пойму, чем закруглить.

Занкомое состояние

Особенность Порт-Артура в том, что он находится на полуострове и при реализации противодесантных мероприятий может быть организовано противодействие не только морским силам, но и сухопутным.

Мозампо - ловушка для России.
http://wap.tsushima.borda.ru/?1-0-40-00000444-000-0-0-1111503353

Циндао - не лучше Порт-Артура, но плечо снабжения ж.д. (которой нет) резко увеличивается.
http://rufort.info/library/isakov/isakov.html

А Циолковский-то вам зачем? Кибальчич - на два порядка перспективнее.

Это, смотря от многих обстоятельств -предяъва сразу идёт на бОльшую территорию. Понятно, что драться за неё придётся крепче, но, не забывайте, по сюжету ещё 1883 г. Есть двенадцать лет до Японо-Китайской войны.
Циндао мне больше нравится. Какой-никакой уголёк неподалеку, а что дорога входит длиннее - так российские товары и распределятся по большей площади.
К слову пришёлся. О беспробудности нефинишируемости.

Циндао предъявляет именно требование к широкому охвату - иначе "на случай тревоги" снабжение перережут в любой точке, протяжённость же линии заставляет тратить на неё большее количество ресурсов. Попутно связанные с этим идеи и контртечения возникают в связи с проблемой ширины штанов.
Ляодун - логичное продолжение политики отторжения Манчжурии (возврата к ситуации 17 века) и распространения влияния на Корею.
Циндао в этот район не входит. Снабжение (в особый период) только морем, которое может контролироваться противником. В случае Циндао Россия выступает более китом, чем слоном, каковая роль для неё достаточно непривычна.
Или придётся научиться, или забыть так широко шагать.

Надеюсь, Вы понимаете, что я не смолчал. Разговор между нами состоялся весьма обстоятельный, поскольку старый парусный моряк в чине контр-адмирала, это не мальчишка, которому каждый встречный может давать указания. Почему в прошлый раз он был сухопутным генерал-майором, а тут вдруг снова сделался морским офицером? Э вот про это мы не разговаривали. Я, в отличие от своего оппонента самолёты видел не раз, и про то, как они управляются представление имею. И отлично знаю, что придуманное Можайским хвостовое оперение в этом самом виде до сих пор используется в авиации.
Однако, одного его недостаточно, потому что причин для целенаправленного заваливания самолёта на крыло в полёте более чем достаточно. На каждом повороте это обязательно нужно проделывать, потому что если просто отвести в сторону хвост за счёт поворота вертикальной рулевой плоскости, то крылатая машина направления движения не поменяет, а станет двигаться наискосок, отчего непременно упадёт. На самом деле поворот летательного аппарата в воздухе — вираж - осуществляется преимущественно за счёт подъемной силы тех же крыльев, просто наклоном корпуса всего аппарата её направляют в нужную сторону.
Собственно, мой собеседник уже попробовал, к счастью этот поворот «блинчиком» он проводил с великим бережением и плавностью — он чувствовал машину и до греха не доводил, отчего всё-таки не упал, но для того, чтобы согласиться с моими доводами основания у него уже были. Ну а потом слово за слово я и выложил всё что знал. А тут знакомый парень из турбинистов заглянул и пошёл у нас дым коромыслом, а пар столбом.
Выяснилось, что из двигателя выходит мощная струя продуктов сгорания, которую пришлось отклонять трубой вниз и назад, но от неё страдают растяжки, которые пришлось заменять стальными тросами, да и те недолго служат. Одним словом, клубок проблем вокруг нового проекта сформировался непростой.
Если кто-то ещё не понял, в чём проблема, скажу вкратце — нужно было на тряпично-деревянный самолёт пристроить турбовинтовой, или, если хотите, турбовениляторный двигатель, который изначально проектировался для судов, то есть на весе изначально никто не экономил. Первоначальный вариант, наскоро приспособленный, обеспечил то, что называется, уверенный подлёт за счет высокой мощности, но необходимость совершенствования винтомоторной группы ни у кого сомнений не вызывала.
Разумеется, разрезы авиационных двигателей я встречал на множестве картинок в самых разных книгах. Так что нагнетающую крыльчатку вместо воздушного насоса нарисовал уверенно. И ещё, между ней и тянущим винтом пристроил генератор. А чем я запитаю боровую аппаратуру? Альтиметр, спидо... ну... скорость измерять. Я не знаю, как он в самолёте называется. Авиагоризонт, компас. Ну не сам компас но подсветку-то делать нужно. Опять же движок перед запуском нужно раскрутить, и искру на свечу подать для воспламенения.
Тут, знаете ли, приёмы, применяющиеся на корабле, не годятся.
Если кто-то подумал, что в резльтате у нас должен получиться двигатель, аналогичный тем, что используются на пассажирских самолётах доживших до двадцать первого века, то он не совсем прав, потому что температура в камере сгорания у нас заметно ниже, отчего и коэффициент полезного системы до ставших привычными кондиций заметно не дотягивает. Не дотягивает и удельная мощность на единицу веса — это потому что применяемые материалы не столь жаропрочны, как хотелось бы. И куда как менее износоустойчивые при таких режимах подшипники.
Важно, что это агрегат способен поднять в воздух самолёт.
Естественно, чтобы воспользоваться прибавкой к тяге, выходную струю газов нужно выбросить через сопло туда, где она ничего не сожжёт — то есть за кромку крыла. Потому что ставить мотор на хвосте нельзя — от этого всё разбалансируется. Но тогда сами крылья требуется сужать, чтобы винт оказался впереди одной кромки, и сопло позади второй. Чтобы добиться нужной плоскости крыла его нужно удлинять, а чтобы оно не сломалось при этом — нужно этих крыльев сделать два одно над другим и связать их как в коробчатых змеях, которые Александр Фёдорович видел в Японии.
Как Вы понимаете, я воспроизвожу логическую цепочку, потребовавшуюся мне для ого, чтобы убедить бравого адмирала не плодить уродцев, последовательно нарабатывая опыт, полученной авиацией за первые годы её становления, а сразу делать хоть что-то похожее на правильный самолёт. И не забывайте, что мне, как минимум, нужно еще термодатчики поставить в оба мотора... ну, я всё-таки приборостроитель.
Необычно тяжело дался мне разговор о необходимости придания крылу профиля «горбиком вверх». Дело в том, что прибавка в подъёмной силе, обещанная законом Бернулли не так велика, как усилие создаваемое примитивным отражением воздуха от несущей плоскости. Но ничего, уломал. А во как уговорил выдвинуть верхнюю плоскость вперёд относительно правой, уже не помню. Знаю, что эта схема называется «парасоль» и устойчива к штопору, но обосновать не могу. Не знаком я ни с теорией планера, ни с теорией штопора. Мне показалось, что к этому моменту я Александра Фёдоровича так задолбал своим всезнайством, что он просто сдался без боя.

***

Не уверен, помните ли Вы, что в Питере я останавливаюсь за городом. В Павловском дворце. И что на заводе Берда знаю многих. И многие знают, что я на короткой ноге с государем. Кроме того, я практически надиктовал отцу авиации проект двухмоторного турбовинтового биплана. Неужели Вы подумали, что после этого я уеду в Севастополь к своим лампам? Нет, это бы походило на подставу. Вот, мол, я сказал, а ты, Можайский, мучайся. Не дядечковое это поведение, а чистый соплячизм. Или подлянка. Питомцы страны советов меня поймут.
Дуняша с сыном снова переехали в элитное жильё в окрестностях столицы и этот никуда не годный Ники частенько встречается с Игнатом, что раздражает меня неимоверно. А я пашу как папа Карло в команде отца мировой авиации. Если Вы не забыли, мастеровой из меня неплохой, да и сын не отстаёт. Каждый узел, каждый стык выделываем с великим тщанием. Игорёха, Варвары Макаровой брат тоже потомственный столяр, с нами в одной бригаде. Он, вообще-то учится на морского инженера, но Александр Федорович читал им лекции, а он возьми и спроси про то, как продвигаются дела с совершенствованием самолёта. Так что я тут совсем не при чём.
Что-то я всё про людей, да про людей, а ведь ещё про самое главное не рассказал. Про двигатель. Дело в том, что размеры имеют значение. Попросту говоря турбины наши не слишком велики. Если, скажем, для подводной лодки или для торпедного катера с вала удаётся снять примерно полтораста лошадок, то для самолёта вышло около ста шестидесяти — мы его чуть сильнее раскручиваем. А более крупные размеры нам на по зубам. Не позволяет имеющийся парк универсальных станков обеспечивать нужную точность. А ещё я знаю, что корпус нужно интенсивно охлаждать тем самым воздухом, что пойдет в камеру сгорания — этот приём описывался, как очень важный. Так вот, реализовать его мы тоже не в состоянии — нечем организовать нужные полости в жаропрочных деталях. Нет подходящего инструмента.
Это я к тому, чтобы не слишком размечтались насчёт тактико-технических данных будущей машины. Ну, и чтобы не лукавить, добавлю. Страшновато, если скорость окажется высокой. Самолёт-то деревянный, обтянутый лакированным шёлком.
Кстати, после завершения испытаний моторов мы его дособрали и отладили буквально за месяц. А потом некоторое время гоняли на поле под Красным Селом. Тут неподалеку стоит воинская часть, которая не слишком жалует зевак. Так что обстановка была рабочая. Без доделок, конечно, не обошлось, но особых революций не потребовалось. Давали мы сто километров в час на горизонтали и садились на шестидесяти. Горючего хватало на два часа полёта. Но, главное, у нас сразу имелся бомболюк на четыре стопятидесятидвухмиллиметровых снаряда с приделанными стабилизаторами. Бронебойные или фугасные — в зависимости от задачи. Спросите какой потолок был у нашего детища? А кто его знает? До трёх километров поднимались легко, а дальше лезть никакого желания не было.
Как Вы понимаете, если не брать бомб, горючего можно поднять больше. Или отказаться от второго человека в кабине с тем же результатом никто не помешает. Зачем нужен пассажир? Так понятно, что любой из высочайших или светлейших зрителей может пожелать прокатиться. Это — важный рекламный момент. А, если всерьёз — машина то не только экспериментальная, но и учебная. У нас из команды человек десять вполне овладели пилотированием. Да, летали мы действительно много.

