такая мелоч как "чем дышать" например

м даа и много ли надо динамита чтобы утопить броненосец?
боюсь столько на себе не утащить в донных минахтакого калибра было от 500 кг до 1500
в якорных минах 150-400
устанавливаемые на корпусот 10 до 50 но тыт вопрос водоизмещения места и технологии установки - их ставили несколько и на слабые места

авантюра с летальным исходом все это

Герой будет много ошибаться. Он не подводник и не подрывник. Но его несколько извинят чудесные свойства конструкции британских броненосцев именно этого периода.

добитьсЯ



полный повтор. Только не знаю - где лучше убрать.


вряд Ли

Ну вот, пошли заклепки, но мне по прежнему нравится, потому что все понятным даже для меня языком. А уж кто не смотрел "Турецки Гамбит")))

Так что пишите, автор, пишите. Любо))

Спасибо, Каури, поправил (у себя) по твоим пометкам.

Третий вечер в трактире прошел... Ладно. Изложу по порядку. Сначала просто получилась накладка. Я дотушивал свои любимые отбивные по-бархотному, когда группа молодых людей в путейских мундирах заглянула к нам на голосок Варвары, выводившей «Он говорил мне — будь ты моею». Парни оказались выдержанные, малопьющие, но изголодавшиеся по простой домашней еде.
Пришедшая вслед за ними купеческая компания не дожидаясь особого приглашения, сдвинула столы и потребовала «Как обычно». Потом заявились «графья», причем не одни, а с довеском из ещё одной пары, при виде которой Макар просто позеленел от огорчения. Я с ужасом подумал, что только «голубков» - любителей чая нам тут не хватает, а они тут как тут. Да снова не одни, а с компанией. Но всё было ещё более-менее приемлемо до тех пор пока не прозвучал припев к второй «пиратской»:

Пей, пей, пей, пей
Пей до потери сознания
Пей до тех пор, пока видишь друзей
Пей, пей, пей.

После этого хмельное полилась рекой а кухонная плита стала напоминать пылающий мартен. Макар буквально порхал между столами а я еле успевал нарезать, мять, переворачивать. Как ни странно, никто не перебрал и не передрался. Разошлись все дружно, словно сговорились. Я вышел на крыльцо отдышаться и с удивлением услышал, как одна из компаний, удаляясь куда-то вдоль реки, распевает:

Помнишь, Акулька, мгновенье?
Чистил я скотский сарай
Ты мне на лапоть ступила
Будто совсем невзначай

Я тебя сдуру лопатой
Крепко огрел по спине
Ты крикнула «чёрт полосатый»
И улыбнулася мне.

Кажется, следующего вечера нам не пережить. Я весь мокрый, как мышь.

***

События этого вечера на этом не закончились. Макар устроил Игорю выволочку за плохую оценку по математике.
- Папенька мне наказал вас, оболтусов, выучить и в люди вывести! Шкуру спущу! - примерно такая аргументация с лёгкими вариациями. И нелёгкими.
После этого мы уселись разбираться с задачками, из-за которых разгорелся скандал. Знаете, ничего страшного. Против нашей советской школы по части математики гимназия девятнадцатого века всё же попроще будет. Правда с переводом фунтов в пуды я слегка затруднился, но ничего страшного. Всё у нас получилось. Единственное, что мне не понравилось, это задумчивый взгляд Варюнделя, обращённый в мою сторону.
Девка нынче в страшном возрасте, а я, хоть и немолод, но и далеко ещё не древняя развалина. Как бы не случилось в этой чернявой головушке обычной девичьей глупости.

Спускаюсь я себе со второго этажа, и вижу господина в непонятном мундире с незнакомыми знаками различия, пьющего кофий. Макар в его присутствии держится с некоторым подобострастием, хотя на городового или жандарма гость непохож.
- Пётр Семёнович? - мужчина встаёт и церемонно мне кивает. Это видимо остатки обычая раскланиваться при встрече ещё не до конца выветрились из обычаев.
Осталось ответить тем же и подтвердить, что это действительно я.
- Имею честь руководить здешней мужской гимназией и предложить вам, милостивый государь, место преподавателя математических дисциплин, - а господин видать совсем заждался, если с первого же мгновения берёт быка за рога. Или меня за здесь, как сказали бы в моё время.
Ну да не в том дело. У меня ведь никаких документов нет, кроме седины в бороде, которая не позволит сильно исказить возраст. В остальном же я — личность абсолютно неопределённая. А уж засвидетельствовать получение мною какого либо образования вообще немыслимо. Тем не менее, говорить об этом напрямую не стоит. Я вообще не представляю, как в эту эпоху удостоверяли личность или гражданское состояние. Короче — застали меня врасплох. И как выкрутиться?
- Знаете, э-э...
- Илья Николаевич, - отлично, как у отца Ленина. Не спутаю.
- Очень приятно, Илья Николаевич. Так вот, сам я, как вы понимаете, учился давно, а с тех пор в программе преподавания могли произойти изменения...
- Не извольте беспокоиться, - мой собеседник достаёт из портфеля папку и подаёт мне. - Тут полный перечень требований.
Сразил. Ничего не скажешь.
Разумеется, я сразу и пролистал эти преимущественно рукописные страницы, продираясь через яти. Да ничего страшного, эту элементарщину я помню отлично, потому что практически всем пользовался на работе. Я ведь инженер в области приборостроения, причём занят был разработками. Считай — хлеб мой насущный. Математика, это не физика, где неосторожным словом можно учинить революцию.
- Что же, Илья Николаевич. Ничего сложного в этом нет, - сказал, и молчу. Не хочу делать ход. Нарочно строю разговор так, чтобы мне предлагали, а я выбирал.
- В таком случае вот расписание уроков и подъёмные. Завтра утром Варенька покажет вам куда идти.
Деньги не в конверте. Прямо бумажками лежат на столе и...а-а... А нечего щёлкать клювом. Собеседник-то мой уже тю-тю. Это, выходит, взял он меня за... не дал времени отказаться. Странное, однако время. И люди в нём странные. Не такие, как у нас.
Сморю на Макара.
- Так, дядя Петя! Замучился уже господин директор учителя на это место искать. А Варьке он доверяет. Она — не то что Игорёха-оболтус.
Хозяева, и старший и младшие уже давно меня зовут дядей Петей. С позавчера ещё. А мне не жалко. Только вот что делать? К новому повороту судьбы я совершенно не готов. Так и стою в нерешительности.
- К Ефиму ступайте. Вправо по улице пятый дом. Он к утру сошьёт мундир-то. - Макар говорит убеждённо, не сомневаясь, что мне следует немедленно принять предложение и приступить к преподаванию. - Только, не съезжайте от нас. Хорошо? А в трактире я управлюсь, мне всё равно придётся половых нанимать на вторую половину дня. И без отдельно повара уже никак не управиться.
А сам довольнёхонек. Эх, знала бы молодёжь как легко читаются на юных лицах все их мысли!

