Imperialist, мощно!
Надеюсь, не только казино удостоится такого внимания, в будущем? )))

"обреченно" как вариант.

Посмотрим... Пока по плану, насилие и погром

Так в этом и весь цимес!!!

Новый день как новая любовь. Прекрасен, загадочен и дарит надежду на чудо. Что же, будем жить, на миг забыв о том, что каждый день кончается вечером. После легкого завтрака, взглянув на часы, я понял, что надо спешить. Посоветовав Чи-Хаю провести этот день в джунглях, пусть ещё пара легенд о диком динозавре появится, одел лапсердак, тьфу ты, фрак, взял трость и отправился на площадь.
Перед губернаторским домом я обнаружил большую толпу, тевтонов, разумеется, вооруженных, и пребывающего в глубоком ступоре флотского капитана цур зее. Немного сориентировавшись я встал справа от вытащенного на улицу канцелярского стола, и будучи в гордом одиночестве, стал раскуривать сигару. По другую сторону от стола волновалось человеческое море, кажется, здесь были все представители мужского населения нашего города. Отдельно от них стояли и курили три дамы, если конечно ветеранов первой профессии, можно было так назвать. Они-то были спокойны, и во весь голос делились предположениями о численности экипажа, и прочими тактико-техническими характеристиками мореманов.
Заметив меня, капитан зур цее наконец-то вышел из ступора, и отправил за мной матроса. Подойдя к столу я раскланялся, и согласился ответить на несколько вопросов:
— Скажите сэр, почему эти мужчины собрались слева? Ведь в приказе явственно сказано, что собравшиеся слева будут подвергнуты насилию.
— Во-первых, они все купцы и лавочники. То есть они считают, что справа подвергнутся большим жертвам. Ну а во-вторых, они всё-таки верят, что доблестные моряки кайзера не настолько изголодались в море, чтобы на них кидаться.
— О-о-о!!! Уважаю англичан за емкие формулировки. Почтеннейшие бюргеры будут удивлены и разочарованы. Но это потом, а пока давайте решим наш вопрос. Что у вас реквизировать?
Я достал портмоне, заглянул в него, сделал вид, что колеблюсь, потом достал несколько ассигнаций:
— Сто фунтов стерлингов.
— Как вам не стыдно, — покачал головой тевтон, — С такой суммой приходить к злобным пиратам?
— Я ещё не читал газету, — смущенно сознался я, — И не знал, что вас уже назвали пиратами. Могу добавить ещё двадцатку.
Золотая гинея прокатилась по столу и исчезла в правой руке капитана.
— Да, это конечно серьезный аргумент… Но, всё-таки…
Ещё один золотой кругляш прокатился по столу.
— В следующий раз будьте внимательнее! Газеты надо читать до события, а не после! Пройдите к юнкеру, он даст вам справку, что вас уже ограбили, а я займусь почитателями доктора фон Захера-Мазоха.

отлично
мне реально забавно)))
+

Раскланявшись с господином офицером, я всё-таки задержался, любопытно было. Выйдя к застывшей толпе, капитан цур зее, покачал в руке стэк, и размеренным голосом стал вбивать гвозди в гроб надежд лавочнков:
— Я очень рад господа, что вы так близко приняли к сердцу чаяния моряков хойзенфлотте. Но хочу отметить, что даже ревностное выполнение пункта номер один, ни в коей мере не освобождает от пункта номер два. Тем более, что в первом пункте встречаются препятствия чисто физиологического свойства.
Переждав взволнованные шепотки и некоторые крики, капитан продолжил:
— Но командование не будет отказываться от насилия! Поэтому, вы сейчас построитесь, и в сопровождении моряков отправитесь грузить уголь для корабля! Тихо! Кто говорит — «Так не насилуют»?! У вас что, большой опыт? Как насиловать выбирает насильник, а жертве слова не давали! Разумеется, в процессе, так сказать, вы можете кричать. Сопротивляться не советую, мы люди грубые, об этом даже в газетах писали!
Последний аргумент придавил всех тяжелой, почти гробовой, плитой. Толпа, уже выстроенная в что-то напоминающую колонну, повернулась и грустно побрела к угольной станции. Оставив храброго капитана отбиваться от ветеранш промысла, возмущенных обманом, и размышляя на тему, найдёт ли он смертников на таких дам, я неторопливо побрёл домой. Проходя мимо казино, взглянул на часы, и так как до пункта третьего время ещё было, решил зайти.
Не успел я пройти ворота, как на голову упала легкая шаль, отрезав все пути к бегству. Тонкий девичий голос воинственно воскликнул:
— Попался подлый гунн! Сейчас я буду мстить и…
— Мы будем мстить, и, кстати, не подлый, а грубый, — мурлыкающе произнесла вторая (мне явственно привиделся мыш в мундире, у кошки в зубах).
— Нет, я! Ты потом, и почему только «грубый»? Может быть так: «Попался подлый грубый гунн»?
— Нет, и ещё раз, нет!! Вначале, он будет грубый, а подлый потом. И вообще, мы договаривались, что мстим обе, и сразу.
— Хорошо, не мешай, — первый голос вновь стал патетичным, — Я, то есть, мы будем мстить, и мстя наша будет ужасной!
— Девушки, — я взглянул на часы, — Боюсь, что здесь вы никого не найдёте, скоро все матросы отправятся заниматься погромом жилых домов. Вам бы лучше там их ждать.
Шаль слетела с моей головы, и блондинка с брюнеткой обменялись разочарованными взглядами:
— Ой, ошиблись… А давай сэру отомстим, а гуннами займёмся попозже?
— Неинтересно, сэр совсем не грубый…
— Давай поторопимся, а то нам может не хватить!
Проводив взглядом отважных мстителей, я мысленно пожалел тевтонов. Хотя, что их жалеть, обещали насилие вот пускай и расплачиваются. Дойдя до казино и открыв дверь, я грустно вздохнул. Война всегда причиняла неудобства, даже такая, с погромом по расписанию. В храме ветреной Фортуны царило запустение и тишина, только возле нефритовой колонны кто-то ползал на четвереньках, время от времени издавая возгласы, типа: «Попался!», «Не уйдёшь!!». Из-за портьеры высунулась рука и бережно поймала меня за рукав. Согласившись с приглашением, я оказался в кабинете владельцев, где «Тонкий» извиняющимся жестом указал дальнейший путь. Пройдя ещё несколько помещений, мы уселись в кресла, и подняли бокалы.
— Извиняюсь, — привычным движением Тонкий потёр запястье (По приглашению королевского прокурора, он гостил на острове Норфлок, откуда и вынес это жест), — Но из-за этой рыжей дамы, в казино находиться невозможно. Сейчас она гоняется за тараканами, чтобы прикрутить к ним микрофоны.
Я недоуменно поднял бровь.
— Тараканов она принесла с собой, — вздохнул Тонкий.
— Попробуйте заманить сюда тевтонов, — пригубил я бокал, — Может быть, они взаимно уничтожатся.
— Тараканы?
— Нет, что вы! — Коньяк был хороший, и я удовлетворенно кивнул головой, — На такое чудо, я не рассчитываю. Достаточно нейтрализации Леди Апельсин. Кстати, я бы поспешил, к погрому готовятся городские дамы…
— Благодарю вас, сэр! — Подскочил владелец казино, — Я немедленно пошлю за погромщиками!
— Хорошо-хорошо, — рассеянно отозвался я, разглядывая лист тонкой кожи с какими-то каббалистическими знаками.
— Увы, это всё, что осталось от величайшего творения нашего гения! — Грустно прокомментировал Тонкий, задержавшись у дверей.
Намёк я понял, и поэтому стал прощаться. Последний взгляд на исписанный лист приятно меня удивил. Знаки собирались во вполне приличный рисунок линейного крейсера Второй Мировой. Проводив взглядом убежавшего владельца, я осторожно выглянул в холл. Никого не было, и, уделив внимание нефритовой колонне, направился к выходу. Но раздавшийся шум, заставил меня замереть, впрочем, всё было в порядке. Огромное количество тараканов, старательно огибая меня, несло на своих спинах плотно связанную Леди Апельсин. Я грустно покачал головой, вот ведь женщина, довела насекомых до цивилизации! Эту бы энергию, да в мирных целях…
У коттеджа меня встретили грустные тевтоны. Пять моряков, во главе с унтер-офицером сидели в тени ограды, передавая по кругу одну единственную сигару. Увидев меня унтер обрадовался, и, козырнув, представился:
— Фухгрунстимзуплундерундмассакен Коннарес! Согласно приказа, прибыли для погрома!
— Разве? — Я позволил себе слегка удивиться.
Старший обиделся, и предъявил мне список объектов, среди которых был и мой дом. В ответ я показал квитанцию от капитана цур зее, и в качестве компенсации предложил разграбить мои сигары. Утешать оскорбленного в лучших чувствах Коннареса пришлось долго, согласились на добровольном взносе в фонд обороны. После раскуривания сигары, фухгрунстимзуплундерундмассакен поинтересовался моими соседями. Задумчиво посмотрев на джунгли, я пожал плечами:
— Там, не знаю, живёт кто-то, кажется… А в городе ближайший ко мне сосед, это Рабинович. Решайте сами…
Поколебавшись, унтер отдал команду, и группа погромщиков углубилась в джунгли. Пожав плечами, я взял газету и уселся в кресло на веранде, каждый сам выбирает дорогу. И этот путь оказался явно неудачным. После легкого шума над газоном пролетел один из рядовых, за ним – второй. Погода была лётной, но желающих больше не нашлось. Из «зеленого ада» донеслись звуки ударов, нецензурный вопль, и вскоре показалась очень грустная горилла. Под мышками она несла оставшуюся троицу. Выгрузив их на газон, и укоризненно взглянув в мою сторону, горилла почесала затылок, и осторожно сняла с головы унтера пробковый шлем. Дождавшись пока обезьяна, с трофеем освободительной войны, вновь скрылась в джунглях, я раскурил сигару и подойдя к погромщикам, осторожно дунул дымом на лица.