> А во как уговорил выдвинуть верхнюю плоскость вперёд относительно правой, уже не помню.

Нижняя относительно левой или верхняя относительно нижней ?

Конечно верхняя относительно нижней. Что-то я наплутал.

Я с Вами учился в одной школе(советской) посещал одну библиотеку. Читал одни и те же книги. К примеру- " Радио? - это просто!" И , возможно, одновременно(5-10 лет разницы)мастерили своё радио...("телевидение? это просто!" Я не реализовывал А Вы?)
С уважением. Влад59

Приёмники у меня работали, кораблики плавали и пушечки стреляли.

Это не продолжение, а добавка после эпизода боя у Александрии. Дальнейший текст требует многая правка. Буду.


Чем всё закончилось? А ничем. Имею ввиду геополитику. Газеты сообщили, что британский флот предпринял попытку бомбардировки Александрии, но был вынужден отойти, потеряв от огня береговых батарей пять броненосцев и канонерскую лодку. Больше ничего примечательного мне заметить не удалось, да и не больно-то я этим интересуюсь.
Поход наш на этой мажорной ноте вовсе даже не завершился. Мы нашли «Великого князя Константина» как раз там, где и договаривались — посреди Средиземного моря. Знаете, когда на борту есть штурман, это здорово помогает попадать туда, куда нужно. Я-то думал, что нам предстоит снова загримироваться под неказистый старенький пароходик, после чего проследовать домой в Николаев. Увы, Михаил Львович сообщил, что такая мелочь, как тяжелые потери в боевых кораблях, понесённые от действий береговой артиллерии, не способна воспрепятствовать планам Великобритании, и что суда с десантом уже завершили погрузку на Кипре.
Разумеется, ни точной даты их выхода, ни места и времени высадки никто не знает. Но понятно, что следуют они куда-то к местам, интересующим Туманный Альбион. Естественно, все сразу подумали про Суэцкий канал.
И на «Н2» принялись грузить торпеды. Откуда они взялись на корабле? Так и для «Маленьких ныряльщиков» и для торпедных катеров «Великий князь Константин» возил с собой некоторый запас, которым с нами и поделился.
Давненько, кстати, я не упоминал своих первенцев-любимцев. Они теперь совсем не похожи на свои деревянные прототипы. Та же самая стальная труба диаметром шестьсот десять миллиметров, что и у торпеды Александровского. Винт сзади один, но состоит из двух соосных, опять как у торпеды, и рули — вертикальный и горизонтальный в хвосте. Одним словом, всё срисовано один к одному. Электромотор, аккумуляторы. Только голова «пилота» торчит в прозрачном колпаке. Спереди прикреплена как раз торпеда, у которой вместо «водителя» - боевое отделение со взрывчатым веществом и механизмы управления.
Разница, естественно, и в том, что «ныряльщик» бежит долго, но не быстро. Он может идти восемь часов и покрыть за это время шестнадцать миль. Потом заряд аккумуляторов закончится и продолжать движение придётся на педалях. Одним словом — классическая диверсионная подводная лодка, доставлять которую к месту действие нужно другим кораблём.
Торпедные катера оснащены двумя торпедами по бортам и довольно мощной паровой машиной — по спокойной воде дают до семнадцати узлов. Ну а при заметном волнении их лучше так и оставить в трюме. Нынче же море в мелких барашках, так что погода благоприятствует использованию всего, что Степан Осипович тут насобирал.
От острова Крит до Порт-Саида около двухсот морских миль. Это около суток хода для группы кораблей, везущих солдат к Суэцкому каналу. На средине дороги дрейфует наш корабль, а быстроходные катера отбегают то к востоку, то к западу, чтобы не пропустить то, что нас интересует. Судя по всему — группу судов или кораблей, перевозящих войска.
Нам неизвестен ни состав каравана, ни порядок его следования.
- Степан Осипович! По всему выходит, что англичан надо ждать у конечного пункта следования. Море — штука широкая. Допустим, привезут нам весть об обнаружении конвоя там-то и там-то. «Великий князь Константин» может быть и успеет догнать, а у «Н2» скорость куда как меньше. Мы просто можем опоздать.
- Да уж Пётр Семёнович! Считаете, что должны подкарауливать добычу в засаде?
- Считаю. Иначе мне до неё просто не добраться. Понимаю, что слишком много неясного с опознанием нужных кораблей, но покараулить с неделю около Порт-Саида, это надёжней, чем пассивно дрейфовать, сомневаясь в возможности сблизиться с конвоем.
- Тем не менее, уверяю вас, голубчик, ночью не так-то просто понять, чьи огни следуют мимо. А днём в перископ, торчащий от уровня, считай, моря и подавно ничего, кроме заранее известных и описанных кем-то силуэтов узнать решительно невозможно. То есть, конечно, десантные корабли непременно проследуют мимо входа в порт, однако, там всегда оживлённо и отличить ордер от случайно собравшейся группы торговцев не удастся. Так что положитесь уж на нашу опытность.

***

Так и занимались мы поддержанием технической исправности нашей подводной лодки дня три — знаете, в столь сложном устройстве много мест требует к себе постоянного внимания. Особенно, воздухоочистка и газовый анализ. Опять же аккумуляторы любят к себе внимание.
Кроме того, поскольку маркированные ящики на «Великом князе Константине» вскрыты, то мне удалось познакомиться с его вооружением воочию. Про то, что отсюда нетрудно извлечь торпедные катера и спустить их на воду шлюпбалками — это уже поминал. Намного интересней обстоит дело с «ныряльщиками». Их выталкивают сразу под воду из обычных торпедных аппаратов. Вру. Не обычных — они длиннее, потому что подводная лодочка вместе с торпедой вдвое длиннее торпеды. Спросите, как проходит через трубу выступ рубки? А он утапливается в корпус в это время. А уж потом, после старта, водитель его поднимает и закрепляет.
Меня так и не пустили поплавать на собственном, считай, детище. Сказали — есть для того люди и помоложе. Кстати, погружаться эти субмарины могут метров на двадцать и при этом внутри у них сохраняется нормальное давление. Хотя система подачи воздуха в загубник сохранена — негде здесь размещать устройства для регенерации дыхательной смеси. Поэтому всё, что выше одной атмосферы, из кабины откачивается наружу. Я почему так уверенно рассказываю — сам ведь участвовал в проектировании этих малышек параллельно с работами над второй лодкой. У нас вообще хороший коллектив сложился под руководством Ивана Фёдоровича Александровского.
Пару слов скажу и о Степане Осиповиче. Он ведь во многих отношениях примечательный человек. Вот нынче уделяет большое внимание ледоколам. Знаете почему? А потому что у России не толковых незамерзающих портов. Архангельск, Питер, Одесса. Вот только-только Батум стал нашим и к нему срочно тянут железную дорогу. Не знаю как на счёт Владивостока — там пока ничего ещё толком не организовано, но он тоже будет замерзающим. Помню, описывался эпизод из Русско-Японской войны, когда там броненосцы через лёд ломились.
Всё-таки Макаров — государственного уровня мыслитель. Ужасно рад, что Сан Саныч к нему прислушивается. Я вот тоже прислушиваюсь, потому что стратегии или тактике морского боя никогда не учился. Мне нужны конкретные задачи — сказали потопить такие-то корабли, я и выполнил. Сейчас велели терпеливо ждать — буду ждать. Пока не скажут «фас».
- Кстати, Степан Осипович! Вдруг некстати вспомнилось мне, не обессудьте, что невпопад.
- Извольте, Пётр Семёнович! Право не стоит так церемониться. Высказывайте ваше соображение.
- Я о незамерзающем порту на берегу Кольского полуострова. Отчего, скажите на милость, туда не проложена железная дорога? Ведь с Северо-Американскими Соединёнными Штатами оттуда сообщаться куда как удобно.
- И правда невпопад. Уж не казните меня строго, но ответить на ваш вопрос я никак не в силах.