***

Ефим, пока снимал мерки, рассказал мне про приютившее меня семейство всю подноготную. Он дружен бы с родителями и всё сокрушался, что погибли он о прошлом лете. А вот отчего — не помянул. Да я и не спрашивал. Если человека не перебивать вопросами, он больше выложит.
Так вот. Столяром был отец семейства и мастерская его на всю округу первейшей считалась. Большую деньгу зарабатывал и старшего сына успел и в гимназии выучить, и в Санкт-Петербург на учебу послать. Да вот прибрал их господь со супругою и пришлось Макару ворочаться домой, чтобы поднимать на ноги брата и сестру. Двойняшки они. Подмастерья после смерти хозяина всяк сам своё дело открыли, потому куда как лучше наследников дело разумели. Однако, проведывают и помогают, чем могут.
Денег в наследство оставалось не особенно много, вот и затеял старший из сынов трактир, да только не ладилось у него, пока не пришел человек, да удачу не принёс. А посему не извольте беспокоиться, к утру к семи часам мундирчик будет в лучшем виде. И всегда заходите, вам тут рады.
Это я нарочно вкратце пересказываю, чтобы не особенно утомить дословным изложением цветистой и прочувствованной речи.
Остаток дня я провёл в городской библиотеке. Готовился к занятиям, освежая в памяти формулировки и цепи рассуждений. А что Вы думали? Просто так пришел и научил? Нет, каждый урок — это маленький спектакль. Опытные педагоги свою роль заучивают годами, а я отродясь к доске, кроме как отвечать урок не выходил. Да и давно это было.
Правда, вечером, нарядившись в костюм полового, поучаствовал и в приёме посетителей. Свободных мест не было. Повезло мне, что моё прибытие совпало с моментом, когда клиентура потянулась сюда. Суеверный народ нынче — связали моё появление с приходом удачи. Ну да не я им судья.

Отлично!

с такими мыслями прямая дорога в нобелевские лауреаты. По математике

Что в воде что в воздухе - первая же ошибка станет и последней.
А уж сколько трупов собрала в свое время авиация - об этом помнят до сих пор.
С морем шутки плохи по сей день. Штурм глубин начался серьезно перед ВОВ но до сих пор эта среда человеку покорилась не слишком.

Может ГГ дрейфовать в сторону более привычного ему приборостроения?
Например сонар-дальномер + централизованная система управления артиллерийской стрельбой и пневмо или гидравлические вычислители...
Это эффект может дать ничуть не меньший, отрасль в данный момент развивается просто чудовищными темпами, а уже мея авторитет можно заняться и "причудами" в виде ПЛ и тому подобного.
И если честно, то без команды смертников тут не обойтись - любая заклепка ценою в жизнь.

Вот Вы и сформулировали основную мысль моего замысла. Спасибо. Мне это поможет "пострадать" героя.

К слову - раз ГГ учитель матиматики то посчитаем

Корабли стоят в пяти милях от берега это грубо 9,5 км. или 9500 м
Скорость "педального" средства движения под водой не может привышать скорость стоячей волны в воде
иначе рывком растет волновое сопротивление и появляются "усы"
к тому же и человек врядли сможет грести быстрее.
значит 0,4 м/с для экономного хода.
в итоге расстояние в 5 морских миль будет преодолено за 6,5 часов
в одну сторону

И столько же назад - это даже не марафон выходит, а ведь все это с грузом дыша через трубочку и ни на секунду не прекращая гребти.

Многвато насчитали. Нет там пяти миль. В ролике, что вывесила Каури, эта картинка есть - километра три.
Я всё же рассчитываю на полтора - два метра в секунду. Фиг с ней, с волной. Придётся вспотеть. Тем более, что сечение по миделю выходит около 0,5 кв. м, при хороших (острых) обводах.
Беда в том, что в кино - враки. Британский флот стоит в 30 км южнее у Принцевых островов.
Вот. Вытянули из меня кусочек интриги...
Зато про систему дыхания ни за что не расскажу. Раньше времени.

или два часа выматывающего хода туда и три отползания назад (итого часов - восемь даже в самой раз теплой воде - предел для сухого гидрокостюма и человека)
а если честно - такие сроки на проведение операции при использовании электрических спецсредств подводного средств движения.
потому как доплыть еще не самое важное.

В этом плане больше подходит применение боевых пловцов для удара по угольщикам и минирование прочих вспомогательных судов
в нейтральных портах - под дип прикрытием, как к слову в свое время делали англичане.
мина в 25 кило спокойно ломает кили обычному кораблю а без угла и прочего флот небоеспособен

Но тут во главу угла выходят люди а не техника, хотя и без нее вилы...

К слову: http://bookz.ru/authors/kaius-bekker/nemeckie_610/1-nemeckie_610.html

Конечно нет. Именно подводная лодка сухого типа.

С обогревом?
теплоизоляцией, регулировкой влажности (человек выдыхает столько воды что может в ней утонуть), поглощением углекислоты и прочей выдыхаемой отравы, вопросами питания и гигиены.

Я начал отвечать ... ну ... там. Каури не против.

Глава 3. Сила зависит от позы.