Очнувшись, унтер со скрипом встал, поднял свою команду, и избегая встречаться со мной взглядом, отправился штурмовать город. Я посмотрел на часы, до окончания планового погрома оставалось ещё сорок минут. Всё это время я провёл за кофе и газетой, потом поднялся и отправился помогать ближайшим соседям. В джунгли я не пошёл, азия-с-с, не поймут. Войдя в город, первое что я увидел, было армейским сапогом большого размера одиноко стоящим посреди улицы. Владельца в сапоге не было. Вторым был Рабинович, сидящий на крыльце своего дома, и ожесточенно хлопающий себя по карманам. Предложив ему подкурить, я осторожно поинтересовался о результатах погрома, и быстро пожалел об этом.
— Ви таки интересуетесь? Ви очень сильно беспокоитесь о Рабиновиче? Зря ви таки беспокоитесь! Тевтонов погубит именно их порядок, кто же, простите меня, устраивает погром по расписанию?!! Только гунны, и что они с этого имеют? А ничего. Посмотрите на море, шо в там видите? Правильно, уже ничего. А почему, спросите вы меня? И я отвечу, нет никаких тайнов. Вы хотите знать за погром? Поезжайте в Одессу, нет вам не надо ехать в Северо-Американские Соединённые Штаты, там совершенно нет Одессы. Там есть какой-то городок, по наглости своей именующийся этим именем, но я вас таки умоляю, никогда об этом не вспоминать. Одесса может быть только одна, и именно там, где она находится. Так вот, вы приезжаете в Одессу, выходите на угол Дерибасовской и Малой Арнаутской, поднимаете руки к облакам, если вы их, конечно, найдёте, и возопите: «Вай мие! Почему я не Рабинович!» И всё, вам сразу сунут в руки кружку пива и барабульку, чтобы вы не поддерживали небо, и быстро объяснят насчёт погромов. Погром это стихия, и никто, никогда не может устроить правильный погром, где-нибудь, как ни в Одессе. А здесь… Жалкое зрелище, и жалкие погромщики, которых давно уже растащили по тёмным углам, где берут с них контрибуцию…
Абрам смотрел вперёд, и видел только свою любимую Одессу, по щекам его текли слезы, но белокипящие каштаны, вкус морского ветра застилали ему глаза. Я поднялся, и молча пошёл обратно, до моего дома мне уже никогда не дойти.

Предложив ему закурить/прикурить/огонек?

Imperialist, всестороннее описание процесса - и со стороны погромщиков, и со стороны погромливаемых! )))

ПРОГРЕСС ИДЁТ! ПОДВИНЬТЕСЬ…
Кряхтя и постанывая, вождь подошёл к трибуне, и печально вздохнул:
— Продолжение собрания объявляю открытым. Слово для внеочередного приветствия предоставляется Грхыму… Грхым! Очень жаль, объявляется минута молчания…
— Гр-р-р-х-х-м-м…
— Кто там ближе? Вынесите нарушителю общественное порицание…
— Бумс!!
— Минута объявляется заново.
В пещере воцарилась тишина, только ветер, врывающийся в разорванную шкурную дверь, издевательски хохотал над памятью героев.
— Итак, продолжим… Кто там, кстати, скорбь нарушал? О-о-о-о… А я-то думал, куда наш Грхым делся? Ладно, пускай полежит. Слово предоставляется завхозу. А этот куда делся?!!
Кто-то из молодых деликатно ткнул пальцем куда-то в правый бок вождя. Опустив глаза, владыка с удивлением обнаружил, что всё время придерживал завхоза под мышкой. С огромным трудом руку удалось поднять, но свалившийся на пол завхоз невозмутимо поднялся, и в ответ на вопросительный взгляд, гордо заявил:
— Я всё систематизировал!
— Ась?
— Ну, записал, — перевёл тот, и гордо показал листок белого цвета с непонятными черными закорючками.
— На чём, записал? — Насторожился вождь
— На бумаге.
— Так не изобрели ещё бумагу!!
— Я знаю, но вот немного достал.
Вождь выхватил бумажный лист, и стал беззвучно шевелить губами:
— Подожди… А письменность мы разве уже изобрели?
— Нет, конечно, век-то каменный!
— А чего ты тогда пишешь? — В голосе вождя явственно прозвучали оргвыводы, вплоть до строгого выговора с занесением в грудную клетку.
Но завхоз был битым, он ловко выхватил бумагу из рук вождя, и с невинным видом посмотрел на насторожившихся изобретателей и рационализаторов:
— Это всего лишь эскизный проект будущего великого открытия нашего величайшего вождя! Так сказать, заготовка для гения!
— Перестаньте, — скромно потупился вождь, взмахом руки останавливая аплодисменты, переходящие в овации, — Скромнее надо быть, коллеги, скромнее. Что у нас, кстати, в повестке дня?
— Пункт второй — запрещение изобретения вечного двигателя, а также колеса, и пункт третий — радостный пир!
— По второму пункту вопросы есть? Нет! Переходим к третьему пункту повестки дня! Прогресс идёт широкими шагами, и мы успеем!
— Отодвинуться в сторону, — прошипел немного обиженный Дыкмс, впрочем очень тихо. Колесо – колесом, а кушать-то хочется…

душевно.
талант канешна.
талант.

Утомленное солнце тихо в море садилось, и я, тоже изнурённый этим бестолково суетливым днём, сидел и курил на веранде. Успокоенный отсутствием посягательств на его здоровье, Чи-Хай гремел посудой на кухне, по небу лениво расползались перистые облака, и к нему же поднимался сизый табачный дым. Где-то в высоте он, возможно, смешивался с кисло пахнущим угольным дымом из труб спешившего на закат крейсера. Крейсер спешил в легенду, в многотомные труды историков военно-морского флота, к своей последней битве. А куда спешить мне? Кто и где, ждёт меня? Робкое покашливание вернуло меня на землю, и я радушно пригласил:
— Садитесь, уважаемый ВП. Вы как раз вовремя.
— Спасибо, я постою, — в голосе Величайшего Поэта еле чувствовалась надежда, — Вы нашли моё сокровище?
— Ваше сокровище сейчас удаляется со скоростью восемнадцать узлов, на борту броненосного крейсера "Шарнхорст". Примите мои поздравления, немецкая разведка пожертвовала своим резидентом, чтобы выкрасть вашу книгу.
— Каким резидентом?
— О-о-о!! Его все знали как главу бандитов, фон Штиблица, или Шлямбура. Но строки начертанные вашим гением настолько поразили тевтонов, что они решились на всё!
— И что теперь? — Совсем растерялся поэт.
— Гордитесь! Ваши строки теперь войдут в историю! — Уже проводив ошеломленного «гения», я тихо добавил, — И нанесли сокрушительный удар по финансам, боюсь даже, не одного государства*… Чи-Хай! Собирайся, нас ждут!
— Где?
— Не знаю, но нас точно где-то ждут…

*Из рапорта начальника отдела IX-Y научного отдела Адмиралтейства:
«… и после тщательного обследования манускрипта, поднятого из каюты капитана, было принято решение об образовании нашего отдела. Из-за недостаточного финансирования, первые результаты были получены только в 1929 году. В результате применения поляризационного света и фильтров «А», была обнаружена карта расположения линейных сил кайзеровского флота при Ютланде. См. приложение №1 (восемнадцать листов). В результате увеличения числа сотрудников и применения усовершенствованной машины Бэбиджа, были исследованы остальные листы рукописи. Появились обнадеживающие результаты, перспективы просто поражающие. Но необходимо дальнейшее увеличение ассигнований и расширение штата сотрудников. После окнчательной расшифровки у нас будет ВСЯ история военно-морских сражений до конца времен!»

