|
Прыжок леопарда
|
|
Подкова
|
Дата: Воскресенье, 04.09.2011, 15:43 | Сообщение # 61
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Повару за труды налили сто грамм, дали с собой бутылку разведенного спирта, который за нашим столом не пользовался популярностью, и Валька откланялся. Разговор набирал обороты. Игорь с Никитой уже перебивали друг друга. Стас недоумевал. Кажется, он забрался в тупик и основательно там запутался.
— У вас что, все пароходы с одним радистом работают? — спросил он, на всякий случай.
— Дармоедов не держим, — самодовольно сказал капитан.
— На подлодке их полный набор, целых четыре штуки. Развели, понимаешь…
Я внутренне усмехнулся: пусть человек думает, что он вооружен лучше меня.
— И повар у нас один управляется, без всяких помощников, — развил свою мысль Сергей Павлович и вдруг засмеялся. — Особенно с бабами на берегу.
— Это мы все мастаки! — отпарировал Стас.
— Ан, нет! — возразил капитан.
Он дирижировал вилкой с нанизанным на нее аппетитным кусочком мяса, да так, что горячие капельки жира обрызгали мою руку. Я заворчал, откинулся на спинку широкого капитанского кресла и захрапел. Получилось очень удачно. Теперь можно было не только прослушивать мысли своих собутыльников, но и посматривать из-под ресниц за всем, что творится в каюте.
Наконец-то нашлась благодатная тема. Проняло даже доселе молчавшего Игоря:
— Ну, если ваш повар какой-нибудь монстр, что вешает на чудильник чайник с водой, и пять километров туда-сюда — тут я, конечно, пас. Во всех остальных случаях, любой нормальный мужик мог бы поспорить.
Гости заржали. Нехорошо, как-то, заржали. Я внутренне встрепенулся. И вовремя. Пока Сергей Павлович что-то там распитюкивал, Стас потянулся за сигаретой, потом подмигнул Никите, чуть заметно наморщил нос и указал глазами сначала на меня, потом на мою недопитую кружку. Давая ему прикурить, старлей уронил в нее пару микроскопических таблеток из потайного отделения зажигалки. С легким шипением они растворились в пойле…
Сергей Павлович, естественно, этого не заметил.
— Что это вы раньше времени смеяться-то начали? — спросил он с укоризной. — Или вам уже рассказали? Когда только успели?
— Что рассказали? — почти в унисон отозвались подводники.
Надо же? Интересуются! А что им? — Объект нейтрализован, находится под плотным контролем. Самое время для светских бесед.
Пользуясь случаем, я «проверил на вшивость» Игоря и Никиту. Затемненных очков они не носили, мыслей читать не умели, а были, скорее всего, на подхвате у Стаса.
Ошибочка вышла, — думал капитан-лейтенант, — что-то они там, в конторе с катушек съехали. «Опасен, непредсказуем» — перестраховщики! Да это говно и пить-то, как следует, не умеет. Вот смеху то будет, когда группа захвата работать начнет. Возьмет еще, да наложит в штаны!
А говорили! А говорили!!! — в свою очередь, ухмылялся Никита. — Впрочем, оно и к лучшему. Нам же будет спокойнее. Снотворное скоро начнет действовать, уколем для верности, дадим галоперидольчику — и пусть эта рыба чахнет до места. А в Мурманске сдадим по инстанции, пусть разбираются...
— Это будет почище любых анекдотов! — Капитан выдержал паузу.
Стас для приличия поерзал на месте: мол, не тяни!
Обретя благодарных слушателей, Сергей Павлович устроился поудобнее и стал предавать гласности грустную историю нашего повара, над которой когда-то ухохатывался весь экипаж. Рассказывал он довольно таки суховато. Любая копия — только лишь копия, и она не идет ни в какое сравнение с оригиналом. А тем более — с Валькиным перлом. Но сюжет вывозил, и его оказалось достаточно для того, чтобы гости развесили уши.
… Дело было в один из питейных дней. Судно стояло в беспросветном ремонте. Давно и решительно выветрился запах застарелого перегара. И вдруг! с неба упали деньги — доплата за прошлогодний креветочный рейс, со всеми из этого вытекающими…
С утра поправлялись головы, подводились итоги. Повар гремел кастрюлями, «матюкался». Все у него валилось из рук. Валька всегда пребывал в состоянии «бодрого бодуна», был чужд пораженческих настроений. У народа, естественно, возникли вопросы: что, да как?
— Кощ-щмар, мужики! — честно признался Морж. — Я сам себя перестал уважать.
— ???
— Ходил на охоту в «Рваные Паруса», — хмуро продолжил Валька и пояснил, — там контингент побогаче. Все, вроде бы, правильно сделал: пил только шампанское, налегал на закуску, а получилась лажа.
Принесли, поднесли еще. Постепенно стенания повара вылились в плавную речь.
— К шапочному разбору, — рассказывал он, — мужики, как всегда, набрались. Разборки пошли, мордобой. Я, стало быть, король. Дамочку прицепил какую хотел, в глазах у нее желание и решимость. Едем в такси, и тут я почувствовал: что-то не то съел. В животе — перестройка. Режет его, пучит, газы наружу рвутся. Х-х-осподи, — думаю, — пропаду! Только виду не подаю, стишки, анекдоты рассказываю, а сам чуть ни плачу…
— Заехали черт те куда. Дамочка встрепенулась, на пятиэтажку показывает:
— Вот здесь, — говорит, — сестренка моя живет. Если свет на кухне горит, значит, дома она. Встретимся в другой раз. Если нет — зайдем на минутку, кофе попьем…
— Теперь это, стало быть, называется «кофе попить», — мрачно заметил кто-то из моряков.
На него тот час же зашикали, замахали руками.
— А я себе думаю, — Валька поднял страдающие глаза, — Х-х-хосподи, да хоть бы там что-нибудь с электричеством! Поднимаемся мы с ней на четвертый этаж, открывает она дверь своим ключиком...
— Ты, — говорит, — в комнату проходи, а я пока чайник поставлю.
Вот он, думаю, шанс! Залетаю я, братцы, в комнату, дверь коленкой прижал, и — др-р-р!!! Дух перевел и опять — др-р-р!!! Запах, чувствую, не чижелый, а вдруг?! Снимаю я, братцы, пиджак, и в воздухе им машу…
А тут и дамочка с кухни:
— Ты что, — говорит, — сидишь в темноте?
И выключателем — щелк! — а там! Братцы мои, а там… еёная сестра лежит с мужиком в кровати. Приподнялись оба на локотках, и оттакенными глазами на меня смотрят!
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Владислав_Валентинович
|
Дата: Понедельник, 05.09.2011, 00:06 | Сообщение # 62
|
Страж Китеж-града
Группа: Авторы
Сообщений: 1256
Награды: 22
Статус: Offline
|
Quote (Подкова)
Приподнялись оба на локотках, и оттакенными глазами на меня смотрят!
Напомнило такую же историю. 
И лава конная споткнулась,
О строй рычащих воев-русов.
Несли в глазах татары ужас,
Здесь плоть и прах в бою столкнулись...(с)
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Кержак
|
Дата: Понедельник, 05.09.2011, 11:51 | Сообщение # 63
|
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
|
Quote (Подкова)
Вот он, думаю, шанс! Залетаю я, братцы, в комнату, дверь коленкой прижал, и — др-р-р!!! Дух перевел и опять — др-р-р!!! Запах, чувствую, не чижелый, а вдруг?! Снимаю я, братцы, пиджак, и в воздухе им машу… А тут и дамочка с кухни: — Ты что, — говорит, — сидишь в темноте? И выключателем — щелк! — а там! Братцы мои, а там… еёная сестра лежит с мужиком в кровати. Приподнялись оба на локотках, и оттакенными глазами на меня смотрят!
смеялся!
класс
аж слезу вышибло.
+ адназначна
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Понедельник, 05.09.2011, 18:21 | Сообщение # 64
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
ВВС, Кержак, эта история 1985 года и она действительно произошла с Валькой Ковшиковым. Это действительно хохмачи - что он, что его брат. Приехал к Вальке братан из Одессы, забрел в магазин "Дары моря", подумал и купил две агромадных живых камбалы. На балконе заморозил и увез с собой в Одессу. Мы все недоумевали: зачем? А он, падлюка, выждал недельку и с утра ушел на лиман, высверлил лунку, накрошил рядом с ней копченой колбасы, и раненько так, когда соседи идут на работу, идет им навстречу в рыбацком костюме и двумя этими рыбинами на горбу. Одесситы в шоке:
- Где ловил?
- На лимане.
- На что?
- На копченую колбасу.
Те не поленились, пошли на лиман. Смотрят: лунка есть, колбаса присутствует - и тоже себе взяли удочки и сидят, ждут улова.
Такие дела. А отрывок придется немного отредактировать. Кой че пропустил.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Кержак
|
Дата: Понедельник, 05.09.2011, 18:24 | Сообщение # 65
|
|
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
|
ну вот же бывают хулиганы реальные...
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Каури
|
Дата: Понедельник, 05.09.2011, 18:31 | Сообщение # 66
|
Хранительница
Группа: Хранительница
Сообщений: 14497
Награды: 153
Статус: Offline
|
Quote (Подкова)
идет им навстречу в рыбацком костюме и двумя этими рыбинами на горбу.
класс)))))))))) Посмеялась!
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Воскресенье, 11.09.2011, 21:47 | Сообщение # 67
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
…Когда изложение докатилось до кульминации, Стаса согнуло так, что он чуть не свалился со стула. Игорь стучал по столу правой ладонью и хохотал. Только Никита остался серьезен глазами, лишь делая вид, что смеется. Недаром я его опасался больше всего.
Пора было подавать признаки жизни. Старлей должен был убедиться, что он ловкий мужик, и труды его не пропали даром. Никто не заметил, что я кружку с отравой я поставил под стол, загнал ее ногой под диван и подменил на ту, из которой пил Сергей Павлович, а ему подсунул пустую, из которой наливали Моржу. Гости все еще хохотали.
Не дожидаясь призывов «выпить за это дело», я поднял голову, нетвердой рукой ухватился за кружку, чуть не опрокинув ее. Смех прекратился. Ловцы человеческих душ чуть было не ахнули. То-то же, гады! Раскачиваясь, я выцедил содержимое, закашлялся и сдавленно прохрипел, обращаясь к Сереге:
— Поплохело мне. Пойду, проветрюсь. А это, — я взял со стола нетронутую бутылку, — Орелику отнесу. Пусть тоже порадуется.
— Шел бы ты лучше спать, — сказал капитан. — Чуть что, я тебя разбужу.
Ну, как же! Нашел дурака.