Преподаватели оказались людьми разными и, с виду, доброжелательными. Правда, длинные подолы женщин опять вызвали во мне глухое разочарование — глаз невольно «достраивал» сокрытое, и это отвлекало больше, чем привычный вид ножек и, хм, того, что обычно обтягивается брюками. Почему в мужской гимназии преподают женщины? А потому, что мне пришлось вести занятия в обоих по местным меркам самых элитных учебных заведениях. Так вот, обучением девочек занимались преимущественно дамы.
Дети строго соблюдали правила ношения обязательной формы, но более — решительно ничего. Не соблюдали. То есть от современных нам малолетних сорванцов отличались непринципиально. Разве что, показная дерзость отсутствовала — ну на то и пучок розог на преподавательском столе. Впрочем, когда пришел случай применить физическое воздействие, я нахала просто взял за ухо и выбросил в коридор, наказав вернуться с родителями. Осерчал, понимаешь, забылся, ну по-нашенски, по рабоче-крестьянски сработал.
Обидно, что потом пришлось устраивать головомойку его папеньке. Он в местной управе не последний человек, причём заслуженно уважаемый. А тут — извиняться пришлось за чадо великовозрастное — шестнадцать сыну. Крепко мы поговорили тогда втроём. Самого-то гимназиста я вообще до слёз довел. Не знаю, достучался ли. В таком возрасте человека не переделаешь. Но внешне вроде получше стал себя парнишка вести. И не только на моих уроках.
Ну а больше до подобного не доходило. Так, дашь иной раз ласкового подзатыльника шалуну или замечтается кто, вместо того, чтобы решать пропорцию. Основная проблема традиционной гимназии, на мой взгляд, ничем не отличается от проблемы любой школы — неравенство уровня развития и заинтересованности учащихся в конечном результате. Словом, мучился я, как все. Одним приходилось втолковывать семью разными способами, других, кто сильно подзапустил учёбу и просто не был готов к восприятию нового, заставлял сдавать мне целые разделы старого материала, грозя оставить на второй год.
Я ведь, хоть и не охотник до руководящей работы, но подчинённые у меня были всегда. В наше время немногое спроектируешь в одиночку. Где программиста нужно запрячь, где конструктора-железячника Да перечислишь ли все специализации. И всем втолкуй, всех убеди, за каждым проверь. То есть — ситуация в принципе знакомая. Только «материал» чуток помягче и подготовлен хуже. Зато — задачи стандартные.
Забегая вперёд, скажу, что после весенних испытаний по моим предметам на второй год ни кого не оставили. Мне про гимназию много толковать неинтересно. Я лучше про затею свою — она, начиная с этого момента, поглощала моё внимание. Я про подводную лодку.
Итак задумано ныряющее судно с минимальным поперечным сечением и острыми обводами, приводимое в движение мускульной силой одного человека. С чего, как Вы думаете, я начал? Естественно с двигателя. Ну, да всё по порядку.

***

Во дворе трактира кроме бани, туалета и штабеля берёзовых брёвен под навесом, располагалась просторная столярная мастерская, никем не занятая. Верстаки, инструменты и запасы хорошего пиломатериала лежали, как ни в чём не бывало, со дня смерти бывшего хозяина и покрывались слоем пыли. Пользоваться всем этим Макар разрешил мне без колебаний и даже с видимым удовольствием. Подумалось, что выросший рядом с местом, где постоянно колготились работники, парень испытывал дискомфорт при виде постоянно запертой двери и оттого, что теперь здесь тихо и безлюдно. Так что приступил я в комфортных условиях при обилии разнообразных возможностей, которые помяну по мере изложения, а не единым списком.
Итак, готовый двигатель для самой совершенной на это момент подводной лодки в моём распоряжении был — я сам. Что можно сказать о его техническом состоянии? Не новый, прошедший не только первичную обкатку, но даже имеющий умеренный износ. Шучу. Я долговяз, жилист силушки у меня в обычную мужскую меру — то есть сорокакилограммовый мешок поднимаю легко, а пятидесятикилограммовый — не люблю. Сейчас, вынужденно бросив курить, испытываю некоторый дискомфорт от лёгкого избытка энергии. Трусцой способен пробежать с километр, пожалуй.
Как говорится, что есть, то есть. И вот теперь данный механизм необходимо закрепить в корпусе корабля и снабдить трансмиссией. Попросту говоря, я начал с лежанки. Не стоит сбрасывать со счетов соображение, что находиться на ней придётся многие часы, причём, как в состоянии покоя, так и интенсивно трудясь физически. Потея, естественно. Поэтому разместил подставки только в тех местах, на которые действительно приходится опора, а остальные участки тела оставил свободными для циркуляции воздуха. Испытал несколько положений, чтобы можно было и передохнуть, расслабившись. Говорят, подводникам нередко приходится выжидать.
В первом приближении получилось сносно. Кому знаком термин «анатомическое кресло», поймет. А затем началась работа над педалями. Крутящиеся меня сразу не устроили, потому что требуют трансмиссии в виде цепи или вала с редуктором, что мне совершенно не подходит — и взять неоткуда, и в тесное, как я планирую, пространство их неудобно прокладывать через то самое место, где как раз буду находиться я. Поэтому от каждой педали протянул назад по длинной рейке, каждую из которых, следуя технической терминологии необходимо называть шатуном, потому что задние их концы крепятся шарнирно к коленам коленчатого вала.
Это знакомая всем конструкция педального привода швейной машинки, только с очень длинными рычагами. Чтобы Вы не поняли меня неправильно, вал этот согнули в кузнице из обычного стального прутка, а крепления задних концов... опять тороплюсь. Сначала — о передних. Тяги ведь потребовалось расположить с наружных сторон от пластин, на которые нажимала нога, и шкворень, через который я произвёл соединение, противно визжал, перекашивал и раскалывал древесину. Закончилось это, когда к самим тягам я приделал опоры, как на ходулях, а собственно крепление педали к этой опоре выполнил верёвочкой. Силовой нагрузки оно не несло и лишь не давало одному отделяться от другого.
Подобным мелочам я уделяю колоссальное внимание и, некоторые места переделываю многократно. Читывал воспоминания подводников и их мнение насчёт того, что любая заклепка может оказаться ценою в жизнь, разделяю. Да, я не планирую погружаться глубже двадцати метров, но это две атмосферы избыточного давления снаружи при невозможности изменить положение тела внутри. Поэтому, собирая узлы внутри деревянного каркаса, и проверяю всё по очереди. Скажем, хорошенько поработав ногами я закрепил педали вверху, вынеся подвесы чуть вперёд. Так удобней. Опоры для пяток, небольшие изменения в конструкции ложемента. Шаг вперёд — два шага назад.
Любопытная Варвара не раз ко мне заглядывала, и братья её не оказывались помочь. Я невольно любопытствовал, почему у них при этом такой довольный вид, но внятного ответа не добился. Соседский Васька, что часто крутился под ногами, не кот, а мальчишка, просветил. Оказывается, меня принимают за чудака-учёного, и полагают правильным, всячески споспешествовать. Не иначе — Жюль Верна начитались. Паганель, там, кузен Бенедикт... не помню всех описанных этим авторов персонажей подобного рода, а тем более, времени, когда читательская аудитория с ними познакомилась, но вот поди ж ты — полюбились они моим нынешним современникам.
Время от времени у меня и песни намурлыкивались — всплывали из памяти между делом. Подходящие я потом «сдавал» Варваре и Игорьку. Наивные, наивные дети! До сих пор верят, что народ ходит в трактир, чтобы их послушать. Ну, да не моё дело чужие крылышки подпаливать. Мне с поперечной оси необходимо передать вращение на продольную, или, говоря простым языком, согнуть вращающееся тело под прямым углом. На ум пришли гибкие валы, но, скорее всего их нынче ещё нет. Хотя, кусок стального троса... но мне его просто некуда приладить. Мой коленчатый вал расположен поперёк и концы его отстоят друг от друга почти на полметра. Если хотя бы один из них нарастить тросом, то придётся раздвигать борта, что приведёт к увеличению сечения и росту лобового сопротивления. Не забывайте — в конструкции маленького кораблика всё взаимозависимо.
Самые распространённые трансмиссии этого периода наверняка клиноремённые. Способ поворота оси вращения для них давно известен, но в корпус подводного корабя запросто может попасть влага, и ремень размокнет. Или, если он прорезинен, начнёт скользить. Не годятся здесь решения, связанные с неопределённостями. Привод винта — ответственнейшее место.
Вообще-то, на мой непросвещённый взгляд, для превращения в движение мышечной энергии ничего лучше весла не придумано. Для надводного судна, но не для подводного, где в положение для гребка лопасть возвращается в той же самой плотной водной среде, в которой и работает. Тут надо повороты применять или иные хитрости. Маетно, сложно и вообще — запыхаешься. Опять же гребцу потребуется куча места для замаха и движения корпусом, и ни о каком минимальном поперечном сечении судна речи уже не идёт.
Так что винт — и никаких гвоздей. Про него рассказывают, что имеет он самый высокий коэффициент полезного действия из всех широко распространённых судовых движителей. Так вот, как же мне повернуть ось вращения? Пошёл я в железнодорожные мастерские, потому, что лучше пары конических шестерней для этой цели решительно ничего не знаю. Где же ещё их искать, как не в местах ремонта механизмов?
Знаете, мундир всё-таки — замечательная вещь. И отношение к господину учителю повсюду внимательное. Потолковали мы с одним инженером на многие темы. Оказалось вовсе нетрудно приобрести здесь манометр, заказать токарные детали и даже толстостенные трубы с фланцами имеются в некотором ассортименте — с паровозными цилиндрами тут дело имеют регулярно и не затрудняются со многими видами сочленения паропроводов, работающих при давлениях до пары десятков атмосфер. А вот шестерней конических не держат-с. И нарезать не могут.
А где могут? В Москве возможно. Или в Санкт-Петербурге.
Да. Неладное дело. На обратном пути заглянул я в скобяную лавку — это, если кто не сообразил, нынешнее название хозяйственного магазина. Хотел выяснить на счёт возможности приобретения сырого каучука и бензина. А тут гляжу — дрель. И что мне ещё нужно? Я же именно её и разыскиваю!
Купил две.