НОЧЬ КРАСНОЙ ЛУНЫ
(той, что сразу за зеленой)
Гиперпространственная яхта высшего класса «Империум» стремительно неслась сквозь ледяную пустыню космоса, набирая третью сверхсветовую скорость. Недрогнувшей рукой я открыл четвертого туза, и стальным голосом сказал:
— Удваиваю.
— Принято, — лязгнул металлический голос, и с обманчивой неуклюжестью стальная рука подвинула фишки к центру стола, — И сто сверху.
Задумчиво посмотрев на ехидно улыбающиеся звёзды в обрамлении роскошной рамы иллюминатора, я положил карты рубашкой вверх и подошёл к пульту управления. Взвизгнул привод видеокамеры, и линза проводила меня внимательным взглядом. Пульт управления сиял золотом и драгоценными камнями, но, как и всё остальное, толком не работал. Постучав по сапфирному стеклу спидометра, я грустным взглядом проводил стрелку, смело отправившуюся к правой стороне шкалы, вздохнул, и вернулся за стол:
— Принял. Вскрываемся?
Дверь, покрытая орнаментом из платины, со скрипом открылась, и в ходовую рубку ввалился грустный Чи-Хай, таща за собой совковую лопату:
— Хозяина, я этот гиперуран в одном неназываемом месте видел! Я слуга, а не кочегар!
— Чи, — фыркнул я, следя за движениями металлической лапы, — Ты же сам знаешь, что на космояхте «Котофея», экипаж состоит только из двух людей. Я – капитан, нажимаю кнопку…
— А у меня спина мокрая!
— И вообще радуйся, что у нас топливо — гиперуран, а не супераммоний. Каре тузов!
— А что, тот тяжелее?
— Не знаю, но воняет страшно!
Компьютер недрогнувшей рукой открыл свои карты, и подозрительно жизнерадостно воскликнул:
— Свара! Ой, это не из этой игры, у меня тоже каре тузов!
Чи подошёл к столу, подозрительно осмотрел карты, и спросил:
— Сэр, давай по лампочкам ему лопатой врежу?
— Нельзя! — Взвизгнул компьютер, — Это неприлично, лопатой!! Полагается канделябрами.
— А канделябров у нас нет, — грустно согласился Чи-Хай, и стал поднимать лопату, — Придётся по-простому, подручными, так сказать, средствами…
На панели вычислителя замигали все лампочки, какие только были, за прозрачными стеклами бешено закружились катушки с ферромагнитной ультралентой, и в динамиках завизжал эфир, взбаламученный гиперштормом:
— Грхм-м-м-м, уююююай, на помощь, на помощь! Ви-и-и-и-и….
— Принят сигнал бедствия, веду расшифровку и отсев помех. Закончил, передаю запись — Помогите, планету Эльдорадо-дубль атакуют ужасные монстры! Все, кто меня слышит, на помощь!!
Чи грустно вздохнул и, волоча за собой лопату, потащился в реакторный отсек. По пути он негромко, но убедительно, ворчал:
— Это жу-жу неспроста…
В систему Эльдорадо мы ворвались как индейцы в городок на Диком Западе. Стрельбы не было, но визга хватило. Визжали мы с Чи-Хаем, потому что яхту сильно трясло на гравитационных ухабах, а скорость компьютер не снижал.
— Тормоза придумали трусы! — Радостно орал он, в ответ на наши высказывания, но потом грустно добавил, — Впрочем, мы их всё равно потеряли.
— Где? — Возмущенно спросил я, пытаясь удержаться в кресле. Чи было легче, он вцепился всеми конечностями в спинку моего кресла, и сейчас молча, болтался сзади, иногда ударяясь о стенки и пол каюты.
— А сразу как влетели. Я там от кометы уворачивался, ну и влетел в яму. Слышь, кэп, лэндится сам будешь? А то у меня что-то в левом тиристоре колет. Генератор тоже, кажется, сбоит, герцы так и пляшут.
— Я тебе дам, тиристор!! — Зарычал я, — Немедленно сажай на планету! Посмотри сам, какое на орбите чудо околачивается!!
— Вай, — икнул вычислительный центр, и ферромагнитные катушки завертелись с ужасающей быстротой. Чи сдавленно хрюкнул, потом отпустил спинку, и с облегчением потерял сознание. Вид действительно был впечатляющий.
На орбите беззащитной планеты, робко прикрывающейся облаками, растопырился пушками, ракетами, лидарами, радарами и прочими смертоубийственными штуковинами, огромный линкор, или ещё, какая-то военная байда.
— Имперский линкор класса «Захватчик», воинственной расы инсекторептилоидов, — любезно проинформировал компьютер, и заорал страшным голосом, — Всем пристегнуться, идём на снижение! Кто не спрятался, я не виноват!
Атмосфера планеты вздрогнула, в неё ворвался, тут же спрятавшийся в плазменный кокон, какой-то шальной кораблик. «Котофея» пищала, отбрасывала выступающие детали, мстительно катала по стенкам и потолку свою, пока ещё, живую начинку, но упорно продиралась сквозь, кажущимися воздушными, облака. О поверхность обугленный кораблик ударился крепко, комп вообще давно уже орал, что-то про «Пятнадцать человек на сундук мертвеца…», но рома ему не досталось. Мы всё выпили сами, дожидаясь, когда корпус хоть немного остынет. Наконец-то люк удалось открыть, и выглянувший первым, Чи-Хай радостно воскликнул:
— Ох, мать моя, раскрасавица! Болото…
— Где? — Искренне удивился я, держа в руке справочник туриста, — Тут же написано — «Планета Эльдорадо-дубль славится своим мягким климатом, один океан, одиннадцать морей, всегда тёплая погода…»
Из рубки донеслись напутственные слова:
— Традиция, сэр! На новой планете обязательно нужно лэндится в болото, иначе не поймут-с.
— Кто не поймёт? Монстры?
Не дождавшись ответа, я стал вытаскивать из шкафа бластеры, шмайсеры, мечи, алебарды и прочий режущий и колющий инструмент.
— В общем, так, я иду спасать блондинку, а ты вместе с этим шулером займись ремонтом.
— Как-к-кую блондинку? — Съежился Чи-Хай, — Хозяина, давай не надо.
Я грустно вздохнул:
— Так кто же нас спрашивает? Традиция, сэр…
Осторожно пробираясь, по вязкому, мокрому, липкому, и т.д. и т.п. болоту, я внимательно приглядывался и прислушивался. Пока всё было удивительно спокойно, только вся болотная инопланетная живность, оставшаяся в живых после посадки, упорно демонстрировала мне щупальца, клешни, хвосты и глазища! Глазища были вытаращены, но не убедительны. Особого впечатления эта выставка достижений инопланетной эволюции на меня не произвела, но скафандр всё-таки затянул потуже. Раздался лязг и я обернулся, на прокопченном боку яхты открылся люк и оттуда выскочила печная труба. Помощники занялись ремонтом, догадался я, наблюдая как из трубы вслед за дымом полетели, мюоны, бозоны и прочие кварки. Из входного люка стремглав выскочил Чи-Хай, пнул излишне любопытное щупальце, и нырнул в болото с головой. Поежившись в скафандре, я продолжил свой путь, и вскоре был «вознаграждён». Дикий визг пригнул древовидную растительность и сшиб на лету несколько саблезубых стрекоз. Перещелкнув затвор бластера я раздвинул несколько щупалец неубедительно прикидывавшихся лианами, показал кулак любопытному глазу, и наконец-то увидел распространенный штамп развлекательной литературы. Роскошная платиновая блондинка одетая в лоскутики, оставшиеся от скафандра высшей защиты, отчаянно отмахивалась кинжалом от обалдевшего плотоядного растения. Впрочем, удивлялось данное растение, явно не знающее о ядовитости инопланетных белков, недолго. Атомная пуля попавшая в верхушку, навсегда избавила его от последствий незнания. Вместо благодарности и приглашения на рюмку кофе, я был жестоко отруган за столь долгое отсутствие. Обидевшись и сухо представившись, я крайне вежливо поинтересовался, с кем имею честь, встретиться? И кто, спрашивается, верещал на всю вселенную? В ответ блондинка попыталась вспомнить как надо смущаться, потом махнула рукой, и сделала книксен. От такого вида у меня упала челюсть, а у трёх жутко плотоядных пиявок, спешивших поживиться, случился разрыв всех сердец.
— Меня зовут Линда оф зэ Дюкс. Я профессор, — она запнулась, но после некоторого колебания, продолжила, — Я профессор ксенобуридановских наук, что в Оксфорд-Нью-Сити, и здесь изучаю микроботанические организмы.
— Упс-с-с, — только и смог ответить я, пытаясь представить себе всё вышеизложенное. Ничего, кроме микробаобаба замершего перед двумя ведрами с коньяком, почему-то в голову не приходило.
— А почему, вы здесь, мисси? — Прозвучал чей-то недовольный голос из зарослей, — Через половину единицы времени начнется ультракварковая бомбардировка базы землян, а вы – наследница состояний хозяев Оксфорд-Нью-Сити, околачиваетесь в единственном на планете болоте! Непорядок, зря мы что ли линкор на край вселенной гоняли?