Супротив моего ухода гости, естественно, не возражали. Никита, с молчаливого согласия Стаса, вызвался меня провожать.
Уколоть его, что ли, для верности? — вовсю сомневался он, лелея в кармане заряженный шприц.
Здоровенный старлей сделал попытку увлечь меня за собой, в сторону моей одноместной каюты. Я молча вцепился в поручень. Он попробовал поднажать, но на мостике хлопнула дверь, раздались голоса. Вниз спускался кто-то из вахтенных. И Никита смирился. Я заскользил вниз, соплей растекаясь по трапу, а он семенил рядом, скромненько так, поддерживая меня под локоток.
У «пяти углов» курила толпа. Мое возникновение произвело фурор.
— Не забудь про аккумулятор! — сказал я Орелику и упал.
Меня затащили в каюту электромеханика, принялись водружать на верхнюю койку, а я сделал все, чтобы никто из матросов не сачковал.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Пятница, 16.09.2011, 19:22 | Сообщение # 68
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Глава 12 Так не бывает
Наконец-то я остался один. Внезапно разбогатевший электромеханик умчался делиться своей нечаянной радостью и даже, на что я в тайне рассчитывал, запер дверь каюты на ключ. Он раньше ходил в «Тралфлоте», а там так заведено: «если хочешь жить в уюте, пей всегда в чужой каюте».
Нет, это я здорово сделал, что сюда заявился. У курилки много народу и проникнуть сюда незамеченным не рискнет даже Стас. Понял это и мой провожатый. Он неловко потоптался на месте, сделал пару безуспешных попыток «встрять в разговор» и ушел восвояси, шлепая тяжелой рукой по поручню трапа.
Итак, сомнений не остается. Игорь, Стас и Никита пришли за мной. Пришли очень сложным путем — транзитом через подводную лодку — узнаваемый почерк конторы и лично Мушкетова. Вот и накрылась моя тихая гавань. А всего-то хотелось быть как все, не высовываться, детишек растить, ходить на работу, рассказывать пошлые анекдоты, рассуждать о политике… Родина, милая моя Родина! Не трогай меня, не изводи! Дай дышать, просто дышать!
— Ай я яй, я яй! — выплыл из памяти хрипловатый голос отца. И мне сразу же стало стыдно. — Обижают Антошу? Обижают бедного мальчика?! Ах, они какие! — причитал он в таких случаях, с едким сарказмом в голосе. — Водку жрать да сирот по стране плодить — это мы, значит, всегда с дорогой душой. А чуть не заладилось — сопельки распустил: Родина виновата! Ну-ка скажи мне как на духу: где ты чаще бываешь, в ресторане или спортзале? Молчишь? То-то же! Из тебя на сегодняшний день Морской черт — как из дерьма разрывная пуля. Не я ли тебе говорил: ешь, спишь, гуляешь по улице — помни: на тебя никогда не прекратится охота. Это твой крест. Поэтому, хочешь жить — сам становись хладнокровным охотником. Выплевывай разные там антимонии, как пистолет отстрелянные патроны. А если невмоготу, если сопли хочется распустить — милости просим ко мне на кухню. Внимательно выслушаю, налью даже рюмочку коньяку...
Когда отец заводился, то начинал суетливо сновать по замкнутому пространству: от холодильника — к плотно зашторенному окну. Смешно припадая на раненую ногу, он как бы стремился догнать ускользающую мысль. И лишь настигнув ее где-то на полпути, круто разворачивался на носках, весь подавался в мою сторону и начинал разрубать воздух ребром раздвоенной, как копыто, ладони.
— Пора стать машиной, — ревел он голосом артиста Высоцкого, — железной, расчетливой, холодной машиной. В жизни как в уличной драке: можно бесчисленное количество раз уходить от удара, отступать, ставить блок. Ты не устанешь, если делаешь эту работу механически, с отсутствующим взглядом, если ты повинуешься неосознаваемым импульсам свыше. Обстановка, ее изменения, маневры противника — все это вторично. Разум далеко в стороне, вместо него опыт и выучка. Но стоит только подумать: Боже мой, их же четверо! — и все, кранты! В активе одна надежда: на реанимацию...
Где ты сейчас, отец? Жив ли?
…Этот проклятый звон опять налетел ниоткуда — незаметно возник из легкой вибрации корпуса. Легкие снова заклинило, но пропахший соляркой воздух продолжал проходить сквозь тело в заданном ритме дыхания, освежая сердце и мозг, трепетавший на грани обморока. Из далекой пространственной точки с каждым биением сердца нарастал, надвигался огромный огненный шар насыщенного красного цвета. В голове потемнело, как будто я глянул на солнце сквозь приоткрытые веки. Впрочем, видел все это я уже не глазами, а всем своим существом, распыленным на мыслящие субстанции. Каждая из пылинок была переполнена ужасом, болью, непониманием. И все это море эмоций эхом отдавалось во мне — центре сосредоточения, существующем отстраненно.
Стремясь сохранить остатки рассудка, я куда-то рванулся, упал и... увидел себя со спины, застывшего в центре каюты в позе баскетболиста, атакующего кольцо. Пространство вокруг меня было окутано плотным розоватым туманом. В нем, то вспыхивали, то угасали зеленые огоньки.
Да, это был, несомненно, я — у кого еще есть футболка с надписью на французском: «Луис Корволан. Солидарность»? Теперь их, получается, две? На удивление, или другие эмоции сил у меня уже не осталось.
Туман постепенно схлынул, и нас в каюте осталось двое: я, по-прежнему оккупировавший верхнюю койку, и... я же, застывший в тесном загоне между столом и самодельным диваном. Часы над столом флегматично тикали, но секундная стрелка оставалась на месте.
— Интересно, есть ли у него тень? — растерянно вымолвил я, почему-то озвучив именно эту фразу из целого вороха самых фантастических мыслей.
— Интересно, есть ли у него тень? — произнес этот тип, старательно передразнивая все мои интонации.
Ох, и сволочи эти подводники! Все-таки изловчились, подсыпали в кружку со спиртом какую-то гадость. Странно как-то она действует — таких ярких галлюцинаций мне еще видеть не доводилось.
Года четыре назад, когда жена подала на развод, я чуть не допился до белой горячки. Судно стояло в ремонте у плавмастерской поселка Териберка. Минус тридцать на градуснике, снег и шквалистый ветер. А у меня перед глазами разная чертовщина. Бегаю по причалу в трусах, криком кричу. Поймали меня местные мужики, отпоили горячим чаем, залили стакан спирта и давай учить уму-разуму:
— Ты, парень, еще слишком молод, чтоб по-дурацки сгинуть в сугробе, — сказал Вовка Грицай — заводской водолаз — мужик серьезный и обстоятельный. — Меня, когда крепко бухал, тоже иногда накрывало. Так я от этой беды хорошее лекарство придумал. Действует безотказно. Смотрю в полудреме на разные ужасы, да им же — и говорю: «Неинтересно, хлопцы. Видели мы уже подобные фокусы. Придумайте что-нибудь новое!» В общем, так, парень: воспринимай обстановку с юмором. Убегать и бояться не надо — от себя не уйдешь. Но если совсем уж невмоготу, нужно заставить себя просто проснуться...
Ладно, попробуем:
— Слышь ты, волосан? Подстригись! — мрачно сказал я своему двойнику, который упорно не исчезал. — Не позорь светлый образ советского начальника радиостанции.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Воскресенье, 02.10.2011, 09:38 | Сообщение # 69
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
— В зеркало глянь, — отпарировал он, не разжимая губ, — и нижнюю челюсть свободной рукой придержи.
Слова прозвучали в моей голове, моим же, заметьте, голосом.
Нет, это мираж, фантом, безмозглая кукла из воздуха, — лихорадочно думал я. — Вон, даже губы не шевелятся. Да и ответ слишком уж очевиден, из моего лексикона. Скорее всего, он зародился в сознании чисто автоматически.
Тот же голос хихикнул и опять прозвучали слова:
— Насколько я понимаю, получка тебе без надобности. Все равно уезжаешь. А я еще не развелся. Так что спасибо тебе от всей нашей дружной семьи!
Нет, такого я точно подумать не мог!
Тем временем, этот наглец по-хозяйски устроился на диване, взял со стола открытую пачку "Ватры", достал сигарету и закурил.
Сказать, что я удивился — значит, ничего не сказать. С минуту я, молча, пожирал его взглядом. Где-то там, на периферии мозга, каждая новая информация тщательно взвешивалась, выстраивались логические цепочки. Опровергались и перечеркивались тупиковые варианты.
Во, попал! — лихорадочно думал я. — Оно говорит, да еще и курит. Да нет, так не бывает! А если это не форма шизофрении? Значит, произошло раздвоение, временная накладка. Интересно, по чьей воле, надолго ли и зачем? Неужели хранитель должен уметь и это? Упаси Господь, Орелик нагрянет — куда прятать этого типа? Впрочем, то не мои проблемы. Пусть сам испарится, вернется в то время, откуда пришел.
Не прерывая процесс осмысления, я задал самый емкий для таких ситуаций вопрос:
— Ты кто такой?
— Проняло, — констатировал мой двойник с ехидной усмешкой. — Крепкий табак, даже волосы шевелятся. А ты ведь, Антон, сам обо всем догадался. Просто держишь в уме: если я продублирую все твои мысли вслух, у тебя к ним будет больше доверия. Так вот, можешь не сомневаться, я — это действительно ты, существующий в другой вероятности. Только это не раздвоение. Нет в языке, на котором мы с тобой говорим, словесных значений тому, что произошло. Только мне почему-то кажется, что я тоже прошел по Пути Прави.
Последняя фраза прозвучала довольно хвастливо.
— Поздравляю! — сказал я со скрытым сарказмом. —
Ну, и как, не трясло?
А про себя подумал: есть собеседник, есть интересная тема. Пусть он трижды галлюцинация, почему бы не пообщаться? Врет, вроде, складно. Вот только насчет Пути Прави имеется встречный вопрос. Дед говорил по-другому: «Добро считает, что день это хорошо, а ночь — плохо. Зло утверждает, что ничего кроме ночи и быть не должно. А правь знает, что за ночью должен приходить день. А если этот круг разрывается, то все в этом мире не так».
— Слово — твердь. Сочетание слов — ступень. Чтобы распахнуть горизонт, нужно сначала встать на нее, —прервал мои думы двойник. — Путь Прави открылся тебе в момент Посвящения. Это ты должен помнить…
Как наяву, я увидел со стороны мрачные своды пещеры, отблески пламени и себя, распростертого на каменном ложе.