***

Прибежал катер от острова Крит. Нынче меньше двух баллов, так что они хороши на ходу. Его сразу подняли на палубу — эта процедура здесь отработана на зависть всем. Грузят торпеды, горючее заливают — тут хоть и поршневая машина стоит, но котёл переделан на отопление мазутом. Хотя, годится вообще всё, что горит. Мне — команда: обежать на десять миль к юго-востоку и атаковать группу из семи кораблей. А чтобы не ошибся в выборе цели — мичман с торпедного катера идёт с нами за штурмана. Он их видел.
Пошли немедля. Новый член команды не успел переодеться из катерного костюма в подводное облачение, поэтому Игнат его срочно переобмундировал — тут в кожаном плаще делать нечего. Собственно до нужной точки мы еле успели — дымы увидели, считай сразу, как тронулись. Пришлось переходить на шноркель и погружаться — судя по-всему, кильватерный строй проскакивал мимо. Даже под турбиной больше девяти узлов у нас не получалось. Я сразу принял на десять градусов правее, чтобы более полого срезать угол, но ни в чём уверен не был — дымы смещались вправо быстрее, чем хотелось бы.
Тем не менее, увидеть корабли нам удалось. Мичман, приглашённый к окулярам, уверенно опознал силуэты британских транспортов, но «дотянемся» ли мы до них — так и оставалось непонятно. Мы наперебой оценивали расстояние, измеряли угловое смещение и считали, считали, считали. Я уже сообразил, что выстрелить удастся только по двум замыкающим, причем с дистанции около трёх километров. Как Вы полагаете можно оценить шансы на поражение цели? Вот-вот. И я не слишком разевал варежку. Решение задачи такого рода крайне затруднены погрешностью оценки расстояния. Получающуюся неопределённость можно попытаться перекрыть пуская несколько торпед... наш новый штурман тоже так считал — он ведь командир торпедного катера и с подобными проблемами встречался, а, главное, наши прикидки оказались близкими.
Выстрелили по концевому четырьмя торпедами. Попали одной — второй или третьей — уверенно определить невозможно. Естественно, сразу после залпа нырнули и ушли на двадцатиметровую глубину, так что, ничего, кроме звука взрыва до нас не докатилось. Курс я распорядился взять такой, чтобы пройти за кормой у торпедированного корабля, а скорость мы сбросили. Я усиленно вслушивался в шумы, надеясь понять, что же происходит на поверхности, и уже через десяток минут с удивлением понял — конвой никуда не ушел. Более того, не менее двух винтов приближаются к нам.
Вот незадача. Совсем забыл, что моряков с тонущих кораблей полагается спасать. А у меня ведь ещё пара кормовых торпед имеется.
Потихоньку отошел подальше и подвсплыл под перископ. Три корабля спустили шлюпки и подбирают плавающих в тёплой средиземноморской воде потерпевших крушение. Ещё три легли в дрейф и поджидают остальных. Вот к ним я и стал подкрадываться кормой вперёд.
Плоха это была идея. После реверса винтов мы чуть на всплыли — хорошо, что успели принять воды в балластные цистерны. Потом начались проблемы с управляемостью. Пока не набрали немного скорости лодка вообще не слушалась рулей, да и потом делала это неохотно. Минут через пять Игнат, стоявший на управлении, взмолился:
- Пап! Не выдержу и минуты боевого курса пятючись!
А что прикажете делать. Этот вьюнош реально лучший рулевой. Вертикально-горизонтальный. От машины в воздухе он неотделим. Хоть на первых ныряльщиках, хоть на вторых. Ну, понимаете, при мне рос.
- Ныряй на двадцать, Ляксеич. Будем реверсироваться. А уж потом по дуге зайдём.
- Так, Семёныч! А как уйдёт супостат? - это наш новенький мичман. Он видел картинку и представляет себе всю неустойчивость ситуации.
- Задом наперёд всяко промажем. Нам треть минуты гироскоп раскручивать в торпеде, а куда она побежит если мы в это время рыскать будем?
Эдуард Карлович, дождавшись Игнатова кивка, заработал переключателями. Тут не ждут частных прямых команд. Задачу поняли — исполняют. Шпаки сухопутные!
- Семёныч, стабилизировались. Два узла идем. Продуваться на положительную плавучесть?
- Давай, Ляксеич. Стрелять из под перископа придётся.
Я перенимаю руль, чтобы заложить плавную дугу, приводящую в точку залпа. Балансировка — дело ответственное. Не знаю, как на настоящих подводных лодках, но на моих — так. Надеюсь, никто не забыл, что я никогда на них не плавал. На настоящих.
Быстро сказка сказывается, долго дело делается.
- Ляксеич, поднырывай на двадцать.
- Сполняю.
Я слежу по часам — не у меня кроме них и лага других органов чувств.
- Под перископ!
- Сполняю... пять метров.
Включаю подъемник и приникаю к окулярам. Зараза! Поспешил. Борт не входит в поле зрения.
- Пятый товсь! - промахнуться невозможно, но объективы я снаружи убрал. Игнат и без подсказки знает, что мы не боевом курсе. Стрелка компаса — не шелохнётся.
- Пятый готов!
- Пли!
Надеюсь, никто не забыл, что торпеды у нас бесследные, и стреляем мы беспузырно? Пока не бахнет — никто и не почешется.
- Ныряй на двадцать, быстро!
- Сполняю... готово.
Грохот прошел впечатляюще, мичман флегматично сменил лампочку над штурманским столиком. Кажется, из парня буде толк. Как его... Евгений Евстигнеевич. Попрошу командиром поставить, если в точку рандеву без фокусов выведет.
Ну а у нас продолжается работа.
- Перископная!
- Сполнено.
- Лево пять.
- Сполнено.
- Право один!
- Есть.
- Шестой товсь!
- Шестой готов.
- Пли! Двадцать метров, средний ход.
На этот раз ожидание заметно. Мы прилично отошли с момента первого пуска.
Взрыв.
- Штурман! Курс на точку рандеву!
- Сто семьдесят.
- Ляксеич, сполняй.
- Курс сто семьдесят, глубина двадцать, скорость четыре узла, - это буквально через пару минут.
- Так держать. Отбой тревоги, третьей вахте заступить.

Отличное дополнение. Вот только тут береговой артиллерией не обойдешься. На кого списывать такие дела будем?
Рекомендую на ассасинов которые прячась между первым и вторым дном привели в действие адские машины

Чешу репу
Кстати, у британских судов дно всё ещё деревянное и вовсе не двойное.

а куда ж они тогда балласт закладывают???
и вообще - как тогда корабли тонуть умудрялись, а? дерево то - не тонет

Так для этого как раз в них пушки и усаналивали

Дальше - правка после добавки. Учел смысловые замечания читателей.


***

- Евстигнеич! А раньше когда я еще матросом ходил, офицеры штурманское дело не сильно-то жаловали, - мы опять сидим на палубе дрейфующей под яркими южными звёздами подводной лодки и потягиваем остывающий в ендове чай.
Все положенные огни зажжены и только вахтенные заняты делами. Остальные отдыхают. В этот раз обошлось без нештатных ситуаций, но ни у кого нет ни одной причины оставаться внизу. Море приветливо колышется, а встреча с «Великим князем Константином» ожидается только завтра, или послезавтра в светлое время суток. Дожидаться её нам предстоит под водой, куда «Н2» уйдет с первыми признаками рассвета. А сейчас — наше время.
- Сейчас офицеры тоже не слишком жалуют навигаторские науки, но Степан Осипович весьма требователен к тем, кого берёт командирами малых кораблей. В маленьком экипаже никакое дело нельзя делать плохо, мало ли куда занесёт случай, - мичман быстро освоился в экипаже и принял обычай спокойного уважительного диалога с обращением по отчеству.
Он сегодня многих диковин насмотрелся. Лодка-то наша по теперешним временам чистое чудо техники. И служить на ней людям без инженерной подготовки край как тяжело.
Заработали электромоторы и мы двинулись вперёд. Вахтенный приметил огни какого-то судна, и уходит подальше от его курса. Командир второй вахты зевнул и полез вниз. Игнат ловит секстантом Полярную звезду. Практикуется. И все вслушиваются в ночь. Только что сквозь густую, как мёд, тишину до нас донёсся звук взрыва. Четвёртый.

***

«Великий князь Константин» пришел через три часа после рассвета. Мы его разглядели в перископ и всплыли. Новости оказались прекрасные. По всем оставшимся на плаву кораблям с британским десантом торпедные катера отстрелялись, как на полигоне. Подкрались, ориентируясь на огни, и поразили каждую цель с первого выстрела. Судя по всему, обнаружить себя никто не позволил — нынешние прожектора дальше полукилометра не «дотягиваются», а камуфляжную окраску Степан Осипович завел ещё с Русско-Турецкой.
В отличие от подводной лодки, которой неудобно ночами, его питомцы предпочитают действовать в потёмках и на цыпочках.

***

Мы снова дрейфуем рядом со стоящим на якоре кораблём. Каждый раз, когда в поле зрения оказывается чужое судно, «Н2» включает электромоторы и тихонько прячется от пристального взгляда постороннего за корпусом парохода. Чего мы тут дожидаемся? Команды, конечно. Михаил Львович куда-то отправился на рыбацкой лодке. Видимо — к телеграфу. Мы же потихоньку восстанавливаем камуфляж — маскируем лодку под старенький пароходик.