Стараясь, чтобы движение не выглядело стремительным я повернулся и остолбенел. Нет, о боевом скафандре ничего плохого не скажу, нормальный такой, скафандр. Но то, что было в нём… А разгневанный инсекторептилоид продолжал отсчитывать раздетого профессора:
— Стыдно мисси, стыдно! Незамужняя девушка наедине с мужчиной своего вида, в каком-то болоте! Что подумает о вас мисс Де Компф? И что прикажите мне докладывать блиц-адмиралу Жгррчу? Что, истратив пятьсот мильёнов супердорогих бомб, мы не попали в того, за кого нам заплатили? Так, что ли? Нет, такого быть не может!
И сердито ворча, жуткий монстр полез в карман за ручной гаубицей. Блондинка только хлопала глазками, и мне пришлось говорить вместо неё:
— О, нет!!! Неужели, Де Компфы смогли из-за мелкой зависти предать Человечество?!! Кстати, уважаемый захватчик, вы торопитесь! Где, спрашивается, монолог злодея?
— А вы не лезьте не в свой сюжет, — огрызнулся монстр, — Вас здесь не стояло!
Наконец-то он вытащил дезинтегратор армейского образца, огляделся по сторонам, и, прицелившись, разразился спичем почти главного злодея. Зевнув, я тоже огляделся, и, потыкав для проверки ножом, присел на бревно. Профессор осталась в болоте, старательно заламывая руки, и время от времени пуская слезу. Хотя, на её месте я бы так не старался, всё равно монстр заливался глухарём, ни на что, и ни на кого не обращая внимания. Несколько минут я прислушивался, но потом перестал обращать внимание. Остальным повезло меньше. Вынужденные слушать перечисление явок, паролей, номеров счетов и дальнейших планов очередных повелителей вселенной, заснули все. Даже бомбы, падающие с небес, попали в зону воздействия голоса, и полностью завалив земную базу, продолжали мирно похрапывать. Почти главный злодей замолчал, и обиженно воскликнул:
— И для кого я тут распинался?
— Для меня, — вежливо ответил я, открывая огонь из насквозь убойного бластера.
Пули свистели над мирно спящей красавицей, монстр корчился, но издевательски хохотал:
— Я жуткий плотоядный герой, я самый радиоактивный из всех монстров вселенной! Я - лучшая выдумка всех авторов боевиков! Меня нельзя убить атомной пулей! Ха-ха-ха!!!
Чёрная дыра дезинтегратора мрачно посмотрела мне в глаза, миссис проснулась, и сердито спросила:
— Долго мне ещё здесь торчать? Холодно, и вообще, мокро…
— Аха-ха-ха!!! — Залился жутким ультрасмехом инсекторептилоид, — Меня никто не убьёт атомной пулей, а я убью и съем всех землян!!!
— А лопатой можно? — Из кустов выглянул Чи-Хай, держа в руках излюбленный инструмент. Не дожидаясь ответа от растерянного жуткого чудовища, Чи взмахнул блеснувшим на солнце оружием справедливости, и, блямс… Покосившись на мокрое пятно, верный слуга поинтересовался:
— А что с дамой делать будем?
— Вытащи её, потом разверни в сторону вон той кучи, — я махнул рукой, показывая на бомбы, — И придай ускорение!
— Да как вы смеете?!!! — Оф зэ Дюкс вылетела из болота, как стратегическая ракета из шахты, — В то время, как всё прогрессивное человечество должно сплотиться в борьбе за священные демократические ценности, вы смеете… А-а-а-а!!! Стреляйте, скорее стреляйте!!!!
Встревожившись, я стал поворачиваться, с раздражением думая, что такого быть не может! Злодеи стадами не ходят, они же не селедки! Но, увиденное заставило меня только ласково улыбнуться. Совсем ещё маленький, не больше трёх метров в холке, динозаврик удивленно смотрел на нашу компанию ещё голубыми глазками.
— Малыш, а где твоя мама?
За моей спиной продолжались дикие вопли про «Чудо-о-овище!!!» и «Убейте его, убейте!!!» Поморщившись, я негромко кинул:
— Чи! Объясни гражданке…
Со смачным звуком рабочая поверхность чудо-инструмента соприкоснулась с выпуклой частью спины, и воинственные крики сменились быстро удаляющимся визгом.
— Вот видишь маленькая, свет быстрее, чем звук. Чудовища уже не видно, а звук ещё доносится… Чи?
— Здесь я.
— Вернись к яхте, пожалуйста, и поторопись с ремонтом. Я лапочку отведу к маме, боюсь, что здесь друзей у нас уже не осталось.
— Думаешь, что бомбы взорвутся?
— Бомбы? Вряд ли, а вот блондинка взорвётся точно, как только добежит до своих.
Выйдя из болота, я перешёл на древний язык, и хоть тяжело было выговаривать звуки неприспособленной для этого гортанью, смог объяснить удивленной крохе, что нужно спешить. Отойдя пару километров, я оставил скафандр и прочие мелочи под приметным деревом и принял истинный свой вид. Нежно приподняв пораженную лапочку, шлепнувшуюся на хвостик, я повторил просьбу, осторожно лизнув её в носик. Ободрённая таким обращением малявка стала носиться, с радостным визгом между моих ног, заставляя меня осторожничать. Ругаться не хотелось, блаженство опустилось на мою грешную душу, вспомнилась молодость, уют и улыбки старших. Мне было хорошо.
Даже то, что местные динозавры были мелковаты, и их старейшина с трудом доставал мне до подбородка, и, честное слово, глуповаты, не испортило мне настроения. Объяснив местным, что надо уносить ноги, и подальше, пообещав заглядывать почаще, я вновь вылизал маленькую зазнайку, увлеченно хвастающуюся перед подружками о своей победе, и пошёл обратно. Отдых закончился, пора наступила работы. Мир должен принадлежать его владельцам!

