Через дефис

Спасибо, поправил.

да, интересно написано, или это фактически запись с диктофона расшифрованная?

Комплексная обработка. Чтобы не потерять живого языка.

Лист второй

11. Михайлова Александра Васильевна 1906 г.р.
12. сын Николай Иванович 1940 г.р.
13. Продайкова Евдокия Егоровна 1917 г.р.
14. сын Николай Иванович 1938 г.р.
15. дочь Мария Ивановна 1940 г.р.
16. сын Иван Иванович 1942 г.р.

Уходят они понемногу: и те, кто стрелял, и те, по кому стреляли. Сквозь спинку детской кроватки, брошенной на пепелище, проросла белолистка. С каждым годом она ширится, раздвигая металл – откладывает колечко на память. Не стало поселка. Те, что домой с фронта вернулись, разъехались кто куда, подальше от братских могил. Давно сгнили те дубовые крестики, что они после войны поставили.
Мало их осталось, общей бедой породненных. Нет уже дяди Кости, нет Василя Лихоманова. Недавно похоронили Анну Георгиевну Малакаеву. У нее в тех братских могилах шестеро сыновей…
А в прошлом году, накануне своей смерти, приходил к Николаю Петровичу Копаневу бывший полицейский Черток. ("Длинный такой, зубатый нахалюга!")
- У меня, - говорит, - есть фотографии. Немцы снимали на камеру, как вас расстреливали. Твои там еще живые. Знаю, что не простишь. Ты возьми, - говорит, - Николай.
Наотрез отказался Петрович:
- Зачем мне твои фотографии? Я там был. Я все как сейчас помню.
К нему мы, собственно говоря, и едем. Я, да соседка Анна Кузьминична, да девчонка из соцзащиты. Водитель не в счет. Едем по делу, насчет пенсии – с ней непонятки да неурядицы. Если тебя расстреливали, если поранили пулями, это еще не значит, что ты – ветеран войны. Не хватает у Анны Кузьминичны всего одного месяца военно-трудового стажа, чтоб получить медаль "Работнику тыла". А тем, у кого такая медаль есть, на бывшем ее производстве "ой как хорошо помогают!" "И деньгами к празднику, и маслом растительным, и сахаром, и крупой" А кто подтвердит? Все, кто трудился с нею плечом к плечу на деревообрабатывающем заводе поселка, уж больше полвека в братских могилах. На этом вот, основании ей все время отказывали: один человек - маловато!
Но Господь не оставил. Недавно нашелся Коля Крючков - сам объявился. Так что есть теперь у нее два свидетеля, как и положено по закону. Трое их на этой земле. Пока трое.

Подруливаем к знакомому подворью. Нас встречают. Хозяйка, Прасковья Георгиевна, угощает медом с малосольными огурцами. Пока муж уходит в дом, чтобы найти паспорт, потихонечку жалуется:
- Парализовало его в девяносто седьмом. Не вставал. В больницу попал. Три месяца в Майкопе лежал. Нарушение мозгового кровообращения у него. И ходит сейчас, и разговаривает. А как найдет на него - не дай Бог! Чужим ничего не рассказывает.

Старый стал Николай Петрович. Сломался. Нет сил. А где им предел, человеческим силам? После войны он один поселился рядом с родными могилами. Работал лесничим и жил недалече, на Колосовской Поляне. А тем, кто на Михизееву приходил, был вместо экскурсовода и проводника. Было у него такое моральное право. Он не только сумел уцелеть, да еще и отомстил, как умел. Так мы и познакомились, осенью тысяча девятьсот шестьдесят восьмого…

17. Шевелева Прасковья Сергеевна 1914 г.р.
18. дочь Мария Васильевна 1936 г.р.
19. дочь Вера Васильевна 1938 г.р.
20. Мамонтова Анна Васильевна* 1913 г.р.
21. Мамонтова Анна Арсентьевна* 1915 г.р.