***

До Николаева дошли без приключений. Там нас всем экипажем сразу от причала отвезли в кутузку, из которой на следующий день и выпустили в объятия родственников. Объяснили, что негодяя, виновного в подстрекательстве к бунту, выявили, а остальных держать под арестом более не намерены.
«Н2» занял привычное место у достроечной стенки – по результатам похода накопился целый ряд замечаний, к устранению которых и приступили незамедлительно.
Государь заезжал по случаю приёмочных испытаний. Выглядел он довольным и с каждым членом экипажа поговорил с глазу на глаз. Чем кого наградил – не знаю, а только выглядели люди одухотворённо. Быть представленным Его Императорскому Величеству и удостоиться аудиенции – это, знаете ли, по нынешним временам надолго вызывает к людям уважение. Правда, Александр Александрович ещё не короновался, но это ничего не меняет для большинства.
Каких-то заметных подвижек в геополитике приметить мне не удалось, разве что с Турцией отношения сделались ровными. Оттоманскую империю или, как её ещё называют, блистательную Порту, рвут на клочки внутренние противоречия и ей сейчас не до внешней экспансии, а помогать этой не во всех отношениях дружелюбной стране в делах сохранения её целостности, Россия не в состоянии – нам до своих восточных окраин дотянуться бы. На одни железнодорожные рельсы сколь средств нужно.
Это Сан Саныч мне жаловался, говорил же, что он заезжал потолковать. Не только к нам на «Н2» - считай, всё побережье объезжал. Ники с ним и на этот раз был, но они с Игнатом своими делами занимались. Ох, не нравится мне это – как бы барчук мне сына не испортил дурным примером. Тринадцать лет цесаревичу, а он всё ещё такое «мяу»! Нет, не будет из него толку. Ну, да я государю про это не говорил, у него и так хлопот полон рот.
Вон, Австро-Венгрия с Оттоманами из-за Балкан сварится, и эта далеко не слабая буча происходит неподалёку от нас. В Средней Азии тоже никак не удаётся всех призвать к спокойствию. Опять же головная боль с незамерзающим портом на Тихом Океане. Никак не выберут, куда его приткнуть. Пока пользуются японскими, да только надо бы что-то на материке, а там, куда ни ткнись, или Китай, или Корея. Это я о тех местах, где не бывает льда.
Вот нажаловался мне Государь на озабоченность этим вопросом, и принялся тянуть паузу, а сам выжидательно поглядывает. Можно подумать, что я ему сейчас откровение выдам. Так я в тех краях отродясь не бывал, а из книжек про Русско-Японскую войну помню только, что Порт-Артур наши умники ругали за неудачное расположение. И вообще в памяти у меня отложилось очень мало слов про тамошнюю географию: «Мозампо», «Сасебо» да «Циндао». Про Чемульпо поминать не стал, хотя тоже на память пришло. Грустные о нём воспоминания. Я-то помню про бой, данный «Варягом» рядом с этим портом, а нынешние мои соотечественники и не подозревают подобном происшествии.
Так это! Пауза всё тянется и тянется. Государь, между прочим, ответа ожидает.
- Александр Александрович, нынешние-то поселения в тех краях, где расположены?
- В Посьете. Да только ругаются поселенцы, будто нет в тех краях строевого леса. И с пресной водой дела неважно обстоят.
- Значит нужно туда срочно посылать рельсы и шпалы, и строить дорогу к нам. Чай навозим брёвен-то. Ну а как воду подвести, это в век, когда уже давно изобрели водопровод, проблемой считаь даже неприлично. Просто нужно распорядиться, чтобы сделали. Гавань тамошнюю ведь не ругают? - Я не помню, чтобы о замерзании Посьетской гавани упоминалось в книгах про Русско-Японскую войну. Собственно, я и слово-то это впервые слышу.
В конце концов, знаю, что Макаров обязательно добьётся постройки ледоколов, так что эта проблема тоже решаемая А чтобы наша страна лезла в сторону Фузанов — Пусанов и прочих Шанхаев мне без надобности. Так, что если и не напишут в нынешней истории вальса «На сопках Маньчжурии», чай вытерпит эту недостачу сокровищница мировой музыкальной классики. Главное — не устраивать войны на противоположном краю шарика.

***

После этого от меня отвязались. Вроде как – живи как хочешь, потому что про то, как поступить с подводной лодкой – в этом разберутся и без меня. Есть на то Адмиралтейство, вот пускай оно и трудится.
Мы и вернулись в Севастополь в свой старый дом. Ниловну мою потянуло домой. Дочка с мужем там так и проживает, поэтому хозяйство в порядки и разруху ничего не пришло. Зять наш Зиновий так и ковыряется в лаборатории, а коза померла от возрасту. Мы её с собой в Павловский дворец не брали – шутки понимаем. Новая же коза, тоже Манька, как и раньше получает денежное содержание от казны, которого и на жизнь хватает, и на эксперименты остаётся. Это, кроме зарплаты телеграфиста.
Меня потянуло к привычному делу. К радиоэлектронике. Как устроена радиолампа – это любой знает. Тут больше хитростей в сборке, чем в устройстве. В том, из чего сделать нить накала, как убрать из колбы остатки газа, плюс к тому сама работа мелкая – деталюшки-то – чихнуть не на что. Опять же изоляторы надо крошечные и не иначе, как из стекла, потому что другие материалы портят вакуум.
Много возни, а результаты – так себе. Есть, конечно, какая-то крутизна вольтамперной характеристики, даже генератор заработал на контуре ударного возбуждения, но всё через пень колоду. Еле-еле дышит. Настоящий специалист в этой области, наверное, оценил бы мой успех. Когда бы хоть один понимающий человек в этом времени нашёлся. А то ведь даже радио ещё не изобретено. Ну да я не огорчаюсь – знаю, что ничего путного наскоком не сделаешь. Так что и конец лета, и всю осень и начало зимы ковырялся в своё удовольствие с собственными затеями и ни о чём не тужил, пока не пришло мне предложение явиться на заседание Русского технического общества.
Прямо признаюсь – не хотел я ехать. Если бы позвал не Сан Саныч, остался бы дома. Но отказывать в таком пустяке государю почему-то не хотелось.
Не стану тянуть кота за хвост, сознаюсь сразу: генерал-майор Александр Фёдорович Можайский докладывал о своём самолёте. Так что я ни капельки не пожалел о нескольких днях, проведённых в поезде. Этот изобретатель, как выяснилось, нынче летом, когда мы были в нашем египетском походе, продемонстрировал в действии свой самолёт – подлетел и упал при большом стечении публики. Я оказался в зале единственным, кто этого не знал.
Доклад, естественно, одобрили, но средствами не помогли. Сказали, что не могут. Так что, надо бы ему обратиться в военное ведомство. По всему выходило, что докладчика, как и его дело присутствующие уже вполне хорошо знают, но, что с ним делать себе не представляют. Неудобно, в общем, получилось.
Сам я выражать сочувствие или восхищение не стал – аэродинамика – не мой конёк. И денег лишних за душой не имею. Так что нечего беспокоить человека пустой болтовнёй. Про самолёт этот я в своё время читал, и его «болезни» помню прекрасно. А что забыл о времени, когда это всё происходило, так вины моей в том нет. Так уж устроена профессиональная память. Что и как делали – помню. Когда и по чьему велению – нет.

Глава 20 Оказывается, я успел наследить

Думаете, я к государю побежал ходатайствовать об ассигнованиях? Держите карман шире. Это – не мой метод. Не стану я хлопотать о безнадёжном деле — твёрдо знаю - не могут летать аппараты тяжелее воздуха, пока нет для них подходящего двигателя. А его, хоть убейся, нет. Тут вообще вопрос простой – если могу помочь – помогу. А если не могу – буду молчать и делать вид, что меня на этом свете не существует. Так что пошел я не куда-нибудь, а на завод Берда. В отдел газовых турбин, естественно. Потому что решающим препятствием на пути Александра Фёдоровича на пути к покорению неба является недостаточная мощность современных двигателей, поделённая на их вес.
Сразу признаюсь – в неуспехе Можайского есть и доля моей вины. Настоял в своё время на строжайшей секретности всех работ, связанных с постройкой подводной лодки, вот и не узнал Александр Фёдорович о новых двигателях.
В проектно-конструкторской группе меня давно хорошо знают. На входе вахтёр задержал на пару минут – подчаска посылал за разводящим. Новый он. Вахтер. А я тут полгода не появлялся. А потом меня ждал сюрприз от Макарова. Этот неугомонный решил в очередной раз обогнать своё время. Родилась у него идея придать торпедному катеру такую скорость, чтобы тот мог среди бела дня атаковать крупные надводные корабли, уворачиваясь от посылаемых пушками снарядов.
А теперь представьте себе это судёнышко. Сначала разместите на нём две торпеды, каждая диаметром шестьсот десять миллиметров, да длиной около шести метров. Понятно, что в трубах аппаратов они вытянутся вдоль бортов и стеснят внутреннее пространство до узкого коридора, в котором турбина с ныряльщика помещается весьма неохотно – в неё же сбоку дуют. Так что тут нынче работают над образцом, в котором поток газа направлен вдоль ротора. Естественно, на этом пути встретилась масса проблем, в первую очередь, связанных с закреплением второго конца оси вращения. Потом вылезли проблемы с трансмиссией. На ныряльщике генератор постоянного тока многие нестыковки, связанные с передаточными числами, отлично сглаживал, а тут решили вал соединить с винтом механической передачей, ну и огребли полный комплекс шишек.
Помочь им я, естественно, был не в силах – кинематика – не мой конёк. Зато насадить вместо шестерни редуктора воздушный винт – это было элементарно. Тем более, что насосы, подающие в камеру сгорания керосин и воздух сразу создавались с механическим приводом, а не с электрическим – Степан Осипович так велел. Просто не ожидал, что так всё удачно сложится.
Отписал я Сан Санычу подробную записку с ходатайством о допущении Александра Фёдоровича к материалам работ турбинного отдела и испросил Высочайшего вспоможествования его изобретательским работам. Да поехал домой. Если сами не разберутся – я им не прогрессор какой, чтобы пинать да подсказывать. В конце концов, это их время и их страна. А у меня колба не отпаяна от насоса. Наверняка «натекла» уже, и придётся мне весь цикл откачки повторять заново.