К «Котофее» я успел вовремя. Уже исчезла вспомогательная труба, и в люке торчала только встревоженная физиономия Чи-Хая. От сравнительно недалекой базы «несчастных» защитников истинных ценностей доносились бодрые крики в нецензурном исполнении. По всей видимости, готовилась карательная экспедиция. На орбите тоже было всё спокойно, и нас там ждали. Это мне сообщил компьютер, в насквозь прокуренной рубке. Плюхнувшись в капитанское кресло, я несколько секунд спокойно взирал на сияющую лампочками панель с торчащей из неё моей сигарой, потом стал говорить. Мой монолог, неоднократно прерывался возгласами, типа: «Не части, пожалуйста, я записываю!» и «Ух, ты! Я такого ещё не слышал!» Выговорившись, я отобрал сигару у компьютера, и спросил:
— И какие наши планы? Сидеть в болоте и ждать когда нас расстреляют, или взлететь, и быть уничтоженными на орбите?
— Ха. Ха. Ха. — Явно скопировав какого-то злодея из боевика третьей категории, ответил вычислитель, — Взлетаем, я этому жабокряку сделал предложение, от которого он не может отказаться!
Стартовал наш кораблик, ехидно использовав дю-мезонную плазму. Так что, всё болото в виде отдельных, но больших, комьев, переместилось на головы подоспевших мстителей.
— Экологию нарушаем? — Ласково поинтересовался я, пристегиваясь к креслу, дважды штопанными ремнями, — Последнее болото ликвидировал, злодей.
— Ерунда, — отмахнулся «кошмар Гринписа», уворачиваясь от светящейся очереди из чего-то смертоубийственного, — Эти «орлы» себе всегда болото найдут, планида у них такая.
Сквозь обзорный иллюминатор линкор выглядел величественно и грозно. Тройные силовые экраны пульсировали жемчужным цветом, стволы агромадных нейтронных атомных орудий лениво отслеживали наши маневры, ракеты со зловеще красными оконечностями чутко шевелились вместе с направляющими. Спасения не было, но наш компьютер только хихикал в ответ на возмущенные вопросы, и подводил «Котофею» всё ближе и ближе. Но когда я позвал Чи с лопатой, вычислительный центр снизошёл до объяснений. Впрочем, и так было всё ясно, потому что между кораблями вдруг возникла голограмма зеленого стола, и крапом сверху легли по пять карт. Азарт, вот что объединяет все разумные, полуразумные и таксеберазумные расы вселенной. Именно на азарте и поймал наш картежник центральный компьютер линкора. А ставкой были корабли, причем вместе с экипажем. Оставив нас размышлять над тем, как сделать лоботомию свихнувшемуся компьютеру с помощью «биг рашен кувалды» и совковой лопаты, наш шулер принялся азартно обманывать доверчивого жабокряка. На дополнительный экран он выводил свои комментарии, и мы, забыв обо всём, не отрывали глаз от синего экрана:
«Ставлю реакторный отсек! Отлично! Моя двойка, против, его стрита. Мы проиграли, замечательно!»
«Ставлю всё!! Ух ты, как он увлекся!! Первый «троян» пошёл!! Пока жабокряк объясняется со своим адмиралом, мы ему оперативку крякнем! Ах, ты, какой бойкий, три девятки увидел, и всего две карты меняет. Молодец, не будем пугать, поменяем три. А вот теперь начинаем развлекаться!! Повышаю, перебиваю, повышаю, ещё раз повышаю. Всё? Вскрываемся! А не катит твоё каре девяток супротив червого флэш-рояля! Второй «троян» пошёл!!! Вот и всё, смертоубийство заблокировано!»
— И что нам теперь с этими каркодилами делать? — Уже вслух поинтересовался удачливый мошенник, — Отправить их прямиком в местное светило, пускай погреются?
— Им можно верить? — Поинтересовался я, раскуривая сигару. Потом подумал, и воткнул вторую в щель компьютера.
— Нет, конечно, — панель затянуло голубоватым дымом, — Если бы я второго трояна не запустил в систему, то летели бы сейчас в виде разреженного газа с остаточной радиоактивностью…
— Всё равно, — я встал с кресла, забыв отстегнуть ремень безопасности. Штопка была далеко не идеальной, так что поднялся я свободно, — Не хочется мне геноцид устраивать.
— Тогда придётся немного времени потерять, — не стал спорить вычислитель, — В соседней системе есть планетка, вполне подходящая для их расы. Сплошное болото для рептилоидов, и сухое высокогорье. Как раз инсектам подойдёт. Оставить их там без корабля и передатчика, пусть строят светлое будущее.
— А с человекообразными что делать будем? — Встрял в разговор Чи-Хай, — На Эльдорадо-дубль оставлять их нельзя. Здесь дети маленькие живут.
— Потом отдадим им линкор, — Принял я решение, пусть валят на свой Оксфорд-Нью-Сити разбираться, кто из них самый демократичный. Только одно, компьютер!
— Слушаю.
— Сотри координаты этой планеты из всех хранилищ, детям слишком рано смотреть на разумные расы Вселенной, они ещё стрелять не умеют.

ОТДАМ ДИКИЙ ЗАПАД. В ХОРОШИЕ РУКИ.
— Слюшай, а это что?
— Запад. Дикий.
— Вах! Совсем дикий?!
— Савсэм. Мы туда не поедем, да?
Разговор двух уроженцев Джорджии у географической карты.
оправив котелок, я оглядел своё воинство. Чи-Хай восседал на лошади с видом Писсаро и ковбоя в одном флаконе. Из-под стетсоновской шляпы сверкали черные глаза, руки цепко держали поводья, а из кобур выглядывали перламутровые ручки револьверов. На груди крестом пересекались ленты набитые патронами. В общем, держите меня семеро, пятеро не удержат! Зато с другой стороны на раскинувшуюся перед нами прерию смотрело что-то подозрительное. Поблескивающий свежей смазкой металлический корпус, с нелепо торчащей из спины трубой восседал на смирной лошадке, как собака на заборе. Но задорно сверкали линзы видеокамер, и дым сигары смешивался с черным дымом от сгорающего угля.
— Ой! — Только и смог сказать я, — Ты кто, светлое видение?
— Джо Стил! — Гордо ответило «видение», склонив металлический шар, заменяющий ему голову. Потом подумал и добавил, — Вычислитель я с «Котофеи». Решил немного землю потоптать, с вами интересно.
— Это зря, — задумчиво прокомментировал Чи, — Канделябров в салунах хватает.
— А у меня всегда с собой «Смит-Вессон», — гордо ответил Джо, — И корпус бронированный…
Грустно вздохнув, я вновь поправил котелок, и тронул поводья:
— Ладно, разберемся. Едем дальше?
— Хау, бледнолицый! Приехали.
Индейцы подкрались незаметно, и сейчас стволы «винчестеров» держали нас на прицеле. Вождь, раскурил трубку, и кстати, почему-то нам её не предложив, стал высказываться:
— Что за дикий народ, бледнолицые. Ни тебе «здраствуйте», ни даже одной улыбки. В гости пришли, называется.
Стил выехал немного вперёд, со скрипом пожал плечами и пробурчав что-то, типа «сами виноваты», широко улыбнулся. Первым отреагировал жеребец вождя. Сказав по-английски — «Ой, мама» упал в обморок. Вождь не посрамил своё племя! Не меняясь в лице, и не выпустив трубку из плотно сжатых зубов, он просто упал рядом. Как один, индейцы повернулись на месте, и только облако пыли, окутавшие нас, и слитный топот копыт напомнили о случившимся.
Долго ещё по дикому западу ходили страшные рассказы о племени индейцев-альбиносов на седых лошадях. Долго вздрагивали владельцы железных дорог, потому что мстители останавливали поезда и взрывали только локомотивы. Так на Диком Западе появились междугородные конки, пока мы не встретились ещё раз. Потом слухи о «снежных людях» переместились в Канаду и в Сибирь.

стетсоновской

раскинувшуюся
---

Вот как янкесы все ихние территории оприходовали, оказывается! )))

Ничего страшного, разберёмся... И с янки и с Директорией

Когда пыль осела, Джо стал подозрительно дергаться. Поворачиваться к нам он опасался, а сказать ничего не мог. Тяжело вздохнув, и проехав вперёд, я заглянул в лицо Стилу, так и знал. Пыль забила подшипники, и рот не закрывался, пришлось заниматься техобслуживанием. После ударной дозы смазки, Джо смог сказать слово, и слово было:
— И какой идиот описал ультраподшипники, не задумываясь об их герметизации?
— А что ты хочешь? — Резонно ответил Чи, — Сам книги выбирал, нет чтобы из конца двадцатого века или начала двадцать первого…
Джо Стила ощутимо перекосило:
— Издеваешься? Там же сплошные трудовые будни чорных властелинов, и вампиров. А если и упоминаются компьютеры, то с признаками слабоумия. О, кстати! Одно только хорошо, к каждому компу полагается мышь, надо будет этим заняться.
Коняшки, до сих пор равнодушно трусившие вперёд, вдруг стали проявлять беспокойство. Я прислушался:
— Странно, небо ясное, а такой звук, как гром гремит.
В корпусе Джо зашумели вращающиеся диски памяти, а мы терпеливо ждали.
— Это стадо бизонов! Большое!
— И что будем делать? — Забеспокоился Чи, перехватывая, поудобней винчестер.
— Ждите ответа… ждите ответа… — Дым из спинной трубы стал гуще, а шум громче, — Есть ответ!
— И какой же? — Задумчиво спросил я, рассматривая быстро приближающееся облако пыли.
— Первое – забраться на дерево! Предлагаю сделать это, побыстрее!
— Предложение хорошее, только одна неувязка… Где взять дерево?
— Ага! Тогда есть мнение, что надо драпать! И быстро!!!
Мы мчались, о, как мы мчались! Но бизоны тоже не стояли на месте, и как-то незаметно нас догнали. Я закрыл глаза, и уже проклял всю литературу и всех графоманов, ведь даже превратиться не успею, лошадку жалко. Но с этой благодатной темы, то есть жалости к себе, меня грубо столкнул хриплый голос:
— Сэр, вы не знаете, где тут какая-нибудь ривер?
Осторожно открыв один глаз, я с удивлением отметил, что мы лихо мчимся на одной линии с вожаками стада, и что один из них, весь седой, огромный, но в очках с золотой оправой, в настоящее время смотрит на меня.
— Я извиняюсь, но сами мы не местные…
— Какая жалость, — вздохнул бизон и попытался поправить, съехавшие на кончик носа, очки.
Вытащив из креплений на седле винтовку, я помог ему, и крикнул:
— Джо! Пока не запылился, срочно найди реку поблизости! А куда бежите, уважаемый?
— Понятия не имею, уф-ф-ф, спасибо. Этот графоман, успел только написать «Бизоны бежали по прерии», как у него проблемы возникли. Вот так и бежим, уже три недели!
— Лодырь, — сочувственно кивнул я, — Но может быть остановимся, и отдохнем?
— Никак нельзя, — бизон был очень мрачен, — Как же мы можем пойти против авторской воли? Не положено.
— Как говорится у одного народа — «На «не положено» надо положить, и запрет становится недействительным».
— А много надо положить? — Засомневался вожак.
Но тут подал голос Джо Стил:
— Десять миль на северо-запад есть река!
— У-у-у!!! — Радостно замычал бизон, и стадо резко прибавило скорость, огибая нас по широкой дуге. Последнее, что я услышал, перед погружением в непроглядное облако пыли, была просьба вожака, — Догоняйте! Я хочу обсудить категорический императив Канта.
После очередной реанимации челюстей компьютера, мы остановились, и подкинув уголька в топку, расседлали лошадок. Императив, даже категорический, может и подождать — а вот кони вряд ли.