***

Моя подводная лодка постепенно формировалась на подвесах и подпорках. Её содержимое деталь за деталью находило своё место в пространстве и я тщательно отлаживал взаимодействие простейших с виду устройств. После прилаживания двух деревянных четырёхлопастных винтов (два пропеллера накрест) несколько часов поработал педалями, проверяя работу «машины». Внес несколько поправок и научился «ловить» ногами направление вращения главного вала и, соответственно, движения будущего судна. Что же, без сопротивления воды всё работало легко и даже некоторое время крутилось по инерции, хотя валы я уже вывел сквозь неподвижно закрепленные трубы, набитые смазкой. За сиденьем установил пятидесятилитровую емкость высокого давления. И занялся рулями. Прежде всего — управление по вертикали. Хотя сами эти рули называются горизонтальными, потому что представляют собой горизонтально расположенные пластины, поворачивающиеся вокруг горизонтальной же оси.
Так вот, я их сразу сбалансировал так, чтобы площади поверхности до и после этой оси оказались равными. При использовании такого приёма для удержания отклонения почти не требуется усилия. От повреждений защитил их внешним каркасом наподобие крыла, причем старался не выйти за планируемый поперечный размер середины корпуса. Угадывал в зону носового и кормового сужений.
В результате две горизонтальные балки заняли свои постоянные места. То есть начал формироваться будущий корпус.
Каждая пара рулей — передняя и задняя — сидели на одной оси и синхронно поворачивалась отдельным рычагом. Оба их я расположил под правой рукой так, что мог одним движением переместить оба. Левую руку — последнюю незадействованную конечность — следовало использовать для поворотов в горизонтальной плоскости. И это мне ужасно не нравилось. Нельзя оставлять себя в положении полной связанности. Чем-то придётся управлять вооружениями. Да и с подачей воздуха для дыхания время от времени придётся разбираться. Я не уверен, что сумею создать аппарат, аналогичный аквалангу. Вот не знаю я как устроен пресловутый редуктор, придуманный Кусто, и хоть режьте меня.

Сергей_Калашников, трепещу в предчувствии как ЭТО не побоюсь этого слова - поплывет

Обещаю, Петр Семёнович будет осторожен.

Вот так и встретился я с затруднением, к которому был не готов. Мысль о том, что одному человеку просто может не хватить рук для управления относительно несложным кораблишкой, не приходила мне в голову. Тут нужно хорошенько обо всём рассудить.
Пару дней я не заходил в мастерскую. Бродил по городу после окончания занятий в гимназии, раскланивался со встречными — теперь знакомые попадались буквально через одного. Газеты почитал. Не люблю я этого, но уж очень надо было отвлечь голову от напряжённой работы в тупиковом направлении.
Любопытно, однако! Кроме ожидаемых вестей о всяких безобразиях, творящихся нынче на Балканах, немало сообщений поступало из Средней Азии. Русские войска там нынче весьма интенсивно занимали новые территории и расправлялись с угрозами набегов как за юг Сибири, так и на тех, кто эти угрозы сдерживает. Словом, страна расширялась.
С точки зрения человека двадцать первого века, пропитанного идеями демократии и гуманизма, я понимаю, что наши сейчас осуществляют агрессию с целью аннексии, то есть, какие бы обоснования не выдвигались, а захват чужой территории налицо. Да вот только в душе от этого не возмущение вскипает, а радость. За своих. Так вот воспитали меня в советское время. И потом, хоть и пропитали сперва плюрализмом, а потом и общечеловеческими ценностями, но осталось, видать в душе что-то древнее, исконное.
Невольно вспомнилась строчка: «И людей долго будем делить на своих и врагов». Напою вечером Варьке.
Так вот, оказывается, русское воинство там, на просторах Туркестана, применяет ракетное оружие. Ведь читывал я о чем-то подобном в технических журналах! Выходит, системы залпового огня придумали задолго до «Катюш». Или не залпового? По газетной заметке вечно ничего не разберёшь.