***

- Пётр Семёнович! Отдаю себе отчёт в том, насколько неохотно даёте вы советы, однако все, которых вы меня удостоили, оказались полезными, - государь принимает меня в своём кабинете. – Перестав намереваться возобладать Черноморскими проливами, мы получили возможность беспрепятственно ими пользоваться, а наши товары стали охотно покупать в Турции.
Уделив собственное внимание не только общим вопросам расходования государственных средств, но и присмотру за развитием определённых направлений, я получил в руки средство оказания негласного воздействия на ход политических процессов. Имею ввиду - утопление нескольких броненосцев египетскими пушкарями, - мы оба улыбнулись.
- Кстати, господин Можайский, о споспешествовании трудам которого вы ходатайствовали, нисколько меня не огорчил. Он на своём самолёте вполне уверенно взлетел и, продержавшись в воздухе несколько минут, после чего успешно сел на весьма значительном удалении от места старта, чем доказал безусловную пригодность изобретённого им летающего корабля к применению для доставки депеш.
Что же касается рекомендованного вами порта на Тихом океане, то морякам он действительно подходит в качестве места стоянки, а постройка железной дороги от него до Харбина для расходов казны посильна.
Посему, категорически предлагаю вам принять на себя труд и сделаться действительным тайным советником при мне.
- Александр Александрович! Помилуйте! Одно дело присоветовать то, в чём действительно уверен. Но ведь управлению государством я не учился, а вы непременно станете требовать от меня предложений в областях, с которыми и вовсе не имел дела. Поверьте, людей сведущих вокруг вас и без меня довольно.
- Они все в той или иной степени амбициозны, а, подчас, и алчны. Чего за вами, милостивый государь, ни разу замечено не было. Более того, свои поведением вы словно умышленно раздражаете окружающих, вызывая у них недоумение полным отсутствием понятных всем интересов. Ведёте себя, как хозяин необъятной Родины своей.
- Жила бы страна родная, и нету других забот, - продекламировал я слова давно забытой песни. – Не казните, государь. Таким уж уродом меня воспитали. А прямо сейчас вам какой совет потребен?
- Да полно вам, Петр Семёнович. Вечно надо мной подтруниваете. Ступайте себе с Богом.
Вот так и поговорили. И стоило ради этого в поезде трястись от Севастополя до самого Питера?

***

Разумеется, не заглянуть на завод Берда решительно невозможно. Как же было не полюбоваться на отраду сердца Степана Осиповича – миноносцы. Настоящие мореходные кораблики, пригодные для плавания по бурному морю на дальние расстояния. Заглянул и в свой бывший кабинет. Нынче он тоже не пустует. Занимает его Александр Фёдорович Можайский. По всему выходит, что государь посчитал нужным обеспечить секретность начавшихся работ по развитию авиации. Или он заинтересован в нераспрстранении сведений о газовых турбинах, потому и постарался припрятать изобретателя, который ими пользуется, подальше от глаз людских?
Чтобы сразу пояснить свою позицию по отношению к Можайскому, доложу, что с достаточно мощным двигателем полетит даже забор. Тем более – лодка с двумя парусами вместо крыльев. Учитывая, что во время прошлогодней аварии падение самолёта произошло в результате заваливания набок, могу смело утверждать, что изъян с управляемостью своего детища автор проекта не учесть не мог – он сумел осуществить прямой полёт, следовательно, придумал что-то, для предотвращения вращения самолёта вокруг продольной оси.
Естественно, мне стало любопытно, что же выдумал Александр Фёдорович. Поэтому я поздоровался, представился и, извинившись, что помешал, полюбопытствовал.
Если вы когда либо спрашивали изобретателя о его любимом детище, то прекрасно понимаете, что за этим последовало. Мне было доложено решительно всё от начала до конца, что заняло оставшуюся часть дня. Собственно, устойчивости против сваливания удалось добиться тем, что окончания крыльев были приподняты за счёт перенастройки растяжек, которые удерживали плоскости на манер корабельных вант. То есть до организации элеронов конструкторская мысль просто не дошла.
Надеюсь, Вы понимаете, что я не смолчал. Разговор между нами состоялся весьма обстоятельный, поскольку старый парусный моряк в чине контр-адмирала, это не мальчишка, которому каждый встречный может давать указания. Почему в прошлый раз он был сухопутным генерал-майором, а тут вдруг снова сделался морским офицером? Э, вот про это мы не разговаривали. Я, в отличие от своего оппонента самолёты видел не раз, и про то, как они управляются представление имею. И отлично знаю, что придуманное Можайским хвостовое оперение в этом самом виде до сих пор используется в авиации.
Однако, одного его недостаточно, потому что причин для целенаправленного заваливания самолёта на крыло в полёте более чем достаточно. На каждом повороте это обязательно нужно проделывать, потому что если просто отвести в сторону хвост за счёт поворота вертикальной рулевой плоскости, то крылатая машина направления движения не поменяет, а станет двигаться наискосок, отчего непременно упадёт. На самом деле поворот летательного аппарата в воздухе — вираж - осуществляется преимущественно за счёт подъемной силы тех же крыльев, просто наклоном корпуса всего аппарата её направляют в нужную сторону.
Собственно, мой собеседник уже попробовал, к счастью этот поворот «блинчиком» проводился с великим бережением и плавностью — он чувствовал машину и до греха не доводил, отчего всё-таки не упал, но для того, чтобы согласиться с моими доводами основания у него уже были. Ну а потом слово за слово я и выложил всё что знал. А тут знакомый парень из турбинистов заглянул и пошёл у нас дым коромыслом, а пар столбом.
Выяснилось, что из двигателя выходит мощная струя продуктов сгорания, которую пришлось отклонять трубой вниз и назад, но от неё страдают растяжки, которые пришлось заменять стальными тросами, да и те недолго служат. Одним словом, клубок проблем вокруг нового проекта сформировался непростой.
Если кто-то ещё не понял, в чём проблема, скажу вкратце — нужно было на тряпично-деревянный самолёт пристроить турбовинтовой, или, если хотите, турбовениляторный двигатель, который изначально проектировался для судов, то есть на весе особенно никто не экономил. Первоначальный вариант, наскоро приспособленный, обеспечил то, что называется, уверенный подлёт за счет высокой мощности, но необходимость совершенствования винтомоторной группы ни у кого сомнений не вызывала.
Разумеется, разрезы авиационных двигателей я встречал на множестве картинок в самых разных книгах. Так что нагнетающую крыльчатку вместо воздушного насоса нарисовал уверенно. И ещё, между ней и тянущим винтом пристроил генератор. А чем я запитаю бортовую аппаратуру? Альтиметр, спидо... ну... скорость измерять. Я не знаю, как он в самолёте называется. Авиагоризонт, компас. Ну не сам компас но подсветку-то делать нужно. Опять же движок перед запуском нужно раскрутить, и искру на свечу подать для воспламенения.
Тут, знаете ли, приёмы, применяющиеся на корабле, не годятся.
Если кто-то подумал, что в результате у нас должен получиться двигатель, аналогичный тем, что используются на пассажирских самолётах доживших до двадцать первого века, то он не совсем прав, потому что температура в камере сгорания допускается заметно ниже, отчего и коэффициент полезного действия системы заметно не дотягивает до ставших привычными кондиций. Не дотягивает и удельная мощность на единицу веса — это потому что применяемые материалы не столь жаропрочны, как хотелось бы. И куда как менее износоустойчивые при таких режимах подшипники.
Важно, что этот агрегат способен поднять самолёт в воздух.
Естественно, чтобы воспользоваться прибавкой к тяге, выходную струю газов нужно выбросить через сопло туда, где она ничего не сожжёт — то есть за кромку крыла. Потому что ставить мотор на хвосте нельзя — от этого всё разбалансируется. Но тогда сами крылья требуется сужать, чтобы винт оказался впереди одной кромки, а сопло позади второй. Чтобы добиться нужной поверхности сузившегося крыла его нужно удлинять, а чтобы оно не сломалось при этом — требуется этих крыльев с каждого краю сделать два одно над другим и связать их как в коробчатых змеях, которые Александр Фёдорович видел в Японии.
Как Вы понимаете, я воспроизвожу логическую цепочку, потребовавшуюся мне для того, чтобы убедить бравого адмирала не плодить уродцев, последовательно нарабатывая опыт, полученной авиацией за первые годы её становления, а сразу делать хоть что-то похожее на правильный самолёт. И не забывайте, что мне, как минимум, нужно еще термодатчики поставить в оба мотора... ну, я всё-таки приборостроитель.
Необычно тяжело дался мне разговор о необходимости придания крылу профиля «горбиком вверх». Дело в том, что прибавка в подъёмной силе, обещанная законом Бернулли не так велика, как усилие создаваемое примитивным отражением воздуха от несущей плоскости. Но ничего, уломал. А вот как уговорил выдвинуть верхнюю плоскость вперёд относительно нижней, уже не помню. Знаю, что эта схема называется «парасоль» и устойчива к штопору, но обосновать не могу. Не знаком я ни с теорией планера, ни с теорией штопора. Мне показалось, что к этому моменту я Александра Фёдоровича так задолбал своим всезнайством, что он просто сдался без боя.