Дожидаясь, пока сварится кофе, мы просто лежали возле костра, лениво перекидываясь редкими словами. Джо гремел железяками, скрепляя их веским словом и редкими заклепками. Развъюченные лошадки мирно паслись неподалеку. Быстро темнело, и Стил отложил в сторону своё творение:
— Первый день кончился, — гордо заявил он, доставая сигару из неведомого хранилища.
— Тоже мне, демиург, — фыркнул Чи, наливая мне кофе, — Ещё пять дней будешь возиться?
— Вот ещё, — клубы дыма вылетали в такт словам, и растворялись в огне костра, — Завтра доделаю. Вместе с человекообразной формой я приобрел и чисто человеческую лень. Интересно, может ли лень зависеть от внешнего облика?
— Сбегай к речке, там тебя собеседник дожидается, — зевнул я и добавил, — Лень – привычка свойственная всем формам органической, и неорганической жизни!
— Разумной! — Уточнил Чи-Хай.
— Необязательно, — широко зевнул я, — Чи, это точно, кофе был? Спать хочу ещё больше. А насчет разумности, ленивец в Южной Америке если и разумный, то очень хорошо маскируется. А насчет лени любому сто очков вперёд даст.
— Если он такой ленивый, значит точно разумный, — уверенно заявил Джо, — Лень – это двигатель прогресса!
— Сотри этот файл, — посоветовал я, заворачиваясь в одеяло, — Двигатель прогресса – это женщины. Если бы не их капризы, мы бы до сих пор спокойно жили в пещерах, и не трогали этот прогресс, будь он неладен.
Проснулся я неожиданно, от какого-то звука. Подняв голову, я увидел быстро приближающуюся звезду, и несколько минут пытался понять, как это звезды разъезжают по земле? С другой стороны, мощный прожектор тоже не слишком привычная картина для данной эпохи. Первыми отреагировали лошади. После краткого обсуждения приближающейся опасности они пришли к выводу, что пребывание в нашей компании их компрометирует и удалились по-английски. Джо с трудом поднялся, но огонь почти погас, так что он смог только высказать свое мнение. А я не сводил глаз с надвигающегося механизма. В предрассветном полумраке ярко сверкали грунтозацепы на пятиметровом переднем колесе, и на его фоне, боковые казались колесиками, пусть и двухметрового диаметра. Безжалостно сверкал циклопий глаз большого прожектора, из трёх труб валил чёрный дым, да поблескивали стекла ходовой рубки и салона.
— Угольком кочегарят, — обрадовался компьютер, — Значит, заправимся.
— Заправиться, конечно надо, — согласился Чи, — Лошади сбежали, так что придётся нам пешком топать.
— Зачем? — Возразил я, и добавил бессмертную (но пока не произнесенную) фразу, — Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет!
С чавканием отвалился очередной пласт земли с грунтозацепа, колесище остановилось в нескольких метрах от нашего костра. Где-то наверху хлопнула дверь, и прокуренный голос произнес сакраментальную фразу:
— И чего вы разлеглись на дороге?

Пробизона в очках - это здорово, очень смеялась!!!!
Бедняга!!
императив Канта - это он что имел в виду?


КЛАССС!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Не знаю какой именно императив он имел в виду, слишком уж он торопился...

Спасибо.

категорический
про отношение к другим исходя из человека как цели
а не средства

Мне кажется он имел в виду другой, такой же категорический императив, но увы, уже убежал.

— А где об этом написано? — Задрал голову Джо.
— Раз я еду — значит это дорога!
— Сильно сказано! — Одобрил компьютер, и рявкнул из-за всех сил, — Уголька не отсыпите?
— А что, уже здесь камин поставили?
— Нет, не успели. Уголь мне нужен. Я заплачу.
— А я заплачу, — проворчал Чи, — И так уже сто долларов убежали.
— Заплатит он, — засомневались наверху, потом хлопнула дверь, заскрежетали механизмы и к нам спустился капитан этого сухопутного броненосца. Явление было впечатляющим, визжали шкивы, стонали тросы опуская площадку со стоящей на ней фигурой. Фигура была квадратной, метра полтора ростом, и приблизительно столько же в плечах. Из ярко-рыжей бороды торчала трубка с чашечкой такой величины, что бутылка коньяка влилась бы туда незамеченной. Шапка-треуголка, и богато расшитый золотом чёрный камзол не могли замаскировать мозолистые ручищи, а сапоги сорок последнего размера на землю стали так, что стала понятна судьба кита из предыдущей версии этого мира. А разве вы не знали? Затоптали бедного зверя такие вот, ногастые. А то видите ли, шкура китовая скользила. Коротко буркнув «Здрасте», он тут же устремился к Джо. И понеслась… Сладкая парочка обсудила всё, начиная от теории металлов и заканчивая сопроматом. Не раз капитан машинально вытаскивал гаечный ключ, а Джо, так же машинально, вытаскивал револьвер. Сверху прозвучал свисток, и перегнувшийся через перила двойник нашего гостя, проорал что-то про волнующихся пассажиров. Бородач нахмурился, но потом, сделав над собой усилие, произнёс:
— Приглашаю тебя, мой друг, на борт опытно-экспериментального сухопутного пароката с совмещенной паротурбинной установкой, сокращенно — ОЭСПсСПТУ! Ах да, и вы тоже проходите.
— Позвольте пару вопросов, почтенный. — Вежливо поинтересовался Чи-Хай, когда мы уже поднимались вверх.
— Конечно.
— Во-первых, сколько будет стоить путешествие на вашей несравненной ОЭСПсСПТУ? И, во-вторых, неужели местные так вашу машину и называют, как вы?
— Друзья моего друга — мои друзья! А своих друзей я вожу почти бесплатно. А слово Тюрина Механизмоломуса твердо как хромоникелевая сталь! А касаемо второго вопроса, — Тюрин помрачнел, — Этим лентяям трудно было запомнить название, и они прозвали его «дилижанс с трубкой»! Позор на их немытые головы!
Тюрин ворчал всю дорогу до центра управления своей механической чудой. По всей видимости, вопрос Чи его крепко достал. Я пропускал мимо ушей оскорбления всех «тупых недоучек», «жадных погонятелей глупой скотины», но внезапно всплывшее слово «начштаба» заставило меня заинтересоваться. Оказывается, Механизмоломус побывал на крайнем западе континента, где уже существовала какая-то Директория. А в той зловещей, по словам Тюрина, Директории правил добрый король, но вот беда, его никогда не было на месте. А узурпировавший власть молодой, но наглый тип, был жесток, свиреп и коварен. Его верные нукеры, с которыми он разговаривал на незнакомом, но разумеется ужасном, языке, жестоко угнетали свободолюбивых механиков. Тюрин огляделся, понизил голос, и с надрывом произнёс:
— Когда они между собой говорить начинают, даже краснокожие краснеют!
Мы показательно вздрогнули, и довольный капитан продолжил рассказ о своих злоключениях.
— Заглянул я как-то к ним в лабраторию, интересно же. Так понабежали, руки завернули за спину, и с размаху бросили, ой, это не там было. В общем, притащили меня к этой начштабе. Сидит такая наглая молодая рожа, лениво бумажки перебирает, и перышком на них черкает. Лодырничает, сразу видно. Рядом ещё один, тоже морда, как же его звали? Стэйк? Нет, Снэйк, точно Снэйк. Довольный, будто кот у сметаны, а глаза… — Тюрин передернулся, — Добрые-добрые, так и хочется спрятаться. И спрашивает меня этот начштаба, закусай его жаба, что мол, я в лабратории делал, в три часа ночи?
Дверь рубки захлопнулась за нами, и, отдав команду о начале движения, Механизмоломус продолжил описания своих злоключений:
— Я говорю, что мне было интересно. А днём занят честным трудом, поэтому только в свободное время и смог выбраться. Тут этот тиран лениво так отмахивается, и спрашивает что-то шепотом у другого кровопийцы. Потом, нет, вы представляете!! Он зе-е-е-вает, и машет так небрежно ручкой, иди, мол, грешник прямо на восток, и не останавливайся, пока границу не перейдёшь. Хотел я поспорить, но посмотрел в глаза и меня всего передёрнуло. Глаза-то, честные-честные. В точь-точь, как у Джона Скарне, когда его в Далласе пристрелили. Так что, друзья мои, никогда не путешествуйте в Калифорнию, потому что честным людям прожить там невозможно!