— Дети Пеласга! — звучали слова. — Драгоценная чаша Отца и Учителя по-прежнему светит в ночи. Да не прервется нить человеческого разума, не разомкнутся ладони, согревающие ее. Оставим же последнему из Хранителей наше благословение…
— Все было немного не так, — возразил я. — Куда подевались теплые, мягкие шкуры? И вообще… здесь я почти взрослый, а дед говорил совсем по-другому.
— Ничего удивительного, — улыбнулся двойник, — Так было со мной, а я из другой вероятности. Тут важно другое: каждый из тех, чьи факелы горели в пещере, оставил тебе в подарок нечто свое, особенное. То, что знал и умел лучше других. И если с тобой что-то случится, эти знания безвозвратно исчезнут. Вот почему я здесь.
Что ни фраза — то повод задуматься.
— Разве ты не такой же Хранитель, как я? — спросил я с подковыркой и добавил до кучи, чтобы сразу все прояснить. — Какой он, Путь Прави? И много ли на нем вероятностей?
Фантом (или как его там?) сразу поплыл. Бросил окурок в пепельницу и нервно зашагал по каюте.
— Ты задаешь такие вопросы, ответ на которые можно искать всю жизнь.
— Что, слабо? — я сплюнул и сел, свесив ноги с кровати. — Отойди, зашибу!
Он шарахнулся в угол:
— Между прочим, ты первым из нас прошел по Пути Прави. Что, совсем ничего не помнишь?
— Совсем ничего! — я пристроился рядом с ним и тоже закурил сигарету. — Иногда вижу сны, которые сразу же забываются. Просыпаешься утром с ощущением покоя и счастья, но не знаешь, чем эти чувства вызваны.
— Ладно, — сказал двойник — попробую объяснить. Понять — все равно не поймешь, так может, хоть вспомнишь? Представь себе маленькую петлю в бесконечном клубке Мироздания. Там нет ни границ, ни граней. Там нет ни добра, ни зла в человеческом их понимании. Там все существует вне эталонного времени, вне оценок стороннего наблюдателя. Это и есть Путь Прави — акупунктурная точка пересечения двух наших Вселенных, наложенных друг на друга — одна навстречу другой. Отсюда заглянуть в будущее так же просто как вспомнить прошлое. Ведь время — всего лишь скользящая линия перехода из одной такой точки в другую. Петля за петлей: настоящее, прошлое, будущее — такими стежками и вышит Путь Прави. Здесь каждый реальный миг обусловлен жесткими рамками: с одной стороны общим и личным прошлым, перетекающим в память, с другой — интуицией — точно такой же памятью, только о будущем. Но все это в узких пределах одной вероятности, одного эталонного времени, где нельзя ничего изменить. Изменения канут в новую вероятность, а тело времени прирастет новыми клетками. Отсюда библейское «не возжелай зла». Ибо посылом своим, человек создает сгусток черной энергии в новом вероятностном поле. Особенно лихо это получается у тебя.
— Это хорошо или плохо? — я прервал его монолог, потому что запутался, заблудился в мудреных словах.
— Это никуда не годится, — сердито сказал двойник. — Твоя интуиция — это не память о будущем, а черт знает что! Звезды устали тебе помогать. Ты плодишь вероятности как кролик потомство. А все почему? — между нами нарушена межвременная связь, потому что ты все забыл и перестал быть Хранителем.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Пятница, 07.10.2011, 18:03 | Сообщение # 70
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
— Это никуда не годится, — сердито сказал двойник. — Твоя интуиция — это не память о будущем, а черт знает что! Звезды устали тебе помогать. Ты плодишь вероятности как кролик потомство. А все почему? — между нами нарушена межвременная связь, потому что ты все забыл и практически перестал быть Хранителем. Что, скажи мне, мешало тебе вернуться в пещеру и снова пройти обряд посвящения? Не было времени, денег?
По правде сказать, я хотел, но боялся прикоснуться к своему отражению. Все получилось само собой. Я схватил его за руку, чтобы прервать неприятный для меня монолог и опешил. Нет, эта кукла далеко не из воздуха! Рука была настоящей, по-человечески теплой. Но и это еще не все: она была… как будто моей.
Блин, как бы это понятнее объяснить? Одно дело, когда ты сам чешешь в своем затылке, и совершенно другое, если там копошится кто-то другой. Организм не обманешь, он всегда различит чужое прикосновение. А тут… я видел его руку, но почти ничего не чувствовал. Как будто сомкнул собственные ладони.
— Почему ты считаешь, что обратная связь нарушена? — мой голос предательски дрогнул. — Я ведь… тоже читаю твои мысли?
— Ой, ли?! — хмыкнул мой собеседник. — Откуда ж тогда столько ненужных вопросов? В момент раздвоения что-то твое сразу же отразилось во мне. Я, например, никогда не курил, а здесь…
— Особо не зверствуй, это сигареты Орелика, — пояснил я на всякий случай, но он не услышал:
— Обратная связь существует в любом эталонном времени. В любом, кроме твоего. Ты видел меня, видел пещеру, но так и не смог шагнуть на Путь Прави. Дед говорил, что если изменить вероятность…
— Дед?! — изумился я. — Когда ты последний раз видел его?
— Не далее чем вчера.
— Он разве еще жив?
— В моем времени — да. Ведь войны с Германией не было. Так вот, дед говорил, что если изменить вероятность…
— Постой! — я снова схватил его за руку. — Мой дед в твоем времени знает, что я существую?
— Он считает, что ты в одиночку не справишься.
— Это я-то не справлюсь?! — телячий восторг переполнил мое существо. — Я сделаю все, что ты скажешь: брошу пить, помирюсь с женой, найду нашу пещеру и сам проведу обряд Посвящения. Только... только позволь побывать в твоем времени, и хотя бы разок взглянуть на него!
— Хорошо! — согласился он. — Мы обсуждали такую возможность. Только это будет не время, а еще одна вероятность при минимуме действующих лиц. А я здесь пока управлюсь и без тебя…
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Среда, 19.10.2011, 19:44 | Сообщение # 71
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Глава 13 Путь Прави. Здесь и сейчас.
Тонкий мир не засунешь в систему координат. В нем нет точек отсчета — только духовные уровни. Первый из них — это Чистилище — детский сад для разумных субстанций, созданных по образцу и подобию Рода. Здесь души умерших отрешаются от земного, привыкают к своей космической сути. Ибо… всему свое время, и время всякой вещи под небом.
Что может сдержать освобожденный разум? Сила его божественна, безгранична, но еще не имеет вектора. По сути своей он свободен и далек от земных забот. Чтоб удержать его под контролем, нужен какой-то якорь, привычный ориентир. Вот почему душа, отлетающая от тела, связана с ним оковами страха первые девять дней. Здесь все пропитано страхом. Липкое, противное чувство. Очень трудно подняться над ним и сделать решительный шаг к бездне…
…Падение было недолгим. Почти мгновенным. Как в детстве полеты во сне. Вздрогнул — не успел испугаться — проснулся. Я шел по пустой гравийной дороге. Под ногами ворочался крупный булыжник. Рокада была еще та — колдобины, бугры да заплаты. Она — то петляла, то резко взбиралась на высокий пригорок, то снова срывалась вниз. У входа в крутой поворот над дорогой нависла скала. Позади, за моею спиной, обрывалась крутая, долгая насыпь. Вокруг ни клочка зелени. Лишь изредка — сухие колючие заросли. Осень. И здесь осень. Над головой небо, цвета дорожной пыли. В нем — свинцовые облака — пузатые, беременные дождем.
Свое пребывание здесь я принял как должное. Люди не удивляются снам, даже самым невероятным. Они в них живут и принимают это, как данность. Дед говорил, что каждый из нас, как бы он на работе ни вкалывал, наяву отдыхает. Основная нагрузка на мозг ложится во время сна. А когда говорил? В той или этой жизни? Впрочем, какая разница?
Я огляделся. Местность до боли знакомая. Хожено по этим горам, перехожено! Афганистан. Последний участок трассы перед спуском в долину Пянджа, о котором слагали песни безусые пацаны, у которых потом не слагались взрослые жизни. Поэты сильнее чувствуют фальшь, даже если они не признаны:
Солнце скалит и скалит
Свой единственный зуб.
Перевалы да скалы,
Да дорога внизу.
Будто выстрелы в спину
Рвутся с неба лучи.
А последняя мина
Затаившись, молчит…
Простенький дворовый мотив на четыре аккорда «квадратом». Эту песню пел пьяный безногий минер на перроне Витебского вокзала. Я тогда очень спешил, но к черту послал все дела и дослушал ее до конца. Жизнь, по большому счету, и есть бесконечное ожидание.
Впрочем, уже недолго. Если, конечно, все пойдет так, как когда-то уже было. У поворота меня должна подобрать «БМД» — боевая машина десанта с раненым на броне. У парня контузия, перелом позвоночника, а в нем — очень ценные сведения.
Я усмехнулся, потому что все помнил и мыслил критически:
Должна подобрать, если все пойдет так, как когда-то уже было. А если не так? Ведь это не мое время, а всего лишь это одна из его вероятностей, в которой мне разрешили увидеться с дедом. А там, в настоящем, мое тело заперто в тесной каюте. Кажется, так?
Солнце продралось сквозь плотный кордон туч. Ударило по глазам. В памяти замелькали картинки из каких-то других вероятностей. Информационные смерчи мешали сосредоточиться:
— Нет, — кричало мое подсознание, — это агония. Мина взорвалась у тебя под ногами. Неужели не помнишь?!
Ах, да! — ошалевшая память податливо откликнулась болью и четкой картинкой:
…Ничего не предвещало беды. Я резал ножом веревки на запястьях спасенных заложников и взрыв под ногами не смог просчитать. Просто не было для этого никаких предпосылок. Вспышка, тупой удар по ногам, запах земли, пропитанной кровью и мгновенный рывок на свидание с вечностью. Мое тело валяется в луже крови на пологой горной вершине. Неужели все настолько серьезно?
Я попытался вернуться назад, но не смог. Время как будто сошло с ума…
Видение схлынуло. Сменилось другим. Наконец, в голове прояснилось.
…Жрать хотелось по-прежнему. В карманах штормовки я обнаружил всего лишь один сухарь, — кусочек солдатского, черного хлеба, закаленный в походной духовке.
Нет! — сказал я себе, — так не бывает! Если это действительность, то она не права. Собираясь на караван, я всегда забивал под завязку карманы. Сухарь — второе оружие — незаменимая вещь при восхождениях на вершину. Пока он раскисает во рту, дыхание идет через носоглотку, и не срывается даже при длительных переходах.
…Где-то недалеко сердито заворчал двигатель. Заклубилась дорожная пыль. Наконец-то! Только это была совсем другая машина — бортовой «ЗИС» с решетками на стоячих фарах. Надо же, какой раритет!