***

Не уверен, помните ли Вы, что в Питере я останавливаюсь за городом. В Павловском дворце. И что на заводе Берда знаю многих. И многие знают, что я на короткой ноге с государем. Кроме того, я практически надиктовал отцу авиации проект двухмоторного турбовинтового биплана. Неужели Вы подумали, что после этого я уеду в Севастополь к своим лампам? Нет, это бы походило на подставу. Вот, мол, я сказал, а ты, Можайский, мучайся. Не дядечковое это поведение, а чистый соплячизм. Или подлянка. Питомцы страны советов меня поймут.
Дуняша с сыном снова переехали в элитное жильё в окрестностях столицы и этот никуда не годный Ники частенько встречается с Игнатом, что раздражает меня неимоверно. А я пашу как папа Карло в команде отца мировой авиации. Если Вы не забыли, мастеровой из меня неплохой, да и сын не отстаёт. Каждый узел, каждый стык выделываем с великим тщанием. Игорёха, Варвары Макаровой брат, тоже потомственный столяр, трудится с нами в одной бригаде. Он, вообще-то учится на морского инженера, но Александр Федорович читал им лекции, а он возьми и спроси про то, как продвигаются дела с совершенствованием самолёта. Так что я тут совсем не при чём.
Что-то я всё про людей, да про людей, а ведь ещё про самое главное не рассказал. Про двигатель. Дело в том, что размеры имеют значение. Попросту говоря турбины наши не слишком велики. Если, скажем, для подводной лодки или для торпедного катера с вала удаётся снять примерно полтораста лошадок, то для самолёта вышло около ста шестидесяти — мы его чуть сильнее раскручиваем. А более крупные размеры нам не по зубам. Не позволяет имеющийся парк универсальных станков обеспечивать нужную точность. А ещё я знаю, что корпус нужно интенсивно охлаждать тем самым воздухом, что потом подогретым пойдет в камеру сгорания — этот приём в книжках про реактивное двигателестроение описывался, как очень важный. Так вот, реализовать его мы тоже не в состоянии — нечем организовать нужные полости в жаропрочных деталях. Нет подходящего инструмента.
Это я к тому, чтобы не слишком размечтались насчёт тактико-технических данных будущей машины. Ну, и чтобы не лукавить, добавлю. Страшновато, всё-таки, если скорость окажется слишком высокой. Самолёт-то деревянный, обтянутый лакированным шёлком. Как бы не ободрал его набегающий поток воздуха.
Кстати, после завершения испытаний моторов самолёт мы дособрали и отладили буквально за месяц. А потом некоторое время гоняли на поле под Красным Селом. Тут неподалеку стоит воинская часть, которая не слишком жалует зевак. Так что обстановка была рабочая. Без доделок, конечно, не обошлось, но особых революций не потребовалось. Давали мы сто километров в час на горизонтали и садились на шестидесяти. Горючего хватало на два часа полёта. Но, главное, у нас сразу имелся бомболюк на четыре стопятидесятидвухмиллиметровых снаряда с приделанными стабилизаторами. Бронебойные или фугасные — в зависимости от задачи. Спросите какой потолок был у нашего детища? А кто его знает? До трёх километров поднимались легко, а лезть дальше никакого желания не было.
Как Вы понимаете, если не брать бомб, горючего можно поднять больше. Или отказаться от второго человека в кабине с тем же результатом никто не помешает. Зачем нужен пассажир? Так понятно, что любой из высочайших или светлейших зрителей может пожелать прокатиться. Это — важный рекламный момент. А, если всерьёз — машина то не только экспериментальная, но и учебная. У нас из команды человек десять вполне овладели пилотированием. Да, летали мы действительно много.

Электровакуумные диоды заметно отличаются от полупроводниковых тем, что падающее на них напряжение весьма значительно. Однако, построить на них регулируемый источник питания для лабораторных целей вполне возможно. Как регулируемый? Лабораторным же авторансформатором, именуемом в народе ласковым словом «ЛАТР». Кто в курсе, уже понял, что однофазные генераторы переменного тока я уже использую — а что делать!? Это в Москве для освещения улиц приспосабливают дуговые лампы, а у нас на окраине — обычные, с волоском, накачанные чистым азотом. Привязался ко мне градоначальник: сделай, да сделай, ну чего тебе стоит!?
Вот и началась у нас помаленьку электрификация. Двести двадцать вольт, пятьдесят герц. Стальные провода на столбах со стеклянными изоляторами. Состоятельные домовладельцы уже заинтересовались. В общем, ходят тут всякие, отвлекают о работы. Купчина один уж такой был настойчивый, всё про паи соловьём заливался, про акции с дивидендами. Ага-ага. Знаю я их брата — всё равно работать придётся мне. А некогда. Недаром я про регулируемый источник питания речь завёл — мне без него неудобно снимать вольтамперные характеристики триодов — дело-то с ними потихоньку пошло на лад. Так что заниматься электротехникой мне нынче недосуг. Послал я купца за инженером по его выбору — моё дело объяснить, а стричь купоны — это пожалуйте без меня.
Мы с Зиновием как раз беспроволочный телеграф доводим до ума. Пока проверили на двадцать километров, а вообще-то всем известная зависимость дальности связи от размера и высоты подъёма антенны работает как ни в чём не бывало. Естественно, трезвонить об этом на весь мир нам никакого резона нет. Я ведь отдаю себе отчёт в том, насколько большое преимущество может дать подобное устройство в случае проведения операции, вроде нашей египетской. Отпишу Степану Осиповичу, что поджидаю его с нетерпением, да и покажу. А уж он придумает, как использовать.

Кажется, дописал. Пора подумать над эпилогом. Или - ну его нафиг?

В то время широко было развито минное заграждение, как бум просто таки был, и даже управляемые фугасы ставили, подводные....

Эпилог

Неудобно у меня с Сан Санычем получилось. И всё из-за этого негодного Ники. Да и Игнат по молодости лет не смекнул, что к чему. В общем, повадился цесаревич кататься на самолёте. Благо, их на Красносельской поляне было уже несколько. Ну а Игнат, сами понимаете, дневал там и ночевал. Привечали его авиаторы и летать дозволяли. Так вот и вышло, что обучил он наследника престола российского пилотированию и даже выпустил в самостоятельный полёт.
Закончилось всё очень печально — этот пацан (я не про Игната) не нашёл ничего лучшего, как приземлиться в парке Гатчинского дворца на глазах у собственной матушки и сестриц. Да не просто так а ещё и покататься позвал.
Ох и попало ему от родителей. Дагмар-то Датская, которая Мария Фёдоровна, была в ужасе из-за риска которой чадо драгоценное себя подвергло. На что чадо это заявило: раз Игнату его батюшка летать дозволяет, то и ему должно быть можно. На что вспылил уже Государь-Император и доложил громко и нелицеприятно, что этот самый Игнат — человек взрослый и ответственный, что его ещё в прошлом году брали в настоящий боевой поход и доверяли работу как рулевого, так и вахтенного начальника. Что он вообще, хоть и гимназист, но уже настоящий мужчина, с которым можно иметь дело.
Ну да это мелкая семейная ссора. Обычное дело. Так бы оно ничем и завершилось, но зараза-императрёнок разгневался и сбежал из дому. Помчался доказывать всем, что и сам чего-то стоит. Вот тут-то и продемонстрировал это дурашлёп всю свою ни к чему непригодность. Его совсем-то из виду не потеряли, и встречных подсылали каких надо — ну нет неумех среди царских охранников. Так что вместо того, чтобы добраться до Балкан и включиться в борьбу за освобождение братьев-славян, эта бестолочь оказалась в Поволжье, где покормившись пару дней при бурлацкой артели, решила вернуться домой.
Какая нелёгкая понесла Ники в Кострому, никто не понял. Его вернули домой целого и невредимого. Естественно, матушка уговорила государя не наказывать бедного мальчика. Однако, Сан Саныч говорил, что сын его после этого сделался несколько иным. Словно зверёк из него стал проглядывать.
Ну а больше ничего особенного не происходило. Александра Фёдоровича Можайского со всем его коллективом сослали в Оренбург, чтобы летал подальше от глаз наследника престола. Туда, кстати, ускоренными темпами тянут железную дорогу. Государь-Император, вишь какое дело, учредил железнодорожные войска и теперь посылает их в сражения с разгильдяйством и бездорожьем, имея генеральное направление прямо на восток. Причём, явно пытается взять противника в клещи, потому что от Посьета к Харбину тоже осуществляется встречное наступление прокладкой рельсов и шпал. В общем, мировая история, насколько я её помню, идет так же, как и если бы я сюда вообще не попадал. А то в книжках пишут всякую ерунду про бабочек Брэдбери.
Так же, как и положено, трудится Менделеев, Пржевальский как ни в чём ни бывало изучает Азию, где-то подрастают Ленин со Сталиным, правда они сейчас живут под другими фамилиями. Миклухо-Маклай продолжает свои исследования, Эдисон удивляет нас своими изобретениями. Ещё молод Циолковский, а Жуковский, не поэт, а математик, трудится на педагогическом поприще и непременно создаст теорию тех самых самолётов, что помаленьку строит Можайский.
Так что, не извольте беспокоиться — ничего я в нашей истории не напортил. Всё идёт своим чередом.


Вот и всё. Добавить нечего.

Всё никак не закончу ныряльщика. Во ещё кусманчик вставлю перед эпилогом.