** Это две сводных сестры

Лист третий

22. Кутищева Евдокия Филипповна 1905 г.р.
23. сын Иван Егорович 1928 г.р.
24. дочь Прасковья Егоровна 1930 г.р.
25. сын Георгий Егорович 1939 г.р.

Сразу от старицы Махошевской дорога ныряет в лес. Непролазная грязная лента то петляет, то взбирается на пригорок, то тянется тягуном, то опять срывается вниз. Кое-где из-за обочин на нее наступают колючие заросли. Старая дорога. Давно позабытая. Лесовозы ее не знают. Вот мы и чешем по ней. Какой-никакой ориентир. А потом... безмолвно расступились деревья… и вот она! Хлестанула по душе, по глазам - неприветная и нежданная.
Здесь была улица, - говорит Николай Петрович и поводит рукою вдоль зарослей высокого бурьяна.
Он пожухлый уже. И трава под ногами пожухлая. Только листва на деревьях цветастая, звонкая. Она здесь вместо цветов.
И действительно, угадывается улица. Рисует ее воображение на месте приземистых холмиков. Где бараки были - там проросли лопухи пополам с крапивой, где огороды и палисадники - островки одичавших фруктовых деревьев. А кругом, сколько видят глаза - только лес и горы. Горы и лес.
На самом краю поляны - уцелевший колодезный сруб. Кричит, устремленный в небо беззубым ртом. Запущенность, неухоженность и сиротство. Ни памятников, ни крестов. Поляна всего-то метров четыреста на четыреста, а сколько здесь горя! Вольно гуляет прерывистый ветерок . Подхватывает он с земли разноцветные листья и роняет на землю.
Тропа обрывается у трех подгнивших столбов. На другой стороне поляны осталось два - один завалился и сгнил. Последняя из могил - за бугром. Под разросшейся белолисткой.

На угоре и горе в октябре
Сами вырастут живые цветы
Там, где вечному огню не гореть,
Там, где горю моему не остыть.
Здравствуй, Любушка! Как тебе спится?
Снятся руки твои и ресницы.
И полуденных глаз окоем.
Я не плачу. Лишь сердце пустое.
Кружит ветер озябшей листвою.
Что за ангелы в небе твоем?
По Предгорьям прокатилась война.
Прокатилась струйкой крови со лба.
Усмехнулась напоследок она,
И сказала: Вам вдвоем не судьба!
Листья кружатся - желтые стаи.
Я душою к тебе улетаю.
Я еще ничего не забыл.
Здесь мне видятся звездные сини,
Триумфальные арки России
Над сиротством забытых могил.

Прощаемся. Тетя Паша тайком подсунула нам конверт. Под перечеркнутым адресом надпись: «Адресат выбыл».
- Спрячь его, Аннушка, увези ради Христа. Коля увидит – снова расстроится. Это он Таиске писал, подружке своей погибшей сестры.

26. Мухина Татьяна Федоровна 1894 г.р.
27. Кузнецова Наталья Федоровна * 1909 г.р.
28. дочь Зинаида Кузьминична * 1929 г.р.
29. сын Владимир Кузьмич * 1939 г.р.

• Это семья моей соседки. Анны Кузьминичны Кисленко. В список не попала ее младшая сестренка Любочка. Мать родила ее в момент расстрела и падая, задушила своим уже мертвым телом. Любочке Кисленко посвящены приведенные выше стихи.

Сегодня умерла Анна Кузьминична Кисленко (Кузнецова) - последняя из уцелевших на Михизеевой поляне.

светлая ей память

Лист четвертый

30. Харлампович Лукерья Трофимовна 1903 г.р.
31. сын Дмитрий Дмитриевич 1931 г.р.
32. сын Семен Дмитриевич 1938 г.р.
33. сын Владимир Дмитриевич 1941 г.р.
34. сын Федор Дмитриевич 1936 г.р.
35 дочь Валентина Дмитриевна 1939 г.р.