В центре управления дым стоял столбом. Я курил сигару, зевал, и размышлял о проблеме левитации ручного плотничьего инструмента в условиях загрязненности атмосферы. Эксперимент проводить не хотелось, но по визуальным наблюдениям, топор здесь висел бы спокойно. За большими стеклами сверкало переднее колесо, монотонно перемалывающее непаханую почву раскинувшееся до самого горизонта прерии. За столом поблескивали и полязгивали инструменты и шла бурная дискуссия на любимые всеми механикусами темы. Обсуждали приводы, замирающим от восхищения голосом упоминали прямоточные котлы, и захлебываясь слюной от восторга вспоминали кривошипные механизмы. Чужды мне их радости, наверное, старею, с грустью подумал я, и зевнул так, что чуть было не вывихнул челюсти. Чи-Хай встревожился, и поспешил к капитану. Тот с огромным трудом оторвался от создаваемой мыши, и попытался вникнуть в просьбу Чи. Хорошо, что хоть Джо помог. Выразив легкое недоумение узости наших интересов, он смог растолковать Тюрину, что некоторые, несознательные и ограниченные нуждаются в завтраке, и развлечении, согласно их ограниченных потребностей. Механизмоломакус снисходительно кивнул головой, попытался кого-либо разглядеть в табачно-угольном дыму, не смог, и поэтому перешёл на командную лексику. Какой убогий лексикон, хотя использование поршней, соленоидов и вала распределения мощности, применительно к размножению, заслуживало внимания. Вербальная стимуляция как обычно оказала благотворное влияние. Окна были открыты, а появившийся стюард, такой же квадратный и рыжебородый, проводил нас в ресторан. Во фраке он сильно напоминал носорога на приеме в посольстве, но дело свое знал. По крайней мере, мы не заблудились, и скоро уже вкушали яства, приготовленные, увы, поваром из салуна. Впрочем, ничто в этом мире не совершенно. После ресторана нас проводили в курительный салон, он же игровой зал. На верхней палубе, на открытом воздухе, под парусиновым навесом джентльмены курили и выпивали. Некоторые даже закусывали. За несколькими столами мелькали карты, и перемещались фишки. Банкометы, с каменными лицами, ловко раскидывали картинки. До поры до времени скрывающиеся под цветастыми рубашками. Самая главная игра шла за центральным столом, и горы фишек просто поражали воображение. Стоящий у входа на палубу громила вежливо попросил оставить револьверы на входе, и только потом мы подошли к кассе. Порадовав кассира золотыми гинеями, получили разноцветные кругляши и стали высматривать свободные места. Вскоре я небрежно кинул мелочь в банк и осторожно открыл пришедшие карты. Что же для первого раза очень даже неплохо. Пара девяток уже есть, так что будем посмотреть. Народ за столом неприлично оживился, когда один неприятно выглядящий тип в драной шляпе, несколько необдуманно, задрал ставку. Не моргнув глазом, я увеличил горку фишек, и с легкой улыбкой стал наблюдать за листопадом карт. Но игра продолжалась. Три карты, среди которых меня искренне обрадовала «девятка» пикей, легли на стол вверху картинками. Типус, впрочем, представившийся как Лайем ван Сантд, загородился от меня своими карточками и стал напряженно думать. Наконец-то он увеличил содержимое банка и победоносно взглянул на окружающих. Общий хор выдохнул что-то, вроде, «ну дает», когда я небрежно поставил на кон все фишки. Лайем вздрогнул, но тоже подвинул остаток своих сбережений к общей куче. Карты открылись, и я мысленно скривился. У него были два валета, а впереди были ещё две карты…
Терн* явил какую-то «тройку», и все только вздохнули. И вот ривер**! На стол ложится ещё одна «тройка». Гуляйте ван Станд, «фулл-хаус» бьёт ваших валетов, и забирает ваши фишки. Банкомет пододвинул выигрыш и стал тасовать колоду. Игра продолжалась, но господин Лайем ван Сантд в ней уже не присутствовал. Зато остальные стали осторожнее, и долгое время фишки путешествовали от одного игрока к другому, практически не увеличивая чей-нибудь капитал. От скуки я несколько раз блефовал на таких картах, что даже самому было стыдно. После дополнительных фишек от моего имени, остальные тут же, как по команде, делали большие глаза и скидывали карты. Скучно.
Отдав выигрыш Чи-Хаю, я взял в баре стакан какого-то «джулепа» и отошел к перилам. Отхлебнул, сморщился и выкинул стакан за борт. Что, прости меня Скорлупа, за идиотская привычка портить коньяк водой, сахаром и прочими глупостями? Пришлось вновь закурить, чтобы отбить омерзительный привкус во рту. Так, с сигарой в руке, я и остался у перил, бездумно разглядывая раскинувшуеся полотно природы. Лязгали механизмы, дымили трубы, но прерия была равнодушна к терзающему её плоть колесу. На заре времен она погрузилась в сон, и до сих пор спала. По небу ветер нёс облака, и путь их был в никуда, без цели и без пользы, так же как и мой. Сигара погасла, и после неудачной попытки затянуться, отправилась за стаканом. Пустота окутала мою душу ватным одеялом, и даже показавшийся на горизонте столб пыли оставил меня равнодушным. За моей спиной началось оживление, и пришлось обернуться, чтобы показать интерес. На палубу поднялись капитан, Джо, и гремяще-коптящая железяка. По всей видимости это и была долгожданная «компьютерная мышь». Что и говорить Джо Стил творчески подошёл к проблеме, и не стал мелочиться. Не знаю конечно, как бизоны, а вот кошки получили бы разрыв сердца, если бы знали что ЭТО называется мышью! Размером с крупного кота, сверкающая полировкой и ярко-красной трубой, конструкция бойко катилась на стальном шарике, держась у ноги Джо. «Беспроводная», подумал я, раскланиваясь с капитаном. "Радиоуправляемая!Учи матчасть, олух!" — обиженно подумала мышь. Пока Тюрин приветствовал своих пассажиров, Стил бодро отправился к центральному столу. По дороге он отобрал у Чи сумку с моим выигрышем, и подоспел к сосредоточию игры аккурат к тому моменту, когда из-за него встал очередной неудачник. Компания равнодушно встретила нового игрока, и сосредоточила внимание на руках банкомета. Мышь закатилась под стол и замерла, а ко мне подскочил встревоженный Чи:
— Куда он полез? Там же ставки пятизначные!!
— Ну и что? — Равнодушно спросил я
— Так у нас всего пятьдесят тысяч!! И канделябры здесь всегда найдутся.
— Будем надеется на лучшее…
— И готовиться к худшему, — закончил мою мысль Чи-Хай, взглядом оценивая высоту палубы над землей.
Тем временем банкомёт стал открывать флоп***, и напряжение над столом приняло зримые формы. То есть, дым из трубы Джо усилился. Горка фишек стала стремительно расти в размерах, но Стил сбросил карты, и молча проводил взглядом выигрыш удачливого игрока. Похоже, он чего-то ждал, так как играл без азарта, просто отбывая номер. Игроки менялись, но все имеет конец, так и здесь, остались только пятеро. Четверо были широко известны, и из шепотков вокруг мы узнали их имена — Чак Уоллес, Джеймс Карри, Лайм Бейкер, Бэрт Хейс. Подозрительным было прозвище Чака, Тихоня, которое произносили с усмешкой. Именно Чак и привлек внимание. Фишки перед ним были аккуратно разложены по номиналам, и время от времени, он клал на них ладонь, будто черпая в их количестве уверенность. Число игроков дошло до двух, Джо несколько раз удачно сыграл «на всё», и остался наедине с Чаком. Все другие столы были забыты, и, затаив дыхание, народ столпился вокруг двух самых лучших игроков. Была распечатана новая колода, и глянцевые рубашки сверкнули в лучах солнца. Немного поиграв с тасовкой карт, то заставляя их становиться мостом, то стремительно переворачиваться в воздухе, и вновь падать в колоду, банкомет замер и посмотрел на игроков. Но, при бурной поддержке болельщиков срезать колоду решился Тюрин, как лицо незаинтересованное. И Джо и Чак только пожали плечами. По две карты легли к владельцам, и птица удачи незримо распустила, мерцающий лживыми обещаниями, хвост над игровым столом. Оба отреагировали осторожно, поставив обязательный минимум. Флоп открылся, и ставки стали расти. Терн так же стимулировал бурный рост горы фишек. Чи простонал, и на него недовольно шикнули. Никто не хотел уступать, и ривер принес только решительные слова и увеличение ставок до предела платежоспособноости игроков. Осталось только открыть карты игроков, но неожиданно из под стола раздался лязг, и над шляпой Чака вдруг выскочила какая-то дергающаяся тяга. Металлический стержень высовывался из-за воротника, а из рукава так же неожиданно вывалилась клешня с зажатыми в ней картами. На стол упали шестерка треф и бубновая тройка. Кто-то быстро перевернул картинками вверх карты Тихони, и нам открылся классический «фулл-хауз». У Джо был только «стрит-хауз», но обстоятельства были уже другие. В руке Уолесса материализовался дерринжер, но стоящий за ним Лайм Бейкер сильным ударом спас минимум двоих.
— Это крайне неприятно, джентльмены, — проворчал Тюрин, забирая со стола пистолетик, — Как ему не стыдно использовать достижение механики для таких низменных целей? Позор!
— Какие будут предложения? — Лайм осмотрел присутствующих, — Может быть, предложим ему пробежаться перед колесом?
_______________________
* Четвертая открытая карта
** Пятая, и последняя, открытая карта
*** Флоп - первые три открытые карты.