— Невозможно дважды войти в одну и ту же реку, — усмехнулся знакомый голос, — даже если это — река времени.
Я не стал поднимать руку. Понял и так, что это за мной. Пришлось молодецки карабкаться в кузов и трясти там пустыми кишками на ухабах и рытвинах — неизбежных последствиях минной войны. Скамеек в кузове не было. Впрочем, мои попутчики до сих пор обходились и так. Три монолитных фигуры в тяжелых плащах из брезента как будто вросли в борт. Их бесстрастные лица скрывались за глубокими капюшонами.
С моим появлением, все настороженно смолкли. А ведь только что говорили! От их напряженных поз исходила ненависть — тяжелая, как походный рюкзак. Я это чуял нутром, потому, что узнал этих людей. Только их занесло в этот осенний день совсем из другого прошлого. Тем временем «ЗИС» опустился в долину. Или куда там его занесло?! Пейзажи за бортом менялись настолько стремительно, что голова шла кругом — не грузовик, а машина времени! Будто бы кто-то нетерпеливый перелистывал слайды, проецируя их на серое афганское небо.
Вот и грустный российский пейзаж: золотое пшеничное поле за околицей деревеньки, невысокий холм у реки да ворота старого кладбища. Один из попутчиков опустил капюшон. Легкий загар, тонкие злые губы, волевой подбородок, еле заметный шрам у виска…
— Выходи, — тихо сказал Стас, — не задерживай. Здесь ожидают только тебя.
Я спрыгнул на землю. Не подчинился приказу, нет. Просто понял и осознал: так надо.
Машина ушла. Это было очень некстати. Я не успел попросить прощения у этих ребят. За то, что когда-то хотел их убить, а может быть, даже убил? А может, хотел спасти — да вовремя не успел?
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Воскресенье, 30.10.2011, 12:47 | Сообщение # 72
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Это было какое-то странное кладбище. Здесь не экономили на земле. Гранитные памятники стояли как часовые в периметрах просторных оградок. Я шел по широкой аллее и удивлялся. На этом погосте православных крестов не было — одни только красные звезды, а под ними таблички со знакомыми именами и фотографиями.
Всех этих людей я когда-то знал, всех успел пережить и всем задолжал: кому жизнь, кому деньги, кому любовь. Кто-то собрал их всех вместе: от деревенских погостов, парадных мемориалов, холодных морских пучин.
— Антошка, ты где? Ау!
Этот голос из детства снова сделал меня мальчуганом. Я вихрем помчался к высокой седовласой фигуре, распахнув руки крестом. Тот же синий пиджак в полоску, штаны с пузырями в коленях, парусиновых сандалии. В уголках пронзительных глаз — сети морщин. Только высокий лоб смотрится непривычно без глубокого шрама над переносицей.
От деда Степана по-прежнему пахло семечками и табаком. Я вдыхал и вдыхал этот забытый запах. На душе стало светло и покойно. Даже совесть, как измаявшаяся от жары цепная собака, с легким ворчанием свернулась в клубок.
— Ну, ну, полно тебе, — дед отстранился и пристально посмотрел на меня. — Все образуется. Хочешь, песню спою? — Ох, и знатная песня!
Пу-па, пу-па, коза моя,
Пу-па, пу-па, буланая,
Пу-па, пу-па, иде была? –
Пу-па, пу-па, на пасеке!
Пу-па, пу-па, чего взяла? –
Пу-па, пу-па, колбасики.
Я хотел засмеяться и крикнуть «еще», но вспомнил, что давно уже взрослый.
— Успокоился? – дед ласково потрепал меня по щеке. — Теперь говори. Только быстро. У нас с тобой мало времени. Нужно еще стереть эту безумную вероятность.
— Почему ты меня при жизни так сильно любил, а после того как наказывал хворостиной, ложился в кровать и плакал? А же знаю, что плакал! — выпалил я, сильней прижимаясь к нему.
В его потеплевших глазах заплескались живые слезы:
— Миром правит любовь. Она существует во всех вероятностях и для всех человеческих ипостасей. Вспоминая кого-то добром, ты влияешь на общее прошлое, и даже — далекое будущее.
— Научи меня, дедушка, снимать душевную боль, — накопившиеся на сердце слова хлынули из меня, как слезы из глаз. — Твой маленький внук очень устал, начинает спиваться, и процесс этот необратим. Я теряю близких людей, а с ними — частичку себя, потому, что еще никогда никому не помог. Дай отдохнуть, разреши мне остаться рядом с тобой!
— Глупости! — дед взъерошил мой седеющий чуб. — Здесь ты уже никому не поможешь. Запомни, Антон: страж неба на нашей земле — совесть людская. Это и есть вечная душевная боль. Ее не унять, пока каждый живущий не скажет себе: придет ли когда-нибудь справедливость для всех? — о том я не ведаю, но здесь и сейчас поступаю по совести. Стожар — это шест, идущий к земле сквозь середину стога. От верной его установки зависит самое главное: устойчивость и равновесие. Помни об этом, глядя на Млечный Путь —осевое созвездие Мироздания…
Дед Степан развернулся на месте и ушел, стуча костылем по плотному гравию…
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Понедельник, 05.12.2011, 19:53 | Сообщение # 73
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Я очнулся в своей каюте на втором этаже надстройки. Двойник сидел за столом, и что-то писал. В переполненной пепельнице дымился свежий окурок.
Быстро же пристрастился, напарничек! — Это была самая первая мысль в своем эталонном времени.
— А то! — мгновенно парировал мой дубликат, — я тебя, между прочим, тоже напарничком кличу…
В то же мгновение, все его мысли и действия, все, что происходило на судне за время моей самовольной отлучки, легко и обыденно отпечаталось в моей памяти. Будто бы это я, а не он взял со стола у Орелика ключ «вездеход», отомкнул дверь, покурил у пяти углов и вместе со всеми поплелся в салон, за бланками таможенных деклараций. И сейчас, лежа на койке, я натурально вдыхал дым табака, видел его и своими глазами заполняемую строку и чувствовал в руке авторучку.
— Стоять, — возмутился я, мысленно обращаясь к фигуре, склонившейся над столом, — по-моему, ты пропустил самое интересное: где все это время находилось мое… черт побери!
…Сколько раз я смотрел на свою рожу, выскабливая ее безопасной бритвой, а тут не узнал. Чужими глазами со стороны я выглядел слишком уж… непривычно. Вот щенячий восторг сменился секундной растерянностью, легкий толчок, вспышка… и ничего.
Говорить что-то вслух было больше незачем. Я считывал не только образы и слова — все порывы его души. С каждой секундой общения он становился все более мной, а я — им. Так может, не стоит зря транжирить энергию Космоса? Обо всем можно договориться и существуя в одном теле? Кажется, он (в смысле — мы) это умеет…
— Ты прав, — согласился двойник, — можно. Наверное, интуиция мне говорит то же самое, что и тебе. Это общая память о нашем будущем.
Не сговариваясь, мы делали одно дело. Собирали в пакеты письма, записки, и документы — все, до чего не должны дотянуться чужие враждебные руки, добавляли для тяжести ненужный железный хлам и бросали в иллюминатор.
Когда последний пакет ухнул на дно залива, где-то поблизости затарахтел вертолет. Не по нашу ли душу? Если так, мы управились вовремя.
Потом я достал из под кровати аптечку.
Двойник накладывал жгут, нащупывал вену. Я видел все это глазами, но опять нисколько не чувствовал. Как будто бы это делали пальцы моей руки.
Он выкачал из меня полный стакан крови. В голове закружилось, перед глазами побежали круги. Клубящийся огненный шар снова заполнил все мое существо.
— Льзя ль мне теперь войтить? — пронеслось у меня в голове и одновременно прозвучало над ухом.
Я приподнялся и огляделся. В каюте никого не было.
— Изволь, братец, — сказал я мерцающему пространству, — если, конечно, ты — не опасная разновидность шизофрении.
Рубаха слегка разошлась у меня груди. Под ней я увидел знакомое изображение атакующего в прыжке леопарда. Оно наливалось красками, становилось объемней и четче.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Вторник, 13.12.2011, 19:55 | Сообщение # 74
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Глава 14 Берег
Чудеса не закончились. Дверь жалобно всхлипнула, распахнулась и задрожала. Наверное, кто-то ногой саданул.
Я вздрогнул, открыл глаза.
Секунду спустя, в коридоре материализовался Вовка Орлов. Руки у него были заняты чем-то большим и тяжелым. Это «что-то» многозначительно перекатывалось в раздувшейся полости стандартного десятикилограммового пакета, который он старательно волочил по чисто вымытой палубе.
— Антоха, кончай ночевать! — гаркнул электромеханик, вырываясь на оперативный простор, — под лежачего бича пиво не течет!
— Сволочь ты, Вовка, такой сон перебил! — проворчал я вполне натурально и сел на кровати.
Орелик двигался кормою вперед и, пока он преодолевал комингс моей каюты, я успел наглухо застегнуть воротник рубашки. Зачем мозолить человеку глаза своею татуировкой, тем самым давая повод для ненужных вопросов? Оно ему надо?
— Все равно поспать не дадут, — «успокоил» электромеханик. — Там уже братья по разуму на катере подгребают, из сил выбиваются. Скоро начнут досматривать. Так что, «кто еще не спрятал — таможня не виновата». С вашего позволения…
Вовка выудил из-за пазухи заначенную для себя баночку пива, с шумом сорвал кольцо и запел:
С чего начинается Родина? —
Со шмона в твоем рундуке-е-е...
— Сколько здесь? — поинтересовался я, окидивая взглядом кучу добра.
— Не пересчитывал. Я к тебе, собственно говоря, шел за ключом, да по дороге капитан стопорнул. Отнеси, грит, Моркоше пивной должок. Все, мол, как договаривались: по две баночки с рыла. Тут, кстати, и моя посильная лепта…
Мысли Орелика читались как школьный букварь. Ему было жаль заграничный товар, оплаченный кровной валютой.
И претензий-то никаких не предъявишь! — думал мой закадычный друган.
Плохого ж ты, Вовка, мнения о моей совести:
— Между прочим, насчет пива я пошутил. Не мог отказать себе в удовольствии плюнуть в душу нашему рыбкину. Так что, можешь забрать половину.
— Не, так не честно, — опешил Орелик, — Да и что мужики скажут?
— Ну, тогда милости просим к нашему шалашу. В любой момент заходи, пользуйся.
Я выглянул в иллюминатор. С высоты своего роста в каюту заглядывал памятник Мурманскому Алеше. Катер с таможней и пограничниками по широкой дуге выходил к нашему правому борту. Коли так, нужно спешить.