***

Как ни майся сомнениями, но привод руля поворота тоже нужно выносить на правую руку. На рычаг заднего руля глубины. А единственная оставшаяся у него степень свободы — влево, потому что справа будет стенка кабины. Поскольку ворочать нужно в обе стороны, значит нейтраль оказывается при наклонном положении. Положении, при котором ни залезть внутрь, ни покинуть судно невозможно. Вот и первое ограничение.
Естественно, тяга, получившая второе назначение, стала толще и начала вращаться вокруг продольной оси. Ну а для организации разведения управляющих усилий по разным устройствам мне пришлось испробовать ещё три варианта конструкции этого узла. Вполовину проще оказалась переделка привода переднего руля, ведь и его рычаг должен был отклоняться внутрь, чтобы оставаться в той же руке. Прямо аналог самолетной ручки.
Вертикальное перо я идеально балансировать не стал в расчёте на то, чтобы сохранить некоторое стремление к его выпрямлению, если отпустишь. Мне просто так привычней.
Ну вот, ходовая часть готова. И я снова принялся за проверки и испытания. А ничего так, нигде не спотыкается. И принялся созидать каркас.
Собственно, полуторадюймовые доски — это и обшивка тоже, но поперечные элементы я поставил часто. Как же мне не хватало саморезов! Или, хотя бы шурупов! Гвозди ведь могут и вылезти, если изменится направление нагрузки, а строил я герметичный корабль, внутри которого, теоретически, возможно придётся создавать избыточное давление.
В общем придумал я, как вывернуться. Купил толстой медной проволоки и выполнил многие соединения согнутыми из неё скобками, просверливая сквозные отверстия и загибая внутренние концы. Почему не гвозди, спросите? Те, кто разбирал сооружения, возведенные с их использованием и последующим загибом, не даст соврать — обратно такое потом собирается очень плохо. А меня крайне интересовала возможность последующей переделки, ибо ничего не получается сразу и навсегда.
Этими же скобками я и сами доски сшил между собой, стараясь приблизить свойства обшивки к сопротивляемости сплошного листа. Не пожалел трудов. Особенно много возни было с палубой. Мне тут требовались съёмные щиты, чтобы можно было добраться до любого места, потому их я закрепил болтами сквозь отверстия в бимсах — могучих и прочных. Причин экономить на массе сооружения, которому следует погружаться под воду, не было.
Внешне получилось более-менее прилично: Плавно сбегающиеся к носу вертикальные борта крепились к остро заточенному тоже вертикальному штевню. Палуба и днище — плоские. Правда к корме снизу идет плавный подъём, образовывая свес, под которым два винта крутятся в противоположные стороны. Перо руля — тут же. Причём нижний конец его оси я тоже закрепил, уперев в торчащую назад консоль килевого бруса. У меня тут сложно получалось, потому что не будучи ни в чём уверенным (ну не прочнист), я еще и задние концы валов упёр в поперечину, соединяющую концы рамы, обрамляющей задние рули глубины.
Поймите меня правильно. Изо всех сил стараясь уменьшить сечение, я настолько заузил и обнизил корпус, что в корме образовалась невыносимая теснота. Чтобы, не приведи Господи, лопасти винтов не задели руля, я их снабдил кольцевыми туннелями — отрезали мне в мастерских два куска трубы и даже кромки заточили. Как раз каждое в трёх точках удобно крепилось.
Скажете — дополнительное сопротивление? Плачу вместе с Вами. Но надёжность меня всё же волновала сильнее.
Разумеется, ограниченность в средствах сказывалась на выборе как материалов, так и конструкторских решений. Ведь во всём мире подводные лодки строят только из металла. Но скромная зарплата учителя гимназии не позволяет использовать одни классические подходы. Приходится изворачиваться. Тем более, что самые затратные дела всё ещё впереди. И, как Вы уже догадались, это горловина люка. Она же — основание прозрачного фонаря.
Плоское кольцо с круговой канавкой отлили из меди. Проблема была в размере — нужен такой, чтобы я в него пролезал. Пусть, свернув плечи — но это тоже немало. А еще требовалась ответная деталь, правда уже без желобка, зато с выступами вверх, к которым я смогу прикрепить детали собственно фонаря.
Где я нашёл уплотняющую прокладку? Взял прорезиненный тканый ремень от клиноремённой передачи. Нашелся подходящий в тех же мастерских. Узкий и толстый. Под него и прикидывали.
Фонарь я сделал из четырех стекол. Три трапецевидных — вперёд и в бока, и одно прямоугольное сверху. Сзади всё равно стоит шарнир, сквозь который ничего не разглядишь. Стёкла эти я посадил на прочную деревянную раму, отчего в моём распоряжении остались скромного размера овальные окошки. Сам же люк после закрытия приходилось крепить струбцинами. Я сразу на них рассчитывал, так что сошлось нормально.
Естественно, проникнуть в лодку можно было одним единственным способом и посл этого менять положение тела было уже решительно невозможно. Моё творение облегало меня, словно пошитый у хорошего портного фрак. Длина, правда, получилась чуть больше, чем хотелось — не уложился я в четыре метра. Баки для приёма балласта при погружении потребовали своего. Мне их склепали из котельного железа, когда уже «проявились» истинно нужные размер и форма. Обе трубы из каждой из них шли ко мне в «рубку» - то есть под левую руку. Одна — широкая, идущая от нижней части бака по самому днищу лодки - на впуск воды или выпуск её при продувке. Вообще-то по классике это путь, кажется, оставляют всегда открытым. Но я решил подстраховаться и поставил краны. Вторая пара труб предназначалась для воздуха. Он либо выходил за борт, вытесняемый водой при заполнении цистерны. Либо входил в цистерну при её продувке из резервуара расположенного за спинкой. Еще один баллон — для дыхания, покоился под лежанкой. Имелась и возможность переключить каждый из баллонов хоть туда, хоть сюда.
Должен признаться, что разработанные для паропроводов краны были, на мой взгляд, излишне громоздки в созданной моими же стараниями тесноте. Они, даже после того, как я их несколько переставил, выбирая правильное положение, не прощали ни одного неверного движения.
Как я собирался дышать в этой тесноте? Глубоко и ритмично. Не забывайте, что я не просто рулевой, а ещё и двигатель. Так что воздуха потреблять обязан много. Его-то, это воздух, мне придётся регулярно подкачивать в закреплённый на груди мех, откуда вдыхать ртом через загубник. Вырезал липовый и хорошенько пропитал растительным маслом.
Лодку я тоже пропитал, но не маслом, а каучуком, растворённым в бензине. Его сейчас, правда, газолином называют, но мы с хозяином скобяной лавки поняли друг друга правильно. Так вот, этот растворённый пожиже каучук очень хорошо прилипает, если незадолго перед этим древесину «покрасить» керосином.
Что ещё хочу отметить. Гости в мою мастерскую ходили как к себе домой. Совершенно незнакомые люди с невообразимыми вопросами. Я им был всегда ужасно рад и каждый раз обязательно заставлял что-нибудь подержать или потянуть или поскоблить... за делом и разговор шёл веселей. Короче, про то что учитель математики строит ныряющую лодку в городе знали решительно все. И, мне кажется, чувствовали свою к этому сопричастность. Одни чокнутым считали, другие учёным, но, когда что либо приходилось покупать или какого-то мастера просить изготовить, то либо цену скидывали до чисто символического размера, либо вообще отдавали даром.
Говорил ведь уже, что люди в этом времени совершенно не такие, как у нас в двадцать первом веке.