Пришел Николай Петрович. Паспорт принес, фотографии. На плечах парадный пиджак. Награды на нем до полы. Все боевые. Для юбилейных - места уже не осталось. То ли говорит, то ли спрашивает:
- Вот! Я тогда жив остался. Но жил я не зря.
Приступаем к официальной части. Бразды правления берет в свои руки представитель управления соцзащиты:
- Подтверждаете ли вы, что Анна Кузьминична Кисленко во время войны работала на лесозаводе?
- Подтверждаем. Все тогда работали. Холодина стоит, а придет машина - грузить надо. Придет тетка Симка: "А ну кось, быстренько!" Во время войны одна ружболванка шла. Каждый день грузили по две машины: полуторку и трехтонку. Все работали, все старались, да там и остались. Все забывается. У каждого века горе свое...
Прощаемся в который уже раз.
- Прощай! Прощай, Аннушка! Может, боле не свидимся!
Семья Копаневых провожает нас до машины. Прасковья Георгиевна сует узелок в дорогу. Она ведь неблизкая. Опять незадача:
- Господи! Чуть не забыла! Привет вам от Таньки Цыганковой. В Бугунже она живет. За Володькой Крючковым замужем. Мы ж к ним и едем!
- Володька? Неужели живой?!
Жив Владимир Стефанович. Пытается скрыться от памяти в затерявшемся тихом, безлюдном поселке. Мучит его вечное чувство вины: «Ничем не помог людям...»
Совесть... она ведь не спрашивает, взрослый ты или подросток. В день расстрела было ему четырнадцать полных лет.

И снова дорога. Долго молчим. Наконец, Анна Кузьминична протягивает мне письмо:
- Забери, Сашенька. Ты про нас пишешь – тебе нужнее. Только… прочти вслух.

"Здравствуй, милая моя, дорогая девочка Тая! Ты намного моложе меня. Поэтому, позволь, я буду тебя так называть. Вашу семью хорошо помню. Твой папа работал лесником на карауле, а мы жили на старом лесозаводе.
Когда ты подошла ко мне через полсотни лет после нашей последней встречи, я, конечно, тебя не узнал. Но только ты назвала фамилию - сразу вспомнил. Жаль, что встреча была очень короткой. Не успели мы рассказать друг другу, как сложились судьбы и жизни. Ты знаешь в общих чертах о моей трагедии. Писать подробнее, ты уж меня извини, не могу. Слишком тяжело это вновь ворошить, да и здоровье не то. И так живу на таблетках.
В этом письме хочу рассказать тебе о моих родителях и сестренках, о своем детском горе. В 1933 году умерла от голода моя мама, а вслед за нею - два моих брата. И остались мы вдвоем с сестрой Ниной. В 1935 году мы с отцом и мачехой переехали жить на хутор Погуляев. Там я ходил в первый и второй классы начальной школы. Семья наша к тому времени прибавилась. Родилась еще одна моя сестренка Дуся.
В 1937 году отца репрессировали. Назвали "врагом народа…»
- По доносу его репрессировали, - поясняет Анна Кузьминична. - Дескать, воевал против Советской власти у адмирала Колчака. Колчак-то вон где был, на Дальнем Востоке! Дядя Петя далее Краснодара и не бывал никогда, а все равно расстреляли…
"...С тех пор на кусок хлеба мне пришлось зарабатывать самому. Пас телят. Считать-то меня научили. В 1939 году переехали с мачехой жить на Михизееву Поляну. Профессии своей я не изменил. Так и был пастухом до самой войны. Когда она началась, я пришел в военкомат проситься на фронт. Но меня не взяли. Сказали, что я неблагонадежный. Из семьи репрессированного...»
36. Чевыченко Лукерья Демьяновна 1881 г.р.
37. Дрепина Анна Григорьевна 1909 г.р.
38. сын Александр Максимович 1930 г.р.
39. сын Петр Максимович 1934 г.р.
40. дочь Любовь Максимовна 1940 г.р.

Уточнение: В приведенный выше список расстрелянных не попал еще один человек. Одна из сестер Мамонтовых ( NN 20,21) родила во время расстрела. Всего раз крикнул ее безымянный младенец прежде, чем замолчать навсегда.