В коридоре никого не было. Все высыпали на палубу, поближе к приближающейся земле. Море манит, но оно — существо бесполое, и не подвержено краскам времен года. В нем даже летом присутствует все: шторм, штиль, туман, холода и паковый лед. Наше общее лето пролетело на южном побережье Шпицбергена, а под северным солнцем не загоришь.
Я взвалил на плечо тяжелую спортивную сумку и, на всякий случай, предупредил:
— Ты ничего не видел!
— Естественно, — обиделся Вовка — старый тралфлотовский контрабандист.
Сумку я отнес в фальштрубу, у выхода на промысловую палубу. Сунул ее в пересохшую дель донного трала и оттолкнул в прошлое. Оттолкнул на какую-то долю секунды, но теперь ее никто, кроме меня, не найдет.
Жирные судовые крысы радовались жизни, как входящие в силу котята: резвились, бегали друг за другом, не обращая на меня никакого внимания. Им тоже, наверное, за три с половиной месяца осточертели одни и те же небритые рожи. Вот они и бесились, жаждали впечатлений и перемен. Умные твари...
С чего же в действительности начинается Родина, если граница еще на замке? — Советский чиновник живет по инструкции. Все его действия предсказуемы и больше похожи на ритуал. Экипажи судов собирают в самом большом помещении, пересчитывают по головам, сверяют фото на паспортах с реальными мордами. Ищут также лишних людей, сиречь — нарушителей государственной границы СССР. В наших условиях это те, что не упомянуты в «судовой роли». Впрочем, на братьев-подводников это правило не распространяется. У них есть паспорта и конкретная бумага с печатями, заверенная командиром подводной лодки. Да и внутренний голос подсказывает: добрая треть стражей границы, ступивших на борт нашего СРТ, знают Квадрата не понаслышке.
— А гости-то наши ведут себя как хозяева, — Вовка как будто подслушал все мои мрачные думы и теперь озвучил их вслух.
Я с подозрением посмотрел на него. — Нет, ничего. Орелик открыл очередную банку и опять замурлыкал себе под нос знаменитую песню Бернеса.
— С чего это ты взял?
— Сам видел. Стоял, разговаривал с капитаном по поводу твоего пива, а они как раз выходили из радиорубки. Чтоб было не так заметно, все трое в гражданку переоделись. Слышь, а Палыч какой странный! Сам на себя не похож: потухший, рассеяннный. На меня вроде смотрит, а глаза где-то там, далеко…
Это было невероятно. Настолько невероятно, что я запаниковал. Ну, ладно подводники, эти хлопцы заточены на меня, работа у них такая, но чтобы Сергей Павлович?! Я представил себе капитана, равнодушно взирающего, как незваные гости, вопреки традициям и уставам, открыто хозяйничают в святая святых нашего СРТ и чуть не завыл.
— Что-то мне, Вовка, немного не по себе, — сказал я слабеющим голосом, — голова вроде как кружится. Ты это… проводи меня до салона.
— Голова кружится? — встрепенулся электромеханик, — Так мы это на раз! Мне сестра положила в аптечку…
Я довольно невежливо толкнул его в бок:
— Проводи! Так надо!
Опираясь на Вовкину руку, я покинул каюту. К месту общего сбора мы гребли, выбирая людные тропы: мимо мостика, капитанской каюты.
Еще не спустившись по трапу к пяти углам, я понял, что Стас где-то тут. Он тоже услышал наши шаги. Звучавший внизу смех оборвался. Я принялся усиленно припадать на левую ногу и повис на Орелике.
Гости курили чуть сзади и в стороне, у открытого тамбура, ведущего на главную палубу. Я спиною почувствовал острые взгляды. В них не было ни зла, ни агрессии — холодное любопытство. Что я для конторских? — рутина. Есть дела, поважнее, поинтересней. А ведь были сегодня в радиорубке, просканировали журнал, прочитали доверенности. Могли бы и насторожиться…
— Антон!
Я даже не вздрогнул.
— Анто-он!!!
— Слышь, Моркоша? — Вовка толкнул меня локтем, — тебя, вроде, зовут.
Я настолько вошел в роль, что с трудом обернулся, обвел горизонт блуждающим взглядом. Никого не узнав, сделал ручкой приветственный жест.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Пятница, 16.12.2011, 18:52 | Сообщение # 75
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
В салоне кипела работа. Было душно и людно. Взглянув на мою рожу, кто-то поднялся со стула и подвинул его ближе ко мне.
— Что с ним? — удивленно спросил рыбмастер .
— Перепил, — пояснил Орелик, — с каждой минутой все больше охреневает.
Я сунул свой паспорт в чью-то протянутую ладонь и с шумом упал рядом со стулом. Сержант пограничных войск посмотрел на меня с подозрением: не наркоман ли? Уловив запашок застарелого перегара, успокоился и поставил отметку. Сразу несколько человек кинулись меня поднимать. А подняв, сопроводили в укромный угол и прислонили к стене. Там я и сидел со страждущим видом, прикрыв глаза, старательно изображая основательно «поплывшего» человека: ничего не понимаю, не соображаю, на любые вопросы отвечаю невнятно, и невпопад. Иногда не отвечаю совсем. В глазах — единственное желание: доползти до кровати, упасть и уснуть.
Окружающее пространство тут же наполнилось гулом: всплесками мыслей, эмоций, несказанных слов. Я активировал внутренний фильтр, переключился на персоналии. Прежде всего — на Стаса. Он подоспел на шум и стоял теперь у дверей, разыскивая взглядом меня. В том, что деваться мне некуда, этот прожженный волк нисколько не сомневался. Его беспокоило, что таблетки действуют «как-то не так». Примерно оттуда же доносились незнакомые голоса. Я прислушался:
— Вижу, что это огнетушитель… Онищенко, посвети… а в огнетушителе что?
— Мне-то почем знать? — недовольный голос старпома.
Ага, это таможня, досмотровая группа. Все общие территории по приходу прочесываются мастерами корабельного сыска. Общие — значит, ничьи. Если что-то найдут, никто персональной ответственности не понесет. Огнетушитель у нас в нише, на переборке, напротив каюты Виктора Аполлоновича. Значит, начинают оттуда
— Онищенко, запиши: коробок из-под спичек, а в нем две купюры по сто долларов. Чьи деньги, товарищ старший помощник?
— Американские. А чьи конкретно, мне почем знать? Может, они уже года два здесь лежат?
Ого! Кажется, таможню можно поздравить с почином. Не часто они вскрывает огнетушители. Только когда знает конкретно, что там что-то есть. Не перевелись еще в экипажах штатные стукачи. Как они, интересно, держат связь со своими работодателями, если эфир у меня под контролем?
— Антон, эй, Антон! — чей-то локоть воткнулся мне в ребра. — Спишь, что ли? Тебя спрашивают!
Я встрепенулся и поднял глаза.
— Оружие, боеприпасы, наркотики? — обращаясь ко мне, переспросил представитель таможни.
— М-м-м? — промычал я, до конца не врубаясь, что бы это могло значить? Неужто подбросили?!
— Да нет у него ничего: ни денег, ни совести, — успокоил начальство кто-то из моряков.
— Нет, — подтвердил я и снова упал на пятую точку.
— Оружие, боеприпасы, наркотики? — опять повторил чиновник, переводя взгляд на Виктора Аполлоновича.
— Та вы шо? Откуда ж им взяться?
Реф суетится. Своими повадками, хитрым взглядом и, особенно, бородой, он смахивает на Мефистофеля.
— Почему не указано, что нет таковых? — таможенник долго смотри в бесовские глаза, верит. — Вот здесь, аккуратненько, возьмите и допишите…
Насколько я понял, вопрос шел по кругу. Значит, дело идет к концу. Каждый из нас имеет последний шанс «чистосердечно раскаяться». Самое время вытащить из заначки «левый» товар и «тебе ничего не будет». Все, что не отражено в декларации, с этой секунды считается контрабандой.
Если честно, трудно с нами служивым людям. В
экипаже полный интернационал. От водки и сала никто еще не отказывался и русский язык вроде бы разумеют. Но не все в полном объеме. Взять, например, Матлаба-Гурбан-Оглы — нашего матроса без класса. Он натурально спустился с гор и подался в моря с единственной целью — заработать на калым за невесту. Он с месяц назад телеграмку ей настрочил: «Минэ пирход Акурэр 27 июул». Можно представить, что такой человек может сделать с декларацией, выдаваемой в единственном экземпляре. Ведь это — бланк строгой отчетности.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Суббота, 17.12.2011, 12:53 | Сообщение # 76
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
О таможенниках в рыболовецком флоте ходит много легенд. Распускают их сами же мастера корабельного сыска. Дескать, как ты не прячь — а все равно найдем. Уверяю вас, что это не так.
В бытность мою на «Рузе», подошли к нашему капитану представители Ленинградской таможни. Хотим, де, устроить учения для молодежи, проверить квалификацию, показать мастер-класс. Пособите, мол, Юрий Дмитриевич, спрячьте на судне лишнего человека, а они его будут типа искать. Ну и, само собой, магарыч на стол. Дабы подогреть интерес, ударили по рукам: найдут — не найдут, а если найдут, то как быстро.
Наверное, на кону стояло что-то серьезное. Жуков собрал экипаж, проинструктировал:
— Условия приближены к боевым: прячьте так, чтобы не нашли, а за водкой дело не станет.
Для чистоты эксперимента «лишнего человека» решили избрать из наших. Им стал матрос Серега Ширшов.
— В нашем деле главное — интуиция! — напутствовал молодых начальник таможни. — С Богом, сынки, поехали!
Минул час. Наставники молодежи ехидно посмеивались. На исходе второго часа стали испытывать легкое раздражение. Поисковые группы обшарили пароход, простучали все переборки, вскрыли горловины цистерн, но никого не нашли. Высокие гости обеспокоились, но виду не подавали. Продолжали выпивать и закусывать.
— В нашем деле главное — интуиция, — сказал, наконец, начальник таможни. — Не умеют ловить мышей — пусть работают без обеда.
— Пусть работают, — со скрытой издевкой сказал Жуков, — до вечера далеко. Мы своего, кстати, уже покормили.
Тут их, что называется, крепко заело.
— Подъем, мужики! — мрачно сказал кто-то из ветеранов. — Пора прекращать эту комедию. Не иголку ведь ищем, а человека. И где? — на серийном сухогрузе польской постройки! Кто не знает эту коробку как свою собственную квартиру, прошу поднять руки. Нет таковых? Тогда за работу! Дело нашей профессиональной чести разыскать условного нарушителя государственной границы СССР в кратчайшие сроки. Тем более, ящик мы с вами уже проспорили.