одноместный гроб выходит
самое неприятное - перекинется слишком малое соотношение ширины к высоте, колпак окажется внизу и привет, а тут еще струбцыны откручивать...

У меня сходное впечатление.

Глава 4. Огонь, вода и...

Три стихии никогда не утомляют взора наблюдателя. Огонь, вода, и как другие работают. Посетителей в своей мастерской я мог застать решительно в любое время. Даже вернувшись из гимназии после занятий нередко обнаруживал хорошо одетого господина или простецкого вида мужика, разглядывающего мою диковину. Случались и целые группы с дамами — женщины высоких сословий без сопровождения «не выходили», а любопытством мужчинам не уступали.
Я подсказал Макару накрыть скатертями пару незадействованных верстаков и поставить самовар. Так постепенно в мастерской стало образовываться что-то вроде клуба. Желающим поучаствовать в творческом процессе подавались кожаные фартуки, а остальным — плюшки и сладости. Развешанные по стенам эскизы тоже собирали рядом с собой людей, любивших помолоть языком. Так что хозяева мои внакладе не оставались.
Провинция. Развлечений мало. Напрягало ли это меня? Знаете, по-разному случалось. Иной раз кто-то от широкой души и распёртой мошны производил существенное пожертвование на развитие подводного плавания. Иной объяснял мне, отчего я непременно задохнусь, если осмелюсь погрузиться в пучину вод. Были и дельные советы и реальная помощь. Однако наибольшей пользой ото всего, несомненно, являлась возросшая посещаемость трактира и повеселевший взгляд его хозяина.
Как Вы понимаете, я продолжал пользоваться полным пансионом, изредка вспоминал песни для репертуара Вари и Игоря, или рецепты блюд моего времени. Шашлыки, беляши — они нынче не вошли ещё в широкий обиход, но, скажем, те же чебуреки с удовольствием поедали бурлаки — пища сытная и примерно сутки не портится. Посылал Макар полового с лотком и к пристани, и на берег, где тёплыми вечерами прогуливалась городская публика. Ну, да. Я подсказал. Меня юные хозяева иначе, как дядей Петей не звали и относились, как к родственнику. Случалось и совета спрашивали.
Спокойной чередой прошли весенние месяцы, сделалось жарко, а там и занятия в гимназии завершились. Я подумал, что так или иначе, лодка моя и поплывёт и нырнёт, и даже вынырнет. Конечно, будут неполадки, но принципиальных ошибок в конструкцию я не заложил. Оставалось обкатать её, как следует, и продумать боевое применение. А вот тут-то без консультации со специалистом можно накосячить лишнего или так начудить... людей в военно-морской форме мне не встречалось ни разу и никто из знакомых не поминал, чтобы водил дружбу с флотскими офицерами.
Единственный человек, про которого я надёжно знаю, что он в этом времени есть — это как раз Степан Осипович Макаров. В будущем — адмирал. Так что направил я сразу два письма. Одно в Санкт-Петербург, а второе в Севастополь. В качестве адреса указал полное имя и то, что человек, которому нужно вручить послание — офицер флота. Я бы и звание указал, да не помню. Знаю только, что чин его пока пока невелик, и широкой известностью он не пользуется. А вот во флотской среде о нём могли слышать многие, поскольку что-то нужное он уже изобрёл и даже имеет печатную работу о живучести кораблей.
Однако, если кто помнит стишок, про заказное для Житкова, которое «это он, это он, Ленинградский почтальон» таки заставил побегать за адресатом вокруг всего света и, в конце концов, вручил, то поймёт мою надежду на успех. Да, были люди, способные подойти к своему делу творчески, с огоньком. На них и положился.
В письмах же просил ответить мне, указав точный адрес, потому, что намереваюсь сообщить информацию, отправлять которую «на деревню к дедушке» опасаюсь.

***

Лодку на воду спустили в затоне, что левее по берегу от нашего переулка. Я попросил мужиков с пристани — их человек двадцать пришло: грузчики да бурлаки. Считай, на руках снесли. Ругались, правда, что хоть и маленькая посудинка, но тяжёлая. Так это она у меня ещё без балласта была и со снятыми палубными крышками.
А что Вы хотели? Толщина бортов, почитай, семь сантиметров. Аналог фанеры, где вместо шпона — доски сороковки. Правда, не проклеенная, а прошитая медной проволокой. Да еще и усиленная каркасом из брусьев, особенно — мощными бимсами. А сколько железа в неё напихано?! И цистерны, и баллоны, и трубы.
В воду моя лодка осела глубоко, примерно до середины бортов. В аккурат до рулей глубины. Поскольку расчётный объем составлял два с половиной кубометра, то вес получается тонна с четвертью — столько вытеснено воды. И, чтобы погрузить это, понадобится ещё около тонны балласта. По моим прикидкам где-то так и выходило.
Забредя в воду, я попробовал, как обстоят дела с ходкостью. Да ничего так. Толкать посудину со скоростью пешехода легко. Правда, это при половине лобового сопротивления, но прилагаемое усилие кажется ничтожным. С килограмм, если по ощущениям. Это на ровном ходу, не при разгоне.
Помощники как раз употребили внутрь плату за свою услугу и, благодушно закусывая, обменивались замечаниями в мой адрес. Когда я покачивал посудину с борта на борт, оценивая, не кувыркнётся ли, если в неё залезть, подошли поближе, даже поддержали, пока я устраивался. Хотя, и без них получилось бы приемлемо. А потом я поставил ноги на педали, взялся за рычаги, и стал кататься.
Постепенно привык и к своему тесному месту и к реакции судна на руль. Приучился к малой высоте головы над водой, к оценке расстояний. Снова наловчился «ловить» ногами направление вращения винтов, переключаясь на задний ход. Кстати, неохотно лодка движется кормой вперёд, и управляется с трудом. Но как-то маневрирует. Во всяком случае, аккуратнененько подойти к мосткам мне удалось. Корпус судна, даже небольшого, ведёт себя иначе, чем колёсный экипаж на твёрдой поверхности. Мне надо было привыкнуть к новым ощущениям и возможностям.
Следующий день ушел на балансировку кораблика. Я измерял высоту надводного борта в носу и в корме, добавлял чугунных пластин железнодорожного происхождения и прикреплял их к дну, внося поправку на изменение положения корпуса в зависимости от наличия пилота. Естественно, добавка веса палубы тоже принималась в расчёт. Мне приходилось решать цепь головоломок, связанных с воображаемым заполнением балластных цистерн и прогнозом размера и знака получившейся при этом плавучести.