Глава ХХ Язык мой – враг мой

- Милостивые государи, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, - Его Императорское Величество выдержал паузу, давая всем присутствующим припомнить, откуда эти слова. – Могучая Франция стала чинить обиды маленькому гордому Вьетнаму. Его император Донг Кхань также известный как Нгуен Фук Ынг Ки крайне озабочен действиями флота далёкой европейской державы у своих берегов и опасается доставки в порты Ханой и Сайгон значительных количеств войск, противостоять которым его армия может оказаться не в состоянии.
Также император дружественного нам Китая Гуан-сюй и даже тётушка его Цыси скорбят о том, что столь печальные события вблизи от их южных границ никак не позволяют им сосредоточиться на решении вопроса о предоставлении в аренду России земли для прокладки железной дороги от гавани Посьета до наших пределов. Все эти достойные люди дали нам понять, что дельфину-афалине Кеше привольно будет в тёплых водах морей, омывающих Индокитай.
Сказать, что собравшиеся озадачены услышанным, было бы существенным преуменьшением относительно действительного положения дел. Хотя, я ведь не представил присутствующих.
Капитан-лейтенанты Писаревский, Подьяпольский, Рожественский – командиры только что прошедших полный цикл испытаний подводных лодок Н3, Н4 и Н5.
Еще три капитан-лейтенанта – два из них братья Перелешины , в Русско-Турецкую служившие на «Весте», и Измаил Максимович Зацаренный. Эта тройка – капитаны судов РОПИТА – «Великого князя Константина», «Весты» и «Аргонавта». Вообще-то - кораблей обеспечения для подводных лодок, являющихся также подвижными базами торпедных катеров и носителями «Маленьких ныряльщиков». Они, как Вы понимаете, в форме мирных моряков.
Кроме меня и моего сына-гимназиста тут также незаменимый Сашка Клёмин – он нынче учится в Питере на инженера-кораблестроителя, но его опять оторвали от занятий, как впрочем, и Игната. Чего не бывает по государеву велению! Последний, кого не упомянул – жандарм в штатском Михаил Львович. Он как раз ничем не удивлён, а очень даже спокоен.
Так вот! До меня – дубины стоеросовой, очередной раз дошло, что давать советы императору – это означает нажить себе хлопот. Нет бы, вспомнить, что дорога на Дальний Восток называлась КВЖД. Не помню, что означала вторая буква, но первая – Китайская. Догадайтесь с трёх раз, по территории какого государства она проходила? Вот и вышло, что присоветовав поплотнее обосноваться в Посьете и построить туда железнодорожную магистраль, я невольно поставил Сан Саныча перед вопросом о территориях южнее Амура, потому что севернее в мои времена долго и напряжённо строили БАМ, с которым здорово мучились уже на моей памяти. То ли горы там, то ли мерзлота. Или болота мешали.
На твёрдых грунтах в той стороне – Манчжурия, которая принадлежит Китаю. А уж на счёт поторговаться китайцы мастера. Поэтому интересы этой страны стали настолько близки государю, что он посылает свою, считай, гвардию, улаживать для неё недоразумения у чёрта на куличиках.
Книжек про разные войны я читал много и, признаться, припомнить чего-либо подобного по неумной шапкозакидательской дерзости просто не могу. Возникает впечатление, что подводные лодки стали для государя воплощением детской мечты о волшебной палочке. Причём роль произносителя заклинаний в его сердце давно и прочно занял Ваш покорный слуга. Недаром, перед тем, как ввести меня в пассажирский салон «Весты», где происходит наша встреча, люди в штатском вытряхнули меня из одежды и упаковали в мундир не пойми кого, украшенный четырьмя Георгиевскими крестами. Насколько мне известно, шибче наградить просто невозможно, хотя, признаться, в нынешних Аннах на шею и Владимирах с мечами я не разбирался. Во всяком случае, в Первую Мировую четыре креста – это полный кавалер и офицерское звание нижнему чину, то есть – дворянское достоинство.
Игнату и Сашке тоже по одному кресту навесили на грудь, хотя, обошлись без переодевания – они и без того одеты в форму. Явно – награда за хорошую стрельбу их пушек, что давешним летом продемонстрировали египетские канониры.
Добавлю еще, что «Веста» нынче стоит в Севастополе, считай, у крыльца моего дома. Вот такая диспозиция.
Государь, полюбовавшись на наши изумлённые лица, с лучезарной улыбкой продолжает добивание:
- Ответственность за успех сего непростого дела вверяю я любезнейшему Петру Семёновичу, коего все присутствующие прекрасно знают и, несомненно, проникнуты к нему доверием.
Всё! Захлестал по самую шляпку.
- Петр Семёнович! Распоряжайтесь. А я не стану вам более мешать и напоминать лишний раз о том, что все обстоятельства, связанные с этим предприятием надлежит сохранять в строжайшей тайне.
Вот теперь – точно по шляпку. Нет, нельзя, нельзя панибратствовать с августейшими особами! Обязательно вылезет боком.

***

Первым делом я поинтересовался у Михаила Львовича, почему Степан Осипович не привлечён к участию в столь необычном деле. Оказалось, что Макарова отправили на Амурскую речную флотилию, значение которой сделалось необычайно большим.
Невольно припомнились плоскодонные катера, что вычерчивали на кульманах в конструкторской службе завода Берда. На каждого такого кроху пытались втиснуть сразу две пушки Барановского и защитить прислугу от ружейного огня. Я ещё присоветовал прорезать в палубе отверстие, чтобы расчёт стоял ногами прямо на днище кораблика, на что в мою сторону зашикали, мол, если вода зальёт палубу, то проникнет внутрь и потопит посудину. Мы тогда очень вкусно поконструировали и кокпит, отделённый он остального пространства глухими переборками, и системы откачки, и плотный стык колпака башни – неплохой задел получился для будущих бронепоездов и, даст Бог, танков или бронетранспортёров.
Неплохой бронекатер нарисовался, приплюснутый такой, словно размазанный по воде. Так вот где им служить! На Сунгари да на Уссури. Что же, для этих мест двенадцатимиллиметровый лист, из которого склёпан корпус – вполне себе броня.
Что-то я всё отвлекаюсь, да отвлекаюсь. Признаться, размазало меня царёво поручение. Ну не охотник я до руководящей работы. Правда, тут задачка головоломная, а это бодрит.
- Михаил Львович, не сочтите за труд, сообщите нам все известные вам обстоятельства.
- Извольте, господа, извольте. Итак, южная часть Вьетнама уже давно и надёжно контролируется французами. Порт Сайгон является их морской базой. Северная же часть этой страны – побережье Тонкинского залива и город Ханой, является территорией, зависимой от Китая. Контроль над ней важен для Цыси, поскольку в этом месте в море впадает река Красная – важный путь к южным провинциям Поднебесной. Собственно, за этот район и развернётся борьба. Однако, сначала французы пожелают обеспечить себе безопасные тылы, для чего им необходимо оккупировать Тонкин и заключить договор с императором Вьетнама.
Центральная часть страны – узкая полоска горных джунглей, зажатая между морем и хребтом, труднопроходима для войск и весьма удобна для действий партизан, которые, несомненно, станут сопротивляться захватчику.
По нашим данным из Франции и из Северной Африки в этот район переправляются шесть недавно пополненных батальонов. С их прибытием численность войск, которые могут быть направлены в Тонкин, достигнет полутора десятков тысяч человек, что при полусотне орудий даст хорошие шансы на успех, тем более, что силы флота французов способны обеспечить безопасность доставки морем резервов и припасов.
По последним данным, ни в Сайгон, ни в Хайфон – ближайший к Ханой порт на побережье, пополнение ещё не прибывало.
Так, понятно, где имеются агенты у моего… думаю, он будет начальником штаба.
- Скажите, Михаил Львович, а где еще в свободолюбивом Вьетнаме есть люди, которые способны донести до нас сведения, о разных интересных происшествиях, что случаются повсюду?
- Вот тут, - жандарм показал на точку побережья, примерно посередине между севером и югом, - есть станция телеграфа. Но само это место пользуется дурной славой. Поговаривают, что бухту буквально в десяти милях от посёлка частенько посещают пираты. Собственно, к сказанному добавить мне нечего, если только зададите какой вопрос.
- Спасибо, пока не придумал о чём ещё спросить. Впрочем, как только припомните или узнаете нечто важное, непременно дайте мне знать. Еще же прошу вас стать моим заместителем, и потребное количество людей для обеспечения снабжения и решения всех иных вопросов подобрать по своему разумению.
Последовавший за этим кивок дал мне понять, что это моё распоряжение воспринято, как ожидаемое. То есть, поход кем-то готовился, а потом его руководителя куда-то отправили. Подозреваю, я уже догадался, кто этот человек. Видимо, дела на Амуре действительно развиваются столь стремительно, что потребовали участия в них прозорливого и самостоятельного в решениях Макарова.
- Кроме того, озаботьтесь о наискорейшем прибытии на эскадру девяти военных радиотелеграфистов.
- Каких, простите, телеграфистов?
- Просто телеграфистов, конечно. Умелых, естественно. Прошу прощения за оговорку. Теперь же я хотел бы услышать о состоянии кораблей и их готовности к походу.

***

Из докладов командиров я себе чётко уяснил, что кроме пары ныряльщиков на каждом корабле, тоже в трюмах, припасено два торпедных катера. Припасы загружены в расчёте на всю дорогу для экипажа и сотни казаков, следующих к новому месту службы на Дальний Восток. Керосин для подводных лодок тоже запасён из расчёта на весь период нашего крейсирования – этот «продукт» в нужных количествах просто можно нигде не встретить.
Подводные лодки новой постройки тоже находятся в полной готовности к выходу и от прототипа отличаются наличием двух турбин вместо одной, возможностью быстрой установки перед рубкой пушки Барановского, и заранее предусмотренным «камуфляжем» под небольшие мирные каботажные пароходы. От этого они стали на метр с небольшим длиннее и внутри образовался закуток, претендующий на роль командирской каюты.
Мечтатели! Голубая кровь! Там будет радиорубка.

***

Раз уж я всё равно разговорился, помяну пушку Барановского. Эта артиллерийская система, не обладающая какими-либо выдающимися качествами, находит в этот период весьма широкое применение. Невыразительный калибр в два с половиной дюйма, умеренная дальность стрельбы, где-то около трёх километров. Ни по кораблям из неё эффективно не постреляешь, ни серьёзных укреплений не снесёшь. Однако, большинство задач поддержки пехоты хоть в обороне, хоть в наступлении она прекрасно решает. При этом может перемещаться не только на колёсном лафете или во вьюке – при надобности её и на руках можно затащить куда угодно. Для современного уровня технологий и материалов в ней найден баланс между огневой мощью и подвижностью.
Нынче, с развитием малых кораблей, действующих вдоль рек в качестве средства поддержки сухопутных подразделений, её развитие получило заметный толчок. А, учитывая, что в Манчжурии много резких деталей рельефа и немного дорог, то и армейское начальство весьма заинтересовано в насыщении войск этим оружием. Самая могучая из «мелкашек» или самая лёгкая из серьёзных пушек? Кто разберёт, куда её отнести?
Для нас это артиллерия, которой для внешнего наблюдателя как будто бы нет. А потом раз – и вот она уже есть. Во всяком случае, отбиться от малайских, или иных, пиратов, с её помощью мы надеемся.
Что ещё добавить? Награды мы сдали сразу, как пришло время расходиться. Я вместе с мундиром, а Игнат с Сашкой просто отцепили и положили в коробочки, что забрал у них один из гвардейцев.