ПРОГРЕСС — ПТИЦА ГОРДАЯ…
Вождь сидел, вкушал свежеприготовленную ногу мамонта и думал. Делать три дела одновременно умел только он один, поэтому положение его было непоколебимым. Собственно говоря, с последним делом было намного хуже, единственная мысль, пришедшая в гениальную голову, где-то заблудилась, и поэтому вождь был уверен только в её существовании. О том, какая это мысль, он ещё не догадывался. Надо было прекращать такую нагрузку и временно отложить одно из дел, но мамонтятина была вкусная, да и вставать не хотелось.
В пещеру влетел завхоз с вытаращенными глазами и закричал так, что начавшаяся пониматься, мысля, застеснялась и вновь скрылась в пучинах гениальности.
— Вай мэ! Вождь, слушай меня и радуйся! У нас есть такой гефешт, что пусть меня затопчут мамонты, и проверит налоговая инспекция, если ми его упустим!!
Вождь вздохнул и поменял поедание на настороженность. Дело было серьезное, упоминать всуе налоговую было чревато её приходом. Завхоз конечно, как обычно, выкрутится, так что бить будут вождя. А ему это не нравилось.
— И что случилось?
— Тут мимо нас кочует племя, и честное слово…
При упоминании «честного слова» вождь расстроился, точно будут бить, и возможно, даже, ногами.
— Так вот, честное слово, это самая настоящая триба и им я уже продал эксклюзивную идею!
Волосы встали дыбом по всему телу, и самый гениальный, вздрогнув, переспросил:
— Какую, какую идею?
— Эксклюзивную! Вось!
— Да саблезубому в глотку, твои эпитеты! Идея-то, о чём?
— Понятия не имею, но взять с них можно много!
Вождь попытался заглянуть завхозу в глаза, увидел там кристальную честность, и обреченно махнул рукой:
— Ясно, пойдём, посмотрим.
Смотреть было особо не на что, по колено в снегу, сгибаясь под тяжестью пожиток, мимо брели неандартальцы, о чём-то беззвучно шевеля губами. У входа стоял вожак, закутанный в плохо выделанные меха. Меха было много, и дубина была тоже большая.
— Захади, дорогой, — вождь гостеприимно распахнул вход, — Идею я тебе уже нашел.
— Экс… Екс… — попытался выговорить вожак, доверчиво оставляя дубину на пороге, впрочем, в пределах досягаемости.
— Эксклюзивней не бывает, — успокоил его вождь, — С пылу, с жару.
— С жару, это замечательно, — обрадовался Грмызуний Откусивший Ухо Саблезубу (можно просто Гыр), протягивая закоченевшие руки к костру.
«Варежки ему, что ли продать?» — тем временем думал вождь, пододвигая мамонтятину гостю, — «Или ещё подумать?»
С улицы доносилась радостная скороговорка завхоза, уже забирающего аванс. Судя по диким воплям, покупатель идеи ему достался достойный. В ход шла самая дикая божба, вплоть до упоминания аудиторов и министерства по налогам и сборам. А в штабной пещере, высокие (минимум, метр шестьдесят) договаривающиеся стороны обсуждали более приятные материи. Например, что лучше, пять жен, или много жареного мяса? Не успевшую удрать мысль, вождь уже отдал для практического воплощения, и поэтому увлеченно занимался снова тремя вещами, то есть, сидел, ел, и говорил. Практически проверяли только вопрос о жареном мясе. Первый вопрос, о женах, мудро отложили на потом, как слишком сложный. Наконец-то появились первые экспериментальные образцы, и отдуваясь, вожди вышли на полигон.
На полигон упорно выталкивали первого испытателя, тот упирался, и что-то кричал. Его никто не слушал, вожди негромко беседовали о политике, завхозы продолжали торговаться, и рикошеты божбы уже свалили замертво небольшое стадо шерстистых носорогов. Туши тащили к пещерам, и прибывший завхоз громко требовал свою долю.
— А что вам дома не сиделось? — Благодушно поинтересовался вождь.
— Гео-по-ли-ти-ка, — по слогам выговорил Гыр, при этом старательно загибая кривые пальцы.
— Что-о-о?!!
— Короче говоря, соседнее племя нам накостыляло, пришлось эми-гри-ро-вать.
— И где ты такие слова услышал? — Искренне удивился вождь.
— Шаман научил, — грустно вздохнул вожак, и кивнул в сторону торжища.
Вождь сочувственно вздохнул, и перевел взгляд на полигон. Первый испытатель, или испытуемый, вышел на снег в легком одеянии и со странными кругами на ногах. «Эх, площадь опоры маловата» — успел подумать вождь, прежде чем испытатель провалился в сугроб, издав леденящий душу вопль. Причина вопля стала ясна, когда стонущего «добровольца» вытянули из снега. Оказывается, эксклюзивные снегоходы порвали крепления и быстро достигли междуножия. Второй был более предусмотрительный, и площадь опоры была более чем достаточной. Только вот ходить он уже не мог, круги из веток, переплетенные тонкими веточками, цеплялись друг за друга. Но это были уже мелочи, да и завхозы-шаманы уже наторговались, то есть драка прекратилась, и шла дележка награбленного (то есть наторгованного). Гыр был доволен, с новыми снегоходами, драпать можно было быстрее, а это было самым главным в настоящий момент.
— Ну, ты, заходи, если что, — попрощался вождь, и направился в свой кабинет, продолжать заниматься всеми тремя делами. «Одним женихом в племени меньше» — думал он на ходу, — «Придется многоженство вводить, или профессию испытателя. Да уж, прогресс — птица гордая, пока не пнешь, не полетит. Главное, вовремя увернуться, когда эта птичка начнет отвечать на пинки».

вот я не понял - как это свежеприготовленный мамонт?
как то не ложится на язык фраза
может - свежеприготовленный хобот мамонта или целиком запеченную на гигантстком вертеле ногу))) мамонта или там еще чего.
?

класс

+++

Это тот мамонт, которого не успели съесть Но я подумаю, спасибо.

Пять! Он еще дышал и смотрел!!!
Вообще какое-то племя знакомое... Его представители сейчас не проживают случаем по всем городам и весям? )))

Встречались?