***

Ну вот, корабль полностью собран. Смонтирован люк-колпак. Проверена герметичность... внешним осмотром и обливанием водой. Эхе-хе. Многое, выходит не по уму. Тем не менее — явных неполадок нет. И теперь — самое страшное. Накачка резервуаров сжатым воздухом. Ручным насосом.
Ох и потрудиться мне пришлось! Кто подкачивал автомобильную камеру, поймет. С поправкой, конечно, на то, что и объём надо было заполнить больший, и конечное давление мне требовалось заметно выше. И, что обидно, помощники не рвутся помогать. Я уже блещу, понимаешь, потом, катящимся по обнажённому торсу, а они сидят за столиками и чаёк потягивают. Да, клуб «У подводной лодки» переехал из мастерской на берег реки под плакучую иву рядом с мостками причала.
Я тут уже хриплю от натуги, а господа чаёк гоняют и рассуждают о беспредельности возможностей человеческого разума.
Уфф! На манометре уже три атмосферы. Пора брать другой насос с поршнем потоньше, а то уже тяжеловато идёт.
Перекрываю кран - золотник-золотником, но так надёжней. Рожковым ключом отпускаю соединение трубки и креплю другую. Пока перевожу дух, подмечаю, что стрелка указателя давления вниз не ползет. Значит герметичность хорошая.
- Позвольте помочь вам, Пётр Семёнович, - рослый незнакомец в чёрном сюртуке с погонами. Бородатый. С погонами.
Ух ты!
- Извольте, Степан Осипович! С превеликим удовольствием, - отдаю рукоятку насоса и сторонюсь, давая возможность занять удобную позицию.
Тут ведь тесновато. Палуба лодки узкая, а место, где рядом со штуцером расположена упорная площадка — это вполне определённая точка. Принимаю сюртук — жарко ведь — и отхожу к столу промочить горло, а заодно глянуть, как работает человек-легенда.
Силён, крепок, молод. Седина и начавшие проявляться залысины делают его старше на вид. Будущий непоседливый адмирал и сейчас энергичен. Хорошо идёт работа. Стрелка манометра подтверждает это. Понемногу, но всё время.
Так, чередуясь, мы управились буквально за пару часов, ещё раз сменив насос. Пять атмосфер показалось мне достаточным.

***

- Итак, Пётр Семёнович, вы убеждены, что ваше судно сумеет погрузиться под воду.
- Ни секунды не сомневаюсь, Степан Осипович, - мы смотрим друг на друга и улыбаемся. Вероятно, незатронутый вопрос о всплытии пришел в головы к нам обоим и... мы к нему не вернулись.
Забавно чувствуешь себя сидя за столом рядом с человеком, будущее которого тебе известно, вплоть до обстоятельств гибели. Я очень плохо знаю историю поступков правителей и интриг дипломатов. Даже войны интересовали меня в первую очередь, как примеры выдумки стратегов и тактиков, как случаи применения тех или иных технических решений или технологических достижений. И этот молодой мужчина, которому сейчас где-то около тридцати — один из тех, чьё имя мне встречалось не раз на страницах, посвящённых истории развития флота.
Даже тот неоспоримый факт, что моя осведомлённость многократно превышает познания собеседника, ничего по-существу не меняет. Рядом со мной воин, учёный, изобретатель. Благоговею.
Не торопясь допиваю последний глоток.
- Благословите, Степан Осипович.
- Э-э! А поговорить?
- Господин, э-э... - не знаю я этих знаков различия.
- Лейтенант.
- Да. Лейтенант, - (сам-то я тоже лейтенант, но старший. Заочной службы. О времена, о нравы!) - что бы я вам ни поведал, это будет лишь звук. Давайте, поглядим на то, что получилось. А то, ведь прожектов разных, наверное, наизучались.
Кивок.
Я отставляю чашечку и шествую к своему порождению. Степан Осипович следует по пятам. Наблюдает моё «свёртывание» при проникновении внутрь, прилаживание фонаря и загубника, и отвязывает верёвки. Хотите сказать: «Отдаёт швартовы?». Ваша воля. А я, что вижу, то пою. Моя педаль дави.
Катаюсь, делая неторопливые развороты. Кораблик здорово «присел» и не столь охотно разгоняется. Зато скорее тормозит. Вот и я притормаживаю, дав реверс винтами, как раз перед краем мостков, с которых за моими эволюциями следит будущий адмирал. До сего момента всё было штатно. В пределах расчётного диапазона параметров.
Начинаю заполнение балластных цистерн. Впервые, кстати.
Открыты нижние клапаны. Кренометр, дифференометр, и указатель глубины показаний не меняют. Субъективные ощущения — ничего не меняется. Близкая поверхность водной глади остаётся там же, где и раньше была.
Минута, две, три, достаточно. Осматриваю берег. Бурлаки и грузчики потрясают вожжами и машут мне продольно. «Не робей, барин, вытащим» - это я догадываюсь. Тут действительно неглубоко. По шею будет.
Начинаю стравливать воздух из тех же цистерн. Медленно, по чуть чуть. Стараясь сохранять горизонтальное положеие.
«Со смертью играю, смел и дерзок мой трюк»
«Нет, страха нет. Страх вьюгой сдуло»
Смеётесь? Да все продумано и рассчитано. Я просто минимизирую положительную плавучесть.
Первый раз в жизни.
Терпеть не могу адреналин! Спокойно. Дифференомер обнулён. Вода перекатилась через палубу и лижет переднее и боковые стёкла. Достаточно. Перекрываю все краны.
Минута, вторая, третья. Положение стабильно. Под стык обруча фонаря вода не сочится. Глубиномер даёт минимальное отрицательное показание между нулём и половиной метра. Ну не обижаться же на городского часовщика, доработавшего серийный манометр по моим объяснениям!
Ещё три минуты выдержки и наблюдений за приборами, попыток пощупать руками не течёт ли где. Шевелю рычаг откачной помпы и сухой свист — нет воды у днища. Манометры обоих баллонов замерли. Ничего не травит. Беру в рот загубник — пора переходить на дыхание запасённым воздухом. Наполняю воздухом мех. Всё нормально.
Спаси и сохрани. Пронеси, Господи!
Осмотр берега. Ориентиры. Педали. Ход.
Километр в час. Рулями глубины держу горизонт. Минута, две, три. Циркуляция вправо, доворот влево. Курс прежний, но в обратном направлении. Мимо мостков с Макаровым.
Два километра в час. Держу горизонталь. Фонарь то всплывает, то заглубляется. Ход ровный, ритм держится легко. Господин лейтенант посматривает на часы, а они у него издалека заметные. Что-то черкает в блокноте, зыркая выпуклым морским глазом. В добрый путь. Прохожу на постоянной скорости. Циркуляция влево, доворот вправо. Три километра в час.
Четыре.
Пять.
Шесть.
Семь... шибче не могу. С трудом выдерживаю трёхминутную «дорожку».
Теперь — изо всех сил жму. Семь с копейками.
Понял. Спешить на пяти. Ехать — на трёх.
Мостки. Продул цистерны, чтобы всплыть как следует. Причалил. Меня привязали и подождали, пока я разберусь со струбцинами колпака. Поддержали под локоток, когда я выбирался из люка.
Чаю.