***

Вышли мы не единой группой, а поодиночке. Корабль обеспечения, подводная лодка. Потом снова корабль обеспечения, а за ним две подводных лодки. Замыкающий – «Великий князь Константин». По официальной версии пароходы везли в Посьет казачьи сотни, а пароходики – кто пеньку, кто лён, кто паклю. Заходы в порт для них не планировались, так что главным условием скрытности оставалось стремление избегать встреч с военными или иными кораблями.
Имелось у нас и вундерваффе – сверхоружие по этим временам. Радиосвязь. С антеннами, растянутыми на верхушках мачт, корабли слышали друг друга миль за пятьдесят. До лодки дотягивались на тридцать, а с лодки на лодку – десятка полтора. Это если в надводном положении поднять перископ. Признаюсь, поначалу командиры кораблей натурально шалили, обмениваясь сообщениями по делу и без. Я даже останавливал Львовича, намеревашегося их урезонить:
- Пусть и сами привыкнут, и телеграфистам практика хорошая. В дороге всё равно потренироваться не получится. До самого Аденского залива следовать будем с интервалом в пару суток.
Сам я со штабом следовал на головном корабле и, то поглядывал на млеющих под лучами ласкового солнышка казаков, то на седую равнину моря, то на живописные пейзажи пробегающих мимо берегов. Пытался планировать предстоящую кампанию, мыслить стратегически и сочинять заковыристые комбинации по выкуриванию французов из зоны Тонкинского залива. Но, как-то без огонька это дело шло. То есть понятно, что следует прервать сообщение удалённой колонии с остальным миром, и тогда местные - вьетнамцы и китайцы – рано или поздно уконтрапупят французов. Собственно, большего мы своими силами добиться в принципе не можем. Однако, как сокрыть свою причастность к содеянному от глаз мировой общественности – вот это действительно проблема из проблем. Да и в дороге всякое случается, а за тем, кто, куда и зачем идет, присматривает много внимательных глаз.
А как штормовая волна смоет с подводной лодки декорации? Или кто-то поблизости потерпит бедствие и его придется затаскивать на борт? До мало ли, что стрясётся – разве всё предугадаешь? Вот почему я так рад тому, что лично знаю всех командиров. Они представляются мне людьми самостоятельными и решительными. На то и уповаю.
- Посмотрите направо, Петр Семёнович! – Михаил Львович протягивает мне бинокль, и я внимательно изучаю северный берег Дарданелл.
- Право, решительно ничего примечательного.
- Тут размещены одиннадцатидюймовые мортирные батареи.
- Надо же, совершенно не видны.
- И это прекрасно. Достать до них из морских орудий крайне непросто. Говорят – вообще невозможно из-за складок местности, за которыми они укрыты.
- Удивительно, до чего турки додумались!
- Они тут не причём. Пушки и прислуга наши, как и полк охраны. Султан уговорил Александра Александровича за скромную плату оказать ему услугу по закрытию этого пути для нежеланных гостей. Знаете, очень полезно, как оказалось, дружить с соседями. Вы представляете сколько русской крови пришлось бы пролить пять лет тому назад, чтобы добиться этого же результата?
Я промолчал о том что, несмотря на реки крови, этого результата всё равно не удалось бы добиться. А собеседник, напротив, продолжал повествовать:
- Многих трудов, конечно, стоило подобрать рекрутов исламского вероисповедания и выучить их на артиллеристов. Да чего уж греха таить – половина православных, если не поболее. Но мусульманские товарищи местным об этом не рассказывают. Хотя, в этих местах много греков живёт, но так всем спокойней. За это на время намаза даже часовых христиане подменяют.
- А как же с батюшкой решили?
- А чего решать-то? Вдвоём и работают, просто наш рясу только в рабочем помещении надевает, а по расположению передвигается в мирском одеянии.

***

В Эгейском море у одного из островов подождали лодку Подьяпольского. Не встречались с ней, а просто в назначенный час обменялись радиограммами. И побежали к Порт–Саиду. У нас скорость хода заметно выше, так что возможность искупаться в тёплом море нам представится ещё не раз. После Крита мы вообще целые сутки шли под одними парусами – уж очень ветер оказался благоприятный, а нам было желательно не слишком убегать от подводной лодки, чтобы оставаться ней на связи.
Сам Суэцкий канал по распоряжению египетского хедива – так здесь называют главу государства - для русских кораблей доступен настолько же, насколько и Босфор с Дарданеллами. И береговую батарею у входа в него Михаил Львович мне тоже показал. Ну, Вы поняли, чью. Тут уж никаких мортир в складках местности – всё в открытую.
В Суэце забункеровались и тронулись дальше.

***

- Семёныч! Радио от Подьяпольского! Британский крейсер дал ему команду лечь в дрейф, - я уже несусь к телеграфному аппарату и чувствую, как меня тянет вбок. Мы заложили циркуляцию, ложась на обратный курс, и резко увеличили скорость.
Вот ведь взялся на нашу голову какой-то обормот! Что ему надо в нейтральных водах от мирного судна? Торпеду в борт. Насколько я знаю Ивана Ивановича – за ним не заржавеет.
- Что ответили?
- Что принял. Он ещё добавил, что станет торпедировать патрульного.
Киваю. Ситуация развивается закономерно. Осмотра подводной лодки допустить нельзя. Тревожно всматриваюсь вдаль и фиксирую, как приходят в состояние боевой готовности казаки, как сдвигаются вперёд по палубе гребные суда, а их места на шлюпбалках занимают торпедные катера. Слышу распоряжения относительно приготовления торпеды в первом аппарате и ныряльщика во втором.
Балалайка на баке выводит: «Пойду ль я, выйду ль я да», - и два крепких парня в шортах проходят гоголем, разгоняя кровушку по жилочкам перед упаковкой в трубы подводных лодок. Расчёты пушек извлекли орудия с мест хранения и готовы в считанные минуты установить их на уже подготовленные турели.
«Веста» намерена кусаться.
Ведь буквально полчаса прошло с момента, как мы разошлись встречными курсами с канонеркой, следующей под британским флагом. Ха! А ведь как точно рассчитано! Встреча с лодкой произошла вне поля нашего зрения. То есть, по всем законам мира, не знающего, что такое радио, о том, что случилось за нашей кормой, мы узнать не должны. Входит, нас ведут. Подсматривают издалека и вот, решили глянуть поближе.
- Вижу мачты канонерки, - сигнальщик начинает свой доклад, и продолжает: - Они подпрыгнули. Наклоняются. Потерял.
Звук взрыва, сильно ослабленный расстоянием, докатился до нас, кажется, через целую вечность.
- Радио от Подьяпольского: Пишет, что крейсер разорвало в клочья. Пытается отыскать оставшихся на плаву.
- Всем отбой, - это уже командир корабля распоряжается. «Веста» торопливо приводит себя в состояние добропорядочного пассажирского парохода, но курса не меняет и скорости не сбрасывает.

***

Обломки, обломки, обломки. Трое спасённых в лазарете, все с контузиями
- Он разошелся со мной встречными курсами, развернулся, догнал и приказал лечь в дрейф. Подошел с кормы и повернулся бортом. Тут я и пустил торпеду с полукабельтова. А он хлоп, и рассыпался, - Иван Иванович смотрит, как наши шлюпки бороздят место аварии, выискивая оставшихся на плаву. А больше никого и нет. Ещё два тела, ранее «спасённых» уже зашивают в мешки – не откачали. Один пока жив, но весьма плох.
А впереди – Аденский пролив. В его водах хозяйничают англичане. Мы ведь даже не знаем, по какой причине командир этого небольшого крейсера решил проявить столь настойчивое любопытство. По собственной инициативе, или волею пославшего его командования? Наши сигнальщики не примечали ничего, что бы указывало на то, что за нами кто-то присматривает. Ни маячащих в отдалении кораблей, ни обгоняющих. Лишь встречные изредка. И те не проходили поблизости. Красное море – не узкий коридор. Тут достаточно места, чтобы со вкусом разойтись вдали и друг от друга и от берега.

хм, вообще-то - там не командирская каюта а штурманская
у штурмана есть своя каюта даже там где ее нет у капитана.
так что будет большой вопрос кто важнее

в росийской империи таких проблем небыло совершенно - даже упомянутые георгиевские кресты - выпускались в двух вариантах в зависимости от вероисповидания.
Мусульмане к слову часто обижались и просили награду с всадником

при прохождении шлюзов и прочего - никакой маскировки нехватит.
К слову у меня к ней претензии - бутафория не дымит (топливо керосин а не уголь), любой моряк ПЛ скорее за летучего голандца примет чем за то ччем они хотят казаться .

Может всеже подождать пока помрет?
а то живьем в мешок как то не по христиански.

Между прочим - первые броненосцы часто тонули без выживших, - выход был только через башни ГК и если корабль опрокидывался (а устойчивость у них была так себе) то из команду не выживал никто.

На дальний восток эти корабли не дойдут, топлива не хватит, угольщики забыли.... ежели уж не хотите в портах светиться али пиратствовать собрались?

Так пароходы могут в порты заходить. Они-то с виду пассажирские. Вон, в Суэце забункеровались. Потом - в Джибути придётся зайти.
А вот после Джибути - это да. 10 000 км без дозагрузки - никак.
al1618, я над каждым местом покумекаю. Спасибо за подсказки.

Наконец-то хоть что-то.
Требуем 2 книгу!

Суэцкий канал не имеет шлюзов. Это просто канава, на берегах которой пасутся верблюды.
Кто сказал, что не дымит? Если не упоминал, так не значит, что нет. Позднее вставлю эпизод