Старая гвардия без разведки ринулась в бой. Впрочем, ничего нового в области тактики и стратегии они не внесли. Все так же проверялись на слух переборки, повторно вскрывались горловины и люки. Когда дело дошло до отверток, и сваек, Жуков не выдержал:
— Не стоит ломать интерьер. Нарушитель находится на открытом пространстве.
— Наши люди ходили вокруг него и не смогли обнаружить? Вы это хотите сказать? — уточнил начальник таможни.
— Как минимум, три раза, — подтвердил капитан.
— Покажите. И я вам поверю.
Серега Ширшов стоял на палубе верхней надстройки. Был он накрыт брезентовым чехлом от пелоруса, который для пущей правдоподобности был принайтован двумя линьками. Кроме него там, собственно, почти ничего не было: корабельная мачта, антенна локатора, да пара репитеров гирокомпаса.
Об этих учениях долго потом ходили легенды в Ленинградском порту. Все, кроме нас, удивлялись. А чему удивляться? Человек существо разумное. Ему сказали стоять тихо — он и стоит. Вы попробуйте спрятать на судне пару живых обезьян. Вот это задача не для средних умов.
Года четыре назад «Руза» стояла на африканской линии, трелевала в порты Прибалтики эбен — черное дерево. Мартышек в том Камеруне, что в Архангельске снега. Вот мужики и наловчились их провозить, минуя таможню без всякого санитарного паспорта. Любители южной экзотики хватали товар на ура, по очень приличной цене, с доплатой за риск.
Секрет был до неприличия прост. Когда мартышки осваивались в новой для себя обстановке, приходил человек в зеленой фуражке. Он брал в руки широкий солдатский ремень, и бил обезьян смертным боем. Они, естественно, прятались. Дорога домой длинна, обезьяний умишко короток. Все плохое забывается быстро. Мартышки теряли бдительность, но опять приходил человек в зеленой фуражке, и опять начинал экзекуцию. И так несколько раз, до самого порта.
В порту, как обычно, на борт поднимались таможенники в окружении пограничников. Это, как минимум, шесть зеленых фуражек. Вот тут-то, согласно учению академика Павлова, и срабатывал условный рефлекс. Обезьянки боялись даже дышать. Мужики потом диву давались: в каких потаенных местах пережидала лихо их хвостатая контрабанда?
В общем, любая задача человеку по силам, если решать ее творчески. Взять того же Виктора Аполлоновича. Вот черти его понесли вскрывать этот огнетушитель! По нему ногтем щелкни — дурак догадается, что он пуст. А почему пуст, если месяц как перезаряжен? Подобный вопрос влечет за собой действие, а действие — это непредсказуемость результата. Вот взял бы он клейкую ленту и прикрепил свои деньги по обратную сторону стенда с портретами членов Политбюро. Таможенник бы трижды подумал, прежде чем сунуть туда свой нос...
Скоро берег! Народ воспарял духом. В салоне все чаще звучали шутки и смех, Но шире всех мысленно улыбался тот самый сержант, что ставил отметки в паспортах моряка. Парню через месяц на дембель, на душе играют оркестры, он весь в розовых перспективах. И девчонка вроде бы дождалась — до сих пор пишет, и служба не самая трудная — каждый день новые впечатления. Пора думать о будущем. Хотелось бы расспросить этих суровых дядек о флотском житье бытье, о милостях рыбацкой фортуны, о деньгах, которые, если верить слухам, они загребают лопатой, но нельзя! Рядом с ним суровый и нелюбимый начальник.
Лейтенант-пограничник — типичный педант и зануда сложил паспорта в аккуратную стопочку, еще раз пересчитал и сверил с судовой ролью. Потом потянулся за своей зеленой фуражкой — грозой обезьян и стряхнул рукавом с околыша невидимую пылинку.
— Расходитесь, товарищи, по каютам! — громко скомандовал старший наряда. — Приготовьте вещи к досмотру!
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Кержак
|
Дата: Суббота, 17.12.2011, 13:55 | Сообщение # 77
|
|
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
|
Quote (Подкова)
Скоро берег! Народ воспарял.
воспарял? в плане начал летать? левитировать? или воспрял?
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Кержак
|
Дата: Суббота, 17.12.2011, 14:00 | Сообщение # 78
|
|
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
|
классно - очень жизненно и увлекательно.
просто класс
+
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Суббота, 17.12.2011, 17:42 | Сообщение # 79
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Quote (Кержак)
воспарял? в плане начал летать? левитировать? или воспрял?
Духом воспарял, батьку, всего лишь духом.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Четверг, 22.12.2011, 21:28 | Сообщение # 80
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Глава 15 В капкане
Лейтенант потянулся за зеленой фуражкой, сержант потянулся за лейтенантом, а следом за ними из салона ломанулся народ, жаждущий покурить. С другой стороны узкого перехода, что из камбуза ведет в коридор правого борта, вклинилась прямо толпу досмотровая группа. Таможенники стремились проникнуть в салон по свои бумажным делам, да на пару секунд припоздали. Их понесло, закружило. Кто-то упал. Стоявший поблизости Стас бросился было на помощь, но и его подхватило общим круговоротом. В дверях обозначилась плотная пробка. Те, что шли впереди, резко затормозили. Задние, наоборот, напирали.
В мою сторону никто не смотрел. Это и есть шанс, момент для рывка. Через раздаточное окно я ужом проскользнул на камбуз, а оттуда уже — в кладовую сухих продуктов. С полки, в которую я уткнулся плечом, что-то свалилось и, бренча, покатилось по палубе.
На шум из каюты выглянул встревоженный повар. Роняя со щек мыльную пену, громко спросил:
— Ще там за лягущатник?!
Пару минут постоял, прислушиваясь. Не дождавшись ответа, достал из кармана тяжелую связку ключей. Дверь в кладовую захлопнулась, ощетинилась стальными запорами. Щелкнул амбарный замок. Я покинул свой темный угол, удобно устроился на мешках с вермишелью и рисом. Пора собирать камни.
— Эй, ты, — с надеждою прошептал я, — который в моем теле, приготовься на выход. Молчишь? — ну и дурак. Если что-нибудь напортачу, отвечать будем вместе.
— Уж как-нибудь сам, — отозвался мой давешний гость.
Ладно, не обессудь…
Когда-то я многое знал. Память об этом знании стала путеводной звездой, тем горизонтом, к которому я стремился всю жизнь. Она поднимала меня по ночам, заставляла рычать от бессилия и вспоминать, вспоминать, вспоминать. Многое приходилось осваивать заново. Прятать предметы в прошлом я учился года четыре, ценой бесконечных проб и ошибок. После таких вот, локальных успехов летал, как на крыльях. Казалось, что самое трудное уже позади. Но, сравнив пройденный путь с тем, что осталось, опять опускал руки и во всем виноватил деда, хоть внутренне давно уже понял и оценил его дальновидность. Он, конечно же, был стопроцентно прав, ограничив мои возможности, оставив взамен перспективы роста. Детский разум — есть детский разум. Кто знает, что мог бы он натворить, без своевременной блокировки? Но с другой стороны, куда бы я смог шагнуть без черных провалов в памяти? — ох, далеко!
Полноценным хранителем сокровенного звездного знания я бывал только во сне, в присутствии деда, в условиях, исключающих всякий риск. Замкнутый круг обретений и новых потерь лишил меня главного — уверенности в себе. Даже сейчас, растоптанный и загнанный в угол, я, как слепой, не мог без поводыря. Было страшно разрушить то, что должен хранить.
Мой виртуальный двойник внутренне ухмыльнулся. Он, понятное дело, не разделял моих опасений, ибо были они для него делом привычным и будничным.
— Не дрейфь, — прозвучало в сознании.
Я судорожно вздохнул и замкнул линию перехода.
…Свет. Всепроникающий луч насквозь пронзил железные своды нашей железной коробки. Увлекая меня за собой, рванулся вперед, к границе звездного неба, туда, где мерцает в ночи осевое созвездие Мироздания.
Если взглянуть изнутри, это светлая пустота без центра и без границ. Я и есть этот свет, я почти невесом, но вторгаюсь в нее, как глыба, брошенная в озерную гладь. Пустота наполняется гулом, порождающим многократное эхо. Как будто сотни Сизифов, где-то на окраине Мироздания, уронили округлые валуны. Этот грохот становится ближе, нарастает по звуку, в нем скрыта немая угроза. Я кричу, как пароль, свое звездное имя и гром отступает, становится беззлобным ворчанием. Теперь пустота наполняется синью — синим светом в исконной его чистоте. Все вокруг приходит в движение. Синева расползается, становится гигантской мозаикой с белизной по краям разлома, она ускоряет свой бег.
Теперь это выглядит, как белые округлые диски, как двусторонние зеркала. Они окружают, отражают меня и друг друга. Так выглядит время в статическом состоянии. Не я в нем — оно во мне.
— Антон, нам пора, — напомнил двойник.
Я знаю дорогу, которую следует выбрать, чтобы вернуться в прошлое, уйти в настоящее, в любую из множества вероятностей. Теперь в моей власти мгновенно переместиться во времени и оказаться в любой точке пространства, которую только смогу представить себе; отыскать известного мне человека по отзвукам его мыслей…
— Ты слышишь меня?!
От избытка сил и возможностей не хочется даже думать о возвращении. Это трудно. Потому, что решившись сейчас, я не вижу, не нахожу в себе веры, что смогу это сделать в следующий раз.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Четверг, 29.12.2011, 20:55 | Сообщение # 81
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
— Во, Антоха, да ты уже здесь? — удивился электромеханик, проникая в мою каюту. — Опять спишь? И как успел? А я к тебе, собственно, за баночкой пива. До того замурыжили, сволочи…
— Бери уже сразу пару и отвали. Мне плохо. Наверное, отравился, — слабеющим голосом вымолвил я, отвернулся к стене и старательно засопел.
Итак, я ступил на тропу войны. Отсчет пошел на минуты, а я еще не успел прояснить до конца свою новую трансформацию. Пока Вовка «шуршал» в заветном пакете, я лихорадочно размышлял.
Здесь ли еще мой виртуальный двойник? Ничего как будто не изменилось. Это я, а не кто-то другой. Орелик меня узнает, называет конкретно по имени. Таким я, наверно, и был какое-то время назад. Интересно, это прошлое, будущее, или новая вероятность? Появились ли в новом теле какие-то новые свойства? Сможет ли эта рука пройти сквозь железо? — н-на!!!
— Что ты делаешь, идиот? — вдруг вспыхнуло в голове. — А ну-ка лежи и не дергайся! Не слышишь? — сюда идут!
По-моему в этом теле находится кто-то другой. А я тогда где?
Дверь распахнулась.