***

- Петр Семёнович! Вы о минах Уайтхеда слышали?
Киваю.
- И как они вам?
Жду, когда угомонится сердце и успокоится дыхание. Понимаете, нет ничего проще, чем назвать отстоем то, лучше чего ты не раз видал. Самонаводящиеся, идущие десятки километров торпеды, обычные в наше время. Догоняющие кого угодно. Но делать их я не умею. Вы думаете, мой долг открыть этому человеку глаза на истинное положение вещей?
- Пока ничего лучшего не придумано.
- А о работах Александровского вам слыхивать не доводилось?
Отрицательно кручу головой. Сам-то, наверное, читал о чём-то, но разве память всё удержит?!
И вообще, мне не до разговоров. Я отдыхаю и готовлюсь к первому погружению.

может ГГ пусть застрелится? а то себя мучит автора и читателей
Насколько я интересовался этой темой и хоть не моряк подводник но могу сказать что это чудо плыть будет, строго вертикально и даже с достаточно высокой скоростью....

А я доверяю Петру Семёнычу.

Сергей_Калашников,
Петру Семеновичу есть работа по уму, сердцу и основной работе. Торпеда уайтхеда страдала двумя грехами, ( верней она сама одно большое недоразумение) Ненадежный взрыватель, из четырех взрывалась только одна и управление удержанием торпеды на курсе, могла уйти влево вправо утонуть, не дойдя до цели. Малая скорость и малая дальность.
Так что Петр Семенович может приложить весь свой талант инженера к решению этих технологических задач. Только должен будет поменять имя и стать Джоном ибо в Российской Империи тех лет отечественным разработкам не доверяли , а предпочитали закупать нечто похожее но худшего качества за границей. Пример чехарды с принятием новой винтовки на вооружение яркий образец.

Увы. В этот период отечественная торпеда уже была разработана и продемонстрирована. Сопоставимая с Уайтхедовской. Но со своего работника не так удобно брать "откаты", как с забугорной фирмы.

Вы про переход с Крнка на Бердану? Вообще-то Берданка была вполне приличным вариантом. А "чехарда" в сфере вооружений - явление неизбежное. Знаете, ни по стрелковке ни по артиллерии Россия таки ни разу "в провале" не оказалась.

Старый сказал в морг, значит в морг)))))

Прямая речь излишне сухая - местоимений не хватает категорически, имхо.
"А то ведь прожектов разных Вы, наверное, наизучались." - так приблизительно в разговоре обычно.
И просто "Кивок" - скупо, как обрезано...


Выпало слово или фраза, похоже.
"и слышу (или - раздается) сухой свист" возможно?


Отчего же? в описанной конструкции не вижу малейших предпосылок к этому. Разве в случае серьезной поломки... Ну так - неизбежные на море случайности автор наверняка предусмотрит. )))

Спасибо, РОМАН. Всё подправил. Про прямую речь - Вы правы. Это моё проклятие. И, как следствие, диалоги.
(Излагаю, как сам говорю)

Только с Мосинкой Россия вылезла из биде, а вот артиллерия вся была импортная особенно на море, сухопутные образцы были не ахти про вв в снарядах говорить и не приходится здесь картину подправили только к концу первой мировой увеличив выпуск тола с 30 тс пудов до приемлемых двухсот пятидесяти (кажется, пишу по памяти) пулеметное вооружение импортное, минометы позже европы приняли на вооружение и те бомбометами обзывали. Автоматическую винтовку соорудили и только сто двадцать человек смогли отправить на румынский фронт....
Чехарда с принятием новой винтовки обошлась казне в кругленькую сумму и это несмотря на ее желание с экономить, переделывая винтовки по три раза. В русском генералитете преобладало мнение о том что солдаты должны сами изготавливать себе патроны, а казна должна давать только порох и капсюли. Так было вплоть до крымской войны.

Регенерационные патроны для переработки углекислоты в кислород. ГГ знает как он устроен? современного хватает пятнадцать - тридцать минут, потом следует замена. При повышении углекислоты в выдыхаемом воздухе, сначала наблюдается падение трудоспособности, потом появляются вялость, апатия и сонливость, потом человек засыпает и умирает. Во второй ВОВ бичом подводников как раз и была углекислота, есть зафиксированные случаи когда гибли целые экипажи. По одной из версий именно таким образом англами была захвачена энигма. Моряки просто умерли, а неисправный клапан стравил воздух и вытеснил воду из цистерны быстрого погружения и лодка всплыла.
ГГ умрет по пути туда или обратно. При физических нагрузках количество потребляемого воздуха увеличивается. Во вторых, чего подумал, ГГ не спортсмен и не даже не любитель езды на велосипеде, его не тренированные мышцы "сгорят" на половине дороги.
И еще одна штука, лодкам такого типа волнение больше одного балла противопоказаны , в штатах три кажется, в России не помню, кажется две, по одной на балтике и черном море.