— Так, это у нас что развалилось на койке?! — голос вошедшего цербера обильно сочился хамством.
— Молчи, не мешай, — прозвучало в сознании.
— Пошел ты! — очень внятно сказал я, обращаясь ко всем присутствующим.
Свершив эту подлостъ, я ушел, отключился от тела.
Озадаченное «не поэл» донеслось уже снизу.
— Видите, спит человек, — вежливо пояснил Вовка Орлов, — мало ли что ему может привидеться?
— Вы у нас, кажется, электромеханик, — не то вопросил, не то констатировал таможенный чин. — Почему не в своей каюте? А ну-ка пройдемте со мной!
Орелик и цербер прошли сквозь меня и скрылись за дверью. В оставленную ими каюту бесшумно ступили давешние мои собутыльники:
— Тихо, родной, не шуми!
Интересно, — подумалось вдруг, — как я думаю, вижу, как чувствую? Ведь у меня совершенно нет тела? Говорят, что слепые видят во сне, почему? Недаром рыбмастер, обувая кого-нибудь в карты, любил приговаривать: «Думает тот, у кого голова есть». А у меня их, получается две: та, что лежит в кладовой у нашего повара и эта, в которую меня не пускают. Попутно я будто бы на себе ощутил стальные захваты тренированных рук. Хищное жало иглы легко прокололо одежду и впилось в левую руку, которая, по идее, должна была быть моей. Потом еще и еще раз. Только с четвертой попытки Никита нащупал вену, или что там похожее есть? Профессионалы, мать иху!
Боль была триедина. Оба моих существа корчились в муках секунд, наверное, тридцать. Что самое удивительное, невыносимую боль чувствовал даже я, лишенный физической оболочки. Ни орать, ни корчиться нечем, а — поди ж ты! Такой дискомфорт…
— Человек не думает головой, — пояснил, отдышавшись, хмырь, который обрел мою суть. — Человек подключен к общему информационному полю, а мозг — коммутатор.
Стас пристально посмотрел в (чуть не сказал мои) расширенные зрачки. Наверное, что-то там обнаружил, потому что сказал:
— Достаточно, мужики, отпускайте. Клиент уже наш. Идите сюда, милейший!
Мое тело повиновалось. Безвольно, бездумно, безропотно спустило ноги с кровати.
— Ты это что?! — затревожился я.
— Ерунда! Обычное психотропное средство. Даже ты смог бы нейтрализовать.
«Даже ты»! — ну, и наглец! Если так, то мое присутствие не обязательно. Игра идет по каким-то чужим правилам и лучше ей не мешать.
В общем, я очень обиделся и просочился сквозь переборку. Как это произошло? — сам не понял. Просто подумалось: «А неплохо бы было взглянуть, что там творится на палубе…» И — здрасьте пожалуйста! Но, что самое удивительное, в то же самое время, я был, оставался везде, откуда вроде бы уходил — и в каюте, и в кладовой. Если глаза человека действительно разбегаются, то это, наверное, выглядит так.
Отсутствие тела сулило множество перспектив. Но это я понял не сразу. Сознание тоже троилось. Прежде всего, захотелось узнать, какой, примерно объем занимает все то, что сейчас называется мной. Попутно мелькнула мыслишка: а что если нагло представить Невский проспект Ленинграда, как скоро я буду там? Потом захотелось увидеть деда — своего, настоящего деда из своего эталонного прошлого…
— Может, хватит дурить? — прозвучало в сознании. — Ты забыл, что отец в опасности?
И мне стало стыдно. Так стыдно, что душа свернулось в комок. Чтобы хоть как-то реабилитироваться, я начал снабжать собрата по разуму полным снимаемой информации: в цвете, движении и развитии.
Наша посудина уже находилась в рыбном порту, — швартовалась вторым корпусом к спасательному буксиру «Святогор». Вечерело. Ну, здравствуй, Мурманск! Вот таким я тебя и люблю! С зажженными фонарями над вершинами башенных кранов, неоновым великолепием, зеркально опрокинувшимся в залив, ходовыми огнями над мерцающим кильватерным следом, фиолетовой дымкой над стрелами Гольфстрима. Схлынет мгновение, разъяснятся звезды, и море обретет законченную глубину.
А еще был в этой картине один неприятный момент: группа захвата, которую я сразу же вычислил, грамотно рассредоточилась по близлежащей территории. За россыпью пустых бочек притаился их микроавтобус, а в нем на месте водителя восседал Жорка Устинов. Невидимый за тонированными стеклами, он, матерясь, произносил какую-то гневную тираду в микрофон портативной рации.
Жорку я знал, как облупленного.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Четверг, 05.01.2012, 13:18 | Сообщение # 82
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Глава 16 Жорка Устинов
Наше знакомство с Жоркой Устиновым восходит к тем приснопамятным временам, когда мы искренне верили, что власть и страна — это одно и то же. В неполные восемнадцать я был практикантом на теплоходе «Руза». Обычный трамповый рейс к берегам Египта обернулся для экипажа сплошной головной болью. На рейде Александрии нас здорово покалечил израильский ракетный катер. Кое-как, с креном на левый борт, унесли ноги. В Алжире (опять незадача!) «Руза» попала под пресс местной полиции. Векшина и Квадрата (они у нас числились мотористами) загребли в полицейский участок, а лично я получил в морду. Только уладили это дело — и опять — на тебе! Вдобавок ко всем злоключениям, ночью, в Бискайском заливе, нас попытались взять на абордаж два быстроходных катера неустановленной принадлежности.
Этот момент мне помнится смутно. Вот убей меня Бог, я в это время спал и видел дурной сон. Над моей головой простирались своды той самой пещеры, в которой когда-то прошло мое посвящение. Я стоял перед священной чашей, в руках у меня полыхала Агни Прамата. Отблески пламени отражались в глазницах огромного зверя, притаившегося за алтарем. Я спиной отступал к выходу из пещеры, всей сутью осознавая свою никчемность.
В общем, такая вот, хрень. Но наутро, Федечка Митенев и еще добрая треть экипажа рассказывали взахлеб, как я «геройски сражался», чуть ли ни в одиночку «разогнал весь этот парламент» и вообще творил чудеса.
Рассказы сходились в одном: море под нами вдруг обрело волшебный, глубинный цвет летнего дня. Поверхность его кишела акулами, морскими змеями и прочей глубоководной живностью. Из нутра океана сквозь железную палубу судна устремился в звездную высь ярчайший всепроникающий луч. В нем проявился я. На уровне палубы, там, где свет расплескался лужей неправильной формы, (в этом месте рассказчик обычно понижал голос) и царил главный герой: в фирменной майке за три с половиной тысячи лир, отечественных полосатых трусах и босиком. С неимоверной скоростью он (то бишь — я) мотался от бака к корме и сбрасывал за борт абордажные крючья. При всем, при том, умудрился обезоружить и пустить в свободный полет двух самых шустрых боевиков, которые изловчились взобраться на палубу «Рузы».
В остальном мнения рассказчиков разделялись весьма кардинально. Одни говорили, что стреляли по мне. Другие — что совсем не по мне, а по капитанскому мостику. А третьи — что вообще никто никуда не стрелял, поскольку оба пиратских катера шастали у самого борта, а оттуда вообще попасть куда-либо весьма мудрено.
Разнилось и количество нападавших. От скромных двух — до нескромных пяти.
Я очнулся в своей каюте в полном неведении. Ничего из ночных кошмаров не отпечаталось в памяти. Первым зашел Жуков.
— Ну, что гусар? — сказал он с сожалением в голосе, — уж поверь моему опыту: в загранку ты теперь не ходок.
— Да что хоть случилось? — от неожиданности я подпрыгнул в кровати.
— Не надо, — поморщился капитан. — Не надо нарываться на комплименты.
Вот те, блин и доброе утро!
На исходе суток посеченный осколками лесовоз вошел в устье Роны. Оттуда — чередой судоходных шлюзов — к причалу французского порта Руан. Там нас уже ждал представитель посольства — моложавый атлет с ироничным прищуром зеленоватых глаз. Это и был Жорка. Или, как он тогда представился, Георгий Романович Устинов.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Пятница, 06.01.2012, 13:38 | Сообщение # 83
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Меня он допрашивал с особым пристрастием. Такого количества «объяснительных» я, наверно, не написал за всю свою предыдущую жизнь. Поминутно припомнил, где и в какой момент, находился в последние трое суток. Все это пришлось изложить на бумаге и скрепить своей подписью на каждой странице.
Больше всего представителя Родины интересовало: откуда я знаю секретный код. Он задавал этот вопрос с какой-то зловещей периодичностью.
Пришлось косить под испуганного простодушного дурачка. Ну, не мог же я прямо взять и сказать, что прочел эти цифры в памяти Векшина, когда на него надевали наручники.
То, что Евгений Иванович — мой настоящий отец, я в то время еще не знал. Но этот мужик мне нравился. Не хотелось его подводить. Да и в загранку, как говорил Жуков, я теперь не ходок. Что мне?
Когда дело дошло до угроз, в каюту вошел Векшин и в приказном порядке предложил Устинову «прогуляться по городу».
— Этот пойдет с нами. Капитан разрешил, — добавил он исключительно для меня. — Тебе, молодой человек, всего три минуты на сборы. Завтра утром едем в Париж и я не хочу, чтобы ты своим препаскудным видом позорил советский флаг. Валюта имеется?
Я хмуро кивнул головой и принялся натягивать на себя старые курсантские брюки. В кармане приятно зашелестели кровные тридцать франков, которые я успел получить у второго штурмана еще до прихода строгого следователя. Тем временем, Векшин собрал в аккуратную стопочку протоколы моих допросов, бегло перечитал и, со словами «потом объясню», начал палить их в бронзовой пепельнице.
— У тебя какая оценка по русскому языку? — спросил он через плечо, не оборачиваясь.
Устинов молчал. Он вообще не повел бровью.
— Тебя, волосан, спрашивают! — рявкнул Евгений Иванович.
— Четверка, — неохотно ответил я.
— Оно и видно. Заруби себе на носу: тире после запятой ставится только в одном исключительном случае — если это прямая речь.
…Из «гражданки» в моем гардеробе имелись только трусы да футболка. Я ее опускал поверх брюк, чтобы прикрыть широкий флотский ремень. Ботинки были тоже курсантские, видавшие виду, но зато из настоящей кожи. Наверное, потому меня строго предупредили:
— Будешь идти метрах в пятнадцати сзади. И смотри, никуда не сворачивай. А то еще люди подумают, что я тебя знаю, — ехидно сказал Жорка.
Оно и понятно. Оба моих попутчика выглядели весьма презентабельно и мало чем отличались от местных аборигенов. Под острыми стрелками бежевых брюк — щегольские модельные туфли. Рубашечки, галстуки, пиджаки — все будто шитое на заказ. При ходьбе Векшин иногда опирался на фирменный зонт с изогнутой ручкой, но чаще держал его на изгибе левой руки. Лопотали они по-французски, не шарахались выезжающих из-под арок шикарных авто, не показывали указательным пальцем на местные достопримечательности. В общем, вели себя как нерусские люди.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Кержак
|
Дата: Пятница, 06.01.2012, 16:41 | Сообщение # 84
|
|
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
|
Quote (Подкова)
Под острыми складками бежевых брюк — щегольские модельные туфельки
не складки наверно а стрелки? и не туфельки (женские) а туфли/полуботинки/макасины и тд?
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Пятница, 06.01.2012, 21:13 | Сообщение # 85
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Quote (Кержак)
не складки наверно а стрелки? и не туфельки (женские) а туфли/полуботинки/макасины и тд?
Принято, будет исправлено.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Суббота, 07.01.2012, 13:44 | Сообщение # 86
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
О Руане я знал только то, что здесь сожгли Жанну д’Арк. Действо сие, согласно канонам средневековья, должно было происходить на достаточно людной площади, при наличии где-то поблизости кирхи, костела, собора, или иного культового сооружения, несущего в высшей точке католический крест.
Франция не Россия. Здесь сильны пережитки прошлого, — думал я, окидывая глазами изломанный крышами горизонт. — Нужно искать крест, а площадь приложится.
На грешной земле тоже было на что взглянуть. Мордашки молоденьких девушек сияли ненашенским шармом. При минимуме косметики, что надо подчеркнуто, что не надо — искусно сглажено. Улыбки, движения глаз — все наивысшего качества. Ниже я не смотрел, чтоб не расстраиваться — ничего выдающегося: ни сзади, ни спереди. Натуральные гладильные доски на обтянутых кожей ходулях, где самая толстая часть — коленки. Таких, в наших советских школах, освобождают от физкультуры. Я шел и от чистого сердца я жалел бедных француженок и французов. Внезапно мой взгляд споткнулся об витрину частного магазина, коих тут было немеряно.
— Оба-на! — сказал я своим ногам и подошел поближе.
Да, это были они: туфли на изящной платформе, коричневые, с благородным отливом. Именно так, в моем понимании, выглядят идеальные туфли. Не менее соблазнительной была и цифра на ценнике. Всего восемь франков! Я мысленно перевел валюту в рубли, помножил на десять. Получилось двести сорок рублей. Дороговато, но что поделаешь? — дом начинают строить с фундамента.
Услышав мое «оба-на», Векшин с Устиновым тоже остановились, не торопясь, повернули назад. Убедившись, что это так, я еще раз прикинул все «за» и «против» и решительно шагнул в магазин.
Девушка продавец встрепенулась и замерла. Кажется, она что-то сказала, но я не слышал. Я ничего не слышал, поскольку моих туфлей в ассортименте… не было. А надежде на чудо, я еще раз окинул взглядом стеллажи за ее спиной.
Продавщица забеспокоилась, вышла из-за прилавка, с тревогой заглянула в мои глаза. Наверно подумала, что мне плохо. «Что с вами?» — читалось в немом вопросе.
Я схватил ее за руку, вывел на улицу, ткнул указательным пальцем в главную часть витрины и громко сказал: «Во!»
Девушка засмеялась. Из-под пушистых ресниц брызнули искорки света. И я с облегчением понял: не все потеряно.
Она была очень мила, при талии, при фигуре. Там было за что подержаться, в чем я лично смог убедиться, когда мы протискивались сквозь узкую дверь магазина. Ну, еще бы! Только так и должна была выглядеть хозяйка столь замечательных туфель.
Между нами установился контакт. Безо всякого чтения мыслей я с легкостью понимал, что она говорит, или хочет сказать; послушно присел на примерочный пуфик, к которому меня подвели и слегка подтолкнули, для ясности, в грудь. За такой очаровательной девушкой я готов был идти на край света, хоть в ихний французский ЗАГС.
Продавщица скрылась в подсобке, а меня обуяли мечты. Представилось вдруг, как я возвращаюсь в Союз не с какою-то презренною «отоваркой», а с натуральной французской бабой, пусть худосочной, но зато очень милой и непосредственной. Да, это будет настоящий фурор! Челюсти у моих однокурсников, без сомнения, отпадут, замполит отделения с горя пойдет топиться в гальюнном бачке. А виза? – да черт с ней, с визой! Все равно, как сказал Юрий Дмитриевич Жуков, за границу я уже не ходок.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Воскресенье, 08.01.2012, 11:31 | Сообщение # 87
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Согласие (не согласие) своей будущей пассии на столь радикальные перемены в ее (нашей) судьбе мною в расчет не брались. Ну, какая, скажите, девушка, измордованная нелегким трудом в мире капитализма, не мечтает уехать туда, где все люди равны? Где человек человеку — друг, товарищ и брат?
Устинов и Векшин курили на фоне витрины. Я видел их силуэты сквозь пары модельной обуви. Судя по жестам, они оживленно беседовали.
А потом появилась она. Я несколько раз порывался встать, но нежная ручка властно легла на мое плечо: не беспокойся, мол, милый — все хорошо. И случилось, вдруг, то, чего я никак не мог ожидать. Неземное воздушное существо бухнулось на колени, обняло мою левую ногу и тонкие-тонкие пальчики забегали по шнуркам курсантских ботинок. Пунцовея лицом, я чувствовал дрожащей коленкой ее упругие груди. Стало так стыдно, что расхотелось жениться. Я с ужасом представлял, как ей станет нехорошо, когда обнажится казенный носок с огромной прорехой в районе большого пальца и в воздухе запахнет казармой. Но черт бы побрал этих французов! — она даже не отвернулась. Наоборот, с новыми силами принялась за правый шнурок. Время от времени она поднимала долу страдающие глаза и что-то ободряюще говорила. То ли мне, то ли себе.
Вот она, — думал я, — кривая гримаса капитализма. Вот они люди, напрочь лишенные человеческого достоинства.
Туфли немного жали. Это стало понятно, когда я поднялся с пуфика. Нога у меня подъемистая и каждую пару приходится долго разнашивать. Но еще раз пережить подобное унижение? — нет, это не для русского моряка.
Бывшая моя ненаглядная по-прежнему пребывала внизу, в позе завзятой минетчицы. И в этот момент за спиной зазвонил колокольчик, открылась дверь, пропуская внутрь магазина моих ухмыляющихся попутчиков. Щеки у меня запылали. Я с силой схватил продавщицу под мышки, поднял и поставил на ноги. Память услужливо подсказала подходящее французское слово.
— Бьен, — сказал я, глядя в глаза этого несчастного существа и скинул с ног злосчастные туфли. — Трэ бьен.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Подкова
|
Дата: Четверг, 12.01.2012, 20:26 | Сообщение # 88
|
|
Мастер объяснительных
Группа: Модераторы
Сообщений: 1095
Награды: 17
Статус: Offline
|
Девушка упорхнула на свое рабочее место, занялась упаковкой товара, но контакта со мной не теряла. Время от времени она демонстрировала всякие разные мелочи: бархотку, тюбик с коричневым кремом, запасные съемные стельки. Сидя на примерочном пуфике, я прятал в ботинки свои носки, успевая при этом послушно кивать и говорить:
— Бьен.
С другой стороны прилавка пристроился Жорка Устинов. Векшин стоял в центре зала со скучным лицом и старательно изучал торговые стеллажи. Когда я поднялся на ноги, он ткнул в мою грудь указательным пальцем и скрипуче спросил:
— Russian seaman?
— Ноу, — ответил я с нарочитым нижегородским акцентом, — эмэрикэн рэйнджер! — и полез в карман за деньгами.
Коробка с туфлями и прочим попутным товаром потянула почти на двенадцать франков. С истекающим кровью сердцем, я протянул продавщице две радужные купюры, но Векшин отвел мою руку. А Жорка достал из кармана видавший виду «лопатник» килограмма на полтора и, стреляя бестыжими глазками, бойко залебезил, залопотал по-французски. Он говорил обо мне. Это я всегда чувствовал безошибочно. Девушка засмеялась, что-то ответила. Вне себя от досады и ревности, я попробовал прочитать ее мысли. Слов, конечно, не понял, но смысл уловил.
— Какой он смешной, — сказала она.
В процессе беседы, на свет появилась черная сумка из натуральной кожи. В недрах ее утонула моя «отоварка» и еще пара коробок с неизвестным мне содержимым. За все заплатил Устинов.
Сумку нес, естественно, я. На душе было гадостно. Почему-то казалось, что Жорка меня унизил, выставил на посмешище перед девчонкой, которую я почти полюбил. Мои неразменные тридцать франков по-прежнему грели карман, но и это не радовало. Темные чувства рвались на выход. Ну, падла, сочтемся!
Оба моих старших товарища дефилировали чуть впереди. Я пристроился Жорке в кильватор и поймал его биоритмы. Пару минут спустя, походка моя обрела небрежную легкость уверенного в себе человека. Так же как он, я слегка приседал на колено опорной ноги, вальяжно жестикулировал и стряхивал пепел с невидимой сигареты небрежным щелчком безымянного пальца.
Клюнуло с первого раза. Я поднял изгиб левой руки, посмотрел на воображаемые часы. Жорка в точности повторил этот жест — пора подсекать. Завершая следующий шаг, я сильней, чем обычно, присел на колено и Устинов поплыл в растяжке. Векшин еле успел подхватить его под руку.
Я шел и третировал Жорку. Но лишь после пятой попытки добился, чего хотел: штаны расползлись в интересном месте, прямо по шву.
Походка Устинова потеряла былую вальяжность. Теперь он шагал, как ныряльщик по пляжу, усыпанному битым стеклом, чаще смотрел под ноги и матерился на родном языке. Квартал или два мы протопали сомкнутым строем, на дистанции вытянутой руки, наложенной ладонью на плечо впереди идущего. Векшин задавал направление, Жорка старался не отставать, а я прикрывал его с тылу.
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Кержак
|
Дата: Четверг, 12.01.2012, 20:59 | Сообщение # 89
|
|
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
|
Quote (Подкова)
— Russian seaman?
сейлор?
симен - это типа человек моря?
Russian sailor - вот так прально
|
|
все сообщения
|
|
|
|
|
|
Кержак
|
Дата: Четверг, 12.01.2012, 21:00 | Сообщение # 90
|
|
Батько
Группа: Атаман-отставник
Сообщений: 16021
Награды: 39
Статус: Offline
|
или - Russian seamen - русские моряки?
|
|
все сообщения
|
|
|
|
